В окружении четверки стражников Маша спустилась по длинной, утомительной винтовой лестнице, с затертыми посредине до ям, ступенями, потом прошла темным коридором. Дверь распахнулась. В лицо ударил свет. Громкий шепот пронесся гулким эхом и стих. В конце высокого и узкого зала находились два больших окна и солнечный свет из них поливал Машу со всей яростью. Она прикрыла ладонью глаза, привыкая к яркому свету. На уровне второго этажа зала под арками между колон толпились люди в богатых одеждах. Разглядывали Машу с любопытством или пренебрежительным презрением.
— Кто ты девица?! — прогремел громкий голос, перекатываясь под каменными сводами. Голос прозвучал со стороны окон.
На возвышении за столом там кто-то сидел. Судьи? Маша могла разглядеть только черные силуэты.
— Я?
— Да, ты!
— Я — эльфийка…Ма…Марго…
— Поклянись говорить правду священному суду!
— Клянусь.
— Этого мало! Поцелуй святую книгу!
Справа выдвинулся монах в коричневой сутане. Глаза круглые, в дрожащих руках толстая книга в кожаном переплете.
«Боится меня, плесень!»
Маша ткнулась в книгу кончиком носа. От нее пахло ладаном или воском, каким-то духом, живо напомнившим богослужение.
— Называемая принцессой эльфов Марго, ты обвиняешься епископом Мувером в колдовстве, ведовстве и развратном поведении!
Признаешь ли свою вину?!
— Нет, не признаю!
— Суд приглашает представителя его святости — почтенного аббата Лисера, как главного обвинителя зачитать обвинительный акт!
«Ага, сам епископ не явился! Послал за себя шестерку!»
Из-за ослепляющего света она по-прежнему мало, что могла видеть перед собой. В тишине шаркающие шаги. Оратор откашлялся и приступил к зачтению обвинения приятным, поставленным, как у диктора теленовостей, голосом:
— Достопочтимые члены священного суда! Монсеньор!
Грехи и преступления находящейся здесь девы, именуемой себя эльфийской принцессой Марго столь велики и отвратительны, что заранее приношу глубочайшие извинения за то, что вынужден их подробнейшим образом живописать!
Как всем известно, темные и светлые эльфы — отродья дьявола и были преданы анафеме еще три столетия назад епископом Александром Лаварийским.
Более столетия никто не видел этих богомерзких существ и многие полагали, что они уничтожены господом нашим в его безмерном милосердии…
Маша заскучала.
Оратор обильно цитировал богословские трактаты, озвучивал спорные моменты классификации эльфов. Время тянулось. Оратор торжественно вещал. Голос его раздавался в зале гулко.
«Ему самому не скучно? Вот же трепло!»
Ноги устали от стояния. Маша разглядела в подробностях светлые и серые плитки пола под ногами, колонны и арки справа и слева от себя. В проходах между колоннами стояли вооруженные стражники с алебардами в руках. Стражники тоже скучали, и малость утратили бдительность. Позы самые вольные, на упитанных мордах скука. Вот только мимо их пробежать вряд ли получится.
«Да пошли они все лесом!»
Маша непринужденно села на пол, оказавшийся теплым, и обняла себя за колени.
Оратор смолк на полуслове. Загудели голоса зрителей, словно пчелиный рой проснулся в улье.
— Обвиняемая демонстрирует неуважение к суду! — взвизгнул кто-то.
— Я устала стоят. — Сообщила Маша в пространство зала, закрыла глаза и положила голову на колени. Она устала, боятся и ей хотелось встряхнуть чопорных говнюков, которые решились ее судить, не понятно за что.
Неразборчивые выкрики, гул возмущенных голосов…
Машу грубо подхватили под руки и поставили на ноги. Ага! Два стражника-бугая!
— Продолжайте, господин аббат! — приказал знакомый голос.
Герцог Морена?
Обвинитель откашлялся.
— Перехожу к сути обвинений!
Как стало известно его святости, впервые обвиняемая появилась в землях мятежника и разбойника рыцаря дель Вин два месяца назад при странных обстоятельствах. Егеря дель Вина вытащили ее из горной пещеры, где она, по всей видимости, поджидала свои жертвы…
«О откуда такие подробности? Конрада взяли в плен и он все выложил подробно?»
— Егеря — это жертвы?! — фыркнула Маша. — Они как медведи здоровенные!
— Молчать обвиняемая!
— Да, страшное преступление, попасть в лапы этих вонючих уродов и сидеть в клетке, как обезьяна!
— Так вы не отрицаете, что вас нашли в горах во владениях дель Винов?
— Это преступление?
— К преступлениям мы подойдем ближе, если позволит суд.
Итак, попав в дом дель Винов, означенная дева Марго навела чары на окружающих, заставив волшебством призвать под свое знамя полчища варваров с гор… В пути означенная дева навела морок на рыцарей долины, заставив их поверить в то, что может остановить в воздухе орудия смерти…
— И кто это может подтвердить? — осведомилась Маша.
— У нас есть свидетели, и они все подробно изложат позднее. А теперь ближе к делу…
— Я протестую! — крикнула Маша.
— Я требую заткнуть рот обвиняемой, чтобы она не оскорбляла своим поведением суд! — завопил опять кто-то тонким голоском.
— Сам заткнись, ублюдок! — завопила Маша, которой этот балаган уже надоел. — Я не признаю ваш гребаный суд! Не вам людишкам судить эльфийскую принцессу!
— Объявляется перерыв в заседании суда! — торопливо объявил монсеньер. — Выведите обвиняемую!
Вполне довольную собой Машу выволокли вон под крики и свист.
Но отвели ее вопреки ожиданиям не в апартаменты под надзор вязальщицы носков, а в темную, холодную камеру с маленьким окошком под потолком.
Здесь никакой мебели не оказалось. Пол покрыт грязью, частично высохшей и вонючей. Так что сесть не где.
Маша бродила по камере, обняв себя за плечи и сожалела о своей несдержанности.
«Ну что мне стоило придержать язык?»
Погуляв по камере пару часов, она подошла к двери и, повернувшись к ней спиной взялась долбить каблуком по дереву. Хоть какое-то развлечение.
Загромыхал засов. Появились опухшие морды стражников.
— Обедать не пора, козлы?
— Не велено.
— Воды дайте!
— Не велено.
— Не дадите воды, превращу в жаб!
Дверь моментально захлопнули.
Спешные удаляющиеся шаги.
Маша рассмеялась.
«Боятся, значит уважают?»
Через полчаса, не меньше, дверь отворили. Стражник внес табурет, а на нем деревянный поднос с кувшином и кружкой.
С опаской, глядя на Машу, задом выкатился обратно в коридор. В кувшине оказалась холодная вода.
Напившись до отвала и еще больше продрогнув, Маша села на табурет.
«Издеваются…»
От нечего делать крутила на пальце колечко. Терла его то так, то эдак. Никакого эффекта не добилась.
В разгар борьбы с кольцом в дверь постучали с той стороны. Вежливо так, постучали.
«Обалдеть какие вежливые тюремщики у старичка герцога!»
— Да?
Дверь приоткрылась наполовину и в камеру проскользнул мужчина среднего роста в черной одежде, с лицом ничем не примечательным. Такого увидишь на ходу в толпе и тут же забудешь. Лет тридцать, а может пятьдесят. Волосы пегие, кортко стрижены.
— Вы ко мне?
— К вам, конечно к вам.
Незнакомец сунул большие пальцы рук за край ремня на талии, тоже черного, и дружелюбно улыбнулся.
— И как мне вас звать?
— Зачем? — удивился мужчина.
— Вы же знаете, кто я? А я хочу знать кто вы.
— Извольте, зовите меня господин Никто.
«Издевается, козел…»
— Чего надо? — максимально недружелюбно буркнула Маша.
— Меня прислал монсеньер. Его светлость полагает, что не лишним будет разъяснить его позицию по данному процессу.
— Так вы его доверенное лицо?
— Именно так. И я хотел бы помочь вам преодолеть все сложности. Монсеньер крайне заинтересован в том, чтобы процесс закончился максимально быстро и без ущерба для вас, леди.
«Он назвал меня леди? Это хороший знак или плохой? Тюремщик хочет помочь? Так я и поверила!»
— Монсеньер будет крайне признателен вам, если вы без проволочек признаете свою вину по всем пунктам. Епископ Мувер настроен очень злобно и иного результата не потерпит.
Вы признаете вину полностью. Как только суд выносит приговор — вы благополучно переезжаете на жительство в уютный замок в Рассветных горах, под надежную защиту со штатом женской прислуги. В замке розарий и большой сад с фонтанами. Там свежий воздух и мягкая зима.
— Такой будет приговор, в ссылку в замок?
— Нет, что вы, госпожа! Приговор будет — смерть через сожжение на костре заживо. Эльфийская ведьма должна умереть.
— Признаться, чтобы меня сожгли?! Сбрендили что ли?!
— Повторяю еще раз — вас вывезут в замок. Какое вам дело до того, кого сожгут под вашим именем на костре?
— За лохушку меня принимаете?
— Простите, леди?
— За деревенскую дурочку держите, да? Приходит некто без имени, которого я первый раз в жизни вижу и рекомендует признаться во всем, чтобы осудили на смерть. Я похожа на легковерную дуру?
— Вы не похожи на дуру, госпожа.
— Спасибо на добром слове!
Маша шутливо поклонилась господину Никто.
— Так вы отказываете монсеньеру?
— Я отказываю вам! А монсеньер мне ничего подобного и не предлагал!
— Вы хотите услышать это из уст монсеньера?
— Какой догадливый господин!
Маша принялась яростно вертеть кольцо на пальце, старательно не глядя на господина в дверях.
— У меня есть особые полномочия, госпожа.
— Вот как? Подотритесь ими!
Пара минут молчания. Продолжил господин увещания прежним спокойным, ровным голосом.
— Эта камера на самом деле вполне уютна. Есть и такие в которых по колено стоит ледяная жижа. Там нельзя сесть или лечь. Там нужно только стоять.
— Очень интересно!
— Есть камеры без окон, в которых сидят грязные, вонючие мужики, которые уже год не видели живую женщину. Пара часов в их обществе вас весьма позабавит…
— Сам к ним отправляйся!
— Ниже этажом есть большая комната и там при свете очага трудятся три потных, волосатых мужика. У них есть дыба, кнуты, раскаленные клещи и сверла, чтобы сверлить здоровые зубы…
Маша молчала, разглядывая свои ногти.
«К запугиваниям перешел, козел! Хотели бы отправить в пыточную, так давно бы отправили!»
— А еще они обожают допрашивать молодых женщин. Сначала с них снимают одежду, потом обследуют все естественные отверстия…
— Заткнись!
— Так что мне доложить монсеньору?
— Доложи, что разговаривать буду только с ним, а не с пятым помощником третьего конюха!
— Простите?
— Да, да, я про тебя сказала!
Маша с ненавистью посмотрела в глаза бледнеющего господина.
— Убирайся, пока не превратила в жабу!
Господин Никто исчез за дверью. Громыхнул запор.
Она вполне довольная собой осталась одна и сидела на табурете, пока в камеру не пришла тьма. Свет в маленьком окошке совсем погас.
«Голодом будут морить?»
Что-то ничего хорошего в голову не приходило. Может быть зря упиралась? И так и так спасения ждать не приходилось…
Услышав голоса и шаги за дверью, Маша встрепенулась.
Вошли два стражника с фонарями в руках. Лица напряженные.
— Госпожа, следуйте за нами!