Утром Николая разбудил петух. Самый натуральный петух — муж курицы.
Разорался, паскуда, не свет, ни заря! Всю ночь, видно, силы берег.
Открыв глаза, парень увидел над головой дощатый, темный потолок. Через щели в ставнях сквозило утро. Петух где-то за стеной кукарекал с наслаждением. Курятник там что ли?
— В суп тебя, говнюка бы!
Отворив ставни наружу, Николай высунулся в окно. Куда не глянь — везде черепичные двускатные крыши разных оттенков жженой глины. За крышами и берег фьорда совсем не виден. Зато виден фьорд. Лодок и баркасов на воде со вчерашнего вечера заметно прибавилось. Плывущие во всех направлениях обитатели Норведена перекликались между собой. Кто желал доброго утра, кто делился новостями или сплетнями. Так, во всяком случае, казалось Николаю. Издалека слов не разобрать.
Лодки и баркасы при свете дня оказались покрашены в яркие, сочные цвета. Синие, зеленые, алые…В пасмурном краю не хватало ярких красок?
Вчера вечером, после ужина все той же копченой селедкой, но уже с изрядной кружкой пива, Герт Ватур предложил гостю переночевать.
Старший сын Герта проводил Николая со свечой в руке куда-то тремя лестницами выше.
Казалось, что весь дом оружейника состоял из темных, холодных комнат и скрипучих лестниц между ними.
Из окна была видна часть фьорда и противоположный склон, освещенный рассветным солнцем, также застроенный вдоль воды домиками из камня с черепичными крышами.
У каждого домика у воды имелся причал с привязанными к нему разнокалиберными лодками.
«Прямо как в Венеции!»
Николай поежился от прохладного сквозняка. В дверь постучали.
— Да. Кто там?
Скрипнула дверь и в комнатку вошла девушка в длинном синем платье, темноволосая, чернобровая. Волосы у брюнетки были заплетены в толстую косу, перекинутую через плечо. Курносый нос, губы бантиком и румянец на нежных щеках. Не красавица, но ужасно миленькая.
— Доброго утра. Хорошо ли спали?
«И голосок нежный как сметана…»
— Спасибо… Хорошо.
— Господин Николай, отец просит вас пожаловать на завтрак.
— А ты дочь Герта?
— Да, меня зовут Солан.
— Очень приятно, Солан. Куда мне идти?
— Идите за мной, господин Николай.
В той же комнате, на первом этаже, если считать от пристани, за длинным столом сидела уже вся семья оружейника: во главе стола он сам, в чистой, свежей рубахе, по правую руку сыновья и зятья, по левую дочери и снохи. Хозяйка дома, смугловатая, худощавая тетка непонятного возраста, закончив подавать на стол блюда, замерла рядом с мужем.
Семейство смотрело на гостя, а гость думал о том, что неплохо бы умыться, а заодно и отлить.
— Доброго утра.
— Утра доброго! — ответили в разнобой члены семьи.
— Садитесь здесь, господин Николай.
Его место оказалось напротив Герта, только на другом конце стола.
— Поблагодарим Господа нашего за хлеб и прочую снедь! — провозгласил Герт и размашисто перекрестился.
Члены семьи последовали его примеру.
У жены Герта оказался высокий, чистый голос. Пока она читала молитву, все члены семьи смотрели в свои пустые глиняные тарелки.
«Крестятся, значит, христиане,…откуда они здесь завелись?»
С Земли, откуда же еще? Николай предполагал, что кроме него, Маши, дяди Федора и говнюка Рольфа в мире Заримании есть и другие попаданцы с Земли и вот получил доказательство. Выходит что это давний процесс? Люди с Земли попадали сюда и раньше?
Верующие люди Николая напрягали. Себя христианином он не считал. Пусть крещеный, пусть крестик на шее. В церковь не ходил, молитв не знал, всяких постов не придерживался. Как все современные русские люди он не был христианином, просто имитировал вместе со всеми некую православность, поощряемую в России сверху. Если первые лица стоят со свечками с постными мордами, так и нам положено…
«В России нет веры, а есть только суеверие» — цитировал Достоевского его друг по универу Петька Субботин. Классик как всегда оказался прав. Мать Николая в церкви была за всю жизнь, раз пять, но свято верила во все дурные приметы: в бабу с пустым ведром, в черного кота переходящего дорогу и многие другие, причем норовила расширить и углубить список этих примет до бесконечности. Про истинно верующих людей в средневековье Николай много чего читал, и жить рядом с фанатиками не собирался… Мало того, что они сами себя загоняют в тесные рамки ритуалов и ограничений, они еще и свирепо приглядывают за окружающими, насколько те благочестивы: крестяться ли, моляться ли, ходят ли в церковь … Жить среди отмороженных экстремистов? Нет, уж лучше обратно в леса!
Николай встрепенулся. Члены семьи Ватура уже вовсю гремели мисками и ложками, раскладывая из объемистой глиняной кастрюли дымящиеся куски белого мяса, тушеного с овощами.
«Хорошая молитва, короткая!»