Утром я двинул своих людей к центральным воротам города, вернее к башне ворот. Ров быстро засыпан землей и камнями. Сами деревянные ворота начисто выгорели. Жар пламени прогнал всех защитников со стен и с башни ворот . Нас встретили только обгорелые до головешек трупы.
Башня, еще с горячими камнями была занята. Но дорога в город закрыта. Впереди в трех квартала дальше к центру гул пламени поднимающегося выше самых высоких крыш.
Давингтон сгорал в кольце своих стен и теперь никто не смог бы его потушить. Набат на церкви давно стих.
Даже стоять здесь было горячо, жар через подошвы сапог жег ноги.
-С виду город из камня, а горит как солома?!
Жасс с ужасом озирал дымящиеся руины.
-Первые этажи каменные, но все выше построенное из дерева. Крыша и потолки, балки перекрытий-везде дерево. . .
-Боюсь , государь, что вместо города нам достануться только закопченные руины!
-Зато нет больше городской вони, Жасс! Пламя очистило все.
Удивленный взгляд Семюэеля.
Знаю, мой друг, город можно было почистить от грязи и вони и более простым способом. Но дело сделано и ничего не переделать. . .
Армия короля и гарнизон под утро суматошно переправлялись на паромах на южный берег. Ночная борьба с пожаром не увенчалась успехом. Множество чернеющих голов на воде. Горожане спасались вплавь.
Северные кварталы отрезаны огнем от порта и толпы горожан опрокинув стражу, открыли северные ворота и хлынули на луга и холмы в миле от города. Я послал туда тысячу младшего Макгайла и там теперь пытались навести порядок. Но через северные ворота не имело смысла входить в Давингтон. Огонь уже пожирал последний квартал перед ними.
Мы с Жассом отправились к северным воротам.
Несколько тысяч горожан собралось здесь за густой цепью горцев.
Здесь я обнаружил Бернадетту.
Она , сидя в седле , ругалась площадной бранью, размахивая рукой. Красные пятна на искаженном лице. Такой злобной фурией я ее никогда не видел.
Мы приблизились и быстро обнаружили причину гнева. В потасовке среди раздвинувшейся толпы горожан сошлись арбалетчики и горцы из охраны моей подруги. Оружие в ход никто не пустил, но кулаки мелькали весьма быстро.
Арбалетчиков было побольше чем горцев , но те держались.
Я отдал приказ. Люди Гвена вклинились в драку и растащили драчунов в разные стороны. Вытирая разбитые носы и поправляя одежду горцы и арбалетчики волками глядели друг на друга.
-Леди, что за битва происходила у ваших ног?
-Грегори, эти мерзавцы схватили девушку и собирались ее изнасиловать!
-Мерзавцы?
-Да, твои " храбрые стрелки"!
Бернадетта в гневе погрозила злобно пыхтящим стрелкам кулачком , затянутым в перчатку.
Причина драки тут же обнаружилась. К ногам Бернадетты прижималась девчушка лет четырнадцати в оборванном платье и с чумазым личиком.
-Они позарились на эту замарашку?
-Накажи их , Грегори и немедля! Они отказались меня слушать и не подчинились горцам!
Я внимательно рассмотрел арбалетчиков.
-Какой роты?
-Мы из роты Макинтайра, ваше величество. . . -процедил один из них, прикладывая рукав к кровоточащей губе.
-Гвен, лейтенанта Макинтайра ко мне!
Подбежавшему лейтенанту Макгайлу я приказал:
-Здесь должны быть только ваши люди, воинов других рот и отрядов гнать в шею! Кто сопротивляется, вязать и в лагерь ко мне с рапортом!Есть ли среди этой толпы цеховые мастера или кто-то из патрициев города?
-Я не знаю, государь. .
-Так узнайте и приведите ко мне!
Я приблизился к баронессе с той стороны, где не было девчонки-замарашки.
-Бернадетта, радость моя, солдаты всегда развлекаются с женщинами захваченного города, хотят те этого или не хотят. Это закон войны!
-Мне этот закон не нравиться! Он омерзителен!И кроме того-Давингтон -твой город, а не вражеский, ведь герцог передал его тебе!
-Передал только на бумаге.
-Прояви милосердие , Грегори!Они потеряли все и ты хочешь их отдать в руки воинов для развлечения?!
Я повернулся к лейтенанту горцев .
-Макгайл, ты отвечаешь за безопасность этих людей!У них есть вода?
-Здесь рядом ручей, государь.
Подъехал галопом Макинтайр, седой лейтенант арбалетчиков. Я указал на его воинов:
-Вот этим молодцам всыпать по пятьдесят розог и на бастион к мосту на дежурство!
Чумазая замарашка шмыгнула в толпу горожан.
Мы с Бернадеттой ехали шагом через толпу , раздвигаемую нашими горцами. Впрочем этого порой и не требовалось. Горожане стремились сами убраться с нашей дороги. Общим для них выражением была апатия. Многие просто сидела на траве, уставившись в одну точку. Пожар и гибель имущества оказалось огромным потрясением для несчастных. Я виновник их несчастий проезжал мимо, а меня даже взглядом не удостаивали.
Поэтому лицо мужчины средних лет, не апатичное, но гневное привлекло мое внимание.
Я подъехал ближе.
Мужчина, похоже глава семьи в дорогой но перепачканной одежде поднялся мне навстречу и поклонился. Две женщины и несколько детей-подростков, что находились рядом последовали его примеру. Одна женщина в прожженом плаще так и осталась сидеть на траве лицом к морю.
-Кто вы, сьер?
-Джеймс Крафт, ваше величество, мастер цеха портных.
-Ты узнал меня, мастер?
-Я видел ваше величество на рыночной площади две недели назад. . .
-Кто-то из глав цехов здесь есть?
-Я никого не видел, ваше величество. Многие бежали из города на юг еще ночью.
-Почему ты остался?
-Я надеялся что огонь погасят. . .
-Кто эта женщина?
-В суматохе моя дочь помогла ей выйти из города, но она из порта. . .
-Огонь дошел до порта? Позови ее Гвен!
-Она глухонемая, ваше величество. . .
-Так ты ее знаешь?
-Ее многие знаю, в известном смысле, она-портовая шлюха. "Портовая Лили". . .
Глухонемая шлюха. Однако!
-Несчастная. . . -проговорила Бернадетта и соскользнула из седла на землю.
Она подошла ближе и, заглянув сидящей женщине в лицо отпрянула.
-О, боже!
Спешившись, я поспешил к ним.
С обожженным красным лицом, женщина с распущенными и обгоревшими порыжевшими волосами покачивалась вперед-назад в странном монотонном ритме. На глазах повязка. На покрасневших руках волдыри от ожогов.
-Что с ее глазами?
-У нее выжжены глаза, ваше величество.
-Кем?
-Не известно, она появилась в порту три месяца назад. Без глаз, без языка и глухая. Ее в свой притон приволок Толстый Григ. Он часто потом водил ее по кораблям ублажать матросов.
-Только голодные матросы на такое могут позариться!
-Не судите, ваше величество по ее нынешнему состоянию. - портной оглянулся на свое семейство и вполголоса добавил - Тело у нее очень аппетитное и свежее . . . было. . . вначале. . . . А главное-она никого не помнит и ничего не слышит и никому ничего не скажет.
Бернадетта содрогнулась от омерзения.
-Мерзкие твари! Грегори, помоги ей!
Ее умоляющие глаза полные слез сочувствия преследовали меня.
-Прошу, ради меня!
Я подошел и опустился на колено перед калекой. Трудно сказать-сколько ей лет. Но шея гладкая без морщин. Она должно быть молода, но сейчас она была ужасна. Потрескавшиеся губы, обожженая кожа, рыжие подпалины на волосах.
Я решил начать с самого простого.
Снял флягу с водой и, открыв, прижал к ее полопавшимся губам. Бедняжка дернулась как от удара, лицо перекосилось. Но струйка воды на подбородке ее успокоила. Жадно припав к горлышку, она подавилась водой. Я убрал флягу и дал ей откашляться. Потом снова прижал флягу к губам. Напившись, она кивком поблагодарила меня и вытерла губы ладонью.
Милосерднее было прирезать эту калеку, чтобы прекратить ее мучения, чем лечить! Да и смогу ли я вернуть ей зрение?
Прикрыв глаза я вызвал ее ауру. Изумрудные нити в ауре редкими вкраплениями светились, словно редкостный орнамент. Она несла в себе магический дар!
Женщина с магическим даром! В своей жизни я видел только одну такую-свою сестру Сью! Несчастная обгоревшая калека теперь была мне очень интересна.
Я осторожно взялся за ее запястья. Женщина дрогнула, но рук не освободила. Покалывание в моих пальцах перешло выше и растаяло в запястиях. Я убрал руки. Кожа рук Лили стала белой. Волдыри исчезли.
Она всхлипнула и быстро провела пальцами, но своей коже. Пальцы удлиненной благородной формы и мозолей нет на ладонях. Она явно не простолюдинка!
Потом я убрал ожоги с ее лица. Бедняжка замерла, видимо не веря своим чувствам. Боль от ожогов бывает просто дьявольская. Как она терпела?
Потихоньку я начал развязывать повязку, что лежала на глазах. Ее руки обследовали мои легкими касаниями и опустились вниз. Она мне уже доверяла.
-О, боже!
Бернадетта отбежала в сторону и ее вырвало.
Я смотрел на страшные багровые рубцы в глазницах и поражался живучести этого человека. Это сделали раскаленным железом, грубо всадив его через веки в глазные яблоки. Глаза просто испарились!
Как она смогла это пережить? Кто это сделал с нею? За что?
Я накрыл ее изуродованные глазницы ладонями, а пальцы легли на виски.
Прикрыв глаза, сосредоточился. Иглы вонзались в мои пальцы и ладони. Руки окоченели. До запястий. Выше. Дошло до локтей. . . Озноб полз по спине. Я потерял счет времени. Я мерз под солнцем и начал дрожать в ознобе. . . Тело калеки словно высасывало из меня тепло и силу. . . Я уже начал проклинать свой дар, когда все окончилось.
Руки Лили коснулись моих запястий и мягко потянули их вниз.
Открыв глаза я столкнулся со встречным взглядом карих глаз из-под пушистых ресниц. Зрачки расширились и жадно впились в мои.
Я был горд-я вернул ей глаза! Это - невероятно!
Внезапно ее вновь приобретенные глаза закатились и она, выскользнув из моих рук, повалилась на траву, разбросав руки как тряпичная кукла.
-Грегори, ты вернул ей зрение! Это божественно! Что с нею?! Она без чувств?
Бернадетта придерживая подол платья, семенила вокруг меня, словно деловитая, беспокойная птичка.
Свою подопечную мы разместили в палатке Бернадетты. Прежде чем уйти, я попросил лекаря Калума осмотреть ее.
Грязное платье выбросили вон.
Обнаженная женщина лежала на походной постели, на спине так и не придя в сознание. Похоже она давно не питалась как следует. Кожа туго обтягивает скулы. Ребра выступают из- под кожи груди.
Осмотрев глаза Лили , приподнимая веки, Калум, пожал плечами.
-Здесь все в порядке.
Я не сказал ему, что еще час назад этих глаз не было вовсе.
Приоткрыв ей рот мы обнаружили, что языка она не имеет. Он был грубо и косо вырезан.
Но рана уже давно затянулась. Отсутствуют несколько боковых зубов.
Груди небольшие, но крепкие, живот впалый, так что выпирают тазовые кости. Волосы на лобке темные, почти черные.
Калум оглянулся на меня, и я кивнул. Слегка раздвинув ноги женщины, лекарь осмотрел ее тайные прелести.
-Видимых повреждений нет, государь.
Перевернув ее на живот, мы увидели на спине и ягодицах уже под зажившие длинные рубцы.
-Ее избивали, государь, и неоднократно, похоже на следы от ременной плетки.
На правой щиколотке потертость. Видимо ее держали прикованной за ногу.
Удивительно что она не подхватило какой-нибудь заразы на коже!При ее то образе жизни. . . С виду она вполне здорова, государь!
Поблагодарив лекаря, я отпустил его.
Эта женщина меня очень заинтересовала. Нет, не как партнерша для постельных забав. Присутствие магии в ее ауре было для меня величайшей находкой.
С женщиной я оставил камеристку Бернадетты Джени.
-Когда очнется-помоги ей помыться, найди чистую одежду и покорми.
В моей комнате приготовили чан с водой для мытья. С наслаждением я погрузился в него с головой, потом разместился с комфортом. Только голова торчала из воды.
От Давингтона остались одни головешки в окружении каменных стен. Что-то надо делать с этим. Ведь сегодня последний день лета. Завтра уже осень, а она коротка и впереди зима. Горожане обречены на холодную и голодную смерть. Я господин этого города и мне надлежит о них позаботиться. Мне остро не хватало человека, могущего дать советы. Жаль что руин Лайонбурга так далеко. Где найти мне еще сосредоточение силы, такой же мощи? Мне нужен совет отца. . .
Я сидел с закрытыми глазами и струя воды, плеснувшая мне в лицо была очень неожиданна!
Бернадетта смеясь, зачерпнула ладошкой еще воды и плеснула в меня. Она стояла, облокотившись на край чана только лишь в тонкой рубашке, оттопырив свой прелестный зад.
Рванувшись из воды, я греб девушку в объятия и опустился в чан уже с трепыхающейся и визжащей добычей. Я с удовольствием макнул ее с головой под воду. Визг сменился бульканьем.
Рассердившаяся Бернадетта набросилась на меня с кулаками. Но несколько поцелуев успокоили ее. Фурия начала обращаться в ласковую послушную кошечку.
-Ты намочил мои волосы как я выйду к ужину?!
Длинные мокрые пряди облепили голову и плечи моей возлюбленной.
-Сегодня мы ужинаем одни, . . . Если ты согласна?
Через несколько минут долгого тягучего поцелуя она была согласна на все. Мокрая сорочка снята и повешена на край чана. Не торопливо, но все более смело, мы ласкаем друг друга. Сумерки вползают в комнату тенями. Свечи не зажжены. Но нам хорошо и так.