Барон Джаред прибыл в Корнхолл на следующий день.  

Он был немало удивлен тому,  что я его опередил.  

Мы пообедали вместе.  

-Король Руперт скучает по вам,  дорогой барон!

Барон побледнел и отложил вилку.  

-Он спрашивал вас обо мне?

-Вы этому удивлены?

-Нет. . .  

-Я жду,  когда же за вами пошлют погоню.  Вы единственный из людей королевы Анны избежали тюремного замка.  

-Вы меня выдадите?

-Вам следует опасаться не меня,  а тех,  кто приходит ночью с кинжалом в рукаве,  дорогой барон.  Я имею в виду монахинь из одного известного вам монастыря.  

-Что же делать?

-Замок Харперов занят моими людьми.  Вы даете мне вассальную клятву и едете туда на должность коннетабля.  Как только наберете свой отряд-моих людей из замка я уберу.  Как вам мое предложение?

-Другого выхода у меня видимо нет. . .  

-А на что вы надеялись,  уезжая на север? Король все равно будет пытаться вас достать и здесь.  Но в скором времени я полагаю,  о вас он забудет! У него появится другая забота. . .  

-Вы что-то узнали,  Грегори?

-Пока рано об этом говорить! Я собираюсь завтра ехать к плавильням Хаббарда и до Харперхолла я вас со своими людьми сопровожу.  Или вы поедете сегодня?

Барон криво улыбнулся.  

-Путешествие в компании приятнее и короче.  

 Нас сопровождала рота Макгайла.  Выехав рано по утру во второй половине дня мы прибыли на место.  

Мы с бароном вошли в главное здание замка вместе.  Вокруг суетились слуги.  Капитан Макнилл пытался доложить мне о делах в замке.  Но я отмахнулся от него и приказал заниматься своими обязанностями.  

По лестнице нам навстречу сбежала Доротея.  Она по-прежнему носила черное платье в знак траура.  Она обняла и поцеловала брата.  Обнимая,  его она смотрела на меня.  В голубых глазах плескалась радость.  

Я поцеловал ее дрогнувшую ручку.  Длинные и ровные ногти графини порадовали меня.  Похоже,  она отучилась от привычки грызть их в волнении.  

-Доротея,  лорд Грегори любезно сопроводил меня и предложил должность коннетабля замка.  

-Ты приехал надолго? А как же твоя служба у королевы Анны?

-Королева мертва.  

Доротея ахнула.  

-Вели накрыть нам ужин.  Я обо всем расскажу.  

За ужином Джаред поведал сестре последние новости.  Я кушал и только поддакивал в нужных местах.  

Доротея слушала брата и смотрела на меня.  Теперь,  когда они были рядом я увидел черты фамильного сходства-мягкий овал лица,  чуть смугловатую кожу,  темные волосы с одинаковым медным отливом.  

 Постель мне приготовили на втором этаже,  в последней справа комнате,  в бывшем кабинете бывшего хозяина.  Я провел рукой по лаковой гладкой поверхности инкрустированного стола.  Именно здесь я первый раз овладел графиней.  Я ощутил легкое смущение и беспокойство.  Почему именно здесь мне постелили постель?

Я не взял с собой в эту поездку слугу и разделся самостоятельно.  Умываясь в тазике,  я вдруг услышал осторожный скрип.  

Обернувшись на звук,  я увидел,  как часть книжного шкафа сдвигается в сторону.  Я едва успел вытереть лицо полотенцем.  В открывшийся проход вошла Доротея со свечой в руке.  

Улыбаясь,  она поставила канделябр на камин и раскрыв объятия,  устремилась ко мне.  

Мы жадно целовались прямо посредине комнаты.  

-Я так скучала. . .  

Ее рука гладила мою небритую щеку.  Через тонкий шелк ночной рубашки мои руки ощущали изгибы ее тела.  

-Я тоже скучал. . . Тебя не обижал мой горец?

-Он боится тебя и очень вежлив и внимателен со мной.  

Доротея хихикнула.  

-Твой капитан вовсе не дурак. . .  

-Будет о нем! Расскажи о себе!

-Я скучаю и жду,  жду и скучаю. . . . -она вздохнула.  Ее губы потянулись мне навстречу.  

Поцелуй был сладок и крепок.  Не размыкая объятий мы пили дыханье друг друга.  Сердце сладко замирало в предвкушении близости.  

 Не размыкая губ мы снимали с себя одежду.  Графиня быстро сбросила ночную рубашку и поцелуй пришлось прервать,  чтобы я смог снять свои бриджи и сапоги.  

Отшвырнув остатки одежды,  сгорая от нетерпения,  я повернулся к постели.  Но она пуста.  

Легкий смешок.  

-Ты меня потерял?

Доротея совершенно обнаженная стояла у стола опершись на него задом и руками и выставив грудь вперед.  За месяц,  что я ее не видел она слегка поправилась.  Груди стали чуть больше и тяжелее.  Она была тщательно выбрита внизу.  

-Ты прелестна!

Закусив губу,  Доротея улыбаясь,  ждала меня.  Черные волосы распущены и падают на плечи и из-за этого ее кожа казалась еще белее! Я подошел и по очереди поцеловал ее груди,  прямо в затвердевшие тугие соски.  

-Идем, . . . Я не могу больше ждать. . .  

-Грегори,  сделаем это здесь. . . как в первый раз. . .  

Я с недоверием посмотрел ей в глаза.  Озорные,  прищуренные,  они были совсем рядом.  

-Я стыжусь этого,  Дороти. . . Я взял тебя силой,  здесь. . . Мне это не дает покоя уже много дней. . .  

-А я впервые в жизни ощутила страсть и блаженство именно здесь,  на этом столе и с тобою! И я много дней думала о том,  как все это повторить. . .  Иди ко мне мой дракон!

Черные ресницы опустились.  Графиня подалась назад и легла на стол.  Ее стройные изящные ножки легли на мои плечи.  Бедра распахнулись мне настречу.  Мое копье было давно уже готово к сладостному турниру,  и я наконец-то пустил его в дело.  

Я был нежен и нетороплив,  но моя возлюбленная желала другого.  Ее твердые пальчики легли на мои бедра,  и коготки пришпорили меня.  

-Еще! Еще!

Ее вскрики вскружили мне голову,  и я несся навстречу жгучему наслаждению,  все,  ускоряя ритм.  Доротея застонала и сжала мои запястья крепко,  крепко.  Гортанный вскрик вырвался из ее губ.  Ее лоно туго сжало мое копье во влажных горячих объятиях.  В упоении я двигался в ее бурно содрогавшемся теле.  Я был горд и счастлив от сознания того,  что именно я причина ее наслаждения.  

Графиня быстро пришла ко второму финалу и тут же я взорвался во вспышке жгучего удовольствия,  что судорогой крутило мое тело от шеи до самых пяток. . . .  

Мы перебрались на постель и здесь,  лаская мою возлюбленную я заставил ее третий раз содрогаться в наслаждении.  

-Теперь тебя не мучит чувство вины?

-Нет. . .  

-Ты самый прекрасный мужчина и любовник на всем белом свете. . .  

Тесно обнявшись,  мы быстро погрузились в сон.  

 Утром я проснулся один.  Доротея,  моя сладкая птичка,  вернулась к себе еще до рассвета.  Барон Джаред остался в замке,  хотя я надеялся,  что до Хаббарда он составит мне компанию.  Пришлось довольствоваться обществом капитана Макгайла.  

Он развлекал меня историями из своей службы в армии конфландского герцога Шамбуаза времен компании на юге.  Обычные хвастливые солдатские байки. . .  

 Множество убитых врагов,  попорченных девок и выпитых бутылок!

Что ж,  Хаббард менялся.  Вдоль дороги,  засыпанной щебнем,  строились дома.  Для экономии дерева-балочные со стенами из камня,  что вокруг в избытке.  

При моем появлении работы прекратились.  Рабочие,  кланяясь,  высыпали по краям дороги со всех сторон.  До самого Хаббарда с плавильнями на его берегах я доехал по этой единственной пока улице между строящимися домами под прицелом множества любопытных глаз.  

Сразу у брода Джон Пирс встретил меня вместе с офицерами охраны.  

Этот властный господин в городской добротной одежде теперь мало походил на того оборванца,  грязного и пыльного,  что по весне я оставил здесь менеджером.  

Спешившись,  в ответ на поклон,  я потрепал Пирса за щеку.  

-Вижу дела идут не плохо,  Джон?

-Стараемся,  милорд!

В сопровождении Пирса я прошел по плавильням и в деталях рассмотрел их работу.  От засыпки угля и руды до извлечения раскаленных слитков металла.  

В дополнение к пяти горнам Пирса запустил еще пять и на трех новых велась работа.  

-Когда запустишь эти три горна?

-Еще неделя,  милорд и они начнут работать.  

-А где же мессир Мадзини?

-Он в литейном цеху,  милорд.  Сегодня как раз извлекают из опалубки вторую бомбарду.  Этот момент он никому не доверяет.  

-На это стоит взглянуть!

В литейном цеху,  хотя это был скорее навес от непогоды на мощных опорных столбах,  кипела работа.  

Мадзини и его подмастерья в толстых кожаных передниках и в рукавицах суетились в яме посредине цеха вокруг дымящейся лениво бесформенной глиняной массы.  

Мессир самолично с зубилом и молотком осторожно скалывал глиняный слой,  обнажая сияющую бронзу отливки.  

Я наблюдал до конца процедуры,  когда блестящий бронзовый цилиндр с поперечными валиками на нем окончательно очистился от глины.  

Передав инструмент помощникам Мадзини выбрался из ямы и только тогда заметил меня.  

Подойдя,  он изобразил элегантный поклон.  

-Счастлив,  видеть,  вас,  милорд! Вы приехали вовремя-на завтра я назначил испытание первой бомбарды!

Черная бородка мессира растрепана,  глаза сверкают.  Он здесь был в своей стихии.  

-Может быть,  испытания перенести на сегодня?

-Ваша воля-закон,  милорд!

 В пологом ущелье,  что было совсем рядом от входа в штольни к испытаниям все было готово.  Блестящий цилиндр бомбарды покоился на массивной дубовой раме и закреплен многочисленными полосами из железа.  

В задней части целая вереница толстых кольев вбита в грунт начиная от самой рамы.  Самый толстый кол вбит позади бомбарды и упирается в ее заднюю часть.  

Зевак было много.  Мои арбалетчики,  горцы из охраны,  женщины и дети из поселка,  рабочие-литейщики.  Но все держались в отдалении,  как указал мессир,  начертив палкой линию.  

-Дальше идти может быть опасно!

Для меня и офицеров было сделано исключение.  Деревянный бочонок с порохом был прикрыт промасленной тканью.  Мессир зачерпнул горстку и сыпанул щепоть мне на ладонь.  

-Этот порошок горит?

-Еще как,  милорд!

Мадзини сам осторожно засыпал порции порошка в жерло бомбарды специальным медным совком,  потом следом втолкал кусок сукна и утрамбовал его толстой палкой.  Наконец помощники принесли железный шар с голову взрослого человека и закатили в жерло.  Долгая процедура,  а каково ее будет производить под обстрелом?

В задней части бомбарды сверху в узкое отверстие мессир насыпал порох пока он не заполнил его полностью.  

-Милорд,  как видите впереди в ста шагах сложена стена из камня в рост человека.  Бомбарда нацелена на нее.  Осталось поджечь порох через запальное отверстие.  

-Прошу сеньоры отойти на десять шагов!

Мы исполнили просьбу.  

Помощник принес Мазини длинную палку,  обвитую белым шнуром.  Свисающий кончик шнура тлел,  испуская белый дымок.  Мадзини подул на кончик шнура,  чтобы огонь разгорелся и,  протянув руку,  ткнул тлеющим концом в запальное устье.  

Грохот ударил по ушам! Сверкнула яркое пламя! Словно гроза разразилась над нашими головами! Стена из камня разлетелась вдребезги!

Тишина,  а потом крики восторга огласили ущелье.  

Из густого облака дыма,  окутавшего бомбарду вышел улыбающийся и закопченный Мадзини-сверкали зубы и белки глаз.  

Мессир породил гром и молнию и они теперь в моих руках!