Вильсон широко распахнул дверь и отпустил в сторону, испытующе глядя на да Силву и бумажный мешок, который тот принес.

– Ну, наконец-то! Перейра передал мне твое сообщение, включая ненужное замечание о "Реми Мартин", и я принял его к исполнению. Чем и горжусь. А что там у тебя? Ланч?

– Приготовься к сюрпризу, – усмехнулся да Силва. – Ты прав. Я остановился у Боба и взял несколько сэндвичей. По дороге поесть не удастся, и вообще один Бог знает, когда мы ещё поедим.

Он протиснулся мимо Вильсона в комнату и, поставив пакет на бар, посмотрел на свет коньячную бутылку.

– Да, вижу, я слишком задержался…

– Ну, – начал оправдываться Вильсон, – если бы ты пришел, как мы договорились, вместо того, чтобы ввязаться в переделку, из которой мне удалось тебя спасти… Между прочим, ты мне даже спасибо не сказал… Да, кстати, а от чего я тебя спас?

– Не от худшей судьбы, чем смерть. Давай…

– Искренне на это надеюсь. Серьезно, что за история?

– Ничего, что не могло бы подождать, пока мы поедим.

Да Силва налил себе коньяку, выпил, кивнул, одобряя, и налил еще.

– Хороша штука, хоть и французская. Смесь его с "Резерве Сан Хуан" из Буэнос-Айреса станет поистине фантастической выпивкой! – Он взглянул на Вильсона. – Ты никогда не оценишь своих привилегий, пока их не лишишься и не начнешь как все простые смертные платить за приличную выпивку по ценам черного рынка.

Вильсон открыл пакет и развернул сэндвич. Он вдруг понял, насколько голоден, откусил большой кусок, прожевал и с удовольствием проглотил.

– А ты будешь охотиться за мной за связи с контрабандистами?

Да Силва потянулся за сэндвичем, удивляясь наивности вопроса. Но прежде чем он смог развить тему или развернуть свой сэндвич, зазвонил телефон. Так как он сидел ближе, он потянулся к телефону и взял трубку.

– Алло?

– Капитан? – звонил Перейра. – Я насчет таксистов из Кататумбы.

Да Силва нахмурился.

– Не говори, что там ни одного не числится.

– Есть трое, но прежде чем посылать Руя в дорожную полицию за фото, я решил вам позвонить. Не знаю, зачем они вам, но хочу сказать, что один из таксистов, живущих в Кататумба, ваш старый знакомый…

– Да? Старые знакомые – всегда самые лучшие. Кто это?

– Клаудио Фонзека. Помните?

– Помню ли я старого друга Клаудио? О, да! – да Силва улыбнулся, но улыбка была не из приятных. – Прекрасно помню, и ты совершенно прав, что позвонил, потому что теперь нет смысла беспокоить Руя или наших коллег. Думаю, Клаудио сделает все в лучшем виде.

Он прикрыл рукой трубку, обернувшись к Вильсону.

– Благодарю тебя, Господи, за умных помощников! – и убрал руку с трубки. – Клаудио все ещё ездит в утренние смены? С той же стоянки на Прака Мауа?

– Да, капитан. Я уже проверил.

– Отлично, отлично, – да Силва гордился лейтенантом, и тон его это показывал. – Тогда, я полагаю, ты сходишь туда и найдешь его. Прямо сейчас. И передай мое личное приглашение побывать на квартире у мистера Вильсона, выпить и – возможно – поговорить. Приходи с ним, чтобы он не заблудился.

– Да, капитан, – Перейра явно колебался. – У нас на Фонзека сейчас ничего нет, капитан. По крайней мере временно он чист.

– Ты сам себе противоречишь. В данный момент у нас на него ничего нет. Но это не значит, что он чист.

– Знаю, капитан, – терпеливо сказал Перейра, – но я имел в виду, насколько можно быть настойчивым, его приглашая?

– Так как у нас в данный момент на него ничего нет, – резонно рассудил да Силва, – нажать ты не можешь, я бы сказал, не можешь настаивать больше, чем необходимо. То есть только до тех пор, пока Клаудио не станет отказываться.

– Понимаю, капитан, – Перейра был абсолютно согласен с таким решением. – Он не откажет. Что-нибудь еще?

– Нет, думаю, все. Сделай это…

Вильсон наклонился над ним, перебивая.

– Пусть принесет горчицу.

– … как можно скорее. – закончил да Силва и повесил трубку.

Он вытащил последний сэндвич, убрал его подальше от приятеля и продолжил разворачивать первый.

– Какая тебе разница, горчица или кетчуп? Ты уже съел свою долю. – Он откусил сэндвич и стал задумчиво жевать, глядя на Вильсона. – Скоро у нас появится компания.

– Ясно, – Вильсон поискал, чем бы смести крошки, но передумал. – Не представляю, как ты мне все это объяснишь. Почему вместо заслуженного и полностью оплаченного отпуска я сижу здесь и наблюдаю, как ты обжираешься?

– По сути дела, – да Силва проверил, на месте ли сэндвич, – у нас по крайней мере полчаса до прихода Перейра с другом Клаудио, и мне хотелось бы услышать твои соображения.

Покончив с сэндвичем, он энергично взялся за второй, испытывая безграничное терпение Вильсона. Когда был проглочен последний кусок и опустошен второй стакан коньяка, да Силва закурил и откинулся в кресле.

– Ну, похоже, я насытился, и голодная смерть откладывается.

– Голод – может быть, но не любопытство.

– А, да… – да Силва снова взглянул на часы, кивнул и нахмурился, приводя в порядок мысли. Сигарета медленно тлела между его пальцами, взгляд встретился со взглядом Вильсона.

– Ладно… Со мной сегодня по дороге в Лагоа приключилась смешная история…

Он рассказывал, спокойно следя за Вильсоном. Та часть истории, которая касалась радиостанций и неправильно понятого сообщения, могла быть спокойно опущена, но Вильсон бы этого не позволил.

– Я тысячу раз советовал тебе выбросить это проклятое радио!

– Потом. Сейчас я стараюсь удовлетворить твое любопытство. Не хочешь послушать скетч "Да Силва, лихой детектив", а?

– А у меня есть выбор?

– Ни малейшего.

– Ну, тогда…

Да Силва отечески ему улыбнулся и продолжил свою историю. Добравшись наконец до финала, он глубоко вздохнул.

– Согласен, если бы радио не подвело, я бы её не потерял и не был сейчас в таком дурацком положении. Портье мне ничего существенного не сказал.

– Если ему можно верить. Знаешь, большие чаевые…

Да Силва упрямо покачал головой.

– Я ему верю. У него была ещё не разобрана почта, и он как будто не лгал.

– Ты имеешь в виду, портье казался честным?

– Нет, просто боится полиции.

– Ладно, – кивнул Вильсон, – у тебя все – таки остается Джон Доу.

– Верно, наш юный Жоао Фулано никуда не денется.

– И если предположить, что Клаудио Фонзека согласится сотрудничать, а я уверен, убедить его ты сумеешь, у тебя будет место приютить нашего любителя приключений на несколько дней.

– Совершенно верно.

– Остается только один вопрос.

– Только один?

– В данный – да. Почему понадобился таксист? Я имею в виду, таксист из Кататумбы? Все, что она хотела – это одолжить на три-четыре дня какую-то лачугу. Зачем ей именно таксист?

Да Силва пристально посмотрел на него и рассмеялся.

Короткий резкий звонок сообщил о появлении лейтенанта Перейры, который экономил на всем, включая дверные звонки. Человек, возникший в проеме двери рядом с лейтенантом, долю секунды поколебался, а потом стремительно вошел в квартиру с сердитой миной на лице. Он дернул рукой, как бы освобождаясь от хватки Перейра, хотя лейтенант его и не касался, и прошел к бару. Это был коренастый мужчина с массивными плечами, тяжелыми руками и выпуклой, как бочонок, грудью, будто накачанной насосом. Глубокий шрам от прошлых разборок стягивал одну сторону лица. Он покрутил головой.

– Где он? Где да Силва?

Да Силва улыбнулся.

– Не говори мне, что ты так скоро меня забыл.

– Я не узнал вас, – смутился Фонзека. – Что, черт возьми, вы от меня хотите? Карнавала до следующего месяца не будет. Он вдруг вспомнил давнюю обиду. – Ладно, да Силва, в чем дело?

Голос звучал резко и скрипуче, словно нож, изувечивший его лицо, распорол и голосовые связки.

– У вас ни черта на меня нет, и мы оба это знаем. А если вы хотите поговорить со мной, зачем тащить меня сюда? У вас есть офис в городе.

– Расслабься, Клаудио, – улыбнулся да Силва. – Уверен, лейтенант тебе объяснил, что это сугубо неофициальный визит. – Он приглашающе кивнул. Налей себе.

Вильсон едва собрался взять в баре ещё стакан, как Фонзека, все ещё подозрительно косясь по сторонам, откупорил бутылку и поднес её к губам. Он сделал глоток, остановился, чтобы вздохнуть, снова глотнул и поставил бутылку обратно. Ничто не показывало, что алкоголь ослабил его подозрительность или обиду. Но больше всего взбесило Вильсона, что он и виду не подал, что оценил качество спиртного, которое заглатывал. Фонзека вытер губы, все ещё хмурясь.

– Ладно, да Силва. Что вы затеваете?

Да Силва откинулся назад, спокойно его рассматривая.

– Как тебе понравится приличная сумма денег и короткий отпуск? С женой и всей семьей?

– У меня нет ни семьи, ни жены. Вы это знаете.

– Я не видел тебя несколько месяцев; откуда мне знать? Ну, тогда с подружкой. Скажем, неделька в Петрополисе? Приятная прохлада в такую жару… С оплатой всех расходов. И достаточно далеко, чтобы уберечь тебя от неприятностей.

– А с какой стати вы меня собираетесь облагодетельствовать? – Фонзека воинственно уставился на капитана. – Мне пока хватает, и не хочу я ваших денег, да Силва.

Да Силва внимательно его изучал.

– А я не вижу, почему бы нет. Все, что мне нужно – попользоваться некоторое время твоей лачугой в Кататумбе. Самое большее – четыре дня.

Фонзека искренне удивился.

– Не нужны мне ваши деньги. Я понял, вы планируете рейд и собираетесь использовать мою лачугу, как наблюдательный пункт. – Мысль была настолько идиотской, что капитан чуть не рассмеялся. – Шутите! Знаете, сколько я протяну, если клюну на ваше предложение? Меня выловят из канавы в ближайшие двадцать четыре часов. Неужели, по-вашему, я полный идиот?

– А я, по-твоему? – возмутился да Силва. – Если бы речь шла об этом, пошел бы я к кому-нибудь, кто знает, что я полицейский? Я выбрал бы кого-нибудь без перечня судимостей длиной в милю, да и историю придумал бы получше!

– Вы никакой истории не рассказали, ни хорошей, ни плохой, – буркнул Фонзека, подтащил поближе табурет и сел лицом к да Силва, вновь потянувшись за бутылкой. На этот раз, судя по мине на лице, он все же осознал, что пьет что-то получше своего обычного репертуара. – В чем идея?

Да Силва покосился на обезображенное шрамом лицо и вздохнул.

– Теперь я помню, что не говорил. И, полагаю, не скажу. Но это не то, о чем ты думаешь. Никто в трущобах замешан не будет, слово даю.

Фонзека нахмурился. Если да Силва дает слово, можно положить его в банк и получать проценты. Он был жестокий, беспощадный сукин сын, но в этом отношении безупречно честен. Беда в том, что он не всегда дает слово, но когда дал, этому меченому оспой ублюдку можно верить.

Да Силва подавил улыбку. Он почти видеть, как маленькие шестеренки скрежещут в голове Фонзеки, и терпеливо ждал, пока все станет на место.

– Ты не единственный, у кого в Кататумбе есть хибара. Поэтому решай живее, нужны ли тебе хорошие деньги.

– Хорошие?

– Достаточно хорошие. Пятьсот конто…

Какого черта, – подумал да Силва, – не будь скупердяем, не твои деньги!

– Даже тысячу конто.

Фонзека ещё больше нахмурился.

– И никаких неприятностей? Тысячу конто? Не верю.

– Лучше поверь, – посоветовал да Силва, – даю слово.

– Конечно, но…

– Никаких но, – смуглый детектив раскинул руки. – Послушай, Клаудио, я дал тебе слово только за себя, а что решит Господь – не в моей власти.

Фонзека помедлил, размышляя, и кивнул.

– Заметано.

И осушил до дна бутылку, словно ставя печать под уговором.

– Хорошо, – спокойно кивнул да Силва и чуть расслабился. – Очень хорошо. Давай поднимемся в Кататумбу и ты покажешь мне свою лачугу.

Он заметил взгляд, который Фонзека бросил на Перейру, и все понял.

– Нет, без него; он слишком хорошо одет. И за милю видно, что он полицейский. Он подождет нас здесь и потом отвезет тебя назад.

Жестом удерживая Фонзеку на месте, капитан перекинулся с Перейрой парой слов. Подозрения на минуту всколыхнулись в Фонзеке, но тут же улеглись и он пожал плечами. Если не будет неприятностей в трущобах, все остальное к черту. Тысяча конто – куча денег.

– Эй, да Силва, а как насчет денег?

Капитан сунул руку в карман и вытащил пачку денег, полученных от девушки, надеясь, что та была в ладах с арифметикой.

– Здесь пятьдесят два конто. Когда вы с лейтенантом поедете в город, получишь остальное.

– Хорошо.

Фонзека очевидно понял, что никто его не собирается обманывать, и сгреб пачку в карман, не считая.

– А в Кататумбе как мне объяснить…

– Что объяснить? Что и когда ты хоть кому-то объяснял? парировал да Силва. – Если кто спросит, скажи, что я твой дед: я слишком молод, чтобы быть твоей бабушкой.

Выбора у Фонзеки не было, хотя один вопрос ещё оставался. Ткнув пальцем в сторону Вильсона, он спросил:

– А он? Он тоже едет?

– Тоже, – поспешно заявил Вильсон и повернулся к да Силве. – Зе, я всегда хотел взглянуть на трущобы изнутри… – он перешел на английский.

– Знаю, – кивнул да Силва, задумчиво глядя на него.

Фонзека подозрительно нахмурился при звуках чужого языка; да Силва посмотрел на человека со шрамом почти сочувственно, потом взглянул на Вильсона.

– Все американцы – от туристов до проживающих в Бразилии лет по двадцать – хотели бы побывать в подлинных трущобах, настоящих фавелах Рио, но только большинство боится. И не без оснований.

Он слабо улыбнулся и язвительно добавил:

– Видимо, чувствуют, что наши трущобы куда колоритнее, чем в Нью-Йорке или Детройте; но, честно говоря, я все их видел, и разницы особой нет, конечно, исключая то, что у трущоб в Рио одно большое преимущество.

Вильсон, набычившись, уставился на него.

– Какое?

Да Силва улыбнулся далеко не искренней улыбкой.

– Наши трущобы населены нами. Тогда как в Вашингтоне, или Кливленде, или Буффало – вами.

Вильсон уставился на него, осознавая, что да Силва прежде всего был бразильцем с обостренной национальной гордостью, и лишь потом – его другом. И сдержал аргументы, уже готовые сорваться с губ, стараясь не вступать в конфликт.

Да Силва долго вызывающе изучал бледное скованное лицо, потом повернулся к Фонзеке.

– Он пойдет с нами. Ты готов? Тогда пошли.