Комиссар Жозе да Силва легко взбежал по широкой лестнице в ресторан аэропорта «Сантос Дюмон», вошел в зал и, широко улыбаясь, поднял руку, радостно приветствуя знакомых. В алькове за столом сидели пятеро, и первой он узнал Астреа. Его воодушевления не охладил даже тот факт, что рядом с ней сидел доктор Мартинс. Напротив, по отношению к врачу комиссар испытывал чуть ли не сострадание.
Обидно терять такую девушку, как Астреа, — сочувственно подумал он…
Конечно, ни в малейшей степени его не удивило присутствие Вильсона и Хоуардов: он сам их пригласил. Да Силва пробрался к друзьям, лавируя между занятыми столиками, придвинул стул и сел. Набор бутылок на столе его поразил. Он рассмотрел этикетку и прозрачную, как вода, жидкость в одной из них и, изумленно подняв брови, взглянул на Вильсона.
— Пинка? Ничего лучшего друзьям ты не мог предложить?
— Это не для них, а для меня, — угрюмо буркнул Вильсон.
Да Силва удивленно уставился на американца. Из-за собственной радости при виде Астреа он не сразу заметил глубокую печаль на обычно непроницаемом лице друга.
— Что случилось?
Вильсон молча показал на кольцо, блестевшее на пальце Джилл Хоуард. Та сжала руку доктора Хоуарда и немного смущенно ему улыбнулась.
— Пожалуй, мне следует извиниться перед всеми, и прежде всего перед бедным мистером Вильсоном, но я подумала… — Она тряхнула головой. — Ну, если хотите знать правду, я подумала, что если бы он видел во мне только ревнивую жену, поспешившую в Бразилию на розыски блудного мужа, а не одинокую девушку, нуждающуюся в защите…
— Тогда стал бы я так безоговорочно рисковать ради вас своей жизнью? — с горечью спросил Вильсон.
— Примерно так, — согласилась она и поспешила заверить мужа: — Но я все это время вела себя безупречно, милый. В самом деле. Я даже не позволяла заезжать за собой и тем более… — Она вдруг покраснела. — Ну конечно, я была… ну… совсем голой, когда вы меня спасли, но я же тогда была без сознания, значит, это не считается, верно? Я же не сознавала, что на мне ничего нет, значит ничего об этом не знала, правда? А за исключением этого я держалась стойко.
За поддержкой она обратилась к Астреа.
— Ведь верно?
Дон Хоуард сочувственно улыбнулся Вильсону.
— Не делайте печальное лицо, мистер Вильсон. Согласен, она очень привлекательна, но поверьте, быть её мужем — задача не из легких.
Астреа улыбнулась Джилл.
— Вы были очень храброй. Поверьте, мне в подобных обстоятельствах пришлось бы не легче!
Она посмотрела через стол на да Силву и Вильсона.
— А вы… Тоже мне, детективы! На пальце Джилл отчетливо заметны кольца. Я это сразу увидела.
Теперь она ехидно ткнула пальцем в да Силву.
— Вы целый день копались в её сумке и не заметили, что все документы оформлены на миссис Хоуард!
— Вы забыли, что я джентльмен! — с наигранной гордостью заявил да Силва и ухмыльнулся в ответ. — Я взял из сумки только то, что было нужно. На остальное я закрыл глаза.
Он снова осмотрел бутылки на столе.
— А где коньяк? Я позову официанта. Что будете пить?
— Увы, ничего, — с сожалением покачал головой доктор Хоуард. — Через несколько часов наш рейс, а Джилл ещё нужно собрать вещи. Я так и на неделю опоздал на службу.
Он встал и помог подняться с кресла жене. Потом скользнул взглядом по лицам присутствующих.
— Не вставайте, пожалуйста. — Он мгновение помедлил, затем глубоко вздохнул. — Ну, вы прекрасно знаете, насколько Джилл и я всем вам обязаны, и знаете, что я это знаю. Поэтому не стану устраивать грандиозную сцену прощания. Скажу только: мы очень надеемся, что в один прекрасный день снова все увидимся. — Он приветственно поднял руку и улыбнулся. — Единственное слово, которое я знаю по-португальски: Чао!
Вильсон мрачно смотрел им вслед.
— Единственное слово по-португальски! — горько буркнул он. — Но это же итальянский!
— Не изображай покинутого юношу, — строго бросил да Силва. — Это тебе не идет.
И повернулся к Астреа и доктору Мартинсу.
— Повторяю вопрос: что будете пить?
Астреа медленно покачала головой, не сводя с него глаз.
— К сожалению, нам тоже нужно идти. Мы с Жоао обедаем в «Месбла», а столик заказан только на двоих.
Улыбка на губах да Силвы застыла, потом погасла.
— Вы с Жоао? Но я думал, мы…
Астреа спокойно его перебила.
— С тех пор, как вы сказали, что появитесь, и не появились, у меня было четыре дня, чтобы спокойно подумать, — голос её звучал мягко, но в нем отчетливо слышался стальная решимость. — И я пришла к выводу, что не все нужно принимать, как само собой разумеющееся. По крайней мере, в таких серьезных делах. Или, по меньшей мере, насчет вас.
— Но…
— Мне очень жаль, — спокойно сказала она и встала.
Жоао Мартинс поднялся следом и взял её под руку.
Да Силва стиснул зубы и тоже встал. Его лицо окаменело.
— Если вы так считаете…
— Я так считаю, — просто ответила она и повернулась. — Пойдемте, Жоао.
Доктор Мартинс решил вмешаться в разговор.
— Знаешь, Зе, — заметил он, — я думаю, мне больше нравилось, когда она тебя ругала.
Да Силва посмотрел им вслед и тяжело осел на стул. Вильсон нагнулся к нему.
— Не изображай покинутого юношу, — негромко сказал он. — Это вообще никуда не годится. — И заглянул другу в глаза. — Как насчет коньяка? «Макера», пятизвездочный? Или хочешь последовать моему примеру и утопить горе в пинке?
Да Силва вышел из прострации и сделал знак официанту.
— Коньяк, — он криво усмехнулся. — Не следует слишком долго изображать из себя мученика.
В это самое время Карлос Ренальдо Рибейро достиг наконец цели своего путешествия и поздравлял себя, наблюдая, как человек за деревянным барьером медленно, буква за буквой, передает таинственное послание. Карлос презрительно ухмыльнулся, подумав о скептиках, не веривших, что он исполнит поручение. Но ещё больше, чем гордость за себя или презрение к маловерам, было его удивление тем колоссальным множеством крузейро, которые ему вернули в виде сдачи.
Он внезапно нахмурился, как будто встревоженный какой-то навязчивой мыслью, и уставился на стопку денег, которая все ещё лежала на барьере. Над подобной проблемой раньше ему задумываться не приходилось. Несколько крузейро на сигареты или бутылочку пинки — великолепно, но такая крупная сумма все усложняла. Вернуться с такими деньгами домой — жена их наверняка обнаружит. Он прекрасно знал, что не сможет утаить от её сверлящих, проникающих в самую душу глаз ни сами деньги, ни тот факт, что они у него есть. Может быть, вообще не возвращаться в деревню? С такими деньгами вполне возможно, но как быть с каноэ Антона? И — что ещё важнее — кто же тогда узнает, что он успешно справился с заданием?
Вот чертова задача! Израсходовать такую гигантскую сумму просто невозможно; он не имел никакого опыта в обращении с такими капиталами. А инстинктивно Карлос сознавал, что совершит грубейшую ошибку, дав деньги девушке, к которой собирался на всякий случай заглянуть на обратном пути: это бы создало такую ситуацию, которая никогда больше не повторится.
Пока он ломал голову над этой проблемой, телеграфист закончил передачу, встал и пошевелил уставшими от непривычной работы пальцами. Даже одна телеграмма была для Порто Итапура большой редкостью; две сразу передавать ещё никогда не приходилось.
— Готово, дружище, — улыбнулся он.
Карлос непонимающе смотрел на него, все ещё занятый решением своей дилеммы. Телеграфист откашлялся и негромко повторил:
— Ваши телеграммы отправлены, сеньор.
Внезапно Карлос решился и придвинул мужчине стопку денег.
— Еще раз, — распорядился он.
— Что?
— Я говорю, передайте их ещё раз!
Решение было настолько очевидное и верное, что Карлос Ренальдо Рибейро удивленно спрашивал себя, почему так долго не мог сообразить. Он терпеливо ждал, пока ошеломленный служащий отсчитает нужную сумму. Оставшиеся деньги Карлос убрал в карман. Теперь их сумма его вовсе не пугала. Вразвалку он покинул телеграф, где ещё долго тишина нарушалась треском аппарата, установившего в тот день непревзойденный для Порто Итапуры рекорд.
Нет, Карлос не обманывал себя: он знал, что многие могли быть достойны доверия Антона и отправили бы эти телеграммы. Но кто из них оказался бы настолько усердным, чтобы отправить их дважды?
Он решительно покачал головой. Никто; никто, кроме Карлоса Ренальдо Рибейро.