Флоеллин взрыв был далеко не самым неприятным событием в этот день. Сегодня они наконец переехали, но чего это стоило Стэну…
Подняли ни свет ни заря, заставили куда-то бежать…
— Просыпайся-улыбайся! — прогремел Папочка, влетая в спальню и отдергивая занавески.
Стэн приоткрыл один глаз.
— У нас каникулы, — сонно пробурчал он.
— У нас переезд! — провозгласил Папочка и потащил одеяло с кровати. — Нас ждет гора дел, и мы к ним приступаем НЕМЕДЛЕННО!
И началось. Папочка носился по всему дому, считал коробки, искал забытые вещи и всем раздавал поручения.
Стэн и Флоелла бегали взад-вперед, подносили, подавали, протирали, проверяли… Они вынули посуду из шкафа, помыли полки, запаковали корзины. Они смели пыль, пропылесосили, отлакировали… От бдительного Папочкиного глаза не ускользнула ни одна соринка, ни один комочек грязи. В конце концов они так наработались, что тряпка и веник буквально падали у них из рук.
К полудню дом номер один по Кротовьей Дороге блестел и лоснился. Аккуратно упакованные вещи на крыльце дожидались носильщиков. Наконец-то не надо было ничего больше делать, наступила пора прощаться.
Стэн обходил комнаты, одну за другой. По правде сказать, обходить было особенно нечего. Дом номер один по Кротовьей Дороге был совсем крошечным, настоящее «скромное жилище», как называл его Папочка. Все равно, как бы он там ни назывался, Стэн успел его полюбить.
Не важно, что в ванной потолок совсем заплесневел. И пусть кухонная стена наклонилась и вот-вот упадет в гостиную. Главное, что это был его дом. Дом, в котором он прожил всю жизнь и где каждый уголок был знакомым и милым. Здесь ему часто бывало ужасно весело, иногда — очень грустно, и теперь ему так трудно уезжать отсюда.
Он заглянул в кухню. У двери были нарисованы фломастером черточки: зеленые — его, а у Флоеллы — синие. Черточки поднимались все выше и выше, и возле каждой был написан день, когда их с Флоеллой измеряли, и сколько тогда им было лет.
Стэн засопел и позорно всхлипнул.
— Помнишь? — Папочка, оказывается, стоял радом.
— А я правда был таким маленьким? — спросил Стэн и опять засопел.
— И даже еще меньше, — сказал он и странно кашлянул. Было похоже, что он как будто вдруг подавился.
Потом Папочка попробовал пошутить:
— Вот видишь, еще одна забытая вещь. Ну так что, тащим стену с собой?
Он вытер Стэну глаза рукавом своей куртки, а нос — тряпочкой для протирания пыли.
— Я вовсе не потому, что не рад. — Стэну очень хотелось все объяснить. — Просто…
— Ну конечно, — сказал Папочка и обнял Стэна за плечи. — Конечно.
Стэн кивнул. Он ведь правда был рад переезду. Ему хотелось пожить в новом доме, с новым садом, найти новых друзей.
И Папочке, наверное, будет там веселее… В этом доме после маминой смерти стало как-то темно, хотя Стэну все равно было здесь хорошо.
— Знаешь, нам, похоже, пора, — сказал Папочка и сильнее прижал Стэна к себе.
Они постояли немного, а потом вышли на улицу и заперли дверь.
Флоелла уже залезла в машину. Она уткнулась в очередной «Дневник изобретений» и с бешеной скоростью что-то строчила. К ним она даже не повернулась.
Стэн устроился на заднем сиденье, между кормушкой для морских свинок и горой пластмассовых банок с очень острыми краями, которые все время норовили пихнуть его в ребра.
Папочка завел мотор. Соседи дружно замахали платками. Сейчас машина отъедет от фонаря — того самого, при свете которого Стэн всю жизнь засыпал ночью в детской.
— Эй, подождите! — Из двадцать третьего дома выскочил кто-то очень всклокоченный и помчался к машине.
— Мидж, — сказал Стэн и расплылся в улыбке. Потом он быстро опустил окошко.
— Вот, держи, — проговорил знакомый голос, и в руке у Стэна оказался конверт.
Пока Папочка следил за машинами на дороге, Стэн аккуратно распечатал письмо. Клей на конверте еще не высох — Мидж, как всегда, делал все в последнюю секунду.
Внутри была открытка, настоящая, с большими красными цветами и вазой. Такая, как те, что лежат у Папочки в ящике письменного стола, куда нельзя лазить, потому что там «все не для детей». С обратной стороны открытка была исписана красивыми, с завитушками, буквами.
«С наилучшими пожиланиями переежжающим друзьям искренне ваш Уинстон Дж. Миджи иначе говоря Мидж Друг, сосет и одно класник Примичание: Здесь еще афтограф для вашей колекцеи».
К открытке был прицеплен автобусный билетик с каким-то чернильным пятном.
— Это кошачья лапа, — гордо объяснил Мидж. — Совсем измучился, пока подманил этого зверя. Идет только на сардинки.
Машина тронулась. Прощай, милая Кротовья Дорога!
Стэн плакал. Папочка тоже, хотя он-то, конечно, уверял их, что все дело в ужасной пыли, которая почему-то набилась ему в глаза.
Флоелла даже не посмотрела назад.