Катла повернулась лицом к ветру и почувствовала, как морская соль, растворенная в воздухе, жалит ее кожу. Волосы длиной до подбородка — слишком короткие, чтобы завязать сзади, — хлестали ее по щекам, глаза сияли, а руки сжимали планшир на носу «Снежного Волка» скорее от волнения, чем от страха. Она начала замечать, что чувствует связь между землей и древним дубом, из которого сделан корабль. Этого она не могла объяснить никому, ее наверняка посчитали бы сумасшедшей, но это чувство странно бодрило. Она никогда не ощущала в себе столько жизни. Сильный восточный ветер надувал паруса, и волк, изображенный на них, казалось, гордо возвышался над огромным извивающимся драконом, чей хвост обвивал кольцом лапы волка. Они будут дома через четыре дня — даже меньше, если ветер не стихнет, — но она хотела бы, чтобы они плыли и плыли до тех пор, пока не свалятся вниз с края мира.

Не то чтобы она боялась возвращаться на Камнепад, как непременно боялась бы любая другая непокорная дочь. Нет, Катла никогда не считала покорность достоинством, скорее ей не нравилась мысль о наступлении зимы, когда совершенно нечего делать — только ждать, пока не спустят на воду новый корабль. Это начинало ее угнетать. Последние полгода жизнь ее состояла из сплошных драматических эпизодов. Это была жизнь, в которой ничего нельзя было сказать наверняка. Она размышляла об этом, и все больше ей казалось, что жизнь ее напоминает лазанье по горам: то и дело ее поджидали какие-то неожиданные препятствия, скрытые опасности, но всегда находилась опора, а внизу ревело море, как голодный волк, ждущий, когда ты сделаешь неверное движение и попадешь в его лапы. Она подозревала, что стала привыкать к таким крайностям существования. Неизвестность завтрашнего дня была во много раз притягательнее для нее, чем бесконечные зимние вечера в семейном кругу, которые ожидали ее дома.

Но по крайней мере можно будет начать работу над кораблем для нового плавания, который увезет ее из дома в покрытые льдом моря дальнего севера. И тогда снова начнутся приключения. Ей придется быть терпеливой и хорошо выполнять все скучные обязанности, чтобы у отца не было отговорок и он взял ее с собой. Ему непременно, думала она, понравится то, с какой легкостью они добились успеха в нынешнем деле. Каждый раз, когда она вспоминала об их мастерски организованном похищении королевского корабельщика, о быстром отплытии, об отсутствии погони, она громко смеялась и ликовала от радости. Она представляла, какое волнение на острове вызовет сообщение дозорных, рисовала себе восторженное лицо отца, когда он увидит «Снежного волка», выплывающего из-за мыса и с триумфом входящего в гавань, а позади него две огромные баржи с верфи, набитые доверху самым лучшим дубом, какой только можно найти в Эйре.

Баржи шли тяжелее, чем судно Тэма Лисицы, и даже сейчас, прикрыв глаза рукой, она с трудом могла различить их в далекой дымке позади, но они были вполне годны для плавания по океану, и управляли ими два опытных капитана, которых предусмотрительный Тэм нанял в Халбо. Эти люди знали путь среди отмелей возле Камнепада, и на них можно было положиться даже в случае тумана.

Катла повернулась, чтобы посмотреть на их пленника. Мортен Дансон скорчился в неудобной позе посередине корабля, колени его были подтянуты к подбородку, глаза закрыты, руки вцепились в мачту, к которой он прислонился щекой, точно это была единственная верная опора во всей этой трясущейся, качающейся вселенной. С тех пор как они покинули Халбо, он отказывался принимать пищу. Катла думала, что Дансон выражает этим протест против бесчестного похищения, но подозревала также и то, что его желудок просто не переносит моря, потому что даже вода, которую он пил маленькими глотками, не удерживалась в нем надолго. Ирония судьбы, думала она, корабельщик, совершенно не приспособленный к жизни на море!

Страдал, однако, не только Мортен Дансон. Совсем рядом раздался приглушенный стон, за которым последовал булькающий звук. Катла отметила, что улыбается сама себе.

— О, Йенна, бедная Йенна, я думала, только твои волосы позеленели!

«Снежный Волк» снова сильно качнуло, и ее подруга скорчила ужасную гримасу. Йенна Финнсен с трудом удерживала в себе содержимое желудка все последние дни. Катла никогда не видела человека, столь упорно стремящегося не испортить одежду. Но все усилия Йенны были напрасны, потому что голубое платье — единственная вещь, которая принадлежала ей теперь, после того, как ее умыкнули с пира в Халбо, несмотря на все ее жалобы, — было уже покрыто солью от морских брызг. Была еще одна вещь, о которой Йенна не знала, потому что на борту не имелось зеркала, и никто не счел нужным сказать ей, что сзади по платью от плеча до самой талии растеклась обильная порция птичьего помета, намертво прилипнув к ткани. Сур знает, что могла съесть эта птичка, которую так жестоко пронесло, но количество дерьма было непомерным. Хотя, думала Катла, Йенна сама виновата, потому что отказалась от одежды, которую ей предлагали: широкие штаны, пропитанная солью и потом рубашка, кожаный жилет. «Я не могу это надеть! — заплакала она, когда затем Катла развернула перед ней помятую, но относительно чистую бледно-зеленую тунику из льна. — Я в ней буду выглядеть такой полинявшей!» Сейчас Катла решила, что этот оттенок очень подошел бы к теперешнему цвету ее лица.

Катла знала, почему Йенна так себя ведет. Это было тщеславие, да, но не то, которое происходит от преувеличенного мнения о собственной красоте, а скорее тщеславие от волнения, возникающее в присутствии мужчины. На Большой Ярмарке, когда она по глупости выпила разом все зелье, купленное у кочевницы, и ее длинные золотистые локоны превратились в нечто неправдоподобное, было ясно, что все это ради короля Врана Ашарсона. Теперь же Катла более чем подозревала, что причиной замешательства Йенны был Халли. Однако новая их встреча не выглядела как счастливое событие, на что так надеялась Катла.

— Тебе плохо, девочка?

Это снова был Урс, огромный помощник Тэма Лисицы, его правая рука. Казалось, он проникся симпатией к Йенне, и она, хотя в первый день и скривилась при виде его изуродованного лица, казалось, быстро привыкла к его виду. Сейчас Катла с удивлением наблюдала, как она жеманно улыбнулась и запротестовала: нет, с ней все в порядке — просто немного устала и продрогла, а великан предложил ей свой плащ, объяснив, что неправильно скрывать под одеждой такие прелестные формы, но он не может видеть, как она дрожит.

Оказывается, Йенна могла вести себя как настоящая кокетка.

Халли Арансон сгреб игральные кости в могучий кулак и потряс. Он пытался сконцентрироваться на игре, но мысли его постоянно устремлялись прочь, как блуждающие овечки. Он уже проиграл восемь кантари Тэму Лисице и знал, что следует остановиться, поскольку актер был профессиональным мошенником без стыда и совести. Но остановиться означало подняться с мешка пшеницы, где он сидел, и пройти мимо Йенны Финнсен, которая стояла в нескольких футах у борта и улыбалась великану, похожему на медведя. Халли просто не знал, что говорить и как себя вести.

Он был ошарашен, увидев свою возлюбленную на борту «Снежного Волка»: это было, без всякого преувеличения, последнее место в Эльде, где бы он ожидал ее увидеть, и не только из-за слухов о ее скорой свадьбе. Йенна, несмотря на то, что была дочерью королевского корабельщика, ненавидела море всем сердцем и ни за что на свете добровольно не ступила бы на борт судна, разве что в исключительных обстоятельствах.

Когда он уводил первую баржу прочь от Халбо, настроение у него было безрадостное. Он думал о том, что крадет людей и инструменты — а подобная кража непременно грозила судебным разбирательством, — чтобы отец мог взять его в свою проклятую экспедицию, в которой он либо погибнет, либо станет невообразимо богатым. Но даже в последнем случае все его усилия будут напрасны, потому что его ненаглядная уже станет женой другого.

И поэтому, увидев развевающиеся на ветру золотистые волосы, которые не узнать было невозможно, он решил, что это галлюцинация вроде тех, что завладевают моряками, когда те слишком долго плавают без сна и пиши. Правда, поел и выспался он от души, несмотря на все свои треволнения.

На борту Катла тут же бросилась к нему с диким восторгом на лице, таща за собой упирающуюся подругу.

— Ну-ка посмотри, Халли, кто у меня тут! Прекрасная Йенна! Видишь? Я ее спасла! Я спасла ее от свадьбы с этим старым, вонючим козлом! — Катла обняла их обоих. — Она твоя, братец, бери и властвуй, украдена прямо из-под носа самого короля (правда, он бы не заметил, укради ты у него трон из-под зада, потому что не может отвести взгляда от своей бледной супруги) и одного тощего, богатого, старого канюка! Я импровизировала. — Это слово иногда использовал Тэм Лисица. — Уронила ее вниз, прямо в дыру в полу, в подвал, а потом мы убежали, и вот она здесь! И не говори, что я тебе никогда ничего не дарю!

Халли перевел изумленный взгляд с сияющих глаз Катлы на лицо Йенны Финнсен и почувствовал, как сердце его тяжело забилось в груди. Он открыл было рот, чтобы что-нибудь сказать, но не смог произнести ни слова. А Йенна, ошибочно приняв его молчание и смущение за равнодушие, отвела от него свой ждущий взгляд и отскочила в сторону как ошпаренная, покраснев до корней волос. В конце концов ему удалось довольно грубо поприветствовать ее, а потом он сбежал, пробормотав что-то невнятное насчет того, что ему срочно нужно найти Тэма Лисицу и доложить обо всем. И с тех пор, несмотря на то, что желал бы сказать Йенне все ласковые слова, какие только знал, он не мог заставить себя даже просто обратиться к ней.

Халли видел, что у других мужчин подобных проблем не было и в помине. Он наблюдал, как Тэм Лисица развеселил ее до слез, угрюмо слушал, как огромный уродливый Урс неуклюже одаривает ее комплиментами, и, стискивая зубы, клял себя за то, что он такой дурак и не может ничего сделать. Но казалось, на него наложено проклятие: куда-то исчез тот уверенный, веселый молодой человек, который обхаживал Йенну на Большой Ярмарке и дразнил ее за то, что она целует изображение короля Врана, а на его месте оказался бессловесный ягненок, как она его когда-то назвала.

Он кинул кости и снова увидел, что очки выпали не в его пользу.

Тэм Лисица рассмеялся.

— Десять кантари!

Он потянулся, собрал кости, подбросил их и аккуратно поймал. Его пальцы ласково погладили отполированные грани костей, как будто он наполнял их магией. Возможно, так оно и было, думал Халли. Он никогда не видел, чтобы Тэм проигрывал в кости, и хотя тот мог просто в совершенстве владеть искусством бросания костей, так, чтобы они всегда ложились как нужно, у Халли это почему-то вызывало сомнения. Еще больше сомнений у него возникало, когда он рассматривал самого Тэма. Актер был хитрым и изворотливым, как лис, и удача никогда не покидала его, касалось ли дело игры, войны или женщин. Пожалуй, Катла была единственной, кто сумел его переиграть, размышлял Халли.

— Десять кантари, мой мальчик! — Тэм усмехнулся. — Что с тобой сегодня? Как будто чайки утащили твою удачу, кошка забрала твой язык, а медведь — твою девушку!

Халли грустно улыбнулся и потянулся к кошельку, чтобы рассчитаться.

— Нет, подожди! — Тэм схватил его за руку. — У меня есть идея получше. Давай удвоим и будем квиты.

Халли помотал головой.

— Я не умею играть в эту игру, и у меня нет никакого желания проигрывать тебе еще больше.

— У меня на уме кое-что другое, — рассмеялся Тэм Лисица, И его глаза засияли. — Это скорее сделка, чем игра на удачу. — Он наклонился к Халли и зашептал ему на ухо.

Халли от удивления моргнул, и его брови сошлись в одну линию. Казалось, он вот-вот ударит актера, но потом лицо его посветлело.

— Хорошо, — сказал он. — Ты в игре.

Катла оставила подружку на попечение обходительного Урса. Несмотря на его размеры, он был совершенно безобиден. Да и что можно натворить под открытым небом на борту «Снежного Волка»? Единственным укрытием здесь была ширма уборной, но это вряд ли располагало к романтике.

Позади послышался смех Йенны, звенящий, как колокольчик. Катла увидела, как брат кинул на возлюбленную голодный взгляд.

Бедный Халли.

Сводничество вовсе не было в натуре Катлы, но ее раздражало зрелище влюбленных, которые ведут себя так по-идиотски. Она решила за время этого плавания сделать все, чтобы они снова сошлись. Мысль о том, что придется целую зиму наблюдать, как эти двое старательно избегают друг друга, казалась ей нелепой, хотя идея провести зиму, глядя на то, как они строят друг другу глазки и шепчутся в уголках, едва ли была лучше.

Она переступила через кольцо каната, схватила пустую корзину, перевернула кверху дном и уселась на нее, ухмыляясь, как маленький бесенок.

— Что, опять проиграл, братец?

Халли посмотрел на нее.

— Это всего лишь игра.

— Ага, и вовсе не в кости, должна заметить.

— Как поживает мой любимый тролль с самым острым языком во всей Эйре? — спросил ее Тэм.

Он прислонился спиной к борту корабля, с наслаждением вытянул свои длинные ноги и холодно окинул ее взглядом. Серебряная брошь с сияющим синим камнем скрепляла у него на груди широкий, отороченный мехом плащ. Кристаллики соли мерцали в густых, песочного цвета волосах и на ракушках, которые их украшали. Серо-зеленые глаза внимательно оценивали ее.

Неожиданно Катла осознала, насколько мала ей туника (она одолжила ее у меньшей ростом Беллы, пока ее собственная сохла после стирки, которую она устроила, чтобы наконец избавиться от запаха Фента), как плотно она обтягивает ее грудь и какая огромная дыра красуется на штанах, демонстрируя загорелую кожу.

Она увидела, как взгляд его скользнул вниз, к дыре, словно он прочитал ее мысли. Когда она прикрыла дыру рукой, он стал бесхитростно рассматривать ее лицо, при этом вид у него был как у простодушного ребенка. Потом уголок его губ искривился в злой усмешке, обнажив острый резец. Наклонив голову, он смотрел на нее оценивающим взглядом, от которого она почувствовала себя раздетой.

Чтобы скрыть смущение, она спросила:

— А что это за остров там впереди?

Темные очертания земли показались на горизонте, похожие на горб кита.

— Это Кджали, — ответил Тэм. — Остров Киль. Место многих кораблекрушений. — Он подтянул ноги и встал, гибкий, как кошка. — Правь туда! Причаливаем! — крикнул он команде. Потом снова посмотрел на Катлу. — Сегодня мы будем есть, пить и спать в человеческих условиях!

Остров Киль оправдывал свое название. Когда они подплыли ближе, Катла увидела остовы не менее дюжины разбившихся кораблей. На берегу вулканического острова валялось очень много канатов, которые напоминали ребра китов. На волнах в беспорядке плавали бревна. Там и тут в темном песке белели кости. Место казалось очень странным, диким, и было непонятно, почему Тэм избрал его для ночлега. Однако он чувствовал себя здесь как дома, точно знал, где провести суда, чтобы избежать столкновения с рифами. Он послал одну партию людей собирать лес для костров, а другую наполнять кожаные мехи свежей водой из ручья, который падал с отвесного черного утеса. Остальным было дано задание расставлять палатки и переносить на берег пиво.

К тому времени, когда село солнце и малиново-красный свет окрасил все вокруг, команда уже была в веселом настроении. Огромный костер трещал и рассыпал вихри искр. Рыба пузырилась и шипела на вертелах. Одна бочка пива была уже опустошена и перевернута. Белла и Сильва Легкая Рука демонстрировали кувырки, сальто и кульбиты. Флинт Эрсон выполнял кувырок за кувырком, пока не врезался в Мин Кодфейс, которая заорала на него и загнала по колено в воду, где он упал и окунулся с головой. А один из жонглеров пытался безуспешно научить Йенну подбрасывать и ловить три цветных мячика, набитых сушеными бобами.

Мортен Дансон сидел отдельно от всех, бросая сердитые взгляды на любого, кто проходил поблизости. Но аппетит к нему вернулся: скелеты по меньшей мере трех макрелей валялись возле него, и их полосатые головы смотрели в сторону моря.

К тому времени, когда совсем стемнело, Катла осушила уже пятую кружку пива и начала чувствовать приятную расслабленность. Кто-то отбивал руками танцевальный ритм на барабанах, и музыканты, притащившие с корабля свои трубы и рожки, начали играть. У костра кружились в танце люди. К своему удивлению Катла заметила, что все они были в театральных костюмах. Тэм Лисица всегда был в этом отношении строг со своей командой, и костюмы после представлений тщательно заворачивались в некрашеный лен, а потом еще в промасленный холст, чтобы уберечь от сырости и непогоды. Их складывали в огромный, обитый медью сундук, в котором хранился и меч с сердоликом, выкованный Катлой. Этот меч составлял значительную часть платы за участие труппы в деле.

Кто-то нацепил огромную красную голову от костюма Дракона Вена и гонял одного из певцов, еще кто-то, в балахоне цвета морской волны с изображением Матери Морей, занимался тем, что соблазнял Леди Огня. Катла снова налила себе полную кружку пива и прислушалась к ощущению тепла, разлившегося по телу.

— Эй, полегче?

Она повернулась слишком резко. Мир кувыркнулся, и она рухнула на брата.

— Опа, — сказала она, опустившись на землю и криво улыбаясь. — Привет, Халли.

Халли сел рядом.

— Ты напилась, — ответил он с укором.

— Нет. Это неправда. — Катла помотала головой. Ощущение было не из приятных. — Только немножко тошнит. Я еще будто на корабле.

— На корабле! — рассмеялся Халли. — Ладно, пусть будет по-твоему. Я пришел, чтобы передать тебе привет от Тэма Лисицы и приглашение отужинать в его компании.

— Я ела. Кажется.

Ела она или нет? Она помнила, как жарили скумбрию, помнила, что собиралась угоститься одной из них, но потом отвлеклась, потому что принесли пиво. Она нахмурилась, понюхала руки. Они пахли солью, но другого и нельзя было ожидать после нескольких дней таскания просоленных канатов. Однако на руках не было ни чешуи, ни рыбьего жира. Она пожала плечами, прищурила глаза, пытаясь отыскать Лисицу. Его не было видно у костра среди актеров, хотя от света языков пламени у каждого вокруг головы сиял такой рыже-красный нимб, что трудно было с уверенностью сказать, кто из них кто. Прохладный бриз неожиданно принес отчетливый запах жарящегося ягненка, и ее желудок бурно выразил свое одобрение. Ягненок! После стольких дней на мясе угрей и акул это показалось ей настоящим деликатесом.

— Ну ладно, отведи меня к нему.

Она встала и неуклюже качнулась в сторону. Халли подскочил и поймал ее, прежде чем она успела снова упасть.

— Я думаю, тебе было бы неплохо чего-нибудь поесть, — сказал он, — пока совсем не развезло.

Катла наклонила голову набок и посмотрела на него. Но у нее никак не получалось сфокусироваться: он превратился в двух угрюмых молодых людей, глядящих на нее в четыре глаза. Под таким испытующим взглядом она почувствовала себя неудобно, совсем как маленький ребенок, который описался. Максимально сосредоточившись, она смогла соединить две фигуры в одну.

— Иногда ты такой… занудный, — заявила она, едва выговаривая слова. — Такой взрослый.

— Кому-то же надо быть взрослым, — сердито ответил Халли, подумав о своем своенравном отце, сумасшедшем брате и безответственной сестрице. Тэм был прав: ее замужество — это всего лишь вопрос времени.

Лисица разжег свой собственный костер на некотором отдалении, и именно оттуда доносился пьянящий запах жареного ягненка. Тэм соорудил просторное укрытие из большого куска парусины, натянутого на ветки и весла, и довольно уютное сиденье из нескольких мешков, набитых тряпьем и накрытых мехом. Тут он и развалился с фляжкой вина и полной тарелкой мяса в руках. Мясо было не до конца прожаренным: кровь вытекала из него на блюдо. Отсветы огня играли на лице Тэма Лисицы, озаряя его широкие скулы, высокий лоб и десятки косичек на голове и в бороде. Пламя играло на серебряном шейном обруче, превратив его в золотой, и фонтаны искр кружились в его глубоко посаженных зеленых глазах. Он выглядел великолепно, как огромный кот, охраняющий свою добычу: рыжий, томный, грациозный и сильный. У Катлы захватило дух от такого зрелища.

Его собеседница была одета богато, как королева. Просторное белое платье окутывало ее, подол и рукава были расшиты серебряной парчой с замысловатым рисунком. Вырез платья был настолько открытым, что виднелись прекрасные белые груди. Катла узнала это платье: его надевал вместе с чудовищным париком из желтой соломы Флинт Эрсон на Камнепаде, выступая в роли Розы Эльды. Но Тэм Лисица сидел вовсе не в компании волосатого Флинта. Катла не могла ошибиться. Однако это не была и кочевница-королева.

Катла сильно изумилась, узнав Йенну Финнсен.

Щеки Йенны пылали. Она накручивала на палец локон своих золотистых волос, громко смеясь над тем, что ей рассказал вожак труппы. Но увидев Катлу и Халли, она неожиданно притихла.

— Ах, Йенна, — пробормотала Катла, — ты платьице переодела, вижу…

Йенна покраснела еще гуще.

— Могла бы и сказать мне, что оно все заляпано птичьим дерьмом! — ответила она, защищаясь. — Тэм любезно сообщил мне и попросил Сильву постирать его. — Она улыбнулась лениво разлегшемуся мужчине. — Он заботится обо мне: сказал, что я выгляжу бледной и изнуренной и мне нужно хорошее мясо и красное вино, чтобы вернуть цвет лица.

— Еще я сказал, что ей нужен мужчина, который оценит ее красоту, наполнит ее своим семенем и сделает ей десяток хорошеньких, пухленьких малышей.

Йенна стала давиться от смеха, и капля вина скатилась с губ вниз по подбородку. Она закрыла руками лицо.

— Это возмутительно! — воскликнула она, поглядывая на него сквозь щелки между пальцами. — Ты самый грубый из мужчин, которых я знала!

Тэм посмотрел на Халли, желая подбодрить его.

— Я не гож для цивилизованного общества, это правда, — признал он. — Я провел слишком много времени, плавая по морям в компании хуже некуда. И я слишком распущенный плут, чтобы претендовать на внимание такой красивой и хорошо воспитанной девушки. Тебе нужен, моя дорогая, молодой человек, не испорченный миром, честный и благородный, который женится на тебе и обеспечит всем необходимым. Человек, похожий, например, на Халли Арансона.

Тэм Лисица поднялся и отодвинулся в сторону, чтобы уступить место Халли, а когда тот заколебался, схватил его за руку и дернул, да так сильно, что тот упал едва ли не на колени Йенне. Катла засмеялась. Так вот что у них за игра. Едва ли их план можно назвать изысканным: напоить Йенну крепким вином пополам с щедрыми комплиментами Тэма Лисицы, чтобы Халли мог приняться за ее обольщение. Но эта прямая попытка сводничества, предпринятая Тэмом, могла оказаться гораздо более эффективной, чем усилия Катлы. Несмотря на грусть в глазах Йенны, она совсем не расстроилась от того, что Лисица покинул ее. Напротив, она сразу начала жеманничать и кокетничать с Халли, как четырнадцатилетняя девственница. Катла уже собралась сказать это вслух, как вдруг сильные руки сгребли ее и закружили, потом отпустили, и она почти упала на подушки. А когда мир перестал кружиться, оказалось, что она сидит, плотно прижатая к боку Тэма Лисицы. Тэм потянулся рукой за мешки и извлек еще две фляжки.

— «Кровь жеребца»? — спросил Халли, осторожно нюхая вино. Он не имел склонности к винам и признавал только этот густой горький напиток, который получил свое название на Северных островах.

Тэм Лисица презрительно фыркнул.

— Может, я бандит и вор, шут и дурак, но я не скряга и не собираюсь травить свои кишки! «Кровь жеребца» годится только для вымачивания селедки и закрепления краски, а это — это, друзья мои, вино самого высшего качества из Йетры, датируется годами правления короля Райка, который самолично изъял его из подвалов лорда Вечного города. Ко мне оно попало, проделав длинный, кружной и не совсем законный путь, поэтому не пророните ни капли и не глотайте его как пиво. Наслаждайтесь не спеша богатейшим букетом ежевичного аромата, смакуйте этот великолепный вкус!

Он продемонстрировал весь процесс с таким преувеличенным артистизмом, что Халли и Катла, обменявшись взглядами, покатились со смеху.

— А мне нравится «Кровь жеребца», — весело заявила Катла, не веря ни единому слову Тэма. — Я нахожу ее весьма… бодрящей.

Она отхлебнула из фляжки и покатала вино во рту, издав горлом клокочущий звук. И, проглотив, тут же принялась кашлять, как кошка, пытающаяся избавиться от комка шерсти в глотке. Йенна стала бить ее по спине.

Тэм Лисица начал отрезать от ягненка сочащиеся жиром куски. Предложил Катле полную тарелку и дал нож. Она недоверчиво глянула на него.

— Ты уверен, что можешь доверить мне свой маленький ножичек? — спросила она. — Особенно в моем состоянии?

— Я слышал, в твоих пальцах столько магии, что стоит тебе взять самый безобидный клинок, и он превращается в смертельное оружие. — Он смотрел на нее, не улыбаясь, только глаза светились лукавством. — Вот бы посмотреть, что твои пальцы могут сотворить с моим… металлом.

Катла нахмурилась. О чем это он толкует?

— Я кую мечи, — сказала она. — Это правда.

— Да, но ты не охлаждаешь их?

Показалось ей, или он в самом деле подмигнул? Она внимательно посмотрела ему в лицо, расслабленная алкоголем и раздраженная тем, что не может разобраться в ситуации. Ее поразила сила его взгляда. «У него поразительные глаза, — подумала она, — полные огня и неистовые, как у дикой кошки». Она почти готова была увидеть, что зрачки у него не круглые, а вертикальные.

— Ешь, пока не остыло, — сказал Тэм и сунул ей тарелку, а она взяла ее, не понимая, что произошло между ними. Но прежде чем Катла успела поразмыслить над этим, она увидела, как Халли что-то тихонько сказал на ухо Йенне, потом встал и потянул ее за собой. Поднялась она немного неуверенно, да и широкое платье доставляло массу неудобств, но Халли обнял ее за талию, и она прижалась к нему. Катла подумала, что вместе они прекрасно смотрятся. Они дополняли друг друга: Халли, высокий и смуглый, золотоволосая Йенна вся в белом. На них падал серебристый лунный свет, позади тянулась темная прибрежная полоса, и на берег накатывали белые волны прибоя. Потом Халли наклонился и поцеловал Йенну, а Катла почувствовала, как в ее сердце шевельнулось нечто вроде сожаления.

— Они прекрасная пара, — произнес Тэм Лисица, словно читая ее мысли, и голос его был мягким и мелодичным.

Они сидели вдвоем в тишине, нарушаемой только потрескиванием дров в костре и приглушенными звуками пирушки в отдалении. Потом он повернулся к Катле и спросил:

— Будешь у Йенны свидетельницей?

Она вытаращилась на него.

— Что?

— Завтра я собираюсь заключить брачный договор с твоим братом.

Катла рассмеялась.

— Халли придется подождать с брачным договором, пока он вернется в Камнепад, и то, если отец согласится.

— Как капитан «Снежного Волка», который плавает по лунным дорожкам Сура и на котором Халли является членом команды, а Йенна моей гостьей, я имею право, данное богом, обручить их, если они того пожелают, — спокойно объяснил Тэм.

Катла подняла бровь.

— А что, если она не захочет?

Тэм пожал плечами.

— Ну и дура будет. Хотя, я думаю, она согласится. Она такая женщина, которой требуется мужская забота, и любой мало-мальски зрячий увидит, что твой брат любит ее всем сердцем.

— Ты что, такой эксперт в любви? — спросила Катла, прожевав кусок мяса и запив его вином из фляги. Мясо было горячее и жирное, и она быстро проглотила вино, чтобы не срыгнуть.

— Некоторые так считают.

— Но ты же никогда не был женат.

— В прошлой жизни — был.

Катла удивилась. Она подняла глаза от тарелки с едой и посмотрела на него. Взгляд его стал задумчивым и туманным. Что-то в его лице смягчилось, и теперь он выглядел одновременно и моложе, и старше своих лет.

— А что случилось? Где она теперь, твоя жена?

Тэм Лисица помотал головой.

— Это не предмет для разговора в такой приятный вечер. Давай лучше поговорим о тебе, Катла Арансон.

— Обо мне?

Тэм отобрал у нее блюдо с мясом и поставил на землю. Потом взял ее руки в свои. Они были очень большие, его руки, и очень теплые, с большими пальцами, которые украшали несколько замысловатых серебряных колец. У Катлы сильно забилось сердце.

— Катла, ты очень красивая женщина.

Она изумилась. Никогда она не думала, что слово «красивая» можно применить к ней. Возможно, Эрно и считал ее такой, но все это было обманом. Молодой истриец — Capo Винго — смотрел на нее так, что заставил ее почувствовать себя красавицей: но это было еще до костра, до того как он бросился к ней в огонь с мечом в руках. Она отогнала воспоминания о настойчивом взгляде темноглазого истрийца. Тэм Лисица был совсем другое дело. Она знала о том, что он не равнодушен к ней, но относила это на счет его похотливости. Однако, проведя месяц в его компании, она ни разу не видела его ни с одной женщиной и не слышала, чтобы другие сплетничали о его похождениях, и теперь понимала, что, возможно, ей придется изменить свое мнение о нем. Не то чтобы месяца было достаточно для каких-то выводов, просто неожиданно оказалось, что ее не волнует его репутация.

— Мои приставания к тебе по дороге в Халбо были грубыми и неуместными, — продолжал Тэм голосом чуть громче шепота. — Но твое присутствие на корабле в такой близости сводило меня с ума.

Он погладил ее по щеке, и она почувствовала, как кровь ее хлынула от живота к груди, к горлу и прилила к лицу и ушам, отчего они запылали. Лицо Тэма Лисицы неожиданно оказалось очень близко к ее лицу, она могла чувствовать его теплое дыхание на своей шее, ощущать запах вина, но что бы он ни говорил сейчас, все сливалось в поток ничего не означающих звуков. Она смогла сфокусировать взгляд на его губах, а все остальное расплывалось перед глазами. Катла поймала себя на том, что рассматривает его верхнюю, резко очерченную губу, глубокий желобок над ней, частично скрытый рыже-золотистыми волосами, полную нижнюю губу, сухую, мягкую, бледно-розовую. Потом, не отводя глаз, она медленно поставила флягу с вином на землю, взяла его обеими руками за лицо и поцеловала. Губы его были такими, какими она и представляла: горячие, сильные, пахнущие специями и дымом. Потом она отдалась во власть настойчивого языка Тэма, его рук и прижалась к нему с такой силой, что казалось, жар ее тела способен спалить всю мешавшую им одежду. Через некоторое время она ощутила, как прибрежный ветер гладит ее кожу, и поняла, что он снял с нее одежду, а она даже не почувствовала этого.

Утром ее разбудила орда маленьких троллей, стучащих изнутри по ее черепу своими ужасными маленькими топориками. Каждый удар заставлял ее морщиться от боли даже до того, как она открыла глаза. Солнечные лучи пронзили ее зрачки горячими иглами, она тут же снова закрыла глаза, но яркий поток красной лавы стал жечь ее глазные яблоки изнутри. Во рту у нее, казалось, все было покрыто мехом, она чувствовала непреодолимую жажду, ее тошнило и хотелось просто умереть.

Чувствуя, как что-то впивается в ее голую ягодицу, она перевернулась и пошарила рукой. Ее пальцы схватили какие-то мелкие предметы. Очень медленно она снова открыла глаза, прикрывая их ладонью от яркого света, и посмотрела. В руке оказалась пара бледно-розовых ракушек каури и скрученная серебряная проволока с несколькими длинными рыжими волосками. Множество ракушек было разбросано по одеялу, на подушке лежал сморщенный кусок змеиной кожи. Совершенно сбитая с толку Катла огляделась. Пришлось потрудиться, чтобы понять, где она находится и кто лежит рядом с ней.

Она была в палатке, сделанной из парусины и весел, а возле, опершись на локоть, лежал Тэм Лисица и с довольным видом глядел на нее. На лице его играла широкая улыбка. Некоторые из косичек расплелись, и волосы были в полном беспорядке.

События ночи начали потихоньку восстанавливаться в памяти, вспыхивая отдельными фрагментами. Неожиданно она осознала, что единственным предметом одежды, который оставался на ней, был шерстяной носок, да и тот наполовину стянут с ноги.

Катла простонала. Теперь смерть казалась ей наилучшим вариантом.

— Что ж, прекрасное приветствие, Катла Арансон. И тебе доброе утро. А утро действительно превосходное; солнце сияет, ветер сильный, а в моей постели — красивая, нагая девушка. Не самый плохой вариант начала дня.

— Мы что?..

Вопрос был бессмысленным. Медвежья шкура под ее бедрами была все еще влажной. Катла не была девственницей и знала, что это означает. Следующий стон прозвучал еще громче.

— О Сур, я, наверное, напилась.

Тэм Лисица с любопытством посмотрел на нее.

— Неужели ты думаешь, что спать со мной можно, только напившись до потери пульса?

Это выражение использовали в основном жители Светлых островов. Совершенно без связи со всем происходящим она подумала, что, наверное, он оттуда родом. Ответом ему был ее короткий, мучительный смех. Тэм придвинулся ближе и протянул руку к ее лицу, но она дернулась в сторону, как норовистая лошадь.

— Ага, — сказал он. — Понятно. Но даже если так, я опять буду просить у твоего отца разрешения взять тебя в жены. Когда вернемся назад.

— Опять?

Тэм кивнул.

Катла была ошеломлена.

— А что он ответил тебе в первый раз?

— Это секрет, — ответил актер, легонько похлопав себя по носу.

— Я никогда не выйду замуж, — упрямо сказала она.

— Никогда?

— Никогда.

Тэм поднял брови.

— Ну, если это твой выбор, то так тому и быть. Хотя это будет ужасная потеря, если такое прекрасное тело не станет украшением для постели мужчины, например, моей…

Он встал, откинул парусину, закрывавшую вход, и вышел из палатки на солнце абсолютно голый. Свет падал на его подтянутые мышцы, узкую талию и аккуратные ягодицы. Он был хорошо сложен, но Катлу поразило множество шрамов на его спине и плечах. Она позвала его, намереваясь спросить, откуда они. Но когда он повернулся к ней, демонстрируя свою мужскую готовность, вопрос тут же вылетел из головы. Он улыбнулся и вернулся в палатку, и Катла только сделала вид, что протестует, когда он снова скользнул под покрывало и начал ласкать ее своими огромными ручищами.

Через некоторое время теперь уже она лежала, опершись на локоть, и разглядывала его лицо.

— Даже не думай, что это что-то значит. Я все равно не выйду замуж — ни за тебя, ни за кого-нибудь еще.

— Значит, еще как значит! Это означает сплошное удовольствие! — сказал он, улыбаясь. — Кроме того, я сказал, что, возможно, попрошу твоей руки у отца. А я ведь могу переменить свое мнение теперь, испробовав товар.

Катла яростно оттолкнула его и поспешно оделась. И только позже, услышав веселый смех Тэма, она поняла, что натянула штаны задом наперед, и дыра в них, должно быть, открывала всем (большинство актеров, судя по улыбкам, знали, где и как она провела ночь) весьма значительную часть ее зада.

Они отплыли от Кджали примерно в полдень и шли в юго-западном направлении до тех пор, пока солнце не начало склоняться к горизонту, проделав большой путь. Сильный ветер раздувал паруса, и они неслись с огромной скоростью. Катла могла поклясться, что «Северный Волк» едва касался поверхности моря. Завтра в это же время они будут дома. Она чувствовала притяжение островов всем своим телом, как знакомый аромат, наполнявший воздух.

Халли наверняка думал о том же, хотя исходил он скорее из точных расчетов и знания навигации. Она увидела, как он встал рядом с Тэмом Лисицей, и они долго разговаривали, потом Тэм взял прядь волос Халли и отрезал ножом. Катла нахмурилась, вспомнив, как сама лишилась волос. Потом Тэм достал моток старой, выцветшей веревки из сундука с костюмами и передал Урсу, который неторопливо направился на корму, привязал один конец веревки, а другой выкинул за борт. После этого никто ничего не делал целый час, кроме Йенны, которая снова надела голубое платье и возилась со своими волосами.

Катла наконец решилась подойти к Тэму, который сидел на сундуке, плетя косичку из темных и светлых волос.

— Что происходит? — требовательно спросила она, уперев руки в боки.

Он даже не поднял головы.

— Увидишь.

— Что увижу? — настаивала Катла.

Тэм не ответил. Его ловкие пальцы аккуратно завязали коней косички сложным узлом, после чего он взмахнул ею у самого носа Катлы и убрал в кожаный мешочек на поясе.

— Подожди и все увидишь.

С этими словами он вскочил и направился на корму. Там он вытянул мокрую веревку, отвязал ее и притащил на середину палубы. Выжал из нее воду, потом подозвал к себе Йенну и Халли. Катла с любопытством наблюдала, как он поставил их лицом друг к другу и мокрым концом связал их запястья, навертев сложную комбинацию узлов-восьмерок. Потом он обмакнул пальцы в луже соленой воды, натекшей с веревки, и смочил каждому из них лоб и губы.

Труппа артистов окружила своего капитана и влюбленную пару, и Катле пришлось пробиваться в первые ряды, чтобы услышать, что там говорит Тэм Лисица.

— Эта соль, которую вы вкусили, знак того, что Великий Сур станет свидетелем ваших клятв. — Он повысил голос: — Лорд Всех Вод, Лорд Штормов, Лорд Островов смотрит, как ты, Халли Арансон, и ты, Йенна Финнсен, клянетесь в день вашего обручения. Эта веревка, которой я связал ваши руки, символизирует круг жизни, которую даровал нам бог. В дар ему я предлагаю эту косичку как символ их клятвы стать мужем и женой в течение года с этого дня и почитать имя Сура всю свою жизнь.

Он достал косичку из черных и золотистых волос из мешочка на поясе и поднял ее вверх, чтобы все могли видеть. Потом бросил ее через плечо. Йенна со счастливой улыбкой проследила за ней взглядом, ее лицо было окрашено в золотистый цвет лучами заходящего солнца. Халли тоже выглядел радостным. Сейчас, подумала Катла, он очень похож на себя в детстве. Если не брать во внимание бороду… Косичка мгновение лежала, покачиваясь на сверкающих волнах, потом намокла и медленно потонула.

Все начали говорить одновременно, поздравляя молодых, восхищаясь, как крепко связал их руки Тэм и какой необычной формы были узлы.

— Смотри, — говорила Мин Кодфейс, — судя по узлам, бог благословил их на пятерых детей. Пять! Подумать только!

— А ты уверена, что это не пять овец? — спросил кто-то. — Узлы очень похожи и на «детей», и на «овец».

Все рассмеялись.

Катла тоже смеялась, хотя чувствовала некоторое раздражение от того, что ее не посвятили в план. Она уже собралась подойти к брату и подруге с поздравлениями, как вдруг почувствовала какие-то неясные толчки под ногами. Вибрация, которую она ощутила, прошла через ступни и добралась до голеней, отдаваясь слабой болью в ногах. Корабль слегка покачнулся, но потом все прошло.

Она нахмурилась, посмотрела под ноги. Когда она подняла голову, увидела, что Тэм Лисица с любопытством ее разглядывает, и быстро отвернулась. И сразу заметила странный, похожий на вилку хвост над пеной за кораблем, быстро исчезнувший.

Она побежала к борту и посмотрела. Ничего. Ничего, кроме волн, окрашенных последними лучами солнца, и белой пены волн позади корабля. Но дерево под ее ладонями говорило совсем о другом. Оно было наполнено сверхъестественной энергией: ее руки на планшире воспринимали дрожь и гудение дерева, но не так, как обычно, когда приближалась земля или корабль проходил над рифами либо рудными залежами, жилами ценных металлов. Разряды были более сильными и отчетливыми, они шли яростными потоками, беспорядочными волнами. Поэтому когда вода в море стала странным образом изменяться — медленно вздыматься широкими кругами, вырываться вверх, как бьющий гейзер, — она, затаив дыхание, ждала, зачарованная, не в силах пошевелиться. Волны медленно расступились перед существом, которое преследовало корабль и только что задело киль «Снежного Волка». Катла пришла в неописуемый восторг.

Оно было огромным. Сперва она подумала, что это кит, только гораздо большего размера, чем обычно ловили в водах у Камнепада, может быть, даже больше того огромного серого кита, которого прибило к северному побережью острова несколько лет назад и который обеспечил их мясом и жиром на всю зиму и даже больше. Но когда оно подняло из воды голову, она поняла, что это не кит, а вообще неизвестное ей существо.

Его широкое мощное тело пестрело всеми оттенками серого и зеленого, как будто было покрыто мхом и лишайником. И действительно, когда оно поднялось выше, взору открылись огромные гирлянды бурых и зеленых водорослей, которые висели на нем, как оборванный подол свободного одеяния. Ряд плавников шел вдоль его шишковатого хребта, который был снабжен еще и щупальцами, словно это существо проглотило какого-то огромного кальмара и частично позаимствовало у него некоторые его приспособления. Хвост, который Катла разглядела перед тем среди волн, не давал представления об истинных размерах существа, потому что оказался лишь одним из многих отростков на теле гиганта, каждое из которых завершалось по-разному: то разветвлением вроде вилки, то уродливым узлом. Некоторые очень напоминали руки. Настоящий хвост оставался под водой: было очевидно, что какое-то мощное приспособление работало внизу, под тушей чудища, создавая огромный, пугающий водоворот позади него.

Существо поднялось из волн, открыв пасть, похожую на черную пещеру, с устрашающими зубами вокруг фиолетового чешуйчатого языка. Катла увидела, что некоторые части его шкуры были такими же блестящими и гладкими, как кожа тюленя, а другие — пористыми, разбухшими от воды, как будто это создание только частично адаптировалось к жизни в океане.

Оно поднялось уже на двадцать футов над водой, открыв бледно-зеленый с белым живот, усеянный множеством маленьких пастей. Позади Катлы раздавались крики ужаса, но она едва ли слышала их. Рядом с ней встал Тэм Лисица с веслом наперевес. Кто-то запустил в монстра гарпун. Он вошел в спину существа, в один из пористых лоскутков кожи, и из пробоины вырвалась вода вперемешку с какими-то вонючими жидкостями. Что-то блестящее просвистело над головой Катлы, потом еще и еще. Катла повернулась и увидела, как Мин Кодфейс на мачте, обхватив ее одной рукой и ногой, с убийственной точностью метает свои ножи в животное и пронзительно кричит: «Убирайся в бездну, ты, мерзкий кальмар, переросток-гуппи, плод больного воображения!»

Фонтанчики крови брызнули из спины монстра, и он взревел. Один миг казалось, что он уходит: существо взмахнуло своими отростками и нырнуло под воду, оставляя за собой красный след. Катла посмотрела на лица людей — ошеломленные, возбужденные, испуганные или, как Мин, ликующие.

— Это научит вонючую селедку не соваться, куда не надо! — Метательница ножей сползала по мачте вниз, глаза ее сияли. — Эта гадкая морская щука теперь долго не вернется!

Но она ошибалась. Через мгновение раздался скрежещущий звук, и каждый кусок обшивки корабля заскрипел, протестуя. Окрашенная кровью вода начала хлестать между досками палубы, обливая людей. Кто-то, ругаясь, прокатился мимо нее. Корабль опасно накренился, потом с грохотом и треском выпрямился.

Катла поняла, что существо сознательно стремится перевернуть корабль, вместо того чтобы скрыться, спасая жизнь. Неожиданно она вспомнила суеверные байки, которые так часто рассказывались у костра: сказки о страшных местах, необычных трупах, прибитых к пустынным берегам, странных предметах, попавшихся в сети. Монстр не собирался оставлять их в покое, и нужно было что-то предпринимать.

Люди бегали туда-сюда, пытаясь спасти весла и пожитки, сундуки с одеждой и товары для торговли, которые были разложены по всей палубе. Посреди всего этого бедлама стояла пара со связанными руками. Йенна положила голову на плечо любимого и закрыла глаза, как будто таким образом можно было скрыться от опасности. Остальные под руководством Тэма Лисицы вооружались мечами, веслами и шестами. Сам он ходил по палубе, раздавая приказы, его короткий меч — смертоносное орудие при близком бое — постукивал по бедру.

Где-то в глубине сознания Катлы появилось странное гудение, высокий, резкий звук, призыв. Красный Меч. Она чувствовала, как его лезвие поет ей, словно кузнечик в зарослях травы. Перепрыгивая через разбросанные горшки и сковородки, похожие на змей канаты, она бросилась на корму. Решительно развязав морские узлы, Катла откинула крышку сундука и вытащила меч. В свете заходящего солнца он отливал кроваво-красным. Меч удобно лег в руку. Радостная готовность к действию наполняла ее, пьянящая песня звучала в ее жилах, отдаваясь в руках, плечах, в животе, жидким металлом растекаясь по ногам. Красный Меч! С этим оружием, поющим в ее руках, она чувствовала себя непобедимой.

Она помотала головой. Иметь такой меч прекрасно, но ведь она не собиралась подходить к монстру настолько близко…

Схватив веревку, которым был привязан сундук, она побежала назад на нос корабля, где снова появилось чудовище, окруженное розовой морской пеной. Его шипы и щупальца тряслись от ярости, морда высоко поднялась над носом «Снежного Волка», будто сова нависла над воробьем. Брошенное кем-то весло задело Катлу по голени. Страшно ругаясь, она опустилась на палубу, вытащила поясной нож и быстро вырезала из весла большой кусок. Пока Тэм Лисица и его люди стреляли по чудовищу из луков, Катла вставила рукоять Красного Меча в отверстие в весле и закрепила веревкой, используя все виды узлов, какие только знала.

Раздался еще один сильный удар, за которым последовали крики ужаса. Монстр таранил судно. Обшивка скрипела, сопротивляясь, потом раздался оглушительный треск, и нос корабля разлетелся на куски. Катла подняла голову и увидела, как Флинт Эрсон упал в бушующие волны и тотчас исчез под водой. Разъяренный потерей одного из членов команды и лучшего акробата Тэм Лисица изрыгал проклятия и, размахнувшись, с силой швырнул свой меч в морду чудовища. Лезвие почти полностью ушло в плоть монстра, но он продолжал надвигаться на них.

Катла вскочила, держа в руках самодельный гарпун, и стала продвигаться к изуродованному носу корабля. Остановившись, она посмотрела прямо в огромный глаз чудовища. Сначала она увидела только свое отражение: ужасная пародия, размахивающая смешным обрубком дерева с булавкой на конце. Потом сердце ее дрогнуло. Она смотрела — в этом не было сомнений — в человеческий глаз.

Он был густого коричневого цвета, как у коровы, но с белком вокруг и с ресницами. Он мигнул, а потом Катла услышала в голове странно знакомый голос, произнесший ее имя, умоляя остановиться. Голос был низким, словно подземный рокот, идущий из глубин Эльды. Потом глаз затуманился и снова моргнул. Самая огромная слеза в мире медленно покатилась по гигантской рыбьей морде. Катла разрывалась между симпатией и отвращением, но Красный Меч знал свое дело. Ошеломленная Катла увидела, как ее рука с гарпуном поднялась и выпрямилась, бросив его с невероятной силой. Клинок по саму рукоятку вошел в глаз монстра. На мгновение все затихло. Но затем чудовище взвилось в воздух, и рев агонии взорвался в воздухе. Все выше и выше поднималось существо под ударами всех его хвостов и плавников. Его многочисленные пасти на брюхе открывались и закрывались, издавая свой собственный вопль отчаяния и боли.

Катла стояла, покачиваясь, накрытая тенью монстра. Существо нависло над ней, но она чувствовала, что не может пошевелиться.

— Катла!

Голос звучал почти неразличимо на фоне рева раненого зверя. И вдруг существо рухнуло на корабль.

Халли схватил Катлу и потянул назад в тот момент, когда чудовище начало падать. Едва сознавая боль от приземления в локтях, спине, левом плече, Катла наблюдала, как монстр обрушился на «Снежного Волка», как форштевень врезался в пятнистое брюхо чудовища, пронзив его. Истекая вонючей жидкостью, монстр стал погружаться в воду.

Но худшее еще ожидало их впереди.

Корабль под тяжестью чудовища сильно накренился. Настала зловещая тишина, а затем в воду полетели бочки и ящики, сметая за борт Беллу и еще двоих из команды. Котел и его тренога покатились по палубе, набирая скорость, и врезались в голову Урса, и без того уже изуродованную. Чудовище уходило вниз, и «Снежный Волк» вместе с ним, неумолимо затягиваемый в водоворот.

Мачта, сделанная два столетия назад мастером Хедебу из сердцевины огромного дуба с его корабельных плантаций, со стоном раскололась на части и упала на палубу, накрыв судно парусом. Люди под ним пытались освободиться, и казалось, что волк и дракон, изображенные на парусе, снова сошлись в битве. Потом корабль накренился, и мачта с парусом перевалилась через левый борт корабля, утянув за собой полдюжины кричащих людей. Там, где прошла мачта, остались только два человека, лежащих посреди обломков рангоута и канатов, тряпья и луж крови.

Последним, что увидела Катла, когда вода хлынула на корабль, были ее брат и Йенна, прижавшаяся к нему, как котенок. Он отчаянно пытался развязать узлы на руках. А потом волна унесла их прочь.