На следующий день они вновь поехали на прогулку, но ни словом не обмолвились о вчерашнем. Просто Дженнифер не хватало смелости спросить, а Грей не заводил разговор об этом. Никто из них не хотел нарушать хрупкое равновесие в отношениях, упоминая о неприятных моментах.

Ежедневные прогулки верхом вошли в привычку, и оба с нетерпением их ждали, хотя скорее умерли бы, чем признались друг другу в этом. Дженнифер нравилось бывать вместе с мужем, нравилось сознавать, что он принимает ее за реальную персону, с ее мыслями и чувствами, и иногда проявляет определенный интерес. В тот первый ее день в Грейхевене, когда он с презрением смотрел на нее, она вряд ли могла мечтать о том, что когда-нибудь наступит день, и муж увидит в ней человека.

Странно, что Грей начал проявлять к ней интерес только после той ужасной ночи, когда овладел ею. Впрочем, ее первое впечатление было верным — он просто мучился угрызениями совести. Других объяснений резкой перемены его поведения не было. Теперь они разговаривали на светские темы о погоде или о лошадях. Правда, Дженнифер все еще мечтала о разговоре с мужем по душам, но не знала, как подступиться к нему.

Жара все не прекращалась. На голубом, подернутом дымкой небе не было ни облачка, и только ветви дубов и кленов спасали всадников от солнца. Серая в яблоках кобылка мирно шла рысью рядом с жеребцом. Дженнифер ездила теперь совершенно свободно, чем страшно гордился Грей, хотя и тщательно старался скрыть это. Сорнячок, который он сорвал возле таверны, превращался в цветок так быстро и без особых на то усилий, что он готов был поверить, будто она всегда была таким цветком.

Конечно же, он не поверял Дженнифер свои мысли. Он почти никогда ничего не говорил напрямик, но она ясно чувствовала, что отношение его изменилось. Он то и дело пытался заговорить с ней, временами бывал добрым (подобные попытки в основном терпели крах, но она их весьма ценила). И все же она не хотела, чтобы муж говорил с ней лишь о погоде. Ей хотелось делиться с ним сокровенными мыслями, чувствами и мечтами.

Она мечтала об Эдварде, а замуж вышла за Грея.

— Какая была Диана? — внезапно нарушив молчание, спросила она.

— А почему вы спрашиваете? — отозвался Грей хриплым голосом.

Дженнифер нервно сглотнула.

— Она… она так много значит для вас. Я просто хотела знать почему.

— Я любил ее. Чего же еще?

— А за что вы ее любили?

— Об этом я никогда не думал, — честно признался он. — Почему один человек любит другого? Я могу лишь сказать, она для меня была самим совершенством.

«Он считал Диану совершенством, — с некоторой обидой подумала Дженнифер, — и только недавно стал считать меня человеком».

— А как она умерла? — с нескрываемым любопытством спросила она.

— Я считал, что Кэтрин вам все рассказала, — тотчас напрягся Грей.

— Я знаю, что она была убита, — призналась Дженнифер. — Но больше мне ничего не известно.

— По вполне понятной причине, — бесстрастно ответил он. — Это страшная история. Она была избита… горло перерезано…

— О Боже! — выдохнула Дженнифер. — Простите. Я и не знала…

— Она также была изнасилована, — продолжал Грей тем же тоном, будто ничего не расслышал. — Я… я был одним из тех, кто нашел ее тело. Она лежала в кровавой грязи. Ее кровь сочилась прямо на землю, и роскошные волосы были перепачканы. Я помню, что сидел рядом с ней в красной грязи…

— Шш, — перебила его Дженнифер, протянула руку и легонько коснулась пальцем его крепкой руки. Он с трудом вздохнул, лицо его исказилось от боли и ужаса при этих страшных воспоминаниях. — Я не хотела, чтобы вы вспоминали такое, простите.

Если некоторые люди считают Грея сумасшедшим, то тут нечему удивляться, про себя подумала она. Если бы она нашла любимого в таком виде, то наверняка лишилась бы рассудка.

Грей посмотрел на ее встревоженное лицо, и боль в его серых глазах тут же уступила место безразличию.

— Не жалейте меня, Дженнифер. Со мной все в порядке.

— Иногда я сомневаюсь в этом, — призналась она. Ее охватил страх и смущение. Боже, что заставило ее сказать такое? И чтобы предварить неизбежный взрыв его возмущения, она поспешно спросила: — Но какая все же была Диана?

На какой-то момент Грей прищурился, он как бы решал, стоит ли отвечать ей на вопрос. Спустя мгновение он чуть пожал плечами:

— Я уже вам говорил.

— Вы сказали, что она была само совершенство, — не отступала Дженнифер. — Простите, Грей, но мне это мало что говорит. Чем она занималась? Какие у нее были интересы?

— Ну… — Грей наморщил лоб. — Она была развитой женщиной, — наконец отозвался он несколько неуверенно. — Писала отличные акварели… по-моему, довольно прилично играла на клавесине…

— А какова она была в любви?

— Я же сказал вам, — раздраженно проговорил он, — она была настоящая леди. Совершенная во всех отношениях. Во всем.

Почувствовав скрытую угрозу в его голосе, Дженнифер погрузилась в молчание. Грей, уйдя в себя, задумчиво ехал рядом, Ни за что на свете он не мог бы вспомнить, чем Диана занималась в свободное время. Она, как истинная леди, занималась тем, что принято в их кругах, но чем именно? Вот незадача! В отличие от Дианы Дженнифер с таким энтузиазмом барабанила по клавишам клавесина, что Грей, сидя у себя в кабинете, порой готов был изрубить топором этот проклятый инструмент. Дженнифер пока только училась, у нее был настоящий талант, и ей очень нравилось играть.

Дженнифер также любила ездить верхом. Он с удовольствием смотрел на ее хорошую осанку, на то, как легко она управляется со своей кобылкой. Диана, напротив, не любила бывать на воздухе и подставлять себя солнечным лучам. Поэтому ее кожа была белой, как свежевыпавший снег, и сильно отличалась от золотистой кожи Дженнифер, которая любила гулять по лесу и дышать свежим воздухом, как и он сам.

Грей тотчас прогнал эти мысли прочь, поймав себя на том, что начинает сравнивать Диану и Дженнифер… и ему не нравятся выводы, к которым он приходит. Конечно, у Дианы были серьезные преимущества. Она — леди по рождению и воспитанию, а не трактирная девка, которая маскируется под жену плантатора. И все же он никак не мог вспомнить чего-либо примечательного, кроме ее красоты. Несмотря на все его усилия, память о ней со временем потускнела. Но как бы выразительно она ни выглядела, ему было трудно описать ее Дженнифер. В общем, Диана была образцом, женщиной, которую нельзя сравнить ни с кем. В ней не было ничего земного, она была желанной, живой, любимой…

Выехав из леса, Грей испытал заметное облегчение. Скоро мадера поможет ему подавить неприятные мысли о том, что Дженнифер столь же красива и притягательна, как Диана. Он не хотел думать о Дженнифер, ему нравились другие мысли.

Диана.

Уже у самого дома Дженнифер настороженно натянула поводья.

— Что это там происходит?

Грей тоже услышал жуткие крики. Вздохнув, он остановил жеребца.

— Похоже, наказывают кнутом кого-то из рабов, — сказал он без тени сочувствия в голосе.

— Наказывают кнутом? — Дженнифер обернулась и посмотрела на него с осуждением. — А Кэтрин говорила, что рабов никогда не порют.

— Порют только за серьезные проступки, такие, как кража или попытка побега, — объяснил Грей, с вожделением думая о мадере. Он тронул жеребца к дому, но Дженнифер, к несчастью, повернула лошадь к хижинам рабов. Ему не оставалось ничего другого, кроме как поехать за ней.

На земле на коленях стоял чернокожий юноша. Видно было, что его только что выпороли, ибо на спине его запеклась кровь.

Дженнифер соскочила с лошади и подошла к надсмотрщику.

— Почему вы выпороли этого парня? — строго спросила она.

— Я прихватил его на воровстве в коптильне, — ответил тот и посмотрел на Грея, который все еще сидел в седле. — Я дал ему только десять плетей, сэр, — сказал он уже совсем другим тоном.

— Теперь понимаете? — Грей игнорировал надсмотрщика и обращался к Дженнифер. — Воровство — серьезное преступление. На других плантациях вор получил бы более строгое наказание. До шестидесяти плетей.

— Едва ли можно винить его за то, что он украл еду, — сердито ответила Дженнифер. — Судя по тому, как вы их кормите.

Грей, ничего не понимая, смотрел на нее так, будто она заговорила на непонятном ему языке.

— Что вы имеете в виду, мадам? Уверяю вас, каждый раб получает порядочную порцию маисовой каши и солонины. Обычно они так и питаются.

— И как вы думаете, сладко жить на одной кукурузе и соленой свинине? — со злостью вдруг выпалила Дженнифер.

Грей сердито насупился. Она всегда вынуждала его смотреть на вещи с другой стороны. Просто наказание какое-то! За тридцать лет его жизни, сначала в старом доме, а потом в Грейхевене, он научился обращению с рабами и ничуть не изменил их рацион. В общем, все-то же самое, что всегда.

Но сейчас, глядя в ее сердитые зеленые глаза, он почувствовал, что должен оправдываться.

— Им разрешено иметь огород, — начал, было, он. — Значит, они могут разнообразить свой рацион тем, что вырастет. Я не думаю…

— Ради всего святого, Грей! — Дженнифер резко оборвала его. — Они работают от зари дотемна. Сколько у них остается времени на огород? В таверне я питалась лучше, чем ваши рабы. А я питалась очень плохо по сравнению с тем, что ем сейчас.

— Так вы предлагаете, чтобы я кормил рабов своими обедами?!

— Я предлагаю, — сказала Дженнифер, понимая, что бросает вызов его могуществу перед слугами и рабами, — пересмотреть рацион своих рабов. И не разрешать их пороть.

Она показала рукой на кровоточащие рубцы на спине чернокожего юноши.

— Чем это отличается от побоев моего дяди?

— Ваш дядя бил вас безо всякой на то причины, у меня же такое недопустимо.

— Ничего себе причина — воровство с целью хоть что-нибудь добавить к своему скудному пропитанию!

И тут она увидела, что Грей едва ли не заходится от гнева. Пытаясь сдержать себя, он очень холодно сказал:

— Я подумаю об этом, Дженнифер.

— Вы будете кормить их лучше?

— Я же сказал, — с расстановкой повторил он, — я подумаю.

Взглянув на него, Дженнифер решила больше не настаивать. Грей же ощущая себя сейчас скорее слугой, а не хозяином Грейхевена, круто повернул жеребца и пустил его в галоп.

Он, наверное, впервые увидел ее рассерженной. Несмотря на ее гнев — а может быть, именно поэтому, — она показалась ему еще красивее, чем всегда. Ее образ так и стоял перед его мысленным взором. Он вспоминал, как оживилось ее лицо, когда она заступалась за рабов, как горели ее глаза при этом, и со злостью выругался.

Ему и в самом деле не помешает стакан-другой мадеры.

— Хелло!

Этот мягкий приятный голос отвлек Дженнифер от ее фантазий. Во второй половине дня она долго гуляла, размышляя о той ссоре, которая произошла у них с мужем сегодня утром, а сейчас присела отдохнуть, прежде чем возвращаться домой. Подняв голову, она встретилась взглядом с любовницей Грея.

— Добрый день, — устало ответила Дженнифер, сомневаясь, что поступает согласно этикету. Следует ли ей быть вежливой с любовницей мужа? К несчастью, Кэтрин не объяснила ей, как нужно себя вести в таком случае.

Мелисса, ничего не сказав в ответ, внимательно ее изучала. Поднявшись на ноги, Дженнифер посмотрела на эту даму с такой неприязнью, на которую только была способна. Впечатление было неутешительным. Мелисса оказалась такой же красивой, как и в первый раз. Не покрытые пудрой волосы цвета красного дерева выглядывали из-под широкополой шелковой шляпки. Темно-синее платье выгодно оттеняло белизну ее кожи. Дженнифер в ее присутствии чувствовала себя неуклюжей и непривлекательной.

Мелисса же, глядя на Дженнифер, испытывала те же самые чувства. Перед ней была молодая грациозная женщина, такая стройная и изящная, что она ощутила себя по сравнению с ней слишком пышной и неловкой. Янтарные волосы жены Грея свободно падали ей на плечи, оттеняя живое лицо с золотистой кожей. Неправдоподобно темные зеленые глаза смотрели на нее, впрочем, враждебно, хотя она ничего так и не сказала. Наконец, чувствуя, что молчание, слишком, затянулось, Мелисса сочла необходимым процедить:

— А вы красивы. Вряд ли Грей не замечает этого.

Дженнифер с удивлением выгнула бровь. Она едва ли ожидала услышать комплимент от этой женщины.

— Не думаю, что красота имеет для него какое-то значение, — ответила она.

— Как знать, — согласилась Мелисса, — но все же все его женщины просто красавицы. Диана, вы и я.

Она вовсе не ожидала, что Дженнифер не переменится в лице, останется такой же спокойной.

— Если вы думаете шокировать меня, объявив себя его любовницей, то у вас ничего не получится, — холодно отозвалась Дженнифер. — Я уже все знаю.

— Он сам вам сказал?

Дженнифер пожала плечами:

— Он сказал мне, что у него есть любовница. А Кэтрин поведала подробности.

Мелисса, казалось, была озадачена этим известием.

— Не могу поверить, что он сам сказал вам об этом.

— Я никому больше об этом не скажу, если вы боитесь, — заявила Дженнифер, полагая, что дама опасается огласки из-за своего мужа.

Мелисса ухмыльнулась:

— Об этом знает половина графства. Меня так и называют — Мелисса-Вертихвостка. Мужу, по-моему, все это безразлично. Да это меня вовсе не тревожит. Я знаю лучше, чем кто-нибудь другой, каким бессердечным бывает Грей. Он говорил мне о… э… вашем прошлом. Когда вы приехали в Грейхевен, то, должно быть, расстроились, узнав, что у вашего мужа есть любовница, которую он вовсе не собирается бросать.

Дженнифер смотрела на нее, несколько озадаченная своими чувствами: сострадание в ее душе переплелось с враждебностью. Но, чувствуя свою ответственность за состояние мужа, сказала:

— Грей настолько поглощен своим горем, что совершенно равнодушен к страданиям других.

— И впрямь, — холодно согласилась Мелисса. — А потому вам лучше всего не давать ему повода для злости. Лучшее средство ужиться с Греем — это не обращать внимания на его мрачное настроение, а это занимает добрых девяносто процентов времени.

Дженнифер почему-то обиделась. Впрочем, все ясно: ей обидно, что любовница знает Грея лучше и дает ей советы. Она решила не продолжать разговор на эту тему. Предположив, что Мелисса направляется в Грейхевен, она холодив спросила:

— Итак, идемте?

Мелисса с удивлением посмотрела на нее, а потом рассмеялась. Ее наигранная симпатия вмиг исчезла, уступив место ехидству.

— Вы хотите предложить мне постель?

— Что вы имеете в виду?

Мелисса вытащила из кармана кусочек пергамента и со смехом передала Дженнифер.

— Я на самом деле думаю, что было бы верхом безвкусицы заниматься любовью с вашим мужем в вашем же доме, но если вы не возражаете, кровать Грея будет гораздо удобнее, чем койка в полуразвалившейся хижине, где мы с ним обычно встречаемся.

Озадаченная веселостью этой женщины, Дженнифер развернула записку и прочитала: «Приходите сегодня днем, в два часа. Грей».

Пергамент тотчас выпал из онемевших пальцев девушки.

— Теперь я вижу, — весело сказала Мелисса, — что вы, наконец, поняли, зачем я здесь, в ваших владениях.

Дженнифер молча смотрела на собеседницу, в груди у нее все клокотало.

— Вы хотите сказать что вы с ним… что он… в самый разгар дня?..

Мелисса пожала плечами:

— Гораздо проще выскользнуть из дома днем, чем ночью, дорогая. — Она хитро улыбнулась. — Не хотите ли зайти посмотреть, как это делается?

Дженнифер с трудом удержалась от пощечины.

— И вы еще называли его бесчувственным!

Мелисса улыбнулась ее наивности и направилась к домику в лесу, где у них была назначена встреча.

— Может быть, — сказала она через плечо, — мы с Греем достойны друг друга.

— Думаю, что так оно и есть, — ответила Дженнифер, сверкнув глазами.

Едва Мелисса скрылась в лесу, как Дженнифер устремила грустный взгляд на сверкающую поверхность Джеймса, которая искрилась между деревьями. Грей вызвал свою любовницу, теперь он будет обнимать ее, целовать, шептать ласковые слова.

Как он мог провести с ней утро на верховой прогулке, а потом развлекаться со своей любовницей? Просто непостижимо! Это ставило ее в тупик, приводило в ярость. В первый раз за всю свою жизнь Дженнифер ощутила ревность. Ревность и ярость. Ей захотелось убить эту госпожу Лайтфут, да и Грея тоже… не обязательно в таком порядке.

— Не хотите ли проехаться верхом?

Дженнифер вздрогнула от неожиданности и увидела Грея, который застыл у косяка гостиной. Интересно, как долго он стоял здесь, наблюдая за нею? Они катались вместе каждый день, но сегодня она потеряла счет времени. Она была расстроена и плохо соображала. И на клавесине сегодня играла из рук вон плохо. Может быть, она все еще находится под впечатлением вчерашней встречи с любовницей собственного мужа?

— Скорее всего, нет.

Грей нахмурился. Она не сразу ответила, значит, о чем-то раздумывала. Или, может быть, она сердита? Ну конечно, так и есть. Вчера они впервые повздорили, и она все еще обижается на него.

— Вы сердиты на меня? — спросил он, входя в гостиную.

Дженнифер повернулась и посмотрела на него в упор.

Он был неотразим в своем костюме для верховой езды: рубашка из тонкого голландского полотна с кружевной манишкой и стального цвета панталоны до колен. Сапоги для верховой езды он подвертывал, поэтому привлекали внимание его сильные ноги.

Странно, но на сей раз она не испытывала к нему никакого влечения. Ей было все равно, как он выглядит. Занятая анализом своего состояния, она потеряла нить разговора.

— Что?

Теперь уже Грей с удивлением посмотрел на нее.

— Я спросил, не сердитесь ли вы на меня.

Дженнифер потупила взор.

— Нет, конечно, — невнятно ответила она.

Грей тотчас пришел в ярость. Он никогда не думал, что она способна на кокетство, но, выходит, был не прав.

— Вздор, вы сердиты. Нет, Дженнифер, не пытайтесь делать вид, что игнорируете меня. Мне не нужно ваше общество; черт побери! Не стоит себя обманывать.

Он выскочил из комнаты, уверяя себя, что ему все равно, поедет она с ним или нет. Напротив, прогулка по лесу в одиночестве будет приятной переменой. В конце концов, разве он не ездил один все эти долгие годы?

Полчаса спустя он вернулся домой, невероятно раздраженный, все еще убеждая себя, что ему понравилась сегодняшняя прогулка. Правда, вместе они гуляли дольше, но он не страдал от отсутствия Дженнифер. Вовсе нет.

В широком холле он заметил какую-то странную суету домашних. Кэтрин стояла на лестничной площадке у громадных часов и громовым голосом отдавала распоряжения. Грей злобно взглянул на сестру.

— Что это за суматоха, черт побери?

— Дженнифер заболела, — встревоженно ответила Кэтрин. — Она…

Не успела она продолжить, как Грей бросился наверх, перескакивая сразу через три ступеньки. Раздражение его вмиг сменилось тревогой. Как только Грей взялся за ручку двери Дженнифер, Кэтрин с ужасом воскликнула:

— Грей! Вы думаете, что делаете?

Грей повернул голову и посмотрел на нее как на умалишенную.

— Собираюсь позаботиться о ней, — отозвался он как ни в чем не бывало.

— Чепуха! У нее жар. Я сама займусь ею.

— Она — моя жена, — ответил Грей тоном, не допускающим возражений.

Он не мог понять, почему у него оборвалось сердце, когда Кэтрин сообщила ему о болезни Дженнифер. Главное, что ему не усидеть сейчас у себя в кабинете. Он должен что-то сделать, как-то помочь ей.

— А что вы понимаете в болезнях? — удивилась сестра.

— Я три раза выхаживал вас, когда вы еще маленькой болели малярией, — ответил Грей спокойно и коротко добавил: — Не спорьте со мной, Кэтрин. Мы оба присмотрим за ней.

— Вот и хорошо.

Грей задумчиво посмотрел на сестру.

— Сделайте горячий отвар из лепестков ноготков, чтобы унять жар. И принесите мокрые тряпки. И Бога ради, постарайтесь не шуметь.

И он скрылся в ее комнате.