Наконец в Виргинию пришла осень, и лес радовал глаз ярко-красными и желтыми цветами. В небе появились дикие гуси. Грей охотился на них и нередко приносил к обеду жирную птицу. Черные головки гусей красиво оттенялись серым оперением. Дженнифер не любила, когда их убивают, но мясо их было очень вкусным, а пухом и перьями набивали матрацы и подушки.

Пролетали над Грейхевеном и другие перелетные птицы: нырки, маленькие утки с длинными клювами, которых называют широконосками, зеленоголовые нырки. Часто и эти птицы кончали свой путь на обеденном столе Грейсонов. Но как только дни стали холоднее и с деревьев облетела листва, все перелетные птицы исчезли.

И вот уже зимним вечером кто-то постучал в кабинет Грея. Он тотчас выругался. Жизнь под одной крышей с двумя женщинами просто невыносима. Похоже, они договорились ни на минуту не оставлять его в покое. Даже его кабинет, который всегда служил ему убежищем, и тот больше не спасал. Тихие вечера то и дело нарушались упражнениями Дженнифер на клавесине — гостиная была как раз напротив кабинета, а то еще Кэтрин словно дятел стучала и стучала в дверь.

Сегодня Грей просто мечтал об одиночестве. Этим утром разразилась первая зимняя буря с пронизывающим ветром и дождем. Земля стала скользкой, и их ежедневные конные прогулки с Дженнифер придется прекратить. Грей вынужден был нехотя признаться самому себе, что ему недостает ее общества. Он впервые с такой остротой ощутил эту своеобразную утрату.

Еще больше его раздражало то, что он целыми днями боролся с безумным желанием пойти в гостиную и предложить жене сыграть хотя бы партию в шашки или шахматы. Она же неустанно практиковалась в игре на клавесине и, очевидно, не мучилась от того, что их утренние прогулки прекратились. Видимо, она не нуждалась в его компании.

Раздраженно думая об этом, он не откликнулся на стук, надеясь, что его оставят в покое. Но в дверь снова постучали, на сей раз гораздо громче. Грей тяжело вздохнул.

— Какого черта вам надо? — грубо спросил он. Дверь открылась, и в комнату вошла Кэтрин в давно вышедшем из моды сером платье с высоким воротником.

— Я приняла эти слова за приглашение войти, — холодно сказала она, улыбнувшись.

Грей, напротив, насторожился. Он прекрасно знал, что если Кэтрин улыбалась, то это таило угрозу.

— Что такое произошло, — рявкнул он, — что вы решились побеспокоить меня?

Кэтрин опустилась в кожаное кресло напротив.

— У меня возникла блестящая идея, — начала она. — Более чем блестящая. Удивительная, экстраординарная…

— О, ради Христа, убирайтесь вместе с нею! — зарычал Грей.

— Очень хорошо, — обидевшись, отозвалась Сестра. — Кажется, мне пора подыскать себе другое место для проживания. Не хочу оставаться старой девой, которая до конца своих дней целиком будет зависеть от брата. Особенно теперь, когда вы женаты. Я и в самом деле хочу подыскать себе мужа, выйти замуж и удалиться.

Грей удивленно вскинул брови:

— Не смешите, Кэтрин. Вы никогда мне не мешали. На самом деле без вас Дженнифер никогда бы не стала леди.

— Очень хорошо, что вы так думаете, — бесстрастно продолжила сестра, — потому что моя идея касается также и Дженнифер.

Грей подозрительно прищурился:

— Так в чем же именно заключается ваша идея?

— Раут!

Грей, удивившись, долго смотрел на нее.

— Вы, наверное, шутите, — наконец сказал он. — Раут? Здесь, в моем доме?

— Да! — радостно воскликнула Кэтрин. — В Двенадцатую ночь. Это идеальный случай представить Дженнифер обществу, а мне начать поиски мужа. В конце концов, у нас есть прекрасный бальный зал в восточном крыле здания, который едва ли использовался по назначению. Это будет событием сезона!

Двенадцатая ночь, насколько было известно Грею, считалась самым главным праздником в колонии, даже Рождество не столь почиталось. Раут в Грейхевене и на самом деле станет выдающимся событием. Да и до Двенадцатой ночи осталось чуть более месяца. Но если он согласится с этой бредовой идеей, дом заполнят болтающие вздор люди и нарушат его покой. Грей заколебался.

Хотя… Кэтрин и в самом деле нужен муж.

И прежде чем он собрался что-либо возразить, Кэтрин поднялась и радостно произнесла:

— Вот и хорошо! Я рада, что вы согласились. Мы с Дженнифер сразу же возьмемся за список приглашенных. И уж конечно, нам придется сшить новые бальные платья.

Грей выпрямился. При мысли о Дженнифер в бальном платье он разом встрепенулся: одетая и причесанная как принцесса, она будет неотразима. И наверняка сведет его с ума.

Но ведь сестре нужен муж.

— Ладно, Кэтрин. Займитесь этим.

Кэтрин одарила его королевской улыбкой.

— Есть и кое-что еще…

Грей приподнял темную бровь. Он прекрасно знал Кэтрин, чтобы изучить ее манеру говорить о самом неприятном так, будто это какие-то пустяки. Интересно, что может быть хуже предложения провести раут в Грейхевене? В общем, он приготовился к худшему.

— Итак…

— Дженнифер надо научить танцевать потому что у нас, конечно же, будут танцы. Я не могу танцевать из-за моего физического недостатка, поэтому вы…

Грей вскочил на ноги и сердито посмотрел на нее с высоты своего внушительного роста.

— Нет, — отрезал он. — Абсолютно, положительно, определенно — нет! Я не буду учить ее танцам. Об этом не может быть и речи.

— Почему? — спросила Кэтрин самым невинным тоном. Она всегда говорила таким тоном, когда хотела выставить, его грубой, неотесанной деревенщиной.

— Я ненавижу танцы! — взорвался он.

— О, разумеется, Грей. Так, значит, вы хотите, чтобы вся Виргиния смеялась над вашей женой только из-за того, что она не умеет танцевать менуэт?

Да пусть бы смеялась, подумал Грей, но не сказал этого вслух. Потому что тогда, почувствовав его слабину, Кэтрин наверняка перейдет в атаку. Он не мог признаться ни ей, ни себе, что боится прикасаться к своей жене, боится того, что происходит с ним, стоит ему только дотронуться до нее. Он обещал Дженнифер, что никогда больше не поцелует ее, твердил себе вновь и вновь, что не хочет ее. Но на самом деле Грей хотел ее, и если он прикоснется к ней, то обязательно поцелует. А потом не удержится и займется с ней любовью…

— Я не хочу попусту тратить время, обучая ее танцам, — отрезал он, стараясь не представлять себе Дженнифер в бальном платье с низким вырезом. — Меня не волнует, что станут говорить в обществе. Вы же вправе нанять учителя.

— Учителя? — с сомнением отозвалась Кэтрин. — Но, Грей, учителя обучают детей, а не взрослых.

— Мне кажется, они с таким же успехом могут обучать и взрослых. — Кэтрин, видимо, не предполагала, что брат предложит нанять учителя танцев, и, казалось, попала в затруднительное положение. — У Медисонов, по-моему, отличный учитель танцев, — вежливо сказал он, снова опускаясь в кресло. — Может быть, наймете его, пусть даст Дженнифер несколько уроков.

— Но…

Грей только махнул рукой.

— Если другой учитель кажется вам лучше, что ж, пригласите его, — великодушно согласился он. — Я оставляю все это на ваше усмотрение. Нанимайте кого хотите. А теперь, Кэтрин, извините, мне надо заняться работой.

Он добился определенного преимущества, но не победы. Кэтрин, нахмурившись, вышла из его кабинета. Ей удалось уговорить Грея на раут, и, слава Богу. Она ведь прекрасно видела взаимное влечение Грея и Дженнифер, но ее глупый братец так упрям, что ему необходим некоторый толчок извне. Вначале, когда она взялась делать из деревенской девчонки леди, ей хотелось доказать Грею, что ему ее не перехитрить. Но по мере того как росла их с Дженнифер дружба, намерения Кэтрин изменились. За прошедший год она полюбила Дженнифер так же, как брата, и теперь хотела видеть счастливыми их обоих. Ее цель состояла вовсе не в том, чтобы найти себе мужа. Скорее ей хотелось сблизить Грея с Дженнифер. И на сей раз у нее все получится.

Жаль, конечно, что Грей воспротивился учить Дженнифер танцевать. Она надеялась таким образом бросить их в объятия друг другу в буквальном и переносном смысле. Ничего, Грей вынужден будет танцевать со своей женой на payте. Кэтрин улыбнулась.

«Мы еще посмотрим, — подумала она, — как ты среагируешь, увидев ее в бальном платье, которое я придумала».

Нет, Грею не устоять.

Занятые подготовкой к рауту, Кэтрин и Дженнифер проводили много времени вместе, разрабатывая меню, программу праздника и раскраивая свои бальные платья, от веселились словно маленькие девочки. Дом преобразился внутри и снаружи он теперь был украшен фруктами, зелеными гирляндами и шарами, переплетенными ветками белой омелы. Кэтрин припомнить не могла другого такого счастливого Рождества.

Грей, напротив, выглядел очень несчастным. Он ненавидел эти двенадцать дней Рождества, ненавидел праздничную суматоху и толкотню, улыбающиеся лица и подарки. Ненавидел добрые пожелания, которые казалось, так и наполняли каждого человека, словно это была особо опасна: заразная болезнь. Еще больше он ненавидел нынешнее Рождество, поскольку его принуждали не только присутствовать на рауте, но и разыгрывать роль радушного хозяина. И он был в невероятно плохом расположении духа, когда его жена постучала в приоткрытую дверь кабинета.

Проклиная себя за то, что не запер эту проклятую дверь Грей сердито буркнул:

— Что еще вам?

Он будто бы заранее знал — все, что она скажет, не представляет для него никакого интереса.

Дженнифер посмотрела в его сердитые серые глаза, которые показались ей более темными, чем обычно, но взгляд не отвела.

— Сегодня, сегодня Рождество, — начала она.

Грей скептически скривился.

— В самом деле, так и есть, — наконец согласился он, словно говорил с дурочкой. — Как хорошо, что вы сообщили мне об этом. А то, судя по тому, как вы с Кэтрин были заняты развешиванием гирлянд и других украшений по всему дому, я подумал, что вы обо мне уж совсем было забыли. Рождество, вы сказали? Как это чудесно!

— Не сомневаюсь, что вы знали о том, что нынче Рождество, Грей.

— Так зачем же напоминать мне об этом печальном и непреложном факте?

Дженнифер выдержала паузу под тяжелым взглядом его серых глаз, сожалея, что вторглась именно сегодня. Ясно, что праздники он не любил, сегодня он был в еще более мрачном настроении, чем всегда. И все же ей нельзя отступать. Призвав на помощь всю свою смелость, она торопливо начала:

— У… у меня для вас подарок.

Грей опешил, брови его взлетели кверху. Он весь так и кипел от ярости. Все что угодно, только не это! Дитя хочет преподнести ему подарок, и это после его грубого с ней обращения в последние недели?!

Просто невероятно! Но ее лицо по-прежнему было открытым и наивным. Дженнифер и впрямь по каким-то известным только ей причинам собралась сделать ему подарок.

— Подарок? — непонимающе переспросил он.

Ему так давно никто не делал подарков. По крайней мере, с тех пор, как он решил, что ему ничего не нужно.

Внимание Дженнифер глубоко тронуло его. Может быть, она хотела видеть его счастливым, и он был глубоко благодарен ей за это. К несчастью, ее следующие слова испортили все впечатление.

— Ну, конечно, — отозвалась Дженнифер и, чтобы не выказать ему своих чувств, торопливо прибавила: — Все как обычно. Ведь настало Рождество, а вы — мой муж.

Грей тотчас закрыл рот. На какой-то миг ему показалось, что она пришла предложить мир, несмотря на все разногласия между ними. Всего минуту назад он был согрет теплом ее сердца, а теперь его снова окатило волной холода.

И что же такое она может подарить ему, если все как обычно? Конечно же, она не бывала в Уильямсбурге или еще где-нибудь, чтобы что-то для него приобрести. Да и что она могла бы купить на те жалкие гроши, которые он ей выдавал? Всего минуту назад он готов был принять от нее подарок, проявив такт и внимание, но вот теперь, разозленный ее холодным тоном, решил не потакать ей. Черт бы побрал это дурацкое Рождество и связанные с ним праздники!

— Прекрасная идея, я уверен, — сказал он устало, — но боюсь, ваши усилия напрасны. У меня есть все, что я мог бы только пожелать. Вы не в состоянии подарить мне ничего из того, что бы мне хотелось. Поэтому, сами понимаете, мне ваш подарок ни к чему.

На глаза Дженнифер навернулись слезы, она быстро-быстро заморгала. Только Грей способен довести ее до слез. И он так часто это делает! Но она так долго готовила ему подарок, что сдаться и уйти просто не могла.

Изо всех сил стараясь сохранять самообладание, она спокойно сказала:

— Может быть, вы и в самом деле имеете все, в чем нуждаетесь, но я предлагаю вам отнюдь не предмет первой необходимости. Поверьте, этим подарком очень приятно владеть.

Муж одарил ее высокомерной улыбкой.

— Очень может быть. Однако получать удовольствие я могу и другим способом.

От этого намека на утехи с любовницей она почувствовала чуть ли не физическую боль. Почему он так поступает? Может быть, ей только показалось, что на лице его промелькнула радость, когда она упомянула о подарке?

— Как бы то ни было, — холодно заметил Грей, — все, что вы предлагаете, не представляет для меня никакого интереса.

— Вы не можете быть в этом уверены, пока не узнаете, что это за подарок, — возразила Дженнифер, изо всех сил стараясь сгладить неловкость и скрыть огорчение. Она не хотела выказывать свою обиду.

Грей поднял очи горе, всем своим видом стараясь показать, как ему надоела эта детская игра.

— Ну, хорошо. Так что же это такое? — с тяжким вздохом произнес он.

Дженнифер с трудом сдержала улыбку.

— Пройдите, пожалуйста, в гостиную, — радостно сказала она.

Грей нахмурился, но все же с неохотой встал и прошел за нею в гостиную. Оглядевшись вокруг с деланным безразличием, он холодно спросил:

— Ну и где же он? Ничего не вижу.

— Какое нетерпение, — легонько поддразнила его Дженнифер, в душе опасаясь, что он круто развернется и удалится в кабинет. — Почему бы вам не присесть?

Грей опустился на диван, вытянул ноги и закрыл лицо руками.

— Я готов, — сказал он приглушенным голосом. — Поспешите, а то меня что-то клонит ко сну.

Эти слова едва ли можно было принять за одобрение, но Дженнифер поняла, что ее вечно недовольный муж в этот раз был заинтригован как никогда. Она неслышно прошла через гостиную по толстому восточному ковру.

А Грей все полулежал на диванчике, мечтая о том, когда он вернется к себе в кабинет и сможет выпить. Но вот он услышал чудесные звуки.

Ничего подобного он никогда не слышал. Из клавесин полилась незатейливая и необычайно печальная мелодия. Тут же одна мелодия сменилась другой, потом вернулась основная тема, и звуки переплетались, словно нити, постепенно образуя прекрасное целое.

Грей выпрямился и с нескрываемым удивлением посмотрел на жену. Она сидела спиной к нему, и он мог, видел только золотистые волосы, спадающие ей на спину. Но во всей ее позе угадывались страсть и сильные переживания. Руки ее легко порхали по самшитовым клавишам, и Грей впервые понял, что Дженнифер, таким образом, выражала свои чувства, она наконец раскрылась перед ним.

А музыка все продолжалась, проникновенная, как нега, ласкающая слух. Она задела в нем чувствительную струну, настолько живо отражала его одиночество и печаль, что он заслушался как завороженный. Постепенно мелодия изменилась. Ее трагичность уступила место мажорному строю, темп ускорился, заключительный аккорд нес в себе радости и жизнеутверждающее начало.

Внезапно наступила тишина. Дженнифер, боясь повернуться, неотрывно смотрела на клавиатуру, чувствуя, что силы оставляют ее. Грей наверняка испытывал только презрение к ее подарку, а может, даже уснул на диванчике.

Неожиданно ей на плечо нежно легла его рука. Подняв глаза, она с удивлением увидела улыбку на лице мужа, и в сердце ее затеплилась надежда.

— Я прошу извинения за то, что наговорил, — сказал Грей, глядя на нее так, будто прежде никогда не видел. В ее музыке он обнаружил отражение движений ее души и с удивлением понял, что ее красота не столько а привлекательных чертах лица, сколько в ее сердце. — Это был самый чудесный подарок из всех, что мне когда-либо дарили.

Ошеломленная тем, что ее музыка привела к такой резкой смене его поведения, Дженнифер непроизвольно одарила его улыбкой:

— Вам понравилось?

— Дженнифер, это…

Грей тщетно подыскивал слова, чтобы выразить свои ощущения, а потому опустился перед ней на колени, и в глазах его отразилось глубокое уважение.

— Я и не предполагал, что вы способны сочинить такую чудесную музыку, — честно признался он. — Я все больше и больше удивляюсь своей глупости, ибо не заметил вашей необычайной одаренности и сейчас, и тогда, когда впервые вас встретил.

Не желая пробуждать печальные воспоминания, связанные с их женитьбой, она ловко переменила тему разговора, вручив ему кусок пергамента с написанными на нем нотами.

— Я записала мелодию, — объяснила она в ответ на озадаченное выражение его лица, — на случай, если вам захочется услышать это еще раз. Конечно, Кэтрин помогла мне перенести музыку на бумагу, но сочинила ее я сама.

В ее голосе явно звучала гордость. Грей принял из ее рук пергамент как настоящее сокровище и нежно улыбнулся своей жене.

— Прекрасно! Первая часть — это отражение моих чувств. Я очень часто ощущал себя одиноким и озлобленным.

— Я думала о вас, когда в первый раз сыграла это, — призналась она. — И вторую часть, радостную, я тоже писала для вас. Я надеюсь… надеюсь, что вы когда-нибудь будете счастливы, Грей.

Эта ее искренняя надежда после всего дурного, что он ей сделал, глубоко тронула его. Он машинально поднял руку, нежно коснулся ее щеки и поцеловал в губы. Он хотел лишь поцеловать ее в знак благодарности за дружеский подарок, но едва ощутил ее нежные губы, как его охватила волна страстного желания. Обняв Дженнифер за шею, он прильнул к ней, требуя ответной страсти.

К его удивлению, она ответила. Ее рот приоткрылся, и она вся отдалась поцелую. Она такая же страстная и радостная, как ее музыка, подумал он. Перебирая пальцами ее густые волосы, он целовал и целовал ее, а она отвечала ему без всяких колебаний. Помня ее унижение и боль во время первого сексуального опыта, он опасался, что она отвергнет его и выбежит из комнаты со страхом и отвращением, но она лишь крепче обнимала любимого.

Борясь с диким желанием подхватить ее на руки, Грей отшатнулся назад. Мгновение она с разочарованием смотрела ему в глаза, а потом потупила взор. Грей же не отрывал от нее взгляда.

— Дженнифер, — наконец тихо спросил он, — вы ведь любите меня?

Она выдала себя сначала музыкой, а потом тем, с какой готовностью и страстью ответила на его поцелуй. Дженнифер, дрожа всем телом и чувствуя, как краска заливает ей лицо, утвердительно кивнула:

— Да, люблю.

— Невероятно! — ахнул Грей, а про себя подумал: «Это ужасно, что такая молодая и красивая женщина влюбилась в столь распутного и не такого уж молодого человека, как я». — После всего, что я наделал, и зная, что я никогда не смогу ответить на вашу любовь, мне трудно в это поверить. — Он помолчал и с расстановкой добавил: — Наверное, это и есть истинная любовь.

Дженнифер на мгновение встретилась с ним взглядом я грустно улыбнулась.

— Нет, Грей, — отозвалась она. — Это просто глупость.

И не успел он ее задержать, как она уже выскочила из комнаты.