Ее брату Томасу все же удалось уговорить доктора из «Тенистых аллей» обследовать Сьюзан и убедиться, что она достаточно сумасшедшая и он может взять ее под свою опеку, хотя их клиника и без того переполнена. Тогда зачем он приехал? На случай, если вдруг окажется, что она сумасшедшая и достаточно худая, и ее можно втиснуть между других пациентов? Никто ничего не знал, кроме того, что главному врачу «Тенистых аллей» нужно на нее посмотреть. Так что Томас привез высокого худого мужчину без подбородка, с редеющими рыжими волосами. Он встал в ногах кровати Сьюзан, и она радостно улыбнулась ему из своего временного тайного убежища.

– Наконец кто-то объяснит нам, как нужно сосать член. – Сьюзан весело уставилась на то место, где у доктора должен был быть подбородок.

– Ох, понимаете, она не то хотела сказать, – пробормотал Томас доктору, который кивал с отсутствующим видом. – Вы же видите, она не симулянтка. Она не может ни заснуть, ни замолчать больше пяти дней, и если это…

– Комедийные сериалы будущего будут идти всего лишь четырнадцать минут, и Анте они не понравятся, – сообщила им Сьюзан.

Томас многозначительно посмотрел на доктора.

– Брось, Томас, – сказала она. – Ты сказал парню, что мы собираемся отправиться в Европу на корабле, а Лиланд за все платит? Ты, я, и Анта тоже поедет. О, между прочим, я узнала, сколько будут стоить машины в будущем. Я говорила тебе, что вижу сквозь стены, верно? Ну, вот так это и было, а еще женщины из четырех разных племен собираются встретиться за обедом в Южной Америке: азиатка, индианка, черная и белая…

Наконец-то прекрасные, потрясающие новости. Результаты готовы, и хвала господу, она это сделала! Да, Сьюзан признали годной для психиатрической клиники! Она блестяще прошла тест! Это были бы чудесные новости, если бы там, где она теперь оказалась, новости могли до нее дойти. Но, к несчастью, она пребывала в новом времени, которое только что обнаружила, поэтому новостям придется подождать.

Куда уходит безумие, когда оно не занято тобой? Восстанавливает силы перед следующим раундом? Откуда оно приходит? Можно ли услышать колокольчик, возвещающий об уходе рассудка? Безумие сгруппировалось и вышло на старт, готовясь наброситься на тебя? Здравый смысл владеет тобой – какая-то разновидность здравого смысла, во всяком случае. А теперь балом правит безумие. Оно заполняет твою бальную карточку. И ты превращаешься в сумасшедшую, составив безумию компанию.

Стоял солнечный, жаркий день, лишь изредка налетал легчайший ветерок. Томас и Лиланд готовились везти Сьюзан в «Тенистые аллеи», где она будет не рыбой, вытащенной из воды, но безумной среди безумцев. Последним психом в корзине!

– Великий день для психоза! – кричала она полицейскому, который приехал сопровождать ее из закрытой палаты «Синайских кедров» до машины Томаса. Волосы облепили ее череп, отчаявшись, что их когда-нибудь вымоют. – Прекрасный день для селедки! – радостно провозгласила она, к нарастающему ужасу Томаса. Его сестра вела себя как настоящий псих. Но, по крайней мере, у нее не было ножа.

– Гитлеровская погода! – она прижалась к Лиланду, ее дух был неукротим, но плоть ослабла. – Так говорят в Германии, когда… Эй! А когда у нас День голубых? Сейчас было бы неплохо устроить, верно? Я горжусь, что ты голубой! Я смогу отпраздновать? Или это будет на следующей неделе? В какой день тебе положено гордиться, если у тебя ребенок от голубого? А как быть, если у тебя маниакальный психоз и ребенок от голубого, который работает на студии?

Она толкнула Лиланда в плечо, он пошатнулся, лицо Томаса стало еще тревожнее. Он потянулся к этой новой версии сестры.

– Сьюзан…

Но Лиланд перебил его, покачав головой.

– Все нормально, с ней все нормально. Я держу ее, – он пожал плечами и слегка улыбнулся Томасу. – Послушай, зачем расстраиваться из-за того, что она чудит? Какого хрена? Посмотри на это с другой стороны – по крайней мере, у нее хорошее настроение, верно?

– У меня миллион настроений! – весело заявила Сьюзан.

В сопровождении Лиланда, Томаса, Анты, полицейского и капельницы Сьюзан направилась к ее следующему месту преступления. Ею завладели новые слова, такие, как пидор и ниггер. Слова, которые она никогда не произносила в своей реальной жизни. «Ты не туда полез, пидор». «Это так же ясно, как и то, что ты ниггер». Они забеспокоились, что еще она успеет наговорить по пути к парковке. Когда два черных санитара подошли к перекрестку безумия Сьюзан, Томас замер, задыхаясь, а Лиланд мечтал, чтобы она перестала выкрикивать оскорбления, и они без лишних проблем добрались до машины.

Двери госпиталя широко распахнулись. Сьюзан была бодра и даже оптимистична. Она на улице! Ее старый добрый друг Улица! С машинами и солнечным светом. Она может установить декорации по своему выбору. Время шло по часам Сьюзан, половина после ее улыбки или четверть после небольшого ранения. Дорога открыта, все отступили, пропуская ее королевскую процессию. Здания почтительно освещали путь Сьюзан, приветствовали ее как героя, ведь она это заслужила. Машины чествовали ее, коронуя королевой всех улиц, и небо над ними смотрело на нее с благоговением и восхищением, раскинув над ней закат, полный сокровищ, сверкающих под небесным балдахином. Все вокруг принадлежало ей, уличные огни подмигивали, пальмы склонялись в мольбе, а колесница стремительно несла ее.

– Смотрите на меня, я – Сандра Божественная.

Но этот ложный идол стал истинным, как совершенная партия бельканто, как истина Христианского мира, как Тамми, пожалуйста, Тамми, скажи мне правду.

Разумеется, худшее осталось позади. Сьюзан оставила его в госпитале, заперла в прошлом. Она вышла победительницей из горящего здания, прошла сквозь бурный поток и стала героиней. Она выжила и проехала через город, ведь так? Кто еще на такое способен? Солнечный свет был слишком ярким, вот почему они держали перед ней бумаги. Чтобы подать знак. Ей. Той, что косилась на бумаги. Той, что взяла ручку в левую руку и написала на обороте страницы крупным корявым детским почерком «Стыд». Той, что отправлялась в долгий путь, со всеми своими украшениями. Теперь вы узнали ее? И, что самое важное, почему у нее нет с собой камеры? Потому что цвета… цвета были изумительные. Но некоторые были настолько яркими, что причиняли ей боль.