Глава первая

Тварь появилась с севера. Двигаясь легко и быстро, она всю ночь шла сквозь вьюгу, то расплываясь пятном, то вновь приобретая форму, оставляя на снегу бескрайней тундры чёткие следы, которые вскоре снова закрывала снежная пелена. Словно серый призрак, тварь скользила по ледникам, как тень, плыла она под чёрным застывшим небом.

Голод вёл её — жестокий голод. И голос; ясный, холодный голос, который всё время звучал из забытой ею тьмы, свивал, скреплял между собой атомы её тела, творил заклинания, шептал волшебные слова, вызывал руны и гнал, гнал её на юг, заставляя мучиться от пустоты, которую, казалось, ничто не могло заполнить. Чей это был голос, она не знала. Она вообще ничего не знала, даже того, куда идёт.

Тварь издала тихий стон, эхом прозвеневший среди нагромождения льдин. Острые снежинки тихо опускались на землю, проходя прямо сквозь её тело. Забравшись на льдину, тварь устало оглянулась. Голос зазвучал снова, беззвучный, настойчивый. Тварь соскользнула вниз.

Несколько дней назад на берегу замёрзшего озера ей попалось какое-то существо в перьях, но оно оказалось ужасно вонючим и безвкусным, к тому же есть там было почти что нечего. Маленькие серебристые тени, мелькающие подо льдом озера, были для неё недоступны. Опустив голову, порождение рун медленно двинулось вперёд, не думая ни о чём. Сквозь его тело просвечивали звёзды.

Вдруг тварь остановилась и подняла голову.

Внизу, возле подножия холма, мелькнули какие-то тёмные тени. Таких она ещё не видела. Они стояли, огромные и неподвижные, принюхиваясь к влажному ветру. Голос произнёс короткое слово, которое, словно ледяная капля, упало в ухо твари: «Деревья».

Только сейчас тварь начала смутно сознавать, что воздух давно изменился. Раньше она слышала только свист ветра и видела лишь бесконечные снега и ледяную пустыню. Теперь стало теплее. К тому же внизу что-то росло.

Беззвучно скользнув между деревьями, порождение рун остановилось в их тени. В лесу было тихо. Тварь почуяла новые запахи, от которых у неё снова возник приступ голода; запах сосен, прелого дерева, листьев и грибов; густые запахи гниения. А на снегу она увидела маленькие следы, пахнущие мускусом.

Животные.

Голос уже рассказывал ей о животных, о сладком вкусе их мяса, об их тёплой крови.

Тварь быстро двинулась вперёд, мерцая и переливаясь, неслышно скользя среди густого подлеска. Сквозь её тело на землю тихо опускался снег.

 

Глава вторая

Рыба была абсолютно свежей. Она даже подумала, что вдруг эта рыбина на деревянной тарелке ещё жива — до того печальны были её глаза.

Зато пиво оказалось отвратительным. С трудом сделав ещё глоток, она повернулась к человеку, который сидел на ступеньке и чинил сеть.

— Ты бы дал мне чего-нибудь ещё. Воды, что ли.

— Воды! Госпожа, вы же отравитесь!

— Мне кажется, я уже отравилась.

С этими словами Джесса демонстративно вылила на солому жидкий прозрачный напиток.

— Эту гадость я бы и врагу не предложила.

Человек спокойно встал и собрал сеть.

— Есть ещё один бочонок. Конечно, из него пиво будет дороже.

— Охотно верю. — Джесса отодвинула тарелку. — И раз уж на то пошло, сделай что-нибудь и с этим. Если бы мне понадобилась свежая рыба, я бы её сама поймала.

Скорчив кислую мину, хозяин харчевни кивнул:

— Своим языком. Он у вас такой острый, что и остроги не надо.

Забрав тарелку, хозяин с возмущённым видом скрылся за голубой занавеской.

Усмехнувшись, Джесса положила руки на стол и задумалась. День прошёл очень хорошо. Они продали весь скот — и работники повезли домой, на ферму, специи, пряжу, кожи и новые мечи. Под меховой накидкой Джессы висел кошелёк, полный серебра. К тому же в эту харчевню обещал прийти Скапти — высокий, худой, насмешливый поэт ярла. Вообще-то он должен был появиться уже давно. Со следующим отливом они собирались вместе возвратиться в Ярлсхольд, о чём Джесса думала с большим удовольствием.

В харчевню кто-то вошёл, но это был не скальд. Маленький тощий человечек. Тихо сев в уголок, он заказал пива.

В харчевне было тепло, пахло кухней, дымом и псиной. Весь день в ней толклись купцы, бродячие торговцы и торговки с рынка, но сейчас в комнате сидела одна Джесса, рассеянно разглядывая стоящие у берега корабли. Солнце всё ещё висело над горизонтом; холодный красный шар, горящий над морем. Ночи уже становились короче. Через открытую дверь харчевни в огненном свете заходящего солнца Джесса видела днища перевёрнутых лодок; над сохнущими сетями кричали и дрались чайки. Звон металла, раздающийся из соседней кузницы, внезапно смолк, и в наступившей тишине стал слышен только тихий плеск волн и крики птиц.

Из кухни вернулся хозяин харчевни и брякнул перед Джессой тарелку с рыбой:

— Теперь ваша рыба приготовлена как следует.

Джесса поковыряла её вилкой:

— Мне кажется, теперь она подгорела.

— Пусть кажется.

Хозяин поставил перед ней кружку с пивом и повернулся, чтобы уйти, но в ту же секунду в воздухе сверкнул и опустился нож, и хозяин харчевни, скорчившись, с грохотом рухнул на пол среди табуреток.

Привстав, Джесса застыла на месте.

Потом медленно опустилась на сиденье.

— Умница. — Тощий человечек бросил на неё пристальный взгляд. Его тёмные глазки были маленькие, как бусинки, узкое личико заросло короткой щетиной. Крысиная морда, а не лицо.

Легко выдернув нож из тела несчастного хозяина, он направил его остриё на Джессу.

— Сюда. Встань к стене. И не ори.

Джесса встала и начала медленно выходить из-за стола, незаметно нащупывая под одеждой нож.

— Только попробуй! — Человечек схватил её за руку. — Встань здесь.

В гневе Джесса оттолкнула его. Молча подойдя к стене, она встала возле неё, сложив руки и цепенея от ярости. Нужно держаться спокойно. И ждать подходящего момента.

Быстро отступив назад, человечек захлопнул дверь харчевни и запер её на засов. В комнате стало темно, свет проникал через единственное окошко, которое человечек оставил открытым. Опустившись на колени перед хозяином харчевни, он принялся обшаривать его одежду.

— Ты его убил? — резко спросила Джесса.

— Ещё нет.

Вытащив пригоршню монет, он сунул их в кожаный мешочек, висевший на шее, и перевернул тяжёлое тело на спину.

— Отличная работа. А у меня всегда так. — Он бросил на Джессу быстрый и злобный взгляд. — Ты почему не убралась отсюда вместе со всеми?

— Я тут кое-кого жду. — Она произнесла это твёрдым голосом, оглядывая комнату, но встречала только недобрый взгляд человечка. — Сейчас они подойдут.

— Вот как?

— А зачем я, по-твоему, тут сижу?

Человечек уже не слушал её. Он встал и перешагнул через неподвижное тело.

— А где его деньги? Сегодня здесь было много посетителей. Где он их держит?

— Не знаю, — холодно сказала Джесса. Человечек подбежал к очагу и разом смахнул с полки всю посуду. Потом поднял крышку ближайшего сундука и принялся вышвыривать оттуда одежду, пояса, рыболовные крючья. Джесса сделала шаг к окну.

— Стоять!

Держа в руках небольшую металлическую коробку, человечек открыл её ножом. И усмехнулся, показав неровные зубы.

Джесса сделала ещё один шаг. Ну где же Скапти? А может, это и к лучшему, ведь он ни о чём не подозревает, а у этого мерзавца вид убийцы. Джесса мрачно смотрела на человечка, который пересыпал грязными пальцами серебряные монеты.

— Тебе лучше убираться отсюда, раз уж ты получил свою добычу. Мои друзья придут с минуты на минуту.

Отшвырнув коробку, человечек подскочил к Джессе. Его кожа была серой от грязи, дыхание вонючим.

— А у тебя, видать, тоже монеты водятся, раз нацепила меховую накидку и сапоги из мягкой кожи; — Он сузил глаза. — Похоже, ты богатенькая милашка.

Джесса холодно взглянула на него:

— Предупреждаю тебя, сюда сейчас придут люди ярла. Среди них — его поэт. Мы с ним друзья.

Она ожидала, что человечка это остановит, но он только усмехнулся тонкими губами.

— Люди самого ярла Вулфгара! Значит, у нас обоих имеются важные покровители. Так что давай сюда свои деньги, да побыстрее.

— Кари, сын Рагнара, тоже мой друг.

Она сказала это просто так, наугад, однако в глазах грабителя тотчас промелькнула тревога, даже страх.

— Этот колдун? Снежный странник? — Он быстро дотронулся до своего амулета. — Да, жаль, что его здесь нет.

— Он может видеть то, что происходит где-то далеко. Может быть, как раз сейчас он наблюдает за нами. И запоминает тебя.

Человечек занервничал. Облизнул губы:

— Ничего, придётся рискнуть. — Он протянул руку. — Давай кошелёк.

Пламя очага осветило нож в его руках. Джесса в бессилии сжала кулаки.

Но не успела она шевельнуться, как в дверь постучали. Задёргалась защёлка.

— Есть кто-нибудь? — крикнул чей-то голос. Джесса рванулась, но грабитель с крысиным лицом мгновенно приставил ей к горлу нож.

— Ни звука! — прошипел он. Скапти заколотил в дверь:

— Джесса! Торгард! Откройте!

Джесса чувствовала тёплое дыхание грабителя на своём лице, видела его грязные ногти на руке, сжимающей нож. Он был маленьким, не намного выше её, но жилистым и крепким. Джесса обругала его про себя.

Послышались удаляющиеся шаги Скапти. Джесса чуть не заплакала. Теперь ей оставалось надеяться только на себя. Она спокойно отстранилась:

— Хорошо. Забирай деньги.

Грабитель насторожённо смотрел, как она достаёт тяжёлый кошелёк. Усмехнувшись, он шагнул к ней, но тут Джесса изо всех сил швырнула кошелёк ему в лицо; охнув, человечек схватился за кошелёк, но в это время Джесса с грохотом опрокинула на него стол, на пол полетели солонки, тарелки, кружки. Она уже наполовину вылезла из окна, когда рядом в оконную раму вонзился нож. Взвизгнув, Джесса спрыгнула на землю и побежала в темноту, крича:

— Скапти! Скапти, подожди!

Худощавая фигура, идущая впереди, остановилась.

— Джесса! Это ты?

— Он вооружён! Скорее!

Скальд, выхватив меч, закрыл её собой и стал вглядываться в сумеречную темноту.

— Кто?

Задыхаясь, Джесса рассказала, что случилось в харчевне.

— Так он один?

— Да.

— Ты цела?

— Да, да, но у этой крысы остались мои деньги!

Скальд хмыкнул:

— Ну что ж, постараемся их вернуть. Пошли. Хотя он наверняка уже удрал. — Он почесал длинный нос. — В глубине души я очень на это надеюсь.

— А я нет. Я пойду за тобой.

Скапти осторожно пошёл назад, к харчевне; Джесса следовала за ним, слушая, как плещет о берег вода.

Дверь харчевни была распахнута настежь. Скапти осторожно просунул голову внутрь. Потом оглянулся:

— Извини, Джесса. Твоя крыса сбежала.

Джесса рванулась в харчевню. В комнате царил жуткий беспорядок. Стол перевёрнут, еда разбросана по всему устланному соломой полу. В отчаянии Джесса пнула ногой стул.

— Ну зачем я запустила в него этим несчастным кошельком! Это же глупо, глупо! Ведь там были и деньги Вулфгара!

— А что ты могла сделать? Он был вооружён, а ты нет.

— Это совсем другое. «Всегда носи два ножа» — вот что говорил мой отец.

— Он был мудр.

— Если я когда-нибудь снова увижу эту крысу…

— Не увидишь. Сегодня с отливом мы уходим.

Скапти присел рядом с хозяином харчевни, который со стоном пошевелился.

— Будь любезна, принеси воды… и немного его пива.

— Его пива! — проворчала Джесса. — Это пиво добьёт его окончательно.

 

Глава третья

Джесса плотнее закуталась в накидку и посмотрела на волны. Лодка то ныряла вниз, то, разбрасывая брызги, взмывала вверх, к весеннему небу, нежно-голубому, как птичье яйцо, и более светлому, чем тени на снегу. Ей хотелось есть, но запах свежего ветра над фьордом действовал как второй завтрак.

Скапти с трудом пробрался на нос, спотыкаясь о гребцов и не отвечая на их добродушную воркотню. Согнув свои длиннющие ноги, он присел рядом с Джессой.

— Скоро будем дома. А ничего, приятное утро для поездки.

Она кивнула, глядя, как мимо проплывают берега, покрытые нежной зелёной травой. На склонах холмов ещё лежал снег, но день обещал быть таким тёплым, что можно будет снять перчатки.

Поэт переплёл длинные пальцы:

— Поговори со мной, Джесса. Выпусти слова наружу. Брось камешки своих мыслей в бездну моего молчания.

Джесса посмотрела на него и криво усмехнулась:

— Всё сплетаешь слова, как цепочки.

— Это моя работа.

— А работа Вулфгара — править страной. Чем он там занимается, если всякие воры и разбойники творят на рынке что хотят?

— Воры и разбойники есть везде.

Но он явно смутился. Потом сказал:

— Вулфгар сделал очень много, став ярлом. Увидишь, когда приедем в Ярлсхольд. Люди снова не боятся говорить открыто — действуют суды по налогам и собственности. Теперь всё по справедливости. Все узники колдуньи — а их было много — отпущены на свободу. Все усадьбы, фермы и скот, которые она отобрала, возвращены владельцам — тем, кто остался в живых. Ярлсхольд больше не рассадник ужасов, Джесса.

— Так и должно быть. А сам Вулфгар изменился?

Скапти пожал плечами и посмотрел на воду:

— Все люди меняются. Власть — тяжёлое одеяние. Нужно быть очень сильным, чтобы его носить. Конечно, Вулфгар человек честный, благородный, с горячим сердцем, но…

— Но что?

— Что?

— Да, что? Скажи мне, я очень хочу это знать. — Джесса перестала теребить шнурки сапог и посмотрела на Скапти. — Скажи, Скапти. Я же вижу, у вас что-то не так.

— Да ничего, всё хорошо. — Лицо скальда сделалось каким-то странным. — Всё это только моё воображение. Наверное, власть — это не тяжёлое одеяние, а горшок с мёдом, который привлекает ос. А может, мы, поэты, просто ходячие загадки. Во всяком случае, после Гудрун что ни случись — всё хорошо. А ты как?

Джесса увидела, что он хочет переменить тему, и засмеялась:

— О, я! У нас всё хорошо. Мне вернули нашу ферму, Торкил получил земли своего отца, так что мы теперь богатое семейство — то есть были до вчерашнего вечера.

Помрачнев, Джесса уставилась на спины гребцов. Скапти кивнул:

— А что слышно о Кари?

Она взглянула на него:

— Мне кажется, ничего не слышно…

— То есть как кажется? А ещё говорят, что это я люблю говорить загадками!

Джесса усмехнулась и облокотилась на деревянные ящики, сложенные на носу лодки.

— Ну, я знаю, что Кари и Брокл вернулись в Трасирсхолл, на север. Но месяц назад, когда я пошла в поле, чтобы разыскать потерявшихся ягнят, я вдруг… ощутила его присутствие. Он был там. Я так ясно это почувствовала, что стала оглядываться, но увидела только траву на скалах да море. Но он наблюдал за мной, Скапти. Я знаю это.

Скапти пожал плечами:

— Конечно наблюдал. Кари способен на такое, что нам и не снилось.

— А Вулфгар о них что-нибудь знает?

— Они посылали ему весточку дважды. Один раз Брокл прислал письмо, в котором просил направить к нему людей из его усадьбы, чтобы помочь с работой в замке. Зачем Кари понадобилось вернуться в эту пещеру троллей, представить себе не могу! К ним отправились несколько человек. Еду им привозят — ты же знаешь, там ничего не растёт.

— А второй раз?

— Прошлой осенью Вулфгар послал туда человека, чтобы передать Кари, что хочет вернуть ему земли отца, Рагнара, — тоже мне, подарок. Кари ответил, что земли ему не нужны.

Джесса засмеялась:

— Зачем они ему, он ведь не крестьянин.

— Вот именно. Тот человек потом рассказывал, что Кари и Брокл вновь вернулись к своей странной жизни. Брокл потихоньку ремонтирует замок, а Кари большую часть времени проводит в башне. По ночам, говорил тот человек, он слышал какие-то странные звуки; в окнах мелькал свет. Он был ужасно рад, когда пришло время возвращаться назад.

Они замолчали. Джесса думала о колдунье Гудрун, матери Кари, которая на долгие годы заточила его в замке Трасирсхолл, потому что боялась, что он станет могущественнее, чем она; о странном колдовстве Белого народа, Снежных странниках, которые жили на краю мира. Гудрун использовала свою силу, чтобы творить зло, чтобы убивать, порабощать и мучить. Она очень надеялась, что её сын станет таким же. Но Кари отказался от неё, и она ушла, и никто не знает куда.

— Как ты думаешь, что он сейчас делает?

— Откуда же мне знать, — ответил Скапти, — я не умею колдовать.

— Я скучаю по ним обоим. — Джесса вспомнила, как крепко обнял её на прощание Брокл и как сильно качнулась под ним лодка, когда он забрался на борт. — Ты не хочешь их навестить?

— Пока нет, — сказал он. — Нужно приглядывать за Ярлсхольдом.

На его лице снова промелькнуло какое-то беспокойство. Но когда Скапти снова посмотрел на неё, его лицо было спокойным.

— Вот мы и приехали.

На берегу фьорда показались низкие причалы и крытые дёрном крыши Ярлсхольда; над домами в ясное небо поднимались тонкие струйки дыма из очагов. Среди низеньких домиков высился огромный серый дом ярла, единственное каменное строение на всю местность; его крышу украшали фигуры горгулий и драконов с разинутой пастью. Там, где кончалась болотистая долина, сверкали белоснежные верхушки гор.

Когда гребцы плавно подвели лодку к берегу, Джесса, улыбнувшись, вспомнила, как приплыла сюда впервые, замёрзшая и рассерженная. Тогда она была пленницей, а теперь всё изменилось. Колдуньи больше не было.

Джесса собиралась остановиться в доме Морда Сигни, своего дальнего родственника, но Скапти и слышать об этом не хотел. Помогая ей выбраться из лодки, он сказал, что она является почётным гостем ярла и будет жить в его доме.

Скапти поднял дорожную сумку Джессы:

— Это всё?

Она кивнула, и скальд перебросил сумку через плечо.

— Путешествуешь налегке, Джесса?

— Хотелось бы мне, чтобы эта сумка была потяжелее, — грустно заметила Джесса. — А что скажет Вулфгар? Теперь я не могу отдать ему долг — я занимала у него.

Скапти спрыгнул с деревянного настила:

— Для начала он запишет этот долг на счёт твоего вора.

Они пошли мимо прижавшихся друг к другу домиков. Скальда кто-то окликнул, и он помахал рукой в ответ. Джесса чувствовала, как пригревает солнце; она сняла перчатки, и свежий весенний воздух холодил её пальцы. Оглянувшись по сторонам, она увидела, что Ярлсхольд начал возрождаться. На улицах было много людей; строились новые дома, а на берегу фьорда стояло по крайней мере пять новых дракаров, не говоря о целой флотилии маленьких рыбацких лодок, подпрыгивающих на мелководье. Повсюду раздавались звонкие детские голоса. Из-под ног Скапти с громким кудахтаньем разбегались куры.

Дом ярла был всё таким же — высокий, мрачный и прочный. Но его двери были широко распахнуты, а когда они вошли внутрь, Джесса увидела, как через открытые окна в зал льются потоки весеннего солнца, заливая его ярким светом.

— Джесса!

Вулфгар уже обнимал её за плечи.

— Как ты выросла!

— Немного. — «И ты тоже», — подумала она. Власть явно пошла ему на пользу. Всё такой же темноволосый, элегантный, властный, но теперь в дорогих одеждах, отороченных тёмным пушистым мехом, с золотой цепью на шее.

— Сядь у огня. Ты, наверное, замёрзла. Вулфгар подвёл её к очагу. Скапти бросил её сумку на лавку.

— У Джессы были неприятности.

— Неприятности?

Слуга принёс покрытые цветной эмалью чаши, от которых поднимался пар. Джесса отхлебнула горячего вина и сказала:

— Меня ограбили, Вулфгар, какой-то мерзавец напал на меня в Холлфаре. Он забрал мой кошелёк. Простите, но там были и ваши деньги.

Его взгляд стал жёстким.

— Ты не ранена?

— Как же, не на такую напал. — Скапти уселся на лавку и стал пить вино из чаши, пока Джесса рассказывала, что случилось в харчевне.

Когда рассказ закончился, Вулфгар сердито спросил:

— Ты слышишь, Видар?

К ним подошёл человек, которого Джесса раньше не встречала. Он был старше Вулфгара; небольшого роста, седеющий мужчина с остроконечной бородкой. Узкое лицо, умные глаза и старый шрам на губе, отчего рот слегка кривился. Его тяжёлая меховая накидка, сделанная из выкрашенной в голубой цвет тюленьей шкуры, была увешана амулетами, талисманами и фигурками кабанов Фрейра. Незнакомец поздоровался с Джессой за руку:

— Я слышал о тебе, Джесса, дочь Хорольфа. Жаль, что тебе так не повезло.

— Джесса, это Видар, сын Паулса. Его иногда называют Видар Служитель Фрейра. Он будет возглавлять праздник в честь Фрейра, который состоится через несколько дней.

Улыбнувшись Видару, Джесса повернулась к ярлу:

— Я хочу, чтобы того грабителя поймали, Вулфгар.

— Его поймают. Обещаю.

Седой Видар посмотрел куда-то мимо Джессы:

— Ты его видел?

— Нет, — ухмыльнулся Скапти.

— Жаль. И всё же нужно предупредить власти Карвира, а также обыскать все порты на побережье. Кто-нибудь его да узнает.

Вулфгар кивнул:

— О деньгах не беспокойся, Джесса. Я должен тебе гораздо больше, чем ты мне. А сейчас Видар покажет тебе, где ты будешь жить.

Джесса взяла свою сумку:

— Я рада, что приехала сюда, господин ярл.

Он улыбнулся:

— Я тоже рад тебя видеть, госпожа Джесса.

Видар повёл её вверх по лестнице туда, где находились жилые комнаты; когда-то они принадлежали Гудрун. Тяжёлое одеяние Видара волочилось по ступенькам.

— Вулфгар часто рассказывает о тебе, — сказал он. — О том, как вы встретились, когда он ещё был одиноким изгоем.

— Правда?

— Да. И о твоём друге, сыне колдуньи.

— Кари?

— Да. Вот твоя комната.

Он открыл дверь маленькой комнатки, в которой ярко пылала жаровня. На стенах висели тяжёлые портьеры. Через небольшое окно в комнату проникал солнечный свет.

Джесса вошла.

— Спасибо.

— Если тебе что-нибудь понадобится, рабы сразу принесут. Завтра в честь твоего приезда будет праздник. — Он криво улыбнулся. — Признаюсь, я любопытен. Мне бы очень хотелось увидеть этого Кари, сына Рагнара. Говорят, он наделён невероятной колдовской силой и может подчинять себе разум…

— Он не колдун. — Джесса выпалила это, не задумываясь.

Видар уставился на неё.

— Простите. Только не думайте, что если он сын Гудрун, то во всём похож на неё. Он не такой.

— Я слышал, — сказал жрец, — что они очень похожи.

— Только внешне.

Видар открыл дверь, собираясь уходить.

— Я рад, что ты так считаешь. — Он любезно улыбнулся. — Добро пожаловать в Ярлсхольд, Джесса.

Когда он ушёл, Джесса присела на деревянный сундук у окна и оглядела комнату. Замечательно. Ничего похожего на её комнату дома, на ферме. И вдруг Джесса с удивлением почувствовала, что ей очень одиноко.

 

Глава четвёртая

Леса были бесконечны. Ряды неподвижных деревьев стояли под тяжёлыми шапками снега, утопая в гладких сугробах. Белёсое небо над ними пересекали тонкие, словно следы когтей, полосы облаков.

Скорчившись в сугробе, тварь затаилась. Она следила за маленьким белым существом, бегающим по снегу. Тварь не знала, как оно называется. Умирая от голода, тварь терпеливо ждала, когда зверёк подойдёт поближе.

Горностай поднял голову и прислушался. Но не успел он сделать следующий шаг, как в него вонзились острые когти и убили без единого звука. На снег брызнула кровь.

Тварь жадно насыщалась. По её горлу потекла тёплая кровь, спазмы мучительного голода пропали. Когда тварь двинулась дальше, на снегу остались лишь маленькие косточки да кровавые пятна.

Теперь тварь скользила по холму вниз, в маленькую долину, где глубоко подо льдом звенел ручей. Разбив ледяную корку, она приникла к воде и принялась жадно пить, потом подняла голову и заревела, открыв обвешанную сосульками пасть. Тварь срывала с кустов ягоды, отламывала с сосен ветки, жевала и выплёвывала их. Только одно желание мучило её; тварь попробовала раскопать землю под корнями дерева, но земля была очень твёрдой, и она ничего не нашла.

Она скорчилась на снегу, медленно раскачиваясь взад и вперёд. Сверху на неё падал снег. Начиналась метель. Медленно, поедая живую плоть, тварь обретала форму, превращалась из бесплотного порождения рун в существо, состоящее из голода, зубов и мороза. Голос звучал постоянно, иногда утешая, иногда насмехаясь.

Наконец тварь с трудом поднялась. Шатаясь, она двинулась на юг. Долго шла она среди деревьев, продираясь сквозь кусты, утопая в снегу. Впереди её ждало то, что велел ей найти голос.

Услышав какой-то шум, тварь остановилась.

Этот звук был ей незнаком, а запах заставил застонать от возбуждения и боли. Тварь скорчилась на снегу, сжимая и разжимая острые когти. Звук был резкий, металлический. Это был не шум деревьев и не свист существ в перьях. Такой звук тварь ещё не слышала. Скользнув за ближайшее дерево, она осторожно выглянула из-за него, держась когтями за мшистый ствол.

Она увидела какое-то животное с четырьмя ногами, серо-белого цвета. На его голове росли развесистые ветки. Странный звук исходил от маленького круглого предмета, который позванивал у него на шее. Рядом находилось ещё несколько таких же зверей; своими длинными, ловкими языками они обдирали с деревьев лишайники.

«Это хорошо, — прозвучал в ушах твари смеющийся голос. — Теперь ты должна убить. Тебе нужно есть. Ты нашла то, что даст тебе силу».

 

Глава пятая

Она стояла на коленях перед маленькой лужицей. Двор вокруг утопал в снегу, но эта серебристо-серая лужица была совершенно прозрачна. Пробегавшие по небу облака отражались в её чистой поверхности.

«Где?» — спросила она.

«Я не знаю где, — тихо ответил чей-то голос. — Но, Джесса, смотри, смотри внимательней. Пожалуйста».

Она наклонилась ниже. Из лужицы на неё глянуло собственное отражение; длинные волосы коснулись воды. И тут где-то в самых глубинах прозрачной воды она увидела, как среди деревьев что-то движется — большое, бледное, бесформенное.

«Не могу разглядеть».

«Потому что я ещё тоже не могу, пока ещё не могу. Но оно движется. Оно идёт к нам».

Затрещал уголёк. Она быстро открыла глаза.

— Кари? — позвала она.

Но маленькая комнатка была пуста и темна. Порыв ветра из окна задул слабый огонь жаровни.

С трудом встав со стула, Джесса подошла к окну и выглянула наружу. Ярлсхольд был погружён во мрак. В небе мерцали звёзды; на его чёрном фоне светлели остроконечные верхушки гор по ту сторону фьорда.

Джесса подставила лицо свежему ветру. Странно, что она уснула прямо на стуле. Правда, прошлой ночью ей почти не пришлось спать: сначала она разговаривала со Скапти, потом долго лежала без сна на корме, завернувшись в меха и чувствуя, как поднимается и опускается под ней палуба корабля.

И теперь этот сон. Он уже начал забываться, и Джесса попыталась всё вспомнить. Кари был здесь и сказал… она уже не помнила что. Подумав, что он наблюдает за ней, Джесса скорчила гримасу.

— Это для Брокла, — громко сказала она. Но в комнате стояла тишина, и Кари в ней, конечно, не было.

Захлопнув ставень и заперев его на защёлку, Джесса спустилась вниз. В замке шли приготовления к празднику в её честь. «И правильно», — подумала она, вспомнив, как много им пришлось пережить, когда они считались беглыми преступниками, за которыми по пятам следовала погоня. Джесса разгладила складку на ярко-красном платье с вышивкой, которое для неё сшила старая Марикка; оно было украшено кисточками, полосками тюленьей шкуры и пластинками из моржового бивня. На каждое плечо Джесса прикрепила по круглой золотой пряжке тонкой работы, которые когда-то принадлежали её матери, а до этого — бабушке и были последними оставшимися фамильными драгоценностями. От их тяжести делалось спокойнее на душе.

В зале было тепло и полно народу. Многие её хорошо знали и потому останавливали, чтобы поговорить, так что Джесса не скоро добралась до возвышения для почётных гостей, изрядно утомившись от вежливых бесед. Скапти указал ей на пустое кресло рядом с креслом Вулфгара:

— Почётное место.

— Очень хорошо, — ответила Джесса, усаживаясь. — А где хозяин?

Скальд усмехнулся и сел рядом с ней:

— Где-то там, разговаривает. Сейчас придёт.

— Надеюсь. Очень есть хочется.

И тут Джесса ясно вспомнила свой сон, лужицу, белую фигуру, которую ей пытался показать Кари, и голод. Голод она помнила сильнее всего. Но сейчас ей было не до этого, и Джесса решила обдумать всё попозже.

Задумчиво опершись на руку, она смотрела на гостей, которые разговаривали, спорили, отрезали себе куски мяса, смеялись. Руки, лица. Слова. Три жарко пылающих очага источали тепло; дым поднимался к потолку и висел там, скапливаясь возле отдушин и круглого окна. Под крышей громко хлопали крыльями голуби. На стенах висели тяжёлые гобелены, и Джесса вспомнила, как они горели в волшебном огне Гудрун в ту ночь, когда колдунья исчезла. В центре зала стояла огромная колонна с вырезанными на ней древними знаками, означавшими власть и удачу. Гудрун приказала вырезать на колонне свой знак — белую змею; сейчас от неё остались едва различимые следы, скрытые под новыми рунами, вырезанными по приказу Вулфгара его жрецами и шаманами.

Джесса увидела, что Вулфгар направляется к ним, но тут его остановил Видар, заведя с ним какой-то разговор.

— Не понимаю, это что, так срочно? — проворчал Скапти.

— Он тебе не нравится, да?

— Кто? Вулфгар?

Джесса улыбнулась:

— Ты сам понимаешь, о ком я говорю, умник. Видар.

Скапти провёл рукой по краю своего кубка.

— А ты всё так же остра на язык, Джесса.

Вспомнив о хозяине харчевни, Джесса нахмурилась, но тут к ним подошёл Вулфгар:

— Прости, Джесса.

Он махнул рукой слугам, и на столах начали появляться огромные блюда с едой. Всё было очень вкусно, и Джесса принялась с аппетитом есть. Тем временем Вулфгар рассказывал ей, что начал поиски грабителя из харчевни.

— Я повыгоняю всех разбойников, как только до них доберусь.

— Вот именно, сначала доберись, — пробормотал Скапти.

— И доберусь. — Вулфгар оглядел зал. — Всё начало меняться, Джесса, и мне ещё очень много нужно сделать. Гудрун чуть не погубила нас; мы заразились колдовством, злыми чарами. Вспомни, люди боялись говорить открыто. Злым чарам не нужно оружие, не нужно всаживать нож под рёбра; они подавляют в людях мужество, лишают их воли, превращают в пугливые тени, шмыгающие по углам. Мы покончили со всем этим.

Джесса молча кивнула, думая о Кари. Он ведь тоже занимался колдовством и помог Вулфгару вернуть его земли. Неужели ярл об этом забыл? И не потому ли Кари предпочёл жить в уединении?

Видар внимательно наблюдал за ней, прислушиваясь к их разговору; ей это очень не понравилось. Видар поддакнул:

— Вулфгар прав. Мы прекрасно обойдёмся и без колдовства.

Джесса не выдержала:

— А как же Кари?

Видар пожал плечами. Вулфгар смутился:

— Кари — это, конечно, другое дело.

— К тому же он далеко, — добавил жрец.

«И тебе ужасно хочется, чтобы он был как можно дальше», — подумала Джесса, видя, как Видар что-то тихо сказал на ухо Вулфгару, в то же время следя за гостями в зале.

— Ну что, — шепнул ей Скапти, — я вижу, он тебе тоже не нравится.

Джесса отстранилась:

— Не говори чепуху.

— Это не чепуха, Джесса.

— Это его ты имел в виду, когда говорил об осах?

Скапти едва заметно кивнул.

Когда разговор зашёл о Гудрун, все притихли.

— С тех пор как она исчезла, о ней больше не было слышно, — сказал Вулфгар. — Похоже, она скрылась за границей света.

— Неужели нам так повезло? — заметил Скапти.

— А что Белый народ?

— О нём тоже ничего не известно. Только на прошлой неделе к нам приезжал один человек из Тикка-вуда — это в стране вечных льдов. Он говорит, что в горах видели какое-то странное облако, искрящееся и переливающееся разными цветами и меняющее форму, словно внутри его кто-то находится. Местная колдунья говорит, что это Белый народ насылает на нас колдовство. Этого народа никто не видел — да и не увидит.

— Значит, ты думаешь, что они… что она… хочет нам отомстить? — сказала Джесса.

— Иногда я так думаю, — сказал Вулфгар, отпив из чаши. — Иногда.

Видар сказал:

— Говорят, она была очень красива?

Джесса удивлённо посмотрела на него:

— А вы её никогда не видели? Да, она была красива и очень жестока.

— Ледяная свеча, — сказал Скапти, беря в руки кантеле. Под его рукой тихо запели струны. — Женщина с ледяным сердцем. Вот какой она была, эта Гудрун.

В зале стало тихо, когда все увидели, что Скапти встал.

Скальд пел, и Джесса чувствовала, как песня согревает её, словно хорошее вино. В ней говорилось о Вулфгаре, его подвигах и мудром правлении. Слова сплетались между собой, музыка звучала в сложном ритме, наполняя собой притихший зал; а когда затихли последние звуки песни, после минутной паузы зал взорвался одобрительными криками, словно певец и его музыка только сейчас добрались до глубины сердец слушателей.

Джесса почувствовала, что от сытной пищи и вина её клонит в сон. Она тихо сказала Вулфгару:

— Я выйду на свежий воздух.

Он кивнул:

— Возьми мою накидку.

Джесса встала и стала проталкиваться к выходу. Возле самого большого очага жонглёр подбрасывал над головой три топора, а зрители, держась на почтительном расстоянии, замирали от восторга. Вдруг один из топоров с глухим стуком упал на солому, устилавшую пол; жонглёр, едва успевший от него увернуться, был награждён насмешливым улюлюканьем.

Джесса выскользнула за дверь. На чёрном небе застыли звёзды. Джесса глубоко вдохнула холодный воздух, чувствуя, как проясняется от винных паров и дыма голова; закутавшись в тяжёлую накидку Вулфгара, она смотрела в ночную тьму.

Вокруг было тихо. Над домиками поднимался дым, где-то кудахтали куры. Даже собаки, казалось, уснули. Джесса немного походила по двору, ступая по застывшей грязи. Внезапно небо засияло разноцветными огнями, которые то тут, то там начали вспыхивать над звёздами, словно гонимые ветром. Алые, зелёные, бледно-голубые. Сколько раз она уже видела это сияние и каждый раз не могла надивиться. Одни говорили, что эти огни зажигает великан Сурт, другие — что на небе сверкают стены Асгарда. Скапти говорил, что эти огни образуются из-за морозного воздуха, но что может об этом знать поэт?

Дверь дома открылась; во дворе появился какой-то человек, сразу спрятавшийся в тени стен. Потом он вышел на середину двора, и зелёно-голубой свет огней осветил его лицо. Это был Видар. Оглянувшись, он начал тихо пробираться между домами, а когда из одного из них вышла женщина, сразу отступил в тень.

Джесса очень удивилась. Почему он это делает? Увидев, как он скрылся за кузницей, она тихо пошла следом. Жрец куда-то шёл; амулеты и талисманы на его шее и длинной накидке позвякивали в такт шагам. Видар торопливо пересёк селение и вышел к маленькой кособокой хижине на окраине. От хижины доносилось блеяние коз. Где-то рядом о берег плескались волны фьорда.

Спрятавшись за стеной, Джесса стала следить.

В ночной тишине раздался тихий стук в дверь. Она приотворилась, и показалось чьё-то лицо. Видар скользнул внутрь, и дверь захлопнулась.

Прислонившись к стене, Джесса глубоко вздохнула. Это было невероятно. Она узнала это лицо, узнала сразу. Она узнала бы его везде. Это был грабитель с крысиным лицом, напавший на неё в харчевне.

 

Глава шестая

Сон — такого она ещё не знала. Испытывая тяжесть в желудке и голове, тварь весь день пряталась в узкой пещере на склоне холма; там её глаза и мысли затмила какая-то странная пелена.

Когда тварь проснулась, дневного света не было. Сверху на неё смотрели звёзды. Она ещё немного полежала, свернувшись на полу пещеры, но вскоре из белой пустоты возник властный голос; тварь распрямила конечности и встала.

За пещерой расстилалась равнина. Это была другая страна. Здесь росли деревья, а между ними лежали небольшие холмы, покрытые нетронутым снегом. Дальше на юге виднелись долины.

Тварь двинулась дальше. Неделями шла она сквозь льды и снега, и ей предстояло ещё идти и идти, но вперёд её гнало одно и то же острое желание. Где-то впереди находилось то, что было ей так нужно. «Да», — сказала та, что вела её. Смутно тварь сознавала, что этот голос никогда не перестанет звучать. Она… откуда тварь знала, что её ведёт «она»? Тварь поняла это совсем недавно. Мысли и воспоминания путались в голове твари, сливаясь в мучительную боль. Скользя по сугробам, увязая в снегу, порождение рун следило за луной. Этот серебристый шар висел так высоко, что добраться до него было невозможно.

Разозлившись, тварь попыталась залезть на высокую сосну, но нижние ветви подломились под её тяжестью, и рассвирепевшая тварь изо всех сил вцепилась когтями в ствол, оставив на коре глубокие параллельные полосы. Снова и снова тварь стала драть когтями дерево, испытывая от этого какое-то особое удовольствие, и остановилась только тогда, когда ствол стал почти голым, а снег под деревом был усеян клочьями коры.

После этого тварь двинулась дальше, продираясь сквозь заросли, шагая среди длинных голубых теней арктической ночи. В последнее время пищи было много. Заяц, горностай, куница, стадо оленей. При воспоминании о нём тварь заурчала от удовольствия, тяжело пробиваясь через глубокий снег. Сверху на неё светила луна.

Когда наступил рассвет, тварь остановилась возле куста, усыпанного красными ягодами. Стряхнув снег, она стала объедать эти ягоды, оказавшиеся горькими и терпкими на вкус. Потом вдруг замерла, нюхая воздух.

К ней кто-то шёл.

Кто-то очень странный и столь восхитительно пахнущий, что, выронив изо рта ягоды, тварь резко развернулась.

И осторожно приблизилась к опушке.

По снегу двигалась тонкая нескладная фигура. У неё были длинные плоские ступни, которые она ставила на поверхность снега. В мохнатых лапах она держала длинные палки. Тощее двуногое существо, покрытое густым мехом, с трудом взбиралось по склону холма.

Тварь не сводила с него бледных глаз. Потом вышла из-за деревьев и остановилась.

Лыжник оглянулся. Его губы беззвучно зашевелились.

 

Глава седьмая

— Не то чтобы я тебе не верил, Джесса, — осторожно сказал Скапти. — Конечно верю. Но ведь ты могла и ошибиться. Мне Видар тоже не нравится, но чтобы он был предводителем шайки… Нет, такого я представить себе не могу.

— Значит, он тебе не нравится. — Джесса поставила ногу на камень. — Так я и думала.

— Ты правильно думала. — Прислонившись к поросшим мхом камням, Скапти бросил хмурый взгляд на Ярлсхольд, его домики, корабли, драконов на крыше дома ярла. — Как-то так получилось, что раньше его здесь никто не видел.

— Когда у нас правила Гудрун?

Скапти кивнул и потёр нос:

— Когда здесь творилось невесть что, когда мы с Вулфгаром были беглыми преступниками и люди Гудрун преследовали нас по пятам, а мы удирали, как нашкодившие собаки, когда мы пили только снег и ели рыбьи кости, где был тогда Видар?

— Далеко отсюда?

— Очень далеко. И в безопасности. Жил себе спокойно в Ставангер-фьорде в семье своей жены. И не высовывался. Сидел тихо, как мышь. И не потерял свои земли. И никто из его семьи не исчез и не погиб от мечей её воинов.

Джесса посмотрела на Скапти:

— А когда Вулфгар стал ярлом, тут он и появился.

— О да. Когда опасность миновала.

Взглянув на Джессу, Скапти невесело засмеялся:

— Да, Джесса, мне не нравится этот человек, пусть он и служитель Фрейра. Но несомненно и другое — иногда он даёт очень дельные советы. И Вулфгар ему доверяет. Но кража! Вряд ли.

— Ну что же, — сказала Джесса, — не знаю, может, и так. Но я ясно видела это крысиное лицо, Скапти, я его сразу узнала. Может, Видар не знает, с кем связался. Во всяком случае, нужно обо всём рассказать Вулфгару.

Скальд кивнул, встал и потянул её за собой:

— Знаешь что, давай не будем откладывать.

Они пошли через каменистое пастбище, распугивая коз. С берега доносились крики рыбаков, которые возвращались с ночного лова; первая из лодок уже скребла днищем о прибрежную гальку.

В селении началась подготовка к празднику Фрейра. Подвозили дрова — огромные сырые стволы свежесрубленных деревьев, остро пахнущие лесом. Рабы затаскивали их во двор и складывали в штабеля. Земля была усыпана опилками и щепками.

Зал дома ярла был пуст, ставни крепко закрыты; в темноте виднелись очертания деревянной колонны. Они поднялись по лестнице, Скапти постучал в комнату Вулфгара, и они вошли.

Ярл сидел в кресле, вокруг было разбросано великое множество самых разнообразных мечей. Рядом на скамейке ёрзал от волнения толстый торговец с чёрными напомаженными волосами.

— Скапти! — Вулфгар вскочил, отбросив очередной меч. — Как ты считаешь, какой мне выбрать?

Он взял в руки два меча — один тяжёлый и длинный, с кожаной рукояткой, а другой покороче, с лезвием, покрытым красивой гравировкой. Джесса отошла к очагу.

— У этого рукоятка удобнее, зато другой…

— Лучше смотрится, — вставила Джесса. Скапти шутливо дёрнул её за волосы:

— Это же меч.

Взяв мечи, он поочерёдно взмахнул каждым из них:

— Простой удобнее и надёжнее.

— Ах, но другой, — заторопился купец, — больше подходит ярлу. Прекрасный меч, его ковали на юге, за Холодным морем. Сделан из лучшей стали.

— И стоит дороже, — усмехнулся Скапти.

— Немного…

— А я думаю, что очень даже много.

Купец нахмурился:

— Но на его клинке руны, они будут защищать владельца. Ни один враг не сможет прикоснуться к ярлу.

Скапти бросил мечи на кровать:

— Тогда покупай вот этот, Вулфгар. При твоём умении владеть оружием руны могут тебе понадобиться.

Вулфгар покосился на него:

— Иногда мне кажется, что ты забываешь, кто я.

— Я-то не забываю, — резко бросил скальд. — Только я слишком часто видел в бою твою спину.

Последовала напряжённая пауза. Потом Вулфгар, медленно растянув губы в улыбке, откинулся на спинку кресла и изящно повернулся к купцу.

— Мой скальд, который всегда выражается очень туманно, хочет сказать, что ярл должен полагаться на силу оружия, а не колдовства. Я покупаю простой меч за вашу цену. А теперь, если вы спуститесь в зал, Гутлак предложит вам поесть.

Поняв, что его просят уйти, купец собрал свои мечи и завернул их в дорогую промасленную ткань. Скапти открыл перед ним дверь и смотрел, как тот спускается по лестнице.

— Гладкий, как его клинки, — пробормотал он. Вулфгар засмеялся и налил себе вина. Джесса села рядом с ним:

— Вулфгар, мне надо вам кое-что сказать. Я видела того вора, который украл наше серебро. Он здесь, в Ярлсхольде.

Ярл удивлённо взглянул на неё:

— Здесь? Джесса, почему ты раньше не сказала?

— Я узнала об этом только прошлой ночью. — Она бросила быстрый взгляд на Скапти. — Я видела, как к нему в дом заходил Видар. Ему открыл тот вор.

— Видар?

— Я уверена, это был он.

Вулфгар задумался, теребя золотую цепь на шее:

— Это какая-то ошибка. Видар не может быть связан с ворами.

— Возможно. Но лучше его самого спросить.

Вулфгар подошёл к окну и приказал слугам позвать Видара, Служителя Фрейра. Потом подошёл к очагу.

— Ну, если мы поймаем твоего грабителя, то вернём и наши деньги.

Он улыбнулся, но Джесса видела, что он озадачен.

Вскоре в дверь постучали, и на пороге появился Видар в запорошённом снегом плаще. При свете дня его шрам был виден гораздо отчётливее.

— Вы меня звали?

— Сядь, — сказал Вулфгар.

Видар сел, тревожно поглядывая на их лица:

— Что случилось?

Вулфгар наклонился к нему. На какое-то мгновение Джесса почувствовала, что их ярл — весьма властный человек. Словно ощутив то же самое, Видар напрягся. Но Вулфгар заговорил спокойно:

— Прошлой ночью ты заходил в один дом.

— Какой дом?

— Дом на окраине Ярлсхольда.

— Я вас видела, — сказала Джесса. Она встала. — Послушайте, человек, который открыл вам дверь, — это вор, обокравший меня в Холлфаре два дня назад.

Видар уставился на неё:

— Снорри? Это невозможно!

Джесса рассердилась:

— Я знаю, что говорю!

Видар погладил свою жидкую седую бородку:

— Я всё понимаю, Джесса, но я не могу в это поверить. Снорри когда-то был моим рабом, потом он себя выкупил. Теперь живёт здесь и арендует рыбацкую лодку. Он никогда не был вором. У него просто не хватит на это ума.

— Единственный способ это проверить, — заметил Скапти, — это привести сюда Снорри.

— Разумеется. — Видар встал и хотел уйти, но Вулфгар толкнул его обратно в кресло, вышел на лестницу и что-то крикнул слугам.

— Если всё это правда, — тихо сказал Видар, — я лично прослежу, чтобы он вернул все деньги, до последней монеты.

Джесса кивнула, пытаясь изобразить улыбку, но она ясно видела, что Видар ей не верит. Она посмотрела на Скапти, но тот погрузился в свои мысли. Джесса подошла к очагу и стала исподтишка следить за Видаром. А что, если она всё-таки права? Что, если он и тот вор в самом деле сообщники? Правда, поверить в такое было почти невозможно. И всё же она прекрасно видела, как осторожно Видар крался по улице, как быстро спрятался в тень, когда из дома вышла женщина. Вернулся Вулфгар:

— Я послал за ним. Выпей вина, Видар. К завтрашнему празднику всё готово?

Видар кивнул:

— Дрова для костров уже привезли. Жертвенное мясо готово; завтра зарежут кабана. Изображение бога находится в деревне Краск, совсем недалеко отсюда. Его привезут на корабле. Для церемонии всё готово.

Видар налил себе вина. Красная капля упала ему на палец, и он слизнул её.

— Этот день я хочу провести на холмах, в уединении, чтобы подготовиться к предстоящему празднику и открыть своё сердце Фрейру. Все предзнаменования благоприятны. В этом году бог подарит нам хороший урожай.

Вулфгар кивнул. В зал вошёл Гутлак, распорядитель пиров:

— Привели человека по имени Снорри. Его нашли на берегу.

Вслед за Вулфгаром все спустились в зал.

Там, под охраной стражника, стоял какой-то человек.

— Это не он, — сразу сказала Джесса. Видар сказал:

— Но как же так, Джесса. Это Снорри, к которому я ходил в ту ночь. Его ребёнок немного приболел, и я носил ему лекарства.

— Дверь открывал не этот человек, — ледяным тоном сказала Джесса.

Рыбак нервно оглядывал окруживших его людей. Он тоже был маленький и тщедушный, и всё же не тот, кого она искала. Вот оно что! Значит, Видар лжёт.

Немного успокоившись, Джесса повернулась к Видару, который стоял за плечом Вулфгара и внимательно смотрел на неё.

— Извини, Джесса, но я ходил к этому человеку, — негромко проговорил Видар.

Наступила тишина. Потом Вулфгар взял её за руку.

— Всякий может ошибиться, Джесса, — мягко сказал он. Потом кивнул рыбаку. — Можешь идти.

Тот радостно бросился к двери.

— Подожди! — Джесса шагнула к нему. — Прошлой ночью к тебе приходил Видар, сын Паулса? — спокойно спросила она.

Рыбак поспешно кивнул:

— Мой сынок приболел. Видар знает руны, он может ему помочь…

— С тобой больше никто не живёт?

— Нет, — отводя глаза, ответил рыбак.

— Ты уверен?

На лбу рыбака выступил пот.

— Уверен.

Помолчав, Джесса сказала:

— Спасибо.

Когда рыбак ушёл, Вулфгар сказал:

— Забудь об этом, Джесса. В конце концов, было темно, и ты могла ошибиться. Мы найдём того вора, обещаю тебе.

Сжав кулаки, она улыбнулась:

— Вы правы. Наверное, я ошиблась.

Она подошла к Видару и улыбнулась ему:

— Простите. Я должна была верить вашему слову.

— Ничего, — ответил он, поглаживая бородку, — пустяки.

Выходя из зала, Джесса думала о том, удалось ли ей заставить его поверить в её искреннее раскаяние. Потому что, если он лгал — а он, разумеется, лгал, — она всё выяснит сама, только он не должен ни о чём подозревать. Оглянувшись, она увидела, как Вулфгар и Видар оживлённо обсуждают предстоящий праздник и только Скапти задумчиво смотрит ей вслед.

 

Глава восьмая

Было уже поздно, очень поздно, когда в доме поднялась суматоха. Мгновенно проснувшись, Джесса услышала хлопанье дверей и возбуждённые голоса в зале. Она схватила нож, накинула меховую накидку и выскочила на лестницу, едва не столкнувшись со Скапти.

— Что случилось?

— Не знаю. Где Вулфгар?

— Я здесь. — Заспанный Вулфгар уже стоял возле них, окружённый своими стражниками. — Что происходит? На нас напали?

К нему подбежал слуга:

— Там, в зале, находятся какие-то люди. Пришли издалека. Хотят поговорить с вами.

— В такой час! — Вулфгар отдал Скапти свой меч и провёл рукой по волосам. — Что, нельзя подождать?

— Они не хотят ждать. Господин, они… в ужасе.

Вулфгар молча отстранил слугу и начал быстро спускаться по лестнице. За ним потянулись стражники и Джесса, сгорающая от любопытства.

В зале было темно. Фонари уже почти погасли, и единственный свет исходил от сухих поленьев, которые только что подбросили в очаг. Слышались возбуждённые голоса; стражники, которые в этот час обычно спали, сейчас были на ногах и держали под охраной пятерых незнакомых людей. Вулфгар подошёл к ним.

— Я ярл, — сказал он. — Кто вы такие? Незнакомцы замолчали и переглянулись. Наконец один из них заговорил:

— Мы крестьяне с хуторов, господин, некоторые из нас; остальные — вольноотпущенники. Мы пришли с севера, из местности Харвенир, что в двух днях пути отсюда.

— И что?

Человек бросил умоляющий взгляд на своих спутников. «Слуга был прав, — подумала Джесса, — эти люди чем-то очень напуганы».

— Господин. — Крестьянин схватил Вулфгара за руку. Стража рванулась к нему, но ярл остановил их. — Господин, предупреди своих часовых! Удвой стражу на кораблях и на подходах к Ярлсхольду!

— Зачем?

— Пожалуйста, послушай меня! — Пот лился с него градом. — Пожалуйста! Это существо, может, уже совсем близко!

При этих словах все незаметно дотронулись до своих амулетов и молоточков Тора.

— Какое существо? — осторожно спросил Вулфгар.

— Тварь какая-то, вроде огромного тролля, кто её знает, кто это! Она убивает не раздумывая.

В зале повисла мёртвая тишина. В следующую минуту Вулфгар начал отдавать команды, вызывать людей. Кто-то из стражников куда-то побежал.

Джесса подозвала двух рабов.

— Этим людям нужно дать поесть, — сказала она, — и налить им горячего вина с травами. Да побыстрее.

Крестьяне недоумевающе уставились на неё.

— Садитесь, — сказал им Вулфгар. — Сюда, поближе к огню.

Все пятеро сели на лавку. Было видно, что они очень устали и натерпелись страха. Когда принесли еду, они молча принялись есть под перешёптывание стражников.

Вулфгар ждал, когда крестьяне покончат с едой. Потом подсел к ним на скамью. К этому времени они уже немного пришли в себя. Тот, кто заговорил первым, покачал головой:

— Простите меня, ярл, я с вами так говорил…

— Забудь, — перебил его Вулфгар. — Лучше расскажи, что же у вас случилось.

Джесса взяла тёплое одеяло и накинула его на плечи. В зале было очень темно.

— Меня зовут Торольф из Харвенира, — сказал крестьянин. — Это мои соседи — Карл, сын Ульфса, Торбьорн Сильный и его сыновья. Мы пришли, чтобы предупредить вас.

— О чём?

Крестьянин сжал руки.

— Мы и сами не знаем, — прошептал он. — Её никто не видел. Так только, мельком. Какое-то движение. Следы на снегу. Наверно, она огромная, свирепая и очень злобная.

— Медведь? — спросил кто-то. Торольф покачал головой:

— Она может думать.

Джесса посмотрела на Скапти. Его взгляд выражал тревогу. Видар слушал очень внимательно.

— Два дня назад, — начал рассказывать крестьянин, — один из моих работников, сильный и надёжный человек по имени Б ранд, отправился искать отбившихся от стада оленей. К ночи он не вернулся. Мы начали беспокоиться; снег там глубокий, да и трещины попадаются… Утром я взял людей и собак, и мы пошли его искать. — Торольф устало провёл рукой по лицу. — Мы искали его всё утро и наконец нашли. То, что от него осталось. — В зале было очень тихо. Голос Торольфа был едва слышен. — На снегу мы нашли следы, кровь, сломанную лыжу. Судя по следам, его волокли к лесу. Собаки туда не пошли, а мы стали искать. Не хочу говорить, что мы увидели… В общем, мы его похоронили и быстро пошли домой. Сначала мы решили, как и вы, что на него напал медведь или волки, но когда увидели эти следы…

— Какие они были? — прервал его Скапти.

— Огромные. Длинная ступня с пятью растопыренными пальцами. Почти как у человека, только… с когтями. На хуторе мы быстро загнали весь скот в дом, закрыли ставнями окна, задвинули засов на дверях. К ночи погода испортилась; повалил густой снег, завыл ветер. Всю ночь возле дома раздавались какие-то странные звуки, кто-то ходил, фыркал, царапал дверь, чем-то постукивал, как будто большой зверь. Всю ночь мы не спали, ни я, ни жена, ни дети; всю ночь мои работники просидели с топорами в руках. Один раз эта тварь попыталась сломать дверь, так весь дом задрожал. Мы разожгли очаг, в комнате было полно дыма, но окна мы не открывали. Скот стоял притихший, словно и животные что-то поняли… Не хотелось бы мне пережить ещё одну такую ночь. Наконец наступило утро. Всё было спокойно; мы осторожно выбрались из дома. Повсюду были следы. Хлев был распахнут и почти разрушен.

Он замолчал, и Вулфгар спросил:

— Так вы её не видели?

— Нет. Только следы. Но потом она начала нападать на другие хутора.

Торольф сделал большой глоток вина, и тут заговорил другой крестьянин, чернобородый Торбьорн:

— Она и на мой хутор приходила. Две козы пропали. Собаки выли на цепи. Карл потерял оленей, овец, собаку. Никто из нас не отваживается выходить в поле, господин! Дети могут сидеть дома, но ведь нам нужно пасти скот, весна идёт…

— Понимаю, — спокойно сказал Вулфгар, — но ты говоришь, что она способна думать?

Торольф поднял голову:

— Да.

Джесса подошла поближе к огню, чтобы погреть спину. Скапти немного подвинулся, давая ей место.

— Мы устроили ей ловушку, в Карлстеде. Выкопали в хлеву яму и заложили её соломой. Рядом привязали козу. Как вы думаете, медведь бы попался?

Несколько человек кивнули.

— Если вы всё предусмотрели, — пробормотал Видар.

— Мы всё предусмотрели.

— И что было дальше? — спросила Джесса. Торольф посмотрел на неё так, словно только что заметил:

— Сначала ничего. Мы ждали две ночи, а на третью, во время снегопада, младшая дочь Карла приподняла ставень и посмотрела во двор. Она сказала, что видела какую-то мерцающую тень. Огромную и светлую.

— Но это мог быть и медведь.

— Мог. А утром выяснилось, что коза исчезла. От неё не осталось ни волоска, ни косточки. А задняя стенка хлева была разворочена. И, господа, девочка говорит, что видела, как эта тень что-то тащила в лапах.

Все молчали. Высоко под потолком свистел ветер; в очаге громко трещал огонь. «Какой медведь таскает добычу в лапах?» — подумала Джесса. Вулфгар посмотрел на Видара:

— Что скажешь?

— Медведи — очень хитрые звери, — ответил жрец, потрогав свой шрам.

— Но разве они так носят добычу?

— Если это не медведь, тогда кто?

Никто не ответил. Никому не хотелось говорить.

— Это случилось днём? — спросил Вулфгар, глянув на Скапти. — Говорят, бывает такая нечисть — тролли, снежные звери, русалки…

Скальд пожал плечами:

— Бывает, только в сагах.

— Ярл, — прервал их Торольф, — нам нужна твоя помощь. Один человек уже погиб.

Вулфгар кивнул. Немного подумав, он сказал:

— С вами поедут мои люди. Завтра у нас праздник Фрейра. После него я приеду на ваш хутор.

— Ты не понимаешь. — Торольф поставил чашку и сжал пальцы. — Я плохо объяснил… Не умею я объяснять… Я же сказал, эта тварь умеет думать. Она куда-то идёт, а не просто бродит по округе. Мы проследили её путь; она движется на юг. Её ничто не может остановить. Мы прискакали сюда на лошадях, чтобы опередить её. Тварь ест, спит, охотится, но она следует за нами по пятам.

Вулфгар удивлённо уставился на него:

— Что ты имеешь в виду — «следует за нами»?

— Я хочу сказать, что эта тварь идёт сюда, господин. Она направляется в Ярлсхольд.

 

Глава девятая

Хакон Сухая Рука остановился в дверях хижины. В небе сияла луна, а над ней — пурпурное зарево, освещая верхушки деревьев и поле. Хакон тревожно всматривался в тёмный лес.

— Инга! Не убегай далеко! Она появилась из-за угла:

— Я не убегаю.

— Где твой брат?

— Я здесь.

Скули тащил на плечах ещё одного ягнёнка; такая ноша для него была явно тяжела. За ним, тревожно блея, бежала овца.

— Этот убежал в дальний конец поля.

Хакон осторожно снял ягнёнка с плеч мальчика, потом они запустили в загон и овцу.

Хакон закрыл дверь загона и закрыл её на защёлку здоровой рукой — левой.

— Ну всё. Пошли домой.

Тревога не оставляла его — они не успели управиться до темноты. Крепко взяв Ингу за руку, он сказал Скули:

— Держись рядом со мной.

Пока они шли через пастбище, мальчик весело бежал впереди.

— Только не говори, что боишься троллей, Хакон.

— Боится! — заявила Инга.

— А я не боюсь. — Скули поддал ногой небольшой камешек. — Отец говорит, что всё это выдумки скальдов, которым верят одни глупые рабы.

— Я и есть глупый раб, — проворчал Хакон, — так что лучше помалкивай.

Они вошли в лес, и сразу стало темнее. Хотя утром здесь и проехали несколько человек, Хакон всё же беспокоился. Наверное, лучше было бы отвести детей домой, не задерживаясь. Но он представил себе, что сказал бы ему хозяин: «Ты что, парень, не мог найти нескольких ягнят? Тебе и это нужно приказывать?»

Скули, сын Скули, был хорошим хозяином, но довольно жёстким человеком; он был лишён воображения. И страха. А вот Хакон знал, что такое страх, и внимательно вглядывался в лесную чащу. Люди, которые проехали здесь, верили в троллей. Они очень торопились, чтобы поскорее добраться до Ярлсхольда, и были чем-то напуганы. К тому же у них были мечи и здоровые руки.

— Зачем мы так бежим? — спросила Инга. — У меня в боку колет.

Хакон остановился:

— Сильно?

— Сильно, — плаксиво ответила она. — Возьми меня на ручки, Хакон.

Хакон поднял её на руки. Она была совсем лёгонькой. Здоровой рукой он взял Скули за плечо:

— Пошли быстрее.

Они шли по самой густой части леса, когда он услышал этот звук. Не останавливаясь, он посмотрел в ту сторону, не обращая внимания на звонкие голоса детей. Послышался шорох; слева, в кустах, он заметил какое-то движение. Это мог быть и зверь, но Хакон пошёл ещё быстрее, подгоняя Скули. До хутора оставалось две мили. У него были нож и ржавый меч, но левой рукой он всегда владел плохо, к тому же был худым и не мог нанести удар достаточной силы. Да и тащить Ингу становилось всё тяжелее.

В лесу было много разных звуков — шуршание листьев, шорох веток, сухой треск колючек под ногами. Он споткнулся о камень, и Инга взвизгнула:

— Не урони меня!

— Не уроню. Сиди тихо.

Ему очень хотелось переменить руку. Быстро опустив девочку на землю, он вытащил меч. Он был старый и зазубренный, в общем меч раба.

— Зачем это? — удивлённо раскрыв глаза, спросил Скули.

— Просто так. Хочу поиграть.

— Во что?

Хакон присел на землю:

— В охоту. Мы побежим, быстро и бесшумно. Изо всех сил.

— Не хочу, — упрямо сказал мальчик. Хакон сжал меч:

— Мы опаздываем. Если придём поздно, мне достанется от твоего отца. И тебе, если я ему расскажу, как ты меня задерживал. Тебе этого хочется?

— Нет.

— Тогда бежим. Вперёд!

Они побежали через лес, наступая на сухие сучья, но Хакон чувствовал, что подозрительный шум всё равно где-то рядом. Он следовал за ними; один или два раза Хакону показалось, что между деревьями мелькнуло какое-то светлое облако.

На краю залитой лунным светом поляны они остановились, чтобы перевести дух. Хакон огляделся. На поляне росли дубы; их стволы и ветки и даже камни вокруг были покрыты мхами и лишайниками, образующими мягкие жёлтые подушки.

В лесу слышалось чьё-то дыхание.

Хрустнула ветка. Стукнул камешек.

— Что это? — прошептала Инга.

Лес вдруг зашумел, задвигался. В свете луны на поляну выплыло светлое облако. Хакон схватил Ингу:

— Лезь на дерево, скорее!

— Не хочу! — Инга заплакала от страха, и Хакон попытался подсадить её как можно выше. — Держись! Скули! Теперь ты!

Мальчик смотрел в ожившую тьму:

— Это тролль?

— Лезь на дерево! — Хакон поднял его с земли. — Держи сестру! Крепче!

Над его головой зашумели ветки, вниз посыпались листья. В густом снежном облаке мелькали ноги и руки, шуршали ветки.

— Лезь к нам, Хакон!

— Тихо!

Прижавшись спиной к дереву, Хакон сжал в руке меч, сразу сделавшийся горячим и тяжёлым. И тут среди густых зарослей, среди сплетённых сучьев и листьев показалась не то морда, не то лицо — узкое, нечеловеческое. Оно смотрело на него маленькими ледяными глазками, и Хакон готов был поклясться, что сквозь него на землю падал снег.

Похож на человека, только гораздо больше… Как медведь, но… нет. Глядя на тень, Хакон чувствовал, что это существо думает, хочет есть; ему стало очень страшно.

Едва шевеля губами, Хакон сказал:

— Он здесь. Не двигайся, Скули. Молчи. Заставь Ингу молчать, что бы ни случилось.

Но ведь он мог их и почуять. Лучше об этом не думать. Глядя в темноту, Хакон понимал, что его жизни пришёл конец. Залезть на дерево он уже не успеет, тем более с одной рукой. Он повернётся, и тогда…

«Бог Один, — подумал он, — если ты меня любишь, помоги».

Задвигались ветки. Существо приближалось; сквозь снег было видно, что оно идёт прямо к ним. И вдруг яркий лунный свет залил поляну серебристыми лучами.

Прижавшись к дереву, Хакон увидел серый мех, неповоротливое, тяжёлое тело, обезумевшие голодные глаза.

Существо издало хриплый низкий рёв.

Хакон поднял меч.

И вдруг с неба раздался такой пронзительный птичий крик, что Хакон поднял голову; ночь словно раскололась надвое — сверху пали две огромные чёрные тени, хлопая крыльями и оглушительно каркая. Едва Хакон отскочил в сторону, как они бросились на неведомое существо, царапая его когтями, а оно, оглушительно ревя, отбивалось от них лапами.

В ту же секунду Хакон полез на дерево; обдирая пальцы, отчаянно цепляясь за ветви одной рукой, он лез и лез, подгоняемый ужасом.

— Всё хорошо, — шептал он, — теперь всё хорошо.

Снизу раздавался шум битвы. Вихрем поднимались столбы снега, трещали ветки, слышались вой и карканье.

Обняв Ингу, Хакон пытался унять дрожь. Дети всматривались во тьму. Вскоре всё стихло. Через некоторое время Скули прошептал:

— Кто это был? Кто его напугал?

Хакон с трудом ответил:

— Птицы.

— Птицы?

— Вороны. Два огромных ворона.

— А откуда они появились?

Хакон посмотрел на свой бесполезный меч, блестевший в лунном свете. Потом сказал:

— Их прислал Один.

 

Глава десятая

Джесса переступила с ноги на ногу. Стоять было очень холодно. Далеко на западе небо стало похожим на синий бархат, по которому плыли пушистые багряные облака. Слабо засветились первые звёзды.

На холме над фьордом зажёгся маяк. Его свет, отражаясь в воде, напоминал язык дракона, а треск огня слышался даже на таком далёком расстоянии. На горизонте зажёгся ещё один костёр — он показался просто точкой на небе.

Маяки указывали путь кораблю бога. Фигурка Фрейра, хранителя урожая, покровителя свиней и лошадей, наконец-то прибыла в Ярлсхольд, что происходило каждый год, когда бог приезжал к ним в своей золочёной колеснице. Он появлялся в конце зимы, ведя за собой весну, передвигаясь от селения к селению, от деревни к деревне, пробираясь через глубокие снега и густые леса, переплывая на лодках фьорды. Каждый год Фрейр приезжал к своим крестьянам и дарил им удачу и счастье, а также обещание хорошего урожая. И в конце своего путешествия навещал усадьбу Вулфгара.

Джесса пнула ногой кочку. Люди вокруг ждали — женщины и рабы, работники с хуторов, вольноотпущенники, дети, стражники; одни смеялись и разговаривали, другие молчали. К Джессе пробился Скапти.

— Ну что? — спросила она.

— Ничего. Целый день вооружённые отряды прочёсывали местность на севере и востоке, только что вернулись последние. Ничего. Правда, они сказали, что в лесу как-то странно тихо. — Скапти почесал ухо. — Ты веришь в это существо?

— Но ведь те люди поверили, правда? Они не помнили себя от ужаса. Мы не знаем, что это было — тролль или ещё кто. Но он убивает скот, это несомненно.

— И убил человека.

Скапти поморщился:

— Вулфгар это проверит. Людей обычно убивают люди.

— Ты так думаешь?

— Я всего лишь поэт, который умеет трезво мыслить, хоть немного и не такой, как все, и иногда мне приходят в голову ужасные вещи. Но ты не беспокойся, Вулфгар верит в это существо. Он думает, что это огромный медведь, которого голод гонит на юг. Он поставил людей на всех дорогах. И сказал, что будет просить защиты у бога.

Джесса отвела взгляд. Ей было не по себе. Ведь те люди были напуганы до смерти. Да ещё где-то рядом болтается вор-крыса из харчевни. Джесса сжала кулаки. Нет, она этого так не оставит. За Видаром нужно следить, и очень внимательно.

Сейчас он стоял на берегу, поджидая корабль. И вот он наконец показался.

Это был дракар, ярко освещённый факелами. Неслышно скользя по воде, он и в самом деле был похож на корабль из другого мира. Асгард, или Нифлхейм, корабль призраков. Когда он причалил к берегу, на палубе и суше замелькали чёрные и алые тени, заметались огни. В темноте стало видно, что к ним по склону холма поднимается длинная вереница людей с факелами, сопровождающих колесницу Фрейра, направляющуюся в усадьбу Ярлсхольд.

Её тащили шестеро мужчин; когда они подошли поближе, Джесса увидела их маски — кабанов и лошадей, вместо глаз виднелись чёрные дырки. Целый год эти люди служили Фрейру, охраняли его изображение. В другой раз их место займут новые люди, желающие всегда находились. Крестьяне посылали своих сыновей — это предвещало хороший урожай.

За провожатыми бога тяжело двигалась, скрипя верёвками, звеня и раскачиваясь, огромная золочёная повозка; дети, смеясь, старались её потрогать.

На повозке восседал бог. Это была деревянная статуя, вырезанная лет сто назад, сильно побитая временем.

У статуи было молодое лицо и узкие глаза, на шее висело золотое ожерелье. Когда повозка с грохотом и звоном проехала мимо, Джесса вместе с толпой последовала за ней, чтобы попасть в дом ярла. Все кашляли от густого дыма, поднимающегося из ям, где коптили мясо.

В доме тоже было полно дыма, только уже от факелов; окна были закрыты ставнями. Деревянного бога потащили мимо грязных гобеленов к очагу, где его встречал Вулфгар, сидя в резном кресле в окружении своих стражников.

Ярл медленно поднялся.

Всё ещё раскачиваясь на своём сиденье, Фрейр уставился в тёмный зал.

Вулфгар протянул руку; женщина вложила в неё тяжёлый бычий рог, украшенный янтарём и золотом. Вулфгар поднял его и посмотрел в глаза бога:

— Приветствую тебя, Фрейр. Даруй изобилие нашему краю.

Немного отпив из рога, он передал его Видару. Рог медленно передавали от человека к человеку, и каждый делал из него глоток густого красного вина, даже маленькие дети. Джесса пригубила из рога. Потом отошла в сторонку и присела на скамью у стены.

Видар, Служитель Фрейра, остался один. На нём была лёгкая накидка с нашитыми на ней изображениями кабанов. Слуга поднёс ему чашу, Видар дрожащей рукой достал оттуда несколько поганок и проглотил их. Он уже выглядел как-то странно — лицо бледное, в поту, блуждающие глаза с расширенными зрачками.

Слуга взял его за руку и подвёл к богу, где Видар и остался стоять, опустив голову.

Все разговоры в зале смолкли. Факелы были погашены. Зал погрузился во тьму, и только на восточной стене виднелось бледное пятно света, падавшего через окно. Огонь горел только в очагах, и в его свете бог, казалось, ожил; на его лице заиграли тени, чёрные глазницы задвигались.

— Садитесь, — сказал всем Вулфгар. Зашуршала постланная на полу солома. Во дворе тявкнула собака.

— Фрейр пришёл к нам, — раздался голос Вулфгара, — и мы хотим спросить его. Многие из вас, наверное, слышали, что рассказывали люди из Харвенира. Мы хотим спросить об этом бога. Видар, Служитель Фрейра, ждёт. Бог будет говорить через него. Может быть, он скажет, что за существо появилось у нас.

По залу пробежал шёпот. Джесса поискала глазами Скапти, но его нигде не было видно. Зал был погружён во тьму, и можно было разглядеть лица только стоящих рядом людей.

Вулфгар опустился в кресло и тихо спросил:

— Фрейр слышит меня?

Видар выступил вперёд. На его лице плясали тени. Подняв голову, невидящим взором он уставился в темноту:

— Я слышу тебя.

Джесса поёжилась. Его голос звучал хрипло, глухо, словно не был голосом Видара. Он говорил так невнятно, словно забыл человеческую речь.

— Добро пожаловать, Фрейр, — сказал Вулфгар. — Мы просим твоего совета.

Последовала пауза, потом Видар с трудом проговорил:

— Я не спасаю от опасности. Над богами так же довлеет рок, как и над вами. Рок Асгарда.

Вулфгар кивнул:

— Мы знаем. Но тебе известно многое. В мою страну пришла какая-то тёмная сила. Она убивает людей и зверей, сеет страх и ужас. Ты знаешь, что это?

На неподвижной фигуре Видара, на деревянном боге плясали чёрные и красные отсветы огня; сквозь дым проступали чьи-то лица.

Внезапно раздался голос:

— К вам идёт колдовство. Оно движется медленно, через леса и снега. Его ведёт страшный голод.

— Что ему нужно? — прошептал Вулфгар.

— То, что находится здесь. Что было здесь оставлено. Ему нужна смерть.

Видар упал на колени и забился в конвульсиях. Подбежав к нему, Вулфгар попытался его поднять, и Джесса услышала, как он прошептал:

— Чья смерть, Фрейр? Чья?

С трудом открывая рот, Видар прошипел:

— Твоя.

Этого никто не слышал. Вулфгар бросил быстрый взгляд на Джессу, но в это время спина Видара выгнулась дугой от приступа боли; подняв голову, он закричал:

— Слушайте! Оно идёт с севера — бледное существо, зло, порождение рун! Берегитесь!

Вулфгар тряхнул его:

— Видар!

Но жрец уже потерял сознание. Немного успокоившись, ярл сказал:

— Я слышал твоё предупреждение, Фрейр, и благодарю тебя. — Потом приказал: — Зажгите факелы. Морд, помоги мне. Транс проходит.

И вдруг хлопнула дверь зала. Все посмотрели туда.

В ярком свете звёзд стояли два человека. Немного помедлив, они двинулись вперёд, и люди с изумлением расступались перед ними.

Один был высокий мужчина с огненно-рыжими волосами и бородой. На нём была длинная тяжёлая накидка из медвежьей шкуры, за поясом торчал боевой топор. Но все смотрели только на его спутника, который сбросил капюшон и оглядывался на окруживших его людей.

Худой, бледный подросток с серебристо-белыми волосами и прозрачными, как лёд, глазами.

— Кари! — прошептала изумлённая Джесса.

 

Глава одиннадцатая

«Он вырос», — подумала Джесса, когда люди расступились и они с Кари присели на скамью. Он вырос, но по-прежнему оставался тонким и хрупким, как лёд. Брокл, рыжий гигант с обветренной кожей, ел и говорил одновременно, не забывая залпом осушать очередной кубок вина, которое ему подливал Скапти.

— Так что, мы пришли не вовремя? А я-то гадал, что вы тут делаете в темноте.

Усмехнувшись, он схватил Джессу и так крепко прижал к себе, что она вскрикнула и начала отбиваться.

— Рад тебя видеть, малышка. Хотя ты уже и не малышка. Замужем?

— Не болтай ерунды! Отпустив её, Брокл выпил ещё. Скапти посмотрел на Кари:

— А как ты, повелитель рун?

— О, у меня всё хорошо, — ответил Кари, глядя на испуганно посматривающих на него слуг, которые подкладывали дрова в очаг.

— Можете идти, — резко сказала им Джесса, и те поспешно выскочили за дверь.

— Не обращай внимания, — сказала она Кари, — это новенькие. Люди Вулфгара. Они тебя раньше не видели. Вот и пялятся.

— Понимаю. — Кари улыбнулся.

В зале стояла напряжённая тишина, все разглядывали сына Гудрун, её точную копию, Снежного странника, колдуна, пришедшего к ним с конца мира. Слухи о нём годами распространялись от селения к селению, люди рассказывали друг другу, что на дальнем севере в замке живёт страшное чудовище. И даже когда сам Кари пришёл в Ярлсхольд вместе с Джессой, Вулфгаром и Скапти, его мало кто видел. Джесса вспомнила его поединок с колдуньей, который видела только она; огненные вихри, волшебный снег, битву двух колдовских сил. А потом Гудрун исчезла, оставив после себя проклятие для Кари и рубцы на сердце у них всех.

«Тебя никогда не будут любить, — сказала Гудрун, — тебе никогда не будут верить. Наша сила их пугает».

Глядя на него, Джесса видела, что он хорошо запомнил эти слова.

Вернулся Вулфгар, и с ним Видар, который ступал с преувеличенной осторожностью. Жрец был всё ещё бледен, но его глаза смотрели осмысленно. Как и все, он уставился на Кари.

— Видар, — холодно сказал Вулфгар, — эти люди — мои лучшие друзья. Это Брокл, сын Гуннарса, а это Кари, сын Рагнара.

Видар окинул взглядом Брокла:

— Какая честь. Я много слышал о вас… обоих.

Великан крепко пожал ему руку:

— Вам лучше?

— Немного. — Видар отодвинулся. — Последствия транса будут сказываться ещё некоторое время.

— Ещё бы. — Откинувшись на спинку стула, Брокл протянул ноги к огню. — Человеку и своей души хватает, а тут ещё и душа бога.

Все заулыбались, стараясь этого не показывать, кроме Видара, который холодно взглянул на Брокла.

— Ты уже поел, Брокл? — спросила Джесса. — Потому что пришло время рассказывать, зачем вы пришли. Я думаю, не для того, чтобы повидаться со мной?

Брокл рассмеялся и быстро взглянул на Кари:

— Расскажи им.

Кари задумчиво вертел в руках чашку. Казалось, он подбирал слова. Наконец произнёс:

— Мы пришли, чтобы предупредить вас.

— И вы тоже? — Вулфгар наклонился вперёд. — О чём?

Кари как-то странно на него посмотрел. Сейчас он был так похож на Гудрун, что Джесса похолодела.

— Сюда что-то идёт. Какое-то зло. Его послала она.

— Твоя мать?

Это спросил Видар, и все нахмурились. Но Кари только кивнул.

— Откуда ты знаешь? — спросил жрец.

— Он его видел, — ответил Брокл, бросая кость собаке.

— Видел?

— Я же сказал.

Все молчали. Джесса знала, как Кари может видеть то, что происходит где-то далеко, — ему достаточно посмотреть на воду или какую-нибудь гладкую поверхность. Она также поняла, что он по-прежнему связан с Гудрун, он знает всё, что она делает, хотя колдунья и находится в дикой пустыне на севере.

— Кари, — тихо сказала Джесса, — мы об этом уже слышали. Вчера к нам приходили крестьяне из той местности. Они сказали, что это существо убило одного человека и убивает скот. Они считают, что оно идёт к нам.

— Да. — Кари потёр усталое лицо. — Она вызвала его заклинаниями, создала из рун, холода, снега и тьмы. Из своей злобы. Я знаю, что оно идёт сюда — ему здесь что-то нужно. Я пришёл узнать что. Я видел его дважды, очень расплывчато, но каждый раз оно было всё ближе к Ярлсхольду. Оно меняется, мне кажется, что это существо всё больше набирает силу.

Видар заёрзал на стуле:

— Я не всегда помню, что через меня говорят боги, но разве Фрейр не говорил о светлом облаке, таящем в себе зло?

— Говорил, — сказал Вулфгар. Видар с сомнением посмотрел на Кари:

— Возможно, он говорил именно об этом существе.

Что-то в его тоне Джессе не понравилось. Она видела, как Видар не сводит с Кари глаз. Это её рассердило, в памяти снова всплыл тот грабитель из харчевни и его лицо, мелькнувшее в дверном проёме. Ей захотелось забыть об этом, поговорить с Кари.

— Вы, наверное, устали, — быстро сказала она. — Давайте отложим все вопросы до утра. Тогда и решим, что делать.

Брокл с готовностью встал:

— Узнаю нашу Джессу. Хозяйка.

— Которая показала, каким плохим хозяином оказался я сам, — сказал, вставая, Вулфгар. — Здесь вам всегда рады, вы же знаете. К тому же, я думаю, нам понадобится твоя помощь, Кари. В этом доме, кажется, остались призраки прошлого.

Кари кивнул.

— А где твои замечательные птицы?

— Вон они. — Кари указал рукой вверх.

Все подняли головы. Под потолком на балке сидели две нахохленные тени. Их маленькие глазки поблёскивали. Один из воронов хрипло закаркал.

Видар изумился:

— Кто это? Духи?

— Вороны, — лукаво ответил Скапти. — Просто вороны.

— Вот как. — Жрец повернулся к Вулфгару. — Ярл, могу я с тобой поговорить?

Когда Скапти повёл всех за собой, чтобы разместить по комнатам, Джесса оглянулась. Вулфгар сидел в кресле, а Видар, склонившись над ним, что-то горячо ему говорил. Что он задумал на этот раз?

Поднявшись по лестнице, после недолгих поисков они нашли комнату с двумя боковушами. Вообще-то говоря, в Ярлсхольде пустовало много комнат с тех пор, как его покинула Гудрун. Комната оказалась сырой и холодной.

— Пустяки! — сказал Брокл. — После Трасирсхолла это просто дворец.

— Мы вас не ждали, — сказал Скапти. — У нас тут нет ясновидящих. — Он подмигнул Кари.

— Фрейр, видимо, забыл сообщить о нашем приезде, — с усмешкой сказал Брокл.

— Да.

Они весело переглянулись.

— Вам разожгут огонь.

Джесса повернулась было к двери, но Кари остановил её:

— Не нужно.

Он присел на корточки возле очага, в котором были сложены поленья и куски торфа. Кари не пошевелился, не сделал ни одного движения, только вдруг в очаге появилось невысокое пламя, которое стало быстро набирать силу, и вот уже в комнате весело гудит огонь.

Кари взглянул на Джессу.

— Да, если бы Видар это увидел, — буркнул Скапти, — он бы сильно забеспокоился.

Джесса не рассмеялась. Она была приятно удивлена и немного испугана. Кари наблюдал за ней. Вид у него был усталый.

— Я занимался тем, что ты мне когда-то посоветовала. Помнишь? Ты сказала, что я должен знать свою силу. Знать, на что я способен. Так вот, теперь я знаю.

Брокл притянул Джессу к себе и взял её за руки.

— Ты бы это видела, Джесса! Целыми месяцами он только и делал, что погружался в свои сны и экспериментировал; я уж думал, он со мной вообще никогда не заговорит! И тут началось — огонь, всю ночь какая-то возня и голоса за окнами, как будто там бродили призраки, а то и сами Эзиры. На сухих ветках вдруг распускались цветы. — Он засмеялся, глядя на Кари. — И ещё всякое такое, о чём он даже мне не расскажет.

И всё же в его взгляде промелькнула тревога, Джесса заметила это.

— А как насчёт этого существа с севера?

Кари смотрел на огонь:

— Она послала его сюда, чтобы нас уничтожить. И оно уже близко, Джесса, совсем близко. Вчера на него напали мои птицы.

— Откуда ты знаешь? — спросила она. Кари искоса посмотрел на неё:

— Они мне сами сказали.

 

Глава двенадцатая

У ночи было много маленьких красных глаз. Они сияли, мерцая и переливаясь, где-то далеко среди бескрайней тёмной равнины. Забившись в щель между камнями, тварь неотрывно смотрела на них. «Это костры, — говорил ей голос. — Они опасны, острая боль, это дух, который оставляет глубокие дыры в живой плоти. Держись от них подальше. Они единственное, чего ты должна бояться».

Потерев лапой морду, тварь кивнула. Она очень устала; позади остался длинный и трудный путь. И голод. Вечный голод.

Внизу в лунных лучах серебрилась вода; тварь видела, как на берег накатываются волны, как по их поверхности скользит свет луны. До неё долетали острые запахи соли, рыбы и водорослей, блеяние коз на берегу вновь заставило вспомнить о голоде.

На берегу фьорда темнело скопление каких-то теней, среди которых выделялась ещё одна тень, гораздо выше остальных. Это были дома, которые строили люди; тварь такие уже видела. Но что их могло быть так много, она не знала.

В неподвижном воздухе она чувствовала запах людей и дыма, густой запах скотины. И чего-то ещё, того, что она так долго искала. Тварь насторожённо прислушивалась к ночным звукам: плеску воды, кудахтанью сонных кур, перекатыванию камешков на берегу. Потом, беззвучно скользя от камня к камню, начала спускаться с холма. Справа лежали болота, серебряные озерки среди сухого чёрного тростника, пузыри грязи, выступающие из-под земли. Неслышно ступая по грязи и травяным кочкам, тварь спустилась вниз и вышла на дорогу. Там она остановилась, тяжело дыша.

Среди домов показался человек, тень среди теней. В лунном свете в его руках был виден острый металл. Затаившись, тварь подождала, пока человек пройдёт.

«Вот это место», — сказал ей голос. Он звучал холодно и отстранённо. Звучал откуда-то издалека и вместе с тем рядом. Теперь в этом голосе слышалось торжество: «Вот это место. Иди! Иди туда!»

Тварь вздрогнула, замотала головой. Ей хотелось идти, но она боялась. Впереди она предчувствовала опасность.

Но когда луна скрылась за облаком, тварь двинулась вперёд, в селение. Медленно скользя между домами, прячась в их тени, словно призрак, проплывая мимо закрытых ставней и хлопающих дверей сараев, она приближалась к каменному строению, с крыши которого на неё смотрели оскалившиеся драконы и горгульи. Все окна строения были наглухо закрыты ставнями, двери заперты на засов, дом словно насторожился. Здесь кончался её путь. Но тот, кто был ей нужен, пока что оставался недосягаем.

Тварь рассвирепела. Её глаза засверкали, луна осветила лапы с длинными когтями. Вдруг тварь обернулась и мгновенно спряталась за стеной.

Когда часовой завернул за угол, он не успел даже вскрикнуть.

 

Глава тринадцатая

Джесса открыла глаза. «Только не это», — подумала она. Но в доме стояла тишина. Догорающая жаровня бросала красный свет на балки под потолком. Джесса попыталась вспомнить, что за шум её разбудил; потом перевернулась на другой бок и потеплее закуталась в одеяло.

За окном раздался шорох, тихо подул ветер.

Джесса думала о Видаре. Завтра она расскажет Кари всё — и про вора из харчевни, и про то, как он отворил Видару дверь. Она вспомнила холод лезвия ножа, приставленного к её горлу. От этих воспоминаний Джесса окончательно потеряла сон. Да, Кари сумеет ей помочь. Они заново проверят эту хижину.

По стене что-то царапнуло. Джесса подумала о стражниках Вулфгара, охраняющих все подходы к дому, об их острых мечах. Потом стала думать о Кари. Всё-таки он сильно вырос. Стал более молчалив, хоть и раньше не отличался разговорчивостью, но главное, от него исходила какая-то внутренняя сила, которая укрывала его, словно невидимым щитом. Это напомнило ей кого-то, но вот кого, она никак не могла вспомнить. Порывшись в памяти, Джесса вдруг открыла глаза. Гудрун. Ну конечно.

Потом села на постели. На миг ей показалось, что за окном она услышала какой-то тихий звук, словно кто-то застонал, странное бормотание.

Откинув одеяло, Джесса вылезла из постели и распахнула ставни. В лицо хлынул лунный свет, в комнату ворвался холодный ветер. Джесса выглянула во двор. На стенах замка блестел иней, на земле чернели замёрзшие лужи.

Никого.

Дома стояли как чёрные тени, небо заволокли тучи. Джесса стала прислушиваться, но скоро замёрзла и, закрыв окно, снова забралась в постель, пытаясь согреть заледеневшие ноги. Уснуть ей удалось не скоро.

Утром, когда она была уже почти одета, дверь её комнаты резко распахнулась. Скапти крикнул: «Джесса!» — и побежал дальше, стуча каблуками по деревянному полу. Схватив свои сапоги, Джесса бросилась за ним, в комнату Кари и Брокла.

Брокл, полуголый, с заспанным липом, уже держал в руках топор.

— Что случилось?

Ворвавшись в комнату вслед за скальдом, Джесса услышала, как он говорит:

— Ваша тварь. Она была здесь.

Кари спрыгнул с подоконника. За окном кружили вороны.

— Это не наши! — крикнул ему Брокл.

— Слушайте! — прошипел Скапти. — Вокруг усадьбы нашли следы. Большие, с растопыренными пальцами. И пропал человек.

Все переглянулись.

Кари тряхнул серебристыми волосами:

— Я ничего не знаю.

— Ты нужен нам, — сказал Скапти. — Вулфгар собирается её искать по свежим следам. Он в ярости.

Надев сапоги, Джесса сказала:

— Я тоже поеду.

Брокл фыркнул и взял рубашку и плащ:

— Позавтракать, конечно, не успеем?

— Некогда, — сказал Скапти, спускаясь по лестнице.

Брокл неприязненно посмотрел ему вслед:

— Если бы я был тощим, как тетива, то мне тоже было бы некогда!

Во дворе царили шум и суматоха. Стояли осёдланные лошади, кричали и бегали люди. Вулфгар, который уже сидел на своём вороном коне из Скарнира, увидел Кари.

— Ты предупредил нас как нельзя вовремя, — резко бросил он. — Смотри.

Джесса уже разглядывала следы на земле — возле самой стены, огромные, с пятью растопыренными пальцами. Когда Кари опустился на корточки рядом с ней и потрогал их рукой, она прошептала:

— Мне кажется, я его слышала.

Кари вопросительно взглянул на неё.

— Ночью. Я уже почти заснула. И услышала что-то вроде… тихого поскуливания.

Его прозрачные глаза внимательно смотрели на Джессу.

— Это голод, — сказал он.

— Что?

— Голод, Джесса.

Сначала она подумала, что он говорит о себе или о Брокле, или… но спросить она уже не успела. Прозвучала команда Вулфгара, и отряд всадников галопом вылетел за ворота.

Утро выдалось холодное, трава и земля были покрыты инеем. Следы вели к болотам, но там лошади, спотыкаясь о кочки, по щиколотку проваливались в грязь. Искать следы дальше стало невозможно; всадники выстроились цепью и двинулись к более твёрдой почве, пустив впереди собак.

Джесса ехала рядом с Кари, оба молчали. Он явно не умел ездить верхом, но лошадь, казалось, прекрасно его чувствовала. Джесса заметила, как она сама останавливалась, когда это было нужно, причём Кари даже не касался повода и не пользовался шпорами.

Крик слева заставил их перейти в галоп; кто-то нашёл следы. Наполовину заполненные водой, они были ещё совсем свежие. Здесь по земле тащили что-то тяжёлое: трава была примята, на грязи виднелись глубокие отпечатки ног.

Наклонившись, Брокл вытащил что-то из грязи, обтёр рукавом, и все увидели отломанную половинку меча. На кожаной рукоятке темнели какие-то пятна.

Вулфгар мрачно разглядывал меч. Потом посмотрел вперёд, где за холмом начинался лес и покрытый валунами торфяник с маленькой журчащей речушкой.

— Туда.

Собаки обнюхивали каждый камень. Джесса видела, что их что-то беспокоит. Заливаясь лаем собаки рвались к лесу.

— Они чего-то боятся, — сказала она Броклу. Тот посмотрел на собак:

— Ты права. Они взяли след, и запах им очень не нравится.

Следы вели по берегу речки в сторону холмов. Там, где кончалась долина, следы уходили в лес. Лошади нервничали, их приходилось постоянно сдерживать.

На лесной опушке отряд остановился.

— Пойдём опять цепью, — приказал Вулфгар, — но так, чтобы видеть друг друга.

— Мы погоним её впереди нас, — пробормотал Видар, вглядываясь в зелёную чащу.

— Возможно. Только я не хочу загонять её в угол. Нас слишком мало, чтобы её ловить. Главное — найти Холлдора.

Он знал, все знали, что человека уже нет в живых. Но никто не говорил об этом вслух. Все чувствовали только злость и холодный страх, который передавался и собакам, и лошадям. Джесса ехала рядом с Броклом. Лошади шли среди тонких серебристых берёз, а она слушала странную тишину, такую неестественную для весеннего леса, — ни ветерка, ни птичьего пения.

Все ехали медленно, лошади наступали на молодые ростки папоротников, завёрнутые крючком, словно пастуший посох, ломали копытами сухой валежник. Пахло грибами, влажной землёй и молодой зеленью, сквозь голые ветки деревьев просвечивало серое небо.

Слева от Джессы ехал Скапти, справа — Брокл и рядом с ним Кари. Великан приказал им ни на шаг не отходить от него, и правильно, потому что, если тварь внезапно выскочит из леса, им понадобятся его руки и топор. Крепко сжимая поводья, Джесса оглядывалась по сторонам. Почва была неровной. После березняка начался смешанный лес, всё чаще стали появляться густые заросли елей. Стало темнее, в зелёной чаще было трудно что-то разглядеть. Потеряв Скапти из виду, Джесса тревожно окликнула его.

— Не волнуйтесь, я здесь. — Он появился из-за дерева. Лошади мягко ступали по толстому пружинистому слою старых иголок, заглушающему все звуки.

— Мы скоро тут все потеряемся, — буркнула она, но тут из глубины леса раздался крик, потом ещё и ещё один, все ближе и ближе.

Брокл махнул рукой Скапти и повернул лошадь:

— Там что-то нашли.

Люди собрались возле небольшой впадины. Джесса увидела, что Вулфгар слез с лошади и держит в руках кусок какой-то ткани; это была зелёная полоска от меховой накидки, порванная и мокрая. Другой такой же кусок валялся в грязи.

Все молчали.

Потом Видар проговорил:

— Ярл, я думаю, нам надо возвращаться. Ты сам сказал, что нас слишком мало.

— Нет.

Вулфгар сунул кусок ткани за пояс и вскочил на лошадь.

— Пока не найдём тело, не вернёмся, — с холодной яростью сказал он.

Видар с сомнением покачал головой.

Все двинулись дальше, находя дорогу по сломанным веткам. Лес становился всё гуще, ехать стало труднее. Густо сплетённые низкие ветви больно хлестали всадников по лицу.

Наконец Вулфгар остановился. Спешившись, он пригнулся и стал всматриваться в темноту. Через некоторое время он сказал:

— Там впереди какая-то щель, каменная стена. Дальше пойдём пешком. Гуннар, привяжи собак. Возьми ещё двоих и охраняйте лошадей. Джесса, останься с Гуннаром.

— Вулфгар, что ты делаешь? — выступил вперёд Брокл. — Может, эта тварь нас подкарауливает!

Вулфгар бросил на него холодный взгляд:

— Раньше ты был смелее.

— Мы должны быть осторожны.

— Он был одним из моих людей, — спокойно сказал Вулфгар. — Моим боевым товарищем. Ты прекрасно знаешь, что это означает.

— Конечно знаю! Всё, что я хочу, — это чтобы ты был осторожен. Мы ведь даже не представляем, с чем имеем дело!

Сзади раздался голос Кари:

— Это не имеет значения. Её здесь нет.

Все обернулись и молча уставились на него. Кое-кто потихоньку потрогал амулеты. Внезапно Джесса заметила, что люди в нерешительности, что они не знают, можно ли верить Кари. Возможно, и Кари это почувствовал, потому что с дерева, словно на помощь, спустились два ворона и уселись ему на плечи.

Они взлетели, когда Вулфгар спросил:

— Ты уверен?

— Да. Она была здесь совсем недавно. Но сейчас её нет. — Кари соскользнул с лошади. — Я пойду с вами, если хотите.

— Не надо. Ты в самом деле уверен, что её нет?

Джесса удивилась. Не в привычках Вулфгара спрашивать о чём-то дважды.

Кари вытянул руку:

— Я её не чувствую.

— Вулфгар. — Вперёд вышел Видар. — Ты должен быть осторожен. — Он бросил быстрый взгляд на Кари, но Джесса заметила это. — Вспомни предостережение Фрейра! И то, что я тебе сказал прошлой ночью.

Джессе показалось, что Вулфгар и сам колеблется. Но вот он тряхнул головой:

— Мы идём. Пойдёшь со мной, старый друг?

Жрец со вздохом кивнул. Потом взял свой длинный меч, снял плащ и перебросил его через седло.

— Держись за нами, Джесса, — приказал Вулфгар.

Пригнувшись, он и его люди начали продираться сквозь густые ветки.

Долго идти не пришлось.

Споткнувшись о сухую ветку и налетев на широкую спину Брокла, Джесса остановилась; тот оглянулся, намеренно преграждая ей путь.

— Не смотри туда, Джесса, — тихо сказал Брокл. — Его нашли.

— Он жив?

Брокл покачал головой.

Она и сама это понимала. Впереди слышался испуганный шёпот.

— Возвращайся к Кари, — сказал великан. — Мы тут сами всё сделаем.

Джесса повернулась и быстро пошла назад. Она чувствовала холод и тошноту.

Кари одиноко сидел в сторонке вместе со своими птицами. Воины, охранявшие лошадей, старались держаться от него подальше, время от времени бросая в его сторону насторожённые взгляды и перешёптываясь.

Джесса села рядом с ним. Никто не заговорил; вытащив из волос сухой лист, Кари вертел его в тонких пальцах.

— Ты слышала предостережение Фрейра? — тихо спросил он.

Джесса вспомнила тёмный дымный зал.

— Да. Как раз перед вашим приходом, прошлой ночью.

— Что к вам идёт бледное злое существо? Джесса внезапно насторожилась:

— Да.

— Существо, которое убило этого человека.

Джесса пожала плечами:

— А кто же ещё?

Кари бросил лист, который плавно опустился на мягкий мох и так и остался лежать, неподвижный.

 

Глава четырнадцатая

В усадьбу они возвращались в полном молчании. Говорить никому не хотелось; в тишине слышались только звон уздечек и шум ветра на вершинах холмов.

Вулфгар уехал далеко вперёд, решив побыть в одиночестве, остальные держались вместе. За спиной Брокла на седле поблёскивал его топор. Им пришлось вырубать могилу в мёрзлой земле. На это ушло много времени. Джессу никак не оставляла одна и та же мысль: а что, если тварь следит за ними?

Теперь она постоянно думала о ней, этом порождении злых чар Гудрун. Невидимая, свирепая, неуязвимая. Поёжившись, Джесса посмотрела вдаль, на холмы.

Оставшийся позади лес тянулся тонкой зелёной лентой, навеки спрятав в себе и смерть, и тайну. Где-то в его чаще кто-то прятался, дышал, проливал кровь. Так вот о чём их предупреждал Фрейр. О чём же ещё? Интересно, почему об этом спрашивал Кари?

Джесса прищурилась: по склону холма к ним быстро спускались два всадника.

— Вулфгар! — крикнула она, и все посмотрели туда, куда она указывала.

К ней подъехал Брокл.

— А это ещё кто? — проворчал он.

Все смотрели, как лошади медленно спускаются по каменистому склону, осторожно обходя валуны. Крестьянские лошадки, тощие и неухоженные. На первой сидел грубый на вид черноволосый мужчина в старой засаленной кожаной безрукавке. За ним, с трудом удерживаясь в седле, ехал подросток примерно того же возраста, что и Джесса; когда он подъехал поближе, стало видно, что повод он держит только одной рукой, вторая рука болталась как плеть.

— Кто вы? — спросил их Брокл. — Мужчина сердито ответил:

— Я сам вас хотел об этом спросить. Вы едете по моей земле. — Однако, увидев подъехавшего Вулфгара, мигом сменил тон, поспешно соскочив с лошади. — Господин ярл! Я вас не заметил.

Вулфгар сухо кивнул; он терпеть не мог угодничества.

— Извини, что заехал на твою землю. Как твоё имя?

— Скули, сын Скули из Кордамарка. — Крестьянин увидел, что подросток всё ещё сидит на лошади. — Слезай, дурак.

Тот слез с лошади и подошёл к ним. На его шее был надет ошейник раба; тревожно вглядываясь в лица людей, он на мгновение задержал взгляд на Джессе и вдруг вздрогнул и, застыв от ужаса, уставился на Кари.

— Я ехал к вам, господин, — сказал Скули, вытерев рукой бороду. Он тоже увидел Кари и нервно сглотнул. — Я хотел бы рассказать вам кое-что, что могло бы вас заинтересовать. Это существо…

— Ты его видел? — быстро спросил Вулфгар.

— Не я, мой господин, нет, не я. Вот этот мальчишка. Он говорит, что видел его прошлой ночью. Подойди и расскажи нам всё. Отвечай ярлу.

Раб подошёл к Вулфгару. Он был насторожён, но не испуган.

— Как тебя зовут? — мягко спросил его Вулфгар.

— Хакон, господин.

— Можешь не называть меня «господин». Где ты его видел?

Хакон удивлённо посмотрел на Вулфгара:

— За пастбищами возле Скулистеда, примерно в четырёх лигах на восток. Это было ночью. Я вёл домой детей — сына и дочь хозяина. Я слышал про эту тварь и очень боялся…

— Ещё бы ты не боялся! — прорычал хозяин.

— Замолчи! — резко приказал Вулфгар. — Пусть говорит. — Он слез с лошади и присел на камень. — Что ты видел?

Хакон обвёл взглядом всадников, Джессу, Брокла, Скапти. Только на Кари он не смотрел. Джесса заметила его усталый вид, синяки на лице и шее. Видно, Скули дал выход своей злобе.

— Сначала ничего. Потом я почувствовал, что она рядом — шуршит, идёт за нами. Я велел детям лезть на дерево. А тварь бросилась на меня. — Он подбирал слова. — Она была… белая, как белый медведь, только больше, и стояла на двух ногах. Больше, чем человек. Тяжелее.

— Она похожа на животное? — спросил Вулфгар. Хакон ответил не сразу:

— Животное, да… трудно сказать. Снег падал прямо сквозь неё; она была какая-то расплывчатая.

— Сколько ты её видел?

—  Всего несколько секунд, господин. И не очень ясно. У неё маленькие яркие глазки.

Последовала пауза.

— А как ты думаешь, может она мыслить, эта тварь?

Вопрос Кари прозвучал неожиданно. Хакон испуганно посмотрел на него. Потом снова перевёл взгляд на Вулфгара.

— Да. Она была… в ней было что-то. Какое-то колдовство. — Хакон посмотрел на беловолосого мальчика и с вызовом добавил: — Злое волшебство.

— Она напала на тебя? — спросил Вулфгар. — Как тебе удалось спастись?

— Меня спас Один.

Воцарилось молчание. Люди переглянулись. Скули усмехнулся:

— Простите, мой господин. Этот дурак думает, что богам есть до него дело. И каким богам — его, видите ли, спас сам великий воин Один!

— Да, спас. — Хакон посмотрел Вулфгару в глаза. — Мой господин, с неба ко мне спустились две огромные чёрные птицы. Они бросились на тварь и отогнали её в лес. Кто же ещё мог их послать?

— В самом деле, кто? — сказал Вулфгар, стараясь не смотреть на Кари.

Скапти усмехнулся, Брокл фыркнул от смеха.

— Может быть, появлению этих птиц есть другое объяснение, — спокойно сказал ярл. — Но почему ты не залез на дерево вместе с детьми? Оставаться внизу было опасно.

Хакон молчал.

— Он не мог, — заявил Скули. — Мы называем его Хакон Сухая Рука. У него только одна рука здоровая. Вторая не действует.

Джесса увидела, как раб выпрямился. Он стоял опустив голову и ни на кого не глядя.

Вулфгар встал, бросив на хозяина неприязненный взгляд. Потом сказал:

— Спасибо вам — обоим. Эта тварь забралась ко мне в усадьбу и убила одного из моих людей. Если её можно убить, я это сделаю. Поезжайте с нами, вам дадут поесть. — Он посмотрел вверх, но воронов не было видно. — К тому же вы увидите кое-что ещё, что вас, вероятно, удивит.

Когда отряд двинулся дальше, Джесса подъехала к Кари:

— Придержи лошадь. Мне нужно тебе кое-что рассказать.

Он покосился на неё:

— Джесса, ты хочешь мне кое-что рассказать с тех пор, как я сюда приехал. Не нужно быть волшебником или знать руны, чтобы это понять.

Джесса засмеялась и сняла перчатки:

— Становится теплее. Ты заметил?

— Здесь теплее, чем в Трасирсхолле.

— Везде теплее, чем в Трасирсхолле. Послушай, я хочу поговорить о Видаре, Служителе Фрейра.

По её лицу скользнул взгляд прозрачных глаз.

— А при чём тут он?

Джесса кратко рассказала Кари о грабителе из Холлфара и о том, как он потом впускал Видара в дом в Ярлсхольде.

— Это был он, я не могла ошибиться, но когда за ним послали, то пришёл другой человек, по имени Снорри. Видар скрывал того вора, я же видела, он лгал, всё это было подстроено. Значит, Видар знает эту крысу и знает, чем он занимается. Более того, он знает, где тот прячется.

— В усадьбе?

— Или где-то поблизости. Видар его прячет. А может, даже пользуется его деньгами. Ну как после этого он может быть советником Вулфгара? Разве можно его считать человеком чести? К тому же Скапти он тоже не нравится.

— В самом деле? — Кари слегка улыбнулся. — Тогда это серьёзно. Вулфгар тебе поверил, когда ты ему рассказала о грабителе?

Джесса пожала плечами, глядя вдаль:

— Я сделала вид, что ошиблась. Я не хотела, чтобы жрец что-то заподозрил. Он ведь умный и наблюдательный человек. Ты заметил?

Улыбка Кари пропала.

— Я заметил. И кое-что про него добавлю. Этот Скули…

— Просто душа-человек!

— Да, и Видар его знает. Они взглянули друг на друга только один раз, но я сразу почувствовал, что они знакомы. Твой Видар водится с дурной компанией. — Кари пожал плечами. — Наверное, за ним нужно следить.

— Я знала, что ты это скажешь. Давай потихоньку…

Кари так громко рассмеялся, что Брокл с любопытством оглянулся.

— Джесса, неужели ты думаешь, что я могу бродить по усадьбе незамеченным? — воскликнул Кари. — Я, сын колдуньи, сам колдун, повелитель воронов? Мне же никто не доверяет, ты сама видела. С меня не сводят глаз. Сын Снежной странницы. И вообще, мне совсем не нужно ходить за ним следом.

Джесса откинула с лица волосы:

— Я знаю.

— Сегодня ночью мы увидим то, что сможем увидеть. Если твой вор в усадьбе, мы это узнаем. Я тебе его покажу.

— Спасибо, — быстро ответила Джесса. Но в его голосе прозвучало что-то, до того похожее на Гудрун, что Джесса невольно ощутила страх.

 

Глава пятнадцатая

Спрятавшись за двумя соснами на краю леса, тварь следила.

Далее отсюда ей было видно, какие они разные, а голос рассказывал ей о каждом из них. «Темноволосый; высокий; высокий, бородатый; длинноволосый; со шрамом. И маленький, светлый. Мой сын».

Тварь спустилась к небольшой впадине, разбила когтями тонкий лёд. На дне впадины плескалась коричневая торфяная вода.

С её поверхности на тварь смотрело узкое бледное лицо: серебристые косы, глаза, прозрачные, как лёд. «Это мои враги. Особенно последний, Кари. Он и я очень похожи, и всё же мы разные. Когда-то я прокляла его и сказала, что никто и никогда не будет ему верить, даже его лучшие друзья, и он это не забыл. — Она печально улыбнулась. — В этом горечь власти и её сладость».

Тварь шлёпнула по воде лапой, ничего не понимая. Вода потекла по её морде, шерсти в пятнах засохшей крови. Твари казалось, что она пьёт, что холодная вода проникает в её тело. Она попыталась потрогать маленькие волны на поверхности воды. «С тобой связаны большие планы, — прошептал голос, — и не только мои».

Тварь хотела что-нибудь спросить, но забыла, как это надо делать, а голос засмеялся. Тварь затрясла головой.

«Каждый думает, что его мыслей никто не знает. Но я умею читать даже чужие мысли».

Изображение на воде постепенно исчезло, но её голос всё ещё звучал в ушах твари: «Я буду думать за тебя. Я — это твои мысли. Ты уже хорошо поработала. А теперь убивай, сколько сможешь. Устрой себе праздник. Хватай темноволосого, если хочешь, это их надменный ярл. Но сына не трогай».

Тварь стала раскачиваться из стороны в сторону.

«Сначала я хочу увидеть, как его предают друзья. Я хочу, чтобы он понял, что это такое. И тогда он начнёт действовать. Не может не начать».

Когда голос затих, тварь опустилась на четвереньки, всматриваясь в тёмные деревья и принюхиваясь к запаху влажной земли, крови, людей и лошадей. Страшная усталость начинала одолевать её, заглушая даже чувство голода.

Тварь забралась в самую чащу леса, перелезла через сплетения сучьев, свежий холм земли и забралась в узкую тёмную щель в скале, где кое-как уместила своё неуклюжее тело. Оно начало расти, теперь твари было всё труднее прятаться по узким щелям. Её потрёпанная, грязная шкура пропиталась запахами сырого леса. Забившись поглубже среди мхов, лишайников и папоротника, тварь дожидалась, когда к ней придёт сон.

Когда на камень рядом с ней села птичка и клюнула её мех, тварь не пошевелилась. Глубоко во сне она слушала голос, который шептал, шептал весь день.

 

Глава шестнадцатая

— Я собрал вас, чтобы обсудить, что нам делать, — сказал Вулфгар. Они сидели в зале. Джесса и Кари возле очага, Брокл на скамье, Скапти и Видар напротив. Вулфгар прислонился к окну.

— Тогда лучше сядь, — пробурчал Скапти. — Трудно разговаривать, когда ты мечешься туда-сюда.

Даже не усмехнувшись, Вулфгар послушался. Он сел в своё кресло и мрачно посмотрел на собравшихся:

— Первое. Что мы знаем об этой твари? Её прислала Гудрун. — Он посмотрел на Кари. — Это несомненно.

Тот кивнул.

— Второе. Она убивает. Очевидно, чтобы есть. — Он замолчал, вспомнив Холлдора, потом продолжил: — Она очень большая, у неё нет оружия, кроме собственных лап, и, вероятно, она может мыслить. И идёт сюда. Почему?

Все посмотрели на Кари.

— Потому что здесь ей что-то нужно, — просто сказал он. — И я пока не знаю что.

— Какой-то человек? — вкрадчиво спросил Видар.

— Возможно.

— А что она будет делать, когда снова вернётся в усадьбу? Сегодня? Или завтра?

Все молчали. В очаге потрескивал огонь; за окном кто-то кричал на собаку. Кари спросил:

— Разве Фрейр вам не сказал? — Он бросил странный взгляд на жреца сквозь упавшие на лоб серебристые волосы.

Тот пожал плечами:

— Бог говорил о смерти.

— Чьей?

Видар быстро посмотрел на Вулфгара и ничего не ответил.

— Моей, — тихо сказал Вулфгар.

Брокл тихо выругался. Скапти резко дёрнулся:

— Твоей? Ей нужен ты?

Вулфгар пожал плечами.

— Тогда ты никак не можешь охотиться на неё. Зачем рисковать?

Ярл рассердился:

— Она убила одного из моих людей. Теперь я должен позаботиться о его семье, о всех своих дружинниках. Я должен её поймать. Завтра. Сегодня я разошлю гонцов во все усадьбы. Нам нужны люди.

— Но…

— Не спорь со мной, Скапти. Это необходимо. Ты сам понимаешь.

Это понимали все.

Среди всеобщего молчания Видар сказал:

— Я согласен. Она убивает, как зверь, — мы будем загонять её, как зверя. Несмотря на опасность. — Он посмотрел на Вулфгара. Джессе очень не понравился этот жёсткий взгляд.

Кари сказал:

— Я не думаю, что её можно поймать.

— Почему? — спросил Вулфгар.

— Потому что она не простое существо из плоти и крови.

— А что тогда? Ловить её с помощью колдовства? Кари кивнул:

— Возможно. Если бы я знал, что ей нужно. Но сейчас я знаю только одно: она хочет есть.

Вулфгар пришёл в ярость:

— Так, может, мне её пожалеть? Ты этого хочешь?

Кари покачал головой. Его глаза сверкнули.

— Она не просто голодна. Сейчас я вам покажу.

И вдруг все почувствовали, как провалились в чёрную пустоту, где не было ни мыслей, ни чувств, ни воспоминаний, а только страшное, пустое одиночество и голод, который терзал внутренности, как огонь.

Потом всё исчезло.

Побледневшая Джесса с трудом уняла дрожь в пальцах. Она посмотрела на лица остальных — на них застыл ужас.

— Простите, но я хотел, чтобы вы знали, — тихо сказал Кари. — Вот на что вы будете охотиться. А то, что ей нужно, находится здесь.

Вулфгар откинул со лба волосы. Он был бледен, но его голос звучал твёрдо:

— Тогда прикончить её — значит избавить от страданий. Я не изменю своего решения, Кари. Завтра, рано утром, мы выезжаем.

Он встал, за ним встали остальные.

— Останься, Видар, — сказал ярл. — Мне нужно поговорить с тобой. Скапти, будь любезен, позови сюда этого раба Хакона.

Хакон медленно жевал хлеб. Такого вкусного, мягкого хлеба он не ел ни разу за всю свою жизнь, но показывать этого ему не хотелось. И Ярлсхольд — какой он большой, весь из камня, как стены Асгарда, на угольях очагов жарится мясо. А какие гобелены! Он переводил взгляд с одного на другой: сцены охоты, похождения богов, Один со своими воронами, Тор-Молот, Локи, Фрейр. В Скулистеде о таком и не слыхивали; там они жили в тёмной, замызганной хибаре, которая пропахла кухней и кишела блохами и вшами. А это дом так дом, вот, значит, как живут господа.

Скули сидел возле очага и накачивался вином. Вероятно, он просидит в доме ярла до полудня, наслаждаясь его гостеприимством, а после этого, с улыбкой подумал Хакон, ему ещё нужно будет проспаться. Лично для него этот день оказался первым днём в его жизни, когда не нужно было работать, и Хакон даже немного растерялся, не зная, куда себя девать.

Тут он увидел высокого худощавого человека, поэта ярла, который поманил его пальцем:

— Пошли, любимец Одина. Ярл хочет с тобой поговорить.

Идя за ним, Хакон буркнул:

— Не смейтесь надо мной, хозяин.

Скапти хмыкнул:

— Говорят, Одину нельзя верить. Птицы, которые тебя спасли, принадлежат Кари, сыну Рагнара.

— Снежному страннику?

— Какая разница. Это ему ты обязан своим спасением.

Хакон сжал губы и не ответил. Ярл Вулфгар ожидал его в маленькой комнате, где горел очаг. Отослав Скапти, он велел Хакону сесть.

— А теперь я снова хочу послушать, что с тобой произошло. Что ты видел.

Хакон кивнул. Ему нравился этот темноволосый, вальяжный и, вероятно, опасный человек. Когда Хакон закончил свой рассказ, Вулфгар задал ему ещё несколько вопросов. Потом задумался.

В комнате находился ещё один слушатель — человек, которого все называли Служитель Фрейра; на нём была светлая накидка, на лице шрам. Сначала Хакон не заметил жреца, тот сидел в тени, стараясь не показывать щёку со шрамом. Хакон понимал его — сам он тоже привык прятать свою больную руку, укладывая её так, что она казалась здоровой. До того момента, когда ему нужно было что-нибудь взять.

Жрец слушал и молчал до тех пор, пока ярл не обратился к нему.

— Ну что?

— Не знаю. Фрейр говорил туманно, как и все боги.

— Но если ты считаешь, что он предупреждал нас не о твари, тогда о ком же, Видар? И даже если она охотится именно за мной, я не могу позволить ей взять верх.

— Ярл, — сказал жрец, подходя к нему, — ты знаешь, что я думаю. Могу я снова сказать то, что тебе, вероятно, не понравится?

Вулфгар сердито посмотрел на него:

— Я не Гудрун. Можешь говорить всё, что хочешь.

Кивнув, Видар сел:

— Тогда позволь мне сказать вот что. Я думаю, что Фрейр говорил вовсе не о твари. Возможно, это и не тварь вовсе, а просто белый медведь, которого голод гонит на юг. Я думаю, что Фрейр предупреждал нас о более близкой опасности, о зле, о злых чарах.

Ярл бросил на него быстрый взгляд:

— Ты имеешь в виду Кари?

— Да.

Вулфгар сжал кулаки, но Видар сказал:

— Вулфгар, выслушай меня. Я знаю, что ты доверяешь Кари. Но ты наш ярл и мой друг, и я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Я должен это сказать.

Хакон молчал. Казалось, о его присутствии забыли. В конце концов, он был всего лишь рабом. Вулфгар упрямо смотрел на огонь.

— Кари тоже мой друг.

— Правда? — Видар придвинулся поближе. — А что ты о нём знаешь? Что?

— Он заставил Гудрун исчезнуть. Это видела Джесса. Произошла битва двух колдовских сил. Ты не можешь отрицать, что он сделал это ради нас.

— Нет! — прошипел Видар. — Он сделал это ради себя! Теперь, когда Гудрун ушла, он стал самым сильным! Он её сын, её копия. Ты видел, что он сделал с нами, — в нём течёт её кровь; он её тайна, её коварство. Ты не можешь не замечать этого! Его отец был ярлом, — возможно, сын считает, что выбрать новым ярлом должны были его. Он сам хочет стать ярлом!

Вулфгар нерешительно сказал:

— У него была такая возможность.

— Нет, не было. Тогда он был слишком мал. Чем он занимался в течение двух лет в Трасирсхолле, как не рос и набирал силу, свивая руны, сплетая вокруг себя силы зла и тьмы? И теперь он готов ко всему! Это о нём говорил бог. Бледное существо идёт с севера. Вспомни, он появился в замке как раз при этих словах.

Затаив дыхание, Хакон следил за ярлом. Тот угрюмо смотрел в пустоту.

— Я не могу в это поверить.

— Ты должен! Ты должен, Вулфгар, и не позволяй долгу чести, как ты его понимаешь, ослепить тебя! Кари загадочен и опасен! И тем существом, возможно, является именно он!

Жрец схватил Вулфгара за руку. Тот уставился на него:

— Он?

— Он не хочет, чтобы мы преследовали тварь. Почему? Да потому, что сам её сюда и привёл! Чтобы убить тебя. И стать ярлом.

Вулфгар отбросил его руку:

— А Брокл? Что ты скажешь о нём?

Жрец простёр к нему руки:

— Было бы лучше не доверять им обоим.

— И Броклу тоже… — Подняв голову, Вулфгар заметил Хакона и сказал: — Убирайся.

Хакон поспешил к двери.

— Подожди!

Вулфгар медленно поднялся, словно на него стала давить какая-то тяжесть.

— Ты помог мне, Хакон, и за это я тебе благодарен, но ты слышал то, чего не должен был слышать. И уж тем более нельзя никому рассказывать об этом. А потому забудь всё, что ты здесь узнал.

Это был приказ. Скули подкрепил бы его хорошим тумаком, а вот ярл лишь печально попросил.

«Нет, я этого не забуду», — подумал Хакон и, кивнув, вышел.

Дойдя до половины лестницы, он вдруг осознал, что свободен. Пусть ярл ищет своих изменников. Он, Хакон, может какое-то время не работать!

Проскочив зал, он успел заметить, как Скули о чём-то громко разглагольствует, и отправился осматривать усадьбу. Чувство свободы переполняло его счастьем; никто им не командует, не велит принести то одно, то другое! Как зачарованный, бродил он по Ярлсхольду, смотрел, как разгружают корабли, забирался на борт дракаров и трогал рулоны шёлковых тканей и серебряные браслеты. Там были такие мечи, за которые он отдал бы всё на свете, чтобы владеть ими, держать их в руках. Когда он смотрел, как дружинники Вулфгара, сидя на скамьях и весело переговариваясь, точат свои сверкающие на солнце мечи, то испытывал нечто вроде голода. Привычным усилием воли Хакон заставил себя не думать об этом. Всё это было не для него. Он был рабом, чужой собственностью, испытавшей на себе силу злых чар.

Резко отвернувшись, он вновь увидел скальда, который, вытянув длинные ноги, тихонько трогал струны кантеле. Рядом с ним сидела девчонка с длинными волосами, которую Хакон уже встречал сегодня утром, и внимательно смотрела на него своими умными глазами.

Джесса, дочь Хорольфа. Подруга колдуна.

Она поманила его к себе.

Хакон помедлил; потом привычка взяла верх.

— Чем могу служить? — хмуро спросил он.

— Мне не надо служить, — засмеялась она. — Мы подумали, что ты будешь не против выпить немного вина.

Хакон с удивлением смотрел, как она наливает вино. Позолоченная чаша, украшенная рисунком по эмали — красные птички соприкасаются крылышками. Хакон неловко взял чашу левой рукой.

— Мы наблюдали, как ты смотришь на дружинников, — сказал скальд, звякнув струной. — Знаешь, у воина короткая жизнь.

— Зато гордая.

Они посмотрели на него. Джесса сказала:

— Мы думаем, ты молодец, что сумел спасти детей. Скули должен быть тебе благодарен, хотя по его виду этого не скажешь.

Хакон пожал плечами.

— Ты всегда у него работал? — Она говорила очень дружелюбно, и хоть этот вопрос был Хакону неприятен, он ответил:

— Не всегда. Я родился свободным. Но мои родители умерли, а дяде я стал не нужен, после того как… В общем, меня продали Скули в счёт долга.

Они замолчали.

«Я им противен, — подумал Хакон. — Вот и хорошо, пусть знают».

— А что с твоей рукой? — спросил скальд. — Ты её не чувствуешь?

— Да. — Хакон уже привык к таким вопросам. Левой рукой он поднял правую. — От кисти до самого верха ничего не чувствую. — Они не спросили, но он сказал: — Это наказание. За кражу.

Джесса вскинула на него глаза:

— Ты украл?

— Мне было пять лет. Когда к моему дяде приехали гости, я взял с тарелки немного еды. Важные гости. Меня побили, но она сказала, что этого недостаточно. Она сама придумала мне наказание.

Скапти встрепенулся:

— Она? Ты что, хочешь сказать, что…

— Да. Жена ярла. Колдунья. Она дотронулась пальцем до моей руки, и она превратилась в лёд. Боли не было, ничего не было, но с тех пор я перестал чувствовать руку. А она смотрела на меня и смеялась. Я её хорошо запомнил, а теперь, увидев того беловолосого, словно увидел её во второй раз. — Он встал. — Это сделала мать вашего друга, госпожа.

Джесса нахмурилась:

— Со своим сыном она поступила ещё хуже. Не надо его обвинять.

Хакон кивнул:

— Но он её сын. В нём течёт её кровь, в нём заключена её сила. — И, вспомнив слова Видара, насмешливо добавил: — Вы не можете не замечать этого!

 

Глава семнадцатая

Джесса постучала в деревянную дверь, и Брокл ей открыл. — Заходи, — отрывисто бросил он. Маленькую комнату освещал только свет очага. Ставни были полуотворены; в темнеющем синем небе начали загораться звёзды.

Кари сидел на полу, обхватив колени руками. Его глаза были закрыты.

— Он спит? — прошептала Джесса. Но Кари посмотрел на неё и сказал:

— Нет. Немного устал. Садись, Джесса. Брокл занял почти всю скамью, поэтому Джесса села на пол, привалившись спиной к его коленям. В уютном тепле комнаты говорить никому не хотелось, поэтому они некоторое время молчали, и всё же Джесса почувствовала какое-то напряжение, словно перед её приходом те ссорились, хоть в это и трудно было поверить.

Кари смотрел в очаг. Блики огня дрожали на светлых волосах мальчика.

— Ты что-нибудь видишь? — нетерпеливо спросила Джесса.

— Пока нет. Подожди ещё немного.

Джесса с довольным видом взглянула на Брокла, но её радость тут же улетучилась, когда она увидела, как он смотрит на Кари; такого тоскливого взгляда она не видела у Брокла никогда. Потом ей стала ясна причина.

Вокруг запястья Кари, полускрытая рукавом, была завязана узкая полоска змеиной кожи.

Джесса узнала её сразу и ужаснулась.

Такой браслет носила Гудрун. Два года назад колдунья сняла его со своей руки и швырнула на пол — как напоминание о её власти и долгом и страшном правлении.

— Храни его, — сказала она тогда.

Но Кари выбросил этот браслет, запер в глубоком подземелье, в сырой каморке, где ребёнком провёл много лет; ребёнком, который не умел ни говорить, ни ходить, не знал, что такое люди и что такое свежий воздух. Джесса подумала, что с тех пор этот браслет так и лежал там.

А сейчас?

Мысли стремительно сменяли одна другую. Значит, он туда ходил. Открыл комнату и вынул браслет из золы… но зачем? Зачем ему это нужно? Джесса пыталась перехватить взгляд Брокла, но он не смотрел на неё. Его прежняя весёлая улыбка пропала; она никогда не видела его таким несчастным. Джесса снова взглянула на браслет. У Кари, несомненно, была на это причина. Нельзя позволять себе думать о плохом, нельзя. Кари не Гудрун.

— Смотри! — внезапно сказал ей Кари, и она быстро перевела взгляд на огонь, где что-то задвигалось. Что-то расплывчатое. За кусками торфа и чёрными углями показались тени, но Джесса не могла разглядеть, что это. И вдруг ясно увидела Гудрун.

Колдунья смотрела на них, словно с поверхности лужи или озерка, сквозь мелкую рябь на воде было видно её лицо и серебристые волосы, на голубом, как лёд, платье вспыхивали кристаллы льда и снежинки. Она говорила, и Джесса слышала её слова внутри себя, в самых ушах, да так ясно, что потрясла головой.

«С тобой связаны большие планы. И не только мои. Каждый думает, что его мыслей никто не знает. Но я умею читать чужие мысли».

Джесса посмотрела на Брокла и увидела, что тот тоже слышит Гудрун; от отвращения он крепко сжал губы. Кари молчал, глядя в сторону. Потом на лицо колдуньи начали набегать языки пламени, жар от огня исказил его, но голос по-прежнему звучал словно издалека: «Устрой себе праздник. Хватай темноволосого, если хочешь, это их надменный ярл. Но сына не трогай».

Кари посмотрел на Гудрун. Сейчас он был так на неё похож, что Джесса подумала, не он ли произносил эти слова.

— Кому это она говорит? — хрипло спросил Брокл.

Кари пожал плечами:

— Наверное, своему зверю.

— Значит, ей нужна смерть Вулфгара. А я-то было подумал, что твоя.

Кари покосился на него:

— Я тоже. Возможно, мы что-то пропустили. Возможно, для меня она приготовила кое-что похуже.

Кари вертел в пальцах завязки рубахи. Немного помолчав, он сказал:

— А это твой вор, Джесса?

Среди языков огня сидел Видар. Это было какое-то тёмное, мрачное место; Видар наклонился вперёд, и сердце Джессы заколотилось, когда напротив Ви-дара она увидела грабителя с крысиным лицом, который что-то потягивал из кружки.

— Это он!

— Похож на мелкого головореза, — заметил Брокл.

— Он хотел перерезать мне горло. А где он?

— Не знаю. — Кари смотрел на Видара и вора. — Я думаю, он где-то недалеко, в селении или рядом с ним, не могу сказать. Я только знаю, что они разговаривают сейчас, прямо сейчас.

— Видар прихватил с собой меч, — проворчал Брокл. — А при ярле он его не носит.

— Но он не может быть далеко, потому что был здесь всего час назад.

— Значит, где-то на хуторе. Приятно думать, как бы он задёргался, если бы узнал, что мы на него смотрим. Что они замышляют?

Но изображение пропало, превратилось в горящее дерево. Кари устало покачал головой:

— Я их потерял.

Брокл посмотрел на Джессу:

— Скажешь ярлу?

— Нет! — быстро ответил Кари.

— Почему?

— Потому что он верит Видару. И не верит мне. А доказательств у нас нет.

Удивлённая Джесса сказала:

— Конечно, Вулфгар тебе верит.

— Нет, Джесса. — Кари сомкнул кончики пальцев. — Видар настраивает его против меня. Я знаю это, я это вижу, он оплетает меня недоверием, словно паутиной. Это началось давно, ещё до того, как вы пришли сюда, до того, как мы пришли сюда.

— Чепуха, — резко сказал Брокл.

— Нет, не чепуха. Подумай, Брокл! Для Видара это я — бледное зло, надвигающееся на Ярлсхольд. Я сын Гудрун. Я был сыном последнего ярла. Он хочет, чтобы Вулфгар видел во мне угрозу.

Джесса машинально сжала кулаки:

— Но Вулфгар тебя знает!

— Правда? — Кари яростно посмотрел на неё своими странными прозрачными глазами. — Меня никто не знает по-настоящему! Иногда я и сам не знаю, какой я, что я должен делать. Вспомни её проклятие — вы не будете мне доверять, и когда-нибудь я начну поступать с вами так же как она. — Он мрачно посмотрел в сторону. — И я способен на это! Я это чувствую.

— Мы все способны совершать дурные поступки.

— Но не такие, как я!

Кари крепко сжал её пальцы; Джесса почувствовала, что он дрожит, словно пытается побороть страх.

— Сила, Джесса. Чувствуешь? Она горит во мне. Иногда мне хочется кричать, так она велика, мне хочется излить её в хаосе огня и света. Меня кто-то зовёт из снега, из бесконечной пустоты; какие-то блуждающие тени, духи, призраки. И люди — я не могу находиться рядом с ними, потому что мне хочется их изменять, управлять ими, забираться в их разум и заставлять их делать то, что мне хочется. И я бы мог, а они бы об этом даже и не узнали! Но я не смею, потому что так начинала она…

Оцепеневшая Джесса смотрела на него.

— Мы верим тебе.

Брокл схватил его за плечо:

— Я знаю тебя лучше, чем ты сам знаешь себя. Я учил тебя говорить, мальчик. Я на руках вынес тебя из её темницы. Ты никогда не будешь таким, как она.

Кари посмотрел на них, приходя в себя:

— Тогда почему вы не спросили меня вот об этом?

Сняв с запястья змеиную кожу, он надел её на палец и показал Джессе.

— Почему, Джесса? Потому что ты не была уверена?

Честно говоря, она не могла ему ответить. Просто не знала, что сказать.

 

Глава восемнадцатая

— И не смей больше от меня прятаться, ворюга, — говорил Скули, пошатываясь; от него несло перегаром. Хакон знал, что весь вечер он провалялся на соломе среди собак.

Хакон притащил в уголок одеяло и улёгся, слушая, как в одном углу зала несколько человек азартно во что-то играют, а в другом сонно переговариваются слуги, устроившиеся спать возле очага. Вот кому он принадлежит, этому пьяному, толстобрюхому дураку. Хакону полезли в голову невероятные мысли — он сбегает, прячется, а потом просит милости у ярла… но он уже и сам понимал, что всё это происходит во сне. Беглого раба всегда преследовали — все. Никому не хотелось, чтобы потом сбегали их собственные рабы. Да и зачем Вулфгару однорукий слуга? Нет, он лучше вернётся к своим овцам и постарается обо всём забыть.

Всю ночь он думал о людях, с которыми тут познакомился, — как они сидят за высоким столом, в дорогих одеждах, как непринуждённо держатся, об их свободе. Идут куда хотят, говорят что думают. Завтра все поедут на охоту, даже Джесса, а он останется здесь.

Потом он вспомнил свою встречу с тварью в лесу и почувствовал прилив гордости. Он был единственным, кто её видел, эту бледную тень на снегу, мерцание её странных бесцветных глаз, которые смотрели в его глаза. Она была голодна, она обезумела от голода. Только сейчас, причём внезапно, он понял это.

Конечно, её будет трудно найти. В доме было полно людей, они потратят на поиски весь день, но ведь холмы тянутся до бесконечности, а в лесах темно. И где-то в снежных полях их поджидает тварь. Может быть, и сейчас ждёт, пока стемнеет. Хакона пробрала дрожь, и он плотнее завернулся в грубое одеяло. Правая рука осталась неприкрытой, но его это не беспокоило — она ничего не чувствовала, даже холода.

Среди ночи его что-то разбудило. Открыв глаза, он увидел тёмный зал; огонь в очаге догорал, красные угли отбрасывали тени. Вокруг глубоко дышали и похрапывали люди.

Он прислушался и задрожал от страха. Снаружи что-то двигалось. Что-то шуршало и поскрипывало; едва различимые, вселяющие тревогу звуки раздавались в ночной тишине. Хакон затаил дыхание и лежал не шевелясь. Что-то царапнуло о стену, тяжело упало. Потом шаги, тихие шаги за дверью.

Хакон быстро сел.

На окнах были надёжные ставни, на дверях — засовы. Вокруг спали люди, держа под рукой свои мечи. В очаге мирно горел огонь. Но Хакон знал — она там. Она бродит вокруг дома.

Ему ужасно захотелось, чтобы кто-нибудь проснулся и услышал тварь, но все спали. Гутлак, распорядитель пиров Вулфгара, спал возле очага, завернувшись в тёплую овчину. Хакон решил его разбудить.

Но тут шум за дверью заставил его резко оглянуться. Ему вдруг стало казаться, что массивная деревянная дверь зала совсем не такая уж прочная, что засов на ней не слишком-то надёжен. Вцепившись в одеяло, он пытался хоть что-нибудь разглядеть в темноте. Может, ему всё это кажется? Нет. Дверь засветилась слабым светом, от неё возникло какое-то бледное мерцание, и Хакон понял, что дверь постепенно исчезает, растворяется в волшебном тумане. Он хотел закричать, вскочить.

И ощутил, что не может пошевелиться. Просто не может. Ни рукой, ни ногой. И говорить не может. На какое-то мгновение он с ужасом подумал, что паралич руки передался всему телу и теперь он вообще никогда не будет двигаться. И тут он увидел Кари.

Мальчик смотрел на него, стоя во мраке у подножия лестницы. Он казался бледным призраком среди колышущихся в темноте гобеленов; Хакон видел его серебристые волосы, его тонкое лицо, обращённое к нему.

— Извини, — тихо сказал Кари, — но я не хотел, чтобы проснулись остальные.

Беспомощно лёжа на полу, задыхаясь от ярости, Хакон глядел, как Кари тихо прошёл по тёмному залу, мимо круглого окна под потолком, через которое светила луна, образуя на полу длинное пятно света. Над Кари закружились две чёрные тени. У Хакона мурашки побежали по телу, когда он увидел, что это вороны; две огромные птицы хлопали большими блестящими крыльями.

Что он делает? Хакон попытался шевельнуть хотя бы пальцем, но не смог. Его тело было абсолютно неподвижным.

Кари подошёл к двери. Теперь от неё почти ничего не осталось; какой-то туман, сгусток тьмы, за которым что-то двигалось, белое и расплывчатое.

Снежный странник остановился. Постепенно сгусток тьмы обрёл очертания, и Хакон увидел огромную когтистую лапу со светлым мехом, покрытым пятнами засохшей крови, комьями земли и сосульками. Тварь стояла так близко от Кари, что почти дотронулась до него, когда, просунувшись в дверь, принялась наугад шарить в темноте.

Хакон не дыша наблюдал за происходящим.

Кари осторожно поднял и протянул руку. Он едва коснулся кончика огромного когтя, но тварь вдруг замерла, словно почуяла его. На руке Кари был туго завязан тонкий браслет, сплетённый из каких-то кусочков; Хакон видел, что он искрится, словно был сделан из какой-то сверкающей кожи.

Тварь шевелилась за призрачной дверью. Теперь Хакон видел её почти отчётливо, светлое пятно в ночном мраке, окружённое туманом и кристалликами льда.

Кари убрал руку. Он стоял не шевелясь, ничего не говоря. Хакон сделал отчаянную попытку разжать губы и издать хоть какой-то звук. Он должен закричать! Должен всех предупредить! Напрасные усилия, а Кари даже не взглянул на него.

— Не сейчас, — еле слышно пробормотал Снежный странник, — не сейчас. Я пока не знаю, что с тобой делать.

Тварь издала странный, тревожный стон. Кари ждал, птицы неподвижно сидели у его ног, огромный коготь тянулся к нему. Потом опять появилось слабое мерцание, в котором начала проявляться дверь, тварь скорчилась и с трудом убрала лапу, словно воздух вдруг стал плотнее, затем тварь зарычала и ушла в темноту.

Дверь снова стояла на месте, крепкая, надёжная.

Кари обернулся. Он был бледен, его пошатывало. Он подошёл к Хакону и присел возле него на корточки, белый от усталости, словно проиграл какую-то великую борьбу.

— Ты никому не скажешь про то, что видел.

В то же мгновение Хакон понял, что свободен. Он схватился за амулет на шее.

— Что ты делаешь? — прохрипел он. — Ты же её чуть не впустил! Она бы всех тут перебила!

В темноте было видно, что Кари невесело усмехнулся:

— Я уже сказал, никому об этом не рассказывай. Впрочем, ты и не сможешь, даже если захочешь, скоро сам в этом убедишься. Так будет несколько дней. Вполне достаточно.

Он протянул к Хакону руку, но тот резко оттолкнул её.

— Не трогай меня! Она ко мне прикоснулась, и вот что вышло!

Сидя в неловкой позе, Кари с удивлением покачал головой.

— Мне не нужно к тебе прикасаться, — ответил он.

И сон накрыл Хакона, как одеяло, — тяжёлый, беспробудный, без сновидений.

Утром Хакон сидел на лавке и смотрел, как ратники собирают оружие, седлают коней, выводят собак, готовят копья и лыжи. К нему подошла Джесса и взглянула на него сверху вниз:

— Уезжаете домой?

«Домой!» — с горечью подумал он и покачал головой:

— Скули поедет со всеми. Мне велено остаться.

Она кивнула, словно поняла, что он сейчас чувствует. Её волосы были заплетены в две тугие косы; за поясом — два ножа с длинными острыми клинками, совсем новые.

— А где твой друг? — осторожно спросил Хакон.

— Скапти?

— Кари.

Внезапно она бросила на него внимательный, изучающий взгляд:

— Не знаю. А что?

Хакон начал задыхаться.

— Джесса… — Но всё было напрасно. Как только он начинал говорить, в горле появлялся какой-то комок, слова застревали, словно запутавшись в паутине. Он уже дважды безуспешно пытался рассказать людям, что произошло ночью.

— Что с тобой? — Джесса смотрела на него с удивлением.

Он замотал головой:

— Не могу… сказать. Не могу.

— Ты не заболел?

Хакон с безнадёжным видом пожал плечами. «Джесса, опасайся Кари, — думал он. — Берегись. Он предатель».

— Ничего, я здоров. — Хакон посмотрел на белую вялую кожу своей правой руки. — Колдовство, — хрипло сказал он. — Оно калечит.

На какое-то мгновение Джесса задумалась; в этот момент раздался раздражённый крик Скули, и Хакон встал и ушёл. Он не мог её предупредить, он и сам это понимал. Руны крепко держали его в своей власти.

— Удачной охоты! — крикнул он. — Будь осторожна.

Она улыбнулась, всё ещё недоумевая:

— Буду.

Джесса задумчиво смотрела, как он быстро шагает вслед за Скули. Что он хотел ей сказать? О чём? Ему хотелось принять участие в охоте на тварь, быть вместе со всеми. Она понимала это и без его слов.

Обернувшись, Джесса увидела, что Вулфгар уже стоит возле своей лошади.

— Все собрались?

— Почти. — Скапти оглядел охотников.

Он подставил руки, Джесса встала на них ногой, легко вскочила в седло, подобрала поводья и похлопала низкорослую лошадку по шее.

— Нет Кари и Брокла.

— Один есть. — Брокл стоял в дверях замка, его рыжая борода казалась красной от солнца.

— Тогда поехали! — крикнул Скапти.

Брокл не двинулся с места. Его лицо было мрачно. Потом он подошёл к Вулфгару и посмотрел на него:

— Мы не поедем.

Все, кто стоял вокруг, зашептались. Брокл не обратил на это внимания. Понизив голос, он сказал:

— Кари не поедет. Я не знаю почему, но мне нужно остаться с ним. Я и сам ничего не понимаю, Вулфгар. Только это не трусость, ты же знаешь.

— Разумеется, ты не трусишь, — вмешался в разговор Видар.

Брокл резко обернулся:

— И он не трусит! Это… он говорит, что наша охота — бесполезное дело.

Вулфгар холодно пожал плечами:

— Пусть Кари поступает, как ему нравится. Видар бросил на него быстрый предостерегающий взгляд:

— Помни, что я тебе говорил.

Глаза Вулфгара сверкнули, когда он сказал:

— Я помню! Забыть это я не могу.

Но все смотрели на человека, который появился в дверях. Кари стоял, освещённый слабым светом, завернувшись в свой тёмный плащ. Он не улыбнулся, даже не взглянул на Джессу. Его светлые глаза были устремлены на Видара. Потом он сказал:

— Я остаюсь, Вулфгар. У меня своя охота. — Затем повернулся и ушёл в дом.

Бросив на Джессу растерянный, полный боли взгляд, Брокл последовал за ним.

И оба скрылись в сумраке дома.

 

Глава девятнадцатая

Всё утро ехали они, сорок всадников со сворой собак, в сторону заснеженных холмов. И снова по всему Ярлсхольду им попадались только следы и отпечатки ног на мягкой земле — . между домами, на берегу, даже возле дверей дома ярла, словно тварь всю ночь бродила по округе. Но Вулфгар велел всем жителям сидеть по домам да ещё и завести туда скотину, так что, по всей видимости, никто ничего не слышал.

На этот раз следы шли по берегу фьорда среди гальки и мокрой травы. Охотники пошли по ним, их отражение бежало за ними по струящейся коричневой воде.

Джесса, которая ехала в хвосте отряда, повернулась к Скапти:

— Что он хотел этим сказать — «у меня своя охота»?

— Кто знает? — Скальд вынул из лошадиной гривы сухой лист. — Кто может знать мысли повелителей рун, Джесса, или проникать в глубины их разума?

— Он что-то замышляет.

— Несомненно.

— И прав насчёт Видара. Насчёт всех нас. Ну, Скапти, хватит плести цепочки слов и выслушай меня! Иногда, когда я думаю о Гудрун, мне приходят в голову мысли о Кари. — Она повернула к нему голову. — А тебе?

Скапти печально кивнул.

— Вот это ей и нужно. Она продолжает нами управлять, даже сейчас.

Лошадь Джессы, ступив на глинистый откос возле воды, поскользнулась и резко дёрнулась, пытаясь устоять на ногах. Едва не вылетев из седла, Джесса внезапно увидела себя — маленькое белое лицо где-то далеко внизу.

— Её отражение, — пробурчала она. Постепенно преследователи забирались всё выше, проезжая через широкие пастбища, мимо крошечных озерков и горных озёр, по краю заснеженного леса. Сверху яркое солнце освещало широкие проходы в горах и белые вершины, с которых никогда не сходил снег.

Следы были хорошо видны, собаки бегали свободно, рыская и взлаивая. Но когда лес приблизился, они притихли, сразу потеряв охотничий азарт.

Вулфгар взмахнул рукой, и всадники рассыпались цепью, проехав берегом поросшего травой озера, и вступили в заросли папоротника и густого кустарника. Однако склон холма оказался таким крутым, а почва до того неровной и изрытой ручьями, которые, пенясь, бурлили среди валунов, что ехать верхом стало невозможно. С трудом преодолев несколько ярдов, всадники повернули назад.

— Придётся идти пешком. — Вулфгар спрыгнул с лошади и взял огромное копьё из ясеня, притороченное к седлу. — Рассыпьтесь; держите собак на поводках. Пусть два человека останутся возле лошадей. Джесса, держись возле меня. Остальные идите по двое. Никому не ходить в одиночку. Если увидите тварь или хоть что-нибудь подозрительное, кричите. Помните, она убивает быстро и она очень большая.

Они исчезли один за другим, растворившись в лесном сумраке. Шорох листьев, хруст ветки, и они ушли, словно в лесу никого и не было.

Идя вслед за Вулфгаром, Джесса перешагивала через сучья и камни, которые усеивали и без того неровную почву. В зелёном сумраке леса слева шли охотники, но теперь было трудно сказать, кто они. Один раз с той стороны раздался крик; все остановились, прислушиваясь, но по цепи быстро передали: «Ничего».

Медленно продвигались вперёд люди, стараясь не потерять друг друга из виду. С неподвижных деревьев свисал густой плющ, и чем дальше в лес заходили охотники, тем темнее и молчаливее становилась лесная чаща; звуки делались глуше, растворяясь в шорохе и свисте, словно толстый ковёр сухих иголок под ногами поглощал каждый звук. Теперь Джесса слышала только своё дыхание и шуршание веток, сквозь которые пробирался Вулфгар. По обе стороны от них стоял густой мрак, из которого доносился шелест листьев. Нога Вулфгара провалилась в яму, и он с проклятиями стал её вытаскивать. Вглядываясь вперёд, ярл пригнулся:

— Она выбирает самые тёмные и непроходимые места.

— Как и любое животное.

— Но не такое. — Вулфгар внимательно посмотрел назад. — Крестьяне были правы. Эта тварь способна думать. Или кто-то ей говорит, что делать.

Но Джесса внезапно насторожилась:

— А где остальные? Ничего не слышно.

Вулфгар тоже прислушался, потом крикнул:

— Скапти! Видар!

Ответа не последовало. Его голос странно прозвучал в полной тишине.

— Я же велел им не отходить далеко! — Рассердившись, Вулфгар закричал снова.

Зелёная тишина поглотила его крик.

— Видимо, они преследуют тварь, — сказала Джесса.

— Без нас?

— Мы, наверное, ушли слишком далеко. Мы же находились с самого края.

Вулфгар бросил на неё свирепый взгляд:

— Всё равно им нельзя было уходить.

— А может, они где-то впереди.

Вулфгар немного подумал. Потом пошёл дальше. Джесса неуверенно двинулась за ним, вытащив нож. Они пробирались сквозь густые заросли вереска, подлезали под низко свисающими ветвями деревьев, иногда ползли на четвереньках, и вдруг Джесса поняла, что земля под ними начала круто уходить вниз. Вулфгар позвал ещё раз; его голос прозвучал зловеще-глухо, словно не смог прорваться через преграду тёмных сгрудившихся деревьев. Лес вокруг не издавал ни звука.

— Здесь действует чьё-то колдовство, — тихо проговорил Вулфгар.

Джесса тоже так подумала. Она присела на корточки, чтобы перевести дух.

— Гудрун. В конце концов, это её зверь.

— Гудрун далеко.

— Чьё же тогда?

— Не знаю, Джесса. Я стараюсь об этом не думать. — Ей показалось, что он как-то странно на неё посмотрел. — Пошли. Нужно найти остальных.

Они начали спускаться, цепляясь за стволы деревьев, пачкая руки о зелёные лишайники. Место, в которое они попали, спустившись с холма, Джессе очень не понравилось.

Это была болотистая впадина, из которой не раздавалось ни звука. Всё было покрыто густым мхом, словно вот уже много лет ничто не нарушало покоя здешних мест, а только выдавливало из-под земли влагу, заросли печёночника и круглые кочки травы. Здесь пахло гнилью; ветки, покрытые коричневыми наростами грибов, легко ломались под ногами. На дне впадины они увидели небольшое озеро с бурой стоячей водой, из которой торчали ветви утонувшего дерева.

— Любимое местечко троллей, — пробурчала Джесса, стирая со щеки брызги жидкой грязи.

Вулфгар быстро огляделся:

— Тварь должна быть где-то здесь. Кто-то ведь протоптал эту тропинку к воде.

Он двинулся вперёд по мягкой подушке мха, с хлюпаньем вытаскивая ноги; тёмная вода перекатывалась через его сапоги. Джесса осталась на месте.

Шорох в лесу заставил их обоих застыть на месте. С быстротой молнии Вулфгар обернулся, уперев древко копья в землю и выставив его остриё; пригнувшись, он приготовился к нападению. Джесса тоже пригнулась.

К ним кто-то приближался.

Шевельнулись застывшие чёрные ветви деревьев.

Джесса достала второй нож; теперь в обеих руках, сразу ставших горячими, она сжимала по ножу.

Кусты раздвинулись.

И показался Видар.

Вулфгар выпрямился.

— Ты! — облегчённо выдохнув, сказал он. — А где остальные?

— Недалеко.

Видар начал пробираться через болото, со злостью выдёргивая ноги из чавкающей жижи.

— Гунтеру показалось, что он её видел. Она быстро бегает, хоть и большая.

— Куда она идёт?

— На север.

Говоря это, Видар подходил всё ближе. Всё ещё пригнувшись, Джесса смотрела на него, но вдруг какое-то движение за спиной Видара привлекло её внимание. Там мелькнуло что-то светлое, что-то блеснуло, зашуршали листья.

У неё забилось сердце.

И тут она увидела вовсе не порождение рун.

Это был тощий человечек с крысиным лицом, который ухмылялся, наблюдая, как Видар всё ближе подходит к ярлу. Ближе, ближе.

И вдруг Джесса всё поняла. Эта мысль вспыхнула у неё в мозгу как молния; вскочив на ноги, Джесса изо всех сил закричала:

— Вулфгар! Берегись!

Он быстро обернулся на её голос.

— Нет! Сзади! — крикнула она, но Видар уже взмахнул ножом.

Он вонзился в спину Вулфгара мягко, беззвучно.

 

Глава двадцатая

Вулфгар повалился на влажный мох. Видар в ярости обернулся.

— Держи её! — прошипел он.

И тут обнаружил, что Джесса сама бежит к нему, с перекошенным от ярости лицом; она налетела на него с такой силой, что тот потерял равновесие и полетел в грязь.

Она кинулась к ярлу:

— Вулфгар! Вставайте, скорее!

Сквозь его плащ на её пальцы сочилась кровь.

Потом Видар схватил её за ноги, а чьи-то тонкие сильные руки вцепились в неё сзади. Джесса пиналась, вырывалась, визжала, но человек изо всех сил сжимал ей локти. Бороться было бесполезно. Вор держал её крепко, его хриплый смех раздался возле самого её уха.

Видар медленно поднялся.

Джесса стояла спокойно, тяжело дыша. Она смотрела, как жрец молча стирает с лица и бороды грязь, не сводя с неё холодного взгляда серых глаз.

— Предатель! — прошипела она. Видар покачал головой:

— Нет. Это Вулфгар предатель. Он был другом колдуна. Как и ты.

Джесса бросила быстрый взгляд на Вулфгара. У неё заколотилось сердце, когда она увидела, что он ещё дышит.

— Недолго ему осталось, — печально сказал Ви-дар. — Тварь добьёт его.

— Тварь?

— Это то, что я всем скажу. Во что они поверят. Боюсь, что и тебе придётся стать её жертвой. Несколько ударов ножом будут выглядеть весьма убедительно. Мне жаль, что всё так получилось, Джесса, но ты понимаешь, мне не нужны свидетели.

Он кивнул. Рука, державшая её, на какое-то мгновение ослабла. В отчаянии Джесса рванулась и, выскользнув из рук вора, бросилась бежать через болото. Она понеслась мимо озера, перепрыгивая через кочки и ветки, огибая камни, а за ней с громким топотом бежал вор; она слышала его сквозь собственное тяжёлое дыхание, стук своего сердца.

Добежав до деревьев, Джесса на мгновение обернулась и помчалась дальше. Вор не отставал; он скользил легко, чуть пригнувшись, в его руке сверкал нож. Джесса ныряла под ветви, листья хлестали её по лицу и рукам; накидка порвалась, и она отбросила её прочь, обливаясь от страха потом. Скатившись по склону холма, она обежала груду камней и затаилась за ней, тяжело дыша, а вокруг яростно шумел лес.

Хватая ртом воздух, она легла на живот и осторожно выглянула из зарослей папоротника.

Вор приближался, медленно и осторожно.

— Хватит, барышня, — сказал он. — Вы только себе делаете хуже.

Она молча ждала. Гнев жёг её холодным огнём, страшная ярость леденила душу, сжимая её, как рука, державшая рукоять ножа. Пусть подойдёт. Тогда она вернёт ему один должок.

Вор осторожно подошёл к камням, прислушался, его маленькие глазки рыскали по сторонам. Джесса сжала зубы; она ощущала дикую ярость, безрассудную отвагу, силу. Она ненавидела его и Видара, особенно Видара!

Вор остановился возле самого её укрытия. На какое-то мгновение он отвернулся.

Джесса молнией выскочила из-за камней и ударила его ножом; вор завопил от боли и ярости и тоже попытался нанести ей удар, его нож со свистом рассёк воздух. Он успел схватить её за рукав; вскрикнув, она вырвалась и побежала к деревьям.

По склону холма стекал ручей, узкий бурлящий поток. Она перепрыгивала с камня на камень, не обращая внимания на буруны тёмной-воды, за которыми в тихих затончиках скапливалась белая густая пена. Вверх, вверх, рёв маленьких водопадов звучал в её ушах; вор упрямо следовал за ней, хрипло изрыгая проклятия.

Добравшись до вершины холма, Джесса спряталась среди низких густых ветвей лиственницы.

А теперь нужно затаиться. И сидеть очень тихо.

Сквозь ветви дерева ей был хорошо виден склон холма. Вор ходил где-то рядом, она хорошо слышала его шаги. Сколько он будет искать? Или всё бросит, вернётся к Видару и скажет ему, что она мертва? «Возможно, что так, — презрительно подумала она. — Все воры лжецы».

Он двигался медленно, с трудом. Всё-таки она его ранила.

Джесса посмотрела на свой нож; клинок был чистым. Но ведь вор закричал от боли.

Шорох шагов начал затихать. Джесса перевела дух. Томительно тянулись минуты, она ждала; эти минуты начали превращаться в бесконечно тягучее время. Деревья тихо шумели, слышалось ка-кое-то шуршание; внизу ревела и пенилась вода, перекатываясь через камни, и птицы — птицы начали петь.

Именно птицы и сказали ей, что вор ушёл.

Она решила использовать эту возможность. Может быть, он где-то рядом, ищет её, но она должна вернуться к Вулфгару. Она должна рассказать людям о Видаре. При мысли о нём Джесса вцепилась в ствол дерева.

Она осторожно отвела ветви. Вновь подождала. Никого.

Джесса вернулась к ручью и пошла назад. Поскользнувшись, она с громким всплеском провалилась одной ногой в воду, остановилась и быстро огляделась по сторонам.

По-прежнему никого. И всё же, будь у него мозги, он поджидал бы её именно здесь. Держась настороже, она осторожно спускалась, сунув нож за пояс и помогая себе обеими руками. Вокруг ревела и пенилась вода; Джесса снова чуть не полетела в воду.

Спустившись с холма, она оглянулась: всюду росли деревья. Откуда она пришла? Из-за шума воды ничего не было слышно. Можно покричать, но её услышит только тот негодяй с ножом. Да и ушёл ли он? Вздрогнув от испуга, она вспомнила, что у него осталась её накидка. У него! Ей припомнились слова Видара. Несколько ударов ножом. Очень убедительно.

Теперь Джесса испугалась по-настоящему; до этого почувствовать настоящий страх у неё просто не было времени. Она пошла обратно в лес по берегу ручья. Он должен был впадать в то самое болотистое озеро.

Ей понадобилось много времени, чтобы найти впадину; наконец она увидела её.

Возле озера никого не было.

Похолодев, она подбежала к тому месту, где лежал Вулфгар. Примятый мох ещё не поднялся. На нём темнели пятна крови.

Джесса внимательно осматривала истоптанную землю. Здесь были люди, много людей.

Она заставила себя думать.

Сюда вместе с остальными приходил Скапти. Должно быть, они слышали её крик. Но был ли ещё жив Вулфгар? И что они подумали о ней, если даже не стали её искать?

Джесса задумчиво смотрела на бурлящую воду.

Эта злосчастная накидка!

Внезапно она улыбнулась злой улыбкой. Вулфгар, несомненно, жив. Его нужно было срочно отвезти в усадьбу. Там он окажется под присмотром Видара, и тогда… у жреца множество способов докончить начатое. Яд. Подушка на лицо. И никто ни о чём не догадается!

Джесса вскочила и побежала через лес тем же путём, каким они с Вулфгаром пришли сюда, соскальзывая с каменистых насыпей, продираясь сквозь густые ветви.

У подножия холма никого не было, ни людей, ни лошадей. Далеко-далеко в долине среди деревьев маячили крошечные фигурки всадников, удаляющихся быстрым галопом.

— Скапти! — изо всех сил закричала Джесса. — Скапти!

Но они уже не слышали её.

Опустившись на землю, она дала выход всей усталости, всему страху и напряжению, которые накопились в ней за день; не имея сил сдерживаться, Джесса безудержно разрыдалась, дрожа и захлёбываясь от слёз. Затем, сжав кулаки, заставила себя успокоиться. Она осталась одна. Вулфгар умрёт, и никто не узнает, что его убил Видар.

Но через несколько минут Джесса подняла голову, чувствуя, как на неё обрушивается новая волна отчаяния.

Она вспомнила. Она не одна.

Где-то здесь бродит тварь.

 

Глава двадцать первая

Охотники вернулись ещё затемно. Хакон, который сидел на берегу фьорда, лениво бросая в воду камешки, услышал стук копыт и быстро вскочил. Когда он добрался до дома ярла, люди, лошади и собаки были уже повсюду, слышались возбуждённые голоса и сердитые возгласы.

Схватив кого-то за рукав, Хакон спросил:

— Вы её поймали? Эту тварь?

Человек бросил на него равнодушный взгляд:

— Это она нас поймала. Вулфгар серьёзно ранен. Девчонка погибла.

— Джесса?

От изумления Хакон отпустил его руку и невидящими глазами смотрел, как тот уходит. Он не мог в это поверить. Он вспомнил, как ещё сегодня утром она с ним говорила, вспомнил её накидку из мягкой кожи, её косы. Джесса? А он так и не смог предупредить её. От страха он потерял дар речи.

Все бежали в дом. Хакон как во сне тоже пошёл туда, теснимый со всех сторон слугами, женщинами, рыбаками.

В зале собралась шумная, встревоженная толпа. Хакона притиснули к украшенной гобеленом стене. Там он и стоял, чувствуя себя совершенно потерянным. Вошёл Видар в окружении каких-то людей. Среди них был Скули. Всё стихло.

— Друзья! — Голос жреца звучал тихо и горестно; лицо было серым. — Мы привезли тяжёлую весть — тяжёлую для нашего края и всего Севера. Вы, наверное, слышали, что Вулфгар тяжело ранен. Мы думаем, что тварь напала на него сзади. Он потерял много крови. Сейчас он без сознания и может умереть.

По залу пробежал ропот. Видар наблюдал за людьми, его бледную щёку пересекал шрам.

— Как это произошло? — выкрикнул кто-то.

— Колдовство. — Жрец произнёс это намеренно громко в наступившей тишине.

Немного помолчав, он продолжил:

— Вулфгар и Джесса, дочь Хорольфа, шли с самого края. Только зайдя в лес, мы заметили, что их нет. Какие-то колдовские руны, злые чары увлекли их во тьму. Мы все бросились на поиски, все. — Он замолчал и провёл рукой по своей жёсткой бородке. — Я и ещё один человек нашли их на дне впадины возле озера, где всё было покрыто гниющими лишайниками, а земля превратилась в топкое болото. Ярл лежал неподвижно — тварь когтями изранила ему спину. И тут мы её увидели. — Видар замолчал и, изобразив на лице ужас, уставился в пол, словно не хотел продолжать.

Толпа затаила дыхание.

— Она стояла возле останков девочки — огромное, бледное существо, ледяной зверь с горящими, как у демона, глазами, порождение рун, созданное злыми чарами и заклинаниями и посланное убивать нас. Это не медведь, нет. В ярости я хотел проткнуть её мечом, но меч прошёл сквозь неё, как сквозь туман. Она утащила тело девочки с собой. Осталось только вот это.

И он показал всем меховую накидку Джессы. Она была вся изрезана, в крови, её почти нельзя было узнать. Но Хакон узнал и мрачно покачал головой. Все присутствующие в зале дотронулись до своих амулетов и молоточков Тора.

Видар встряхнул накидку:

— Посмотрите на неё! Это всё, что осталось от Джессы! Тварь уже убила трёх человек и, возможно, нашего ярла. И скажите мне, друзья, откуда могла прийти такая страшная злая сила, как не от Снежных странников?

Послышались одобрительные крики. По столам застучали кулаки; рядом с Хаконом взвизгнула от ярости какая-то женщина, её крик потонул в общем шуме; закричали люди, возбуждённо залаяли собаки. Хакон с тревогой посмотрел по сторонам. Брокла и Кари не было видно, но они его мало беспокоили. Скапти тоже не было, возможно, он находился рядом с ними. «Только Скапти был добр к нему, — печально подумал Хакон, — Скапти и Джесса». Он начал проталкиваться к выходу, внезапно ощутив какое-то нехорошее предчувствие.

— Зачем нам искать Гудрун? — закричал Видар громким и ясным голосом. — Она ушла, ушла навсегда. Но она была умна — мы все знаем это! Она оставила нам своего сына. И какая загадочная сила привела его к нам именно в ту ночь, когда с нами говорил Фрейр и предупреждал о грозящей опасности? А ведь он говорил о Кари. О Кари! — Видару приходилось перекрикивать шум в зале. — Это Кари привёл к нам тварь! Почему он не поехал на охоту с Вулфгаром, когда тот его об этом просил? Неужели мы позволим сыну колдуньи поработить нас, мучить нас, как когда-то это делала его мать?

Стены зала задрожали от рёва возмущения, но кричали не все. Высокий мужчина по имени Морд вскочил со скамьи и закричал:

— Подождите! Послушайте меня! Послушайте! Кари, сын Рагнара, помог спасти всё наше селение, весь наш край от её чар! Нельзя этого забывать! Где доказательства, что именно он повинен в этой смерти? Кроме того, Вулфгар ему доверяет.

— Нет.

Видар произнёс эти слова спокойно, и в зале сразу наступила тишина.

Теперь тон жреца стал зловещим.

— Только вчера мы с ним об этом говорили. Он считает, что Кари пришёл к нам требовать права своего отца, что он хочет занять место матери и править нами. Чтобы оплетать нас паутиной колдовства, как это делала она, подчиняя себе наши сердца, наши умы, наши мысли.

Хакон уже добрался до лестницы. Её никто не охранял. Он пошёл наверх, слыша, как в зале вновь поднялся шум.

Он увидел множество дверей, все они были закрыты. Возле одной из них, тревожно переговариваясь, толпились люди Вулфгара.

— Где Скапти? — выпалил Хакон.

— Там, в комнате.

Хакон распахнул дверь.

Вулфгар лежал на кровати, укрытый тяжёлыми ткаными покрывалами. Он был бледен и, казалось, едва дышал. Над ним склонился Кари, прикасаясь ко лбу ярла своими длинными пальцами.

— Не смей его трогать, — прорычал Хакон.

— Что тебе нужно? — Откуда-то появился Скапти и резко схватил его за руку. Скальд выглядел осунувшимся; взгляд стал жёстким, отстранённым.

Хакон сказал:

— Вы с ними заодно?

— С кем?

— Я хотел вас предупредить, ведь вы были… вы и Джесса… — Он, волнуясь, отвернулся. — Уходите, Скапти. Скорее. Сейчас здесь будет Видар.

Но на лестнице уже раздался шум.

Высокий рыжеволосый человек, Брокл, выхватил свой боевой топор. Встав перед Кари, он закрыл его собой.

Скапти сердито оглянулся:

— Что здесь происходит?

В комнату вошёл Видар, за ним следовала толпа, из которой выглядывал маленький человечек с крысиным лицом.

— Нам нужен Кари, — тихо сказал Видар. — Больше никто.

Брокл поднял топор.

— Я убью любого, кто к нему прикоснётся, — спокойно заявил он.

Видар кивнул:

— А что же вы? — Он повернулся к Скапти. — Вы же первый друг Вулфгара. Вы на чьей стороне?

Скапти угрюмо уставился на него, кажется начиная что-то понимать:

— На стороне Вулфгара… Мы все на его стороне.

— Не все. — Видар выступил вперёд. — Отойди от ярла, — злобно сказал он Кари. — Ты сделал достаточно. И зачем ты убил|Джессу? Зачем?

Кари вскинул на него сверкающие глаза:

— Джесса жива.

— Лжёшь! Я сам видел, как это случилось!

Кари, не двигаясь, смотрел на собравшихся. Его глаза были прозрачны; он переводил взгляд с одного на другого, и у людей душа уходила в пятки, когда они вспоминали, что вот точно так же смотрела Гудрун, когда читала чужие мысли. Потом Кари тряхнул серебристыми волосами:

— Джесса жива. Я знаю это. А существо прислал к вам не я. Я не имею к нему никакого отношения.

Видар медленно пошёл к нему, не обращая внимания на угрозы Брокла, и остановился, только когда тот поднял топор.

— Мы больше не можем ждать. Мы должны защитить от тебя ярла.

— Не трогайте его, — с несчастным видом сказал Скапти.

— Не вмешивайся, Скапти.

Видар схватил Кари за руку. Брокл замахнулся топором, но в ту же секунду Видар с громким воплем повалился на деревянный пол и начал кататься по нему, визжа от боли.

— Прекрати! — вопил он. — Он меня убивает! Помогите!

Кари смотрел на него, словно удивляясь. Потом люди бросились вперёд и навалились на Брокла; двое тут же отлетели назад, но остальным удалось прорваться к нему и Кари, действуя кулаками и рукоятками мечей, пока громкий крик Скапти не заставил их отступить.

— Отойдите от него! Это дом Вулфгара, и здесь действуют его законы! Ярл ещё не умер!

Кари, скорчившись, лежал на полу. Скальд нагнулся над ним.

Видару помогли встать. Мертвенно-бледный и дрожащий, он стоял опираясь на руки людей, не в силах выговорить ни слова. Потом сказал:

— Отведите их в подземелье. Закуйте в цепи.

Скапти выпрямился:

— Ну уж нет.

— Это необходимо! Разве ты не видишь, какой силой наделён этот мальчик? Он набросился на меня. Его нужно немедленно изолировать, иначе может случиться что угодно.

Брокл начал отчаянно вырываться из рук державших его людей.

— Лживый дурак! — рычал он. — Скапти, ради Тора…

Скальд бережно поднял Кари на руки:

— Я сам понесу его, Брокл. Его никто не посмеет тронуть. И клянусь, никто не причинит зла вам обоим. Пока это не прикажет сам Вулфгар.

— А если он умрёт? — резко спросил Брокл.

— Тогда будет новый ярл, — сказал Видар. Он повернулся к двери, собираясь уходить, и только Хакон заметил на его лице злобную кривую ухмылку.

 

Глава двадцать вторая

Запах крови стоял в лесу.

Подняв морду, с которой стекала вода, порождение рун почувствовало её запах, и ноздри твари расширились.

Кровь. И что-то ещё.

Люди, лошади, собаки. И что-то ещё.

Гнев.

Тварь позволила сложной смеси страха и ярости проникнуть в своё сознание. Придя в возбуждение, она заревела и набросилась на молодую ель, круша ветки и одним движением срывая с них острые иголки.

Потом отбросила ветки прочь и пошла на запах. Последнее время она стала ходить только на двух ногах, редко опускаясь на четыре. Она шла во мраке, окружённая зловещим мерцанием, впереди неё летели птицы. Продравшись сквозь ветки, тварь поднялась на открытое место и огляделась. Вокруг дышал и что-то бормотал полуденный лес, становилось холоднее, ветер усиливался. На западе стали собираться тяжёлые серые тучи. Тварь принюхалась, чувствуя приближение дождя.

Но вот же он, этот новый запах, слабо доносимый ветром. Человек. Где-то недалеко.

«Найди», — твёрдо приказал голос.

Тварь крадучись начала спускаться с холма. Её высоко поднятая голова была хорошо видна среди деревьев. Вокруг закружились тучи комаров, и тварь с рычанием принялась отбиваться от них. Когда пришлось преодолеть трещину на крутом склоне, тварь опустилась на четвереньки, тяжело и неуклюже ступая по сухим веткам, вырвав с корнем и сломав небольшое деревце, попавшееся ей на пути. Его треск громко прозвенел в тишине.

И тогда начался дождь, сперва очень тихий; потом капли громче застучали по стволам и листьям. Лес скрылся в сырой мгле; шерсть твари слиплась, промокла, дождь заливал её маленькие глазки. Не зная, куда идёт, она вышла к берегу озера. И остановилась.

Во влажном воздухе снова появились слабые запахи. Струи дождя хлестали по поверхности воды, образуя пляшущие пузыри, которые появлялись и тут же исчезали и так заворожили тварь, что она смотрела и смотрела на них, пока голос не приказал ей идти дальше и она внезапно не почувствовала острый приступ голода.

Обогнув озеро, тварь вышла к скалам, возле которых высились нагромождения огромных валунов. Здесь она почуяла тот запах. Среди мокрых скользких камней. В этой трещине в скале.

Невидимая среди струй дождя, тварь скользнула между валунами. Пригнулась.

Где-то здесь, совсем рядом, дышала её добыча. Тварь повернула голову и увидела тёмную щель в скале, маленькую пещеру с очень узким входом. Там.

 

Глава двадцать третья

Джесса сидела неподвижно, сжавшись в комок. Пещера была крошечной и тёмной, просто узкая щель между скалами. Слишком узкая для твари, решила Джесса. Но она знала: тварь здесь. Джесса слышала треск и шорох веток, слышала её шаги, а один раз раздалось негромкое сопение, какое издаёт собака, когда ест мясо.

Внезапно среди дождя мелькнуло какое-то светлое пятно, и вдруг кто-то закрыл собой свет. Джесса прижалась к стене, держа в руке нож. Тварь медленно просунула лапу в пещеру. Джесса увидела огромную, тяжёлую конечность, покрытую светлой мокрой шерстью. Лапа была очень большая, не похожая на человеческую руку, с пятью короткими растопыренными пальцами, каждый из которых заканчивался кривым когтем, которым зверь пытался подцепить Джессу.

Как заворожённая, вжавшись в угол, она смотрела на эту лапу. Зверь, должно быть, гораздо сильнее, чем она думала. Когда лапа с растопыренными когтями скользнула совсем близко от лица Джессы, у неё перехватило дыхание и она отвернулась, успев почувствовать запах влажного леса, мокрой шерсти, в которой запутался мох, запах дождя и крови.

Тварь заревела, пытаясь дотянуться. Джесса едва дышала; плечи и живот ныли от дикого страха, а лапа тянулась всё дальше, напрягая мышцы под густой шерстью.

А потом зверь убрал лапу. И ушёл.

Джесса не смела пошевелиться. Ей показалось, что она провела в ожидании несколько часов, едва дыша и дрожа от пережитого ужаса. Наконец она встала, чувствуя, как от пота и воды промокла спина. Потом села, обхватив колени руками.

«Боги, — подумала она. — Ну и денёк». Где же тварь? Снаружи не доносилось ни звука. Хотя нет, звуки были; поскрипывание, шорох. Джесса попыталась не обращать на них внимания — крики птиц, шум дождя, шорох земли. Тварь может быть совсем рядом. Свет, проникающий в пещеру, стал постепенно гаснуть. Скоро ночь. Скапти и остальные, наверное, уже вернулись домой. Крики и суматоха вокруг Вулфгара, лживые рассказы о том, что произошло с ней. А она застряла в этой дыре!

Джесса со злостью вонзила оба ножа в землю и снова задумалась. Она должна успокоиться. Она должна что-то придумать! У неё два пути: либо выбраться из пещеры и попытаться добежать до ближайшей фермы, наверное Скулистеда; либо провести ночь в этой пещере, без меховой накидки, воды и возможности развести огонь.

На самом же деле у неё был только один путь, и она это знала. Ходить по лесу ночью крайне опасно — волки, кабаны, трясина, ямы, легко заблудиться, к тому же не исключено, что зверь сидит где-то неподалёку и поджидает её. Нет, придётся сидеть здесь, по крайней мере, до рассвета. Джесса резко встряхнула головой. Нечего есть, нечего пить, кроме капель дождя, и, что хуже всего, холодно. Ей будет очень холодно, и всё же этот холод её не убьёт. Она сможет вставать, шевелить руками и ногами, даже делать несколько шагов. Ей будет плохо, но могло быть и хуже, сказала себе Джесса. Случись это на несколько недель раньше, она замёрзла бы насмерть.

Положив голову на колени, Джесса стала думать. Видар ударил Вулфгара ножом хладнокровно и жестоко. Всё это было тщательно спланировано, и, вероятно, уже давно. Скапти никогда не верил жрецу — и был прав. Ясно, каков будет следующий шаг Вида-ра. Избавиться от Вулфгара, а за ним и от Кари.

Теперь на пути жреца стояли только Кари и Брокл.

Но даже Кари мог не знать, что совершил жрец. Если бы она успела предупредить Вулфгара! «Но ведь ты предупредила», — сказала она себе. И сделала только хуже, потому что и ярла не спасла, и себя выдала.

— Дура, — громко сказала она. В этот момент где-то рядом раздался шорох листьев, и у неё бешено заколотилось сердце.

Но к пещере никто не подошёл.

Через некоторое время Джесса вернулась к своим мыслям. Кари был в опасности, Вулфгар тоже, а её все считают мёртвой, даже Видар. Да! Может, даже он. Вот её путь к спасению, скорее всего единственный. Если он подумает, что она погибла, то не станет её искать. Он успокоится. Если она сумеет пробраться в усадьбу незамеченной, если только успеет… тогда ей поверят. Сидя в темноте, Джесса усмехнулась. Её жизнь зависела от вранья какого-то вора. И его трусости. Во всём этом была какая-то ирония.

Джесса вздрогнула и крепче сжала нож, чувствуя, что засыпает.

Возле озера слышались возня и плеск. Становилось всё холоднее, руки и ноги заныли. Джесса встала и попыталась походить по крошечному пространству пещеры. Зубы Тора, как холодно! Жуткий холод. И хочется есть. Ужасно хочется.

Она осторожно подошла к выходу. Лицо облепил мокрый снег, и она благодарно начала слизывать с губ капли воды. Потом, быстро протянув руку, сорвала со стены кусок мха и сразу юркнула обратно в темноту.

Запрокинув голову, Джесса выжала в рот немного воды; на вкус она была отвратительна, зато немного утолила жажду. Выжав из мха всю влагу, она посмотрела на зелёный комок. Олени его едят. Не ядовитый же он. Ей ужасно хотелось есть, голод жёг её изнутри, заполнял собой всю пещеру, словно сам превратился в огромного зверя.

Джесса сунула в рот кусочек мха. Он был мокрый, жёсткий и горький. Она отбросила его в сторону, вспомнив о горячем душистом мясе, жареной рыбе. В том озере было полно рыбы, в лесу можно было бы найти грибы. А она застряла в этой адской яме, в этой земляной глотке… Скапти бы придумал, как её назвать.

Джесса легла на землю, сжавшись в комок, чтобы хоть как-то согреться. Долго она лежала без сна, потом начала засыпать, или ей показалось, что засыпает, и она думала о своём ноющем теле, ей стали сниться Кари, Скапти, бесконечные леса и Вулфгар, который всё падал и падал на мох. А потом ей приснилась белая змея, которая заползла к ней в пещеру и обвилась вокруг руки, и Джесса в ужасе проснулась.

Наконец, проснувшись в четвёртый или пятый раз, она увидела, что наступило утро, серое и мглистое. Ей было невыносимо холодно; изо рта вылетал пар, ножи, её лицо, руки и одежда были покрыты мельчайшими кристалликами льда.

Джесса с трудом встала. Теперь ей придётся рискнуть.

Она принялась растирать ноги и пальцы, чтобы вернуть им подвижность. Затем, взяв в руки ножи, осторожно выскользнула из пещеры.

Возле покрытых инеем скал никого не было. Никто не следил за ней, даже сверху, где из расщелин торчала молодая поросль кустов и деревьев. Внизу темнела неподвижная гладь озера, серая, как небо над ней. Никакого движения среди деревьев; лес был зловеще молчалив.

Осмотревшись, Джесса заметила следы твари; они вели в заросли папоротника, а оттуда — в лес. Неужели она ушла?

Наконец Джесса осторожно подошла к озеру. Ей так хотелось пить, что она перестала думать об опасности. Она жадно пила, торопливо зачерпывая руками ледяную воду и не сводя глаз с леса.

Тварь ушла. Возможно, голод оказался сильнее. А сейчас Джессе не хотелось думать, куда она отправилась.

Откинув со лба мокрые пряди, Джесса огляделась по сторонам. Чтобы найти ферму, ей может понадобиться целый день. Вытащив из волос какой-то мусор, Джесса стала осторожно стирать грязь с пальцев, порезанных об острые камни и шершавый вереск.

Она потратит целый день, и тогда будет уже поздно.

 

Глава двадцать четвёртая

Хакон, шатаясь под тяжестью дров, ввалился в сарай и сбросил вязанку на пол. Поленья покатились во все стороны; пинками собрав их в кучу, Хакон здоровой рукой вытер со лба пот. Устало опустился на корточки и принялся складывать поленья крест-накрест.

Спина отчаянно болела, плечи тоже, а ведь он только вчера вернулся из Ярлсхольда. Гретта, жена Скули, постаралась припасти для него кучу грязной работы, она была мастерица на такие вещи. Хотя ему требовалось вдвое больше времени, чем здоровому человеку, она начала стенать и жаловаться. Весь день он колол дрова, резал торф, таскал свиньям пойло и даже сейчас, когда дети были уложены спать, а за столом уже ходила круговая чаша, не закончил свою работу.

Хакон уложил последнее полено и сел, прислушиваясь к нестройному пению в доме. Празднуют удачу Скули. Скули, человека Видара.

Вдруг Хакон обернулся. В тёмном углу сарая, где хранилась упряжь, что-то зашевелилось; звякнул металл. Хакон попятился к двери.

— Стой где стоишь, Хакон. И не кричи.

С соломы что-то поднялось, не то тень, не то призрак. Когда он попал в косой луч лунного света,

Хакон увидел Джессу в грязной и рваной одежде. От страха Хакон сжал кулаки:

— Джесса? Боги, Джесса, неужели это ты?

Она усмехнулась:

— А ты что, принял меня за привидение?

— Ещё бы! Видар сказал, что ты погибла. Он сказал, что сам видел, как это случилось.

— Я полагаю, меня растерзала тварь.

— Видар даже показывал твою накидку. Она вся изрезана.

Джесса покачала головой и устало опустилась на солому.

Хакон сел рядом с ней:

— Значит, всё это была ложь?

— Конечно, ложь, дурья твоя башка! — Она бросила на него яростный взгляд. — Ради Тора, Хакон, принеси мне чего-нибудь поесть! Я умираю от голода!

Он весело ухмыльнулся:

— Ну ещё бы! Ты посмотри на себя. Где ты пропадала?

Джесса была вся в грязи, со спутанными волосами; лицо заляпано, одежда промокла от дождя.

— Пошли со мной в дом. Они будут рады…

— Нет.

Джесса смотрела на него; в её взгляде он увидел тревогу.

— Никто не должен знать, что я здесь. Никто. Это очень важно. Скули вернулся?

— Он ещё в Ярлсхольде. Отослал меня назад одного.

— Вот и хорошо.

— Джесса, — настойчиво повторил Хакон, — что происходит?

— Принеси еды, и я объясню.

Он с сомнением покачал головой:

— Я же раб. Я беру только то, что мне дают.

— Ничего, постарайся, — сказала Джесса, почёсываясь. — Если не принесёшь, я съем тебя.

Она слабо улыбнулась, и Хакон, рассмеявшись, ушёл.

Джесса ждала, умирая от усталости. Она была готова упасть и тут же уснуть, но голод был сильнее. Ну где же Хакон?

Вдруг она с ужасом подумала, что сейчас он, может быть, всем рассказывает о ней, и её рука потянулась к ножу. Если они узнают, ей конец. При мысли об этом Джесса встала и спряталась за дверью, чувствуя, как болит всё тело.

Через несколько минут дверь распахнулась. Держа что-то в руках, Хакон стал оглядываться по сторонам.

— Где ты?

Джесса вышла из-за двери:

— Что-нибудь принёс?

Удивлённый Хакон положил перед ней еду.

— Значит, ты мне не доверяешь? — горько спросил он.

— После того, что я видела, Хакон, мне трудно доверять людям. Сыр!

Она схватила кусок, не успел он протянуть ей тарелку, на которой было три куска ячменного хлеба, немного козьего сыра и несколько кусков копчёной рыбы. Джесса начала запихивать всё это в рот, одновременно косясь на кувшин с водой, который он поставил рядом.

— Спасибо. Вкуснее, чем на пиру!

— Я захватил для тебя кое-какую одежду. Надень, пока твоя будет сохнуть.

Он положил перед ней старую рубашку и штаны.

— Твои?

— Да. Тебе повезло. Они чистые.

Запихнув в рот очередной кусок, Джесса улыбнулась:

— Хорошо. Отвернись. — Переодеваясь, она сказала: — Расскажи мне, что тут у вас было. Прежде всего, Вулфгар жив?

Хакон кивнул:

— Насколько я знаю. Прошлой ночью был ещё жив. Скапти от него не отходит.

Она вдруг звонко засмеялась от радости, потом села и снова принялась за еду.

— Правда не отходит? Вот мошенник. Ладно, продолжай.

Хакон пожал плечами и повернулся к ней:

— Видар рассказал людям, как на тебя и Вулфгара напала тварь. И показал твою накидку.

— И они поверили?

— Конечно. Я тоже. Джесса, но если это не тот зверь…

Она резко тряхнула головой:

— Не было никакого зверя. Видар ударил Вулфгара ножом в спину. Намеренно. И теперь ты в такой же опасности, как и я, потому что мы с тобой, Хакон, единственные в целом мире, кто об этом знает.

Он изумлённо уставился на неё:

— Так этот жрец — предатель?

— Больше чем предатель. Он убийца. И, я думаю, хочет стать ярлом.

Джесса быстро рассказала обо всём, что с ней произошло; о том, как на неё напали возле озера, как она убежала в горы, о страшной ночи в пещере. Когда она рассказывала, как тварь пыталась зацепить её лапой, взгляд Хакона стал каким-то странным, однако он промолчал и дослушал до конца. Потом кивнул:

— Наверное, Скапти и остальные быстро пришли к тому озеру, поэтому Видар не успел довершить своё дело. Но, Джесса, Видар взбудоражил людей. Он всем рассказал, что это дело рук Кари, сына Рагнара, то есть что это он привёл к нам тварь, вызвал её колдовством. А потом Видар велел, чтобы Кари и того высокого человека…

— Брокла.

— Да… заковали в цепи.

Джесса судорожно вздохнула:

— И Кари это позволил?

— А как он мог не позволить?

Джесса коротко рассмеялась:

— Конечно, мог, если бы захотел. Я понимаю, что произошло, — он не хотел трогать их разум.

— Но Видару от него досталось!

Бросая на пол жгуты соломы, которые он скручивал, Хакон рассказал, как какая-то сила отбросила жреца от Кари, как он катался по полу, вопя от боли.

— Да, Кари это умеет. Но он мне говорил, что никогда не станет этого делать.

— Значит, он тебя обманул. А что до разума, то мой он трогал, и ещё как.

Джесса уставилась на него:

— Твой?

— Я пытался с тобой поговорить. Он мне не позволил. Джесса, в ночь перед охотой Кари приходил в зал вместе со своими птицами. Все спали, кроме меня. Тварь подошла к самой двери. Кари… что-то сделал с этой дверью. Тварь просунула в неё лапу, и

Кари её почти потрогал. Он говорил с этим зверем, Джесса…

Она внимательно слушала.

— Это ещё не значит, что…

— Он его потрогал! И на руке твоего Кари была ведьмина лента, повязка из змеиной кожи.

Внезапно Джесса вскочила:

— Нет. Всё совсем не так. Мы должны верить Кари.

— Я ему не верю.

— А я верю! Прошлой ночью я всё обдумала. Он мой друг, Хакон, а я почти об этом забыла. Вокруг нас кто-то плетёт волшебную паутину, заставляя не верить друг другу; мы все запутались в ней и должны немедленно её разорвать! И первый шаг к этому — освободить Кари. Идём со мной, Хакон.

Он испугался:

— Я не могу!

— Потому что ты раб.

— Конечно! Почему же ещё? Джесса села рядом с ним:

— Боги, Хакон, мы же можем это изменить. Вулфгар может всё изменить.

— Зачем ему это нужно?

— Мы спасём ему жизнь, и ты перестанешь быть рабом.

— А если не спасём? Если он умрёт?

— Тогда это уже не будет иметь значения. Наша жизнь не будет стоить и двух медных монет. — Джесса исподлобья посмотрела на него. — Хотя ты можешь остаться в стороне. Никто ведь не знает, что ты что-то знаешь. Но у тебя, Хакон, появился шанс изменить свою жизнь! Если ты действительно этого хочешь.

Она знала, что задела его за живое; он долго молчал, прежде чем ответить:

— Конечно хочу.

Джесса внимательно на него посмотрела. Потом сказала:

— Ты можешь достать мне лошадь?

— Сейчас?

— Сейчас. Мне нужно скорее возвращаться. Я тебя подожду, только ты поторопись.

Хакон посмотрел на хлипкие деревянные стены сарая.

— А как насчёт зверя?

— Ему сюда не пролезть.

— Но ты же пролезла!

Джесса усмехнулась:

— Да. Но тварь сюда не пойдёт. Ей нужен Ярлсхольд, а не ваш сарай. Кроме того, — она достала два ножа, — у меня есть вот это. И знаешь, я люблю их всё больше и больше.

Взяв тарелку и кувшин, Хакон встал. Возле двери он, смущаясь, обернулся.

— Нам нужно две лошади, — сказал он.

 

Глава двадцать пятая

Когда Джесса проснулась после короткой дремоты, Хакон запирал дверь; он присел на солому рядом с ней:

— Пошли. В поле ждут две осёдланные лошади. Я их вывел потихоньку, никто не слышал. Все ушли спать.

Джесса устало села и натянула поверх его рубашки свою, грязную, потом — затвердевшую от грязи кожаную безрукавку.

— А вот накидки для тебя нет.

— Ничего, переживу. У тебя есть гребень?

Из небольшого свёртка, который держал под мышкой, Хакон достал деревянный гребень со сломанными зубьями. Джесса, морщась, расчесала свои спутанные волосы, потом быстро заплела две длинные косы.

— Вот так лучше. Показывай дорогу.

Небо было тёмным, сине-серым, на востоке его закрывала густая пелена облаков. Постройки фермы казались чёрными коробками; вокруг было тихо, только собака на цепи, увидев Хакона, заскулила.

— Тихо! — прошипел он. Собака нехотя послушалась. Хакон вывел Джессу во двор.

— Сюда.

Они пулей пробежали через двор, выскочили за деревянные ворота и по дороге добежали до одинокого дерева, возле которого щипали траву две лошади. Неподалёку паслись овцы. В полной тишине было слышно, как они срывают и жуют траву.

Джесса и Хакон вскочили на лошадей — тех самых лохматых лошадок, которых она уже видела, подумала Джесса, — и повернули на юго-запад, в темноту. Они молча проехали через пастбища, распугивая овец, и спустились с холма, осторожно объезжая валуны и пересекая вброд широкие ручьи.

Небо потемнело. Грозовые облака закрыли звёзды, поднялся ветер, играя гривами лошадей.

— Опять дождь, — сказала, оглядываясь, Джесса.

— А может, и снег. — Сухая рука Хакона болталась, как тряпка, но он этого не замечал.

Они скакали галопом. Хакон сказал:

— Нас будут искать.

— Завтра.

— М-м. Остальных лошадей я выпустил. Долго на ферме провозятся, пока их поймают.

— Правильно. Только нам нужно думать о том, что впереди, а прошлое пусть остаётся в прошлом.

— Тебе хорошо говорить.

Она промолчала, понимая, что он прав. Беглому рабу очень повезёт, если удастся сохранить себе жизнь. Джесса виновато сказала:

— Спасибо за одежду.

Он пожал плечами:

— Надеюсь, блохи тебя не очень кусают.

Джесса перестала чесаться и взглянула на него:

— Я думаю, им ужасно понравилась перемена обстановки.

Добравшись до более пологих холмов, они поехали быстрее; копыта лошадей глухо стучали по земле. Через несколько часов вдали показались крыши Ярлс-хольда, из которых в тёмное небо поднимался лёгкий дымок.

Джесса остановила усталую лошадь:

— Пусть пока попьют. Мне нужно подумать.

Среди густых зарослей папоротника звенел ручей.

Вода в нём была холодна как лёд; это была талая вода, сбегающая с гор, в ней не водилась рыба и не росли растения, она с громким журчанием перекатывалась с камня на камень, образуя шапки белой пены. Когда Джесса легла на живот и тоже стала пить, ледяная вода обожгла ей горло и грудь; плеснув немного воды себе в лицо, она обтёрла его рукавом. Теперь она чувствовала себя готовой к бою. Хакон осторожно зачерпнул воды здоровой рукой. Но, не донеся её до рта, выплеснул.

— Слушай! Лошади! Мгновенно оба прижались к земле.

Стук копыт раздавался со стороны Ярлсхольда. Отряд всадников. Джесса хорошо видела, как они проехали, чёрные тени во тьме. Всадники перебрались через ручей и поехали на восток. Она заметила, что все они хорошо вооружены, у каждого к седлу было приторочено копьё.

Джесса встала:

— Держу пари, я знаю, куда они поехали.

— Куда? — тревожно спросил Хакон.

— Искать мои останки. — Джесса фыркнула от смеха.

Хакон недоверчиво на неё посмотрел:

— Джесса, это не смешно! Ты знаешь, что мы почувствовали, когда услышали… то, что нам рассказали? Такая наступила тишина, женщины заплакали. Тебя все очень любят.

Джесса помолчала. Потом сказала:

— Я знаю. Но не Кари?

— Кари сказал, что ты жива.

— Значит, он это знает. Будем надеяться, что Видар ему не поверит. — Она посмотрела на лошадей. — Слушай, теперь будет труднее прятаться. Я думаю, лошадей надо оставить здесь, среди деревьев. Им тут будет хорошо. Вода есть, и травы много…

— И ещё тролль с когтями, как лемех у плуга.

— Тогда не будем их привязывать. Пусть бегают. Не волнуйся, Хакон, если дела примут дурной оборот, я заплачу за лошадей. Хотя всё должно быть хорошо.

Он резко встал:

— Наверное, это замечательно — иметь много денег.

— Замечательно, — холодно взглянула на него Джесса.

Хакон молча взял лошадей под уздцы и повёл их к деревьям. Глядя ему вслед, Джесса подумала, что никогда ещё не встречала такого обидчивого раба. «Впрочем, — сказала она себе, — ты вообще не знала ни одного раба».

Скапти открыл дверь и, пригнувшись, вошёл; сзади неуверенно топтались люди Видара. В узкой тёмной камере было очень холодно.

— Почему у них нет огня? — рявкнул Скапти.

— Приказ Видара.

— Пусть Видар катится в ад. Зажгите огонь.

Человек упрямо покачал головой:

— Это не моё дело, скальд. Позови какого-нибудь раба.

Скапти присел возле Брокла:

— Постараюсь проследить, чтобы у вас был огонь. Как ты?

Брокл звякнул цепью на руке.

— Бывало и лучше, — хриплым от гнева голосом сказал он.

— А ты, повелитель рун?

— Голова кружится. — Даже в темноте было видно, как он бледен. Кари сидел на соломе, обхватив колени руками, от которых к стене тянулись длинные цепи. — А Вулфгар, как он?

— Всё ещё без сознания. Сегодня утром он на мгновение очнулся и узнал меня. — Скальд покачал головой. — Мне бы хотелось сделать для вас больше. Но сейчас у нас командует Видар.

— Оставайся рядом с Вулфгаром. Не оставляй его, — быстро заговорил Кари. — Ни за что не оставляй, пока можешь. У меня какое-то странное чувство. И, кроме того, — улыбнулся он, — здесь обо мне заботится этот огромный медведь.

Брокл хрипло засмеялся:

— Ты и сам можешь о себе позаботиться. Видар это уже понял.

— Я его не трогал.

Брокл и Скапти удивлённо уставились на него, а Кари смотрел в маленькое оконце под потолком, сквозь которое тускло мерцали звёзды.

— Он притворялся. Делал вид, что ему больно.

— Что же у него на уме? — задумчиво сказал Скапти. — Ранение Вулфгара пришлось для него как нельзя более кстати. И если Вулфгар умрёт…

— То ярлом станет Видар. А мы все погибнем. Но Джесса…

— Джесса? — Скальд посмотрел на Брокла. — Ты веришь во всё это? В смысле, что Джесса жива?

— Если Кари говорит, значит, жива, — усмехнулся Брокл. — И, кроме того, Скапти, с этой девчонкой можно поверить чему угодно.

Уже добравшись до середины болота, пытаясь удержаться на кочке, Хакон услышал их. С диким ужасом оглянулся. И увидел — они сидели на поваленном дереве, которое простёрло ветви, словно руки, пытаясь схватить поднимающуюся луну.

— Джесса!

— Что? — раздражённо спросила она, вытаскивая ногу из грязной жижи.

— Там!

В зелёном сумраке болота, среди плавающих испарений и тумана, она тоже увидела их. Потом сказала:

— Вижу. Он прислал их, чтобы найти нас.

Хакон немного подождал, слушая, как в трясине что-то булькает и журчит. Потом стал догонять Джессу.

Две нахохленные тени, два ворона, внимательно наблюдали за ними.

 

Глава двадцать шестая

Он проскользнул к последней лодке в ряду. Она сидела на ней, болтая ногами над чёрной водой. Проглотив последнюю корку прихваченного с собой хлеба, она спросила:

— Ну что?

— Дверь дома закрыта на засов. Стражи нет. Но подземелье наверняка охраняют.

Она кивнула:

— Это уже дело Кари.

Хакон уставился на неё:

— А что он может сделать? Он даже не знает, что мы здесь.

Джесса бросила на него лукавый взгляд:

— Да? А как насчёт этого?

На крыше ближайшего дома сидели два ворона, чётко вырисовываясь на фоне луны. Их можно было принять за деревянных горгулий, если бы один из них не каркнул и не почесал под крылом.

— Птицы Одина, — пробормотал Хакон, вспомнив, как они бились в лесу с ледяным зверем.

— Мысль и Память. Вороны, которые рассказывают ему всё, что происходит в мире. Я думаю, что эти птицы тоже рассказывают Кари обо всём. — Джесса проворно встала. — Ты готов?

— Я очень надеюсь, что ты права насчёт Кари.

— Я права, — просто ответила она. — И ты забыл о порождении рун. Только Кари может спасти нас от него. — Джесса откинула с лица мокрые волосы, надела перчатки и сунула за пояс ножи. — Ладно. Я знаю ещё один путь в усадьбу. Там очень много всяких дверей и коридоров — это место называли Лабиринтом Гудрун. — Помедлив, она сказала: — Подумай в последний раз, Хакон, ты ведь можешь и не ходить.

Он засмеялся:

— Джесса, я сбежал от Скули, украл его еду и лошадей, так что хуже мне уже не будет!

— Значит?..

— Значит, я иду с тобой. Если только ты думаешь, что тебе может пригодиться однорукий боец.

Она кивнула, глядя на него:

— Я рада.

Луна висела в небе, словно холодный шар, качающийся на волнах тумана. Когда она поднялась над лесом, в неё вонзились чёрные верхушки елей на дальнем берегу фьорда. Тогда она медленно освободилась от них, уйдя в туман и рваные облака.

— За ней гонится волк, — сказал Хакон, глядя вверх. — Когда-нибудь он её схватит и съест.

Джесса кивнула:

— И она порождает призраки, как чудовище Гудрун.

Они подождали, пока стемнеет; тьма поднялась из воды и из-за деревьев. Низкие волны, набегающие на верфь, были холодны и переливались чёрным и серебряным светом. Начал падать почти невидимый снег, ложась на лицо и сразу тая. На востоке мерцали звёзды, пока их медленно не поглотило облако.

Джесса надвинула на лицо грязный капюшон — Узнаёшь меня?

— Тебя бы родная мать не узнала.

Она повернулась к птицам:

— Скажите ему, что мы идём.

Склонив голову набок, один из воронов смотрел на неё. Потом, захлопав крыльями, улетел. Второй последовал за ним. Хакон украдкой потрогал амулет на шее, надеясь, что Джесса этого не заметит. Всякое колдовство вызывало в нём ужас, он знал это. Возможно, Джесса и сама это понимала.

Они пробежали мимо стоящих на якоре лодок, вдоль берега и скрылись между домами. Вокруг было тихо и пустынно. Как тени, скользили они от дома к дому, мимо кузницы, где ещё тлели в золе красные угли, мимо курятников, дворов, пустых конюшен. Только один раз их заметила маленькая девочка, показавшаяся в приоткрытой двери; после этого дверь быстро захлопнулась, громко стукнул засов.

Джесса и Хакон чувствовали себя так, словно остались одни на всём белом свете. С наступлением темноты Ярлсхольд превратился в сплошные засовы и ставни, всё живое попряталось по домам. Страх перед призраком витал в воздухе, как снег, невидимый, пока не касался твоей кожи. Кто бы ни бродил ночью по селению, люди не хотели его видеть.

Джесса и Хакон пробирались по улицам, то и дело осторожно выглядывая из-за угла. Снег слепил глаза. Хакону чудились бледные тени; он вздрагивал каждый раз, когда слышал чьи-то шаги или хлопанье двери.

Внезапно из темноты возник дом ярла. Схватив Хакона за руку, Джесса сказала: «Теперь тихо» — и повела его в обход, осторожно ступая по тонкому слою снега. С крыши дома свисали длинные сосульки. Луна на мгновение осветила снег, который намело на тёмные карнизы.

— Куда теперь?

— Вниз, — прошептала она.

Там, где кончались покрытые густым плющом ступеньки, находилась маленькая, позеленевшая от времени дверь.

— Я говорила о ней Вулфгару, когда была в усадьбе прошлый раз. И зря. — Хакон увидел, что она усмехнулась. — Я рада, что он меня тогда не слушал.

Звук сзади заставил их насторожиться. Луна заливала холодным светом крыши домов.

— Никого.

Джесса стала нашаривать задвижку. Она легко поднялась, тихо звякнув, но дверь так рассохлась, что её пришлось толкать изо всех сил. Они навалились на неё, морщась от её резкого скрипа. Наконец перед ними появилась узкая щель.

— Пошли, — прошептала Джесса.

Хакон скользнул в неё первым, крепко сжимая меч в левой руке. Быстро оглянувшись, Джесса протиснулась вслед за ним.

В тёмном подземелье стоял ледяной холод. Откуда-то сверху слышались голоса. Должно быть, в доме спали не все. Далеко внизу на каменной стене чадил факел.

— Вниз, — прошептала Джесса.

Земляные ступеньки, ведущие в подземелье, совсем размокли. На влажных каменных стенах лежал иней, от прикосновения он таял. За углом, где кончалась лестница, начинался длинный коридор со множеством дверей, все они были приоткрыты.

В полной тишине они шли от двери к двери, от одной пустой комнаты к другой. Отовсюду несло запахом гнили, плесени и затхлого воздуха. Хакон крепче сжал в руке меч. По-видимому, у Вулфгара было не слишком много пленников.

Там, где коридор поворачивал, Джесса остановилась. Хакон выглянул из-за её плеча.

В дальнем конце коридора они увидели человека, который, вытянув ноги, сидел на табуретке; возле него на полу стояла лампа. Прислонившись спиной к стене, он тихо насвистывал сквозь зубы. Его руки шевелились; в темноте было видно, как он что-то вырезает из дерева маленьким ножичком.

— Они там, — прошептала Джесса.

Хакон заметил в её взгляде гнев и подумал, что сделал что-то не так, но Джесса думала о Кари, о тех прошедших впустую годах заточения, которые он провёл в этой темнице, и о том, что Гудрун, похоже, удалось его сюда вернуть.

— А теперь что? — прошептал Хакон.

— Будем ждать.

— А если кто-нибудь придёт?

Она бросила на него яростный взгляд:

— Тогда заставим их замолчать. А этот стражник вооружён, да и сидит далеко, нам его врасплох не застать, если только…

Не успела она это сказать, как свист прекратился. Они увидели, что стражник встал; насторожившись, он смотрел на дверь темницы.

— Что там у вас такое?

— Приготовься, — едва слышно прошептала Джесса.

Стражник проверил замок на двери и цепь. Он не мог заглянуть внутрь, потому что дверь была без окна. Изнутри не доносилось ни звука.

Тюремщик тревожно всматривался в коридор. Потом достал ключ, отпер замок и откинул цепь, но как только распахнул дверь, кто-то нанёс ему удар сзади; стражник повалился лицом на грязную солому. К его шее прижался ржавый меч.

— Лежать! Не двигаться!

Джесса сбросила капюшон и весело улыбнулась пленникам.

— Девочка, — сказал Брокл, поднимаясь на колени, — для человека, умершего три дня назад, ты прекрасно выглядишь. Посмотри в его сумке на шее.

Она быстро вытащила оттуда ключ и сначала освободила великана, который встал и начал разминать руки и ноги.

— Зубы Тора, ещё одна такая ночка, и мне конец, — пробурчал Брокл.

Освобождая Кари, Джесса прошептала:

— Как там Вулфгар?

— Мы не знаем, — сказал он. — Всё, что касается Вулфгара, скрыто от меня тьмой. Джесса, что случилось во время охоты на тварь?

Она помогла ему встать; цепь оставила красные следы на его белой коже. Когда Джесса взяла его за руки, её пальцы коснулись полоски змеиной кожи; она отдёрнула руку, словно обожглась. И удивлённо уставилась на него. Потом сказала:

— Видар пытался убить Вулфгара. Видар! Не было никакого зверя.

— Что?

Брокл ахнул:

— Не может этого быть!

— Это правда. Я всё видела.

— Боги! — Какое-то время до него доходил смысл сказанного, потом Брокл схватил Кари за плечо. — Ты можешь идти?

— Да…

— Хорошо, тогда слушайте. Если мы останемся здесь, нам конец. Если Видар обо всём узнает, нам нигде не спрятаться. У тебя есть лошади, Джесса?

— Две.

— Остальных украдём. — Он бросил взгляд на раба, который приковывал тюремщика к стене. — Это твой?

— Нет, это мой друг, Хакон.

Хакон подошёл к ним, Брокл поздоровался с ним кивком.

— Ещё лучше. А теперь пошли. Только тихо.

— Нет. Подождите.

Все посмотрели на Кари; он смотрел на Джессу. Потом сказал:

— Если мы оставим Вулфгара здесь, Видар тайком убьёт его. После этого он станет ярлом, и тогда его ничто не остановит. Ты должна всё рассказать людям, Джесса, всем жителям селения. Ты должна рассказать обо всём, что видела.

— А если они мне не поверят?

Его светлые глаза расширились.

— Джесса, ведь ты жива! Значит, он лгал. Мы должны это сделать; у нас нет другого выхода.

Джесса неохотно кивнула.

Брокл выругался, но, увидев взгляд Кари, замолчал.

— Верьте мне. Все они сейчас в большом зале.

 

Глава двадцать седьмая

Спали немногие; слишком большая тревога лишала людей сна, слишком большой страх перед тем, кто бродил вокруг усадьбы. Но когда они увидели Кари, то застыли от удивления. Те, кто уже успел завернуться в одеяла, готовясь ко сну, вскочили, чтобы посмотреть, почему стало так тихо.

За спиной Кари стояли остальные — Брокл с мечом тюремщика, Джесса в наброшенном на лицо капюшоне.

На какое-то мгновение Видар лишился дара речи. Потом завопил:

— Уберите его обратно в темницу!

Никто не двинулся с места. Кари стоял спокойно, но вид его был угрожающим. Он сказал:

— На этот раз ко мне никто не прикоснётся, Видар, иначе ему будет больно по-настоящему, обещаю тебе.

Он вышел на свет; хрупкая фигурка в тёмной одежде, со сверкающими волосами. Брокл, стоявший рядом с ним, казался просто огромным.

На крыше тихо каркнул один из воронов; люди тревожно посмотрели вверх.

— Что тебе надо? — злобно прошипел Видар. — Как ты сюда попал?

Кари не обратил на него внимания. Повернувшись к людям, он сказал:

— Некоторые из вас знают меня — те, кто служит Вулфгару. А вот кое-кто ещё, кого вы хорошо знаете.

Джесса сбросила капюшон.

— Значит, я погибла, да, Видар? — тихо сказала она.

Следующим моментом Джесса насладилась сполна. Неописуемое изумление Видара сказало ей всё. Значит, вор обманул даже его.

Все, кто был в зале, встали. Некоторые взялись за оружие.

Джесса возвысила голос:

— Слушайте меня, жители Ярлсхольда. На той охоте мы не поймали никакого зверя — мы его даже не видели. Этот человек, — дрожа от ярости, она показала на Видара пальцем, — этот человек ударил Вулфгара, сына Озрика, ножом в спину. Я видела, как он это сделал.

Зал загудел. Среди общего шума Видар стоял молча, с неподвижным лицом.

— Лжёшь! — прошипел он.

— Нет. Он и меня бы убил, если бы смог, — если бы до меня добрался вот этот крысёныш, который сидит здесь среди вас.

Все посмотрели на вора. Джесса сразу заметила его, он сидел возле очага, держа на коленях миску с супом. Теперь он, разинув рот, смотрел на Видара. Бросив на него взгляд, полный ненависти, жрец повернулся к Джессе. Глядя на людей, он простёр к ним руки:

— Вы знаете, что я бы никогда не пошёл против Вулфгара!

— Даже если бы мечтал стать ярлом! — насмешливо сказал Брокл. — Люди! — крикнул он. — Ты, Морд Сигни, и ты, Гутлак, и все остальные. Вы знаете Джессу. Кому вы скорее поверите? Она видела, как в спину Вулфгара вошёл нож!

— Вас хотят заманить в сети колдовства! — Видар пока не сдавался, но шрам на его щеке побагровел. — Неужели вы не чувствуете, как Снежный странник опутывает ваш разум? Он это умеет. Откуда вы знаете, что перед вами стоит Джесса? Я сам видел, как она лежала мёртвая, — я принёс вам её накидку, изорванную в клочья! Это двойник Джессы, существо, порождённое его колдовством…

И вдруг он заметил, что все смотрят совсем не на него. Все смотрели куда-то мимо его плеча. Видар медленно повернул голову.

Сзади на ступеньках лестницы стоял Вулфгар.

Ярл был смертельно бледен, тёмные волосы спутались. Возле него стоял Скапти, готовый подхватить его в любую минуту, но Вулфгар стоял прямо, слушая, как в зале замирает эхо голосов.

Джесса почувствовала, как её захлёстывает волна радости. Люди закричали, завопили, а Вулфгар, не спуская глаз с Видара, молча ждал, когда станет тихо.

Потом, морщась от боли, сошёл с лестницы и встал перед жрецом. На их лицах играли свет и тени от огня.

— Кажется, я совершил ошибку, — спокойно сказал ярл. — Я думал, что среди нас только одно злое существо. А оказалось, что два. Колдунья послала к нам своё зло, а ты — своё, и твоё гораздо хуже. Ложь. Предательство. Недоверие к собственным друзьям. Ты оплёл нас сетью клеветы. Властолюбие. И наконец, почти что убийство.

Видар отступил на шаг. Люди немедленно окружили его, но Вулфгар остался спокоен.

— И что хуже всего, я считал тебя своим другом, своим советчиком. Мы вместе веселились, охотились, ели. Я любил тебя, Видар. И всё это время ты притворялся, да? Всё это время ты думал о моей смерти, строил планы против всех нас. Ну и что же из этого получилось?

Казалось, жрец хочет что-то сказать, но потом он только плотнее сжал губы. Вулфгар посмотрел ему прямо в глаза:

— Не слышу ответа.

И подчёркнуто отвернулся.

Видар быстро шагнул вперёд; и вдруг вскрикнул от боли, отбросил нож и схватился за свою почерневшую руку, стоная и ругаясь.

Нож лежал на полу, его рукоять дымилась. От неё исходил запах горелого.

Три человека крепко схватили жреца.

Вулфгар, не веря своим глазам, посмотрел на Кари:

— Спасибо. Судя по рассказам Скапти, ты вернул Видару один долг.

Кари кивнул и подошёл к Видару.

— Ты не знаешь только одного, Вулфгар. У этого человека нет собственной силы. Я думаю, что им управляет Гудрун. Вспомни её слова. «Никто не будет тебе верить», — сказала она. И прислала к нам этого человека, а вместе с ним и зверя.

Кари подошёл к Видару. Тот попытался отступить назад, но люди держали его крепко.

— Ты когда-нибудь смотрел на отражения? — тихо спросил Кари. — У меня нет своего — оно находится далеко на севере, где нет даже белых медведей и айсбергов и где заканчивается мир. Вот где она — моё отражение. Она такая же, как я, и вместе с тем другая. Все отражения — это противоположности того, кто на них смотрит. Ты поднимаешь правую руку, а твоё отражение — левую. Ты не замечал?

Жрец молча смотрел на него пустыми глазами, словно потерял способность чувствовать.

— Зачем ты это сделал? — спросил его Скапти. Видар по-прежнему смотрел на Кари. Потом сказал:

— Потому что колдовство — это плохо. Оно разлагает душу. Потому что Вулфгар привёл тебя в свой дом, а я знал, что ты опасен. Я сам верил тому, что говорил про тебя. Придёт день, и ты погубишь нас всех. Вот почему Гудрун оставила тебя здесь.

Кари молчал. Джесса видела, как ему больно. Слова Видара повисли в воздухе, как холодная мгла; в зале воцарилась напряжённая тишина.

Внезапно Джесса заговорила:

— Ты сделал это ради собственной выгоды, Видар. Только ради неё, и больше ничего.

Кари бросил на неё благодарный взгляд. Напряжение спало. Люди зашевелились, послышались одобрительные возгласы.

— Хорошо сказано, — пробормотал Скапти. Словно в ответ на его слова один из воронов каркнул, и Кари посмотрел вверх.

— — Вулфгар, нам ещё придётся встретиться с Гудрун. Сюда идёт её зверь. Освободите зал, быстрее. Уведите людей. Это моя битва.

Морщась от боли, Вулфгар сел в своё кресло и сказал:

— Вы слышали, что он сказал. Уходите отсюда, все.

— Я не уйду, — твёрдо сказала Джесса. Она подошла к Вулфгару и прикоснулась губами к его лбу.

— За что это? — спросил он, улыбаясь.

— За то, что вы живы!

Он пожал плечами:

— У меня была трудная жизнь, потому я и выжил. К тому же у меня есть Скапти — он и мёртвого поднимет.

Скальд скрестил на груди худые руки:

— Я тоже остаюсь. Если мне предстоит сложить песню об этой твари, мне нужно её увидеть.

— Раньше ты что-то не стремился её увидеть, — проворчал Брокл.

Хакон смотрел, как из зала выходят последние люди. Сначала он хотел уйти вместе со всеми, но потом вспомнил, что теперь он свободный человек — во всяком случае, сейчас. Скули давно укатил домой. Хакон всё решал сам. Хоть ему и страшно, он не уйдёт.

— Пусть Видар тоже остаётся, — сказал Вулфгар. — Надо же ему узнать, что такое настоящее колдовство.

К этому времени зал был уже пуст и тёмен.

— Если у меня ничего не получится, — сказал Кари, внезапно повернувшись к Вулфгару, — бегите отсюда и немедленно прикажите поджечь дом, пусть он сгорит вместе с тварью. Мечи против неё бессильны, Вулфгар. Обещайте мне, что выполните мою просьбу.

— Ничего не могу обещать, — беспечно сказал Вулфгар.

Кари печально покачал головой:

— Вы упрямый человек. — Потом повернулся к Броклу. — Иди, открой дверь.

— Что?

— Открой дверь. Настежь. И спрячься за ней.

Великан уставился на него сверху вниз, его лицо выражало страх и тревогу.

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, маленький повелитель.

— Надеюсь, — ответил Кари.

— Тварь может тебя убить.

Кари покачал головой:

— Неужели ты до сих пор не понял, почему она прислала её сюда, Брокл? Не она должна убивать. Её должны убить.

Некоторое время Брокл молча смотрел на Кари. Потом вложил меч в ножны и пошёл открывать дверь. Его сапоги гулко застучали по каменным плитам зала. Брокл с грохотом отодвинул массивный засов на двери; этот звук эхом отозвался под сводами зала.

Потом медленно распахнул тяжёлую дверь.

Ночь была чёрной. Ярко сверкали звёзды.

В воздухе кружился снег, с лёгким шорохом опускаясь на землю.

 

Глава двадцать восьмая

Она быстро шла через болото. Водяные брызги летели ей в лицо, облепленное скользкими зелёными водорослями; растопыренные когти были испачканы грязью.

Снег, словно белая пелена, показывал и снова прятал таинственные тропинки, позволял на мгновение увидеть звёзды, и воду, и скопление тёмных строений на фоне сумрачного неба.

Впереди, в долине, стоял дом ярла, залитый красным светом. Сквозь его широко открытую дверь проникал яркий луч света, разрезая ночную тьму; дом был похож на большого свернувшегося дракона, который ненадолго притушил своё пламя, чтобы поспать.

Порождение рун быстрым шагом двинулось сквозь плавающую над болотом холодную дымку, которая, словно призрак, колыхалась и меняла очертания, изо рта твари вылетал пар. Снег залепил её острую морду.

Пройдя болото, она ступила на твёрдую почву. Голод, прежде огромный, теперь стал невыносим. Голод превратился в пустой мир, окружающий её, в огромное и безмолвное морозное небо. Голод звучал в ушах её голосом, отдавался в желудке, в помутнённом сознании.

«Всё готово, — шептала она, — теперь всё готово».

Её голос был словно холодный ветер, задувающий между домами. Словно тень, он скользил впереди, прячась среди травы. «Ты увидишь. Нас связывают крепкие узы, моя змеиная повязка крепко держится на его руке, и он воспользуется ею. Ради этого я оставила ему эту ленту. И ради тебя».

Теперь вперёд, мимо деревянных домов. В них царил ужас, тварь чувствовала его; люди тревожно вслушивались в тишину, животные метались в тесных загородках, от них пахло страхом. Тварь шагала под снегом, изнывая от боли, и вот уже впереди показался огромный, как крепость, дом ярла с его мрачными каменными стенами, покрытыми снегом.

Дверь дома была широко распахнута, напоминая красный открытый рот.

Тварь остановилась, одной огромной лапой она опёрлась о стену.

Там, за этой дверью, кончался её мучительный голод; тварь смутно сознавала это. Но даже отсюда она чувствовала его присутствие, того, кто её ждал, того, кто, протянув руку, коснулся её, странное, холодное прикосновение. И, собрав все силы, тварь заставила свой разум подобрать слова, создать их из звуков, воспоминаний и страхов:

«Что я должна сделать?»

«Всё, что он тебе прикажет, — ответила она. — Он отпустит тебя, не я. Это его сила, и я постаралась, чтобы она ранила его как можно сильнее. Весёлого тебе пира, друг мой».

Тварь молча стояла в тишине.

Затем пригнула голову и вошла в дверь.

 

Глава двадцать девятая

В дверях появилась чья-то тень.

Потом вплыла в зал, бледное мерцание, окутанное дымом и мглой; снег тихо осыпался с неё на пол.

По сравнению с ней Кари казался совсем маленьким, едва заметным на фоне стен из дикого камня.

Брокл стоял в тени двери, наблюдая за происходящим.

«Эта тварь не животное. Но и не человек, — подумала Джесса, — хотя очень на него похожа». Глаза существа задвигались и остановились на Кари; тварь заревела и взмахнула когтистой лапой.

Кари уклонился от удара, но назад не отступил.

Тварь, казалось, не решалась подойти ближе. Она резко обернулась и посмотрела назад, но Брокл быстро отошёл за дверь.

Но вот Кари заговорил с ней:

— Послушай меня.

Тварь уставилась на него. Джессе даже показалось, что она словно его узнала.

— Вот то, что ты ищешь.

Кари протянул руку. На его ладони лежала полоска змеиной кожи.

Тварь смотрела на неё, издавая тихое урчание.

— Это оставила она. Оставила мне, а потом привела сюда тебя. Через снежную равнину, леса, горы ты шла именно за этим. В этой коже заключена огромная сила. Она может поработить тебя, а может и освободить. Она может заполнить в тебе ту пустоту, от которой ты так страдаешь.

Кари задумчиво вертел змеиную кожу в пальцах. Она слабо вспыхивала огненно-красным цветом.

Вулфгар пошевелился.

— Разве эта лента принадлежала не Гудрун? — прошептал он.

Джесса кивнула, не в силах говорить. Она вспомнила, как Гудрун швырнула её, словно бросая вызов, вспомнила её холодный голос: «Ты будешь использовать их, как это делала я. Так всегда поступают такие, как мы».

Но сейчас Кари держал призрачную тень в своих руках, а какая в ней таилась сила, Джесса боялась и думать.

Тварь снова вытянула лапу; Кари сделал шаг назад. Наступила напряжённая тишина; и вдруг зверь, заревев от боли, нанёс удар. Кари отлетел в сторону; Вулфгар вскочил на ноги, Брокл с воплем выскочил из-за двери.

Зверь навис над Кари и вдруг, испуганно заурчав, начал ошарашенно оглядываться по сторонам. И Джесса увидела, что вокруг него образовалась клетка, клетка из ярких лучей, которые мерцали в сумраке зала, протянувшись от пола до потолка, словно струи дождя.

Тварь сжалась в комок, попыталась прорваться сквозь свет и волшебство, но скоро поняла, что все усилия бесполезны, и тогда тихо уселась в углу клетки, сверкая глазами.

Кари встал, морщась от боли. Он посмотрел на змеиную кожу.

— Вот ключ от твоей клетки, — сказал он, надевая полоску на руку. — Вот это. Она оставила её мне, чтобы я использовал её против своих друзей. — Он бросил быстрый взгляд на Джессу и остальных, загадочный, непонятный взгляд. — Они мне не верят. Держатся от меня в стороне. Они боятся меня, и она хочет, чтобы я их за это ненавидел и захотел погубить. Правда?

Тварь молча следила за ним глазами. Кари потрогал кожу:

— Эта полоска освободит тебя. Ты могла бы убить их всех, а вот до меня не смогла бы даже дотронуться.

— Вы только послушайте, — прорычал Видар. — Он же убьёт нас всех.

— Нет, — мрачно сказала Джесса. — Он знает, что делает.

Зверь издал какой-то странный звук.

— Вот именно, — сказал Кари, словно понял его. — Я их не ненавижу. И они это знают… большинство из них. Я не стану использовать её дар против них. Но если мне она не нужна, то что же с ней делать? Ты ведь так голодна.

Он протянул руку. Тварь наблюдала за ним, держась настороже.

— Я знаю, что такое голод, — прошептал Кари. — Я испытывал его годами, находясь здесь; пустота, тьма, ни одного лица, ни одного звука человеческого голоса, только вечный холод и голод. Мне не снились сны, моё сознание блуждало где-то в бескрайних снегах.

Зверь зарычал; Кари отступил назад, сделав знак Броклу не приближаться.

— Будь осторожен! — прошептала Джесса.

— Он сам знает, что делать. — Скапти стоял неподвижно, сжав кулаки.

— Так что видишь, — сказал Кари, — я не осмеливаюсь воспользоваться этой вещью и вместе с тем должен. Вот что такое сила.

«Кажется, будто он говорит сам с собой», — подумала Джесса, и её сердце тревожно забилось, когда она увидела, что Кари вновь подошёл к клетке.

— Она прислала тебя сюда, чтобы убивать. Чтобы я понял, что это такое, и захотел попробовать сам. О, она очень умна, моя мать. — Кари пристально посмотрел на зверя. — Она бросила в пустоту нас обоих, правда?

Зверь стал как-то светлее, словно побледнел от страха.

Кари протянул ему браслет.

У Джессы перехватило дыхание; Брокл рванулся вперёд.

— Возьми, — прошептал Кари.

Какое-то мгновение он и зверь смотрели друг другу в глаза. Он подошёл к самым прутьям клетки.

— Кари! — не своим голосом вскрикнул Брокл, но Снежный странник не обратил на него внимания. Наклонившись к зверю, он надел на его коготь полоску змеиной кожи.

— Возьми. Пусть она утолит твой голод. И тогда мы оба освободимся.

Кари отступил от клетки.

Джесса изо всех сил вцепилась в спинку стула. «Теперь может произойти всё, что угодно», — подумала она.

Тварь посмотрела на узкую ленту. Потом встала и оглядела тёмный зал, словно увидела его впервые; словно очнулась от долгого сна или наконец заставила замолчать назойливый, вездесущий голос. Она заурчала, словно пыталась что-то сказать Кари, и он тоже ей ответил, а что, Джесса не расслышала.

И вдруг, хоть Кари не сделал ни одного движения, она почувствовала, что он стал фокусом, центром всего зала, что вокруг него собралась вся тьма, всё напряжение и вся опасность и теперь все, кто находился в зале, оказались в его полной власти. Что-то случилось с её зрением; теперь перед ней был не тот Кари, которого она знала. Теперь это был кто-то другой. Незнакомец. Чужак.

Зверь отступил назад. Вокруг него образовалось сияние. Сквозь него Джесса увидела дверь и звёзды, сияющие в небе. Существо становилось всё светлее, тоньше, прозрачнее. Сквозь его тело падал снег, оно сделалось хрупким, как подтаявший лёд; зверь снова начал превращаться в созданное из рун порождение волшебства колдуньи. Это делал не Кари; зверь сам исчезал вместе со своей добычей. Он медленно растворялся в тумане, меняя очертания, и наконец, когда Джессе показалось, будто она видит человеческую фигуру, волшебство закончилось. Какое-то мгновение зверь находился между бытиём и небытиём. А потом исчез, и зал снова погрузился во тьму.

И они стояли среди снегов.

Небо было серым, в пустых пещерах завывал ветер, бросая в лицо комья снега, и Джесса задохнулась от его ледяного дыхания. Скапти выругался, Видар вскрикнул от страха.

Снежная равнина уходила в бесконечность. Возле огромного ледника, усеянного ледяными пещерами, мела позёмка.

Откуда-то издалека к ним приближалась женщина, женщина с длинными серебристыми волосами, она шла быстро, но вместе с тем нисколько не приближалась, пока наконец не остановилась и не взглянула на них.

Это была Гудрун. Снежная странница постарела; на гладкой коже появились морщины, губы стали совсем тонкими.

Она обвела их взглядом, потом взглянула на Кари:

— Значит, ты не стал ею пользоваться?

— Я не смог.

— Даже после того, как они тебя предали?

— Это сделала ты.

— Не всё. — Она задумчиво покачала головой. — Но отдать её… Такого я не ожидала. Иногда ты удивляешь меня, Кари.

Он шагнул к ней сквозь голубые тени:

— Оставь нас в покое. Оставь их всех в покое. У нас нет ничего, что было бы тебе нужно.

Она почти печально покачала головой, и сердце Джессы сжалось от страха.

— Не могу, — сказала колдунья. — Мне нужен ты. Я знаю, что должна тебя вернуть.

Кари сжал кулаки:

— Никогда.

Она бросила на него странный взгляд:

— Правда? — Потом посмотрела на Вулфгара и остальных. — Что же касается тебя, мой господин, то вот тебе моё заклятие. Придёт день, и то, что ты любишь больше всего на свете, станет моим.

Вулфгар спокойно ответил:

— Я тебе не позволю.

— Тогда получше охраняй свой дом. — Она снова повернулась к Кари. — Не растрачивай слишком много силы, мой сын. Оставь что-то и на мою долю.

Ветер швырнул им в лицо снег.

Они снова стояли в большом зале дома ярла.

 

Глава тридцатая

Сделав большой глоток, Вулфгар поставил чашу:

— Её слова действуют как яд. Я их, конечно, запомню, но сидеть и дрожать не собираюсь. На этот раз мы победили её окончательно. Что же до Видара, то он, кажется, немного переменил мнение о тебе.

Кари кивнул, а Брокл, с ухмылкой взглянув на Джессу, вытянул к огню длинные ноги.

Дверь зала была закрыта на засов; какое-то время они сидели молча, слушая, как потрескивает огонь в очаге.

Потом Джесса спросила:

— Что теперь ему будет?

— Подержу его в подземелье день-два, пусть узнает, что это такое. А потом… — Вулфгар поморщился, — потом его будут судить жители нашего селения. Тебе придётся говорить, Джесса.

— О, я им всё расскажу! — Она вертела в руках кубок. — Мне есть что поведать и о его дружке-воре. Не забудьте про кошелёк с серебром, Вулфгар. Видар обещал всё вернуть, если того вора поймают, помните?

— Я думаю, — спокойно ответил ярл, — мы получим наши деньги.

Брокл обнял за плечи Скапти и Хакона:

— А что будем делать с этим парнем? Неужели ничего?

От прикосновения его тяжёлой руки у Хакона стало легче на душе. Он глянул на Джессу; она смотрела на Вулфгара.

Ярл кивнул:

— Мы с Джессой уже говорили об этом. Хакон, сколько задолжала Скули твоя семья?

— Шестьдесят серебряных монет.

— Боги, дёшево же они ценят жизнь раба, — проворчал Брокл.

— Это очень много, если у тебя нет денег.

— У меня деньги есть, — сказал Вулфгар, — и я за тебя заплачу.

— Мой господин…

— Хакон Сухая Рука, — лениво растягивая слова, сказал Вулфгар, — не называй меня «мой господин». Вы с Джессой спасли нас всех. Шестьдесят серебряных монет — это очень скромная награда.

— Но не для меня…

— И поэтому я хочу получить от тебя кое-что взамен. Твою службу. Но не как раба, — поспешно добавил он, увидев изменившееся лицо Хакона, — а как одного из моих дружинников.

Не веря своим ушам, Хакон уставился на него. Потом почесал нос. Он знал, что сейчас улыбается, как дурак; Брокл смеялся, глядя на него, а Хакон всё ещё не мог поверить в своё счастье.

— Дружинником, с одной рукой?

Вулфгар пожал плечами:

— У иных и обе руки здоровые, а что получается?

Его глаза потемнели при этих воспоминаниях.

— Но ведь нас спас Кари, — неуверенно сказал Хакон. — Это он победил зверя.

— Не победил, — возразил Кари, взглянув на него. — К тому же было два зверя. И второго мы победили все вместе. Этот второй был невидим и поэтому более опасен.

Вулфгар кивнул:

— Это я виноват. Я позволил Видару убедить меня. Простите. Я больше никогда не буду сомневаться в своих друзьях.

Кари едва заметно улыбнулся:

— Не говори так. Возможно, в друзьях всё-таки нужно сомневаться. Немножко. — Внезапно он протянул Хакону руку. — Ты простишь меня за всё, что тебе сделала Гудрун?

Какое-то мгновение Хакон стоял не шевелясь. Воспоминания о долгих годах страданий, ужас при виде бескрайней ледяной равнины словно сковали его. Потом он поднял руку и протянул её Кари.

Рука Снежного странника была узкой и холодной; от её прикосновения кожу слегка защипало. Хакон увидел, как все заулыбались, Джесса засмеялась, прикрыв губы кончиками пальцев, а Хакон никак не мог понять, что их так развеселило, пока не взглянул на свою руку и не увидел, что протянул Кари правую, а не левую. Свою правую руку!

Отдёрнув её, он пошевелил слабыми пальцами и уставился на повелителя рун со страхом и изумлением, которые сменялись всё возрастающим, невыразимым счастьем.

— Как ты это сделал? — прошептал он. Кари улыбнулся.

— Простое колдовство, — сказал он.

И все засмеялись, а за окном кого-то звал холодный голос ветра, и Джесса заметила, как внимательно его слушает Кари.

 

Словарь

Асгард — жилище скандинавских богов.

Боковуша — небольшое помещение с кроватью, частично встроенной в стену; от жилой комнаты отделялось занавеской или дверцей.

Валькирии — воинственные девы, которых Один посылал даровать победу храбрейшим воинам.

Дракар — боевое или торговое судно викингов. Железный лес — обиталище ведьм. Кантеле — род гуслей.

Кённинг — поэтический перифраз, заменяющий одно существительное обычной речи двумя или несколькими словами. Кеннинги применялись в героической поэзии.

Один — верховный бог древних скандинавов.

Почётное место — возвышение, на котором сидели хозяин дома с хозяйкой или почётный гость; остальные размещались на скамьях.

Скальды — норвежские и исландские поэты в IX — XIII веках; писали хвалебные песни о военных вождях и хулительные стихи.

Сурт — подземный великан, правящий огнём.

Тор — в скандинавской мифологии: бог грома и бури; изображался богатырём с каменным топором.

Тролль — горный дух, злой или добрый.

Фрейр — в скандинавской мифологии: бог плодородия, покровитель домашних животных.

Фьорд — узкий глубокий морской залив с высокими скалистыми берегами.

Эттин — великан.

Ярл — высший представитель знати, второе лицо после короля.