Сулис тревожил предстоящий приход Джоша, и Ханна, заметив ее нервозность, спросила после завтрака:
— Что-то не так?
— Нет, все нормально.
— У меня сегодня тоже выходной. Можем пройтись по магазинам.
Сулис нахмурилась. Она сидела у окна залитой солнцем гостиной, листая одну из книг Саймона по архитектуре.
— Не могу, в другой раз. Мне должен позвонить приятель.
— Приятель?
— Его зовут Джош. Он работает в музее.
Сулис не нравились расспросы Ханны, и, чтобы не показать свое раздражение, она всмотрелась в иллюстрацию, которая уже попадалась ей раньше. Картинка изображала трех мужчин в костюмах восемнадцатого века, стоявших вокруг стола, глядя прямо на зрителя. На столе в художественном беспорядке валялись перья, свитки, измерительные инструменты, модели Солнца и Луны, а также чертеж Круга, поверх которого был изображен треугольник и какие-то странные символы. Один из мужчин показывал пальцем в центр Круга. Так это и есть Джонатан Форрест?
Тень легла на страницу. Ханна нервно вертела чашку в руках, волосы падали ей на лицо. Сдув прядь со лба, она сказала:
— Мне не хочется лезть не в свое дело, Сью, но видишь ли… этот Джош, он твой бойфренд?
Сулис взяла себя в руки и, не поднимая глаз от страницы, ответила:
— Нет. Из того, что он парень, не следует…
— Конечно, нет! Меньше всего на свете мне хочется давить на тебя, но ты же понимаешь, ситуация…
— Какая ситуация? — спросил Саймон, входя в гостиную.
— У Сулис появился новый приятель. Он зайдет к нам.
В комнате стало тихо. Сулис насупилась и тут же одернула себя. Нашла из-за чего дуться.
Она посмотрела на Саймона.
— Если хочешь, я отменю встречу.
Саймон аккуратно сложил на стол стопку рисунков.
— Давай обсудим это.
— Что тут обсуждать? Ты сам сказал, я должна жить нормальной жизнью…
— Тебе следовало предупредить нас. Лишние строгости ни к чему, однако нельзя забывать об осторожности.
— Он ничего не знает о моем прошлом. Он мой ровесник. Я что, должна отчитываться обо всех, кто со мной заговорит?
Сулис понимала, что ведет себя так, будто пытается защищаться, а в голосе слышны жалобные нотки. Как глупо!
Саймон сел рядом.
— Нет, не должна.
— Вот и хорошо.
Чтобы скрыть смущение, она подвинула к Саймону тяжелый том.
— Это Форрест?
Саймон посмотрел на Ханну, затем опустил глаза на картинку. Сулис почувствовала, как он собран и напряжен и как тщательно подбирает слова.
— Да, Форрест. Кажется, это единственное достоверное его изображение. Видишь, он показывает в центр Круга? Говорят, Форрест собирался поместить там некий тайный знак, но передумал. Теперь под землей резервуар с водой. Видела крышку люка между деревьями?
Сулис посмотрела в окно. На земле под деревьями толстым ковром лежали опавшие листья.
Саймон проследил ее взгляд.
— Летом виднее. Мужчина в красном — Ральф Аллин, местный богатей, владелец каменоломен.
— А это кто?
— Захария Стоук, помощник Форреста. Не помню, что с ним приключилось. А ты уверена, что Джош ничего про тебя не знает?
— Он знает, что вы мои родители, что мы живем здесь, и в следующем году я собираюсь в университет. Это все.
Она привыкла лгать, но лгать Саймону и Ханне не хотелось. Порой они вели себя наивно, словно малые дети.
Саймон смотрел на Ханну.
— Что ж, — весело сказала она, — будь что будет. Когда он придет?
— Не знаю.
Сулис уткнулась в книжку, успев заметить, что Ханна кивнула Саймону. Они удалились на кухню, и вскоре оттуда донеслось приглушенное бормотание.
Чтобы не вслушиваться в голоса, Сулис пристально всматривалась в картинку. Захария Стоук, похоже, был примерно одних с ней лет. Держался он чопорно и надменно, слегка склонив голову набок, словно прислушивался к кому-то в другой комнате. А что, если комната расположена в этом доме? Что, если это их гостиная? Юноша был красив и изящен, но куда больше Сулис занимал Форрест.
Какое воодушевленное у архитектора выражение лица! Он смотрел прямо на Сулис, словно испытывал ее, словно между ними было что-то общее. От него ведь тоже осталось единственное изображение, одна картина, навеки сохранившая его облик.
— Значит, и ты попался, — прошептала Сулис.
А еще лицо архитектора казалось печальным, словно он утратил все, что было дорого.
Раздался звонок.
Сулис вздрогнула. В последнее время совсем разнервничалась. К тому же Джош пришел слишком рано.
— Я открою, — крикнула Ханна из кухни. — Сказать, чтобы поднимался?
— Пусть подождет, мне нужно собраться. — Сулис отложила книгу и бросилась наверх.
Из гостиной доносились голоса. Когда Сулис спустилась, Джош и Саймон обсуждали вид из окна.
— Похоже на часы, — говорил Джош. — Каменные часы.
— Верно, а тени от веток, словно стрелки. — Саймон был впечатлен. — Вы студент?
— Нет, сейчас нет, — нервно ответил Джош.
— Изучали архитектуру?
— Археологию.
— Правда? Есть один проект, тут, в Круге. Денег, правда, не обещаю…
— Первый раз слышу, — удивленно промолвила Сулис.
— Как раз собирался сказать. Ничего особенно выдающегося. Подрядчики собираются прокопать новую водосточную канаву из нашего подвала на другую сторону Круга, я готовил проект прокладки труб, и они предложили университету поучаствовать в раскопках, если что-нибудь обнаружат.
— Что именно? — спросил Джош.
— Кто знает? — Саймон улыбнулся загадочной улыбкой лектора. — Если вам интересно…
— Мне, мне интересно! — воскликнула Сулис.
— Ну, я имел в виду, вам обоим.
— Что ты хочешь от мужчин, — усмехнулась Ханна, протирая стол.
Сулис захотелось увести Джоша.
— Я возьму телефон с собой. Пошли, покажу тебе вид с крыши. — Она потянула его за рукав.
В спальне она открыла окно, Джош выбрался наружу и присвистнул.
— С ума сойти! Ты уже протоптала дорожку по здешним крышам?
— Нет. И тебе не советую.
Джош обхватил руками каменный желудь.
— Снизу он кажется меньше. Кстати, а почему желудь?
— Саймон сказал, это венец Бладуда. — Сулис усмехнулась. — А Саймон все знает.
Джош рассмеялся. Здесь, на крыше, он казался не таким, как внизу. Менее сосредоточенным, более открытым. Небо над его головой сияло холодной голубизной. Словно они оба взлетели над своей жизнью и на миг стали свободными, словно птицы.
Голоса на крыше странным образом искажались, делались грубее. Рябь на поверхности времени.
— А это что? — спросил Джош.
— Туристический автобус, — вздохнула Сулис.
Автобус вынырнул из-за угла. Это случалось каждый час, красный двухэтажный автобус медленно объезжал площадь по кругу.
— Наверняка туристы заглядывают в окна? — усмехнулся Джош.
— Бывает.
До них, отразившись от противоположной стены, долетел приглушенный голос экскурсовода: «…шедевр Джонатана Форреста, построенный на основе сложной и тайной техники. Тридцать домов в трех секциях, три архитектурных ордера. Начатые в тысяча семьсот сороковом году исследования Стонхенджа подвигли Форреста…»
Автобус ехал по кругу. Внизу толпились иностранцы, туристы, а на втором, открытом этаже одиноко сидел мужчина, кутаясь в шарф. Сулис всмотрелась в него.
Не может быть!
Страх парализовал ее. Джош что-то сказал, она не услышала.
Черноволосый мужчина восхищенно всматривался в фасады домов, но одновременно делал что-то еще. Набирал номер на мобильном!
— Сулис?
Джош встал прямо перед ней.
— Я сказал что-то не то?
— Это он.
Сулис оттолкнула Джоша, и ему пришлось ухватиться за желудь.
— Эй, осторожнее!
— Это он. Смотри! — Она развернула Джоша в сторону автобуса. — На заднем сиденье, один.
Автобус медленно поравнялся с ними, незнакомец поднял глаза и смерил их сосредоточенным взглядом.
«…обратите внимание на загадочные фризы над колоннами, — гудел микрофон, — оккультные символы, словно Форрест оставил потомкам некое послание, которое никому не удалось расшифровать…»
Незнакомец улыбнулся Сулис.
Она застыла. Сулис смотрела на незнакомца и будто снова стояла на крыше башни в красном пальто, а Кейтлин подошла совсем близко к краю, занесла ногу над пустотой и сказала: «Все нормально, не бойся!» Затем на месте Кейтлин снова оказался Джош, который спросил ее:
— А ты уверена, что это он? По-моему, ты ошибаешься, совсем не похож.
— Это он, я видела его во сне.
Мужчина поднес трубку к уху, откинулся на сиденье и посмотрел на Сулис.
Ее телефон зазвонил.
От неожиданности Сулис выронила трубку. Телефон упал на каменный выступ и, вибрируя, закружился, сползая все ближе к краю.
— Я достану!
Джош лег на живот.
— Нет, не надо!
— Я дотянусь, — он растопырил пальцы. — Не бойся…
Джош сдвинулся ближе к краю.
— Не надо!
— Все нормально, вот он, твой телефон, смотри же!
Сулис словно опять стояла позади незнакомца, ветер трепал ее волосы, а птицы с криками носились вокруг. Мужчина внизу не сводил с нее глаз. Сулис била дрожь, она цеплялась за пальто незнакомца и хотела кричать, но крик застрял в горле.
Пальцы Джоша вцепились в трубку.
— Еще чуть-чуть…
Он завис над пустотой.
— Кейтлин, — выдохнула Сулис, — не надо…
Джош изогнулся и подтянулся назад.
— Что за Кейтлин?
— Она умерла, — прошептала Сулис.
Джош встал и неловко протянул ей телефон.
— Ответь.
— Нет, никто не знает моего номера, только Ханна и Саймон.
Автобус завернул за угол, и через заднее стекло она снова увидела незнакомца на заднем сиденье. Он не оглянулся.
— Слушаю. — Джош приложил трубку к уху. — Кто это?
Она знала кто.
Сулис жадно всматривалась в Джоша, а галки с криками кружились над кронами.
Мгновение его лицо оставалось безучастным, затем Джош нажал на кнопку и вернул ей телефон.
— Не отвечают.
Она опустила глаза на экран. Номер не определился. Сулис замутило. На миг она ощутила, с какой скоростью Земля описывает круги вокруг Солнца — так быстро, что никто не замечает. Она пошатнулась и оперлась о желудь. Солнце било прямо в глаза.
Сулис не помнила, как они вернулись в спальню. Она сидела на кровати, а Джош расположился напротив, в кресле.
— Давай выйдем из дому, — предложил Джош.
— Нет! Лучше останемся. — Она сглотнула. — Я все расскажу.
Снизу не доносилось ни звука. Саймон наверняка ушел на работу, а если Ханна и крикнула, что уходит, они не услышали на крыше. В комнате было тихо и тепло, в окно заглядывали солнечные лучи.
Джош снял пальто и бросил на пол.
— Сейчас бы чаю…
Ей придется ему рассказать.
— Тот снимок, на обложке… — начала Сулис, выдвинула ящик стола и швырнула книжку на кровать.
Джош не двинулся с места.
— Эта Кейтлин… кто она?
— В книжке есть и про нее тоже…
Джош откинулся на спинку кресла, подхватив со стола деревянного клоуна, потянул за веревочку, но на книжку и не взглянул.
Молчание длилось, и только слова могли заполнить его. Наконец она решилась.
— Меня зовут не Сулис. До семи лет я жила в Шеффилде с мамой, моей настоящей мамой, не Ханной. У нас был домик в пригороде, маленький, довольно запущенный. Тогда я этого не понимала, а теперь…
Сулис скорчилась на кровати. Слова лились сами собой, в мыслях она не раз репетировала это объяснение.
— Я росла самой обычной девочкой. Отца не было, но разве я одна такая? Родственников тоже. Не помню, чтобы мама когда-нибудь про них упоминала. В первом классе я познакомилась с Кейтлин. Мне кажется, Кейтлин была в школе всегда. Она стала моей самой близкой подружкой, ну, знаешь, как бывает у девочек.
Джош молча кивнул. Не хотел ее перебивать.
— Она была такая… забавная, такая болтушка. Пожалуй, иногда слишком шумная. Ей вечно не сиделось на месте, она всегда во что-то встревала. Спор или драка — Кейтлин была тут как тут. И всегда тащила меня за собой. Она была сильнее меня, ну, ты понимаешь…
Сулис съежилась на подушке.
— В классе ее не любили. Моя мама вечно качала головой: «Ох уж эта Кейтлин…» Учительница всегда рассаживала нас, но на переменах мы не отходили друг от друга. Кейтлин не любила бывать у меня дома, поэтому виделись мы только в школе. Обычные дети, иногда нам доставалось за шалости. Думаю, из нас выросли бы заурядные подростки.
Джош слушал, сжимая в руках деревянного клоуна.
— В тот день было холодно. Ясно, но холодно, как бывает осенью. Кейтлин не ладила с новой учительницей. Поссорилась с одной девочкой, не помню, из-за чего, и, разозлившись, толкнула ее. Кейтлин вызвали к директору, а ее матери пришлось писать объяснительную. На перемене мы сидели на школьном дворе, спиной к сетке, и я помню, как ее красное от слез лицо исказил гнев. «Я не останусь тут ни минуты! — воскликнула она. — Я ухожу. Ты со мной?» Сама бы я ни за что не решилась сбежать. Но Кейтлин любила верховодить. Мы прокрались мимо учительницы, миновали служебную стоянку, перелезли через забор и успели отмахать две улицы, когда я услышала звонок. Помню, обрадовалась, что пропущу физкультуру.
Сулис посмотрела на Джоша.
— Прости, должно быть, это так…
— Продолжай, мне интересно.
Он отбросил игрушку и сейчас смотрел прямо на Сулис.
Она отвела взгляд.
— Мы никогда не бывали в городе без взрослых. Я и знала-то всего несколько окрестных улиц. По зебре мы перешли на остановку. Автобус открыл двери, и Кейтлин сказала: «Давай запрыгнем!» И мы запрыгнули. Денег не было, но мы смешались с толпой женщин и с невинным видом уселись у окна. Должно быть, кондуктор решил, что мы чьи-то дети. Автобус выехал из города, долго колесил мимо лесов и полей и остановился только в другом городе. Мы вышли и принялись гулять по улицам, набрели на парк, качались на качелях, бегали вокруг пруда. Поначалу все казалось таким забавным. Не помню, как скоро мы поняли, что заблудились. Стало холодно, мы проголодались.
Сулис подняла глаза.
— Детям запрещают разговаривать с незнакомцами, но для ребенка всякий взрослый — чужак. А вокруг как назло ни одного персонажа из детских книжек: ни пожарного, ни полицейского, ни пожилой дамы с собакой. Стемнело, черные ветки обозначились на фоне неба, зажглись фонари. Я помню, что больше всего меня пугали птицы — стаи галок с криками носились над кронами.
— И тогда вы увидели его.
— Он сидел на скамейке в парке. Кажется, он наблюдал за птицами, или мне показалось. Порой трудно отделить настоящие воспоминания от того, что ты себе навоображала. Или того, что нашептали другие. А еще эти газетные статьи…
— Ты с ним заговорила?
— Не я, Кейтлин. Я не такая храбрая, держалась в стороне. Не знаю, что она ему сказала, но он встал и пошел прямо на нас. Он был высоким и каким-то сутулым. Вблизи оказалось, что он грязный. А еще от него воняло. Поношенная одежда и какая-то кожная болезнь… не знаю, не помню, какие-то язвы. Мы завопили и бросились наутек.
Сулис замолчала. Было слышно, как очередной туристический автобус медленно огибает площадь.
— Он побежал за нами, — продолжила она уже спокойнее. — По траве, вверх по склону. Он что-то кричал, но мы не останавливались. А затем мы увидели какое-то высокое круглое строение. Не задумываясь, мы рванули дверь и захлопнули ее за собой. Мы сидели в темноте, прижавшись друг к другу и прислушиваясь. Прошло немало времени, прежде чем мы успокоились и поняли, что спасены. Кейтлин сказала, что пора выходить. Я испугалась, но Кейтлин настояла на своем. Мы толкнули дверь, но она не поддалась.
— Кто-то запер дверь?
— Скорее ее заклинило. Это была старая большая деревянная дверь, а мы едва доставали до ручки. Мы плакали и кричали, совсем забыв, что он может притаиться снаружи. Нам было все равно — хотелось домой, к маме.
— Должно быть, вы изрядно перетрусили. — Джош покачал головой.
— Нам было по семь лет. Я думала, что теперь мы останемся тут навсегда, и я никогда больше не увижу мой дом, школу, мои игрушки. В каком-то смысле так оно и случилось — ничто после той ночи не осталось прежним.
Сулис села на кровати и откинула волосы со лба.
— Наконец Кейтлин пришла в голову идея. «Давай поднимемся по ступенькам, — сказала она, — там могут быть окна». И мы полезли вверх по винтовой лестнице. Ступени были крутыми и скользкими. Один из моих приемных отцов однажды отвез меня на экскурсию в замок. Я чуть не потеряла сознание от темноты и запаха сырых стен.
Окон в башне не было, зато хватало паутины и пауков. Мы карабкались вверх, пока не свело мышцы ног, и наконец наткнулись еще на одну дверь. За ней оказалась пустая комната, только в углу валялся какой-то хлам. В стене зияло отверстие, заделанное металлической решеткой. В отверстие дуло, а все вокруг было заляпано птичьим пометом. Мы навалились на решетку, и она поддалась.
Снаружи была крыша, небольшая ровная поверхность с разбитым парапетом. Газеты потом назвали башню руинами. — Сулис усмехнулась и покачала головой. — Тоже мне, руины.
— Сулис, если тебе тяжело, — спокойно сказал Джош, — ты можешь не…
— Нет, я слишком далеко зашла и не хочу, чтобы ты прочел окончание истории в какой-нибудь глупой газетке. Теперь тебе придется узнать, что случилось на самом деле.
Она должна говорить — если остановится, ей уже не хватит духу закончить. И самой разобраться во всем.
До сих пор Сулис ни разу не позволяла себе проговаривать всю историю от начала до конца. Разрозненные воспоминания являлись к ней во сне — искаженные лица, неразборчивые слова.
— Мы не знали, что делать, — продолжала она монотонной скороговоркой. — Под нами были парк и озеро, темнота и тишина. Деревья и кусты таинственно чернели внизу, словно в страшной сказке, где в зарослях прячется злая колдунья. Наших криков никто не слышал, и в довершение всего начал накрапывать холодный дождь…
Сулис запнулась и замотала головой.
— Вас давно должны были хватиться…
— Конечно, они хватились. Когда мы не вернулись из школы, наши матери запаниковали. Уже к пяти часам полиция начала поиски, но никто не знал, в какую сторону мы убежали. А потом этот автобус. Оказалось, мы были в десяти милях от дома. Нас искали, да только не там.
— И что вы сделали?
— Ничего, мы просто стояли на крыше.
— А потом?
Сулис молчала.
— А потом пришел он. Тот бродяга. Мы слышали, как он поднимается по ступеням. Он пролез в отверстие и сказал: «Пути назад нет, крошки. Если только вы не умеете летать».