Они шли по безжизненной земле, где время перестало существовать. Здесь ничего не росло, и даже ветер, казалось, боялся сюда залетать. Всю долгую полярную ночь падал снег; это была страна звёздного света и колдовства, лежащая за пределами мира людей. Едва ступив на эту землю, они испытали страх, который их больше не отпускал, мучая и заставляя чувствовать себя жалкими и бессильными. Они начали забывать, кто они и где находятся, — в этом мире могло произойти всё, что угодно. Даже воздух, казалось, жил своей жизнью, творя заклинания и колдуя.

Они старались держаться вместе, и только Кари шёл немного впереди, птицы летели над ним. Он ничего не говорил, только видно было, что все его страхи и неуверенность остались позади; теперь он был защищён силой своего волшебства и упорно и твёрдо продвигался вперёд, не боясь ничего. Теперь он был готов встретиться с Гудрун. Но готов ли он к смерти? Потому что в живых должен остаться лишь один — или он, или Гудрун. Раньше они просто разошлись в разные стороны. Теперь им было не разойтись.

Впереди маячила крепость, ледяной замок, созданный силой колдовства. Ворота, сложенные из острых сверкающих осколков льда, были открыты. Греттир, прихрамывая, вошёл первым; держа оружие наготове, путешественники последовали за ним.

Они увидели огромный двор, быстро пересекли его, следя за высокими окнами. Хакон оглянулся. Их следы чётко отпечатались на нетронутом снегу. И всё же они чувствовали, что за ними внимательно наблюдают.

Их видел только Кари — огромную толпу Снежных странников, которые разговаривали, смеялись, шутили и с любопытством разглядывали незнакомцев. Это были светлокожие люди с такими же тонкими лицами, как и у него. Из толпы выглядывали дети, мужчины и женщины с нарисованным на коже знаком — белой змеёй. Народ Гудрун. Его народ. Кари охватило волнение; кроме Гудрун, он никогда не видел людей, настолько похожих на него. Резко отвернувшись, он посмотрел на двери замка.

Они были открыты.

Греттир остановился. Потом, задыхаясь, сказал:

— Дальше идите без меня.

— А ты тем временем запрёшь двери? — Брокл грубо схватил карлика за шиворот. — Ну уж нет. Показывай, где Сигни.

Греттир пожал плечами:

— Это не имеет значения, для вас не имеет.

— Зато для тебя имеет, если хочешь жить. Где она?

— Идите через зал. Потом вверх по лестнице.

В огромном ледяном зале стоял пронизывающий холод. В нём не было мебели; повсюду лежал только снег, переливаясь разноцветными огнями — бледно-голубыми и зелёными, отражая свет звёзд, зловещий и холодный. На стенах висели занавеси, белые и серебристые, и щиты из какого-то странного металла. Крышу поддерживали ледяные балки; с каждого по-доконника свисали сосульки, которые были здесь так давно, что многие из них превратились в сверкающие ледяные столбы и натёки. Это был мёртвый дом, где не раздавалось ни звука, где никто не радовался гостям.

В дальнем конце зала они увидели лестницу.

— Сюда? — спросил Брокл. Греттир кивнул.

Кари смело шагнул на ступеньки; остальные потянулись за ним.

— А где все? — прошептал Хакон. — Мы идём прямо в ловушку, я уверен.

— Знаю, — ответила Джесса. — Мы все это знаем. Если тебе страшно, встань у меня за спиной.

Он улыбнулся, но улыбка получилась вымученной.

Ледяная лестница вела наверх, мимо сверкающих стен. Наконец они пришли в какую-то комнату. Джесса выглянула из-за плеча Хакона и едва не вскрикнула от удивления.

В комнате сияло множество свечей — белых свечей всевозможной формы и размеров. Их пламя не металось, а горело в неподвижном воздухе совсем прямо. Посреди комнаты стоял белый стул, на котором сидела Сигни и не мигая смотрела на вошедших. Потом она протянула к ним руки.

— А я почти надеялась, что вы не придёте, — печально сказала она.

— Мы не могли не прийти, — сказал Скапти, подходя к ней.

— А Вулфгар?..

— Его с нами нет. Он остался в Ярлсхольде.

Платье и волосы Сигни как-то поблёкли, сделались светлее, кожа приобрела странный блеск. Вся спинка её стула была обмотана ледяными нитями, спутавшимися в клубки. Эти нити-кандалы висели на её рукавах и запястьях, а когда Сигни встала и пошла вперёд, потянулись за ней.

Сигни хотела дотронуться до пришедших, но её рука прошла сквозь руку Брокла, и тот только покачал головой.

— Как тебе нравится твой меч, Хакон? — спросила она.

Тот с удивлением посмотрел на неё:

— Очень нравится, только он у меня уже давно.

— Правда? — Сигни взглянула на их изношенную одежду, обветренные, небритые лица. В её глазах мелькнул страх.

— Сколько?

— Много недель.

Она сжала дрожащие пальцы:

— Я не знала. Здесь нет времени. Здесь нет ничего, кроме тишины и холода, здесь не с кем поговорить и не к кому прикоснуться…

Глаза Сигни остановились на двери, возле которой стоял Греттир. Старик криво ухмыльнулся. Кари задумчиво потрогал цепи.

— Сможешь?.. — спросила его Джесса.

— Нет. Это колдовство Гудрун. Только она может их снять.

— Уходите отсюда! — Сигни положила свою призрачную руку на его; только Кари мог почувствовать её прикосновение, лёгкое, как листочек. — Тебе не надо было сюда приходить, Кари. Именно ты ей и нужен. Она привела меня сюда, чтобы за мной пришёл ты.

— Я знаю. — Кари повернулся к Греттиру. — Где она?

— Ждёт тебя.

— Тогда показывай, куда идти. Но сначала я должен быть уверен, что с моими друзьями ничего не случится.

— Ну уж нет! — решительно сказала Джесса и взяла Кари за руку. — Ты от меня не отделаешься. Мы все пойдём с тобой.

Кари попытался выдернуть руку, но Джесса держала его крепко.

— Джесса…

— Нет, Кари.

— Как трогательно, — послышался насмешливый голос Греттира.

— Брось, — сказал Брокл, положив руку на плечо Кари. — Она права.

Кари посмотрел на них:

— Да поймите вы, я не хочу подвергать вас опасности…

— Мы не боимся никаких опасностей.

— Пустите меня! Пожалуйста, Брокл! — Кари снова попытался вывернуться.

— Ты никуда без нас не пойдёшь, — твёрдо сказал Брокл. — Слушай, Кари, Джесса права. Это наше общее дело, а не только твоё. Ты не должен всё брать на себя.

— А чем, интересно, вы сможете ему помочь? — внезапно раздался холодный и насмешливый голос. — Этот мальчик тебе не родня, Брокл, сын Гуннарса. Он не твой. Он мой. И всегда будет моим.

Брокл застыл на месте. Выражение его лица сделалось жёстким. Он крепко обнял Кари, и оба, прижавшись друг к другу, повернулись к стоящей в дверях женщине.