По берегу фьорда они ехали на север. Дорога была широкой и наезженной; она пролегала по лесным опушкам и выходила на широкие пастбища Ярлсхольда.

Весь первый день пути всадников пригревало тёплое солнце, а в ветвях деревьев щебетали птицы. Пчёлы, майские жуки и длинные блестящие стрекозы жужжали над маленькими озерками, где из воды иногда выскакивала рыбёшка, и тогда на берег накатывали крошечные волны.

Дважды они проезжали мимо рыбацких лодок; рыбаки бросали свои сети и с любопытством провожали отряд глазами. На пастбищах козы и овцы с длинной густой шерстью поднимали головы и молча смотрели им вслед. Это была земля богатых и уважаемых людей, самых надёжных сторонников Вулфгара. Здесь по-прежнему стояло лето, в воздухе плавал аромат бесчисленных цветов, лошади утопали в облаках пуха и летучек, и голова шла кругом от пряного запаха мяты и тимьяна.

«Если бы так было всегда», — думала Джесса, снимая плащ и укладывая его перед собой на седло. Взглянув на Скапти, она засмеялась; предавшись своим мыслям, он чуть не вылетел из седла, когда споткнулась его лошадь.

Впереди ехали Вулфгар и Кари. Они о чём-то беседовали. Сзади Брокл перебрасывался шутками с дружинниками; то и дело раздавались взрывы хохота. Хакон ехал следом за Джессой.

— Он им рассказывает всякие жуткие вещи, — пробормотал он, — тебе лучше не слушать.

Джесса усмехнулась:

— Мне кажется, большую часть этих вещей ему рассказала я.

Она засмеялась, увидев его потрясённый взгляд, и стала смотреть, как на воду садится стая лебедей.

— Здесь так легко обо всём забыть.

— О чём забыть?

— О Сигни. И обо всех остальных.

Он кивнул:

— Не могу понять… как она забрала её душу?

— Как-то забрала, если так говорит Кари. Он знает всё о подобных вещах.

— А кто не позволит Гудрун сделать то же самое и с нами?

— Я думаю, только Кари.

Хакон смущённо сказал:

— Знаешь, из-за этого я чувствую себя таким бесполезным. Я ведь только дружинник, да и то не слишком опытный. Я очень боюсь колдовства. Почему Вулфгар послал меня с вами?

Джесса ответила не сразу:

— Кари мы нужны так же, как он нужен нам. Может быть, даже ещё больше. И Вулфгар это знает. — Увидев его тревожный взгляд, она засмеялась. — И вообще, возможно, ярл просто захотел от тебя ненадолго избавиться.

Оба рассмеялись.

Во второй половине дня, когда потихоньку начали спускаться голубые сумерки, они подъехали к тому месту, где фьорд стал узкой полоской воды, за которой ясно просматривались цветущие луга. На ночь они остановились в усадьбе Аудстед; её хозяйка, женщина по имени Ауд, выехала встречать их вместе со своими сыновьями. Джесса рано отправилась спать, оставив своих спутников веселиться в большом зале усадьбы.

На следующий день местность начала меняться. Они повернули от фьорда в сторону холмов, дорога пошла в гору. Склоны сделались круче, короткая трава была выщипана овцами, на пастбищах валялись огромные валуны, которые проступали сквозь торф, словно скелет земли, прорвавший зелёную кожу. Всё чаще стали попадаться болота; копыта лошадей глубоко утопали в мягком мху, плауны прикрывали коварную топь.

Наконец они остановились на отдых, уже находясь высоко над фьордом. Глянув вниз, Джесса подумала, что отсюда фьорд похож на залитую водой земную щель; холмы словно парили над отражением неба и бледных облаков.

Брокл похлопал её по руке:

— Всё в порядке?

— Да, я просто замечталась. — Джесса прижалась к его плечу. — Сколько ещё до той дороги?

Он ответил не сразу:

— Мы, в общем-то, уже по ней едем. Здесь от неё осталась лишь узкая тропа, камней не видно. Мы переедем через этот холм и спустимся в долину, которая называется Торирсдейл. За ней начинается лес, в нём дорога разветвляется. Вулфгар доедет с нами до этой развилки. Дальше мы поедем одни.

Джесса помолчала. Потом спросила:

— Мы доберёмся туда сегодня?

— Завтра. Эту ночь мы проведём в Торирстеде. Там живёт Ульф. Когда-то он меня поборол, мы тогда мальчишками были.

Джесса удивлённо посмотрела на Брокла:

— Ты хочешь сказать, что он ещё больше тебя?

— Вот именно! Любит хвастаться, что произошёл от тех, кто строил дорогу. И я ему верю.

— Надеюсь, что это не так! — Джесса оглянулась. — А где Кари?

— Пошёл куда-то со своими воронами.

В голосе Брокла прозвучали странные нотки, но Джесса не обратила на это внимания; Вулфгар приказал всем седлать лошадей. Он подошёл к Джессе и Броклу:

— Удобно устроились?

Джесса усмехнулась:

— Очень.

Он попытался улыбнуться в ответ, и Джесса поняла, что сейчас он подумал о Сигни и о том, что может увидеть, когда вернётся. Она встала, ругая себя за бестактность.

— Где Кари? — спросил Вулфгар.

— Где-то рядом.

— Найдите его.

— Не нужно. — Брокл забросил мешок на седло и стал его привязывать. — Он сам придёт. Он знает, что мы его ждём.

Вулфгар только покачал головой, когда из-за холма появился Кари и помахал им рукой, а над его головой весело кружили вороны.

— Иногда я думаю: есть ли на свете что-то такое, чего он не знает?

— Он не знает, как красть человеческие души, — проворчал Брокл. — Во всяком случае, пока не знает.

Они перебрались через вершину холма, и перед ними раскинулись зелёные поля Торирсдейла; это была широкая долина, которую пересекали звонкие серебряные ручьи. Здесь находились пастбища, и возле узкой речки они увидели ферму, над крышей которой вился дымок.

Они спустились в долину, и сразу стало темнее: свет заслоняли широкие склоны холмов. В долине было тепло и тихо, в полях умолкали вечерние песни птиц. Когда они добрались до фермы, небо уже окрасилось в багряные тона и бледное солнце спряталось за холмами.

Ферма представляла собой длинное низкое строение, крытое зелёным дёрном, чтобы задерживать тепло. Из дымовой отдушины в крыше поднимался дым; Джесса издалека почувствовала его запах. Вокруг жилого дома теснились хозяйственные постройки, хлевы и сараи.

Копыта лошадей застучали по узкой неровной дороге.

— Они, наверное, спят, — сказала Джесса.

— Только не Ульф, — возразил Брокл. Залаяла собака, за ней другая. Через минуту дверь фермы приоткрылась; через неё во двор хлынул свет, дым и запахи еды. В дверях стоял огромный мужчина; он вышел во двор, за ним последовали его домочадцы.

— Кто к нам пожаловал так поздно?

Он быстро оглядел отряд, явно прикидывая, сколько в нём вооружённых людей; высокий, могучий мужчина с коротко подстриженными волосами, в руке он легко держал длинный меч. Вулфгар спешился:

— Это я, Ульф, сын Торирса.

— Ярл! — Крестьянин был изумлён. — Что случилось? — быстро спросил он, увидев лицо Вулфгара. — Что произошло?

— Много чего, — хмуро ответил Вулфгар. — Может быть, впустишь нас в дом?

Ульф кивнул, отдавая свой меч рабу:

— Это честь для моего дома. Входите, все входите. Мои работники позаботятся о лошадях.

Он повернулся, чтобы войти в дом, и тут столкнулся с Броклом, который стоял у него за спиной. Джесса хихикнула, когда увидела выражение его лица, наполовину изумлённое, наполовину восторженное.

— Брокл? — еле слышно прошептал он.

— Как насчёт реванша, Ульф? — Брокл смерил взглядом своего друга. — Ты, видно, слишком много ел. Что-то ты растолстел.

Ульф усмехнулся:

— Так ведь бороться здесь со мной было некому.

— Зато теперь есть.

Они крепко пожали друг другу руки, и Ульф так хлопнул Брокла по спине, что, будь на месте того другой человек, он полетел бы вверх тормашками.

— Рад тебя видеть, — весело сказал он.

Общая комната была маленькой и задымлённой. Здесь на огне очага готовили пищу. Женщины сначала испугались, увидев ярла и всех его воинов, въехавших во двор, но жена Ульфа, высокая худощавая женщина по имени Хельга, быстро их успокоила, велев готовиться к приёму гостей.

Со стола убрали остатки ужина и накрыли его заново; Вулфгар и его друзья сели в центре, Кари постарался занять место рядом с Джессой. Она понимала, что он смущён. Когда суматоха улеглась, обитатели фермы принялись с интересом его разглядывать. Они глазели на него, как малые детишки, пока он не потерял терпение и не стал смотреть им прямо в лица, и тогда они отвели глаза.

— Их можно понять, — прошептала Джесса. Он молча кивнул.

Джесса отрезала себе куски мяса.

— Ты, наверное, к этому уже привыкаешь.

— К этому никогда не привыкнешь. — Он со вздохом принялся за еду. — Меня беспокоит не их взгляд, а их страх. Я для них — тень Гудрун.

Она не нашлась что ответить и стала слушать Вулфгара. Тот рассказывал, что произошло в Ярлсхольде, и Ульф слушал его очень серьёзно. Брокл оказался прав: этот человек был исполином, на голову выше любого, даже Скапти; его шея была толщиной со ствол молодого дерева. Рубашка из грубой шерсти туго натянулась на его широкой спине. Джесса заметила, что стул, на котором он сидел, был огромным и старым, его ножки были вырезаны в форме выгнувших спины волков.

— Оно будет распространяться всё дальше? — спросил Ульф. — Когда колдовство захватит весь Ярлсхольд, то потом оно придёт сюда?

Вулфгар посмотрел на Кари. Кари негромко ответил:

— Не придёт. Из Ярлсхольда ему не выйти. Я окружил его волшебным кругом. Колдовство оказалось в ловушке. Пока в Ярлсхольде есть люди, сны оттуда не уйдут.

— Каким кругом? — с любопытством спросил Ульф. Он пристально, без страха, посмотрел в лицо Кари. — Это колдовство, да?

— Можете считать это колдовством.

— Ты в это веришь, ярл?

Вулфгар улыбнулся:

— Верю.

— Значит, и я буду верить. А что будет с тобой и жителями Ярлсхольда?

Взгляд Вулфгара стал жёстким.

— Мы попробуем выжить. Иного пути нет. — Потом, словно решив покончить с этой темой, знаком попросил налить себе вина и откинулся на спинку стула. — Хороший у тебя дом, Ульф.

— Его строил мой отец. Он был всем великанам великан, гораздо больше, чем я. — Ульф почесал бороду.

— Я его помню, — сказал Брокл, наливая ярлу вина. — Говорят, что однажды он принёс на спине отбившегося от стада оленя, два дня тащил его домой. Это правда?

Ульф гордо кивнул:

— Торирс Великанья Кровь — так его звали.

— Расскажи нам о Дороге великанов, — попросил Вулфгар.

Великан задумался, огонь освещал его лицо, огромная тень падала на развешанные по стенам щиты.

— О ней мало кто знает. Все истории о великанах забыты; никто даже не помнит, как их звали. Ваш друг должен знать о ней больше, чем я.

Скапти кивнул с хитрым видом.

— Но сама дорога, — продолжал Ульф, — существует. Она уходит на север. Говорят, до самого Конца мира, туда, где снег падает день и ночь и где чек никогда не встаёт солнце. Насколько я знаю, никто не ходил по этой дороге дальше, чем на неделю пути, кроме одного парня по имени Лайки.

— Лайки? — пробормотал Вулфгар.

— Сейчас он уже старик. — Ульф встал и заорал: — Трор! Приведи Лайки! — Потом снова сел. — Он ходил по той дороге, когда был молод. Рассказывает о ней странные вещи, и с каждым годом они становятся всё более странными. И я не могу поручиться, ярл, за правдивость его историй.

В комнату медленно вошёл старик, сморщенный, с белыми, как овечья шерсть, волосами, длинными и спутанными. На нём был тёплый тулуп из овчины; когда же он ухватился за спинку стула, чтобы сесть, все увидели, что на его руке не хватает двух пальцев.

— Отец, нам сказали, что ты что-то знаешь о Дороге великанов. — Вулфгар налил ему вина. — Мои друзья поедут в ту сторону. Ты можешь нам о ней рассказать?

Старик посмотрел на них слезящимися голубыми глазами. Казалось, он был рад, что собрал вокруг себя столько слушателей.

— Да, когда-то я ходил по ней.

— Давно?

Старик скрипуче засмеялся:

— Сорок лет назад, а то и больше, господа мои. Сорок лет. Я и ещё двое отправились в путь, чтобы узнать, где кончается дорога. Мы слыхали, что в той стороне можно найти янтарь и гагат. Мы хотели богатства. Как и все молодые парни, мы были глупы.

Он улыбнулся Джессе и положил ей на руку свою холодную руку:

— Ты тоже едешь с ними?

— Да, — спокойно ответила она.

— Значит, дураки есть не только среди парней. — Он покачал головой. — В самом начале дорога вымощена камнями, господа мои, и идти по ней очень легко. Потом она начинает теряться и уходит в огромный лес, густой и тёмный. Мои приятели прозвали его Железным лесом, так, шутки ради, но мы провели в том заколдованном лесу больше недели и всё это время слышали, как вокруг нас плавали и переговаривались какие-то невидимые призраки, словно во мраке что-то шептали воины огромной армии. Никто из нас не спал. Мы шли день и ночь, чтобы скорее выбраться из этого кошмара. Стало холоднее. Однажды ночью в лесной чаще мы увидели огромный разрушенный замок. Мы страшно устали, поэтому легли и тут же уснули, а наутро один из моих друзей исчез. Мы его так и не нашли.

Старик печально обвёл глазами слушателей:

— Когда лес закончился, начался лёд. Мы упрямо пробивались вперёд, но у нас почти не осталось еды, а сердце подсказывало, что дальше идти нельзя. Потом появились волки. Альрик погиб, а лошади, которых мы ещё не успели съесть, разбежались. Оставшись один, я брёл по снежной пустыне мимо ледников, где завывали ледяные ветры. Я не знал, куда идти, умирал от голода и бредил. Не помню, господа мои, как я вернулся обратно в тот лес и как вышел из него. Иногда мне кажется, что я видел страшные сны, о которых не могу рассказать: огромный город посреди озера, мост, который поднимался к звёздам, но я не знаю, было ли это на самом деле или я попросту бредил. — Старик, вздохнув, помолчал. — Всё, что я помню, — это как очнулся в пастушьей хижине, где меня выходил один пастух. Он говорил, что я пролежал у него две недели, в бреду и лихорадке, и всё время что-то бормотал о лесных кошмарах.

Лайки показал свою руку:

— Там я и потерял пальцы. Отморозил, так решил тот добрый человек. Но я до сих пор не знаю, что тогда случилось со мной.

Он обвёл всех взглядом:

— Если ваше путешествие не такое уж и важное, господа мои, то послушайте моего совета, возвращайтесь назад. Те места не для смертных.

Наступила тишина. Брокл тряхнул головой:

— От нашего путешествия зависит жизнь, старик. У нас нет выбора.