В городке снега была немного, но в горах предостаточно. Озеро еще не замерзло, и это огорчило Юлию, так как она надеялась покататься еще и на коньках. Но какое это имело значение? Быть вместе с Пьером — было в сто раз важнее. К Рождеству Пьер подарил Юлии вечернее платье из своей коллекции — модель, которая ей нравилась больше всего. Он распорядился сшить это платье специально для нее из очень необычной ткани. А она связала для него пуловер в модной цветовой гамме. Пьер очень радовался подарку и часто надевал этот пуловер.

Дом, в котором они жили, обслуживала одна приветливая супружеская пара. Самого хозяина не было, он отправился поближе к морю и солнцу — на Мальдивы. Кроме Пьера и Юлии, в доме жила еще одна пара, бизнесмен из Цюриха и его подруга, лет на двадцать моложе его. Они тоже принадлежали к компании Пьера, которая каждый вечер собиралась в барах и диско. Это была постоянно меняющаяся группа довольно интересных людей. Некоторые всегда находились здесь, а некоторые появлялись лишь однажды и потом исчезали. Казалось, что все они знали друг друга, а если и нет, то быстро находили общий язык, общаясь в бодром, преувеличенно оживленном тоне.

Юлия смогла быстро войти в эту компанию. Ее красота дала ей право принадлежать к их кругу, а опыт помог представить себя в наилучшем свете. Те красивые небольшие украшения, которые ей когда-то дарил Роберт, она сознательно оставила дома. Вместо этого она носила здесь, когда это было нужно, роскошную декоративную бижутерию. Поскольку на лыжах она ходила очень плохо, она заранее отказалась от них. Но она была не единственная среди дам, кто поступил также. Многие использовали это время для того, чтобы пойти в косметический салон и к парикмахеру. Тех, кто ходил на лыжах, было не так уж много, так как многие пары танцевали до утра, развлекаясь, а потом отсыпались до полудня. Однажды Юлия и Пьер после веселой ночи и плотного завтрака доехали по горной железной дороге до Пиз Нейр, откуда им открылся прекрасный вид — день был удивительно ясный.

Это было счастливое, беззаботное время, и Юлия наслаждалась им. Пьер был нежен и влюблен, как тогда в Париже, и был откровенно горд тем, что другие мужчины, видя Юлию, завидовали ему. Иногда у нее возникало чувство, что это и есть та самая жизнь, о которой она всегда мечтала. Но затем ей снова начинало казаться, как будто она едет на карусели. Вокруг все крутится, вертится без остановок и без единой минуты на осознание происходящего. Даже когда они с Пьером были одни, они не могли спокойно поговорить друг с другом.

В предновогодний вечер Юлия в первый раз надела платье, которое подарил ей Пьер. Она стояла у большого зеркала в вестибюле дома, а за ней — Пьер, с восхищением выглядывая из-за ее плеча.

— Потрясающе! Ты станешь королевой этой ночи!

И правда, эта модель исключительно удачно подчеркивала ее округлые плечи, тонкую талию и длинные ноги.

— Это все благодаря тебе! — ответила она и в уме добавила: — И вам, профессор Келлерманн! — так как без косметической операции она определенно не была бы столь привлекательна.

Она провела руками по своим бедрам и с удовольствием осмотрела себя.

— Ты уже думал, какую цветовую гамму ты выберешь на следующую осень?

Выражение его лица изменилось, но она этого не заметила, так как он отступил на шаг назад.

— Почему ты спрашиваешь об этом?

— Потому что меня это интересует.

— А тебе не кажется, что такой разговор здесь неуместен?

— Нет, не кажется. Почему неуместен?

— Потому что работа и развлечения — это разные вещи.

Ей уже было ясно, что он рассердился, но она не хотела давать ему право поучать ее.

— Я смотрю на это по-другому, — ответила она спокойно. — Работа всегда приносила мне удовольствие, но то, как развлекаешься ты и твои друзья, отнимает столько сил, что может рассматриваться почти как работа.

— Это очень «petit bourgeois», как это говорят? Очень обывательская точка зрения.

Она испугалась, но не потому, что ее это обидело, а потому что он совершенно точно рассчитал то, чем он сможет ее задеть.

— Впрочем, — продолжал он все в том же агрессивном тоне, — я не буду представлять никакой коллекции на осень, только на зиму. Двух коллекций в год вполне достаточно.

Это было, безусловно, неверное решение. Ведь другие модельеры ежегодно представляли на рынок три-четыре коллекции, и к тому же такое решение Пьера означало для Юлии сокращение ее доходов, на которые она уже твердо рассчитывала. Но она не хотела дать себя спровоцировать.

Поэтому она совершенно спокойно и с улыбкой сказала:

— Замечательно, тогда мы сможем проводить больше времени вдвоем…

Ее ответ обрадовал и несколько смутил его.

— Браво, Юлия! — воскликнул он, обнял ее и хотел поцеловать.

Но она отвернула голову в сторону, так что его губы не коснулись ее.

— Нет, Пьер, пожалуйста! Я только что накрасилась!

— Пардон, — сказал он, смеясь, — я вовсе не хотел разрушать произведение искусства.

По лестнице кто-то спускался им навстречу, и ей не пришлось отвечать. Она даже была рада этому, так как не смогла бы объяснить, даже себе, почему постаралась избежать этого поцелуя.

Однако потом этот небольшой разлад, казалось бы, потонул в каскаде всеобщего ликования. Сначала был коктейль с шампанским в «Палас Отель». Платье Юлии привлекло всеобщее внимание своей изысканностью, что кое-что уже значило, поскольку в кругу ее новых знакомых было принято иметь очень высокое самомнение. Произвести впечатление на таких-то людей было нелегко.

Последовавший за этим ужин был превосходен. Правда, Юлия пробовала лишь по кусочку от каждого из блюд, так как ей совсем не хотелось есть. И хотя вина она выпила немного, вскоре она почувствовала себя опьяневшей и опьяненной своим собственным успехом. Все внутри у нее пылало так, что она даже не почувствовала холода зимней ночи, когда уже после полуночи вышла на балкон. Пьер обнял ее, чтобы согреть, хотя в этом и не было необходимости, но она обрадовалась его близости.

— Ты счастлива? — спросил он с улыбкой, глядя на ее сияющие глаза.

— Бесконечно счастлива!

У обоих было желание вырваться из компании и спрятаться от посторонних глаз. Но сделать это оказалось невозможным, не испортив при этом вечер всем остальным. Юлия понимала, что будет лучше для них плыть по течению и как и все другие провести оставшуюся ночь в танцах и развлечениях. Ведь это была главная ночь года.

Отблеск новогодней ночи не исчез и тогда, когда они рано утром сидели кто с крепким кофе, кто с апельсиновым соком. Все еще царило хорошее настроение. Дамы тщательно освежили макияж, а если прическа у некоторых и была нарушена, то сделано это было, судя по всему, сознательно.

Предстоял большой разъезд. Но здесь расставались без сожаления и слез. Все были уверены, что увидятся вновь. Вопрос был только в том, когда и где. В Ницце? В Монте-Карло? На Сейшелах? В Баден-Бадене на скачках? В Уимблдоне на теннисе? Или на карнавале в Рио?

Эти вопросы и ответы проносились в воздухе под сводами подвала, где все сидели за длинными столами на простых деревянных скамьях.

Еще за день до этого Юлия ответила бы напрямик:

— Мне очень жаль, но для меня праздник заканчивается, я снова должна работать.

Но за это время она прекрасно усвоила урок и уклончиво отвечала:

— Видно будет! — или: — Я пока не знаю точно, — или: — Я почти уверена, что буду там.

На самом деле ей очень быстро стало ясно, что сама она к этому кругу не принадлежит.