Настоящее

Я ушла. Лия сможет заполучить его, но мне не хотелось быть рядом, когда она это сделает. Я взяла с собой немного: всего лишь несколько книг и фотоальбомов, которые принадлежали еще моей матери. Все остальное было уничтожено. Я засунула все это в машину вместе с Пиклз и надавила на газ. Я оставила свою шкатулку лживых воспоминаний о мистере «Х» посреди пострадавшего журнального столика вместе с конвертом, в котором лежали украденные Лией фотографии. Она запихнула пять сто долларовых купюр в конверт, и я... их тоже оставила. Если я сказала, что сделаю это, то я это сделаю. Больше никаких безделушек, которые способны превратить мое сердце в фарш.

Прежде чем я вышла через переднюю дверь, я взяла старый пенни и положила его лицевой стороной в свою ладонь. Чертов пенни. Чертов Калеб. Я накрыла его пальцами и сжимала так сильно, как только могла, до тех пор, пока мой кулак не побледнел, и я не убедилась, что слова «Один поцелуй. В любое время. В любом месте» навсегда отпечатаются на моей коже. После чего я открыла ладонь и позволила пенни упасть вниз, на ковер. Я подкинула прощальную записку под дверь Роузбад, в которой соврала что-то насчет работы в Калифорнии, и пообещала, что напишу ей, как только устроюсь на новом месте. Я сняла ключи с ключницы и поехала. Я почувствовала, как эмоциональный груз свалился с моих плеч, когда я вырулила на I-95. Я почувствовала себя невероятно свободной, когда пересекла государственную границу штата Джорджия, но настоящее облегчение пришло ко мне, когда Кэмми обняла меня.

— Добро пожаловать в Техас, подружка, — улыбнулась она, целуя меня в щеку. — Давай начнем с тобой новую жизнь.

Прошлое

Ветер сердито ударялся в машину, словно протестуя из-за того, что его не впускали внутрь. Снаружи треснувшее лобовое стекло собирало танцующие в воздухе снежинки, расстилая белое одеяло по кроваво-красной паутине трещин. Оба пассажира были израненные и без сознания. Они сидели, сгорбившись, на передних сидениях автомобиля. Водитель был залит собственной кровью. Никто не мог вызвать скорую помощь, ведь для этого сначала нужно обнаружить автомобиль, затерявшийся среди снежной бури. Пассажир очнулся, застонал и схватился рукой за свою голову. Когда потом он убрал руку, то увидел кровь, размазанную по кончикам своих пальцев.

Он озирался в темном пространстве автомобиля, задаваясь вопросом, кто он и кем был истекающий рядом с ним кровью человек. Он чувствовал себя странно. Казалось, словно все его органы были напряжены внутри его тела. Переместившись немного вдоль дверцы, он схватился за ручку, но дверь не открылась. Потом он понял очевидное, то, что затуманенный разум не сразу заприметил. Автомобиль был сдавлен до половины своего первоначального размера. Он отстегнул свой ремень безопасности и начал ощупывать карманы в поисках телефона. Найдя его, он набрал 911. Когда женщина-оператор ответила на звонок, он заговорил, не узнавая своего голоса.

— Произошел несчастный случай. Я не знаю, где мы находимся, — и кто я такой, хотелось ему добавить, но он не стал.

Он положил телефон рядом с собой и поднял голову. Патрульная машина прибудет, как только они отследят сигнал. Он ждал, дрожа то ли от холода, то ли от шока, сам точно не понимая истинных причин. Был ли это его друг? Его отец? Его брат?

Он понял, что помощь прибыла, когда краем глаза заметил огни скорой помощи, отражение которых танцевало на стекле. Раздались голоса, и дверь открылась. Вскоре появились люди, которые попытались вытащить его из машины.

— Нам нужны «Челюсти жизни»[45] , — услышал он, как произнес один из спасателей. Кто-то светил фонариком ему в глаза, в то время пока кто-то другой накидывал на него оранжевый шерстяной плед. Они погрузили его на носилки, и он почувствовал, как снег стал приземляться на его лицо. Голос, прозвучавший словно вдалеке, поинтересовался, как его зовут. Он покачал головой, не зная, что ответить. Джош - хорошее имя, и он даже хотел сказать, что его так зовут, но не стал. Он задался вопросом, жив ли тот человек, который был рядом с ним, но потом он услышал гул сирен машины скорой помощи, скольжение колес по гравию. Крики сирен стали уноситься в даль. Он откинулся на подушку, пытаясь вспомнить ... и ему удалось сделать это. Хорошие и плохие воспоминания начали просачиваться назад в его голову, словно теплая вода сквозь глыбы льда. Он вздрогнул, вспомнив то, что так отчаянно пытался забыть.

Фельдшер скорой помощи спросил, все ли с ним в порядке. Он кивнул головой, словно говоря «да», хотя глубоко внутри, там, где старые раны снова стали кровоточить и их невозможно уже было зашить, он был не в порядке. Он потер костяшками пальцев у висков, желая, чтобы все воспоминания разом исчезли. Какой легкой стала бы жизнь, если бы его воспоминания стерли, словно карандаш ластиком. Никаких следов счастья или несчастья. Лишь чистый лист. Новый старт. Машина скорой помощи плавно остановилась, и обе дверцы машины были нараспашку открыты командой в белых перчатках. Он позволил, чтобы его приподняли и вынесли на носилках из машины скорой, пронесли через двери больницы и занесли в абсолютно белую комнату, где ему придется дожидаться результатов МРТ[46] . Он лежал в тишине. Доктор вошел в комнату, в которой парень дожидался своих результатов. Врачом оказался индиец с добрым выражением лица. Он носил на безымянном пальце обручальное кольцо, украшенное тремя рубинами, утопленными в золото. Его имя было указано на бейджике. Его звали Синджи Пуни. Он задался вопросом, был ли доктор Пуни счастлив в браке и не символизировали ли эти три рубина его детей. Ему хотелось спросить об этом, но он так ничего и произнес вслух. Врач заговорил первым довольно серьезным голосом.

— У Вас серьезное сотрясение головного мозга. Мне нужно провести еще несколько тестов, чтобы убедиться, что у Вас нет обширного поражения мозга. Фельдшер скорой помощи рассказал мне, что у Вас возникли некоторые проблемы с ответом на довольно простой вопрос о том, как вас зовут. — Пациент ничего не ответил. Он сидел, уставившись на белый потолок, словно это было величайшее произведение искусства.

— Вы можете сказать мне, как Вас зовут? — Он все еще ничего не мог ответить. Его взгляд устремлялся вперед-назад, вперед-назад.

— Сэр? Вы знаете, кто Вы такой? — голос доктора стал обеспокоенным, прозвучав на тон выше, нежели до этого. «Я знаю! Знаю!» - кричал его разум. Пациент повернул свою голову и посмотрел в устремленные на него черные глаза. Он принял решение прямо сейчас и прямо здесь. Будут, конечно, проблемы с реализацией задуманного, но его это не волновало. Он должен был найти её.

— Нет, — сказал Калеб Дрэйк. — Я вообще ничего не помню.

 Прошел год...

 Прошел второй...

 Третий...

 Четвертый...