Ненависть — удивительное чувство. Она такая же обжигающая и жестокая, как огонь. Она огнем прокладывает себе пусть сквозь ниспосланные свыше причины, пока от них не остается ничего, кроме кучки пепла. Затем она принимается за человечность, языки пламени касаются оставшихся нитей невинности и те тают и сливаются воедино, превращаясь в нечто ужасное. А затем на развалинах того, кем ты был раньше, ненависть сеет семена горечи. Семена прорастают в лозу, которая душит все, к чему прикасается. Вот так и я, лоза так крепко обвилась вокруг моей шеи, что я едва способна дышать. Одной рукой я вцепилась в лозу, а вторую прижала к груди, чтобы удержать внутри осколки былой себя.

Он сказал, что любил меня. Он должен был защищать меня от боли, а не причинять ее мне столь жестокими способами. Он предал меня. Я умираю. Я уже мертва. Тогда почему я все еще дышу? Боже, я не знаю, как унять эту боль.

Но моя сила воли все еще при мне. Может я и калека в других отношениях, но силу воли не утратила. Его руки были теплыми. Сейчас же, единственное тепло, которое я ощущаю, исходит от крови, несущейся по моим венам. Вот откуда я знаю, что жива. Я имитировала оргазмы, изображала улыбки, притворялась счастливой. Калеб делал вид, что у него амнезия, а затем сделала вид, что между нами были какие-то отношения. За это я «ударила его молотком по коленям». Он думал, что Оливия может причинить ему боль, но я причиню ему гораздо больше боли. Я и дальше буду причинять ему боль. А если он снова отправится за ней, я воспряну и сделаю все, что в моих силах, чтобы не дать им быть вместе. Некоторые люди никогда не меняются. Полагаю, я одна из таких.