Отменная закуска, фрукты, пепельница, полная окурков и бутылка водки. За столом — двое мужчин. В комнате полумрак, лишь лампа, затененная зеленым абажуром, бросает на стол пятно света. Сигаретный дым над головами двоих поднимается вверх, уползает в тень. Олег Мартынов, ладно скроенный, скуластый парень, с холодными невеселыми глазами на бледном лице поставил рюмку и откинулся на спинку стула, легонько барабаня пальцами по столу. На минуту воцарилось молчание.
— Слушай, Игорь, кто в Новообнинске хозяин? Ты или Казарян?
Волков изумленно взглянул на подельника.
— А ты как думаешь?
— Я думаю, что хозяин тот, у кого больше денег. Казарян, между прочим, гребет такие бабки, которые нам и не снились.
— Что ты предлагаешь?
— Поскольку он не хочет делиться с нами, его надо убрать, а в кресло директора «Центра» посадить своего человека.
— Кого, например?
— Например, главного инженера Антипова. Он ненавидит Казаряна и согласен сотрудничать с нами.
Волков наклонился вперед и уставился на Мартынова.
— Это неплохое предложение, Олег. Я обдумаю его на досуге.
Мартынов почувствовал облегчение оттого, что шеф одобрил его идею. Волков вынул сигарету изо рта и уставился, нахмурясь, на ее тлеющий кончик. Потом перевел взгляд на Мартынова. Олег ему нравился: не дурак и парень смелый. Как заместитель он был бы незаменим. С ним можно советоваться по важным вопросам.
— Ты прав, Олег. Торговля изотопами гораздо выгоднее продажи наркотиков. У меня есть свои люди на складе готовой продукции «Центра». Они могут взять «красную ртуть» на складе и заменить ее похожим порошком такого же цвета. Вопрос в том, как переправить ее через проходную.
Наступила пауза. Лица двоих мужчин застыли. Мартынов колебался, потом, чувствуя что Волков пристально смотрит на него, хрипло сказал:
— Я думаю, что переправить ртуть через проходную мы сможем. У меня есть две знакомые стюардессы. Сейчас они без работы. Но у них есть опыт. Они проносили через таможенный контроль наркотики, валюту, золото. Пронесут и «красную ртуть». Попрошу Антипова, он оформит их на работу.
— Кто такие? Я их знаю?
— Нина Климкина и Катя Егорова.
— Не слышал, — сказал Волков, разливая водку по рюмкам. — А как они проносят товар?
— А ты не догадываешься?
— Догадываюсь…
* * *
Казаряну доложили, что на предприятии участились случаи мелкого воровства «красной ртути». В качестве ответной меры директор сменил охрану в проходной «Центра». Охранников снабдили более чувствительными детекторами ядерных излучений. За поимку расхитителей было обещано хорошее вознаграждение.
Особую бдительность проявил охранник Сергей Давтян. Заметив подходящих к турникету двух молодых работниц — Нину Климкину и Катю Егорову, он почувствовал, что они нервничают. Охранник достал детектор, провел вблизи работниц. Прибор показал наличие радиации.
— Где спрятали?
Молчат.
— Что несете?
— Да что привязался? Ничего нет, — ответила Нина.
Давтян доложил начальнику караула Армену Григорянцу. Он знал, что Армен находится в близких отношениях с Климкиной и хотел, чтобы начальник сам обыскал задержанных. Григорянц произвел поверхностный осмотр молодых женщин и, не найдя ничего, приказал охраннику пропустить их. Пошли мимо Давтяна, тот взял детектор и, не задумываясь, поднес его к той части тела, которая располагается ниже пупка. К передку. Проверил обеих — уровень радиации высокий.
Григорянц, увидев это, разозлился. Если он пропустит женщин через проходную, это сразу же станет известно Казаряну. Директор решит, что он с ними заодно, и расправится с ним. Придется их задержать.
— Так ты ничего не несешь? — спросил Григорянц у Нины.
— Нет!
— Я думаю, — сказал Григорянц, — мне все-таки стоит самому в этом убедиться. Подойди-ка сюда.
— Ты что, не веришь мне? — спросила Нина, слегка стуча зубами от страха. — Что ты собираешься делать?
— Проверю, на что реагирует детектор. Иди-ка в смотровую комнату.
Пытаясь сдержать сердцебиение и дрожь в ногах, Нина с усилием овладела собой и выдавила улыбку на бледных губах.
— Ну, а если ты ничего не обнаружишь? — сказала она резко.
— Это уже мое дело. Пошли. А ты, — он махнул рукой Егоровой, — подожди пока здесь.
Катя растерянно посмотрела на Григорянца.
— В комнату! — скомандовал Григорянц Климкиной, указывая на дверь. Они вошли в помещение, служившее для осмотра и обыска задержанных на проходной. Давтян последовал за ними, попросив напарника последить за Егоровой. Армен скосил глаза на Нину.
— Раздевайся!
— Что? — опешила Нина.
— Снимай с себя все.
— Перед ним?
Все тело Нины словно оледенело. Щеки побелели до такой степени, что, казалось, их покрыл иней.
— Этот парень находится сейчас на службе, он подтвердит директору, что тебя обыскали по полной программе и ничего не нашли.
— Не буду! Не имеешь права! — пыталась возразить Климкина.
— Я обязан обыскать. Прибор ведь дал слишком высокие показания.
— Ничего у меня нет. Зря ты затеял этот обыск.
— Без обыска я тебя не пропущу. Давай живее, Нина.
Нина начала возиться с молнией на брюках.
— А ты, ублюдок, — обратилась она к Давтяну, — ты знаешь, что сделает с тобой мой муж? Он убьет тебя! — Она стащила с ног туфли и швырнула им. Затем скинула брюки, перешагнула через них и тоже швырнула ногой в сторону охранников.
— Сергей, обыщи-ка ее туфли и брюки, — приказал Григорянц. Давтян подобрал с пола туфли. Он осмотрел подметки, подкладку. Подергал каблуки, попробовал отвернуть их. Поднял брюки и прощупал их. Потом отрицательно покачал головой.
— Рубашку, — сказал Григорянц Нине.
Она расстегнула блузку, сняла ее с себя, передернув плечами, отчего ее длинные золотистые волосы волнообразно всколыхнулись, и кинула в голову Давтяну. Он прошелся по ней руками, с особым тщанием проверив швы, и снова покачал головой.
— Лифчик, — приказал Армен.
Нина расстегнула его, полыхая от гнева. Он упал на пол. Давтян прошел через комнату и подобрал его. Его лицо находилось сейчас так близко от ее тела, что он даже ощутил струящееся от него тепло. Однако от этого ему почему-то стало холоднее.
Лифчик он проверял очень тщательно. Прокладка чашечек могла служить хорошим тайником для изотопов.
— Нет, — наконец сказал он.
— Снимай трусы, — приказал Григорянц.
— Армен!
— Снимай.
Она скинула. Она стояла и смотрела на Давтяна.
— Я убью тебя, — сказала Нина. — Я обязательно убью тебя, ты это понимаешь?
— Теперь я буду обыскивать сам, — сказал Григорянц. Он зашел ей за спину. — Нагнись вперед, Нина. — Она нагнулась, осыпая Давтяна отборной руганью. Последний раз Григорянц слышал, чтобы женщина так выражалась, в одном низкопробном московском борделе. Он почувствовал, что слегка шокирован. — Повернись ко мне.
— Пропади и ты пропадом, черт бы тебя побрал!
Армен мягко повернул ее к себе. Через некоторое время он отступил вбок и сказал:
— Ты попал пальцем в небо, Сергей. Ничего у нее нет.
— Погоди, — воскликнул Давтян. — Теперь я понял!
— Что ты понял?
— Понял, где они спрятали товар.
— Где?
— Где-где?! — рассвирепел Сергей. — В п…
Григорянц замер.
— А ты умница, Сергей. Как ты догадался?
— Как-как? — разоткровенничался Давтян. — Думаешь, что они самые хитрые и оригинальные? Нет, все на один лад. Я ведь два года таможенником работал. Для провоза контрабанды бабы, как правило, используют лишь один тайник…
— Тот же, что и Нинка с Катькой?
— Вот именно. Золотишко, камешки, наркотики — все норовят упаковать в какой-нибудь гигиенический пакет типа «Тампакса» или презерватив и засунуть его по назначению.
— Ну, так наверно только молодые поступают, — заметил Григорянц, глядя на побелевшее от страха лицо Нины.
— Не только, — возразил Сергей. — Одна дама лет пятидесяти провозила в этом своем «багажнике» десять тысяч долларов. Сто бумажек по сто баксов были свернуты в трубочку и вложены в презерватив. Я ее спрашиваю: неужели больше ума не хватает, как спрятать валюту в этом самом месте? А она мне заявляет: чего, мол, привязался, валютный «член» мне доставляет больше удовольствия, чем все мужские члены вместе взятые. Вот так.
Григорянц нетвердым шагом направился к Нине. Она пятилась и пятилась от него до самой стены.
— Армен, я тебе клянусь. Я не хотела тебя подставить.
Он схватил ее за волосы и дернул к себе. Она взвыла и стукнулась об его грудь. Он дернул еще раз, книзу, и она брякнулась на колени.
— Сколько ртути вы несли, суки?
— У меня сто пятьдесят граммов, а у Катьки сто двадцать.
— Ты понимаешь, что я должен теперь сделать?
Реакция Нины была моментальной.
— Подожди, Армен, подожди! — Она лихорадочно искала какие-то слова, которые могли бы остановить его. — Ты не сдашь меня, ведь я могу тебе пригодиться. Я нужна тебе, Армен. Я еще нужна тебе.
Дикий страх на её лице сменился отчаянной надеждой на спасение.
— Она права, — меланхолически заметил Давтян. — Посадить их мы всегда успеем. Я думаю, нашего директора заинтересуют разносторонние способности этих девушек. Кроме того, он захочет услышать от них имя того, кто заставил их заниматься таким прибыльным делом.
— Это Волков, — тихо сказала Нина. — «Красную ртуть» мы таскали для него.
— Да, все понятно, — устало произнес Григорянц… — Я знаю, что должен был делать, я должен был слушать твоего мужа. Он всегда говорил, что ты двуличная стерва… Ладно, вставай, тварь! Но ты больше не моя баба.
Голос его звучал печально.
— Ты вообще ничто.
О задержании на проходной двух работниц, выносивших «красную ртуть», Волкову стало известно спустя полчаса. Он немедленно попытался связаться с Григорянцем, который всегда пропускал его людей и которому Волков платил за это приличные деньги. Однако Григорянц куда-то уехал. Это привело Волкова в крайнее раздражение. Он нервно ходил по комнате, сильные руки в карманах были стиснуты в кулаки.
Григорянц предал его и должен ответить за это. Он вызвал своего помощника Мартынова, приказал срочно найти и доставить Григорянца к восьми вечера.
Выпив рюмку водки и поморщившись, Волков отхлебнул глоток кофе, прошел в ванную комнату. В кармане у него уже был припасен пакетик с кокаином. Он закрылся, высыпал горстку кокаина на стеклянную полку, взял соломинку, вставил в ноздрю и, закрыв глаза, втянул белый порошок. Потом повторил операцию, сел на край ванны, помассировал нос, вдохнул полной грудью.
Уже через две-три минуты, пока он брился, в голове посветлело, стало свежо и чисто. Он любил эти первые ощущения кайфа, потом как бы приливала вторая волна и он уже чувствовал себя вроде заведенной механической игрушки, у которой ощутимо кончается завод… Потом появилось чувство тревоги, оно заполняло, как прохудившаяся сточная труба незаметно заполняет подвал.
В назначенное время Мартынов привез Григорянца. С ним были Аркадий Журавлев и Гена Тузов, которого за крупные габариты называли Малышом.
— Появился, предатель! — не ответив на приветствие Григорянца, рявкнул Волков. — За что я плачу тебе такие бабки? Ты обещал, что у моих людей не будет проблем на проходной!
— Но, Игорь Петрович, Климкину и Егорову задержал Давтян. И если бы я пропустил их, это сразу стало бы известно Казаряну. Он уничтожил бы меня…
— Ты мне уже десятый раз про этого Казаряна льешь! Столько денег я угрохал на тебя, а что вижу?
— Вы не знаете насколько опасен Казарян! — Григорянц тоже вспылил. — Я давно с ним общаюсь и знаю, когда можно пропустить ваших людей, а когда нет. Если я не устраиваю вас, то давайте разорвем наш договор!
— Ах ты, гнусь! — Волков наотмашь ударил начальника караула по лицу. Григорянц попытался закрыться, но тут же подскочили Журавлев и Малыш, ухватили Григорянца за руки. Волков еще несколько раз ударил Григорянца по голове.
— Плесень паршивая! — с отвращением в голосе произнес он. — Договор он разрывает! Ишь ты! Да я тебя самого разорву…
Потом хозяин созвал совет под общей темой: «Что делать с Григорянцем?» Если отпустить, пойдет жаловаться в милицию, а значит, Волкову влепят новый срок.
— Кончать его надо! — подвел итог Волков.
Малыш и Журавлев согласились. Волков сам привел Григорянца в большую комнату, распаляя себя, выхватил из кармана куртки пистолет «Вальтер» и рукояткой несколько раз ударил Григорянца по голове.
— За что вы бьете меня? — закричал Григорянц.
На него жалко было смотреть: глаз подбит, на лице кровавая ссадина, волосы всклокочены. Волков отступил на шаг, поднял ствол пистолета и неожиданно выстрелил Григорянцу в живот. Тот вскрикнул от боли, согнулся. Волков, твердо сжав рот, дважды выстрелил несчастному в голову. Потом вытер салфеткой кровь с рукоятки пистолета, бросил ее на пол. Безумно глянул на присутствующих, крикнул:
— Чего стоите? Рубите его на части, сжигать будем…
Но братки ошалело переглянулись и наотрез отказались. Волков обозвал их слюнтяями, принес топор, охотничий нож с широким и длинным лезвием. Он выпил стакан водки, после чего потребовал снять с трупа всю одежду. Малыш и Журавлев неохотно подчинились. Потом Волков отчленил голову и руки, разрезал туловище на достаточно мелкие куски. Увидев жуткое зрелище, он икнул и побежал в ванную комнату. Вернувшись, он молча разжег в камине пламя, бросил туда окровавленную голову. Тут же вспыхнули волосы, кожа потемнела, а широко распахнутые глаза затянуло белесой поволокой.
— Вот и разорвал договор, — произнес Волков.
Утром обугленные куски сложили в черный полиэтиленовый мешок, погрузили в «Форд Краун Виктория», потом выбросили остатки в мусорный контейнер. В тот же день мусороуборочная машина увезла черный мешок на одну из московских свалок. Начальник караула Григорянц исчез без следа. Как и не было…
Стенографистка Оля отличалась от сереньких, как мыши, сотрудниц машбюро — сообразительная, довольно хорошенькая, подстрижена получше и одета понаряднее. Эта ловкая особа быстро сообразила, что торговля секретной информацией может быть очень прибыльным делом. А информацию ей удавалось перехватывать из разных источников, в том числе и из прокуратуры…
Станислав Арташесович закончил чтение очередного документа, присланного Олей, когда вошел Симонян.
— Ты меня вызывал, Станислав?
— Взгляни-ка на это, — сказал директор, передавая заместителю полученное сообщение. — И скажи, что ты думаешь по этому поводу.
Симонян уставился на бумажный листок. Дважды перечитал краткое послание.
«Старшему помощнику Генерального прокурора Звягинцеву А. В.Полковник Савельев».
Срочно, совершенно секретно.
Получены сведения, что к хищению изотопов причастен директор "Центра высоких технологий" С. А. Казарян. Есть данные о том, что на территории «Центра» им организован подпольный цех по производству изотопов. По его указаниям производилось аварийное отключение электроэнергии, качественная продукция им похищалась и списывалась в брак. По предположительным сведениям гибель изобретателя Ю. В. Палагина тоже связана с Казаряном.
— Это Доленко, не иначе. Вот мразь! Продал тебя Савельеву, — произнес Симонян, протягивая листок обратно. — А ты ему доверял. Спас от суда, от позора…
— Его счастье, что он погиб в автомобильной катастрофе, — заметил Казарян.
— Что теперь делать с Савельевым? Он стал очень опасен.
— Вот именно. Я давал задание ликвидировать его, но попытка не удалась. Это очень серьезный противник.
— Может быть попробовать его купить, Станислав? Как ты на это смотришь?
— Вот ты и попробуй, Микаэл. Я хочу, чтобы ты занялся этим немедленно. Вот здесь, — директор выдвинул правый ящик стола и достал оттуда плотный конверт, — находится сто тысяч баксов. Думаю, этого вполне достаточно для полковника Савельева. Только дай ему деньги в два приема, понял? Сперва тридцать, потом еще семьдесят, когда он все закончит.
Симонян взял конверт, усмехнулся:
— С такими деньгами, Станислав, эту проблему вполне можно решить.
— Желаю удачи, Микаэл. Я на тебя очень надеюсь. Действуй!
Симонян попрощался и исчез.
* * *
Подойдя к двери, он нажал на звонок. Потом еще несколько раз. Наконец, дверь отворилась, и Симонян увидел Савельева, с мокрыми волосами и в тренировочном костюме.
— Добрый вечер, Владимир Сергеевич, — торопливо произнес Симонян, словно боясь, что Савельев захлопнет дверь перед самым его носом. — Извините за непрошеный визит.
— Хорошо, что решили навестить меня, Микаэл Арамович. Добрый вечер. Входите.
— Я не оторвал вас от дел?
Савельев рассмеялся.
— Если считать мытье головы делом, то да. Оторвали.
Тринадцатая квартира, которую занимал Савельев, была маленькой, спартанского типа. Стены в спальне были коричневые, паркетный пол отполирован. Единственной мебелью в комнате были кровать, ночник и портативный телевизор. Одежду Савельев разместил в стенном шкафу. В гостиной стены были белые и такой же сверкающий паркетный пол. Здесь вся мебель состояла из черной кожаной кушетки, плетеного кресла и зеркального столика. На кухне имелись обычные принадлежности, маленький стол и два стула. Окна закрывали простенькие жалюзи.
Савельев усадил гостя в гостиной в кресло и отправился в кухню сделать кофе по-турецки. Он принес кофе в маленькую гостиную, где обычно завтракал, и вопросительно взглянул на Симоняна. Гость неподвижно, точно сфинкс, восседал в кресле. Владимир Сергеевич допивал первую чашку кофе, когда Симонян произнес:
— Я к вам по важному делу. У нас на предприятии есть случаи хищения дорогостоящей изотопной продукции. Мы пока не смогли обнаружить и перекрыть каналы утечки изотопов. — Он посмотрел на Савельева долгим, изучающим взглядом. — Так вот, мне стало известно, что у вас имеется большой опыт по раскрытию преступлений такого типа.
— Откуда у вас такие сведения?
— Из надежных источников, Владимир Сергеевич.
— Что вы хотите от меня?
— Я хотел бы получить квалифицированную помощь и, по возможности, избежать шума и огласки. Дело довольно щекотливое, касается сотрудников «Центра», и мне хотелось бы остаться в стороне насколько это возможно. Это очень важно. — Симонян пошарил в кармане, вытащил белый конверт и протянул его Савельеву.
— Здесь аванс в размере тридцати тысяч долларов только за ваше согласие помочь в этом расследовании. Если вы обнаружите каналы утечки, то получите еще семьдесят тысяч долларов. Расследование неофициальное. Ну как? Согласны?
Савельев с любопытством взглянул на собеседника.
— Это предложение исходит от вас лично?
— Не только. В вашем участии заинтересовано руководство «Центра».
«Казарян хочет купить меня с потрохами, — подумал Савельев. — Наверно, узнал каким-то образом о том, что я вышел на его след, и хочет подстраховаться от крупных неприятностей».
Владимир Сергеевич взял конверт, раскрыл его и с любопытством взглянул на хрустяшие зеленые бумажки внутри. Решив подыграть Симоняну, он закрыл конверт, похлопал им по руке и сказал:
— Ваше предложение очень заманчиво, Микаэл Арамович, но я хотел бы выслушать всю историю. Кого вы подозреваете? Что вам известно по этому вопросу? Когда это начачось?
Симонян вздохнул и повернулся к Савельеву.
— Ну, это началось еще при Максимове. — Он нахмурился. — Небольшие недостачи ценных материалов случались и раньше. А вот первая крупная пропажа произошла из сейфа лаборатории физико-химических методов контроля в этом году. Исчезло двадцать килограммов «красной ртути» и сто пятьдесят граммов осмия-187. Стоимость пропавшей продукции составляет около шестнадцати миллионов долларов.
— А что говорит по этому поводу заведующий лабораторией?
— Он не вернулся из командировки в Париж. Это косвенно указывает на его причастность к пропаже. Мы подозревали еще и Ирину Новикову, но после того, как Родионов исчез, эти подозрения уже кажутся бессмысленными. Родионов каким-то образом вынес эту продукцию с территории «Центра», а затем вывез ее за рубеж. Он ведь поехал в командировку на автомашине…
— А после отъезда Родионова хищения прекратились?
— К сожалению, нет. Мне, например, известно, что двадцать третьего сентября на проходной предприятия задержаны две сотрудницы, пытавшиеся пронести двести семьдесят граммов «красной ртути». А сколько они пронесли до задержания, одному Богу известно. Эти сотрудницы связаны с криминальным авторитетом Волковым и работали на него.
Оба некоторое время молчали. Первым нарушил молчание Савельев:
— А полный перечень случаев хищения продукции у вас есть?
— Имеется. Я вам его передам, Владимир Сергеевич. Так вы согласны нам помочь?
— Да, Микаэл Арамович, — сказал Савельев, протягивая конверт с долларами Симоняну. — Постараюсь помочь, но деньги возьмите обратно. Я нахожусь на государственной службе и мой труд оплачивается государством.
* * *
Утром следующего дня генерал Павлов получил сообщение от Савельева.
«Казаряну стало известно о моей миссии, — прочел Павлов, — и он сделал попытку подкупить меня. Заместитель директора Симонян предложил мне сто тысяч долларов за обнаружение преступников, похищающих изотопы. От платы я отказался, но согласился помочь. В. Савельев».
* * *
Гостиная в квартире Симоняна была небольшой, но далеко не скромной. Стены были отделаны темным деревом — настоящим и прочным, потолок покрыт бежевым звуконепроницаемым материалом. Темно-зеленые портьеры хорошо сочетались по цвету с плюшевым ковром. Велюровый диван с расписной накидкой на спинке. Пара мягких кресел. Тяжелый стеклянный столик для кофе с латунными ножками. Полки из стекла и хрома, заполненные книгами и статуэтками. На полках книжных стеллажей стоят дорогие издания известных современных авторов. Все подобрано со вкусом, удобно и дорого. В этой гостиной встретились трое.
По просьбе хозяина Виктор Саркисов, телохранитель Казаряна, сел в одно из кресел. Казарян сидел на краю софы. Он выглядел озабоченным. Отчасти предмет разговора был очень серьезен, а отчасти и потому, что сегодня ему пришлось беседовать со следователем, ведущим дело о хищении «красной ртути» Климкиной и Егоровой. Стоя у окна, Симонян сказал:
— По твоей просьбе, Станислав, я предложил Савельеву сто тысяч баксов за помощь в раскрытии каналов хищения изотопов.
— Взял?
— Нет. Помочь согласился, но деньги вернул.
— Плохо.
Наступила пауза.
— Я чувствую, нам уже дышат в спину, — произнес Казарян. — У нас и без того забот хватает. Этот Савельев собрал серьезный компромат на всех нас. Я поручил Соломатину ликвидировать его, но попытка не удалась. Савельев чуть не убил Соломатина. Крепкий орешек. Что делать будем?
Симонян испустил тяжелый вздох — всей своей обширной грудью бывшего борца.
— Как ты приказал, Станислав, я поставил на прослушивание телефон Савельева. Завтра он встречается с Юриным в гриль-баре на улице Гагарина. Юрин обещал передать Савельеву какую-то важную информацию и придет на встречу минут на двадцать позже Савельева. Так они договорились. Как я понял из разговора, они из одной команды. Я предлагаю сначала ликвидировать Савельева, а потом Юрина.
— Как ты думаешь это выполнить? — Казарян с интересом взглянул на своего зама.
— Дело в том, что гриль-бар на улице Гагарина содержит брат Сергея Давтяна Ашот. Он согласился помочь нам. Когда Савельев войдет в бар, Ашот закроет дверь бара снаружи, повесит табличку «ЗАКРЫТО НА УЧЕТ» и уйдет. Он не будет принимать участия в операции. Виктор и я займемся Савельевым…
— А как же остальные посетители? — спросил Казарян.
— Бар будет закрыт весь день. Его откроют только перед приходом Савельева.
— А куда денете трупы? — снова спросил Казарян.
— У Ашота есть небольшая мастерская по ремонту автомашин. Расположена рядом с гриль-баром. Вскроем пол в мастерской, захороним трупы, сверху зацементируем. Как тебе эта идея?
Казарян одобрительно кивнул, сохраняя бесстрастную мину.
— Вы оба и займетесь этим вплотную сразу после моего ухода. Ситуация предельно накаталась и может выйти из-под контроля. Вам ясно?
— Сделаем все, Станислав. Можешь на нас положиться, — поспешил заверить шефа молчавший до этого Саркисов.
Казарян задумчиво посмотрел на своего телохранителя, отпил немного кофе и аккуратно поставил чашку на блюдце.
— Устранение этих ищеек из ФСБ в наших общих интересах. Сделаете все чисто — получите по сто тысяч баксов каждый.
Директор поднялся, давая понять, что совещание закончено.
* * *
Подрумянившиеся цыплята медленно вращались на шампурах, их аромат наполнял закусочную, когда Савельев открыл дверь и вошел внутрь. Крупный плотный человек в белом поварском фартуке и колпаке стоял за прилавком, готовясь нанизать на вертел четыре жирные птичьи тушки. Он поднял глаза, когда вошел Савельев. «Неужели это Симонян? — удивился Савельев. — Или это его двойник?»
Ещё один человек стоял у сигаретного автомата, спиной к двери. Он был крупнее того, за стойкой, с широкими плечами и толстой бычьей шеей.
Он обернулся, когда Савельев закрывал дверь, и они узнали друг друга одновременно. Полковник узнал в нем человека, который был телохранителем Казаряна, а человек узнал в Савельеве свою жертву. Ухмылка расползлась по его лицу.
— Ну-ну, — сказал он. — Посмотри, кто к нам пришел, Микаэл.
— Вы — Виктор Саркисов? — спросил Савельев, чтобы выиграть время.
— Надо же, знает как меня зовут, — сказал Саркисов и сделал шаг в сторону полковника, на ходу сжимая кулаки. Савельев отнюдь не намеревался ввязываться в драку с таким амбалом. Он был простужен и не очень хорошо себя чувствовал, вдобавок у него был насморк. Третья пуговица его плаща была не застегнута. Правой рукой он обхватил рукоятку висевшего под плащом пистолета, быстро и плавно выхватил его и нацелил прямо в брюхо Саркисова.
— Я сотрудник ФСБ, — сказал он. — Хочу задать вам несколько вопросов о…
Смазанный жиром шампур ударил по его правой руке, хлестнув по костяшкам пальцев. Савельев стремительно развернулся в сторону от прилавка, но шампур опустился снова, с силой ударив по его кисти и выбив из нее пистолет, который упал на пол. В ту же секунду Саркисов, вложив в удар всю силу и вес, попал кулаком Савельеву в шею, рядом с адамовым яблоком. Две мысли молниями пронеслись в голове Савельева в последующие две секунды. Первая: если бы удар Виктора попал немного правее, он был бы уже мертв. Это означало, что у Саркисова не было колебаний по поводу того, чтобы отправить его домой в пластиковом мешке. Вторая: он понял слишком поздно, что в гриль-баре устроена ловушка и живым ему отсюда вряд ли выбраться. Он вскочил, попятился к двери и приготовился защищаться своей левой рукой.
Секунд пять прошло с того момента, как Микаэл ударил его по руке, а Виктор ударил в горло. Симонян теперь поднимал откидную дверцу в стойке, чтобы выйти из-за нее и помочь Виктору. Шансы на то, чтобы выбраться отсюда живым, представлялись полковнику Савельеву крайне сомнительными. Бандиты приближались к нему. Виктор и Микаэл могли без опаски разделать Савельева, насадить на шампуры, подвесить над раскаленной спиралью и поджарить его в собственном соку. Если только он не придумает что-нибудь поумнее. Однако ничего особенно умного в голову не приходило.
Кроме разве что одного: не следует оставлять левую руку в пределах досягаемости Симоняна с его смазанным жиром шампуром. Пистолет его оставался на полу, в углу, но слишком далеко, не дотянуться. Саркисов был прямо перед ним, готовясь нанести удар, Микаэл приближался справа, сжав кулаки. Савельев подобрался, сделал ложный выпад в сторону Виктора, внезапно развернулся вправо навстречу рванувшемуся вперёд Симоняну и с силой ударил его ребром левой ладони ниже пояса. Увернулся от Саркисова, а потом быстро заскочил за согнувшегося Микаэла и ударил его кулаком сверху вниз по шее, отчего тот рухнул лицом вниз на посыпанный опилками пол.
«Один готов», — подумал Савельев, но тут же получил от Саркисова сильный удар по ребрам. Савельев шарахнулся назад и в сторону, подавив боль от удара. Виктор приготовился нанести Савельеву удар по переносице или горлу и тем самым на тридцатой секунде закончить затянувшуюся схватку в свою пользу.
— Твой приятель отдал концы, — внезапно сказал Савельев.
Он произнес это внезапно и совершенно автоматически, это был его обманный ход. Слова Савельева заставили Саркисова застыть на месте. Он быстро повернулся, чтобы взглянуть на своего подельника, лежавшего без движения, уткнувшегося носом в опилки. Теперь Савельев прекрасно знал, что ему делать. Пытаться справиться с Виктором, явно превосходящим его физически, было бесполезно. Он и не пробовал вступить в схватку с Саркисовым, он не хотел, чтобы его вынесли отсюда ногами вперед. Зато у Савельева появились две свободные секунды!
Он рванулся в тот угол помещения, где на полу лежал его пистолет, схватил его левой рукой, одновременно неуклюже упал, перекатился, сел и положил палец на спусковой крючок. В это время Виктор повернулся к нему.
— Ну держись, сука! — сказал Савельев. Саркисов прыгнул на него через всю комнату. Савельев нажал на спуск раз и еще раз, целясь в огромный торс противника точно так, как он это много раз проделывал на тренировках в тире. Только в тире, в самом конце его, была большая мишень, размеченная метками, указывающими на различную степень смертельности попаданий: пять очков вы получали за попадание в голову, горло, грудь и живот, четыре очка — в плечи, три — в руки и одно — в ноги.
На Викторе Саркисове он заработал десять очков, потому что обе пули попали в грудь: одна точно в сердце, другая разнесла левое легкое.
Савельев опустил руку с пистолетом. Он сидел на полу в углу зала, смотрел, как опилки всасывают кровь Саркисова, облизывал пот с верхней губы, потом в фокусе его зрения возникла фигура человека, направляющаяся к нему. С осторожностью Савельев начал поднимать левую руку и тут услышал голос Юрина:
— Это я, Владимир Сергеевич! Не стреляй!
Осмотр показал, что Саркисов мертв. Симонян был еще жив. Он лежал лицом вниз на полу. Тут же валялся и шампур. Они подошли ближе.
В этот момент заместитель директора пошевелился и повернул к ним лицо. Оно было бледным, в глазах застыл ужас. Юрин нагнулся и ударил его ребром ладони по шее, чуть пониже уха. Симонян перестал шевелиться. Савельев осмотрел его. Видимо, его противник некоторое время находился без сознания, но, судя по всему, у него не было никаких ранений. Если не считать нервного шока и повреждения шейных позвонков. Во всяком случае, он отнюдь не собирался умирать.
Юрин перевернул Симоняна на спину. Из носа у Симоняна текла кровь. Он застонал. Через минуту — другую придет в себя… Неожиданно Савельеву пришла в голову отличная мысль. Симонян беспомощен, и им не составит большого труда вытянуть из него все, что известно ему о хищении изотопов, и о роли Казаряна в этом деле. Будь что будет, но попытаться стоит.
Кровью, которая текла из убитого Саркисова, Савельев измазал Микаэлу все лицо, руки и верхнюю часть рубашки. Потом поднял пистолет и стал ждать. Наконец веки Симоняна задрожали, он снова застонал, провел языком по пересохшим губам, открыл глаза и замер от страха, увидев Савельева, сидящего рядом. Владимир Сергеевич дал ему время немножко прийти в себя.
— Плохи твои дела! — сказал Савельев.
— Врача… — прохрипел Симонян. — Отвези меня к врачу…
— Вот как? К врачу захотел? А меня хотел замочить?
Савельев пытался говорить как можно тверже, хотя голос плохо слушался его.
— Я совсем не собирался тебя убивать. Я просто хотел… — Микаэл приподнялся, скосил глаза на испачканную кровью рубашку, потом увидел свои руки, и опять упал на пол. Савельеву даже показалось, что Симонян снова потерял сознание, но в этот момент он прохрипел:
— Врача… Врача… Прошу, как человека!
— Слишком поздно, Микаэл!
— Ты думаешь… Ты думаешь, я умираю?
Владимир Сергеевич не сказал ему, что думает по этому поводу.
— Не дай мне умереть… — снова начал Симонян. — Слышишь? Я не хочу умирать… Не хочу…
Его лицо, грязное и усталое, с воспаленными глазами и двухдневной щетиной на подбородке, было искажено от страха — оно то застывало, то вдруг подергивалось, ожидание смерти преобразило его. Конечно, Симонян еще двигался, еще дышал, но это лишь по нерасторопности смерти. Через несколько минут она займется им…
— Лучше расскажи нам о хищении изотопов, Микаэл! Ты ведь близок к Казаряну, знаешь все преступления, совершенные им. Покайся! Ты наверняка замешан во многих из них.
Но Симонян продолжал умолять Савельева отвезти его к врачу. Владимир Сергеевич испугался, что если он и в самом деле умрет от страха. Такие случаи тоже бывали.
— Ладно, — сказал Савельев. — Я позабочусь о враче, Микаэл, после того, как ты расскажешь нам все, что знаешь о хищении изотопов. Ты должен также сказать, кто дает тебе указания и по каким каналам сбывается похищенная продукция.
Симонян, казалось, плохо понимал, что от него хотят. Его голова начала медленно дергаться из стороны в сторону.
— Слишком поздно… Врача! Я умираю…
Савельев залепил ему крепкую оплеуху.
— У тебя хватит времени все рассказать. Конечно, если я не пристрелю тебя. Мне не очень-то нравится сидеть здесь рядом с тобой и ждать, когда ты наконец сдохнешь! Выкладывай все, да побыстрее! Иначе у меня лопнет терпение!
Вполне возможно, что на Симоняна подействовала оплеуха. Он заговорил, и притом довольно быстро, видимо, надеясь все-таки попасть в руки врача.
— Указания мне дает лично Казарян. Он говорит, кого пропустить, не подвергая проверке, сам вывозит изотопы на своей машине. Похищенная продукция сбывается через фирму «Карина», это в Париже…
Симонян закашлялся.
— Куда исчезли курьеры, перевозившие изотопы?
Микаэл посмотрел на Савельева сквозь приоткрытые веки и медленно проговорил:
— Курьеров замочили, их продукцию продали. Деньги Казарян присвоил, но не все. Часть денег пошла на оплату услуг киллеров. Что касается последнего курьера Родионова, то с ним вышла осечка. Его не удалось ликвидировать, киллеров арестовали. А Родионов исчез вместе с грузом.
Симонян открыл глаза, посмотрел на Савельева и Юрина, снова закрыл их.
— Врача… Я слабею с каждой секундой.
— Последний вопрос, — продолжил допрос Савельев. — Казарян имеет отношение к смерти Максимова? Говори быстрее. Это в твоих же интересах.
Симонян отрицательно покачал головой.
— Максимова заказал Доленко, любовник жены директора. Так как же насчет доктора? Я уже все рассказал. Ничего не скрыл. Мне срочно нужен врач…
— Ну, что ж, отлично, Микаэл! Я раздобуду врача. Отвезу тебя прямо сейчас к знакомому доктору.
Савельев попросил Юрина позвонить генералу Павлову и сообщить полученные от Симоняна сведения. Затем повернулся к бандиту.
— Микаэл, я отвезу тебя в институт Склифософского. Там у меня отличный знакомый хирург. Он сделает тебе перевязку и быстро поставит на ноги.
Симонян тупо смотрел на Владимира Сергеевича, раздумывая над его словами. Затем медленно провел рукой по груди и стал осторожно ощупывать себя со всех сторон, отыскивая рану, в существовании которой был абсолютно уверен.
— Насколько я знаю, Микаэл, ты пользу ешься особым доверием Казаряна. Расскажи о подпольном цехе по производству изотопов. Сколько продукции выпускает этот цех? Какие типы изотопов?
Кадык Симоняна судорожно задергался, будто в горле застрял комок.
— Кто тебе сказал о подпольном цехе? Я ничего о нем не знаю.
Микаэл снова стал ощупывать себе живот, постучал кулаком по груди. Лицо его приняло озабоченное выражение, он резко поднялся и сел на полу.
— Что за черт! Куда я ранен? И откуда эта кровь?
У него был такой вид, что Савельев не смог удержаться от смеха.
— Как откуда? Из носа, конечно!
Симонян был совсем озадачен. Посмотрел на него, потом на окровавленную рубашку, затем на Савельева.
— Вот уж не думал, что из носа может вытечь столько крови!
Микаэл, очевидно, уже понял все. Лицо его потемнело, и он неожиданно рванулся в сторону Владимира Сергеевича, пытаясь выхватить пистолет. Пришлось стукнуть его рукояткой по голове. Симонян издал какой-то птичий звук, снова упал на пол, но тут же попытался подняться. Этот человек уже не мог сообщить им ничего нового. Савельев позволил ему сесть, а сам встал на ноги. Этот раунд боя он выиграл.
* * *
Шесть часов. Ранний октябрьский вечер. Воздух свежий и холодный. Казарян оставил машину в гараже и пошел вверх по улице. Сзади его постоянно обгоняли машины. В одном кармане у него была зажигалка, в другом автоматический пистолет «Глок».
Порывы ветра от проезжающих машин обдавали его, вороша волосы… Он взглянул на часы. Будет дома в 18:15, может чуть позже. Квартира у него новая, на одном этаже с квартирой Манукяна. А как же иначе? Ведь в обязанности Рубена входит охрана шефа. Правда сегодня Рубен Манукян не охраняет его. Улетел в Париж по его поручению. Не охраняет Казаряна и Саркисов. Недавно убили. Но ничего. Оружие у него есть. Стреляет он неплохо. Вряд ли кто рискнет напасть на него. Радостно улыбнулся, вспомнив десять миллионов долларов, полученных от продажи осмия-187.
Эти деньги он положил на свой счет в швейцарском банке в Цюрихе. Разве смог бы он заработать такие деньги честным трудом? Никогда.
Подняв голову, увидел идущую ему навстречу красивую брюнетку. Кого-то очень она напоминает. Он решил присмотреться к ней получше… Сняв сумку с плеча, незнакомка на ходу стала что-то искать в ней. Подойдя, обратилась прямо к нему:
— Прикурить не дадите?
Казарян сунул руку в карман куртки и уже протягивал ей зажигалку, когда рука женщины скользнула из сумки, держа пистолет с глушителем. Улица была пустынна. Директор смотрел на красивую незнакомку, пытаясь вспомнить, где же он ее видел, и не заметил опасности. Она быстро подняла оружие к голове Казаряна, будто это было самое что ни на есть обычное дело, и дважды выстрелила в упор, целясь между глаз. Выстрелы были почти не слышны — на улице стоял обычный шум. Из отверстий между глаз хлынула темная кровь, колени подогнулись, и директор стал медленно валиться на тротуар.
Вера Александровна, жена Казаряна, вышла на лоджию покурить. Она старалась не курить в комнате. Станислав не любил этого. Дул холодный ветер, но капли начавшегося дождя сюда не залетали. Вера Александровна поежилась и поплотнее закуталась в накинутый на плечи платок. Облокотившись о перила, она увидела мужа, идущего по улице, прикрыла глаза и затянулась сигаретой. Вдыхая дым, она глянула вниз. Там разворачивалась невероятная сцена. Неизвестно откуда взявшаяся девушка приставила пистолет чуть не к самой голове Казаряна. Выстрелов Вера Александровна не слышала, но увидела, как Станислав Арташесович упал на асфальт.
К моменту, когда тело вытянулось неподвижно, девушки рядом уже не было. Остолбенев, забыв о сигарете, Вера Александровна смотрела, как убийца быстро дошла до машины, стоявшей в десяти метрах от нее, спокойно открыла дверь, села и мгновенно отъехала. Жена Казаряна хотела закричать, но из горла вырвалось какое-то хрипение. Кинувшись в комнату, она вызвала «скорую», потом позвонила в милицию. Сбивчиво, захлебываясь слезами, рассказала о происшедшем.
Субботин прибыл на место убийства спустя полчаса, когда вокруг тела уже собралась кучка людей.
— Пропустите, милиция! — крикнул майор. Убитый лежал навзничь, приоткрыв рот. По-видимому, он умер сразу, и на его лице застыло удивление. Мысль о смерти проникла в его мозг только вместе с пулей, и он не успел к ней привыкнуть.