Утро в раю (очерки нашей жизни)

Фитц Александр

Футбол и восток — дело тонкое

 

 

Тренер испанской сборной Висенте дель Боске — тренеру немцев Йоахиму Лёву голосом Тараса Бульбы: «Ну что, сынку, помогли тебе твои ляхи?».

(После окончания полуфинала ЧМ по футболу 7 июля 2010 г. на стадионе «Мозес Мобида» в Дурбане).

Флаг над «Мерседесом» В июне 2006 года, в самый канун чемпионата мира по футболу жена прикрепила к дверце своего «Мерседеса» германский триколор и отправилась на работу.

Мода украшать автомобили флажками пришла в Европу из США, где после трагических событий 11 сентября 2001 года миллионы людей таким образом стали демонстрировать патриотизм. Но то США, а это — Германия.

— Фрау Фитц, — обратился к ней Клаус, сотрудник фирмы, располагающейся по соседству, — простите, конечно, но, кажется, на вашей машине германский флаг?

— Почему кажется? — удивилась жена. — Он действительно на моей машине.

— Вы его сами прикрепили?

— Да. А что в этом сложного?

— Вы меня не поняли, я не это хотел спросить.

— А что?

— Только не обижайтесь. Но вы ведь не немка, вы приехали из России — и вдруг немецкий флаг.

— Во-первых, я такая же гражданка Германии, как и вы, а во-вторых, всегда болела и болею за германскую сборную. Ведь чемпионат мира начался.

— Да, знаю, — окреп голосом Клаус, — но в таком случае, наверное, было бы правильнее прикрепить какой-нибудь спортивный флажок, а то германский флаг. Ведь от него так и несёт национализмом.

— Чем?! — опешила жена.

— Национализмом. Вы же смотрите телевизор, читаете газеты, слушаете политиков. Национализм — это ужас, это миллионы убитых и замученных, это.

— Стоп, стоп, стоп, — перебила его жена. — Вы, Клаус, куда-то не в ту степь. Я вам о футболе, а вы мне о замученных да убитых. И вообще, при чём здесь флажок на моём авто?

— Сразу видно, что вы не немка, хотя у вас и германское гражданство, — вздохнул Клаус. — Будь вы немкой, подобных вопросов никогда бы не задавали.

И ведь действительно, не задают. Придавленные «прививкой от нацизма, прописанной немцам победителями» и «диктатурой политкорректности» они, чем дальше в прошлом остаётся 1945 год, тем больше страшатся называть себя немцами, размышлять и говорить о своей истории, литературе, музыке, науке, христианской вере или просто о любви к своей Родине. Нет, неверно, любить Родину вообще-то можно, но лучше шёпотом или про себя.

Доходит до курьёзов: стремление сохранить за семьёй, которая всё ещё остаётся одним из важнейших социальных институтов, приоритетное место в германском обществе и возродить «проверенное временем традиционное немецкое домашнее образование» незамедлительно объявляется, следованием заветам жены министра пропаганды Йозефа Геббельса Магды. То есть преступным.

Ещё недавно, на излёте правления Горбачёва и ельцинского лихолетья в России наблюдалась схожая ситуация. Там также любого, осмелившегося назвать себя русским да при этом вздёрнуть подбородок, моментально записывали в фашисты. Но одновременно там росло «беспокойство людей разрушением их культурной среды, привычного уклада». И в Голландии оно росло, и в Дании, и в Великобритании, и во Франции. И в том, что эта тревога обоснованная, доказали поджоги и массовые беспорядки, прокатившиеся по французским городам в 2005–2009 годах.

«Уже после этих событий, — пишет в своей книге российский политик, спецпредставитель России в НАТО Дмитрий Рогозин, — я побывал во Франции. Там у меня среди прочих встреч в правительстве, Сенате и Национальной ассамблее была интересная дискуссия с одним из депутатов Европейского парламента, представляющим небольшую правоцентристскую партию. У него в офисе я увидел плакат с репродукцией известной картины Эжена Делакруа „Свобода на баррикадах“ и лозунгом: „Франция: либо ты её любишь, либо вали отсюда!“. Я искренне рассмеялся, представив визг властей, если бы мы позволили себе нечто подобное».

Ну а я, прочтя это, только хмыкнул, представив те проклятья и кары, которые обрушились бы на голову любого немецкого политика, укрась он свой кабинет лозунгом «Германия: либо ты её любишь, либо вали отсюда». Да что политик — за такое и дворника не пощадят, пришпандорь тот нечто подобное в своей комнатёнке. Хотя, что с него взять, в кого разжаловать? В безработные разве? Между тем «национализм, национальная гордость и национальные институты, несмотря на присущие им недостатки, формируют наилучшую основу для действующей демократии». Знаете, кто это сказал? Маргарет Тэтчер, вот кто! А теперь ответьте: можно ли заподозрить эту досточтимую даму в симпатиях к тоталитаризму, неонацизму, экстремизму? Нет, скорее в привязанности к неолиберализму, чего она особо и не скрывает.

«В сознании любого здорового народа то, чем можно гордиться, всегда преобладает над тем, чего следует стыдиться, — опираясь на опыт осмысленного и пережитого, констатировал писатель, главный редактор „Литературной газеты“ Юрий Поляков. — Достаточно с помощью манипуляции общественным сознанием вытравить из исторической памяти народа то, чем можно гордиться, а то, чего надо стыдиться, сохранить и упрочить. И нет народа. Приходи и владей. Представьте себе на секунду американцев, которые помнят лишь то, что их предки истребляли индейцев, гноили негров и бомбили вьетнамцев. Долго ли после этого простоит Америка?»

Ответ очевиден. Впрочем, всё это высокая политика, а нам пора возвращаться к германским флажкам, затрепетавшим над автомобилями, на балконах домов, над пивными садами и в руках тысяч болельщиков летом 2006 года.

Фанаты тогда стали рисовать национальные флаги на щеках, носить на шеях чёрно-красно-жёлтые гирлянды, менеджеры и офисные работники надевать галстуки исключительно национальных цветов. В ответ левые политики и левая пресса во всю мощь контролируемых ими средств массовой информации завопили об угрозе возрождения нацизма. В ряде школ учителя стали объяснять ребятне, что размахивать, допустим, турецким, хорватским, польским, английским или французским флагом хорошо, а вот немецким — плохо. И вообще гордиться тем, что ты родился немцем, никак нельзя, а вот стыдиться — сколько угодно.

Но, к счастью, пение и рёв многих миллионов болельщиков заглушил эти их проповеди и не позволил испортить праздника. В стране возникла и медленно стала набирать обороты так называемая концепция «позитивного патриотизма», особенно среди молодёжи. В результате к 2008 году, согласно опросу, проведённому в Германии авторитетным социологическим институтом «Форса», 86 процентов юношей и девушек в возрасте от 14 до 18 лет стали гордиться своей национальной принадлежностью, 9 процентов были от неё не в восторге и только 3 процента стыдились. Правда, с объяснением причин собственной гордости дело обстояло сложнее. 21 процент вообще не смог обосновать, почему в восторге от того, что родился немцем. 14 процентов объясняли: «потому, что Германия прекрасная страна». 13 процентов «потому, что Германия экономически мощное и стабильное государство». И только 6 процентов «потому, что Германия является правовым государством, в котором хорошо живётся гражданам». Как видим, в отличие от тех же русских, англичан или французов о собственной истории, о живших и творивших немецких учёных, писателях, композиторах, политиках, философах, теологах, конструкторах, мореплавателях, географах молодые немцы даже не вспомнили. А может, их не спрашивали, опасаясь «неполиткор-ректности» ответов?

Как бы то ни было, но с 2004 года любое международное футбольное первенство, а то и просто матч стал для немецких левых подлинным мучением. Ведь в эти дни города и городки страны буквально пестрят флагами Германии, которые действуют на них так же, как лучи солнца или чеснок на вампиров. Поэтому каждый раз, как пишет пресса, они «в лучших своих традициях мечтают о скорейшем поражении национальной футбольной команды Германии, чтобы наконец закончилась эта патриотическая вакханалия». При этом случаются факты умопомрачительные: в конце мая 2008 года трое молодых членов партии «зелёных» в перерыве проходившего в Бонне ХХХ молодёжного конгресса швырнули германский государственный флаг на мостовую, стали в кружок и на глазах однопартийцев дружно помочились на него. Этот «акт протеста» был заснят на видео и размещён на их интернет-портале. Наверняка читателей интересует: что за этим последовало? Отвечаю: руководство партии, просмотрев сюжет с описыванием флага и прочтя не очень лестные (в некоторых, а не во всех газетах) комментарии, «дистанцировалось» от данного поступка, но не осудило, хотя то и дело участвует в так называемых «восстаниях порядочных». Выходит, ничего непорядочного в том, что три великовозрастных обалдуя писают на флаг страны, нет. Примерно в это же время в Лейпциге политики Левой партии запустили молодёжный проект, в рамках которого стали проводить акции под девизом «Германия, одурманенная футболом». Координатор по работе с молодёжью этой партии, так же как и партии «зелёных» представленной в парламенте страны, Клавдия Йобст из Саксонии, в дни чемпионата Европы по футболу 2008 года заявила в интервью журналу Focus, что её «тошнит от картины бегущих с флагами в руках немцев», что «с этим нужно бороться», потому что «Германия — это страна, в которой люди живут на грани черты бедности и в которой господствует расизм» (?!). Она горячо поддержала леворадикальный проект «антиболельщиков» немецкой сборной, которые выражают восторг и ликование (чем громче, тем лучше) после каждого забитого в ворота немецкой команды гола и огорчаются её победам. Несколькими годами ранее коллега Йобст по партии, депутат Саксонского земельного парламента Юлия Бонк, во время чемпионата мира по футболу 2006 года объявила, что не может переносить вида чёрно-красно-жёлтых германских флагов на улицах городов. Затем она организовала «обменные бюро» и призывала «всех честных немцев» сдавать в эти бюро германские флаги, получая взамен футболки с символикой «левых» по курсу: три флага — одна футболка. Ну, как тут не процитировать ныне, правда, подзабытого русского поэта XIX века Владимира Печорина:

Как сладостно — отчизну ненавидеть И жадно ждать её уничтоженья! И в разрушении отчизны видеть Всемирную денницу возрожденья! [34] А вот на ту же тему строки Александра Пушкина: Ты просвещением свой разум осветил, Ты правды чистый свет увидел, И нежно чуждые народы возлюбил, И мудро свой возненавидел [35] .

Факты глумления над флагами ФРГ (не где-нибудь, а в Германии!) были зафиксированы и после матча Германия — Турция на чемпионате Европы по футболу 2006 года. И что? Ничего! Власти сделали вид, что не заметили, как болельщики турецкой сборной топтали на мостовых германский триколор. А ведь было бы правильным, как минимум, крупно оштрафовать их, а лучше — выслать из страны на родину.

О национальном гимне Впрочем, что мы об иностранцах, когда некоторых коренных немцев, судя по сообщениям прессы, буквально тошнит от звуков германского гимна.

Вспоминаю одного из вождей партии «зелёных» Юргена Триттина, так тот, будучи депутатом Бундестага, даже не приподнимался с места в момент исполнения государственного гимна, всячески демонстрируя пренебрежение и неприязнь к нему, что, кстати, ничуть не помешало этому деятелю занять пост министра окружающей среды в правительстве Герхарда Шрёдера.

Интересно, возможно ли подобное, например, в США или в Англии, являющихся для нынешней германской элиты чем-то вроде старшего брата и сестры, только вот не знаю по какой линии?

Кстати, о национальном гимне. Его, как известно, на музыку Йозефа Гайдна написал в далёком 1841 году профессор литературы Аугуст Хайнрих Гофман фон Фаллерслебен. Начиналась песня со слов «Германия, Германия превыше всего». И был это никакой не националистический лозунг, а призыв профессора к объединению тридцати девяти разрозненных германских княжеств в единое государство. Мол, хватит враждовать, а ради нашей общей Родины и во благо народа давайте объединимся. Официальным гимном эта песня стала только в Веймарской республике в 1922 году, а при нацистах — оставалась им наряду с партийным гимном «Хорст Вессель». Однако западные союзники по антигитлеровской коалиции внесли германский гимн наряду с нацистским в запретный список и велели западным немцам придумать новый. Но все попытки оказались безуспешными. Публика и сами депутаты Бундестага при подходящих случаях затягивали прежнюю мелодию. В конце концов, Конституционный суд ФРГ всё-таки разрешил исполнять прежний, но петь только третье четверостишье, хотя все знали, что в слова «Германия, Германия.» авторы не вкладывали ничего людоедского, не помышляя кого-либо унизить или оскорбить. Они просто хотели сказать, что Германия от своей западной точки до восточной занимает первейшее место в сердце каждого немца. Впрочем, стоп! И тогда и сегодня пропеть этот куплет невозможно ещё и по той причине, что в полном тексте крайне западная и крайне восточная точка названы по именам, а это, после двух обрезаний Германии по итогам тридцатилетней войны (1914–1945 гг.), территории других государств. В результате остался один третий куплет. Его и поют. Правда, гимн этот по-прежнему неофициальный (в Основном законе указания на него нет), поэтому дискуссия продолжается, и поводом для очередного её витка стал футбольный чемпионат 2006 года. Так, профсоюз работников науки и просвещения, опасаясь, «как бы частое исполнение гимна не привело к ренессансу немецкого национал-шовинизма», потребовал поискать для гимна новые текст и мелодию. Предложили абсолютно политкорректный «Детский гимн» Бертольта Брехта, написанный им в 1949 году и положенный на музыку Хансом Айслером. Тут же в дискуссию о гимне включились парламентарии. Тогдашний вице-председатель Бундестага социал-демократ Вольфганг Тирзе отверг профсоюзную критику «песни Германии», но и статус-кво его не устроил. Менять гимн он, правда, не захотел, но согласился, что слишком уж краток. Поэтому Тирзе предложил провести конкурс среди немецких поэтов. Пусть, дескать, придумают ещё пару четверостиший. Поэты замерли в ожидании легкокрылых муз, а депутат от партии «зелёных» в Бундестаге Ханс-Кристиан Штребеле уже всё придумал. Весной 2006 он предложил перевести текст национального гимна Германии на турецкий язык и соответственно петь его по-турецки, то есть куплет по-немецки, а потом его же по-турецки. Ну а в перспективе, вероятно, по-албански, на фарси, по-арабски, по-русски и т. д. Об этом Штребеле сообщил в интервью выходящей в Берлине газете TZ. Примечательно, что либерально-демократическая партия Германии, обычно придерживающаяся по любым политическим вопросам воззрений, прямо противоположных «зелёным», на этот раз безоговорочно поддержала своих оппонентов. Так, спикер парламентской фракции СвДП в Бундестаге Сибилла Лаурик заявила, что «это была бы интересная возможность для людей с иными корнями и с иным языком понять немецкую культуру». Но столь революционная идея у большинства парламентариев поддержки не получила. Пока. Ведь всё упорнее ходят слухи, что в Германии возникнет и будет зарегистрирована Исламско-демократическая партия, которая наверняка пройдёт в Бундестаг.

Но быстротечно время в XXI веке. Едва я написал эти строки, как информационные агентства сообщили, что в земле Северный Рейн-Вестфалия такая партия уже создана и даже приняла участие в выборах. Называется она «Союз за обновление и справедливость», что созвучно имени правящей партии премьер-министра Турции Реджепа Эрдогана («Партия справедливости и развития»). Выступает германо-мусульманская партия «в защиту интересов иммигран-тов-мусульман, за улучшение их положения и интеграции в немецкое общество». Что ж, дело благородное, только кто их здесь обижает, тем более препятствует интеграции? Да, о неких мифических силах и мнимых злодеях пресса пишет регулярно, но это, как все понимают, в том числе и авторы статеек, исключительно для поддержания «политеса и по-литкорректности». А спустя ещё несколько дней на внутренних полосах европейских газет появилось сообщение, что в Турции у себя дома был зарезан апостольский викарий Анатолии, председатель Конфедерации епископов страны 63-летний Луиджи Падовезе. Убийцу объявили в розыск и уже через несколько часов задержали. Им оказался 26-летний водитель монсеньора Падовезе Мурат Алтун. Свою вину он признал полностью, а его адвокат Джихан Онал на созванной им же пресс-конференции объявил, что преступление Алтуна не имеет политической подоплёки, а объясняется расстройством его психики: «Как сказал мой подзащитный, он получил послание от Бога, после чего напал на епископа и зарезал его». Эту версию косвенно поддержал и губернатор провинции, заявивший, что Алтун в мае 2010 года проходил курс психотерапии в местной больнице из-за депрессии. Однако в католической общине Искандеруна, крупнейшего города провинции, в котором жил епископ, такую линию защиты поставили под сомнение. «Вряд ли психическое заболевание — единственная причина этой кровавой драмы», — говорится в сообщении ватиканской пресс-службы со ссылкой на прихожан убитого иерарха. Того же мнения и председатель Теологической комиссии Всемирного Евангелического альянса, боннский профессор теологии и религиозной этики Томас Ширмахер: «Убийство епископа Падовезе — не первое преступление, когда священнослужитель-христианин становится жертвой мусульманского фанатика. И не первое, когда преступника объявляют душевнобольным. Вспомним убийство в городе Трабзон падре Андреа Санторо, застреленного в феврале 2006 года во время молитвы 16-летним мусульманином. Тогда турецкие власти тоже объявили убийцу душевнобольным. А тот факт, что подстрекали убийцу радикальные исламисты, недовольные миссионерской деятельностью отца Санторо, никакой следственно-судебной оценки не получил. И таких примеров множество», — подытожил профессор Ширмахер.

Мартиролог имён христиан, павших от рук мусульманских фанатиков в Турции, ужасает. Только в 2007 году там были убиты или тяжело ранены полтора десятка священнослужи-телей-христиан. «Я чувствую, что они хотят изгнать нас, потому запугивают, нагнетая атмосферу страха, — считает вдова убитого немецкого миссионера-протестанта Тильмана Ге-ске. — На словах Турция декларирует свободу вероисповедания. Но фактически христиане здесь нежелательные гости». Вывод, сделанный вдовой, не нов, и, однако же, по поводу жестокого убийства епископа Падовезе Папа Римский Бенедикт XVI уверенно заявил: «Мы не можем возлагать ответственность за это на Турцию и на турок».

Что ж, ему, как говорится, виднее на кого и что возлагать, но вот в Германии, например, мне не удалось ни вспомнить, ни обнаружить в Интернете ни единого факта убийства или умышленного нанесения телесных повреждений мусульманскому священнослужителю. Между тем, исламскую партию, намеренную защищать мусульман, здесь создали, а вот христианской партии с аналогичными целями в Турции нет и, предполагаю, никогда не будет.

Однако мы снова отклонились от нашей главной темы — футбола, благодаря которому, как написала летом 2008 года Berliner Zeitung, «люди прекратили стыдиться своей страны», и граждане Германии стали «гордо и открыто демонстрировать свой патриотизм». Миллионы болельщиков буквально молились, чтобы Праздник Футбола, на котором их сборная творит чудеса, продлился как можно дольше. И немецкая команда — упорная, волевая и, будем откровенными, каплю везучая, всё выигрывала и выигрывала. Как тут не вспомнить знаменитого английского форварда Гари Линекера, произнёсшего в 1990 году фразу, ставшую крылатой: «В футбол играют все, а выигрывают всегда немцы». Поэтому на улицах немецких городов трепетало всё больше германских флагов, а гимн страны звучал всё громче, и подхватывало его всё больше людей, но не футболистов.

Как известно, перед матчами сборных, уж так повелось, обязательно исполняют гимны стран, чьи команды вышли на поле. На экранах телевизоров крупным планом возникают лица игроков, тренеров, болельщиков, и хорошо видно, как и что делает каждый из них в эти волнительные мгновенья. Так вот, немецкие телевизионщики с недавних пор очень полюбили показывать форварда сборной Лукаса Подольского, который в отличие от большинства товарищей по команде гимна не поёт, а, плотно сжав губы, всемерно демонстрирует отстранённость и непричастность к музыке Гайдна и тексту Гофмана фон Фаллерслебена. Если вы, читатель, вообразили, что комментатор в этот самый момент начинает выражать своё недоумение, мол, Лука почему не поёт, то ошибаетесь. Напротив, комментатор умиляется молчанию Подола. «Ах, какие муки в эти мгновенья испытывает наша звезда, — вздыхает он. — Ведь в его груди бьются два сердца».

Непосвящённым поясню: одно из них — польское, другое — немецкое. Об этом многократно заявлял сам Подольский, об этом писали газеты, журналы, рассказывало телевидение, радио. А дело всё в том, что в середине 80-х — начале 90-х прошлого века в ФРГ из Польши на постоянное жительство перебралось порядка миллиона этнических поляков. В своих заявлениях все они указали, что являются потомками граждан Третьего рейха, сохранили немецкую культуру, обычаи и т. д., а посему хотят жить в Германии. В их числе были родители Подольского и сам маленький Лукас.

Германия их приняла, предоставила жильё, работу, медицинские страховки, возможность получить образование, профессию, развить таланты, то есть стать полноправными гражданами. Всем этим они (и не только они!) воспользовались, но потом, когда им здесь стало уж очень хорошо и комфортно, многие (к счастью, не все) вспомнили о своей истинной нацпринадлежности. Взять того же Лукаса. Ну на кой ему два сердца? Это же аномалия, и не только медицинская. И если чувствует он себя не немцем, а поляком, то, как говорится, флаг ему в руки. Но нет, не хочется Подолу играть за польскую сборную, хотя ведь приглашали. Почему? Скорее всего, из соображений выгоды. Одно дело надевать футболку пусть и очень гордой, но Польши, совсем другое — трёхкратного чемпиона мира, трёхкратного Европы, многократного серебряного и бронзового призёра, сборной ФРГ.

Впрочем, речь в данном случае не столько о Подольском, другом «поляке» Петре Троховски, родившихся в Германии «турках» Мезуте Озиле, Сердаре Таски, «боснийце» Марко Марине или «сирийце» Сами Хедира, «нигерийце» Денисе Аого, «ганце» Джером Боатенге, у которых, между прочим, матери немки и которым, судя по тому, что мы видим с трибун и на экранах телевизоров, аж челюсти клинит при звуках германского гимна. Речь о тренерах, менеджерах сборной, руководстве федерации футбола страны. Игроки, вроде Подольского, могут хоть мазурку выкаблучивать в момент исполнения германского гимна или танец живота исполнить в случае с Хедирой. Могут бить в африканские барабаны или в боснийскую брёлку дудеть. Это их личное дело. Но чиновники и тренеры, ответственные за сборную и комплектующие состав, просто обязаны объяснять игрокам (ведь в большинстве ребята они молодые, Кембриджей не оканчивавшие), что представлять на поле они будут не себя любимых, а страну, гражданами которой являются. И поэтому петь гимн просто обязаны. А если не хотят, то зачем их в сборную приглашать? Или кто-то попытается меня уверить, будто Подольский с Троховски, Марин с Аого по классу равны Францу Беккенбауэру, Герду Мюллеру, Уве Зеелеру, Вольфгангу Оверату, Гюнтеру Нетцеру, Карл-Хайнцу Румми-ниге, Паулю Брайтнеру, Фридриху Вальтеру, Тони Шумахеру, другим великим немецким футболистам и поэтому без них никак не обойтись? Так нет. Игроки они ничем не примечательные, главной фишкой которых являются плотно сжатые губы, а не филигранный дриблинг, самоотверженность, чувство гола. Неспроста журналисты как раз и акцентируют внимание в большинстве на «двух сердцах Подола», его душевных терзаниях, а не на его игре.

Но вот другой выходец из Польши — Мирослав Клозе, по мастерству значительно превосходящий любого из них, привлекает журналистов куда меньше. Вероятно, потому, что у него не два, а одно сердце, и то немецкое. Правда, журналисты ряд лет пытались вживить ему «польский мотор», ведь родился он в силезском городке Оппельн (ныне Ополе), но Мирослав ни в какую не соглашался, мол, немец я, и точка. И мать его Барбара, кстати, в прошлом профессиональная спортсменка, тоже обижается, когда её сына называют поляком. Следует вспомнить также отца Мирослава — Йозефа Клозе, талантливого футболиста, игравшего в составе сборной Польши и французского «Осера», который даже в самые тяжкие для немецкого меньшинства годы не отрёкся от своих национальных корней.

Перед началом игры, если выступает за сборную, Кло-зе непременно поёт гимн, он забил больше мячей, многие из которых стали решающими, нежели Подол, Троховски, Озил, Хедира и прочие «двусердечные» вместе взятые. Он самоотвержен, ловок, напорист, но немецкая пресса упорно его не жалует. Не беда — зато мы, болельщики, его любим.

Гимн поёт и другой «иностранец» — бразилец Какао. Уроженец Ганы Жеральд Асомоа, ставший гражданином ФРГ и входивший в состав сборной, тоже пел, и Шон Данди, родившийся в ЮАР и не раз надевавший футболку немецкой сборной, — пел. Это нормально, естественно и достойно.

В канун чемпионата мира по футболу 2010 года в ЮАР один из самых уважаемых в мире игроков и тренеров, легендарный Франц Беккенбауэр призвал игроков сборной петь гимн страны перед началом матча. Его поддержали миллионы болельщиков. И что? А ничего. Так, полузащитник Мезут Озил пояснил: «Во время гимна я концентрируюсь на игре, а потом молюсь Аллаху. Молюсь об удаче, здоровье — для моих партнёров и меня. Как и для всех, гимн для меня — эмоциональный момент, момент гордости. Несмотря на это, каждый сам решает, петь ему или нет».

Итак, Мезут молится за успех команды, своё и коллег здоровье. И правильно делает. Дело в том, что появившегося на свет в Гельзенкирхене от родителей турецкого происхождения, тоже, кстати, родившихся в Германии, Мезута Озила на родине предков члены фан-группировок обвинили в предательстве, пообещав примерно наказать. За то, что германскую сборную предпочёл турецкой, а также за то, что заявил журналистам, что считает себя «стопроцентным немцем». Поэтому запой он ещё и германский гимн, то. Короче, сами понимаете.

Ну а главный тренер германской команды Йоахим Лёв подытожил эту дискуссию словами: «Чем больше игроков исполняют гимн, тем лучше. Но мы не собираемся никого принуждать».

А зря. Кого и чего боитесь? Быть обвинёнными в непо-литкорректности? Стремлении возродить германский дух? Так это ж футбол. Забыли, что ли?

И вообще, если объективно, то не только Подольский, Аого, Джером Боатенг, Озил, Троховски, Хедира и Марин, включённые в 2010 году в главную команду страны, должны вскакивать и громче всех петь гимн, но и все их родственники, которым посчастливилось очутиться в Германии. Или я ошибаюсь? И все они вообще-то мечтают возвратиться в родные палестины? Так в чём заминка?

Хотя, стоп! В этом моём предложении сплошное пренебрежение к идеалу мультикульти, в который продолжают вгонять современную Европу. Ну а в чём он заключается, поясню на конкретном примере.

В 1998 году на Большой художественной выставке в мюнхенском Доме искусств мы с женой познакомились с весьма симпатичной семейной парой местных немцев. Стали перезваниваться, побывали друг у друга в гостях. И вот однажды наш новый друг, назову его Михаэлем, предлагает нам вступить в партию, в которой они состоят, а моей жене даже войти в партийный список на предстоящих выборах в городской Совет баварской столицы. Естественно, мы очень удивились, поблагодарили за доверие и сказали, что совершенно не готовы на столь ответственный шаг. Ну а жена ещё спросила: почему именно её и за какие заслуги собираются включить в партийный список?

— Ну, как же, — сказал Михаэль, — это ведь веяние времени. Да, наша партия мало кому известна и особыми успехами похвастать не может, но мы хотим полностью соответствовать современным требованиям.

— А в чём они заключаются? — спросил я.

— В том числе и в мультикульти. В нашем партийном списке уже есть коренной немец-атеист, есть католичка из Испании, ещё есть иудей из Израиля и мусульманин из Сирии. Один из них гомосексуалист. А вот немцев-переселенцев у нас нет. И это, согласитесь, плохо.

— Плохо, — согласилась жена, — но я, если быть точной, не немка, а армянка. Это мой муж российский немец.

— Чудесно! — воскликнул Михаэль, — армянка из России — это тоже неплохо, но вот немец-переселенец нам нужнее и желательно трансвестит.

Услышав это, я остекленел взглядом, а Михаэль, решив, что заинтриговал, пояснил:

— Ты ж понимаешь, количество кандидатов, которых можно включить в список, ограничено, а нужно охватить все категории граждан.

Произнеся это, он игриво подмигнул, а может, мне только показалось, но после этого разговора встреч с этой семейной парой мы стали избегать.

Так вот, глядя на нынешнюю сборную Германии по футболу, у меня почему-то возникает подозрение, что при её комплектовании не обошлось без Михаэля. Но не подумайте, пожалуйста, что я за мононациональность в спорте или в чём-либо другом. Мне просто не нравится, когда люди пытаются делать гешефт на национальности, сексуальной принадлежности, вере, отодвигая подальше мастерство и профессионализм, честь и достоинство.

В мюнхенской «Баварии» играет турок — Хамит Алтинтоп, а его родной брат Халил защищает цвета другого суперклуба — «Шальке-04». Родились они в Германии и, как пишут газеты, немецким владеют значительно лучше, нежели турецким, но несмотря на это оба выступают не за немецкую, а за турецкую сборную. Почему? Потому что ощущают себя турками, а главное, считают недостойным морочить журналистам головы «двусердечным» феноменом или страстным желанием обратиться к Аллаху именно в момент звучания гимна ФРГ. Правильно поступают? Конечно. И молодцы, что гимн Турецкой Республики перед началом матчей поют, а не имитируют перед телекамерами внезапное расстройство кишечника.

Вот заговорили мы о гимне, и вспомнил я бывшего тренера сборной России голландца Гуса Хиддинка. Он гражданин Голландии и, как неоднократно заявлял, патриот своей страны. Говорит Хиддинк на голландском, английском, немецком, французском, испанском языках и немного по-итальянски, а вот по-русски знает слов десять, что, впрочем, не мешало ему каждый раз самозабвенно исполнять гимн Российской Федерации. И это, на мой взгляд, прекрасно, ведь он тренер футбольной сборной России, то есть частица её главной команды. И ему, в прошлом классному футболисту, а ныне тренеру, входящему в десятку лучших в мире, нет нужды выпендриваться и корчить постные рожи, когда звучит «чужой» гимн, дабы привлечь к себе внимание. С 2010 года он тренирует сборную Турции, и я не удивлюсь, если Хиддинк запоёт турецкий гимн. А почему нет?

 

Слева — свои, справа — чужие

Вообще футбол — больше, чем игра. Горечь поражений и сладкий вкус побед любимой команды заставляют хвататься за сердце, ликовать, рыдать, неистовствовать миллионы людей, чем умело пользуются политики, бизнесмены, производители одежды и продуктов питания, спекулянты, воры, жулики и провокаторы.

Уж так получилось, что в дни европейского первенства по футболу 2008 года мне кратко довелось побывать в соседних с Германией странах. Знаете, что бросилось в глаза? Подавляющее преобладание национальных флагов, то есть итальянских, хорватских и французских. Вы удивитесь: что здесь примечательного? Это же естественно. Э, нет. Взять те же германские города. В дни чемпионата они более походили на оккупированные вражеской армией. Хорватские, польские и особенно турецкие флаги были всюду: над бесконечно сигналящими машинами, на крышах многоквартирных домов. Они торчали над пролётами мостов, завернувшись в них, словно в сари, по тротуарам передвигалась масса подростков и даже пожилых женщин, а во всех без исключения телевизионных репортажах непременно присутствовал сюжет (и не один) «о наших турецких братьях, болеющих за свою (турецкую. — А. Ф.) сборную». О том, что «братья» — граждане Германии, комментаторы тоже говорили, но с таким подтекстом, что как это здорово и как мы все этому рады. А между тем лишь посольства и консульства имеют право вывешивать флаги своих государств в чужой стране, причём исключительно на своей территории. О том же, чтобы бегать с ними по улицам или устраивать многотысячные демонстрации, и речи быть не может.

В мюнхенском районе Нойперлах, когда я там поселился в 1993 году, в основном жили местные немцы, а также немцы-переселенцы из Румынии, Венгрии, Польши и Советского Союза. Спустя лет десять там уже преобладали выходцы из мусульманских стран, республик бывшей Югославии и Африки. Эта тенденция общеизвестна, и присуща не только некоторым мюнхенским районам, но и всем другим европейским городам. Удивило меня другое — вдруг на сотнях балконов возникли красные флаги с белым полумесяцем и звездой.

— Даже не подозревал, что в нашем районе столько турок, — поделился я наблюдением с Абидом, который хотя и был уйгуром, держал в Нойперлахе не уйгурский, а турецкий магазин, и к которому я заходил, если собирался приготовить что-нибудь восточное: лагман, плов или настоящую шурпу.

— Почему много? — удивился он.

— Посмотри сколько вокруг турецких флагов. Даже у тебя.

— Правильно, — согласился Абид, — но у меня, как видишь, и немецкий есть. Торговля — это бизнес. Не хочу клиентов терять. И потом, магазин у меня турецких товаров. Но будь моя воля, — понизил он голос, — я бы один немецкий оставил.

— Да?!

— Конечно. Германия мне политическое убежище дала. Это, во-первых, а во-вторых, скоро германское гражданство получу. Ну а то, что вокруг много турецких флагов, так это понятно — все мусульмане болеют за турецкую сборную. Даже курды.

— Шутишь, — не поверил я, — у них что, перемирие на период чемпионата?

— Нет, конечно. Но они ведь мусульмане. Вон видишь Атто, — кивнул он в сторону мужчины лет пятидесяти, стоящего у мясного отдела, — он — афганец, бывший моджахед, учился в Советском Союзе. Хочешь, его спросим?

— Хочу.

— Устод Атто, могу я предложить вам выпить с нами чаю? — окликнул Абид по-русски худощавого с густой чёрной бородой мужчину.

— Конечно, мой друг.

— Тогда присядьте к нам. Кстати, вы знакомы? Это — Александр. Когда-то он жил в Ташкенте, где вы бывали, и в Москве, где вы учились.

— Да, мы виделись, — принимая из рук Абида стаканчик терпкого чёрного чая, сказал Атто, — здесь в твоём магазине или ещё где. Сейчас не припомню.

— Вот мы спорим, за кого вы болеете на этом чемпионате: за голландцев или за немцев?

— Оба вы ошиблись, — отхлебнув глоток чая, усмехнулся бывший моджахед. — Я болею за турок, хотя в жизни их не очень люблю.

— Так почему тогда болеете?

— Потому что они мусульмане. Не очень правильные, но всё же сунниты.

Продолжать пересказывать ту нашу неторопливую беседу вряд ли есть смысл. Суть её проста: «Запад есть Запад, Восток есть Восток, и с мест они не сойдут».

Кто не цитировал эти слова? Кто не слышал их из уст политиков да и разных прочих «уст»? Но как ещё охарактеризовать ту ситуацию, сложившуюся вокруг чемпионата Европы по футболу 2008 года и которая с последней четверти ХХ века стала превалировать всюду: и в политике, и в спорте, и в обычной жизни?

Из захватывающей, но игры, футбол превратился в некую разновидность гладиаторских боёв, а то и настоящих сражений. И здесь всё чётко поделено: слева — свои, справа — чужие.

Вспоминаю гол в ворота турецкой сборной, забитый на том же европейском первенстве 2008 года форвардом швейцарской сборной турком Хаканом Якыном с подачи другого турка-швейцарца — Эрена Дердиёка, и ошарашенный вид первого, мол, что же я натворил?! Меня ж за это.

Позже у Якына было ещё несколько возможностей, одна из них стопроцентная, чтобы поразить ворота этнической родины, но невероятным образом он промазал. Скажете — в футболе и не такое случается. Согласен. Но перед моим мысленным взором возникает лицо этого крепкого парня, искажённое невероятной душевной болью, тоской и отчаяньем, после гола, забитого на 32-й минуте «своим».

Конечно, он швейцарец и наверняка не помышляет возвращаться на свою этническую родину. Он может толком даже турецкого языка не знает, но никогда и ни при каких обстоятельствах не станет германошвейцарцем, франкош-вейцарцем, италошвейцарцем или ретороманцем. А если попытается стать, то моментально будет отвергнут родителями, братьями, сёстрами, друзьями и друзьями друзей. Уж так устроен Восток. И знаю об этом не только из книг Льва Гумилёва, Сэмюэля Хантингтона, того же Киплинга или директора Программы по иммиграции и национальной безопасности Центра имени Никсона Роберта Лейкена. Волею судеб я родился и вырос в Средней Азии и имел возможность наблюдать жизнь, обычаи мусульман, как говорится, изнутри.

Среднестатистическому европейцу, никогда не понять громадья обиды, нанесённой Турции Евросоюзом, упорно нежелающим принимать её в свои ряды. При этом замечу, унижена не какая-то определённая часть народа, а все турки без исключения, где бы они ни жили и гражданами каких стран ни являлись. Уж таков восточный менталитет, и ничего с этим не поделаешь. Да и нужно ли делать? Это нужно просто знать и не питать иллюзий, уподобляясь Том-мазо Кампанелла.

Поэтому победа на любом футбольном первенстве (Кубке Европы, Кубке чемпионов, а особо на ЧЕ) стала для турок чем-то вроде идеи фикс. Некой ступеньки к заветной мечте, которую озвучил полноправный «немец», гражданин Германии, ставший в 2008 году сопредседателем партии «зелёных» Джем Оздемир: «Мы своими умными головами добьёмся того, чего не смогли в XVII веке добиться мечами наши предки», то есть покорим Европу.

И это не пустая похвальба или предвыборное популистское откровение, за которое Оздемира, именуемого в местной прессе «немецким Бараком Обамой», никто не одёрнул, поинтересовавшись: может, он под германским солнцем перегрелся или чего несвежего съел?

В декабре 2008 года в Штутгарте проходил очередной съезд христианских демократов. На нём в кругу прочего было предложено дополнить 22-ю статью Основного закона формулировкой: «Государственным языком ФРГ является немецкий», так как пока эта статья лишь закрепляет, что столица Германии — Берлин, и что цвета национального флага — чёрный, красный и золотой. Делегаты съезда единодушно поддержали эту инициативу, но неожиданно против неё выступили оппозиционные партии — «зелёные» и свободные демократы.

В частности, Джем Оздемир заявил: «Если такое решение будет принято, то я заговорю только по-швабски». Для сведения: этот диалект немецкого — один из самых сложных для восприятия. Моментально Оздемира поддержали лидеры турецкой общины и Центральный совет мусульман Германии, а тогдашний глава фракции социал-демократов в Бундестаге Петер Штрук заметил: «Есть более важные темы, которые должны найти отражение в Конституции, — например, права детей». Дрогнула и глава Христианско-демократического союза, федеральный канцлер Ангела Меркель. Поразмышляв, в интервью телеканалу RTL она сказала: «Неправильно всё подряд вносить в Конституцию». Так что вопрос, какой язык в стране немцев, то есть в «Дойчланде», станет государственным, остаётся открытым. А тем временем один из лидеров турецкой общины Германии потребовал введения в немецких школах изучения турецкого языка.

Возникает вопрос: где гарантия, что завтра подобные требования не выдвинут проживающие здесь марокканцы, курды, поляки, сирийцы, палестинцы, албанцы, сербы, пуштуны и другие беженцы, обосновавшиеся в Германии? А вообще-то в старушке Европе, судя по всему, грядут перемены. И большие.

Ну а пока, как написала в популярном еженедельнике Татьяна Масс, «достаточно одного звонка какого-нибудь цветного эмигранта, которому вы наступили на ногу в супермаркете, в ассоциацию „SOS — расизм!“ — и вам тут же могут предъявить обвинение в расизме, что в наши дни в Европе — то же самое, что в СССР 30-х „враг народа“. Непочётно, немодно и опасно — для карьеры и даже для жизни». И далее журналистка приводит рядовой, с её точки зрения, пример: «Однажды я стала свидетелем действий некой антирасистской ассоциации в антикварном магазинчике в центре Парижа. В тиши старых, доживающих свой век вещей, как в каком-то вестерне, раздались вдруг гром и молния — и в небольшое помещение салона, заставленное комодами красного дерева и бархатными креслами, ворвались несколько вооружённых до зубов полицейских. Они потребовали директора, и когда директор, убелённый сединами француз, вышел в зал, с него потребовали объяснений: удовлетворённо молчавший в стороне пожилой араб в исламском халате оказался истцом. Оказывается, его долго не обслуживали у кассы, и человеческая личность араба-покупателя была настолько задетой, что он тут же позвонил в ассоциацию „SOS — расизм!“».

Этот случай явился неким информационным посылом для большого интервью, которое журналистка провела с руководителями недавно созданной организации Stop the Islamisation of Europa (SIOE). Вот что на вопрос: «Есть ли у вас проблемы с антирасистскими ассоциациями?» ответил её основатель и президент Удо Улфкотте:

«Нет, потому что мы сами являемся антирасистской организацией. Мы защищаем права людей, коренных жителей Европы, права которых притесняют исламисты. В Германии мы повсеместно чувствуем натиск исламизации. Высший немецкий суд уменьшил наказание для исламистов, открыто призывающих к открытому, с применением насилия, джихаду в Европе. Неслыханным было то, что многие судьи в своих решениях опирались на букву Корана, а не на немецкое право. Полигамия, когда-то нелегальная, теперь дозволена, но только мусульманским мужчинам, которые даже могут обращаться за государственным пособием на своих многочисленных жён. В общественных местах и государственных учреждениях убирают христианские кресты и распятия. В общественных бассейнах (которые содержатся на налоги, выплачиваемые немусульманами) выделяется отдельное время для мусульман».

Издевательством, по мнению руководителя английской организации SIOE Стефана Гаша, выглядит политика бесконечных уступок и соглашательства с исламистам. «Нему-сульман, — заявил он, — должно теперь хоронить в гробах, обращённых в сторону Мекки. А на унитазах все обязаны сидеть, повёрнутых от Мекки, так как кладбища и новые дома должны теперь учитывать чувства мусульман. В учреждениях запрещены фигурки поросят, а рождественскую иллюминацию называют „иллюминацией зимних праздников“, чтобы не оскорбить чувства мусульман. Ни о чём подобном даже не помышляли, когда евреи были единственными, кого могла обидеть фигурка поросёнка или пожелание весёлого Рождества».

И, наконец, мнение основателя SIOE в Дании Андреса Граверса:

«Все факты указывают на то, что ислам — противоположность умеренности. Сердцем суннитского ислама является Саудовская Аравия, а центром шиитского ислама — Иран. Рационально мыслящий человек не может описать эти две страны как умеренные, во всяком случае, не в сравнении с ценностями европейскими. Сегодня в датских школах все дети вынуждены есть халяльное мясо, чтобы не задеть религиозных чувств учеников-мусульман. Что дальше? Датчанки, подвергшиеся изнасилованию, будут забиты камнями, как это происходит в Иране? Или, может, будут отрезать головы людям, вышедшим из ислама, как это происходит в Саудовской Аравии?»

Весной 2010-го весь политический истеблишмент Германии оживлённо, а главное, благосклонно обсуждал решение заместителя федерального председателя правящей на тот момент партии Христианско-демократический союз (ХДС), премьер-министра Нижней Саксонии Кристиана Вульфа ввести в состав возглавляемого им земельного правительства свою однопартийку — этническую турчанку Айгюль Озкан.

Родившаяся в 1971 году дочь гастарбайтеров, приехавших в Германию в начале 60-х годов ХХ века, она в 1998 году окончила Гамбургский университет, получив профессию юриста. В 2004 году вступила в ХДС, в июне 2008-го была избрана заместителем председателя парторганизации второго по числу жителей города Федеративной Республики — Гамбурга, спикером депутатской фракции городского собрания по вопросам экономической политики и членом комиссии по социальным вопросам.

Глава нижнесаксонского Кабинета Кристиан Вульф изначально не скрывал своего покровительства молодой коллеге. Он, по его словам, давно присмотрев на политической сцене Айгюль Озкан, в начале апреля 2010 года выдвинул её кандидатуру на вакантный пост министра по социальным вопросам и делам интеграции в своём правительстве. Новость эта, тут же облетевшая все ведущие СМИ Германии, сопровождалась весьма благостными комментариями как известных обозревателей, так и видных политиков. Суть их высказываний сводилась к тому, что Германия, дескать, настолько продвинулась в деле интеграции иностранцев и лиц с иностранными корнями, что вот, пожалуйста, у нас даже потомок иммигрантов может стать министром!

Так бы тому и быть, да вот незадача: буквально накануне дня принятия присяги молодая выдвиженка Озкан в интервью влиятельному журналу Focus возьми и ляпни, что она выступает против того, чтобы в государственных учебных заведениях висели символы христианства — распятия, и по вступлении в должность намерена добиваться их устранения из школьных классов.

Беднягу Вульфа, надо полагать, при этом известии едва кондратий не хватил! И то сказать: ведь партия-то, в руководстве которой он состоит и председателем которой является канцлер Ангела Меркель, не «зелёная», не социал-демократическая и даже не либеральная СвДП, а слывущая консервативной христианско-демократическая, провозглашающая верность христианским ценностям. А тут такой пассаж!..

Выдержав двухдневную паузу, глава нижнесаксонского правительства попытался было выгородить свою протеже, заявив, что она не против распятия как такового — в равной мере она выступает и против ношения мусульманками хид-жаба, иными словами, она в принципе против использования религиозных символов в государственных учебных заведениях. Однако в кругах однопартийцев и близкого к ХДС баварского Христианско-социального союза (ХСС) этим его высказываниям значения придано не было, тогда как критика с их стороны в адрес Озкан, а заодно и самого Вульфа последовала достаточно резкая.

Символична реакция на заявление Озкан заместителя председателя Социал-демократической партии Германии, правящего бургомистра Берлина Клауса Воверайта. Посочувствовав Озкан как «идейно запутавшейся», он предложил ей перейти в СДПГ, поскольку «хДс ещё не созрела для министра турецкого происхождения».

Что политическая элита Германии давно заигрывает с громадной (только по официальным данным 3,8-миллионной) турецкой диаспорой, пытаясь заручиться их голосами, ни для кого в стране не секрет. И в этот контекст вполне вписывается вынесенное в июне 2010 года судом рейнвест-фальского университетского города Билефельда решение по иску 53-летнего юриста Йорга Вулленкорда.

Истец оспаривал выданное городскими властями разрешение на строительство минарета на территории мечети, находящейся в 29 метрах от его дома. Одним из его аргументов был тот факт, что турецкая община отказалась гарантировать ему в письменной форме, что в будущем минарет не станет использоваться для созыва верующих на молитву. Судья Роланд Шоман в удовлетворении иска отказал, мотивируя это, в частности, тем, что «минарет, который будет в городе первым, прекрасно вписывается в окрестный архитектурный ландшафт, тем более что дымовая труба расположенного неподалёку предприятия достигает 22 метров».

Как сообщили, истец пока не решил, станет ли он подавать апелляцию на столь оригинально мотивированное решение. Но думается, что если и подаст, то результат вряд ли окажется в его пользу. В отличие от Швейцарии, чьи граждане на референдуме проголосовали против строительства минаретов в своей стране, не говоря уж о Турции, законодательно запрещающей кресты на христианских церквях, немцы в силу известных причин не решаются объявить, кто в доме хозяин. Ну а к чему это приводит — видно на примере с «христианской мультиатеисткой» Айгюль Озкан.

 

Уважаемые гости, не надоели ли вам хозяева?

Почему я об этом всём вспомнил? В 2008 году в американской и европейской прессе был опубликован доклад Национального разведывательного Совета при ЦРУ США, содержащий прогнозы ведущих аналитиков о будущем Европы и конкретно Германии. В нём, в частности, не исключается возможность начала «крупных волнений, вплоть до гражданской войны», к 2020 году. Называются и города, в которых полыхнёт: Берлин, Дуйсбург, Гамбург, Бремен, Кёльн, Штутгарт, Мюнхен. То есть всюду. Среди причин: «изменения структуры населения, социальное расслоение, безработица, этническая нетерпимость.» Но вот кто в этой войне будут «белыми», кто «красными» (а может, «белыми» и «смуглыми»), в отчёте не говорится, по крайней мере, в той части, что опубликована. Хотя не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы предположить: скорее всего «заискрит» между «местными» и «пришлыми». Критический рубикон допустимого количества иностранцев в Германии, как впрочем, и в соседних Франции, Дании, Голландии, Австрии, Бельгии, других западноевропейских странах давно преодолён. Так, по данным Федеральной статистической службы, число граждан Германии, имеющих иностранные корни, в 2006 году составило 15,1 миллиона человек, что составляет 18,4 процента. Более половины из них (7,9 млн.) имеют немецкий паспорт. Далее в отчёте сообщается, что «к населению с миграционным фоном причисляются те (исключая этнических немцев, прибывших из СССР и восточноевропейских стран. — А. Ф.), кто въехал в Германию начиная с 1951 г., и их потомки. Две трети из них (10,4 млн.), по данным статистиков, родились не в Германии. Важнейшей страной происхождения является — Турция». К этому можно добавить, что в Берлине, Гамбурге, Кёльне, Бремене, других городах уже есть школы и детские сады, воспитанники которых на 90 процентов (!) состоят из иностранцев мусульманского вероисповедания, а всего, по сведениям Федеральной статистической службы, число детей из семей иммигрантов на начало 2008 года достигло 33 процентов от общего числа.

Не утешителен и отчёт Федерального статистического ведомства, согласно которому в 2009 году в стране родились 651 тысяча младенцев, что является самым низким показателем с 1948 года и что примерно на 30 тысяч меньше, чем в 2008 году. При этом, отмечают аналитики, рождаемость среди коренных немцев с каждым годом снижается, а среди иммигрантов, прежде всего из мусульманских и африканских стран, наоборот, увеличивается. Ситуацию с рекордно низким уровнем рождаемости в стране усугубляет статистика смертности: число умерших в Германии в 2009 году почти не уменьшилось и составило около 842 тысяч человек. Таким образом, смертность в ФРГ превысила рождаемость примерно на 191 тысячу.

Есть ли выход из этой весьма тревожной ситуации? Конечно. Прежде всего, запретить или, по крайней мере, ограничить использование контрацептивов, на которые «подсели» европейцы. Скажете — нереально, мол, нарушение прав человека, вмешательство в личную жизнь и т. п.? Согласен. Тем более что это шутка. Если же серьёзно, то нужно прекратить целенаправленную и, как мне думается, спланированную клевету и нападки на христианские церкви (и католическую и лютеранскую), которые на сегодня остаются, пожалуй, единственными общественными институтами, выступающими за сохранение семьи и традиционных семейных ценностей. Кроме того, необходимо отказаться от уравниловки в финансовой поддержке матерей-граждан Германии и находящихся в стране женщин — экономических и прочих беженцев. Тем более что последние, как нигде и никогда (в Германии) не работавшие, получают в качестве различных социальных выплат денег значительно больше, нежели граждане ФРГ. Почему? На каком основании? И не это ли является одним из факторов, так влекущих их в Западную Европу? В том числе и рожать.

И в этой связи два примечательных факта: «Совет религиозных учёных университета Аль-Азар в Каире объявил тех мусульман, которые погибают при попытке нелегального проникновения в Европу, мучениками, погибшими за „расширение мусульманской мировой державы“. Поводом для этого решения послужило возвращение тел 26 погибших египетских эмигрантов из Италии. Они погибли при катастрофе судна со 186 пассажирами из различных стран Африки вблизи итальянского побережья».

Но прибывают нелегалы в Европу не только на утлых челнах. «В докладе еврокомиссара по юстиции, свободе и безопасности Франко Фраттини озвучена идея, которая заключена в том, что Евросоюзу необходимо ослабить миграционные барьеры и привлечь в регион дополнительно 20 млн. рабочих из Азии и Африки. По мнению аналитиков, такая мера продиктована острой необходимостью в человеческих ресурсах. Прибытие дополнительных десятков миллионов азиатов и африканцев способно изменить этнический портрет среднего европейца. Однако чиновники ЕС предпочитают не думать о том, что будет через несколько лет, а решать краткосрочную задачу по достижению экономического благосостояния. Приток 20 миллионов в основном работников низкой квалификации, по мнению экспертов, увеличит социальную разницу между „богатыми белыми“ и „бедными чёрными“. Уместно также напомнить, что в западных исследованиях уже давно отмечается — как только та или иная страна достигает рубежа в 10 процентов мигрантов от общего числа населения, ситуация в ней становится очень и очень опасной. Во многих странах Европы этот порог уже преодолён — в Германии, Испании, Швейцарии, Великобритании, Франции, Бельгии и других членах ЕС. Так что в ближайшие годы Европу захлестнут волнения на социальной и расовой почве. Десятки миллионов мигрантов уже через несколько лет будут требовать для себя таких же прав, которыми обладают коренные европейцы, а также те выходцы из Азии и Африки, которые живут в ЕС уже несколько поколений. К такому вызову Европа не готова».

Не очень-то задумываются, что будет с их страной и Европой в целом, и высокопоставленные чиновники Германии.

В августе 2010 года кёльнский Институт немецкой экономики IW опубликовал данные, согласно которым для полноценного функционирования экономики в Германии не хватало на тот момент 30 000 инженеров в металлургической промышленности и энергетической области, а также около 20 000 учителей средних и начальных классов. От дефицита кадров среднего звена страдала медицина, техников высокого разряда — информатика, как научная, так и прикладная. А общий ущерб экономики страны из-за отсутствия специалистов достиг трёх миллиардов евро в год. И знаете, какой выход из этой ситуации предложили правящие в тот момент христианские и свободные демократы? Они потребовали незамедлительно облегчить процесс иммиграции в Германию. Естественно, это не всем понравилось и многие, прежде всего оппозиционные партии, предложили, прежде чем облегчать приезд иностранцев и тратить на их адаптацию и обустройство новые миллионы, озаботиться снижением безработицы в стране и подготовкой собственных специалистов. На что федеральный министр образования и науки Аннетте Шаван ответила: «При всех несогласных мы вынуждены признать: Германия — иммиграционная страна» и вообще «иностранцы только обогащают Германию». Вопрос: «Что им мешает обогащать собственные страны?» г-жа Шванн оставила без внимания.

Между тем, в последнем десятилетии иммиграция в Германию составляет в среднем 570 000 человек в год. 15,9 % граждан из-за границ Евросоюза приезжают в ФРГ на заработки, 26,4 % — в порядке воссоединения семей.

Начиная с 2003 года смертность, как отмечает статистика, в Германии превышает рождаемость на 150 000 человек в год. До 2008 года эта разница компенсировалась миграцией, однако за последние пять лет отток местного населения за рубеж (600–700 тысяч человек в год) представляет собой реальный шаг к демографической катастрофе. После принятия положения о «немецкой Greencard» в страну въехало около 33 тысяч высококвалифицированных специалистов из стран за пределами ЕС — почти в десять раз меньше, чем прогнозировалось.

Но что примечательно: широко распахнув ворота страны перед не самыми образованными и технически грамотными коренными жителями Азии и Африки, германские чиновники фактически прекратили приём российских немцев. А ведь, как указывают эксперты федеральных ведомств, около полутора миллионов российских немцев и членов их семей, проживающих на территории бывшего СССР, всё ещё являются потенциальными переселенцами в Германию. Тем не менее этот огромный человеческий ресурс, этнически, религиозно и культурно близкий коренному населению ФРГ, практически выведен за скобки реальности.

Вместо потока переселенцев, как отметил обозреватель крупнейшего и авторитетнейшего в Западной Европе русскоязычного еженедельника, «де-факто остановленного правительством четыре-пять лет тому назад, в Федеративную Республику вливается поток беженцев из африканских и азиатских стран. Трудно представить, что подобное головотяпство происходит в столь разумно управляемой стране, как Германия: от будущего честного труженика-переселенца из Кустанайской области немецкие власти требуют задолго до переезда лучшего знания языка, чем от среднестатического студента-германиста, а в то же время будущему торговцу наркотиками из какой-нибудь Ганы оплачивают обучение немецкому в лагере для беженцев. Вполне возможно, что среди потенциальных немцев-переселенцев не так уж много квалифицированных инженеров, компьютерщиков и медсестёр (хотя их, уверен, и не так уж мало, как кое-кто пренебрежительно заявляет), но дети этих людей непременно таковыми станут. Это закон жизни! И случится это гораздо с большей вероятностью, чем вероятность того, что река квалифицированных специалистов-мигрантов изменит своё многолетнее русло и повернёт из США, Канады и Англии в сторону Германии».

В 2007 году Кайя Янар, «немец» турецкого происхождения, в своей регулярно выходящей в эфир телепередаче на канале SAT1 не то пошутил, не то предупредил: «Если вы, немцы, будете и впредь так ленивы в рождении детей — через десять лет турецкий станет основным официальным языком Германии». И лично я ему верю. А между тем в далёком 1982 году тогдашний канцлер ФРГ Гельмут Шмидт, обеспокоенный резким изменением национального ландшафта страны, заявил: «Ни один турок больше не пересечёт границу». Но оказалось это не более чем красивой фразой. Пришедший ему на смену Гельмут Коль не позволял себе подобных высказываний, но в 1983 году его правительству удалось принять закон о стимулировании выезда из страны иностранных рабочих. Однако едва он был принят, как социал-демократическая оппозиция обрушилась с критикой: репатриация была названа безнравственной, нарушающей права человека. Хотя каждому выезжающему главе семейства выплачивали 10 500 полноценных немецких марок, возвращали его пенсионные накопления и по 1500 за каждого ребёнка, страну покинули всего около трёх тысяч турок, которые вскоре снова перебрались в Германию, «забыв» возвратить полученные деньги.

Как пишет публицист Анна Кляйн, «интеллигенция в Германии и теперь упрекает правительство в бездействии, в недостаточных усилиях по интеграции турок. Надо было якобы организовать больше языковых курсов для взрослых, заниматься культурным просвещением, преподавать им основы демократического устройства страны, вовлекать в политические процессы. Где были министры, учителя, воспитатели? — вопрошают они. Не задают только единственного вопроса: зачем вообще было нужно впускать мигрантов в страну? Никогда не поверю, что темпы экономического роста требовали притока рабочей силы низкой квалификации извне. Пример Японии доказывает обратное».

И далее автор этого фундаментального исследования отмечает, что страны и континенты, которые впустили к себе лавину этнически чужеродного населения, неизбежно теряют свою культуру, обычаи, свой национальный дух и, в конечном счёте, перестают существовать. Причём страны с демократическим устройством особенно подвержены такой опасности, так как попадают в ловушку собственной демагогии. Поддержка своеобразия и традиций своей страны расценивается ими как дискриминация нацменьшинств. А это строго запрещено законами. Клеймо «расиста» и «нациста» навешивается на каждого, кто твёрдо отстаивает преимущественное право «своего» народа перед «чужим». «Права человека» не предусматривают такого права, поэтому ни один не только германский, но и европейский политик не осмелится потребовать, например, пособие при рождении ребёнка выплачивать только для новорождённых собственной страны, а мигрантам отказывать в оном, хотя это чрезвычайно необходимо: минимум две трети таких пособий уходят на поддержку многодетных семей мигрантов. Если принимается решение запретить исламскую атрибутику в общественных местах, убирают заодно и христианскую, иначе это противоречило бы принципам равноправия.

Ведущие представители ислама в Европе давно распознали, какие широкие возможности для распространения их религии предоставляет им свобода и демократия. «Германия — это самая исламская страна, которую я знаю», — заявил один из них в Гамбурге. Звучат и такие лозунги: «Благодаря вашим демократическим законам, мы возьмём верх над вами, благодаря вашей религии, мы будем господствовать над вами». Присылаемые из Турции и Египта имамы проповедуют в Европе такой радикальный фундаментализм, из-за которого у себя на родине они столкнулись с серьёзными проблемами и даже могли очутиться за решёткой.

В том же Берлине стало привычным, когда проживающие там палестинцы выходят на антиизраильские демонстрации и надевают на своих детей символические пояса смертниц. При этом они гордо демонстрируют эту «боевую атрибутику» перед многочисленными телекамерами.

В марте 2009 года в Стокгольме очередные игры на Кубок Дэвиса по теннису между сборными Швеции и Израиля проходили при пустых трибунах по той причине, что проживающие там мусульмане устроили массовые демонстрации протеста.

Нападения и избиения пожилых немцев в вагонах метро и на улицах, которые совершают молодые мусульмане, стало в Германии давно обыденным явлением.

Председатель региональной организации Национального фронта в Эльзасе, выступивший против субсидирования мечети в Страсбурге и призвавший к «борьбе против ис-ламизации Эльзаса», был приговорён к штрафу в размере 5000 евро за разжигание межнациональной розни.

Заместитель бургомистра Роттердама Марко Пасторс, позволивший критические высказывания о мусульманах в прессе, был лишён городским Советом права публичных выступлений.

В то же время Франция, которая как ни одна иная страна в Европе, проводит пропалестинскую политику, никак не может разобраться, как быть со своими мусульманами в пригородах Парижа, Лиона, Тулузы, Страсбурга, других городах страны.

Германия, выступающая за принятие Турции в ЕС, за 40 лет так и не придумала, как интегрировать уже проживающих здесь турок.

Великобритания, предоставляющая иностранцам самые широкие права, вынуждена постоянно идти на уступки, опасаясь широкомасштабных выступлений радикально настроенных мусульман, живущих в королевстве.

В австрийском городе Линце, в начале сентября 2008 года школьникам на специально проведённых уроках объяснили, как они себя должны вести в общественных местах: быть вежливыми, приветствовать друг друга и старших, говорить «спасибо», «пожалуйста», быть дружелюбными в словах и поступках. Кроме того, им сказали, что в Австрии лучше более не использовать в качестве приветствия традиционную для этой страны и соседней Баварии фразу «Грюс Готт!», что в приблизительном переводе означает «Бог в помощь!» или «Благослови Господь», потому что такое приветствие может обидеть соучеников-мусульман (!).

Уже цитируемая публицист Анна Кляйн пишет: «В голливудских фильмах детективного жанра и в боевиках, как правило, если не в открытую, то зашифровано насаждается образ положительного героя-афроамериканца в противовес белому отрицательному персонажу, что не может не вызывать раздражения. Наблюдается подобный крен и в кинофильмах европейского производства. Когда один из зрителей Второго немецкого канала посетовал на то, что в детективах, идущих по этому каналу, иностранцы почти всегда являются жертвами, а не преступниками — что явно противоречит действительной статистике преступлений — он получил от представителя дирекции канала следующий ответ: „Ваши критические замечания о национальности преступников, порождающие негативный образ коренных жителей, абсолютно понятны. Но как наследники Гитлера мы до сих пор, даже будучи самой дружелюбной страной Европы по отношению к иностранцам, не можем непредвзято обходиться с этим вопросом. Я сомневаюсь, что мы сможем освободиться в нашем поколении от комплекса вины. Возможно, грехи отцов наследуются и в этом вопросе до четвёртого колена“»28.

Почему немцы должны искупать вину за Гитлера перед турками (кстати, союзниками Гитлера) или афганцами, палестинцами, тунисцами и другими мигрантами, остаётся загадкой. Может ли так продолжаться вечно и не лопнет ли в конце концов спираль народного терпения?

Согласен, вопрос это скорее риторический, ибо ответ на него давно витает в воздухе. А вот запалом к грядущим событиям (сказать войне — язык не поворачивается) вполне может послужить результат футбольного матча на чемпионате мира или очередном европейском первенстве между командами Германии и Турции или, допустим, Франции и Алжира.

Можно ли этого избежать? Несомненно. Но для этого нужно в законодательном порядке ввести строгие наказания, вплоть до тюремного заключения лет эдак на десять, с последующей высылкой из страны, каждого, кто появится с лозунгами «Deutschland verrecke!», что в переводе на русский язык означает «Германия, сдохни!», или «Мы ненавидим Германию», «Германия для турок» и т. п. А шествия с плакатами не менее мерзкого содержания в Германии, к сожалению, проходят регулярно.

14 февраля 2009 года в Дрездене состоялся траурный марш памяти жертв англо-американских бомбардировок, организованный молодёжным движением «Восточная Германия», в котором приняло участие порядка шести тысяч человек. Противостояла им, как водится в таких случаях, контрдемонстрация, организованная социал-демократами, «зелёными», партией Левых и профсоюзами. Под свои знамёна они собрали около десяти тысяч человек. Порядок поддерживали четыре тысячи полицейских.

Дабы напомнить читателям предысторию конфликта, процитирую не немецкую, а американскую газету: «64 года тому назад, в ночь с 13 на 14 февраля 1945 года, один из красивейших европейских городов Дрезден был сожжён дотла в результате ковровой бомбардировки англо-американской авиацией. „Мы выбомбим Германию — один город за другим. Мы будем бомбить вас всё сильнее и сильнее, пока вы не перестанете вести войну. Это наша цель. Мы будем безжалостно её преследовать. Город за городом: Любек, Росток, Кёльн, Эмден, Бремен, Вильгельмсхафен, Дуйсбург, Гамбург — и этот список будет только пополняться“. Растиражированное на листовках, это обращение командующего бомбардировочной авиацией Великобритании сэра Артура Харриса к населению Германии разбрасывалось над территорией страны вместе с бомбами. К разработке методики таких бомбёжек британские власти привлекли математиков, физиков, химиков, инженеров-строителей и пожарных. В итоге специалисты пришли к выводу, что для массового уничтожения населения предпочтительнее не фугасные, а зажигательные боеприпасы, поскольку старинные немецкие города были крайне восприимчивы к огню. Такие бомбардировки получили кодовое название „Огненный шторм“.

Квинтэссенцией бомбовой трагедии 1945 года стало уничтожение Дрездена. На момент первой бомбёжки 13 февраля в городе с населением 640 тысяч человек находились около 100 тысяч беженцев и раненых (в последние месяцы войны Дрезден был превращён в город-госпиталь).

В 22.09 первая волна британских бомбардировщиков сбросила на Дрезден 900 тонн фугасных и зажигательных бомб, что привело к возгоранию всего старого города. В 01.22, когда интенсивность пожара достигла апогея, на город обрушилась вторая волна бомбардировщиков, сбросивших на пылающий Дрезден ещё 1500 тонн „зажигалок“. Ещё через 9 часов последовала третья волна: лётчики — на сей раз уже американские — за 38 минут сбросили на город около 400 тонн бомб. Вслед за бомбардировщиками появились истребители, принявшиеся „обрабатывать“ город из пушек и пулемётов. Целью одной из атак стал берег Эльбы, где от пожарища спасались тысячи беженцев и раненых из госпиталей. Точное количество жертв бомбардировок 1314 февраля 1945-го до сих пор не установлено. По разным оценкам, в огненном смерче погибли от 25 до 130, а по некоторым источникам более 250 тысяч человек. В основном — гражданского населения. Обугленные трупы извлекали из подвалов домов ещё в 1947 году.

Вопреки бытующему мнению, уничтожение Дрездена не только не являлось акцией, проведённой по требованию советского командования (на конференции в Ялте советская сторона просила бомбить железнодорожные узлы, а не жилые кварталы), оно даже не было согласовано с командованием Красной Армии, передовые части которой находились в непосредственной близости от города».

Так вот, противники траурного шествия сразу же обозвали его «правым маршем неонаци». Почему? На каком основании? Ни на каком. Обозвали — и точка. А вот сами несли плакат следующего содержания: «Никогда больше примирения с Германией! Немцы и немки — преступники, а не жертвы!» Примечательно, что под этим плакатом шествовали ведущие политики страны — Франц Мюнтеферинг от социал-демократов, Грегор Гизи от партии «Левые», Клавдия Рот — от «зелёных». Позади них колыхалось, как сообщили газеты, ещё несколько примечательных плакатов, в том числе: «Харрис, сделай это ещё раз!» (Харрис, напомню, командовал бомбардировками Дрездена).

И все эти люди, включая левацких отморозков из так называемой AntiFa30, называют себя «антифашистами», «борцами с нацистской угрозой» и «строителями общества доброты и мира». Ну что тут скажешь? Ничего не скажешь. Как не найти разумного объяснения тому, что провокационные марши болельщиков по германским улицам с национальными флагами других стран, например, той же Турции, у официальных властей ни тревоги, ни опасения не вызывают.

Перечитал последние абзацы и подумал: нехорошо заканчивать столь пессимистично. Встал из-за стола, хожу, размышляю, и вдруг сообщение по радио: «Пока немецкие интеллектуалы затевают дебаты о наличии или отсутствии патриотизма в футболе, социологи уже успели провести опрос. И оказалось, что 61 процент населения Германии вывешивание национальных флажков и флагов приветствуют, 8 процентов — категорически осуждают, а 13 процентов — не определились». Как говорится, не фонтан и не Эверест народного единения, но всё же.

А радио продолжало информировать: «Всемирная служба Би-Би-Си провела опрос с целью выявить страну с самым положительным имиджем, опросив 30 тысяч респондентов в 28 странах мира. По итогам соцопроса самой позитивной страной мира отказалась ФРГ, получившая положительные оценки 59 процента опрошенных. При этом наиболее привлекательный образ Германии сложился у жителей Франции и Южной Кореи (84 и 82 процента соответственно), а меньше всего эту страну любят в Турции, Индии и Пакистане (33,22 и 22 процента соответственно)».

То, что Германию любят французы, меня искренне обрадовало. Ведь столько воевали друг с другом. А вот что к ней испытывают неприязнь турки, индусы и пакистанцы — удивило. За что? Наверное, за то, что не всех их приняли в Германию в качестве беженцев, а только миллионов пять-шесть?

Я ещё походил по кабинету и вспомнил не самую умную, не самую смешную, но весьма подходящую, как показалось, присказку: «Уважаемые гости, не надоели ли вам хозяева?». Думаю, надоели. Особенно своим безудержным гостеприимством. Хотя, с другой стороны, чтобы тебя уважали, нужно, прежде всего, как минимум, самому начать себя уважать.

2009–2010 гг.