Скотт подвёз меня домой с таким превышением скорости, которого я никогда себе не позволяла. По моему настоянию он остановился поодаль от фермерского дома.

Всю дорогу домой меня одолевали два страха. Во-первых, что охранник-нефилим будет нас преследовать, несмотря на ухищрения Скотта, и, во-вторых, что моя мама просто убьёт нас дома. Хотя, если бы мама обнаружила мою постель пустой, она бы сразу мне позвонила, но, с другой стороны, мое опрометчивое неповиновение уже во второй раз за неделю могло вызвать в ней такое яростное негодование, что она попросту онемела.

— Что ж, это было увлекательно, — сказал я Скотту безжизненным голосом.

Он ударил кулаком по рулю. — Еще бы тридцать секунд. Всё, что мне было нужно. Если бы я не уронил камеру, у нас были бы снимки склада. — Он разочарованно покачал головой.

Я хотела было сказать ему, что, если он собирается вернуться туда, пусть ищет другого сообщника, когда он разумно заявил: — Если охранник хорошо меня рассмотрел, он доложит Хэнку. Даже если он не видел моего лица, мог заметить мою метку. Хэнк поймёт, что это был я. Он отправит группу, чтобы обыскать всю округу. — Наши глаза встретились. — Ходят слухи, что нефилимов держат в укреплённых тюрьмах всю жизнь. В подземных бункерах в лесу или подвалах. Нефилима невозможно убить, но его можно пытать. Мне лучше залечь на дно на какое-то время.

— Какую метку?

Скотт оттянул воротник рубашки, обнажая небольшой участок кожи с выжженным на нём клеймом в виде сжатого кулака — таким же, как на его кольце. Плоть зажила, но я могла только представить, насколько изувеченной и болезненной она когда-то была.

— Метка Черной руки. Вот как он заставил меня вступить в свою армию.

Хорошо хоть не додумался вживить мне микрочип для слежки за мной.

Я была не в настроении для шуток, поэтому не улыбнулась ему в ответ. — Думаешь, охранник видел твою метку?

— Не знаю.

— Думаешь, он заметил меня?

Скотт покачал головой. — Нас ослепили фары. Я понял, что это ты, только потому, что узнал Чарджер.

После этого мне должно было полегчать, но я была так взвинчена, что о вздохе облегчения могла только мечтать.

— Хэнк может привезти твою маму в любую минуту. — Скотт указал пальцем на дорогу. — Мне лучше уехать. Я собираюсь затаиться на пару недель.

Будем надеяться, что охранник не увидел мою метку. Может, он принял меня за обычного хулигана.

— В любом случае, он понял, что ты нефилим. Насколько я помню, люди не прыгают по зданиям. Когда Хэнк узнает, вряд ли он проигнорирует это, приняв за совпадение.

— Тем более мне стоит отступить. Если я исчезну из поля зрения, Хэнк подумает, что я испугался и покинул город. Когда всё забудется, я тебя найду. Мы придумаем другой план и подберёмся к нему с другой стороны.

Я почувствовала, что моё терпение на исходе.

— А как же я? Ты вбил эту идею мне в голову. Ты не можешь сейчас просто свалить. Он встречается с моей мамой. Я не могу позволить себе такую роскошь, как залечь на дно. Если он имеет отношение к моему похищению, я хочу, чтобы он заплатил за это. Если он планирует другие ужасные вещи, я хочу остановить его. Не через несколько недель или месяцев, а сейчас.

— И кто сможет его остановить? — Его голос был тихим, но в нём слышалась твердость. — Полиция? Половине из них он платит, а другую половину подчинил путём внушения. Послушай меня, Нора. Наш план в том, чтобы выстоять. Пусть пыль осядет, а Чёрная Рука пусть думает, что он снова главный. Тогда мы перестроимся и попробуем атаковать по-другому, когда он будет меньше всего этого ожидать.

— Он и сейчас главный. Это не случайность, что он вдруг начал встречаться с моей мамой. Его основная цель — создание армии нефилимов, а не она. Хешван начинается в следующем месяце, в октябре. Так почему она, почему сейчас? Как она вписывается в его планы? Я собираюсь это выяснить, пока не стало слишком поздно.

Скотт раздраженно дёрнул себя за ухо. — Не стоило мне ничего тебе рассказывать. Ты всё испортишь. Черная рука выманит тебя за версту. Ты всё ему выложишь. Расскажешь про меня и про пещеру.

— За меня не переживай, — огрызнулась я в ответ. Я вылезла из Чарджера и прежде, чем хлопнуть дверью, добавила на прощанье. — Хорошо, прячься.

Ведь это не твоя мама с каждым днём всё больше влюбляется в монстра. Я разоблачу его с тобой или без тебя.

Конечно, я понятия не имела, каким образом. Хэнк прибрал к рукам в этот город, он был в самом центре всего. У него были друзья, союзники и работники. У него были деньги, ресурсы и его собственная армия. Самое тревожное было то, что он крепко держал мою маму на привязи.

Два дня прошли более-менее спокойно. Скотт исчез, как и обещал.

Оглядываясь назад, я сожалела, что сорвалась на него. Он делал то, что должен был, и я не могла его винить. Я осудила его за бегство, но дело было вовсе не в этом. Он знал, когда надавить и когда отступить. Он был умнее, чем я думала. И терпеливее.

И вот я осталась одна. Мне не нравился Хэнк Миллар, доверяла я ему ещё меньше, и чем скорее я пойму его игру, тем лучше. Хешван чёрной тучей нависал над головой, как постоянное напоминание о том, что Хэнк что-то задумал. У меня не было четких доказательств тому, что мама была частью его плана, но были тревожные признаки. Учитывая всё, что Хэнк пытался завершить до начала Хешвана, включая создание и обучение целой армии нефилимов, чтобы отнять у падших ангелов право на владение их телами, зачем ему тратить столько времени на мою маму? Зачем ему нужно её доверие? Зачем она вообще ему нужна?

И только в кабинете истории, когда я без особого энтузиазма слушала рассказ моего учителя о событиях, ведущих к Английской Протестантской

Реформации, в моей голове загорелась лампочка. Хэнк знал Скотта. Почему я не подумала об этом раньше? Если Хэнк заподозрил, что Скотт и есть тот нефилим, который шпионил вокруг его склад позапрошлой ночью, он знал, что Скотт не будет рисковать второй раз сразу после того, как его поймали. На самом деле, Хэнк наверняка предположил, что Скотт ударился в бега, как, собственно, оно и было. Очень сомневаюсь, что Хэнк ожидает ещё одного вторжения сегодня вечером.

Очень сомневаюсь…

* * *

Вечер наступил и прошёл. В десять мама поцеловала меня на ночь и скрылась в своей спальне. Час спустя она погасила свет. Я выждала пару минут для пущей уверенности, а потом откинула одеяло. Полностью одетая, я вытащила из-под кровати своё пальто, в котором уже лежали фонарик, камера и мои ключи от машины.

Беззвучно вытолкав Фольксваген на Хоторн-Лейн, я мысленно поблагодарила Скотта за то, что он купил мне легковушку. Я никогда бы не проделала то же самое с грузовиком. Я завела двигатель только когда оказалась в четверти мили от дома, далеко за пределами маминой слышимости.

Через двадцать минут я припарковала Фольксваген в нескольких кварталах от того места, где Скотт оставлял свой Чарджер в ту ночь. Пейзаж не изменился. Те же заколоченные досками сооружения. Те же разбитые уличные фонари. Вдали просвистел одинокий поезд.

Так как склад Хэнка охранялся, я отказалась от идеи подходить к нему близко. Мне нужно было найти другой способ заглянуть внутрь. Меня осенила мысль. Одно я точно могла использовать с выгодой — дома построены тесно один за другим. Возможно, я смогу заглянуть в склад из того, что стоит прямо за ним.

Придерживаясь выработанного нами маршрута, я подкралась ближе к складу Хэнка. Прячась в тени, заняла позицию для наблюдения и подметила, что пожарную лестницу убрали. Значит, Хэнк проявил осторожность. Окна на третьем этаже были заклеены новой газетной бумагой, но до четвёртого этажа работники ещё не добрались, кто бы это ни был. Каждые десять минут, как по часам, охранник выходил из здания и осматривал периметр.

Будучи уверенной в полученной информации, я обошла квартал и вышла к тому зданию, что стояло позади склада Хэнка. Как только охранник закончил свой обход и скрылся внутри склада, я выбежала из укрытия.

Только в этот раз вместо того, чтобы скрыться в переулке позади помещения, занимаемого Хэнком, я прошмыгнула в переулок за следующим домом.

Встав на перевёрнутое мусорное ведро, я опустила пожарную лестницу до земли. Высоты я боялась, но этот страх не помешает мне выяснить, что прячет Хэнк. Сделав несколько неглубоких вдохов, я поднялась до первого лестничного пролёта. Я велела себе не смотреть вниз, но соблазн был велик, и сквозь железную решетку пожарной лестницы я оглядела переулок, что виднелся подо мной. Живот скрутило, а зрение затуманилось.

Я вскарабкалась на второй лестничный пролёт. Затем на третий. Чувствуя легкую тошноту, я попробовала открыть окна. Несколько первых были закрыты, но, наконец, я толкнула одно, и оно с жалобным скрипом отворилось. С камерой в руке я влезла в окно.

Как только я выпрямилась в полный рост, меня ослепил свет. Прикрыв глаза рукой, я слушала звуки шевелящихся тел. Когда я открыла глаза снова, увидела перед собой ряды коек. На каждой из них спал человек. Все мужчины, и все исключительно высокие.

Нефилимы.

Прежде, чем я смогла что-то придумать, чья-то рука обхватила меня за талию.

— Шевелись! — Приказал низкий голос, потащив меня обратно к окну, через которое я влезла.

Выйдя из своего оцепенения, я почувствовала, как пара сильных рук вытаскивает меня через окно обратно на пожарную лестницу. Джев быстро осмотрел меня, в его глазах читалось осуждение. Он молча подтолкнул меня к ступенькам. Когда мы спускались вниз по пожарной лестнице, каждый шаг эхом отдавался от фасада здания. В любой момент нас могли настигнуть как сверху, так и снизу.

Издав нетерпеливый звук, Джев сгрёб меня в охапку и поставил прямо перед собой. — Что бы ни случилось, не отпускай меня.

Я едва ухватилась за него, когда мы полетели. Прямо вниз. Джев перепрыгнул через перила, не потрудившись воспользоваться пожарной лестницей. Гравитация тянула нас вниз, а воздух за нами разрывался. Всё закончилось прежде, чем я успела вскрикнуть. В момент приземления мое тело вздрогнуло от толчка, и я снова оказалась на своих ногах.

Джев схватил меня за руку и потянул на улицу. — Я припарковался в трёх кварталах отсюда.

Мы завернули за угол, пробежали квартал, двигаясь переулками, таким образом сокращая путь. Впереди я увидела белый Тахо, припаркованный у тротуара. Джев открыл двери, и мы влетели в салон.

Джев управлял машиной быстро и жёстко, она визжала на поворотах и наезжала на тротуар, удаляя нас от нефилимов. Наконец Тахо влетел на небольшую заправку с двумя колонками где-то между Колдуотером и Портлендом. На двери висела табличка «закрыто», а внутри тускло горели несколько лампочек.

Джев заглушил двигатель.

— Что ты опять там делала? — Его голос был тихим, но гневным.

— Поднималась по пожарной лестнице, а на что это было похоже? — Проронила я в ответ.

Мои брюки были порваны, колени ободраны, руки исцарапаны, и испытываемая мною злость была единственным, что мешало мне разрыдаться.

— Что ж, поздравляю, ты поднялась туда. И чуть не убила себя. Не говори мне, что это было совпадение. Никто не гуляет в том районе после наступления темноты. И ты влезла в штаб-квартиру нефилимов, так что я не куплюсь на то, что это случайность. Кто сказал тебе пойти туда?

Я моргнула. — Штаб-квартира нефилимов?

— Будешь разыгрывать из себя идиотку? — Он покачал головой. — Невероятно.

— Я думала внутри пусто. Считала, что склад находится в соседнем с ним здании.

— Оба принадлежат нефилиму — очень влиятельному. Одно из них — декорация, а в другом каждую ночь спит четыре сотни нефилимов. Угадай, в какое ты попала?

Декорация. Как умно для Хэнка. Плохо, что я не подумала об этом двадцать минут назад. Уже к утру он сменит место расположения штаба, и я потеряю свою единственную ниточку. По крайней мере, теперь я знала, что он прячет. Склад являлся спальней для, как минимум, части нефилимской армии.

— Мне казалось, я велел тебе не искать неприятностей. Кажется, я просил тебя хоть какое-то время побыть нормальной, — сказал Джев.

— Нормальность длилась не очень долго. Сразу после нашей последней встречи я наткнулась на старого друга. Нефилима.

Я не успела подумать, как слова сами вырвались изо рта. Но у меня не было причин не говорить Джеву о Скотте. В конце концов, Джев встал на мою сторону, когда я требовала от Гейба освобождения Би-Джея, так что он не мог ненавидеть нефилимов так же, как Гейб.

Джев впился в меня взглядом. — Что за друг-нефилим?

— Я не обязана отвечать.

— Забудь. Я уже знаю. Единственный нефилим, которому ты настолько доверяешь, чтобы называть его другом, это Скотт Парнелл.

Мне не удалось скрыть своё удивление. — Ты знаешь Скотта?

Джев не ответил. Но, судя по молчаливому колкому взгляду, он не был хорошего мнения о Скотте.

— Где он обитает? — последовал вопрос.

Я подумала о пещере и о том, что обещала Скотту никому о ней не говорить.

— Он не сказал. Мы встретились, когда я была не пробежке. Разговор был недолгим. У нас даже не было времени, чтобы обменяться номерами телефонов.

— Где ты бегала?

— В центре, — легко соврала я. — Он выходил из ресторана, когда я пробегала мимо, и узнал меня. Мы поболтали около минуты.

— Ты лжёшь. Скотт не стал бы так открыто разгуливать, когда Чёрная Рука назначил награду за его голову. Спорим, что ты виделась с ним где-то в более уединенном месте. В лесу за твоим домом? — предположил он.

— Откуда ты знаешь, где я живу? — спросила я нервно.

— Сомнительный нефилим следует за тобой по пятам. Если тебе и стоит о чем-то беспокоиться, то об этом.

— Сомнительный? Он рассказал мне о нефилимах и падших ангелах, чего не удосужился сделать ты! — Я сделала над собой усилие и взяла себя в руки.

У меня не было желания говорить о Скотте. Я хотела поговорить о нас и заставить Джева рассказать о наших прошлых отношениях. День за днём я представляла нашу встречу и теперь, когда она состоялась, я не позволю ему снова улизнуть. Я должна знать, кем он был для меня.

— И что же он тебе поведал? Что он жертва? Что падшие ангелы негодяи? Он может обвинять падших в существовании его расы, но он не жертва, и он не безобиден. Если он ошивается рядом, значит, ему что-то нужно от тебя.

Все остальное — отговорка.

— Забавно, что ты это говоришь, но он не просил меня ни о каких одолжениях. До сих пор всё было наоборот. Он пытается помочь мне вернуть мою память. Не делай удивлённые глаза. То, что ты замкнутый в себе болван, ещё не значит, что весь мир такой же. После рассказа о нефилимах и падших ангелах он поведал, что Хэнк Миллар собирает подпольную армию нефилимов. Может, это имя для тебя ничего не значит, но оно важно для меня, потому что моя мама встречается с ним.

Хмурое выражение исчезло с его лица. — Что ты только что сказала? — спросил он по-настоящему грозным голосом.

— Я назвала тебя замкнутым болваном, и именно это я имела в виду.

Он сузил глаза и уставился в окно, очевидно обдумывая что-то, и у меня было впечатление, что я сказала ему что-то важное. Мышцы на его челюсти сжались, мрачный и пугающий взгляд сделал его глаза холодными. Даже со своего места я почувствовала, как напряглось его тело, почувствовала, как поток скрытых эмоции — ни одной положительной — извивается под его кожей.

— Скольким людям ты рассказала обо мне? — спросил он.

— С чего ты взял, что я кому-то рассказала?

Его глаза пригвоздили меня к месту. — Твоя мама знает?

Я обдумала ещё один язвительный ответ, но была слишком истощена, чтобы прилагать усилия.

— Может, я упомянула твоё имя, но она его не узнала. Так что возвращаемся к самому началу. Откуда я тебя знаю, Джев?

— Если я попрошу тебя кое о чём, вряд ли ты меня послушаешься, так ведь? — завладев моим вниманием, он продолжил: — Я отвезу тебя домой.

Попытайся забыть события сегодняшней ночи. Постарайся вести себя нормально, особенно рядом с Хэнком. Не называй моего имени.

Вместо ответа я одарила его злобным взглядом и выпрыгнула из Тахо.

Сделав то же самое, он обошёл вокруг машины.

— Как это понимать? — спросил он, но его голос уже не был грубым.

Я отошла подальше от Тахо — на тот случай, если вдруг ему вздумается запихнуть меня в машину силой.

— Я не поеду домой. Не сейчас. С той ночи, когда ты спас меня от Гейба, я обдумала все возможные варианты ещё одной встречи с тобой. Я слишком много времени провела, размышляя, откуда ты знал меня раньше, откуда ты вообще мог меня знать. Я могу не помнить тебя или что-либо другое за прошлые пять месяцев, но я всё ещё могу чувствовать, Джев. И когда я впервые увидела тебя той ночью, я почувствовала что-то, чего никогда не испытывала раньше. Я не могла смотреть на тебя и дышать одновременно.

Что это значит? Почему ты не хочешь, чтобы я тебя вспомнила? Что ты значил для меня?

На этом я остановилась и повернулась к нему. Его чёрные глаза были расширены, и я увидела все эмоции, которые прятались там. Сожаление, мука, настороженность.

— Той ночью, почему ты назвал меня ангелом? — спросила я.

— Если бы я мыслил трезво, то отвёз бы тебя домой прямо сейчас, — сказал он спокойно.

— Но?

— Но я хочу сделать то, о чём, возможно, буду жалеть.

— Расскажешь мне правду? — с надеждой воскликнула я.

Его чёрные глаза метнулись мимо меня.

— Сначала нужно убрать тебя с улицы. Люди Хэнка могут быть совсем близко.