Женщины, похоже, сошли с ума! Они обесцвечивают волосы, становясь платиновыми блондинками, как Джин Харлоу, делают себе прически, как у Марлен Дитрих или у Греты Гарбо, подражают угловатости фигуры и мужским костюмам Кэтрин Хепберн. Эти звезды сияют с экрана звукового кино. Гламур, с одной стороны, и естественность, с другой, — вот две стороны индустрии, чей девиз: «Продавать любой ценой!»

Но сейчас тяжелое время. Борясь против экономического спада, администрация Рузвельта решила брать налог с товаров, относящихся к сфере роскоши. Миллионы американок, покупающих губную помаду, пудру, лак для ногтей, вне себя от ярости. Экономисты использовали lipstick theory, теорию помады, суть которой сформулировала Элизабет Арден. Дело в том, что во времена кризиса потребление косметики возрастает: женщины не могут купить себе новое платье и удовлетворяют жажду чего-то новенького тюбиком помады. Женщины не отказываются от желания быть привлекательными, но их желания становятся более скромными.

В обеденный перерыв можно наблюдать, как в магазинах «Мacy’s» или «Saks» толпы молодых женщин осаждают прилавки первого этажа, где разложена всевозможная косметика. Наскоро проглотив бутерброд или салат, они пользуются перерывом, чтобы присмотреться к пудре или туши. Прежде чем пойти за покупкой, они тщательно изучали свой любимый женский журнал, и в особенности страницы, посвященные правилам хорошего тона в области косметики. «Занятно подкрасить глаза вечером, но днем это по-прежнему недопустимо», или «Девушек моложе восемнадцати лет мы настоятельно просим отказаться от макияжа».

Журналы вовсю диктуют правила, читательницы чувствуют себя обязанными их соблюдать, чтобы идти в ногу со временем. Реклама обильно использует язык психологии, которая вошла в моду. Продавая крем и помаду, теперь говорят о неврозах, уважении к себе, комплексе неполноценности и подсознании. Массаж лица не просто полезен и приятен коже, он «помогает по-новому посмотреть на жизнь».

Все еще глубоко страдая от разрыва с Эдвардом, Елена ищет средства, чтобы «воздвигнуть крепость против времени». Уже в 1910 году она создала первый крем «Valaze» с гормонами. Продолжая стремиться вперед, желая достигнуть более действенных результатов, она вкладывает деньги в научные поиски.

Елена не первая, кто желает вступить в борьбу со временем. Врач-диетолог Гэйлорд Хаузер становится одним из самых ярых защитников женщин, достигших «второй половины своей жизни», как бережно именует он своих клиенток.

Хаузер родился в Германии, в начале века эмигрировал в Америку и стал любимцем кинозвезд в Голливуде, изобретая все новые и новые оздоровительные режимы. Он занялся в первую очередь женщинами, пережившими климакс, для которых не существовало особого рынка предложений и о которых избегали говорить, словно они стали зачумленными.

Элизабет Арден тоже ищет действенные составы для немолодой кожи. И отважно испытывает свои изобретения на себе. Результат сказывается моментально: лицо у нее покрывается прыщами. Узнав об этом, Елена торжествует.

После долгих месяцев поисков и разработок Елена предлагает покупательницам новый крем «Hormone Twin Youthifier», которым можно пользоваться и как дневным, и как ночным, чтобы обновлять и омолаживать клетки кожи. В последующие годы Елена создаст и другие кремы с гормонами как для лица, так и для шеи, груди и рук. На разработку каждого уходит как минимум три года. Самым знаменитым станет «Ultrafйminine», первый крем, который был одобрен Управлением по контролю над продовольствием и лекарственными средствами. Это было настоящей победой.

Появление новой продукции на американском рынке стало к этому времени более сложным делом, чем раньше. Управление по контролю проверяло все, в том числе и косметику, на которую раньше не обращали внимания. Тушь для ресниц изуродовала нескольких покупательниц, одна из них потеряла зрение. С этих пор косметика стала объектом пристального внимания.

Американская медицинская ассоциация создала комиссию, которая должна следить за терминологией, употребляемой в рекомендациях. Выражения вроде allergy free («не вызывает аллергии») теперь возможно использовать только при наличии медицинского обоснования. Производители обязаны на этикетке помещать список ингредиентов, из которых сделана продукция, или предъявлять его по первому требованию клиента.

При поддержке Элеоноры Рузвельт коллектив потребителей пытается добиться смягчения формулировок в новом законе. Ни Елена Рубинштейн, ни Элизабет Арден не уделяют должного внимания этим проблемам. И напрасно.

Рабочие группы потребителей прилагают множество усилий, стараясь обратить внимание политиков и общественности на свои требования и в конце концов добиваются своего. В 1938 году закон поставлен на голосование, но под давлением общественности, в смягченном варианте. Управление по контролю дает определение косметической продукции, но может контролировать ее только после того, как она появилась на рынке.

Правила рекламы становятся более строгими. В первую очередь производители будут вынуждены изменить наименования своей продукции. Шанель, Ярдли, Буржуа, Элизабет Арден, Елена Рубинштейн терпят убытки из-за нового закона. Управление контроля объявило, что «нет никаких подтверждений тому, что «Youthifier Cream» способен противостоять старению». Пришлось переименовать исторический крем «Valaze Skin Food», потому что словосочетание «питание для кожи» правительственным чиновникам показалось бессмысленным.

Стремясь выработать новое направление в области рекламы, Елена берет нового работника. Это Сара Фокс, только что получившая университетский диплом. Вскоре молодая женщина становится правой рукой Елены, к тому же у нее удивительный дар давать названия новым творениям фирмы Рубинштейн.

— What to do? Что же делать? — вопрошает Елена, обескураженная решениями властей.

Это ее любимый вопрос в случаях, когда она становится в тупик. Сара мгновенно отвечает, что крем можно назвать «Wake Up Cream», «Утренний». Елена с удовольствием присваивает ее идею, заявив, что она блестящая. Подобные находки позволяют ей обходить трудности, созданные Управлением.

Расставшись с Эдвардом, Елена продолжает жить между двумя континентами. В ее отсутствие квартиры поддерживаются в идеальном порядке, словно она вот-вот войдет. А когда она приезжает на несколько дней или несколько месяцев, то порядок в доме всегда один и тот же. Каждое утро ей приносят свежие цветы, она проверяет счетные книги, следит за тем, что готовится у нее на кухне, проверяя все вплоть до сэндвичей для приемов. Ее репутация как хозяйки дома и в Париже, и в Лондоне, и в Нью-Йорке безупречна.

Елена прилагает немало усилий, чтобы ее вечера, во время которых она совмещает светские обязанности с рекламой своей косметики, были как можно теплее.

— Выдумка — вот секрет любого удавшегося вечера, — утверждает Елена.

И ее приемы пользуются большим успехом.

«Когда Мадам устраивает прием, — делится своими впечатлениями с читательницами журналистка американского журнала «Mademoiselle», — она принимает своих гостей с теплом и радушием самой обычной хозяйки дома, решившей порадовать близких друзей домашним печеньем с имбирем. И так заботливо предлагает вам канапе с кресс-салатом, что вы не можете не почувствовать себя польщенной».

Статья в «Mademoiselle», наверное, миллионная из тех, что описывают жизнь Мадам в мельчаших подробностях. А значит, читательницы всего мира по-прежнему жаждут узнать все о своем обожаемом кумире.

«Ей приходится пересекать океан не меньше восьми раз в год, чтобы проверить, как трудятся тысячи ее служащих на своих постах. Ощущение, что столько людей зависят от нее, пугает Елену Рубинштейн и привязывает ее к работе. Некоторые ее служащие работают у нее со дня основания фирмы».

В журнале между тем ничего не прочитаешь о тяжелом характере Елены, о ее жесткости и требовательности к своим служащим, ее неискренности — словом, обо всем, что делает такой трудной, если не сказать невозможной, работу под ее началом. Журналистка хочет видеть в Елене только женщину, сумевшую сохранить естественность и простоту, несмотря на огромное богатство. И нельзя сказать, что это неправда. Елена Рубинштейн многогранна. Она утверждает, что слишком занята и поэтому не пользуется услугами своих косметических салонов. Мадам, которая всегда ратует за физические упражнения и массажи, и в самом деле никогда не занималась спортом и не желает, чтобы кто-то к ней прикасался. Но она трепетно относится к своей коже и тщательно ухаживает за ней. Она сама красится у себя в ванной комнате при естественном свете и, перед тем как выйти из дому, никогда не забывает наложить свой крем и тон.

Елена очень дорожит дружбой с журналистками. А им тоже по душе ее «маленькие подарочки», резковатые манеры и слава, окружившая ее орелом после «победы» над «Леман Бразерс». Феноменальная удача впечатляет тем больше, что у Елены всегда наготове забавная история и какое-нибудь замечательное косметическое средство, что делает статью особенно привлекательной для читательниц.

Мадам в большой дружбе с Джанет Фланнер, представляющей в Париже журнал «New Yorker». На протяжении тридцати лет она будет публиковать на его страницах увлекательную хронику жизни Елены. Но любимыми журналами Мадам в Америке остаются «Vogue» и «Harper’s Bazaar».

В тесном мирке женской прессы ее настоящим другом была и останется Кармел Сноу, которая начала с «Vogue», а потом пришла в «Harper’s Bazaar». Когда Кармел приехала во французскую столицу на показ мод, все модные журналистки перед ней померкли.

Кармел Сноу гордилась тем, что создала журнал для «элегантных женщин с элегантным умом», у нее работали многие яркие художники того времени. Она поддерживала Кокто, Трумена Капоте, Сесила Битона, Кристиана Берара и Мана Рэя, чья подпись стоит на первых фотографиях манекенщиц на пляже для «Vogue». Начинания Кристобаля Баленсиаги и Кристиана Диора тоже не обошлись без Кармел Сноу.

Она обладала удивительным даром отыскивать молодых танцоров, писателей и вообще талантливых молодых людей и говорить о них доброе слово раньше, чем они станут знаменитостями.

Мадам, обожавшая переделывать имена, ласково называла ее Карамель.

В Париже корреспонденткой «Bazaar» работала Мари-Луиза Буске, светская дама, жена писателя Жака Буске, постоянно сидевшего без гроша. С ней Елена тоже очень дружила. Живая, остроумная, писавшая с искрометным юмором, Буске была одной из заметных фигур «всего Парижа». Доверенное лицо всех, кто нуждался в ее озарениях, она могла несколькими теплыми словами поддержать, ободрить и дать совет. На протяжении многих лет у Мари-Луизы в ее квартире, выходящей на площадь Пале-Бурбон, был салон, который посещали художники, писатели, актеры, музыканты и представители высшего света. Луиза Буске страдала от хронического артрита, который совсем не в фигуральном смысле приковывал ее к креслу, но при этом не теряла своего очарования, проницательности и живости ума, и ее салон неизменно привлекал к себе парижский свет, постоянно ищущий праздников и удовольствий.

Мадам по-прежнему верна Пуаре и Шанель, но шьет платья и у Скьяпарелли с тех самых пор, как красивая итальянка появилась в мире моды.

На модели Скьяп влияют сюрреалисты, она работает с Кристианом Бераром, Кесом ван Донгеном, Сальвадором Дали. Кокто рисует поэтические фразы, которые мастерицы вышивают на ее вечерних платьях. Луи Арагон и Эльза Триоле создают для нее ожерелье из таблеток аспирина. Все звезды, американские и французские, от Кэтрин Хепберн до Мерл Оберон, от Мишель Морган до Симоны Симон заказывают себе туалеты в Доме моды Скьяпарелли.

«Любая умная женщина может стать по меньшей мере привлекательной, — часто повторяет Мадам. — Степень привлекательности зависит только от нее».

Мадам также не обходит вниманием английского модельера Эдварда Молине и француженку Мадлен Вионне, создававшую удивительной красоты платья методом моделирования на манекене. Елена открывает также для себя Кристобаля Баленсиагу, и он останется ее любимым модельером. Испанец с мягким голосом и невероятно черными глазами и волосами, благодаря которым его красивое лицо кажется еще бледнее, невероятно талантлив. А родился он в бедной семье рыбака на баскском побережье.

Более чем когда-либо Елена восхищается парижской модой, которая вновь воскрешает корсет в виде эластичного пояса для чулок, подтягивающего живот. В середине 30-х годов женщины снова начинают прятать колени. Hemline theory (теория длины женских юбок) идет рука об руку с lipstick theory (теорией губной помады): во время экономических кризисов юбки удлиняются. Днем женщины носят костюмы или скромные платья до середины икры, вечером — длинные облегающие, чаще всего с декольте на спине. Вновь реабилитированы женственные формы, равно как и классический силуэт одежды. С фривольной одеждой и мальчишескими манерами 20-х годов покончено.

Однако в середине этого десятилетия любительницы тенниса вроде Сюзанны Ленглен, а также введение оплачиваемых отпусков для работниц вновь способствуют тенденции к раскованности. Женщины надевают шорты, показывая безупречные ноги, стремятся к свежему воздуху, гимнастике, обнажению. Свежесть лица и загар летом обязательны. Начиная с 1932 года Елена Рубинштейн рекламирует солнечные ванны и меланин. В 1936 году, когда оплаченные отпуска ввели и во Франции, Елена изобретает новый крем «Лазурный Берег», первый водостойкий крем для загара.

В это время в моде на первое место выходят аксессуары, настоящие драгоценности и бижутерия, вышивки, украшения, а главное — шляпы и шляпки: маленькие, побольше, с опущенными полями, шляпки-колпачки. У Елены их целая коллекция. Все ее туалеты тщательно хранятся. Те, что она носила до 1914 года — платья, меха, деловые костюмы, по сути, база ее гардероба, — находятся в Нью-Йорке. У нее не одна сотня пар обуви: половина сшита на заказ на ее маленькую ножку, половина — на каждый день — куплена в магазинах.

Драгоценности, настоящие вперемешку с поддельными, лежат в старых картонных коробках от Бергдорфа Гудмана. Елена прячет их в ящиках под одеждой или под кроватью. Сара Фокс, понаблюдав некоторое время, как Мадам извлекает эти коробки и шарит в них, выбирая наудачу бриллианты, топазы или рубины, собираясь их надеть, заметила, что это не слишком надежный способ хранения драгоценностей.

Мадам покачала головой с безнадежным видом: с некоторыми привычками в повседневной жизни она справиться не в силах. Однако Сара Фокс не оставила начатого дела, она купила сейф с ящиками, который запирался на ключ. Все драгоценности разложила в ящиках по цветам и формам, а главное, по алфавиту: Б — бриллианты, Р — рубины. Мадам пришла в восторг и одобрила новую систему.

Но поддерживать такой порядок ей показалось весьма утомительно, к тому же она никак не могла запомнить комбинацию цифр и записала ее внутри одного из ящиков в шкафу, который запирался на ключ у нее в ванной, куда она поставила и свой сейф.

Никто из ее окружения не отваживался последовать за Мадам, когда она шла открывать свой сейф, где камней и жемчуга было больше чем на миллион долларов.