Войдя в версальскую стекловарню, я наконец-то почувствовал себя дома.

Жак открыл дверь в секретное помещение, ключ к которому был только у него и его нового учителя, и Коррадино увидел, что все, о чем он просил, уже доставлено. Там были цистерны с водой и баки для серебрения. В печи горели угли, а на них тлела стекломасса. Лежали наготове понтелло, стеклодувные трубки, листы для раскатки стекла, щипцы. Стояли сканьо, скамьи стеклодува, банки с красками — ярко-синей и золотисто-красной, тут же лежал лист золота. Были там бутылки и фляжки с нитратами, сульфатами и ртутью. Он почувствовал себя дома и мог тотчас приступать к работе.

Его утратившим отпечатки пальцам не терпелось прикоснуться ко всему этому: после долгого месяца в дороге хотелось взяться за работу. Присутствие Жака было непривычно, ведь Коррадино всегда работал один. Но сегодня ему предстояло наконец-то поделиться секретами, и в груди у него заныло: не из-за опасения, что мальчик превзойдет его мастерством, а оттого, что вот уже десять лет он изготавливал зеркала своим особенным способом. Коррадино чувствовал, что отдает драгоценное знание, часть себя, искусство, которое так долго выделяло его среди прочих.

Это умение спасло мне жизнь, благодаря ему Десятка не трогала меня. Если я поделюсь им, что защитит меня от короля?

Людовик решит, что, заполучив секрет, может избавиться от Коррадино. Но есть ли у него выбор? Сейчас он в Чистилище, в ожидании Леоноры, а выдача секрета — часть сделки, которая позволит привезти ее на эти берега. Он находился в Лимбо. На память сами собой приходили стихи Данте. Коррадино вспомнил, что в «Чистилище» его тезку убил французский король. После неудавшегося заговора Карл Анжуйский казнил Коррадино, несчастного принца Сицилии. Отец того Коррадино, король Манфред, тоже был убит.

Коррадино повернулся и встретился взглядом с теплыми карими глазами Жака. В них Коррадино увидел собственную любовь к стеклодувному ремеслу и оттаял, отбросил мрачные мысли. Сына у него не было, возможно, и не будет, а значит, передать свое мастерство некому. Сейчас ему выпал шанс поделиться знаниями.

У меня, конечно же, есть Леонора, но женщины-стеклодува не может быть.

Он уповал лишь на то, что дочь будет счастлива. Она удачно выйдет замуж, и у нее, в отличие от него, нормально сложится семейная жизнь.

— Итак, — сказал он Жаку с твердостью, скрывавшей сомнения, — начнем.

Он взял самую большую стеклодувную трубку и, опустив в печь, набрал стекломассу. Жар обжег лицо, и он снова вспомнил Данте, на этот раз свои любимые строки: «То так железо, плавясь в мощном зное, искрит, как кольца брызнули, кружа». Коррадино забрал на трубку столько стекломассы, что пришлось долго ее поворачивать, пока он не выдул пузырь.

Жак удивился.

— Мэтр, я думал, мы будем делать зеркало, — осторожно уточнил он у мастера.

Коррадино, не прекращая работы, скосил на него веселые глаза.

Когда пузырь был готов, Коррадино перенес его на понтелло и опустил в бак. Пузырь покачивался на воде, словно буй. Когда он остыл, Коррадино взял острый нож и, не вынимая из воды, быстро разрезал пузырь по всей длине, так что он развернулся в чистый прозрачный лист.

Жак изумленно выдохнул.

— Так вот как это делается!..

Коррадино присел и, прищурившись, посмотрел снизу, сквозь воду, на стеклянное полотно.

— Да, я случайно додумался. Это единственный способ изготовить большой лист стекла одинаковой толщины.

— В воде?

— Поверхность воды совершенно плоская, куда ее ни налей. Она зеркало, созданное природой. Даже если наклонить сосуд, вода всегда займет правильное положение. Надеюсь, что французская вода из вашей отравленной реки окажется таким же безупречным зеркалом, как и чистая вода венецианской лагуны. Ну а теперь нам нужно одеть новорожденного. — Он осторожно поднял охлажденное стекло и перенес в соседний бак, заполненный расплавленным серебром, таким блестящим, что оно само напоминало зеркало. — Здесь ртуть и сульфат серебра, — сказал Коррадино, — но только на поверхности. Под ним тоже вода.

— Почему, мэтр?

— Потому что состав очень дорог. Даже твоему королю накладно будет наполнять им весь бак, но на поверхности достаточно сплава, чтобы стекло покрылось тонкой пленкой. Нужно постараться залить этим составом всю поверхность контейнера, чтобы не осталось пустых мест, иначе на зеркале появятся проплешины. И будь осторожен с ртутью. Это вредный металл, он легко проникает в кожу. Ртуть унесла в могилу многих стеклодувов. Я сам был в двух шагах от смерти.

Он улыбнулся, вспомнив, как изобразил отравление ртутью — намазал углем язык и выпустил изо рта струйку черной слюны. Правда, он тут же перестал улыбаться, подумав, как страшно огорчил этим зрелищем Джакомо.

Он повернулся к Жаку.

— Просто постарайся держаться от ртути подальше. Ну вот, — сказал он и с помощью двух полосок кожи поднял огромное зеркальное полотно. — Серебрение проходит очень быстро. Видишь, уже высохло. Еще бы, такой жар от печи.

Жак в священном трепете смотрел, как досыхает смертоносный состав, и наконец зеркало с поразительной точностью воспроизвело его облик.

— Теперь взгляни. Видишь, края, где я прорезал пузырь, грубые? Мы выровняем их с помощью ножа и металлической линейки.

Коррадино подкрепил слова действиями.

— Нужно пройтись ножом только по серебрению, потому что, как видишь, стекло отрежется ровно по линии, которую ты проведешь. Нам подготовили много металлических линеек. Ты ведь знаешь, рамы для зеркал в палаццо должны быть изогнутыми, придется резать стекло по линейке.

Для наглядности Коррадино взял гибкую металлическую ленту и согнул. Жак кивнул, а Коррадино повернулся к новорожденному зеркальному полотну на скамье.

— Теперь возьмем замшу, обмакнем в квасцы и отполируем поверхность. Надо защитить ее и заставить блестеть. Видишь?

Жак думал, что зеркало уже не может стать ярче, но сейчас стекло словно запело. На лице юноши отразились изумление и восторг. Коррадино заметил, что у подмастерья полно вопросов.

— Мэтр, а как делают зеркала другие мастера?

— Зеркала существуют с давних времен. Арабы, эти неверные, полировали свои щиты и смотрелись в них. Другие народы раскатывали стекло тонким слоем, как тесто для пирога. Результат выходил сносный, но таким способом невозможно сделать большое зеркало. Когда стекло остывает и твердеет, то получается неровным. Дыханием можно надуть пузырь такой величины, какой позволит объем легких, потом нужно раскрыть его, и полотно удвоится в размерах. Простая математика.

Коррадино пожал плечами, заметив восхищение в глазах Жака. Увидел он и то, что руки мальчика тянутся к печи, как и у него когда-то.

Я много выболтал — сказал о своей работе больше, чем когда-либо. Люди, которые меня знают, думают, что я нем, точно устрица. Вот если б заговорили со мной о стекле, решили бы, что я болтлив, как попугай. Ну, хватит.

Он произнес слова, которые и не думал сказать однажды:

— Ну а теперь попробуй ты.