Сальваторе Наварро вошел в кафе «До мори», приняв приглашение, и совершенно не удивился, что голос, приветствовавший его, принадлежал французу, а не венецианцу. Он только очень испугался. Не удивился он, потому что они предупредили его о такой возможности. Его внутреннему взору явилось тело Коррадино Манина, прорезавшее гладь канала: стеклянное лезвие в спине и одежда, тут же потемневшая от воды, утащившей Коррадино в Ад. Сальваторе ушел сразу, даже не дослушав предложение француза. В спешке он налетел на стол, опасаясь, что каждая секунда, проведенная в обществе этого человека, ставит на нем клеймо предателя.

Сальваторе глотнул сумеречный воздух и помчался по калле деи Мори к каналу. Он выждал, опасаясь шагов за спиной, и с облегчением услышал знакомые скорбные крики: «Гондола, гондола, гондола». Он нанял гондольера и, только когда привалился к бархатным подушкам и приказал лодочнику плыть во Дворец дожей, почувствовал, что его трясет.

Тем временем Дюпаркмье в кафе «До мори» пожал плечами и лениво глотнул вина. Переманить Сальваторе не удалось, Дюпаркмье потерял Коррадино, но рано или поздно королевское золото соблазнит кого-нибудь еще. Он глянул на бокал и прикинул: да, у него есть время допить вино и спокойно уйти, пока Сальваторе не выдал его Десятке. С удовольствием он сделал последний глоток. Вино здесь и вправду отличное.