Занна внезапно почувствовала, что кто-то тянет ее за плащ, и в следующий миг руки сына разжались.

— Воланд! — Она обернулась и увидела, что ее сын упал, и какой-то солдат бьет его сапогами. Занна застыла, но в этот момент с рычанием метнулась серая молния — и убийца упал с перекушенным горлом.

Воланд лежал, белый и неподвижный. Занна бросилась к нему, но поднять не могла, потому что руки ее были заняты Мартеком. Тарнал тоже не мог опустить меч — он и так из последних сил отбивался от наседающих врагов. Сквозь толпу сражающихся Занна внезапно увидела Эмми, Яниса, Дульсину и Ваннора с Парриком. Купец и начальник кавалерии сражались спина к спине, причем однорукий Ваннор управлялся с мечом едва ли не лучше, чем Паррик.

— Отец! — закричала Занна. — Помоги нам! Янис дернул Ваннора за одежду и прокричал ему что-то, чего Занна сквозь шум битвы не разобрала. Бывший правитель Нексиса начал прорубаться к ней, а Паррик прикрывал его с тыла. Увидев своего внука, лежащего на земле, Ваннор побледнел. Он бросил меч и подхватил Воланда.

Они с Занной побежали к воде, а Тарнал с Парриком обеспечивали им отступление. Думая только о своих детях, Занна совершенно забыла о Вульфе, который затерялся где-то в гуще сражения.

* * *

Солдаты Пендрала, отступившие под натиском рыжеволосой фурии и высокого голубоглазого воина, ударились в паническое бегство, когда на них накинулись еще и две разъяренные пантеры. Форрал на мгновение остановился, чтобы оценить обстановку, и увидел два пиратских корабля, готовых к отплытию, и целую флотилию шлюпок, плывущую к ним.

— Туда — и живее! — заорал он, указывая мечом кратчайшее направление. Ориэлла бросилась было за ним, но взгляд ее наткнулся на искалеченное тело, лежащее у самой стены.

— Чайм! — прошептала волшебница. Эфировидец был весь в крови. Ориэлла понимала, что если даже он еще не умер, то жизнь его висит на волоске, и волосок этот тоньше паутинки. Нельзя было терять ни секунды. Волшебница понимала, что трогать его в таком состоянии опасно, а главное, пока она будет лечить Эфировидца, их обоих уже десять раз успеют зарубить. — Держись, Чайм, — сказала она. — Продержись хотя бы немного!

Сосредоточившись, она на мгновение мысленно отгородилась от битвы и вывела Эфировидца за пределы времени. Теперь — заклинание переноса…

Корабли были слишком далеко, и, кроме того, после такого перемещения у Ориэллы уже ни на что не осталось бы сил, но она углядела у пристани шлюпку, которая была скрыта в густой тени, и поэтому никто, кроме волшебницы, ее не заметил.

— Отлично, — пробормотала Ориэлла. Она повернулась к Чайму и…

— Госпожа! Берегитесь!

Ориэлла пригнулась, и меч свистнул у нее прямо над головой. Молниеносный выпад — и черный солдат рухнул как подрубленное дерево. Добив противника вторым ударом, Ориэлла выпрямилась и только тогда увидела Гринца, который, казалось, вырос откуда-то из-под земли, и его нового белого пса. Лицо вора было свирепо, а в руках он держал меч, причем явно трофейный.

— Спасибо, — сказала ему Ориэлла. — Прикрой меня на минутку.

Собрав свою магическую силу, она представила себе Эфировидца, лежащим сначала здесь, а потом там, в лодке, — и через мгновение лишь ветер гулял в том месте, где только что был израненный Чайм.

За спиной у нее изумленно вздохнул Гринц.

— Пойдем. — Она обернулась к нему. — Надо спешить.

* * *

— Там осталась еще одна лодка! — кричал Tap-нал. — Еще немного, ну же… — И вдруг он с воплем ужаса остановился. Занна подбежала к нему и непроизвольно крепче прижала Мартека к Груди. У самой воды лежали Дульсина и Эмми. На целительнице не было видно никаких ран, но в том, что она мертва, сомнений не оставалось. У Дульсины был расколот надвое череп, и песок вокруг пропитался ее кровью.

Занна вытерла слезы и тупо огляделась, ища глазами отца. Разум ее отказывался воспринимать смерть Дульсины, которая с детства заменила ей мать. Ваннор в молчании смотрел на эту ужасную картину, и Занна поразилась, как ему удалось сохранить рассудок. Сама она была на грани сумасшествия.

Но тут он взглянул на Занну, и она увидела в его глазах такую пустоту, словно из него вынули душу. Он прижимал к себе внука так, будто жизнь его — тонущий корабль, а этот мальчик — единственная соломинка, за которую может ухватиться утопающий.

— Это не моя Дульсина, — хрипло произнес он. — Это все не ее. — И, отвернувшись, пошел к воде.

Кто-то окликнул Занну, и, обернувшись, она увидела Яниса, который уже вставлял весла в уключины. Снежинка, привязанная к банке обрывком веревки, рвалась с привязи к своей мертвой хозяйке. По лицу предводителя контрабандистов текли слезы.

— Я не смог их спасти, — сказал он. — Я пытался, но не сумел…

Только сейчас Занна заметила, что его одежда насквозь пропитана кровью.

— Янис, ты ранен!

— Я не смог их спасти… Не сумел…

Занна перевела взгляд на Ваннора, бесцельно бредущего по кромке веды, и поняла, что кто-то должен привести их в чувство, иначе они все погибнут.

— Папа! — отрывисто скомандовала она. — Залезай в лодку. Хорошо. Теперь положи Воланда и возьми у меня Мартека. Так.

Она залезла в шлюпку. За ней туда прыгнули Паррик и Тарнал. Он благодарно кивнул жене и, убрав меч в ножны, начал отталкиваться от причала, но в этот миг Занна крикнула:

— Тарнал, подожди! Подожди минуту! Анвар, то есть Форрал, поправилась она мысленно, бежал к лодке в сопровождении двух пантер. Тарнал окликнул его:

— Если вы к нам, то поторопитесь!

— Постой! — оборвала его Занна. — Где Ориэлла?

— У меня за спиной… — Меченосец обернулся и, разразившись отчаянной бранью, побежал назад, ища среди сражающихся свою дорогую волшебницу.

* * *

Шиа, хоть и была очень внимательна, тоже только на берегу заметила отсутствие Ориэллы.

— Ориэлла, где ты? — мысленно крикнула она.

— Я иду, — пришел слабый ответ.

— Форрал нашел лодку. — Пантера впервые назвала меченосца по имени.

— Тогда уходите! — Волшебница говорила отрывисто, и было ясно, что в этот момент она бьется с врагом. — Чайм ранен, он в другой лодке, я поплыву с ним!

— Нет! Подожди — я тоже с тобой!

— Я сказала — уходите! И возьмите Форрала. Шиа, затащи его в эту проклятую лодку, даже если для этого тебе придется его загрызть! Делай, что я сказала!

— Береги себя! — Шиа оглянулась в поисках Форрала, который тоже вертел головой, высматривая волшебницу.

— Эй, Форрал, сюда! — надрывался Тарнал. — Нам надо отчаливать! Садись скорее, а то останешься тут!

— Не могу — Ориэлла пропала! — заорал в ответ воин.

— ЛЕЗЬ В ЛОДКУ! — мысленно зарычала на него Шиа. — Лезь в лодку, двуногий, пока я тебе кишки не выпустила!

Форрал обернулся к ней:

— Что это?.. Ты?.. Разве ты?..

— Да, это я! Делай, что тебе говорят! Ориэлла никуда не денется!

— Без нее я не… — заупрямился Форрал. Шиа с рычанием бросилась на него и спихнула прямо в лодку, заодно столкнув ее в воду. Паррик схватил Форрала за руки, не давая ему вырваться. Шиа с Хану переглянулись и, прыгнув в море, поплыли к поджидавшему их кораблю. Они оказались там раньше остальных — для них, привыкших лазать по горам, подняться по деревянному борту было парой пустяков. Второе судно уже отчалило. Как только Тарнал, последний из тех, кто был в лодке, оказался на палубе, раздался лязг якорной цепи, и корабль покинул гавань.

* * *

Разъяренная Ориэлла ринулась в бой, и враги падали под ударами ее меча. Внезапно она увидела картину, от которой на мгновение замерло сердце: двое солдат прижали к стене большого серого волка и уже готовились его зарубить, Вульф дрожал и поскуливал; и, услышав этот звук, Ориэлла издала боевой клич такой силы, что вздрогнули скалы. Солдаты умерли, не успев даже понять, что их сразило.

К несчастью, клич Ориэллы привлек к ней внимание остальных солдат, и ее начали окружать.

— Бежать можешь? — мысленно спросила Ориэлла сына.

— Я — да…

— Тогда беги!

Они побежали; за ними, т отставая, мчались Гринц и Мороз. Не почти у самой воды их все-таки перехватили. Ориэлле показалось, что она очутилась в стальной чаше. Они отбивались, но силы были слишком неравны. Внезапно резко похолодало, и ряды противника расступились. Получив небольшую передышку, Ориэлла смахнула со лба пот. Что случилось? И вдруг — она не поверила своим глазам — солдаты бросились наутек. Лица их были искажены ужасом. С жутким утробным рычанием над головой волшебницы пронеслось что-то большое и черное, стремительно настигая бегущих.

Призрак Смерти кушал. Когда к Ориэлле вернулась способность соображать, она повернулась к ошарашенному Гринцу, встряхнула его за шкирку и закричала:

— Бежим!

Добежав до лодки, волшебница оглянулась и увидела, что Призрак Смерти уже высматривает новую добычу. На мгновение взгляд его красных глаз остановился на ней, а потом Нихилим развернулся и исчез в туннеле.

Ориэлла посадила Вульфа в лодку. Мороз запрыгнул сам, а потом они вместе с Гринцем оттолкнули ее от берега. Потом волшебница вспоминала, что вода, коснувшаяся ее ног, показалась ей слишком холодной, но тогда она не обратила внимания на эту деталь.

Ориэлла вцепилась в весла и принялась грести изо всех сил, торопясь выйти из гавани прежде, чем Призрак вспомнит об их существовании.

* * *

Геван не стал принимать участия в битве — не потому, что ему было бы стыдно сражаться против недавних друзей, а потому, что он не хотел омрачать себе радость предвкушения награды. Вообще-то он жалел, что приплыл сюда вместе с солдатами. Дорогу он им объяснил подробно, и надо было остаться в Нексисе.

Геван себя не винил. Он считал, что во всем виноват Янис. При Леонарде Геван был его правой рукой и, когда делили добычу, всегда получал больше, чем остальные. Янис лишил его этой привилегии и вообще не слишком уважал Гевана, и старик копил обиду с того дня, как Леонард умер. Нельзя сказать, что соображения материальной выгоды не привлекали его, когда он замыслил предательство, но все же в первую очередь им руководила жажда мести. Поэтому он, хоть и дал зарок не вмешиваться в сражение, увидев, что Янис вот-вот уплывет, не выдержал и закричал:

— Вот он! Главарь контрабандистов! Держите его — он уходит!

Стоящий рядом с ним солдат повернулся и, вынув нож, неожиданно всадил его прямо в живот Гевану. Удивление опередило боль. Даже когда Геван, скорчившись, повалился на песок, он все еще не мог поверить, что это случилось.

Солдат сплюнул, и Геван почувствовал на щеке что-то мокрое и противное. Потом он перестал вообще что-либо чувствовать, и только голос солдата догнал его уже на пороге кружащейся тьмы:

— Господин Пендрал говорил, что того, кто на тебя плюнет, ждет большая награда!

* * *

Оставшись один, Д'Арван сделал единственное, что подсказывал ему здравый смысл: забаррикадировался в большой пещере вместе с еще немногими уцелевшими и с помощью заклинания сделал вход неотличимым от обычной стены. Мара никогда бы не простила ему, если бы он не уберег ее старинного друга, но Д'Арван, к счастью, углядел Харгорна, который бился сразу с тремя противниками, и в последнюю минуту втащил его в пещеру. Перевязывая раненую руку, ветеран принялся костерить волшебника за то, что тот не дал ему расправиться с врагами, и в этот момент они услышали в коридоре испуганные крики и топот убегающих в панике людей. Д'Арван вспомнил о Призраке Смерти — и ужаснулся.

Когда, долгое время спустя, они наконец осмелились высунуть нос из пещеры, то увидели, что в пристанище контрабандистов не осталось никого, кроме трупов. Причем убитых врагов было значительно больше, но многие из них даже не были ранены. «Призрак полакомился всласть», — подумал Д'Арван.

* * *

Осмотрев погибших, Д'Арван и Харгорн выяснили, что их друзьям удалось спастись, но ветеран пролил немало слез над телами Дульсины и Эмми, а для мага самым тяжелым было увидеть мертвого Финбарра, лежащего на кровати в комнате, которую занимал Призрак Смерти. Держа в ладонях его безжизненную руку, Д'Арван чувствовал себя опустошенным. «Мы были так близки к тому, чтобы его спасти», — подумал он и не смог сдержать слез.

В комнату вошел Харгорн — он хотел о чем-то спросить Д'Арвана, но молчал из уважения к чужому горю. Наконец маг встал и ровным холодным голосом произнес:

— Прежде всего надо похоронить погибших. Потом ты отведешь в Долину тех, кто уцелел. Госпоже Эйлин не привыкать принимать у себя беглецов. А что касается меня, то я собираюсь свести счеты с одним из смертных — с так называемым Верховным Правителем Нексиса господином Пендралом.

— Постой, ведь нельзя же…

В глазах Д'Арвана зажглось серебряное пламя.

— Разве? — спросил он. — Неужели ты всерьез думаешь, что под моей властью жителям Нексиса будет хуже, чем сейчас? — Его губы сложились в улыбку. — Нет, по крайней мере я получу хоть какое-то удовольствие, выполняя волю отца.

* * *

Д'Арван оказался не единственным, кто решил вернуться в Нексис. Призрак Смерти уже летел туда, подобно черной комете. За последние дни он сумел извлечь из памяти Финбарра заклинание времени и теперь намеревался освободить своих собратьев.

* * *

Гринц потряс волшебницу за плечо:

— Госпожа, дайте мне весла. Теперь моя очередь. Ориэлла расправила ноющие плечи и перестала грести. Она держалась на одной силе воли, да и той уже не хватало. Зато берег был уже далеко: тонкая линия на фоне беззвездного неба. «Мы справились, — подумала она с тупым изумлением. — Мы все-таки убежали».

Гринц уселся на ее место и взялся за весла. Ориэлла скользнула на дно шлюпки и услышала в голове взволнованный голосок:

— Мама? — В руку ей ткнулся мокрый холодный нос. Она подняла голову. Вульф смотрел на нее, а потом внезапно отвел глаза. — Ты такая храбрая, — сказал он еле слышно. — Я думал, ты совсем обе мне забыла, но ведь это не так?

Тяжелый груз упал с души Ориэллы.

— Ну конечно, не так, — ласково сказала она. — Просто меня долго не было, и любой на твоем месте подумал бы то же самое. — Она обняла мохнатую шею волка. — Бедный Вульф! Я была плохой матерью, да? Но ничего, когда все это кончится, надеюсь, мы заживем как настоящая семья.

— Как ты думаешь… Ты сможешь снять с меня заклятие?

В его голосе слышалось неподдельное отчаяние, но врать ему Ориэлла не собиралась: для этого она слишком уважала сына.

— Пока не могу сказать точно, — честно сказала она. — Но, поверь мне, я попытаюсь — и очень хорошо попытаюсь.

Волк вздохнул и положил голову ей на плечо.

— Ты ранен? — встревожилась Ориэлла.

— Нет, всего лишь царапины. Это кровь того смертного, который бил Воланда. — В его голосе она услышала мрачное удовлетворение и крепко обняла сына.

— Весь в меня! — гордо сказала она.

Обнимая задремавшего Вульфа, волшебница сидела, ожидая, когда к ней вернутся силы. Чайм лежал на дне лодки, по-прежнему спеленутый заклинанием, и Ориэлла боялась его снимать. Она понимала, что после таких ран никому не удастся выжить.

«Если бы Жезл не утратил своей силы! — с отчаянием подумала она. — Тогда у меня была бы хоть призрачная надежда. А так… Неужели это и есть наказание за убийство солдат в Академии?» — Волшебница нащупала за спиной Арфу. Не обладает ли этот Талисман способностью к врачеванию?

Наблюдая за ней, Гринц прочел ее мысли.

— Он умирает?

Ориэлла кивнула и через силу ответила:

— Да, он умрет.

Окровавленное лицо Эфировидца исчезло за пеленой слез. Ориэлла вспомнила их первую встречу в ксандимском селении, где она была узницей. Вспомнила, как они путешествовали вместе на крыльях ветров. Вспомнила, как он показал ей Палату Ветров, вспомнила, как он превращался для нее в коня, нарушая при этом обычаи своего народа… Вспомнила, как с помощью магического щита спасла ему жизнь во время восстания.

И теперь она должна попытаться. О боги, только бы я сумела ему помочь! Не заставляйте Чайма расплачиваться за мои ошибки! Ориэлла набрала в грудь побольше воздуха и сняла заклинание.

Чайм вскочил, как распрямившаяся пружина, едва не перевернув лодку, и заорал:

— Не надо! Ничего не надо делать! Со мной все в порядке! Со мной все хорошо!

Ориэлла уставилась на него с разинутым ртом. Ужасные раны исчезли без следа, и даже пятен крови на одежде не осталось. Через несколько мгновений Ориэлла закрыла рот, но дар речи еще не совсем к ней вернулся. К своей досаде, она обнаружила, что по щеке у нее ползет слеза, и закусила губу, чтобы не разрыдаться.

— О боги, что я наделал! — пробормотал Чайм и смущенно отвел взгляд. — Прости меня, Ориэлла. Я не хотел доставлять тебе горе. Это была иллюзия — единственное, что я успел придумать, чтобы спасти свою шкуру. Когда солдаты догадались, что чудовище не настоящее, я создал другого фантома — себя самого. Мне надо было отвлечь их от Искальды и Шианната. — Он улыбнулся. — И получилось весьма убедительно. Солдаты набросились на иллюзию, забыв о моих соплеменниках. — Улыбка исчезла с его лица. — Спрятавшись за изгибом туннеля, я смотрел, как меня убивают, и, должен признаться, это было отнюдь не самое светлое впечатление в моей жизни.

— Представь себе, в моей тоже, — проворчала Ориэлла.

— Самым сложным, — продолжал Чайм как ни в чем не бывало, — было создать иллюзию ран и сгустить воздух, чтобы солдаты не подумали, будто рубят пустоту. Не думаю, чтобы все получилось именно так, как я хотел, но в пылу схватки на детали никто не обратил внимания. — Он пожал плечами. — Когда они ушли, я выглянул из своего укрытия и понял, что к берегу мне уже не пробиться. Я посмотрел на фантом — он выглядел так натурально, что я подумал: кому придет в голову убивать человека дважды? Поэтому я его рассеял и лег на его место, создав иллюзорные раны и кровь. А ты замуровала меня с такой скоростью, что я и рта не успел открыть. Ориэлла, мне очень стыдно. Я знаю, как тебе было тяжело.

Волшебница недоуменно покачала головой. Гнев ее уже рассеялся, но она до сих пор не могла поверить в случившееся.

— Чайм, — вежливо сказала она, — ты самый настоящий ублюдок. — Она занесла руку, чтобы отвесить ему пощечину, но вместо этого почему-то повисла у него на шее. — О боги, что я из-за тебя пережила!

Он обнял ее — сначала слегка, а потом крепче. Ориэлла склонила голову ему на плечо и закрыла глаза, чувствуя себя невыразимо счастливой. Через минуту волшебница и Эфировидец уже крепко спали, обнявшись, на дне шлюпки.

* * *

Гринц, не очень умело, но зато энергично работающий веслами, посмотрел на своих пассажиров и с горечью усмехнулся.

— Спасибо тебе, дорогой Гринц, что ты греб всю ночь, как проклятый, — пробормотал он. — Мы тебе очень признательны.

Можно подумать, только они устали! Он положил весла и свернулся калачиком между Морозом и Вульфом. Погода тихая, и ничего не случится, если он вздремнет час-другой… С этой мыслью он провалился в глубокий сон без сновидений.