Я сплю. Я сплю, и мне снится, что я слышу голос Алестана…

Алианна открыла глаза — не такое простое дело, как может показаться. Похоже, кто-то навесил ей на веки по нескольку фунтов дополнительного веса, пока она спала. У них было много времени, вяло подумала девушка, поскольку они успели сделать то же с ее руками и ногами. Она собиралась уже сдаться и снова провалиться в сон, но тут снова послышался голос брата.

— Это было очень трудно. Честно говоря, когда мы расставались, я думал, что вижу ее в последний раз.

— Твоя сестра вела себя очень отважно. Как и ты, когда решил стать приманкой.

Второй голос показался очень знакомым. Алианна с усилием собрала воедино туманные обрывки памяти. Целительница Кайта. Конечно же. Она была очень добра. Воспоминания словно только и ждали этого момента, чтобы обрушиться на нее всей массой. Изувеченные тела, оторванные конечности, пустые провалы глаз… Зловоние разлагающихся трупов, насквозь пропитавшее кожу и волосы. Смертельный, пронизывающий до костей холод. Яростные красные глаза крылатого чудовища, накинувшегося на нее, и брызги горячей, вонючей крови, когда нож погрузился в его горло…

Не успев сообразить, что произошло, Алианна выпрыгнула из кровати, моргая на свет ламп. Темная заснеженная площадь со всеми ее ужасами исчезла, сменившись мирной деловитой суетой палаты. На ней не было ничего, кроме форменной рубашки Мечей Божьих, оказавшейся достаточно длинной для нее, чтобы доставать до середины бедер. Рукава раскатались, пока она спала, и свисали на руки.

Внезапное движение привлекло внимание целительницы и Алестана, которые сидели рядом. Они оба повернулись к ней.

— Алианна! Ты проснулась, — вскричал брат, но притих, когда Кайта шикнула на него.

Он кинулся к ней и неловко обнял одной рукой. Алианна увидела, что другая его рука покоится в лубке.

— Алестан! — тихо ахнула она. — Что с тобой?

Он небрежно дернул плечом и скривился от неосторожного движения.

— Нырнул головой вниз в люк в Цитадели, когда увертывался от наших крылатых приятелей. Хотелось бы мне тоже перерезать глотку кому-нибудь из ублюдков. — Его лицо посветлело. — Но зато за меня здорово поработал взрыв. Что ни говори, а когда бабахнуло, я стал чувствовать себя несравненно лучше. Даже не понял сперва, что сломал руку. Да и потом мы были слишком заняты, убегая от взрыва. Но как с тобой-то? Целительница Кайта говорит, что твое путешествие до Храма — один из самых геройских поступков, о каких она когда-либо слышала.

Алианна почувствовала, как заливается краской.

— В тот момент мне так не казалось. — Она смутилась. — Я жутко трусила и единственное, на что меня еще хватало, — продолжать двигаться. Не знаю, как мне удавалось еще и думать. Самой капельки не хватило, чтобы я ударилась в панику и кинулась бежать, и тогда твари наверняка поймали бы меня. — Она задрожала. — Я бы стала еще одним среди этих сотен…

— Однако не стала, — мягко вмешалась Кайта. — Ты здесь, в этой палате, в тепле и безопасности. Твой брат с тобой, твои друзья рядом, и тебе пора бы позавтракать. — Целительница стояла рядом, держа в руках поднос. — Постарайся не слишком задумываться о том, чего уже не произошло, Алианна, — сказала она. — Боюсь, ты никогда не сумеешь забыть, и, возможно это к лучшему. Но постоянные размышления о том, что могло бы произойти, ведут к безумию. Ты уже победила. Ты переиграла проклятых тварей и показала остальным, что такое возможно. Не забывай об этом, и тебе будет легче пережить весь этот ужас.

Алианне больше не хотелось рассуждать об этом. Она перевела разговор на другую тему.

— А с чем суп? — спросила она.

Кайта поставила поднос с двумя мисками прямо на кровать.

— По-моему, бульон с разными кусочками в нем — а насчет происхождения этих кусочков я предпочитаю не раздумывать. Если бы у меня были собственные запасы, я бы предложила тебе их, но боюсь, тебе придется отважиться съесть это варево.

— А это?

Алестан указал на два маленьких сероватых ломтика на подносе.

— Хм. Наши повара еще не привыкли печь хлеб для стольких людей в месте, совершенно для этого не приспособленном. Ну, ты молодой. У тебя крепкие зубы. Ты справишься.

— Ну, я так точно, — сказала Алианна. — И если Алестан не захочет свою порцию, я на нее претендую.

— Ну уж нет!

Кайта рассмеялась.

— Мне нужно идти. Командир Гальверон хотел поговорить со мной. Он будет рад узнать, что ты проснулась, Алианна.

Целительница заспешила прочь.

Некоторое время они сидели, поедая суп с твердым, как камень, хлебом и запивая крепким черным чаем с медом. Они уже рассказали друг другу подробности своих приключений. Затем к ним подошел ассистент Кайты, высокий, серьезный молодой человек.

— Прошу прощения, — сказал он. — Но нам нужна эта кровать. У одной из женщин в Храме начались схватки, и мы опасаемся осложнений. В любом случае, я уверен, что вы будете рады вернуться к своим друзьям.

Когда он отошел, Алестан мрачно глянул на Алианну.

— Нам и впрямь пора собраться вместе. Я выяснил кое-что, это касается всех Серых Призраков. Командир Гальверон предал нас…

Пакрату казалось, что мешки и сумки, которые они приволокли из Цитадели, здесь встретили с большей радостью, чем их самих. Добро мгновенно оказалось разобрано разными людьми: еду и одеяла унесли под командой большого лысого человека с одной рукой; взрывчатку забрали люди с черными от угольной пыли лицами, которых вор опознал как шахтеров; оружием занялся Корвин и его солдаты. Ворам остался только полупустой угол недалеко от храмовой двери.

Кузнец Агелла сделала все возможное, чтобы помочь им устроиться. Она провела их через дверь позади Храма, мимо обломков лестницы, взорванной тем самым взрывчатым порошком, что принесла Алианна. Рядом находилась другая лестница, ведущая вниз. Они спустились по избитым крутым ступеням, прошли по длинному туннелю, ведущему в обширную пещеру, к большому озеру — запасу воды для горожан. Отсюда, с самой высокой точки, вода распространялась по городу по сложной системе труб в дома богачей и фонтанчики на улицах для бедных. Сейчас здесь сновали люди, носившие воду в кувшинах.

— Воду таскают по туннелю в одно из хранилищ Храма, там теперь работают повара, — объяснила Агелла. — Я позже покажу, куда идти за вашими порциями. Часть воды подают наверх. Ее переливают в бочки и оттуда люди черпают ее для питья.

— А откуда вы взяли бочки? — полюбопытствовал Пакрат.

Агелла пожала плечами:

— Их много в хранилище еды, с яблоками и всем таким. Мы просто опустошили несколько.

После месяцев дождей, само собой, воды было предостаточно. Она переполнила озеро и образовала ручей, который утекал в соседнюю пещеру. Вход туда занавесили и устроили внутри купальню.

— Удивительно, — сказала Гелина. — Вот уж не знала, что под Храмом столько всего.

— Склады были устроены в этих пещерах еще раньше, чем построили Храм, — сказала ей Агелла. — На самом-то деле они уходят в гору так далеко, что никто не исследовал их все. Кое-кто говорит, что их сделали наши предки, когда искали в горах драгоценные камни. Другие считают, что их создал сам Мириаль, и они служили местом поклонения, прежде чем была построена базилика. В любом случае сейчас они нам очень пригодились. Возможно, запасы провизии подойдут к концу раньше, чем нам хотелось бы, но уж от жажды мы точно не помрем. О, а что касается туалета, там дальше есть здоровая щель в полу. Сейчас по крайней мере мы используем ее именно так.

— Далеко идти, — пожаловался Пакрат.

— Другого выхода нет. Если делать это прямо в Храме, там скоро невозможно будет оставаться.

Показав и объяснив все Серым Призракам, Агелла отыскала для них немного еды и раздала по одеялу (только по одному — и это после того, как Пакрат сам приволок огромную сумку этого добра из Цитадели!), затем проводила всю компанию обратно наверх, в их угол. Потом воры остались одни, предоставленные самим себе, посреди столь непривычного и заставляющего постоянно быть настороже скопления незнакомых людей.

Пакрату казалось, что число Серых Призраков неотвратимо уменьшается. Сейчас, когда Алестан и его сестра отсутствовали, оставались только Таг, Эрла, Гелина и он сам.

Эти двое скоро вернутся. Не то, чтобы я беспокоился…

Он добавил последние слова, удивляясь, что такое на него нашло. Пакрату нравилось чувствовать себя одиноким волком всегда живущим на краю, не полагаясь ни на кого, рассчитывая только на себя. Он вырос среди старьевщиков, сообщества мусорщиков, презираемых даже жителями Каверн. Они жили за пределами города, на западе Тиаронда, где высокие стены были вытесаны из отрога огромного хребта, ограничивавшего его с одной стороны. Здесь было открытое место, между стенами и рекой; полоска гравия и грязи пятидесяти ярдов шириной, которая исчезала под водой каждую весну, когда река, полноводная от таявшего снега и потоков, сбегавших с гор, выходила из берегов. Веками это место служило городской помойкой, куда сваливались старые, изношенные и сломанные, пришедшие в негодность вещи. Каждый год по весне речные воды смывали весь мусор, и процесс возобновлялся.

Там и жили старьевщики в грубых хибарах, построенных из кусков чего попало. Каждый день они исследовали свалку в поисках чего-нибудь, что могло бы еще пригодиться, соперничая с воронами и крысами за все съедобное или устраивая ловушки и поедая самих крыс и ворон. Каждую весну, когда разливалась река, они забирались повыше, на мыс, пережидая на холодных сырых выступах, пока вода не спадет. Когда река возвращалась в прежнее русло, не оставалось и следа от их жалких халуп и мусора, на котором они жили. Весна была тяжелым временем. Каждый год умирало множество старьевщиков, но их число, кажется, никогда не сокращалось. Иерарх с трудом мирился с их существованием, что же до прочих жителей города, то они вообще почти никогда не смотрели на них как на людей.

До того как оказаться среди старьевщиков, Пакрат обитал в Кавернах. Когда ему было лет шесть, его отец нечаянно убил купца, отбирая у того кошелек, и был повешен. Через некоторое время его мать обвинили в ужасном преступлении — краже внутри этого замкнутого сообщества. Она не смогла доказать свою невиновность и была изгнана. Пришлось ей вместе маленьким сыном поселиться на свалке. Только Пакрат знал правду — главарь шайки свалил на нее вину за кражу, которую совершил сам, — но кто стал бы прислушиваться к словам маленького ребенка?

Мать не прожила долго, и вскоре Пакрат был предоставлен самому себе, не имея в этом мире никого близкого и ничего из вещей, кроме отцовского плаща. Ему удалось выжить, ибо он жил мыслью о мести за смерть матери. В десять лет он покинул свалку и вернулся в город, укрывшись в телеге торговца. Выследив человека, который оклеветал его мать, он пырнул его ножом в спину, когда тот облегчался в темной аллее. Когда раненый бандит упал, Пакрат перерезал ему горло…

Завершив месть, Пакрат украл одежду и отправился обратно в Каверны, рассказав, что он сирота рудокопов из гор и пришел искать новую жизнь в Тиаронде. Никто и не вспомнил о маленьком мальчике, которого выкинули отсюда давным-давно, и его приветили. Хотя Каверны приняли его, Пакрат не перестал быть на отшибе. Он никому не был нужен, и никому не принадлежал, словно клеймо свалки еще оставалось на нем. Но поскольку никому не было дела до того, как он выглядит, ему самому это тоже было безразлично. Чтобы отвлечься от своего одиночества, он поставил себе цель стать таким хорошим вором, каким только сможет, а годы сделали его хитрым и недоверчивым, как дикий зверь. Потом в его жизни появились Алестан и Алианна. Они создали шайку Серых Призраков — элиту среди городских воров.

Пакрат знал, что он не хуже любого из них, и вылез бы из кожи вон, лишь бы присоединиться к ним, но он знал, что они его не примут. С чего бы? Его никогда никуда не принимали. Так что он притворился, что презирает Призраков, чтобы показать, что не нуждается в них. Но Алианна позвала его, узнав о том, насколько искусен в своем деле этот потрепанный отщепенец, она приложила немало усилий, убеждая Алестана и остальных принять его, пока те не сдались.

Пакрат по-прежнему оставался недоверчивым и подозрительным, но не забыл, что она сделала для него. Даже став Серым Призраком, он был как бы сам по себе и вел себя с Алианной так же, как со всеми прочими. Но, говоря по правде, она была единственным человеком, о котором он заботился со времени смерти матери — давным-давно. И вот теперь он снова ее должник. Вчера она спасла ему жизнь, рискуя собственной, чтобы ублюдочный командир Мечей Божьих не выкинул их всех на милость крылатых убийц. Теперь Пакрат был твердо настроен вернуть долг. Не такая уж простая задача в подобных обстоятельствах. Будь все как обычно, он просто украл бы для нее что-нибудь красивое, но высовываться сейчас было неразумно.

Может, отдать ей то, что я нашел вчера?

Пакрат улыбнулся своим мыслям. Он обскакал Мечей Божьих. Когда солдаты обыскивали его после поимки у комнат офицеров, они кое-что пропустили. Он спрятал это в штаны, и — обыскивай не обыскивай — никому не придет в голову искать там. Добыча была все еще у него, аккуратно прижатая к коже: эта штука выглядела как большой мешок, сработанный из какого-то шелковистого серебряного материала. Он абсолютно ничего не весил и складывался до размеров его ладони. С виду он казался пустым, но нажитые воровским образом жизни инстинкты подсказывали: там что-то должно быть. Стоило ему увидеть эту вещицу, как руки сами прибрали ее. Он еще не выяснил, как эта штука открывается, так как с тех пор не выдалось достаточно свободного времени на эксперименты.

Так не отдать ли его Алианне?

Нет, решил Пакрат. Для начала не стоит отдавать кому бы то ни было, не выяснив, что там внутри. Это просто глупо. И потом, именно его выходка в Цитадели привела к таким ужасным событиям, и он не хотел пока напоминать Алианне об этом. Она пообещала Гальверону, что краж больше не будет, и потому неизбежно разозлится если узнает, что он что-то присвоил. Женщины в этом отношении очень забавные существа.

Нет. Я найду, что ей подарить. А вещичку оставлю себе и постараюсь, чтобы никто не узнал. Когда будет возможность, я выясню, как он открывается.

Пока что он не имел ни малейшего понятия, как открывается мешочек, но не сомневался, что преуспеет. До сих пор ему всегда удавалось достичь поставленной цели. Это всего лишь вопрос времени.

Когда Алестан и Алианна вернулись к остальным, они обнаружили, что те кучкуются возле храмовых дверей, на открытом полу. Что может быть хуже для вора, привыкшего постоянно скрываться? Пакрат с головой закутался в одеяло, как в плащ с капюшоном, явственно стараясь спрятаться под ним. Он игнорировал остальных и смотрел на группку беженцев в нише неподалеку, где высокая рыжеволосая девушка рассказывала сказку выводку детишек. Алестан подтолкнул Алианну локтем.

— О нет, — прошептал он. — Глянь туда. Не говорите мне, что он запал на племянницу Агеллы. Это может плохо кончиться.

Алианне казалось, что всё без исключения может плохо закончиться. Таг и Эрла реагировали на превратности судьбы бесконечным хныканьем, а красавица Гелина, с лицом, серым от усталости, казалось, собирается вот-вот отодрать за уши их обоих.

И ради этого я рисковала жизнью?

Алианна ощутила отчаяние и безысходность. Она твердо приказала себе не раскисать, ведь все могло кончиться гораздо-гораздо хуже. Секундное воспоминание о трупах на площади бросило ее в дрожь. В конце концов она и ее друзья все еще живы, накормлены и в безопасности.

Призраки с восторгом встретили Алестана и Алианну, но вскоре к ним вернулось их прежнее удрученное состояние. Таг снова расхныкался.

— Мне здесь не нравится. Почему мы не можем быть ближе к стене, вместо этих глупых людей вон там? Так было бы намного безопаснее.

— Может, если мы попросим командира Гальверона, он найдет нам место получше? — предположила Алианна.

— Этот-то!

Алестан плюнул на пол, обводя окружающих людей мрачным взглядом.

— Что с ним не так? Почему мы не можем его попросить? Когда я вызвалась нести взрывчатку, он дал слово, что никому не расскажет, кто мы такие, и поможет нам.

Алестан скривился.

— Ага, дал! И ублюдок нарушил слово при первой же возможности. Пока ты спала, я подслушал его разговор с иерархом. Он рассказал ей, кто мы такие.

— Что? Но он обещал!

— Обещал, ха! Говорю тебе, я слышал собственными ушами. Возможно, он полагает, что слово, данное кому-то вроде нас, ни шиша не стоит.

Алианна почувствовала себя так, словно ее ударили в живот.

— Не могу в это поверить. После всего, что я пережила этой ночью! Да как он мог?! — Она схватила брата за руку. — Алестан, расскажи, что ты слышал. Мы должны знать, чего ожидать.

Так, перед лицом кризиса, Призраки снова сплотились. Пакрат отвлекся от племянницы Агелы. Гелина выпрямилась, и ее усталое лицо стало более живым. Таг и Эрла наконец перестали скулить. С возрастающим напряжением Серые Призраки слушали, как Алестан пересказывал содержание беседы командующего Гальверона с иерархом.

— А потом она разревелась, — закончил он, — и начала говорить про какое-то кольцо, которое пропало. Его уволокла тварь, и, похоже, без этой штуки она не может быть иерархом.

— Она-что? — оживился Пакрат. — Она потеряла кольцо? — Его глаза заблестели. — Нет, вы подумайте! Если только мы добудем колечко, то сможем заставить ее сделать все, что захотим.

— Все это очень хорошо, — заметила Алианна, — но мы не знаем, как оно выглядит. А если б и знали, я не готова драться за него с этими тварями. — Тень набежала на ее лицо. — Прошлой ночи мне хватило на всю жизнь.

Пакрат пожал плечами:

— Я просто подумал, что могло бы быть полезно… Но раз мы даже не знаем, на что оно похоже, можно успокоиться.

Алестан одарил его тяжелым взглядом.

— Пакрат, ты знаешь что-то, чего не знаем мы? Помнишь, что сказал Гальверон насчет воровства? — Он потер поврежденную руку. — Нам дорого встало здесь оказаться, и я не желаю рисковать, чтобы меня выкинули вон из-за разных идиотов. Если я узнаю, что ты что-то спрятал и поставил под удар всех нас, я самолично тебя вышвырну.

Алианна бросила на брата встревоженный взгляд. Он должен был знать, что угрозы — не лучший способ заставить Пакрата сотрудничать.

— Пожалуйста, Пакрат, — заговорила она. — Я столько сделала прошлой ночью, и Алестан тоже. Нам удалось оказаться в Храме, но иерарх все еще может выгнать нас. Если ты знаешь что-то, что даст нам шанс, ты спасешь всех нас. Мы все зависим от тебя.

Пакрат сделал вид, что мучительно раздумывает, и Алианна улыбнулась про себя. Если он так делал, это означало, что он даст себя уговорить. Выдержав паузу, он настороженно огляделся по сторонам, словно опасаясь чужих ушей.

— Сомкнитесь поплотнее, — прошептал он. — Загородите меня, чтобы никто не видел, что я делаю.

Воры поспешно окружили Пакрата. Алианна приметила, что форма Мечей Божьих на нем надета поверх его собственной одежды, состоявшей из нескольких слоев драных рубах и туник. Его лохмотья не только грели, но и создавали лабиринт карманов, мешочков, скрытых нычек и секретных тайных мест.

— Минутку… Это где-то тут… — Еще немного покочевряжившись, он триумфально вынул сжатый кулак. — А теперь, прежде чем вы скажете что-нибудь: я взял это не в Цитадели или Храме. Я нашел это на стене, когда мы лезли в Пределы. — Он медленно раскрыл ладонь. — Ну, что вы думаете об этой ерунде?

Дружный выдох вырвался у Призраков. Переливаясь многоцветными искрами, в грязной ладони Пакрата лежали драгоценности: кольца, броши, ожерелья и браслеты. На некоторые налипли кусочки кожи и волос, другие были вымазаны чем-то, подозрительно напоминавшим засохшую кровь, но все эти ужасные следы не лишили камни притягательности. Рубины сверкали как первые лучи восходящего солнца, гранаты напоминали тлеющие угли, темная глубина сапфиров оттеняла яркий звездный свет бриллиантов. Изумруды цвета весенней листвы, льдисто-голубые топазы и царственный пурпур аметистов; Пакрат словно держал в руке горсть маленьких радуг.

Алианна вздрогнула.

— Святой Мириаль! Убери это, Пакрат! Живо, пока никто не заметил. — Воровка не успокоилась даже тогда, когда сокровища исчезли в таинственных глубинах его одежды. — Я видела, что ты что-то затеял, когда мы были наверху, — сказала она. — Ты нашел это в той странной глыбе, всей утыканной дырками?

Пакрат выглядел уязвленным.

— Проклятие! Я-то думал, никто не заметил. Но там их гораздо больше. У меня только и было времени, чтобы один раз загрести. Выглядит так, как будто тварям нравятся блестящие вещи: тащат, как сороки со свалки…

Алианна быстро взглянула на него. Он никогда не говорил о свалке. Но сейчас Пакрат был слишком возбужден, чтобы заметить ее взгляд.

— Там, наверху, целый запас этих цацек. Что, если кольцо иерарха тоже там? — Его глаза сверкали. — А что, если оно прямо здесь, в этой куче?

Внезапно Алианна поняла, что надо делать.

— Я пойду поговорю с Гальвероном, — сказала она. — Должны же мы знать, почему он предал нас.

— Нет, ты спятила, — запротестовал Алестан. — Он поймет, что я шпионил за ним.

— Ну и что? — Она пожала плечами. — В нашем положении не так-то легко доверять кому бы то ни было. Заодно выясню, как выглядит кольцо. Тогда и решим, будем ли мы его искать, и если будем, то как. Если сможем его достать, проклятый иерарх будет есть у нас с рук.