Форрал и не думал, что воспитание ребенка — такая сложная штука. Он переехал в кладовку рядом с кухней, и два или три безмятежных дня они с Ориэллой расчищали свободное место среди инструментов, семян, мешков с зерном и овощами, белых головок сыра и груд сморщенных яблок, которые Эйлин запасла на зиму. В результате его жилище получилось тесноватым, но для бывалого воина оно вполне годилось, и Форрал не возражал против аппетитных запахов в своей спальне. Воин позаботился о том, чтобы заколотить разбитое окно в комнате девочки, пока не найдется подходящего стекла, а когда Ориэлла пожаловалась на недостаток света, он строго посмотрел на нее:

— А кто виноват? Ты же сама его разбила! — и Ориэлла застыла с открытым ртом.

После этого небольшие стычки начали происходить чуть ли не каждый день. У Форрала разрывалось сердце оттого, что приходится быть строгим с девочкой, но он понимал, что это необходимо для ее же блага. В первый раз они поссорились по поводу ванн, когда Ориэлла отказалась мыться, заявив, что летом купалась в озере. Неужели этого недостаточно? Недолго думая, Форрал вручил ей мыло и полотенце.

— Отлично, — сказал он. — Тогда иди и купайся в озере! Не веря собственным ушам, Ориэлла выглянула в окно. Землю покрывал толстый слой снега, а темные воды озера обрамляла хрупкая корочка прибрежного льда. Девочка обернулась к Форралу:

— Но… — начала она.

— Давай-ка пошевеливайся. От тебя вонь на весь дом, — безжалостно перебил он.

У нее задрожали губы, но упрямство магов взяло верх. Девочка топнула ногой и нахмурилась.

— Хорошо, — бросила она и, хлопнув дверью, решительно направилась к озеру.

Упрямая маленькая негодница восприняла это всерьез! Перепуганный Форрал выскочил следом. Окружавшее остров озеро было глубоким, и в такую погоду он как-то не очень доверял древнему поверью насчет того, что маги не могут утонуть. Воин оказался на берегу как раз в тот момент, когда Ориэлла нырнула в ледяную воду.

С проклятиями Форрал рванулся вперед и схватил девчонку за волосы прежде, чем ее отнесло от берега. Когда он выудил ее, она уже посинела. Форрал завернул упрямицу в плащ, отнес в дом и посадил прямо в корыто с горячей водой, стоящее рядом с печью.

— Ну как? — поинтересовался он, когда его купальщица перестала дрожать. — Неужели это хуже, чем в озере? Ориэлла мрачно посмотрела на него.

— Если тебе не нравится, могу отнести тебя назад, — предложил Форрал.

Девчонка потупилась.

— Ну, может быть, в конце концов это не так уж плохо, — призналась она. Форрал улыбнулся и достал деревянный кораблик, который вырезал специально для нее.

К счастью, после первого опыта Ориэлла настолько полюбила ванну, что теперь главной трудностью стало вытаскивать ее оттуда. Гораздо сложнее оказалось убедить ее расчесывать волосы. Ее длинные, густые, огненно-рыжие локоны, много лет не знавшие расчески, свалялись до такой степени, что Форрал потратил целый час, полный мучений, чтобы привести эти космы в порядок, и все это время ему еще приходилось держать вопящую и брыкающуюся девчонку. Когда он наконец отложил расческу, сердце его было полно раскаяния. «Ей-богу, легче сражаться с дюжиной воинов», — подумал он, обнимая рыдающего ребенка.

— Ты сделал мне больно! — всхлипывала она. — Прости, малышка. Я знаю, что было больно. Но это просто оттого, что ты никогда не причесывалась. Если ты станешь делать это каждый день…

— Лучше умереть!

— Как жаль, — вздохнул Форрал. — Теперь ты такая красивая.

Ориэлла резко вскинула голову.

— Я? Красивая? Как принцесса из твоей сказки? Форрал пристально посмотрел на нее. Да, Эйлин оказалась права: детская округлость щек уже начала исчезать, и, судя по всему, девочка действительно унаследует профиль своего отца: у нее будут те же высокие квадратные скулы и тот же грозный орлиный нос.

— Ты самая красивая девочка из всех, что я когда-либо видел, — честно признался он. — И тебе не стыдно, если мимо будет проезжать прекрасный принц, а ты ему не понравишься, потому что у тебя не причесаны волосы?

— Не нужен мне твой дурацкий принц, — уверенно заявила Ориэлла. — Я хочу выйти замуж за тебя.

Воин замер. Возникло непредвиденное осложнение, и теперь он не знал, как быть.

— А тебе не кажется, что я немного староват для тебя? — неуверенно спросил он.

— А сколько тебе лет?

— Тридцать.

— Это ерунда, — пожала плечами Ориэлла. — Ты же сам говорил, что мой отец женился на маме, когда ему было девяносто шесть.

Форрал не нашелся, что ответить. Девочка была слишком мала, чтобы уяснить коренное различие между смертными и Волшебным Народом.

— Ты не хочешь на мне жениться? — обиженно спросила Ориэлла, — но ты же сам сказал, что я красива.

— Это правда, — заверил ее Форрал, — и мне бы очень хотелось жениться на тебе. Но ты пока еще маленькая, а когда вырастешь, мы поговорим об этом.

— Обещаешь?

— Обещаю. — И, проклиная себя, он добавил:

— Но только если ты будешь расчесывать волосы. Я не могу жениться на метелке.

— Ну тогда ничего не поделаешь, — вздохнула Ориэлла.

К счастью, на помощь пришла Эйлин и научила дочь заплетать косички. Проблема была решена, и казалось, Ориэлла даже получает удовольствие, ухаживая за своими волосами, но задумчивые взгляды, которые она при этом бросала на Форрала, давали воину повод для беспокойства. Уж он-то знал, какой девчонка может быть упрямой, когда ей в голову приходит какая-нибудь идея.

Форрал был примерно одного возраста с девочкой, когда Джерант научил его читать, но лишь теперь воин понял, какому испытанию подверглось тогда терпение мага. Эйлин раскопала старую библиотеку Джеранта, и Форрал тщательно отобрал то, что могло бы заинтересовать ребенка. Большей частью это были старые книги, полные приключений и бесшабашной храбрости, те же самые, по которым когда-то учился он сам. Он, вспоминал лицо друга, склоненное над страницей, когда Джерант терпеливо пытался объяснить тайну алфавита рассеянному юнцу, каким был тогда Форрал, и боль утраты с новой силой оживала в сердце воина. Что касается Ориэллы, то она уроки чтения просто ненавидела. Не привыкшая подолгу сидеть на одном Месте, девочка считала эту затею пустой тратой времени. Дело кончилось тем, что она начала прятаться, когда подходило время урока, но Форрал был прекрасным следопытом. Всякий раз, когда он извлекал беглянку из ее очередного убежища, она так громко кричала и так яростно сопротивлялась, что Форрал начал всерьез опасаться, как бы их отношения не испортились окончательно.

В конце концов он — воин — решил прибегнуть к военной хитрости и притворился, что сдался.

— Ну хорошо, — сказал он, пожимая плечами. — Если для тебя это слишком сложно, то не стоит и беспокоиться.

Ориэлла подозрительно посмотрела на него: она уже усвоила, что рано или поздно Форрал все равно добивается своего. Но тот, сделав вид, что не обращает на нее внимания, налил себе немного настоя шиповника — великолепного средства от зимней непогоды — добавил туда щедрую порцию меда, уселся поудобнее, положил ноги на печь, открыл книгу легенд и погрузился в чтение.

Вскоре Ориэлла начала слоняться по комнате, ища, чем бы заняться. Выйти на улицу было невозможно: снаружи выла упрямая метель, и мороз разукрасил стекла замысловатыми узорами. Краешком глаза Форрал наблюдал за девочкой. В конце концов она подошла к нему.

— Давай во что-нибудь поиграем.

— Не сейчас, — рассеянно отозвался Форрал. — Ты же видишь, я занят.

Лицо Ориэллы вытянулось. Шаркая ногами, она еще немного побродила вокруг и заныла:

— Форрал, мне скучно.

— А мне нет, — безразлично ответил тот. — Это очень интересная история.

Ориэлла топнула ногой.

— Я тебе не верю! — крикнула она. — Ты так говоришь, только чтобы заставить меня прочитать эту глупую книжку!

Форрал поморщился. Девчонка оказалась слишком сообразительна для своих лет. Однако он быстро сориентировался, и лицо его приняло оскорбленное выражение.

— Разве я когда-нибудь лгал? Но, если ты мне не веришь, я почитаю тебе. — И Ориэлла радостно плюхнулась к нему на колени.

История действительно была увлекательная — именно поэтому Форрал ее и выбрал. Он старался читать с выражением и искоса поглядывал на восхищенное лицо Ориэллы. Когда храбрая молодая принцесса оказалась в плену у диких троллей, он отложил книгу и зевнул.

— Не останавливайся, — взволнованно защебетала Ориэлла, покусывая от нетерпения губы. — Что было дальше? Форрал пожал плечами и потянулся:

— Что-то я устал. Пойду-ка, вздремну. Оставив книгу на столе, он направился к себе и, не обращая внимания на протесты рассерженной девчонки, запер дверь у нее перед носом.

Вернувшись часом позже, Форрал обнаружил склонившуюся над книгой Ориэллу со слезами досады на лице.

— Ничего непонятно, — прохныкала она. — Это просто черные закорючки, и я никогда не узнаю, что было дальше!

Форрал обнял ее. Так и я в свое время сказал твоему отцу, когда он учил меня читать по этой же самой книге. Ориэлла широко распахнула глаза.

— Правда? И что же он ответил?

Ну, — Форрал усмехнулся, заметив, как напряглось ее лицо. — Он ответил, что если я хочу узнать, что было дальше, то мне придется научиться читать самому.

Ориэлла пришла в бешенство.

— Ты обманул меня! Ты гадкий, скользкий змей! — Она запустила книгой в стену и, хлопнув дверью, убежала в свою комнату.

Она дулась на него целых два дня. Эйлин удивлялась такой внезапной перемене, но ничего не говорила, а Форралу не хватало веселого общества Ориэллы гораздо больше, чем он мог предположить, и воин чувствовал себя виноватым. Наконец, не в силах больше выносить ее враждебного молчания, он решил пойти на попятный.

— Прости меня, — сказал он. — Ты совершенно права. Я был гадким и скользким змеем и теперь прошу прощения. Если хочешь, я прочитаю тебе конец истории.

Ориэлла порывисто обняла его, и лицо ее осветила счастливая улыбка.

— Я люблю тебя, Форрал. У него перехватило горло. . — Я тоже люблю тебя,

— хрипло проговорил он. — Так почему бы тебе не сходить и не принести книгу?

Она отстранилась и задумчиво посмотрела на него.

— Ты действительно хочешь, чтобы я научилась читать? Он кивнул.

— Это очень много значит для меня, Ориэлла. Ты даже представить себе не можешь, как это важно.

Ориэлла вздохнула. У нее был вид узника, которого вот-вот поведут на эшафот.

— Тогда, наверное, нам лучше начать прямо сейчас, Девочке потребовалось довольно много времени, чтобы усвоить азы чтения, но Форрал подозревал, что это скорее всего его вина, потому что Ориэлла вообще-то достаточно быстро соображала, а вот он, как ему было хорошо известно, отличался полным отсутствием педагогического таланта. Доблестному воину ничего не оставалось, кроме как заменить талант терпением и стараться заканчивать урок прежде, чем Ориэлла начнет уставать. После занятий Форрал обычно читал ей что-нибудь, уповая на то, что это не даст остыть ее желанию читать самостоятельно, и его надежды оправдались. К концу долгой зимы Ориэлла уже читала все, что попадется под руку, и Эйлин пришлось позаботиться о том, чтобы спрятать подальше от нее книги заклинаний Джеранта.

Той же зимой Форрал научил Ориэллу и многому другому. Он рассказывал ей о Нексисе, царе городов, лежащем на юго-западе, в котором располагалась Академия Волшебного Народа, где под руководством Верховного Мага Миафана изучались всякие волшебные премудрости. Он рассказывал ей о гарнизоне Нексиса, состоящем из отборных воинов города, при котором была самая большая военная школа в мире. Ориэлла узнала, наконец, что лежит за пределами ее Долины: северные холмы, где люди жили в основном охотой, разводили коров и овец; славящееся рыболовами восточное побережье; равнины к востоку и югу, земли гончаров и хлебопашцев, где люди выращивали лен и виноград Для вина, которым торговала могущественная Купеческая Гильдия Нексиса, курирующая все торговые операции между крестьянами, рыбаками и ремесленниками окрестных городов и деревень.

Девочка и воин проводили долгие вечера у очага, и Ориэлла, затаив дыхание, внимала рассказам Форрала о его секретных поручениях и таинственной жизни солдата. Далеко за морем лежали Южные Царства, населенные свирепыми смуглыми воинами. Девочка сидела на коленях у Форрала и, широко раскрыв глаза, взволнованно слушала, как он рассказывает о кораблях и штормах, о могучих китах, повелителях глубин. Он поведал ей леденящие кровь истории об исчезнувшем Драконьем Народе — могучих волшебниках, живших по, своим законам, чьи глаза могли загораться убийственным огнем, или о грозных крылатых воинах, которые, по слухам, обитают в южных горах. Хотя Форрал и не был ученым, он передал девочке те начатки истории, которые знал сам, включая имена и природу самих богов; Ириана — богиня Зверей, Тара — богиня Полей, Мелисанда — богиня Исцеляющих Рук, Чатак — бог Огня, Покровитель воинов, Иинца — бог Неба и Инор Мудрый — бог Океанов, который именовался также Жнецом Душ в пантеоне Южных Царств. Ориэлла слушала и удивлялась.

***

Весна в том году была ранней и в мгновение ока уничтожила следы свирепой зимы. Деревья зазеленели, неожиданно повсюду распустились цветы, а в окрестных лесах снова зазвучали птичьи трели. Ориэлла и Форрал целыми днями грелись в лучах весеннего солнца, отыскивали раннюю зелень, чтобы разнообразить скудный стол, и помогали Эйлин сажать деревья и расширять плодородные земли вокруг озера.

Теперь, когда в лесах вовсю кипела жизнь, Форрал начал подумывать об охоте. Всю зиму они почти не ели мяса, кроме вяленой козлятины, оставшейся еще с прошлого года. Хотя фея и пыталась заглушить резкий запах всякими вкусными пряностями, Форрал уже был по горло сыт козлятиной. На худой конец сгодился бы кролик или какая-нибудь птица — что угодно, лишь бы не козел! За время своих скитаний воин научился обращаться с луком и ловушками, « как-то, поколебавшись, он осторожно намекнул на это Эйлим. Волшебница Земли жила в мире с обитателями своих владений, и воин был почти уверен, что она с негодованием запретит охоту. К тому же он боялся, что Ориэлла сильно расстроится, если один из ее друзей вдруг появится на обеденном столе. Поэтому не удивительно, что Форрал был поражен, когда Эйлин на его робкий вопрос ответила:

— Ну конечно, Форрал. Если хочешь охотиться, Ориэлла покажет тебе, как это делается у нас в Долине.

Золотистым вечером девочка повела Форрала в березовую рощу и дальше, в глубь леса, пока они не очутились на просторной прогалине, на которой тут и там поднимались заросли дрока и ежевики, а между корнями виднелись бесчисленные норки и дыры.

— Вот здесь и живут кролики, — шепнула Ориэлла. — Скоро они выйдут пощипать травки.

Форрал кивнул, гадая, что она собирается делать. Ориэлла запретила ему брать лук, а ловушки отвергла, сказав, что это чересчур жестоко.

— Стой тихо, — прошептала девочка и, намотав на запястье кусок плотной ткани, выступила из-под прикрытия деревьев. Вытянув руку, она пронзительно свистнула, и спустя мгновение высоко над головой в небе показалось крохотное пятнышко. Оно приближалось, росло, обретало форму. Хлопнули крылья, раздался резкий крик, и птица опустилась на руку Ориэллы, вцепившись в нее когтями и расставив короткие изогнутые крылья, чтобы сохранить равновесие. Устроившись поудобнее, она ласково потерлась головой о щеку девочки, и Ориэлла радостно заулыбалась.

— Это Быстрокрыл, — сказала она. — По крайней мере, я его так называю.

Нахохлившись, сокол подозрительно глянул на Форрала, хрипло прошипел что-то в принялся перебирать перья. Девочка на мгновение помедлила, в безмолвном диалоге глядя в глаза свирепому хищнику, потом быстрым, порывистым движением подбросила его, и сокол кругами начал подниматься все выше и выше в закатное небо. Ориэлла увлекла пораженного воина в тень деревьев.

— Теперь подождем, — шепнула она.

Через некоторое время из кустов стали появляться кролики. Робкими прыжками они продвигались вперед и щипали траву, поминутно прислушиваясь и оглядываясь. Форрал почувствовал, как горячая ручка сжала его запястье.

— Смотри, — выдохнула Ориэлла.

Сокол над ними сложил крылья и камнем упал вниз. Форрал вскрикнул. Он разобьется о…

Хищник раскрыл крылья в самый последний момент и остановился в каком-нибудь дюйме от земли, превратив выбранного кролика в облако пуха. Скользя над травой на высоте ладони, сокол описал круг над неподвижным бурым тельцем, и, выставив когти, уселся на свою жертву и прикончил ее одним молниеносным ударом клюва.

Форрал заморгал и только теперь смог перевести дух. Все произошло так быстро, что его разум не успел осмыслить случившееся. Вслед за Ориэллой он направился к соколу.

— О, замечательная работа! — Быстрокрыл соскочил с кролика, с гордым видом уселся на траве и стал ждать. Ориэлла, вздохнув, подняла с земли теплую еще тушку. — Бедное маленькое создание, — пробормотала она и торопливо погладила шерстку, прежде чем сунуть кролика в мешок.

— Тебе не по душе такая охота? — с любопытством спросил воин.

— Конечно, — девочка повернулась к нему, и лицо ее, казалось, стало взрослее, — Форрал, это очень печально, но Быстрокрылу нужно есть, к его подруге и детям — тоже. Кролики слишком велики для него, вот почему он обычно сначала оглушает их — но он их ест, как и мы. Мы берем только то, что нам нужно, а он убивает быстро и чисто, не так, как ловушки. — Она мечтательно улыбнулась соколу. — И он так прекрасен… — Ориэлла запнулась, не находя нужных слов, но Форрал понял ее, ибо стремительный и бесстрашный полет хищника тронул и его сердце тоже. — Иногда мне кажется, что я лечу вместе с ним, — мягко закончила Ориэлла, потом встряхнулась, свистом позвала Быстрокрыла себе на руку, и все началось сначала.

— Теперь кролики испуганы и надо потрясти кусты, чтобы они снова выбежали, — сказала девочка. — Сейчас ты увидишь, как Быстрокрыл справляется с бегущей мишенью. Так сколько, ты сказал, нам нужно кроликов?

Пораженный Форрал только молча покачал головой. Ориэлла никогда не переставала удивлять воина — и на этот раз он тоже кое-чему у нее научился.

Наступили теплые деньки, и Эйлин засобиралась в свое ежегодное путешествие по окрестным фермам и деревням. Каждую весну их жители с радостью встречали фею из Долины: с помощью магии Земли она «благословляла» их сады и посевы, обеспечивая богатый урожай, а взамен получала зерно, ткань и другие вещи, которые не могла вырастить или произвести сама. На этот раз, помимо всего прочего, она хотела привезти еще стекло для разбитого окна и обзавестись домашней птицей, так как ее собственный птичник опустел после жестоких зимних бурь. Воин пришел в ужас, когда узнал, что раньше в отсутствие Эйлин Ориэлла оставалась в Долине одна, и был сильно расстроен этим новым свидетельством небрежного отношения волшебницы к своим родительским обязанностям, несмотря на то, что и мать и дочь были вполне довольны таким порядком вещей.

— Куда же мне уезжать, — удивлялась девочка. — Я стала бы скучать по Быстрокрылу и всем остальным зверюшкам. Мне и здесь хорошо.

— Конечно, хорошо, — соглашалась Эйлин. — Волки охраняют ее, а если что-нибудь случится, то Быстрокрыл или другие птицы мгновенно доставят мне весточку.

Форрал со вздохом покорился. Что за глупая, упрямая, независимая парочка! Настоящие маги! Но воин утешал себя тем, что по крайней мере в этом году рядом с ребенком будет кто-то более ответственный.

Эйлин отправилась в путь на своем коне, великолепном белом скакуне, которого Форрал никогда раньше не видел, ибо у волшебницы вечно не хватало времени на прогулки, а воин обнаружил, что в Долине достаточно работы, чтобы им с Ориэллой не сидеть сложа руки. Иногда они отправлялись на охоту с Быстрокрылом.

Коз надо было доить, а сети, которые фея расставляла по берегам озера, необходимо было чистить и ставить заново. Но больше всего хлопот им причиняли сорняки, которые, пользуясь отсутствием волшебницы, вырастали буквально за одну ночь. Под впечатлением той грандиозной задачи, которую поставила перед собой Эйлин, Форрал чувствовал себя обязанным оказывать ей любую посильную помощь, и помимо работы в саду, тратил уйму времени, борясь с опустошениями, произведенными зимой.

Что касается Ориэллы, то ей все это скоро наскучило. Она неизменно принималась за работу с самыми наилучшими намерениями, но через какое-то время незаметно исчезала. Предполагалось, что она играет со своими зверюшками, но постепенно Форрал начал замечать, что девочка пропадает все чаще и чаще, и поневоле задумался. Он пробовал спрашивать ее о том, как она провела день, но получал весьма неопределенные и уклончивые ответы. Честная от природы девочка была никудышной лгуньей, и Форрал невольно вспомнил ту первую встречу с Ориэллой, когда он застал ее на поляне за игрой с огненными шариками.

Подозрение, что Ориэлла снова взялась за эти штучки, лишило воина сна и покоя. Он уже знал, что она унаследовала от матери магию Земли и умела общаться с животными и заставить расти молодые побеги. Это было не страшно. Эйлин, как правило, всегда была рядом, да и повредить себе магией Земли девочка не могла. Но Джерант владел магией Огня, и контакт с первобытной энергией, необходимой для этого, делал эту науку одной из самых опасных. Форрал очень обеспокоился. Неужели девочка унаследовала от отца его способности и является одной из тех редких волшебниц, которым подвластны все формы магии? Если так, то без соответствующего обучения она подвергнется серьезной опасности, да и те, кто с нею рядом, тоже.

Форрал подумывал поделиться ли своими подозрениями с Эйлин, когда та вернется, но в глубине души ему не хотелось этого делать. Потрясенная гибелью Джеранта, фея наверняка не сможет жить с ребенком, который унаследовал разрушительную силу своего отца, а если бы она отвергла Ориэллу именно теперь, когда их отношения только-только стали налаживаться, это была бы настоящая трагедия. В любом случае, у него пока нет никаких доказательств, и пока он их не получит, не имеет смысла расстраивать мать. Сначала надо все выяснить.

Когда Ориэлла ускользнула в очередной раз, Форрал незаметно последовал за ней. Он опасался, как бы его не выдали птицы, но те были слишком заняты кормежкой своего ненасытного потомства, чтобы думать о чем-то еще. Выскочив из башни, Ориэлла кликнула своего пони, и Форрал, чертыхаясь, бросился искать спою лошадь.

Предоставленное самому себе животное обленилось, растолстело и перестало слушаться узды, так что воину пришлось приложить немало усилий, чтобы заставить его повиноваться. Когда Форрал наконец смог пуститься по следам Ориэллы, оказалось, что девочка окольной дорогой направилась к лесу, лежащему за пределами кратера. Воин нахмурился — она определенно что-то скрывала. Через некоторое время следы привели его на знакомую поляну, где они встретились в первый раз. Форрал осторожно раздвинул густые ветви и замер.

***

Ориэлла вздохнула и сосредоточилась. Пока ей удавалось жонглировать только шестью огненными шариками одновременно, и было очень трудно держать их под контролем и не обжечься.

Лицо ее покрылось потом, она быстро утомилась. Один из сияющих цветных шариков стремительно вильнул в сторону, и полетел прямо к дереву. Огромным усилием воли Ориэлла вернула его назад, чуть не спалив при этом волосы. Пожалуй, на сегодня хватит! С большой осторожностью, один за одним она погасила висящие в воздухе шары и плюхнулась на упавший ствол, вконец измученная, но невероятно довольная собой.

Послышался хруст веток, и не успела Ориэлла опомниться, как чьи-то руки схватили ее за плечи, подняли вверх и развернули так, что она оказалась нос к носу с Форралом. Девочка ошеломленно вскрикнула, и на ее лице появилось виноватое выражение. Она еще никогда не видела своего друга-великана таким рассерженным.

— Что ты тут делала? — заорал он. — Ну-ка признавайся! Ориэлла открыла рот, но не смогла вымолвить ни слова. Воин встряхнул ее так, что клацнули зубы.

— Говори! — взревел он.

— Иг-грала с огненными шариками, — с трудом выдавала из себя Ориэлла, — А я что тебе сказал?

— Н-не играть.

— Почему?

— Потому что это очень опасно, — тихим голосом отозвалась Ориэлла. Она была слишком напугана, чтобы плакать, и, кроме того, поражена внезапным превращением лучшего друга в грозного великана.

— Ну что ж, сейчас ты узнаешь, насколько это опасно!

С мрачным лицом Форрал уселся на поваленное дерево, положил девочку себе на колено и шлепал до тех пор, пока она не зарыдала. Наказание само по себе оказалось достаточно болезненным, но обиднее всего было то, что оно исходило от ее обожаемого Форрала. Когда он наконец остановился, ей показалось, что прошла целая вечность.

— Ты сама виновата, — резко произнес Форрал, не слушая ее жалоб. — Ты отлично знала, что поступаешь плохо, и все же тебя это не остановило. Я думал, что могу доверять тебе, Ориэлла.

Но теперь вижу, что ошибался.

Он опустил ее на землю. Уткнувшись лицом в прошлогодние листья, девочка горько разрыдалась, а когда она подняла голову, Форрал исчез.

Ориэлла чувствовала себя униженной и никак не могла понять, как это Форрал мог отшлепать ее. Ведь он ее никогда и пальцем не трогал. Она считала его своим другом. Девочка медленно начала понимать, что, наверное, действительно поступила очень дурно.

Но ведь это было так здорово!

— Все равно я буду делать это, — упрямо пробормотала она. — Я докажу ему!

Но тут в ней проснулся голос разума. Форрал никогда ничего не делал без причины и всегда оказывался прав. Может быть, он прав и на этот раз? Неожиданно ей в голову пришла новая мысль. А вдруг он так рассердился, что решил уехать? Не помня себя от ужаса, Ориэлла, пошатываясь, встала на ноги и свистнула пони.

— Только бы он был дома, — молила она. — Если только он там, клянусь, я никогда больше этого не сделаю.

Тут Ориэлла обнаружила, что не может сидеть верхом. Это было слишком больно. Она соскочила с пони, чертыхнулась, но тут же виновато прикрыла рот ладонью. Стиснув зубы, девочка поплелась пешком, время от времени смахивая со щеки непрошеную слезу. Стемнело, а она все тащилась вперед. Девочка знала, что по пути с ней не может случиться ничего плохого, ведь все дикие создания — ее друзья. Как и весь Волшебный Народ, она прекрасно видела в темноте и понимала, что если будет осторожна, то нет никакой опасности провалиться в какие-нибудь скрытые ямы. Заблудиться здесь тоже невозможно, значит, все, что от нее требуется — это идти на мерцающий огонек, который маячком сиял на вершине башни. Но, кроме того раза, когда она потерялась в метель, Ориэлла никогда не бывала ночью одна посреди этой бесконечной, пустынной глуши, и потому чувствовала себя потерянной и одинокой. Форрал ее больше не любит… Девочка всхлипнула от отчаянной жалости к самой себе. Ноги гудели, все тело ныло от увесистых шлепков Форрала. Жалкая и испуганная, она добралась наконец до башни.

Только через много лет Форрал признался ей, что все это время он незаметно шел за ней, пока она не очутилась на безопасном расстоянии от дома. Но поскольку воин не обладал ночным зрением, ему пришлось куда хуже, чем ей.

Из окошка кухни лился теплый домашний свет. Ориэлла облегченно вздохнула. Значит, Форрал еще не уехал. И все же она еще долго топталась за дверью, прежде чем набралась храбрости и вошла в дом. Форрал сидел за столом, обхватив голову руками, и выглядел таким же расстроенным, как и она. Девочка заметила, что одежда его изорвана и перепачкана, будто ему пришлось много раз падать. Он не слышал, как она вошла — а может быть, нарочно решил ее не замечать. Ориэлла подкралась ближе и слабым голосом позвала:

— Форрал, прости.

Воин медленно поднял голову и протянул к ней руки. От облегчения Ориэлла не могла вымолвить ни слова, только разрыдалась, и, к ее изумлению, Форрал заплакал тоже.

— Не плачь, — сказала она удивленно, но с оттенком негодования. — Тебя-то никто не отшлепал. Форрал улыбнулся сквозь слезы:

— Дитя, разве ты не понимаешь, что мне было вдвойне больнее наказывать тебя?

Впервые Ориэлла услышала то, что случилось с ее отцом — историю о том, как Джерант был уничтожен собственной магией Огня. Когда Форрал закончил свой рассказ, девочка дрожала.

— Я ничего этого не знала, — прошептала она.

— Я должен был рассказать тебе раньше, — отозвался Форрал, — но мне не хотелось тревожить тебя, пока ты еще не выросла. Теперь ты понимаешь, почему я так рассердился? Потому, что я боюсь за тебя, малышка. Ты не знакома с этими силами, и можешь случайно сделать то же, что и Джерант, а я слишком люблю тебя, чтобы потерять, как когда-то потерял твоего отца.

— Но я ничего не могу с собой поделать, — возразила Ориэлла. — Правда, не могу. Это сильнее меня. Я не нарочно, оно само как бы вырывается наружу. Что же мне делать, Форрал? — Теперь она уже испугалась не на шутку.

— Не волнуйся, малышка, мы что-нибудь придумаем. — Форрал на мгновение замолчал и наморщил лоб, Ориэлла вдруг почувствовала, что очень устала, но ей не хотелось покидать своего уютного местечка у него на коленях.

— Форрал, расскажи мне сказку, — сонно попросила она. — Ту, мою любимую, о величайшем фехтовальщике мира.

— Ну конечно! — Форрал так стремительно вскочил на ноги, что чуть не уронил ее. — Ориэлла, ты не хочешь сама стать величайшей фехтовальщицей мира?

Ориэлла задохнулась от восторга, но тут же недоверчиво спросила.

— Ay меня получится?

— А почему бы и нет? Я сам буду учить тебя, но, предупреждаю, это непростая работа. Величайшими фехтовальщицами за один день не становятся. В свое время я сам едва не развалился на куски, и каждый вечер бывал так выжат и измотан, что с трудом добирался до постели. Если ты согласишься, то будь готова перенести все это, потом будет слишком поздно идти на попятный. Но зато я не дам тебе ни одной свободной минутки, чтобы попасть в беду. Ну, что ты на это скажешь?

Ориэлла задумалась. Судя по описанию, это занятие не из приятных, но, с другой стороны, она и сейчас уже так выжата и измотана, что ни за какие коврижки не согласится пережить еще один подобный день. Если фехтование поможет ей избавиться от этих неприятностей, то она согласна. Перед ее внутренним взором проплыли герои из сказок Форрала, и с внезапной решимостью Ориэлла воскликнула:

— Да! Я этого добьюсь!

***

Так начались ее тренировки. На следующий день Форрал смастерил деревянные мечи и отыскал укромное местечко для уроков, подальше от башни. Когда вернулась Эйлин, Форрал взял с Ориэллы честное слово, что она будет молчать.

— Уверен, что твоя мама не одобрит нашей затеи, особенно если узнает, почему мы начали этим заниматься, — предупредил он, и Ориэлла была полностью с ним согласна.

Поначалу все шло ужасно. Форрал не делал никаких скидок на ее возраст и рост, и скоро Ориэлла поняла, что должна, если хочет избежать шишек и синяков, как можно скорее научиться всему необходимому. Но пока ей удавалось только увертываться и отражать удары воина, даже не помышляя об атаках. Каждый вечер Ориэлла отправлялась в постель вся в синяках, и первым ценным умением, которое она приобрела, стало умение терпеть. Но Форрал научил ее и многим другим вещам: упражнениям для сохранения гибкости и наращивания мышц, контролю за дыханием и медитации, помогающей сосредоточиться и обострить восприятие перед сражением. Ориэлла даже не представляла себе, как ей повезло — Форрал был лучшим фехтовальщиком, хотя из скромности и не признавался в этом даже самому себе. Под его руководством она постепенно овладела Сутью Воина — умением входить в особое состояние, когда все чувства сливались воедино, превращаясь в живое продолжение меча — вернее, в сам меч, в результате чего клинок уже был там, где нужно, когда разум еще только помышлял о следующем движении.

Постепенно Ориэлла полюбила эти уроки и уже не представляла себе жизни без них. Она упорно тренировалась, страдала и терпела, трудом и потом добиваясь своей цели, и когда ей исполнилось двенадцать, уже могла выйти против воина в два раза старше и тяжелее ее и одержать победу. Ориэлла росла не по дням, а по часам, и это облегчало ей задачу, но когда у нее начали появляться груди, она забеспокоилась: они постоянно ей мешали. Девочка пожаловалась Форралу, тот смущенно поворчал, но сшил ей специальную кожаную куртку, на манер тех, что так любили женщины-воины. Она плотно обтягивала фигуру и прекрасно держала эти странные штуки.

Приближался ее тринадцатый день рождения. Форрал отправился куда-то по своим делам, и Ориэлла затосковала — ей очень недоставало друга. У нее даже появился соблазн снова вернуться к фокусам с огненными шариками, но девочка твердо решила сдержать свою клятву. Чтобы отвлечься, она попросила Эйлин показать ей кое-что из магии Земли.

— Ага, теперь, когда этот бездельник уехал, у тебя нашлось время и для матери, — пряча улыбку, добродушие проворчала волшебница.

Благодаря присутствию Форрала мать и дочь теперь ладили значительно лучше, и за несколько недель Ориэлла почувствовала, что ей приятно общество матери. Фея нашла время и не только научила дочь новым заклинаниям, но и объяснила, что должно произойти с ее взрослеющим организмом, и рассказала, как с этим справляются маги. И конечно же, Ориэлла не забывала ежедневно тренироваться, надеясь преподнести воину сюрприз, когда тот вернется.

Возвращение Форрала с лихвой возместило его отсутствие. Он привез Ориэлле королевский подарок ко дню рождения — настоящий меч. У девочки даже перехватило дыхание, когда она развернула пакет и с металлическим звоном извлекла длинный, отточенный клинок из черных с серебром ножен.

— Спасибо, — только и смогла она произнести. Меч сиял голубовато-белым блеском в бледном зимнем свете, который, подобно холодному пламени, пробегал по острому как бритва лезвию. В рукоятку был вделан единственный белый камень, а клинок был уже, чем огромный, широкий меч Форрала. Сильный, изящный и смертоносный. Ориэлла никогда не видела ничего прекраснее.

Но когда она попробовала испытать его в схватке, ей показалось, что они снова вернулись к самому началу. Меч достался ей как бы на вырост: она с трудом могла поднять тяжелый клинок, не говоря уж о том, чтобы взмахнуть им. Но девочка была упряма, и, стиснув зубы, принялась тренировать мускулы. В конце каждого урока у нее отчаянно болели руки и поясница, а кроме того, Ориэлла обнаружила, что фехтование настоящим мечом требует абсолютно другой техники, совершенно непохожей на ту, к которой она привыкла, фехтуя легким деревянным клинком, и ей пришлось переучиваться. В последнее время Ориэлла малость задрала нос, уже воображая себя великой фехтовальщицей, но теперь она поняла, что до этого еще далеко, и старалась соблюдать осторожность: ведь отныне они с Форралом использовали смертоносные стальные клинки, и возникла угроза, что они могут серьезно ранить друг друга. Если раньше девочка воспринимала их занятия как веселую игру, то теперь ей пришлось понять, что это не шутки.

Казалось, она будет привыкать к новому оружию бесконечно, но в конце концов, когда миновали весна и лето, Ориэлла начала делать успехи. Наконец-то клинок шел туда, куда она хотела. Отличным, великолепно сбалансированным мечом было приятно сражаться. Форрал научил ее, как ухаживать за ним, и теперь она неизменно держала клинок и ножны тщательно вычищенными и смазанными. Меч сверкал на солнце и пел, рассекая воздух. Именно поэтому Ориэлла назвала его Коронах, что значит «Песня Смерти». Вопреки ожиданиям, Форрал не стал смеяться над ее прихотью.

— Хороший клинок заслуживает хорошего имени, — серьезно согласился он.

Несчастье случилось на исходе года, когда первый снег покрыл землю сияющей белизной. Возможно, Форрал поторопился и дал ей меч слишком рано, а, может быть, Ориэлла стала слишком самоуверенной. Как бы то ни было, произошла трагедия: они с Форралом фехтовали на своем обычном месте, когда девочка решила испробовать новый удар, который придумала сама. Немного отступив назад, она пригнулась и сделала шаг в сторону, намереваясь парировать, а затем нанести удар снизу и, пробив оборону противника, приставить ему клинок к горлу. Но все вышло не так, как она предполагала. Шагнув, Ориэлла поскользнулась на снегу, потеряла равновесие, и ее клинок отклонился в сторону, оставив хозяйку беззащитной перед смертоносным рубящим ударом Форрала. Вскрикнув, тот попытался отвести удар, но сила инерции была слишком велика, и огромный меч с хрустом вонзился в левое плечо Ориэллы.

Перепуганная отчаянными криками Форрала, Эйлин с грохотом слетела по лестнице и замерла на последней ступеньке. Ее лицо стало пепельно-серым. Форрал, с размазанными по щекам слезами, держал неподвижное тело Ориэллы, завернутое в пропитавшийся кровью плащ. Кровавые следы вели к двери у него за спиной.

— О боги, — с искаженным от бессильной ярости лицом рыдал он. — Эйлин, я убил ее.

Эйлин взяла Ориэллу у воина и уложила ее на кухонный стол. Он услышал, как вскрикнула фея, увидев ужасную рану, и отвернулся. Эйлин нащупала пульс на шее дочери.

— Благодарение богам, она еще жива, — пробормотала она. Только тогда Форрал решился взглянуть. Его меч глубоко вошел в плечо, рассек ключицу и чуть не отрубил руку. Лицо девочки посерело от шока и потери крови. Форрал зашатался, и комната поплыла у него перед глазами. Воину слишком часто доводилось видеть своих друзей мертвыми и покалеченными, а в сражениях он не моргнув глазом не раз наносил врагам куда более страшные раны, но сейчас перед ним была маленькая девочка, которую он любил больше жизни, и этого он вынести не мог.

— Прости, во всем виноват только я…

— Тихо, — прикрикнула Эйлин, и, положив руки на рану, закрыла глаза, сосредоточиваясь на исцелении. — Жаль, что я так мало знаю о лечении, — беспомощно пробормотала она, но на глазах у Форрала, который следил за ней, затаив дыхание, поток крови превратился в тоненький ручеек, а потом и вовсе иссяк. Эйлин выпрямилась и с пылающими глазами повернулась к воину. Форрал рухнул на колени.

— Эйлин, это был несчастный случай…

— Прекрати! Скачи в Нексис, Форрал. Привези целительницу из Академии! Торопись! Иначе мы потеряем ее!

Чувствуя облегчение от того, что может сделать хоть что-то полезное, он выбежал из башни, бросив последний взгляд на бледное, измученное лицо Ориэллы.

Его конь отчаянно заржал, не узнав своего хозяина в этом безумце с дикими глазами, со всей силы обрушившим седло ему на спину. Форрал с размаху ударил его по носу, одним рывком затянул подпругу и, вскочив в седло, рванулся в снежную круговерть, надеясь оказаться за пределами кратера до наступления сумерек. Верхом до Нексиса было пять дней. Форрал рассчитывал проделать этот путь за двое суток.