Ох, и зачем я только решила, что нам стоит сюда забраться? Я, должно быть, спятила! Тулак оглянулась назад — и совершенно зря. Хотя диковинный шарик Вельдан давал совсем немного света и различить что-то в метельной ночи было невозможно, оглянувшись, старая наемница мгновенно вспомнила, что под ними вниз на сотни футов тянется отвесная пустота. У Тулак свело живот от сосущего страха. Где-то там, далеко внизу, скрытый за полосой леса, стоит ее дом… и сейчас давно постылое жилище показалось ей вдесятеро желанней. Наемница с тоской подумала о своей широкой и мягкой постели, об очаге, в котором так славно трещит огонь, о кувшине с выпивкой…

Не смей хныкать! Еще вчера ты мечтала о приключениях! Что, забыла? Тулак сильнее стиснула коленями бока дракена, поудобнее перехватила ноющими от боли руками обмякшее тело Вельдан и решительно перевела взгляд наверх — туда, где, судя по словам Каза, между ними и вершиной кряжа тянулись еще сотни три футов каменистого склона и осыпи.

— Осталось немного. — Даже мысленный голос Каза звучал так, точно дракен едва переводил дух, — и Тулак немедленно устыдилась своего малодушия. В конце концов, карабкается вверх по отвесному склону именно бедняга Каз, а не его спутницы. Он полз и полз все дальше, хрипло дыша в такт своим движениям, жадно хватая разинутым ртом морозный воздух. Глубоко задышав — скорее из солидарности с дракеном, чем по необходимости, — Тулак огляделась по сторонам, но ничего не увидела.

— Дай-ка я тебе помогу, — прозвучал в ее мыслях голос дракена. — Во всяком случае, для Вельдан это срабатывает.

— Сохрани нас Мириаль! — Перед мысленным взором Тулак вдруг во всей своей мрачной красе развернулся окрестный пейзаж.

— Ты видишь то, что вижу я, — самодовольно сообщил Каз.

— Ну, чтоб мне утопиться в собачьем дерьме! Уж теперь-то я точно повидала в жизни все!

— Держись меня — еще не то увидишь, — хихикнул дракен. Тулак смахнула с ресниц намерзший иней и хорошенько огляделась вокруг. Высокий кряж, по склону которого они сейчас карабкались, был, по сути, отрогом горы Халкар, и его вершина с плоской макушкой высилась как раз справа от наемницы. Тулак поежилась, дрожа от холода. Ветер здесь был так силен и неистов, что снег не падал, а стелился параллельно земле, и убийственный мороз пробирал до костей. Его хищные ледяные пальцы проникали и под несколько слоев теплой одежды, даже и добротная овчина от них не спасала. Пронизывающий холод высасывал из Тулак остатки сил, цепенел тело, болью отзывался в костях. Зубы старой наемницы выбивали отнюдь не веселую барабанную дробь. А уж бедной Вельдан и вовсе ни к чему здесь торчать, мрачно подумала Тулак.

— Ну, отдохнул? — окликнула она Казарла. — Нечего нам здесь задерживаться.

— Я готов. С Велъдан все в порядке?

— Пока держится, но, думается мне, чем раньше мы доставим ее в укрытие, тем лучше.

Еще не договорив, Тулак ощутила, что Каз изготовился двигаться дальше.

— Держись крепче, — предостерег он. — Ну, вперед!

Голова Тулак резко откинулась назад — дракен стремительным прыжком ринулся на штурм склона. Впиваясь в камень острыми когтями, он карабкался вверх ловко, точно ящерица. Тулак слышала, как с шумом и грохотом осыпаются из-под его лап камни, катясь вниз, в долину. На минуту дракен остановился передохнуть в расселине, наискось перечеркнувшей отвесный склон, — и снова, прежде, чем Тулак успела собраться с мыслями, рванулся вперед, последним усилием мускулов вымахнув на плоскую вершину горы.

— Отлично! Добрались!

Понимая, что Казу необходим отдых, Тулак крепче обняла Вельдан и вместе с ней соскользнула со спины дракена, с наслаждением ощутив под ногами твердый, а главное — ровный камень. После изнурительной скачки ноги у нее затекли и подкашивались, но она изо всех сил прижимала Вельдан к себе, не давая ей упасть. Девушка шевельнулась, застонала — то ли ее привела в чувство перемена позы, то ли пробудил порыв ледяного ветра, который здесь, на вершине, ярился сильнее прежнего — казалось, что их окатили студеной водой.

Каз пошатнулся и громко чихнул.

— Отдышаться., дайте отдышаться… — почти проскулил он. Тулак едва успела отпрыгнуть, увлекая за собой Вельдан, — дракен поджал короткие сильные лапы и плюхнулся на брюхо — с такой силой, что гулкое эхо отозвалось в пятках Тулак.

Вельдан, уже отчасти пришедшая в себя, проснулась окончательно, когда дракен с шумом рухнул наземь.

— Каз, что с тобой? — Вырвавшись из объятий Тулак, чародейка, шатаясь, шагнула к своему напарнику Подняв голову, Казарл изогнул длинную гибкую шею, чтобы поддержать девушку, и чуть переменил позу, прикрыв ее от ветра.

— Все в порядке, душенька, все в порядке. Просто запыхался, карабкаясь по этой треклятой груде камня. Ты-то как? Тебе полегче?

Чародейка дрожала от холода и едва держалась на ногах, голова раскаливалась от боли, но она постаралась скрыть свою слабость от обеспокоенного не на шутку напарника.

— Немного легче, ну да переживу. Клянусь всеми адскими безднами, где это мы?

— Почти что на вершине горы. Твоя подружка утверждает, что где-то здесь мы сможем укрыться от бури — только она позабыла сказать, что до этого убежища не так-то легко добраться.

— И ничего я не забыла, просто не хотела тебя пугать! — Тулак пришлось повысить голос, чтобы перекричать вой ветра. — К тому же спускаться вниз будет еще труднее, так что давайте поторопимся.

Что-то здесь не так… Вельдан сдвинула брови, стараясь не обращать внимания на боль, ухавшую в голове кузнечным молотом.

— Послушай, Тулак… ты как будто поняла, что говорил Каз…

Старая наемница одарила ее лукавой ухмылкой:

— Ну да, конечно! Как тебе это нравится, детка? Когда ты отключилась, нам с Казом просто позарез нужно было договориться — вот мы и договорились.

Вельдан уставилась на нее разинув рот, до глубины души потрясенная тем, что ее спутница, оказывается, обладает телепатическим даром. Тулак словно и не заметила ее изумления.

— Ну же, Вельдан, довольно отдыхать. Нам нельзя здесь задерживаться. Нужно поскорее доставить тебя в укрытие. Бодрись себе, сколько хочешь, но, по-моему, вид у тебя — краше в гроб кладут. Каз, ты можешь отправиться в дорогу прямо сейчас?

— Чем раньше, тем лучше.

— Давай-ка, девочка, я тебя подсажу. — Крякнув от усилия, Тулак помогла Вельдан взобраться на спину дракена, и чародейке стало стыдно оттого, что она не может обойтись без помощи женщины, которая почти втрое ее старше. Вельдан стиснула зубы и, дав себе слово, что постарается как можно скорее восстановить силы, протянула руку старой наемнице, которая неуклюже карабкалась вслед за ней.

—  — Зато отсюда дорога ведет только под гору, — «утешила» их Тулак — Одно жалко — гора почти отвесная.

Опасения Тулак оказались хорошо обоснованы. Спуск по другой стороне кряжа был намного опаснее, чем предыдущий подъем. Там, где попадался уступ либо впадина, им приходилось пробираться по глубоким сугробам, но по большей части склон отвесно ниспадал в пустоту, и дракен продвигался здесь с величайшей осторожностью, ощупывая каждый дюйм и распластываясь на склоне, точно гигантская ящерица. На северном склоне горы Халкар на путников обрушился во всей своей ярости ледяной ветер, несущий снежные заряды. Они пытались перебраться на более безопасный восточный склон, но решить так было легче, чем сделать, — Казарл мог передвигаться только там, где находилась хоть крохотная опора для его цепких лап. Этот спуск стоил Тулак нескольких седых волос, но всякий раз дракен, вцепляясь могучими когтями в скалу, спасал их от неминуемого, казалось, падения.

Последняя часть пути была долгой и изнурительной. Даже выносливый Каз заметно обессилел, а Вельдан вновь начала погружаться в сонное забытье. Тулак заметила, что она больше не дрожит от холода, а старая наемница знала, что так всегда бывает с теми, кто скоро замерзнет насмерть. Она с силой ткнула Вельдан кулаком в спину и дернула ее за плечо, заставив выпрямиться.

— Не спи! — рявкнула она на ухо девушке. — Потерпи, пока не доберемся до места. Уже скоро! — По крайней мере, прибавила она мысленно, я на это надеюсь. Иначе мы и вовсе никуда не доберемся.

Наконец, к облегчению Тулак, им удалось выбраться на восточный склон и отыскать узкую козью тропу, которая, похоже, вела в нужном направлении. Теперь Тулак и впрямь надеялась, что скоро этому изнурительному путешествию придет конец. Убийственный северный ветер теперь дул им в спину, и хотя Тулак ни в чем не была уверена, ей казалось, что она узнает кой-какие приметы местности.

И тут, к ее досаде и разочарованию, им пришлось остановиться. Уступ, по которому они пробирались, сузился и исчез, и дальше был только гладкий камень. Слева от них скала отвесно ниспадала в долину, справа — возвышалась так же отвесно, точно крепостная стена.

Вельдан подняла голову, огляделась — и выругалась. Каз глухо, разочарованно зарычал.

— Вот и все, — мрачно заметил он. — Дальше нам не пройти.

— Чума, тюрьма и преисподняя! — пробормотала Тулак. Судя по тону дракена, он почти потерял веру в ее способности проводника. Наемница задумалась. — Каз, ты можешь немного отойти назад?

— Надеюсь, — фыркнул дракен, — иначе мне придется отрастить крылья.

С этими словами он стал медленно и осторожно пятиться вдоль узкого уступа.

— Я же знаю, что это где-то здесь, — пробормотала Тулак. Собственный голос казался ей чужим и невнятным. Она понимала, что долго они на таком ветру не продержатся. Жгучий холод уже притуплял ее мысли, сковывал движения. Она лишь надеялась, что Каз чувствует себя пободрее, чем она сама. Последнее дело — оскользнуться на этаком узком уступе. Когда дракен отступил, Тулак подняла повыше светящийся шарик Вельдан, чтобы осветить скальную стену справа. И тут же увидела то, что искала: непроглядно-темную тень в том месте, где никакой тени быть не могло.

— Вот оно! — пронзительно вскрикнула наемница — и тут задняя лапа дракена соскользнула с узкой тропы, обрушив вниз солидную горсть камешков.

Миг — и обе задние лапы Каза уже болтались над убийственной пустотой, тщетно пытаясь нашарить хоть какую-то опору. Женщины разом вскрикнули. Тулак, поддерживавшая Вельдан сзади, скривилась от боли — девушка стиснула ее руки с такой силой, что наверняка останутся синяки. Глухо зарычав, Каз подобрался и из последних сил рванулся вперед. Тулак уронила светящийся шарик, и он разбился о камень, брызнув дождем зеленовато-белых искр. Один лишь миг, который, казалось, превратился в вечность, все трое безмолвно застыли на краю пропасти. Потом дракен сделал еще одно, неимоверное усилие — и вполз на уступ. Когда стало ясно, что он в безопасности, воцарилась мертвая тишина. Никто не шелохнулся — но Тулак чуяла, что всех их бьет крупная дрожь.

Первой обрела дар речи Вельдан.

— Что значит «вот оно»? — спросила она дрожащим голосом, и Тулак вспомнила, что заметила перед тем, как один из них едва не погиб.

— Я увидела его! Вход в пещеры! Как раз перед тем, как Каз оступился… — Тулак невидяще уставилась в темноту. — Ох, незадача! Жаль, что я выронила этот шарик.

— Дай-ка я погляжу, — предложил Каз. — Куда мне смотреть и что искать?

— Смотри на скалу. Здесь должно быть черное пятно, длинная узкая тень — как раз там, где уступ уходит в скалу. Не знаю, как это объяснить, но скала словно изгибается, и получается что-то вроде коридора…

— Кажется, вижу. — Дракен вытянул длинную шею. Глядя его глазами, теперь и Тулак видела эту тень. Каз ткнулся в нее носом, и наемница ощутила его изумление, когда он обнаружил пустоту.

— Наконец-то! — воскликнула Тулак. — Хвала Мириалю, я уж боялась, что все перепутала…

— И как нельзя вовремя! — фыркнул Каз, осторожно протискиваясь между двух каменных столбов. Вход был настолько узкий, что он терся боками о его края. Женщины последовали за ним. Расселина была вдвое длиннее дракена от кончика носа до хвоста, и в ней царила непроглядная тьма, но старая наемница, пользуясь особым зрением Каза, смогла разглядеть угольно-черные очертания входа в пещеру.

— Каз, — обеспокоено окликнула Вельдан, — ты сумеешь там протиснуться?

— Придется. — Тулак мимолетно поразилась тому, какая злость прозвучала в мысленном голосе дракена. — На этот раз, Хозяйка, я тебя одну не оставлю. Плевать мне, если обдеру бока о камни, но больше этому не бывать! — В этот миг расселина закончилась, и злость в голосе Каза сменилась изумлением. — Да здесь же ворота! Громадные чугунные ворота! Я только что ушиб о них нос!

— Извини, — сказала Тулак. — Мне бы следовало тебя предупредить. А теперь стой смирно и дай мне пройти.

Не без труда она пробралась по спине дракена вперед и соскользнула наземь. Неловкими от холода пальцами она выудила из кармана рубашки ключ и в темноте принялась шарить по промерзшим воротам в поисках замочной скважины. Минуты две ушло у Тулак на то, чтобы вставить ключ, повернуть его, и… ничего. Ключ не поворачивался. Наемница выругалась:

— Ну надо же! Треклятый замок насквозь промерз!

— Может, я сумею помочь, — скромно заметил Каз. Он наклонил голову к самому замку и дохнул на него — вначале легонько, затем посильнее. Язык пламени вырвался из его пасти и, ударившись о замок, рассыпался облачком искр. Тулак с руганью отпрянула, распластавшись по стене расселины. — Извини, — слегка смутился Каз. Металл тоненько посвистывал, быстро остывая в морозном воздухе.

— Полегче, ты, болван неуклюжий! — проворчала Тулак. — Сам не знаешь собственной силы, что ли? Счастье еще, что ты не расплавил замок. Что бы мы тогда делали, а?

— Я умею управляться со своим огнем! — не на шутку оскорбился Каз. — Все вы, люди, одинаковы! Никакой благодарности…

Он еще что-то обиженно бормотал себе под нос, когда Тулак вставила ключ в замок и резко повернула. С надсадным визгом ворота распахнулись.

Старая наемница переступила порог и пошарила по стене над головой, отыскав нишу, где, как она помнила, хранились масляная лампа, огниво и трут. Трясущимися пальцами Тулак зажгла лампу, прикрывая своим телом пламя от лютого сквозняка. Наконец фитиль лампы занялся, и круг света, все разрастаясь, озарил длинный туннель, уходящий в темноту. Судя по всему, когда-то это была естественная пещера, которую расширили, кое-где стесав камень, человеческие руки.

Каз ожидал у входа, а Вельдан, закутанная в одеяло, устало ссутулясь, привалилась к его боку.

— Пойдем, детка, — сказала Тулак, протянув ей свободную руку. — Мы уже почти пришли.

Измученные, ослабшие, продрогшие до костей, женщины бок о бок побрели по туннелю. Следом за ними, волоча брюхо по полу, осторожно пробирался дракен. Шагов через двенадцать, справа Тулак обнаружила, как и ожидала, арочный проем.

— Сюда, — сказала она, борясь с нелепым желанием перейти на шепот. — Здесь обычно была кордегардия.

Оставив Каза в туннеле, Тулак и Вельдан на негнущихся ногах ввалились в комнату. Свет качающейся лампы озарил внушительных размеров очаг, стол, стулья и четыре алькова в стене — с кроватями и потертыми занавесями.

— Прошу. — Тулак поставила лампу на стол и помогла Вельдан забраться в ближайший альков.

Девушка, дрожа, свернулась клубочком и прикрыла глаза.

— Одну минуточку, — вяло пробормотала она — Минуточку отдохну, и…

Тулак укрыла ее вторым одеялом и едва поборола искушение улечься рядом с ней. От голода и усталости ее уже мутило, мышцы стали дряблыми, словно тряпицы, и все окружающее словно заволокла туманная дымка. Вздохнув, наемница решительно отвернулась от манящей кровати.

— Ну же, — пробормотала она, — продержись еще хоть чуточку. Нужно развести огонь.

В железных ларях, стоявших у очага, было все необходимое: растопка, уголь и сухие дрова. Тулак неуклюже сунула все это в очаг, с трудом припоминая, как именно надлежит разводить огонь. Потом она никак не могла вспомнить, куда сунула трут и огниво. Отыскав их, Тулак принялась за дело, но онемевшие от холода пальцы плохо слушались ее, неумело сложенные дрова никак не хотели заниматься, и пламя всякий раз задувал сквозняк. Тулак начала терять терпение, и оттого ее движения стали более резкими и менее точными. Наконец она ударила с такой силой, что огниво выпрыгнуло из ее дрожащих пальцев и со стуком укатилось в темноту. Тулак безнадежно вскрикнула, и в глазах ее блеснули злые бессильные слезы. Безнадежно, подумала она с отчаянием. Ничего-то у меня не получается. Может, я и впрямь слишком стара для приключений…

Она совсем забыла о дракене — и вдруг у нее за спиной послышались гулкие удары, а за ними — грохот падающих камней. Казарл, не сумев протиснуться в дверной проем кордегардии, разрешил эту проблему в своем неподражаемом стиле. Чтобы расширить проем, он прополз немного вперед и, оглядываясь через плечо, нанес по каменному косяку несколько мощных ударов хвостом.

Сквозь облако пыли Тулак увидела, как он снова пятится назад, а потом в расширенный проем просунулась его голова.

— Чем это ты занят, чума тебя побери? — сердито осведомилась наемница.

Каз наполовину протиснулся в комнату, сметя по дороге стол и стулья, и недобро горящими глазами уставился на Тулак.

— Ты, кажется, обещала мне огонь? Только потому, что я — не человек, я не намерен торчать всю ночь в коридоре, отмораживая задницу! — Он обеспокоено глянул на Вельдан, которая в своем алькове спала глубоким сном. — Кроме того, я уже сказал — с меня довольно! Больше я не разлучусь со своей напарницей — особенно в растреклятой пещере!

Прежде чем Тулак успела удивиться, почему у дракена вырос такой зуб на пещеры, Каз глянул на темный, стылый очаг, затем — на ее грязное заплаканное лицо.

— Проблемы?— мурлыкнул он. — Позволь-ка мне…

Сунув морду в очаг, дракен выпустил длинный язык пламени, от которого непослушные дрова занялись и в один миг жарко запылали. Победно ревя, огонь поднялся до самого дымохода, и Тулак тотчас ощутила, как ее лицо и руки обволакивает блаженное тепло. Ей также пришлось признать, что дракен своим телом весьма надежно преградил путь в комнату сквознякам — теперь кордегардия быстро прогреется.

— Что, неплохо для неуклюжего болвана?— ухмыльнулся он.

— Спасибо, Каз, — искренне проговорила Тулак. — Извини, что я оскорбила твой огонь — больше этого не повторится.

Она подбросила дров в очаг и опустилась на пол рядом с ним, наслаждаясь тем, как тепло растекается по ее продрогшему телу, и не сводя глаз с завораживающей пляски пламени. Ох, до чего же она устала, а в тепле так славно дремлется… но нет, нет, засыпать ей еще рано. Сначала нужно… Тулак обмякла. Каменная плита перед очагом — не самая лучшая подушка, но старая наемница даже не заметила такого мелкого неудобства. Нехорошо это, подумала она. Нам нужна еда Я не должна засыпать…

И уснула.

Ивар уснуть не смел. Он был слишком легко одет, да и не ел весь день Хотя он был твердо убежден, что ненависть укрепит его, но сейчас его силы с каждым часом иссякали — их высасывал безжалостный мороз. И все же в конце концов вечер подарил ему удачу. Одна из служанок леди Серимы тайком выскользнула из дома и с корзиной в руках направилась в Нижний Город.

Для Ивара это было как нельзя кстати. Вначале он замышлял проникнуть в погреб через угольный желоб, но скоро наткнулся на запертую решетку. И вот когда Ивар крался вдоль стены особняка, разыскивая иной путь в дом, он едва не столкнулся с этой самой служанкой, которая как раз выходила из кухни. Дверь черного хода она за собой прикрыла, но Ивар так и не услышал щелчок засова.

Укрывшись в сумерках, он от радости только что не вопил в полный голос. Когда шаги служанки стихли, Ивар крадучись пробежал через двор к черному ходу и секунду выжидал, прижавшись ухом к двери. Из кухни, однако, не донеслось ни единого звука, хотя чуть раньше там было очень даже шумно и суматошно; по всему дому тогда зажгли лампы, и Ивар, подслушивая у окна, услыхал, как сонная и весьма недовольная жизнью кухарка громко сетует на то, что ее на ночь глядя вынудили варить овсянку. Сейчас, впрочем, в кухне царила тишина — и так продолжалось уже довольно долго. Ивар решил рискнуть. Он толкнул дверь и вошел в кухню, старательно вытерев на пороге облепленные снегом башмаки — чтобы не оставлять следов.

В кухне стояла непроглядная темнота — огонь в печи и плите уже погасили на ночь. Ощупью бредя по кухне, Ивар натолкнулся на угол кухонного стола, и в тишине разнесся неприятный пронзительный звук — то ли скрип, то ли стон. Незваному гостю в ночи этот звук почудился оглушительно громким.

Ивар замер, словно волк, со всех сторон обложенный охотниками. Желание бежать и жажда мести раздирали его пополам, и он был готов броситься в бой, едва только услышит на лестнице шаги. Наконец долгое напряженное ожидание миновало, и Ивар перевел дух. Он благодарил провидение за то, что в богатых домах, просторных и прочно построенных, стены чересчур толсты, чтобы пропускать звук. Ивар давно уже наблюдал за домом, считая всех, кто заходил туда, — к этому времени он уже знал, сколько человек живет в доме и где они спят. Там были четыре служанки — вернее, три, если вспомнить о той безмозглой девке с корзиной, — и кухарка. Все они должны спать в чердачных комнатах — Ивар еще раньше видел свет в окнах верхнего этажа и сосчитал тени, двигавшиеся за ставнями. Экономка, помощник Серимы и сама бессердечная сука разместились этажом ниже. Все это установить было легко, и беспокоило Ивара лишь одно. Был еще один жилец, в окне которого весь вечер горел неяркий свет, и примерно в то время, когда на кухне разворчалась кухарка, в доме началась суматоха, беготня и хлопанье дверьми. Это Ивара слегка обеспокоило. Кто он, этот таинственный обитатель дома, спящий при свете? Больной? Ребенок? Детей у суки нет, да и не станет эта бессердечная тварь хлопотать о больном. Как бы то ни было, сейчас это уже не важно, хотя и может подпортить его планы на завтра.

В доме было так тихо, что Ивар рискнул зажечь свечу. Вряд ли свет разбудит тех, кто спит наверху, а вот нечаянный грохот может обернуться для него полным крахом. Он отыскал на столе огарок свечи, такой крохотный, что, когда Ивар зажег его, расплавленный воск закапал ему пальцы, но этого огонька хватило, чтобы найти, где кухарка хранила всякие хозяйственные мелочи. Ивар зажег новую свечу, еще одну сунул в карман про запас и продолжил обшаривать кухню.

Толстый кухаркин кот, которого явно завели, чтобы сократить поголовье мышей и тараканов, но вместо этого раскормили балованную зверюгу до неприличия, угрюмо таращился на Ивара с коврика перед очагом. Горшок с круто сваренной овсянкой, в котором торчала поварешка, так и оставили, погасив огонь, на краю очага. Овсянка была еще теплая, и Ивар тотчас набил рот сытным варевом, с волчьей жадностью глотая ложку за ложкой. Он прикончил почти половину горшка, твердо уверенный, что утром эту недостачу не обнаружат, потом направился в кладовую и отрезал себе щедрый ломоть хлеба — с ненавистью отметив при этом, что у Серимы, в отличие от бедняков Нижнего Города, еще в изобилии водится мука, — кусок белого козьего сыра (другого сейчас не достанешь ни за какие деньги) и изрядную долю холодного мясного пирога.

Сложив свою добычу в котелок, чтобы легче было унести ее с собой, Ивар налил в кувшин воды из котла, стоявшего у очага, и спустился в угольный погреб — туда вела из кухни соседняя с кладовой дверь. Осторожно спустившись по крутым ступенькам, он направился в дальний угол, где было суше всего — там хранили дрова. Устроив себе уютное логово в темноте, за грудой дров и растопки, он наконец устроился отдохнуть. И ждать.

Теперь, когда он благополучно проник в дом, можно и не спешить. Первоначальный замысел Ивара — пробраться в дом после наступления темноты, тихонечко прикончить суку, чьи громилы надругались над его женой, удрать и будь что будет — претерпел изменения, когда объявили о Великом Жертвоприношении. Там наверняка соберется весь город, и такое множество народу не скоро пропустят через узкий туннель — единственный доступ в Священные Пределы. Слуги Серимы, как подобает простонародью, скорее всего уйдут из дома раньше, чем сама сука, — тогда-то Ивар и примется за дело. Времени у него хватит с избытком, чтобы осуществить все, что задумано.

Мясник ощупал в темноте два ножа, которые прихватил с собой, орудия его ремесла: большой тяжелый нож для рубки мяса и тонкий, более гибкий — чтобы снимать кожу. Оба ножа были остро наточены. Опытным жестом Ивар потрогал пальцем лезвия. Интересно, сколько может прожить человек после того, как с него живого ободрать кожу? Любопытно будет это проверить. Кляп отлично заглушит все крики. Прежде чем Сериму хватятся, дело будет сделано, а его и след простынет.

В темноте губы Ивара искривились в ухмылке. На бойнях всегда говорили, что он — знаток своего дела.