— Как думаешь, что самое главное для того, чтобы быть хорошим гитаристом?

Я поднял голову. Мой отец смотрел на меня, его пальцы порхали, как птицы, по струнам гитары. Что тебе было нужно, чтобы стать хорошим гитаристом? Это был странный вопрос. Так или иначе, я знал, что это было самым важным, что он когда-либо спрашивал меня.

Мои губы разомкнулись, готовые отвечать. Весь мир вокруг меня переливался. Мой отец смотрел вниз с такой милой усмешкой, что это причиняло боль. Солнце над ним жгло так, что это портило мое зрение. Затем он вытянул руку, принося частички боли и холодную реальность бытия.

Резко вздохнув, я сел на кровати. Комната быстро обретала свои формы. Белые стены, едва различимый солнечный свет сквозь шторы отеля. Я провел пальцами по влажному лбу.

У меня не было снов про моего отца уже какое-то время.

Почему сейчас? Почему его вопрос по-прежнему терзал мой мозг. Пружины скрипнули, напоминая мне о чем-то гораздо более насущном, чем преследующие меня воспоминания. В постели, прямо рядом со мной, находилась бледная тень другого призрака.

Лола спокойно дышала, отбросив одеяло, как будто ей было слишком жарко. Изгиб ее талии взволновал меня, я прошел взглядом путь от ее шеи до бедер. Черт, она еще более красивая, когда так уязвима. Она отвернулась, демонстрируя мне свою спину, изящные пальчики, которые слегка подергивались. Бьюсь об заклад, она видела сон о том, как играет на своей гитаре.

Раздался резкий гудящий звук. Он нарушил мой момент, раздражая меня еще больше, когда Лола что-то пробормотала и пошевелилась. Одетый лишь в свою помятую футболку, я соскользнул с матраса ровно на столько, чтобы нащупать свои выброшенные джинсы. Сжимая в руках источник отвратительного шума — свой телефон — я увидел пропущенные звонки от Бренды.

Это был бы не первый раз, когда я сбрасывал ее звонки. Однако, это было бы впервые, когда я с такой легкостью собирался пренебречь своими обязанностями.

Это первый раз, когда я выберу что-то — кого-то — вместо своей карьеры.

Последствия этого сжали все внутри меня. Пытаясь не зацикливаться на этом, я зарыл затихший телефон подальше в бесформенную груду своих джинсов. Время для самоанализа придет позже.

Откатившись назад, я уставился в затуманенные синие глаза одной очень обнаженной особы по имени Лола Купер. Ее волосы были в беспорядке, частично прикрывая вершины ее до невозможности безупречной груди. — Что это? — Зевнула она, по-прежнему находясь в полусонном состоянии.

Она проснулась тогда, когда я впился в нее своим ртом.

— Ничего важного, — быстро ответил я. Разговоры были пустой тратой времени и кислорода. Мне необходимо сохранить каждую из частиц сознания, что у меня были. Я снова хотел попробовать ее вкус, успокоить ее, напомнить ей, где она была и кем был я.

Кем мы теперь оба были.

Я просто страдаю какой-то херней. Я был уверен, что если бы попытался объяснить все это, я бы звучал как сумасшедший. Мои пальцы прошлись по ее ребрам, вдавливая ее глубже в смятые простыни. Они должны были говорить за меня.

Стук в дверь просто опрокинул на меня кучу льда.

Кто, мать твою, позволил себе прервать меня?

— Дрез, — протянула Лола, парализованная … чем? Стуком? Это совершенно не помогало моему настрою. — Пойди, посмотри, кто это, — прошептала она.

— Ты не должна шептать, — я не обратил внимание на ее просьбу открыть дверь. Меня не волновало, кто это был или чего они хотели.

У меня были соображения о том, что там было. Я просто не хотел признаться в этом.

Когда стук повторился, а за ним последовал узнаваемый — раздражающий — голос Бренды, Лола сильно толкнула меня. Я поднялся настолько, чтобы поймать ее отрезвляющий взгляд. — Пойди и поговори с ней. Скорее всего, это что-то важное.

— Хорошо. Пойду. Блядь. — Я не смог скрыть своего разочарования. Отстраняясь от Лолы, я просунул ноги в свои труся и джинсы.

Мой член спорил со мной, угрожая сломать молнию.

Обхватив дверную ручку и испытывая желание просто сломать ее, я с силой дернул за нее. Бренда стояла там, вся в своей такой я-на-взводе красе. Ее малиновые пряди были перевязаны в беспорядочный пучок. Несмотря на все знаки, она залетела в мою комнату, находясь по-прежнему в каких-то блестящих туфлях на каблуках.

Она вытянула руку, сжимая пальцами перед моей футболки. Это было бы забавно, если бы ее лицо не исказило отвращение. — Что, блядь, с тобой случилось?

Если бы гадюки умели говорить. Я демонстративно накрыл ее руку своей. Я был больше, сильнее, и мне не нравилось, когда кто-то пытался манипулировать мной, в том числе и менеджеры. — И тебе доброго утра.

— Не надо мне здесь «доброе утро», ты, огромный засранец! — Ей потребовались все ее силы, но она умудрилась сдвинуть меня вперед в комнату жестким поворотом своего тела. — Игнорируешь мои звонки? Ты, мать твою, сумасшедший? Что ты… — Она не закончила. Я знаю, что она увидела вокруг или даже кого она увидела. Лолу было трудно не заметить в моей постели.

Оттолкнув ее подальше, я прикрыл за собой дверь. — Да. Она там.

Какое-то время Бренда просто смотрела на меня. Отдернув руку, она вытерла ладонь о перед своей блузки, как если бы касалась чего-то неприятного. — Тебе даже не стыдно за это, правда? Боже, Дрезден, о чем ты думал?

Я думал о том, что хочу Лолу. Но ничего похожего на эту фразу не слетело с моего языка. Вместо этого я, прищурившись, посмотрел на нее сверху вниз, разглаживая свои волосы. Эта ситуация, ее злость — т всего этого у меня возникло дикое желание курить. Почти. Я не желал ничего больше, чем Лолу, заполнившую всего меня. — Бренда, — ровно произнес я, — извиняюсь за то, что не отвечал на твои звони. Я соберу наши вещи и спущусь в автобус через пять минут.

Ее смех был скрипучим, циничным. — О, нет. Ты так просто не отделаешься от этого. Дрезден, все видели вас прошлой ночью! Это повсюду в гребанном интернете, мой телефон разрывается, это просто смешно! Ты был пьян? Она была пьяна?

Острые иголки побежали вверх по моей шее. — Мы знали, что делали, — я бы не позволил себе думать иначе.

— Как, к чертовой матери, мне скрыть это? — Она смотрела на меня … с сожалением. Ее эмоции были как на ладони. Отсутствие помады на губах показывало больше страдания, чем она могла бы сказать словами.

Я сложил руки на груди. — Тебе и не нужно этого делать.

— Ты говоришь, что думаешь, будто я не смогу? — Она сморщила свой нос

— Нет. Я говорю, чтобы ты не беспокоилась из-за этого.

Мой менеджер застыла, уронив руки по бокам. — Я должна скрыть все это. Мы все должны!

Вена, выступившая у нее на лбу, была готова лопнуть. Оттолкнувшись от стены, я открыто встретился с ней взглядом. — Я хочу, чтобы весь гребанный мир знал обо мне и Лоле. — Пусть все увидят, что она принадлежит мне.

Громко простонав, Бренда хлопала себя по щекам, пока те не начали саднить. — Ты шутишь! Дрезден, если я похороню все это прямо сейчас, люди забудут об этом через несколько дней. Может даже больше, если мы предоставим им что-то другое для сплетен. Что могло заставить тебя рисковать потерей фанатов и заполучить взамен ревностных сталкеров, и… и что ты собираешься делать после всего этого?

В моем сознании было пару соображений. Я был тем, кто говорил Лоле рискнуть. Я был тем, кто хотел этого.

И кто я после этого …

И что побуждает меня идти по этому пути?

Ответ был пугающим и заманчивым.

— Я выиграл свой приз, — повернувшись к Бренде спиной, я повернул дверную ручку. — Мы спустимся через пять минут. — Не сказав больше ни слова, я закрыл себя от всего мира.

Я отгородил себя от всего, кроме Лолы Купер.