Как только Дрезден ушел, я сразу встала с постели. Сидеть там обнаженной было слишком для меня. Шок в глазах Бренды, когда она заметила меня, встретившись со мной взглядом, заставил меня заледенеть от стыда. Мне не должно быть стыдно. Я не сделала ничего плохого. На самом деле. Моя уверенность в этом была весьма неустойчива.

Одежда с прошлого вечера была просто неуместной, когда я скользнула в нее. Она полностью вобрала себя запах Дрездена Гэлифакса. Как и каждая частичка меня.

Пробегая пальцами по животу, я рассматривала себя в зеркале над кроватью. Я выглядела также. Я только чувствовала себя по-другому. Откровенно говоря, меня сбивало с толку то, что я не чувствовала себя еще более иначе, чем это уже было.

Это был новый день, но я не была новым человеком.

Думаю, я не должна так удивляться, что фильмы преувеличивали то, как секс меняет жизни. Снаружи, один не терпящий возражения, голос насторожил меня. Бренда кричала, не заботясь о том, чтобы немного сбавить голос. Что бы она там ни говорила, это так искажалось, что что-то расслышать было просто невозможно.

Вытащив телефон из кармана, я смотрела на пропущенные звонки и сообщения. Моя батарея была на полпути к тому, чтобы испустить дух, циферблат вспыхнул на экране, предупреждая о том, что уже было позднее утро. Неудивительно, что она так разозлилась. Мы должны были быть в пути уже час назад. Пролистывая свои голосовые сообщения, я обнаружила, что Бренда звонила мне восемь раз.

Мой брат написал мне только один раз.

«Позвони мне».

Увиденное сообщение просто убило мое настроение. Он знает, что мы с Дрезденом сделали. Воображая, насколько все между нами было явно в клубе, как мы там танцевали- как мы целовались-перед столькими людьми … Если я думала, что никто не заметил, тогда я просто идиотка. Часть меня подозревала, может, даже надеялась, что мир узнает о притяжении между мной и вокалистом.

Столкнуться с реальностью, когда моя голова так гудела, это совсем другое.

На самом деле, не было никакого способа повернуть время вспять.

От осознания у меня в голове началось жжение. В мире фактов было так уютно. Дрезден не мог скрыть то, что произошло, этого не могла сделать и я. Отсутствие других вариантов принесло… облегчение.

Звук открываемой двери заставил меня повернуться. Он вошел, выискивая меня таким взглядом, который мог превратить меня в сплошной мед и шелк. Зеленая радужка его глаз прошлась по мне, просто невероятно, но у меня по-прежнему бежали мурашки по коже.

— Все в порядке? — Прохрипела я, желая увлажнить свое горло. — Голос Бренды был очень злым.

Дрезден не оставил ни единого шанса.

Но я переживала по поводу того, из-за чего был расстроен мой менеджер.

Мне казалось, что я не чувствовала своих конечностей, когда дотронулась до его плеч. Мне удалось оторваться от его губ. Его ровный нос терся о мой, на какой-то поразительный момент мы просто приклеились друг к другу. — Дрез, что она тебе сказала? — Я произнесла это таким хриплым голосом. Он покорился мне, садясь верхом прямо на мои бедра. Я обрадовалась, что была одета. Было чем-то невозможным возражать ему, когда нас разделяла только собственная кожа.

— Угадай, — сказал он. В уголке его рта танцевала странная улыбка. Я до боли хотела поцелуем забрать ее, но сопротивлялась.

— Злилась потому что мы были не готовы и нас не было в автобусе. Это, — я вздохнула, — или как это я оказалась в твой постели.

Его пальцы поползли вниз, играя с пуговицей на моих джинсах. Только глядя на то, как начало подскакивать мое сердце, я мечтала, чтобы он не двинулся дальше, хотя на самом деле молила об обратном. — И то, и другое.

Оба. Конечно, оба. Приподнявшись на матрасе, я прижала руки к его бедрам. Моей целью было высвободиться, отползти и поспешить, чтобы спуститься вниз и успокоить Бренду. Я не хотела злить ее, я не хотела никого злить. Я не хотела…

Его крепкие ладони накрыли мои, сдавливая их так, как будто без этого они бы засохли как сорванные цветы меж страниц книги. Дрезден пресек мое сопротивление. В одно мгновение он заставил меня замереть прямо на месте и посмотреть на него. Что у него было за выражение лица? Его лоб был нахмурен, но губы полностью расслаблены. Тон Дрездена совершенно не соответствовал его соблазнительному рту. — Ты расстроена из-за этого, правда?

Это было так очевидно. Мне пришлось сдержать смех недоверия. — Ты, наверное, привык, что Бренда злится на тебя, но я — нет. И на самом деле, я не уверена, что хочу привыкать к этому.

Кончики его пальцев вдавливаются в мою кожу, удушающе сжимая вены на задней стороне моих рук. Он ждет пока я не испускаю шипящий звук, только потом он начинает говорить снова. — Лола, скажи мне, почему это беспокоит тебя.

— Я … что? — Неужели это не настолько очевидно?

Смятение, распространявшееся по его лицу, сказало мне о том, что это именно так и есть. — Ты сожалеешь о том, что мы сделали? Сожалеешь о прошлой ночи?

Прошлая ночь. Только от тих двух слов мое лицо охватило пламя. Мое горло сковало, все мои чувства притупились, кроме боли в руках. Боль, которую так старательно пытался вызвать Дрезден. Меня не особо волновало, что он говорил … А теперь я поняла, что означало его выражение.

Дрезден подозревал, что я думала, что прошедшая ночь была ошибкой.

Я не могла пошевелить руками. Когда Дрезден настолько близко, мне и не нужно было. Напряжение на его лице растаяло, когда я подалась вперед, сокращая расстояние между нами и с отчаянием целуя его.

Я не жалела о прошлой ночи.

Я не могла жалеть.

Даже, если бы я рассматривала это как ошибку, в том или ином ее качестве, я уже упала слишком глубоко в темное чувство вины. Мое правое предплечье, на котором извивалось тату в виде крепости, пульсировало, пульсировало, пока куча мыслей наполняла мой разум.

— Лола, — выдохнул он, освобождая меня только для того, чтобы снова заманить в ловушку, обхватывая руками мои щеки. В его глазах полыхал огонь. Стоя на самом краю, я ждала, что он скажет. Я не могла передать словами то, что было на моем сердце, оставляя меня стоять в молчании, сопровождаемым тяжелым дыханием. — Я сказал Бренде, что мы спустимся через пять минут.

Мне понадобилась пара секунд, чтобы принять его слова и осознать их. Я начала смеяться даже раньше, чем поняла это. Это все, что я могла ответить в тот момент. Вытирая уголок глаза, я растянула губы в широкой улыбке. — Как думаешь, она не против подождать пятнадцать?

— Конечно, да. — Он провел ногтем по моей длинной шее, прокладывая путь к ключице. — Ей это будет ненавистно в двадцать раз больше.

Мое тело помнило все, что он проделывал со мной прошлой ночью. Он сделал нечто замечательное, похоронив один неприятный случай, портящим все. Когда я прижалась к нему, руки скользили вниз по его спине, по его рубашке, которая напомнила мне обо всем.

Тот шрам. Его шрам, который он скрыл от меня, когда мы занимались сексом. Я заметила это без его ведома, пока он спал. Мое сердце охватил стыд, но зубы Дрездена на моей челюсти унесли это с собой. Его способности в пении соперничали с его умением плавить мои мозги.

Пружины жалобно стонали под нами, когда он прижал меня всем своим весом. Дрезден дразнил меня всю прошлую ночь, неторопливо помечая все мое тело. А сейчас он без труда стянул рубашку, которую я натянула только минуту назад. От этого мои волосы спутались, портя еще больше то, что было с моими прядями после ночи с этим брюнетом.

Я боролась с той половиной себя, которая просто хотела забыть обо всем. Почему я так сильно беспокоилась о том дурацком шраме? Дрезден своими умелыми пальцами, теплыми губами давал мне обещание, что мог избавить меня от моего навязчивого беспокойства. Если бы я просто позволила ему сломать остатки беспокойства, которое предупреждало, что он скрывал, я могла бы растаять прямо под его мускулистой и вибрировавшей грудью.

Его рука, проскользнувшая между нашими телами, ласкала меня поверх моих джинсов, побеждая в этом сражении.

Я перестала держаться за свое беспокойство.

Металлические зубцы молнии терлись друг о друга, Дрез стягивал вниз мои штаны. Он не избавился от них полностью, только лишь настолько, чтобы открыть мои трусики. Передняя часть его джинсов демонстрировала его явную эрекцию. Обрушиваясь на меня, он слегка покачивал своими бедрами. Если бы мои трусики не были уничтожены прошлой ночью, то это бы произошло прямо сейчас.

Захватывая его плечи в плен своих рук, я целовала его шею, сопровождая это приглушенными вздохами. Я жаждала его после нашего танца в клубе. Я думала, что уже просто невозможно желать его еще больше. Но потом я на самом деле заполучила его. Это еще хуже- знать, что тебя ожидает. Это все равно что, пробовать воздух, делая первый вдох.

Его рука опустилась на мою поясницу, заставляя меня выгнуться, прижимаясь к нему своей грудью. Свободными пальцами он расстегнул свои штаны, стягивая их вниз. Хотя теперь там была мягкая ткань его белья, а не грубых джинс, но это не смягчило эрекции Дреза.

— Дерьмо, — проворчал он с охрипшим от своей нужды голосом. — У нас проблема.

Жар охватил мои щеки; он перестал двигаться, но мои бедра извивались под его членом. Тот факт, что между нами была лишь тонкая ткань сводил меня с ума. — Что… что не так? — Все дело во времени? Каким-то образом прошло уже двадцать минут?

Дрезден остановился, замер, глядя на меня сверху. Его ноздри раздувались, и я дрожала от осознания того, что явно заставила его утратить контроль. — Блядь, — произнес он, сжимаю челюсти. — Прошлой ночью я использовал последний презерватив.

Привкус уксуса наполнил мой рот, от чего я испытывала удушье. Последний? Сколько ему нужно? Это резко напомнило мне о том, насколько разными были наши жизни. У меня не было с собой презервативов, я никогда не думала об их необходимости во время турне. Мои ожидания от путешествия были наполнены тяжелой работой, адского труда и возможных перспектив. Все это осуществилось, в той или иной степени.

И сейчас я была здесь, лежащей под Дрезденом, понимая, что, не смотря на мое растущее возбуждение, мучительно сексуальный певец остался без презервативов.

Сколько их у него было до меня?

Поморщив лоб, Дрезден прижал ладонь к моей спине. От этого движения я начала тереться своими влажными трусиками о его набухший член, из-за чего мы оба застонали. — Это просто ужасно. — Глухо посмеявшись, Дрезден покачал головой. — Очень ужасно то, что я не хочу останавливаться? — Казалось, что побуждаемый моим движением, он начал делать более активные движения вперед.

Искры вспыхивали в моем мозге. Одни его движения только лишь по моей скрытой бельем киске, сделали давление внутри меня просто невыносимым. — Я … тогда не надо. — Не останавливайся — думала я эгоистично. Я знала, что давала ему разрешение на то, чтобы сделать что-то опасное. Если я и делала неправильный выбор до этого в моей жизни, то одно лишь это стирало их все.

Самая последняя вещь, в которой я нуждалась — это оказаться беременной.

Вдохновленный тем, насколько я была беспомощна против него, с дрожащими ногами, Дрезден наклонился, срывая поцелуй с моих губ. Обсуждение было закончено; возможно, и не было причин вообще начинать ее. Если он и давал мне пути к отступлению, то я не воспользовалась ими. Он собирался меня трахнуть в любом случае? Подумала я, как в тумане.

Зубы прикусили мочку моего уха. — Ты на самом деле хочешь этого, правда? — Прошептал он.

Я была способна только на то, чтобы издать жалобный писк.

Он издал соблазнительный смешок, от чего все мои чувства взмыли вверх. Без всякого труда он запустил пальцы под верхнюю часть моих трусиков. Прохладный воздух окатил мою пылающую киску.

Я не видела ничего кроме виска Дрездена, его волосы щекотали мой нос. Он, должно быть, снял с себя белье, потому что его гладкий, восхитительный член отскочил от моего живота. — Скажи, что хочешь, чтобы я трахнул тебя, — дразнил он, говоря где-то рядом с моим горлом.

Дерьмо. Мое сердце раздулось в ответ на то, каким был его член. — Я хочу …

— Называй мое имя, когда умоляешь меня. — Подняв бедра, он ударился о мой пульсирующий клитор.

Я потерялась в океане дикой похоти. Вдавливая пальцы в его поясницу, я пыталась заставить его войти в меня. Я испытывала отдаленное беспокойство о его опасениях насчет того, где я касаюсь его, но я забыла обо всем, что могло быть причиной тому. — Дрезден, я хочу, чтобы ты меня трахнул.

— Скажи «пожалуйста».

Я думала, что он шутил. Когда он замер, до боли неподвижный, заставляя меня корчится от болезненного поражения, я закричала. — Пожалуйста, пожалуйста! Просто … трахни уже меня, пожалуйста!

Издав протяжный и низкий рев, вокалист толкнулся вовнутрь. Был какой-то намек на боль, я не восстановилась после того, как он украл мою девственность прошлой ночью. Но, как и тогда, острую боль приглушило мое отчаянное скользкое желание. Дрезден владел моими чувствами.

И, черт, я хотела этого.

Перевозбуждение охватило мой разум. Оно укоренялось, окутывая мои ребра, мой живот, оставляя следы в моей густой крови. Она была сплошной жидкой страстью. Один вздох, и я полностью приняла его толстый член. Не было никакой возможности освободиться от Дрездена.

Горячее цветное пятно ослепило меня. Звук моего крика достиг мой слух, подводя мое напряжение к самому пику.

А потом голос Дрездена ворвался в мое сознание. Это был его несдержанные, прерывистые стоны.

Именно это подвело меня к самому краю блаженства.

Я чувствовала, как вскипел жар, прежде чем он ударил по мне. Дрезден сжал мои бедра, крепко удерживая меня, пока сам вбивался в мою изнывающую киску. Это было подобно молнии, для меня это было так стремительно. Я никогда не кончала так до этого, ни от своих ласк, ни от каких-то других.

Захныкав от огромного удовольствия, я закричала громче, когда Дрез неожиданно покинул меня. Мои мышцы цеплялись за него, пытаясь удержать его внутри, но он был очень силен. Своим затуманенным разумом я не могла понять, почему он оставил меня.

Горячее липкое семя излилось на мой живот. Возвышаясь надо мной, Дрезден рычал во время своего освобождения. Я посмотрела на его член: красный и воспаленный, его кулак плотно обхватывал его над моей кожей. Страх и безумное возбуждение наполнили мое остро реагирующее тело.

Он практически кончил внутри меня. Слишком много мыслей обрушилось на мою голову, отрезвляя меня до конца. Я не должна была позволять, чтобы это произошло, твою мать. Хотела ли я его настолько, чтобы пойти на такой риск?

Конечно же, ответ мне был известен.

Садясь, Дрезден посмотрел мне в глаза. Там не было ни единого проблеска страха. — Ты думаешь, что это было глупо.

Прикусив губу, я киваю. — Это было глупо, Дрезден.

Пока он разглядывал меня серьезным взглядом, я наблюдала за тем, как полуулыбка возвращается на его лицо. — Думаю, что так оно и было. Ты просто … не возражала.

Я что? Я хотела, чтобы он прекратил свои размышления.

Поднявшись, он протянул мне несколько салфеток с маленького прикроватного столика. — В следующий раз я удостоверюсь, чтобы не оказаться без защиты.

Меня накрыло волной чистого адреналина. В следующий раз.

Мне нравилось, как это звучало.

* * *

Мы сражались — или может только я одна- в течение двух дней. Я оттесняла всякое заманчивое желание, вызванное Дрезденом. Я работала так усердно, чтобы поддаваться влиянию его голоса, его запаха или его прикосновений.

А теперь как я могла держать свои руки вдали от него.

В лифте мы целовались ничего не стыдясь. Если я считала себя зависимой, то Дрезден был просто одержимым. Словно замораживая, его губы обрушивались на мои, пылающая кровь раскаляла так сильно, что он кусал их. В зеркалах я видела, что моя бледная шея была сплошь красной и фиолетовой. Этот мужчина, этот невозможный человек, он хотел поставить на мне метки от макушки до кончиков пальцев.

Но я желала это. Я хотела, что он заклеймил меня.

Осознание собственного желание струилось внутри меня. Могла я быть в порядке с такими проявлениями необузданной похоти? Весь мир увидит меня, и все будут знать, что я принадлежу Дрездену Гэлифаксу.

Да. Думаю, что с этим у меня все в полном порядке.

Мы вышли из лифта, воздух в холле освежал, наполняя обещаниями прекрасного дня. Черты стоящей под белым светом Бренды, были натянуты как пружина часов.

Дрезден был прав. Ей не понравилось, что мы задержались на двадцать минут.

Направляясь к нам, наш менеджер повернула голову в сторону двери. — Поторопитесь и забирайтесь в автобус, Дрез. — Это было обычным приказом. Посмотрев вверх, я заметила, как Дрезден в ответ пожал плечами. Это было коротким движением, на длинных ногах он вышел из отеля.

— Бренда, — начала я, мои пальцы сжимали гитару. Что я могла еще сказать?

Она избавила меня от всяких попыток что-то сказать. — Мы поговорим в моей машине.

— Я … в твоей машине? — Мои ноги не слушались меня, я так и осталась стоять на парковке. Вся территория вокруг нас была перекрыта. Автобус был припаркован прямо у бордюра, охранники стояли там «стеной». Мы нарушили расписание, не было вообще никакой иной возможности для автобуса подъехать прямо к отелю-где роились голодные фанаты и могли вызвать полный хаос.

Бренда встала передо мной, внимательно рассматривая замешательство на моем лице. — Правильно. Ты покатаешься со мной немного.

— Нет, она не будет этого делать. — Певец стоял на нижней ступеньке автобуса. Я увидела в его глазах взгляд, который был мне очень хорошо знаком. Он был таким же, когда Бренда умоляла его сделать мои промо-фото.

Схватив мою сумку и чехол с гитарой, Бренда сделала шаг в сторону Дрездена. — О, да, она поедет. — Я прикрыла рот, ошеломленная тем, как она спихнула ему мой багаж с такой силой, что он оступился, подавшись назад. За его спиной я заметила Портера и Кольта. Их лица сменили свое выражение с веселого на неловкое, когда они увидели меня.

И что они подумали? Я жевала свою губу, тем самым только увеличивая рану. Они знали о прошлой ночи, о нас с Дрезом. Они рассержены, им противно? Что именно?

Дрезден задвинул сумки за спину, двигаясь вперед, чтобы последовать за Брендой, когда она вернулась ко мне. — Я сказал, что она не поедет! Зачем она должна идти с тобой?

— Дрез, чувак, успокойся, — пробормотал Кольт. Долговязый мужчина схватил Дреза за предплечье, но вокалист оттолкнул его.

Бренда заслонила меня от взглядов участников группы. — Первое, вы, ребята, жалуетесь на еду в автобусе. Я собираюсь сделать покупки. И второе… — Она не моргала, пока смотрела на меня, но слова ее предназначались для нас всех. — Нам с Лолой нужно поговорить.

Насторожившись, я возилась со своими растрепанными волосами под всеобщим вниманием. Она заставила меня беспрекословно подчиняться ей, заставила меня съежиться. Бренда была слишком похожа на мою пугающую мать. Я ушла из дома, чтобы избавиться от всего этого.

Проглотив кислоту, которая поднялась вверх, я напомнила себе, что Бренда это не мои родители. — А что, если я не хочу идти с тобой?

Она только схватила себя за бедра в ответ, но для моих ушей это было как безмолвное рычание. — Поверь мне. — Невероятно, я заметила что-то похожее на симпатию в ее карих глазах. — Ты хочешь пойти со мной, Лола.

Противостояние подошло к концу. Посмотрев за Бренду, я встретилась со взглядом Дреза. Его зеленые глаза мерцали удовлетворением, когда я поймала их взгляд. Мне было больно рушить его уверенность в том, что он победил. Встав на нижнюю ступень, я проговорила ему в ухо. — Я поезду с Брендой, Дрез. Думаю, что это может немного сгладить кое-то касаемо прошлой ночи.

Его выражение лица было жестким, как арктическая трава. Но это потеряло всякий смысл, когда его тепло окутало меня, губы с силой сжались вокруг моих, и мой мозг находился в беспамятстве. Это было очень долго и быстро одновременно.

Придерживая мой подбородок большим пальцем, Дрезден смотрел на меня с легким разочарованием. У меня звенело в ушах от выпущенного им вздоха. — Хорошо. Дай мне свой телефон.

Все было как в замедленной съемке. Я видела, Как Кольт и Портер смотрели на нас, видела, как Дреза не волновал никто из них. Каким-то образом мой телефон оказался у меня в руке, а потом у Дреза. — Ты оставишь мне свой номер? — Спросила я, краснея от такой обычной ситуации. Именно потому что это было так нормально. Люди обычно делают это до того, как… ну, ладно.

Он коротко кивнул. — Позвони мне, если что-то случится.

— Что, например? — Забрав телефон обратно, я крепко сжимала его в руках, наслаждаясь теплом, оставшимся от него.

Он крепко сдавил край двери. Каждый мускул его руки так прекрасно подергивался. — Не важно. Если тебе надо позвонить мне, по любой причине, которую ты только можешь придумать — звони мне.

Я даже и не заметила, что улыбаюсь, пока мое лицо не начало болеть. Момент был нарушен Кольтом, голова которого появилась радо с Дрезом. — Эй, хочешь мой номер тоже? Я, может, и не так томлюсь от одиночества, как Дрез, но мне нравится слушать женский голос.

— Эй, подождите, — усмехнулся Портер. Его мускулистые плечи втиснулись в дверной проем, отталкивая Дреза еще дальше. — Я думал, что тебе нравится только, когда я звоню тебе, мужик! Черт возьми, ты пытаешься заставить меня ревновать?

— Кто пытается заставить тебя ревновать? — Огрызнулся Кольт, делай взмах рукой в сторону. Он ударил Дреза по носу пока делал это, не обращая внимание на ворчание мужчины, он продолжил говорить о себе и Портере. — Ты, вообще, чистил зубы сегодня утром?

— Это жестоко, чувак. — Басист нахмурился так сильно, как только мог, прикрыв глаза. — Прямо в сердце. Черт побери.

Страх, который зародился во мне до этого, поражая меня как отрава … рассеялся. Они пытались рассмешить меня? Эти парни, эти до смешного талантливые люди, они хотели, чтобы я увидела, что они не сердятся. Чтобы ни произошло прошлой ночью, они старались приложить все усилия, чтобы показать мне, что между нами ничего не изменилось.

Они были моей группой, когда мы играли вместе прошлым вечером, тогда, когда она были свидетелями, и даже помощниками в тот момент, когда из меня рождалась рок-звезда.

И сегодня они были по-прежнему здесь, для меня.

Бренда потянула меня назад, явно раздраженная. — Не могли бы вы, парни, не содействовать в том, чтобы это все затянулось еще дольше? Заходите в автобус, и поедем. Мы встретимся с вами позже.

Отступив от нее, я улыбнулась своей группе и помахала рукой. — Увидимся с вами позже!

— Убедись, что она купит фрукты! — Прокричал Портер так близко к уху Дреза, что певец поморщился.

Заталкивая Портера в автобус, человек, в которого я была так сильно влюблена, посмотрел на меня. — Помни, что я сказал тебе. — Его рука опустилась вниз, похлопывая по карману.

В ответ, я достала свой телефон и покачала им в воздухе. Да, подумала я с глуповатой улыбкой, если что-то произойдет- я позвоню ему.

Все, что угодно.

* * *

Пока мы шли по шоссе, нас овевал просто восхитительный ветерок. Что, однако, нельзя было сказать о тишине в машине. Бренда «конфисковала» хэтчбек, сказал помощнику, который следовал за персоналом, чтобы он шел в их автобус и ехал в нем.

Теперь, когда мой менеджер неслась по черному асфальту, открыв все окна так, что ветер ревел у нас в ушах, я была в ожидании пока она скажет … хоть что-нибудь. Для кого-то столь настойчиво старавшегося остаться со мной наедине, она слишком уж терпеливо выжидала подходящий момент.

Внезапно стекла поползли вверх. Шум стал удаляться, я уже начала скучать по нему. Из-за этого все становилось еще более неловки Я хотела отмотать все назад, пока Бренда не выплюнула свои слова. — Итак. О чем, черт побери, ты думала прошлой ночью?

— Прости? — Я развернулась, скосив глаза на ее стальной профиль, в то время, как она смотрела на дорогу. Хорошо. Без предисловий. Она хочет сразу перейти к делу.

— Ты знаешь, о чем я говорю, Лола.

Конечно, я знала. Но как еще я могла ответить на такой глупый вопрос? Весь день я двигалась куда-то. С тех пор, как проснулась, интересно, что привело меня к такому, что я сделала именно такой выбор прошлой ночью. Каждая из причин мешала моему рту издать звук. Было просто невозможно объяснить это ей. Разве существует такая вселенная, в которой я могла бы объяснить то безумное притяжение, толкнувшее меня к Дрездену Гэлифаксу?

Я открыла свой рот, а потом закрыла. Я облизала губы, но от этого говорить легче мне не стало. Тем не менее, с этим ее удушающим, молчаливым ожиданием, я должна была попробовать. — Не знаю правильным ли будет слово «думала».

— Ладно, по крайней мере, ты сказала это первой.

Я поджала губы. — Я имею ввиду, что не думала об этом. Некоторое время я думала об этом. Я не … то, что было прошлой ночью, произошло не из-за того, что я не думала. Это случилось, потому что я позволила самой себе пойти на поводу своих… — Чего? Импульсов? Желаний? Мой язык прилип к небу.

Бренда очень хотела помочь мне. — Гормонов?

Каждая частичка моей кожи застыла, краснея при этом. — Нет! Не хочешь дать мне передышку?

— Я дам тебе передышку. — Она быстро перестроилась с одной полосы на другую, вдавливая меня в кресло поглубже. — Может, это и не похоже на это, но все это … Лола, я отношусь очень бережно к тебе из-за произошедшего.

— Это ты бережная? — Я потерла свою голову и выдавила из себя крохотную улыбку. — Скажи мне, почему ты так разозлилась?

— Прошу прощения, но разве это и так не очевидно? — Бренда ускорилась, от чего я ожидала воя полицейских сирен каждую секунду. — Я думала, что ты умная. Ты хоть на минуту задумывалась о том, как все это плохо? О том, насколько легко вы двое можете внести раздор и растерзать эту группу на части?

Мои брови взлетели вверх, образуя цельную линию. — Это все, о чем я думала с самого начала. — Она бросила на меня косой взгляд, а потом снова вернула его на дорогу. — Бренда, я на самом деле думала об этом. Да, я не глупая. Я знаю, что группы распадаются из-за расставаний.

— Расставания! — Взрыв ее хохота был резким. — Не забегай вперед. Вы ребята даже не … ты серьезно? У вас с Дрезом был перепих по пьяни, вот и все.

Поерзав на кресле, я сложила руки вместе. Нет. Это было что-то большее. Он целовал меня этим утром у всех на глазах. Он хотел чего-то большего, чем обычная интрижка.

Так же, как и я.

Мое задумчивое молчание затянулось, пока Бренда не сломалась первой. Ее тон был бесстрастным, и, наконец, я уловила какой-то намек на усталость. — Прости. Все вышло не так. Позволь задать тебе вопрос. Зная то, как это могло бы взволновать фанатов, как это могла сделать людей еще более сумасшедшими, могла бы ты позволить мне скрыть все это?

Вопрос обжег все внутри меня. Я даже забыла о том, что не ела сегодня утром. Глядя в боковое зеркало, я потерла шею, где по-прежнему красовались яркие кровоподтеки, оставленные Дрезденом. Можно было это… нас…скрыть? Хотела ли я стереть все это?

Рука покинула мое горло. — Я не буду притворяться, что ничего не произошло.

Звук, который издала Бренда, был смесью стона и фырканья. — Думаю, что это не совсем правда. Он сказал что-то похожее, когда я сказала ему, что могла скрыть то, что вы оба натворили.

— Подожди…он? Дрезден? — Моргнув, я наблюдала за тем, как она сворачивает с шоссе и двигается по извилистому дорожному съезду. Перед нами появилось большое белое здание магазина «Super Mart».

Проскользнув на парковочное место, Бренда вытащила две пары солнцезащитных очков из своей сумочки. Одни она предложила мне. — Думаю, что вы оба пожалеете об этом. По крайней мере, вы оба в согласии с тем, что хотите получить. Это уже что-то. Надень их.

Темные очки скрыли мои синие глаза. Я была также благодарна тому, что они скрыли усталую после длинной ночи кожу. — Дрезден на самом деле сказал, что не хочет скрывать наши отношения? — От осознания этого сердце билось в районе моих ребер.

— Он сказал мне, что хочет, чтобы об этом знал весь мир. — Она видела мою улыбку, и озабоченно нахмурилась. — Я не собираюсь лгать. Я думаю, что все это между вами двумя плохо кончится. — Покачав головой, она натянула пару очков. Ее голос был мягким, когда она вышла из машины, разговаривая больше с самой собой, чем со мной. — Клянусь, эта группа не приносит мне ничего кроме проблем. Я никогда не должна была брать их.

Я не слушала. Я была занята размышлениями в своей голове, наслаждаясь тем, что Бренда сказала мне.

Дрезден Гэлифакс хотел, чтобы о нас было известно всему миру.

Мое сердце ускорилось, чтобы доказать, что оно может биться еще быстрее, сильнее и стремительнее, чем у могли другие существующие. Дрезден на самом деле хочет большего, чем простой перепих. Возможно, я чувствовала правду, или, может, я только надеялась. Но сейчас, шагая под палящим солнцем и самым ясным небом, я видела, я знала, что это правда.

И я, которая уже чувствовала это, сейчас ощущала это еще ярче.

Я хотела, чтобы все знали о нас. В магазине, я поборола безумное желание подбежать к кассе и прокричать это прямо по громкой связи. Дрезден принадлежал мне, мне и только мне.

А я принадлежала только ему.

Большую часть времени за покупками прошла как в тумане. Бренда, прежде всего была организатором, и у нее был список. Мы наполнили нашу корзину до краев всякой всячиной начиная от кофе и хлопьев и заканчивая фруктами, которые требовал Портер. Казалось, что было так много всего, но если подумать о трех мужчинах, то может оказаться, что этого еще и мало.

Мы обе были в очках, и нас было только двое, Бренда была уверена, что никто нас не узнает. Я была совсем новичком в группе, она была менеджером. Без автобуса на парковке или охранников для безопасности, никто не бросил бы и взгляд в нашу сторону.

Знакомый голос из потрескивающего телевизора, висящего на стене, привлек мое внимание. Мне был известен этот смелый текст из песни, слишком хороший, чтобы проигнорировать его. На экране шли новости, канал проигрывал отрывки из турне Four and a Half Headstones. Моей первоначальной реакцией было смущенное ликование. Передачу переключили, теперь показывали полицию на другой сцене. Я остановилась, чтобы посмотреть.

Там, с разбитой губой и совершенно изможденный, был человек, о существовании которого я умудрилась забыть.

Джонни Мьюз.

Его уводили в наручниках, когда он кричал, было видно, что его зубы окрашены кровью. Я никогда не видела его в таком беспорядке… таким сломленным. Отрезок времени между тем, как его выгнали из группы и настоящим моментом, такой короткий миг для меня, и превратил жизнь бывшего гитариста в руины.

Он посмотрел прямо в камеру. Это была секундная пауза, совершенно случайная, прежде чем его затащили в автомобиль. В тот момент его зеленые глаза были так похожи на глаза Дрездена, когда он брал меня в охапку. Этот взгляд царапнул по мне, прошелся по моим жилам и бросил в дрожь.

— Лола? — Бренда стояла рядом со мной, очки скрывали выражение ее лица. Мне не было нужды отвечать, она видела телевизор. Даже сквозь затуманенное сознание я чувствовала беспокойство, исходившее от нее. — О, сукин ты … он заполучил себе таким образом эфирное время? — Телефон оказался в ее руке, длинные ногти стучали по кнопкам.

Мои пальцы заболели, когда я сжала их вместе. Что-то из увиденного, что было связано с Джонни, его погружением в разрушение, пугало меня. Это то, что случилось с ним с того момента, как Дрезден выгнал его прочь. Он в новостях из-за неприятностей, не из-за похвалы и славы. Я сглотнула, потому что мое горло стало как наждачная бумага. Я была его заменой. Ему известно об этом, он видел меня на сцене? Я думала, что он должен был. Я знала, что он видел меня играющей с его людьми, которые были его друзьями несколько дней назад.

Мне поклонялись.

Его проклинали.

В душе я была уверена, что Джонни Мьюз ненавидел меня.

— Эй, — Бренда щелкнула крышкой своего телефона. — Эй, Лола. Оторвись уже от него. Ты в порядке?

Я неопределенно подвигала головой. Я не знала, была я в порядке или нет. Я решила отделаться невинной ложью. — Я буду в порядке. Просто так странно видеть его таким. Что … из-за чего его арестовали? Что произошло? Когда?

Мы обе слышали, как жужжал телефон в ее сумке, она даже не двинулась, чтобы достать его. — Я должна сказать тебе, чтобы ты посмотрела в интернете или сказать правду? Я бы предпочла, чтобы ты не видела, что люди говорят про тебя и Дрездена. — Мой рот скривился от ее комментария, но она простонала в ответ. — Эта группа собирается убить меня этими стрессами. Джонни вроде как … после того, как его бесцеремонно выгнали из группы, он пытался связаться со мной. Он звонил мне из тюрьмы …

— Тюрьмы?!

Она заставила меня замолчать, сканируя взглядом почти пустой магазин. — Боже, не так громко. Все не так плохо, как это звучит. Было тогда, я имею ввиду. Они просто взяли его той ночью, когда Дрез избил его, он был потерян и просто обезумел, поэтому копы бросили его за решетку, чтобы он протрезвел. На следующий день он позвонил мне утром около шести. Конечно, к тому времени мне было известно уже обо всем.

Все, что я слышала о Джонни и Дрездене было связано с борьбой. Последствия ускользали от моего разума. — Что он сказал тебе?

— Просто пытался уговорить меня отговорить Дреза. — Ее губы цвета земляники скривились. — Мне было все хорошо известно. Дрез создал эту группу, оставить Джонни означало только развалить все навечно. — Ее легкая улыбка растаяла совсем. — Я отправила кое-кого, чтобы вытащить его после того, как мы подписали твой контракт. Там никогда не было такого пункта, что мы не могли выгнать его или кого-нибудь другого.

Мои пальцы скривились, вспоминая о том, как это ощущать ручку, когда она скользит по белой хрустящей бумаге. — Ты выждала время до отъезда нашего автобуса, чтобы выручить его, так?

Тонкие брови взметнулись над оправой очков. — Я знала, что он был зол. Решить проблемы было самым безопасным, чтобы отделаться от всего этого. Но, если честно, я никогда не думала, что Джонни что-то вытворил бы. Он молодой и неопасный.

— Однако, ты думала, что он мог стать причиной проблем.

— Проблемы могли отразится на выступлении. — Бренда толкнула тележку с товарами в переднюю часть магазина. Я следовала за ней, наклоняясь, чтобы расслышать ее низкое ворчание. — То, что он сделал прошлой ночью.

Прошлой ночью. Эти слова на подарили мне тех теплых ощущений как раньше. Нет, теперь это послало дрожь по позвоночнику. — Скажи мне, что он сделал.

Ее челюсть, обычно такая изящная, теперь была твердой. — Этот идиот напился, ничего удивительного в этом нет, и устроил драку, пытаясь попасть в клуб, где были вы и Дрез. Возможно, это удача, что вы двое ушли до того, как он появился.

Я прикрыла свой рот, глаза были болезненно напряжены. — Что он сделал?

— Напился. Ударил сотрудника службы безопасности. — Тележка врезалась в кассу. Бренда развернулась на своих высоких каблуках, наклонившись так близко, что я почувствовала ее мятное дыхание. — Тогда я сказала Дрездену, что могу смягчить все сплетни, связанные с тобой и им, я это имею ввиду. Безумие Джонни станет таким же огромным заголовком. Он, наверное, снова сидит в тюрьме.

— Почему наверное?

Достав телефон из сумочки, Бренда вздохнула. — Ну, потому что я- не тот человек, который вытащит его на этот раз. Он не стал звонить мне. Я пыталась получить информацию о беспорядке, если охранник выдвинет обвинения или типа того. — Она помахала передо мной телефоном, экран мерцал. — До сих пор никто не может сказать мне, что произошло.

Не знать, где был Джонни Мьюз … это так же хорошо, как получить удар в живот. — Должны ли мы позвонить Дрездену и предупредить его? — Я уже доставала свой телефон.

Она бросила на ленту мешок с яблоками. Фрукты издали ярко выраженный тяжелый звук. — Сейчас ребята уже ему все рассказали. Они оба были в клубе, когда Джонни объявился в клубе.

Я хотела спросить о большем, но мой менеджер уже повернулась к веселому лицу кассира. Они оба обменялись фальшивыми улыбками, болтая, обмениваясь бессмысленными шутками, пока складывались цифры в счете.

Наклонившись, я достала из тележки пластиковую упаковку с кофейными зернами. Моя цель состояла в том, чтобы оставаться чем-то занятой только, чтобы оградить себя от негативных новостей.

Это было бесполезно, я продолжала воображать лицо Дреза.

Когда он говорил о предыдущем гитаристе, он выглядел как сосуд, кишащий змеями, которые готовы были напасть. Это было несколько дней назад. Какой была бы его реакция теперь? Что он думал, зная о нашем шатком положении конфронтации с Джонни Мьюзом?

Откинув назад волосы, я втягивала в себя воздух до тех пор, пока не надулся мой живот. Бренда права. Хорошо, что нас там не было, когда все это произошло.

Дрезден сказал, что уничтожит Джонни, если увидит его снова.

Я верила в то, что это было клятвой.