…Я вынеслась из бархатной тьмы, подхваченная горячим торнадо. Упала в реальность, широко распахнув глаза. И увидела потолок, сложенный из кусочков бирюзовой смальты, дающей ощущение бесконечного неба. Потолок оказался мне незнаком. Некоторое время я неподвижно созерцала блестящие кусочки, причудливо сложенные, пока ко мне возвращалась чувствительность.

Сначала я ощутила, что лежу на чем-то ворсисто-шелковистом, на нежном густом меху. Потом почувствовала прохладу, непривычно касающуюся тела, с которым происходило что-то не так. Затем осознала, что именно — тело было обнажено… Постепенно начал доходить смысл кошмара. С приглушенным воплем я вскочила с кровати, дико озираясь. Так и есть: я лежала голой на кровати, застеленной белоснежным меховым покрывалом. На необъятном ложе повсюду алели вопиюще-экзотические цветы. Ах, ну конечно же! Орхидеи. Меня ими осыпали с головы до ног. Кровать с орхидеями находилась в спальне Ангела-city. А сам он сидел в кресле, облаченный в изумрудный атласный халат и, закинув нога на ногу, пил кофе из крохотной фарфоровой чашечки. — С добрым утром, моя дорогая.

Моя? Дорогая? Утром?!!

Я упала обратно на подушки, поперхнувшись воздухом и начиная сходить с ума. Что я делаю в постели Гарланда? Как туда попала? И что со мной на этой кровати сделали?

Я ничегошеньки не помнила. В памяти остались только обрывки воспоминаний о том, как шифон медленно сползает с плеч… Господи, да неужели я с Гарландом?.. На вот этой самой постели?

Мне стало плохо. Я опять приподнялась, но, увидев пристальный ангельский взгляд, устремленный на мою грудь, мгновенно замоталась в покрывало вместе с орхидеями на нем и глухо просипела из мехового кокона:

— Что вы со мной сделали?

Вчерашнее шифоновое платье валялась возле постели. Похоже, разорванное… Пополам.

Гарланд загадочно улыбнулся и сделал еще один глоток кофе. Лицо его при этом осветилось каким-то внутренним светом, вероятнее всего, гамма-лучами. С утра Ангел-city казался особенно хорош. Именно в этом сибаритском изумрудном халате, небрежно перехваченным на талии широким кушаком.

— У нас что-то было? — Я понимала, что начинаю кричать — голос срывался на истеричный визг. — Почему я ничего не помню? Вы меня чем-то опоили?

Гарланд по-прежнему молчал и, улыбаясь, пил кофе. Я могла орать сколько угодно, но не добилась бы ничего. Внутренний голос тактично посоветовал мне умолкнуть.

Ангел-city допил кофе, аккуратно поставил чашечку на стол. Тот самый, который вчера так великолепно сервировали для ужина. Только сейчас стол оказался пуст, если не считать вазы со вчерашней розовой орхидеей. Кажется, каттлея Персиваля она называлась.

Он поднялся. Распахнувшиеся полы халата обнаружили, что под этим халатом ничего не имеется… Я тихо выдохнула и собралась заползти в теплый мех с головой. Превратиться в мишку панду. Но не успела. Гарланд присел на кровать и запечатлел на моих губах поцелуй. Какой-то хозяйский. Так целуют жену или многолетнюю любовницу. Я не являлась ни той и ни другой. Я была Лайлией Шеритон и принадлежала только самой себе.

— Не смейте, — прошипела я с такой отчаянной злостью, что у меня выступила горечь на губах.

— Разве? — наконец, Гарланд соизволил произнести слово.

И снова его лицо сделалось до дрожи таинственным. Я содрогнулась от предчувствий и повторила вопрос:

— Вы меня опоили?

Ангел-city кивнул. И я как будто окунулась в ледяную воду.

— Чем? Каким-то наркотиком?

— Сок одной из орхидей сравним с действием легкого наркотика, но это не наркотик. На Филиппинах и Калимантане, где данная орхидея растет в больших количествах, местные жители используют ее сок в качестве лекарства. Он дарит крепкий сон и отлично снимает усталость…

Его рука осторожно коснулась моих стоящих дыбом волос, убирая лохматые пряди с лица. Я находилась в таком смятении, что не препятствовала ему творить беспардонные действия. Уставилась в вазу с орхидеей и медленно моргала, смиряясь с реальностью.

Рука Гарланда пустилась в дальнейшее «путешествие», пробираясь в меховой кокон.

— Почему вы так сделали? — вдруг спросила я резко и пронзительно.

Рука Стефана замерла на полпути к моей груди. Я вскинула голову — он изломил бровь. Взгляды пересеклись. Наверное, цвет наших глаз сейчас совпадал. И у меня тоже глаза сделались черными. Однако в них наверняка не имелось тех белых пляшущих искорок, что мерцали в зрачках у Ангела-city.

— Во-первых, это забавно, — ответил он неопределенно. — А во-вторых… — многозначащая пауза, которая меня заледенила, — …вы это заслужили. — Его рука вдруг стремительно соскользнула вниз и добралась-таки до моей груди.

Я с гневным воплем откатилась на другую сторону постели и оттуда затравленно взирала на лицо опасного ангела. Он улыбался, сидя на краешке кровати. Но свою улыбку он взял напрокат у дьявола.

Боже, боже, неужели все-таки он хладнокровно воспользовался моим беспомощным состоянием? Мне нужно это знать! Чтобы сразу забыть… Разум изнемогал от неизвестности.

— Так вы что-то со мной все же сделали? — Я потихоньку впадала в исступление.

— У вас на пояснице слева — большая родинка, на правом бедре — интересный шрам в виде зигзага, а под правой грудью — светлое пятнышко…

Теперь меня швырнуло в горячую пену. И взмокли виски.

— Вы не ответили на мой вопрос, — голос внезапно начал пропадать.

— А по-моему, ответил, — усмехнулся он цинично кривящимися губами. Меня передернуло от вида этих красивых усмехающихся губ, которые ночью…

— Скажите просто — «да» или «нет»?

Он покачал головой и, поднявшись с постели, вновь вернулся в кресло. Ответа мне не дождаться.

— Я буду считать, что ничего этой ночью не произошло, — прошептала я совсем неслышно.

— Воля ваша, — пожал плечами Гарланд, наливая из кофейника в свою чашку.

Кофе он пил без сахара и сливок. Я проглотила слюну. Я не могла и не должна больше валяться на его постели, обернутая в мех. Однако вид опавших обрывков платья не оставлял надежды, что смогу в них выглядеть прилично, когда отправлюсь в свою темницу.

— Мне нужно умыться и принять ванну, — пробормотала я с прокравшимися в умирающий голос жалобными слезными нотками.

— Я вас здесь не держу. — Ангел-city сделал крохотный глоточек.

— Платье порвано…

— Да, этой ночью с ним случилась страшная беда, — согласился с премерзейшей ухмылкой Гарланд, продолжая наслаждаться горьким кофе.

И снова я с головой погрузилась в горячую пену, свариваясь заживо.

— От вашей спальни до комнаты путь неблизкий… — Мне оставалось лишь намекать из своего кокона, не провоцируя.

Ангел-city намеки понимал мгновенно.

— Я одолжу вам свой халат.

Я даже не успела что-либо сказать или возразить, как он, поднявшись, сбросил халат, кинул его на постель и, абсолютно обнаженный, уселся в кресло дальше непосредственно пить кофе.

Я обалдело уставилась на нагого ангела, даже не пытаясь отвести свои расширившиеся до размеров чайных блюдец глаза. Все равно бы не получилось. Картина предстала слишком потрясающей, чтобы справиться с собственными очами и направить их ошалелый взгляд в другую сторону. Каждая линия в том великолепном теле требовала пристального внимания и детального рассмотрения…

— Вам не нравится мой халат? — коварно поинтересовался Гарланд, когда новая неприличная пауза до невозможного затянулась.

Я вздрогнула, захлопала ресницами, пытаясь скосить упрямые глаза на зеленый атлас возле себя.

— Отличный халат, — пробормотала я как-то неуверенно. — Но цвет не мой.

* * *

Из комнаты Гарланда я выскочила почти невменяемая. Потому что мистер Гарланд вдруг решил со всей галантностью проводить меня до дверей. В обнаженном виде…

И надо же такому случиться, что сразу за порогом я наткнулась на проходившего Скарамуша. Тот резко затормозил, и, глянув на болтающийся на мне мужской халат, пакостно оскалился, поблескивая крепкими зубами матерого хищника:

— С добрым утром, ненаглядная! Чудесно выглядишь! Не правда ли, у Стефана отличное покрывало на постели? И халат у него роскошный. Давно на него претендую…

…Я и не помнила, как влетела в свою незапертую комнату и ринулась в ванную. Очнулась уже под тугими струями теплой воды, отчаянно надраивая тело жесткой мочалкой без мыла. Как будто хотела стереть следы тех ночных прикосновений, о которых ничего не помнила и которых не ощутила.

Я напряженно прислушивалась к своему телу, чтобы понять — было ли у нас что-либо с Гарландом. Но тело молчало. И ничегошеньки там не изменилось. Кровь осталась прежней температуры, ничего не сместилось и не исковеркалось. Я страдала, обреченная умереть от мук неизвестности…

Когда страшное утро почти закончилось, а я почти сошла с ума, в комнате появился Гарланд, принеся какую-то одежду.

— Я приглашаю тебя полетать, — просто сообщил он, кидая тряпки на постель.

— У меня нет крыльев, — мрачно отозвалась я, внутренне сжавшись от бескомпромиссного и беспардонного «ты», из-за которого еще вчера устроила бы «сцену» с моралями и нотациями на тему правил хорошего тона.

Но сегодня… Конечно, этим утром уже невозможно оскорбляться на полюбовное «ты». Прошедшая ночь смыла все границы приличий. А зеленый мужской халат — вон он там, у окна, валяется…

— Чтобы полететь, крылья необязательны, если имеется самолет, — подмигнул Гарланд, прислоняясь к стене.

— Мы полетим на самолете? — удивившись, я слегка оживилась.

Ангел-city кивнул.

— Куда?

— Вокруг острова. Мне хочется показать его тебе с высоты птичьего полета.

Не самый лучший для меня маршрут. Я бы предпочла, чтобы меня прямиком отправили в родные края.

— Домой тебе еще рано. — Гарланд как будто догадался о моих мыслях, — Твой отпуск в самом разгаре.

— Могу ли я взять с собой фотоаппарат? — поскольку спорить с ангельской стихией бесполезно, лучше позаботиться о другом.

— Можешь.

…С океана дул сильный ветер. Одетая в легкие брюки и футболку (неизвестно чьи, но женские), я с развевающимися волосами смотрела на крохотный самолет, стоявший у края взлетной полосы. Откуда-то из-под него вылез выпачканный с головы до ног машинным маслом Скарамуш и весело кивнул Гарланду:

— Все в порядке, Стефан. Машинка жаждет полетать.

Гарланд сам сядет за штурвал самолета? Признаюсь, у меня едва не случилась истерика на взлетном поле. Я даже вознамерилась удрать. Но, словно уловив мои устремления, Ангел-city крепко взял меня за локоток и повел к самолету.

— Вы умеете водить самолеты? — пробормотала я обессилено.

— Владелец авиационной компании просто обязан уметь водить самолеты, — отозвался Стефан, ни на секунду не выпуская моего локтя. — Иначе грош ему цена как бизнесмену и как хозяину. Я летаю на самолетах с четырнадцати лет.

— И кто же вас научил?

— Скарамуш.

— Он ваш родственник?

— Он мой отец.

Я едва не вывалилась из распахнутой кабины пилота обратно. Сколько же нервных потрясений за один едва начавшийся день! К концу «отпуска» от моих нервов ничего не останется.

* * *

Я не знала, на что смотреть: то ли на красоту, v раскинувшуюся под небом, в котором мы кружили, то ли на лицо ангела, захваченного полетом.

Ей-богу, и то и другое просто поражало.

Каланта и в самом деле напоминал раскинувшийся на лазурной воде огромный цветок, с мягкими контурами, любовно омываемыми океаном. Зелень всех оттенков сверкала на солнце, чередуясь с голубыми прожилками трех извилистых тонких ниточек-речушек.

— Вон там, смотри, блестящее пятнышко. Это озеро. Наш главный источник пресной воды. Озеро крохотное, но немыслимо красивое. Оно называется Блюдце.

Ангел-city на секунду обратил на меня свои глаза. Я еще никогда не замечала такого фантастического блеска в них. От множества скачущих бликов они переливались, меняя цвет от темно-фиолетового до антрацитового, от бриллиантово-зеленого до графитового. В тех глазах открывался портал в иную вселенную. В них можно было упасть и не вернуться.

Я упала и не вернулась…

И даже не пыталась.

Мы находились в небе. Один на один. А весь остальной мир остался внизу. А если в небесах смотреть друг другу в глаза, то можно лишиться рассудка. Здесь, наверху, среди облаков и бесконечной синевы, сердце стучит иначе, сбиваясь с земного ритма и приближаясь к частоте ритмов небесных. Здесь и дышится по-другому. Отсюда до рая — рукой подать…

Самолет внезапно вздрогнул, и Ангел-city сжал пальцы на штурвале. Я взялась за «Никсон», принимаясь методично фотографировать озеро. Слова все закончились.

Мне бы хотелось также сделать снимок Стефана за штурвалом. В те минуты, когда он весь околдован полетом. Когда у него лицо светится особенным светом, превратившись в осиянный иконный лик. Хотя у того лика вместо нимба — наушники. Впрочем, у Ангела-city только такой нимб и может быть.

Мне хотелось запечатлеть его уверенно сжимающие штурвал руки, которым самолет повинуется как богу.

Мне много чего хотелось, однако я не решилась нарушить гармонию, жестоко вклинившись в нее щелчками, жужжанием зуммера и фотовспышкой. Поэтому я продолжала снимать виды внизу.

Затем самолет пошел на посадку. Я вжалась в сиденье и закрыла глаза. Я не боялась. Просто жалела, что все фантастическое быстро закончилось. Слишком быстро. И на земле глаза у Ангела-city снова станут черными пятнами, свет схлынет с удивительного лица. Лик погаснет.

Скарамуш нас ждал, потирая ручки. Когда самолет остановился, он шустро подскочил к кабине с моей стороны, помогая выбраться наружу.

Вспомнив, что таинственный старикан — отец Гарланда, я непроизвольно задержала взгляд на нем. Увидела небесные глаза и задалась вопросом: почему у отца глаза цвета неба, а у сына — цвета угля, которым в аду печи топят?

— Ну, как слетала, ненаглядная? — живо поинтересовался Скарамуш, чрезмерно суетясь и брызжа искристой энергией, воспламеняя все вокруг. Кроме меня.

За пару мгновений он произвел множество действий: и за ручку меня взял, и ручку погладил. Заглянул в глаза. И покачал головой, услышав мой ледяной ответ.

— Прекрасно.

Меня слегка пошатывало. Я сделала пару шагов по направлению к «Лендроверу» и поняла, что могу упасть. Возвращаться с небес на землю — что может быть ужаснее?

Скарамуш позволил мне побыть в одиночестве и устремился к Стефану, который оставался в кабине пилота. С ходу легко заскочил к нему, несмотря на высоту. И обе головы, обе светлые — золотоволосая и седая — низко склонились над чем-то. Наверное, над приборной доской.

Прислонившись спиной к нагретому на солнце огромному автомобилю, я наблюдала, как за стеклом Гарланд разговаривает с отцом. Скарамуш жестикулировал и мотал головой. Гарланд широко улыбался. Потом что-то произнес, и оба расхохотались.

Я отвела глаза. Вокруг плавилась тишина, напоенная райскими ароматами цветов. Ветер с океана, свежий, соленый и бешеный, жаждал подхватить, унести и швырнуть в морскую бездну.

Я пребывала в удивительном и непостижимом мире, в котором краски имели душу, а цветы являлись частью феерического волшебства. Но принял ли меня, абсолютно чужую и даже враждебную, этот дивный мир? Мне казалось, что нет. Я, со своим «Никсоном», легкими, полными городской пыли, и сердцем, чей ритм не совпадал с сердцебиением ангела, не могла стать частью рая.

Я опять посмотрела на самолет. И поймала взгляд Гарланда, устремленный на меня сквозь стекло.

Я снова отвела глаза.

Ангел-city продолжал на меня смотреть.