– Не говори «кэкко», пока не увидел Никко, – Ёситада выглядел донельзя довольным.

И правда, вид с того места, где они стояли, был просто волшебный. Резные золоченые крыши, утопавшие в зелени, слегка тронутой желтизной, причудливый орнамент построек, узорчатые мостики через узкие речки и люди. Все нарядные, словно пришли на праздник. А само ощущение от места – тихая радость, хотелось улыбаться просто так, без всякой причины. И Сандер, разумеется, не стал сдерживаться и улыбнулся.

– «Кэкко» – это же «хватит», так?

– Да, именно в этом смысле, – кивнул Ёситада.

– Угу. У нас есть выражение «теперь я видел все», когда видишь что-то такое, что поражает твое воображение. То есть, если ты видел Никко, ты видел все? Тебе нравится тут?

– Конечно. Я с детства обожаю Никко. Всегда просился поехать сюда на выходные.

– Это дух твоего предка. Тебя к нему тянет, – рассмеялся Сандер. – Так куда нам?

– Туда. Видишь вон тот храмовый комплекс? Это Тосёгу, место упокоения Токугавы Иэясу. Там знаменитые три обезьяны и спящая кошка.

– Кошка?

– Да. Она символизирует покой.

– М-да, – Сандер почесал затылок, – что-то твой досточтимый предок не выглядит… упокоенным. Ходит, разговаривает.

– Мы за этим сюда и приехали. Чтобы во всем разобраться. Пойдем, я договорился с настоятелем на двенадцать часов. Он должен ожидать нас в парке возле храма.

Сандеру очень хотелось, когда они завершат все дела, просто тут прогуляться. У него было ощущение… нет, не того, что он наконец прибыл домой, скорее – как от встречи со старым добрым другом, которого он не видел очень давно. Ну, примерно как когда он увидел в аэропорту Андрюху, с которым несколько лет общался исключительно по скайпу.

Только тут никто не потащит на пьянку. Сандер поймал себя на мысли, что никак не может перестать улыбаться.

Настоятель ожидал их возле беседки. Когда Ёситада окликнул его, он, поприветствовав, низко поклонился. И сдержанно кивнул Сандеру. В глазах монаха явно читался вопрос.

…Но как же эти глаза отличались от тех, других, которые Сандер видел в другом храме и у другого монаха. Он даже сейчас поежился, вспоминая, сколько в них было ненависти и злобы.

«…А вдруг тот монах – и есть этот злобный оборотень, который жрет людей? И выследил меня, чтобы покарать за святотатство?» – Сандер аж подпрыгнул от посетившей его мысли. Он ведь не все рассказал Ёситаде. Сказал, что фонари взорвались, и именно это напугало монстра. Было немного стыдно, но… он обязательно расскажет правду. Потом.

Этот монах совершенно не был похож на оборотня. А если и был им, то наверняка оборачивался в толстого добродушного кота. Лениво грелся на солнышке и давал посетителям себя гладить.

– Это мой друг, господин Александр, – представил его тем временем Ёситада. – Мы вместе учились. Я недавно приехал из-за границы, поэтому, к сожалению, не смог присутствовать на церемонии возвращения Великого Тосё Дайгонгэна. Но я встречался с ним вживую. Это огромная честь. Но все же я хотел бы услышать от вас, как проходила сама церемония. Это наверняка было впечатляющее зрелище.

– Разумеется! Я вам не только расскажу – я вам покажу. Вся церемония снята на видео, и мне разрешили сохранить эту запись в архивах храма.

– О… – Ёситада и Сандер переглянулись. Когда Ёситада позвонил настоятелю, представился наследником Токугава и договорился о встрече – они и подумать не могли, что им настолько повезет.

– Да, конечно, будет здорово, – Ёситада кивнул, – а… извините за некорректный вопрос. Вы сейчас, здесь… вы же продолжаете выполнять все ритуалы, несмотря на то что Тосё Дайгонгэн покинул это место и вернулся в мир живых. Это для конспирации? Или просто как дань традиции?

Настоятель, который было уже двинулся к храму, обернулся. На его лице застыло крайнее удивление.

– Покинул? Нет, конечно, о чем вы говорите? Великое Солнце Востока здесь. Вы что же, сами не чувствуете?

Пальцы уже болели. Но нужно было записать все, пока воспоминания еще свежие. Это не только для архива – благодаря этой записи Такакагэ будет разрабатывать схему операции по захвату. Укё ужасно устал. Сначала пришлось бегать, причем очень много – босиком. Теперь – вот эта писанина. Но нельзя упустить ни одной мелочи из того, что он видел. То, что автомобиль, приехавший и забравший всех действующих лиц ночного представления, не скрываясь, припарковался под фонарем, очень облегчило поиски. Номер был четко виден. Сейчас Укё уже знал, что эта машина принадлежит Токугаве. Токугаве Иэясу. Куплена и зарегистрирована на это имя четыре месяца назад.

Думать пока было некогда. Укё писал.

– А-а-а… неужели я наконец-то выспался. – Ватару вошел в кабинет, потягиваясь.

До гостиницы они так и не добрались – ночевали в свободных палатах нагойской базы. Укё поднял руку, посмотрел на часы и хмыкнул. Было двенадцать дня. А он сам встал в восемь.

– Я почти закончил. Вот, посмотрите, не правда ли, любопытно?

– Токугава Иэясу? – Ватару наклонился и оперся руками на стол. – Серьезно? Очень, очень интересно. Знаешь, у меня была версия, что все эти ками воплотились на время, чтобы поймать взбесившегося духа и водворить куда положено. Но, похоже, это не совсем так, – он протяжно вздохнул.

– Да-а, тогда все было бы просто. Они бы разбежались обратно по своим храмам. А мы бы поехали домой отдыхать.

Ватару похлопал его по плечу:

– Мунэхару-Мунэхару, как же ты не любишь работать… Так, ладно. Като Киёмасу надо брать срочно. Если он и рассосется в процессе – нам же лучше. Токугава Иэясу… Надо пробить его – раз он официально существует, значит о нем есть данные. Сделай запрос в токийский отдел.

Укё кивнул.

– Вот знаете, что еще меня смущает, – он снял очки и протер стекла. И поморгал.

– Что?

– Помните, когда мононоке прыгнул на него? На этого Токугаву Иэясу? Он ведь не призрак – у мононоке вполне материальное тело. И после второй трансформации он увеличился едва не втрое. Это больше пары сотен килограммов будет. Не меньше. А этот Токугава даже не шелохнулся, когда эта туша в него врезалась.

– Да, я тоже заметил, – Ватару снова зевнул, – кофе… ты сварил мне кофе?

– Нет, сейчас допишу и сварю.

– Да, хорошо. Токугава Иэясу. Мы почти ничего не знаем о его силе. Четыреста лет назад мы еще нерегулярно вели записи и специально никого не изучали. А напрямую воевать с Токугавой Иэясу нам не приходилось. А потом был Тэрумото, который погубил большую часть и без того скудных архивов. Сам же знаешь. Известно, что у Иэясу свет. Второй элемент – возможно, земля. Уж больно у него удар хороший, по слухам, был.

– А что с исцелением? Я не помню такого.

– Я тоже. Ладно – следим. Вот с Като Киёмасой нам повезло, – Ватару усмехнулся.

– Да, хорошо, что вы с ним дружили и сражались вместе. Мы все знаем и о его силе, и даже о характере. Я читал его письма к вам – очень трогательно.

– Я его еще и учил, если верить этим письмам. Когда он был у меня в плену, еще совсем мальчишкой.

– Да… интересно, а тот, третий? Молодой совсем парень? Кто это был такой? Что у него с силой?

– Десятка. Или чист. Точнее не скажу, слишком сильным был общий фон. Но скорее, десятка – он смог держаться на ногах во всем этом фейерверке. Значит, хоть какая-то сила, да есть. Ну или просто привычный к чужой.

– Ясно. Надо выяснить, кто это. И забирать Исиду Токитиро. Я не знаю, что они все там задумали, но чем быстрее это сделать, тем лучше.

– Да. Ты за ним и сходишь. Дописывай давай. Кофе хочется – сил нет.

Киёмаса закрыл глаза. И выпил почти полчашки водки залпом.

– Можешь даже уши заткнуть – это не поможет.

– Ты ошибаешься, считая, что я не могу на тебя смотреть. Просто это сакэ очень крепкое. – Он снова открыл глаза. Как только Иэясу уехал, к Ёсицугу вернулся прежний облик, предназначенный, судя по всему, для того, чтобы вызывать у жертвы ужас и отвращение. Ни одного из этих чувств Киёмаса не испытывал, вероятно, не разу в жизни.

– Крепкое? – Костлявые полупрозрачные пальцы коснулись бутылки. – Ты мог бы и мне налить, хотя бы из приличия.

– Да, – Киёмаса сглотнул слюну, – сейчас.

– Что ты там бормочешь? Ты мне спать мешаешь, – раздался сверху недовольный голос Хидэёси.

– Тс-с… – Ёсицугу приложил палец к тому, что у него было губами, – не буди никого. Проведем этот вечер вдвоем.

Киёмаса не ответил. Тихо встал и осторожно прошел на кухню. На полу, свернувшись в углу и укрывшись тонким одеялом, спал Юкита. Услышав шаги, он заворочался, но не проснулся. Киёмаса взял еще одну чашку и вернулся в комнату. И спросил тихим шепотом:

– Устроит?

– Да, конечно. – Ёсицугу с явным интересом наблюдал, как Киёмаса наполняет чашку. Потом коснулся содержимого и опять поднес пальцы к лицу, словно желая ощутить запах.

Киёмаса налил и себе тоже.

– Ты не обижайся, Като, – ничего личного. Понимаешь, я же не просто мстительный дух. Я – проклятие. Могу использовать силу только против того, кто является непосредственной жертвой. Никто больше не видит и не ощущает меня.

– Я это уже понял. Ты… таким образом хотел защитить Мицунари?

– …И у меня это почти получилось.

– Я все равно отправлю тебя в Чистую Землю. – Киёмаса опрокинул еще чашку, и перед глазами наконец слегка поплыло.

– Ничего у тебя не выйдет. Что ты можешь сделать? Копье твое тут бессильно. Да и не попаду я в Чистую Землю. Сам знаешь, куда мне прямая дорога. Неужели отправишь своего друга прямиком в ад? А, Като? Рука не дрогнет?

– Замолчи.

– Не могу. Я хочу, чтобы ты понял, в каком положении оказался. Ты очень любишь сидеть с закрытыми глазами.

Киёмаса поднял голову и пристально посмотрел прямо в черные провалы глазниц.

– Ты не представляешь, как я скучал. – Он снова потянулся за бутылкой.

Кимура взвесила в руке тяжелую папку с бумагами.

– Это вот все мне нужно будет сейчас прочитать, так?

– Именно, – Укё протянул ей ручку, – и поставить подпись на каждой странице.

– Вот как… серьезно. – Кимура открыла первую страницу и углубилась в чтение. – О, – через некоторое время сказала она, – так что же, выходит, вы… ну, то есть мы, подчиняемся непосредственно самому Императору?!

– Да, вы все правильно поняли. Именно Император и курирует нашу службу. А вы правда думали, что его роль чисто церемониальная?

– Признаться, именно так…

– Это заблуждение. Отделом № 0 руководит глава клана Мори. Он приносит присягу каждому новому Императору. Так происходит уже больше ста пятидесяти лет – с тех пор, как глава клана Мори дал клятву Императору Мэйдзи и была основана эта служба.

– Та-ак… – Кимура снова углубилась в чтение.

– Здесь есть что-нибудь горячее? – раздался хриплый голос, и одновременно открылась дверь. Рэй вошла и прямиком направилась к кофемашине. Понюхала воздух и наморщила нос. Горло ее было перемотано шарфом. Черно-красным, естественно.

– А чай с лимоном тут есть? – поинтересовалась она и резко закашлялась, прижав ко рту ладонь.

– Да, открой верхний ящик – там чай и чистый заварник. Лимон в холодильнике. Там же мед.

– О… откуда это все? Неужели тут работают настолько предусмотрительные люди? – Рэй достала лимон и принялась снимать с него упаковку.

– Да. Я, – Укё присел на ручку дивана и посмотрел через плечо Кимуры, что именно она читает. – Обратите внимание вот на этот пункт. Он очень важный.

– Про секретность?

– Да. Вы не только обязуетесь никому не разглашать информацию. Вы еще должны будете, по мере возможности, ликвидировать последствия применения силы, если вы ее использовали или оказались свидетелем.

– А может, вы сами и чай заварите? – Рэй сложила молитвенно руки перед грудью. – Ну пожа-алуйста! А то у меня выйдет ужасная мерзость, как обычно.

– Нет нужды делать хороший чай, чтобы потом портить его лимоном.

– А вы сами пить не будете? Чашечка ароматного вкусного чая… ох, это так здорово… – Рэй картинно закатила глаза.

– Тебе вообще следует ехать домой и лечиться, – произнес Укё недовольным тоном, но подошел к столику и взял заварник.

– Не могу. Я участвую в операции захвата.

– Что? – Укё оглянулся. – Я тебя отстранил вообще-то.

– Я уже подала жалобу. Господин Ватару рассмотрел ее и вынес решение.

– Какое?

– Отстранение от оперативной работы на месяц оставил в силе. А отстранение от текущего дела отменил. Потому что я пойду на захват в паре с ним. Пока вы будете арестовывать Исиду Токитиро.

– О, а этот пункт что означает? – Кимура оторвалась от чтения и удивленно взглянула на Укё:

«В случае гибели во время выполнения задания сотрудник получает компенсацию, размер которой рассчитывается исходя… м-м, сейчас…. и которая, вместе с последней зарплатой кладется на специальный счет, доступ к которому открывается по достижении сотрудником совершеннолетия». Что это значит?

– А, это… это один из бонусов работы нашей организации. Сейчас, – Укё подошел к столу и достал из кармана плоскую коробочку, – возьмите это.

Кимура открыла ее – там лежали часы.

– Часы? – Она нахмурилась.

– Да. Это не просто часы. Это прибор, который фиксирует ваш сердечный ритм. Как только ваше сердце останавливается – они фиксируют точное время вашей смерти. Это необходимо, чтобы сделать расчет вашего нового места и времени рождения по специальной таблице.

– Что?.. – Кимура аж поперхнулась. – Вы имеете в виду мое следующее… воплощение?!

– Именно, – Укё кивнул и закатал рукав, показывая похожие часы.

– Это… извините, вы что, серьезно? Мою последнюю зарплату и компенсацию выдадут мне в следующей жизни?

– А что такого? Нормальная система, я считаю. – Рэй отрезала кусок лимона, сунула его в рот и подцепила ложкой мед. – Я, между прочим, миллионерша, правда, отец?

– Да, – Укё вернулся к столику и залил в заварник воду из чайника, – у Рэй на счету очень солидная сумма. Только она ею не пользуется.

– О… а почему? – Кимура скептически усмехнулась.

«Тех, кто тратит золото и серебро на одежды, а потом жалуются на тяготы жизни, следует подвергнуть наказанию. В мирное время подготовь оружие и доспехи, отвечающие твоему общественному положению, обеспечь рисовым пайком вассалов, а наступит день сражения – без сожаления потрать золото и серебро», – с невероятно пафосным лицом произнесла Рэй. И сунула в рот ложку с медом.

– Като Киёмаса, – добавил Укё, – цитата.

– Угу. Жду не дождусь, когда наконец познакомлюсь с ним. Мне же разрешат с ним встретиться?

– Не знаю. Сначала надо его взять.

– Прошу… прощения, – смущенно пробормотала Кимура, – Исида Токитиро… после его ареста я смогу увидеться с ним?

– Я не знаю. Не могу обещать. Все будет зависеть от его состояния. Даже если он ни в чем не виноват и все действия совершал под контролем духа – все равно это очень серьезная нагрузка на психику. И ему предстоит долгое и очень серьезное лечение в нашей клинике. Наши специалисты обследуют его. И если дадут разрешение – несомненно, вы как наш сотрудник сможете его навещать в закрытом учреждении.

– Благодарю, – кивнула Кимура и решительно поставила подпись на первом листе.

Из Никко они уехали только к вечеру. Сандеру тоже разрешили посмотреть видео, правда, настоятеля не очень порадовала эта идея. Все же – чужак, посторонний, иностранец. И – в святая святых. Но с Ёситадой настоятель был настолько приветлив и вежлив, что, видимо, частично это распространялось и на его друзей, поэтому Сандер был милостиво допущен.

И не пожалел. Вернее, пожалел только о том, что не видел церемонии вживую. Участников было не много – видимо, только самые доверенные люди, но все они были разодеты в традиционные одежды. Съемка начиналась в зале, где горели светильники, тысячи светильников. Они разгоняли мрак. Слышалось пение. Потом появился сам Токугава Иэясу. Он вышел из-за шелковой, вышитой гербами рода ширмы, встал на высоком помосте и медленно, с достоинством наклонил голову, приветствуя собравшихся.

Все опустились на колени – камера это запечатлела. А Токугава спустился и прошел мимо них с улыбкой на лице. И вышел на свет – к тем, кто находился снаружи. И они тоже опустились на землю.

– Камера не передает того, что все мы чувствовали в этот миг. Вы знаете, что такое счастье, юные господа? Я теперь знаю.

Сандер ничего не сказал. Он смотрел на экран и понимал, о чем говорит настоятель. На лицах людей на экране была такая эйфория, как будто они все приняли серьезный наркотик. Он видел такие лица – несколько его знакомых употребляли героин. Кто бы это ни был – человек или божество, – он как-то воздействовал на окружающих. Вряд ли специально, чтобы ввести зрителей в заблуждение, в воздухе что-то распылили.

Потом показали много танцующих девушек, потом – приветственные речи и наконец – как Токугаву Иэясу сажают в нарядный паланкин и уносят к автобусу. Сандер улыбнулся.

– Да… – восхищенно протянул он, – никогда не видел ничего подобного.

– Конечно, – улыбнулся настоятель с гордостью, – теперь вы понимаете, о чем я говорю? Не важно, где находится тело, – сердце и дух Тосё Дайгонгэна здесь, в Никко.

– Как ты думаешь, что он имел в виду? Настоятель? Про душу и тело? – спросил Ёситада, когда они выехали из парка.

– Не знаю. Но ты же чувствуешь там такое… ну, покой, радость? Даже я почувствовал. А ты сам говорил – любишь это место.

– Ну да… думаешь, это ками делает? Но тогда Токугава Иэясу, которого я видел, – что он такое?

– О, аватара! – Сандер наконец-то нашел подходящее слово. – Ты-то должен знать. Это же из вашего, из буддизма.

– Это индуизм вообще-то, – заметил Ёситада, – но, ты прав, похоже. То есть он и тут и там одновременно?

– Ну, типа этого. Средоточие силы в Никко – Тосё Дайгонгэн. А Токугава Иэясу – человек и пароход – уехал в Нагою. Воскрешать Като Киёмасу. Интересно, приехал уже?

– Да, сегодня должен был к вечеру прибыть. У меня с ним на завтра встреча назначена. Поговорю еще.

– Ёситада, я есть хочу, давай где-нибудь остановимся.

– Посмотри по навигатору приличное кафе.

Примерно через двадцать минут они сидели за столиком.

– Так, слушай, – вдруг нахмурился Ёситада, – не сходится. Если Като Киёмаса в Нагое, то кого встречали в Кумамото?

– Да… действительно. Выходит, что в Кумамото – его. И он вместе с Токугавой Иэясу встречал в Нагое… кого-то еще? Кого?

– Не знаю… но! – Ёситада достал телефон. – У меня идея. Напрягу-ка я еще раз одного нашего друга. – Он набрал сообщение и отправил.

– Что ты хочешь у него узнать?

– Номер Като Такуми. Главы рода Като. Помнишь того пожилого мужчину с фотографии?

Домой Ёситада приехал почти на закате. Сначала отвез Сандера и только потом отправился к себе. Надо было отдохнуть. Завтра вставать очень рано – надо до вечера сделать кучу дел, ведь придется уйти пораньше – часов в шесть.

Он зашел в дом, положил вещи и пошел на кухню налить себе кофе. Пискнул телефон. Ёситада открыл сообщения и довольно улыбнулся. Телефон Като Такуми. «Отличная работа», – написал он в ответ. И перевел на счет журналиста обещанную сумму.

Налил кофе и сел на стул. Дождаться Сандера? Но… завтра не успеет, потом рабочая неделя… Эх…

С Никко все получилось как-то очень подозрительно, даже невероятно просто. Но, может, он и правда ищет сложности там, где их нет? Он пожал плечами и набрал присланный номер.

– Здравствуйте, чем могу быть полезен? – почти сразу услышал он.

– Господин Като Такуми? Прошу прощения за столь поздний и несвоевременный звонок. Вас беспокоит Токугава Ёситада. Я бы хотел поговорить с господином Като Киёмасой.

– О?.. Что-то случилось? С ним все в порядке? Он ничего не… ох, прошу прощения.

Сердце Ёситады подпрыгнуло. Он попал в точку.

– Нет, все в порядке. Он сейчас в Нагое, вместе с господином Токугавой Иэясу, ведь так? Мне нужно задать ему несколько вопросов. Понимаете, не могу связаться с господином Иэясу и беспокоюсь. Извините, что вынужден вас так беспокоить. Но я не знаю, где его искать.

– Нет, что вы, вовсе нет. Конечно, разумеется. Сейчас я отправлю вам номер его телефона.

– Ох, даже не знаю, как вас и благодарить.

– Не стоит благодарности. Всегда готов оказать любую помощь семье Токугава.

Ёситада положил телефон. Сердце бешено колотилось. Он налил-таки кофе и принялся пить большими глотками.

Телефон снова пискнул. Ёситада схватил его и, поколебавшись всего мгновение, набрал присланный номер и нажал видеозвонок. Он хотел посмотреть, правда ли трубку возьмет именно тот человек с фотографий.

Повисла тишина. Ёситада сделал еще глоток кофе. Наконец он услышал:

– Это кто? – и на экране появилось удивленное лицо. Да. Это был он.

– Извините, господин Като, это вас беспокоит Токугава…

– Хидэтада?! – заорал в телефон человек на том конце. – Это ведь ты, Хидэтада! Ах ты… проклятый тануки… обмануть меня хотел! Хидэтада?! А…

– Послушайте, извините, вы, похоже, ошиблись…

– Хидэтада!!! – проорал Киёмаса в трубку. Его трясло. Как можно было так его обмануть? Разумеется, Иэясу первым делом воскресил своего сына! Своего любимчика! И ничего ему не сказал.

…И это понятно. Знал, что сразу же сделает Киёмаса, если увидит этого выродка, – свернет ему шею.

Нет, второе. Сначала он его все-таки спросит. Спросит – зачем. Он уже открыл рот, чтобы высказать все, что он думает о семье Токугава, как вдруг в шею его что-то ужалило.

– Послушайте, извините, вы, похоже, ошиблись…

Киёмаса ударил себя по плечу и нащупал что-то твердое. Выдернул и поднес к глазам. В его пальцах была тонкая стальная игла.

Он растерянно повертел ее и открыл рот. Но ничего сказать не успел. Вокруг потемнело, пакет, который он нес из комбини, выпал из рук, телефон упал сверху, и Киёмаса медленно осел на землю. Все качалось. Он попробовал ползти, понимая, что отравлен. Ведь до его дома оставалось всего ничего – вот он, за поворотом. Господин. Надо успеть предупредить господина.

…Токугава?.. Неужели это Иэясу? Решил, что он больше не нужен ему.

Тело не слушалось. Он снова попытался подняться, но не смог, только перевернулся на спину. И последнее, что увидели его глаза, – это лицо наклонившегося над ним Ёсицугу. Который рассматривал его с явным интересом.

– Вот так оно все и заканчивается, Като, – сказал он.

Кимура тихо, стараясь не издавать лишних звуков, вошла в храм. Было довольно поздно, никого не было. Лишь одну фигуру можно было разглядеть в полумраке свечей. Настоятель. Наставник. Это был именно он – Кимура бы узнала его даже в полной темноте. Было слышно тихое бормотание – судя по всему, он молился. Кимура прошла несколько шагов и остановилась.

– Вы… – тихо проговорила она и замолчала, больше не зная, что сказать.

– А, ты пришла… я не думал, что ты придешь. А ты пришла. – Он не повернулся. Только перестал бормотать молитвы.

– Вы… как? Почему? – только и вырвалось у нее.

– Я ни в чем не виноват. Меня заставили. Я не мог сопротивляться, – ответил он, – ты ведь это хотела услышать? Так?

– Нет… – она провела ладонью по лицу, – да, проклятье! Да!

– Тогда прости меня. Я не скажу так, потому что это будет ложь. Исида Мицунари убивал. Да. Но звонил тебе и другим жертвам, подбирал места, находил и заклеивал камеры я.

– Но… почему?.. Что мы вам сделали? Что? Вы же учили меня! Спасли меня, я была близка к тому, чтобы окончить свои дни в психиатрической лечебнице. Вы направляли мою руку. Помните, помните, как я первый раз зажгла лампочку, не прикасаясь к выключателю? Помните? Как вы подарили мне брелок с женщиной-молнией? Как я звонила вам ночью, плакала? А вы меня утешали и приехали через весь город? Как же так? Вы что, уже тогда задумывали убить меня?

– Нет… тогда я понятия не имел, что все вы будете убиты.

– Все? Сколько нас было?! – По лицу Кимуры потекли слезы. – Сколько?!

– Пятеро. Кроме вас, остался еще один. Ему сейчас двенадцать лет. Его не отпустили родители. Думаю, поймали, когда он пытался сбежать ночью.

– Как?.. Вы… даже ребенка?! Зачем мы были вам нужны? Если не для того, чтобы накормить монстра?! Для чего вы нас обучали?

– Вы не поняли? Я готовил армию. Я думал, что все вы станете его армией.

– Кого – его?

– Исиды Мицунари. И на этот раз его армия растоптала бы Токугав. Уничтожила этот проклятый род. Но все изменилось, когда появился Токугава Иэясу. Все изменилось. Все.

– Вы хотели… Так вот оно что!

– Он пришел, когда мне было пятнадцать лет. И в моей жизни появился настоящий смысл. Я должен был стать человеком, который поможет переиграть величайшую битву в Японии! Но чертов Токугава опять, опять выиграл… это он, он заставил Исиду Мицунари убивать. Он. Ничего бы этого не было, не появись он в этом мире. Ничего уже не исправить. Ничего. Это он его таким сделал. Это он… – Настоятель медленно повернулся. По его лицу текли слезы. В руках блеснуло лезвие ножа. Он занес его над головой.

– Стойте! – закричала Кимура.

– Нет… нет. Нет! Я больше никогда не позволю пользоваться моим телом! – Он схватился за нож обеими руками и с силой ударил себя в грудь.

…Лезвие остановилось в миллиметре от его тела. Только одежда слегка примялась. И настоятель застыл как изваяние.

– Не волнуйтесь, господин Исида. – Укё шагнул под своды храма. – Ваш достопочтимый предок больше не тронет вас. Он больше не мононоке, его душа обрела наконец покой. Я сам это видел. И, я надеюсь, навеки. Вам же будет оказана надлежащая медицинская помощь. Сержант Кимура, наденьте на него наручники и зачитайте права.

– Хорошо, – она кивнула, вытерла слезы и достала наручники. Нож со стуком выпал из рук настоятеля. А она подошла и защелкнула наручники у него на запястьях. – Вы арестованы за пособничество в совершении преступления и укрывательство преступника. Вы имеете право хранить молчание. Все, что вы скажете, может быть использовано против вас.

Очнулся он от резкого приступа тошноты. Казалось, что не только желудок, он сам сейчас вывернется наизнанку. Стиснув зубы, он замычал, голову пронзила резкая боль. Киёмаса попытался перевернуться на бок, чтобы хотя бы не захлебнуться рвотой, если не сможет удержаться. И понял, что не способен на это. Тело не слушалось. Он дернулся еще раз – и тут обнаружил, что связан. Сознание вернулось к нему. Голова все так же трещала. Он попытался разлепить веки, но перед глазами была лишь мутная пелена. Где он? Кто его связал?

Снова подкатила тошнота. Киёмаса глубоко вздохнул, выдохнул и постарался дышать глубоко и ровно. Стало легче.

Сколько же он выпил вчера?

…Заснул он на рассвете, точнее, не заснул даже, а впал в забытье. Очнулся после обеда, лежа на полу…

Стоп. Он очнулся дома. И долго не мог даже встать, пока Юкита не принес ему воды. Стало легче. Что было потом? Да, он попытался смотреть с господином Хидэёси какой-то фильм. Какой – он не смог вспомнить. Помнил только, что Юкита постоянно приносил ему чай.

Да, чай он пил, а от еды отказался. Зато нашел еще полбутылки водки.

А нет, не так. Водку спрятал Юкита, пока он спал. А Ёсицугу сказал, где. И тогда стало лучше. Точно.

Киёмаса снова попытался пошевелиться. Да нет же, он не связан. Он скован. Запястья и лодыжки явственно ощущали холод металла. Что это все значит? Он в плену?

Хидэтада… Он видел Хидэтаду!

В голове разлился холод. И все встало на свои места.

Когда водка закончилась, он пошел в комбини. Тем более что еды уже не осталось. Посылать Юкиту было бессмысленно – парню не продавали алкоголь. И он пошел сам. Потом… позвонил Хидэтада. Зачем? Зачем он ему позвонил? Но это точно был он. Киёмаса не мог ошибиться – не настолько он был пьян.

А потом в него выстрелили из фукибари. Отравленной иглой. Проклятье… почему он не взял с собой Юкиту, накричал на парнишку? Он бы успел добежать до дома и предупредить. Или его бы тоже?.. А если… пока он ходил за чертовой водкой – на дом напали?

Киёмаса дернулся. И понял, что скованы не только ноги и руки. Горло тоже сдавливал металл. Он снова открыл глаза. На этот раз муть почти пропала – он рассмотрел белые стены. Откуда-то сверху падал свет. Киёмаса был прикован к некоему подобию кресла, а на стене напротив было что-то блестящее. Похоже, зеркало.

Кандалы… Какая ерунда – сейчас он избавится от них. Плохо, что железо впивается в кожу, но придется немного потерпеть. Он прикрыл глаза и призвал силу.

Холод ударил резкой болью, руки свело судорогой. Киёмаса стиснул зубы и…

Все прекратилось. Металл нагрелся. И даже начал слегка обжигать. Киёмаса нахмурился. Что-то знакомое было во всем этом…

Открылась дверь, и в комнату вошел человек. Остановившись напротив, он некоторое время молчал, пристально разглядывая Киёмасу, потом произнес:

– Приношу извинения за ваше самочувствие. Подбирая дозу препарата, мы не учитывали, что в вашей крови окажется, хм… столько алкоголя. Когда вы выходили из дома, то не производили впечатление пьяного.

Киёмаса прищурился, вглядываясь в лицо этого человека. Оно было ему не знакомо, но он знал его, совершенно точно – знал. И очень хорошо.

Он напряг память, но в ответ получил лишь очередной приступ головной боли.

– Да кто ты такой, – наконец не выдержал он. И тут пришло осознание. К черту внешность, но эту силу, это чувство он не перепутает ни с чем.

– Мое имя Мори Ватару. Я – глава клана Мори. Но, полагаю, вы меня могли запомнить как Кобаякаву…

– Такакагэ! – выпалил Киёмаса и рванулся, попытавшись вскочить. И опять словно получил палкой по голове. – А-а… да что тут происходит? Я что, в плену? Опять? – Он подавил смешок. – И почему вы так выглядите?

– Господин Като Киёмаса, как ни прискорбно мне об этом сообщать, но вы арестованы по обвинению в тройном убийстве и применении силы против людей. Находитесь вы в тюрьме для владеющих силой. Если вы попытаетесь во время допроса использовать силу – вас немедленно снова усыпят. Вы понимаете меня?

– Да, – усмехнулся Киёмаса. – Я помню. Я должен отвечать на ваши вопросы, господин Такакагэ.

– …А ведь я предоставил тебе отличную возможность покончить с собой, а? – раздался над ухом голос Отани Ёсицугу. – Жаль, что ты ею не воспользовался.