Низко свесив голову, Блейз медленно ступил на Равнину Утала. Джилан устало покачивался в седле. Он почти не спал последние три дня, урывая лишь краткие минуты отдыха каждые четыре часа. Двое дозорных заступили ему дорогу, и молодой рейнджер выудил из-под ворота серебряный амулет в виде дубового листа – знак ордена. При виде его часовые поспешно попятились, освобождая дорогу. В такие-то времена никто не станет задерживать рейнджера.

Джилан потер глаза, словно засыпанные песком.

– Где ставка военного совета? – спросил он.

Один из дозорных показал копьем в сторону большого шатра, возвышавшегося над всеми остальными. Его охраняли часовые. Люди сновали туда-сюда.

– Вон там, сэр, – добавил дозорный.

Джилан кивнул. Он приехал издалека, сократив четырехдневный путь до трех дней, и теперь эти последние несколько сот метров казались непреодолимыми. Наклонившись вперед, он шепнул Блейзу на ухо:

– Уже недалеко, дружище. Еще одно усилие, прошу.

Выбившийся из сил конь приподнял голову и шевельнул ушами. Джилан ласково погладил его, и Блейз тяжело двинулся вперед.

Пыль, вьющаяся на ветру, запах дыма, шум и сумятица: лагерь как лагерь, похож на любой воинский стан где угодно в мире. Гаркающие команды и распоряжения; лязг и звон оружия; смех, доносящийся из палаток, где прохлаждаются те, кому временно нечего делать, до тех пор пока их не увидят командиры и не придумают для них занятие. Джилан устало усмехнулся при этой мысли. Командирам, похоже, прямо-таки не хочется, чтобы солдатам жизнь показалась медом…

Блейз снова остановился, и, рывком выпрямляясь, Джилан осознал, что задремал в седле. Прямо перед ним два часовых преграждали ему путь. Он посмотрел на них мутным взглядом.

– Королевский рейнджер, – из-за сухости в горле хрипло произнес он. – Донесение совету.

Часовые колебались. Этот человек, в пыли с головы до ног, засыпающий на ходу, верхом на взмыленном, загнанном гнедом, вполне мог быть рейнджером. Одет он действительно был как рейнджер, насколько они могли разглядеть. Между тем почти всех рейнджеров часовые знали в лицо, а этого юношу они никогда раньше не видели. И на нем не было видно никаких опознавательных знаков. Более того, у него был меч, как они заметили, а рейнджеры не носят мечи.

Джилан с раздражением осознал, что забыл выпустить цепочку с серебряным дубовым листком поверх рубахи. Снова требовалось сделать усилие и достать амулет из-за ворота. Словно слепой, он шарил по груди. Тут знакомый голос прорвался в его мутнеющее сознание.

– Джилан! Что стряслось? Ты цел?

Голос, который символизировал для Джилана надежность и защиту; голос, который нес с собой мудрость и мужество.

– Холт, – пробормотал Джилан, покачнулся и начал валиться из седла.

Холт поймал бывшего ученика прежде, чем тот успел рухнуть на землю, затем с яростью посмотрел на караульных, стоявших в сторонке и не знающих, спешить ли на выручку или нет.

– А ну, помогите! – приказал Холт, и они мигом ожили и ринулись вперед, с грохотом роняя свои копья, чтобы поддержать молодого рейнджера, впавшего в беспамятство.

– Давай-ка устроим тебя где-нибудь спать, – говорил Холт. – Ты на ногах не стоишь.

Но, собравшись с силами, Джилан оттолкнул солдат и встал без посторонней помощи.

– Важные вести, – сказал он Холту. – Нужно в Совет. В Кельтике творится что-то дурное.

Холта охватило плохое предчувствие, холодной рукой сдавившее сердце. Он огляделся, внимательно присмотрелся к дороге, по которой приехал Джилан. Дурные вести из Кельтики. И Джилан один.

– Где Уилл? – спросил Холт быстро. – Он цел?

На душе стало легче, когда Джилан кивнул, на его губах заиграла бледная тень его обычной ухмылки.

– Цел и невредим, – заверил Джилан рейнджера. – Я их опередил.

Разговаривая на ходу, они приближались к шатру главнокомандующего. Здесь было еще больше караульных, но при виде старшего рейнджера они тут же убирались с дороги. В военном совете Холт был важной фигурой. Крепкой рукой поддерживая своего бывшего ученика, он вступил вместе с ним под прохладный шелк палатки.

Несколько человек тесной группой обступили рельефную карту – большой стол, на котором из песка были вылеплены Равнина Утала и Горы Ливня и Тьмы. На шум шагов вновь прибывших они обернулись, и один из присутствующих поспешил рейнджерам навстречу со встревоженным выражением.

– Джилан! – воскликнул он.

Это был человек высокого роста, и густая проседь в волосах говорила о том, что он давно разменял шестой десяток. Но движения его по-прежнему были быстрыми и ловкими, как у атлета или ратника. Джилан снова устало усмехнулся:

– Доброе утро, отец.

Высокий седой человек был не кто иной, как сэр Дэвид, ратных дел мастер удела Карэуэй и верховный командующий королевской армии. Дэвид взглянул на Холта, тот успокоил его кивком. Джилан жив и здоров, просто устал до крайности. Чувство долга потеснило тревогу отца.

– Приветствуй, как положено, короля, – проговорил он негромко.

Джилан взглянул на людей, стоявших у карты, всё их внимание теперь сосредоточилось на нем.

Он узнавал Кроули, командира рейнджеров, барона Аралда и двух других баронов – Торна из Дрейдена и Фергуса из Карэуэйя. Но внимание его привлек человек, стоящий центре. Лет под сорок, высокий и белокурый, с короткой бородкой и пронзительными зелеными глазами. Широкий в плечах и мускулистый, король Дункан был не из тех, кто отсиживается в теплом месте, пока другие сражаются за него. С юных лет он учился владеть мечом и копьем и в королевстве слыл одним из самых доблестных рыцарей.

Джилан сделал попытку встать на колено. Все его тело от возмущения заныло, руки и ноги свело судорогой. Не поддержи его Холт под мышку, он бы упал.

– Милорд… – начал он виновато, но, шагнув к молодому рейнджеру, Дункан уже схватил его за руку, чтобы не дать упасть.

Джилан услышал, как Холт докладывает о нем:

– Рейнджер Джилан, милорд, приписан к уделу Мерик. С донесением из Кельтики.

Король мгновенно загорелся интересом.

– Из Кельтики? – повторил он, пристальнее вглядываясь в Джилана. – Что там происходит?

Другие члены совета отошли от рельефной карты и собрались вокруг Джилана. Барон Аралд заговорил:

– Джилан доставлял королевское послание королю Суиддниду, милорд. С напоминанием об оборонном договоре и с реляцией к Суиддниду отрядить войско для соединения с армией…

– Войска не будет, – перебил бывшего учителя Джилан; он понимал, что должен сообщить королю вести, пока его окончательно не свалила усталость. – Моргарат запер их на полуострове к юго-западу.

В шатре воцарилась гробовая тишина. Наконец отец Джилана нарушил молчание.

– Моргарат? – с недоверием произнес он. – Каким образом? Как он сумел пробраться в Кельтику?

Джилан потряс головой, подавляя громадный зевок:

– Они спускались со скал небольшими отрядами, пока не собрали достаточные силы, чтобы застать кельтов врасплох. Как вы знаете, Суидднид содержит лишь небольшую действующую армию…

Барон Аралд кивнул с сердитым выражением на лице:

– Я предупреждал Суидднида, милорд. Но эти окаянные кельты всегда с бо́льшим интересом копались в земле, нежели защищали ее.

Дункан поднял руку, призывая к молчанию.

– Не время для взаимных упреков, Аралд, – вымолвил он негромко. – Сделанного, боюсь, не воротишь.

– Моргарат следил за ними долгие годы, дожидаясь, пока их алчность не победит здравый смысл, – едко проговорил барон Торн.

В знак согласия остальные кивали. Всем слишком хорошо было знакомо искусство Моргарата поддерживать разветвленную шпионскую сеть.

– Итак, Моргарат нанес Кельтике поражение?

Ты это хочешь нам сообщить? – обратился король к Джилану.

На сей раз, когда тот отрицательно покачал головой, все с облегчением переглянулись.

– Кельты держат оборону на юго-западе, милорд. Пока они еще не потерпели поражения. Но самое странное в том, что отряды уорголов, совершив набег, угоняли с собой кельтов-рудокопов.

– Что? – на сей раз его перебил Кроули. – На кой черт Моргарату понадобились рудокопы?

В ответ Джилан пожал плечами:

– Не имею представления, сэр. Но я подумал, что будет лучше доставить эти сведения как можно скорее.

– Значит, ты видел, как это происходит, Джилан? – Холт хмурился, раздумывая над тем, что сообщил молодой рейнджер.

– Не то чтобы видел… – признался Джилан. – Мы нашли опустевшие селения рудокопов и брошенные пограничные посты. Когда мы уже пробрались в глубь страны, мы встретили молодую девицу, она и рассказала нам про набеги.

– Молодую девицу? – переспросил король. – Из кельтов?

– Нет, милорд. Она аралуинка. Камеристка, чья госпожа приезжала с визитом ко двору Суидднида. Они имели несчастье наткнуться на отряд уорголов, Ивэнлин единственной удалось ускользнуть.

– Ивэнлин?.. – шепотом повторил Дункан, и все повернулись к нему. Лицо короля стало белее мела, глаза потемнели от ужаса.

– Так ее зовут, милорд, – подтвердил Джилан, недоумевая, из-за чего король вдруг так разволновался.

Но Дункан его уже не слушал. Он отвернулся, ничего не видя вокруг себя, ощупью нашел походное кресло из парусины, оно стояло у столика с подставкой для чтения. Рухнув в кресло, король обхватил руками голову. Члены военного совета обступили его, встревоженные тем, как он себя вел.

– Сир, – воззвал к нему сэр Дэвид из Карэуэйя, – что стряслось?

Дункан медленно поднял голову.

– Ивэнлин… – прерывистым от волнения голосом вымолвил он. – Ивэнлин была камеристкой у моей дочери.