Джилан опустил голову, не выдержав страдальческого взгляда короля. Ни от кого из присутствующих не укрылась боль короля, который понял, что уорголы Моргарата убили его дочь. Джилан посмотрел на советников, ища поддержки, и увидел, что никто не находит в себе силы заговорить с королем.

Поднявшись с кресла, Дункан прошелся по шатру.

– Восемь недель назад Кассандра отправилась погостить в Кельтику, – произнес он. – Они с принцессой Мэдлидд дружат. Когда началось все это дело с Моргаратом, я считал, там она – в безопасности. Не видел никакой причины возвращать ее домой. – Обернувшись, Дункан в упор посмотрел на Джилана: – Продолжай. Поведай мне всё, что знаешь…

– Милорд… – Джилан силился собраться с мыслями. Он знал, что должен рассказать королю все, но не хотел причинять ему боль. – Девушка увидела нас и вышла из укрытия. Признала во мне и Уилле рейнджеров. Очевидно, ей удалось спастись, когда уорголы напали на их отряд. Она сказала, что остальные… – Джилан запнулся. Он не мог больше говорить.

– Продолжай, – произнес король, вернув себе самообладание. Голос его прозвучал, не дрогнув.

– Она сказала, уорголы их убили, милорд. Всех… – выпалил Джилан. Ему показалось, что будет легче, если он скажет сразу. – Она не рассказывала подробности. Просто не могла. Измучилась до предела – душевно и физически.

Дункан кивнул:

– Бедняжка. Как это ужасно для нее – быть очевидицей. Она верная служанка… скорее даже подруга Кассандры, – прибавил он еле слышно.

– Сначала мы чуть не приняли ее за мальчика…

Дункан поднял глаза, в них читалось замешательство.

– За мальчика? – переспросил он. – У нее огненная шевелюра.

Джилан мог только пожать плечами:

– Она обрезала волосы. Вероятно, чтобы изменить внешность. Сейчас в каменных дебрях Кельтики полно разбойников и грабителей, да и уорголов хватает.

Он чувствовал, что что-то не так. Джилан устал до ломоты в костях, умирал от желания спать, и его мозг отказывался соображать. Что-то странное было в словах короля.

Рейнджер потряс головой, пытаясь прийти в себя, и благодаря крепкой руке Холта смог подняться. Дункан заметил, как рейнджер покачнулся.

Шагнув к Джилану, он взял его за руку:

– Прости своего короля, рейнджер Джилан. Ты утомлен, я же удерживаю тебя, снедаемый собственным горем. Холт, позаботься, чтобы Джилан подкрепил свои силы едой и отдыхом.

– Блейз… – Джилан спохватился, что его конь, весь взмыленный и в пыли, так и ждет у входа в шатер.

– Ничего, я пригляжу за ним, – успокоительно сказал Холт. Потом обратился к королю, указывая на Джилана: – С позволения вашего величества?..

Дункан сделал им знак удалиться:

– Да, Холт, изволь. Позаботься о твоем товарище. Он сослужил нам добрую службу.

Рейнджеры покинули шатер, и король обратился к своим советникам:

– Итак, посмотрим, сможем ли мы понять смысл этого тактического хода Моргарата.

Барон Торн обвел присутствующих взглядом, словно спрашивая, согласны ли они предоставить ему право высказать всеобщее мнение. Уверившись, что никто не возражает, он произнес:

– Сир, нам, пожалуй, надо дать вам время перенести горе…

Другие советники забормотали, что тоже так считают. Но Дункан решительно покачал головой.

– Я – король, – безо всякого пафоса проговорил он. – Для короля частная жизнь на втором месте. Жизнь королевства – на первом.

– Погасло! – с отчаянием произнес Хорас.

Все трое наблюдали за пламенем, мучительно надеясь, что он ошибся, что их глаза каким-то образом их обманывают. Но Хорас был прав. Огонь под левой опорной вышкой потух, оставив кучку тлеющих углей.

С другой стороны все горело, огонь неудержимо взбегал по смоленым веревочным перилам, подбираясь к толстому канату, на котором крепилась правая сторона моста. В самом деле, прямо у них на глазах одна из трех веревочных жил каната перегорела, и правая сторона моста угрожающе заскрежетала.

– Может, хватит и одной стороны? – с надеждой в голосе предположила Ивэнлин, но Уилл, обманутый в своих ожиданиях, замотал головой, моля второй костер загореться снова.

– Правая опорная вышка пострадала, но ее еще можно использовать, – указал он им на это очевидное обстоятельство. – Если левая часть уцелеет, они все же смогут переправиться на эту сторону. И если они это сделают, то могут ухитриться починить весь мост целиком, прежде чем мы успеем предупредить короля Дункана.

Забросив лук за плечо, Уилл решительно снова вступил на мост.

– Куда ты собрался? – спросил Хорас, опасливо приглядываясь к сооружению.

Когда правый канат частично прогорел, мост накренился и жалобно заскрипел. Балансируя на ферме, не покрытой настилом и перекинутой над пропастью, Уилл ответил:

– Придется заново разжигать. Нужно добиться, чтобы с той стороны им нечего было спасать.

И Уилл перебежал на дальнюю сторону. Хораса замутило, когда он увидел, с какой быстротой друг прошел над бездонной пропастью, не имея под ногами другой опоры, кроме узкой фермы. С лихорадочным нетерпением они с Ивэнлин следили, как, присев на корточки, Уилл стал раздувать жар. Сначала он разворошил угли, усиливая приток воздуха, потом, подавшись вперед, стал дуть, пока не вызвал тонкий язычок пламени, заплясавший внутри незагоревшейся растопки.

– Получилось! – воскликнула Ивэнлин, но радость ее тут же затухла, так же как и огонь.

Снова наклонившись, Уилл принялся осторожно раздувать угли. Мост накренился еще больше.

– Ну, давай же! Давай! – снова и снова бормотал Хорас, то сжимая кулаки, то разжимая, ничего не видя, кроме своего товарища.

Тягай негромко заржал. Разом обернувшись, Хорас и Ивэнлин уставились на животное. Будь это один из их коней, они не придали бы значения. Но выучка Тягая не позволила бы ему подать голос, если только…

Если только! Хорас обернулся. Уилл низко согнулся над почти совсем затухшим костром и явно не слышал сигнала Тягая. Схватив Хораса за руку, Ивэнлин показывала вперед:

– Смотри!

Проследив за ее пальцем, Хорас уперся взглядом в устье штрека, где замерцал свет. Кто-то идет! Ударив копытом, Тягай снова подал голос – чуть громче на этот раз, но Уилл, оглушенный ревом пламени, пожиравшего правый канат, ничего не слышал. Ивэнлин приняла решение.

– Оставайся здесь! – бросила она Хорасу и ступила на деревянные перекладины.

Сердце девушки бешено билось. Она осторожно продвигалась вперед, сантиметр за сантиметром, между тем как ослабленный мостовой каркас ходил ходуном и проседал. Под ней была чернота, и в самой глуби – серебристый проблеск реки, несшей свои бурные воды по дну Разлома. Ивэнлин пошатнулась, снова поймала равновесие, двинулась дальше. Вот уже до настила оставалось всего восемь метров. Вот уже пять. Три.

Мост снова качнулся, и на какой-то ужасный миг она замерла, раскинув руки, балансируя над грозной пропастью. Сзади долетел предостерегающий крик Хораса. Переводя дыхание, одним рывком Ивэнлин достигла дощатого настила, который обеспечивал хоть какую-то безопасность, и упала на шероховатые сосновые доски.

Она чуть не сорвалась в пропасть… Переведя дыхание, Ивэнлин вскочила и рванула дальше. Когда она приблизилась, Уилл поднял голову. Запыхавшись, она указывала на устье штрека.

– Они идут! – выкрикнула Ивэнлин.

И вот слабое свечение из недр штрека превратилось в зарево пылающих факелов, когда несколько фигур выскочили наружу. Приостановившись у самого устья, они стали кричать и показывали друг другу на языки пламени, высоко взвивавшиеся над мостом. Их было шестеро, и по косолапой и неуклюжей походке Ивэнлин опознала в них уорголов.

Чудища пустились к мосту. Они еще были далеко, но быстро покрывали расстояние, отделявшее их от горящего моста. И за ними придут еще, Ивэнлин даже не сомневалась.

– Надо убираться! – Она сгребла Уилла за рукав. Но он стряхнул ее руку, с неумолимой суровостью. Он закинул колчан за плечо и проверил, хорошо ли надета тетива.

– Ты давай назад! – велел он ей. – Я останусь и задержу их.

Еще не договорив, он уже наложил стрелу на тетиву и послал ее в уоргола, бежавшего первым. Стрела впилась тому в грудь, монстр с ревом упал и замер.

Другие уорголы резко остановились, увидев стрелу. Они начали озираться, пытаясь понять, откуда она прилетела. Может быть, это ловушка, говорил им их примитивный разум. Они не заметили маленькую фигурку у моста. Еще три стрелы со свистом вылетели из темноты. Стальные наконечники двух из них высекли искры, ударившись о гранит. Третья впилась уорголу, замыкавшему отряд, в руку пониже плеча. Завопив, он осел на землю.

Уорголы мешкали в нерешительности. Некому было приказать им идти вперед, поэтому они быстро отступили в укрытие – к штреку.

– Они уходят! – воскликнула Ивэнлин, но Уилл и сам уже это увидел и, снова упав на колени, принялся разжигать огонь.

– Придется все заново перекладывать! – бормотал он.

Ивэнлин присела рядом с ним и начала строить новый «колодец» из едва опаленных стружек, лучин и более толстой щепы.

– Ты следи за уорголами! – бросила она. – Я займусь этим.

Уилл колебался. Ведь на этой стороне была Ивэнлин, может, она что-то сделала неправильно? Потом Уилл взглянул в сторону штрека, заметил какое-то движение и понял, что у них больше нет времени на раздумья. Схватив лук и стрелы, он двинулся к скалам, громоздившимся поблизости, но девушка вдруг удержала его.

– Нож! – крикнула она. – Нож оставь мне.

Уилл не спросил зачем. Просто вынул сакс и положил на настил возле нее. Затем двинулся к скалам. Он почувствовал, как мост содрогнулся – правый канат скоро оборвется. Юноша проклял про себя причуды ветра, раздувшего один костер и потушившего другой.

Немного взбодрившись, четверо уорголов выбрались из штрека и осторожно двинулись вперед. Лишенные разумного предводительства и ведомые ложным ощущением собственного превосходства, они сгрудились, представляя собой отличную мишень. Тщательно целясь, Уилл выпустил три стрелы.

Каждая нашла свою цель. Посмотрев на неудачливых собратьев, оставшийся в живых уоргол неуклюже подался назад. Уилл выстрелил еще раз – стрела отскочила от гранита прямо над головой у уоргола…

Мальчик проверил колчан. У него оставалось шестнадцать стрел. Это совсем не много, если уорголы послали за подкреплением. Он посмотрел на Ивэнлин. Она, как нарочно, до безумия долго возилась, перекладывая растопку. Хотелось заорать на нее, приказать ей поторопиться, но Уилл сознавал, что этим только отвлечет девушку и замедлит дело. Он снова посмотрел на устье штрека, сжимая и разжимая пальцы, державшие лук.

Еще четверо уорголов выбежали из штрека. Эти не стали собираться в кучу, а, наоборот, рассредоточились. Вскинув лук, Уилл быстро прицелился и выстрелил в крайнего справа. Снова промах. Мальчик вскрикнул от ярости. Затем бегущую фигуру заслонили скалы.

Мысленно благодаря Холта за бесконечные изнурительные упражнения, Уилл не глядя уже снова натягивал тетиву. Но уорголов уже не было видно.

Вскоре, однако, один из них появился и рванулся вперед. Уилл выстрелил. Стрела рассекла воздух прямо над головой монстра, когда тот нырнул в укрытие. Затем показался второй, тот, что был слева. Он припал к земле прежде, чем Уилл успел выстрелить. По мере того как уорголы, передвигаясь короткими перебежками, оказывались все ближе, сердцебиение Уилла учащалось. Он стал делать глубокие вдохи, пытаясь вернуть спокойствие. Надо стрелять в тот момент, когда уорголам останется преодолеть последние тридцать метров, – там почти негде укрыться. Уилл вдруг вспомнил ту стычку в лесу, когда он промахнулся и его едва не растерзал уоргол. Больше подобного не случится. Он не испугается.

– Сохраняй спокойствие, – сказал себе Уилл, стараясь вспомнить голос Холта.

Тут появилась еще одна фигура. Вспышка костра осветила ее, и мальчик увидел, что это не уоргол, а скандианец.