Корабль был в плохом состоянии. Он боком плелся вдоль берега; туда, на гальку, уже высыпала команда Эрака, чтобы посмотреть, что происходит. Корабль тяжело кренился набок и уходил глубоко под воду, куда глубже, чем ему полагалось. Планшир с поврежденной стороны находился всего в десяти сантиметрах над поверхностью моря.

– Это драккар Слагора! – выкрикнул один из скандианцев, узнав волчью голову на бушприте.

– Что он тут делает? – недоуменно спросил другой. – Когда мы поплыли в Аралуин, он сидел себе спокойно в Скандии.

Уилл прибежал со стороны скал, там он развлекался тем, что кидал в воду щепки. Он увидел, как Ивэнлин спускалась на берег, и присоединился к ней. Под влиянием новых событий ее раздражение было забыто.

– Откуда пришел этот корабль? – спросила девушка, и Уилл пожал плечами:

– Понятия не имею. Я был там, у скал. Поднял глаза, а он уже тут.

Теперь драккар подошел совсем близко. Матросы выглядят изможденными и осунувшимися. Он видел, что в корпусе не хватает нескольких досок, а вместо мачты, которую разнесло в щепки, торчит неровный обрубок. Это же заметили и скандианцы, сгрудившиеся поблизости, и принялись бурно обсуждать.

– Слагор! – выкрикнул Эрак. – Откуда, черт возьми, ты выбрался?

Дородный мужчина, который стоял на корме у руля, приветственно помахал рукой. Он выглядел очень уставшим и явно счастлив, что добрался до гавани.

Один из матросов стоял на носу корабля; он бросил конец тяжелого троса людям Эрака, ждавшим на берегу. Вскоре десятеро схватились за канат и принялись тянуть драккар, помогая ему преодолеть последние несколько метров. Гребцы благодарно откинулись на скамьях, не в силах даже поднять тяжелые весла из резного дуба, и те оставляли за собой длинные следы на воде, то и дело вращаясь в уключинах и с глухим стуком ударяясь о борта корабля.

Корабль килем проскреб по гальке и остановился. Он сидел в воде глубже, чем «Волчий ветер», и потому не смог забраться так далеко на берег. Нос ткнулся в грунт и накрепко застрял.

Люди начали спускаться с палубы, они с трудом переваливались через фальшборт и падали прямо в воду. Гребцы с трудом доковыляли до сухой земли, растянулись с усталыми стонами на жестких камнях и песке и затихли, точно убитые. Одним из последних спустился на берег капитан Слагор. Борода и волосы его были всклокочены и покрылись солью, точно инеем. Глаза покраснели, взгляд был затравленным. Он приблизился к Эраку. Странно, но они не поприветствовали друг друга обычным для моряков способом – схватив друг друга за плечи. Уилл понял: эти двое друг от друга не в восторге.

– Что ты делаешь тут в это время года? – просил Эрак Слагора.

Тот удрученно покачал головой:

– Это нам еще повезло, что мы здесь оказались. Мы были в двух днях пути от Халласхольма, когда нас застигла буря. Волны огромные, размером с замок, и ветер прямиком с полюса. Мачта сломалась в первый же час, и мы никак не могли ее снять. Двух людей на этом потеряли. Она все била и била по ватерлинии, и мы не успели от нее избавиться, как она проткнула дыру в обшивке. Одну каюту затопило, мы и заметить не успели, и в трех других началась течь.

Драккары хоть и выглядели как открытые шхуны, на самом деле были очень крепкими, во многом благодаря особому устройству корпуса: все пространство разделялось на четыре водонепроницаемых отсека под главной палубой и два – между нижними галереями для гребцов. Именно благодаря прочности этих отсеков судно держалось на плаву, даже если его захлестывали огромные волны, бушующие в Бурепенном море.

Уилл перевел взгляд на Эрака. Он заметил, что, услышав слова Слагора, этот коренастый мореход нахмурился.

– А что вы вообще делали на море? – спросил он. – Время для путешествий не самое подходящее.

Слагор взял деревянный кубок с бренди из рук кого-то из людей Эрака. Матросы Эрака разносили воду своим изможденным соплеменникам и даже обрабатывали раны, которые те, судя по всему, получили, пока буря швыряла их корабль из стороны в сторону. Слагор принял подношение как должное, и Эрак слегка нахмурился. И снова Уилл почувствовал, что между двумя капитанами нет ладу. Слагор рассказывал о своих злоключениях с какой-то враждебностью, как будто за что-то оправдываясь. Он выпил половину кубка одним длинным глотком и вытер рот тыльной стороной ладони, а затем ответил кратко:

– В Халласхольме погода прояснилась. Я подумал, нам хватит времени, чтобы перескочить через пояс бурь.

Эрак недоверчиво уставился на него:

– В это время года? Ты что, спятил?

– Я подумал, мы успеем, – повторил Слагор упрямо, и Уилл заприметил, что глаза Эрака сузились.

Коренастый ярл понизил голос, чтобы его не слышала команда. Слова разобрать могли лишь Уилл с Ивэнлин.

– Черт тебя побери, Слагор, – с горечью проговорил он. – Да ты просто хотел пораньше начать сезон набегов.

Слагор злобно уставился на него:

– А что, если и так? Я капитан, и решать это мне. Только мне, слышишь, Эрак?

– Твое решение стоило двум морякам жизни, – заметил Эрак. – Двум морякам, которые поклялись подчиняться тебе, какими бы глупыми ни были твои решения. Да любой, кто пробыл на море больше пяти минут, знает, что пересекать море еще не пришло время!

– Было затишье! – возразил собеседник, и Эрак негодующе фыркнул:

– Затишье! Они всегда наступают, эти затишья! И длятся день или два. Но этого недостаточно, чтобы пускаться по морю, и ты это знаешь. Будь ты проклят со своей жадностью, Слагор!

Слагор выпрямился:

– Не тебе меня обвинять, Эрак! Капитан владеет своим кораблем, и тебе это хорошо известно. Как и ты, я волен выбирать, когда и куда мне отправляться. – Он говорил громче Эрака, и Уилл почувствовал, что слова его были пустым бахвальством.

– Я приметил, что ты не помог нам в войне, с которой мы только что вернулись. – Эрак презрительно взглянул на Слагора. – Ты охотно остался дома, а потом попытался проскользнуть незамеченным и снять все сливки, пока наши капитаны не отчалили.

– Таково было мое решение, – повторил Слагор. – И решение, как оказалось, мудрое. – В его голосе зазвучала издевка. – Что-то я не заметил, чтобы ты вернулся с добычей, а, ярл Эрак?

Эрак подошел к нему на шаг ближе. В глазах его засверкала угроза.

– Следи за словами, ты, подлый вор! Мои друзья остались там…

– И не только друзья, насколько я слышал, – засмеялся Слагор, осмелев. – Рагнак тебя не поблагодарит за то, что ты бросил там его сына.

Эрак отступил назад в крайнем изумлении:

– Гронела захватили в плен?

Слагор покачал головой, удивляясь недостатку самообладания у собеседника:

– Не в плен. Я слышал, его убили в битве в Колючем лесу. Нескольким кораблям удалось вернуться в Скандию до начала штормов.

При этих словах Уилл быстро поднял взгляд. «Волчий ветер» последним покинул берег Аралуина. Матросы все еще ждали возвращения Эрака, когда остатки злосчастной экспедиции Хорта один за другим вернулись на берег и затем отчалили. Позже Уилл слышал, как команда «Волчьего ветра» обсуждала битву в Колючем лесу. Двое рейнджеров, один худой и седовласый, другой – высокий и молодой, стояли во главе королевского войска, которое наголову разбило армию скандианцев, когда те пытались обойти главные силы Дункана с флангов. Уилл сердцем чувствовал, что это были Холт и Джилан.

Эрак печально покачал головой:

– Гронел был славным человеком. Нам будет его очень не хватать.

– И Рагнаку тоже. Он поклялся Валл, что уничтожит Дункана.

– Этого не может быть, – нахмурился Эрак. – Этой клятвой клянутся, только когда хотят наказать предателей и убийц.

Слагор пожал плечами:

– Он верховный ярл и волен делать, что захочет. А теперь, ради всего святого, ответь: есть ли на этом клятом острове хоть какая-то еда? Наши запасы уничтожило море.

Эрак, все еще под впечатлением от услышанных новостей, заметил Уилла и Ивэнлин.

– Разведите огонь, – приказал он им. – Людям нужна горячая пища.

Эрак был зол на то, что Слагору пришлось напоминать ему о долге гостеприимства. Этот капитан ему не нравился, но его люди после всего, что им пришлось пережить, заслуживали помощи. Эрак грубо толкнул Уилла по направлению к хижинам. Юноша побежал, и Ивэнлин последовала за ним.

Уилл нутром чуял недоброе. Он понятия не имел, что такое клятва Валл, но одно знал наверняка: теперь сохранить личность Ивэнлин в тайне было делом жизни и смерти.