Толкач поскакал галопом, и Хорас приподнялся на стременах. С правой стороны он держал длинную ясеневую жердь. Перед ним, посередине поля, что примыкало к замку, неподвижно стоял Холт. Он оттянул тетиву лука, пока оперение стрелы не коснулось уголка его рта.

Хорас все понукал своего скакуна, пока тот не понесся во всю прыть. Юноша бросил взгляд направо: шлем, нацепленный на конец шеста, все еще был обращен к Холту. Хорошо. Потом он снова посмотрел на маленькую фигурку в траве прямо перед собой.

Он увидел, как лук выплюнул первую стрелу: та с невероятной скоростью помчалась навстречу движущейся цели. Мелькнули руки Холта, и вот уже вторая стрела последовала за первой.

Почти одновременно с этим Хорас почувствовал силу удара: стрелы одна за другой ударились о шлем.

Юноша перевел коня в легкий галоп, когда они подъехали к Холту, и Толкач, обойдя рейнджера, остановился. Теперь Холт стоял, опершись на лук, и терпеливо ждал. Хорас уронил на землю свой шест с прилаженным к нему шлемом. Поразительно: оба древка прошли сквозь щели в забрале и застряли в мягкой обивке, которую Холт вложил внутрь, чтобы защитить острые наконечники стрел.

Пока Холт вертел шлем в руках, Хорас перекинул ногу через седло и соскользнул на землю с ним рядом. Осмотрев шлем, рейнджер кивнул.

– Неплохо, – сказал он, – очень даже неплохо.

Хорас уронил концы поводьев, отпустив Толкача попастись в густой траве турнирного поля. Поведение Холта озадачивало юношу, и он не на шутку разволновался.

После того как вызов был брошен, Депарнье согласился вернуть им оружие. Холт утверждал, что многие недели не пускал ни единой стрелы и ему нужно отточить навыки перед боем. Рыцарь сам ежедневно практиковался, а потому не увидел в этой просьбе ничего необычного. Итак, оружие снова было у них, но всякий раз, когда аралуинцы тренировались, за ними пристально наблюдали не меньше полудюжины арбалетчиков.

Последние три дня Холт заставлял Хораса скакать по полю, при этом в руке у юноши было копье с насаженным на него шлемом, по глазницам которого стрелял рейнджер. И почти всякий раз стрелы попадали в цель.

Однако это было неудивительно: о меткости Холта ходили легенды. Ему не было никакой необходимости упражняться, особенно сейчас, когда тренировки раскрывали галлийскому рыцарю его тактику.

– Он смотрит? – вполголоса спросил рейнджер, словно прочтя мысли Хораса.

Холт стоял спиной к замку, а потому не видел, что там происходит. Но Хорас, даже не поворачивая головы, боковым зрением заметил на одном из балконов темный силуэт. Тот перегнулся через балюстраду и наблюдал за ними. Так происходило всякий раз, когда они выходили на турнирное поле.

– Да, Холт. Он смотрит. Но, может, нам лучше не упражняться у него на глазах?

Губы рейнджера тронула едва заметная улыбка:

– Возможно, ты прав. Но ведь он бы все равно стал наблюдать за нами, куда бы мы ни ушли, так?

– Да, – неохотно признал Хорас, – но ведь вам не нужно упражняться?

Холт печально покачал головой:

– Вот слова ученика, но не мастера. Никогда не мешает попрактиковаться, юный Хорас. Помни об этом, когда мы вернемся в замок Редмонт.

Хорас печально наблюдал, как Холт вынимает стрелы и из мягкой подкладки шлема.

– Есть еще кое-что, – начал он, но Холт поднял руку, приказав юноше замолчать:

– Знаю, знаю. Все носишься со своим драгоценным рыцарским кодексом?

Хорас неохотно кивнул. С тех пор как рейнджер вызвал Депарнье на поединок, эта тема неизменно служила для спутников камнем преткновения.

Когда простолюдин вызвал его на битву, рыцарь сначала разъярился, а потом его это даже позабавило.

– Меня по всем правилам посвятили в рыцари, – бросил он Холту в лицо. – Я дворянин! Меня не может вызывать любой разбойник с большой дороги!

Лицо Холта омрачилось. Когда он заговорил, в голосе его зазвучала приглушенная угроза. И Хорас, и Депарнье невольно подались вперед, прислушиваясь к его словам.

– Следи за языком, ты, невоспитанная дворняга! Ты говоришь с представителем королевского рода Гибернии, шестым в очереди на престол. Мой род славился знатностью в те времена, когда твои предки рыскали по пустым землям в поисках пропитания!

В его речи послышалась характерная гибернийская картавость. Хорас окинул спутника изумленным взглядом: он и понятия не имел, что Холт происходит из королевского рода. Депарнье был поражен не меньше. Разумеется, он был прав: ни один рыцарь не был обязан принимать вызов от того, кто ниже его по происхождению. Но слова лучника выставляли все в новом свете. Его вызов следовало принять серьезно и с уважением. Депарнье просто не мог его проигнорировать, особенно в присутствии своих подданных. Отказаться от поединка значило подорвать свой авторитет.

Ему пришлось согласиться, и битва должна была состояться через неделю.

Позже, когда они вернулись в башню, Хорас, наконец, дал волю своему удивлению:

– Понятия не имел, что вы потомок гибернийских королей.

Холт лишь отмахнулся:

– А я и не потомок. Но нашему другу это знать необязательно, и доказать, что я не принц, он тоже не сможет. И поэтому отменить поединок не в его силах.

Хораса волновало это пренебрежение строгими правилами рыцарского кодекса. А еще то, что Холт раскрывает свою тактику перед поединком, до которого, кстати, оставался лишь день. В ратной школе уделяли особое внимание соблюдению всех формальностей, столь важных для рыцарей. Последние полтора года Хорас только и слышал, как важно следовать законам, как ужасно их нарушать. Они накладывали на будущих рыцарей обязательства; все привилегии давались не просто так. Рыцарь должен жить по строгим правилам. Жить по ним и, если придется, умереть за них.

Закон регулировал также право рыцаря вызывать другого на поединок: воспользоваться этой честью могли только представители многочисленных орденов. Даже Хорас, как не прошедший посвящение, не мог, строго говоря, участвовать в поединке с Депарнье. А Холт и подавно. Бесцеремонное обращение рейнджера с законами, которые столь высоко ценил Хорас, не давали юноше покоя.

– Послушай-ка, – по-доброму обратился Холт к товарищу и приобнял его за широкие плечи, – признаю, что правила чести – отличная штука. Но только для тех, кто соблюдает их все до единого.

– Но… – начал Хорас.

– Депарнье неведомо сколько лет пользуется рыцарским кодексом, чтобы убивать и грабить. Он принимает те правила, которые ему на руку, и отметает все остальные. Ты и сам это видел.

Хорас грустно кивнул:

– Да, я знаю. Просто меня учили…

– Тебя учили благородные люди. Люди, которые соблюдают законы рыцарства – все законы… Живут согласно кодексу чести. Позволь сказать: я не знаю людей, более доблестных, чем сэр Родни и барон Аралд. Люди, подобные им, воплощают в себе все рыцарские идеалы.

Он замолчал, пристально вглядываясь в обеспокоенное лицо юноши. Тот кивнул. Холт, упомянув сэра Родни и барона Аралда, попал в точку: Хорас их просто боготворил. Рейнджер продолжил:

– Но жестокая и трусливая свинья, подобная Депар нье, не должна утверждать, что живет по тем же законам. Я не испытываю никаких угрызений совести, обманывая его, важно лишь то, что поможет победить.

– Но как вы надеетесь одолеть его, если он уже знает, что именно вы собираетесь делать? – удивленно спросил он.

Холт пожал плечами и ответил без тени улыбки:

– Может, мне повезет.