– Куда он подевался, дьявол его побери? – воскликнул Хорас. – Я же глаз с него почти не сводил.

Уилл склонился над тем местом, куда упал Макхаддиш, выискивая следы, который сбежавший скотт мог оставить на недавно выпавшем снегу. В сгущавшихся сумерках отпечатки ног разглядеть становилось все труднее, но дорожка из капель крови была отчетливой. Уилл побежал по ней, затем остановился и повернулся к скандианцам, окружившим выживших скоттов.

Гундара отвел в сторону и пытался успокоить тот человек, который оттащил его от сдавшихся врагов. Уилл хотел убедиться, что с пленниками ничего не произойдет.

– Следите за ними, ладно? – попросил он Гундара и показал на воина, которого ударил Хорас, лежавшего до сих пор без сознания. – И за этим тоже.

Один из скандианцев шагнул вперед. К своему удивлению. Уилл признал в нем Нильса Крутильщика Веревок. Этого воина со шрамами на лице Хорас выбрал для участия в засаде одним из первых. По своему опыту Хорас знал, что из таких людей, как Нильс, которые поначалу спорят, не желая подчиняться, получаются, после того как их удается переубедить, самые верные последователи.

– Ты догоняй синелицего, рейнджер, – сказал Нильс. – А мы уж позаботимся об этих красавцах.

Уилл кивнул и побежал в самую гущу леса. За ним по пятам следовал Хорас. Вспомнив, что он оставил лук у обочины, Уилл решил было вернуться за ним, но передумал. В густом лесу толку от лука немного. Куда полезнее будут его сакс и метательный нож.

Рейнджер бежал, припадая к земле и прищуриваясь, чтобы не потерять следы Макхаддиша. Поначалу это было легко, даже несмотря на сумерки. Но вскоре военачальник скоттов, должно быть, понял, что за ним тянется кровавый след, по которому его найдет и слепой, и перевязал руку, чтобы остановить кровотечение. Скорее всего, обрывком длинного пледа-тартана, покрывавшего его плечи.

Вскоре Уилл увидел и обломок стрелы, торчащий из кустов, куда его забросил скотт. Рейнджер невольно поморщился. Выдергивать стрелу из такой раны, вероятно, было очень больно.

После того как кровавые пятна исчезли, преследовать сбежавшего стало труднее. При дневном свете такой умелый следопыт, как Уилл, без труда бы смог прочитать местность по отпечаткам в снегу. Но с приближением ночи разглядеть их становилось все сложнее.

Кроме того, как понял Уилл, Макхаддиш намеренно пытался сбить своих преследователей со следа. Время от времени он останавливался и прыгал, насколько мог, в ту или в другую сторону. Иногда хитрый скотт старался оставить ложный след, проходя в сторону шагов десять, а затем возвращаясь; он также то и дело прыгал по камням или цеплялся за ветки, чтобы вовсе не оставлять следов. У Макхаддиша было огромное преимущество – он бежал первым и мог выбирать любое направление. Преследователям же приходилось двигаться медленнее, потому что не всегда можно было сразу понять, какое направление выбрал сбежавший.

И, опять же, при обычном освещении Уилл без труда определил бы, что его пытаются сбить с толку, и даже не стал бы смотреть в ложном направлении. Но зимним вечером в лесу у рейнджера не оставалось выбора, кроме как следовать строго по петлявшим следам.

Следы свернули круто налево, и Уилл остановился. Инстинкт подсказывал ему, что Макхаддиш попытался здесь в очередной раз запутать преследователей. Но рейнджер заметил, что всякий раз, отклонившись в сторону, раненый воин возвращается к прежнему направлению – на север, к границе. Север сейчас находился прямо впереди, а не слева. Уиллу захотелось продолжить путь прямо, не сворачивая в сторону. Далее располагался голый каменистый выступ, по которому Макхаддиш мог пройти, не оставив следов, а перед ним валялось много упавших веток. Возможно, с той стороны камней Уилл найдет продолжение следов.

Но если он их там не найдет, то ему придется возвращаться, и на это рейнджер потратит драгоценное время, после чего ему снова нужно будет искать следы сбежавшего скотта в сумраке. Уилл помедлил, не зная, что делать. А скотт между тем удалялся от него с каждой минутой.

– Куда? – спросил подбежавший к нему Хорас, но Уилл жестом попросил его помолчать.

Он что-то услышал в лесу, где-то спереди и справа. Чтобы уловить малейший возможный шум, рейнджер повернул голову в сторону и приставил к ушам ладони…

Вот оно! Как будто кто-то продирается через переплетение ветвей. Уилл оказался прав. Ведущие налево следы действительно оказались ложными. Уилл вдруг понял, как можно догнать Макхаддиша. Надо не идти по его следам, а прислушиваться к шуму.

И в то же мгновение рейнджер понял, как можно обмануть сбежавшего военачальника и не дать ему заметить приближение преследователя.

Он махнул рукой, предлагая Хорасу подойти поближе, и показал туда, откуда доносились звуки.

– Он пошел туда, – прошептал Уилл. – Я его слышу. Следуй за мной, но на расстоянии десяти – двенадцати метров. И издавай как можно больше шума, ладно?

Хорас нахмурился. Уилл понял сомнения своего друга и ответил, прежде чем тот задал свой вопрос:

– Он услышит, как ты идешь. А меня не услышит.

В глазах Хораса мелькнуло понимание. Уилл немедленно пустился вперед, услышав за собой громкие шаги друга. При этом Хорас старался держаться на достаточном расстоянии, чтобы Уилл слышал и звуки шагов Макхаддиша, продирающегося через деревья и кусты. Рейнджер почувствовал, что он наконец-то догоняет беглеца, и удвоил скорость. Шум, издаваемый Макхаддишем, становился ближе; шаги Хораса удалялись. Уилл быстро сокращал расстояние между собой и беглецом.

На этот раз тот факт, что военачальник скоттов не знал об умениях рейнджеров, сыграл Уиллу на руку. Макхаддиш продолжал пробираться через густой подлесок, не подозревая, что преследователь, догоняющий его с каждым шагом, умеет двигаться по лесу практически бесшумно. Макхаддиш иногда слышал только, как будто кто-то позади него тоже продирается сквозь кусты, но эти звуки постепенно отдалялись. Он не мог знать, что издает их Хорас, а не Уилл. Уилл же приближался к Макхаддишу с каждой минутой. Хорасу вдруг пришла в голову еще одна мысль. Он начал сам себе выкрикивать слова ободрения и путаные приказы:

– Молодец! Вон там! Вон он бежит! Я видел его! Сюда, ребята!

Хорас кричал первое, что приходило ему на ум. Слова тут были не важны. Главное – это запутать противника и издавать побольше шума. Хорас догадался, что не нужно кричать все время, иначе Уиллу будет трудно прислушиваться к звукам, издаваемым Макхаддишем, поэтому он давал своему товарищу время определиться с верным направлением. Также Хорас решил немного уйти в сторону, чтобы у сбежавшего военачальника сложилось впечатление, будто преследователи потеряли направление и пошли по ложному следу.

Услышав голос друга и поняв, что тот затеял, Уилл улыбнулся.

* * *

В сотне метров от него Макхаддиш тоже улыбался. Звуки погони сместились к западу и затихали. Его преследователи сбились со следа. Военачальник немного отдохнул, прислонившись к дереву у небольшой поляны. В руке не утихала пульсирующая боль, из груди вырывалось прерывистое от боли дыхание. Он осторожно размотал пропитавшийся кровью тартан и осмотрел рану. Попробовал пошевелить онемевшими пальцами, но они не двигались. Пересиливая себя, Макхаддиш попытался снова, и на этот раз несколько пальцев дернулись, что обнадежило скотта. Не прекращая шевелить пальцами, он почувствовал, как онемение пропадает и внутри руки все больше разгорается острая боль. А потом всю руку как будто пронзило, и Макхаддиш даже застонал от неожиданности, но все равно обрадовался. Все лучше, чем полное онемение. Если он станет калекой, то, считай, жизнь его на этом закончится. У скоттов участвовать в сражениях должны даже самые старшие военачальники. Стараясь не обращать внимание на боль, Макхаддиш глубоко вздохнул и поднял голову.

Всего метрах в трех от него мелькнул темный силуэт.

Пусть рука Макхаддиша и была покалечена, но рефлексы военачальника оставались по-прежнему молниеносными. Он отреагировал, почти не задумываясь, и бросился на перехват. Рука противника дернулась к поясу, и скотт понял, что тот хватается за оружие. И, опять-таки, так же инстинктивно Макхаддиш догадался, что его раненая правая рука в ближнем бою бесполезна. Опустив плечо, на полусогнутых ногах, он прыгнул на противника, закутанного в плащ.

* * *

Скорость атаки скотта застала Уилла врасплох. Приближаясь к Макхаддишу, он слышал тяжелое дыхание и его стон, когда тот попытался пошевелить онемевшими пальцами поврежденной правой руки. У Уилла не было опыта сражений с воинственными северными племенами, и он не знал, на что способны эти суровые воины. Тут рейнджер допустил вторую после неудачной засады ошибку. Ранение в руку не считалось у отважных северян достаточным основанием для того, чтобы прекратить бой. Скотты прекрасно умели сражаться руками, ногами, головой, коленями, локтями и зубами – как того потребует случай! Макхаддиш плечом ударил Уилла прямо в грудь, и от мощного удара воздух с шумом вышел из легких рейнджера. Уилл почувствовал, как земля уходит у него из-под ног, и рухнул на снег. Едва упав, он постарался тут же перекатиться в сторону, понимая, что скотт не замедлит воспользоваться своим преимуществом. Затем, когда его зрение прояснилось, Уилл увидел, как враг неуклюже согнулся, приподняв правое колено и ощупывая сапог левой рукой.

Именно то, что Макхаддиш решил достать узкий кинжал, спрятанный за голенищем правого сапога, скорее всего, и спасло жизнь Уиллу. Это нерасторопное движение дало Уиллу достаточно времени, чтобы подняться на ноги.

И почти сразу же он отпрыгнул в сторону, чтобы уклониться от стремительного выпада Макхаддиша, вооруженного кинжалом. Лезвие пропороло плащ Уилла, и он попытался со всей силы пнуть врага ногой в колено. Макхаддиш, словно пританцовывая, увернулся от удара и дал Уиллу столь необходимое время на то, чтобы вынуть нож-сакс.

С тихим шелестом стальной клинок вышел из кожаных ножен; увидев в лесном полумраке тусклый блеск тяжелого ножа, Макхаддиш настороженно сощурился. Враги принялись ходить кругами вокруг друг друга. Кинжал скотта был почти таким же длинным, как и сакс, хотя и у́же. Обычно в такой схватке противники стараются схватить друг друга за запястье свободной рукой и вывернуть его, состязаясь в силе. Но сейчас Макхаддиш держал кинжал в левой руке, и хвататься за запястье неприятеля было бессмысленно. Так Уилл только подставил бы врагу свой незащищенный левый бок и отвел в сторону свою руку с оружием, чем неприятель не замедлил бы воспользоваться.

Вместо этого враги начали обмениваться выпадами, словно фехтовальщики, попеременно размахивая лезвиями. После того как один отражал выпад другого, он сам переходил в атаку, и все повторялось. При этом они старались не поднимать высоко ноги, боясь утратить равновесие на неровной поверхности. Противники напряженно всматривались друг другу в глаза, не отводя взгляда. Уилл никогда не видел, чтобы враг двигался настолько проворно, как этот военачальник скоттов. Макхаддиш же никогда не встречал врага, который бы двигался так же ловко, как он сам.

Уиллу казалось, что его противник виртуозно владеет левой рукой, так же как и правой. Он понимал, что стоит ему отвлечься на долю секунды, как скотт тут же налетит на него и воткнет кинжал прямо в ребра. Рейнджер вдруг осознал, что может умереть тут же, на этом самом месте, в этот вечер.

Когда Уилл попытался достать метательный нож из потайных ножен под воротником, это движение едва не стоило ему жизни. Ему немного помешал капюшон, и, пока он нащупывал рукой нож, Макхаддиш метнулся вперед, мгновенно выкинув руку с кинжалом.

Уилл отчаянно отпрянул назад, чувствуя, как лезвие прорезает его одежду и по боку течет струйка крови. Во рту пересохло от страха, и он попытался нанести удар сбоку, заставляя скотта отступить. После этого они продолжили ходить кругами.

Положение усугублялось тем, что Уиллу непременно нужно было взять Макхаддиша живым. «Хотя и убить его было бы довольно непросто», – подумал Уилл с мрачной иронией. Макхаддиша же ничего не сдерживало. У него была только одна цель: как можно быстрее убить своего противника и скрыться в лесу, пока к тому не прибыло подкрепление.

Но где же Хорас? Эта мысль не покидала Уилла, пока враги, кружа, делали выпады и отражали атаки. Он подумал, что его друг мог потеряться в лесу. Возможно, решив отвлечь внимание Макхаддиша, он зашел слишком далеко на запад и теперь не может их найти. Уилл подумал, что придется ему разбираться с врагом одному, а это означает, что велика вероятность того, что он погибнет в этом угрюмом лесу.

«Если испугаешься поражения, то, скорее всего, проиграешь», – вспомнил Уилл слова Холта и вдруг с ужасом понял, что действительно боится проиграть этот поединок. Он позволил Макхаддишу задавать ритм и теперь только отражал вражеские атаки. Настало время переходить в наступление. Пора рискнуть и сделать ставку на победу.