First published by Random House Australia Pty Ltd, Sydney, Australia.

This edition published by arrangement with Random House Australia Pty Ltd.

Ranger`s Apprentice: The Sorcerer of the North

Copyright © John Flanagan, 2006

© Перфильев О. И., перевод на русский язык, 2017

© Издание на русском языке, перевод на русский язык, оформление. ООО Группа Компаний «РИПОЛ классик», 2017

* * *

 

 

Глава 1

Уилл думал о том, что далеко на севере уже наступает пора первых зимних ветров, несущих за собой холодные дожди. Тяжелые морские волны накатываются на берег и разбиваются о скалы, вздымая тучи брызг.

Но здесь, в юго-восточном уголке королевства, единственными признаками грядущей зимы были едва заметные облачка пара из ноздрей двух его лошадей. На небо даже было немного больно смотреть, настолько оно сияло чистой лазурью. Ласковое солнце согревало плечи. Уилл едва не задремал в седле, предоставив Тягаю самому выбирать путь вдоль дороги, но годы тренировок не позволили ему настолько пренебречь дисциплиной.

Глаза Уилла постоянно перепрыгивали с одного предмета на другой. Сначала слева направо, потом справа налево, а потом взор устремлялся вдаль. При этом голова его оставалась в одном и том же положении, и посторонний наблюдатель ни за что бы не догадался, что он внимательно осматривает местность. Опять же, сказывались длительные тренировки. «Видеть других, но не дать увидеть себя; замечать все вокруг, оставаясь незамеченным» – таково было правило рейнджеров. Впрочем, в этой части королевства было относительно спокойно. Поэтому его и направили на Скалистый остров. В конце концов, куда еще направлять молодого рейнджера, только что закончившего подготовку? Уж не туда, где много разбойников и существует угроза нашествий. Уилл задумчиво улыбнулся. Первое назначение и без того заставляет новичка изрядно волноваться. Он должен радоваться, что ничто не будет отвлекать его от привыкания к новой роли.

Но улыбка тут же слетела с губ, когда его острые глаза разглядели подозрительное шевеление среди высокой травы у дороги чуть поодаль, на средней дистанции. Внешне его поза ничуть не изменилась; по его виду никто не сказал бы, что он что-то заметил. Он не замер в седле, не дернул поводья, не наклонился вперед и не прикрыл рукой от солнца глаза, как это сделали бы большинство обычных людей. Напротив, он даже слегка расслабился и немного отпустил поводья, как если бы ничто вокруг его не интересовало. Но скрытые под натянутым на голову капюшоном плаща глаза зорко смотрели в одну точку. Что-то там двигалось, в этом он был точно уверен. Среди травы уже можно было различить какие-то черно-белые пятна – эти цвета совершенно не гармонировали с бледно-зелеными, соломенными и рыжими оттенками увядающей осенней травы.

И не только он один обратил на это внимание. Уши Тягая дернулись, и он тряхнул головой и гривой, испустив тихое ржание, которое Уилл не столько услышал, сколько ощутил всем своим телом.

– Да, я вижу, – прошептал Уилл.

Услышав его голос, Тягай успокоился, хотя и продолжал держать уши настороже. Вьючная лошадь же безучастно плелась позади, не выказывая ни малейшего интереса к происходящему. В конце концов, она была обычным животным, предназначенным для перевозки грузов, а не специально обученным помощником рейнджера.

Высокая трава снова шевельнулась – совсем немного, но все равно подозрительно, потому что не было ни малейшего ветерка, и облачка пара из ноздрей Тягая поднимались ровно вверх. Уилл повел плечами, чтобы убедиться в том, что колчан у него наготове. Массивный длинный лук лежал у него на коленях – рейнджеры никогда не странствуют с луком за плечами. Они готовы воспользоваться им в любое мгновение. Всегда.

Сердце молодого рейнджера забилось быстрее. Сейчас до того места, где он заметил шевеление, оставалось метров тридцать. В голове вертелись слова Холта: «Не сосредотачивайся на очевидном. Возможно, тебя так просто отвлекают от чего-то другого».

Поняв, что сейчас его внимание сосредоточено на зарослях высокой травы у дороги, Уилл перевел взгляд сначала влево, затем вправо, охватывая пространство между деревьями, растущими метрах в сорока от дороги с каждой стороны. Возможно, в их тенях прячутся люди, готовые налететь на него, едва только он подъедет к подозрительному месту. Разбойники, беглецы, наемники – мало ли в лесах всякого отребья?

Не заметив никого среди деревьев, Уилл безмятежно повернулся – якобы, чтобы поправить поводья – и не увидел никого и позади себя. Гораздо более обнадежил его тот факт, что Тягай больше не подавал никаких сигналов. Если бы в лесу действительно прятались разбойники, то это умное животное ни за что не успокоилось бы.

Уилл слегка сжал колени, и Тягай тут же замер на месте. Вьючная лошадь прошла еще несколько шагов, прежде чем последовать его примеру. Правой рукой Уилл в мгновение ока выхватил стрелу из колчана и положил ее на тетиву, вслед за чем тряхнул головой и сбросил капюшон. Длинный лук, невысокая и косматая лошадка и серо-зеленый плащ выдавали в нем рейнджера. Это было ясно любому.

– Кто там? – громко спросил он, приподымая лук и прицеливаясь, но пока не натягивая тетиву. Если в траве кто-то и прячется, то он должен понимать, что не успеет сделать и пары шагов, как в него воткнется стрела рейнджера.

Ответа не было. Тягай стоял не шевелясь, привыкший замирать, пока его хозяин целится.

– Покажись! – крикнул Уилл. – Кто бы ты ни был. В черно-белой одежде.

В голове у него пронеслась странная мысль – только пару минут назад его назначение казалось совершенно безопасным и даже скучным, а теперь ему, по всей видимости, угрожает враг из засады.

– Повторяю в последний раз. Покажись, или я стреляю.

И тут кто-то тихо заскулил, словно собака. Тягай тоже услышал этот звук. Он направил уши вперед и фыркнул.

Неужели там дикая собака? Собака, которая поджидает, пока он подойдет поближе, чтобы броситься на него? Но Уилл тут же отогнал от себя эти мысли. Дикая собака не стала бы подавать голос и выдавать себя. Кроме того, это существо явно скулило от боли. Это не было рычание или злобное ворчание. Уилл решился.

Одним резким движением он вытянул ступню из стремени, перекинул правую ногу через луку седла и спрыгнул на землю. При этом он не сводил взгляда с того места, где затаился возможный враг, и держал лук наготове. В случае необходимости он мог бы выпустить первую стрелу, едва его сапог коснулся земли.

Тягай снова фыркнул. В такие неопределенные моменты он предпочитал, чтобы Уилл оставался в седле, ведь быстрый конь в случае опасности может ускакать прочь.

– Все хорошо, – успокоил его Уилл и осторожно направился к высокой траве, не опуская лука.

Десять метров. Восемь. Пять… Сквозь пожухлую траву уже отчетливо проглядывали черные и белые пятна. Еще один шаг, и Уилл увидел бурое пятно засохшей крови и красное пятно свежей. Существо снова заскулило, и наконец-то Уилл разглядел, кем на самом деле был его предполагаемый противник.

Повернувшись, Уилл подал знак Тягаю о том, что опасность им не грозит. Потом, отложив лук, склонился над раненой собакой в траве.

– Ну, что с тобой, песик? – спросил он ласково.

Собака повернула голову и, когда Уилл дотронулся до нее, издала жалобный звук. Через весь ее бок, от правого плеча до бедра, тянулась рана, из которой засочилась кровь, едва животное пошевелилось. Собака лежала на одном боку, полностью лишенная сил. Даже смотреть на нее было больно.

Уилл понял, что перед ним пограничная овчарка, из тех, что охраняют северные пределы королевства и славятся умом и преданностью. Туловище ее было черного цвета, с белым пятном на шее и на груди; кончик хвоста также был белым, как и ноги и передняя часть морды. Черная шерсть на затылке и на ушах походила на натянутый на голову капюшон.

Рана на боку казалась неглубокой, и, скорее всего, оружие не задело ребра и внутренние органы. Но она была слишком длинной, с довольно ровными краями, словно нанесенная острым лезвием. И из нее шла кровь. В этом-то и заключается самая большая опасность, подумал Уилл. Собака ослабла и потеряла много крови. Пожалуй, слишком много.

Уилл встал и пошел к седельной сумке за лекарским набором, который возят с собой все рейнджеры. Тягай с любопытством следил за ним, довольный тем, что собака не представляет угрозы. Уилл пожал плечами, доставая аптечку.

– Если действует на людей, то должно подействовать на собаку, – сказал он.

Он вернулся к несчастному животному и дотронулся до его лба. Собака попыталась поднять голову, но Уилл удержал ее, повторяя ласковые слова и открывая аптечку:

– Так, посмотрим, что с тобой, братишка.

Шерсть вокруг раны пропиталась запекшейся кровью, и Уилл промыл ее, насколько смог, водой из фляжки. Потом раскрыл мешочек с мазью и тщательно втер ее в рану. Это была обезболивающая смесь – так будет легче очищать и перевязывать рану, не доставляя собаке лишних страданий.

Через несколько минут, когда, по его расчетам, мазь начала действовать, Уилл принялся протирать рану травным настоем, останавливающим заражение и ускоряющим заживание. Обезболивающее, по всей видимости, сработало неплохо, и пес совсем не вздрагивал, так что Уилл позволил себе как следует обработать рану. Заодно он заметил, что поспешил называть собаку «песиком». Это была девочка.

Пограничная овчарка, понимая, что человек помогает ей, лежала смирно, только время от времени тихо скулила и вздыхала, но не от боли, а скорее от благодарности. Сидя на корточках, Уилл внимательно осмотрел результат своей работы. Кровь все еще немного сочилась из раны, и нужно было как-то ее закрыть. Вряд ли здесь помогут бинты, с такой-то шерстью и с такой большой раной. При мысли, что ее нужно зашить, Уилл невольно содрогнулся.

– Нужно поспешить, пока мазь действует, – сказал он, обращаясь к собаке.

Она положила голову на землю, но внимательно глядела на него одним глазом, пока он зашивал ей бок. Наверное, она чувствовала, что в тело ей что-то впивается, но боли не испытывала и потому позволяла незнакомцу колдовать над собой. Скоро края раны были стянуты прочной шелковой нитью.

Закончив, Уилл положил ладонь на черно-белую голову, ощущая мягкость шерсти. Пусть рана и закрыта, но собака точно не может сейчас двигаться сама.

– Полежи здесь, – сказал он ей.

Собака послушно лежала, пока Уилл возвращался к лошади и перекладывал свои сумки.

Всего у него были две большие сумки с книгами и личными вещами, прикрепленные по обеим сторонам вьючного седла. Уилл положил в углубление между ними запасной плащ и несколько одеял, сделав из них своего рода мягкое гнездо, в котором раненому животному было бы удобно переносить тяготы пути.

Вернувшись к собаке, он осторожно просунул руки под ее туловище и приподнял, постоянно произнося ласковые слова. Мазь пока что действовала, но он знал, что скоро боль вернется. Собака издала тихий звук, но продолжала спокойно лежать у него на руках. Уилл донес ее до вьючной лошади и уложил на место, почесав ее за ухом. Собака приподняла голову и лизнула его руку. Это небольшое движение, похоже, утомило ее. Только сейчас Уилл с интересом заметил, что глаза у нее разного цвета. До этого он видел только обращенный к нему карий левый глаз. Правый глаз оказался голубым, и он придавал ей какой-то особенно проказливый вид, даже несмотря на нынешнее плачевное состояние.

– Хорошая девочка, – погладил он ее еще раз и, повернувшись к Тягаю, заметил, что невысокий конь пристально наблюдает за ним. – Ну вот, теперь у нас есть собака, – сказал Уилл.

Тягай потряс головой и фыркнул.

«И зачем она нам?» – словно спрашивал он.

 

Глава 2

Когда ближе к полудню они вышли к морю, Уилл понял, что его путешествие близится к концу.

Замок Скалистого утеса находился на большом острове в виде листа, который от большой земли отделяла сотня метров водной глади. Во время отлива до него можно было дойти, не замочив ног, но во время прилива приходилось пользоваться паромом. Благодаря такому удобному местоположению Скалистый остров считался спокойным и относительно безопасным местом. Конечно, в былые времена на него часто совершали набеги скандианцы на своих волчатниках, но их никто не видел вдоль всего побережья Аралуина вот уже несколько лет.

В длину остров был километров двенадцать, а в ширину всего лишь восемь, но замка с берега заметно не было. Уилл предположил, что он должен находиться где-то в центральных холмах – по крайней мере, это было бы логично со стратегической точки зрения. Но сейчас эти же холмы и скрывали его из виду.

Уилл подумал, не стоит ли остановиться, чтобы перекусить, но решил не задерживаться и побыстрее прибыть на место. В деревне возле крепостных стен должен же быть какой-то постоялый двор. Или можно будет пообедать в кухне самого замка. Он подтянул повод, чтобы вьючная лошадь подошла поближе, и, наклонившись, осмотрел раненую собаку. Она лежала, закрыв глаза и уткнувшись носом в лапы. Ее бока поднимались и опускались в такт дыханию. По краям раны еще немного выступала кровь, но в целом кровотечение остановилось. Удовлетворившись, Уилл коснулся пяткой бока Тягая, и они поехали к парому – большому деревянному плоту, стоявшему у берега.

Паромщик, мускулистый мужчина лет сорока, развалился на досках и вовсю похрапывал на теплом осеннем солнце. Но, учуяв издалека позвякивание уздечек двух лошадей – вероятно, каким-то шестым чувством, – тут же проснулся, сел, протер глаза и поднялся на ноги.

– Мне нужно добраться до острова, – сказал Уилл.

Мужчина хмуро поприветствовал его и произнес:

– Да, сэр. Разумеется. К вашим услугам, рейнджер.

В его голосе ощущалась настороженность. Уилл вздохнул. Он до сих пор не привык к мысли, что многие люди побаивались рейнджеров, даже таких юных и симпатичных, как он. Будучи по природе добродушным, Уилл часто скучал по приятной компании и разговорам на всякие пустяковые темы, но жизнь у рейнджеров совсем не располагает к общению с обычными людьми. Об их ордене ходило множество самых разных слухов. Их мастерское обращение с оружием, способность скрываться из виду, принадлежность к загадочной организации – все это только усиливало недоверие.

Паромщик потянул за толстый канат, протянутый от берега до острова и проходивший через огромные лебедки по краям плота. Тот край, что был на суше, легко сошел в воду, и они отчалили. Уилл догадался, что механические устройства увеличивают силу паромщика и позволяют ему без особого труда управлять таким, казалось бы, неповоротливым судном.

К перилам была приколочена табличка с расценками. Паромщик перехватил любопытный взгляд Уилла:

– С рейнджеров плату не берем, сэр. Для вас бесплатно.

Уилл покачал головой. Холт учил его, что за себя нужно платить самому. «Убедись не только в том, что тебя никто не видит, но и в том, что ты никому не должен», – говаривал он. Уилл мысленно подсчитал: половина реала за человека и то же самое за каждую лошадь. И еще четыре пеннига за любое другое животное. Всего почти два реала. Спустившись с седла, он достал из кошелька монету в три реала и протянул паромщику.

– Я заплачу, – сказал он. – Два реала, как я понимаю.

Мужчина посмотрел на монету, потом на рейнджера и двух лошадей. На его лице отразилось некоторое удивление. Уилл кивнул на вьючную лошадь.

– У меня там еще одно животное, – пояснил он.

Паромщик кивнул в ответ, взял золотой и отдал серебряную монету в качестве сдачи:

– Все верно, сэр.

Теперь он с любопытством смотрел на вьючную лошадь, на спине которой была устроена своеобразная лежанка для собаки.

– Красивая псина, – сказал он. – Ваша, сэр?

– Я нашел ее раненной у дороги, – ответил Уилл. – Кто-то полоснул ее ножом или чем-то острым и оставил умирать.

Паромщик задумчиво почесал покрытый щетиной подбородок:

– У Джона Баттла как раз была такая овчарка. И он уж точно бросил бы ее умирать, не задумываясь. От него чего угодно можно ожидать. Особенно когда он напьется.

– И чем же занимается этот Джон Баттл? – спросил Уилл.

Паромщик пожал плечами:

– Вроде бы пастух, но занимается не пойми чем. Говорят даже, что по ночам отбирает кошельки у одиноких путников. Хотя это еще не доказано. И с копьем обращается – будь здоров. Лучше к нему не подходить.

Уилл еще раз с состраданием посмотрел на собаку, задумавшись над тем, что ей пришлось пережить.

– Если именно Баттл поранил эту собаку, то лучше пусть он держится от меня подальше.

Паромщик помедлил немного, изучающе оглядывая Уилла. Молодой, с приятным лицом. Но в глазах заметна твердая решительность. С рейнджерами всегда так – никогда не знаешь, чего от них ожидать. Этот парнишка не стал бы расхаживать в серо-зеленой одежде рейнджеров, если бы не умел постоять за себя. Рейнджеры очень скрытны, это все знают. Ходят слухи, что некоторые даже занимаются черной магией и колдовством. Правда это или нет, но паромщику не хотелось бы проверять это на своем опыте. Осенив себя знаком защиты от злых сил, он перешел к лебедке, радуясь предлогу закончить беседу.

– Ну что ж, не будем терять времени, – сказал он, принимаясь за работу.

Ощутив перемену в его настроении, Уилл посмотрел на Тягая и вопросительно приподнял бровь. Тягай не соизволил даже пошевелить ухом.

Паром, казалось, без труда шел по водной глади и слегка покачивался на едва заметных волнах, которые с тихим плеском ударялись о его деревянные борта и нос. Уилл разглядел вдалеке дом паромщика – небольшую хижину из бревен и досок с соломенной крышей, – стоявший на берегу острова – вероятно, это была такая мера предосторожности. Вскоре нос парома уткнулся в песчаный пляж. Паромщик отвязал веревку, преграждавшую путь, и жестом предложил Уиллу сойти. Тот сел на Тягая, и лошади осторожно зацокали копытами по скрипучим доскам.

– Спасибо, – сказал Уилл, оказавшись на берегу.

Паромщик махнул рукой.

– К вашим услугам, рейнджер, – ответил он, наблюдая за тем, как Уилл направляется к тропе.

Потом стройный юноша, уверенно держащийся в седле, скрылся за деревьями и исчез из виду.

* * *

Дорога до замка заняла еще полчаса. Тропа, ведущая к центру острова, петляла по редкому светлому лесу, отличавшемуся от густой чащи вокруг замка Редмонт и от темных сосновых боров Скандии, о которых вспоминал Уилл.

Листья деревьев пожелтели, но многие еще оставались на ветках. В целом местность свидетельствовала о том, что в здешних краях люди должны жить неплохо. Тут много добычи, по крайней мере кроликов и диких индеек. Один раз вдалеке даже промелькнул белый олень, ускакав прочь. Уилл подумал о том, что при таком изобилии браконьерам есть ради чего рисковать. К счастью, браконьерами занимаются охранники и егеря барона. Тем не менее этот факт следовало бы учесть. Нужно наладить связи с местными профессионалами, да и из браконьеров получаются прекрасные осведомители. Сведения – вот основной ресурс рейнджеров.

Деревья расступились, и он выехал на солнечную опушку. Петляющая дорога уходила вверх по холмам и поднималась на широкую равнину примерно с километр шириной. В ее центре возвышался Скалистый замок, к стенам которого примыкала деревушка – скопление покрытых соломой сельских домов.

Сам же замок мог показаться достаточно невзрачным, особенно тому, кто привык к внушительной мощи Редмонта или поразительной красоте Аралуина. Скорее это была небольшая крепость со стенами метров пять в высоту. Присмотревшись внимательнее, Уилл заметил, что один участок стены сооружен из поставленных вертикально бревен, скрепленных железными скобами. Конечно, это тоже защита, но с впечатляющими стенами Редмонта из железняка она не идет ни в какое сравнение. Тем не менее по углам крепости возвышались дозорные башни с подпорами, а главная башня в центре могла служить последним укреплением в случае нападения. Над башней развевался флаг барона Эргелла.

– Ну что, вот мы и добрались, – обратился Уилл к Тягаю, и конь в ответ потряс головой.

Чтобы разглядеть как следует замок, Уилл остановился, а теперь он легонько надавил на бока Тягая пятками и поехал дальше. Вьючная лошадь, как всегда, следовала за ними, привязанная поводом к Тягаю. Они проехали мимо крестьянских полей, на которых горели снопы соломы, оставшейся после сбора урожая. В воздух поднимались столбы дыма. Через неделю-другую крестьяне вспашут землю, смешивая ее с золой и подготавливая таким образом к новым посевам. Запах дыма, голые поля и косые лучи послеполуденного осеннего солнца пробуждали рой воспоминаний. Уилл вспоминал свое детство, праздники урожая, летние туманы, осеннюю дымку и белоснежные зимние равнины. А также своего наставника в последние шесть лет, рейнджера по имени Холт, за угрюмым внешним видом которого скрывалось доброе сердце.

Немногочисленные работники в полях отрывались от своих дел, чтобы посмотреть на всадника в плаще, который направлялся к замку. Уилл пару раз кивнул ближайшим к нему работникам, и они, чуть помедлив, кивнули в ответ, подняв руки в знак приветствия. Простолюдины мало знали о рейнджерах и, как следствие, опасались их. Конечно, во время войны или опасности они бы не задумываясь обратились к ним за помощью, но сейчас, когда никакие опасности селянам не грозили, они старались держаться от рейнджеров подальше.

Другое дело обитатели замка. Барон Эргелл и его ратный мастер – Уилл немного порылся в памяти и вспомнил, что его зовут Норрис, – прекрасно понимали, какую огромную услугу орден рейнджеров оказывает королевству и его пятидесяти уделам. Они не боятся рейнджеров, но это не значит, что им захочется поддерживать с ним дружеские отношения. Скорее всего, они воспримут его как делового партнера.

На ум Уиллу снова пришли слова Холта: «Помни, что наша задача – помогать баронам, но отчитываемся мы только перед королем. Мы представители короля, а это значит, что мы не всегда обязаны защищать местные интересы. Мы сотрудничаем с баронами и даем им советы, но не зависим от них. Не позволяй себе попадать в подчинение от барона или слишком сближаться с людьми в замке».

В Редмонте, где Уилл проходил обучение, ситуация была немного иной. Барон Аралд был членом Королевского совета, и поэтому между его воинами и рейнджером Холтом установились тесные, почти дружеские связи. В целом же рейнджеры, как правило, держались особняком.

Но в жизни рейнджеров были свои преимущества. Во-первых, они относились друг к другу, как к братьям. Всего на службе находилось пятьдесят рейнджеров, по одному на каждый удел, и все они знали друг друга по именам. И действительно, Уилл хорошо знал предыдущего рейнджера Скалистого замка, которого должен был сменить. Бартелл был одним из его экзаменаторов во время ежегодной проверки учеников, и именно после его отставки Уиллу вручили серебряный дубовый лист, символ настоящего рейнджера. Бартелл предпочел оставить службу, потому что ему уже было не по годам много ездить верхом, мало спать и постоянно быть начеку. Поэтому он ушел в отставку, получив золото и отдав свой значок молодому Уиллу. Сейчас он заведовал архивами штаба ордена в замке Аралуин и составлял историю рейнджеров.

Вспомнив Бартелла, Уилл невольно улыбнулся. Ему нравился этот начитанный и на удивление осведомленный во всем человек, даже несмотря на неловкие ситуации, в которые Уилл попадал во время их редких встреч. Бартелл был настоящим мастером составления испытаний для новичков, и Уиллу понравились хитрые вопросы и трудные задачи, которые Бартелл составил для него. В конце концов они ведь должны были подготовить его к нелегкой жизни рейнджера.

Сама эта жизнь была еще одним преимуществом, компенсацией одиночества и замкнутости. Рейнджеры принадлежали к одному из самых закрытых орденов королевства, имевшему доступ к самым главным политическим тайнам и секретам. Они подбирали себе учеников из самых ловких, быстрых и зорких, но главным критерием считалось прирожденное любопытство. Любой рейнджер всегда стремится к тому, чтобы как можно больше узнать о происходящем вокруг него. До того как Холт взял Уилла к себе в ученики, это свойственное ему любопытство и развитый не по годам ум доставляли ему немало беспокойств и переживаний.

В деревне, в которую он въехал сейчас, было больше людей. Многие из них избегали встречаться с ним взглядом, а те немногие, кто осмелился, опускали глаза, едва он кивал им – достаточно дружелюбно, как надеялся сам Уилл. Они же приветствовали его, неловко поднимая ладонь к бровям, и отходили в сторону, чтобы дать ему дорогу, что на самом деле не так уж и требовалось, поскольку места на улице было достаточно. На некоторых домах висели вывески мастеров: кузнеца, плотника, сапожника.

В конце улицы стоял дом покрупнее – единственное двухэтажное здание во всей деревне, с широким крыльцом и вывеской в виде кружки над дверью. Постоялый двор, догадался Уилл. Дом выглядел чистым и ухоженным; ставни спален наверху были выкрашены свежей краской, а стены покрыты белой известью. Пока Уилл рассматривал его, одно из окон сверху распахнулось, и из него выглянула девушка лет девятнадцатидвадцати с темными, коротко подстриженными волосами и широко расставленными зелеными глазами. Что самое удивительное, она, в отличие от остальных жителей деревни, смотрела прямо на него, не отворачиваясь, и даже улыбнулась, отчего ее и без того миловидное личико стало восхитительно прекрасным.

Если раньше Уилла беспокоило нежелание местных жителей встречаться с ним взглядом, то нескрываемый интерес к нему девушки привел его в еще большее замешательство. Она словно говорила: «Так вот ты какой, новый рейнджер. А не слишком ли ты молодо выглядишь для такой работы?»

Проезжая под окном, он вдруг понял, что рот у него слегка приоткрыт. Он тут же захлопнул его и, придав строгое выражение лицу, кивнул девушке. Она же только еще больше расплылась в улыбке, и он отвел взгляд первым.

Раньше Уилл планировал остановиться на постоялом дворе, чтобы пообедать, но теперь ему было неудобно перед девушкой, и он передумал. Вспомнив письменные указания, он решил доехать до хижины рейнджера метрах в трехстах от деревни по дороге в замок, расположенной в небольшой рощице. Увидев рощицу, Уилл подтолкнул Тягая, пустив его рысью. Выезжая из деревни, он чувствовал обращенные на него двадцать – тридцать любопытных пар глаз. Интересно, та незнакомка тоже смотрит на него? Но он отмахнулся от этих мыслей.

Уютно примостившаяся между деревьев хижина представляла собой типичное жилище рейнджера из бревен с плоскими речными камнями на крыше и небольшим крыльцом перед дверью. Позади дома располагалась конюшня. Молодой человек с удивлением увидел, что из трубы на крыше идет дым.

Спешившись, Уилл размял затекшие после долгой езды ноги. Привязывать Тягая было необязательно, и он просто накинул вожжи на один из столбиков крыльца. Потом проверил спящую собаку и решил не будить ее. Пусть еще немного полежит спокойно.

Если кто-то и мог усомниться в том, что перед ним жилище рейнджера, то вырезанный на притолоке дубовый лист отметал все сомнения. Уилл постоял немного, почесывая Тягая за ушами. Конь уткнулся в него носом.

– Ну что, дружище, – сказал Уилл, – похоже, вот мы и дома.

 

Глава 3

Отворив дверь, Уилл зашел внутрь. Внутри хижина почти ничем не отличалась от той, которая служила ему домом последние несколько лет. Главная комната занимала почти половину всего внутреннего пространства и служила одновременно гостиной и столовой. У окна стоял сосновый стол с четырьмя простыми стульями, а в противоположном углу у камина – два удобных деревянных кресла и двухместная кушетка. В самом камине за решеткой весело потрескивал огонь. Уилл внимательно огляделся, задумавшись о том, кто же разжег огонь, но следов присутствия другого человека тут не было.

Кухня представляла собой небольшое пространство, примыкавшее к столовой. Над дровяной плитой висели вычищенные до блеска медные кастрюли и сковородки. В вазе на подоконнике красовались поздние осенние цветы, и эта деталь в очередной раз напомнила Уиллу о Холте, отчего у него в горле встал комок. Хмурый рейнджер всегда по возможности украшал свое жилище свежими цветами.

Потом Уилл осмотрел две маленькие спальни, выходящие в столовую и обставленные простой мебелью. Как он и ожидал, здесь тоже никого не было. Вряд ли стоило продолжать поиски, разве что человек, разведший огонь и поставивший в вазу цветы, прятался на конюшне, что маловероятно.

В том, что в доме прибирались совсем недавно, не было никаких сомнений. Бартелл уехал отсюда с месяц назад или даже раньше, но когда Уилл провел пальцем по каминной доске, то его палец остался чистым. Да и на камне перед решеткой не было золы или углей.

«Очевидно, тут завелся какой-то добрый домовой», – задумчиво сказал он про себя.

Потом, вспомнив, что снаружи его ждут животные, он вышел из дома, посмотрел на солнце и определил, что до захода солнца остается еще около часа. Нужно поскорее распаковать и разобрать вещи, прежде чем докладывать о своем прибытии в замке.

Собака уже проснулась и с любопытством осматривала все вокруг своими разноцветными глазами. Это хорошо, подумал Уилл. Это значит, что в ней сохранилась тяга к жизни, которая поможет ей восстановить силы. Он осторожно приподнял ее из гнезда на спине вьючной лошади, внес в дом и уложил на камне у камина, чтобы она согрелась. Вернувшись к лошади, Уилл взял одеяло, из которого сделал лежанку помягче. Собака сама приподнялась, с трудом сделала два шага и улеглась на лежанку, с облегчением вздохнув. Уилл наполнил миску водой из кухонного насоса – к счастью, ему не придется носить воду из колодца снаружи – и поставил рядом с собакой. Та завиляла хвостом и два-три раза стукнула им о пол в знак благодарности.

Довольный, Уилл вернулся к лошадям. Для начала он немного ослабил подпругу Тягаю – снимать седло полностью не имело смысла, потому что он еще собирался посетить замок с официальным визитом. Потом он принялся разгружать немногочисленные личные вещи. Покончив с разгрузкой, он снял седло с вьючной лошади, завел ее в конюшню, протер щеткой и оставил в стойле, отметив, что в обоих стойлах лежит свежее сено и стоит по ведру с водой, не покрытой зеленой ряской. Одно ведро он принес Тягаю, который потряс гривой и вдоволь напился.

Уилл тем временем разложил свои вещи в доме, заправил кровать в спальне побольше – хотя «побольше» было бы не совсем уместным словом, поскольку обе отличались миниатюрными размерами, – и развесил запасную одежду в платяном шкафу с занавеской.

На полку в гостиной он положил кожаный сверток с книгами, решив расставить их потом. У входа обнаружились крючки для оружия, на которые он временно повесил лук с колчаном. Свой нож-сакс и метательный нож он оставил при себе, в двойных ножнах. Рейнджеры снимали эти ножны только перед сном, да и тогда клали их рядом с собой.

После этого Уилл осмотрелся. Сказать по правде, личных вещей у него было немного, но, по крайней мере, теперь можно было сказать, что в хижине действительно кто-то живет. Его раздумья прервало донесшееся снаружи предупредительное ржание Тягая. Одновременно с этим лежавшая у камина собака приподняла голову и повернула ее в сторону двери. Ржание Тягая было не сигналом опасности, а просто уведомлением о том, что к ним приближается посторонний. Через пару секунд Уилл услыхал шаги на крыльце, и в открытом дверном проеме появилась женщина, которая, помедлив, постучала по косяку.

– Входите, – сказал Уилл.

Женщина нерешительно зашла, словно не была уверена, будут ли ей здесь рады. Теперь, когда свет не освещал ее сзади, Уилл мог подробнее рассмотреть ее лицо. На вид ей было лет сорок, и, судя по одежде – простому шерстяному платью без украшений и белому фартуку, – она была жительницей деревни. Тем не менее в ее высокой и статной фигуре было что-то притягивающее и внушающее доверие. В коротко подстриженных волосах были заметны седые пряди. Она добродушно улыбалась, и ее улыбка показалась Уиллу знакомой, хотя он не мог догадаться почему.

– Чем могу вам помочь? – спросил он.

Женщина присела и склонила голову:

– Меня зовут Эдвина, сэр. Я принесла вам поесть.

С этими словами она сняла крышку с небольшого горшка, который держала в руках. Комнату тут же заполнил великолепный аромат мясной похлебки с овощами. У Уилла невольно потекли слюнки, но, помня предупреждение Холта, он постарался сохранить строгое и незаинтересованное выражение лица.

– Понятно, – ответил он кратко.

Эдвина поставила горшок на стол и достала из кармана фартука конверт, который протянула Уиллу.

– Похлебку можно будет разогреть и потом, она не испортится, сэр, – сказала женщина. – Я полагаю, вам сначала нужно повидаться с бароном Эргеллом?

– Возможно, – уклончиво ответил Уилл, не зная, стоит ли ему обсуждать свои планы с этой незнакомкой.

Тут он вспомнил, что она до сих пор держит конверт в протянутой руке, и взял его. К его удивлению, на нем оказались печать в виде дубового листа и знаки, соответствующие числу 26 – номеру Бартелла в ордене.

– Мне это оставил рейнджер Бартелл, когда сказал, что вы должны приехать ему на смену, – продолжила женщина. – Пока он тут жил, я убиралась в доме и готовила для него.

Вскрывая конверт и разворачивая лист бумаги, Уилл вспомнил, что тогда Бартелл еще не знал, кто придет ему на смену, поэтому в качестве адресата написал просто «рейнджеру». Он пробежал глазами письмо:

Эдвина Темпл – надежная и достойная доверия работница, служившая мне верой и правдой восемь лет. Рекомендую ее любому, кто будет служить здесь после меня. Она прекрасная повариха и хозяйка, а ее муж, Клайв, заведует деревенским постоялым двором. Надеюсь, вы позволите ей и дальше выполнять работу по дому – тем самым вы окажете услугу и мне.

Бартелл, рейнджер 26

Уилл поднял глаза и улыбнулся. Было приятно осознавать, что кто-то будет убираться в доме и варить ему еду. Но затем его смутила одна мысль – он не имел ни малейшего представления, как быть с оплатой ее услуг.

– Ну что ж, Эдвина, Бартелл очень хорошо отзывается о вас, – начал он.

Женщина снова поклонилась:

– Да, мы с ним ладили, сэр. Рейнджер Бартелл был настоящим джентльменом. Я служила ему целых восемь лет.

– Ну… хорошо…

Женщина, поняв, что перед ней неопытный юноша, и разглядев сомнение в его глазах, добавила:

– А что касается оплаты, то не беспокойтесь. Мы получаем деньги из замка.

Уилл нахмурился. Он не был уверен в том, должен ли позволять замку оплачивать свое содержание. В конце концов орден выделил ему определенное жалованье. Эдвина догадалась и об этом.

– Все в порядке, сэр. Рейнджер Бартелл говорил, что замки обязаны предоставлять жилье и провизию служащим у них рейнджерам. Мои услуги тоже часть этого соглашения.

Да, это действительно так, вспомнил Уилл. Замок каждого удела получал услуги рейнджеров в обмен на их содержание, и стоимость этих услуг вычиталась из ежегодных налогов в казну короля. Теперь, когда ему стало все понятно, Уилл искренне улыбнулся:

– Ну, в таком случае с радостью принимаю ваши услуги, Эдвина. Как я понимаю, это вы сегодня прибрались в доме и разожгли огонь в камине?

Эдвина кивнула:

– Мы ожидали вас всю неделю. Я приходила сюда каждый день, чтобы поддерживать порядок и отапливать дом. Погода нынче холодная.

Уилл кивнул в знак признательности:

– Я искренне вам благодарен. Кстати, меня зовут Уилл.

– Добро пожаловать на Скалистый остров, Уилл, – отозвалась Эдвина, продолжая улыбаться. – Моя дочь Делия видела, как вы въезжали в город. «Такой серьезный, – сказала она. – Прямо настоящий рейнджер».

Тут до Уилла дошло. Не зря ему казалось, что в ней есть что-то знакомое. Теперь он видел, что у нее те же глаза, что и у дочери, такая же широкая и приветливая улыбка.

– Да, вроде бы я заметил ее, – сказал он.

Теперь, когда вопрос об услугах был решен, Эдвина с интересом посмотрела на его немногочисленные пожитки. Ее взгляд остановился на прислоненной к буфету мандоле.

– Так вы играете на лютне? – спросила она.

Уилл отрицательно покачал головой:

– Нет. У лютни десять струн. Это мандола, своего рода большая мандолина с восемью струнами, настроенными попарно…

На лице Эдвины появилось знакомое выражение скуки, с которым большинство людей выслушивало объяснения Уилла о том, в чем заключается разница между лютней и мандолиной, и он предпочел оставить эту тему.

– Ну да, немного играю, – подвел итог молодой человек.

В этот момент заснувшая собака испустила долгий вздох. Эдвина впервые обратила внимание на нее и подошла, чтобы разглядеть поближе:

– А это ваша собака, как я погляжу.

– Она ранена. Я нашел ее по дороге.

Эдвина наклонилась и легонько погладила животное по голове. Собака открыла глаза и посмотрела на женщину, помахивая хвостом.

– Хорошие собаки, эти пограничные овчарки.

Уилл кивнул.

– Говорят, что они самые умные среди всех собак, – сказал Уилл и, вспомнив кое о чем, добавил: – Паромщик сказал, что ее хозяином может быть некий Баттл. Вы знаете такого?

Лицо Эдвины тут же помрачнело.

– Да уж, знаю. Но многие в деревне предпочли бы не знать. Плохой человек, этот Джон Баттл. Если это действительно его собака, я бы не торопилась возвращать ее хозяину.

Уилл улыбнулся:

– Я и не тороплюсь. Но начинаю подумывать о том, что мне стоит встретиться с этим человеком.

– Нет, вам лучше держаться от него подальше, – выпалила Эдвина, прежде чем вспомнила, с кем говорит, и прикрыла рот ладонью.

Стоявший перед ней молодой человек казался таким юным и наивным, что в ней невольно пробуждались материнские чувства. Но он был рейнджером, а рейнджерам не следует советовать, с кем им следует общаться, а с кем нет. Уилл, заметив ее смущение, усмехнулся:

– Хорошо, я буду осторожен. Но, похоже, пора серьезно поговорить с ним. А до того мне нужно встретиться с другими людьми, и в первую очередь с бароном Эргеллом, – сказал он, закрывая тему Баттла.

С этими словами он предложил Эдвине выйти и оглянулся, чтобы убедиться в том, что собаке будет удобно лежать перед камином. Перед тем как закрыть дверь, он снял с крючка лук с колчаном. Эдвина, привыкшая прислуживать рейнджеру, наблюдала за тем, как он поправляет седло и садится на Тягая. Похоже, ей понравилось, как он ловко вскочил на невысокого коня и накинул на плечи серо-зеленый плащ. Добродушный и веселый юноша в мгновение ока превратился в хмурого всадника, на которого не стоит лишний раз обращать внимания, тем более что в левой руке он легко держит угрожающего вида длинный лук, а за его плечами колчан с торчащими перьями стрел. Эдвина подумала, что Джон Баттл уж вряд ли захочет с ним встречаться.

 

Глава 4

Камергер барона Эргелла предложил пройти Уиллу в кабинет своего хозяина жестом, напоминающим нечто среднее между поклоном и танцевальным прыжком.

– Новый рейнджер, милорд. Уилл Трити! – объявил он таким тоном, как будто лично привел его, чтобы доставить удовольствие барону.

Эргелл поднялся из-за массивного письменного стола, главного предмета мебели в этом помещении. Это был необычайно высокий и тощий человек, и на мгновение Уиллу показалось, что перед ним воплощение злого лорда Моргарата, угрожавшего королевству во время его обучения. Но рейнджер тут же понял, что волосы у барона седые, а не белые, как у Моргарата, и к тому же при всем своем росте Эргеллу далеко до Моргарата. Мимолетное наваждение прошло, и Уилл осознал, что стоит перед бароном, который протягивает ему свою руку для приветствия. Уилл поспешно шагнул вперед.

– Добрый день, милорд, – сказал он.

Рукопожатие барона оказалось на удивление крепким и уверенным. На вид ему было лет шестьдесят, но передвигался он ловко и проворно. Уилл передал ему пакет с официальным назначением. Вообще-то все документы полагалось передать охраннику у подъемного моста, чтобы Эргелл просмотрел их до встречи с новым рейнджером, но сержант, увидев особенный плащ и длинный лук, просто махнул рукой и пропустил новичка без всяких слов. «Распустились они тут», – подумал Уилл с неодобрением.

– Добро пожаловать в Скалистый замок, рейнджер Трити, – произнес барон. – Для меня честь иметь такого выдающегося человека на своей службе.

Уилл невольно нахмурился. Рейнджеры не служили баронам, они были независимыми помощниками, и Эргелл это прекрасно знал. Возможно, барон пытается навязать ему свою власть тем, что говорит об этом как о само собой разумеющемся и не подвергаемом сомнениям факте.

– Все мы служим королю, сэр, – уклончиво ответил Уилл, и легкая тень, пробежавшая по лицу Эргелла, доказала, что он был прав в своем предположении.

Наверное, увидев, что перед ним совсем молодой рейнджер, барон решил испытать его, как выразился бы Холт.

– Разумеется, разумеется, – быстро повторил барон и кивком указал на стоявшего у письменного стола коренастого мужчину: – Рейнджер Трити, позвольте представить вам военачальника замка и главу ратной школы сэра Норриса из Рука.

На взгляд Уилла Норрису было лет сорок – обычный возраст для большинства военачальников замков. Более молодым недоставало опыта, чтобы возглавлять отряды рыцарей и ратников, а в более почтенном возрасте люди уже начинали терять физическую силу и сноровку.

– Сэр Норрис, – кратко представился военачальник.

Рукопожатие его тоже было крепким, что неудивительно для человека, который постоянно размахивает мечом или топором. Уилл ощущал на себе изучающий взгляд. Казалось, опытный воин спрашивает себя, на что способен этот юноша, слишком худой и невзрачный по его меркам.

Уиллу показалось, что было во взгляде военачальника и что-то еще – своего рода удовлетворение от увиденного. Возможно, после опытного и всезнающего Бартелла, с которым ему приходилось общаться последние восемь лет, Норрис был рад видеть перед собой новичка, которым было бы легко помыкать. Эта мысль разочаровала Уилла. Холт и Кроули, глава ордена, предупреждали его, что в некоторых уделах отношения между местными властями и рейнджерами далеки от идеальных.

«Слишком многие воспринимают это как состязание, – сказал Кроули, давая ему указания перед назначением. – В конце концов, мы оцениваем их готовность к боевым действиям, их умения и мастерство. Некоторым баронам и военачальникам это не нравится. Им нравится думать, что они сами себе хозяева, и им не хочется, чтобы у них за плечами стояли какие-то рейнджеры».

В замке Редмонт такого никогда не наблюдалось, Уилл это прекрасно помнил. Но Холт и Аралд всегда уважали друг друга и поддерживали дружеские отношения. Отвечая на вопросы Норриса и Эргелла о своем путешествии, Уилл постарался выкинуть из головы эти мысли.

Эргелл пригласил его поужинать в замке. Уилл вежливо улыбнулся и извинился:

– Пожалуй, как-нибудь в другой раз, милорд. С моей стороны было бы нечестно нарушать распорядок в вашем замке. Вы же не знали, что я прибуду именно сегодня, и, как я полагаю, уже распорядились составить планы на вечер.

– Конечно, разумеется. Как вам будет угодно. Значит, позже на этой неделе, – согласился барон.

«А он довольно приятный человек, – подумал Уилл, несмотря на попытку барона навязать ему свой авторитет. – Улыбка вполне искренняя и приветливая».

– Может, вам отослать что-нибудь с нашей кухни?

– В этом нет нужды, милорд. Некая Эдвина уже принесла мне восхитительную говяжью похлебку. Судя по ее запаху, меня ждет поистине изысканный ужин.

Эргелл улыбнулся в ответ:

– Да, она превосходная повариха, что правда, то правда. Я не раз предлагал ей место в замке, но боюсь, она так и не согласится.

Норрис сел на длинную скамью из тех, что были расставлены по бокам письменного стола:

– Значит, вы уже обосновались в доме Бартелла?

Уилл кивнул:

– Да, военачальник. И он показался мне довольно уютным.

Эргелл усмехнулся:

– Ну да, если тебе готовит Эдвина, то любое место покажется уютным.

Но Норрис задумчиво покачал головой:

– Возможно, вам было бы удобнее расположиться в замке. Барон выделил бы вам личные покои, которые гораздо уютнее хижины в лесу. И вы всегда были бы рядом на тот случай, если вы нам понадобитесь.

Уилл мысленно усмехнулся, распознав нехитрую уловку за таким невинным предложением. Переехав в замок, он бы постепенно лишился независимости. Пусть и не сразу, но он превратился бы в обычного подчиненного барона. И фраза «если вы нам понадобитесь» однозначно раскрывала их намерения. Эргелл внимательно смотрел на него, ожидая ответа.

– Благодарю вас, военачальник. Но мне хорошо и в хижине. Тем более что такова традиция, согласно которой рейнджеры всегда обитают за стенами замков.

– Ну, раз такова традиция… – протянул Норрис пренебрежительно. – Сдается мне, что уж слишком много значения в последнее время придают так называемым традициям.

Эргелл снова рассмеялся, нарушив неловкое молчание, последовавшее за словами Норриса:

– Полно вам, Норрис. Вы же прекрасно понимаете, что для рейнджеров значат традиции. Ну, а вы не забывайте, что предложение остается в силе, – обратился он к Уиллу. – Если вам вдруг станет слишком холодно в своем лесу, вас всегда тут ждут теплые комнаты.

Его быстрый взгляд в сторону Норриса означал, что не стоит больше поднимать эту тему. Норрис пожал плечами, но подчинился. Уилл их понимал и не винил. В конце концов, любому будет не по себе от мысли, что кто-то постоянно, день за днем, следит за каждым твоим шагом и посылает королю отчеты. Особенно если этот кто-то – такой неопытный юнец, как он, Уилл. По крайней мере, он надеялся, что ему удалось отклонить их предложение, не оскорбив.

– Ну что же, рейнджер Трити… – начал Эргелл, но Уилл перебил его, подняв руку:

– Прошу вас, милорд. Буду рад, если вы станете называть меня просто Уилл.

Это был благородный жест с его стороны, тем более уважительный, что он продолжал обращаться к барону по титулу. Эргелл улыбнулся гораздо шире, а это означало, что он оценил жест.

– Итак, Уилл. Я собирался предложить устроить официальный обед в честь вашего прибытия через два дня. Что вы скажете по этому поводу? У моего кухмейстера будет время приготовить что-нибудь особенное.

– А мы знаем, какую веселую жизнь способны устроить кухмейстеры, если им не дать такого времени, – сказал Норрис, усмехнувшись.

Уилл усмехнулся в ответ. Похоже, все кухмейстеры во всем мире одинаковы. Атмосфера в кабинете значительно разрядилась.

– Если у вас нет больше вопросов, то я, с вашего согласия, покину вас, – сказал Уилл.

Эргелл кивнул, а Норрис поднялся со скамьи.

– Да, разумеется, – отозвался барон. – Если вам что-то понадобится в вашей хижине, дайте знать Гордону.

Гордоном звали камергера, который провел Уилла в кабинет.

Уилл немного помялся, потом тихо произнес, указывая на лежащий на столе пергаментный свиток:

– У вас мое назначение, сэр.

– Да-да. Я обязательно просмотрю его в ближайшее время. Хотя я и так уверен, что вы не самозванец, – в очередной раз улыбнулся барон.

По правилам Эргелл должен был бы сломать печать и прочитать назначение сразу же, как Уилл вручил ему этот свиток. Похоже, в Скалистом замке действительно считали формальности и традиции необязательными. Но, возможно, он просто слишком придирается к мелочам.

– Хорошо, милорд.

Повернувшись, он кивнул и военачальнику.

– Хорошо, что вы с нами, рейнджер, – сказал тот, кивая в ответ.

– Уилл, – поправил его Уилл.

– Хорошо, что вы с нами, Уилл, – повторил Норрис.

Уилл поклонился барону, развернулся и вышел из кабинета.

* * *

Вернувшись домой, он увидел, что собака лежит там же, где он ее и оставил. Она проснулась и несколько раз ударила хвостом по полу, когда он вошел. На столе стояла еще одна миска с мясной похлебкой, а под ней лежала записка с грубо нарисованной собакой. «Должно быть, это послание Эдвины», – подумал Уилл. Миска была еще теплой, и он поставил ее перед собакой. Та осторожно поднялась на ноги, сделала несколько шагов и принялась лакать похлебку. Уилл почесал ее между ушей, разглядывая рану. Швы еще держались.

– Повезло тебе, что она оставила записку. А то бы я прикончил и эту порцию.

Собака продолжала лакать вкусную похлебку. Запах сводил с ума, и Уилл почувствовал, как забурчал его желудок. Эдвина принесла заодно и хлеб. Уилл отрезал ломоть и жадно откусил, не дожидаясь, пока его миска разогреется на плите.

 

Глава 5

События последующих дней, пока Уилл осваивался в новом окружении, показались ему одним раз мытым пятном.

Устроенный в его честь бароном обед прошел неплохо. Поскольку это было официальное мероприятие, на нем присутствовали мастера, такие как оружейник, конюший и писец, а также рыцари замка со своими дамами. Имена и лица путались в памяти, но Уилл знал, что в ближайшие недели обязательно их запомнит, как запомнит и характерные черты и особенности каждого человека. Что касается их, то все они, похоже, сгорали от нетерпения познакомиться с новым рейнджером, и Уилл со свойственным ему прагматизмом признал, что заслужил определенную репутацию.

Как бывший ученик Холта, одного из величайших и самых знаменитых членов ордена рейнджеров, Уилл в любом случае ощущал бы любопытство к своей персоне. Но он еще был и тем, кто раскрыл и предотвратил тайные планы Моргарата, злого лорда Ливня и Тьмы, напавшего на королевство немногим более пяти лет назад. После этого он сопровождал и охранял принцессу Кассандру, когда ее похитили скандианские пираты. Кроме того, он участвовал в грандиозной битве с темуджаями, воинственными всадниками Восточных степей, а в довершение всего оказался причастен к заключению Халласхольмского договора о ненападении со скандианцами, который действовал до сих пор.

Вообще-то этому договору он был обязан своей нынешней фамилией «Трити». Поскольку он вырос сиротой в замке Редмонт, то никакой фамилии в детстве у него не было.

Поэтому, пожалуй, было естественно, что люди удивлялись его молодости и даже иногда предполагали, что приняли его за другого рейнджера, который, по их мнению, был старше и выглядел солиднее. Еще учеником Холта Уилл часто наблюдал изумление и недоверие людей, впервые встречавших невысокого и седобородого мужчину с неровно подстриженными волосами, словно он их окромсал своим саксом. Люди всегда представляют себе какой-то романтический идеал, так что невысокие, хотя ловкие и проворные, рейнджеры не подпадают под распространенное представление о героях.

Знакомясь со своими новыми соседями, Уилл замечал в их глазах точно такое же удивление и недоверие, особенно у придворных дам. Скалистый замок считался дальней провинцией, и появление знаменитости – человека, который лично сопровождал дочь короля Дункана, – было для местных жителей незаурядным событием. «Если реальность не оправдывает их ожиданий, то тем хуже для них», – думал Уилл.

Он и сам испытывал все большее разочарование, наблюдая за замком и за ситуацией на острове. Это был неплохой удел в красивой области королевства, но годы мира и спокойствия, казалось, уж слишком убаюкали бдительность здешнего гарнизона. Вина за это ложилась почти исключительно на плечи барона и его мастера ратных дел. Уиллу было неприятно осознавать это, потому что они оба уже успели ему понравиться. Но факт оставался фактом – уровень подготовки воинов гарнизона Эргелла оставлял желать лучшего и не дотягивал до приемлемого.

Дни напролет Уилл ломал голову над тем, как же объяснить это барону, не вызвав его гнева. Он старался намеками дать понять, что ситуация в замке слишком… благополучная. Но Эргелл и Норрис только отшучивались или воспринимали его слова как комплименты тому образу жизни, какой они вели на Скалистом утесе.

От каждого барона королевства требовалось содержать отряд конных рыцарей и тяжеловооруженных воинов для обеспечения безопасности удела. В случае войны каждый замок отправлял свои войска в королевскую армию под командование короля Дункана и его Совета. Также предполагалось, что в случае необходимости каждый барон может сформировать нерегулярный отряд лучников из деревенских жителей и местных крестьян в количестве пятнадцати человек.

За все время, проведенное в Скалистом замке, Уиллу еще ни разу не довелось наблюдать за формальной подготовкой рыцарей и воинов. Бывали какие-то нерегулярные упражнения, но они представляли собой скорее разминку, а не продуманную программу тренировки и поддержания готовности. Что же касается учеников местной ратной школы, то они, на взгляд Уилла, обучались спустя рукава и совершенно не дотягивали до уровня учеников других ратных школ.

Недостатки военной подготовки с лихвой компенсировались местной кухней – уж в этом Скалистый замок определенно мог похвастаться перед другими уделами. Кухмейстер Ролло был настоящим мастером своего дела, нисколько не уступавшим мастеру Чаббу из Редмонта, одному из лучших поваров королевства. Жизнь в замке была размеренной и лишенной неожиданностей. Даже слишком размеренной.

Вместе с тем Уилл странствовал по Большой земле и посетил некоторые другие деревни и поселения в округе. В нескольких случаях он предпочел отказаться от серо-зеленого плаща, двойных ножен и длинного лука – предметов, однозначно указывающих на его положение, – и сменить одежду на одежду простого крестьянина. В присутствии обычного путешественника люди становились разговорчивее и охотнее делились новостями с тем, кого считали равным себе, чем с загадочным рейнджером. В результате этих странствий у Уилла сложилось впечатление, что в Скалистом уделе не так уж все в порядке. Пусть жизнь в замке и казалась совершенно безмятежной, но в соседних деревнях находились поводы для беспокойства.

Ходили слухи, что на одиноких путников нападают бандиты и разбойники. Говорили, что порой даже пропадают люди. Конечно, это были всего лишь слухи, и Уилл прекрасно понимал, что сельские жители готовы поверить в любые россказни, лишь бы отвлечься от скучного повседневного существования, но все равно в основе многих слухов лежат правдивые события. Иногда до его слуха долетало имя Баттла, произносимое с изрядной долей страха и настороженности.

Из положительных моментов было то, что собака с каждым днем набиралась сил и рана ее уже почти зажила. Когда к ней вернулась способность передвигаться, стало ясно, что она довольно молода. Вместе с тем разговоры о том, что пограничные овчарки славятся умом и преданностью, не оказались преувеличением.

Собака ни на шаг не отходила от Уилла и Тягая и могла без устали бежать бок о бок с маленькой лошадкой.

Поначалу коня, похоже, лишь забавляло присутствие нового животного с черно-белой шкурой, но со временем Тягай привык к нему и, казалось, даже стал уважать овчарку, бдительно охранявшую их ночные стоянки во время странствий по землям удела. Сам Тягай, как и все остальные лошади рейнджеров, привык выполнять обязанности часового, но собака охотно помогала ему, а ее нюх превосходил даже его чутье. Оба животных, которых объединяла любовь к хозяину, быстро сдружились между собой и оценили способности друг друга.

Через три недели произошли события, послужившие грозным напоминанием о необходимости поддерживать обороноспособность замка и о том, что барону следует больше внимания уделять военному делу. Однажды после полудня Уилл, опираясь на свой длинный лук, наблюдал за тем, как выполняют упражнения с мечом ученики ратной школы. Пока он не двигался с места, плащ с капюшоном делал его незаметным на фоне рощицы у тренировочной площадки. Рядом с ним в траве, обхватив нос лапами, лежала овчарка, уже понимавшая, что нужно замереть, пока хозяин скрывается от посторонних глаз. Она иногда только двигала ушами и посматривала на Уилла в ожидании сигнала.

Уилл между тем хмурился все больше, наблюдая за мастером меча и его учениками. С технической точки зрения двигались они правильно, но без всякого интереса, словно выполняя нудную задачу, смысла которой не понимали совершенно, как будто не видели связи этих движений с реальностью. Друг Уилла, Хорас, некогда тоже повторял такие движения во время своей подготовки, но с увлечением и понимая, что от того, насколько он освоит эти приемы, будет зависеть не только успех сражения, но и его жизнь в бою. Инстинктивно усвоенные навыки Хораса по крайней мере однажды спасли и жизнь самого Уилла в битве при Халласхольме.

У этих же учеников в глазах отражалась лишь скука. Что еще хуже, явно скучали и их учителя, несмотря на то что были профессиональными военными. Уилл нахмурился. Всего лишь через неделю ему предстояло отослать свой первый ежемесячный отчет в штаб-квартиру рейнджеров о состоянии дел в Скалистом замке, и все говорило о том, что отчет этот будет далеко не утешительный.

Тут его размышления прервал чей-то крик, и только через несколько секунд он увидел какого-то здоровяка, выбегавшего из леса позади замка и размахивавшего руками для привлечения внимания. Что именно он кричит, разобрать пока было нельзя, но в его голосе и во всем его виде ощущалась явная тревога.

Овчарка тоже почуяла беспокойство и тихо зарычала, приподнимаясь с места и готовясь прыгнуть в любой момент.

– Лежать, – приказал ей Уилл, и она послушно подчинилась.

Лязг оружия, доносившийся с тренировочной площадки, постепенно угас. Все бросали свои упражнения и поворачивались на крик.

Уилл наконец-то разобрал слова:

– Морские волки! Морские волки!

Слова эти заставляли сердца жителей Аралуина замирать в страхе на протяжении нескольких столетий. Морские волки были скандианскими налетчиками, приплывавшими из своих заснеженных хвойных чащ, чтобы совершать набеги на мирные прибрежные поселения Аралуина, Галлики и десятков других стран. Грозные пираты в огромных рогатых шлемах и их корабли-волчатники считались порождениями ужасных кошмаров.

Но за последние четыре года, с тех пор как недавно избранный верховным ярлом скандианцев Эрак Старфолловер заключил договор с Аралуином, местные жители успели позабыть об этих кошмарах. Договор этот запрещал скандианцам совершать организованные нападения на королевство, но благодаря ему прекратились и отдельные набеги. Конечно, Эрак не мог запретить своим капитанам выходить в рейды, но все знали, что он относится к этому с крайним неодобрением, потому что считает своим долгом чести отблагодарить аралуинцев, спасших его страну от нашествия темуджаев. А неодобрения Эрака достаточно, чтобы все остальные последовали его примеру.

Кричавший уже добежал до тренировочной площадки, выбившись из сил и запыхавшись. Судя по его одежде, это был крестьянин.

– Скандианцы… – тяжело дышал он. – Морские… волки… у Горького ручья… скандианцы…

Едва держась на ногах, он прислонился к забору. Грудь и плечи его судорожно вздымались. Сэр Норрис быстро пересек площадку и подошел к нему.

– В чем дело? – спросил он. – Скандианцы? Где?

В его голосе слышалось не только недоверие, но и серьезная озабоченность. Уилл знал, что сэр Норрис, несмотря на то что он уделяет недостаточно внимания тренировке своих подчиненных, настоящий профессионал. Пусть он и расслабился в последние годы мирной жизни в Скалистом замке, но сейчас, когда уделу действительно грозила опасность, он понимал, в каком неприятном положении оказался. Его воины не смогут дать отпор настоящему врагу.

Крестьянин махнул рукой в том направлении, откуда прибежал, и кивнул головой в знак подтверждения.

– Скандианцы, – повторил он. – Я видел их там, где Горький ручей впадает в море. Их сотни! – добавил он с ужасом.

Ученики и рыцари озабоченно зашептались между собой.

– Тихо! – прикрикнул на них Норрис.

Уилл, выйдя из тени, направился прямо к крестьянину:

– Сколько кораблей? Ты их видел?

Крестьянин обернулся, и на его лице промелькнуло беспокойство, когда он понял, что к нему обращается рейнджер.

– Один, – ответил он. – Такой громадный! С головой волка на носу! Я видел его собственными глазами, прямо вот как вас, разрази меня гром!

Люди позади него опять зашептались, высказывая свои сомнения и предположения. Норрис гневно обернулся, и гул затих. Уилл встретился взглядом с мастером ратных дел.

– Один корабль. Человек сорок в худшем случае.

Норрис кивнул.

– Скорее тридцать, если они оставили на борту охрану, – добавил он.

Положение от этого легче не становилось. Отряд из тридцати скандианцев на Скалистом острове практически несокрушим. Плохо обученные, не готовые к настоящему сражению воины и обленившиеся рыцари вряд ли окажут достойное сопротивление опытным пиратам, и Норрис это понимал. Сейчас мастер ратных дел проклинал собственную неосмотрительность, осознавая свою вину. Да, он был ответственным за безопасность замка, но на нем лежала и другая ответственность – ответственность за жизни своих подчиненных. Вести их в бой против закаленных в битвах скандианцев это все равно что обрекать их на верную гибель.

Уилл понимал, перед каким тяжелым практическим и моральным выбором сейчас стоит рыцарь.

– Тем не менее враг превосходит нас по численности, – сказал он.

Официально под началом Норриса числились двадцать пять мечников. Но прямо сейчас он мог бы отправить на перехват не более двенадцати вместе с тремя-четырьмя рыцарями. Что касается учеников, Уилл даже мысли не допускал о том, что кто-то вздумает посылать их против хорошо вооруженных налетчиков.

Норрис медлил с решением. Да, он пользовался всеми привилегиями благородного сословия, но такие моменты доказывали, что привилегии имеют свою цену. И сейчас, когда ему необходимо применить свои навыки, он не сможет защитить понадеявшихся на него людей.

– Нет никакого смысла посылать ваших воинов на смерть, – сказал Уилл тихо – так, чтобы его слышал только военачальник.

Норрис с мрачным видом сжимал и разжимал рукоять висевшего у него на боку меча.

– Но нужно же что-то делать, – произнес он нерешительно.

– И мы сделаем, – тихо, но уверенно прервал его Уилл. – Прикажите деревенским жителям перейти под защиту крепостных стен, взяв с собой все, что они смогут унести. Сгоните скот с полей. Пусть животные разбредутся в разные стороны, так, чтобы скандианцам пришлось гоняться за ними. Держите своих воинов в полной готовности. И спросите мастера Ролло, не сможет ли он подготовить как можно быстрее нечто вроде банкета.

Норрис не был уверен, что верно расслышал последнее его предложение.

– Банкета? – переспросил он в недоумении.

Уилл кивнул:

– Да, банкета. Ничего особо выдающегося. Я уверен, у него получится что-то устроить для нас. Тем временем я отправлюсь навстречу скандианцам. Попробую с ними поговорить.

При взгляде на спокойное лицо рейнджера глаза ратника расширились.

– Поговорить с ними? – повторил он немного громче, чем хотел. – Вы что, надеетесь остановить их разговорами? Отговорить нападать на нас?

Уилл пожал плечами:

– Ну, по крайней мере, попробую. И заодно приглашу их на ужин.

 

Глава 6

Горький ручей впадал в море на западном берегу острова, в отдаленной, покрытой густой растительностью местности. Низкие кроны деревьев нависали над водой, служа прекрасным укрытием даже для такого крупного судна, как волчатник скандианцев. Дно здесь было глубоким почти до самого берега, что делало этот участок идеальным для морских грабителей.

Уилл пустил Тягая легким галопом по ведущей к берегу и ручью тропе, но услышал за собой тяжелый топот копыт. Обернувшись, он увидел, что его догоняет сэр Норрис на своем боевом скакуне. Ратных дел мастер был в полной броне и при полном вооружении, и стальные подковы его коня вздымали облака пыли. Когда Тягай по приказу своего хозяина замер на месте, бежавшая рядом с ним овчарка тоже остановилась, легла на землю и, наклонив голову, принялась с любопытством наблюдать за всадником и его конем.

Поравнявшись с Уиллом, Норрис натянул поводья. Боевой конь был выше Тягая по меньшей мере на четыре ладони, и всадник башней нависал над рейнджером. Уилл склонил голову в знак приветствия:

– Сэр Норрис, что привело вас сюда?

Норрис замялся. Уилл понимал, что хочет сказать воевода. После секундного колебания Норрис ответил:

– Я не могу отпустить вас одного, рейнджер. – В его голосе слышались сожаление и досада на себя самого. – В том, что мы оказались не готовы к нападению, виноват я. Я позволил всем расслабиться и не уделял должного внимания боевой подготовке. Поэтому я не могу позволить вам делать всю работу вместо меня и подвергать себя опасности. Я поеду с вами.

Уилл задумчиво кивнул. Для такого признания требовалась смелость, и только смелый человек мог бы предложить свою помощь в поездке к скандианцам. Уилл почувствовал еще большее уважение к Норрису. Если все обойдется, то, пожалуй, эта ситуация послужит ему только на пользу. Вооруженные налетчики преподали хороший урок мастеру ратных дел, застав Скалистый остров врасплох. Это будет лучше любой критики со стороны Уилла.

– Я ценю ваше предложение, – сказал рейнджер рыцарю. – Но будет лучше, если я отправлюсь один.

Лицо Норриса побагровело, и Уилл поспешил поднять руку, чтобы успокоить его и погасить возможный гнев.

– Я не ставлю под сомнение вашу храбрость и ваше мастерство, – сказал он. – Напротив, я ценю их. Но я считаю, что у меня больше вероятности добиться успеха, если я буду один.

– Вы действительно собираетесь сражаться с ними в одиночку? – спросил Норрис.

Уилл покачал головой; его губы тронула легкая улыбка.

– Я не собираюсь сражаться с ними, если драки можно избежать. Но присутствие тяжеловооруженного рыцаря в доспехах может и не дать мне такой возможности. Подумайте об этом, – добавил он, не позволяя сэру Норрису прервать его. – При первом же взгляде на вас скандианцы, скорее всего, не задумываясь бросятся в атаку.

Норрис сжал губы, понимая, что в словах Уилла есть своя правда.

Молодой рейнджер продолжил:

– С другой стороны, если они увидят меня одного, то, возможно, согласятся поговорить. Вид рейнджеров, как правило, пробуждает в людях беспокойство. Никто до конца не знает, что от них ожидать.

Норрис был вынужден признать, что так и есть. И все же ему не хотелось оставлять молодого человека, вооруженного только луком, одного против тридцати головорезов. Заметив его сомнение, Уилл продолжил более настойчивым тоном, так как время не ждало:

– Кроме того, если дело пойдет не так, как я задумал, я легко оторвусь от них на Тягае и подстрелю пару-другую по пути. А сейчас, сэр Норрис, с вашего разрешения, мне нужно продолжать путь.

Он бросил взгляд на тропу, ожидая в любую секунду первых скандианцев, направлявшихся к замку с берега, поскольку никакой другой дороги оттуда в центр острова не было. Норрис наконец-то принял решение. На своем быстром коне рейнджер при необходимости скроется в лесу или просто оторвется от преследователей и доскачет до замка. Морские волки редко пользовались луками и другим оружием дальнего боя.

– Ну хорошо, – сказал он, разворачивая своего скакуна.

Уилл кивнул в знак благодарности, а рыцарь пришпорил коня, поскакавшего прочь тяжелым галопом.

Пока топот затихал, Уилл внимательно осматривался по сторонам. Тропа здесь шла относительно ровно на протяжении метров пятидесяти в каждом направлении, местность была открытой, без перепадов и препятствий. Уилл решил, что лучше места для встречи скандианцев ему не найти. Он заметит их издалека, и у него будет место для маневров.

Отведя лошадь шагов на двенадцать назад, он остановился посреди дороги. Овчарка прыгнула в траву, доходившую ей до брюха, и легла. Уилл поглядел на солнце, стоявшее на небе невысоко позади него, – оно будет бить в глаза скандианцам. Еще одно преимущество. Он натянул капюшон на голову и удобно пристроил лук перед собой, приняв позу, которая не казалась бы слишком угрожающей, но которая позволила бы ему сразу же выстрелить в случае необходимости.

Уши Тягая дернулись, и через долю секунды глухо зарычала собака. Уилл заметил движение в тени деревьев за поворотом тропы.

– Спокойно, все в порядке, – сказал он животным.

Он уселся поудобнее в седле, ожидая появления скандианцев.

Первым на освещенную вечерним солнцем лужайку вышел Гундар Твердый Кулак, капитан «Волчьего облака». За ним колонной по двое шли двадцать семь скандианских воинов. Солнце светило прямо в глаза, и Гундар остановился, чтобы они немного привыкли после лесной полутьмы. С удивлением он увидел посреди лужайки какого-то одинокого всадника.

Это был не рыцарь и вообще не воин, насколько он мог судить. И сидел он на невысокой мохнатой лошадке. Поперек седла он держал лук, но никакого другого оружия видно не было. Ни молота, ни меча, ни булавы, ни дубинки. Люди Гундара тоже остановились и растянулись с обеих сторон тропы, чтобы посмотреть, чем вызвана остановка.

– Рейнджер, – сказал Ульф Дуболом, баковый гребец «Волчьего облака», и Гундар понял, что он прав. Из-за слепящего солнца он не сразу разглядел пятнистый серо-зеленый плащ, опознавательный знак рейнджеров. Теперь, когда зрение его понемногу приспособилось к свету, он видел, как переливается странный узор, словно живущий своей собственной жизнью.

– Добрейшего вечера! – произнес незнакомец громко и отчетливо. – Что мы можем сделать для вас?

Голос казался на удивление молодым, как удивляло и традиционное скандианское приветствие. Гундара это сбило с толку, и он немного помедлил. За его спиной переговаривались его люди, также в недоумении. Они ожидали, что местные жители либо окажут сопротивление, либо будут бежать от них со всех ног.

Поняв, что он каким-то образом утратил инициативу, Гундар сердито крикнул:

– Прочь с дороги! Беги или сражайся. Нам все равно. Выбор за тобой.

Он шагнул вперед, и человек в седле тут же выпрямился, расправив плечи:

– Ни шагу больше.

Теперь в его голосе звучали повелевающие нотки без всякого признака нерешительности. Гундар снова помедлил. Из-за плеча донеслось угрюмое бурчание Ульфа:

– Осторожнее, Гундар. Эти рейнджеры стреляют, что твой дьявол.

Рейнджер, словно услышав тихое предостережение Ульфа, продолжил:

– Попробуй только двинуться, и будешь мертв, не успеешь сделать и двух шагов. Ну что, поговорим?

Гундар, чувствуя на себе взгляды своих бойцов, презрительно фыркнул и шагнул вперед. Тут же перед его глазами что-то стремительно пронеслось. Вспоминая этот момент позже, Гундар не мог понять, что же именно сделал рейнджер. Странный узор на плаще мешал разглядеть его как следует, да и двигался этот незнакомец быстрее молнии. Капитан услышал звенящий звук, свист и только потом разглядел стрелу у своих ног. Он тут же поспешил отступить.

– А могла бы попасть и между глаз, если бы я захотел, – спокойно сказал рейнджер, и капитан понял, что он не врет.

Он снял с плеча боевой топор, с глухим ударом опустив его на землю, и оперся на его рукоять.

– Чего тебе надо? – спросил он.

Незнакомец пожал плечами:

– Всего лишь поговорить, как друг с другом. Что-то я не слышал, чтобы Халласхольмский договор отменили.

– Договор не запрещает отдельные набеги, – ответил Гундар.

Рейнджер вроде бы кивнул, хотя утверждать это наверняка было трудно, потому что капюшон скрывал его лицо.

– Формально да. Но, говорят, Эрак Старфолловер не одобряет этого. Особенно если дело касается его друзей и их собственности.

Гундар презрительно рассмеялся.

– Друзей? У верховного ярла нет друзей среди аралуинцев! – крикнул он, хотя и ощущая некоторое сомнение.

Наступило молчание. Рейнджер не ответил на его вопрос прямо. Вместо этого он поднял голову и посмотрел на небо и на низкое осеннее солнце.

– Сезон набегов подходит к концу, – сказал Уилл задумчиво. – Полагаю, вы прочесывали берега Галлики и Ибериона?

Догадаться об этом было просто. С южного побережья Аралуина давно не поступало никаких сообщений о набегах. Внимательно рассматривая группу воинов перед собой, Уилл решил, что понял, чем вызвана их высадка на этом острове.

– В это время года в Бурепенном море крайне неспокойно. Вскоре начнутся осенние шторма. Вы же собрались перезимовать на Скоргхийле, как я догадываюсь?

Его слова были встречены гулом удивленных голосов. Предводитель скандианцев обернулся, чтобы призвать их к молчанию.

– Скоргхийл? Что ты знаешь о Скоргхийле?

– Я знаю, что это неприветливый, покрытый голыми черными скалами остров, без единой травинки, продуваемый всеми ветрами. Но лучше все же останавливаться на нем, чтобы перезимовать, а не надеяться пересечь море в такую отвратительную погоду. – Он сделал паузу для пущего эффекта и как бы между прочим заметил: – Во всяком случае, так было, когда я сам там зимовал вместе с «Волчьим ветром».

«Вот это точно должно их удивить», – подумал Уилл.

«Волчий ветер» был кораблем Эрака, до того как его избрали верховным ярлом скандианцев. Среди аралуинцев мало кто знал об этом, ведь скандианцы не писали названия своих кораблей на борту. Уилл увидел, как воины снова начали переговариваться между собой, а на лице их предводителя отразилось сомнение – он должен был понимать, что рейнджер мог узнать название корабля Эрака, только если действительно находился на нем.

В голове Гундара как раз промелькнула такая мысль, но не успел он прийти к логическому выводу, как за него это сделал Ульф, схвативший своего капитана за руку.

– Это он! Тот, кто помог отбиться от восточных всадников!

Гундар внимательно вгляделся в сидевшего на невысоком коне человека. Он слышал о молодом ученике рейнджера, который сражался бок о бок со скандианцами пять лет назад, но никогда не видел его. Во время недолгой, но кровавой войны с темуджаями Гундар находился в другой провинции. В отличие от Ульфа, который стоял в стене щитов во время решающей битвы. Когда Уилл отбросил капюшон, Ульф тут же узнал его по взъерошенным волосам.

– Это он, Гундар! – повторил он настойчиво и добавил с угрюмой ухмылкой: – Ты правильно сделал, что остановился. Я видел, как он в бою выбил из седла пять темуджаев подряд, не успел я моргнуть.

Но дело было не только в мастерстве молодого рейнджера. Если он действительно тот самый легендарный ученик, то он близкий друг верховного ярла, и нападать на охраняемую им провинцию далеко не самое умное решение. Эрак славился тем, что хранил верность друзьям, как и яростным гневом по отношению к тем, кто оскорблял его друзей.

Гундар, не самый проворный мыслитель, через несколько секунд пришел к тому же выводу, что и его помощник. Он мялся, не зная, как быть дальше. Его с товарищами привела к берегам Скалистого острова крайняя необходимость. Им требовалась провизия, чтобы провести суровые зимние месяцы на голом острове Скоргхийл. Кроме безопасной бухты для кораблей, там ровным счетом не было ничего. «Волчье облако» не могло похвастаться удачным рейдом, и у них почти не оставалось припасов. Если бы они отправились к Скоргхийлу прямо сейчас, то им пришлось бы голодать, а то и вовсе умереть с голоду. Единственным выходом оставался налет на какое-нибудь прибрежное поселение, где можно было бы разжиться мясом, мукой и зерном для зимовки. «А также вином», – подумал он, неосознанно облизывая сухие губы. Пусть перед ним и друг верховного ярла, но Эрак вряд ли станет порицать его за то, что он старался сохранить жизнь своей команды.

– Отойди в сторону, рейнджер, – сказал он, приняв решение. – Мне не хотелось бы поднимать руку на друга Скандии, поэтому я даю тебе возможность удалиться.

При этих словах он снова ухватился за свой тяжелый топор. Улыбка на губах молодого человека его смутила.

– Как любезно с твоей стороны, – учтиво отозвался Уилл. – А если я «удалюсь», как ты выражаешься, то каковы будут твои дальнейшие действия?

Гундар махнул рукой в сторону замка и примыкающей к нему деревни, которая, как он знал, скрывалась за деревьями:

– Мы сделаем то, за чем явились. Заберем добычу и продолжим свой путь.

– Десять человек под твоим командованием унесут не так уж много, – рассудительно заметил Уилл.

Гундар презрительно фыркнул:

– У меня под началом двадцать семь воинов!

Его подчиненные встретили эти слова одобрительным гулом, хотя, как заметил Уилл, Ульф не присоединился к общему хору.

На этот раз из голоса рейнджера пропали все нотки учтивости и любезности. Тон его стал сухим и холодным.

– Вы еще не дошли до замка. В моем колчане двадцать три стрелы, и еще дюжина в седельной сумке. А вам предстоит преодолеть несколько километров, и все на расстоянии выстрела от деревьев. Пусть я и не такой уж хороший стрелок, но до гарнизона ты доведешь не более десяти человек.

Гундар невольно перевел взор на лес, понимая, что молодой человек прав. Рейнджер мог скрываться между деревьями и обстреливать их по дороге до замка.

– А если ты попытаешься схватить меня, то тем самым только облегчишь мою задачу, – добавил Уилл, и Гундар пробормотал проклятие.

На лошади и среди деревьев Уилл мог сколько угодно уклоняться от преследования, уменьшая численность скандианского отряда. Капитан волчатника понял, что оказался в ловушке и положение у его команды безвыходное. С одной стороны, если он откажется от набега на деревню, то его людям придется голодать. С другой стороны, если они пойдут в наступление, то многие наверняка погибнут. Уилл внимательно наблюдал за капитаном, ожидая подходящего момента.

– Но мы можем прийти к соглашению… – произнес он, когда на смену ярости и гневу пришло отчаяние.

 

Глава 7

–Идут!

Крик дозорного с самой высокой башни эхом разнесся по всему Скалистому замку. Барон Эргелл прищурился, всматриваясь в маленький силуэт на фоне неба, а затем перевел взгляд в направлении, в котором указывал дозорный.

На опушку леса, окружавшего замок, вышел отряд скандианских воинов. Рядом с их командиром ехал всадник. Впереди отряда бежала черно-белая собака.

– Значит, он поговорил с ними? – переспросил барон, и Норрис, стоявший рядом с ним на крепостной стене, кивнул.

Оставив Уилла одного на поляне, он проехал только до следующего поворота и издалека наблюдал за тем, как рейнджер встречает скандианцев, чтобы прийти на помощь в случае необходимости.

– Совершенно верно. Он просто преградил им путь и заговорил с ними. Я видел, как он стрелял в знак предупреждения, хотя, вообще-то, и не видел стрелы, – уточнил он. – Он как будто едва махнул рукой. Эти рейнджеры – опасные ребята…

– И еще посоветовал подготовить банкет?

На этот раз Норрис просто пожал плечами. Он уже отдал приказ Ролло, хотя и не понимал его смысла.

– Да, милорд. Банкет. Я тоже не знаю зачем.

Эргелл тем временем оценивал численность скандианцев. Человек тридцать. Больше, чем могут остановить защитники замка. Придется смириться с тем, что деревня будет ограблена и сожжена дотла. Сами жители уже скрылись за толстыми стенами замка, а скот, как и приказал Уилл, был разогнан. Но его люди все равно потеряют свои дома и все свое имущество, и в этом была его, барона, вина.

Скандианцы остановились метрах в двухстах от замка. Барон видел, как Уилл наклоняется в седле, чтобы поговорить с командиром – плечистым мужчиной в рогатом шлеме и двойным боевым топором в руках. Похоже, они о чем-то договаривались. Потом Уилл развернулся и пустил лошадь галопом к замку. Собака тут же рванула с места, как это умеют делать только овчарки, и мгновенно обогнала всадника.

– Возможно, стоит спуститься и узнать, что у него на уме, – предложил барон, и они вместе с воеводой спустились по лестнице во двор замка.

К тому времени как они ступили на нижнюю площадку, стражники у ворот пропустили Уилла сквозь узкую дверцу. Подходя к барону и сэру Норрису, он поприветствовал их кивком головы.

– Мы пришли к соглашению со скандианцами, – начал он.

Эргелл отметил про себя, что рейнджер говорит деловым тоном и использует слово «мы», как если бы действовал по приказанию самого барона. Эргелл понял, что он поступает так намеренно. Рейнджеру ничего не стоило унизить барона перед его людьми, но он предпочел этого не делать.

– Хорошо, – отрывисто ответил барон.

Не стоит показывать подчиненным, что он не имеет ни малейшего представления, о чем говорит Уилл. Молодой рейнджер шагнул ближе и понизил голос так, чтобы его могли слышать лишь Эргелл с Норрисом:

– Им нужна провизия на зиму. Вот почему они здесь. Я пообещал им пять быков и десять овец, а также достаточно зерна для муки.

– Пять быков! – начал было Эргелл в негодовании, но осекся под холодным взглядом Уилла.

– Они все равно забрали бы их, а заодно и уничтожили бы деревню. Мне кажется, это небольшая цена.

Барон молчал. Никто не сказал о том, что в случившемся виноваты он и Норрис, но это было понятно и без слов. С этой точки зрения, они действительно легко отделались. Норрис кивнул, соглашаясь с Уиллом.

– Я могу отдать быков из своего стада, милорд, – сказал мастер ратных дел.

Эргелл понял, что тем самым Норрис признает свою долю ответственности за случившееся, и вздохнул:

– Конечно. А овец пусть возьмут из моего. Отдайте распоряжения, Норрис.

Уилл мысленно облегченно вздохнул. Он надеялся, что эти двое поймут, что лучшего выхода не придумаешь. Конечно, Уилл мог бы и исполнить свои угрозы в адрес Гундара, но ему не хотелось стрелять в его воинов, пользуясь своим преимуществом. Кроме того, даже десять скандианцев способны нанести огромный урон. И, честно говоря, должны же Эргелл с Норрисом хоть как-то поплатиться за свою беспечность.

– А тем временем я пригласил Гундара с людьми отужинать вместе с нами. Надеюсь, сэр Норрис поведал об этом вашему кухмейстеру?

– Отужинать с нами? – Эта идея застала Эргелла врасплох. – Скандианцам? Вы хотите впустить их сюда?

Он бросил взгляд на толстые крепостные стены и массивные деревянные ворота. Уилл кивнул:

– Гундар дал мне честное слово кормчего, что от него не стоит ждать никаких неприятностей, милорд. Скандианцы никогда не нарушают этой клятвы.

– Но…

Эргелл все еще колебался. Мысль о том, чтобы пустить злобных пиратов в свой замок, казалась ему дикой. В этот момент вернулся Норрис, отослав одного из пастухов за разбредшимися животными. Эргелл беспомощно повернулся к нему:

– Оказывается, мы не только должны впустить пиратов внутрь замка, но еще и устроить в их честь пир!

В первое мгновение Норрис отреагировал точно так же, как и он сам. Потом рыцарь вспомнил маленькую одинокую фигуру посреди леса, ожидавшую отряд морских разбойников, и его плечи поникли.

– Почему бы и нет? – сказал он покорно. – Мне еще никогда не доводилось вести со скандианцами светские беседы. Это будет любопытно.

Уилл ухмыльнулся, глядя на обоих.

– Прежде всего, это будет шумно, – сказал он и предупредил: – Только не пытайтесь их перепить. У вас все равно ничего не выйдет.

 

Глава 8

Уилл взял последний аккорд на мандоле и замолчал, пока затухали ноты. Делия восхищенно захлопала в ладоши.

– Как хорошо у вас получается! – воскликнула она с некоторым удивлением. – Вам следует как-нибудь зайти к нам в таверну и спеть там!

Уилл покачал головой:

– Не думаю. Вашей матери вряд ли понравится, что я ничего не делаю, а только горланю песни и подчищаю ваши припасы.

Сказать по правде, он не был уверен в том, что рейнджеры могут распевать песни на публике, развлекая посетителей таверны, – уж как-то это не очень вязалось с их достоинством и скрытностью. Он даже не был уверен, стоило ли петь для Делии. Но она была такой милой и симпатичной, а ему, молодому человеку, было так скучно и одиноко, что он решил позволить себе небольшую вольность.

Они сидели на крыльце его хижины. Стоял поздний вечер, и осеннее солнце бросало на них косые лучи сквозь ветви деревьев с наполовину опавшими листьями. В последнюю неделю, начиная с ужина, на котором присутствовала команда скандианского корабля, еду по вечерам ему вместо матери приносила Делия. Когда она пришла сегодня, он наигрывал песню «Седобородый Холт» и упражнялся в одном особенно трудном пассаже из шестнадцати нот со своеобразным ритмом. Делия попросила его сыграть еще раз, вместе со сло вами. Это была известная песня, называвшаяся в оригинале «Седой пастух Джо Смоук», повествующая о неумытом грязном пастухе, спавшем вместе с козами, чтобы согреться. Когда Уилл только начинал осваивать мандолу, он переделал ее в «Седобородого Холта», намекая на неопрятную шевелюру и всклокоченную бороду своего учителя.

– Разве рейнджер Холт не против того, чтобы ты так насмехался над ним? – спросила Делия, широко раскрыв глаза.

Холт славился во всем королевстве как самый хмурый и мрачный рейнджер, и Делии раньше даже не приходила в голову сама мысль о том, что над ним можно шутить. Уилл пожал плечами:

– Ну, не такой уж Холт серьезный, как ты думаешь. Вообще-то, у него неплохое чувство юмора.

– Вот уж он посмеялся, когда загнал тебя на дерево, услышав от тебя эту песню в первый раз, – раздался голос позади них.

Знакомый женский голос, низкий, с интонацией, напоминавшей Уиллу журчание ручья, переливающегося по гладким камешкам. Он узнал его сразу же и вскочил на ноги, оборачиваясь.

– Элис! – воскликнул он, расплываясь в улыбке.

Шагнув ей навстречу, он приветственно протянул руки, и она сжала их, поднимаясь на крыльцо.

Это была высокая, длинноногая и очень элегантная девушка, облаченная в белое платье прекрасного покроя – официальную форму дипломатической службы. Обманчиво простые линии идеально подчеркивали изящную фигуру. Прямые светло-пепельного цвета волосы, падающие с обеих сторон на лицо, были подстрижены до плеч. Серые глаза сверкали от шутки, которую понимали только она и Уилл. Довершали картину прямой нос, уверенный подбородок и плотно сжатые губы, слегка изогнутые в дружеской насмешке.

Несколько секунд они стояли без слов, радуясь встрече. Элис была давней подругой Уилла, еще с того времени, когда они вместе воспитывались в замке Редмонт. Честно говоря, когда Уилл вернулся в Редмонт, страдая от разлуки с принцессой Кассандрой, между ними постепенно установились более чем дружеские отношения. Искушенная в дипломатических делах, Элис прекрасно понимала, что молодому человеку необходимы привязанность и женская забота, и была только рада предоставить ему свою компанию. Впрочем, дело не пошло дальше робких поцелуев и неловких объятий при луне, и, скорее всего, именно по этой причине между ними наблюдалась какая-то недоговоренность.

Делия, увидев, как они рады друг другу, поняла, что их связывает не простое знакомство, и нехотя сдалась. Она, будучи по натуре реалистом, знала, что на всем острове не сыскать девушки симпатичнее ее, но эта элегантная блондинка в изящном белом платье не просто очаровательна. Она грациозна, великолепна и потрясающа. С сожалением Делия подумала, что между нею и этой красавицей невозможно никакое соперничество, с какой бы симпатией к ней самой ни относился Уилл.

– Что ты здесь делаешь? – наконец обрел дар речи молодой человек и проводил Элис к тому месту, где сидели они с Делией.

От внимания деревенской девушки не ускользнуло то, что он продолжает держать Элис за руку, а та, по всей видимости, вовсе не возражает.

– Ах, просто обычная дипломатическая рутина. Королевское послание. При дворе собираются сократить количество уделов. Ничего особо важного. Я поменялась заданием с другим курьером, чтобы повидаться с тобой.

При этом она заглянула ему за плечо и вопросительно подняла бровь, чтобы напомнить о манерах. Уилл вспомнил, что забыл представить Делию, и поспешно развернулся, задев прислоненную к креслу мандолу. На мгновение его охватило замешательство, и он бросился поднимать инструмент. По крайней мере, он отпустил руку своей знакомой, подумала Делия.

– Ой, извините! – пробормотал Уилл. – Элис, это Делия, моя здешняя подруга. Делия, это курьер Элис, одна из моих давних подруг и самых верных това рищей.

Делия мысленно поморщилась при словах о подругах и верных товарищах, но мужественно улыбнулась и пожала протянутую Элис руку. Конечно же ладонь оказалась гладкой, теплой и достаточно крепкой.

– Рада с вами познакомиться, – сказала Делия.

Элис улыбнулась, прекрасно понимая, что на самом деле Делия не так уж и рада.

– Мне тоже очень приятно с вами познакомиться, – ответила она.

Уилл переводил взгляд с одной девушки на другую, с сомнением потирая руки и не зная, как быть дальше. В конце концов радость от встречи с Элис перевесила все другие чувства.

– Ты надолго? У тебя будет время прогуляться со мной по острову?

Элис с сожалением покачала головой:

– Только до завтрашнего утра. Но утром будет официальный банкет, так что свободна я лишь сегодня вечером, и я подумала…

Она не договорила, и Уилл охотно ухватился за предложение:

– Ну, значит, поужинаешь со мной! – Он жестом предложил ей пройти в хижину. – Я попрошу Эдвину прислать еще одну порцию.

– Эдвину? – переспросила Элис, снова едва заметно ухмыльнувшись и посмотрев на дверь с таким видом, будто в хижине скрывалась целая дюжина молоденьких девушек.

Не успел Уилл открыть рот, как Делия объяснила.

– Это моя мать. У нас тут таверна, – сказала она, поворачиваясь к Уиллу с добродушной улыбкой. – Я пойду спрошу, но конечно же это не составит для нее никакого труда. В любом случае, мне нужно возвращаться домой.

Уилл помедлил, не зная, как вести себя в такой ситуации.

– Ну… что же… ладно, – протянул он, но потом с запозданием предложил: – Не хочешь присоединиться к нам? Мы могли бы поужинать вместе.

Делия с удовлетворением отметила, как погасла улыбка на устах Элис, и едва было не согласилась, но тут же поняла, что эта ее маленькая победа будет единственной за весь вечер.

– Я думаю, вам много чего нужно обсудить вдвоем. Я буду только мешать.

Как она заметила, Элис вовсе не спешила ее переубеждать. Уилл же немного неловко сказал:

– Ну, раз ты так считаешь…

Он ощущал повисшее в воздухе напряжение, но не знал, как его ослабить. Делия уже взяла глиняный горшок, в котором принесла ему ужин.

– Верну его обратно, – сказала она. – Это всего лишь похлебка, а я думаю, что маме захочется приготовить что-нибудь особенное подруге рейнджера.

– Здорово, – автоматически ответил Уилл, совершенно не чувствуя иронии в ее голосе и не сводя глаз с Элис.

Делия помедлила секунды две и спросила:

– Вы когда хотите ужинать?

Опять же Уилл не сразу нашел что сказать, и за него ответила Элис:

– Сначала мне нужно встретиться с бароном. Потом я оставлю свои вещи в выделенных мне покоях и приму ванну. Пожалуй, часа через два?

– Значит, через два часа, – подвела итог Делия и добавила, обращаясь к Уиллу: – Попросить Дениса принести заодно пару бутылок вина?

Денисом звали хранителя винного погреба в таверне.

Уилл улыбнулся и закивал – эта идея ему понравилась.

– Великолепно! Спасибо, Делия.

Делия кивком попрощалась с Элис, повернулась и быстро зашагала по направлению к деревне. «Кто тебя тянул за язык? – упрекала она себя за то, что сделала только хуже сама себе. – Может, тебе еще принести свечей и зажечь их для романтического ужина?»

Дойдя до опушки рощицы, она обернулась, но Уилл с Элис даже не смотрели в ее сторону. Она с раздражением отметила, что они все еще держатся за руки.

* * *

– А ты, я смотрю, неплохо здесь устроился, – сказала Элис, усаживаясь за стол. – И все тебя наперебой расхваливают.

Уилл не сразу ответил, наливая еще один бокал превосходного белого вина. Делия выбрала самое лучшее из запасов своей матери.

– Честно говоря, я до сих пор не привык к своей новой роли, – сказал он. – Многое мне дается с трудом, и я допускаю ошибки.

Элис, не сводя с него проницательного взгляда, восприняла его слова как попытку поскромничать.

– По-твоему, было ошибкой пригласить команду волчатника на ужин? И избежать кровавого боя, пожертвовав несколькими животными и парой бурдюков вина? Я бы сказала, что ты отлично справился с ситуацией.

– Со скандианцами не так уж сложно справиться, если узнать их поближе, – сказал Уилл, не сдержав гордой улыбки. Он действительно гордился своей находчивостью. – Кроме того, было очень забавно смотреть на всех этих напыщенных рыцарей и их дам, сидящих за одним столом с кровожадными головорезами.

Элис провела пальцем по кромке бокала и свела брови:

– Разве это не было рискованно? В конце концов, кто знает, что может случиться, когда встречаются такие люди?

Уилл решительно помотал головой:

– Гундар несколько раз дал мне слово кормчего. Ни один скандианец никогда не нарушит его. А Норрис умеет держать в подчинении своих людей – по крайней мере, это точно у него получается, – добавил он задумчиво.

Элис заметила в его речах недосказанность и вопросительно приподняла бровь. Уилл немного помолчал, не желая, чтобы недостатки Скалистого замка становились известными посторонним. Но потом он подумал, что Элис, как сотрудница дипломатической службы, слышала и не такие секреты.

– Норрис с бароном в последнее время расслабились и пустили военную подготовку на самотек. Они бы ни за что не победили в бою. Их воины плохо натренированы и находятся далеко не в лучшей форме. Норрис сам признал этот факт, потому и согласился на банкет.

– А идея, замечу, была неплохая, – тихо сказала Элис.

Уилл задумчиво сжал губы.

– Я думаю, мне повезло, что я тогда пересек море на корабле скандианцев. Я сразу понял, что им не хватает припасов, а без них они зиму не продержатся. Благодаря моему предложению им не пришлось сражаться за провизию, а заодно они побывали и на пиру в замке.

Он снова усмехнулся, вспомнив это любопытное зрелище.

– Значит, они благополучно уплыли, и угроза миновала? – как бы между прочим спросила Элис.

Уилл отрицательно помотал головой:

– Они до сих пор коптят мясо на зиму и собираются пробыть у Горького ручья еще дня два-три, прежде чем продолжить путь.

– Значит ли это, что они представляют угрозу уделу?

Уилл поспешил уверить ее в обратном:

– Гундар держит свое слово. Я ему полностью доверяю. Тем более что он знает, что я друг верховного ярла, – добавил он с немного самодовольной улыбкой.

– И все же, как я полагаю, тебе следует доложить о том, что сэр Норрис пренебрег своими обязанностями, – сказала Элис.

Как и рейнджеры, дипломаты отчитывались только перед королем и считали его своим единственным начальником. Уилл кивнул.

– Да, придется доложить, – согласился он. – Но я добавлю, что он усвоил урок. Его воины тренируются теперь каждый день, начиная со следующего утра после банкета, а утречко это, надо сказать, выдалось нелегким. Через месяц другой они будут в превосходной форме.

– Значит, дела тут идут неплохо? – спросила Элис и как бы между прочим добавила: – И ничего страшного не случится, если тебе придется ненадолго уехать?

Уилл, потянувшись было рукой к бокалу с вином, так и замер. В ее глазах не было заметно ни малейшего признака шутки или иронии. Получается, она говорит по делу.

– Ненадолго уехать? – переспросил он, и она кивнула.

– Я здесь неслучайно, Уилл. Да, мне и в самом деле нужно было доставить кое-какие бумаги, но Холт с Кроули специально попросили меня передать тебе сообщение от них. Тебе дают новое задание.

Уилла при этих словах вдруг охватило странное сомнение. Возможно, он не так уж и хорошо разрешил ситуацию со скандианцами, как ему казалось.

Элис прочитала волнение на его лице и поспешила успокоить его:

– Это не наказание, Уилл. Они довольны тем, как ты выпутался из этой передряги, особенно Холт. Просто ты им нужен именно сейчас.

От этих слов у Уилла гора свалилась с плеч.

– Так что это за задание?

Элис пожала плечами:

– Не знаю. Подробности они не сказали. Наверное, что-то очень секретное. Они решили передать послание со мной, потому что я твоя давняя знакомая. Так люди не будут задавать лишних вопросов и интересоваться, почему ты вдруг уехал после визита курьера. Подумают, что это обычная для рейнджеров скрытность. Надеюсь, мой приезд они сочтут просто поводом повидаться с тобой, особенно твоя подружка Делия, в голову которой могли закрасться сомнения.

Уилл покраснел.

– Она не моя подружка! – запротестовал он не очень уверенно.

Но Элис не ответила. Она лишь кивком показала на собаку, которая все это время лениво лежала у камина, но теперь приподнялась, прижав уши к голове и обнажив зубы. Взгляд ее был устремлен на дверь хижины.

– Там кто-то есть, снаружи, – прошептал Уилл.

Подав знак Элис оставаться на своем месте, он встал и бесшумно подошел к двери.

 

Глава 9

Щеколда двери слегка шевелилась, как будто человек снаружи проверял, закрыта ли она.

Когда щеколда плавно отодвинулась, Уилл прислонился к стене и приготовился к нападению.

Он кивнул Элис, и та продолжила громко говорить, рассказывая про то, как Холт и Кроули передавали ему привет, и описывала совместный с ними обед, расхваливая мастерство повара Чабба из Редмонта.

На время дверь перестала шевелиться, но, когда Элис заговорила, начала приоткрываться, совсем по чуть-чуть, едва заметно. Хорошо смазанные петли не издавали ни малейшего скрипа. Уилл подумал, что неплохо было бы оставить их без смазки на некоторое время. Холт всегда позволял петлям на входной двери в свою хижину немного проржаветь. «Так никто не застанет тебя врасплох», – повторял он.

Уилл нахмурился. Единственный, кого сейчас застанут врасплох, это человек снаружи. Поначалу он подумал, что это вернулась Делия, чтобы подслушать их разговор с Элис, но потом отмахнулся от этой мысли. Овчарка знала девушку и не стала бы так настороженно поднимать голову. Дверь уже приоткрылась сантиметров на пятнадцать, и Уилл видел чью-то ладонь на ручке снаружи. Левую руку какого-то мужчины. Правой рукой, скорее всего, он держал оружие. Элис громко расхохоталась, чтобы убедить незнакомца в том, что они увлечены беседой. Уловка, похоже, сработала, и дверь приоткрылась еще шире. Руку уже было видно совсем хорошо.

Одним ловким движением Уилл правой рукой ухватился за запястье незнакомца и, развернувшись, потянул его на себя. В то же время он выставил левую ногу у порога, и незнакомец, споткнувшись о нее, кубарем повалился на пол хижины, громко крикнув от неожиданности и задев кресло, которое с грохотом отлетело в угол.

Но подслушивающий оказался не робкого десятка. Он быстро перекатился и вскочил на ноги, чтобы наброситься на рейнджера. Как и предполагал Уилл, в правой руке у него было оружие – боевое копье из ясеня с тяжелым наконечником. Схватившись за него обеими руками, он сделал выпад в сторону Уилла, размахивая острым, как лезвие, наконечником, чтобы запугать его.

Уилл не шевельнулся. Он стоял, балансируя на пятках, готовый отреагировать на настоящую атаку. Оружия у него не было. Элис же тем временем тоже вскочила на ноги и, как заметил он, уже держала в руках угрожающего вида кинжал – спокойно, но уверенно. Было видно, что она прекрасно умеет им владеть.

Собака от всей этой суматохи захлебывалась в лае. Не сводя глаз с незваного гостя, Уилл приказал ей замолчать. Она подчинилась, продолжив глухо рычать, пока он оценивал противника с копьем.

Это был плотный широкоплечий мужчина с всклокоченной черной шевелюрой и черной бородой. Глаза под массивными бровями горели от гнева, а широкий нос с горбинкой был в нескольких местах переломан и смещен. Облачен он был в темную куртку, шерстяные штаны и бурый плащ с капюшоном. Уилл никогда прежде не видел его, но сразу же понял, кто перед ним.

– Джон Баттл. Что тебе тут нужно? – спросил он строгим тоном.

Лицо негодяя пересекла кривая ухмылка. Ответил он глухим и хриплым голосом с выговором простолюдина:

– Что, узнал? Ну, дивиться тут нечему.

– Я слышал о тебе. Репутация у тебя тут далеко не лучшая.

Баттл презрительно фыркнул.

– Репутация! Ха! Никто ничего не видел! Попробуй докажи!

– Это потому, что ты не оставляешь свидетелей своих грязных дел, – сурово сказал Уилл и добавил: – Ну давай выкладывай! Чего ты тут шныряешь возле моей хижины посреди ночи?

На мгновение на лице Баттла отразилось сомнение, настолько его смутил уверенный тон Уилла. В конце концов, вооружен здесь был только он, Баттл. Невысокий рейнджер, к тому же почти еще мальчишка, казался совершенно беззащитным. На бедре у него, правда, висел необычный большой нож, но этого сосунка без труда можно проткнуть насквозь, не успеет он дотянуться до ножен. Что касается девчонки, то ее кинжал ему не помеха.

– Пришел за своей собакой, – ответил он наконец. – Слышал, ты украл ее у меня. Пора вернуть обратно.

Он глянул на овчарку, припавшую к полу и не перестававшую злобно рычать.

– А ну заткнись! – прикрикнул он на нее, но собака только сильнее обнажила зубы и зарычала еще громче.

– Умеешь ты с ней обращаться, как я погляжу, – сказал Уилл, делая знак рукой, отчего овчарка тут же замолчала.

– Умник нашелся! – буркнул Баттл сердито. – Придется мне тебя проучить, как ее в прошлый раз. Эта сука едва не укусила меня, так что я задал ей, как следует.

– Вот этим длинным копьем? – спросила Элис. – Какой ты храбрец.

Она невозмутимо оперлась о спинку стула, на котором до этого сидела, измеряя Баттла оценивающим взглядом. Уилл отметил про себя ее потрясающую выдержку. Баттла же она, по всей видимости, только сильнее раззадорила.

– А ну поскромнее со мной, девчонка! – крикнул он. – Думаешь, такая важная – со своим ножичком и всякими курьерскими штучками-тайнами? – Понизив голос, он продолжил: – Значит, секретное задание для рейнджера, так получается? Бьюсь об заклад, кто-нибудь дорого заплатит за такие сведения.

Уилл и Элис обменялись взглядами. Баттл это заметил и удовлетворительно хмыкнул:

– Ну да, конечно. Я слышал, как вы что-то замышляете. Рейнджеры и курьеры, вечно шныряете вокруг, суете свой нос не в свои дела. Заткнуться и не болтать, когда Джон Баттл рядом, – вот чему вам нужно научиться!

Ему казалось, что теперь он контролирует ситуацию, и он был доволен от того, что нарушил их спокойствие. Поняв, что стал свидетелем важного разговора, Баттл, как истинный преступник, уже начал размышлять, как бы получить от этого какую-то выгоду. Большой опыт научил его, что если кто-то хочет держать какие-то сведения в тайне, то всегда найдется и тот, кто дорого заплатит за них.

– Ах! – воскликнула Элис. – Похоже, он слышал наш разговор.

Баттл рассмеялся ей в лицо:

– Ага, слышал, это в точку. И ничего-то вы поделать не сможете.

Элис какое-то мгновение, казалось, раздумывала над его словами. А потом спокойно сказала:

– Ну, тут ты не прав. Мы, например, можем убить тебя.

Не успев закончить фразу, она подбросила длинный кинжал, ухватилась за его лезвие и плавно, по дуге, отвела руку назад. Баттл тут же пригнулся, принимая защитную стойку и готовясь сделать выпад копьем…

…и тут же услышал странный шорох со свистом, а потом ощутил обеими руками, как содрогнулось копье.

Это Уилл молниеносно вынул из выстланных овечьей шерстью ножен свой нож-сакс и резанул им по копью. Тяжелый, как топор, и острый, как бритва, клинок особой ковки разрезал плотный ясень, словно мягкий сыр. Массивный наконечник с глухим стуком упал на пол хижины, и Баттл в изумлении уставился на копье, мгновенно полегчавшее и уже не представляющее большой опасности. Не прошло и полсекунды, как Уилл сделал выпад и, развернувшись, ударил его медной рукояткой ножа в висок.

В то же мгновение Баттл потерял всякий интерес к происходящему и рухнул на пол, словно мешок с картошкой.

– Впечатляет, – сказала Элис, отдавая должное быстроте реакции и ловкости Уилла.

Она уже вложила свой кинжал в ножны, спрятанные под специальным вырезом на платье, после чего ответила улыбкой на улыбку Уилла. Овчарка в недоумении тихо поскуливала, требуя внимания, и Элис склонилась над ней, чтобы почесать собаку за ушами.

– Я и не знал, что вас учат метать такие кинжалы, – сказал Уилл.

Элис пожала плечами:

– Не учат. Они слишком хрупкие, чтобы швыряться ими во что попало, как это делаете вы, рейнджеры. Я просто хотела отвлечь его внимание, пока ты с ним не разберешься.

Уилл подошел к комоду у стены, порылся в одном из ящиков и достал ремни из сыромятной кожи. Вернувшись к развалившемуся на полу Баттлу, он перевернул его на живот и завел его руки за спину. Элис с любопытством наблюдала за тем, как Уилл обматывает руки нападавшего ремнями, делает две петли и пропускает через них большие пальцы, закрепляя их двойным бруском. Затем он зажал в своеобразную колодку и ноги Баттла.

– Впечатляет, – повторила она.

Уилл изучающе оглядел свою работу и с удовлетворением кивнул:

– Их придумал один из рейнджеров. Петли удерживают большие пальцы и лодыжки, а эти отверстия в брусках не дают им выскользнуть и позволяют регулировать натяжение, не путаясь в узлах.

Элис взяла свой бокал с вином и села на кресло боком, озабоченно поглядывая на находившегося без сознания Баттла.

– И все же, проблема остается. Что с ним теперь делать?

Уилл начал было отвечать, но замолчал, поняв, на что она намекает.

– Он знает, что мне дали задание.

Элис кивнула:

– Вот именно. Мы специально пошли на такую хитрость, чтобы никто не узнал. А теперь этот болван все разболтает.

Баттл продолжал лежать, не шевелясь.

– Можно, конечно, предложить барону бросить его за решетку. Он угрожал тебе, а угроза королевскому курьеру – это серьезный проступок.

Элис решительно замотала головой:

– Нет, так не пойдет. Он все равно может проболтаться другим заключенным или даже тюремщикам. Мы не можем рисковать. Черт бы его побрал! Придется нам его и вправду убить, Уилл.

Она сказала это с неохотой, но настолько спокойно, что Уилл даже опешил. Он с удивлением посмотрел на свою подругу по-новому, поняв, что она за это время тоже многому обучилась и прошла особую подготовку. И тут в его голове промелькнула одна мысль, напомнившая о том, о чем они говорили до этого.

– Думаю, до этого дело не дойдет, – сказал он. – Есть у меня одна идея. Помоги мне оседлать лошадей, и я расскажу.

* * *

Гундар Твердый Кулак нагнулся к кострищу и отрезал полоску говядины с окорока, коптившегося над углями. Осторожно подув на горячее мясо, он откусил кусок, прожевал и кивнул. Как раз то, что надо. Это был годовалый теленок, мягкий, с тонкими полосками жира, и привкус дыма нисколько не портил вкуса самой говядины. Подняв голову, Гундар осмотрел поляну неподалеку от того места, где возле берега стоял его корабль «Волчье облако». Его люди деловито разделывали и подготавливали к копчению последнюю тушу. Баранина уже была засолена. После этого они поспят часа два до прилива и отправятся в плавание через Бурепенное море.

Поляну освещало с полдесятка костров, и по окружавшим ее деревьям плясали беспокойные тени. Вырезанная из дерева волчья морда на носу корабля, казалось, парила в дыму без всякой поддержки, поблескивая отполированными клыками, отражавшими пламя костров.

– Гундар! – позвал его с дальнего края поляны Йон Тарксон, один из его такелажников.

Капитан с любопытством повернул голову и заметил едва уловимое движение у деревьев, из-за которых появилась таинственная фигура. Нахмурившись, он признал в ней рейнджера верхом на своем низкорослом коне, ведущего другую лошадь с большим тюком поперек седла.

Гундар поднял руку в знак приветствия и пошел навстречу. Молодой рейнджер ему все больше и больше нравился. Он уважал хитроумие, с каким тот разрешил сложную ситуацию, и восхищался его очевидной смелостью.

– Добро пожаловать! – воскликнул капитан, и Уилл, поприветствовав его в свою очередь, спешился.

Проложив себе путь между костров и столбов дыма от коптящегося мяса, Гундар понял, что на спине второй лошади лежит не поклажа, а человек без сознания, с завязанными руками и ногами. Он ткнул пальцем в неподвижное тело.

– Кто-то перешел тебе дорогу, рейнджер?

Уилл загадочно улыбнулся:

– Можно сказать и так. Этот человек причинял слишком много беспокойства в этих краях. Мне подумалось, что тебе он будет полезнее.

Гундар нахмурился, вытирая тыльной стороной ладони жир с подбородка:

– Полезнее? У меня достаточно своих рук, и неумелые новички на борту «Волчьего облака» мне не нужны. Без обид конечно же.

Уилл покачал головой:

– Какие могут быть обиды! Нет, я собирался предложить его тебе не в качестве члена команды. Я подумал, что он пригодится тебе, как раб. У вас же в Скандии до сих пор держат рабов, верно?

Твердый Кулак с еще большим любопытством осмотрел молодого человека. Похоже, он может еще многим удивить его. В этом году плавание для «Волчьего облака» выдалось никудышным, как и догадался Уилл, встретив скандианцев. За здорового и сильного раба в Халласхольме можно получить неплохую выручку.

– Ну да, у нас есть рабы, – ответил Гундар, приближаясь к лошади и изучая лежащего без сознания человека.

Схватившись за волосы, он приподнял голову и поглядел человеку в лицо. Мужчина, лет тридцати. Вроде бы сильный и крепкий.

– Он здоров?

Уилл кивнул:

– Если не считать небольшой контузии. В остальном здоров как бык.

Уилл вспомнил страшную рану собаки и слухи о том, что Баттл виновен в нескольких совершенных в округе убийствах.

– Он может часами вращать лопасти колодца, – добавил он.

Таково было особое наказание для скандианских рабов – вращать большие деревянные лопасти, опущенные в ледяную воду колодца, чтобы она не замерзала зимой. Рабы без передышки налегали на рычаги, переламывая лед, пока он не окреп. При этом совершенно невозможно было увернуться от брызг, и через какое-то время они промокали с головы до пят на морозе. Когда Уилл был рабом в Скандии, его самого отправили к колодцу, где он едва не погиб, если бы Эрак не сжалился и не помог ему бежать.

Гундар помотал головой:

– Верховный ярл запретил такое наказание. Кроме того, сильные рабы принесут больше пользы на других работах. – Он еще раз окинул Баттла оценивающим взглядом и вынес решение: – Ну ладно. Сколько ты за него просишь?

Уилл развязал узел ремней, удерживавших Баттла на лошади.

– Считай, что это мой подарок, – сказал он, потянув за ворот куртки бандита так, что тот соскользнул с лошади и безвольно упал на землю, издав глухой стон, после чего снова замолк.

Глаза Гундара расширились от удивления.

– Подарок?

Уилл кивнул:

– Здесь от него слишком много хлопот, а у меня нет времени разбираться с ним. Забирай. Если хочешь, можешь оказать мне какую-нибудь услугу потом, когда представится такая возможность.

Капитан скандианцев задумался.

– Ты не перестаешь меня удивлять, рейнджер, – сказал он и вызвал двоих людей из тех, что в любопытстве столпились вокруг них. – Погрузить на корабль. В трюм на носу, – приказал он.

Ухмыльнувшись, они схватили ничего не соображавшего бандита и унесли его прочь. Гундар протянул руку Уиллу, и они обменялись крепким рукопожатием.

– Ну что ж. Ты прав, рейнджер. Я обязан оказать тебе услугу. Ты не только спас моих людей от голода, но еще и дал возможность немного заработать.

Уилл пожал плечами:

– Это ты оказал мне услугу, взяв его. Мне будет спокойнее от мысли, что этот негодяй находится за пределами Аралуина. Попутного ветра и сильных гребцов тебе, Гундар Твердый Кулак, – добавил он традиционное скандианское прощание.

– И легкой дороги тебе, рейнджер, – ответил Гундар.

Уилл впрыгнул в седло Тягая. Возвращаясь к замку, он представлял себе, что ожидает Баттла в качестве скандианского раба. Даже если его не отошлют к колодцу, жизнь его будет тяжела, в этом сомневаться не приходилось.

Поразмыслив, Уилл пришел к выводу, что никаких сожалений по этому поводу он не испытывает.

 

Глава 10

Уилл осадил Тягая и осмотрел почти пустое место Собора рейнджеров. Было странно видеть его таким безлюдным. От этого в голову лезли одни лишь грустные мысли.

Обычно на этой зеленой лужайке посреди редкого леса были раскинуты зеленые палатки пятидесяти действующих членов ордена рейнджеров, устраивавших тут свои ежегодные собрания. Над поляной обычно поднимался дым костров, слышались лязг оружия тренировавшихся и гул голосов, изредка прерываемый смехом, когда старые друзья шуткой приветствовали вновь прибывших.

Сегодня же здесь царила тишина. На дальнем конце виднелись только две палатки – там, где обычно разбивали главный шатер. Уилл понял, что Холт и Кроули уже здесь.

Прошла еще одна неделя со времени визита Элис в Скалистый замок. Элегантный курьер передала ему инструкции – подождать два дня после того, как она удалится, а затем тихо, никому не сообщив, уехать самому к месту Собора, где он должен будет встретиться с Холтом и Кроули, которые объяснят, в чем же состоит его задание. При расставании Элис положила руки ему на плечи и заглянула в глаза. Она была выше Уилла на целую голову, и ей всегда нравилось, что этот факт нисколько его не смущает. Вообще-то выше Уилла были почти все, так что ему было не привыкать. Он же, в свою очередь, восхищался тем, что Элис никогда не сутулится и не скрывает своего роста, а держится гордо, расправив плечи, подчеркивая грациозной осанкой изящность своих движений.

Когда их взгляды встретились, он увидел в ее глазах отблеск грусти. Потом она подалась вперед и коснулась своими губами его губ – легко, словно бабочка крыльями. Подождав несколько секунд, она шагнула назад и печально улыбнулась, словно извиняясь, что вынуждена покинуть его так быстро.

– Береги себя, Уилл, – сказала она.

Уилл кивнул. В горле у него пересохло, и он не сразу смог ответить. Наконец он выдавил:

– И ты себя.

Потом он наблюдал, как она удаляется с двумя сопровождающими, пока они не исчезли из виду. И даже после этого он некоторое время продолжал стоять и смотреть на дорогу.

Теперь же ему предстояло узнать, в чем заключается его новое задание. К тревоге неведения примешивалась грусть от мыслей о расставании с Элис и от вида пустой лужайки Собора. Потом он тряхнул головой, отгоняя от себя печальные мысли, а когда из-за палатки показалась знакомая фигура, то и вовсе позабыл о грусти.

– Холт! – крикнул он радостно и, слегка ударив коленями бока Тягая, поскакал галопом к палаткам.

Застигнутая врасплох овчарка ответила отрывистым лаем и бросилась за ним, словно выпущенная из лука стрела.

Угрюмый рейнджер, нагнувшийся было к костру, при звуках голоса своего бывшего ученика выпрямился, подбоченился и, нахмурившись, посмотрел на скакавшего к нему Уилла. Но внутри он, конечно, испытывал радость, как и всякий раз, когда встречался со своим учеником. Правда, как повторял он себе, мальчишке знать об этом было вовсе не обязательно.

«Нет, – поправил он себя, – пусть Уилл и молод на вид, но мальчишкой его уже не назовешь». Если человек носит серебряный значок рейнджера, то он зарекомендовал себя настоящим мужчиной. Исключений не было.

Тягай остановился только прямо под самым носом Холта, эффектно встав на дыбы и вздымая пыль из-под копыт. Уилт соскользнул с седла и бросился к своему бывшему учителю, заключив его в медвежьи объятия:

– Холт, как поживаешь! Чем занимался в последнее время? Где Абелард? Как там Кроули? Что все это значит?

– Я рад, что ты ценишь моего коня выше командира нашего ордена, – сказал Холт, приподняв бровь в столько знакомом Уиллу выражении.

В самом начале их знакомства Уилл считал, что таким образом его учитель выражает свое неодобрение. Но он уже давно понял, что на самом деле это аналог улыбки. Покончив с объятиями, Уилл наконец-то шагнул назад и изучающе осмотрел Холта. Они не виделись всего лишь несколько месяцев, но, к удивлению Уилла, на голове и в бороде более старшего рейнджера виднелось уже гораздо больше седых волос.

– Хорошо, что мы постарались сохранить нашу встречу в тайне и приехали сюда незаметно, так что ты можешь врываться сюда и кричать во все горло, сколько тебе угодно.

Уилл, нисколько не смутившись, только радостно улыбнулся:

– Никого вокруг нет. Я объехал по кругу всю поляну. Если кто-то тут и прячется в радиусе пяти километров, то я готов съесть свой колчан.

Холт снова поднял бровь:

– Совсем никого?

– Кроме Кроули конечно же, – поправил себя Уилл. – Я заметил, как он высматривает меня из укрытия в двух километрах отсюда. Сейчас он, наверное, уже вернулся.

Холт громко кашлянул.

– Так, значит, ты заметил его? – спросил он, нарочито повышая голос. – Думаю, он обрадуется, узнав об этом.

Втайне он был доволен своим бывшим учеником, который, несмотря на волнение и радость от встречи, не забыл об усвоенной во время занятий осторожности. Значит, он тем более готов к предстоящему заданию, подумал Холт, и на его лице отразилась озабоченность.

Уилл не заметил перемену в настроении своего бывшего учителя. Он ослаблял подпругу Тягая, продолжая свои рассуждения:

– Уж слишком он полагается на привычку. Использует одно и то же укрытие вот уже три собрания подряд. Пора бы уже придумать что-то новенькое. Наверное, уже все об этом догадались.

Рейнджеры постоянно состязались между собой и старались застать врасплох друг друга по пути к месту Собора. Холт задумчиво кивнул. Четыре года назад Кроули выбрал себе практически невидимое укрытие, но уже на следующий год Уилл обнаружил его – единственный среди молодых рейнджеров. Холт никогда не говорил об этом. Скрытый пункт наблюдения Кроули оставался предметом гордости их командира.

– Ну, пожалуй, не все, – заметил он уклончиво.

Уилл вышел из-за лошади, улыбаясь при мысли о том, что командир рейнджеров думал, будто он его не видел.

– И все же, сдается мне, он немного ослабил хватку. Тебе так не кажется? – не унимался Уилл.

Холт пару секунд обдумывал его слова.

– Ослабил хватку? Ну, можно сказать и так. Но учти, что он по-прежнему передвигается незаметно и шаги его легче пера, – добавил он многозначительно.

Улыбка на лице Уилла постепенно погасла. Ему захотелось обернуться и посмотреть себе за плечо, но он не решился.

– Он стоит позади меня, верно?

Его бывший учитель кивнул.

– Уже некоторое время?

Холт снова кивнул.

– И он с самого начала слышал, что я говорю? – наконец выдавил из себя Уилл, опасаясь худшего.

На этот раз Холт ничего не ответил.

– О, не стоит волноваться, – раздался позади знакомый голос. – Он ведь всего лишь старая развалина и глух как пень.

Поникнув, Уилл обернулся и увидел светловолосого командира рейнджеров, стоявшего в нескольких метрах от него. Молодой человек опустил глаза.

– Здравствуйте, Кроули, – промямлил он. – Э-э-э… Извините.

Несколько секунд Кроули не сводил с молодого рейнджера укоризненного взгляда, а затем, не в силах сдерживаться, расплылся в улыбке.

– Я не обижаюсь, – сказал он, не скрывая торжествующих ноток в голосе. – Нечасто в эти дни мне случается одержать верх над молодежью.

На самом деле его впечатлила наблюдательность Уилла, обнаружившего его укрытие. Разглядеть его мог только человек с очень острым зрением. Кроули упражнялся в мастерстве оставаться незаметным лет тридцать, не менее, и, несмотря на слова Уилла, до сих пор оставался непревзойденным мастером, который не только умел прятаться от посторонних глаз, но и сам замечал малейшее движение. Вот и сейчас он заметил, что некое существо неподалеку махнуло хвостом. Повернувшись, он присел на одно колено и вытянул руку ладонью вниз:

– Привет! А кто это у нас тут?

Овчарка сделала несколько осторожных шагов, понюхала руку и снова махнула хвостом, бдительно навострив уши. Кроули любил собак, и они чуяли это, принимая его за своего друга при первой же встрече.

– Я нашел ее по пути к Скалистому острову, – объяс нил Уилл. – Она была сильно ранена и почти умерла от потери крови. Ее чуть не убил бывший хозяин.

Лицо Кроули помрачнело. Ему была ненавистна сама мысль о том, что кто-то может понапрасну причинять боль животным.

– Надеюсь, ты поговорил с этим человеком?

Уилл неловко переступил с ноги на ногу. Он не был уверен, что старшие рейнджеры с одобрением воспримут то, как он поступил с Джоном Баттлом.

– Ну, в каком-то смысле да, – ответил он, замечая, как бровь Холта снова поползла вверх.

Его бывший учитель всегда чувствовал, когда Уилл что-то скрывал. Кроули, трепавший овчарку по холке, также с любопытством посмотрел на него:

– В каком-то смысле?

Уилл нервно прочистил горло.

– Мне пришлось разобраться с ним, но не из-за собаки. Ну, не только из-за собаки. То есть я хочу сказать, что он пришел к моей хижине из-за собаки, но услышал наш разговор, а затем… мне же нужно было что-то делать с ним, потому что он услышал слишком много. А потом Элис сказала, что нам стоит… ну, вы знаете… и я подумал, что это уж чересчур сурово. Поэтому я придумал способ получше, какой только пришел мне в голову…

Он помолчал, заметив замешательство и непонимание на лицах своих собеседников.

– Я хочу сказать, что в этом была замешана собака, но не напрямую, если вы понимаете, о чем я… – добавил он.

Наступило долгое молчание, затем Холт медленно произнес:

– Нет, я не понимаю.

Кроули обратился к своему давнему товарищу:

– Сколько ты знаком с этим молодым человеком… лет шесть?

Холт пожал плечами:

– Что-то вроде того.

– И ты всегда понимал, что он говорит?

– Сказать по правде, нет, – ответил Холт.

Кроули задумчиво покачал головой:

– Хорошо, что его не взяли на дипломатическую службу. Сейчас бы мы уже воевали с десятком стран, дай ему волю. – Он обернулся к Уиллу: – Расскажи простыми словами, по возможности заканчивая каждое предложение, о том, что же на самом деле произошло с собакой, с этим человеком и с Элис.

Уилл глубоко вздохнул и начал свой рассказ. От него не скрылось, что оба слушателя невольно отступили на полшага назад, и решил изложить свою историю как можно проще.

– Бывший владелец собаки – местный возмутитель спокойствия по имени Джон Баттл. Он ранил ее и бросил умирать. Я нашел ее на дороге и позаботился о ней.

Он остановился и посмотрел на Холта и Кроули в поисках одобрения. Оба жестами предложили ему продолжать.

– Элис как раз находилась в моей хижине и говорила о вашем задании, когда Баттл решил прийти ко мне и потребовать вернуть собаку. Некоторое время он подслушивал снаружи, пока мы не заметили его присутствие. – Тут он понял, что сказанное не с лучшей стороны свидетельствует о его способностях, и, встретив неодобрительный взгляд Холта, виновато развел руками. – Я знаю. Нужно было оставаться начеку и догадаться о приближении постороннего раньше. Но мы с Элис старые друзья и, наверное, слишком отвлеклись, обрадовавшись встрече.

Холт взмахом руки дал понять, что не стоит переживать о случившемся, и Уилл продолжил:

– Так или иначе, он слышал слова Элис о том, что меня должны послать на особое задание.

Теперь его слушатели внимательно ловили каждое слово. Лицо Холта сохраняло невозмутимое выражение, как и всегда, но Кроули был явно озабочен.

– И как же ты с ним поступил? – спросил он.

Уилл пожал плечами:

– Ну, у него было с собой копье, поэтому я лишил его оружия и оглушил рукояткой ножа. Элис мне помогла, – добавил он, не желая, чтобы у них сложилось впечатление, что он справился с нападавшим сам, без помощи. – Она отвлекла его и позволила мне ударить первым. Потом я связал его, и мы стали размышлять, как с ним поступить. Элис даже предложила убить его.

Кроули кивнул, все еще хмурясь:

– Она права. Мы не можем рисковать. Так как же вы поступили?

Уилл снова помедлил, вздохнул и закончил свой рассказ:

– Корабль скандианцев еще стоял у берега, поэтому я отправился к ним. Они взяли его в качестве раба.

Он подождал, волнуясь, какой же будет их реакция. В конце концов, рабство в Аралуине объявлено вне закона. Элис так и сказала, когда он описал ей свою идею.

– Ты продал его? – спросил Холт.

Уилл отрицательно покачал головой:

– Нет. Я не продавал его. Я… как бы… отдал его в рабство.

– Отдал в рабство? – переспросил Кроули, словно пробуя на вкус это выражение.

– Гундар обрадовался, – поспешил добавить Уилл, словно надеясь, что это все меняет. – Понимаете, главное было убедиться в том, что этот бандит не расскажет никому о моем задании. Если об этом узнают скандианцы, то не страшно. Они все равно не будут слушать его, а если и услышат, то следующие три месяца проведут на Скоргхийле.

Наступило молчание. Кроули и Холт обдумывали сказанное. Уилл не удержался и добавил:

– Либо это, либо убить его. Таким мне казался тогда мой выбор. И я не был уверен, что он действительно заслуживает смерти.

– Но ты счел, что он заслуживает того, чтобы его… отдали в рабство? – спросил Кроули.

Прежде чем ответить, Уилл крепко сжал челюсти и собрался с духом.

– Да, Кроули. Уж слишком много на счету этого человека. Возможно, он повинен не в одном убийстве. Правда, доказательств нет, так что к суду его не привлечь, – добавил он.

Холт в задумчивости почесал бороду:

– Ну, вообще-то это наше дело – разбираться с теми, кого нельзя осудить из-за недостатка улик.

Кроули окинул его суровым взглядом.

– Формально это никто не признает, и ты прекрасно это знаешь, – сказал он.

Холт кивнул, соглашаясь, но спросил тем же снисходительным тоном:

– А разве случай Арндора из Круза не послужил прецедентом?

На этот раз настал черед Кроули неуверенно переступать с ноги на ногу. Уилл с любопытством поглядел на них:

– Арндора из Круза? Это еще кто такой?

Холт усмехнулся:

– Это был еще тот великан, метров двух ростом. И отъявленный бандит, наводивший ужас на Круз несколько месяцев, пока с ним не разобрался один молодой рейнджер… довольно нестандартным способом.

Заметив интерес Уилла и замешательство Кроули, Холт продолжил с едва заметной иронией в голосе:

– Он приковал его цепью к городской мельнице, и жители Круза использовали его как вращающего жернова мула лет пять. Очевидно, такое наказание оказало на него должное воздействие, а заодно и послужило источником процветания города. С тех пор Круз славится мукой самого мельчайшего помола.

Наконец Кроули прервал его.

– Послушай, тогда была совсем другая ситуация, и я… – осекся он, но поправил себя слишком поздно: – И тот рейнджер… не мог придумать другого способа. Но он, по крайней мере, возместил урон пострадавшим. Он не просто продал разбойника в рабство представителям другой державы.

– Баттла тоже никто не продавал, – сказал Холт. – Как сказал Уилл, его просто отдали. Хороший правовед, возможно, смог бы доказать, что раз не было передачи денег, то это действие не противоречит законам королевства.

Кроули фыркнул:

– Хороший правовед? Таких не бывает. Ну что ж, молодой Уилл, я полагаю, что ты действовал из лучших побуждений и, как отметил твой правовед, с формальной точки зрения никакого преступления в этом не было. А теперь тебе лучше разбить палатку. Поговорим после ужина.

Уилл кивнул, незаметно от Кроули улыбнувшись Холту, который снова приподнял бровь. По пути к своей небольшой палатке Кроули задержался рядом с давним другом и тихо сказал ему – так, чтобы не слышал Уилл:

– А знаешь, это неплохой способ выпутываться из неоднозначных ситуаций. Возможно, тебе стоит поговорить с твоим другом Эраком – глядишь, такой обмен станет регулярным.

Холт поглядел на него оценивающим взглядом и ответил не сразу:

– Твоя правда. Ведь в нашей стране не так уж и много мукомольных мельниц, верно?

 

Глава 11

Три рейнджера удобно расположились вокруг разведенного Уиллом костра. Ужин выдался отменным. Кроули привез с собой куски оленины, и они пожарили их на раскаленных плоских камнях, добавив к ним вареный картофель, щедро приправленный сливочным маслом и перцем с солью, а также обваренной кипятком зеленью. Теперь все довольно молчали, потягивая из кружек сваренный Холтом кофе.

Уилл мысленно улыбался. Ему не терпелось узнать подробности своего задания, но он понимал, что не стоит торопить события. Кроули и Холт все объяснят ему в свое время, и ничто в мире не заставит их проговориться раньше, чем они захотят сами. Несколько лет назад он бы сгорал от любопытства, ерзая на месте как на иголках. Но вместе с другими навыками рейнджера он освоил и терпение. Теперь он сидел и спокойно ждал, пока старшие сами заведут разговор на нужную тему, периодически ощущая на себе взгляд своего бывшего учителя, явно оценивавшего, насколько он освоил это новое для себя умение. Подняв голову, Уилл перехватил взгляд Холта, и на его устах невольно промелькнула улыбка. Он был доволен тем, что в очередной раз показал, на что способен.

Наконец Холт первым выпрямился, сменив позу и усаживаясь поудобнее на твердой земле:

– Ради всего святого, Кроули! Когда же мы перейдем к самому главному?

Командир ордена довольно усмехнулся, глядя на своего старого друга:

– Я думал, мы испытываем терпение молодого Уилла, а не твое.

Холт только отмахнулся:

– Будем считать, что он прошел испытание.

Улыбка на губах Кроули погасла, и он собрался с мыслями. Уилл невольно наклонился вперед, не желая ничего упустить. Несколько дней он подавлял в себе любопытство и беспокойство, и сейчас, когда наконец-то настал момент узнать суть задания, чувствовал, что он больше не в силах терпеть. Он перебирал все возможные объяснения и остановился на нескольких предположениях. Большинство из них были связаны с его пребыванием в Скандии, но Уилл сразу же отбросил их, едва Кроули заговорил:

– Мы столкнулись кое с какими проблемами на севере. Речь, предположительно, идет о колдовстве.

– О колдовстве? – не смог сдержать своего удивления Уилл, отчего голос его прозвучал немного выше, чем ему хотелось бы.

Кроули кивнул.

– Да, предположения пока таковы, – сказал он, особенно подчеркнув слово «предположения».

Уилл посмотрел на Холта. Лицо его бывшего учителя не отображало никаких эмоций.

– Мы разве верим в колдовство? – спросил он Холта.

Тот только едва пожал плечами, прежде чем ответить.

– Судя по моему опыту, когда говорят о колдовстве, в девяноста пяти случаях из ста дело касается фокусов и обычного шарлатанства, – сказал он. – Ничего такого, чего нельзя было бы решить с помощью старого доброго лука. В трех случаях из ста речь идет о контроле более сильного разума над более слабым. Примерно так, как Моргарат управлял своими уорголами.

Уилл медленно кивнул. Восставший против власти короля бывший барон Моргарат надеялся захватить трон с помощью звероподобных воинов, полностью подчинявшихся его воле.

– Еще один процент охватывает случаи массовой галлюцинации, которую способны создавать некоторые люди, – вмешался Кроули. – Это похоже на управление разумом, только при этом люди «видят» или «слышат» то, что на самом деле не существует.

Наступило молчание. Уилл переводил взгляд с одного собеседника на другого, затем задал мучавший его вопрос:

– Получается, что остается еще один процент. Верно?

– Я погляжу, способности к математике у тебя тоже улучшились, – ответил Холт и добавил, прежде чем Уилл перебил его: – Да, ты прав. Остается один процент.

– Хочешь сказать, что бывает и настоящее колдовство?

Холт с сомнением покачал головой:

– Я говорю, что мы пока не можем найти логическое объяснение этих случаев.

Уилл нетерпеливо заерзал на месте, не зная, как еще вынудить своего бывшего учителя на более откровенный ответ.

– Холт, – обратился он к нему, глядя прямо в глаза, – а ты сам веришь в колдовство?

Холт ответил не сразу. Он был из тех людей, что прежде всего верят в факты. Всю свою жизнь он посвятил тому, чтобы находить объяснения фактам и добывать точные сведения, и он терпеть не мог неопределенности. Но все же…

– Не верю, – начал он, старательно подбирая слова. – Но и не отрицаю такой возможности. В тех случаях, когда не удается найти логического объяснения, я допускаю любую вероятность.

– И, как мне кажется, нам всем лучше придерживаться той же точки зрения, – вмешался Кроули. – Иными словами, в мире существует много зла, это несомненно. Мы все не раз были свидетелями того, как какой-нибудь злодей пытался захватить власть или упрочить свое влияние. Кто может поручиться, что какой-нибудь человек не обладает сверхъестественными способностями и не научился пользоваться таинственными силами ради достижения своих целей?

– Тем не менее помните, что мы говорим об одном случае из ста, – сказал Холт. – И даже тогда нельзя утверждать, что речь действительно идет о настоящем колдовстве. Если оно вообще существует.

Уилл встряхнул головой и сделал большой глоток кофе.

– Что-то я запутался, – сказал он наконец.

Холт снисходительно усмехнулся:

– Просто учти, что в подавляющем большинстве случаев мы имеем дело не с колдовством, а с тем, что только им кажется. А в остальных случаях стоит допускать любую возможность. Понял?

Уилл кивнул, тяжело вздыхая:

– Хорошо. Так что же там случилось? И почему вам понадобился я?

Кроули жестом предложил говорить Холту. Он понимал, что между бывшим учителем и его бывшим учеником существует особая связь и что Холт лучше всего сможет объяснить обстоятельства дела так, чтобы не оставалось никаких сомнений и недопониманий.

– Итак… – начал Холт. – Прежде всего речь идет о Норгейтском уделе…

– Норгейтском уделе? – переспросил Уилл. – Разве там у нас нет рейнджера?

– Есть, – согласился Холт. – Но его знают в тех краях. Люди опасаются разговаривать с рейнджерами и даже боятся их. Половина вообще считают, что мы сами волшебники, – добавил он с хмурой ухмылкой.

Уилл кивнул. Он и сам прекрасно знал это.

– Но разве они не будут опасаться и меня? В конце концов, пусть они меня и не знают, но я же рейнджер.

– Ты поедешь туда не как рейнджер, а в другой роли, – сказал Холт.

Его слова остановили поток вопросов, которые Уилл был готов обрушить на него. Сказать по правде, эта новость его немного огорошила. Он гордился своим званием рейнджера, и ему нравилось, что другие уважают его за это. Да, люди в присутствии рейнджера немного нервничали. Но члены ордена пользовались большим авторитетом. Перед рейнджерами открывались почти любые двери. К их мнению прислушивались рыцари и бароны королевства, а иногда даже и сам король. Об их владении особым оружием ходили легенды. Уилл не был уверен, что захочет от всего этого отказаться. Как и не был уверен, что без определенного уважения со стороны окружающих сможет справиться с трудным и опасным заданием, а то, что оно окажется трудным и опасным, сомнений не было.

– Мы забегаем вперед, – сказал Кроули. – Сначала опишем общую картину, а к деталям перейдем потом.

– Неплохая идея, – сказал Холт и так многозначительно посмотрел на Уилла, что молодой человек невольно кивнул. Он знал, что сейчас нужно просто слушать и не перебивать. – Итак. Норгейтский удел, можно сказать, уникален тем, что кроме Норгейтского замка в центре удела на севере стоит еще один замок.

Пока Холт говорил, Кроули развернул карту на столе, и Уилл с любопытством склонился над ней. Холт был прав. Почти на самой северной границе королевства действительно был обозначен замок.

– Замок Макиндо, – прочитал молодой человек.

– Скорее крепость, чем замок, – пояснил Холт. – Роскоши там, конечно, маловато, но зато он занимает великолепное стратегическое положение. Как ты сам видишь…

Он достал из колчана рядом с собой черную стрелу и, используя ее как указку, показал на изломанную горную цепь, отделявшую королевство Аралуин от северного края под названием Пикта.

– Он загораживает и контролирует горный перевал Макиндо.

Холт помолчал, ожидая, пока молодой человек переварит эти сведения. Наконец Уилл, не сводя глаз с карты, кивнул, и Холт продолжил:

– Если бы не замок Макиндо, в наши пределы постоянно вторгались бы воинственные скотты – дикие племена, контролирующие южные провинции Пикты. Это прирожденные разбойники, грабители и воины. По сути, без замка Макиндо нам бы трудно было выдворять их из наших северных пределов. Дорога до них далека, и армии нелегко пройти туда зимой, особенно когда основные наши войска находятся в южных уделах и не привыкли к суровым условиям севера.

Кивнув, Уилл поднял голову от карты и повернулся к Холту. Увиденное уже запечатлелось в его памяти.

– Так что, как ты понимаешь, мы немного беспокоимся, что в Норгейтском уделе что-то идет не так, – подвел итог Холт.

Уилл снова кивнул.

– Мы, естественно, озаботились, услышав о загадочной болезни лорда Сайрона, повелителя Макиндо. Наше беспокойство усилилось, когда пошли слухи о колдовстве. Говорят, что один из предков Сайрона, живший около сотни лет назад, поссорился с местным волшебником… – Холт заметил, что с губ Уилла готов сорваться вопрос, и поднял руку, чтобы остановить его. – Нет, мы не знаем, правда это или нет. Возможно, это управление разумом. Возможно, шарлатанство. Или же настоящее колдовство. Все это случилось сто лет назад и с тех пор обросло преувеличенными слухами. Насколько можно судить по слухам и легендам, это был самый что ни на есть волшебник, затаивший злобу на все семейство Сайрона. Последние события стали лишь венцом многолетнего конфликта. Учти, что мы имеем дело с мифами и легендами, так что не стоит искать в них особого смысла.

– А что случилось с волшебником? – спросил Уилл.

Холт пожал плечами:

– Никто не знает. Якобы он наслал на предка Сайрона многочисленные загадочные болезни. Само собой, никакие лекари не могли понять, что это. Разумеется, они и не пытаются, если речь идет о колдовстве, – добавил он пренебрежительным тоном. – Но затем один молодой рыцарь из этого семейства решил избавить округу от волшебника. В полном соответствии с такими легендами это был герой с чистым сердцем и с благородными помыслами, и благодаря своему героизму он победил волшебника и прогнал его.

– Но не убил? – вставил Уилл.

Холт покачал головой:

– Нет. К сожалению, их никогда не убивают. Так легенда намекает на возможное продолжение лет через сто, как это случилось и в нашем случае. Что касается лорда Сайрона, то он шесть недель назад выехал на охоту и вдруг упал с коня как подкошенный. Когда к нему подбежали слуги, он уже посинел, изо рта у него шла пена, и весь он корчился в муках. Его отвезли домой, но лекари оказались бессильны. Все что они смогли – это облегчить его боль. С тех пор он лежит в беспамятстве, на грани жизни и смерти. Когда его будят, чтобы накормить или напоить, боль усиливается, он начинает кричать, и изо рта у него снова идет пена. Но от обезболивающих отваров силы его тают с каждым днем.

– Позволь-ка догадаться, – вставил Уилл. – Эти симптомы идентичны тем, что сразили его предка в легенде?

Холт направил на молодого человека указательный палец:

– Попал в точку. Что, естественно, породило слухи о том, что Малкаллам вернулся.

– Малкаллам?

– Древний волшебник, – пояснил Кроули. – Никто не знает, откуда пошли слухи, но говорят и о других признаках возвращения волшебника… Огни в лесу, исчезающие, если к ним приближаться, странные тени на дороге по ночам, голоса в замке и тому подобное. Все, чего так боятся сельские жители. Местный рейнджер Мералон постарался раздобыть побольше сведений, но люди предпочитают помалкивать в ответ на его расспросы. Выяснилось только, что волшебник живет в лесу и что его зовут Малкаллам. Неизвестно даже, где именно он живет.

– И кто же командует замком, пока Сайрон лежит без сознания? – спросил Уилл.

Холт одобрительно кивнул. Уилл умел улавливать самую суть вопроса.

– Формально замком командует сын Сайрона Орман, но воин из него никудышный. Согласно докладу Мералона, Орман скорее ученый и его больше интересует история, чем охрана границ королевства. К счастью, в замке также присутствует племянник Сайрона, Керен, и вот он-то по-настоящему командует гарнизоном замка. Он более практичный человек, опытный воин и, похоже, пользующийся уважением командир.

– Какое-то время он сможет держать ситуацию под контролем, – сказал Кроули, – но если Сайрон умрет, то возникнет проблема преемственности, и титул местного властителя унаследует слабый и неспособный Орман, что может привести к осложнению ситуации и угрозе нападения с севера. Этого мы должны избежать любой ценой. Макиндо слишком важен для нас со стратегической точки зрения, чтобы рисковать.

Уилл несколько секунд задумчиво гладил подбородок.

– Понятно, – сказал он наконец. – Так что же вы хотите от меня?

– Мы хотим, чтобы ты отправился туда и поговорил с местными жителями, – ответил Кроули. – Выяснил как можно больше. Постарался бы узнать какие-то подробности об этом загадочном Малкалламе и понять, существует ли он на самом деле или же это просто плод воображения. Войти в доверие, заставить людей разговориться.

Уилл нахмурился. На словах все было слишком просто.

– Легче сказать, чем сделать, – пробормотал он, но Холт ответил ему с едва заметным намеком на улыбку:

– Тебе действительно будет легче, чем многим. Людям нравится разговаривать с тобой. Ты молод, и у тебя добродушный вид, убаюкивающий бдительность собеседников. Вот почему мы выбрали тебя. Никто не догадается, что ты рейнджер.

– И кто же я буду, по их мнению? – спросил Уилл, и Холт наконец-то усмехнулся, не в силах больше сдерживаться:

– Они подумают, что ты жонглер.

 

Глава 12

Уилл невольно откинулся в изумлении. Этот день таил немало сюрпризов.

– Жонглер? – переспросил он. – Я?

Холт посмотрел на него из-под темных бровей:

– Жонглер. Ты.

Уилл беспомощно развел руками, потеряв на какое-то время дар речи.

– Но… – начал было он и замолк.

– Идеальное прикрытие для тебя, – сказал Кроули. – Жонглеры – это бродячие исполнители, они переходят с одного места на другое, останавливаясь в замках и тавернах ради того, чтобы развлечь людей. А в таком богом забытом месте тебя примут с распростертыми объятиями. Но самое главное, люди обожают болтать с жонглерами. И в их присутствии, – добавил он многозначительно.

Уилл наконец-то подобрал слова, которые искал:

– А мы не забыли об одной маленькой подробности? Я не жонглер. Я не умею шутить и веселить народ. Я не умею показывать фокусы и кувыркаться. Я, пожалуй, даже сломаю шею, если попробую перекатиться через голову.

Холт серьезно кивнул, словно соглашаясь с этими доводами:

– Но ты не забывай, что жонглеры бывают разные. Некоторые из них скорее просто менестрели.

– И ты неплохо играешь на лютне, как рассказывал Холт, – вставил Кроули.

Уилл посмотрел на него в еще большем замешательстве.

– Это мандола, – принялся объяснять он. – У нее восемь струн, настроенных парами. У лютни десять струн, и некоторые из них действуют в качестве бурдона…

Он замолк, увидев полное отсутствие интереса в глазах обоих рейнджеров. Лютня, мандола или даже большой барабан – это им было совершенно безразлично, лишь бы он умел играть на каком-то музыкальном инструменте.

Затем Уилл вспомнил слова Кроули и приободрился.

– Ты в самом деле считаешь, что я играю неплохо? – спросил он, обращаясь к Холту.

Раньше всякий раз, как Уилл пытался подобрать какую-нибудь песню на мандоле, на лице его бывшего учителя отображалось подобие муки. Сейчас же Уилл с удовлетворением подумал, что он наконец-то по достоинству оценил его мастерство. Но радость его длилась недолго.

– Откуда мне знать? Я не музыкант. Для меня любой писк и визг звучит одинаково, – отмахнулся Холт.

– Ах вот как… – вздохнул Уилл, немного разочаровываясь. – Ну тогда другие люди могут оказаться и разборчивее. А мы не можем подобрать мне другую роль? – обратился он к Кроули.

Командир рейнджеров, в свою очередь, пожал плечами.

– Например? – спросил он.

Уилл некоторое время подумал, прежде чем ответить.

– Например, роль лудильщика.

В конце концов, в историях Мердала, официального сказителя барона Аралда из замка Редмонт, герои часто переодевались странствующими лудильщиками. Хорт пренебрежительно фыркнул.

– Лудильщика? – переспросил Кроули.

– Да, – ответил Уилл, воодушевляясь. – Они тоже переходят с места на место. Людям нравится с ними разговаривать и…

– И они славятся как мелкие воришки, – закончил за него Кроули. – Ты что, считаешь, что было бы неплохо изображать того, кто пробуждает подозрения в каждом встречном? Они же не будут сводить глаз с тебя, ожидая, что ты стянешь у них нож.

– Воришки? – недоуменно спросил Уилл. – Что, в самом деле?

– Не то слово, – ответил Холт. – Никогда не понимал, почему этот идиот Мердал настаивает на том, что герои должны выдавать себя за лудильщиков. Хуже идеи, на мой взгляд, не придумаешь.

– Ах… – вздохнул Уилл, которому в голову больше не шли никакие предположения. Помедлив, он снова спросил – Так вы считаете, что я играю достаточно хорошо, чтобы сойти за музыканта?

– Есть только один способ выяснить, – сказал Кроули. – У тебя при себе есть лютня. Послушаем, как ты играешь.

– Это не… – начал было Уилл, но замолчал и потянулся к футляру для мандолы, лежавшему поверх его седла. – Неважно, – закончил он.

Достав инструмент из футляра, он вынул плектр из панциря черепахи, зажатый между двумя верхними струнами, и взял несколько аккордов. Как он и предполагал, долгая поездка верхом и прохладная ночь далеко не лучшим образом сказались на настройке мандолы. Подтянув несколько струн, он взял другой аккорд и удовлетворенно кивнул. Затем снова взял этот аккорд, решив, что верхняя струна слишком высока, и немного ослабил ее. Так-то лучше, подумал он.

– Ну давай, – нетерпеливо сказал Кроули, махнув рукой.

Уилл извлек аккорд ля-мажор и помедлил. У него вдруг вылетели из головы все мысли, и он не мог припомнить ни одной мелодии. Он попытался сыграть ремажор, затем ми-минор и си-бемоль мажор, надеясь, что эти звуки каким-то образом его вдохновят.

– А слова у этой музыки есть? – спросил Холт уж слишком подчеркнуто вежливо.

Уилл обернулся к нему.

– Не могу вспомнить никакой песни, – сказал он. – Как будто помрачение какое-то нашло.

– Будет плохо, если подобное случится в какой-нибудь таверне, – сказал Холт.

Уилл отчаянно пытался вспомнить хоть какую-нибудь песню.

– Как насчет «Седого пастуха Джо Смоука», – добродушно предложил Кроули, и Уилл подозрительно посмотрел на него:

– «Седого пастуха Джо Смоука»?

Это была песня, на основе которой он сочинил пародию на Холта. Уж не знал ли об этом Кроули? Но на лице рейнджера не отображалось никакого лукавства, и Уилл кивнул, хватаясь за предложение и не обращая внимания на сердитый взгляд своего товарища.

– Всегда была моей любимой песней, – сказал Кроули. – Помню, как в молодости я лихо отплясывал под нее джигу.

Он повторил жест, побуждая молодого человека наконец-то приступить к музыке. Уилл не мог придумать чего-то другого и начал перебирать ноты вступления. С каждым тактом уверенность в нем росла. «Ничего страшного, – повторял он себе, – просто нужно придерживаться изначального текста, а не слов пародии».

Кроули прихлопывал ладонью по коленке в такт музыке, покачивая головой и улыбаясь.

– А у мальчишки неплохо получается! – обратился он к Холту, и Уилл, довольный похвалой, продолжил еще увереннее.

Справившись со сложным проигрышем из шестнадцатых нот, он приступил ко второму куплету.

И снова за куплетом последовал проигрыш, на этот раз еще более сложный, чем первый. На третьем такте Уилл немного споткнулся, но, как надеялся, искусно прикрыл ошибку, принявшись за третий куплет.

И тут же осекся, поняв, что именно только что пропел.

Увлекшись демонстрацией своих способностей, он по привычке пропел пародию. Кроули склонил голову вбок, изображая глубокий интерес.

– Замечательные слова, – сказал он. – Не уверен, что слышал этот вариант раньше.

Он прикрыл рот рукой, и его плечи стали судорожно сокращаться.

– Очень смешно, Кроули, – произнес Холт негодующим тоном, пока командир рейнджеров издавал странные звуки, закрыв лицо руками.

Уилл в ужасе посмотрел на Холта:

– Холт… извини… я не хотел…

Кроули наконец сдался и разразился громким смехом. Уилл беспомощно развел руками. Его бывший учитель обреченно пожал плечами и посмотрел на Кроули, потом наклонился вбок и дал ощутимый толчок самому старшему рейнджеру под ребра.

– Это не смешно! – воскликнул он.

– Да смешно же! Согласись, что смешно! Видел бы ты его лицо! – хватал воздух Кроули, потирая бок. – Ну что, еще куплеты есть?

Уилл задумался. Холт сердито посматривал на Кроули, и Уилл, даже несмотря на то, что теперь он был полноправным рейнджером, владельцем серебряного Дубового листа и формально ровней Холту, понимал, что продолжать было бы неблагоразумно. В высшей степени неблагоразумно.

– Мне кажется, мы слышали достаточно, чтобы составить мнение, – сказал Холт, оборачиваясь к трем небольшим палаткам, установленным как раз на границе отбрасываемого костром света. – Что скажешь, Берриган?

За палатками раздался какой-то шорох, а потом из-за них выросла фигура, ступившая в свет костра. Овчарка рядом с Уиллом медленно поднялась на ноги и тихо зарычала. Он успокоил ее жестом, и она снова села на землю.

Уилл узнал прихрамывающую походку незнакомца еще до того, как увидел шестиструнную гитарру в его руке. Он видел Берригана несколько раз до этого, в основном на ежегодных собраниях рейнджеров, когда тот развлекал своих товарищей. Берриган был вынужден оставить службу после того, как потерял левую ногу в ожесточенном сражении со скандианскими разбойниками. С тех пор он зарабатывал на жизнь, как музыкант и поэт, демонстрируя неординарный талант. Уилл подозревал, что время от времени он, пользуясь подходящим прикрытием, также добывает и сведения для рейнджеров.

Оказывается, бывший рейнджер слушал молодого и оценивал его выступление. Осторожно опустившись на землю возле костра и вытянув деревянную ногу, едва не запутавшуюся в траве, Берриган улыбнулся.

– Добрый вечер, Уилл, – поздоровался он, кивком указав на мандолу у Уилла на коленях. – Неплохо. Совсем неплохо.

На вытянутом лице Берригана с выступающими скулами и длинным, похожим на ястребиный клюв носом выделялись яркие голубые глаза и широкая дружеская улыбка. Волосы его были длинные, под стать его нынешнему занятию, как и одежда, украшенная ярким пятнистым узором, который словно переливался при движении. Уилл знал, что у каждого жонглера был свой набор цветов и узоров, и обратил внимание, насколько узор Берригана похож на узор плащей рейнджеров, хотя и более яркий по сравнению со стандартными невзрачными бурыми, серыми и зелеными пятнами рейнджерского плаща.

– Добрый вечер, Берриган. Рад встретиться, – ответил Уилл.

Потом в его голове промелькнула одна мысль, и он повернулся к Кроули:

– Кроули, а разве не будет разумнее поручить это задание Берригану? Он же все-таки профессиональный жонглер и, как мы знаем, регулярно выполняет поручения ордена?

Трое его собеседников обменялись взглядами.

– Хм. Значит, мы все знаем, вот как? – спросил Кроули.

– Ну ладно, не так уж и все, – небрежно отмахнулся Уилл. – Но он же выполняет поручения, верно?

Несколько секунд длилась неудобная тишина. Затем Берриган постарался разрядить создавшееся напряжение:

– Да, ты прав, Уилл. Я выполняю задания ордена, когда меня попросят. Но на этот раз я немного коротковат для такого задания. Примерно по колено.

– Но ты же выше меня… – начал было Уилл, но заметил, как многозначительно Берриган посматривает на свою деревянную ногу, и осекся. – Ох, ты имеешь в виду…

Он не мог подыскать нужного слова, чтобы не обидеть, но Берриган улыбнулся еще шире:

– Деревянную ногу, Уилл. Не стоит делать вид, что ее нет. Я привык. Судя по тому, что рассказал Кроули, для этого задания потребуются быстрые и крепкие ноги. А я, боюсь, уже не гожусь для длительных пробежек.

Кроули прочистил горло, радуясь, что неловкий момент остался позади.

– Но Берриган сможет сказать нам, годишься ли ты в жонглеры. Что скажешь, Берриган?

Тот склонил голову вбок, немного подумал и ответил:

– В целом играет он неплохо. Голос у него тоже хороший. В любом случае, сойдет для удаленных мест и сельских трактиров, в которых он будет выступать. Не знаю, как насчет замка Аралуина… – добавил он с усмешкой, заметив, как внимательно прислушивается к его словам Уилл.

Уилл усмехнулся в ответ. Он был рад, что его мастерство признали.

– Но его выдает отсутствие подготовки, – продолжил Берриган. – В нем легко разглядеть непрофессионала.

Кроули нахмурился:

– В каком смысле? Ты же говоришь, он неплохо поет и играет. Какая еще подготовка ему нужна?

Берриган не ответил и повернулся к Уиллу:

– Сыграй-ка нам еще, Уилл. Что угодно, только быстрее.

Уилл взял мандолу и…

И снова в его голове не оказалось ровным счетом никаких мыслей. Берриган развел руками:

– Вот так. Любитель всегда долго думает, когда его просят сыграть. Ты знаешь «Дженни из низин»? – обратился он к Уиллу. – «Катушку пряжи»? «Коббингтонскую мельницу» или «Южные стремнины»?

Он выпаливал одно название за другим, и Уилл угрюмо кивал каждому. Берриган ухмыльнулся и пожал плечами:

– Достаточно было сыграть вступление одной из них. Весь фокус не в том, чтобы знать их, а в том, чтобы вспоминать. Но мы поработаем над этим.

Уилл посмотрел на Холта. Его бывший учитель кивнул на жонглера-рейнджера.

– Берриган часть пути проделает с тобой, – пояснил он.

Уилл улыбнулся. Теперь идея ему начинала даже нравиться, но он все равно ощущал себя как ребенок, которого вот-вот выбросят в открытое море, чтобы он побыстрее научился плавать.

– Можете начинать прямо сейчас, – предложил Кроули, доливая в свою кружку кофе и откидываясь на бревно. – Послушаем, как вы играете.

Берриган вопросительно посмотрел на Уилла.

– «Далекие леса», – сказал Уилл без запинки.

Берриган кивнул.

– А он быстро учится, – сказал он Холту, который просто склонил голову в знак согласия.

Затем двое музыкантов начали играть вступление к старой песне о возвращении домой. Берриган остановился и нахмурился, указывая на мандолу Уилла.

– Струна «ля» немного ниже, чем нужно, – заметил он.

– Так я и знал, – снисходительно сказал Холт Кроули.

 

Глава 13

На следующее утро Уилл превратился из рейнджера в жонглера.

Он сменил свой серовато-зеленый плащ на другой, более подходящий его нынешнему занятию. Он обрадовался, что Холт с Кроули не выбрали что-то уж совсем яркое и режущее глаза, а остановились на простом черно-белом узоре. Набросив плащ на плечи, он натянул на голову капюшон, отметив про себя что-то знакомое. Потом он понял – черно-белый узор ткани напоминал маскировку плащей рейнджеров и служил той же цели. Он искажал силуэт его владельца и мешал наблюдателю остановить на нем взгляд. Холт заметил интерес, с каким Уилл разглядывал плащ, и кивнул.

– Да, это камуфляжный плащ, – сказал он. – Возможно, не такой, как плащ рейнджера, но там, куда ты отправишься, эти цвета будут полезнее.

Уилл понял, о чем он говорил. В Норгейтском уделе зимой землю покрывает плотный слой снега. При более внимательном рассмотрении было заметно, что черные пятна не совсем черные, а темно-серые. Человек, знакомый с искусством исчезать из виду, с легкостью растворился бы посреди зимнего пейзажа. Конечно, внутри помещений этот рисунок казался бы всего лишь занятным узором из тех, какими украшают свою одежду жонглеры.

– Очень умно, – сказал Уилл Холту и Кроули.

Два старших рейнджера кивнули в ответ. Потом Кроули протянул ему куртку без рукавов из тонкой кожи, из какой делают перчатки.

– Ты не сможешь носить с собой двойные ножны, – сказал он, указывая на особое приспособление для хранения двух ножей Уилла. – Они выдадут тебя, потому что все знают, что их носят только рейнджеры.

– Ах вот как, – разочарованно вздохнул Уилл.

Ему не нравилась идея, что придется расстаться с большим ножом-саксом и метательным ножом поменьше. Но Кроули приободрил его:

– Нож-сакс можешь оставить. Многие имеют при себе похожие ножи. А в этой куртке имеется вшитые ножны для метательного ножа.

Он показал на кожаную складку под воротником безрукавки. Метательный нож лег в нее идеально. Следующие слова Холта вновь разочаровали Уилла.

– Но, боюсь, от длинного лука придется отказаться. Жонглеры такие точно не носят.

Он взял из рук Уилла массивный лук и отложил его в сторону. Вместо него он протянул своему бывшему ученику совсем маленький охотничий лук с колчаном стрел. Уилл критически осмотрел новое, совершенно не впечатляющее оружие, с легкостью сгибая его. Он сомневался, что натяжение тетивы достигает хотя бы двадцати – тридцати фунтов.

– Можно было бы обойтись и вовсе без лука, – сказал Уилл. – Из этого я вряд ли попаду в свою тень в полдень. Кроме того, – добавил он, рассматривая стрелы, – эти стрелы слишком тяжелы для такого лука.

Ему вовсе не нравился подобный поворот. Лук был его основным оружием с тех пор, как он поступил на обучение к Холту. Без лука он чувствовал себя голым и уязвимым.

Холт с Кроули обменялись загадочными взглядами.

– Этот лук не для стрельбы, – сказал Кроули. – Он скорее повод, чтобы носить при себе стрелы. Идем, кое-что покажу, – предложил он Уиллу следовать за собой.

Они прошли на полянку, на которой паслись лошади, и Кроули показал на вьючное седло.

– Вот твое новое вьючное седло, – сказал он довольным тоном.

Уилл нахмурился.

– А что было не так с моим старым? – спросил он, не зная, к чему клонит командир рейнджеров.

Кроули снова жестом показал на новое. Уилл изучающе оглядел его. Седло выглядело совершенно нормальным, за исключением необычной конструкции луки. Если у бывшего седла Уилла было по две деревянных перекладины V-образной формы, к которым можно было привязывать поклажу, то у этого для тех же целей служили две полосы металла, загнутые вовнутрь и отходящие друг от друга. Немного вычурно, как подумал Уилл, но более практично, чем простые деревянные перекладины.

– Мы этим очень гордимся, – сказал Кроули и, протянув руку, взялся за одну из полос и выдернул ее из седла.

Только тогда Уилл заметил, что полоса крепилась в плотном футляре, являющемся частью седла. В длину металлическая полоса не превышала полуметра, и она была не слишком сильно изогнута в виде буквы S, причем длина нижнего изгиба была вдвое больше длины верхнего. На нижнем конце имелась прорезь, показавшаяся Уиллу знакомой. Кроули загадочно ухмыльнулся и потянул за рукоятку в задней части седла, которая также отошла от него. Это была обычная обмотанная кожей ручка, но с двумя зазубренными утолщениями по концам.

Словно завороженный Уилл наблюдал за тем, как Кроули вставляет металлическую полосу прорезью в паз на рукоятке. Потом он быстро крутанул одно из утолщений, которое, как понял Уилл, было гайкой большого болта, закрепляя полосу на месте.

– О боже! – вырвалось у Уилла, когда он догадался, что перед ним.

Теперь было понятно, почему полоска металла показалась такой знакомой. Поступив на обучение к Кроули, Уилл был еще слишком мал, чтобы обращаться с настоящим длинным луком, и его наставник дал ему составной рекурсивный лук, каждая половина которого походила на такую же изогнутую букву S. Кроули прикрепил к рукоятке вторую полосу, и Уилл понял, что смотрит на лук из трех частей, который можно очень быстро разобрать.

– Наши оружейники сделали это на заказ, – тихо сказал Холт. – Они уже давно работали над такой конструкцией. Стальные плечи восхитительны. Сила натяжения – почти шестьдесят фунтов. Не такая, как у длинного лука, но тем не менее внушительная.

Кроули протянул оружие Уиллу, который повертел его в руках, оценивая вес и баланс. Кузнецы и оружейники, создавшие ножи-саксы, славились своими талантами – не один меч затупился и покрылся зазубринами, ударившись о прочное стальное лезвие и не оставив при этом никаких царапин на самом ноже. Теперь же оружейники в очередной раз доказали свое мастерство, создав этот пружинистый стальной лук. Кроули передал Уиллу толстый плетеный шнур и предложил натянуть его на лук.

Уилл продел тетиву в нижний конец, закрепив ее на зазубрине, затем наступил на конец лука правой ногой, лодыжкой левой помогая его сгибать, и надел тетиву на зазубрину в верхней части. Усилие, с которым ему пришлось это сделать, его удивило. Согнув несколько раз лук для уверенности, Уилл с удовлетворением кивнул Холту.

– Немного сыщется таких луков, – сказал он.

Холт протянул ему одну из стрел из колчана.

– Попробуй выстрелить, – сказал он, указывая на светлый участок коры дерева метрах в сорока от них.

Уилл положил стрелу на тетиву, чуть дернул ее разок-другой для пробы, а затем, не сводя глаз с цели, одним движением приподнял лук, натянул тетиву и выстрелил.

Стрела вонзилась в ствол почти в десяти сантиметрах над целью. Для такого лучника, как он, это было непростительным промахом. Но Холт снисходительно махнул рукой.

– Не удивляйся. Изначально стрела идет по более плоской траектории, чем из длинного лука. Но потом она теряет силу и метров через сорок – пятьдесят опускается гораздо ниже. Вот почему ты попал выше, чем хотел.

Уилл задумчиво кивнул. Сила, с какой стрела вонзилась в кору, впечатляла.

– Неплохо для расстояний до ста метров, правда? – предположил он, и его бывший учитель кивнул:

– Может, даже немного больше. Это, конечно, не твой длинный лук, но совсем безоружным ты не останешься. Тем более что у тебя есть свинчатки.

Уилл кивнул. Свинчаткой назывался еще один предмет экипировки рейнджеров. Это был металлический цилиндр с тщательно подобранным весом и формой, позволявшей носить его в зажатом кулаке так, чтобы с обоих концов оставались округлые выступы. Удар по челюсти или основанию черепа почти гарантированно обездвиживал самого сильного противника. Кроме того, свинчатки были сбалансированы так, чтобы их можно было и метать. Опытный метатель ножей – то есть любой рейнджер – таким оружием мог лишить врага сознания на расстоянии до шести метров.

– Прекрасно, – подвел итог Кроули, потирая руки, словно заключивший выгодную сделку торговец. – Это все, что мы подготовили для тебя. И еще одно: вслед за тобой мы отошлем в замок Макиндо связного на тот случай, если тебе понадобится отправить нам сообщение.

– И кто же это будет? – с искренним интересом спросил Уилл.

Командир рейнджеров пожал плечами:

– Пока еще не решили. Но определенно знакомый тебе человек.

Холт положил руку на плечо своего бывшего ученика:

– В случае необходимости ты всегда можешь обратиться к Мералону. Но только в случае самой крайней необходимости. Нельзя, чтобы вас видели вместе. Твоя истинная роль должна оставаться тайной для всех. Вообще-то, ему приказано держаться от тебя подальше. Увидев его поблизости, местные жители могут насторожиться, и тогда от них ничего не добьешься.

– Понятно, – кивнул Уилл.

Похоже, ему предстояло действовать в одиночку, полагаясь исключительно на себя. Но, будучи рейнджером, он уже давно привык к этому. Рейнджеры почти всегда действуют в одиночку.

Кроули посмотрел на солнце, которое уже начало клониться к западу:

– Ну что, пора обедать. А потом мы попрощаемся с тобой и с Берриганом. Если поспешите, до заката доберетесь до долины Марроудейл.

 

Глава 14

Посетители таверны «Треснувшая фляга» повернули головы, услышав скрип распахнувшейся входной двери и ощутив холодное дуновение ветра, занесшего внутрь целый вихрь снежинок.

– А ну закрыть дверь! – недовольно пробурчал грузный ломовой извозчик у барной стойки, даже не удосуживаясь повернуться, чтобы посмотреть на вошедшего. Но другие посмотрели на него с интересом, поскольку это был явно не местный житель. Едва в Норгейтском уделе успевала воцариться зима, покрывавшая дороги льдом и снегом, посторонних путников как будто сдувало холодным ветром.

Дверь захлопнулась, обрывая порыв ветра. Пламя в камине и огоньки на свечах вновь затихли после бешеного танца. Новоприбывший скинул с головы плотный капюшон плаща с черно-белым узором и стряхнул с плеч густой слой снега. Он оказался молодым человеком с легкой щетиной на подбородке – на вид лет двадцати-двадцати с небольшим, ростом чуть меньше среднего и довольно худощавым. Вслед за ним в помещение вошла черно-белая овчарка, не сводившая глаз с хозяина в ожидании приказа. Тот указал на пустой столик ближе ко входу, и она тихо прошла вперед, встала на задние лапы и прислонилась брюхом к столешнице. При этом она водила головой по сторонам, словно спокойно осматриваясь и оценивая обстановку. Молодой незнакомец тем временем сбросил плащ и повесил его на спинку стула, чтобы он просох от тепла камина. Оставшиеся снежинки на плаще быстро растаяли и поднялись в воздух струйками пара.

Когда посетители увидели, что молодой человек держит под мышкой, любопытный гул усилился. Он положил на стол кожаный футляр для музыкального инструмента. Если обычные путники в этих краях зимой представляли собой редкость, то о развлечении и вовсе не приходилось мечтать. Даже угрюмое лицо извозчика расплылось в улыбке.

– Ты что, музыкант? – спросил он с надеждой.

Уилл кивнул, улыбнувшись в ответ:

– Честный жонглер, дружище, прокладывающий себе дорогу сквозь жестокий холод ваших краев, которые, тем не менее, как всегда прекрасны.

Это был шуточный ответ из тех, которым его обучил Берриган за время их совместного путешествия. По пути они останавливались в дюжине трактиров и таверн вроде этой.

Некоторые из пьяниц подсели поближе.

– Ну тогда давай сыграй, – предложил извозчик.

Остальные встретили его слова одобрительным бормотанием.

Уилл задумчиво склонил голову набок, словно размышляя над предложением. Потом поднял ладони к губам и нарочито усердно подышал на них:

– Холодный выдался вечерочек, дружище. Руки мои едва не застыли.

– Можешь согреть их вот этим, – послышался позади него другой голос.

Уилл повернулся и увидел, как к нему из-за стойки подходит хозяин таверны с дымящейся кружкой разогретого вина в руках. Когда он поставил кружку на стол, Уилл схватил ее обеими руками и одобрительно кивнул, понюхав ароматный, сдобренный специями напиток, от которого поднимались облачка пара.

– Ага. Как раз то, что надо. Должно сработать, – ответил он.

Хозяин таверны подмигнул ему.

– За счет заведения, – сказал он.

Уилл кивнул. Можно сказать, такова была даже обязанность трактирщика. Благодаря музыканту сегодня его ожидает неплохая прибыль. Завсегдатаи задержатся дольше обычного, выпьют больше и потратят больше. Уилл сделал большой глоток, одобрительно покачал головой и принялся расстегивать ремни на футляре мандолы. Дерево инструмента было холодным на ощупь. Быстрая смена температуры сбила все настройки, и некоторое время Уилл был занят тем, что перенастраивал свой инструмент.

Наконец, удовлетворившись результатом, он взял аккорд, немного поправил натяжение струны и окинул собравшихся задорным взглядом.

– Сыграю-ка пару песен, пока мне не принесли ужин, – произнес он, не обращаясь ни к кому конкретному, а затем добавил: – Надеюсь, ужин будет?

– Разумеется, друг, – поспешно закивал трактирщик. – Превосходное жаркое из мяса ягненка, приготовленное моей женой, с хлебом, вареным картофелем с приправами и еще вином на добавку.

Уилл кивнул в знак того, что они договорились.

– Итак, я пою. Потом ем. Потом еще пою. Как вам? – спросил он, и ответом ему был хор одобрения.

Не успели затихнуть голоса, как он заиграл бойкое вступление к песне «Солнечная дама».

Уилл поднял голову, ища поддержки у собравшихся в небольшом зале трактира, и слушатели подхватили популярный мотив, отстукивая ритм кружками по столам и подпевая:

Когда он перешел ко второму куплету, слушатели замолчали, дав ему пропеть, а потом подхватили припев. Это была задорная, но вместе с тем немного лиричная песня, идеальная для начала выступления, как и говорил Берриган.

– Пусть она и не лучшая песня в твоем репертуаре, – говорил он, – но она бодрая и воодушевляющая, ее хорошо знают, и с ее помощью хорошо «растапливать лед». Учти, что не следует начинать с лучшей песни. Всегда оставляй возможность для маневра.

Когда Уилл добрался до последнего припева и зал снова начал ему подпевать, он испытал теплое чувство удовлетворения, разраставшееся и растекавшееся по всему его телу. Не успел затихнуть финальный аккорд, как слушатели разразились аплодисментами. Ему пришлось напомнить себе – далеко не в первый раз, – что на самом деле он не жонглер и что его цель состоит не в том, чтобы развлекать народ и добиваться его расположения. А в такие моменты напоминать себе об этом получалось не без труда.

Он спел еще четыре песни: «Воскресенье после сбора урожая», «Джесси на горе», «Вспомним былое» и «Сбежавшая кобыла». Последняя отличалась бойким галопирующим ритмом, и слушатели невольно застучали кулаками и затопали ногами. Закончив, Уилл бросил взгляд на собаку, которая лежала рядом, не сводя с него глаз, и произнес единственное слово: «Дракон».

Овчарка тут же встала на задние лапы, откинула голову и громко залаяла, как он и учил ее на протяжении нескольких недель по дороге сюда. Слово «Дракон» было для нее сигналом, по которому она должна была лаять, пока он не прикажет ей остановиться. Как это сделал сейчас.

– В чем дело, Харли? – спросил он притворно удивленным тоном.

На самом деле ее звали не Харли. Уилл еще не придумал для нее настоящее имя. Харли было очередным кодовым словом. Оно означало, что собака потрудилась на славу и теперь может прекратить лаять. Она тут же замолчала, дважды стукнув хвостом по половице в знак того, что сыграла, как надо. Уилл посмотрел на ожидающих зрителей и развел руками, словно извиняясь:

– Прошу прощения, друзья. Моя распорядительница говорит, что настала пора ужинать. Мы долго шли по снежной дороге, а она получает десятую долю моего заработка и мой ужин.

По залу прокатился хохот. Собравшиеся были сельскими жителями, прекрасно понимавшими, что перед ними хорошо обученная собака. И им понравилось, как Уилл ненавязчиво намекнул трактирщику, что неплохо было бы перекусить.

Ужин не заставил себя долго ждать. Одна из девушек прислуги принесла ему дымящуюся тарелку мяса и без лишних слов поставила миску с мясными обрезками, костями и подливкой для собаки. Уилл улыбнулся в знак благодарности и кивнул мужчине за стойкой. Трактирщик, занятый тем, что подливал вино в кружки тем, у кого пересохло горло от пения, растянул рот в широкой улыбке до ушей.

– А за вашей лошадью не нужен уход, молодой человек? – спросил он.

Уилл ответил с набитым ртом:

– Я взял на себя смелость поставить своих лошадей в вашем сарае, хозяин. Уж слишком суровые здесь ночи, чтобы оставлять их снаружи.

Трактирщик кивнул в знак согласия, и Уилл снова набросился на еду. Жаркое было восхитительным.

К его столу подошел ломовой извозчик, который так хмуро встретил Уилла, когда тот только что вошел в таверну. Уилл с любопытством отметил, что плечистый мужчина не садится рядом с ним и не вторгается в его личное пространство. Уилл уже понял, что люди в подобных заведениях относятся к жонглерам с некоторым уважением. Извозчик просто поставил полную кружку подогретого вина со специями:

– Хорошо играешь, парень. Это тебе.

Уилл, продолжая жевать, снова кивнул. Потом к нему подошли еще посетители, и каждый опустил по несколько монеток в лежавший на столе открытый футляр для мандолы. Среди медяков мелькнули даже серебряные, и Уилл снова почувствовал гордость.

– Ловко ты управляешься с лютней, – сказал один мужчина.

– Это мандола, – по привычке ответил Уилл. – У нее восемь струн, тогда как у лютни… – Он осекся и добавил: – Спасибо.

Покончив с ужином, он украдкой подал знак собаке, и та снова залаяла.

– Харли? Что ты говоришь?

Собака тут же замолчала.

– Теперь пора развлекать народ?

Он поднял голову навстречу сияющим от восторга лицам, пожал плечами и усмехнулся.

– Строгая распорядительница, так что ничего не попишешь, – сказал он, протягивая руку за мандолой.

Весь следующий час он играл различные песни – любовные, задорные, шуточные. Среди них была и его любимая грустная баллада «Зеленые глаза любви», и он настолько увлекся пением, что даже, к своей досаде, слегка запутался в восьми тактах проигрыша посередине. Но у нескольких слушателей выступили слезы на глазах, и Уилл снова с удовлетворением отметил, что его песни нравятся людям. Это было чувство, известное только исполнителям, когда удается достучаться до сердец и взять окружающих за душу. В футляре постепенно накапливалось все больше монет. Уилл не без удивления осознал, что можно и не тратить деньги, выделенные ему Кроули на дорогу. Он уже сам игрой мог заработать себе на жизнь.

Трактирщик, поставив за стойку одну из девушек, подошел и сел рядом с Уиллом, посмотрев на водяные часы на каминной стойке, отмерявшие время медленно падающими каплями.

– Пожалуй, еще одну и можно закругляться, – сказал он, и Уилл едва заметно кивнул.

Его охватило беспокойство. К этому моменту он готовился весь вечер – к возможности расспросить местных жителей о странных событиях в Норгейтском уделе. В этом и состояло преимущество жонглеров. Как сказал Берриган: «Сельские жители не доверяют чужакам. Но стоит пропеть им час-другой, и им кажется, что они знали тебя всю свою жизнь».

Уилл извлек последовательность минорных аккордов и запел известную песню:

С первыми же словами он ощутил перемену в настроении слушателей. Люди обменивались тревожными взглядами, отводили взор, а кто-то даже отвернулся. Он перешел к припеву:

И постепенно замолчал, словно впервые заметил замешательство собравшихся:

– Прошу прощения. Что-то не так?

И снова люди, которые лишь несколько минут назад весело хлопали в ладоши, принялись тревожно переглядываться, опасаясь встретиться с ним взглядом. Плечистый извозчик, явно обеспокоенный, произнес извиняющимся тоном:

– Просто не время петь о таких вещах и смеяться над волшебниками, паренек.

– Да ты ведь не знал… – добавил трактирщик, и остальные одобрительно закивали.

Уилл постарался улыбнуться как можно простодушнее.

– Не знал что? – спросил он.

Повисло молчание, пока его не прервал извозчик:

– Странные вещи творятся нынче в нашем уделе, вот что.

– Особенно с наступлением сумерек, – добавила одна женщина, и окружающие снова закивали.

Стараясь сохранять невинное выражение лица, Уилл мысленно поразился проницательности Берригана.

– Хотите сказать… что-то связанное с… волшебниками? – произнес он тихим голосом.

В таверне вновь воцарилась тишина. Люди боязливо оборачивались, поглядывая на дверь, словно ожидая, что через нее вот-вот ворвется злобный волшебник. Наконец ответил трактирщик:

– Не мы это сказали. Но вещи творятся действительно странные. Очень странные.

– Особенно в Лихой чащобе, – произнес высокий крестьянин, и все снова с ним согласились. – Всякие видения, звуки – аж жуть берет и кровь стынет в жилах. Я один раз слышал, и с меня хватит.

Теперь, когда кто-то выразил их страхи, собравшимся, похоже, захотелось поделиться своими впечатлениями и обсудить столь занимавшую их тему.

– А что именно ты видел? – спросил Уилл.

– Причудливые огни – вот что. Такие светящиеся разноцветные шары, летающие среди деревьев. И черные тени, которые бегали туда-сюда, стоило от них отвернуться.

В камине треснуло полено, и Уилл почувствовал, как встают дыбом волоски на его шее. Разговоры о звуках и видениях начинали понемногу действовать на него. Легко было шутить обо всем этом вместе с Холтом и Кроули за двести километров к югу отсюда. Но сейчас, темным вечером, в заснеженном северном краю, посреди испуганных местных жителей, эти слухи казались весьма реальными и правдоподобными.

– И еще Ночной Всадник, – добавил извозчик.

В помещении вновь воцарилась тишина. Кто-то осенил себя знаком защиты от зла. Извозчик медленно обвел всех взглядом. Лицо его покраснело.

– Да уж, поверьте мне. Я его видел своими собственными глазами. Всего лишь на миг. Но он был настоящим.

– А кто он? И откуда взялся? – спросил Уилл.

– Откуда взялся? Никто не знает. Но я его видел. Он огромный. Воин в доспехах, ростом с два дома. И его видно насквозь. И он возникает прямо перед тобой, а потом сразу пропадает. Думаешь даже, что привиделся. Но я-то знаю, что он был на самом деле. Я видел его прямо вот как вас! – И он снова обвел глазами всех собравшихся, словно предлагая поспорить тем, кто сомневается в его словах.

– Ну, хватит тебе, Барни, – сказал трактирщик. – Людям еще по домам расходиться, так что лучше не говорить о таком.

По одобрительным возгласам Уилл понял, что сегодня вечером разговоры на эту тему закончены.

– Ну что ж, согласен, – сказал он, пробегая пальцами по струнам. – Не против, если я закончу песней про пьяного короля и хромого дракона?

Услышав знакомое слово, собака залаяла, отчего в таверне сразу стало веселее.

– Харли, ты согласна? Тогда не будем медлить.

И Уилл громко запел:

Уилл настолько увлеченно пел о короле, страдавшем от серьезных проблем с пищеварением, и о едва держащемся на ногах драконе, что завсегдатаи таверны так и покатывались со смеху. На душе у всех полегчало. Собака усердно лаяла каждый раз, как слышала слово «дракон», что только добавляло веселья.

В замке Аралуин Уилл никогда бы не осмелился исполнить такую песню, но в «Треснувшей фляге» она прошла просто на ура.

 

Глава 15

Ветер утих незадолго до рассвета, словно почувствовал, что, после того как он раздул тучи, работа его закончена и пора уходить. Утро следующего дня выдалось ясным и морозным, и, когда Уилл зашевелился на кровати в небольшой комнатушке, выделенной ему трактирщиком, солнце уже вовсю освещало заснеженную равнину и заглядывало в окна питейного зала.

Уилл поприветствовал хозяина, потягивая горячий кофе. Служанка подала ему завтрак из поджаренных ломтей хлеба с холодной ветчиной, но Уилл, как всегда, мечтал в первую очередь о горячем и бодрящем напитке. Судя по всему, в трактирщике он нашел родственную душу. Тот тоже налил себе кружку и устроился напротив, увлеченно прихлебывая и одобрительно кивая.

– Неплохой выдался вечер, – сказал он.

В его словах содержался невысказанный намек.

Уилл кивнул.

– Для обоих, – добавил он.

Наступило многозначительное молчание. Трактирщик ждал, пока Уилл не скажет что-то еще. Наконец, решив, что жонглер хочет предоставить право голоса ему, он протянул руку через стол и представился:

– Куллум Гелдеррис. Так меня зовут. Прошлым вечером нам так и не удалось познакомиться.

Уилл пожал ему руку:

– Уилл Бартон.

Трактирщик несколько раз кивнул, словно это имя что-то значило для него.

– Да, неплохой вечерок, – повторил он.

Уилл прихлебывал кофе, ничего не говоря.

Наконец Гелдеррис приступил к тому, что было у него на уме:

– Сегодня было бы еще лучше. В конце недели у нас обычно собирается много народу. А если люди прослышат, что в деревне объявился жонглер, то от посетителей и вовсе отбоя не будет. Ты же собираешься остаться еще на одну ночку, не так ли?

И он вопросительно посмотрел на Уилла.

Уилл ожидал этот вопрос. Как бы ему ни хотелось побыстрее добраться до замка Макиндо, он понимал, что лучше задержаться здесь по крайней мере на один день. Судя по вчерашнему вечеру, относятся к нему тут неплохо, а если верить Гелдеррису, то сегодня сюда явится вся деревня. К тому же будет подозрительно, если он откажется от возможности заработать легкие деньги. И все же для виду стоило немного поторговаться.

– Я еще точно не решил, – начал он. – Пожалуй, поеду дальше.

– Куда? – нетерпеливо спросил Гелдеррис.

Уилл пожал плечами, как будто ему это было совершенно не важно.

– Ну, допустим, в замок Макиндо. Я слышал, лорд Сайрон тепло принимает любых артистов и музыкантов. Надеюсь, у меня там найдется работенка вплоть до самой весны.

Гелдеррис помотал головой:

– Никакой Сайрон тебя тепло не примет. Он ни слова никому не сказал за последние месяца два, а то и более.

Уилл нахмурился, словно не понимая, о чем идет речь.

– Он что, подался в монахи? Ударился в религию и дал обет молчания?

При этом он усмехнулся, чтобы Гелдеррис понял, что он шутит. Но трактирщик в ответ не улыбнулся.

– Религии в этом мало, – ответил он угрюмо. – Скорее наоборот.

– Неужто ты говоришь о Черном искусстве? – спросил Уилл, упомянув народное название колдовства.

На этот раз, прежде чем ответить, Гелдеррис огляделся по сторонам.

– Так говорят, – сказал он почти шепотом. – С ним случился удар. До этого он был здоров как бык, а потом упал на землю. Люди подбежали, а он едва дышит, лежит при смерти, глаза широко раскрыты, ничего не видит, ничего не слышит и ничего не говорит.

– А что говорят целители?

Гелдеррис презрительно фыркнул:

– А что они знают? Не могут объяснить ничего. Даже не могут привести его в чувство. Иногда он просыпается, чтобы немного поесть, но и тогда ничего не соображает. А потом снова теряет сознание.

Уилл отодвинул кружку с кофе и подумал о том, чтобы попросить еще, но отказался от этой идеи. С тех пор как он стал жить сам по себе, он слишком пристрастился к этому напитку, и теперь пора приучаться к умеренности.

– Это как-то связано с тем, о чем говорили вчера? С этим таинственным воином и всем таким?

И снова Гелдеррис помедлил, прежде чем отвечать. Но при свете дня обсуждать такие темы было легче.

– Если спросишь меня, то я отвечу: «Да». Говорят, в Лихую чащобу вернулся Малкаллам.

– Малкаллам? – переспросил Уилл.

– Мастер Черного искусства. Волшебник. Самый худший из всех. Он поссорился с предком Сайрона еще двести или триста лет назад…

– Триста лет назад? – недоверчиво переспросил Уилл. – А сколько эти волшебники вообще живут?

Гелдеррис предупредительно поднял указательный палец:

– Ты не очень-то сомневайся. Никто не знает, сколько живут волшебники. Я бы сказал, что это решает сам волшебник. То, что происходит в Лихой чащобе, иначе объяснить нельзя. Как и странную болезнь лорда Сайрона. Говорят, что та же самая хвороба поразила и его предка, когда тот сражался с Малкалламом.

– Так если этот Малкаллам обитает в Лихой чащобе, то почему кто-нибудь из Макиндо не возьмет отряд солдат и не устроит ему взбучку? Кто-то же должен заведовать делами, пока лорд Сайрон болен?

– Нельзя вот так взять и ворваться в Лихую чащобу, Уилл Бартон. Это глухой лес, и деревья с колючими кустами растут в нем так плотно, что солнце там увидишь только в полдень. Дороги и тропинки в лесу постоянно петляют, так что заблудиться очень легко. К тому же можно угодить и в трясину. Она так засасывает, что стоит в нее попасть – только тебя и видали.

Уилл немного поразмышлял над услышанным. Трактирщик оказался настоящим кладезем информации.

– Значит, в Макиндо пока никто не заведует замком? – спросил он и добавил: – Это плохо. Я-то надеялся провести там зиму. Ну, или по крайней мере несколько недель.

Гелдеррис поджал губы:

– Ну, я думаю, место тебе там найдется. Сейчас там за главного сын Сайрона. Тот еще тип, – добавил он загадочно.

Уилл поднял голову.

– Тот еще тип? – переспросил он, и Гелдеррис энергично закивал:

– Кое-кто говорит, что это он виновен в болезни отца. Он держится скрытно, занимается какими-то своими делами, ходит в черной рясе, словно монах, хотя и не принадлежит церкви. «Ученый и исследователь» – так он себя называет. Но что он там изучает, я понять не могу.

– Ты думаешь, он и есть… – Уилл замолчал, словно вспоминая имя, хотя прекрасно знал его. – Малкаллам?

Гелдеррис беспокойно заерзал на месте, ведь от него теперь ожидали прямого ответа.

– Ну, я бы не поклялся, – сказал он наконец. – Но не удивлюсь, если окажется, что да. Говорят, что Орман почти все время проводит в своей комнате в башне, читает какие-то старые книги и свитки. Пусть он и правитель Макиндо, но людьми командовать он не умеет. Воин из него никудышный. К счастью, об этом заботится сэр Керен.

Услышав новое имя, Уилл вопросительно поднял бровь. Гелдерриса не надо было лишний раз упрашивать.

– Племянник Сайрона и двоюродный брат Ормана. Превосходный воин. Он на несколько лет младше Ормана, но это прирожденный предводитель, да и ратники его уважают. Я часто думаю, что лорду Сайрону хотелось бы оставить в наследниках Керена, а не своего сына Ормана.

– Да, в таких краях, недалеко от границы с Пиктой, было бы неплохо, чтобы замком управлял настоящий воин, – задумчиво произнес Уилл.

Трактирщик кивнул:

– Это точно. Очень многие рады тому, что в замке находится Керен. Если бы скотты прослышали, что сейчас там всем заправляет ненадежный Орман, мы бы все уже носили килты и ели бы бараньи рубцы еще до конца месяца.

Уилл встал и расправил плечи:

– Ну ладно, это все политика, а мы люди простые. Если мне позволят пожить в замке Ормана и заработать немного денег, чтобы продолжить странствия, я буду вполне доволен. Но сегодня конечно же я проведу время в вашем замке.

Куллума Гелдерриса это известие заметно обрадовало. Он показал на стоявший на огне кофейник:

– Хочешь еще кофе, пока не остыл?

Благие намерения тут же улетучились. Уилл подумал о том, что собирать сведения – довольно утомительная работа, и взял кружку.

– Почему бы и нет? – сказал он.

 

Глава 16

На следующее утро Уилл уезжал с кошельком, значительно более тяжелым, чем по приезде. Трактирщик был прав. Как только прошел слух о том, что в деревню приехал жонглер, люди стали стекаться в таверну толпой со всех окрестностей. Представление затянулось далеко за полночь. К тому времени Уилл истощил свой репертуар, и ему пришлось делать вид, что он уступает просьбам повторить уже спетые песни – еще один трюк, которому его обучил Берриган.

Пока Уилл поправлял подпругу Тягая и вьючной лошади, рядом с ним стоял Гелдеррис.

– Хорошая выдалась ночка, – сказал он. – Заезжай еще, когда будешь возвращаться на юг, Уилл Бартон.

Трактирщик не возражал против отъезда Уилла. Он прекрасно понимал, что сельские жители небогаты и не могут кутить в таверне и тратить без счета несколько дней подряд.

– Хорошо, я заскочу, – сказал Уилл, легко впрыгивая в седло. Потом он наклонился и пожал Гелдеррису руку: – Спасибо, Куллум. Увидимся.

Трактирщик принюхался к влажному воздуху и озабоченно посмотрел на идущие с севера тучи:

– Следи за погодой. Не нравятся мне эти тучи. Если начнется снежная буря, укройся среди деревьев, пока она не утихнет. Когда все вокруг белым-бело, легко за-б лудиться.

– Я учту это, – сказал Уилл, тоже посматривая на тучи. – Но у меня все шансы добраться до замка до снегопада.

Он тронул пяткой бок Тягая, и конь пошел вперед. Вьючная лошадь покорно последовала за ним. Собака побежала впереди, опустив голову и постоянно оглядываясь, едет ли за ней Уилл.

– Возможно, и так, – произнес Гелдеррис – скорее себе, чем уезжавшему Уиллу.

Но в его голосе не было уверенности.

И действительно, не успел Уилл преодолеть и треть пути, как с неба посыпались первые снежинки. Всю дорогу становилось холоднее и холоднее, а потом в один момент температура как будто поднялась на несколько градусов, предвещая снегопад. Снег повалил хлопьями. Уилл натянул на голову капюшон и съежился под плащом. Снегопад, казалось, заглушал все звуки, хотя, как подумал Уилл, это могло быть иллюзией. Было бы логично ожидать, что снег, падая на землю, должен производить какие-то звуки – дождь ведь заметно шумит. Но тихий снег создавал ощущение, что замерло и все остальное. Становящийся с каждой минутой все толще слой снега заглушал и цокот копыт. Можно было расслышать только вкрадчивый хруст притаптываемой ими снежной насыпи.

Заметив, что копыта его коня увязают все глубже, Уилл свистнул, подзывая собаку, и указал на вьючную лошадь. Овчарка, насторожив уши при резком звуке, подождала, пока лошадь не поравняется с ней, а потом вспрыгнула в седло и устроилась в созданном для нее специальном углублении между тюками. Она уже привыкла так ездить, не беспокоясь и не возражая.

Уилл продолжал путь. Несмотря на снегопад, видимость снизилась не настолько, чтобы потерять дорогу, заметную по промежуткам между деревьями, и всадник был уверен, что не свернет в сторону.

Время от времени снега на какой-нибудь ветке становилось столько, что она уже не могла удержать его, и тогда снег съезжал с нее с шуршащим звуком. Порой от напряжения ветки трещали, а небольшие деревца склонялись к своим соседям. Черно-белая овчарка всякий раз при резком звуке настораживала уши и принюхивалась, но оставалась на своем месте.

– Все спокойно, – обратился к ней Уилл, ухмыльнувшись.

Его собственный голос показался ему очень громким. Собака, фыркнув, положила морду на лапы и закрыла глаза. Потом почти тут же снова открыла и встряхнула головой, очищая мех от снега, как это делают собаки. Удовлетворившись, она снова уютно улеглась.

У Уилла замерзло лицо, но в остальном было не очень холодно. Сквозь плотную одежду ветер не пробирался, а скапливающийся на плечах и капюшоне снег служил дополнительной защитой от холода. Особая ткань не позволяла влаге растаявших снежинок проникнуть внутрь. Время от времени Уилл стряхивал снег, и тогда он с улыбкой думал о том, что походит сейчас на собаку.

Два часа спустя они пересекли мост, и перед ними вырос замок Макиндо. Это была крепость с неказистыми на вид толстыми стенами. Грубые черные камни отчетливо вырисовывались на фоне ослепительнобелого снега. Согласно обычаям, построена крепость была на небольшом холме, а лес с четырех ее сторон был расчищен достаточно, чтобы заметить приближающегося врага. «Пусть она и безобразна на вид, но сложена что надо», – подумал Уилл. Над стенами высотой метров в пять на каждом из четырех углов возвышались сторожевые башни еще метров пяти высотой. Над всеми строениями господствовала башня в центре замка. В южной стене располагались главные ворота с подъемным мостом над пустым рвом. Уилл обратил внимание на то, что ров шел только перед южной стеной – должно быть, чтобы затруднить подступы к главному входу.

Холт с Кроули рассказали ему, что в обычное время гарнизон замка состоял из тридцати вооруженных ратников и полудюжины конных рыцарей. Уилл подумал, что этого достаточно, чтобы отразить набеги воинственных скоттов.

Он скинул капюшон и надел шляпу с узкими полями, которую ему дал Берриган. Этот забавный головной убор, украшенный выкрашенным в зеленый цвет пером лебедя, делал его похожим на настоящего жонглера и должен был обеспечить беспрепятственный проход в замок. Он натянул шляпу плотнее и направился к воротам. Открытые уши тут же замерзли на холоде; отдельные снежинки проникали за шиворот и таяли под воротником. Утешала лишь мысль, что терпеть остается несколько минут.

 

Глава 17

Копыта Тягая застучали по толстым доскам подъемного моста, и Уилл проехал под опускной решеткой. Когда доски сменились булыжником, которым был вымощен двор замка, гулкие звуки перешли в звонкое цоканье. Во дворе было оживленно – люди сновали туда-сюда, занятые своими повседневными обязанностями. Только пара человек подняли головы, окинули взглядом всадника и тут же отвернулись. «Что-то здесь не так», – подумал Уилл. И тут же понял: не было обычного гула досужих разговоров, не доносилось взрывов смеха, и люди не приветствовали друг друга громкими окликами. Никто не шутил и не рассказывал забавных историй. Обитатели Макиндо передвигались быстро, опустив глаза и, казалось, не обращая внимания на происходящее вокруг них. Для Уилла это было непривычно. Обычно стоило ему приехать в новое место, как все окружающие тут же устремляли свои любопытные взгляды на рейнджера. В прошедшие недели ему уделяли такое же повышенное внимание как жонглеру. Странствующие исполнители пробуждали почти такой же интерес, как и рейнджеры, хотя и по другим причинам.

Казалось, в таком удаленном месте, как Макиндо, его должны были встретить хотя бы с любопытством, если не с теплотой. Уилл огляделся по сторонам, но не увидел никого, кто бы осмелился посмотреть на него, не отводя глаз.

Виной всему страх, догадался он. Обитатели Норгейта жили вблизи опасной границы. Их властителя сразил загадочный недуг, и многие были уверены, что это дело рук злого волшебника. Неудивительно, что они так настороженно относились к чужаку. Уилл помедлил, не зная, следует ли ему спешиться. В это мгновение из главной башни вышел пухлый мужчина с озабоченным выражением лица, на шее которого болталась цепочка сенешаля с ключами. Заметив незнакомца, мужчина направился прямо к нему.

– Ты ведь жонглер, верно? – спросил он без всякого предисловия.

«Довольно грубое приветствие», – подумал Уилл. Но, по крайней мере, хоть кто-то его поприветствовал. Он улыбнулся в ответ:

– Твоя правда, сенешаль. Уилл Бартон, из южных краев. Приехал честной народ севера повеселить, если он готов покутить, – ответил он заученной цветастой фразой, какую и ожидали от жонглера.

Сенешаль только рассеянно кивнул. Уилл подумал, что его отвлекают совсем другие дела.

– Жонглер – это неплохо. В последнее время здесь мало веселья, что есть, то есть.

– В самом деле?

Сенешаль оценивающе посмотрел на него:

– Ты что, совсем ничего не слышал?

Уилл понял, что было бы глупо прикидываться совсем дурачком, не имеющим никакого представления о происходящем в округе. Странствующий музыкант должен был знать местные слухи – хотя бы от людей, которых он встречал в тавернах по пути. И ему в самом деле уже рассказали немало. Он пожал плечами:

– Ну, всякие слухи. Их везде полно, куда ни поедешь. Но обычно я не придаю им особого значения.

Пухлый человек тяжело вздохнул:

– Тогда тебе придется в них поверить. Вдобавок к другим. Тут такое дело – любые слухи меркнут по сравнению с тем, что происходит на самом деле.

– Значит, хозяин замка и в самом деле… – начал Уилл и замолчал под предупреждающим взглядом сенешаля.

– Если ты слышал слухи, то знаешь, как тут обстоят дела, – поспешно сказал тот. – Лучше об этом лишний раз не распространяться.

– Как скажешь, – ответил Уилл, поерзав в седле.

Он устал от дороги. Какой бы мрачной ни была ситуация в замке, а сенешаль должен проявить обычную любезность и предложить ему отдохнуть. Тот заметил это движение и жестом предложил Уиллу спешиться:

– Извини. Ты и сам понимаешь, что у меня сейчас полно забот. Можешь оставить своих лошадей в конюшне. Как я понял, это твоя собака?

Пограничная овчарка все это время лежала на мостовой, прислушиваясь к разговору. Уилл кивнул, спрыгнул с коня и размял затекшие ноги.

– Она мне помогает во время выступления.

Сенешаль кивнул и проговорил:

– Ну, тогда можешь оставить при себе. Тебе повезло, народу сейчас у нас не много, что неудивительно. Так что тебе даже достанется отдельная комната.

Это была приятная неожиданность. Уилл уже ожидал, что ему выделят отгороженное место в пристройке, какие обычно примыкают к основным строениям замка. Особенно зимой, когда замки, как правило, переполнены.

– Значит, посетителей не так уж много? – уточнил он, и сенешаль помотал головой:

– Как я уже сказал. Что неудивительно. Через неделю-другую мы ожидаем леди Гвендолин из Амарля, которая должна посетить своего жениха в соседнем уделе. Она прислала сообщение, что хочет переждать здесь, пока перевал не расчистится от снежных заносов. Кроме нее тут обычные обитатели замка. А также необычные, – добавил он мрачно.

Уилл предпочел не углубляться в подробности, а принялся расслаблять подпругу лошадей.

Сенешаль обернулся через плечо:

– Прости, придется тебя покинуть. Если не проследить, камин так и не растопят. Конюшни в той стороне, – махнул он рукой, указывая на правую половину двора. – Как оставишь лошадей, спроси в замке госпожу Барри – она наша домоправительница. Скажи ей, что я велел выделить тебе одну из комнат в башне на третьем этаже. Кстати, меня зовут Аграмонд.

Уилл кивнул в знак благодарности.

– Госпожа Барри, – повторил он.

Сенешаль уже повернулся и кричал что-то двум работникам, которые не спеша несли хворост для растопки.

– Пойдем, Тягай, – сказал Уилл. – Найдем тебе место для ночлега.

При звуках своего имени конь рейнджера навострил уши. Вьючная лошадь, послушная и лишенная всякого любопытства, покорно последовала за Тягаем, которого Уилл повел под уздцы в конюшню.

* * *

Позаботившись о лошадях и оставив их в конюшне, Уилл нашел домоправительницу. Как большинство представительниц этой профессии, она оказалась дородной и деловитой женщиной. Она встретила новичка достаточно приветливо, но с той же рассеянностью, что отличала и сенешаля Аграмонда. Госпожа Барри показала Уиллу его комнату – вполне обычную для замка таких размеров, с каменными стенами и деревянным потолком. Узкое окно было закрыто рамой с натянутой на нее полупрозрачной шкурой, а на случай особо суровой непогоды можно было затворить его ставнями. Помещение отапливалось небольшим камином, кровать стояла в нише с занавеской. Уют комнате придавали несколько деревянных стульев, небольшой коврик и умывальник у изогнутой стены. Уиллу нечасто приходилось бывать в башенных комнатах, и сейчас, оглядывая помещение, он подумал о том, что нелегко подобрать мебель для помещения с искривленными стенами.

Госпожа Барри обратила внимание на футляр для мандолы, который Уилл прислонил к стене.

– Играешь на лютне? – спросила она.

– Вообще-то это мандола, – начал он. – У лютни десять стр…

– Как скажешь. Будешь играть сегодня вечером?

– Возможно, – ответил он неопределенно. – В конце концов, веселье и смех еще никому не помешали.

– Ну, здесь ты найдешь мало поводов для веселья, – сказала она сурово. – Хотя музыка нам действительно не помешает.

С таким многообещающим пожеланием госпожа Барри шагнула к двери.

– Если что понадобится, кликни служанку. И не распускай руки почем зря. Знаю я вас, жонглеров, – добавила она строго и вышла.

«Долгая же у тебя память!» – подумал Уилл. Судя по всему, с тех пор как ее в последний раз ущипнул странствующий жонглер, соблазнившийся ее более чем пышными формами, прошло немало времени. Он состроил гримасу, посмотрев на собаку, которая разлеглась возле камина, но чутко ловила каждое его слово.

– Приветливое местечко, правда, собачка?

Овчарка гулко застучала хвостом по деревянному полу.

* * *

Ужин в трапезной замка Макиндо, который дали по распоряжению сына лорда Сайрона Ормана, выдался мрачным и безрадостным.

Сам Орман оказался мужчиной среднего роста, лет тридцати, как подумал Уилл, хотя обширные залысины делали его старше. Он был облачен в серую рясу ученого, и цвет этого облачения как нельзя кстати подходил к его характеру и настроению. Не такой уж подходящий человек, чтобы внушать уверенность жившим в страхе обитателям Макиндо.

Заняв место за главным столом, Орман не подал и виду, что заметил присутствие Уилла. Согласно обычаю, столы в трапезной были расставлены большой буквой Т, и лорд Орман с подчиненными, в том числе и с Аграмондом, сидел у перекрестия этой буквы. По бокам от нынешнего правителя замка Уилл заметил несколько пустых кресел.

Остальные расселись вдоль стола, который образовывал вертикальную часть буквы Т, в порядке важности. Уилла поместили примерно посередине. При обычных обстоятельствах ему, как рейнджеру, выделили бы кресло за главным столом, и он вовремя подавил невольное желание пройти вперед. Госпожа Барри, присматривавшая за подачей блюд, показала ему на свободный стул, и он уселся рядом с простыми мастерами и их женами. Никто не обмолвился с ним ни словом. Но потом Уилл заметил, что вообще никто друг с другом за столом не разговаривает, разве что изредка просит передать приправы и блюда.

Как обычно, он мысленно проклинал вычурное облачение жонглера с широкими спадающими рукавами, так и норовившими окунуться в соус или испачкаться подливкой.

Блюда были под стать царившей в зале мрачной атмосфере – пресная тушеная баранина с довольно жесткой жареной олениной и безвкусные вареные овощи, которые, по-видимому, слишком долго пролежали в подвалах замка. Вино на вкус было, мягко выражаясь, кисловатым. Но это вовсе не смущало соседей Уилла, которые то и дело махали проходившим мимо служанкам, чтобы те наполнили кувшины на столе. Это были единственные мгновения, когда на лицах окружающих проскальзывало хоть какое-то оживление.

Поскольку никто не отвлекался на посторонние разговоры или развлечения, с едой покончили быстро. Аграмонд поднялся и что-то прошептал на ухо Орману. Временный хозяин замка выслушал его, скривился и поискал глазами Уилла.

– Как мне доложили, нам оказал честь своим присутствием потешник, – сказал он таким презрительным тоном, что не оставалось никаких сомнений в том, что никакая это не честь.

Уилл предпочел не обращать внимания на такой холодный прием. Он встал с места и, сделав несколько шагов навстречу хозяину, вычурно поклонился и широко улыбнулся:

– Если милорду будет угодно и если это позабавит его, я всего лишь смиренный жонглер, готовый поделиться с вами веселыми и грустными песнями о любви, странствиях и приключениях.

Орман тяжело вздохнул:

– Сомневаюсь, что меня это так уж позабавит.

Говорил он высоким и гнусавым голосом, не оставлявшим никаких сомнений в том, что его владелец отвратительный и неприятный человек, не внушавший никакого доверия окружающим.

– Как я предполагаю, у тебя в запасе обычный репертуар из сельских частушек, народных песенок и прочей бестолковщины?

Уилл подумал, что лучшим ответом будет очередной низкий поклон.

– Как вам будет угодно, милорд, – процедил он сквозь зубы и не поднимая глаз, хотя больше всего в этот момент ему хотелось вскочить на стол и придушить этого зануду с кислой рожей.

– Но как знать, вдруг каким-то чудом ты знаком с классикой? С действительно великой музыкой? – спросил Орман тоном, свидетельствующим о том, что он заранее уверен в отрицательном ответе.

Уилл снова улыбнулся, мечтательно подумав о том, как здорово было бы сейчас сыграть вступление к «Летним одам с вариациями» Саприваля.

– Сожалею, милорд, что не удостоился классического образования, – снова процедил он сквозь зубы.

Орман снисходительно махнул рукой.

– Я тоже сожалею, – вздохнул он. – Ну что ж, полагаю, придется смириться с неизбежным. Возможно, кое-кому из моих подчиненных понравится твое представление.

«Навряд ли после такого заявления», – подумал Уилл, перекидывая через голову ремень мандолы.

Он окинул взглядом трапезную и собравшихся с мрачными выражениями лиц.

«Пожалуй, я сейчас узнаю, что значит умереть на сцене», – сказал он себе, перебирая струны и играя вступление к веселому ибернийскому напеву «Кейти, приди и найди меня». Он выучил его одним из первых, и мелодия была несложной, но довольно трогательной.

И конечно же в таком отвратительном настроении, сердясь на слова Ормана, он полностью запорол мелодию, запутавшись в нотах настолько, что ему пришлось даже отказаться от нее, ограничившись одними простыми аккордами. Он едва перебирал струны, и уши его горели от стыда. За одной пропущенной нотой следовала другая, ошибки накапливались, как снежный ком. Закончил он фальшивым басом, подчеркнувшим полную беспомощность исполнения.

В трапезной воцарилась зловещая тишина – на несколько секунд, показавшихся Уиллу настоящей вечностью. Затем кто-то в дальней части зала захлопал в ладоши.

 

Глава 18

Уилл обернулся. У дверей стояли человек пять в охотничьих одеждах, вошедшие уже тогда, когда он начал песню. Все они аплодировали вслед за тем, кого можно было назвать их предводителем – высоким и плечистым мужчиной с квадратной челюстью и широкой улыбкой. Он пересек зал, приближаясь к Уиллу и продолжая хлопать. Потом протянул руку для приветствия:

– Неплохо, жонглер. Особенно если учесть, какой ледяной прием тебе устроили!

Уилл пожал протянутую руку. Рукопожатие было крепким, ладонь на ощупь плотной, с мозолями. Знакомое ощущение. Рука воина. Мозоли – результат многолетних тренировок с оружием.

– Как тебя зовут, жонглер? – спросил мужчина.

Он был выше Уилла и выглядел лет на тридцать с небольшим. Чисто выбритый подбородок, темные волнистые волосы, блестящие карие глаза. Четыре его спутника стояли за ним выпрямившись, едва ли не по стойке «смирно». Тоже воины, подумал Уилл.

– Уилл Бартон, милорд.

Судя по богатой одежде, он не ошибся с обращением. Впрочем, мужчина встретил это слово смехом:

– Не нужно лишних церемоний, Уилл Бартон. Меня зовут Керен. Сэр Керен, на случай формальностей. Во все остальное время можно просто Керен. – Он повернулся к столу и повысил голос, обращаясь к Орману. – Извини за задержку, кузен. Надеюсь, нам оставили какие-нибудь объедки?

«Керен», – мысленно повторил имя Уилл. Племянник Сайрона и, судя по сообщениям, один из тех, на чьих плечах держится замок во время болезни настоящего хозяина. Говорят, что он доблестный воин и достойный уважения предводитель. Судя по первым впечатлениям, совершенная противоположность его двоюродному брату.

– Мы уже привыкли к твоим дурным манерам и опозданиям, кузен. – В голосе Ормана отчетливо ощущалось презрение.

Керен оглянулся на Уилла и заговорщицки подмигнул, после чего иронично закатил глаза.

– Если ты соизволишь занять свое место, я прикажу слугам принести блюда, – продолжил Орман.

Очевидно, пустые кресла за главным столом предназначались для Керена с товарищами. Но тот отмахнулся от предложения.

– Сядем здесь, – сказал Керен, указывая на место рядом с Уиллом. – Будем наслаждаться во время еды музыкой Уилла Бартона. Давно пора было внести какое-то оживление в эти древние стены. Уилл! Ты, случайно, не знаешь «Седого пастуха Джо Смоука»?

– Как не знать, – ответил Уилл, радуясь тому, что не зря последние несколько недель практиковался в исполнении этой песни с изначальными словами. Теперь он вряд ли повторил бы ошибку, упомянув «седобородого Холта». В конце концов, рейнджера Холта знали во всем королевстве, и было бы странно услышать его имя от какого-то жонглера, да еще при таких обстоятельствах.

Просто удивительно, как может повлиять на исполнителя небольшая группа восторженных слушателей. Едва Уилл коснулся струн, как его пальцы запорхали словно сами по себе, и он испытал небывалую уверенность. Керен с товарищами захлопали в ладоши, а потом даже принялись притопывать в такт музыке и присоединились к припеву. Постепенно их примеру последовали и все остальные присутствовавшие в трапезной.

Кроме Ормана, конечно. Не успели стихнуть последние аккорды песни, как Уилл услышал шум отодвигаемого кресла у главного стола. Он обернулся и увидел, как лорд замка покидает помещение через боковую дверь, скривив лицо.

– Ну что ж, это значительно оживило обстановку! – воскликнул Керен.

Уилл не был уверен, относилось ли это замечание к песне или к уходу его двоюродного брата.

– Может, послушаем еще одну, что скажете?

Он посмотрел на своих товарищей. На несколько мгновений все затихли. Керен подался вперед, улыбаясь шире и повторяя громче:

– Я сказал, послушаем еще одну. Что вы скажете?

Тут его товарищи наперебой бросились соглашаться, что немного удивило Уилла. Похоже, Керен среди них пользовался непререкаемым авторитетом, и они потакали каждому его желанию. Но Уилл уж точно не собирался жаловаться. После презрительных замечаний Ормана было очень приятно найти тех, кто сумеет оценить его старания.

Он улыбнулся и сыграл несколько нот наугад. Вечер обещал быть весьма приятным. Гораздо более приятным, чем он надеялся.

* * *

Веселье продолжалось часа полтора, после чего люди начали расходиться на ночлег. Уилл, довольный своим выступлением, уже положил мандолу в футляр и собирался последовать за ними, как его остановил Керен, ухватив за руку. С лица военачальника слетела улыбка, и сейчас он казался очень серьезным.

– Я рад видеть тебя здесь, Уилл Бартон, – сказал он негромко. – Людям нужно повеселиться, отвлечься от проблем. А от моего кислого кузена веселья не дождешься. Если тебе что-то понадобится, дай знать.

– Спасибо, сэр Керен, – начал было Уилл, но тот крепче сжал его руку. – Ах да, просто Керен. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы развеселить народ.

Лицо Керена снова расплылось в улыбке.

– Я уверен, что у тебя получится. Помни, если что-то понадобится, просто спроси.

И с этими словами он удалился со своими товарищами.

После такого бурного вечера Уилла вдруг охватила усталость, и он едва поднялся по лестнице в свою комнату. Собака поприветствовала его вопросительным взглядом и, как обычно, помахала хвостом.

– Неплохой вечер, – сказал он ей. – Совсем неплохой. Завтра поработаем вместе.

Собака опустила морду на лапы, не сводя с него взгляда. В ее глазах читалась недвусмысленная просьба.

– Ну что, не можешь потерпеть до утра? – спросил Уилл с надеждой.

Собака продолжала пробуравливать его глазами, и Уилл вздохнул. Он прицепил к поясу нож-сакс и накинул на плечи черно-белый плащ.

– Ну ладно, – смирился он. – Идем.

Собака послушно спустилась за ним по лестнице, и они вышли во двор замка. Стояла холодная ясная ночь. Низко на востоке сияла четвертинка луны, а над их головами мерцали звезды.

Легкий морозец освежил Уилла, и он глубоко вдохнул, оглядываясь по сторонам. Света луны и звезд было достаточно, чтобы отбрасывать четкие тени, и ему пришло в голову, что сейчас неплохое время, чтобы прогуляться и осмотреть окрестности.

Тонкий слой снега слегка хрустел под его ногами, пока он шел к боковой двери у массивной опускной решетки. Должно быть, снег падал, пока они ужинали и развлекались, а теперь облака рассеялись и небо стало почти чистым. У двери его остановил часовой.

– Куда это ты собрался, жонглер? – спросил он обычным тоном, ни дружеским, ни враждебным.

Уилл пожал плечами.

– Что-то не спится, – ответил он и показал на собаку: – Да и ей нужно немного прогуляться.

Часовой приподнял бровь:

– Не время сейчас разгуливать. Но если уж так тебе приспичило, держись подальше от Лихой чащобы.

– Лихой чащобы? – переспросил Уилл, стараясь придать своему голосу немного скептический тон. – Это не там, где обитают привидения и вампиры?

Он усмехнулся, чтобы часовой понял, что для него это просто предрассудки. Часовой покачал головой:

– Смейся, пока весело. Но знающие люди обходят это место стороной.

– Ну, пожалуй, и я тогда туда соваться не буду, – произнес Уилл, стараясь звучать насмешливо. – Так где эта страшная чаща, чтобы я ненароком туда не забрел?

Ратник некоторое время смотрел на него, понимая, что ему не доверяют, и немного сердясь на безрассудного жонглера, посмевшего посмеяться над его советом. Вечно эти шуты корчат из себя невесть кого, как будто они самые умные. Но наконец он махнул рукой влево от себя.

– Вон там, – сказал стражник, сдержав раздражение. – Примерно в километре отсюда. И ты сразу поймешь, что оказался там, поверь мне. Я скажу часовым на стенах, что ты вышел, на тот случай, если тебе удастся вернуться живым, – добавил он.

Решив, что последнее слово осталось за ним, он открыл боковую дверь и выпустил Уилла с собакой из замка. Дверь с грохотом захлопнулась, и тут же загремели засовы. В такой местности после заката солнца никто не оставляет дверь открытой лишнее мгновение.

По той же причине был поднят и массивный мост. Опустят его только при первых лучах солнца. Но через ров, защищавший эту сторону замка, были перекинуты две доски. Уилл с легкостью пробежал по ним. Собака же ступала на них не так уверенно. Уилл и раньше замечал, что ей не нравится, когда она теряет твердую почву под ногами.

Обернувшись и поглядев на замок, возвышавшийся темной массой, он разглядел пару фигурок, передвигающихся на стенах среди бойниц, и понял, что это ночные стражи. Подавив желание помахать им рукой, он пошел в том направлении, которое указал часовой. Собака послушно шла за ним, пока Уилл, остановившись, не щелкнул пальцами и не произнес: «Вольно». После этого овчарка радостно забегала кругами, то и дело принюхиваясь к новым запахам и, навострив уши, прислушиваясь ко всему вокруг, но постоянно оглядываясь, чтобы убедиться в том, что Уилл следует за ней.

Эта покрытая снегом местность обладала своей красотой. Дорогу лишь слегка присыпало, но на полях лежал достаточно большой слой снега, оставшийся от предыдущих снегопадов. Ветви деревьев также были покрыты белыми шапками. Уиллу всегда нравился ночной зимний пейзаж, и сейчас он с радостью гулял, вспоминая вечер и раздумывая о разнице в характерах между лордом Орманом и его кузеном.

Открытая местность постепенно сменилась деревьями и кустами, подходившими все ближе к дороге. Поля уже не отбрасывали отраженный от снега свет луны, и здесь было темнее. Уилл почувствовал, как будто что-то давит на него, как будто кто-то наблюдает за ним, старается подкрасться. Он ослабил сакс в ножнах и дотронулся до рукояти метательного ножа под воротником, повторяя себе, что просто проявляет бдительность, а не верит в предрассудки. Сам здравый смысл подсказывает, что в таких местах гулять небезопасно. Он обратил внимание на то, что собака теперь отбегает не на такое большое расстояние и все чаще принюхивается, стараясь держаться дороги. Но он надеялся на то, что она первой учует опасность и предупредит его, так что продолжил путь.

И вышел прямо на опушку Лихой чащобы.

 

Глава 19

В том, что перед ним Лихая чащоба, не было никаких сомнений. Иначе и не назвать этот участок леса, где более высокие и темные деревья росли гораздо ближе друг к другу, чем обычно. Тени между ними казались плотными и непроходимыми. Глухая чаща как будто скрывала от глаз постороннего какие-то свои темные тайны.

Уилл подумал, что часовой был прав. Он и в самом деле сразу понял, где оказался. Медленно он пошел вдоль кромки леса, щелкнув пальцами, чтобы подозвать к себе собаку. Ее уши стояли торчком, а глаза перебегали от него к лесу – она понимала, на что обращено его внимание.

Она вдруг ощетинилась и тихо зарычала, не сводя глаз с какой-то точки. Уилл посмотрел в том направлении и не увидел ничего, кроме переплетения ветвей и кустов. Потом присел на корточки и на какое-то мгновение уловил красноватое сияние между теней. Всего лишь на мгновение. Сияние тут же пропало. Почувствовав, как у него у самого встают дыбом волоски на шее, Уилл потряс головой и тихо усмехнулся.

– Это всего лишь свет, – сказал он себе. – Ничего более. И ничего менее.

Собака снова зарычала, и на этот раз Уилл краем глаза засек какое-то движение. На этот раз между деревьями в отдалении промелькнуло что-то голубоватое, исчезнувшее, едва только Уилл перевел взгляд в ту сторону. Он даже не был уверен в том, что на самом деле что-то заметил, но собака подтверждала, что это ему не привиделось.

Потом снова вспыхнуло красноватое сияние, погасшее до того, как он повернул голову, в сотне метров от того места, где Уилл разглядел его в первый раз. Уилл почувствовал, как сильнее забилось сердце, и его рука снова невольно потянулась к ножу-саксу.

– Пойдем, девочка, – тихо обратился он к собаке. – Между деревьями должна быть какая-то тропа.

Дальше, метрах в тридцати, и в самом деле нашлась петляющая тропинка, такая узкая, что пройти по ней мог только один человек. Возможно, это звериная тропа. Или проделанная человеком. В любом случае, он продолжал двигаться вперед. Собака шла на шаг-другой позади, опустив голову и принюхиваясь.

Через двадцать шагов Уилл оглянулся и уже не смог увидеть выход из чащи. Тропинка сильно петляла, а ветви деревьев и ползучих кустарников переплетались так плотно, что различить что-то можно было на расстоянии всего лишь нескольких метров. Уилл пошел дальше, положив руку на рукоятку сакса. Годы тренировок прошли не зря – молодой рейнджер двигался практически бесшумно и инстинктивно использовал тени для маскировки.

Никакого свечения среди деревьев больше не проглядывалось. Уилл подумал, что если это был человек, то он, Уилл, его отпугнул, войдя в чащу. Эта мысль придала ему уверенности. Возможно, он не единственный испытывает беспокойство, находясь в таком глухом лесу. При этой мысли он улыбнулся и продолжил путь.

И тут послышался шепот.

Звуки раздавались на пределе слышимости, так что поначалу Уилл даже не мог наверняка определить, действительно ли он что-то слышит. Сначала он подумал, что это ветер шелестит ветками, хотя никакого ветра не было и деревья не двигались. Звуки походили на легкий шелест, доносившийся как бы со всех сторон и одновременно ниоткуда. Уилл посмотрел на собаку. Она замерла, подняв переднюю лапу и склонив голову вбок. Значит, шепот ему не показался. Но непонятно, где его источник. Невозможно даже с уверенностью сказать, голоса это или просто шум. Он то замедлялся, то ускорялся, словно подстраиваясь под ритм его сердца, и иногда затихал вовсе. А потом в общем шуме стали проскальзывать отдельные слова.

Очень тревожные, наводящие на дурные мысли слова. Уиллу показалось, что он расслышал слово «боль». Потом шепот угас, а когда возобновился, то в нем проскользнуло слово «смерть», а после него – «страдание», «темнота» и «ужас». Затем опять неразборчивое бормотание.

Он снова обернулся, чтобы посмотреть на собаку. Она продолжала настороженно стоять, но конечно же отдельные слова не имели для нее никакого смысла. Она лишь реагировала на звуки. Уилл с содроганием вспомнил, как они с Холтом и Гиланом несколько лет назад преследовали злобных калкара на Одинокой равнине. Тогда зловещие звуки едва не взяли верх над ним, но Холт помог ему выстоять и справиться со страхами. Теперь же ему оставалось надеяться только на себя самого.

Он глубоко вздохнул. Сакс с легким шелестом вышел из смазанных ножен, и Уилл отчетливо и уверенно произнес, обращаясь к теням вокруг:

– Сталь.

Шепот прекратился. Собака посмотрела на него, снова завиляв хвостом. Шерсть у нее на загривке уже не стояла дыбом. Уиллу стало легче на душе. Вот так-то. «Встреться лицом к лицу со своими страхами, и они, скорее всего, растают, как тает туман под лучами солнца», – учил его Холт. Одно дело какой-то шепот и слова, а другое – острое как бритва лезвие ножа. Более реальное и практичное. Гораздо более убедительное.

И гораздо более опасное.

– Вперед, собачка. Найдем источник этого шепота.

Он махнул рукой, предлагая овчарке продолжать поиски, и пошел в нескольких шагах позади, уверенный в том, что она сумеет вовремя почувствовать опасность.

Почти сразу же выяснилось, что он поступил правильно, пустив ее вперед. Иначе он угодил бы прямо в черные воды топи, внезапно раскрывшейся перед ним за очередным поворотом.

Это было темное озеро метров тридцати в диаметре, и тропа обходила его по правой кромке. Растущие на берегу высоченные деревья уходили корнями в воду и склонялись над нею, едва не смыкаясь ветвями с деревьями на другом конце. Небо проглядывало лишь над самым водоемом.

От поверхности воды густыми нитями поднимался туман, растворявшийся ближе к деревьям. Кое-где гладь прерывали пузырьки – вероятно, от гниющих на дне растений. Или же это дышала какая-то крупная мерзкая тварь, подумал Уилл. На дальнем конце озерца туман заметно сгущался, образуя нечто вроде плотной пелены. Уилл остановился, чтобы осмотреть это невиданное ранее им явление. Собака легла на брюхо, готовая подняться в любое мгновение и пойти дальше.

Вдруг из тумана над черным озером выросла огромная, наводящая ужас, фигура. Это случилось совершенно внезапно, и она появилась словно из ниоткуда. В одно мгновение ничего не было, а в другое – она уже была видна совершенно отчетливо. Огромный, грозного вида воин в древней, покрытой шипами броне с массивным крылатым шлемом на голове. Настоящий великан, метров двадцати высотой, подумал Уилл, прикованный к месту страхом. Шлем полностью покрывал лицо, но прорези для глаз были совершенно пусты.

Фигура немного подергивалась, и на какое-то мгновение Уиллу показалось, что она движется к нему. Потом он понял, что это всего лишь колышется полотно тумана. Сердце Уилла бешено заколотилось под ребрами, рот пересох от страха. Он понимал, что это существо не из этого мира. Должно быть, это нечто потустороннее, посланник из царства колдовства и жутких заклинаний. В ужасе он подумал о том, что с этим чудищем не справится никакое человеческое оружие.

Фигура продолжала возвышаться над озером, не двигаясь, если не считать легкого колыхания тумана. Пустые глазницы, казалось, просверливали человека насквозь. Затем раздался голос – глухой, отражавшийся от озера раскатистым эхом, словно он доносился из какой-то глубокой пещеры, а не из открытого леса:

– Берегись, смертный! Не тревожь тень Ночного воина! Убирайся прочь, пока цел!

При этих громких звуках собака вскочила на ноги и зарычала. Уилл постарался ее успокоить, но у него у самого голос дрожал.

– Тише, девочка! – прохрипел он, и овчарка прекратила рычать.

Но шерсть на загривке у нее вновь встала дыбом, что говорило о страхе или гневе. По спине у Уилла пробежали мурашки. Туман на дальнем конце озера сгустился, и таинственная фигура, казалось, стала еще больше и выше, словно высасывая из тумана живительные соки. Когда она снова заговорила, ее голос прозвучал еще громче.

– Убирайся же, пока я не передумал! Другого предупреждения не будет!

Последнее слово эхом отразилось от водной глади, и Уилл невольно подался назад, отступая по той же тропе, по которой пришел, желая только одного – как можно быстрее удалиться от этого мрачного черного озера и вышедшего из преисподней воина. Споткнувшись о корень, он инстинктивно посмотрел вниз, чтобы не упасть, а когда поднял голову, то Ночной воин уже пропал.

Опять же в мгновение ока. Был и нет. Как будто пламя свечи, которое задули одним выдохом. Уилл беспокойно огляделся по сторонам, думая о том, не покажется ли Ночной воин где-то ближе к нему. Но зловещего призрака нигде не было, и лишь раздался его голос – на этот раз гораздо тише и без слов. Это был злорадный смех. Смеявшийся явно знал, что Уилл напуган, и его радовала власть над человеком. Собака снова зарычала. Уилла покинули остатки самообладания.

– Бежим, девочка, – крикнул он и, развернувшись, бросился прочь, не разбирая дороги, лишь бы выбежать из Лихой чащобы.

Собака бежала за ним. Остановился он только тогда, когда увидел над головой чистое небо с ярко мерцающими звездами. Изо рта у него вылетали прерывистые облачка пара, сердце колотилось с удвоенной скоростью. Молодой человек постоял несколько минут, пока дыхание не стало более равномерным. Но он понимал, что сердце колотиться перестанет не сразу.

Громадина замка Макиндо вдали показалась ему такой дружелюбной и гостеприимной! Горевший у боковой двери факел призывно манил, обещая безопасность и покой, и Уилл поспешил к нему, желая как можно быстрее оказаться за спасительными стенами.

 

Глава 20

Остаток ночи Уилл спал беспокойно, как и следовало ожидать. Он часто просыпался, а когда удавалось забыться, то ему являлся огромный и жуткий призрак Ночного воина. Только под утро он погрузился в глубокий сон, прерванный обычными звуками рано просыпавшегося замка.

Уилл некоторое время полежал в кровати, размышляя, уж не привиделась ли ему страшная фигура, как и все ночное приключение. Минуту-другую, пока он еще не совсем проснулся, он даже подумал, что ему приснился кошмар. Но когда полностью стряхнул с себя остатки сна, то понял, что все это произошло с ним в действительности. Он встал, размял руки и ноги; тело его немного ныло, а это означало, что во сне он часто напрягал мышцы. Собака, свернувшаяся калачиком на теплых камнях у камина и положившая морду на лапы, приподняла уши и дважды махнула хвостом в знак приветствия.

– Тебе-то хорошо, – пробормотал он угрюмо. – Ты и не знаешь, как мне страшно было прошлой ночью.

Он открыл ставни и посмотрел во двор. Утро выдалось ясным и солнечным. Покрытая снегом равнина вокруг замка Макиндо ослепительно сияла. Дисциплина и подготовка требовали проанализировать события прошлой ночи, пока они еще свежи в памяти, и найти их возможные логические объяснения. Минут через десять усиленных размышлений Уилл нехотя пришел к выводу, что он действительно видел фигуру. И слышал голос. И ему было страшно, как никогда раньше.

Дневной свет не принес никаких логических объяснений и никаких подсказок. В Лихой чащобе и в самом деле творилось нечто странное. Уилл тяжело вздохнул. Он снова вспомнил слова Холта о том, что в девяноста девяти случаях из ста таким явлениям должны находиться объяснения.

– Придется мне вернуться туда и выяснить, что же это было, – тихо произнес он.

От этой мысли ему снова стало страшно.

* * *

Неудивительно, что завтракал он в трапезной без всякого аппетита. Тем не менее ему удалось протолкнуть в себя пару теплых булочек, смазанных малиновым вареньем, а к тому времени, когда он наполовину опустошил вторую кружку кофе, к нему вернулось обычное самообладание. Не желая ни с кем поддерживать пустую болтовню, он сидел за длинным столом чуть в стороне и наблюдал за остальными людьми, тихо переговаривавшимися между собой. Тут его и нашел паж.

– Жонглер? – обратился мужчина, довольно староватый для пажа.

На вид ему было лет сорок, а это означало, что в глазах начальства он был никудышным работником. Молодые и расторопные пажи в замке быстро получали повышение и становились распорядителями или учениками мастеров. Те же, кто задерживался на этой должности, были, как правило, лентяями, грубиянами или глупцами. Или ленивыми глупыми грубиянами. Судя по следующей фразе пажа, Уилл был прав в своем втором предположении.

– Сэр лорд Орман. В десять часов.

Паж повернулся и пошел прочь. Уиллу захотелось догнать его и устроить ему хорошую взбучку. В конце концов, кто он такой, чтобы настолько неуважительно обращаться к рейнджеру?

Тут Уилл вспомнил, что сейчас он не рейнджер, а жонглер. С сожалением он подумал о том, что пренебрежительное отношение к жонглерам лорда Ормана каким-то образом передалось и его слугам. Пожав плечами, он решил смириться с этим.

По установленным в трапезной водяным часам Уилл понял, что до встречи с лордом Орманом остается еще более часа. Интересно, зачем его вызывает нынешний хозяин замка? Сначала он предположил, что это как-то связано с его посещением Лихой чащобы, но потом подумал, что такое предположение – лишь плод его беспокойства, ведь сейчас все его мысли заняты ночным происшествием.

Скорее всего, Орман хочет поговорить с ним по поводу своего кузена Керена, которого Уилл развлекал накануне вечером. Чем больше он думал об этом, тем больше это предположение казалось правдой. Ормана, можно сказать, унизили на виду всех собравшихся, и, скорее всего, он хочет выплеснуть свое раздражение на Уилла. Уилл воспринял это философски. Раз уж не в его силах что-то изменить, то и особо беспокоиться по этому поводу не стоит. Но в будущем следует держаться осторожнее. Не нужно выводить из себя правителя замка, каким бы неприятным человеком он ни был.

Остаток времени Уилл провел в библиотеке замка, расположенной в одной из угловых башен, где осматривал полки в поисках книг, из которых можно было бы узнать какие-нибудь местные легенды о Ночном воине, а также просматривал случайные тома, посвященные колдовству и заклинаниям. В обоих случаях его поиски ничего не принесли. Все посвященные колдовству книги стояли на одной небольшой полке, хотя он заметил, что на ней есть пустые места. А в сборнике местных легенд не было никакого упоминания о Ночном воине. Разочаровавшись и прокручивая в памяти события ночи, Уилл направился к покоям лорда Ормана, располагавшимся на четвертом этаже главной башни.

Секретарь Ормана, маленький человечек с большой залысиной и пучками волос над ушами, взглянул на него из-за большого письменного стола. Он напомнил Уиллу белку, поворачивающую голову из стороны в сторону, чтобы внимательнее разглядеть человека перед собой.

– Лорд Орман хотел встретиться со мной, – кратко сообщил Уилл, не видя смысла представляться секретарю.

– Ах, да, да. Жонглер? Ну проходи. Лорд Орман сейчас как раз свободен.

Он встал из-за стола, заваленного бумагами, свитками и толстенными томами, и постучался в массивную дверь, ведущую в кабинет Ормана.

– Входите, – отозвался тонкий, немного гнусавый голос с той стороны.

Жестом предложив Уиллу следовать за собой, секретарь открыл дверь и вошел в кабинет. Орман стоял у окна, рассматривая двор замка внизу. Кабинет был очень просторным, и даже при свете дня его освещали расставленные в темных углах свечи и масляные лампы. Обогревал помещение расположенный у стены камин. Вдоль других стен выстроились книжные полки и тяжелые деревянные шкафы. Дверца одного из них была приоткрыта, и Уилл разглядел внутри свитки. Не случайно Ормана называли ученым и исследователем – кабинет явно отражал предпочтения своего владельца.

– Жонглер, милорд, – объявил секретарь.

Орман отвернулся от окна и несколько секунд изучающе осматривал Уилла, не говоря ни слова.

– Свободен, Ксандр, – произнес он наконец, и секретарь, низко поклонившись, удалился, закрыв за собой дверь.

Орман, продолжая изучать Уилла неморгающими глазами, сел за стол у окна. Рядом со столом стояли еще два стула, но, поскольку предложения сесть не последовало, Уилл остался стоять. Он чувствовал, как под пристальным взглядом краснеют его лицо и шея, и, чтобы выглядеть более естественно, принялся разглядывать обстановку, стопки открытых книг и бумаги на огромном столе возле внутренней стены.

– Мой кузен Керен оказывает неблагоприятное воздействие на окружающих, – заговорил наконец Орман. – Тебе стоит это запомнить на будущее.

Уилл ничего не сказал, а просто кивнул. Значит, он не ошибся в своих предположениях. Орман не ожидал ответа и продолжил:

– Конечно, легко быть «популярным», когда ты не несешь никакой ответственности. А в замке есть такие, которые хотели бы, чтобы ответственность была возложена на Керена… – Орман не договорил, и у Уилла промелькнула странная мысль, что продолжения фразы ждут от него. И все же он молчал. – Но пока что все по-другому, – закончил Орман. – Главный тут я. И никто другой. Это понятно?

Последние слова он почти выплюнул с удивившей Уилла яростью. Немного сбитый с толку, он поклонился под испепеляющим взглядом хозяина замка:

– Конечно, милорд.

Орман удовлетворенно кивнул раз-другой, затем поднялся с кресла и принялся расхаживать по кабинету.

– А раз так, следи за манерами, жонглер. Я ожидаю, чтобы ко мне относились со всем надлежащим уважением. Пусть я и временный властитель этого замка, но я не потерплю, чтобы меня оскорбляли и унижали – ты или Керен. Это тоже, надеюсь, понятно?

– Да, лорд Орман, – произнес Уилл ровным голосом, хотя был немало озадачен.

У него возникло ощущение, что, несмотря на весь гнев и всю суровость, Орман едва ли не упрашивает его относиться к нему с уважением и умоляет о снисхождении. Тем временем Орман прекратил расхаживать туда-сюда и глубоко вздохнул:

– Вот и прекрасно. Я понимаю, ты не виноват в том, что не соответствуешь стандартам, которых, по моему мнению, должен придерживаться каждый жонглер. Сельские прибаутки и народные песни – это, конечно, хорошо, но они не заменяют классику. То, что ты исполняешь, кажется привлекательным лишь для простолюдинов с грубым вкусом. Я же считаю, что задача исполнителя – просвещать людей. Воспитывать их, совершенствовать их вкус. Показывать, что за пределами их тесного мирка есть нечто более великолепное.

Он остановился, посмотрел на Уилла и медленно покачал головой. Уилл догадался, что Орман весьма невысокого мнения о его просветительских способностях, и снова поклонился:

– Сожалею, что я всего лишь простой музыкант, милорд.

Орман хмуро кивнул.

– Боюсь, главное слово здесь «простой», – сказал он.

Уилл смотрел в пол и ощущал, как краска разливается по его щекам. «А ну прекрати, – приказывал он себе. – Если хочешь быть жонглером, придется тебе привыкнуть к критике». Он несколько раз глубоко вдохнул, беря себя в руки. Орман с любопытством посмотрел на него. Уилл понял, что его намеренно оскорбляли и что хозяин замка хотел посмотреть на его реакцию.

– И вместе с тем инструмент у тебя необычно хороший, – сказал Орман, словно нехотя признавая этот факт. – Это случайно не Гилперон?

– Это мандола, – начал Уилл свое обычное объяснение. – У нее восемь струн, настроенных…

– Я знаю, что это мандола, ради всего святого! – прервал его Орман. – Я спрашивал, не сделана ли она Акселем Гилпероном, одним из лучших мастеров королевства, если не самым лучшим. Я считал, что каждый профессиональный музыкант должен знать это имя. Даже такой, как ты.

Уилл понял, что допустил оплошность.

– Извините, милорд, ослышался. Мой инструмент был создан ремесленником из южных краев, но он подражает стилю известных мастеров. Понятно, что такой простой сельский музыкант, как я, никогда не сможет позволить себе приобрести настоящий Гил перон.

Он даже самокритично усмехнулся, но Орман продолжал буравить его взглядом, в котором читалось подозрение. Наступило неловкое молчание, прерванное стуком в дверь.

– Что еще? – сердито спросил Орман, и дверь приоткрылась как раз настолько, чтобы в нее просунул свою голову обеспокоенный секретарь:

– Прошу прощения, лорд Орман. Но в замок только что прибыла леди Гвендолин из Амарля, и она настаивает на встрече с вами.

– Ты разве не видишь, что я занят? – насупился Орман.

Ксандр приоткрыл дверь еще чуточку сильнее, оглядываясь и делая какие-то знаки рукой позади себя.

– Она здесь, милорд, – прошептал он как можно тише.

Орман, не скрывая досады, махнул рукой, поняв, что высокородная гостья уже находится у него в прихожей.

– Ну хорошо, пусть пройдет, – сказал он и обратился к Уиллу, который двинулся к двери: – А ты подожди. Я еще не закончил с тобой.

Ксандр благодарно кивнул и исчез. Через несколько секунд он широко распахнул дверь, вошел в кабинет и встал у стены, оповещая о прибытии благородной гостьи.

– Лорд Орман, позвольте представить вам леди Гвендолин из Амарля, – громко произнес он и склонился в поклоне.

В кабинет вошла высокая и красивая светловолосая дама в изысканном шелковом платье цвета морской волны. Она держалась так грациозно и величественно, что не оставалось никаких сомнений в ее благородном происхождении. Уилл едва сдержался, чтобы не воскликнуть от изумления.

Леди Гвендолин из Амарля была известна ему под именем Элис.

 

Глава 21

Элис направилась сразу же к хозяину замка, полностью проигнорировав Уилла:

– Лорд Орман, как любезно с вашей стороны предоставить мне убежище на несколько последующих недель!

Она протянула Орману руку ладонью вниз, показывая, кто тут старше по статусу. Орман нехотя склонился и коснулся ее кисти своими губами.

– Несколько недель, миледи? Я думал, что вопрос стоит о нескольких днях. В самом крайнем случае о неделе.

– Конечно же нет! – Элис даже немного поморщилась от такой бестактности с его стороны. – Дороги к замку моего жениха засыпало снегом, а в этой местности, как я слышала, водится много волков и медведей! Я не могу продолжать путь, пока дороги не расчистят, хотя я и едва могу дождаться встречи с моим любимым лордом Фаррелом. Лорд Орман, надеюсь, вы проявите гостеприимство и не откажетесь от обещания, данного мне вашим несчастным отцом.

Орман оказался в ловушке. Уилл с интересом размышлял над тем, как действует этикет. Пусть нынешний хозяин замка нелюдим, груб и к тому же, возможно, даже убийца, но все равно превосходство в статусе заставляет его проявить деликатность по отношению к Элис.

– Конечно же нет, леди Гвендолин! Я просто полюбопытствовал, ничего более.

Но Гвендолин уже отвернулась от него и рассматривала Уилла как некое забавное насекомое.

– А кто это у нас тут? – спросила она, вопросительно поднимая бровь.

– Жонглер, миледи. Он сам прибыл только день назад.

– А у этого жонглера есть имя? – спросила она, не сводя глаз с Уилла.

Уилл молчал. Представить его должен был Орман. Простолюдины не могли запросто разговаривать с благородными дамами, такими как Гвендолин. Наблюдая за обменом светскими манерами, Уилл восхищался тем, как искусно Элис играла свою роль.

– Уилл Бартон, миледи, – ответил Орман.

Заставив Ормана представить ей Уилла, она в очередной раз подчеркнула свой превосходящий статус. Уилл низко поклонился.

– Ты хорошо играешь, Уилл Бартон?

Уилл искоса посмотрел на Ормана:

– Я всего лишь простой исполнитель, миледи.

Орман неодобрительно покачал головой:

– Народные песенки и сельские частушки – боюсь, вот его предел, миледи. Никаких изысканных произведений.

– Народные песенки? – спросила Эллис и ухмыльнулась. – Что ж, по крайней мере, это весело! Ну, жонглер, через час ты можешь посетить мои покои. Мне хочется развеяться от скуки по моему возлюбленному. – Она посмотрела на Ормана: – Полагаю, вы не против, Орман?

Тот пожал плечами:

– Нисколько, миледи. Можете пользоваться любыми моими удобствами.

Уилл едва не состроил неодобрительную гримасу. Значит, он теперь «удобство»? К счастью, Орман не заметил его раздражения. Внимание хозяина замка было сосредоточено исключительно на Элис, игравшей роль благородной дамы.

– Тогда, возможно, вы распорядитесь, чтобы с вашей кухни мне доставили какие-нибудь легкие закуски? Я так устала и проголодалась после поездки по вашей глуши! Вы можете познакомить меня со своим хозяйством завтра, а остаток этого дня я предпочту провести в отдыхе.

Орман поклонился:

– Как вам будет угодно, миледи.

Конечно, ничего другого ему не оставалось. Уилл снова ощутил на себе взгляд Элис.

– Но, прежде чем я удалюсь, мне нужно кое о чем поговорить с вами, Орман… – начала она многозначительно, и Орман уловил ее намек, небрежным жестом выпроваживая Уилла:

– Ладно, Бартон. Можешь идти. Продолжим нашу беседу позже.

Уилл низко поклонился.

– Леди Гвендолин, милорд, – произнес он, пятясь к двери, но они уже не обращали на него внимания, что было удобно.

Орман предложил Элис сесть в кресло.

– Не забудь, жонглер, – обернулась и властно сказала она, когда Уилл уже был в дверях, – через час в моих покоях. Если я еще не буду готова, подождешь. Но никуда не уходи.

Уилл снова поклонился:

– Слушаюсь, миледи.

Уже за дверями он услышал, как Элис, понизив голос, обращается к Орману:

– А теперь, Орман, вы должны рассказать мне, что произошло с вашим несчастным отцом. Я могу как-то помочь?

Прежде чем он услышал ответ, Ксандр захлопнул дверь.

* * *

Как и подобало даме ее положения, Элис путешествовала со свитой – камергер, две служанки и полдюжины ратников. Вооруженных людей разместили в общем зале для солдат, а Элис с остальными расположилась в покоях главной башни. Уилл прибыл туда в назначенное время после обеда, не зная, что ожидать и сколько человек из ее свиты знают об ее истинной личности. Камергер встретил его холодно и жестом предложил сесть.

– Леди Гвендолин просила вас подождать, – сказал он высокомерно, поглядев на футляр для инструмента в руках Уилла. – Принесли с собой лютню?

Уилл набрал было воздуха, чтобы пуститься в объяснения, но решил помолчать. Если все вокруг уверены, что он играет на лютне, то к чему их переубеждать? Камергер тут же потерял к нему всякий интерес и удалился во внутренние помещения, оставив его одного.

Элис заставила его прождать почти полчаса, пока туда-сюда сновали слуги и горничные. Уилл понимал, что такая задержка связана с ролью, которую она играет – лорды и леди редко снисходили до простых смертных и всегда заставляли их ждать. Но ему показалось, что она немного переигрывает. Наконец в прихожей вновь появился камергер, предложивший ему войти.

– Леди Гвендолин готова вас принять, – сказал он.

Уилл что-то пробормотал себе под нос. Наблюдатель с острым слухом расслышал бы «Давно пора, черт подери», но камергер не отличался хорошим слухом. Уилл проследовал за слугой в просторную гостиную. Элис стояла у окна, нацепив на себя маску безразличия, пока камергер не закрыл за собой тяжелую дверь. Потом ее губы расплылись в улыбке, она взяла его за руки и поцеловала в щеку.

– Уилл! Как здорово снова встретиться с тобой! – сказала она тихо, но с воодушевлением.

Уилл был не в силах сердиться на нее и охотно ответил рукопожатием:

– Я тоже рад тебя видеть. Но как ты вообще здесь оказалась?

На лице Элис отразилось удивление.

– Я твой связной. Разве Холт не сказал тебе?

Уилл в изумлении шагнул назад:

– Он сказал, что связным будет человек, которого я узнаю. Я не имел ни малейшего представления о том, что ты… – Он замолчал, не зная, как продолжить.

Элис добродушно рассмеялась своим настоящим смехом, а не высокомерным смехом леди Гвендолин.

– Разве ты не знал, что я посвящена в искусство плаща и кинжала? По крайней мере, мой кинжал ты видел. Ты действительно считал, что курьеры просто развозят послания по всему королевству?

Уилл улыбнулся в ответ:

– Ну… вообще-то, да. Но это первое мое задание такого рода.

Она отпустила его руки и приняла деловой вид:

– Мы теряем время. Объясню подробно позже. Для начала мы должны послушать твою игру.

Эти слова удивили его.

– Послушать мою игру?

Элис кивнула, указывая на футляр:

– На мандоле. Это же мандола, верно?

Уилл только кивнул, доставая инструмент. Он нисколько не удивился тому, что она верно назвала его. Но его беспокоило то, что камергер подошел ближе и следит за его действиями. Уилл подтянул струны и извлек аккорд.

– Просто играй. Петь не обязательно, – сказала Элис.

Нахмурившись, Уилл заиграл вступление к «Валлертонским горам». Камергер подошел еще ближе, склонив голову и прислушиваясь. Элис не сводила глаз со своего слуги. Прослушав тактов шестнадцать старой народной песни, он деловито кивнул, и Элис приказала Уиллу остановиться. Все еще не понимая, что происходит, он извлек несколько последних нот и вопросительно посмотрел на нее. Она указала на камергера:

– Передай мандолу Максу. Он будет играть, пока мы разговариваем.

Тут только до Уилла начало доходить. Он протянул мандолу мужчине, который взял ее и без всякой подстройки, которую обычно производят музыканты, играющие на чужих инструментах, тут же заиграл. Уилл услышал, что он безупречно подражает его собственному стилю и даже слегка задерживается на нотах в нижнем диапазоне и неуверенно исполняет арпеджио в верхней части грифа, то есть допускает те же ошибки, от которых Уилл так упорно пытался избавиться.

Элис подвела его ближе к окну, но не настолько близко, чтобы их можно было увидеть снаружи.

– Теперь мы можем поговорить. Если кто-то нас и подслушивает, то они услышат музыку и подумают, что жонглер развлекает капризную и избалованную Гвендолин.

– А кто, кстати, придумал эту самую леди Гвендолин? – спросил Уилл.

Элис покачала головой:

– Вообще-то, она существует на самом деле. Не слишком сообразительная, но очень преданная нашему делу. Узнав, что мы собираемся посетить эти края, она согласилась, чтобы я ее заменила. Это идеальное прикрытие. Лорд Сайрон и в самом деле пригласил ее погостить у него еще до болезни. Орман не посмеет пойти наперекор воле своего отца. А я несколько дней практиковалась издавать такой же глупый смешок, как она, – добавила Элис.

Уилл улыбнулся.

– А это действительно так уж необходимо? – спросил он, показывая на Макса, который с некоторой запинкой играл «Сердце дикого леса».

Элис пожала плечами:

– Может, и нет. Но мы не можем с уверенностью предсказать, будет ли кто-то подслушивать и подглядывать за нами. Лучше исходить из предположения, что следить за нами будут. Вот почему я заставила тебя ждать. Извини.

Уилл кивнул, принимая ее извинения. В ее словах был смысл. Он вспомнил, как слуги замка проходили через прихожую. Кто-то из них вполне мог служить доносчиком Ормана. Уилл посмотрел на Макса.

– А у него хорошо получается, – сказал он и тут же поправился: – Точнее, у него хорошо получается играть плохо. Неужели я настолько ужасен?

Элис дотронулась до его руки:

– Да ладно тебе. Не так уж ты и плох. Но ведь нельзя, чтобы он играл, как виртуоз, иначе никто не поверит, что это ты. А теперь расскажи, что тебе удалось выяснить?

Уилл покачал головой:

– Не так уж много из того, что нам не было известно. Вся округа в страхе. Никто ничего толком не говорит. Сайрона я не видел, но Орман еще тот тип…

Элис кивнула:

– Согласна. Заметил, какие у него книги на полках? «Заклинания и заговоры», «Волшебство и Черное искусство». Были и другие, но я только у этих разобрала названия.

– Это объясняет, почему в библиотеке не все книги на месте, – добавил Уилл.

Элис села на двухместную кушетку, забравшись на нее с ногами. Уилл невольно оценил грациозность ее движений.

– А что насчет его кузена Керена? Ты с ним встречался?

– Всего лишь один раз. Человек он вроде бы неплохой. По крайней мере, прямой. Говорит все как есть. И между ними с Орманом натянутые отношения. До того как ты ворвалась в кабинет, Орман предупреждал меня держаться от его кузена подальше.

Лицо Элис приняло задумчивое выражение.

– Значит, тебе будет неудобно поддерживать с ним контакт?

Уилл кивнул, и она продолжила:

– Возможно, придется это делать мне. Мне кажется, что флиртовать с молодыми мужчинами как раз в характере леди Гвендолин, тем более что он ниже ее по статусу. Из их знакомства все равно ничего серьезного не выйдет.

Уилл с удивлением почувствовал, что эта идея ему не особенно нравится. Симпатичный и разговорчивый Керен должен казаться привлекательным женщинам. Такой вряд ли упустит свой шанс. Элис улыбнулась, словно прочитав его мысли:

– Флиртовать будет только леди Гвендолин, Уилл. К тому же она помолвлена, поэтому, как я сказала, ничего серьезного не будет.

«Пусть она и помолвлена, но ты-то нет», – подумал Уилл, но постарался прогнать из головы эти мысли. Элис просто выполняет свою работу.

Она тем временем рассказывала:

– Я оставила своего человека у деревни, через которую ты проезжал – на тот случай, если тебе понадобится связаться с Холтом и Кроули. Он устроился на стоянку в лесу, и у него с полдюжины почтовых голубей, если тебе нужно о чем-то доложить.

Уилл нервно прочистил горло.

– Вообще-то, мне действительно нужно кое о чем им доложить.

Элис посмотрела на него с любопытством. Уилл медлил, понимая, что ничего смешного в том, что он собирается рассказать, нет, но все же…

– Прошлой ночью я видел Ночного воина в Лихой чащобе… – начал он свой рассказ.

 

Глава 22

Элис внимательно слушала Уилла, пока тот рассказывал о том, что он пережил прошлой ночью.

Макс, по всей видимости, тоже прислушивался, как казалось Уиллу. Когда он дошел до того момента, как из тумана выросла фигура великана, музыкант пропустил несколько тактов. Уилл подавил улыбку. Он не осуждал этого человека. Он и сам прекрасно помнил, как замирало его сердце от ужаса и как он забыл обо всем на свете, мчась сломя голову через глухой лес.

Пока Уилл рассказывал, Элис время от времени делала пометки в небольшой записной книжке в кожаном переплете. Теперь она изучала пометки, подперев подбородок рукой. После некоторого молчания она подняла глаза:

– Наверное, пугающее было зрелище.

– Да. Очень. – Уилл не постеснялся признаться в том, что испугался.

Они знали друг друга достаточно долго, чтобы притворяться, что они лучше, чем есть на самом деле. К тому же его подготовка рейнджера и прирожденная честность заставляли Уилла излагать все события так, как они происходили на самом деле, включая его реакцию на них. Элис еще немного почитала свои заметки, постукивая пальцами по столу. Потом подчеркнула пером одну из записей:

– Твоя собака… Как, кстати, ее зовут?

– Я пока не придумал ей подходящее имя. Зову ее просто «собака» или «девочка».

Элис махнула рукой. Это была не существенная подробность.

– Итак. Она зарычала, когда ты впервые заметил движущиеся огни?

– Да. – Уилл нахмурил лоб, пытаясь понять, к чему она клонит.

– А когда ты услышал шепот, она снова отреагировала?

Уилл мысленно вернулся в лес, стараясь представить все точно так, как было в ту ночь.

– Да, – ответил он наконец. – Она склонила голову набок, как это делают собаки, услышав подозрительный звук.

– Потом… – Элис помолчала и пробежала глазами заметки. – Ты увидел Ночного воина, а затем услышал, как он говорит, верно?

Уилл кивнул.

– И сколько прошло времени между тем, как ты увидел его, и тем, как он заговорил? Был ли промежуток?

И снова Уилл задумался, припоминая. Он понимал, насколько важными могут быть даже мельчайшие подробности, и хотел верно вспомнить все до последних мелочей.

– Да, была заметная пауза. Секунд двадцать. Нет, меньше. Трудно сказать точно. Я же тогда едва голову не потерял от страха, – добавил он, и Элис сочувственно кивнула.

– Я тебя не виню. Я бы и сама бросилась наутек, не разбирая дороги, задолго до того, как побежал ты, – уверила она его и перешла к заинтересовавшей ее подробности. – Ты сказал, что, когда эта фигура заговорила, собака вскочила и зарычала?

– Верно.

Наконец у Уилла что-то стало складываться в голове, и он пришел к определенному выводу за секунду до того, как об этом сказала Элис.

– Значит, призрак ее нисколько не беспокоил?

Уилл помотал головой:

– Нет. Она вскочила и зарычала, когда услышала голос. А когда фигура только появилась, она лежала… и не очень-то беспокоилась.

Элис удовлетворенно кивнула:

– Значит, она реагировала на звуки и на огни, что следует ожидать от собаки, если это все реально, но когда перед тобой предстала двадцатиметровая фигура Воина…

Она не договорила. Уилл закончил за нее:

– Она не обратила на него внимания. Не видела его. Или видела, но он не показался ей подозрительным или представляющим угрозу.

Элис откинулась на спинку стула:

– Знаешь, Уилл, я не специалист по паранормальным явлениям, но я всегда слышала, что животные чуют присутствие призраков или привидений до того, как их заметят люди. Но твоя собака просто лежала, не обращая внимания на гигантского воина в тумане.

– Ты считаешь, что он мне показался? – Уилл даже немного рассердился.

Легко же Элис сидеть при свете дня и рассуждать разумно. Уилл был уверен, что все, что он видел, было на самом деле. Но она уже покачала головой и протянула руку, чтобы успокоить его:

– Я не сомневаюсь в том, что ты его видел. Я знаю, что ты не из тех, кто легко теряет голову и воображает невесть что. Но я говорю, что это был не призрак, а какой-то фокус. Собака не обратила на него внимания, потому что чувствовала, что он ненастоящий. Звуки, голоса, огни – все они были настоящими. Но фигура призрака, скорее всего, была какой-то иллюзией.

Наступило продолжительное молчание, пока они посматривали друг на друга. Уилл понимал, что в голове у них крутится одна и та же мысль.

– Мне нужно вернуться туда и все проверить, правда? – спросил он наконец.

– Нам нужно пойти туда и проверить, – поправила его Элис.

Уилл был рад, что она предложила свою помощь. Ее рассудительный и аналитический склад ума ему не помешает. Но даже в таком случае…

– На этот раз я пойду туда при свете дня, – сказал он, и Элис усмехнулась.

– После того, что ты рассказал, вряд ли меня удастся затащить туда ночью, – сказала она.

* * *

Этим вечером Уилл снова играл в трапезной. Элис сообщила Орману, что останется в своих покоях под тем предлогом, что ей нужно отдохнуть после поездки. Ее визит пробудил большой интерес в замке, особенно среди местных дам. Благородная дама с юга должна быть одета по последней моде, и местным красавицам не терпелось посмотреть на нее. Ее отсутствие их немного разочаровывало, и вечер выдался не слишком-то оживленным. Орман покинул трапезную сразу же после того, как слуги унесли пустые тарелки, и до того, как Уилл начал играть. Керена с его товарищами тоже не было, и Уилл подумал, что жизнерадостному воину тоже пришлось выслушать упреки со стороны своего мрачного кузена.

На этот раз Уиллу самому понравилось, как он играет. Он уже привыкал к своей роли исполнителя и научился справедливо оценивать свое представление. Публике нравилось, хотя чрезмерного восторга она и не демонстрировала, что, впрочем, было только на руку Уиллу. Они с Элис договорились встретиться рано утром, и ему не хотелось задерживаться в душном зале допоздна.

Примерно через час после рассвета Уилл проехал верхом под подъемной решеткой. Массивные ворота отворяли на заре, сразу же как только охранники убеждались в том, что врагов в непосредственной близости от замка нет. Стражник искоса посмотрел на проезжавшего мимо него молодого человека.

– Едешь поохотиться, жонглер? – спросил он, кивком указывая на небольшой охотничий лук, перекинутый через плечо Уилла, и свисающий с седла колчан.

– Ничто так не оживляет однообразные зимние блюда, как свежее мясо зайца-беляка или куропатки.

Стражник с сомнением поглядел на лук:

– С таким оружием придется тебе подбираться как можно ближе к добыче. Учти, что сейчас не так уж и легко найти ее в этих краях.

– Говорят, охота – это лишь способ испортить приятную прогулку, – усмехнулся Уилл, и стражник, услышав старую шутку, улыбнулся в ответ:

– Ну, удачи в любом случае. И будь осторожен. Говорят, что неподалеку видели медведя.

– Не-е, медведей я не ем, – сказал Уилл с совершенно серьезным лицом.

Пару секунд стражник не понимал, что жонглер пошутил, потом загоготал.

– Ну ты даешь! – выдавил он сквозь хохот. – Смотри, как бы медведь не съел тебя!

Уилл выехал на дорогу, ведущую на северо-запад, раздумывая о том, как изменилось его отношение к людям с тех пор, как он принял на себя роль музыканта. Будучи рейнджером, он привык хранить молчание и никогда не заговаривал первым, если в этом не было необходимости. И уж конечно, он никогда не шутил. Его обучали скрытности и умению прислушиваться к разговорам других. Если ты не говоришь сам, то уделяешь гораздо больше внимания словам других, а информация – это важнейший ресурс рейнджеров. Но когда он стал жонглером, то стал отпускать шутки при первой же возможности. Даже плохие шутки. «Особенно плохие», – поправил он себя.

Уилл проехал на северо-запад несколько километров. Собака, как всегда, бежала впереди, время от времени оглядываясь, чтобы убедиться в том, что ее хозяин с Тягаем следуют за ней. Конь взирал на свою новую спутницу с благодушным снисхождением.

Они с Элис запланировали встречу вчера вечером, склонившись над привезенной ею картой.

– Я поеду с первыми лучами солнца на восток, – сказала она. – А ты час спустя поезжай на северозапад. Затем развернись, сделай петлю по этой тропе и встречай меня у опушки Лихой чащобы.

Уилл нашел тропу, на которую указывала Элис, и направил Тягая по ней. Было облачно, ветер колыхал голые верхушки деревьев, но сквозь просветы в облаках иногда проглядывало блеклое солнце. Когда оно выглянуло в очередной раз, Уилл поднял голову и определил, что немного отстает от намеченного времени. Несильный удар пятками по бокам коня, и Тягай перешел с трусцы на легкий галоп. Собака, услышав смену аллюра, ускорила бег. Уилл разглядывал ее с любопытством. Она как будто старалась сохранять силы и никогда не бежала быстрее необходимого. Наверное, она, как и кони рейнджеров, смогла бы пробежать весь день, если это потребуется.

И собака первой заметила Элис недалеко от Лихой чащобы. Лохматый хвост с белым кончиком завилял из стороны в сторону в знак приветствия, и она тут же бросилась через снежное поле к девушке, скрытой в тени деревьев. Тягай вздрогнул, словно говоря: «Я тоже увидел ее», и Уилл потрепал его по гриве.

– Я знаю, – сказал он.

Днем накануне Элис была облачена в модное платье, подобающее настоящей представительнице благородного сословия. Сейчас же от этой элегантности не осталось и следа. На ней были жакет, серые брюки и высокие, до колена, сапоги для верховой езды. С плеч свисал плащ по пояс, а белокурые волосы были аккуратно уложены под охотничьей шапочкой с пером. Плотно облегающие брюки как нельзя лучше подчеркивали изящные изгибы длинных ног, и Уилл невольно подумал, что такую Элис он рад видеть гораздо больше, чем манерную модницу Гвендолин. С широкого кожаного пояса свисали искусно сделанные ножны с длинным кинжалом.

Элис встретила его ослепительной улыбкой.

– Опаздываешь, – сказала она, протягивая руку.

Он взял ее за запястье и потянул, помогая вспрыгнуть на лошадь позади себя. Она уселась поудобнее, обняв его за талию.

– А где твоя лошадь? – спросил Уилл.

Конечно, он вовсе не был против того, чтобы она ехала, прижавшись к нему. Просто поинтересовался.

– Осталась с моей свитой, – ответила Элис. – И с превосходным чучелом в виде леди Гвендолин в седле, прикрытым плащом для верховой езды.

Уилл полуобернулся к ней:

– Это так уж было необходимо?

Элис пожала плечами:

– Может, и нет.

Но едва они отъехали, как на дороге позади них показалась пара вооруженных мужчин. Возможно, и совпадение, но кто знает? – Что, это и есть Лихая чащоба? – спросила она, указывая на темную полосу деревьев.

– Она самая, – кивнул Уилл, ощущая некоторый холодок в животе.

Они поехали на юг вдоль опушки, пока не нашли дуб с расколотым стволом возле того места, где Уилл входил в чащобу позапрошлой ночью. Сейчас, при свете дня, он подумал, что необязательно спешиваться. Они продолжили путь под деревьями, уклоняясь от низко нависших ветвей и засохших стеблей ползучих растений. Собака молча бежала впереди.

Подготовка Уилла взяла верх. Несмотря на беспокойство и неуверенность, которые он испытывал в таком мрачном месте, ему удалось найти тропу, по которой он шел раньше.

– И где ты видел огни? – спросила Элис.

Уилл немного подумал и показал рукой:

– Они двигались в том направлении. Трудно сказать, насколько далеко они были отсюда.

Элис критически оглядела путаницу ветвей перед собой:

– Если бы они были далеко, ты бы их не увидел за плотными зарослями… Пойдем, – сказала она, спрыгивая с лошади.

Уилл спешился вслед за ней.

– Посмотрим, что там, – предложила она.

Уилл знаком приказал Тягаю оставаться на тропе. Потом щелкнул пальцами и показал пальцем вперед, приказывая собаке держаться впереди. Та бесшумно побежала, легко проскальзывая под низкими ветвями и между тесно прижатых друг к другу кустарников. Уиллу и Элис дорога давалась не так легко. Вскоре пришлось воспользоваться саксом, чтобы прорубать себе путь сквозь эти заросли. Элис с любопытством наблюдала за тем, как тяжелое лезвие рассекает толстые побеги кустов и ползучие стебли.

– Удобное орудие, – сказала она, и Уилл кивнул, переводя дух и откидывая отрубленные побеги в сторону.

– Это и орудие и оружие, – уточнил он.

Неожиданно они вышли на открытое место.

– Так, что теперь? – спросила Элис, удовлетворенно покачивая головой.

Собака ждала их, сидя на узкой, но явно проторенной человеком тропинке, идущей вдоль основной тропы, по которой они следовали до сих пор.

 

Глава 23

Элис повертела головой, осматривая тянувшуюся среди густых зарослей тропинку.

– Ты помнишь, в каком направлении двигались огни?

Уилл покачал головой, обдумывая ответ.

– Точно не помню. Но, похоже, двигались они вдоль этой дорожки.

– Я не следопыт, но, говорят, рейнджеры умеют читать следы, – указала Элис на землю. – Тут есть следы того, что кто-то ходил по ней?

Уилл опустился на одно колено и внимательно осмотрел землю.

– Возможно, – сказал он чуть погодя, хмурясь. – Трудно сказать. Отпечатки очень слабые. Но ведь этого и следовало ожидать в такой-то местности, верно?

– Что, совсем нет ничего похожего на то, что кто-то бегал туда-сюда с фонарем? – спросила Элис разочарованно.

Уилл помотал головой. Потом, вспомнив один из уроков Холта, поднял голову к плотному покрову над собой. «Никогда не забывай смотреть вверх, – говаривал его учитель. – Это одно из направлений, в котором большинство людей вообще не смотрят».

Его глаза выхватили среди общей картины нечто подозрительное. Элис, заметив, как изменилось выражение его лица, тоже посмотрела вверх.

– Что там? – спросила она, а Уилл приблизился к одному из самых крупных деревьев, выискивая ногами опору и хватаясь за ствол, не опуская головы.

– Ползучие растения, – произнес он наконец. – Я видел, как их засохшие стебли свисают с ветвей. Но никогда не видел, чтобы они шли под прямым углом к стволам.

Он с детства превосходно лазал и взобрался на дерево в считаные секунды. Элис даже показалось, что он просто взлетел вдоль гладкого ствола. В четырех метрах над землей он остановился и подергал один из стеблей, идущий от крупной ветки к соседнему дереву.

– Это веревка, – сказал Уилл. – Она специально выкрашена в буро-зеленый цвет, чтобы походить на стебель растения, но точно веревка.

Он проследил глазами, куда уходит эта веревка между плотными рядами деревьев над обнаруженной ими тропой, и удовлетворенно кивнул сам себе. Потом легко соскользнул на землю рядом с Элис.

– Никому и не нужно бегать вдоль тропинки с фонарем, – заключил он. – Можно подвесить фонарь на блок с роликом и тянуть его туда-сюда за другую веревку.

Элис ласково потрепала собаку по холке.

– А эта юная дама почуяла людей – может, унюхала их запах или услышала. Поэтому и зарычала. Бьюсь об заклад, если поискать, можно найти и другие такие веревки в виде лиан.

– Но это не объясняет явление Ночного воина, – озадаченно проговорил Уилл, и Элис улыбнулась ему:

– Может, и нет. Но, если он настоящий, зачем придумывать все эти фокусы для блуждающих огней? Скорее всего, он тоже какой-то фокус, хотя и не такой материальный, судя по реакции собаки. А теперь посмотрим, где ты его видел.

Они вернулись к главной тропе, на которой их поджидал Тягай. Конь посмотрел на них вопросительно, словно интересуясь, что он упустил. Уилл отвязал от седла рукоять, и Элис с любопытством наблюдала за тем, как он достает и соединяет между собой части рекурсивного лука. Натянув тетиву, Уилл удовлетворенно осмотрел свое оружие.

– Так-то лучше, – сказал он, накладывая стрелу на тетиву. – Если нам суждено встретиться с Ночным воином, то я предпочту это сделать с луком в руках.

Он повел их дальше, пока они не вышли к темному озерцу. Даже при свете дня оно казалось весьма зловещим. Над дальним его концом висели пряди тумана, а сама водная гладь походила на отполированный черный мрамор, непроницаемый для глаз. Чуть дальше на поверхность выходили пузыри, намекая на таящихся в глубине неведомых тварей.

– Вот здесь, – сказал Уилл. – Я стоял где-то тут, насколько могу припомнить. А фигура выросла… там, на дальнем конце водоема.

Элис внимательно вгляделась в указанном им направлении, потом осмотрела берег озера, вдоль которого шла тропинка. В одном месте ее прерывал небольшой мыс, покрытый деревьями и кустами.

– Посмотрим вон там, – предложила она.

Уилл пошел за ней. Его охватывало все большее любопытство. Было понятно, что Элис уже составила для себя какую-то теорию.

– Какие предположения? – спросил он.

Но она лишь подняла руку, чтобы пресечь его дальнейшие вопросы.

– Всего лишь идея, – ответила она неопределенно, пристально осматривая землю вдоль тропы и по бокам от нее. – Исследуй землю на открытых участках. У тебя это лучше получается.

Уилл послушался, тоже приглядываясь к земле и находя слабые знаки, свидетельствующие о том, что кто-то побывал здесь до них дня два назад.

– Мы ищем что-то конкретное? – спросил он, не поднимая головы.

– Следы огня.

Не успела она произнести эти слова, как Уилл заметил участок сухой черно-бурой травы, казавшейся совершенно неестественной посреди сырого леса.

– Вот, – сказал он.

Элис опустилась на одно колено рядом с ним и провела пальцами по обожженной щетине травы.

– Мы нашли твои следы огня. Теперь что? – нетерпеливо спросил Уилл.

– Ты помнишь представления с волшебным фонарем?

В замок Редмонт, в котором они воспитывались в детстве, часто приезжали странствующие комедианты, показывавшие смешные сценки с помощью вырезанных фигурок – звезд, полумесяцев, ведьм и их кошек, – отбрасывавших тени на стены в свете свечей.

– Мне кажется, твой Ночной воин в каком-то смысле тоже такое представление.

– Но он был громадным! – запротестовал Уилл. – Метров тридцать – сорок высотой. Чтобы отбросить такую гигантскую тень, фонарь должен быть очень мощным.

Элис кивнула:

– Вот именно. И очень горячим. Отсюда и следы ожогов на земле.

– Но расстояние… – начал Уилл и замолчал.

Представления, которые они видели в детстве, проходили внутри небольшого помещения, и от источника света до стены была всего лишь пара метров.

– Поверь мне, Уилл, есть способы фокусировать свет так, чтобы он превращался в луч. Оборудование для этого очень дорогостоящее, и его способны сделать лишь отдельные мастера. Но оно существует. Мощный источник света, фокусирующее устройство, вырезанная фигурка, и вот перед тобой вырастает воин высотой в тридцать метров.

– На чем вырастает? – все еще недоверчиво спросил Уилл. – Никакой стены здесь не было.

– На густом тумане. Его плотная пелена служит своего рода экраном. Посмотри, как он поднимается с озера ровными слоями. Отсюда и замеченное тобой колыхание – туман ведь не стоит на месте, а движется, причем не совсем ровно.

Слова Элис имели смысл. Уилл готов был согласиться с ней, что технически возможно создать такое удивительное зрелище. В таком случае, кто-то определенно поплатится за то, что заставил его испытать ужас той ночью.

– Кто-то пошел на такие сложные ухищрения ради того, чтобы отпугнуть незваных гостей, – задумчиво произнесла Элис. – Интересно, зачем?

Уилла теперь охватил гнев, хотя вместе с ним он испытывал и облегчение – облегчение от мысли, что у всего происшедшего есть разумное объяснение и что в его страхе виноват какой-то вполне реальный человек, а не бездушный призрак. В этот момент ему хотелось только одного – призвать этого негодяя к ответу.

– Ну что ж. Найдем его и спросим у него самого, – сказал он мрачным тоном.

Но Элис, посмотрев на солнце, помотала головой.

– У нас нет времени. Моя свита, должно быть, уже пустилась в обратный путь, чтобы подобрать меня. А поскольку за ними следят, то они не могут бесцельно кружить по полям, пока я разгуливаю в лесу.

– Тогда ты возвращайся, а я поищу этого… кем бы он ни был.

Элис положила руку ему на плечо и держала, пока он не посмотрел ей в глаза. Заметив гнев и раздражение в его глазах, она слегка покачала головой:

– Не сейчас, Уилл. Мы вернемся позже – вместе.

Он ничего не ответил, и она продолжила:

– А тем временем мы постараемся добыть больше сведений. Чем больше мы будем знать в следующий раз, тем лучше. Ты и сам это понимаешь.

Он нехотя кивнул. В ходе обучения искусству рейнджеров он усвоил, что, направляясь на вражескую территорию, необходимо заранее как можно более тщательно подготовиться. Увидев, что он успокоился, Элис опустила руку и улыбнулась.

– А теперь довези меня до опушки.

– Ты права, – сказал он, садясь в седло и помогая ей взобраться на Тягая. – Просто мне хотелось расплатиться с тем, кто напугал меня той ночью.

Элис обняла его за талию и крепко прижалась к нему.:

– Я тебя не виню. У тебя еще будет такая возможность, поверь мне.

Элис некоторое время молчала, пока они ехали по тропинке, то и дело низко пригибаясь, чтобы не удариться головой о ветви. Потом она заговорила снова:

– Знаешь, а было бы неплохо отослать доклад Холту и Кроули и сообщить им о том, что мы узнали до сих пор. Возможно, у них появятся какие-то идеи. Отошлем сообщение почтовым голубем.

Уилл вспомнил, что в дипломатической службе используют специально обученных голубей, возвращающихся к месту последнего отдыха. Вернувшись домой, голубь мог долететь к тому месту, из которого его выпускали в прошлый раз. Никто не знал, каким образом птицам удавалось находить дорогу, но они служили бесценным средством сообщения на далеких расстояниях.

– За мной следят, поэтому мне нужно вернуться в замок, – продолжила Элис. – Ты сможешь найти моего связного с голубями и отправить доклад через него?

Уилл кивнул. Ему было что рассказать своим командирам, даже несмотря на то, что пока он не пришел к каким-то определенным выводам.

– Как я его узнаю?

– Он сам тебя узнает и заговорит с тобой.

Ближе к опушке лес поредел. Уилл дотронулся пятками до боков Тягая, и конь перешел на галоп. У рощицы, возле которой Уилл встретил Элис, девушка соскочила на землю и беспокойно посмотрела на дорогу, по которой должна была проехать ее свита. Пока что никого не было заметно. Скорее всего, нет и наблюдателей, следующих за свитой.

– Тебе лучше скрыться из виду, – сказала Элис, и Уилл кивнул, отводя Тягая в тень деревьев.

Собака последовала за ними и легла в зарослях пожухлой высокой травы.

Отсюда Уилл видел поворот дороги в паре сотен метров. На нем показался первый всадник из свиты Элис.

– Идут, – тихо предупредил он ее, и девушка быстро подбежала к густым кустам у обочины, расстегивая плащ и стягивая жакет через голову.

Под жакетом у нее оказалась одна лишь сорочка, и Уилл поспешил отвернуться, заметив голые плечи и руки. Некоторое время он слышал только доносившийся от кустов шорох, а потом Элис позвала его.

– Можешь открывать глаза, – сказала она не без некоторой насмешки при виде его замешательства.

Теперь на ней было длинное белое платье, скрывавшее серые брюки и сапоги для верховой езды. Перетянутые кожаным поясом плащ с жакетом лежали у ее ног. Уилл посмотрел на дорогу. Эскорт из четырех всадников вокруг лошади с чучелом леди Гвендолин почти доехал до кустов. Элис подала им знак из своего укрытия, а потом повернулась и махнула рукой Уиллу с заговорщической улыбкой на лице.

– Увидимся в замке, – сказала она.

Всадники остановились – как будто бы для того, чтобы подправить подпругу лошади своей госпожи. По всей видимости, это была заранее отрепетированная уловка. Лошади переступали с ноги на ногу, затрудняя обзор, а один из всадников ослабил седло, и чучело накренилось в сторону. Не успело оно упасть на землю, как Элис вскочила в седло. Другой спутник быстро подхватил чучело, и через несколько секунд вся группа пустилась дальше. Чучело было уже наполовину разобрано и скрыто под одеждами.

Уилл, не двигаясь, ждал, пока они не исчезнут из виду. Их все еще было видно, когда уши Тягая дернулись, а собака тихо зарычала.

– Спокойно, – сказал им Уилл.

Как и следовало ожидать, на дороге показались двое вооруженных мужчин, которые ехали, озираясь по сторонам и следя за тем, чтобы не слишком приближаться к группе леди Гвендолин. Уилл замер, пока они проходили мимо. Дав им несколько минут, он поехал на юг, чтобы встретиться с голубиным мастером Элис.

 

Глава 24

Этим вечером Уилл давал представление в казармах.

Жонглеры обычно так и поступали, стараясь не задерживаться в одном месте надолго. Если бы он выступал каждый вечер в трапезной, то публике быстро бы наскучил его скудный репертуар. А солдаты в таком отдаленном замке, как Макиндо, с охотой расстанутся с деньгами ради развлечения. Им все равно не на что особенно тратить свое жалованье. Если они останутся довольны, кошелек жонглера ощутимо потяжелеет.

Кроме того, основная плата ему со стороны хозяина замка – это крыша над головой и еда. Любой странствующий музыкант, надеющийся заработать, должен выступать в казармах или в местных тавернах, если такие найдутся. Но помимо этих соображений Уилл, отправляясь в казарму, руководствовался еще одним. Ему хотелось послушать разговоры и местные слухи о мрачной Лихой чащобе с черным озером. «А ничто так не развязывает языки, как вино и музыка», – подумал он с усмешкой.

К настоящему времени Уилл уже влился в повседневную жизнь замка Макиндо, люди привыкли к нему и держались свободнее. Кроме того, вооруженные охранники ощущали себя в большей безопасности, чем простые сельские жители, которым приходилось каждый вечер возвращаться по домам и фермам из «Треснувшей фляги» в темноте. За толстыми стенами замка всегда веселее, особенно если у тебя в руках оружие. Это тоже способствовало общению с малознакомыми людьми.

Уилла в казарме встретил хор голосов, ставший еще более радостным, когда он показал большую бутыль яблочного бренди. Стандартный репертуар из народных песен и зажигательных трактирных танцев пришелся как нельзя кстати. Уилл добавил к ним несколько довольно непристойных песенок, которым его обучил Берриган: «Дочку старины Скалли» и довольно грубую пародию на «Рыцарей темной славы», озаглавленную «Рыцари со спущенными штанами». Каждый его номер пользовался бешеным успехом, и в футляр от мандолы сыпался настоящий дождь монет.

Разговоры стражников представляли собой, как правило, обычную болтовню скучающих солдат. По большей части они касались таких тем, как однообразная жизнь в глуши, недостаток симпатичных женщин и зимние снегопады. Но к скуке примешивался и страх. Никто не знал, когда племенам скоттов вздумается пойти в набеги через границу, и уж конечно никто и понятия не имел, какая хворь свалила хозяина замка. Когда шум усилился, Уилл осторожно попробовал затронуть интересовавшую его тему. Выяснилось, что ратники не слишком-то уважают Ормана, сына хозяина.

– Воин из него никакой, – сказал один из стражников презрительным тоном. – Я сомневаюсь даже в том, что он вообще умеет держать меч, не говоря уже о том, чтобы размахивать им.

Эти слова были встречены всеобщим одобрением.

– Керен нам больше подходит, – сказал другой. – Он настоящий мужчина, а не какой-то книжный червь, который вечно уткнут носом в прогнивший свиток.

– И то лучше, чем когда Орман смотрит на нас, кривя рот, – добавил еще один стражник.

Остальные снова согласно закивали.

– Но пока он наследник Сайрона, нам приходится подчиняться ему.

– А что за человек этот Сайрон? – осмелился спросить Уилл.

Все, как один, повернулись к нему, поджидая, пока ответит самый старший среди них – сержант.

– Хороший человек. Добрый хозяин и отважный боец. И справедливый командир. Но сейчас он прикован к кровати, и надежды на то, что встанет, похоже, не осталось.

– А его поддержка очень бы пригодилась. Особенно сейчас, когда снова объявился этот Малкаллам, – сказал один из солдат.

Уилл признал в нем стражника, который выпускал его из замка несколько ночей назад.

– Малкаллам? – переспросил он. – Это тот волшебник, о котором ты мне рассказывал, верно?

На пару мгновений наступила тишина. Несколько воинов оглянулись и посмотрели через плечо на пляшущие на стене тени. Потом стражник ответил:

– Он самый. Он-то и наложил проклятие на лорда Сайрона. Он обитает в той чащобе, в компании своих злобных созданий…

Стражник замолчал, вероятно считая, что и так уже сболтнул лишнего.

– Я там был, – признался Уилл. – Что-то дернуло меня пойти туда после твоего предупреждения. Признаюсь, того, что я там увидел и услышал, хватит мне на всю оставшуюся жизнь. Ноги моей больше не будет в Лихой чащобе.

– Я так и думал, – сказал стражник. – Вечно вы, молодежь, считаете себя умнее тех, кто дает вам советы. Тебе повезло, что вернулся. Другие оказались не такими счастливчиками, – добавил он мрачно.

– Но откуда взялся этот Малкаллам? – спросил Уилл.

К разговору присоединился еще один солдат, морщинистый, с седыми волосами и бородой, очевидно проведший немало лет на службе в замке.

– Он обитает тут с давних пор. Мы думали, он безобиден – простой травник и целитель. Но, как выяснилось, он таился до поры до времени, сбивая нас с толку. А потом началось странное. Его позвали лечить одного ребенка, а тот помер, хотя лекарь мог бы его спасти. Говорят, он сделал это нарочно. А другие говорят, он использовал его душу в своих злых заклинаниях. Кое-кто хотел разобраться с ним и заставить его расплатиться за свои грехи, но его и след простыл. Скрылся в лесу.

– И на этом все закончилось? – полюбопытствовал Уилл.

Старый солдат мрачно покачал головой:

– Как бы не так. Ходят разные слухи. Очень мрачные. Будто он окружил себя безобразными чудовищами, жутко уродливыми. И все они отмечены какой-нибудь печатью дьявола – кто горбун, а кто карлик. Иногда их видят на опушке леса. Мы-то знаем, что он там занимается злыми делами. Когда лорд Сайрон свалился от хвори, мы сразу поняли, кто ее наслал.

– Никакое это не совпадение, – добавил первый стражник.

Все только закивали в знак согласия.

– А как, по-твоему, поступил Орман? – продолжил старый солдат. – Сидит у себя в кабинете и читает какие-то древние свитки допоздна, когда все честные люди давным-давно спят. И это в то время, когда нам как никогда нужен надежный предводитель с крепкой рукой. Тот, у кого хватило бы духу выйти лицом к лицу с Малкалламом и прогнать его навсегда из Лихой чащобы.

– Ну, для этого ему потребуется отряд побольше, – вставил сержант. – Дюжина человек с такими чудищами не справится. Орману следует нанять побольше солдат. Хорошо, что Керен хоть что-то делает.

Старый солдат с сомнением покачал головой:

– Ну, не уверен, что все, что он делает, к лучшему. Некоторые из его наемников бандиты бандитами, как я погляжу.

– Когда нужны бойцы, приходится нанимать тех, какие есть, Олдос Элмсли, – сказал сержант. – Уж конечно, они не мальчики из хора. Но уверяю тебя, сэр Керен с ними справляется, не сомневайся.

При этих словах Уилл насторожился. «Это что-то новенькое», – подумал он. Тем не менее он постарался сохранять незаинтересованное выражение лица и даже ухитрился зевнуть, прежде чем задать очередной вопрос самым, как ему казалось, безразличным тоном:

– Значит, сэр Керен нанимает людей?

Сержант кивнул:

– Как сказал Олдос, их прошлым лучше не интересоваться. Но я считаю, что нам скоро понадобится как можно больше бойцов, и тогда нам будет не до их прошлого.

Уилл осмотрелся по сторонам:

– Они располагаются не здесь?

На этот раз ответил Олдос:

– Нет, они живут отдельно, в главной башне. Сэр Керен сказал, что так лучше – так мы будем меньше спорить.

По всей видимости, рядовые стражники гарнизона приняли это объяснение без всяких вопросов. Уилл задумчиво отхлебнул бренди из кружки. Возможно, это имеет смысл. Держать два отряда бойцов, не отличающихся изысканными манерами, в одной казарме далеко не самое лучшее решение. И все же его не покидало какое-то смутное тревожное ощущение.

– Наверное, он прав, – сказал сержант. – Особенно если учесть, что отношения между сэром Кереном и лордом Орманом далеки от идеальных. Конечно, сэру Керену хочется держать своих воинов при себе. Не то чтобы до сих пор мы причиняли ему какие-то хлопоты…

– Но мы поклялись подчиняться приказам хозяина замка, – закончил за него Олдос. – А сейчас, когда лорд Сайрон при смерти, его законным наследником считается лорд Орман, нравится нам это или нет.

– Поклялись или нет, но вряд ли он считает, что мы пойдем против Керена, – вмешался третий солдат.

Другие пробормотали что-то, соглашаясь, но не стройно. Пара человек даже оглянулась через плечо, понимая, что разговор принял опасный поворот. Наступило молчание, и Уилл подумал, что лучше повременить с вопросами. Он не хотел, чтобы у кого-то сложилось впечатление, что он расспрашивает их специально.

– Ну ладно, одно ясно точно, – начал он бодрым тоном. – Раз уж люди Керена находятся в башне, то нам достанется больше этого бренди. А осталось его не так уж много.

Солдаты значительно оживились, хватаясь за протянутую бутыль и разливая напиток по кружкам. Уилл делал вид, что не отстает от них, но старался пить как можно меньше. Все это время он размышлял над разговором и думал о том, что стоит подождать еще пару дней, прежде чем отсылать доклад Холту и Кроули.

* * *

Пока Уилл еще думал об этом, два старших рейнджера изучали доклад, доставленный голубем полчаса назад. По пути на юг он попал в бурю с грозой, но каким-то образом выносливой птице удалось долететь до замка Аралуин промокшей до костей и падающей от усталости. Местный голубиный мастер осторожно отстегнул записку с ноги и перенес верную птицу в теплую голубятню, расположенную в одной из башен замка. Взъерошив перья и уткнув голову под крыло, голубь заснул. Он выполнил свою задачу и мог наконец-то отдохнуть.

Но Холту и Кроули было не до отдыха. Командир рейнджеров беспокойно расхаживал по комнате, пока Холт читал вслух отрывистые предложения Уилла. Наконец седобородый рейнджер поднял голову и посмотрел на своего начальника.

– Может, успокоишься наконец и сядешь? – спросил он негромко.

Кроули раздраженно отмахнулся.

– Но я же волнуюсь! – воскликнул он, и Холт приподнял бровь.

– Кто бы мог подумать, – сказал он с легкой иронией. – А теперь, когда и я признал этот факт, может, ты перестанешь мелькать у меня перед глазами? – Он указал на кресло с противоположной стороны стола: – Садись же, окажи услугу.

Кроули передернул плечами и сел. Но продержался он секунд пять, не больше, после чего вскочил и принялся вновь мерить шагами помещение. Холт пробормотал что-то себе под нос. Кроули справедливо решил, что это какое-то нелестное замечание в его адрес, и предпочел не обращать на него внимание.

– Проблема в том, что сообщение Уилла порождает больше вопросов, чем дает ответов на них.

Холт согласно кивнул. Он собрался было защищать своего ученика, но понял, что Кроули вовсе не критикует доклад Уилла, а просто излагает факт. Краткое послание и в самом деле поднимало целый ряд вопросов: странные огни и звуки в лесу (по всей видимости, производимые какими-то неизвестными людьми); трения в замке между Орманом и его кузеном; явная неспособность Ормана к руководству, и то, что кто-то (должно быть, Орман) приказал следить за Элис во время ее утренней прогулки. Случись такое в любом другом замке, и то происходящее уже пробудило бы интерес рейнджеров, но в такой стратегически важной крепости, как Макиндо, расположенной неподалеку от границы с враждебными племенами, все и вовсе указывало на опасность. И все же…

– Прошло лишь несколько дней. Многое со временем должно проясниться, – сказал Холт.

Кроули снова рухнул на кресло боком, перебросив одну ногу через ручку, и тяжело вздохнул, признавая правоту Холта:

– Я знаю. Просто думаю, справятся ли Уилл с Элис со всем этим одни.

Холт тоже задумался.

– Я верю в Уилла, – сказал он, и Кроули согласно кивнул.

Несмотря на свою молодость, Уилл уже высоко зарекомендовал себя среди рейнджеров – гораздо выше, чем предполагал сам.

– А Павлина утверждает, что Элис один из ее лучших агентов.

Леди Павлина стояла во главе дипломатической службы и с самого начала руководила обучением Элис. Эта девушка была ее протеже, как Уилл для Холта.

– Ну да, лучше них для такой задачи не найдешь. Если мы пошлем к ним кого-то еще, то рискуем раскрыть свое влияние и больше навредить, чем помочь. Просто… просто у меня какое-то неприятное чувство, как будто кто-то стоит у меня за спиной. Я его чувствую, но не вижу. Понимаешь?

Холт кивнул:

– У меня такое же чувство. Но ты прав. Мы рискуем переусердствовать.

Наступило долгое молчание. Они пришли к одному выводу и испытывали одни и те же чувства.

– Конечно, одного человека послать было бы можно. В крайнем случае, если срочно потребуется помощь, – предложил Холт.

– Один человек не будет лишним, – покосился на него Кроули.

– Обладающий физической силой, если она понадобится, – продолжил Холт. – Прикрыть их с тыла, так сказать.

– Да, мне было бы гораздо спокойнее осознавать, что их есть кому прикрыть. В качестве небольшой поддержки, – согласился Кроули.

– И если мы выберем подходящего человека, то поддержка будет не такая уж небольшая, – добавил Холт.

Взгляды старых друзей и боевых товарищей встретились. Они знали друг друга уже не одно десятилетие и провели больше кампаний, чем могли вспомнить. Каждый прекрасно знал, о чем думает другой, и полностью соглашался со своим товарищем.

– Ты подумал о Хорасе? – спросил Кроули.

Холт кивнул:

– Я подумал о Хорасе.

 

Глава 25

Эилл и не догадывался о том, что его начальники илл и не догадывался о том, что его начальники решили послать им с Элис помощника. Доставивший его послание голубь был единственным, освоившим путь между Норгейтским уделом и замком Аралуин, поэтому он единственный и мог доставить ответ, а для этого нужно было подождать три-четыре дня, прежде чем птица восстановит силы для такого утомительного перелета. И то он вернулся бы на место своего последнего отдыха, то есть к связному Элис, который находился на некотором расстоянии от замка. Не встретившись с ним, Уилл не мог узнать о подкреплении.

Узнай он об этом, ему было бы гораздо спокойнее на душе. Пусть Хорас был и один, но он не раз доказал, что способен на многое. Еще учеником он показал себя талантливым воином – прирожденным бойцом, как его называли учителя. Он одолел мятежного лорда Моргарата в поединке, а позже отличился в войне скандианцев с темуджайскими всадниками. Кроме того, по всей Галлике до сих пор с почтением повторяли имя рыцаря ордена Дубового листа, посмевшего бросить вызов многим местным рыцарям. Неудивительно, что король Дункан решил формально посвятить Хораса в рыцари, когда тот прошел всего лишь половину положенного срока обучения.

Итак, новость о том, что к ним направляется Хорас, весьма обрадовала бы Уилла этим солнечным зимним утром. Все еще раздумывая над услышанным в казармах, Уилл собирался встретиться с Элис сразу же, как только представится такая возможность. Он уже склонялся к тому, чтобы обратиться за помощью к сэру Керену. В конце концов, молодой командир гарнизона не был близок к своему кузену и держал под своим началом независимый отряд, который мог бы оказаться кстати. Но прежде чем пойти на такой радикальный шаг, Уилл должен был посоветоваться с Элис.

Нужно было также договориться о том, когда пойти на поиски таинственного Малкаллама, который, по всей видимости, и был тем человеком, что пытался с помощью огней и фальшивых призраков отпугнуть незваных гостей, забредавших в Лихую чащобу. Но как сообщить Элис, что он хочет встретиться с ней? Не может же простой жонглер врываться в покои знатной дамы.

Перебирая различные предлоги, Уилл направился в конюшню, чтобы посмотреть, как ухаживают за Тягаем. Собаке в последнее время стало неудобно находиться в тесной комнате замка, и он отвел ее в конюшню. Вместе с Тягаем им будет веселее. Тягай принял на себя роль более серьезного и рассудительного старшего товарища, а овчарка, в свою очередь, воспринимала коня рейнджера как вполне достойного представителя самого Уилла. Конечно, никуда она не убежит, но в конюшне так много всего интересного, так много новых запахов и укромных уголков – ей определенно будет чем заняться.

И тут Уилл увидел нечто, что заставило его порадоваться своему решению оставить собаку в конюшне. Пересекая двор замка, он заметил направлявшегося к центральной башне человека, отдаленно кого-то ему напоминавшего. Это был рослый мужчина с темными волосами и бородой. Издалека Уилл не мог различить его лица, но его движения и манера держаться казались знакомыми – как и то, с какой легкостью он держал массивное боевое копье в правой руке. Пару секунд Уилл рылся в памяти, а потом понял.

Джон Баттл. Тот негодяй, которого он передал скандианцам на далеком Скалистом острове.

«Какой дьявол принес его сюда?» – подумал Уилл, отворачиваясь и припадая на одно колено, будто ему понадобилось поправить ремешок на сапоге. К счастью, Баттл не смотрел в его сторону. Когда он вошел в башню, Уилл выпрямился, все еще сбитый с толку. Сейчас Баттл должен находиться на Скоргхийле вместе со скандианскими налетчиками в сотнях километрах к северозападу отсюда. Но раз он здесь, то это большая проблема, ведь он слышал их разговор с Элис и знает, что…

Уилл замер на месте. Элис! Если Баттл увидит ее, то легко узнает. Конечно, она, поменяв прическу и одежду, стала похожа на благородную даму. Когда ее видел Баттл, на ней было простое, но элегантное платье курьера, и волосы ее были распущены. Но стройная фигура Элис всегда привлекает внимание мужчин, и Баттл, если у него будет достаточно времени, может вспомнить ее. И он поймет, что никакая это не легкомысленная леди Гвендолин, а курьер дипломатической службы.

Узнает ли он Уилла – это более сомнительно. Вряд ли он станет присматриваться к человеку под пестрыми одеждами жонглера. Баттл знает, что Уилл рейнджер, и ожидает, что на нем будет одежда невзрачных цветов. Холт учил его, что люди видят то, что ожидают увидеть. К тому же тем вечером, во время их драки, освещение было довольно тусклым. Но если он узнает Элис, то рано или поздно поймет, что с ней связан и другой незнакомец в замке.

Теперь ясно, что делать в первую очередь. Нужно немедленно предупредить Элис. Пусть она просто не выходит на люди, пока они не придумают, как быть в сложившейся ситуации. Он направился было к двери главной башни, но остановился. Туда только что вошел Баттл, и Уилл не знал, где он находится сейчас. Возможно, он сейчас в главном зале. Или вот-вот выйдет обратно. Уилл огляделся в поисках другого прохода в башню. Он вспомнил, что кухня выходит на задний двор, и направился туда.

Но едва он повернулся, как на его плечо легла чья-то рука. Обернувшись, он увидел строгое лицо сержанта. Рядом с ним стояли двое других солдат гарнизона, положив руки на оружие. От былого дружеского расположения не осталось и следа. Сейчас они выполняли приказ.

– Постой-ка, жонглер, – сказал сержант. – С тобой хочет поговорить лорд Орман.

Уилл мысленно взвесил варианты. Сержант в годах и двигается не очень быстро, несмотря на то что опытный воин. Что касается других, то вряд ли они обращаются с оружием настолько хорошо. Уилл был уверен, что сможет разобраться по крайней мере с двумя, пока они вытащат мечи из ножен. Но оставшийся поднимет тревогу, а подъемный мост находится метрах в тридцати отсюда, и его охраняют три-четыре вооруженных стражника. Если он вступит в бой, ему не выбраться из замка. Остается только блефовать. Все эти размышления заняли у него не более секунды.

– Хорошо, сержант, – ответил он с улыбкой. – Я зайду к нему, как только закончу одно срочное дело.

Сержант продолжал цепляться за него крепкой хваткой.

– Немедленно, – сказал он настойчиво.

Уилл пожал плечами:

– Ну ладно, я как раз собирался идти. Веди.

Он жестом предложил охраннику идти первым, но сержант не пошевелился. Ни один мускул на его лице не дрогнул.

– После тебя, жонглер.

Уилл с беззаботным видом пошел впереди. За ним следовали трое солдат – первым шел сержант, а двое других чуть позади по бокам. Их тяжелые сапоги громко стучали по камням мостовой, пока они подходили к двери.

Уилл мысленно вознес молитву, чтобы они не встретили Баттла. Человек в сопровождении стражников уж точно привлек бы внимание любого, а если Баттл присмотрится, то он опознает Уилла, даже несмотря на одежду жонглера.

К счастью, бывший бандит, наводивший страх на Скалистый удел, в дверях им не встретился. Сержант толкнул Уилла в спину чем-то жестким и тупым – скорее всего, булавой, которая висела у него на поясе, – направляя его к лестнице, ведущей в покои Ормана.

Винтовая лестница, шедшая вдоль стены башни, как это принято, поворачивала вправо, чтобы нападавшим приходилось подставлять все тело для удара, тогда как оборонявшимся можно было только выставлять правую руку. Сержант очень скоро задышал тяжело, с трудом взбираясь по крутым ступеням, а двое других отстали позади. Уилл подумал, что как раз сейчас можно легко сбежать от стражи. Но куда он побежит? Поэтому он решил продолжать тянуть время в поисках более подходящей возможности. Едва он попытается сбежать, то у него уже не получится изображать из себя невинного простака. К тому же сейчас у него был только один путь – вверх.

Так они дошли до четвертого этажа, на котором располагались покои Ормана. Уилл замедлил шаг у двери, ведущей в прихожую, но в спину ему снова ткнулась булава.

– Входи уже, – буркнул сержант.

У Уилла не было другого выбора, кроме как подчиниться.

В прихожей за своим столом сидел Ксандр, поднявший голову, когда они вошли без стука. Если он и удивился, увидев менестреля в сопровождении трех вооруженных охранников, то не подал виду. Он махнул рукой, приказывая им остановиться, затем вышел из-за заваленного бумагами стола и открыл дверь во внутренний кабинет. Уилл услышал его тихий голос.

– Там привели Бартона, милорд, – сказал он.

Изнутри послышалась неразборчивая речь, и секретарь кивнул, распахивая дверь шире и предлагая сержанту с Уиллом войти.

Булава снова уткнулась в спину Уилла. Это уже начинало раздражать. Уиллу захотелось вырвать проклятую булаву из рук сержанта и всыпать ему как следует, но он подавил это желание. Ему даже стало любопытно, зачем его хочет видеть Орман, а пока лорд не вызвал подкрепление, он, Уилл, может сбежать в любую секунду.

Орман находился за своим рабочим столом. От внимания Уилла не укрылось, что на столе среди других бумаг до сих пор лежат книги по магии, и одна из них раскрыта на странице с кожаной закладкой. На Ормане была его обычная серая ряса, и он, сгорбившись, сидел в большом деревянном кресле. Он махнул рукой Ксандру, и Уиллу показалось, что движения его скованны и неестественны. Когда он заговорил, то его голос только подтвердил это впечатление. Казалось, слова вылетали из горла с трудом, прорываясь сквозь хрип и шипение.

– Отлично, сержант. Надеюсь, он не доставил вам хлопот?

– Никак нет, сэр. Шел смирно, – ответил военный.

Орман медленно кивнул.

– Хорошо, хорошо, – пробормотал он себе под нос и замолчал, тяжело дыша.

После некоторой передышки он щелкнул пальцами сержанту в знак того, что тот должен выйти:

– Прекрасно, сержант. Можете оставить нас. Ждите снаружи.

Старый солдат помедлил.

– Мне точно ждать снаружи, милорд? – спросил он неуверенно. – Заключенный может попытаться…

Он замолчал, подбирая слова и не зная, что именно способен сделать Уилл. Он даже не был уверен, заключенный ли он. Ему просто приказали взять двоих человек и привести жонглера, и он уже сам решил, что тот что-то натворил. Теперь, когда Орман приказал ему выйти, сержант начал подумывать о том, что дело, возможно, совсем в другом и что он по дороге сюда уж слишком грубо тыкал жонглера в спину.

– Все в порядке. Ступай, – сказал Орман почти шепотом, но явно раздраженной интонацией.

Он и в самом деле испытывает боль, подумал Уилл. Сержант позади него щелкнул каблуками, развернулся и направился к выходу, задержавшись в дверях.

– Я буду ждать снаружи, милорд, – сказал он и добавил: – Со своими людьми.

– Да-да. Как будет угодно, – сказал Орман.

Сержант вышел, и дверь захлопнулась. Орман неловко встал, наклоняясь влево. Уилл увидел, что он держится левой рукой за туловище, как если бы у него были сломаны ребра. Обходя стол, он с каждым шагом морщился, пока не встал напротив Уилла.

– Лорд Орман, с вами все в порядке? – спросил Уилл, но Орман поднял руку, останавливая его:

– Нет. Как видишь, со мной далеко не все в порядке. Но с этим мало что поделаешь.

– Вы ранены? Я могу сбегать за лекарем.

Но Орман помотал головой. Из его уст вырвался хриплый смех.

– Сомневаюсь, что лекари в этом замке хоть на что-то способны. Нет, мне нужна помощь иного рода. – Он сделал паузу, прожигая Уилла взглядом, и добавил: – Мне нужна помощь рейнджера.

 

Глава 26

На какое-то время в кабинете наступило молчание. Уилл собирался с мыслями. Он и представить не мог, что Орман скажет нечто подобное. Потом, опомнившись, понял, что уже поздно изображать из себя простака, но все равно попытался:

– Рейнджера, милорд? А при чем тут я и рейнджеры? Я же простой жонглер. – Он выдавил из себя уничижительную улыбку и продолжил: – К тому же совершенно посредственный, как вы изволили выразиться.

Орман пренебрежительно махнул рукой и с гримасой боли опустился в одно из кресел с прямыми высокими спинками, стоявшими перед столом:

– Не трать понапрасну слов. У меня нет сил препираться. Ты видишь, что мне нужна помощь. Срочная помощь. Враги добрались до меня, как и до моего отца. Вскоре я впаду в беспамятство, и тогда его уже не остановить.

– Враги? – переспросил Уилл. – Какие? Кто они?

Орман снова застонал, держась за бок и наклоняясь от боли. На его лбу выступили капли пота. Уилл понял, что дело действительно хуже некуда.

– Керен! – воскликнул наконец Орман. – Кто же еще! Это он виноват в болезни моего отца. Он пытается завладеть замком!

– Керен? – повторил Уилл. – Но…

Он замолчал, и Орман, которому после очередного приступа стало немного легче, сердито продолжил:

– Ну конечно, он и тебя одурачил, как и всех остальных. Предполагаю, ты вообразил себе, что это я пытаюсь избавиться от своего отца? – Он поднял глаза на Уилла, ожидая подтверждения своих слов. Увидев сомнение в глазах молодого человека, он тяжело вздохнул: – Ну да, как и многие вокруг. Легко прийти к такой мысли, когда человек тебе не нравится и его нельзя назвать всеобщим любимцем.

Уилл ничего не мог сказать в свое оправдание. Теперь он прекрасно понимал, что именно так он и попался на удочку. Ему не нравился Орман, и его предубеждение подтолкнуло его к выводу, что временному правителю замка Макиндо не стоит доверять. Открытый и дружелюбный сэр Керен, напротив, показался ему возможным союзником. Но последнее слово оставалось за Орманом. Временный хозяин замка с еще более осунувшимся лицом продолжил:

– Послушай, может, у тебя и много разных занятий, но ты точно не жонглер. – Он поднял руку, пресекая возможные возражения со стороны Уилла. – Да, ты достаточно талантлив, хотя твоя музыка мне и не по вкусу. Но ты сам выдал себя во время нашей беседы.

– Я выдал себя? – Уилл перебирал в памяти воспоминания об их предыдущем разговоре с Орманом непосредственно перед появлением Элис.

– Я спросил тебя о мандоле, помнишь? Спросил, не Гилперон ли это.

– Да, – вспомнил Уилл, пытаясь догадаться, к чему это приведет.

Он вспомнил, как на пару секунд впал в замешательство, когда Орман задал ему этот вопрос, и как он постарался скрыть, что имя этого мастера ему не знакомо.

– Просто я тогда запамятовал это имя, лорд Орман. Как я сказал, простой сельский музыкант не может себе позволить настоящий инструмент Гилперона, поэтому имя и не сразу пришло мне на ум.

– Никакого Гилперона не существует. На самом деле мастера зовут Гилет, – произнес Орман без всяких эмоций. – И об этом должен знать любой жонглер.

Уилл даже прикрыл глаза от досады на себя самого. Орман использовал старый, но сработавший трюк. Теперь уже никак не выбраться из этой ловушки.

А Орман продолжил:

– Потом я проверил, что за лошадь у тебя. Она походит на ту породу, что используют рейнджеры. И, похоже, очень хорошо обучена. И даже твоя одежда содержит определенный намек…

Он указал на черно-белый плащ Уилла.

– Она похожа на камуфляжные плащи рейнджеров. Цвета, конечно, у них другие, но для нашего зимнего пейзажа это сочетание идеально. Представляю, как ты мгновенно исчезаешь из виду на открытой местности.

– Забавное предположение, милорд, – сказал Уилл. – Но, к сожалению, это всего лишь ряд занятных совпадений.

В глазах Ормана промелькнул гнев.

– Не трать попусту мое время! Мне не так уж много осталось. Меня отравили так же, как и моего отца. Боль становится все сильнее с каждой минутой, и вскоре, через несколько часов, я лишусь сознания. И тогда враги получат все, о чем мечтали. Тебе нужно вывести меня отсюда.

– Вы хотите уйти отсюда? – спросил Уилл с явным удивлением в голосе.

Это было самое последнее, чего он ожидал.

– Мне нужно убраться отсюда, разве ты не понимаешь? – с отчаянием в голосе сказал Орман. – Я пытался бороться с ними, но они проникают в замок. Керен нанимает новых людей и постепенно избавляется от тех, кто предан мне. Тех, кому я могу доверять, осталось не более дюжины, тогда как под его началом уже десятка два, а то и более…

Очередной приступ боли заставил его согнуться пополам. Какое-то время он не мог говорить, но потом продолжил слабым голосом:

– Керен хочет стать хозяином замка. Он незаконнорожденный кузен, и поэтому у него нет никаких шансов получить замок законным путем. Некоторое время назад я начал подозревать, что он договорился с вождями скоттов и собирается отдать им земли удела, сохранив замок за собой. Если я прав, то, как только стает снег, скотты перейдут через перевал и займут северную провинцию королевства. Макиндо не будет мешать доставке припасов, поэтому они смогут осадить Норгейт и весь удел до конца весны. Ты этого хочешь? – добавил он с горечью, заметив, что Уилл все еще колеблется. – Будь воля Керена, он бы запросто убил нас обоих с отцом, чтобы захватить власть. Но он еще недостаточно силен, чтобы ему сошло это с рук. Он отравил моего отца и поддерживает его в бессознательном состоянии, а теперь собирается сделать то же самое и со мной. Если мы оба скончаемся от так называемого «колдовского проклятия», то он останется единственным живым наследником, получит желанную власть, и никто его не остановит. Но если мне удастся скрыться от него, он не сможет объявить себя лордом Макиндо. Пока я жив, у него связаны руки, и, убив моего отца, он ничего не добьется. Напротив, ему придется, по всей видимости, держать его в заложниках. Пока сюда не прибыли скотты, Керен должен играть осторожно. Если он слишком откровенно заявит о своих намерениях, то против него восстанет местное население. Все изменится, как только он станет лордом Макиндо. Тогда будет уже слишком поздно, да и скотты прибудут к нему на подмогу.

– Как он отравил вас? – спросил Уилл.

Орман пожал плечами:

– Мне же нужно есть и пить. Кто знает как? Я старался соблюдать осторожность и приказал готовить мне еду отдельно. Но враги могли подкупить моих слуг. Или же они отравили воду…

Взмахом руки он показал на лежащие на столе книги о Черном искусстве.

– Я чувствовал несколько дней, что что-то не так. Такие яды действуют медленно. Я пытался найти в книгах рецепт лекарства, какое-нибудь противоядие, но безуспешно.

Уилл поглядел на книги:

– Да, понятно. Я-то думал… – Он не закончил.

Орман грустно улыбнулся:

– Ты думал, я волшебник? Думал, это я наслал болезнь на своего отца?

Уилл кивнул. Отрицать очевидное смысла не было.

– Это казалось логичным, – заметил он.

Орман устало покачал головой:

– Как я и сказал, легко думать плохо о человеке, который тебе несимпатичен. – Он с заметным трудом встал с кресла. – Теперь все мои надежды на тебя как на рейнджера, потому что мне нужно выбраться из этого замка, а я сомневаюсь, что простой жонглер мне в этом поможет. – Он помолчал и добавил: – Леди Гвендолин, как я полагаю, тоже ненастоящая?

– Как вы… – начал Уилл и замолчал, поняв, что сболтнул лишнее.

Орман усмехнулся:

– Если человек тебе не нравится, это не значит, что он не умеет разумно мыслить. Вы оба появились практически в одно и то же время, и леди Гвендолин сразу же вызвала тебя в свои покои. Как нельзя кстати. А потом вы оба выехали из замка в одно и то же время. Я же не дурак.

В последние минуты события развивались так стремительно, что Уилл и позабыл о своем намерении предупредить Элис не выходить из своих покоев. Сейчас же, решив ничего не скрывать от Ормана, он рассказал о неожиданном появлении Джона Баттла. Хозяин замка нахмурился:

– Это проблема. Он конечно же один из людей Керена. Его новый приспешник. Керену, похоже, удается поставить под свое начало всех воров, убийц и негодяев, какие только бродят в этом уделе. В то же время он избавляется от тех, кто может быть предан мне. Я отошлю к ней Ксандра с твоим сообщением. Лучше, чтобы этот человек и тебя не видел. А потом все трое подумаем, как нам выбираться из замка.

Он дотянулся до серебряного колокольчика на столе и позвонил. Через несколько секунд дверь открылась, и вошел Ксандр. Орман быстро отдал ему приказания, пока Уилл писал краткую записку для Элис. Секретарь, выглядевший весьма встревоженным, сложил записку, спрятал ее под своим жакетом и вышел из кабинета. В голове у Уилла промелькнула еще одна мысль.

– Ночной воин – призрак из Лихой чащобы… неужели это тоже дело рук Керена? Зачем ему это?

– А, ты тоже его видел? – спросил Орман и пожал плечами. – Если честно сказать, то не знаю. Возможно, за ним скрывается бывший целитель Малкаллам. Или же Керен. Может, они работают вместе. И, опять же, Керен, пожалуй, просто воспользовался древней легендой в своих целях. – Его снова скрутила боль. – В любом случае, нам нужно выяснить, что затевает Малкаллам.

Уилл в недоумении посмотрел на него, и он пояснил:

– Возможно, он единственный сможет вылечить меня. Нужно, чтобы ты отвел меня к нему.

 

Глава 27

– Вы сошли с ума? – Уилл невольно повысил голос, настолько его удивили слова Ормана. – Вы считаете, что вам поможет Малкаллам? Заклятый враг вашего семейства?

Орман лишь устало покачал головой.

– Только если ты веришь в сказки, – нашел он силы продолжить. – Я не верю, что Малкаллам настоящий волшебник из легенд. На самом деле это человек, который много лет работал лекарем – точнее, травником – и был одним из самых лучших. Потом что-то случилось, и он куда-то пропал. Люди говорят, он скрылся в лесу и окружил себя темными силами и страшными чудовищами.

– Что случилось? – спросил Уилл.

Но Орман не ответил, а только пожал плечами.

И тут же его скрутил приступ боли. Наконец он снова заговорил:

– Кто знает? Может, люди стали верить, что в своей работе он использует колдовские рецепты. Такое случалось и раньше. Стоит кому-то добиться успеха, подняться чуть выше других, и вот уже все вокруг говорят, что ты маг или волшебник. Ты, как рейнджер, должен прекрасно понимать это. – Орман многозначительно посмотрел на Уилла.

Уилл был вынужден согласиться. Именно так многие и относились к рейнджерам. К тому же они с Элис уже сами видели следы так называемого колдовства Малкаллама, которое представляло собой всего лишь набор хитроумных трюков. И все же…

– Но разве вы можете позволить себе рисковать? Ведь это всего лишь предположения.

Орман через силу ухмыльнулся, хотя радоваться было нечему:

– Вопрос в том, могу ли я позволить себе не рисковать. Малкаллам единственный на несколько сотен километров, кто может распознать этот яд и найти средство от него. Без него я впаду в кому и в конце концов умру.

Уилл задумчиво нахмурил лоб. Приходилось признать, что хозяин замка прав. Малкаллам – последняя соломинка, за которую стоит уцепиться, потому что больше ничего не осталось. Иначе Ормана не спасти.

Открылась дверь, и вошел Ксандр с печальным и испуганным выражением лица. Уилл сразу же понял, что дела плохи.

– Милорд, я не смог пройти к ней. Люди Керена повсюду.

Орман пробормотал проклятие и скрючился от боли. Ксандр подбежал к своему хозяину, и Уилл отступил в сторону. Сердце его словно сжали холодные тиски.

– То есть ты хочешь сказать, ты сбежал, едва завидев их? – спросил он, не скрывая негодования. – И даже не пытался проникнуть к ней, найти обходные пути?

Маленький секретарь стойко выдержал его взгляд:

– Я не пытался, потому что они заметили бы меня. И мне не хотелось впутывать леди Гвендолин.

Уилл схватил секретаря за жакет обеими руками и склонился над ним:

– Ты жалкий трус! Что значит «впутывать ее»?

Ксандр продолжал смотреть ему в глаза, не отворачиваясь, но при этом не делал ни малейших попыток освободиться от хватки Уилла.

– Подумай, рейнджер. Они видят, как я бегу к леди Гвендолин, явно с каким-то срочным сообщением. Потом не проходит и часа, как мы втроем покидаем замок. Ты считаешь, что Керен не сможет вычислить, сколько будет дважды два, и понять, что она с нами заодно?

Уилл медленно разжал руки, и секретарь шагнул назад, разглаживая помятый воротник. «Он прав, – подумал Уилл. – Любая попытка предупредить Элис только подвергнет ее еще большей опасности. Но если она столкнется с Баттлом и Баттл признает ее… Нет, нужно обязательно как-то предупредить ее».

– Я должен ей помочь, – решительно сказал Уилл.

Орман устало поднял голову:

– Уже слишком поздно. Если Ксандр прав и люди Керена повсюду, то он уже готов действовать. Нам остается лишь несколько минут на побег.

Уилл чувствовал, как в нем закипает гнев.

– Это все, о чем вы думаете? О спасении своей драгоценной шкуры? Да к черту вас! Я не бросаю своих друзей, когда им нужна помощь.

Орман ничего не сказал. Но Уилл удивился, когда Ксандр шагнул к нему и положил ему руку на плечо.

– Лорд Орман прав, – тихо сказал он. – Твой лучший шанс – это попытаться сбежать с нами прямо сейчас. Если тебя поймают в замке, то ничто не помешает Керену убить тебя, твою подругу и лорда Ормана. Понимаешь?

Уилл колебался. Умом он понимал, что задание превыше всего и что Ксандр прав. Теперь, когда он выяснил, что Орман не мятежник, нужно во что бы то ни стало доставить его в безопасное место. Но это означает оставить в опасности Элис.

– Ты теряешь время, – тихо сказал Орман. – Послушай, твою подругу, возможно, поймали. А может, и нет. Но если они поймают и нас, то Керену не будет смысла сохранять ей жизнь, особенно когда он узнает, что она курьер. Но если он не схватит меня, то не сможет вступить во владение замком и ему нужно будет как-то подкрепить свои притязания. Ты при желании даже можешь предложить обменять меня на Гвендолин. Так он позаботится о ее сохранности. – Орман помедлил, давая Уиллу возможность поразмыслить. – Я полагаю, Гвендолин не настоящее ее имя?

– Ее зовут Элис, – сказал Уилл отрешенным тоном.

Он обдумывал слова Ормана. Они казались разумными. Если они все станут пленниками Керена, то у Керена не будет причин сохранять им жизнь. Но если им с Орманом удастся сбежать, то можно будет использовать его в качестве козырной карты. У него даже промелькнула идея, что он и в самом деле сможет обменять хозяина замка на Элис. Если до этого дойдет дело.

– Ну хорошо, – решительно подвел он итог. – Мы сбежим. – Он собрался с мыслями и принялся отдавать приказы: – Соберите все, что вам нужно, – сказал он Орману. – Нам придется бежать налегке, так что возьмите самое необходимое – теплую одежду, плащ и сапоги. Я спущусь в конюшни и оседлаю двух лошадей. – Он помедлил, посмотрел на секретаря и поправил себя: – Трех лошадей. Ксандр, ты можешь довести лорда Ормана до восточного входа в башню, не привлекая внимания?

Восточные двери выходили во двор у конюшен.

– Да. Туда ведет лестница для слуг. Мы спустимся по ней, – сказал секретарь.

Уилл удовлетворенно кивнул:

– Отлично. Будьте там через десять минут. Я подготовлю лошадей в конюшне и, когда увижу вас, выведу их.

– А что потом? – спросил Орман.

– Потом мы поскачем что есть мочи к воротам.

Несмотря на боль, губы его собеседника скривились в саркастической усмешке.

– Далеко не лучший образец изобретательности.

Уилл пожал плечами:

– Если желаете, можем вырыть подземный туннель. Или попробуем посидеть тут и разработать план получше. Но к тому времени нас уже задержат и убьют. Наша ставка сейчас на быстроту и неожиданность. На стенах еще есть ваши люди?

Орман кивнул:

– Некоторые из стражей подчиняются мне. Но не все.

– Хорошо, – сказал Уилл и обратился к Ксандру: – Выводи его по черной лестнице. Немедленно. Нельзя, чтобы Керен и его люди застали вас здесь. Нужно выиграть как можно больше времени. Запомните – через десять минут.

Оба – хозяин и слуга – кивнули. Уилл подбежал к двери, приоткрыл ее и выглянул наружу. В приемной никого не было. Очевидно, Ксандр уже отпустил сержанта с его людьми. Уилл быстро подошел к внешней двери и проверил коридор. В дальнем его конце стояли два охранника. Уилл вышел. Охранники бросили на него безразличный взгляд, а потом посмотрели в другую сторону. Заставляя себя двигаться как можно более спокойно, Уилл дошел до лестницы и пустился бежать вниз по ступенькам.

Когда он пересекал главный зал, а потом двор, нервы его напряглись, словно канат. Каждая мышца его тела заставляла его бежать, добраться до конюшен как можно быстрее. Но он заставлял себя идти медленно, как бы прогуливаясь, чтобы не привлекать нежелательного внимания. В любую секунду он ожидал сигнала тревоги.

Едва он оказался в спасительной полутени конюшен, как тут же отбросил все меры предосторожности. Подбежав к стойлу Тягая, он схватил седло и упряжь с перекладины. Тягай с собакой, заметив его волнение, тоже встревожились. Тягай стоял смирно, пока Уилл накидывал на него потник, надевал седло и затягивал ремни. Овчарка сторожила, поняв, что происходит что-то необычное. Как только Тягай был готов, Уилл вынул части своего лука из седельной сумки и быстро собрал оружие. Колчан висел рядом, и он повесил его на луку седла, после чего вывел Тягая из стойла.

Потом Уилл быстро осмотрел соседние стойла в поисках подходящих лошадей для своих спутников. Его вьючная лошадь была достаточно крепким, но медленным животным, не пригодным для того, чтобы оторваться от возможной погони. В конюшне стояло несколько боевых коней, но он даже не стал на них смотреть, понимая, что Орман с Ксандром не справятся с такими мощными скакунами. Заметив неплохую на вид гнедую кобылу, он вывел ее и поспешно подготовил для верховой езды. Она стояла спокойно, послушно ожидая, пока на нее наденут седло и уздечку, но было видно, что она может скакать быстро. Уилл привязал ее рядом с Тягаем и пошел искать третью лошадь.

В дальнем конце конюшни он нашел серого мерина, не слишком пугливого на вид. Оседлав его, он вернулся и еще раз проверил узду и ремни пегой кобылы и серого мерина. Будет очень некстати, если с них соскользнут седла, когда Орман и Ксандр попытаются сесть на них верхом. Подготовив лошадей, он подошел к выходу из конюшни и приотворил одну створку дверей, осматривая через узкую щель центральную башню. У восточной двери он заметил какое-то движение и, присмотревшись, разглядел Ксандра в дверном проеме, а за ним какую-то темную фигуру. Сначала он подумал, что это Орман, но за секретарем мог стоять и один из людей Керена. Оставался лишь один способ узнать.

– Ну прекрасно, – пробормотал он и посмотрел на собаку, которая, навострив уши, не сводила с него глаз в ожидании приказа. – За мной, – сказал он ей и добавил: – Тихо.

Этот приказ он подкрепил жестами, которыми обучал ее. Собака, довольная тем, что теперь понятно, что делать, припала к земле, готовая в любую секунду пойти за хозяином куда угодно.

Уилл торопливо прикрепил чомбур к двум другим лошадям, привязав его к седлу Тягая. Потом подошел к дверям конюшни и открыл их пошире, подбежал к Тягаю, вспрыгнул в седло и пришпорил его пятками.

Чомбур натянулся, увлекая за собой упиравшихся поначалу кобылу с мерином, и вот они зацокали по мостовой двора вслед за Тягаем, переходя на рысь. Собака семенила рядом с конем рейнджера, словно черно-белая тень под его брюхом.

Ксандр уже помогал Орманду спуститься с трех ступенек входной двери. Хозяин замка выглядел совсем беспомощным, и секретарь поддерживал его, перекинув руку хозяина через свои плечи. Когда Уилл дернул за чомбур, чтобы остановить других лошадей, те послушались не сразу, и Тягай уперся ногами, чтобы приструнить их. Они пару секунд пытались идти дальше, натягивая поводья, но все же остановились. Ксандр ухватился за узду кобылы, а Орман попытался собраться с последними силами, чтобы залезть в седло. Уилл услышал, как он тяжело вздыхает от боли, но потом его тяжелое дыхание перекрыл крик со стены – подозрительная суматоха возле черного выхода из главной башни привлекла внимание стражника. Уилл вытянул стрелу из висевшего на луке седла колчана и наложил ее на тетиву. Придется Ксандру одному помогать своему господину садиться на лошадь, а он, Уилл, должен дать отпор врагам.

Едва он подумал об этом, как уже из самой башни донесся приглушенный шум и послышался топот ног. Ксандр изо всех сил толкал своего хозяина, у которого не получалось взобраться на переступавшую ногами кобылу. Уилл завел Тягая за кобылу, а сам одной рукой, не выпуская из другой лука, уцепился за пояс Ормана и потянул на себя, пока Ксандр старался поднять того с другой стороны. Хозяин замка застонал от боли, но все же перекинул ногу и сел. Теперь Ксандр нащупывал ногой стремя серого мерина, который тоже шагал из стороны в сторону, нервничая от шума и непривычной обстановки. Дверь за ними содрогнулась от мощного удара и распахнулась. Повернувшись в седле, Уилл выстрелил, и стрела со звоном вонзилась в косяк примерно на уровне лица. Кто-то испуганно вскрикнул и захлопнул дверь.

– Быстрее! – крикнул Уилл.

Времени совсем не оставалось. Он ткнул в бока Тягая пятками, и тот, стуча копытами, поскакал по двору, утягивая за собой других лошадей. Оглянувшись, Уилл увидел, как Орман, согнувшись пополам, отчаянно цепляется за гриву кобылы. О секретаре беспокоиться было некогда. Один из часовых уже бежал к большой лебедке, опускавшей решетку главных ворот. Стрела Уилла просвистела возле его уха, и часовой в страхе упал и прижался к булыжникам.

За спинами у них послышались еще крики, и уголком глаза Уилл заметил движение на крепостной стене впереди, за которым последовал визг отпускаемой тетивы. На мостовую перед Тягаем упала тяжелая арбалетная стрела.

Не целясь и даже почти не задумываясь над тем, куда он стреляет, Уилл послал стрелу вверх, и со стены во двор упал стражник. Арбалет с грохотом покатился по камням мостовой.

Звонкое цоканье сменилось глухими стуками, когда лошади поскакали по деревянному настилу подъемного моста. Чомбур уже не натягивался, потому что мерин и кобыла, возбудившись от всей этой суматохи, скакали наравне с Тягаем. Они выехали из полумрака ворот в солнечный свет морозного дня. Через несколько секунд копыта уже застучали по замерзшей земле дороги. Им удалось вырваться из замка. Уилл слышал, как воздух с визгом пронзают арбалетные стрелы, но часовых было мало. Они застали стражу врасплох, или же это были люди Ормана, которые не хотели стрелять в своего хозяина. Уилл оглянулся. Ксандр наконец-то уселся в седле как следует и скакал позади Ормана. Высокий мужчина весь сгорбился, но крепко цеплялся за луку седла.

Через несколько минут за ними пошлют погоню, и Уилл уже знал, где ее нужно встретить. Он направил Тягая к Лихой чащобе, и другие лошади последовали за ним. Собака бежала по дуге, готовая прийти на помощь и подогнать их. Уилл усмехнулся. В этом не было нужды. Кобыла и мерин сами бежали за Тягаем, приняв его за своего поводыря. Путь перед ними был свободен.

 

Глава 28

Доехав до знакомой опушки, Уилл натянул поводья. Когда другие лошади тоже остановились, он внимательно осмотрел Ормана. Хозяин замка шатался из стороны в сторону, прикрыв невидящие глаза.

Губы его шевелились, но он не издавал ни звука. Ксандр почти с ужасом взирал на своего господина. – Нужно как можно быстрее отвезти его к Малкалламу! Он уже почти потерял сознание.

Уилл кивнул и посмотрел на поворот дороги, из-за которого должны были появиться преследователи:

– Отведи его подальше, под деревья. Я останусь здесь и постараюсь остановить тех, кто посмеет приблизиться к нам.

Он показал на узкую тропу, по которой они с Элис совсем недавно углублялись в чащу.

– Проследуй по этой тропе метров сто и жди меня.

Там тебя отсюда никто не увидит.

Ксандр колебался:

– А как же ты?

Уилл невольно усмехнулся. Этот маленький секретарь показал неожиданную храбрость.

– За меня не волнуйся. Уж я умею постоять за себя.

С этими словами он натянул на голову капюшон и направил Тягая в тень раскидистого дуба. Увидев, что Ксандр все еще не решается ехать в чащу, Уилл добавил:

– Здесь меня не заметят. Езжай. Они будут тут с минуты на минуту.

Секретарь и сам понял, что ему лучше отъехать подальше. Кивнув Уиллу и схватив поводья лошади Ормана, он повез своего почти лишившегося сознания хозяина в полумрак Лихой чащобы. Через пятнадцать метров они скрылись из виду. Уилл удовлетворенно кивнул сам себе и замер. Собака легла на живот рядом с Тягаем, едва слышно рыча.

– Тихо! – приказал Уилл, и она послушно завиляла хвостом.

Через несколько секунд уши Тягая нервно вздрогнули, и он притопнул одной ногой. Уилл пока что ничего не слышал и в очередной раз поразился удивительному чутью своих животных. Он похлопал Тягая по холке, и конь, довольный тем, что предупредил своего хозяина, затих.

Прошло еще с полминуты, прежде чем из-за поворота появился отряд всадников. Их было восемь вооруженных человек во главе со знакомым здоровяком.

– Баттл, – процедил Уилл сквозь зубы.

Собака позволила себе испустить едва слышное рычание и снова затихла.

Всадники остановились метрах в двухстах от того места, где прятался Уилл. Один из них был, очевидно, охотником, и он соскользнул на землю, чтобы изучить следы на дороге, а потом осмотрел покрытый снегом луг, отделявший дорогу от Лихой чащобы. Отчетливые следы трех лошадей вели к узкой тропе. Мужчина махнул рукой по направлению к лесу и взобрался в седло.

Баттл отдал приказ ехать дальше, но никто не пошевелился. Уилл услышал встревоженные голоса, перекрытые грозным окликом Баттла, и улыбнулся. По всей видимости, Баттл еще не знал об ужасах Лихой чащобы. На какое-то мгновение Уилл пожалел об упущенной возможности. Если бы всадники проехали чуть дальше и оказались на более открытом месте, он бы без труда подстрелил их, возможно, даже уменьшил численность отряда Керена на восемь человек. И тут же укорил себя за такую мысль. Среди них могли находиться люди Ормана, вынужденные выполнять приказы помимо своей воли. А если даже людей Ормана среди них и не было, то Уиллу все равно не хотелось убивать просто так восемь человек, какую бы опасность они ни представляли. Не этому его учил Холт, и не этому должно служить его мастерство.

Другое дело Баттл. Его злобный нрав и полное отсутствие моральных принципов делали его идеальным помощником вознамерившегося захватить замок негодяя. Таким людям, как Керен, необходимы такие приспешники, как Баттл, это Уилл знал. Бандиты и разбойники, готовые убивать и грабить без малейших угрызений совести. А глядя на них, и другие ожесточаются сердцем. Уилл не сомневался, что Баттл уже стал одним из главных помощников Керена.

И вот этот мерзавец сидит в седле всего лишь в двухстах метрах от Уилла, который уже наложил стрелу на тетиву своего длинного лука.

Дул небольшой боковой ветер. Уилл видел, как колышутся голые вершины деревьев вдоль дальней стороны дороги. Большинство лучников сочли бы эти условия неподходящими для точного выстрела, но Уилл был рейнджером, а для рейнджера выстрел на двести метров – это обычное дело. И он понимал, что сомнение – путь к поражению. Неуверенность часто заставляет руку лучника дрогнуть и ошибиться. Не сомневаясь в том, что он попадет, Уилл медленно, чтобы не привлекать внимания своим движением, поднял лук и прицелился.

Тетива натягивалась, казалось, без всякого усилия, но в этом Уиллу помогали мышцы руки и спины, укрепленные в результате длительных тренировок. Он сосредоточился на цели, не глядя на стрелу или лук. Его цель – Баттл, сидящий на лошади в двухстах метрах от него. Все остальное – лишь средства достижения этой цели.

Уилл продолжал поднимать лук, пока не достиг нужного угла для такого расстояния. Если бы кто-то в этот момент спросил его, откуда он знает, что угол правильный, Уилл бы не смог ответить. Для него это стало инстинктивным знанием. Сделав поправку на ветер, он замер. Его левая рука расслабленно удерживала лук, наконечник стрелы свободно лежал между большим и указательным пальцами. Указательный палец правой руки покоился у уголка рта.

Уилл выпустил весь воздух из легких и, прислушиваясь к сердцебиению, позволил тетиве выскользнуть из пальцев, не напрягая рук, без всякого подергивания или дополнительного движения. Все это, начиная с подъема лука, заняло не более четырех секунд.

Лук издал звенящий звук, и стрела стремительно полетела вдаль.

По иронии судьбы его предали как раз годы практики.

Выстрел получился превосходным. Любой другой лучник на его месте радовался бы такому удачному выстрелу. Но Уилл сейчас стрелял из составного лука, а не из длинного тисового, к которому привык за три последние года своего ученичества. Через двести метров – хотя на самом деле по дуге расстояние было больше – стрела опустилась ниже, чем он предполагал. Вместо того чтобы попасть в верхнюю часть туловища Баттла, она угодила ему в бедро, пробив ногу насквозь и застряв в твердой коже седла.

Баттл заревел от неожиданной жгучей боли в ноге. Его лошадь в страхе встала на дыбы, как и несколько других лошадей рядом. Всадники, и без того боявшиеся Лихой чащи, увидев непонятно откуда взявшуюся стрелу, словно упавшую с неба, развернулись и поскакали прочь за поворот дороги. Баттл, изрыгая проклятия в адрес стрелы, неизвестного лучника и своих подчиненных, поворачивал лошадь из стороны в сторону, а потом сдался и поскакал вслед за остальными, ерзая в седле от боли.

– Проклятие! – в сердцах произнес Уилл, следя за тем, как удаляется его враг.

Только сейчас он вспомнил предупреждение Кроули по поводу этого лука. Первую половину траектории выпущенная из него стрела летела ровно, но потом резко опускалась.

– Все, на дальние расстояния я больше не стреляю, – сообщил он Тягаю, который в ответ лишь повел ушами. Уилл бросил взгляд на собаку, медленно вилявшую хвостом. Похоже, ей понравилось, что стрела хоть как-то попала в Баттла.

Оглянувшись, Уилл увидел, что дорога пуста. Никто их больше не преследовал, поэтому он слегка ткнул Тягая одним коленом, направляя его к лесу.

* * *

Ормана и его секретаря он догнал метрах в ста по тропе, там, где и велел им остановиться. Орман навалился на шею лошади, все больше погружаясь в бессознательное состояние. Он покачивался в седле и бормотал что-то несвязное.

– Как он? – спросил Уилл Ксандра, хотя и так все было понятно без слов.

Секретарь нахмурился:

– У нас мало времени. Как ты думаешь, где нам искать Малкаллама?

Уилл покачал головой:

– Наверное, где-то в самом центре глухого леса. Но это лишь предположение.

– Нужно что-то делать, – беспокойно продолжал секретарь, поглядывая на своего хозяина.

Уилл беспомощно огляделся по сторонам, надеясь, что к нему придет какая-нибудь мысль. Он знал, что, несмотря на его навыки рейнджера, они могут сутками блуждать в этой чащобе с ее пересекавшими друг друга и петлявшими тропинками. Только у них не было в запасе этого времени. Счет шел на часы, а то и на минуты.

Его взгляд упал на собаку, терпеливо сидевшую в ожидании приказа и склонившую голову набок. Вот он, их шанс.

– Поехали, – бросил он Ксандру и подтолкнул Тягая, заставляя его идти вперед по тропе, по которой они с Элис проехали накануне.

Как много всего произошло за это время! Добравшись до черного озера и проехав по дорожке, которая шла вдоль берега, Уилл остановился в том месте, где они с Элис нашли обожженную траву, и спешился. Ксандр после недолгого колебания последовал за ним, рассматривая следы огня.

– Кто это сделал? – спросил он.

Уилл рассказал ему о предположении Элис и о том, что это могло быть подобие волшебного фонаря. Ксандр задумчиво приподнял брови, но кивнул:

– Да, такое возможно. Только для этого понадобится очень хорошая линза. Почти идеальная.

– Линза? – переспросил Уилл.

– Устройство, сжимающее свет в луч. Никогда не видел настолько хорошей линзы, хотя, насколько я понимаю, смастерить ее можно.

– И свет должен быть очень ярким, – добавил Уилл, но невысокий человечек лишь отмахнулся:

– Источников такого света полно. Взять для примера белый камень.

– Белый камень? – снова переспросил Уилл, услышав неизвестное название.

– Пористый камень, испускающий горючий газ, если его опустить в воду. Этот газ горит очень ярким белым пламенем. И очень жарким… примерно таким, какое и могло оставить эти следы. – Секретарь несколько раз задумчиво кивнул, словно соглашаясь с какими-то своими мыслями. – Да, я бы сказал, что здесь использовали белый камень, – сделал он наконец вывод. – Но зачем ты нас сюда привел?

Уилл щелкнул пальцами, и к нему в ожидании дальнейших приказов подбежала собака.

– Если здесь орудовал лампой какой-то человек, то он должен был оставить после себя запах. Может, собака учует его и возьмет след. Если мы найдем этого неизвестного, то есть вероятность, что он нас приведет и к волшебнику: – Он потрепал овчарку по голове и показал на землю вокруг себя: – Ищи.

Собака опустила голову и принялась обнюхивать землю у берега озера, нарезая все большие круги. Через несколько минут она остановилась, приподняв переднюю лапу, но не отрывая носа от земли. Несколько раз принюхавшись, она звонко гавкнула.

– Хорошая девочка! – похвалил ее Уилл.

Ксандр поглядел на них с сомнением:

– Откуда тебе знать, что это человек. Может, она учуяла оленя или барсука?

Уилл смерил его неодобрительным взглядом:

– Если у тебя есть идея получше, то говори, не скрывай.

Ксандр виновато развел руками.

– Нет, я не против, продолжай, – сказал он извиняющимся тоном.

Уилл повернулся к собаке. Как всегда, она ожидала от него дальнейших указаний. Он показал на место, где погулял запах, и снова подал команду: «Ищи!»

Собака гавкнула и пробежала несколько метров, после чего остановилась и оглянулась, гавкнув еще раз. Смысл был очевиден: «Ну давайте же, идите за мной. Не стойте тут целый день».

Переглянувшись, Уилл с Ксандром быстро сели на лошадей. Ксандр взял за поводья лошадь Ормана, и они поехали вслед за черно-белой овчаркой, сновавшей туда-сюда вдоль тропы и ведшей их в глубь глухого леса.

 

Глава 29

Тропа сильно петляла и иногда, казалось, возвращалась к тому месту, откуда ушла. От нее отходили боковые тропинки, и через какое-то время Уилл начал сомневаться в том, что собака на самом деле знает, куда ей идти. Вдруг она просто блуждает наудачу? Здесь так много развилок, что нетрудно сбиться со следа даже опытной гончей. Но потом он вспомнил, с каким усердием овчарка всегда выполняет свою задачу, и понял, что она действительно что-то чует. Но только вот что именно? След человека или след зверя? Возможно, Ксандр прав, и овчарка решила, что они захотели поохотиться на барсука или какое-нибудь другое животное.

Вскоре Уилл понял, что ему будет непросто вернуться по своим следам, даже несмотря на навыки следопыта. Теперь жизнь Ормана зависела исключительно от собаки, и, судя по тревожным взглядам, какие бросал на него Ксандр, секретарь думал о том же. Но они молчали. Не было смысла высказывать вслух свои страхи, а вести пустые разговоры в таком мрачном лесу казалось неуместным. Складывалось впечатление, что у этой чащобы есть свой характер – темный, грозный и подавляющий. Гнетущую атмосферу лишь изредка оживлял мелькавший над головой клочок неба.

По оценкам Уилла они так проехали более часа, когда перед ними предстала тройная развилка. Впервые за все время собака засомневалась, какой путь выбрать. Пробежав несколько метров по правой тропинке, она нерешительно остановилась, пригнув морду и приподняв лапу. Потом вернулась и обнюхала левую тропинку.

– О боже, она потеряла след! – мрачно произнес Ксандр, беспокойно оглядываясь на своего хозяина, который, закатив глаза, откинулся назад, удерживаемый на месте лишь веревками, которыми они привязали его руки к луке седла. Если им придется блуждать в лесу бесцельно, то для Ормана это означает неминуемую гибель.

Собака обернулась, словно извиняясь за нерешительность, а потом глухо гавкнула и уверенно побежала по левой тропе. От ее сомнений не осталось и следа. Так они проехали метров пятьдесят по извилистой дорожке – не более двадцати метров по прямой, – когда Ксандр вдруг охнул от неожиданности.

Уилл поднял глаза – все это время он следил за собакой – и увидел странное зрелище. Перед ними у самой тропы был воткнут шест с черепом. К шесту была прибита истрепанная и полусгнившая деревянная табличка с древними рунами. Разобрать их было невозможно, но смысл послания был более чем ясен.

– Это предупреждение, – сказал Ксандр.

Уилл вытянул стрелу из колчана и наложил ее на тетиву.

– Значит, будем считать, что нас предупредили, – сухо сказал он. – Лично я никогда никого не предупреждаю, когда собираюсь устроить засаду.

Он подался вперед, вглядываясь в пожелтевший от времени череп. Он казался не совсем человеческим. Нижняя челюсть слишком далеко выступала вперед, и из нее с обеих сторон торчали клыки, похожие на собачьи.

Собака нетерпеливо поджидала их впереди, и Уилл подал ей знак бежать дальше. Она тут же сорвалась с места и стремительно помчалась, скрывшись из виду за поворотом.

По сигналу Уилла Тягай перешел на легкий галоп, они завернули за поворот…

…и оказались на большой поляне, на дальнем конце которой стояла просторная одноэтажная хижина из темных бревен с соломенной крышей. Две другие лошади догнали их и встали чуть позади.

– Похоже, мы приехали, – тихо произнес Уилл.

Ксандр оглядывался по сторонам в поисках признаков человеческого присутствия.

– Но где же Малкаллам? – спросил он недоуменно.

Тут на дальнем конце поляны зашевелились кусты, и из них, словно по приказу волшебника, вышли некие создания – всего их было около тридцати. Уиллу показалось, что это какие-то странные люди, если их можно было назвать людьми. Он не был уверен, что зрение его не обманывает. В конце концов, эти существа держались в густой тени деревьев, и их было не разглядеть как следует. Ксандр удивленно ахнул.

– Ты только посмотри! – вырвалось у него. – Это вообще люди?

Уилл понял, что его смущало в их виде. Это были действительно люди, но какие-то странные, похожие на карикатурное изображение обычных. Каждый из них отличался каким-то поразительным уродством. Один совсем маленький и сгорбленный, похожий на карлика; другой высоченный и невероятно тощий. Третий казался настоящим великаном – ростом по меньшей мере два с половиной метра и широченный в плечах, с бледной кожей и совершенно лысый, за исключением нескольких клочков соломенных волос. Были среди них и горбуны, неестественно передвигавшиеся на хромых ногах. Все они шаг за шагом приближались к путникам. В горле у Уилла пересохло. Он понял, что среди трех десятков человек здесь нет ни одного с нормальной внешностью. Очевидно, все они – результат злого колдовства Малкаллама. Они совершили ошибку, привезя сюда лишившегося сознания Ормана. Чародей, создавший таких болезненных страшилищ, вряд ли захочет помочь хозяину замка избавиться от убивающего его яда.

Тут странные создания, словно по неслышной команде, остановились и замерли на месте. Уилл посмотрел на собаку, которая прижалась к земле перед ним. Из груди Тягая доносилось тихое предупреждающее гудение. Это безвыходное положение, подумал Уилл. Среди чудовищ не было волшебника, если он не сам один из этих созданий, безмолвно взирающих на них с дальнего конца поляны, что вряд ли. Судя по тому, что Уилл слышал о Малкалламе, он должен быть создателем этих… существ… а не одним из них.

– Рейнджер, – в тихом голосе Ксандра явно ощущался страх.

Уилл скосил на него глаза, и невысокий секретарь кивнул чуть вбок. Проследовав в ту сторону взглядом, Уилл ощутил, как и его сердце сжимается от страха.

Бледнокожий великан медленно двигался к ним, тяжело передвигая ноги. Его товарищи принялись что-то неразборчиво бормотать, словно поддерживая его. Уилл медленно поднял лук.

– Пока еще далеко, – прошептал он.

Великан уже почти наполовину сократил расстояние между ними. Вот он сделал еще шаг и оказался в самом центре поляны. Уилл подумал, что подпускать его ближе не следует. Его мощные ручищи без труда разорвут на части его, Ксандра и Ормана. А также и лошадей.

– Стоять, – произнес он громко со стальными нотками в голосе.

Великан встретился с ним взглядом. Их глаза находились на одном уровне, даже несмотря на то, что Уилл сидел верхом на Тягае. Великан нахмурился, и Уилл заметил, как напряглись его мышцы перед очередным шагом. Рейнджер натянул тетиву до предела, инстинктивно целясь в грудь великана, там, где, по его мнению, должно было биться сердце.

– Пусть ты и громадина, но с такого расстояния стрела пробьет тебя навылет, – предупредил он, стараясь говорить спокойным и уверенным голосом.

Существо медлило. Его лоб прорезали морщины. Что оно испытывало? Недоумение? Ярость? Страх? Разочарование? Уилл не мог сказать наверняка. По таким нелепым карикатурным чертам невозможно судить о его чувствах. Самое главное, что великан остановился. Наблюдатели на дальнем конце поляны дружно вздохнули. Советовали ли они ему идти дальше? Предупреждали, чтобы он остановился? Тоже непонятно.

«И что дальше? – подумал Уилл. – Мы так и будем стоять здесь до следующего снегопада и смотреть друг на друга?»

Он не имел ни малейшего представления о том, что делать дальше. Будь он один, он бы доверился Тягаю, который помог бы ему отступить. Но он не мог бросить Ксандра с Орманом.

– Рейнджер, смотри! – прошептал Ксандр едва слышно.

Уилл отвел взгляд от великана, на которого, понятно, было сосредоточено все его внимание. Ксандр показал на собаку.

Она поднялась и пошла по поляне прямо к великану. Уилл набрал было воздуха, чтобы позвать ее, но, замети в кое-что, остановился и ослабил натяжение тетивы.

Тяжелый хвост собаки медленно вилял из стороны в сторону. Она остановилась прямо перед великаном, опустив голову и по-прежнему виляя хвостом. Тот посмотрел на нее, морщины на его лбу разгладились, и он опустился на одно колено, протягивая свою огромную ручищу к овчарке.

Она сделала еще один шаг вперед и села у его ног, довольная тем, как он чешет у нее за ухом и щекочет подбородок. Глаза ее были прищурены от удовольствия, и она даже лизнула ладонь великана.

А потом внимание Ксандра и Уилла привлекла еще одна подробность – неожиданная, как и все, что происходило с ними в этот день.

– Он плачет! – воскликнул Ксандр.

И действительно, по бледным щекам стекали слезы.

– Знаешь, мне кажется, что это существо вполне безобидно. Слава богу, что ты его не подстрелил, – сказал секретарь.

– В этом я должен согласиться с тобой, – раздался позади них голос. – А теперь, может быть, вы скажете, какого черта вы делаете в моем лесу?

 

Глава 30

Уилл развернулся в седле, снова поднимая лук и илл развернулся в седле, снова поднимая лук и натягивая тетиву. Но тут же усомнился. Он не имел ни малейшего представлении о том, как должен выглядеть Малкаллам. Если бы его все-таки заставили выразить свое мнение, он бы предположил, что волшебник вытянутый и худой или же очень толстый, не похожий на обычного человека. При этом он должен быть облачен в черный халат, скорее всего украшенный какими-то загадочными символами или изображениями луны и солнца.

И уж конечно, на голове у него должна красоваться высокая остроконечная шляпа, вместе с которой его рост составлял бы метра три.

Но он не ожидал увидеть невысокого поджарого мужчину, на несколько сантиметров ниже самого Уилла, с клочковатыми волосами, зачесанными над залысиной, довольно крупными носом и ушами и срезанным подбородком. На нем была обычная домотканая роба, чем-то похожая на монашью, а на ногах, несмотря на зимнюю погоду, сандалии.

Но удивительнее всего были его глаза. Глаза волшебника должны быть темными, непроницаемыми, преисполненными тайн и говорящие об опасности. Но глаза этого человека были светло-карими, со слегка озорными искорками.

В смущении Уилл опустил лук.

– Кто ты? – спросил он.

Невысокий мужчина пожал плечами.

– Я думал, это я должен задавать такой вопрос, – сказал он тихо, но уверенно. – В конце концов, это мой дом.

Ксандр, озабоченный тем, что состояние его господина ухудшается с каждой минутой, не был настроен на пустые разговоры.

– Ты Малкаллам? – спросил он прямо.

Невысокий человек поднял голову к секретарю, слегка сжав губы, словно раздумывая над ответом.

– Да, меня так называли, – сказал он.

Искорки в его глазах погасли.

– Тогда нам нужна твоя помощь, Малкаллам, – сказал Ксандр. – Моего хозяина отравили.

Кустистые брови Малкаллама насупились, в голосе послышались угрожающие нотки:

– Ты просишь помощи у самого грозного чародея в этих краях? Врываешься в мои владения, не обращая внимания на предупреждающие знаки, рискуешь навлечь на себя гнев охраняющего меня Ночного воина и просишь моей помощи?

– Если ты действительно Малкаллам, то да, – ответил Ксандр, нисколько не смутившись этой тирадой.

Брови волшебника выпрямились, и он покачал головой в некотором восхищении.

– Значит, ты не робкого десятка, – сказал он уже более дружелюбно. – В таком случае нам, пожалуй, лучше действительно осмотреть лорда Ормана.

– Ты знаешь, кто это? – удивленно спросил Уилл, пока маленький секретарь подъехал ближе к Орману, что-то бессвязно бормотавшему и раскачивающемуся в своем седле.

Малкаллам рассмеялся:

– Конечно знаю, рейнджер.

Уилл вздохнул, признавая свое поражение. Вот тебе и вся маскировка. Сначала Орман мгновенно узнает, кто он на самом деле, а теперь и этот Малкаллам.

– Как ты?.. – начал было он, но волшебник поднял руку, пресекая его вопрос.

– Ну, не такая уж это алхимия, верно? – спросил он сухо. – Последние два дня ты постоянно шастал в моем лесу. Ездишь ты на низкорослом коне, на каких ездят рейнджеры. У тебя лук и большой нож-сакс на поясе. Бьюсь об заклад, где-то припрятан и метательный нож. К тому же твой плащ отлично скрывает тебя в этой местности. Кем ты еще можешь быть? Жонглером?

Уилл открыл было рот для ответа, но никакие слова не приходили ему на ум. Ксандр же вовсе не был намерен молчать:

– Помилуйте! Пока вы тут препираетесь, мой хозяин умирает!

И снова брови Малкаллама поползли вверх.

– Перед ним волшебник и рейнджер, – сказал он задумчиво, – а он советует нам, что делать. Вот уж действительно храбрости ему не занимать.

Но даже во время этого разговора он не сводил глаз с Ормана. Протянув руку, он попытался дотронуться до него, но не смог.

– Тробар! Оставь собаку на минутку и помоги мне спустить с лошади лорда Ормана.

Великан нехотя поднялся с колена и приковылял к лошади Ормана. Ксандр быстро соскользнул со своей лошади и встал между своим хозяином и нависшей над ним громадой. Уилл подумал, что события разворачиваются слишком быстро, и тоже спешился, обменявшись тревожным взглядом с Тягаем. В глазах коня, казалось, читалось недоумение: «Откуда мне знать? Я же всего лишь конь».

Тробар остановился перед человечком, преградившим ему путь.

– Он его не обидит, – сказал Малкаллам немного нетерпеливо. – Если хочешь, чтобы я быстрее помог тебе, то позволь ему занести твоего хозяина в дом.

Ксандр неохотно отошел. Тробар шагнул вперед, ослабил державшие Ормана на месте веревки и снял его с седла. Держа безвольное тело в своих руках, он вопросительно посмотрел на своего хозяина, который махнул рукой по направлению к хижине:

– Отнеси его внутрь, в кабинет.

Тробар поковылял к хижине, держа Ормана так, словно тот был не тяжелее перышка. За ним семенил Ксандр, а позади следовали Уилл с Малкалламом.

– Любопытно, как он отреагировал на твою собаку, – сказал волшебник. – В детстве у него была похожая пограничная овчарка, до того как деревенские жители прогнали его из деревни. Она была ему единственным другом. Наверное, когда она умерла, его сердце было разбито.

– Понятно, – пробормотал Уилл, не зная, что сказать еще.

Малкаллам бросил на него косой взгляд. Такой молодой рейнджер, но так много ответственности возложено на него. Незаметно от молодого человека чародей улыбнулся, взмахом руки предлагая тому пройти на крыльцо:

– Не обязательно сидеть внутри, пока я буду осматривать лорда Ормана.

Уилл кивнул и сел на скамейку. Ксандр же продолжал стоять с напряженным видом.

– Я иду с тобой, – сказал он твердо, словно не ожидая никаких возражений.

Малкаллам пожал плечами:

– Как хочешь. Но ты же сам привез его ко мне. По-моему, уже слишком поздно беспокоиться о том, что я могу ему как-то навредить.

– Я беспокоюсь не об этом, – сухо сказал Ксандр. – Я просто…

Малкаллам подождал, пока он закончит фразу, и, не дождавшись, сделал это за него.

– …беспокоишься о том, что я могу ему как-то навредить.

Ксандр повел плечами. Именно это он и подумал, но понял, что было бы неосмотрительно говорить об этом вслух, обращаясь к волшебнику за помощью.

– Имей в виду, я буду следить за тобой, – пробормотал он, опуская руку на рукоять кинжала.

Было сразу заметно, что это жест человека, не привыкшего пользоваться оружием. Малкаллам улыбнулся:

– Ну что ж. Твой хозяин гордился бы тобой. Если я что-то и вздумаю сделать с ним нехорошее, то для начала мне придется превратить тебя в тритона.

Ксандр недоверчиво посмотрел на него, потом решил, что волшебник, возможно, шутит. Возможно. Не говоря больше ни слова, он проследовал за Малкалламом внутрь.

Уилл с наслаждением откинулся на грубые бревна хижины, потягиваясь и разминая затекшие руки и ноги под лучами только что проникшего под карниз солнца. На него вдруг навалилась тяжелая усталость. Столько всего произошло за один день – побег из замка, поиски жилья Малкаллама и встреча с волшебником. Неудивительно, что он чувствует себя таким разбитым. Сейчас ему хотелось только одного – как можно дольше отдыхать на скамейке.

Вокруг него постепенно собирались помощники Малкаллама, осматривая его. Он старался не обращать на них внимания, ощущая с их стороны не угрозу, а одно лишь любопытство.

Дверь хижины распахнулась, и из нее вышел великан Тробар. Осмотревшись, он увидел собаку, лежавшую на том же месте, где он ее оставил, и направился к ней. Опустившись на одно колено, он снова принялся ласково гладить ее. Собака закрыла глаза и лишь слегка вертела головой от удовольствия.

– Эй, собака! – позвал ее Уилл, немного резче, чем рассчитывал.

Овчарка тут же насторожилась и открыла глаза. Уилл показал на крыльцо рядом с собой:

– Иди сюда.

Она поднялась и встряхнулась, а потом медленно пошла к нему. Уилл посмотрел на Тробара. Вся его сгорбленная фигура недвусмысленно выражала печаль.

– Ну ладно, – смилостивился рейнджер. – Оставайся там.

На лице великана промелькнула улыбка. Собака подбежала к нему и снова позволила себя погладить. Уилл устало закрыл глаза и задумался об Элис.

 

Глава 31

Элис услышала доносившийся со двора шум – крики и цокот копыт по мостовой – и выглянула из окна как раз, чтобы увидеть, как три всадника скачут к воротам с подъемной решеткой.

Уилла она узнала сразу, тем более что он, не останавливаясь, на полном ходу, подстрелил упавшего с крепостной стены арбалетчика. За ним скакали еще два человека. Один из них очень странно раскачивался в седле, будто не совсем понимал, что творится вокруг. С удивлением она узнала в нем Ормана.

Что же происходит? Судя по реакции стражников, хозяин сбегает из своего собственного замка. Какая нелепая мысль!

Но с ним Уилл. Элис нахмурилась. Ничто не говорило о том, что Уилл действует по принуждению. Он, по сути, даже возглавлял этот небольшой отряд беглецов. На пару мгновений она даже подумала, что Орман действительно оказался черным магом и подчинил Уилла своей воле, но тут же отказалась от этой мысли. Как и все образованные люди, она почти не верила в колдовство и в черную магию.

Но как иначе объяснить происходящее?

Цокот копыт стих, крики смолкли, а стена скрыла от нее трех всадников. Элис продолжала в задумчивости стоять у окна. Через пару минут через ворота выехала группа преследователей. Увидев их предводителя – высокого здоровяка, – она нахмурилась. Что-то в его фигуре показалось ей знакомым. Она подошла к двухместной кушетке и опустилась на нее. Первым ее порывом было одеться и поспешить вниз, чтобы разузнать обо всем подробнее. Лучше всего, конечно, расспросить сэра Керена. Но потом она подавила в себе этот порыв. Леди Гвендолин так бы себя не вела. Леди Гвендолин была легкомысленной красавицей, которую заботили только мода и светская болтовня, и она не интересовалась ничем, кроме причесок, туфель и платьев.

И уж конечно, не следовало показывать своего беспокойства по поводу какого-то жонглера. Уилл Бартон находился на социальной лестнице гораздо ниже ее.

– Проклятие! – воскликнула она, стукнув кулаком по туалетному столику, что тоже совсем не походило на леди Гвендолин.

Потом в голове у нее мелькнула одна мысль. Пусть она и не может позволить себе проявить любопытство, но это ограничение не касается слуг. Решительно поднявшись, Элис подошла к ведущей в прихожую двери.

Две ее служанки беззаботно переговаривались, складывая только что выстиранную одежду. Макс сидел в углу, склонившись над какой-то рукописью. Все трое с удивлением повернулись к ней и встали. Окон в прихожей не было, поэтому никто из них не видел никакой суматохи и не знал, что происходит во дворе. Элис раздраженно махнула рукой, чтобы они рас слабились.

– Лорд Орман только что выехал из замка вместе с жонглером Бартоном. Это походило на побег. Стражники пытались остановить их, а через несколько минут за ними отправили погоню.

– Зачем лорду Орману сбегать из собственного замка? – спросил Макс.

– И зачем Бартону помогать ему? – добавила Виктория, старшая из двух служанок.

Они понимали, что не следует упоминать настоящее имя Уилла, тем более называть его рейнджером. Элис кивнула:

– Я тоже так подумала. Все это очень странно. Макс, спустись, пожалуйста, в главный зал и попробуй что-нибудь разузнать. Только не слишком любопытничай, просто послушай, о чем говорят.

– Слушаюсь, госпожа, – сказал Макс, взяв со столика мягкую шляпу с пером и направляясь к двери.

– Макс, – обратилась Элис к нему, и он задержался в дверном проеме:

– Да, госпожа?

– Будь осторожен.

Он кивнул и вышел, тихо закрыв за собой дверь. Виктория и Сандра, другая служанка, принялись обсуждать новости. Но Элис не видела смысла в таком обсуждении, пока нет никаких новых сведений; так они просто будут снова и снова повторять одно и то же. Кивнув своим служанкам, она вернулась к себе в покои. Пусть разговаривают между собой.

В уединении она принялась расхаживать по комнате. Как бы она ни пыталась понять, что происходит, ей это не удавалось. Она перебирала возможные объяснения. Допустим, Уилл сделал вид, что перешел на сторону Ормана, чтобы добыть больше сведений о том, что он затеял. Но она почти тут же отбросила эту мысль. Судя по тому, что рассказал ей Уилл, отношения между ним и Орманом были довольно натянутыми, а это значило, что он вряд ли мог настолько быстро войти в доверие хозяина замка.

Может, хозяин замка одурманил Уилла? В конце концов, Орман изучал книги, посвященные колдовству и травам, – Уилл об этом часто упоминал. Но от этой идеи тоже пришлось отказаться. Уилл не выглядел одурманенным и действующим вопреки своей воли. К тому же она сама видела, что он ехал первым и вел остальных за собой.

Отчаявшись найти объяснение, она отказалась от дальнейших попыток. На столике у кресла лежало шитье – одно из излюбленных занятий леди Гвендолин. Элис подобрала кусок ткани и принялась пропускать через нее иголку с ниткой. К сожалению, она не разделяла увлечений леди Гвендолин; после нескольких попыток украсить крыло бабочки она воткнула иголку в подушечку большого пальца и с проклятием отбросила рукоделие.

* * *

Время шло медленно. Мучительно медленно. Макс вернулся только примерно через час. Ему не удалось подслушать больше из того, что уже знала Элис. Все в замке обсуждали неожиданный побег лорда Ормана со своим секретарем и жонглером Бартоном, но никто не знал, почему они это сделали. Жонглер подстрелил одного из наемников Керена на стене, серьезно его ранив. Сейчас наемник лежал в лазарете.

– Похоже, все так же озадачены, как и мы, госпожа, – сказал Макс.

Элис нетерпеливо покачала головой и снова принялась расхаживать по комнате. Макс, не зная, что ему делать теперь, деликатно кашлянул.

– Это все, госпожа? – спросил он, и она повернулась к нему с виноватым видом:

– Конечно, Макс. Благодарю тебя. Можешь идти.

Едва он удалился в прихожую, как в дверь постучали.

– Входите, – сказала Элис и с удивлением увидела, как в ее покои входит сэр Керен.

Она сначала подумала, что это вернулся Макс, забыв ей что-то рассказать, и, смутившись, секунды две входила в роль леди Гвендолин. Непонятно, заметил ли Керен, что с ней что-то не то.

– Ах, сэр Керен! – воскликнула она наконец, захлопав ресницами. – Какая чудесная неожиданность! Проходите, прошу вас! – Затем, повысив голос, она позвала своего слугу: – Макс, принеси вина! Надеюсь, это будет хорошее белое галльское вино.

Пока Макс в прихожей доставал из буфета бутыль, Керен прошел в покои дамы, разглядывая разложенные повсюду платья, шляпы и туфли, которыми окружала себя леди Гвендолин. Элис указала на кресло у камина.

– Прошу прощения за беспокойство, миледи, – начал Керен, но она тут же прервала его:

– Ах, вы совсем меня не побеспокоили. Ни капельки. Напротив, мне было бы очень приятно побеседовать с таким привлекательным молодым рыцарем. – Элис выдавила из себя жеманную улыбку. – Только прошу вас, не говорите об этом моему жениху, лорду Фарреллу.

Керен слегка склонил голову:

– Можете смело доверить мне все свои тайны, миледи.

Пока Макс разливал вино по бокалам, Элис поддерживала пустую светскую болтовню. От нее не скрылось то, что Керен внимательно разглядывает ее. Наконец она сделала передышку, и заговорил он:

– Леди Гвендолин, вы, случайно, не слышали шум примерно час назад?

Она распахнула глаза, словно поражаясь его проницательности:

– И в самом деле слышала! Какой-то неприятный шум. Как будто кто-то скакал по двору, а стражники кричали. Вот это суматоха! Мой слуга Макс сказал, что одного из часовых ранили. Это правда?

– Да, к сожалению. Но мне сказали, что он поправится.

Элис в волнении наклонилась слегка вперед, прижав ладони к груди, как будто пытаясь сдержать свое любопытство:

– Прошу вас, сэр Керен, скажите, что случилось? Это были преступники? Грабители? Или разбойники?

Керен печально покачал головой:

– Хуже, миледи. Гораздо хуже. Боюсь, что предатели короны.

Элис откинулась на спинку кресла, делая вид, что подавляет вздох изумления. При этом она раздумывала, не открыться ли Керену. В конце концов, он выглядит достойным человеком, да и Уилл был склонен ему доверять. Но что-то останавливало ее.

– Предатели, сэр Керен? Здесь, в Макиндо? Как ужасно! Безопасно ли находиться в замке? – добавила она с тревогой в голосе.

– Совершенно безопасно, миледи, – поспешил уверить ее Керен. – У нас все под контролем. Но, боюсь, новости неутешительные.

Он сделал паузу, и она ждала с широко распахнутыми глазами, когда он продолжит. Ей даже подумалось, что если он не поспешит, то ее рот и глаза навсегда застынут в таком нелепом выражении.

– Лорд Орман, хозяин и командир этого замка на время болезни его отца, показал свое истинное лицо предателя.

– Лорд Орман?! – переспросила она.

Керен хмуро кивнул:

– По всей видимости, он строил планы до наступления весны передать замок войску скоттов. В сговоре с ним был жонглер Бартон.

– Нет, он же… – вырвалось у Элис, прежде чем она заставила себя замолчать.

Но Керен сам перебил ее:

– Боюсь, что так и есть, миледи. Судя по всему, последние три недели он передавал сообщения от лорда Ормана скоттам, еще до того, как приехал в замок.

Элис плотно сжала зубы. Она едва не проболталась и не сказала, что Уилл на самом деле рейнджер, посланный исследовать загадочные события в уделе. Ее остановила чудовищная ложь.

В то, что лорд Орман предатель, она была готова поверить. В том, что этот хмурый и подозрительный временный хозяин замка мог договориться со скоттами, не было ничего из ряда вон выходящего. Но зачем Керен солгал об участии Уилла в этом предательском замысле? Тут она поняла, что Керен ожидает от нее какой-то реакции.

– Но у него такой приятный голос, – пробормотала она, предполагая, что такой бестолковый ответ, как никакой другой, достоин леди Гвендолин.

Керен слегка приподнял бровь. Очевидно, он тоже об этом подумал.

– Тем не менее он шпион, миледи.

– Ну что ж, спасибо, что рассказали, сэр Керен. Как все это ужасно! Представляю, как испугается мой жених лорд Фаррелл, узнав о том, что мне пришлось пережить!

Керен слегка склонил голову:

– Уверяю вас, моя госпожа, никакая опасность вам не грозит. К счастью, мы вовремя раскрыли заговор, и я сожалею только о том, что преступников пока не удалось поймать. Я подумал, что вам лучше узнать о том, чем была вызвана суматоха в замке, чтобы вы лишний раз не беспокоились.

– Благодарю вас, сэр Керен, за вашу предусмотрительность. Я и в самом деле очень волновалась. Но теперь, когда я знаю, что моя безопасность в руках такого храброго и отзывчивого рыцаря, я была бы весьма…

Она так и не договорила слова благодарности, потому что ее речь прервал стук в дверь.

– Войдите, – отрывисто сказал Керен, что, как подумала Элис, было несколько дерзко с его стороны и не вязалось с ролью благородного защитника дам.

Она еще больше начала подозревать его.

Дверь с шумом распахнулась, как будто ее пнули ногой снаружи, и в покои, сильно прихрамывая, вошел мужчина с перевязанным правым бедром. Глаза его были устремлены на сэра Керена, к которому он незамедлительно обратился:

– Скрылись, черт их подери! Сбежали в этот проклятый лес.

Когда он повернулся к Элис, она едва сдержала возглас изумления.

Это был Джон Баттл.

 

Глава 32

Малкаллам вышел из хижины только час спустя. Уилла совсем разморило на опускавшемся все ниже солнышке, и он крепко задремал, пока его не разбудил скрип двери и он не увидел перед собой невысокого человека. Прочитав вопрос в глазах Уилла, Малкаллам усмехнулся:

– С ним все будет в порядке. Хотя промедли вы немного дольше, вряд ли он выкарабкался бы. Его слуга не отходит от него ни на шаг.

Уилл кивнул. Он так и думал, что Ксандр будет оставаться с хозяином, пока тот не придет в себя.

– Значит, его все-таки отравили? – спросил он.

Малкаллам кивнул:

– Да. Весьма неприятным ядом под названием «корокор». Сведений о нем мало, и он не описывается в большинстве книг по травам и ядам. Эффект его проявляется примерно через неделю, так что кто-то, скорее всего, подмешал его в еду или в напиток Ормана дней десять назад. Достаточно самой малой дозы. Несколько дней ничего не происходит, но когда появляются симптомы, то обычно бывает уже поздно.

– Почему о нем ничего не знают лекари замка? – спросил Уилл.

– Как я уже сказал, это малоизвестный яд. Большинство целителей никогда не слышали о нем, а даже если и слышали, то не знают противоядия.

– Но откуда это знаешь ты?

Малкаллам улыбнулся:

– Я не обычный целитель.

– Похоже, что нет. Так кто же ты на самом деле, позволь спросить?

Прежде чем ответить, Малкаллам изучающе оглядел его с головы до ног. Потом жестом попросил подвинуться на скамейке:

– Дай-ка я присяду, тогда и поговорим.

Он сел рядом с Уиллом и посмотрел на лужайку. Тробар все еще играл с собакой, кидая ей кожаный мяч. Принося его обратно, собака каждый раз зажимала его передними лапами и опускала на него морду, делая вид, что охраняет его, чтобы великан попробовал его у нее отнять. Большинство остальных спутников Малкаллама разошлись, пока Уилл спал. Некоторые занимались повседневными делами – носили воду или кололи дрова.

– Ну что ж, приступим, – сказал Малкаллам. – Что тебе известно обо мне?

– Очень мало, – признался Уилл. – Конечно, я слышал разные слухи – то, что ты волшебник, воплощение старого волшебника Малкаллама, погубившего предка Ормана более сотни лет назад. Будто ты обитаешь в Лихой чащобе, посреди таинственных огней и зловещих звуков. Некоторые из них я слышал и видел сам.

– Ну да, – задумчиво кивнул Малкаллам. – Ты же заходил в мой лес несколько ночей назад, верно? Тебя не испугал Ночной воин?

– Еще как испугал! – признался Уилл. – Едва голову не потерял от страха.

– Но ты вернулся.

Уилл скромно улыбнулся:

– Но не ночью. Днем. Тогда мы и заметили, что видение было создано с помощью какого-то большого фонаря.

Малкаллам приподнял бровь:

– Неплохо. Как ты догадался?

– Это Элис догадалась. Она нашла горелые следы там, где стоял фонарь.

– Как я понимаю, Элис – это та дама, которая сопровождала тебя на второй день? И где же она сейчас?

– Она все еще в замке.

Малкаллам нахмурился:

– Ты оставил ее там?

Уилл помрачнел. Было заметно, что эта тема задевает его за живое.

– Ненадолго.

– Я уверен, она сумеет за себя постоять, – постарался утешить его Малкаллам. – Это замечательная девушка.

– Она такая. Но мы говорили о тебе, – напомнил Уилл, решив, что не стоит отвлекаться.

Малкаллам улыбнулся:

– Ну да, отвлеклись. Итак, как ты догадался, никакой я не злой волшебник. Раньше я был целителем… – В его голосе проскользнули ностальгические нотки. – Очень хорошим целителем, не побоюсь признаться. И мне это занятие нравилось. Я считал, что делаю нечто очень полезное.

– И что же случилось? Почему ты оставил свое прежнее занятие? – спросил Уилл.

Малкаллам вздохнул:

– Однажды умер человек, которого я лечил. Это был пятнадцатилетний паренек, очень добродушный и симпатичный, которого все любили. У него начался обычный жар, и его ко мне привели родители. Таких пациентов у меня был не один десяток, и все прекрасно выздоравливали. Но он никак не реагировал на отвары трав, которые я ему давал. А потом ему стало хуже, и через несколько дней он скончался.

Голос Малкаллама немного дрогнул, по щеке скатилась одинокая слеза. Он заметил, что Уилл смотрит на него и смахнул слезу рукавом.

– Так иногда бывает. Люди просто умирают – казалось бы, без всякой причины.

– Но жители деревни обвинили тебя? – предположил Уилл.

Малкаллам кивнул:

– Не сразу. Поначалу поползли передаваемые шепотом слухи. Потом объявился еще один целитель, который захотел занять мое место. Скорее всего, он-то и начал распускать эти слухи. Рассказывал, что я специально уморил мальчишку. Ко мне стали ходить все реже и реже. Больные обращались за помощью к новому лекарю.

– Я предполагаю, он брал плату за свои услуги?

– Конечно. Я тоже брал плату. Даже целителям нужно что-то есть. Постепенно слухи ширились, и даже когда кто-нибудь умирал после посещения нового лекаря, то и тогда говорили, что это я его проклял. Назло, чтобы насолить новому целителю. Удобное объяснение, ничего не скажешь.

– Но это же смешно! – воскликнул Уилл. – Неужели люди во все это верили?

Малкаллам пожал плечами:

– Ты удивишься, во что порой готовы поверить люди. Обычно, чем невероятнее ложь, тем охотнее в нее верят. «Это настолько чудовищно, что должно быть правдой», – обычно так говорят. Так или иначе, но люди стали шептаться у меня за спиной. Все на меня глядели с испугом или со злостью, и я решил, что будет безопаснее покинуть деревню. Однажды я украдкой ушел в Лихую чащобу. Жил в шалаше несколько месяцев, пока не построил хижину. Я знал, что деревенские жители неохотно пойдут искать меня в лесу, в котором когда-то обитал тот самый первый Малкаллам.

– Почему ты выбрал это имя?

Целитель встретил его ответ печальным смехом:

– Я не выбирал. Мне его дали люди. На самом деле меня зовут Малькольм. После того как я исчез, деревенские жители пораскинули мозгами и пришли к очевидному выводу: Малькольм – это всего лишь искаженный вариант имени Малкаллам. После этого оставалось сделать лишь последнее умозаключение: я и есть тот злой волшебник, воскресший из мертвых. Должен признаться, я не преминул воспользоваться этим выводом в своих целях. Я придумал отпугивать незваных посетителей с помощью различных трюков. Если кто-то и осмеливался забрести в Лихую чащобу, услышав голоса или увидев Ночного воина, он сразу же бросался наутек.

– Откуда берутся голоса? – спросил Уилл. – Мне казалось, они окружают меня со всех сторон.

Малькольм довольно улыбнулся:

– Неплохо придумано, правда? Они доносятся через трубки, закрепленные среди деревьев. На их концах установлено по рогу, усиливающему звук. Обычно мы прячем их в дупле. А говорит в них Лука.

Целитель показал на человека, собиравшего хворост для растопки на дальнем конце поляны. Туловище у него было как у обычного взрослого человека, но покоилось оно на необыкновенно тонких и кривых ножках. Одно плечо было гораздо выше другого, а лицо искажала неестественная гримаса. В безуспешных попытках скрыть ее, он отрастил густую бороду и длинные волосы.

– У него чудесный голос, – продолжил Малькольм. – Такая грудь позволяет ему издавать сильные звуки с особым тембром. Произносимые им слова четко слышны по всей округе. Но учти, что он не привык, когда ему отвечают. Ты немало испугал его, начав размахивать направо и налево своим ножом.

– Меня он испугал значительно больше, не скрою, – сказал Уилл, с интересом разглядывая уродливого человека. – Скажи, а откуда они берутся? Лука, Тробар, остальные…

– Уж не подумал ли ты, что это я их делаю такими? – усмехнулся Малькольм, но улыбка у него вышла слишком печальной.

Уилл неловко заерзал на скамейке:

– Ну… вообще-то, мне приходила в голову такая мысль.

Лицо Малькольма вытянулось.

– Да, люди видят и думают так же. Мои уродливые создания. Творения злобного гения. Мои чудовища, монстры… На самом деле это изгои. Обычные люди, которых прогнали из их деревень, потому что они выглядят не так, как все остальные. Не так выглядят, не так говорят, не так двигаются. Некоторые такими родились, как Тробар и Лука. Другие стали такими в результате несчастного случая, и окружающие решили, что такие им больше не нужны.

– А как они приходят к тебе?

– Я сам ищу их. Первым был Тробар. Я нашел его, когда ему было восемь лет. Восемнадцать лет назад. Его выгнали из деревни, потому что он уже тогда походил на великана. Оставили умирать в лесу. Он хотел взять с собой собаку. Она была его единственным другом. Для нее было неважно, насколько он уродлив, она любила его, потому что он любил ее. Собаки такие. Они не судят людей по их внешности.

– И что же случилось с собакой? – спросил Уилл, хотя уже догадывался, каким будет ответ.

– Она пыталась защитить его, и один из деревенских жителей убил ее. Тробар отнес ее в лес, после того как прекратилась погоня. Там я его и нашел. Он рыдал над ее трупом. Мы похоронили ее вместе, а потом я привел его к себе. Со временем к нам присоединились и другие. Некоторым требовалась помощь лекаря – отвары, мази, целебные зелья. Другим требовалось лекарство иного рода.

– И ты его им предоставлял?

– По крайней мере, старался. Порой достаточно дать человеку понять, что его где-то ждут. Что есть люди, которые не будут судить его по внешнему виду. На это, конечно, требуется время. Гораздо легче исцелить тело, чем душу.

Уилл горестно покачал головой:

– Значит, ты исцеляешь несчастных вот уже лет двадцать, и тебя до сих пор считают злым волшебником?

Малькольм пожал плечами:

– Отчасти это моя вина. Я сам создал иллюзию, в которую поверили люди. Но потом нашлись и другие, понявшие, что легенду о Малкалламе можно использовать в своих целях.

– Керен?

Малькольм кивнул:

– Похоже, что да. Вопрос только, какая в этом ему выгода?

– Я расскажу тебе сразу же, как только выясню, – твердо пообещал Уилл.

 

Глава 33

Баттл окинул ее взглядом, и Элис так и замерла в кресле. Какого черта он делает здесь? Узнал ли он ее? В ее голове роились тревожные вопросы, и потребовалось напрячь всю свою волю, чтобы сохранить самообладание и продолжить изображать из себя легко мысленную леди Гвендолин.

– Извиняйте за вторжение, – буркнул Баттл таким тоном, что сразу стало понятно – ему совершенно наплевать, доставил он кому-то беспокойство или нет.

Повернувшись к Керену он нахмурился, словно припоминал, где он мог видеть эту девчонку.

– Я подумал, вы захочете узнать. Мне сказали, что вы с… – он указал большим пальцем на Элис.

– Леди Гвендолин, – закончил за него Керен. – Леди – гостья этого замка, невеста лорда Фаррелла из Горта.

В его голосе, казалось, звучало предупреждение, словно он говорил: «Не болтай слишком много перед этим мужланом». Элис изобразила легкомысленную улыбку и лениво протянула Баттлу руку ладонью вниз.

– Думаю, мы еще не встречались, сэр, – сказала она.

Подозрительность в глазах Баттла погасла. Он уставился на руку, не зная, что делать. Любой придворный конечно же тут же поднес бы руку дамы к своим губам, изображая подобострастный поцелуй, но Баттл не был придворным. Неловкое молчание опять прервал сэр Керен:

– Леди Гвендолин, позвольте мне представить вам Джона Баттла, одного из моих новых помощников.

Баттл наконец-то решил, как быть с протянутой рукой Элис. Протянув свою руку, он схватил и неловко пожал ее.

– Рад встрече, мадам, – сказал он с очарованием барана.

– И я рада, – уклончиво ответила Элис. – Значит, вы, мистер Баттл, преследовали предателей? Какой вы смелый!

И она захлопала глазами. Баттл снова нахмурился.

– Предателей, мадам? – повторил он и засомневался, неуверенно поглядев на Керена.

– Я только что рассказывал леди Гвендолин, как лорд Орман с жонглером планировали передать замок скоттам, – многозначительно пояснил Керен.

Лоб Баттла покрылся морщинами. Но через пару секунд он понял, и лицо его просветлело.

– А-а! Ну да… Да, верно. Предатели, точно. Повезло нам, что мы их сразу раскусили. Иначе они такого бы натворили…

– Да-да. Я уверен, леди Гвендолин не хочется выслушивать все эти мрачные подробности, – прервал его Керен, понимая, что Баттл вряд ли обладает талантом к импровизации.

Он не собирался углубляться в повествование, чтобы не тратить время на придумывание ненужных фактов. Элис это понимала и радовалась, что вовремя сдержалась и не доверилась Керену. Очевидно, дела в замке Макиндо обстояли далеко не так, как казалось снаружи.

– Ах, мистер Баттл, вы, кажется, ранены! – воскликнула она. – Вы того и гляди запачкаете ковер кровью.

Баттл посмотрел на повязку на своей ноге, через которую просачивалась кровь, и тихо выругался, затягивая бинты потуже. Осмотрев ее сначала, теперь он, похоже, привык к ее внешности и не бросал на нее подозрительных взглядов. Элис вздохнула спокойнее. С той злополучной встречи прошло несколько недель, и к тому же тогда ее волосы были распущены. Сегодня же на ее голове красовалась замысловатая прическа, затянутая в тугой узел и увенчанная шляпкой с вуалью по последней моде. Да и одежда ее отличалась от прежней – сейчас она была облачена в богато украшенное платье с кружевами, до нелепости широкими, спускавшимися до пола рукавами и драгоценными камнями на любом свободном клочке. Будучи курьером, она носила самое простое платье. Вдобавок ко всему, она старалась говорить высоким голосом, подражая высокомерным интонациям представителей высшего сословия – так, как и должна была разговаривать леди Гвендолин. Все это придавало Элис уверенности. Пожалуй, она была даже слишком уверена в себе. Но она решила, что не стоит упускать возможность раздобыть побольше сведений о происходящем здесь.

– Предатель Орман ударил вас мечом? – спросила она, делая вид, что озабочена раной мужчины.

Тот лишь презрительно фыркнул:

– Этот книжный червь? Да он и поднять-то меч не смог бы, даже чтобы спасти свою жизнь. Нет, это в меня попал тот чертов жонглер, чтоб ему пусто было, разорви его селезенку!

– Потише, Баттл, – попытался утихомирить его Керен. Баттл непонимающе посмотрел на него, и Керен кивнул на Элис.

– А… простите мой галльский, леди. В общем, этот паршивец подстрелил меня. Не захотел встречаться лицом к лицу, как настоящий мужик. Спрятался, как трус. Метров триста – четыреста до него было.

«Должно быть, промахнулся, – подумала Элис. – Какая досада!»

– Триста метров? – переспросил Керен с сомнением. – Неплохой выстрел.

Баттл только пожал плечами. Такие, как он, вечно преувеличивают. И все же было в его словах что-то подозрительное.

– Ну, может, и не триста. Но все равно далеко. Никакой он не жонглер, скажу я вам. Никогда не видел, чтобы жонглер так стрелял.

Элис охватило беспокойство.

– А мне он показался отличным жонглером, – сказала она, надеясь увести разговор от опасной темы. Если Баттл решит, что Уилл действительно жонглер, он, пожалуй, не станет раздумывать над тем, кем бы он мог быть на самом деле – например, рейнджером. Потому что если он начнет подозревать Уилла, то станет подозревать и ее. Она повернулась к Керену: – Ведь у него был такой приятный голос, правда, сэр Керен?

Керен задумчиво кивнул. Раньше он не задумывался о том, что Бартон мог быть кем-то другим. Судя по его песням, это был обычный сельский жонглер.

– Мне он показался достаточно профессиональным, – согласился Керен. – И собака у него была натренированная. Выполняла разные фокусы.

«О боже!» – подумала Элис.

– Собака? Какая собака? – вдруг оживился Баттл.

Керен снисходительно махнул рукой, как если бы этот факт не имел никакого значения:

– Черно-белая пограничная овчарка. Помогала ему в представлениях.

«О боже!» – снова подумала Элис.

Брови Баттла нависли над глазами, и на лице его отразилась напряженная работа мысли. Хороший лучник – даже более, чем хороший. Черно-белая овчарка. Он неожиданно шагнул к Элис и направил на нее указательный палец. Недаром ему казалось, что где-то видел ее!

– А ну встань! – требовательно воскликнул он.

Керен изумленно посмотрел на него. Похоже, этот грубиян вовсе потерял рассудок. Элис же встретила его презрительной усмешкой, подобающей высокородной даме, которой дерзит простолюдин.

– Прошу прощения, мистер Баттл? – произнесла она самым холодным и высокомерным тоном и повернулась к Керену: – Сэр Керен, мой жених Фаррелл, услышав, как со мной обращались в вашем замке, определенно…

– Встань! – повторил Баттл.

Керен подошел к нему и положил руку на плечо:

– Баттл, ради всего святого, да как ты смеешь?

– Я признал ее! Я так и знал, что с ней что-то не так!

Элис продолжала сидеть, внешне спокойно, с выражением легкого замешательства и презрения на лице. Она прекрасно понимала, почему Баттл заставляет ее встать. Рост – единственное, что она не может скрыть в своей внешности.

– Сэр Керен, не соизволите ли вы вывести этого мужлана из моих покоев?

Дверь в прихожую отворилась, и из-за нее выглянул обеспокоенный Макс.

– Миледи, все в порядке? – спросил он, нащупывая ладонью рукоятку кинжала.

Элис махнула рукой. Меньше всего ей хотелось, чтобы дело дошло до драки. У нее только два вооруженных человека, и в бою их силы будут не равны. Лучший ее шанс – это блеф.

– Оставь нас, Макс. Сэр Керен разберется с грубияном.

Макс с сомнением оглядел покои. Элис перехватила его взгляд и едва заметно кивнула. Слуга пожал плечами и исчез, закрыв дверь.

Керен шагнул между Баттлом и Элис. Он был в ярости от дерзкой выходки своего приспешника. Леди Гвендолин должна была покинуть замок через неделю, но если она, оскорбленная, уедет раньше срока и пожалуется своему жениху Фарреллу, то тот, возможно, заявится сюда с вооруженным отрядом. А этого сейчас, когда его планы были близки к успешному завершению, Керен хотел меньше всего.

– Баттл, – сказал он спокойно, очень спокойно. – Я тебя предупреждаю в первый и последний раз. Заткнись и убирайся отсюда. Немедленно!

Но высокий бородач замотал головой прежде, чем Керен закончил свой приказ:

– Никакая она не благородная! Я видел ее раньше. Я знаю. Заставьте ее встать!

Керен с виноватым видом повернулся к Элис.

– Леди Гвендолин, если вы соизволите исполнить прихоть этого чудака… – начал он, но она в негодовании покачала головой.

– Этого не будет! – отрезала она.

Керен колебался, в его глазах засверкало сомнение. Баттл ухватился за эту возможность и выпалил свою последнюю догадку.

– Она курьер! – ликующе воскликнул он. – Я видел ее на юге! И она была с рейнджером!

Теперь на лице Керена отобразилась тревога.

– С рейнджером? – переспросил он, и Баттл усердно закивал.

– Пусть она встанет. Вы сами увидите. Она высоченная – прямо как я!

Керен повернулся к Элис.

– Да, вы действительно высокого роста, – произнес он задумчиво. – Пожалуйста, исполните желание Баттла. Встаньте.

Элис мысленно вздохнула, понимая, что проиграла. Она могла бы попытаться блефовать еще несколько минут, но Керен уже начал подозревать ее. Она с достоинством встала.

– Ага, это она! – торжествующе объявил Баттл. – Я знал! Знал, что видел ее! Теперь, когда она стоит, ошибиться невозможно. Бьюсь об заклад и этот жонглер такой же жонглер, как и я. Это ее дружок-рейнджер!

Он снова порылся в памяти, припоминая обрывки подслушанного разговора между ними в хижине.

– Как ты его называла? Уилл? Да, точно, Уилл!

– Уилл? – с любопытством переспросил Керен. – Жонглера вроде бы тоже так зовут, верно? Какое удивительное совпадение! Думаю, вам придется кое-что объяснить, леди Гвендолин.

 

Глава 34

После того как Уилл расседлал и почистил лошадей и оставил их в маленькой конюшне Малькольма, целитель пригласил его и Ксандра разделить с ним поздний обед.

Трапеза прошла почти в полном молчании, несмотря на то что Малькольм оказался добродушным и общительным хозяином и пытался разговорить своих гостей. Ксандр все еще волновался по поводу здоровья своего господина, и то и дело, извиняясь, покидал стол, чтобы проверить состояние лорда Ормана.

– С ним будет все в порядке, уверяю тебя, – сказал Малькольм, когда тот встал с лавки в пятый раз.

– Как скажешь, – отозвался Ксандр в дверях, ведущих в спальню, где в забытьи спокойно лежал Орман.

Малькольм улыбнулся:

– Какой настойчивый и храбрый малый, правда? Не побоялся перечить мне, даже думая, что я злобный волшебник. Надеюсь, Орман знает, какой преданный у него слуга.

Но Уилл был погружен в свои собственные мысли и не ответил. Малькольм озабоченно посмотрел на него.

– Тебе не нравится еда? – спросил он.

Уилл пробормотал что-то нечленораздельное.

Малькольм слегка нахмурился:

– У нас здесь все простое, конечно. Но очень хорошее. Мы выращиваем овощи на крыше дома и даже делаем свое собственное вино – из тыкв.

И опять Уилл что-то пробормотал, погруженный в раздумье. Малькольм продолжил, чуть повысив голос:

– Иногда, конечно, медведь запрыгивает в окно, прямо на стол, а ведьма превращает жаркое в угли, но в остальном блюда отменные.

– М-м-м, – протянул Уилл через пару секунд, заметив обращенный на него взгляд Малькольма, и виновато добавил: – Извини, я не расслышал.

Добившись наконец вразумительного ответа от молодого рейнджера, Малькольм облегченно вздохнул:

– Да уж, точно не расслышал. Я нес совершеннейшую чушь, но ты не обратил внимания. А я-то надеялся на интересный разговор за столом.

Уилл неловко заерзал на месте.

– Извини, – повторил он. – Сейчас у меня мысли совсем другим заняты.

– Возможно, тебе станет легче, если ты выговоришься, – предложил Малькольм. – Знаешь, я хороший слушатель. Всегда приятно, когда тебя кто-то внимательно слушает.

Уилл благодарно кивнул. Он, как рейнджер, привык размышлять и действовать один. Но иногда ему казалось, что неплохо было бы выслушать и мнение другого человека.

– Прежде всего, я не понимаю, откуда взялся Баттл, – начал он.

– Это тот, кого ты видел в замке перед тем, как Орман послал за тобой?

Уилл кивнул:

– Да. Но он должен был находиться в нескольких сотнях километров отсюда. Я отдал его скандианцам на корабль в качестве раба.

Малькольм вопросительно поднял бровь:

– Ты отдал его?

Уилл деловито кивнул, не оставляя места для сомнений:

– Продавать его было бы не по закону.

Малькольм задумчиво покачал головой:

– Разумеется. Гораздо более законно отдавать его в рабство, как я полагаю…

Он сделал паузу, чтобы посмотреть на реакцию, но никакой реакции не было. «А этот парень себе на уме», – подумал целитель и добавил:

– Возможно, твои скандианцы снова высадились на берег. Я спрошу своих помощников, не видели ли они морских разбойников. Мои друзья ходят по всей округе, и мало что ускользает от их внимания. Они очень хорошо научились видеть, оставаясь незамеченными.

– Море отсюда довольно далеко, – с сомнением сказал Уилл.

– Километрах в восьмидесяти, – подтвердил Малькольм. – Но в него впадает река Оозель, а она гораздо ближе. В такое время года, если ты хочешь укрыться от обычных на восточном побережье штормов, лучше всего подняться по ней как можно дальше. Но, конечно, главное – это не как он сюда попал, а что собирается делать, – сказал он, слегка меняя тему разговора.

– Ничего хорошего, уж в этом-то можно быть уверенным, – сказал Уилл. – Это настоящий бандит и, возможно, убийца. У меня мурашки идут по спине, когда подумаю, что Элис осталась в замке с ним. Она в очень большой опасности.

– Может, он и не признает ее, – предположил Малькольм. – Судя по твоим словам, она внешне сильно изменилась, с тех пор как он ее видел в последний раз.

Уилл покачал головой:

– Дело в том, что она высокая. Немного найдется таких высоких девушек, и она сразу выделяется в толпе. Полагаться на то, что он ее не узнает, нельзя.

Дверь в спальню приотворилась, и к ним вернулся Ксандр. Маленький секретарь услышал их последние слова и почувствовал себя виноватым за то, что не успел предупредить Элис.

– Если он ее узнал, то нужно подумать, куда ее переведут. Вряд ли ее оставят в роскошных покоях, в которых она живет сейчас.

– Где бы ее ни держали, я собираюсь вытащить ее оттуда, – твердо произнес Уилл, но Малькольм наклонил голову в сомнении.

– Ты собираешься просто так вернуться в замок и увести ее за собой?

Уилл посмотрел на него полным решимости взглядом:

– У меня есть свои трюки и секреты.

Малькольм подумал, что перед ним действительно целеустремленный и способный на многое молодой человек. Проведя долгие годы в лесу, Малькольм не забывал интересоваться делами мира и, уж конечно, слышал разные слухи и домыслы о загадочном ордене рейнджеров. Эти слухи он всегда считал преувеличением, плодом фантазии простых сельских жителей. Теперь же он, потирая свою всклокоченную бороду, подумал, что они, должно быть, ближе к истине, чем ему казалось.

Тем временем Ксандр вернулся за стол и набросился на еду с удвоенным аппетитом, что не скрылось от внимания Малькольма.

– Предполагаю, лорду Орману стало лучше?

Ксандр кивнул с набитым ртом.

– Он отдыхает, – сказал он, прожевав, с немного виноватым видом. – Спасибо за все, что ты сделал, – добавил он, и Малькольм скромно покачал головой.

Ксандр повернулся к Уиллу:

– Если ты собираешься вернуться в замок, то тебе нужно кое-что узнать.

В отличие от Малькольма Ксандр кое-что знал о рейнджерах и не сомневался, что Уилл способен проникнуть в Макиндо.

– Я предполагаю, что если ее раскроют, то посадят в темницу, – сказал Уилл. – Насколько я понимаю, в Макиндо есть темницы?

– Есть, – согласился Ксандр. – Но в это время года их часто затапливает. Скорее всего, ее запрут в камере на самом верхнем этаже главной башни, а проникнуть туда гораздо труднее, чем в подземелья. Туда ведет только одна лестница, которую легко охранять.

Уилл подумал над словами Ксандра. В них был смысл. В подземелья замка можно было проникнуть несколькими различными способами. Но вершина башни – совсем другое дело.

– Может, тебе пока что стоит ненадолго отложить эти планы и предположить, что твою подругу не раскроют? – посоветовал Малькольм.

Но Уилл помотал головой, не дожидаясь, пока он закончит.

– Нет, – сказал он твердо. – Я должен спасти ее. Сегодня же ночью.

– Но как? – продолжал сомневаться Малькольм. – Прояви благоразумие. Чтобы подняться по такой лестнице, потребуется целый отряд.

– Я и не собираюсь подниматься по лестнице.

* * *

Уилл натянул поводья чуть ниже гребня холма, скрывавшего его от замка. Ксандр и Малькольм за ним также остановили своих коней. Малькольм сидел на дородной белой кобыле из той породы, которую, казалось, выводили специально ради ее покладистого нрава, а не ради скорости. Уилл подумал, что если им придется спасаться бегством, то целителю лучше будет полагаться на свои собственные ноги.

– Оставим лошадей здесь, – сказал Уилл. – Стоит проехать чуть дальше, и нас легко обнаружат.

Они спешились, и Ксандр привязал свою лошадь и лошадь Малькольма к невысокому дереву, вопросительно посмотрев на Тягая. Уилл покачал головой:

– Его не обязательно привязывать.

Тягай оставался там, где ему прикажут, готовый прискакать к хозяину по первому же сигналу. Уилл не хотел, чтобы он был стеснен в движениях и привязан к какой-нибудь ветке. Он нежно похлопал своего коня по загривку, и тот тихо фыркнул в ответ.

«Будь осторожен, а то знаю я тебя», – словно говорил он.

Уиллу иногда казалось, что Тягай думает, что его хозяину грозит опасность всякий раз, как он за ним не присматривает.

– Не будь таким занудой, – улыбнувшись, сказал он коню, после чего закутался в плащ и пошел дальше.

Малькольм и Ксандр шли за ним, доверяя рейнджеру. В таких делах он разбирался гораздо лучше их.

На самой вершине гребня Уилл присел на корточки, и оба его спутника неуклюже сделали то же самое. Перед ними, метрах в ста пятидесяти, возвышалась темная громада замка Макиндо. На всем пространстве от замка до холма давным-давно были вырублены все деревья, и оставались только невысокие кустарники, чтобы стражники в замке могли издалека заметить приближающегося врага. Так было со всех сторон замка, кроме западной, где лес подходил метров на пятьдесят, но невысокие, плотно переплетающиеся ветвями деревья сами служили помехой для быстрого и согласованного наступления, так что создатели замка оставили лес в качестве естественной преграды.

Уилл изучал замок, припав на одно колено, как он делал по привычке всегда, находясь на вершине холма, даже если знал, что никто не увидит его силуэт на фоне неба. Стены были выше холма, так что для возможного наблюдателя Уилл со спутниками находились на фоне местности. Конечно, покрывавший землю снег отражал больше света, чем хотелось бы Уиллу, но он верил в свою способность добраться до замка незаметно. Другое дело Ксандр и Малькольм.

– Вы останетесь здесь, – сказал Уилл.

– Спорить не буду, – кивнул Ксандр в знак согласия. Он сидел на корточках рядом с Уиллом и, прищурившись, всматривался в замок. – Вон там, – показал он рукой. – Видишь свет под крышей башни?

Уилл проследовал взглядом туда, куда указывал маленький секретарь. Центральная башня намного возвышалась над остальными, расположенными по углам. Ближе к вершине она сужалась до размеров одной комнаты, вокруг которой шел карниз. Уилл подумал, что это ему только на руку. Над карнизом он разглядел квадратик желтого цвета – скорее всего, окно. Вдоль башни на разной высоте виднелись другие освещенные окна, говорящие о том, что в них кто-то находится.

– Значит, это и есть камера на вершине башни?

Ксандр кивнул:

– Это самое высокое помещение во всем замке. И бьюсь об заклад, туда и поместили твою подругу. Еще сегодня утром там никого не было.

– Ты говоришь, окно забрано решеткой? – спросил Малькольм, и Ксандр настороженно повернулся к нему.

Уилл не в первый раз почувствовал, что Ксандр не до конца уверен в благонадежности целителя.

– Какая бы это была тюрьма без решетки?

Малькольм смерил его изучающим взглядом, но решил не отвечать на этот заданный саркастическим тоном вопрос.

– Прутья расположены вертикально или горизонтально? Или пересекаются между собой?

– Вертикально, – ответил Ксандр. – Это железные прутья, закрепленные раствором в камне.

Уилл задумчиво сжал губы. Ксандр уже рассказал ему о прутьях, а у него был с собой напильник. Конечно, он издает много шума, но ничего другого на ум пока не приходило. Но у Малькольма в запасе были свои трюки. Слегка простонав из-за боли в коленях при неудобной позе, он порылся за пазухой и передал Уиллу какую-то кожаную фляжку.

– Вот. Только ради всего святого обращайся с ней как можно осторожнее.

Уилл нахмурился. После такого предупреждения ему не хотелось даже дотрагиваться до этой фляжки. Судя по тому, какие ходили слухи о Малкалламе, содержимое этой фляжки вполне могло взорваться и превратить его в облачко пылающих углей.

– Что это? – спросил он подозрительно.

Малькольм вздохнул:

– Очень сильная кислота. Но она вполне безопасна.

– Если она вполне безопасна, то зачем с ней обращаться осторожно, ради всего святого? – вмешался Ксандр, произнося последние три слова в подражание Малькольму.

– Она вполне безопасна, если обращаться с ней осторожно, – повторил Малькольм, отчетливо произнося каждое слово.

– Тогда она… – начал было Ксандр, но Уилл раздраженно остановил его:

– Хватит вам препираться! Так что же мне с ней делать?

Целитель, по всей видимости, припас какой-то особенно язвительный комментарий в адрес Ксандра, но, взглянув на Уилла, передумал его высказывать.

– Она разъест железные прутья минут за пять. Проделай небольшое углубление в растворе у основания прута и налей туда кислоту. Скорее всего, она проест железо вместе с раствором. Подливай немного по мере того, как прут будет таять, только смотри, не попади себе на руки.

– Не волнуйся, не попаду, – сказал Уилл, с сомнением разглядывая фляжку.

Он не был уверен, что это такая уж хорошая замена напильнику. Уж слишком неуютно становилось при мысли о жидкости, способной растворить железо за несколько минут.

– Она вполне безопасна, – повторил Малькольм.

Ксандр уже набрал в легкие воздух для комментария.

– А ну придержи язык, – резко оборвал его Уилл, даже не поворачиваясь в сторону маленького секретаря.

Ксандр выдохнул, а Малькольм кивнул в знак признательности.

– Спасибо, – сказал он и снова показал на флягу. – Внутри нее стеклянный пузырек, удерживающий кислоту. Он окружен соломой и защищен кожаным футляром. Стекло может разбиться только от столкновения с чем-то очень крепким. Хотя это возможно, – добавил он задумчиво.

– Ты понимаешь, что мне придется взобраться на тридцатиметровую башню? И что по дороге можно легко столкнуться с чем-то твердым? – спросил Уилл.

Малькольм несколько раз кивнул:

– Да, и поэтому держи ее там, где от нее можно будет быстро избавиться. Если услышишь треск стекла, у тебя будет десять секунд, прежде чем кислота разъест кожу.

– Главное, не держи ее между ног, – добавил Ксандр с подавленным смешком.

На этот раз на него сурово посмотрели оба – и Уилл, и Малькольм.

– Жаль все-таки, что я не чародей, – сказал Малькольм. – Сейчас бы превратить тебя в жабу…

– По всей видимости, кто-то тебя уже в этом опередил, – добавил Уилл.

– Я только хотел пошутить, – протянул Ксандр обиженным тоном, отодвигаясь на несколько шагов и бормоча себе под нос что-то о людях, которые не понимают шуток. Заметив на себе пристальный взгляд Уилла, он замолк.

– Луна почти зашла, – проговорил Малькольм.

Уилл посмотрел на полумесяц, нависший над горизонтом. Через несколько минут наступит самая темная часть ночи.

– Ну, тогда мне пора, – сказал он.

Он привстал, но пошел вперед не сразу. Несколько минут он изучал ландшафт, привыкая к естественному ритму ночи – к шевелению кустов под порывами ветра, к движению облаков на небе. Игра сумрачного света и теней создавала на равнине перед ним особый узор, с которым ему предстояло слиться.

Затем он словно заскользил в раскинувшемся перед ними пейзаже, подчиняясь усвоенному ритму. Малькольм и Ксандр внимательно следили за ним, но уже через двадцать метров потеряли его из виду. Казалось, он просто растворился среди кустов, пучков сухой травы и снега. Был – и вдруг не стало.

Малькольм услышал, как удивленно вздохнул Ксандр. Очевидно, маленький секретарь собирался отпустить какой-то очередной комментарий, но увиденное его слишком поразило.

– Ты видел? – спросил он, поворачиваясь к целителю.

Тот медленно помотал головой:

– Нет, не видел. И это-то меня и удивляет больше всего.

 

Глава 35

Элис сидела в камере на самом верхнем этаже башни, не зная, как ей быть и чего ожидать. После того как Баттл узнал ее, не оставалось никакого смысла притворяться легкомысленной светской дамой, остановившейся в захолустном замке на пути к своему жениху.

Удивительно, что Керен даже не попытался вытянуть из нее дополнительные сведения. Он просто нахмурился, позвал стражников, и ее отвели в эту тюрьму. Макс, вооруженный одним кинжалом – скорее декоративным, чем боевым, – собрался было дать им отпор, но она его остановила. Ей не хотелось, чтобы он погиб из-за нее. Его и двух служанок куда-то отвели под стражей. Охранников, находившихся в казарме, тоже, должно быть, скоро задержат и бросят за решетку.

Больше всего ее тревожило демонстративное отсутствие интереса к ней со стороны Керена. В том, что именно он стоит за всем, что творится в замке Макиндо, она не сомневалась. Но какую цель он преследует? Логичнее всего предположить, что он затеял то, в чем обвинил Ормана с Уиллом: собрался передать замок скоттам. В конце концов, вряд ли он надеется, что король Дункан, услышав, как он обошелся с Сайроном и Орманом, наделит его всеми правами хозяина замка. А это значит, что искать награду ему следует за пределами королевства.

Что бы он там ни затеял, помыслы у него явно дурные. Странно, что он не попытался допросить ее и узнать, что удалось выяснить ей с Уиллом. Честно говоря, она ожидала, что ее будут допрашивать с пристрастием, возможно, даже пытать.

Она обернулась на скрип двери и увидела, как в помещение входит Керен. Он оглядел скудную обстановку: стол, два стула и деревянная кровать с жидким матрасом и двумя тонкими одеялами. Обогревал комнату камин, а освещала единственная масляная лампа с отполированным металлическим отражателем. Окно с вертикальными железными прутьями можно было прикрыть плотной занавеской на случай ветра. Сейчас занавеска была отодвинута.

– Ну что, удобно тут? – спросил он не без иронии.

– Могло быть и хуже, – ответила Элис.

– Да-да, могло быть гораздо хуже, – энергично закивал Керен. – Надеюсь, вы это учтете.

– Я полагаю, моим людям ничего не грозит?

Керен пожал плечами:

– Их отвели в темницу. Там не так удобно, как здесь, но дверь достаточно прочная. Один из ваших охранников пытался оказать сопротивление. Его немного ранили, но он поправится.

– Надеюсь, вы не ожидаете, что я буду благодарить вас за это.

И опять он безразлично пожал плечами, взмахом руки указывая на стол со стульями:

– Присядем. Думаю, пора поговорить.

Значит, допрос начинается, подумала она. Сопротивляться смысла не было, поэтому она пододвинула к столу один из стульев и села, держась прямо. Керен опустился на стул напротив, облокотившись на спинку и перекинув ногу на ногу.

– Не волнуйтесь, – усмехнулся он, заметив, как она напряжена. – Я просто хотел задать пару вопросов.

Пошарив в кармане, он достал из него какой-то синий драгоценный камень размером с яйцо куропатки и начал вертеть его в руках. Элис вспомнила, что некоторые люди используют подобные камни, чтобы снять напряжение. Возможно, сэр Керен и сам волнуется, каким бы самоуверенным он ни хотел показаться.

– Меня беспокоят не вопросы, а то, что будет, если на них не дать ответов, – сказала она.

Улыбка слетела с его лица, и он даже немного нахмурился, словно услышав оскорбление.

– Уж не думали ли вы, что я вас буду пытать? Не такое уж я чудовище. В конце концов, я рыцарь.

– Похоже, вы забыли некоторые из своих обязанностей рыцаря, – возразила она.

Он помедлил, прежде чем ответить.

– Можно сказать и так. Но легко обвинять других, когда не видишь всей картины. Много лет я усердно укреплял замок и поддерживал его оборону. Все, чего я ждал взамен от Сайрона, – некоторого внимания к себе и небольшой благодарности за оказываемые услуги. Но нет, он замечал лишь одного своего сына. Мне же недоставалось ровным счетом ничего. Я даже не знал, оставят ли меня на службе, после того как замок достанется Орману. Большую часть своей жизни я провел, охраняя границы королевства, и получал за это не больше оплаты рядового наемника. Я заслуживаю гораздо большего.

– Возможно, и заслуживали, но вы не имеете права искать награды у скоттов, – осмелилась вставить Элис, ожидая его реакции, которая не заставила себя ждать.

– Значит, догадались? – спросил он, пристально глядя ей в глаза. – Любопытно, что еще вы знаете?

Потом он перевел взгляд на голубой камень. Элис тоже посмотрела на него. Это был идеально круглый камень, который, казалось, сам по себе сиял голубоватым цветом, становившимся все более насыщенным, если дольше вглядываться в него. У Элис возникло такое чувство, что если вглядеться пристальнее, то можно увидеть, что находится под его поверхностью. Она слегка подалась вперед. Странно – небольшой камушек, а такая в нем скрывается глубина. Керен заметил ее интерес.

– Красивый, правда? – спросил он тихим, спокойным голосом. – Такой умиротворяющий. Я часто думаю, сколько всего скрывается в такой маленькой вещице. Посмотрите, как он вращается…

Он медленно повернул камень. Камень переливался разными оттенками синего, которые слоями уходили вглубь него. Казалось невозможным, что в таком крохотном камне столько слоев. И он такой красивый. Такой голубой. Элис вдруг поняла, что ей всегда нравился голубой цвет, хотя раньше она этого не осознавала.

– Вы так и не упомянули свое настоящее имя, – сказал Керен.

– Элис. Элис Мэйнуэринг.

Она подумала, что не будет никакого вреда в том, чтобы назвать свое настоящее имя. В конце концов, он и так знает, что она никакая не леди Гвендолин. Странно, но этот камень, казалось, растет с каждой секундой.

– И жениха у вас на самом деле нет?

В его голосе ощущалась искренняя заинтересованность. Элис усмехнулась.

– Нет. Боюсь, что нет, – призналась она. – Наверное, я так и помру старой девой.

Жаль, что они враги. Он вроде бы не такой уж и плохой человек. Нужно поднять глаза и сказать ему об этом.

– Продолжайте смотреть, – вкрадчиво сказал Керен, и Элис кивнула.

Некоторое время он помолчал, позволяя ей изучать переливающиеся голубые тона. «А они действительно успокаивают», – подумала Элис.

– А что насчет вашего друга Уилла? Какие у вас с ним отношения?

Элис улыбнулась и ответила не сразу:

– Мы знаем друг друга с самого детства. Мы дружили еще до того, как он начал свое обучение.

– Чтобы стать жонглером?

Элис уже была готова помотать головой, как ее остановил какой-то инстинкт.

– Уилл… – начала было она, но тот же инстинкт не дал ей закончить.

Она поняла вдруг, что едва не сказала «Уилл – рейнджер». Испуганно она откинулась на спинку стула, словно делая шаг назад от манящей пропасти. В каком-то смысле она действительно была готова упасть в пропасть. Оторвав взгляд от голубого камня на столе, она удивилась тому, сколько для этого потребовалось духовных сил.

– Что вы делаете? – требовательно спросила она, с ужасом подумав, что едва не предала Уилла.

Теперь она лихорадочно перебирала в памяти то, что успела сказать Керену. Свое настоящее имя – это точно. Но оно не имело особого значения. Если только она не сказала, что Уилл – это…

Она одернула себя. Лучше даже не думать об этом. Этот проклятый голубой камень обладает какими-то таинственными силами. Керен улыбался подозрительно дружеской и сочувствующей улыбкой.

– А вы довольно крепки, – признал он с восхищением. – Обычно человек, подпав под чары камня, уже не может избавиться от них. Неплохо.

– Что это за штуковина? – с негодованием показала она на камень.

Керен поднял его со стола, подбросил и поймал, после чего положил во внутренний карман.

– Ах, всего лишь безделушка, которой я забавляю своих знакомых, – сказал он, поднимаясь со стула и направляясь к двери. Когда он остановился в дверном проеме, улыбка с его лица исчезла. – Мы поговорим еще. В следующий раз будет легче. Так всегда бывает, когда люди подпадают под действие камня. С каждым разом он действует все сильнее и сильнее. Увидимся примерно через час.

Дверь за ним захлопнулась, и послышался звук поворачиваемого в замке ключа. Элис положила руки на стол и уронила на них голову. Она чувствовала себя совершенно изможденной.

* * *

Метрах в двадцати от стены замка Уилл остановился и растянулся на земле, выбрав участок без снега. Но трава тут была вся пропитана влагой, проникшей через несколько минут через его одежду. Желание отодвинуться подальше от сырого места казалось почти непреодолимым. Но несколько лет упорных тренировок не прошли даром, и Уилл продолжал лежать не шевелясь. Двигались только его глаза. Он знал, что плащ скроет его от наблюдателей на стене. А капюшон оттенит лицо, которое иначе сияло бы, как маяк. Прежде чем пойти дальше, Уилл хотел изучить расположение часовых на крепостных стенах. С его низкой позиции стены вырисовывались на фоне неба, пусть и темного, но все равно светлее самих стен. Так он без труда заметит силуэты часовых, патрулирующих отдельные участки стен.

Часовые располагались по двое на каждой стене. Они размеренно шли навстречу друг другу с углов и встречались посередине, где разворачивались и шли обратно. На каждом углу возвышалась башня, на которой вел наблюдение еще один часовой. Эти стражники не маршировали, а стояли, прислонившись к стене, и наблюдали за тем, что происходит снаружи замка. В такую холодную ночь их согревали жаровни с углями. Об этом ему рассказал Ксандр, да и сам он видел тусклые оранжевые отблески на доспехах часовых.

Это даже к лучшему. Часовые часто поворачиваются к жаровне, чтобы погреть руки, и раскаленные угли их ослепляют. Они по-прежнему могут заметить передвижение большого отряда – в этом-то и состояла основная обязанность часовых, – но одинокий рейнджер, обученный искусству скрытного перемещения, для них практически невидим.

Посреди двора замка над всеми стенами и другими башнями возвышалась самая главная постройка. В ее окне под самой крышей до сих пор горел желтый огонек.

Первым намерением Уилла было взобраться по стене посередине и подождать, когда оба часовых пойдут в разные стороны. Но, понаблюдав за их поведением, он отказался от этой мысли. Они несли стражу уже два с половиной часа. Ксандр рассказал ему, что часовые меняются каждые три часа. В результате они уже утратили бдительность, и их движения стали более ленивыми. Вот уже почти три часа ничего не происходило, и они, как всякие люди, предполагали, что ничего не произойдет и в оставшееся время. Встретившись посередине стены, они останавливались, отдыхали и несколько минут разговаривали. С каждым разом эти остановки длились все дольше.

В такие моменты было бы удобнее всего перелезть через стену. Пока стражники стоят и разговаривают, их внимание отвлечено, а небольшой шум заглушают их собственные голоса.

Уилл еще раз оглядел башни. Часовой на левой отошел чуть вглубь – вероятно, чтобы держаться ближе к жаровне. Это означало, что несколько метров вдоль стены скрыты от его глаз. Часовой на правой башне продолжал пристально всматриваться в ночную тьму. Но от Уилла не скрылась его сгорбленная поза – по всей видимости, человек закутался в плащ от холода, и все его чувства сейчас притуплены. Взгляд его направлен только вперед. Особой опасности того, что он посмотрит вправо, нет. Уилл подумал, что можно взобраться по стене левой башни. Он подождет, пока часовые на стене завершат свой очередной проход, прежде чем встретиться в центре. Как только он взберется по стене, у него будет время перелезть через бортик и найти место для укрытия.

Он напрягся, готовый продолжить движение. Потом медленно поднялся на колени. Небо пересекали рваные облака, отбрасывая на землю мрачные тени. Подстраиваясь под их ритм, Уилл рассчитал свой рывок и стремительно бросился к замку, держась левой стороны и растворяясь в ночи.

 

Глава 36

В глухой тени у основания башни Уилл остановился. Он хотел подняться по углу между крепостной стеной и выступающей стеной башни. Отсюда его не увидит ни один из часовых. Заметить его мог разве что часовой с дальней башни метрах в тридцати. Но он даже не двинулся и, сгорбившись, продолжал смотреть в одну точку в темноте.

Уилл ощупал поверхность стены голыми руками, стянув перчатки и заткнув их за пояс. Камни, издалека казавшиеся ровными и гладкими, вблизи оказались грубыми и неровными. На поверхности было много трещин и выступов, служивших удобной опорой для такого опытного верхолаза, как Уилл. Кроме того, дополнительную опору давал сам угол. Уилл улыбнулся. На такие стены он взбирался еще в одиннадцать лет.

На его плечах под плащом покоился моток веревки, но она предназначалась для Элис, которую нужно будет как-то спускать с башни. К тому же часовые могли заметить веревку, наброшенную на один из выступов стены. Размяв пальцы, Уилл вытянул руки над головой, нащупал среди холодных камней две расщелины и подтянулся.

Поднимался он не спеша, время от времени смещаясь то вправо, то влево, чтобы найти более надежную опору. Пальцы его заныли от напряжения и холода, но не теряли цепкости, обретенной в результате многолетней практики.

У самой вершины стены он услышал приближающиеся шаги часового и замер, удерживаясь на месте с помощью пальцев рук и ног, словно гигантский паук. Висеть неподвижно было сложнее, чем подниматься, и для этого требовалось больше усилий. Набранный изначально темп подталкивал его вперед, и от этого лезть наверх казалось легче. Теперь, прижав лицо к холодным грубым камням, он чувствовал, как слабеют его пальцы. Шаги затихли метрах в двух от него. Часовой дошел до конца своего маршрута.

Если бы солдат сейчас от скуки решил заглянуть за стену, то и тогда он бы не заметил вжавшуюся в камень фигуру. Уилл даже перестал дышать. Он услышал, как часовой дважды топнул сапогами, разворачиваясь, чтобы направиться обратно к середине стены и обменяться парой слов с товарищем. Едва он тронулся, как Уилл начал отсчет.

Досчитав до пяти, он преодолел последний метр, навалился животом на камень между зубцами и осторожно выглянул. Дальний часовой смотрел как раз в его сторону, но ему затруднял обзор ближний часовой, и к тому же он не ожидал увидеть кого-то за плечами своего напарника. Держась как можно ниже, Уилл, словно тень, проскользнул в темную нишу в башенной стене, не превышавшую полуметра в глубину. Досчитав до двадцати пяти, он услышал приглушенные голоса двух часовых, остановившихся в центральной точке стены, и вжался спиной в камень, запахнувшись в плащ, замерев и едва заметно дыша. Не двигаться – вот главное условие, чтобы остаться незамеченным.

Голоса затихли, и сапоги часового вновь застучали по камню. Часовой подходил все ближе, и Уилл застыл, мечтая о том, чтобы превратиться в камень и тень. Он уже отчетливо видел лицо стражника с косматой, неухоженной бородой. Уиллу, скорее всего от напряжения, вдруг вспомнилась вечно клочковатая борода Холта, и он едва не расхохотался, с трудом подавив в себе этот порыв.

Часовой вновь повернулся и пошел прочь от Уилла. Молодой рейнджер вспомнил слова, которые ему повторяли во время тренировок: «Люди редко видят то, что не ожидают увидеть». Часовой определенно не ожидал увидеть залезшего на стену незнакомца, стоящего в тени менее чем в двух метрах от него.

По счастливой случайности рядом располагалась ведущая во двор лестница. Уилл подождал, пока двое часовых снова встретятся и отвлекутся на разговор. Бесшумно, словно призрак, он выскользнул из тени и спустился по лестнице.

На нижней площадке он задержался, изучая обстановку. Часовых здесь не было, но в любой момент кто-нибудь мог выйти из дверей сторожевой башни. Ведущее к главной башне открытое пространство освещалось настенными факелами. Лучше всего преодолеть его уверенной походкой и ровным шагом, не стараясь прятаться. Человек, направляющийся прямо к двери, привлечет меньше внимания, чем сгорбленный и крадущийся силуэт. Уилл отбросил капюшон, достал из жакета мягкую шляпу с пером, расправил ее и надел. Затем, самоуверенно и даже не пытаясь как-нибудь скрываться от посторонних глаз, направился к ступеням, ведущим к главной двери башни.

Дойдя до ступеней, он быстро скользнул влево и слился с тенью лестницы. Сняв шляпу, он снова натянул на голову капюшон. Держась в тени лестницы, он изучал стены напротив, стараясь понять, не обнаружил ли его кто-то. Но внимание часовых было обращено наружу, а не внутрь замка, а других наблюдателей поблизости не было.

Поняв, что пока опасность ему не грозит, он двинулся боком к месту, наиболее удаленному от двух факелов на стене. Свет сюда падал урывками, словно играя с тенью. В полумраке он глубоко вздохнул, пощупал, на месте ли фляжка Малькольма в кожаном футляре, и снова приступил к подъему.

Как Уилл и ожидал, главная башня была возведена из тех же грубых и неровных камней, что и крепостные стены, так что здесь тоже было много удобных мест для опоры. Он лез уверенно и размеренно, стараясь не глядеть вниз, чтобы не поддаваться страху, несмотря на все свое умение. Никогда не знаешь, когда тебя охватит приступ головокружения. Если внешние стены в высоту не превышали метров восемь, то главная башня была выше их раза в три и поднималась метров на тридцать от земли. На какой-то высоте начались резкие порывы ветра, который словно хотел сорвать Уилла со стены.

«Три из четырех», – повторял он про себя правило верхолазов, которое усвоил еще мальчишкой. Оно говорило о том, что никогда не следует перемещать руку или ногу, пока надежно не закреплены другие три конечности. На его пути встретилось несколько освещенных окон, и его так и подмывало заглянуть внутрь, хотя он знал, что это могло бы стать ошибкой. Если обитатели башни увидят какого-то незнакомца, заглядывающего в их комнату снаружи, то сразу же поднимут тревогу.

Чем выше Уилл поднимался, тем сильнее и холоднее становился ветер. Пальцы его постепенно немели, что его немало беспокоило. Перед восхождением он не учел холод, а чувствительность пальцев была необходима, чтобы находить самые безопасные трещины и выступы в камнях. Если он не будет ощущать их как следует, то может ухватиться за какой-нибудь расшатавшийся обломок, который упадет под его весом. Уилл внутренне содрогнулся. С этим он ничего поделать не мог, да и в любом случае три четверти пути были уже пройдены. Он посмотрел вбок на покрытую снегом долину. В нескольких километрах темнела опушка Лихой чащобы, верхушки деревьев и покрытые снегом ветви едва колыхались под ветром. Если бы он поднимался ради удовольствия, то сейчас бы мог помедлить и насладиться открывающимся видом. Уилл грустно улыбнулся. Давно прошли те времена, когда он лазал только ради развлечения.

Подняв голову, он увидел всего лишь в нескольких метрах от себя узкий карниз, идущий вдоль верхнего этажа башни. Рассчитав расстояние, он двинулся дальше. Никогда не знаешь, что поджидает тебя на таких карнизах. Некоторые строители замков любили покрывать их железными шипами, чтобы отпугнуть таких вот незваных верхолазов.

Шипов на карнизе не оказалось, зато он был покрыт льдом. Дотронувшись пальцами до ледяной поверхности, Уилл нахмурился. На этом карнизе скапливалась дождевая влага, которая сейчас замерзла. Подниматься на него совсем небезопасно. Большинство других верхолазов сейчас бы поторопились ухватиться за карниз, чтобы подтянуться, но это стоило бы им жизни. Опираясь на пальцы ног, Уилл обшаривал карниз в поисках безопасного места. Пальцы ног слабели, ступню левой ноги начинало сводить судорогой. Нащупав правой рукой свободное ото льда место, он позволил себе подняться чуть выше и найти новую опору для ноги. «Три из четырех», – повторял он себе. Затем нащупал свободное ото льда место левой рукой. Потом поднял правую ногу, нащупал ею прочную опору, подтянулся, осторожно развернулся и сел на карниз, прижавшись спиной к камню. И тут сердце его замерло, когда он вспомнил о фляжке с кислотой. Если склянка в ней разбилась, то он не сможет быстро избавиться от нее, находясь в таком неудобном положении. Он чуть-чуть отодвинулся от стены, считая секунды. Десять. Пятнадцать. Двадцать. Прошла минута, но никакой жгучей боли он не чувствовал. Уилл с облегчением вздохнул.

«И как же мне теперь искать Элис?» – спросил он себя.

Поднимаясь по стене, он перемещался то вправо, то влево, выискивая точки опоры. Посмотрев направо, он увидел окно – предположительно то окно, за которым находилась девушка, – в трех метрах от себя. Понемногу он начал двигаться боком, ноги его при этом свисали с карниза. Ближе к окну льда скопилось еще больше. Здесь будет неудобно подняться на ноги, чтобы заглянуть в окно.

По крайней мере, можно ухватиться руками за железные прутья. Сейчас каменный подоконник выступал из стены справа, почти на уровне головы. Уилл схватился за него правой рукой, провел по нему и нащупал железный прут.

Если в этой комнате находится не Элис, то ему грозит серьезная опасность. Его руку можно было разглядеть изнутри уже сейчас, а когда он встанет, то и вовсе предстанет перед обитателем комнаты во всей красе. Но другого выхода у него не было. Все другие трюки на таком покрытом льдом карнизе еще опаснее.

Слегка развернувшись туловищем, Уилл поднял левую ногу на карниз. Сейчас он держался на весу почти исключительно правой рукой, и поскольку никто удивленно не кричал, то он сделал вывод, что в окно не смотрят. Чуть сильнее опираясь на левую ногу, он медленно развернулся вправо и выпрямил колено, чтобы подняться повыше.

Нога заскользила по льду, сердце его едва не выпрыгнуло из груди, он стремительно вытянул левую руку и ухватился за другой прут решетки. И как раз вовремя. Левая нога соскользнула с карниза, и он повис на двух руках. Изо всех сил он подтянулся, невольно испуская легкий стон. Правой ногой он нащупал карниз и перенес часть своего веса на нее, но не совсем, потому что не доверял скользкой поверхности.

Он с благодарностью вспоминал годы тренировок стрельбы из лука, укрепивших его руки и мышцы спины. Потом он поднял и левую ногу и, поставив ее на карниз, смог слегка ослабить хватку.

Приподнявшись еще чуточку выше, он заглянул внутрь комнаты, где за грубым деревянным столом, повернувшись к окну спиной и положив голову на руки, сидела Элис.

 

Глава 37

–Элис!

При звуках своего имени белокурая девушка вздрогнула, выпрямилась, развернулась и посмотрела в окно, за решеткой которой виднелось лицо ее друга, расплывшееся в улыбке.

Элис встала так резко, что едва не уронила стул и вовремя подхватила его, прежде чем он со стуком упал на пол. Потом быстро подошла к окну:

– Бог ты мой, Уилл! Как ты тут оказался?

Она заглянула ему за плечи, поняв, что он держится на такой высоте только на узком, покрытом льдом карнизе. Ее голова закружилась, и она невольно шагнула назад. Все другие опасности Элис встретила бы, даже не моргнув глазом, но она испытывала не поддающийся никакому контролю страх высоты. Темная бездна за окном пугала ее и заставляла быстрее биться сердце. Тем временем Уилл, пошарив у себя за пазухой, достал конец веревки и принялся пропускать его через прутья решетки.

– Я пришел, чтобы вытащить тебя отсюда. Продержись еще пару минут.

Элис беспокойно оглянулась на дверь, а Уилл продолжал пропускать веревку через решетку в комнату, разворачивая кольца у себя под плащом. Поняв, что задумал ее друг, она побледнела.

– Ты хочешь, чтобы я спустилась через окно? – пробормотала она, показывая пальцем на пропасть под ним.

Уилл ободряюще кивнул:

– Это несложно. К тому же я тебе помогу.

– Уилл, я не могу! – воскликнула она дрогнувшим голосом. – Терпеть не могу высоты! Я упаду. Я не смогу и пальцем пошевелить! Не смогу!

Уилл на мгновение замер, раздумывая. Он знал, что бывают люди, страдающие от безрассудного страха высоты. Лично он этого не понимал. Он всю жизнь без труда взбирался на высокие деревья, утесы и крепостные стены. Но он понимал, что такой страх может подчинить себе волю человека. Он было нахмурился, но тут же снова улыбнулся:

– Это не проблема. Я завяжу веревку у тебя на поясе и опущу отсюда.

Размотав веревку до конца, он пропустил ее конец через прутья, и теперь она вся лежала на полу под окном. Элис с каким-то облегчением вдруг подумала, что все равно у него ничего не получится, потому что окно забрано решеткой, и она через нее не пролезет, разве что Уилл попытается распилить прутья, на что должно уйти много времени. Она с опаской снова взглянула на дверь. Керен сказал, что вернется примерно через час. Сколько она просидела за столом? Могло ли «примерно через час» означать полчаса? Сорок минут? Вполне возможно, он уже поднимается к ней по лестнице.

– Тебе нужно как можно быстрее скрыться отсюда, – сказала она более уверенным тоном. – Керен может вернуться в любую минуту.

– Ну, тогда будем надеяться, что он не вернется, – сказал Уилл. Улыбка его потухла. – Тебе удалось выяснить, что он затеял? – спросил он, понимая, что лучший способ отвлечь ее от страха высоты – это заставить ее разговориться.

Элис лишь нетерпеливо покачала головой, пока Уилл доставал откуда-то из-за спины под плащом кожаную фляжку. От нее не скрылось, что он старается обращаться с ней очень осторожно и сразу же положил на подоконник, не желая лишний раз держать в руках.

– Тебе нужно уходить! – повторила она. – У нас нет времени. Он вернется, чтобы продолжить допрос.

Уилл остановился.

– Продолжить? – переспросил он суровым тоном. – Он бил тебя?

Если Керен хоть пальцем тронул Элис, то он не жилец. Но она снова помотала головой:

– Нет, он не бил меня. Но у него был такой странный камень… – Ее голос дрогнул.

Ей не хотелось признаваться, как он едва не заставил ее рассказать всю правду.

– Камень? – повторил Уилл в недоумении.

Элис кивнула:

– Такой голубой самоцвет. Он… он каким-то образом заставлял меня рассказать все, что ему было нужно. Уилл, я едва не сказала, что ты рейнджер! – выпалила она. – Я не могла остановиться. Этот камень… он просто вынуждает тебя отвечать на вопросы. Жуткая штука.

Уилл задумчиво кивнул. Он вдруг вспомнил, что в первый его вечер в замке он заметил, как подчиненные Керена как-то уж слишком энергично встретили его предложение послушать еще песни Уилла. Возможно, их командир обладал каким-то средством контроля над разумом.

Но Уилл постарался отогнать эти мысли. Вынув из ножен свой сакс, он принялся откалывать им кусочки застывшего раствора у основания среднего прута, чтобы сделать небольшое углубление для кислоты. Прутьев всего было четыре, и если удалить два средних, то этого может хватить. Тогда он заберется в комнату, перевяжет Элис веревкой за талию, а один из оставшихся прутьев послужит дополнительной страховкой, пока он будет спускать ее на землю. После этого он отвяжет веревку и спустится сам.

– Ну что ж, особого вреда в этом нет. Баттл, вероятно, и так догадался, кто я такой.

Он попытался улыбнуться, чтобы успокоить ее, но было видно, что она слишком зла на себя из-за проявленной слабости.

– Он мог только догадываться, – сказала она грустно. – Уверенности у него не было. Каким-то образом Керену удалось разговорить меня.

– Как будто это он с самого начала и был тем самым пресловутым волшебником, – задумчиво произнес Уилл.

– В каком смысле? – озадаченно посмотрела на него Элис.

– Это он виноват в загадочной болезни лорда Саймона. И ему же удалось отравить Ормана. Поэтому мне и пришлось вывезти его из замка. А теперь и ты говоришь, что он таинственным образом заставляет тебя отвечать на вопросы. Керен воспользовался старой легендой о Малкалламе, чтобы скрыть свои злодеяния. Он хочет завладеть замком, хотя как он надеется оставить его за собой – это для меня загадка.

– Он договорился со скоттами, – сказала Элис.

Если она раньше только догадывалась об этом, то сейчас все встало на свои места.

– Со скоттами?

Уилл на мгновение задумался. Получив контроль над замком Макиндо, скотты обеспечат себе беспрепятственный проход в Аралуин и смогут грабить окружающие земли, сколько им будет угодно. Возможно, даже устроят полномасштабное нашествие. Каким бы невеликим ни был Макиндо, но он ключ к северным рубежам Аралуина.

– Тогда нам тем более нужно остановить его!

– Да, верно! – твердо произнесла Элис, к которой вернулась былая уверенность. – И поэтому же тебе нужно поскорее убраться отсюда! Скачи в Норгейт и поднимай тревогу. Приведи сюда войска, чтобы разобраться с узурпатором.

Но Уилл уже сосредоточенно откручивал крышку фляги, даже высунув язык от усердия. Бросив взгляд на нее, он помотал головой:

– Только с тобой.

Очень осторожно он налил в проделанное им углубление у прута немного жидкости из фляжки. Жидкость, попав на камень и железо, тут же задымилась, растопив лед на поверхности. От нее поднялось зловонное облачко, заставившее Уилла закашляться. Он попытался сдержаться, но без особого успеха. Почуяв странный запах, Элис отошла на шаг-другой назад, прикрывая нос уголком рукава.

– Это еще что такое? – спросила она.

– Кислота. Очень сильная. Малькольм сказал, что она может прожечь эти прутья за несколько секунд, – ответил Уилл и нахмурился.

Прут казался по-прежнему прочным.

– Или за несколько минут, – добавил он с сомнением, завинчивая крышку, передвигаясь к следующему пруту и начиная делать углубление вокруг него с помощью сакса.

– Приступим к следующему. А ты могла бы тем временем привязать веревку к крайнему пруту.

Элис так и сделала, все еще размышляя над его словами.

– Кто такой Малькольм? – спросила она.

Уилл поднял голову и улыбнулся:

– Ах да, я не сказал тебе. Это настоящее имя Малкаллама. Вообще-то это довольно приятный человек, если познакомиться с ним поближе.

– Что ты, конечно, уже успел сделать, – сказала она сухо.

Это так походило на прежнюю Элис, что он не сдержал усмешки.

– Позже тебе расскажу подробнее. Просто сейчас будет самое сложное.

Он снова вынул фляжку с кислотой и налил жидкость в небольшое углубление, проделанное им в камне и растворе. И снова поднялось ядовитое испарение, за которым последовал запах горящей ржавчины. Уилл, сжав губы, наблюдал за реакцией. Как и в прошлый раз, кислота явно не спешила разъедать железо. Он подергал первый прут – тот уже понемногу двигался. Значит, жидкость работает, но не так быстро, как он надеялся. Он подумал было налить еще кислоты, но отказался от этой идеи. Она бы только растеклась по всему подоконнику, а этого ему не хотелось.

Оставалось только ждать. Он завинтил крышку фляги и протянул ее Элис:

– Возьми. Положи куда-нибудь.

Ему не хотелось снова лезть по стене с этой штуковиной в кармане. Элис рассеянно положила флягу на массивную каменную притолоку над окном.

– Что меня удивляет, так это откуда тут взялся Джон Баттл, – продолжил Уилл, надеясь разговором отвлечь ее от мыслей о предстоящем спуске. – Он же сейчас должен находиться на пустынном Скоргхийле.

– Волчатник потерпел крушение, – ответила Элис.

Прежде чем Керен распорядился отвести ее сюда, Баттл уже успел похвастаться своим освобождением:

– Скандианцы попали в шторм, который отнес их на запад и бросил на прибрежные скалы. Корабль получил пробоину, и они едва довели его до берега. Они хотели подняться по реке Оозель, чтобы укрыться на зиму, но, когда поняли, что корабль тонет, отвязали Баттла, чтобы и он мог спастись.

– И, как я полагаю, он отплатил им за великодушие своим обычным образом? – предположил Уилл, и Элис кивнула.

– Они едва добрались до Оозеля, выбившись из сил. Баттл убил двоих охранников и сбежал. Сюда он попал случайно.

– И оказался как нельзя кстати, – добавил Уилл. – Просто странно. Удивительно, как такие люди, как Баттл и Керен, находят друг дру…

Элис подняла руку, и он замер на полуслове. Элис, побледнев, услышала, как открывается и закрывается наружная дверь в прихожую. Потом донеслись голоса Керена с охранниками.

– Это Керен! – зашептала она тревожно. – Уилл, тебе нужно уходить как можно скорее!

Схватив веревку, она принялась пропихивать ее через решетку. Ее свободный конец повис далеко внизу. Уилл обреченно потянул за первый прут. Он шатался чуть больше прежнего, но его так и нельзя было вынуть.

– Уходи! – в отчаянии повторила Элис. – Если он увидит тебя, он убьет нас обоих.

Уиллу пришлось признать, что она права. Зажатый на таком узком карнизе, он никак не мог сражаться с Кереном и охранниками. А если он скроется, то, по крайней мере, у него будет возможность еще раз попытаться спасти Элис.

Снаружи донесся смех. В замке повернулся ключ, и глаза Элис расширились от ужаса. Уиллу нужно было срочно спускаться, но прежде он должен был сказать ей еще кое-что.

– Элис. Если он будет допрашивать тебя, скажи все, что он захочет узнать. Сейчас это нам не навредит. Просто отвечай на его вопросы.

Уилл с горечью подумал, что никаких его планов она не раскроет, потому что у него нет планов. А смысла отрицать то, о чем Керен и так догадывался, навлекая при этом на себя его гнев, также не было.

– Да-да, хорошо, – поспешно прошептала она.

– Пообещай! – настаивал он. – Хуже мне от этого не будет.

Элис находилась на грани паники, но понимала, что Уилл не уйдет, пока она не даст обещание.

– Обещаю! Я расскажу ему все! Уходи же!

Уилл провел веревку между ног и за спиной через правое плечо. Надев перчатки, он ухватился за веревку в полуметре над головой, правой рукой придерживая ее у бедра, потом подался назад и спрыгнул с карниза. У Элис все внутри похолодело, когда она увидела, как ее друг падает в пропасть.

– Я вернусь за тобой, – успел он сказать на прощание.

Конечно же Уилл не упал, а просто начал постепенно снижаться, отталкиваясь от стены ногами. Ему хотелось добраться до мостовой как можно скорее, но он понимал, что быстрое движение, скорее всего, привлечет внимание часовых на крепостных стенах и башнях.

Элис прижала пальцы к губам и послала ему воздушный поцелуй, а после этого быстро отвернулась от окна, задернув занавеску. Нужно сделать так, чтобы Керен как можно дольше не замечал привязанную к пруту веревку. Если Уилла обнаружат на середине пути вниз, он, считай, покойник.

 

Глава 38

Элис едва успела подойти к столу, как дверь открылась и внутрь вошел Керен. Пока он запирал за собой замок, она глубоко вдохнула, попытавшись успокоиться и собраться с силами, чтобы изобразить на лице гримасу полнейшего презрения.

– Ну что ж, я вернулся, – сказал Керен, делая вид, что приветливо улыбается и не обращает внимания на ее ледяной взгляд.

Потом он учуял какой-то странный запах, поморщил нос и нахмурился:

– О боже, что это за вонь? Вы что-то сожгли?

Элис лихорадочно задумалась. Она уже привыкла к едкому запаху и забыла про него. Но вопрос Керена подал ей идею. Она выпрямила плечи и ответила с негодованием:

– Кое-какие документы. Мне показалось, вам лучше не знать, что в них было написано.

Керен поглядел на нее подозрительно:

– В самом деле? Ну что ж, надо было вас обыскать.

Вот что получается, когда следуешь рыцарскому кодексу чести – вы стараетесь меня обмануть.

Он пошарил в кошельке у себя на поясе.

– Но вы забываете, что у меня тут есть один дружок, который поможет мне выяснить, что это были за бумаги.

Когда он вытащил голубой камень, сердце Элис забилось быстрее. Несмотря на то что теперь она знала, какая в нем таится опасность, ее так и тянуло посмотреть на него. Ей пришлось напрячь всю свою волю, чтобы отвернуться.

– Вы забываете, что в прошлый раз мне удалось освободиться от его чар, – сказала она, пародируя его ироничный тон.

Керен сел на стул, закинул ногу на ногу и принялся беспечно подкидывать и ловить камень, искренне забавляясь.

– Верно. Но вы ведь помните мои слова о том, что он с каждым разом действует все сильнее.

Элис повернулась к нему спиной и подошла к двери, стараясь держаться подальше от прикрытого занавеской окна. Может, ей просто казалось, но иногда оттуда доносилось поскрипывание веревки.

– Ваше дешевое колдовство меня не впечатляет, – сказала она. – Это все фокусы и иллюзии. Я знаю, как им противостоять.

Керен снисходительно кивнул:

– Не сомневаюсь, что вы смогли бы противостоять колдовству, если это действительно было бы колдовство. Но на самом деле это месмеризм, своего рода контроль над разумом. Камень лишь помогает сосредоточиться вашим мыслям на нужной мне теме и усыпляет ваше внимание, позволяя мне контролировать вас.

Элис презрительно усмехнулась, хотя слова Керена встревожили ее. Она столкнулась с неизвестным для себя фактом. Но в любом случае нужно тянуть время, чтобы дать сбежать Уиллу.

– Хорошо, что вы мне об этом сообщили. Теперь я найду в себе силы, чтобы противостоять наваждению.

– При обычных обстоятельствах, возможно, и нашли бы, – с сомнением покачал головой Керен. – Но вы не знали, что за свойство у этого камня, когда попали в ловушку. Так что у вас уже включилось то, что я называю «месмерической памятью».

Элис закатила глаза.

– Какая жуть! – воскликнула она в притворном ужасе.

Но внутри нее уже росли сомнение и страх. Уж слишком уверенно говорил об этом Керен, а она уже поняла, что он не хвастается попусту.

– Не жуть, а просто полезно, – сказал он рассудительным тоном. – Знаете ли, когда вы поддались действию месмеризма, я вложил в ваш разум воспоминание, которое позволит вас подвергнуть этому воздействию снова, почти сразу же. Нужно просто вернуться к последнему нашему разговору.

– Уверена, он был очень скучным, – сказала Элис иронично.

Но с каждым его словом ее охватывал все больший страх. Керен же продолжал улыбаться, восхищаясь ее смелостью и боевым духом. Но что они стоят, если он с легкостью может снова подчинить ее своей воле? Подумав об этом, Керен поднял руку с камнем. Элис тут же отвернулась.

– Мне кажется… мы обсуждали вашего друга Уилла и его истинное призвание в жизни. Это так?

Какая-то неведомая сила заставила ее вопреки собственному желанию перевести взгляд на мерцающий голубым цветом камень. Его переливающаяся разными оттенками поверхность так и притягивала к себе взор. Она даже сделала шаг-другой ему навстречу.

– Уилл – рейнджер, – сказала она, борясь с этой тягой, но не находя достаточно сил, чтобы сжать губы.

Она укоряла себя за малодушие и трусость, но разумная ее часть как бы находилась далеко отсюда и наблюдала за всем происходящим со стороны.

– Конечно, он рейнджер. Это было понятно с самого начала, не так ли? Меня теперь интересуют сожженные вами документы. Расскажите о них.

– Никаких документов не было, – ответила против своей воли Элис, безуспешно борясь сама с собой. – Вы учуяли запах кислоты.

Она говорила спокойно и ровно, без всяких чувств, но внутри себя понимала, что выдает сейчас, пожалуй, самую главную тайну.

– Кислоты? Какой кислоты?

– Той, которой Уилл полил на прутья решетки.

Внутри нее все кричало: «Замолчи! Ради бога, заткнись! Уиллу нужно время, чтобы убежать, ты, безвольная трусиха!» И тут она в ужасе услышала, как повторяет вслух свои мысли:

– Уиллу нужно время, чтобы убежать.

На лице Керена забрезжило понимание. Он с грохотом вскочил со стула, сбросив с себя маску равнодушия. В два шага он преодолел расстояние до окна и отдернул в сторону плотную занавеску.

Запах от кислоты, продолжавшей разъедать железные прутья, стал сильнее. От лужиц под прутьями в центре поднимались струйки дыма. Из прозрачной жидкость превратилась в грязно-ржавую. Керен ухватился за правый прут и потянул на себя, и он с хрустом отломился от основания. Злобно прищурившись, Керен повернулся к Элис.

– Куда он делся? – требовательно спросил он.

Логика подсказывала, что Бартон не мог выпрыгнуть из окна, хотя, как он сюда попал, тоже было непонятно. Керен еще не понял, что Уилл даже не находился внутри помещения. Рассматривая дымящиеся лужицы кислоты, он еще не обратил внимания на веревку, привязанную к крайнему левому пруту.

Элис не отвечала. Когда Керен вскочил и побежал к окну, ноги у нее от душевного напряжения и от внутренней борьбы подкосились, и она, потеряв сознание, упала на пол, рядом с опрокинутым стулом. Пробормотав проклятие, Керен сделал шаг к ней, поклявшись, что вытянет из нее ответ, даже если придется избить ее. Потом, услышав скрип веревки, он снова посмотрел на окно и на этот раз заметил веревку, натянутую под каким-то весом – возможно, под весом человека.

Керен мгновенно выхватил из-за пояса кинжал и, вытянув руку за прутья, резанул им по веревке, чувствуя, как расходятся под лезвием нити. Он подумал было, что нужно позвать охранников Элис, но понял, что сейчас его из окна услышат и другие стражники. Вдохнув поглубже, он закричал:

– Стража! Стража! В замке посторонний! Остановить его!

Уилл далеко внизу под окном услышал крики и почувствовал, как дергается веревка. Поняв, что у него в запасе лишь несколько секунд, он выпрямил ноги и шлепнулся животом об стену. Ощупав правой рукой камни, он нашел трещину между двумя гранитными блоками. Потом левой рукой отпустил веревку, нащупывая выступ. Едва он успел ухватиться за него, как веревка пролетела мимо и змеей упала на плиты внизу.

До мостовой оставалось еще метров семь. С крепостных стен доносились крики часовых, еще не до конца понявших, что случилось и к чему их призывает Керен. Уилл лихорадочно опускался вниз, сдирая кожу и ногти на руках и разрывая толстую штанину в колене о грубые камни. Когда до основания башни осталось метра три, он ослабил хватку и спрыгнул, словно кошка, согнув колени, чтобы ослабить удар. Стражники уже перекрикивались со всех сторон, пытаясь понять, что происходит.

Дверь в главную башню, расположенная метрах в четырех от того места, где приземлился Уилл, распахнулась, и в ней вырос сержант с алебардой. Он окинул взором двор слева направо. Уилл сбросил капюшон и вышел в полусвет, показывая на сброшенную кольцами веревку.

– Он побежал туда! – закричал Уилл. – За ним! Он бежит в конюшни!

Не подумав, сержант бросился мимо Уилла в указанном направлении. Но, поравнявшись с ним, признал лицо молодого жонглера:

– Эй, погоди-ка… Так ты же…

Не успев закончить, он попытался ткнуть алебардой Уилла. У того в руках уже был нож-сакс, и он отклонил тяжелый наконечник с топором в сторону, схватил сержанта за руку, развернулся и перебросил рослого воина через плечо на плиты мостовой. Голова сержанта со звоном стукнулась о камень, шлем покатился в сторону. Сам сержант продолжил лежать без сознания.

Уилл схватил шлем и тяжелое длинное оружие. Потом задержался, чтобы отрезать кусок веревки, и побежал к лестнице. Из окна на самой вершине башни донесся крик Керена, увидевшего, как он бежит. Уилл тоже начал кричать, отчасти, чтобы заглушить его, а отчасти, чтобы еще больше запутать остальных.

– Они в главной башне! – завопил он. – Их сотни! Всем стражникам собраться у ворот!

Поднимаясь по лестнице и напяливая на себя шлем сержанта, Уилл не переставал выкрикивать противоречащие друг другу команды и призывая стражников собраться то у ворот, то у сторожки возле северной башни. Он понимал, что его лучший союзник – это всеобщее замешательство. К тому же он единственный знал, что все окружающие – его враги. Стражникам же каждый раз приходилось думать над тем, кто находится перед ним – союзник или враг.

На крепостную стену он поднялся с южной стороны, ближе к западной башне. К нему бежали три часовых. Увидев его, они замедлили бег. Уилл энергично замахал руками, показывая на стену позади них.

– Пригнитесь, болваны! У них лучники! – завопил он.

Никто не предполагал, что враг будет предупреждать их об опасности, и все трое тут же упали на камни, ожидая в любую секунду услышать свист стрел над собой. Уилл развернулся и забежал в башню, захлопнув дверь. Рядом у стены стоял бочонок, и он подкатил его к двери, прежде чем выйти на западную стену. На дальнем ее конце бегало и кричало больше человек, но здесь было спокойнее, хотя с внутренней лестницы доносились глухие торопливые шаги. Уилл проворно набросил на алебарду несколько узлов веревки и закрепил оружие между двумя зубцами крепостной стены, скинув свободный конец веревки вниз. Потом, держась за веревку, он начал спускаться по стене, переступая по ней ногами. Веревка закончилась, когда до земли оставалось метра два, и ему снова пришлось прыгать. На этот раз он приземлился не так удачно – боком и ударившись коленом о камень.

– Надо бы научиться пользоваться веревками подлиннее, – пробормотал он.

Понимая, что преследователи будут искать его с этой стороны замка, он, прихрамывая, обогнул башню и вышел к южной стороне крепости, держась ближе к грубым камням и стараясь не выходить из тени стены. Оказавшись на южной стороне, он свистнул, подав условный сигнал.

Сверху снова послышались крики и топот ног. Кто-то кому-то отдавал приказы, но голоса Керена слышно не было. Очевидно, рыцарь-предатель бросился вниз по лестнице главной башни, чтобы самому руководить погоней. Ну, пусть бежит, подумал Уилл и снова свистнул. В суматохе никто не обратил внимания на его свист. Но метрах в ста пятидесяти отсюда, за гребнем холма, его сигнал уловили чуткие уши.

Уилл собирался свистнуть еще раз, как услышал глухой стук копыт. Его он узнал сразу же – только коротконогий Тягай умел так своеобразно скакать галопом. Невысокий конь выбежал из-за холма и устремился к замку, чуть правее от того места, где прятался Уилл. Уилл свистом указал ему верное направление, и Тягай повернулся прямо к нему.

Уже не стараясь скрываться, Уилл побежал прочь от замка. За спиной его раздавались крики, но Уилл не собирался останавливаться и выяснять, кричат ли стражи, потому что увидели его, или это обычные выкрики во время суматохи.

Тягай, выпрямив ноги, остановился как вкопанный и тихо заржал в знак приветствия, обнажив зубы и повернув назад уши. Уилл не стал тратить время на то, чтобы сесть в седло, а просто ухватился обеими руками за переднюю луку, пока конь разворачивался.

– Вперед! – подгонял он Тягая. – Скачи! Быстрее!

Крики стали совсем отчетливыми и доносились с южной стены. Уилл понял, что его обнаружили. Но он знал, что ему ничего не грозит, пока кто-то не подготовит арбалет к выстрелу, да и то нужно будет еще изловчиться попасть в быстро движущуюся цель. Тягай перешел на полный галоп. Поджав колени, Уилл повис над землей, а потом, прикинув скорость коня и его ритм, оттолкнулся ногой от земли и, воспользовавшись импульсом толчка, вспрыгнул в седло. Тягай одобрительно потряс головой.

– Молодец! Хороший мальчик! – похвалил его Уилл, потрепав по холке.

Не сбавляя скорости, Тягай издал фыркающий звук, словно укоряя своего хозяина: «Я же предупреждал тебя, чтобы ты был осторожен».

– Не будь таким занудой, – сказал Уилл.

Тягай сделал вид, что не обратил внимания на его слова. Они преодолели гребень, и Уилл, разглядев темные силуэты ожидавших его Ксандра и Малькольма, слегка натянул поводья, останавливая Тягая.

– Что случилось? – беспокойно спросил Ксандр.

Уилл печально покачал головой:

– Я видел ее и поговорил с ней. Но не успел вызволить ее, как пришел Керен.

– И что ты собираешься делать теперь? – спросил Малькольм.

– Теперь мы возвращаемся в лес, – сказал Уилл, смиряясь с неизбежным.

Ксандр с любопытством посмотрел на молодого рейнджера, который, казалось, признал свое поражение, но все же в его голосе сохранялась какая-то твердая целеустремленность.

– А что потом? – спросил он.

Уилл повернулся к нему. Капюшон скрывал его лицо, оставляя только рот и решительно сжатые челюсти.

– А потом я освобожу Элис из вашего чертого замка, даже если для этого придется разобрать его по камням!

 

Эпилог

Хорас хмуро поглядывал на двух сидящих перед ним старших рейнджеров.

– Значит, вы хотите, чтобы я отправился в замок Макиндо? – спросил он задумчиво. – И что же такого, по вашему мнению, я смогу сделать, чего не могут Уилл с Элис?

Они находились в кабинете Кроули в одной из устремленных ввысь башен замка Аралуин. Это было небольшое, но с комфортом обставленное помещение с весело потрескивающим камином в углу. Холт с Кроули обменялись взглядами, и командир рейнджеров жестом предложил ответить своему товарищу.

– Нам будет спокойнее на душе от мысли, что у Уилла с Элис будет подмога в виде физической силы.

– Ну, тогда вы обратились к верному человеку, – улыбнулся Хорас.

Холт посмотрел ему прямо в глаза, не отводя взгляда:

– Я видел тебя в бою, Хорас. Ты не просто «верный человек». С тобой Уиллу будет намного безопаснее. И мы должны послать того, кого они знают и кому доверяют.

– Не скрою, мне было бы приятно вновь с ними встретиться, – признался Хорас.

Зимой жизнь в замке Аралуин была довольно скучной. Предложение отправиться на задание обещало хоть какое-то развлечение. С Элис они дружили с самого детства, а Уилла, своего лучшего друга, он не видел уже несколько месяцев.

Холт встал и подошел к окну, разглядывая однообразный зимний пейзаж вокруг замка.

– Больше всего нас, Хорас, беспокоит неопределенность, – сказал он. – К этому времени мы должны были получить очередной доклад от доверенного человека Элис. Или ответ на доставленное голубем сообщение, которое мы отослали вчера. В конце концов, ему не нужно ждать, пока птица восстановит силы, их у него с полдюжины.

– Конечно, голубя мог поймать ястреб, – вставил свое слово Кроули. – Такое случается.

– Я знаю, Кроули! – раздраженно махнул рукой Холт, и Хорас понял, что друзья уже обсуждали эту тему, возможно, не один раз. – Да, возможно, это еще ничего не значит. Кроули, может быть, прав. Но я не хочу надеяться на удачу. Я хочу знать, что мы действуем наверняка. Если мы получим послание, то отошлем к тебе гонца с приказом вернуться.

Хорас глядел на невысокого седобородого рейнджера с некоторым сочувствием. Холт выглядел обеспокоенным больше обыкновенного. Наверное, потому что он волнуется за Уилла, выполняющего задание в далеком северном уделе. Сколько бы ни прошло лет, Холт всегда будет относиться к Уиллу как к своему ученику.

– Не волнуйся, Холт, – сказал он тихо, но уверенно. – Я прослежу за тем, чтобы все было в порядке.

В глазах Холта отразилась благодарность.

– Спасибо, Хорас.

– То есть Хокен, – вновь вмешался Кроули, решив, что пора переходить к делу. – Лучше сразу привыкать.

Хорас непонимающе нахмурился.

– Это твое новое имя, – пояснил Кроули. – Задание тайное, и мы не хотим, чтобы в Норгейтский удел отправился, пожалуй, самый известный молодой рыцарь во всем Аралуине. Ты отправишься туда, как сэр Хокен, независимый наемник. На щите тебе лучше изобразить синий кулак.

Синий кулак на щитах обычно изображали «свободные копьеносцы», то есть независимые рыцари Аралуина, зарабатывавшие себе на жизнь выполнением различных заданий. Хорас кивнул.

– Значит, я буду грубой физической силой, а думать за меня будут Уилл и Элис? – спросил он, усмехаясь.

Холт серьезно посмотрел на него и слегка покачал головой:

– Не прибедняйся, Хорас. У тебя у самого неплохая голова на плечах. Ты осторожен и обладаешь практической смекалкой. Иногда нам, рейнджерам и курьерам, требуется некто, обладающий как раз таким складом ума.

Хорас удивился его словам. Никто еще не хвалил его за ум.

– Спасибо, Холт, – ответил он, а потом снова не удержался от улыбки. – А не могу я убедить кое-кого поехать со мной? Ну, как в те старые добрые времена в Галлике?

На этот раз Холт, качая головой, тоже улыбнулся:

– В Макиндо уже есть один рейнджер. А одного как раз бывает достаточно, если только речь не идет о крупномасштабных боевых действиях.

 

Осада Макиндо

Сможет ли Уилл в далеком северном уделе найти достаточно воинов, чтобы одержать победу над сэром Кереном и его шайкой бандитов? Воинственные племена скоттов по ту сторону границы ожидают лишь сигнала из замка Макиндо, готовые по первому слову перейти в крупномасштабное наступление.

Время на исходе. Пожалуй, единственное, что стоит на их пути, – смелость и изобретательность Уилла, а также помощь его старого друга.

Продолжение следует!