Уилл невольно откинулся в изумлении. Этот день таил немало сюрпризов.

– Жонглер? – переспросил он. – Я?

Холт посмотрел на него из-под темных бровей:

– Жонглер. Ты.

Уилл беспомощно развел руками, потеряв на какое-то время дар речи.

– Но… – начал было он и замолк.

– Идеальное прикрытие для тебя, – сказал Кроули. – Жонглеры – это бродячие исполнители, они переходят с одного места на другое, останавливаясь в замках и тавернах ради того, чтобы развлечь людей. А в таком богом забытом месте тебя примут с распростертыми объятиями. Но самое главное, люди обожают болтать с жонглерами. И в их присутствии, – добавил он многозначительно.

Уилл наконец-то подобрал слова, которые искал:

– А мы не забыли об одной маленькой подробности? Я не жонглер. Я не умею шутить и веселить народ. Я не умею показывать фокусы и кувыркаться. Я, пожалуй, даже сломаю шею, если попробую перекатиться через голову.

Холт серьезно кивнул, словно соглашаясь с этими доводами:

– Но ты не забывай, что жонглеры бывают разные. Некоторые из них скорее просто менестрели.

– И ты неплохо играешь на лютне, как рассказывал Холт, – вставил Кроули.

Уилл посмотрел на него в еще большем замешательстве.

– Это мандола, – принялся объяснять он. – У нее восемь струн, настроенных парами. У лютни десять струн, и некоторые из них действуют в качестве бурдона…

Он замолк, увидев полное отсутствие интереса в глазах обоих рейнджеров. Лютня, мандола или даже большой барабан – это им было совершенно безразлично, лишь бы он умел играть на каком-то музыкальном инструменте.

Затем Уилл вспомнил слова Кроули и приободрился.

– Ты в самом деле считаешь, что я играю неплохо? – спросил он, обращаясь к Холту.

Раньше всякий раз, как Уилл пытался подобрать какую-нибудь песню на мандоле, на лице его бывшего учителя отображалось подобие муки. Сейчас же Уилл с удовлетворением подумал, что он наконец-то по достоинству оценил его мастерство. Но радость его длилась недолго.

– Откуда мне знать? Я не музыкант. Для меня любой писк и визг звучит одинаково, – отмахнулся Холт.

– Ах вот как… – вздохнул Уилл, немного разочаровываясь. – Ну тогда другие люди могут оказаться и разборчивее. А мы не можем подобрать мне другую роль? – обратился он к Кроули.

Командир рейнджеров, в свою очередь, пожал плечами.

– Например? – спросил он.

Уилл некоторое время подумал, прежде чем ответить.

– Например, роль лудильщика.

В конце концов, в историях Мердала, официального сказителя барона Аралда из замка Редмонт, герои часто переодевались странствующими лудильщиками. Хорт пренебрежительно фыркнул.

– Лудильщика? – переспросил Кроули.

– Да, – ответил Уилл, воодушевляясь. – Они тоже переходят с места на место. Людям нравится с ними разговаривать и…

– И они славятся как мелкие воришки, – закончил за него Кроули. – Ты что, считаешь, что было бы неплохо изображать того, кто пробуждает подозрения в каждом встречном? Они же не будут сводить глаз с тебя, ожидая, что ты стянешь у них нож.

– Воришки? – недоуменно спросил Уилл. – Что, в самом деле?

– Не то слово, – ответил Холт. – Никогда не понимал, почему этот идиот Мердал настаивает на том, что герои должны выдавать себя за лудильщиков. Хуже идеи, на мой взгляд, не придумаешь.

– Ах… – вздохнул Уилл, которому в голову больше не шли никакие предположения. Помедлив, он снова спросил – Так вы считаете, что я играю достаточно хорошо, чтобы сойти за музыканта?

– Есть только один способ выяснить, – сказал Кроули. – У тебя при себе есть лютня. Послушаем, как ты играешь.

– Это не… – начал было Уилл, но замолчал и потянулся к футляру для мандолы, лежавшему поверх его седла. – Неважно, – закончил он.

Достав инструмент из футляра, он вынул плектр из панциря черепахи, зажатый между двумя верхними струнами, и взял несколько аккордов. Как он и предполагал, долгая поездка верхом и прохладная ночь далеко не лучшим образом сказались на настройке мандолы. Подтянув несколько струн, он взял другой аккорд и удовлетворенно кивнул. Затем снова взял этот аккорд, решив, что верхняя струна слишком высока, и немного ослабил ее. Так-то лучше, подумал он.

– Ну давай, – нетерпеливо сказал Кроули, махнув рукой.

Уилл извлек аккорд ля-мажор и помедлил. У него вдруг вылетели из головы все мысли, и он не мог припомнить ни одной мелодии. Он попытался сыграть ремажор, затем ми-минор и си-бемоль мажор, надеясь, что эти звуки каким-то образом его вдохновят.

– А слова у этой музыки есть? – спросил Холт уж слишком подчеркнуто вежливо.

Уилл обернулся к нему.

– Не могу вспомнить никакой песни, – сказал он. – Как будто помрачение какое-то нашло.

– Будет плохо, если подобное случится в какой-нибудь таверне, – сказал Холт.

Уилл отчаянно пытался вспомнить хоть какую-нибудь песню.

– Как насчет «Седого пастуха Джо Смоука», – добродушно предложил Кроули, и Уилл подозрительно посмотрел на него:

– «Седого пастуха Джо Смоука»?

Это была песня, на основе которой он сочинил пародию на Холта. Уж не знал ли об этом Кроули? Но на лице рейнджера не отображалось никакого лукавства, и Уилл кивнул, хватаясь за предложение и не обращая внимания на сердитый взгляд своего товарища.

– Всегда была моей любимой песней, – сказал Кроули. – Помню, как в молодости я лихо отплясывал под нее джигу.

Он повторил жест, побуждая молодого человека наконец-то приступить к музыке. Уилл не мог придумать чего-то другого и начал перебирать ноты вступления. С каждым тактом уверенность в нем росла. «Ничего страшного, – повторял он себе, – просто нужно придерживаться изначального текста, а не слов пародии».

Кроули прихлопывал ладонью по коленке в такт музыке, покачивая головой и улыбаясь.

– А у мальчишки неплохо получается! – обратился он к Холту, и Уилл, довольный похвалой, продолжил еще увереннее.

Справившись со сложным проигрышем из шестнадцатых нот, он приступил ко второму куплету.

И снова за куплетом последовал проигрыш, на этот раз еще более сложный, чем первый. На третьем такте Уилл немного споткнулся, но, как надеялся, искусно прикрыл ошибку, принявшись за третий куплет.

И тут же осекся, поняв, что именно только что пропел.

Увлекшись демонстрацией своих способностей, он по привычке пропел пародию. Кроули склонил голову вбок, изображая глубокий интерес.

– Замечательные слова, – сказал он. – Не уверен, что слышал этот вариант раньше.

Он прикрыл рот рукой, и его плечи стали судорожно сокращаться.

– Очень смешно, Кроули, – произнес Холт негодующим тоном, пока командир рейнджеров издавал странные звуки, закрыв лицо руками.

Уилл в ужасе посмотрел на Холта:

– Холт… извини… я не хотел…

Кроули наконец сдался и разразился громким смехом. Уилл беспомощно развел руками. Его бывший учитель обреченно пожал плечами и посмотрел на Кроули, потом наклонился вбок и дал ощутимый толчок самому старшему рейнджеру под ребра.

– Это не смешно! – воскликнул он.

– Да смешно же! Согласись, что смешно! Видел бы ты его лицо! – хватал воздух Кроули, потирая бок. – Ну что, еще куплеты есть?

Уилл задумался. Холт сердито посматривал на Кроули, и Уилл, даже несмотря на то, что теперь он был полноправным рейнджером, владельцем серебряного Дубового листа и формально ровней Холту, понимал, что продолжать было бы неблагоразумно. В высшей степени неблагоразумно.

– Мне кажется, мы слышали достаточно, чтобы составить мнение, – сказал Холт, оборачиваясь к трем небольшим палаткам, установленным как раз на границе отбрасываемого костром света. – Что скажешь, Берриган?

За палатками раздался какой-то шорох, а потом из-за них выросла фигура, ступившая в свет костра. Овчарка рядом с Уиллом медленно поднялась на ноги и тихо зарычала. Он успокоил ее жестом, и она снова села на землю.

Уилл узнал прихрамывающую походку незнакомца еще до того, как увидел шестиструнную гитарру в его руке. Он видел Берригана несколько раз до этого, в основном на ежегодных собраниях рейнджеров, когда тот развлекал своих товарищей. Берриган был вынужден оставить службу после того, как потерял левую ногу в ожесточенном сражении со скандианскими разбойниками. С тех пор он зарабатывал на жизнь, как музыкант и поэт, демонстрируя неординарный талант. Уилл подозревал, что время от времени он, пользуясь подходящим прикрытием, также добывает и сведения для рейнджеров.

Оказывается, бывший рейнджер слушал молодого и оценивал его выступление. Осторожно опустившись на землю возле костра и вытянув деревянную ногу, едва не запутавшуюся в траве, Берриган улыбнулся.

– Добрый вечер, Уилл, – поздоровался он, кивком указав на мандолу у Уилла на коленях. – Неплохо. Совсем неплохо.

На вытянутом лице Берригана с выступающими скулами и длинным, похожим на ястребиный клюв носом выделялись яркие голубые глаза и широкая дружеская улыбка. Волосы его были длинные, под стать его нынешнему занятию, как и одежда, украшенная ярким пятнистым узором, который словно переливался при движении. Уилл знал, что у каждого жонглера был свой набор цветов и узоров, и обратил внимание, насколько узор Берригана похож на узор плащей рейнджеров, хотя и более яркий по сравнению со стандартными невзрачными бурыми, серыми и зелеными пятнами рейнджерского плаща.

– Добрый вечер, Берриган. Рад встретиться, – ответил Уилл.

Потом в его голове промелькнула одна мысль, и он повернулся к Кроули:

– Кроули, а разве не будет разумнее поручить это задание Берригану? Он же все-таки профессиональный жонглер и, как мы знаем, регулярно выполняет поручения ордена?

Трое его собеседников обменялись взглядами.

– Хм. Значит, мы все знаем, вот как? – спросил Кроули.

– Ну ладно, не так уж и все, – небрежно отмахнулся Уилл. – Но он же выполняет поручения, верно?

Несколько секунд длилась неудобная тишина. Затем Берриган постарался разрядить создавшееся напряжение:

– Да, ты прав, Уилл. Я выполняю задания ордена, когда меня попросят. Но на этот раз я немного коротковат для такого задания. Примерно по колено.

– Но ты же выше меня… – начал было Уилл, но заметил, как многозначительно Берриган посматривает на свою деревянную ногу, и осекся. – Ох, ты имеешь в виду…

Он не мог подыскать нужного слова, чтобы не обидеть, но Берриган улыбнулся еще шире:

– Деревянную ногу, Уилл. Не стоит делать вид, что ее нет. Я привык. Судя по тому, что рассказал Кроули, для этого задания потребуются быстрые и крепкие ноги. А я, боюсь, уже не гожусь для длительных пробежек.

Кроули прочистил горло, радуясь, что неловкий момент остался позади.

– Но Берриган сможет сказать нам, годишься ли ты в жонглеры. Что скажешь, Берриган?

Тот склонил голову вбок, немного подумал и ответил:

– В целом играет он неплохо. Голос у него тоже хороший. В любом случае, сойдет для удаленных мест и сельских трактиров, в которых он будет выступать. Не знаю, как насчет замка Аралуина… – добавил он с усмешкой, заметив, как внимательно прислушивается к его словам Уилл.

Уилл усмехнулся в ответ. Он был рад, что его мастерство признали.

– Но его выдает отсутствие подготовки, – продолжил Берриган. – В нем легко разглядеть непрофессионала.

Кроули нахмурился:

– В каком смысле? Ты же говоришь, он неплохо поет и играет. Какая еще подготовка ему нужна?

Берриган не ответил и повернулся к Уиллу:

– Сыграй-ка нам еще, Уилл. Что угодно, только быстрее.

Уилл взял мандолу и…

И снова в его голове не оказалось ровным счетом никаких мыслей. Берриган развел руками:

– Вот так. Любитель всегда долго думает, когда его просят сыграть. Ты знаешь «Дженни из низин»? – обратился он к Уиллу. – «Катушку пряжи»? «Коббингтонскую мельницу» или «Южные стремнины»?

Он выпаливал одно название за другим, и Уилл угрюмо кивал каждому. Берриган ухмыльнулся и пожал плечами:

– Достаточно было сыграть вступление одной из них. Весь фокус не в том, чтобы знать их, а в том, чтобы вспоминать. Но мы поработаем над этим.

Уилл посмотрел на Холта. Его бывший учитель кивнул на жонглера-рейнджера.

– Берриган часть пути проделает с тобой, – пояснил он.

Уилл улыбнулся. Теперь идея ему начинала даже нравиться, но он все равно ощущал себя как ребенок, которого вот-вот выбросят в открытое море, чтобы он побыстрее научился плавать.

– Можете начинать прямо сейчас, – предложил Кроули, доливая в свою кружку кофе и откидываясь на бревно. – Послушаем, как вы играете.

Берриган вопросительно посмотрел на Уилла.

– «Далекие леса», – сказал Уилл без запинки.

Берриган кивнул.

– А он быстро учится, – сказал он Холту, который просто склонил голову в знак согласия.

Затем двое музыкантов начали играть вступление к старой песне о возвращении домой. Берриган остановился и нахмурился, указывая на мандолу Уилла.

– Струна «ля» немного ниже, чем нужно, – заметил он.

– Так я и знал, – снисходительно сказал Холт Кроули.