Целью нашего пути, как я и догадывалась, оказался королевский дворец. Дарелл вынес меня из кареты. О том, чтобы идти самой я и заикаться не стала. Если честно, потому что уж очень хотелось продлить это чувство тепла его объятий. А учитывая, что остановилась карета у маленького невзрачного крылечка, путь наш лежал через вход для прислуги. Довольно аскетичные коридоры и лестничные пролеты постепенно сменились на роскошные. Но даже мое извечное любопытство отнеслось равнодушно к окружающему интерьеру. Наверное, потому, что прекрасно понимала: еще успею на все это насмотреться настолько, что даже опротивит. Да и вообще мысли меня посещали не слишком веселые. Через две недели свадьба. А что потом? Дарелл отошлет меня в какую-нибудь летнюю резиденцию на краю королевства. И буду я там в компании армии служанок помирать от скуки до конца своих дней. Может, он на это и рассчитывает? Что я вдруг умру, и тогда он сможет жениться уже на ком захочет? Я с подозрением покосилась на Дарелла и все-таки не сдержалась:

— Ты хочешь моей смерти, да?

Видимо, я попала в самую точку, потому что он даже споткнулся об очередную ступеньку.

— Я, конечно, сейчас очень зол на тебя, но если ты думаешь, что я несу тебя на крышу, чтобы оттуда сбросить, то ты ошибаешься.

— А куда ты, кстати, меня несешь? — запоздало спохватилась я.

— В мою спальню.

— Куда?! — ахнула я, не поверив своим ушам.

— Сюда, — он свернул в боковой коридор и пихнул ногой дверь, которой тот кончался.

Комната была, конечно, больше моей спальни дома, но для королевских покоев, по-моему, явно мелковата. Дарелл поставил меня на ноги, запер дверь и направился к окну. Пока он закрывал тяжелые темно-зеленые портьеры, я огляделась по сторонам. Размеры комнаты ощутимо скрадывала огромная кровать. Вот если честно, ее можно было распилить на штук пять нормальных. Как непременный атрибут над ней нависал массивный балдахин. Причем, складки парчовой ткани выглядели настолько тяжелыми, что мне казалось, витые столбики вот-вот прогнуться, и вся эта махина рухнет вниз. Напротив кровати расположился камин, а ближе к окну круглый резной стол с двумя большими креслами. Еще я успела заметить небольшую дверь, по всей видимости, в ванную комнату и громоздкий шкаф. Точнее, я сначала решила, что это какой-то странный большой ящик. И только потом вспомнила, как папа рассказывал, что хранить одежду в сундуках теперь вроде как не модно, и обитатели столицы переходят на так называемые «шкафы». Больше я ничего рассмотреть не успела. Намертво закрывшие окно вместе с заглядывающим в него ночным светилом портьеры погрузили комнату в кромешную темноту. Правда, буквально тут же щелкнуло огниво, и Дарелл зажег пару свечей в подсвечнике на столе. Тьма стала, конечно, не такой непроглядной, но я бы предпочла посветлее.

— Вы, что, экономите на свечах? — не удержалась я.

— Не бойся, заблудиться в темноте я тебе не дам, — Дарелл улыбнулся. Каким-то непостижимым образом я чувствовала, что его злость поутихла.

— Так зачем ты меня сюда притащил? — с крайним подозрением поинтересовалась я. — Только не говори мне, что во всем дворце не нашлось бы свободной спальни.

— Элина, ты сама посуди, как бы это выглядело, если бы я среди ночи переполошил прислугу, чтобы они подготовили комнату для полуголой будущей королевы? — он начал расстегивать камзол. — О твоей же чести забочусь, между прочим.

— Ну да, именно о моей чести ты и заботился, когда предлагал стать твоей любовницей, — я поправила плащ, который упорно норовил сползти с плеч и оставить меня в одной ночной рубашке.

— Ты еще долго будешь мне это припоминать? — невозмутимо поинтересовался Дарелл, остановившись от меня в опасной близости.

— И вообще, — продолжала возмущаться я, проигнорировав его вопрос, — а то, что ты собрался ночевать со мной в одной спальне, по-твоему, каким образом отразится на моей чести?

— Во-первых, об этом никто не узнает. А во-вторых, ты уже почти моя жена. Долго, кстати, собираешься стоять посреди комнаты?

Мне не понравилась ни ирония в его голосе, ни то, что он начал расстегивать рубашку. Правда, кое-что мне не понравилось еще больше. А именно собственное желание на него смотреть. Конечно, я была не настолько дремучей, чтобы не знать о различиях полов, но видеть мужчин без одежды мне, само собой, раньше не доводилось. Но сейчас причиной моего интереса являлось вовсе не любопытство. Дарелл казался мне буквально совершенным. И мне безумно нравилось им любоваться.

— А что я, по-твоему, должна делать? — не поняла я, кое-как вспомнив его вопрос.

— Кровать тебя ждет не дождется.

— Что-о?! — я чуть не задохнулась от возмущения. — Ты что задумал?!

— Я задумал выспаться. Знаешь, погони за сбежавшими невестами очень сильно выматывают, — Дарелл кинул рубашку на кресло.

И хотя я себе категорически запрещала на него смотреть, но перед тем как отвести взгляд, успела заметить небольшое родимое пятно у него на предплечье. Сходство с гербом королевской фамилии было уникальным. По крайней мере, по очертаниям отчетливо рисовался все тот же меч с солнечным диском на острие.

— Защита от самозванцев, если можно так выразиться, — улыбнулся Дарелл, видимо, заметив мой изумленный взгляд. — Передается исключительно по наследству. У наших детей тоже будет. Ладно, завтра, между прочим, тяжелый день, так что оставь мой плащ в покое и пойдем спать.

— Я тебе не доверяю, — мрачно ответила я. Непослушное воображение уже вовсю представляло, какие у нас с Дареллом были бы дети.

— Элина, обещаю, я тебя не трону, — очень серьезно произнес он и тут же с лукавой улыбкой добавил: — Трогать я тебя буду послезавтра.

— Послезавтра? — опешила я. — Свадьба же через две недели!

— Моя бы воля, я бы женился на тебе уже завтра утром. Но отца сейчас нет в столице, так что придется день подождать его возвращения.

— Да к чему вообще такая спешка? — я упорно не понимала.

— К тому, что я просто с ума сойду, если придется ждать так долго, — Дарелл ласково коснулся губами моей макушки и осторожно разжал мои пальцы сжимающие плащ.

— А если бы не было никакой подмены? Если бы действительно ты должен был жениться на Улле?

— Поступил бы так же, как собирался, — он пожал плечами. — Сразу же после свадьбы отослал бы ее из столицы и забрал бы тебя из гильдии.

— Я бы не согласилась, — нахмурилась я. Вообще сердится на него, когда он ласково гладил меня по волосам и едва уловимо касался губами лица, было архи сложно.

— Я бы тебя уговорил, — с хитрой улыбкой заверил Дарелл. — Пойдем спать.

— Ты ведешь себя не по-рыцарски, — подытожила я, когда забралась под одеяло и отодвинулась на самый край кровати подальше от него. — Настоящий бы рыцарь всю ночь бодрствовал за дверью, героически охраняя мой сон.

— Ты права, какой из меня рыцарь, — коварный Дарелл притянул меня к себе и крепко обнял, — я же принц.

К собственному стыду у меня не возникло ни малейшего желания от него отстраниться. Губы Дарелла коснулись моего уха, обжигая дыханием и рождая множество мурашек на коже. Пусть легкие и едва уловимые, но его поцелуи бросали в жар и страшенно путали мысли.

— Дарелл, — я попыталась нахмуриться, но, если совсем уж честно, отталкивать его упорно не хотелось, — ты же обещал…

— Я от своего слова и не отказываюсь, — он хитро улыбнулся, — но согласись, хотя бы на один поцелуй я и сейчас имею право.

— По этикету? — с крайним сомнением уточнила я.

— По закону справедливости! — он засмеялся. — После твоего обмана и попытки сбежать от меня, я вправе потребовать основательных извинений. Но так как я добрый и милый, готов пока ограничиться одним поцелуем.

Я не удержалась от улыбки. Поймала себя на мысли, насколько же мне рядом с Дареллом хорошо. Если, конечно, при этом не вспоминать о гильдии, грядущей свадьбе — да вообще ни о чем.

Вот только одним поцелуем ограничиться не получилось. Мы целовались снова и снова. И если сначала Дарелл был неспешно нежен, то дальше все больше проскальзывала требовательность. Но я не пугалась и не возражала. Все казалось таким естественным. И меня даже совсем не смущало то, что иду на поводу охвативших меня блаженных ощущений и совсем не прислушиваюсь к голосу разума.

Но Дарелл сам от меня отстранился. Явно нехотя. Едва уловимо коснувшись напоследок моих губ, прошептал:

— Давай не будем делать меня клятвопреступником. Раз я дал тебе обещание, придется выполнять. Хотя знаешь, бороться с соблазном совсем не просто. Хорошо, хоть ждать осталось всего пару дней.

Я запоздало пыталась успокоиться и привести мысли в порядок. Но губы все еще горели от поцелуев Дарелла, и ни о чем другом думать не хотелось — просто наслаждаться тем, что он рядом.

Мы еще долго лежали молча. Дарелл крепко меня обнимал, я чувствовала, что он все еще не спит. А вот меня сон уже старательно пытался утащить в свою страну, хотя я упорно сопротивлялась.

— Я не хочу засыпать, — сама не ожидала от себя такой откровенности.

— Не бойся, — ласково прошептал Дарелл, — у нас с тобой впереди целая жизнь. Тысячи ночей, когда мы будем вот так вот засыпать рядом.

— Обещаешь?

— Обещаю.

Я ничего не ответила, лишь радостно улыбнулась. Сон все-таки победил.

Следующий день был одним из самых тяжелых в моей жизни. Разбудивший меня под утро Дарелл окольными путями привел в другую спальню. И даже честно не стал отрицать мою догадку, что он это вполне мог и вчера сделать. Я пыталась на него рассердиться, но снова не получилось. Он ушел, но не успела я решить стоит ли еще попытаться поспать или нет, нагрянули служанки в сопровождении старшей портнихи. Та бегала вокруг меня с мерным шнурком, не переставая причитать, что бедная она, несчастная, как же ей умудрится до завтрашнего утра сшить свадебное платье. Явно прибеднялась. Насколько я знала, армия королевских портных в подчинении старшей насчитывала несколько десятков. Улла мне в свое время об этом завистливо все уши прожужжала. Портниха умчалась, и усилиями служанок я из растрепанной и сонной девицы превратилась в великосветскую даму. Потом принесли завтрак, но тесный корсет роскошного платья отбил аппетит намертво. Я просто не представляла, что смогу проглотить хоть кусочек. Но ни утренний недосып, ни последующая суета, ни тоскливое чувство голода не испортили мне радужного настроения. Настроение мне испортила Улла.

Вообще, к собственному стыду, я старательно гнала мысли о сестре. Хотя толку было об этом думать? Ну что я могла сделать? Сочинить заранее покаянную речь, мол, мой вины тут нет, так сложились обстоятельства? Насколько я знала Уллу, никакие бы оправдания меня не спасли от ее ярости. Именно так и произошло. Ну а точнее, произошло еще хуже.

Ближе к полудню вернулась старшая портниха с парой помощниц. Не успела я обрадоваться избавлению от давящего корсета, как на меня нацепили еще более узкий корсет свадебного платья. Сам наряд лично у меня вызвал ассоциации с облаком. Нечто белое, воздушное и невесомое. Правда, страх задохнуться пересилил любопытство, так что особо свое одеяние я не рассматривала. Бегающая вокруг меня и непрестанно поправляющая какие-то ей одной ведомые изгибы ткани, портниха на мое требование ослабить шнуровку возражать не стала, хотя ей явно этого хотелось. Чуть разжавший свою невыносимую хватку корсет мгновенно сделал меня счастливой. И буквально тут же в комнату ворвалась Улла.

Видимо, мой вид в свадебном платье да еще и с довольной улыбкой на лице стал для нее последней каплей. Хотя выглядела она абсолютно спокойной, только неестественно бледной. И, похоже, устраивать мне скандал не собиралась. Действительно, зачем мелочиться?

Не будь мое платье из столь легкой ткани, я бы просто не смогла быстро среагировать. Успела отшатнуться, и кинжал в руках Уллы полоснул по ткани, лишь слегка оцарапав мне руку. От дружного визга служанок чуть не заложило уши. Вылетевшая в коридор портниха истерично вопила: «Стража! Стража!». Но раньше стражников успел мой отец. Он схватил Уллу как раз в тот момент, когда она второй раз бросилась на оцепеневшую от изумления меня. И вот тут уже она молчать не стала. Правда, ее проклятья и угрозы доносились до меня как сквозь пелену. Я лишь мельком запомнила, что она клятвенно обещала мне за все отомстить. Но я никак не могла до конца поверить в происходящее. Как так, это ведь моя сестра, пусть временами вредная, но все равно любимая Улла…

Не веря, что мне это не снится, я опустилась на колени, в ступоре смотря, как капли крови расплываются на белоснежной ткани алыми пятнами. Вокруг все шумело. Кто-то что-то орал, бряцали чьи-то доспехи. Кажется, папа утащил Уллу, так что стражники теперь бестолково толпились в коридоре. Портниха продолжала что-то причитать, а одна из служанок без остановки загробным голосом бормотала: «Плохой знак, очень плохой знак…».

А потом все вдруг разом стихло. Ну или просто мой отстраненный слух, уловив голос Дарелла, перестал воспринимать остальное.

— Элина, ты в порядке? — он был не на шутку встревожен. Бережно взяв меня за плечи, поставил на ноги. Мы остались вдвоем в комнате.

— Это все из-за тебя, — срывающимся голосом прошептала я, не поднимая на него глаз. — Если бы ты женился на Улле, все были бы счастливы… Ты хоть представляешь, как ей сейчас плохо?..

— Нашла из-за кого переживать, — в его голосе отчетливо просквозил гнев. — Твоя сестра не стоит даже того, чтобы ты о ней думала. Она ведь убить тебя могла, и не сомневаюсь, что именно этого и добивалась. Неужели ты не понимаешь?

— Прошу тебя, уходи, — я отвернулась.

— Элина, — Дарелл вздохнул и обнял меня, — просто забудь и все.

— Оставь меня в покое! — я оттолкнула его. Вялый ступор сам собой сменился настоящей истерикой.

— Я не хочу никакой свадьбы! — кричала я, схватившись руками за голову. — Вообще видеть тебя не хочу!

Серые глаза Дарелла буквально мгновенно почернели от накатившей злости.

— Мне все равно, что ты хочешь, а что нет, — ледяным тоном отрезал он. — Завтра ты станешь моей женой, и меньше всего меня волнует твое мнение на этот счет.

И он ушел, оставив меня наедине с моей истерикой.

Правда, мое одиночество длилось совсем недолго, в комнату вошла довольно пожилая женщина в строгом платье зеленого цвета. Кажется, именно такая одежда была принята в столице у целительниц. Что-то успокаивающе приговаривая, она чуть ли не силком заставила всхлипывающую и дрожащую меня выпить горький настой из серебряного кубка. Навалившаяся вялость мгновенно отбила желание реветь взахлеб и проклинать весь мир. Пока целительница бережно обрабатывала мою царапину на руке теплой мазью с острым запахом трав, вернулась портниха. Общими усилиями сняли с меня свадебное платье, которое, даже несмотря на неестественное спокойствие, мне очень хотелось порвать в клочья и отшвырнуть от себя подальше. И, к счастью, все ушли, оставив меня в покое. Впрочем, точно так же поступили и последние остатки моих эмоций под напором сонливости — видимо, выпитый травяной настой сказывался. Я добрела до кровати, забралась под одеяло и мгновенно уснула.