Когда долго о чем-то думаешь, пусть даже и вымышленном, рано или поздно начинаешь в это верить.

Вот так и я, бесконечно долго размышляя над возможной беременностью, понемногу начала свыкаться с этой мыслью. И уже даже набросала несколько сценариев моей будущей жизни, если данное событие все-таки случится.

А когда вечером пошла в душ и обнаружила на белье несколько капелек крови, испытала не облегчение, а в какой-то степени даже разочарование. И вроде бы как одной проблемой стало меньше, но, в то же самое время, почему-то очень сильно захотелось перестать испытывать это гнетущее чувство одиночества. Возможно, ребенок смог бы наполнить мою жизнь новым смыслом и помог бы вырваться из этого замкнутого круга. А теперь вот придется снова жить в этом всем, пока не найдется какое-то разумное решение.

Вечером, когда Сайджел вошел в спальню, тут же сообщила ему, что наши 'контакты' на несколько дней отменяются. Слава звездам, у манулок была схожая анатомия и физиология, поэтому не пришлось долго объяснять. Единственное, пришлось уточнить, чем именно представительницы их расы пользуются в критические дни. Оказалось, что специальными 'валиками'. Что-то типа тампонов, наверное?! Император посоветовал обратиться с этим вопросом к Торийи. Видимо, подобные темы женщины с мужчинами их расы не обсуждали.

Ладно, потерплю до завтра. Тем более, что еще парочка самирских тампонов у меня в косметичке имелась.

Засыпала в крепких и жарких объятиях Сайджела — моем самом приятном и желанном месте для сна.

Прошло еще три ночи.

Критические дни уже заканчивались. И терпение императора тоже. Становилось понятно, что этой ночью отвертеться от сексуального контакта уже не получится. Да и, по правде говоря, не хотелось. Я и сама безумно соскучилась по тем ощущениями, которые познавала лишь соединяясь с Сайджелом. Тем более, что первая неделя после месячных считалась безопасной, и риск беременности стремился к нулю. Наконец-то я стала трезвой головой смотреть на очевидные вещи, и была рада этому.

Ночью мы с императором долго не могли уснуть, раз за разом соединяя наши тела и, как мне казалось, души. Столько трепета и волнения было в наших ласках! Мы сгорали и плавились в объятиях друг друга.

А ближе к утру Сайджел мне прошептал:

— Шания, ты даришь мне столько тепла. Никогда не думал, что такое возможно.

Улыбнулась, тая в его объятиях:

— Конечно. Так и должно быть.

А потом вдруг улыбка стала грустной. Очень жаль, что в моей жизни все происходит совсем не так, как должно быть!

На следующий день впервые попросила Сайджела рассказать о том, чем он занимается целыми днями как джеррский император. Думала, отмахнется от вопроса. Но он наоборот оживился и предложил поехать с ним в город.

Надо же! И почему я раньше до этого не додумалась?!

Мы сели в автокар и сначала посетили Центр Правосудия. Это было величественное многоэтажное здание, построенное из черно-красных панелей. Из чего были сделаны сами панели, я так и не поняла. Что-то среднее между стеклом и пластиком.

Внутри все также было в черно-красных тонах.

Интересные контрастные сочетания цветов во всех интерьерах и экстерьерах манульцев производили весьма сильное впечатление.

Черные полы, черный стеклянный лифт и красные стены. Незабываемое зрелище! Немного било по глазам сначала, но потом даже стало нравиться.

Мы поднялись на лифте на пятый этаж и вышли в большой холл.

Два охранника не отставали ни на шаг. Я не видела у них никакого оружия. Только какие-то металлические браслеты на обеих руках. Интересно, как они будут защищать императора, в случае чего?!

Мы оказались в помещении, похожем на приемную. Там за столом сидела молодая манулка и что-то усиленно набирала на клавиатуре. Оказывается, манульцы до сих пор пользуются этими старомодными компьютерами, надо же!

При виде нас манулка встала, склонила голову и произнесла:

— Эл-сьен, здравствуйте.

— Эла Рамийя, здравствуйте, — ей в тон ответил император. — Кардинал у себя?

— Да. Он ожидает вас.

Сайджел повернулся ко мне:

— Шания, присядь в кресло. Придется подождать. Постараюсь недолго.

— Хорошо.

Ответила и поискала глазами кресло. Красное, конечно же!

Услышала, как Сайджел обратился к манулке:

— Рамийя, позаботься об эле Шании.

— Хорошо, эл-сьен.

Расположившись в кресле, посмотрела на Рамийю. Она некоторое время вглядывалась в меня, а затем поинтересовалась:

— Сделать вам чаю?

— Да, спасибо, — ответила ей.

И в скором времени наслаждалась вкусным травяным чаем.

Минут через десять открылась дверь, и в приемную вышел Сайджел в сопровождении кардинала.

Я склонила голову:

— Эл-сай, Джентон, приветствую вас.

— И я вас приветствую, Шания, — ответил он после небольшой заминки.

Затем перевел взгляд на императора, будто молчаливо спрашивая о том, что я здесь делаю.

Сайджел проигнорировал его взгляд и обратился ко мне:

— Шания, вы готовы ехать дальше?

— Да, — ответила сразу же.

Но взгляд то и дело возвращался к кардиналу. Я ощущала, что не нравилась ему. Интересно, с чего бы?!

Разместившись в автокаре, спросила у Сайджела:

— Обязанности кардинала — это правосудие?

— Да, — тут же последовал ответ. — А еще он является нашим Смотрителем Нравственности.

Такая формулировка вызвала улыбку:

— Смотрителем Нравственности? Разве манульцы могут быть безнравственными? Вы все настолько чопорны и серьезны.

— Пусть тебя не обманывает внешнее спокойствие многих манульцев.

— Но ведь вы не проявляете эмоций.

— Но это вовсе не говорит о том, что мы их не испытываем.

Вот это поворот!

Император ненадолго задумался, а потом сказал:

— Шания, нас с самого рождения учат контролировать эмоции. Женщинам эта наука дается намного сложнее, чем мужчинам. Думаю, ты и сама видела некоторые эмоции на лицах манулок. И им это прощается. Чего не скажешь о мужчинах. Нам эмоции запрещены, особенно если мы хотим занимать хоть какое-то положение в обществе.

О звезды!

— И как же вас этому учат?

Император отвернулся к окну:

— Существует множество способов, поверь мне. Первый из них — это инъекция. Ее делают всем новорожденным. Она действует около года. Наши младенцы практически не плачут и не капризничают. А после этого детей отдают в специальные учреждения. Это что-то типа школ, но они называются 'Центрами корректировки'.

Он повернулся ко мне, и, видимо, заметив на моем лице удивление и непонимание, поспешил продолжить:

— Там с детьми ничего страшного не делают. Просто каждому дают няньку-наставника, которая занимается с ребенком до шести лет. Дальше они идут в школу.

— И ребенок с годовалого возраста отлучен от родителей? — в ужасе воскликнула я.

— Три дня он проводит в центре, три дня дома. И так далее.

О звезды! Какой кошмар!

— Но почему так важно уметь скрывать эмоции? Что в них плохого? — продолжала негодовать.

— Проявление эмоций — это признак слабости. А быть слабыми манульцы себе позволить не могут.

Даже не знаю, как и описать мои ощущения от услышанного.

— И каждому новорожденному нужно обязательно сделать инъекцию?

— Нет, не обязательно. Но не помню, чтобы кто-то от нее отказался.

Интересно, если бы я не разрешила своему малышу сделать инъекцию, мне бы это спустили с рук? Хотя, о чем это я?!

О звезды, спасибо, что вы не дали мне забеременеть! Даже не знаю, как бы я сейчас восприняла всю эту информацию, нося под сердцем ребенка. Но, с другой стороны, такова культура этого народа. Она складывалась столетиями, и я не имею права ее осуждать.

— Кстати, сейчас мы как раз подъезжаем к школе. Сможешь познакомиться с маленькими манульцами.

Около часа мы провели в школе.

Учреждение состояло из двух корпусов. Один — для девочек, второй — для мальчиков. Мы побывали в обоих.

Сайджел долго разговаривал с директором школы — манульцем средних лет. Я так поняла, речь шла о каких-то ремонтных работах, необходимых школе.

Ну, что я могу сказать?

Странно, конечно, видеть детей чрезмерно серьезными. Они не смеялись, не носились по коридорам, сбивая с ног, не суетились, не кричали. Ученики просто ходили, сидели, читали, писали, общались.

Да, видеть все это действительно было непривычно, но, с другой стороны, школьники не выглядели несчастными или уставшими. Их не били, над ними не издевались. Все имели благополучный и вполне здоровый вид. Здесь не было бедных или богатых, крутых или не очень. Все были равны.

И, кстати, форма учеников была не черной, а зеленой. И этот факт меня порадовал. Надоело во всем видеть много черного.

Не могу сказать, что я была в восторге от посещения школы, но поняла, что осуждать многолетние традиции — не моя прерогатива. Да, мне было дико представить жизнь без эмоций, но это было не самое страшное из того, что может случиться.

К тому же, думаю, что у каждого человека есть право выбора. И раз инъекция была не принудительной, значит, можно было попробовать идти по другому пути, просто никто не решался.

Не знаю, смогла бы я обречь своего ребенка на подобную жизнь без эмоций. Пока я не готова дать ответ на этот вопрос. Но я осознавала, что, если захочу прижиться среди манульцев, то мне придется смириться со всеми традициями этой расы.

Хотя, признаться честно, от слова 'смирение' уже просто тошнило…

На обратном пути рассматривала джеррские земли. Много зелени и красок вокруг. Глаза радовались, а душа почему-то была не на месте.

Когда мы вернулись домой, Сайджел с Триксеном скрылись в кабинете, а я решила прогуляться по саду.

Присев на скамейку, закрыла глаза и откинулась на спинку. Благодать!

— Вы должны уехать!

Малийя. Надо оставаться спокойной, нельзя проявлять эмоции.

— Откуда вы здесь? — спросила нейтральным тоном.

— Дом МОЕГО жениха я могу посещать, когда захочу!

А до этого момента я никогда не понимала поговорку о том, что слышать правду часто бывает неприятно. Теперь я ее поняла. Решила промолчать и посмотреть, что будет дальше.

— На что вы надеетесь? — снова спросила Малийя.

Решила не лукавить:

— Хочу обустроиться на Джерре.

— В постели императора? — ее глаза гневно сверкнули.

Да, действительно, некоторые эмоции манулкам скрывать не удавалось.

Но ведь и я не железная!

— А разве вам не все равно? — решила не наступать, а атаковать.

— Вы не имеете никаких прав на императора. Собирайте вещи и уезжайте! Если надо, я помогу найти подходящий корабль.

Она это серьезно?! Ладно, Малийя меня разозлила!

— А если я этого не сделаю? — еле сдерживалась от переполняющих эмоций.

— Я вас убью! — сказала она совершенно спокойным тоном.

Внутри все похолодело, но я не дам себя запугать:

— Вы мне угрожаете?

— Нет, я просто описываю ваше будущее.

Встала, подошла к ней вплотную и сказала, глядя прямо в глаза:

— Убивайте!

А затем улыбнулась и ушла. Спина просто горела от ее взгляда. Ну и пусть!

Но когда я вошла к себе в комнату, поняла, что внешнее спокойствие далось мне не так уж и легко. Закрыв дверь, тут же опустилась в кресло, поскольку меня начала бить крупная дрожь. Страх, непонимание, вынужденное смирение — это все оседало где-то в чаше моей души. Я старалась быть терпеливой, понимающей, но, кажется, сегодняшняя выходка Малийи переполнила эту чашу.

В эти мгновения не представляла, как смогу жить без императора, но, в то же самое время, осознавала, что не могу так больше. Да, в этот раз я не забеременела, но где гарантия, что этого не случится в следующем месяце? Не мешало бы с кем-то поговорить о контрацепции, но с кем? Да и кого я обманываю?! Наши отношения с Сайджелом продлятся максимум до дня его свадьбы. Даже если он купит мне дом и полностью изолирует от общества Малийи, я просто сойду с ума, поскольку каждый раз, отпуская его к элрене, буду просто умирать от боли.

Между нами всегда будет стоять кто-то или что-то. И я буду вынуждена проявлять смирение снова и снова. И ради чего?! Чтобы носить звание любовницы, помещенное в красивую оболочку под названием 'элания'?!

Понимаю, мы уже слишком далеко зашли и нет возможности обрубить эту связь на корню, но я должна ее разорвать. Чего бы мне это ни стоило.

И когда Сайджел вошел в мою спальню, я его ждала, надев ту самую красную прозрачную ночнушку, в которой была в нашу первую ночь.

Я занималась с ним любовью нежно, как никогда. Старалась запомнить каждую его черточку, каждый изгиб тела. И постоянно смотрела в глаза — эти черные озера, которые тянули меня все глубже и глубже в свои глубины. И видят звезды, я хотела туда!

Я посылала ему дерзкие улыбки и жаркие взгляды; стонала и извивалась от истомы, охватившей мое жаждущее тело. Наслаждалась его вниманием, как могла. Но в укромном уголке моей души я обливалась слезами. Изо всех сил пыталась прогнать или хотя бы спрятать боль от осознания того, что, скорее всего, это в последний раз. Но боль не желала уходить. И я смирилась с ней, не обращая внимания. Снова смирилась…

Всю ночь не спала. Вдыхала запах кожи Сайджела, перебирала его волосы. И крепко прижималась к нему, кутаясь в его тепло, черпая силу из его мощного тела.

Я не знала, что будет завтра…