12

Йорк, 1882 год

После увольнения Грета целый год бродила по многолюдным улицам Йорка в поисках постоянной работы. Получить приличное место, не имея на руках рекомендательного письма, было невозможно – двери захлопывались перед самым ее носом. Об Эдмунде Блейке она больше ничего не слышала. После очередного безрезультатного хождения Грета вернулась домой с намерением прекратить поиски.

– А вот и ты наконец. Закрой дверь.

Мать стояла у стола с обеспокоенным видом.

– Ты по пути домой Китти не видела?

Грета удивилась. Китти нечасто уходила из дома – ей было чем заняться: она помогала матери, разнося выстиранное белье и приглядывая за младенцами, когда была не в школе. Обычно она играла во дворе, правда, в последнее время стремилась улизнуть куда подальше.

– Я слышала, она связалась с плохой компанией. Боюсь, она путается с девочками, которые ее до добра не доведут, и ей не следовало бы шататься по улицам в такой холод. Но я не хочу тебя обременять, у тебя и так нет ни минуты свободного времени из-за поисков работы. Что-нибудь нашла?

Грета покачала головой, коря себя за то, что не приносит домой заработка.

– Я за ней ничего такого не замечала, – сказала она. – Китти все норовит выпросить у меня вещи, но для ее возраста это естественно.

– Ты ничего не знаешь, дорогая моя. Она ходит со старшими, ошивается у казарм и все такое. Я ее за это как следует взгрела. Она стояла вот тут и грубила мне, сказала, что если она достаточно взрослая, чтобы работать прислугой, то может сама выбирать, с кем ей дружить. На этой Нелли Райен пробы ставить негде, как и на всей ее шайке. Я очень переживаю, как бы они не довели ее до беды.

Ошеломленная этой новостью, Грета села. Как же так случилось, что она не заметила, как маленькая Китти превратилась в девушку? Ее передернуло от мысли, что ее сестра связалась с уличными девками и флиртует с солдатами. Она ведь еще слишком юна для этого.

– Пойду поищу ее. Ты оставайся дома с Томом. У тебя очень усталый вид.

– Ах, как жаль, что с нами нет Брендана! Он бы такого ни за что не потерпел. Китти ведет себя вызывающе с тех самых пор, как ты вернулась от Блейков. Может, у тебя получится хоть что-нибудь втолковать этой глупой девчонке. На все мои доводы она только ухмыляется и убегает из дома.

– Я пойду и приведу ее, – сказала Грета и вышла за дверь.

Она весь день провела на ногах и очень хотела отдохнуть, но Китти совсем еще ребенок, а Нелли, известная потаскушка, едва ли о ней позаботится. Как могла Китти с ними связаться? Почему Грета не видела, что происходит? Она не позволит своей сестре целыми днями слоняться по улицам.

Все женщины в Уэлмгейте знали, как заработать пару шиллингов, когда денег совсем нет, и лучшего места для этого, чем у ворот казарм, не было. К тому времени, как Грета туда пришла и обнаружила Китти среди девушек, околачивающихся рядом с группой солдат, она едва себя сдерживала, а тут еще увидела на Китти свое лучшее короткое пальто, перешитое из пальто Ады. Заметив старшую сестру, Китти попыталась юркнуть за спину Нелли Райен, но Грете было не до игр.

– Кэтлин Костелло, тебя ждут дома, немедленно!

– Она с нами, – сказала, усмехаясь, Нелли Райен.

– Ну и что ей за радость от этого? – выкрикнула Грета в ответ. – Закончит, как и ты, с задранной выше пояса юбкой и какой-нибудь гадостью в придачу.

Нелли подскочила к Грете, собираясь ее ударить, но один солдат вовремя встал у нее на пути.

– Ссориться, девочки, можно только из-за нас.

Все рассмеялись, но Грета, вне себя от ярости, подбежала к Китти и схватила ее за отворот пальто.

– Эй, вы! Ей всего четырнадцать, и она не так воспитана, чтобы якшаться с солдатами!

– Посмотрите на нее! Она думает, что лучше нас, а сама всего лишь задравшая нос служанка.

– Лучше уж я буду служанкой, чем грошовой шлюхой. Сейчас же марш домой, мама хочет с тобой поговорить!

Только в этот момент она заметила что-то блестящее на шее у Китти.

– Мое ожерелье! Как ты могла выйти в нем из дома?

– А ты его никогда не носишь, – угрюмо пробубнила Китти.

– Потому что это дорогой для меня подарок. Как ты посмела рыться в моих вещах? Сейчас же сними!

Китти расстегнула замок, и Грета быстро сунула украшение в карман, опасаясь, что кто-нибудь заметит, насколько оно дорогое, и попытается его отнять.

– Что на тебя нашло? Ты разве не знаешь, что бывает с теми, кто ходит к солдатам? Хочешь оказаться в приюте для падших женщин?

– Мне все равно!

Потеряв терпение, Грета ударила сестру по щеке.

– А мне не все равно! Я тебе не позволю принести в подоле и опозорить нашу семью, понятно?

Эта вспышка гнева несколько образумила Китти.

– Здесь мне больше нечего делать, – захныкала она, растирая щеку. – Я просто немного развлеклась. Не смотри на меня так! Я не сделала ничего постыдного.

Грета оттащила сестру в сторону, а потом повела ее домой.

– Благодари Бога, что легко отделалась. С этого дня ты будешь ходить со мной. Ты убьешь маму, если ее опозоришь, она ведь нас воспитывала как должно. Мы не из тех, кто становится проститутками. Мы из приличной семьи, никогда не забывай это. Гордость – это все, что у нас есть.

Остаток пути они прошли в молчании. Грета понимала: если она не найдет пристойную работу, из Китти не выйдет ничего путного. Им бы только перебраться из этих задворков в квартал почище, в дом с хорошими соседями. Позволять Китти плыть по течению нельзя, она ведь все еще глупый ребенок, легко поддающийся чужому влиянию, к тому же слишком привлекательный, ведь копна рыжих волос и стройная фигурка ей только во вред. Ах, если бы маме не приходилось столько работать за кусок хлеба! И если бы сама Грета нашла хорошую работу! Но как она сможет ее найти? И как ей уберечь свою сестру от дурного влияния?

На следующее утро Грета рано разбудила Китти с твердым намерением найти им обоим место, пусть и скромное. Что угодно, только бы не эта изматывающая стирка. Вместе с сестрой она отправилась осматривать витрины магазинов в поисках объявлений о вакансиях, с непоколебимой решимостью ухватиться за любое предложение, но ничего не попадалось. Однако ближе к полудню, когда она уже начала терять надежду, одна случайная встреча в Лоу-Петергейте внезапно изменила их судьбу.

Отойдя от очередного магазина, где им ничего не смогли предложить, они едва не споткнулись о пожилую женщину, повалившуюся на мостовую прямо перед ними. Грета кинулась ее поднимать, а Китти опустилась на колени, не зная, что делать.

– Я опоздала, – все повторяла женщина слабеющим голосом.

Ее губы посинели, лицо было бледным как мел.

– Он будет ждать свой ужин.

Невозможно было понять, что она имеет в виду. Собралась толпа глазеющих на престарелую леди, которая, тихо постанывая, лежала на мостовой в плаще и сбившемся набок капоре, не в силах пошевелиться. Она подняла взгляд на Грету.

– Скажите ему, что мне плохо, дорогая моя. Я, возможно, приду завтра.

– Кому сказать? – спросила Грета, держа ее за руку.

– «Магазин жемчуга» в Стоунгейте. Его хозяин ждет меня. Скажите мистеру Слингеру, что Элиза Хант сегодня не в состоянии прийти.

На то, чтобы это сказать, ушли все ее силы, и она лишилась сознания. Двое мужчин перенесли ее к входу в магазин. Грета и Китти обмахивали ее лицо своими передниками в ожидании прибытия кареты «скорой помощи». Лицо Элизы стало пепельным.

– Что же нам делать? – в панике спросила Китти.

– Сердце, надо полагать, – сказал подошедший к ним полицейский. – По-моему, ей уже не помочь.

– Кто-нибудь знает Элизу Хант? – спросила Грета у окружающих, но толпа уже начала расходиться.

Склонившись над женщиной, полицейский покачал головой.

– Вы можете идти, мисс, – сказал он. – Ее уже нет.

– Нет? – переспросила недоумевающая Китти.

А Грета и сама уже видела, что женщина перестала дышать.

– Ее зовут Элиза. Упокой, Господи, ее душу.

– Да, бедная Элиза! Окончила свою нелегкую жизнь что называется под забором, – сказал полицейский, видимо считая ее бездомной.

– Нет-нет! – поспешила ее оправдать Грета. – Она шла в «Магазин жемчуга», готовить ужин мистеру Слингеру.

– Тогда вам следует сообщить мистеру Слингеру, что ему придется подыскать себе другую служанку, если вы не возражаете, мисс.

Грете не нужно было повторять дважды. Элизе она уже ничем помочь не могла, но теперь рассчитывала извлечь какую-нибудь пользу из этой прискорбной ситуации.

– Куда мы теперь? – заскулила Китти, когда они торопливо зашагали по улице. – Так ужасно было видеть, как она умирала! Я хочу домой.

– Тогда возвращайся к маме.

– Нет, я заблужусь. Я пойду с тобой.

Они поспешили к Кафедральному собору и, чтобы сократить путь, свернули в переулок, который вывел их на задворки мастерских и каретных дворов Стоунгейта. «Магазин жемчуга» отыскать было нетрудно. Задняя дверь была заперта, чтобы внутрь не могли проникнуть воры, так что они обошли здание в поисках парадного входа. Грета не вполне была готова к серьезному собеседованию, но такую возможность упускать не следовало.

– Стой здесь и никуда не уходи, – велела она сестре. – Я все сделаю сама.

Звякнул колокольчик, когда она вошла в магазин, полный часов и изящных изделий из серебра, но внимание Греты сразу же привлек застекленный шкаф у стены с выставленными в нем многочисленными прекрасными украшениями из жемчуга.

Ей навстречу шагнул высокий моложавый мужчина со светлыми волосами и пушистыми бакенбардами. На нем был черный костюм, а его жилет украшала цепочка от золотых часов.

– Да?

Он окинул ее взглядом с ног до головы, понимая, что перед ним явно не покупательница.

– Вы мистер Слингер?

Мужчина утвердительно кивнул.

– У вас работает Элиза Хант?

Он снова кивнул.

– Боюсь, сегодня она не придет.

Его брови поднялись.

– Что случилось на этот раз?

– Она умерла на улице, только что, – ответила Грета. – Она шла сюда, чтобы приготовить вам ужин. У нее остановилось сердце, она смогла только попросить поставить вас в известность. Я прямо оттуда. Полицейские увезут ее тело.

– Так, понятно. Ну а вы кто?

Он смотрел на нее сверху вниз своими яркими глазами янтарного цвета.

– Я Грета. То есть мисс Маргарет Костелло. Я просто проходила мимо, когда все это случилось, но подумала, что вам необходимо сообщить об этом.

Выпрямившись во весь свой рост, она посмотрела ему в глаза.

– Благодарю вас.

Он принялся рыться в кармане, чтобы дать ей чаевые. Смутившись, она отступила на шаг.

– О нет, сэр, это не нужно! Я шла на собеседование, хотела устроиться на работу, но теперь я уже опоздала. А кто станет нанимать служанку, которая не может быть пунктуальной? – соврала она.

Он оглядел ее более внимательно.

– Маргарет, вы сказали? Гм-м. А вы знаете, что значит ваше имя?

– Да, сэр. Жемчужина. Мистер Абрамс сказал это мне, когда я работала у него.

– А, Савл Абрамс… Мне знакомо это имя.

– Да, сэр, он научил меня делать кое-что, используя специальные инструменты. А еще я была у него субботней служанкой, до самой его смерти.

– А после? – поинтересовался он.

– Потом я служила у Блейков из Маунт-Вернона. Они могут дать мне рекомендацию, – сказала она, надеясь, что Эдмунд даже по прошествии этого времени сдержит свое слово.

Покупателей в магазине не было, и мистер Слингер попросил ее пройти в подсобные помещения.

– Кухня вниз по лестнице, столовая на втором этаже, но ее я использую как рабочий кабинет. У меня здесь нет жильцов, я предпочитаю жить в одиночестве. – Он еще раз внимательно оглядел девушку.

– С виду вы девушка крепкая, лестницы у вас не должны вызвать затруднений. Для Хант они были проблемой.

Помолчав, он продолжил:

– Умерла на улице… Жаль. В таком случае не желаете ли вы, юная леди, занять ее место? Мне, разумеется, нужны рекомендации. В течение месяца у вас будет испытательный срок, и у меня есть определенные правила. Вы можете находиться в магазине только в моем присутствии. Будете здесь убирать под моим надзором. Ничего не передвигать. Если хоть пуговица сдвинется с места, я это замечу. При необходимости вы сможете брать полдня отгула, воскресенье выходной. Где вы проживаете?

– Вместе с матерью в Уэлмгейте. Благодарю вас, я вам чрезвычайно признательна! Уверена, вы будете довольны моей работой. Что касается ювелирных украшений, я многому научилась у мистера Абрамса.

– Часы! – воскликнул он. – Вы та девушка, что потеряла его часы!

Грета вспыхнула, чувствуя, что это место может ей не достаться.

– Я шла их отдавать, и меня ограбили. Они думали, что я их украла, но часы нашлись, – оправдывалась она.

– Да, я знаю. Это мне принесли часы, и я их вернул законному владельцу, Блейку из Лендала. Теперь он мой клиент, так что хорошо то, что хорошо кончается.

– Нет, – возразила она. – Бедный мистер Абрамс умер. Блейки наняли меня на некоторое время, они могут поручиться за мою честность, и я могу предоставить рекомендацию… Мистер Блейк из Лендала…

– Да, Блейк. Я свяжусь с ним сегодня. А там посмотрим, как вы будете справляться. И входить будете через заднюю дверь.

– Разумеется, но она была закрыта.

– Закрыта и заперта на засов. Тут много желающих добраться до моих запасов. Если будете приходить вовремя, дверь будет открыта. А если станете опаздывать, то вам здесь не место.

Он повел ее через магазин к парадному входу, где за дверью ее ждала Китти, от скуки накручивая курчавые волосы на палец.

– Кто это? – спросил ювелир, с интересом глядя на девочку.

– Это моя сестра Кэтлин. Она тоже ищет работу.

– Пока хватит одной, – сказал он.

– Да, сэр, спасибо. Вы даже не представляете себе, как будет рада моя мать! И, подумать только, ведь это вы меня тогда спасли!

Присев в реверансе, Грета выскочила наружу. На улице она задержалась, чтобы посмотреть на изысканный фасад здания магазина.

– Я получила работу, Китти! Настоящую работу! Он взял меня на место той пожилой леди. Как вспомню те дни, когда я глазела на витрины, на выставленные в них прекрасные кольца и столовое серебро… – Ее губы расплылись в блаженной улыбке от уха до уха. – И теперь я буду работать в одном из таких роскошных магазинов!

Над дверью значилось золотыми буквами: «Магазин жемчуга мистера Слингера».

– Скорей бы рассказать маме, что это тот самый человек, который спас нас от тюрьмы! Удивительно, правда? Благодаря ему осуществляется моя мечта детства.

– А как же я? – уныло спросила плетущаяся следом за ней Китти.

Эбен наблюдал за девушками, стоящими перед витриной. Эта новая служанка с яркими синими глазами – девушка весьма привлекательная и крепкая, но его взгляд притягивали жемчужная бледность кожи и восхитительная грива рыжих волос ее сестры. Ему понравилось то, как Грета сразу же предложила себя на освободившееся место. Тем самым она проявила характер и находчивость, именно то, чего не хватало Элизе Хант. Он уже был готов доверить этой девчонке свое хозяйство, не получив пока от нее рекомендаций. Правда, это была не просто девушка, а та самая, которую он спас от незаслуженного наказания.

Как близок он был к тому, чтобы оставить те часы себе! Он без труда мог удалить выгравированные инициалы и сбыть их, но он понимал, что ему, новичку здесь, не пристало заниматься скупкой краденого. Эразм Блейк не остался в долгу и привел новых покупателей в его магазин. А теперь он снова пожинает плоды своего благого деяния.

Маргарет станет добрым знамением для его бизнеса. Даже имя девушки подходило как нельзя лучше. Она будет благодарна за полученную работу, и ей можно будет назначить скромную зарплату. Элиза оказала ему услугу, так кстати умерев.

Позже он, улыбаясь, взял Мэри, Королеву скоттов, с ее бархатного ложа.

– Я буду вечно тебе благодарен, – прошептал он. – Это ты привела меня в Йорк, где все так удачно складывается!

 

13

– Сэр, вы собираетесь украшать витрину к Рождеству? – спросила Грета в один из декабрьских дней, убирая тарелки со стола.

– Это еще зачем? – бросил он.

– Просто я видела, что витрины Мандерфилда и Уэрелея красиво декорированы. Люди в это время года разглядывают витрины магазинов, подыскивая подарки. Я просто подумала, что, если…

Грета замолчала в нерешительности, понимая, что нарушает его привычный утренний распорядок.

– Не вижу смысла в том, чтобы загромождать витрину дешевыми вещами. Мой жемчуг говорит сам за себя, но если другие так делают и это приносит им пользу, то, пожалуй…

Он замолчал, в раздумье поглаживая бакенбарды.

– Я могла бы помочь, – вызвалась она. – Я видела витрины всех магазинов. Мы можем сделать что-нибудь особенное, не такое, как у остальных, чтобы привлечь внимание покупателей.

Грета глубоко вздохнула, боясь перестараться со своей инициативой.

– Полагаю, вреда от этого не будет. Что вы там придумали?

– Что-то морозно-сверкающее, там должны свободно стоять покрашенные в белый цвет прутики, наподобие веток. Если на них развесить браслеты и блестящие безделушки, а на подоконник под ними положить зеркало, то в нем будут отражаться сверкающие камни. Я один раз видела что-то похожее.

– Откуда вы берете все эти оригинальные идеи?

Эбен удивленно посмотрел на нее. Прислуге не положено высказывать собственное мнение, но он счел, что эта девушка может быть ему полезной.

– Я всегда смотрю в витрины магазинов. Пусть я не в состоянии купить что-либо из выставленного в них, но это не мешает мне и другим таким, как я, мечтать, не так ли? Множество покупателей желают приобрести подарки к празднику. Мне как-то попалось на глаза маленькое дерево с браслетами и ожерельями, которые висели на нем подобно рождественским украшениям.

Все это Грета видела своим внутренним взором, а у мистера Слингера была масса вещей, которые, как она думала, никогда не выставлялись напоказ в выгодном свете.

– Вам придется это делать в свое личное время. Я не могу закрыть магазин.

– Я могла бы как-нибудь вечером задержаться после работы. Это вас устроит?

– Вполне. Разумеется, вы все это будете делать под моим присмотром. Надеюсь, наши усилия не пропадут даром, – прибавил он.

– Если не попробовать, сэр, – выпалила она, не подумав, вправе ли она так высказываться, – вы никогда не узнаете, что из этого может выйти, так ведь?

Она заметила тень улыбки, промелькнувшую на его лице, и это была единственная реакция на ее дерзость.

– Должен отметить, Маргарет Костелло, меня удивляет то, что такие идеи рождаются в голове девушки вашего…

– То, что я из бедного квартала, сэр, вовсе не значит, что у меня нет воображения. Мистер Абрамс научил меня стремиться к высокому качеству и мастерству, научил верить в осуществление того, чего желаешь. Я постараюсь не разочаровать вас, сэр.

Сделав книксен, Грета с подносом в руках развернулась, чтобы уйти.

– Я не хотел вас обидеть, – сказал он.

Девушка отметила, что он смутился.

– Значит, в один из вечеров после закрытия магазина. Мы закроем ставни, чтобы никто не видел, что происходит внутри, и вы сможете заняться экспозицией. Я ограничусь холодным ужином, пирог со свининой вполне подойдет на этот случай.

– Нет, сэр, я приготовлю на плите горячее. Слишком морозно для холодной еды. Вот-вот пойдет снег, это чувствуется.

Взяв пальто и капор, она направилась к задней двери.

– Сегодня, Маргарет, идите через парадный вход и посмотрите на витрины других магазинов, пока там не позакрывали ставни.

* * *

Грета прошлась по Стоунгейту, затем свернула на Петергейт, где задержалась у входа в магазин, возле которого бедная Элиза Хант испустила дух. Она помолилась и поблагодарила старушку за то, что та невольно предоставила ей этот замечательный шанс.

Мистеру Слингеру нелегко угодить. При этой мысли Грета вздохнула. Она торопливо шла по улицам города под пронизывающим восточным ветром. Он требовал, чтобы в каминах горел огонь, завтрак был вовремя приготовлен, весь дом от первого до последнего этажа был убран, все задания выполнены, и все это без всяких там «пожалуйста» и «спасибо». Ему едва ли было намного больше тридцати, но выглядел он состарившимся раньше времени из-за седеющих на висках волос.

В мастерской на заднем дворе работал угрюмый тип по имени Нед, помощник мистера Слингера. За это помещение Грета не отвечала, но она всегда делала Неду чашку чаю, которую должна была оставлять перед дверью, крикнув ему об этом. Все тут было устроено совершенно иначе, чем в маленькой мастерской мистера Абрамса, где она научилась сортировать бусины и нанизывать жемчуг на нить.

Стоунгейт представлял собой оживленный проспект, на котором находились всевозможные заведения. Тут были и магазины одежды, и мастерские каретников, и книжные лавки, и даже ситценабивные цеха. Грете никогда не надоедало наблюдать за фланирующей публикой, выглядывая из окон жилых помещений, расположенных над магазином. Во всех комнатах было полно книг и серебра, которое она должна была натирать до состояния, соответствующего требованиям его владельца. Даже в кабинете мистера Слингера было множество ювелирных изделий. С раннего утра до зимнего сумеречного вечера она чистила, штопала, стирала и гладила, но лучшего места работы она не могла и желать.

Грета поплотнее завернулась в плащ. Она стала ходить домой пешком после работы, чтобы сэкономить на трамвае и купить к празднику подарки родным. Сама ходьба ее не пугала, но пробирающий холод и срывающий капор ветер давали Грете понять, что она одета недостаточно тепло. Она думала о том, как рады будут мама, Китти и Том, когда распакуют свои подарки, – в этом году у них будет настоящее Рождество.

У мистера Слингера не было ни родственников, ни друзей, ни даже приятелей-коллег. Нелюдимый и замкнутый, он постоянно был занят поиском красивых жемчужин, чтением профессиональных журналов или пешими прогулками вдоль городских стен. Грета лишь гадала, как он проводит длинные зимние вечера в одиночестве. Этот человек был для нее загадкой.

Он отдавался своему делу полностью, особенно когда в двери магазина входил покупатель. Тогда он не жалел сил, угождая клиенту. Усадив его, мистер Слингер открывал шкафы, демонстрировал предметы таким образом, чтобы сияющие камни показали себя во всей красе, и покупатель вскоре забывал о более дешевой броши, которую видел в витрине. Владелец магазина объяснял, в чем качественная разница украшений и почему дорогая вещь является лучшим вложением денег. И неудивительно, что чаще всего у него покупали более дорогое украшение, а вещи подешевле оставались в витрине, чтобы завлекать других покупателей. Все это она узнала от самого мистера Слингера, который однажды, пребывая в хорошем настроении, раскрыл ей эту свою тактику.

– Нужно предоставить вещи возможность самой себя продать, – с улыбкой сказал он. – Качество всегда самый веский довод, перед которым трудно устоять.

Ей было жаль этого человека. Хоть он и удачливый бизнесмен, но его дом был лишь продолжением его магазина, где все предназначалось для продажи, – серебро, картины, часы. Он покупал вещи, относил их на верхний этаж на пару-тройку недель, а затем продавал. Похоже, ничему не суждено было остаться у него надолго, кроме того, что хранилось в запертом шкафчике в его спальне, прикасаться к которому ей было запрещено.

Промозглый ветер трепал ее юбки, пока она под бой часов на Кафедральном соборе торопливо шла по мощеным улицам. У Эбена Слингера, размышляла она, есть все и ничего. Семейство Костелло не имело ничего, ни денег, ни какого-либо ценного имущества, но у них было все по-настоящему важное. У них была крыша над головой, пусть ветхая и протекающая, у них была семья, и то, что они любили друг друга, помогало им выносить тяготы жизни.

Вечером следующего дня она намеревалась сделать самую красивую рождественскую витрину в благодарность за то, что хозяин взял ее на это место. Ей хотелось доказать ему, что в действительности она, Грета Костелло, способна на гораздо большее, чем чистить, печь и варить суп, как обычная домашняя работница. Наступит день, и мистер Слингер поймет, что она может стать помощницей в его бизнесе, но ей нужно набраться терпения и ждать, когда это время придет.

Как только Грета вошла в дверь, раздраженная Китти сунула ей под нос свои ладони.

– Посмотри только на мои руки! Я весь день стирала, а ты опять пришла поздно! Ты прохлаждаешься в своем шикарном магазине, а мне приходится делать и твою работу, это несправедливо!

– Мы все должны хоть чем-то помогать маме, к тому же скоро Рождество. Я хочу, чтобы у нас был настоящий праздник, поэтому работаю сверхурочно.

– Я хочу себе новое платье для церкви, старое мне ужасно надоело.

– Прежде всего Тому нужны новые ботинки, но, думаю, мы сможем подобрать подходящий материал для платья из запасов Ады.

– Почему мне нельзя что-нибудь новое?

– Ты знаешь почему… Том собирает навоз в любую погоду. Я стараюсь как могу. Слушай, если хочешь, можешь пойти со мной. Я пообещала украсить витрину, и ты могла бы мне помочь. Думаю, мистер Слингер не будет против, а для тебя это хоть какое-то разнообразие.

После того происшествия у казармы Грета старалась, чтобы Китти была поближе к ней, но это не всегда удавалось.

– А мы купим на обратном пути картофельных чипсов? – спросила Китти.

– С условием, что ты перестанешь ныть и заваришь маме чаю.

Насупившись, Китти поплелась ставить чайник на плиту. «Мистер Слингер ведь не будет против еще одной пары рук?» – размышляла Грета. Ему придется смириться с этим, ведь она не могла предоставить Китти самой себе, особенно после той истории с Нелли Райен. Почему она так переживает за свою сестру? Почему она считает своим долгом оградить ее от улицы? Это потому что Китти упряма и легко поддается дурному влиянию или причина в том, что она превращается в настоящую красавицу? Неужели она завидует собственной сестре?

 

14

– Вы должны помочь мне, мистер Слингер, – шептала дама в шляпке с вуалью, наклоняясь над прилавком.

Миссис Генри Клермонт была постоянной покупательницей до тех пор, пока дела ее мужа не пришли в упадок. Несколько месяцев назад она явилась в магазин с отчаянием в глазах и с зажатой в руке нитью жемчуга.

– Вы можете это продать для меня? – взмолилась она, и он выкупил у нее жемчуг по умеренной цене и продал лондонскому купцу в три раза дороже.

Сегодня она снова была чем-то обеспокоена.

– Мой муж скоро повезет меня на бал, устраиваемый в Благородном собрании, и он рассчитывает на то, что на мне будут подаренные им жемчуга. Боюсь, их у вас уже нет, это так?

– Мне очень жаль, миссис Клермонт, я долго вещи у себя не держу.

Это было неправдой. Он продавал только тогда, когда на закупки требовалось средств больше, чем у него было в наличии. Она чуть не упала в обморок, и он бросился усаживать ее на стул.

– Я погибла! Что мне делать? Купить взамен что-то другое мне не по средствам. Но он не должен ничего знать!

– Не думаю, что можно будет найти замену жемчугу такого качества. У вашего супруга хороший вкус.

Он немного помолчал, глядя на ее лицо, выражающее страдание, затем продолжил:

– Возможно, лучше сказать ему правду.

– Сказать, что я не смогла уложиться в семейный бюджет в не лучшие для моего мужа времена, что запаниковала и стала искать, чем заткнуть дыры, чтобы все выглядело благополучно…

– Могу ли я дать вам совет, мадам? – спросил он и выдержал паузу, глядя в ее полные слез глаза. – Можно заменить их копией.

– Вы хотите сказать подделкой? О нет!

– Не подделкой, а имитацией жемчуга. Хорошо сделанная, она выглядит весьма убедительно. Главное, чтобы совпадали размеры жемчужин и длина ожерелья. Вы были бы удивлены, узнав, сколько вещей с бриллиантами лежит в банковских сейфах, пока леди носят их копии.

– Ах, я не могу, не могу его обманывать… Но если нет другой возможности… Сколько понадобится времени на изготовление копии?

Она умоляюще посмотрела на него.

– Для вас я сделаю исключение. У меня где-то записаны размеры и прочие детали вашего предмета. Предоставьте это мне, правда, у меня может не найтись точно такой же застежки с бриллиантами.

– Я могу спрятать ее под воротником, если понадобится. Они должны выглядеть как настоящие.

– Да, они будут выглядеть как настоящие, но я не советую вам где-либо их оставлять.

– Как это делается? – не смогла она сдержать своего любопытства.

Он потрогал кончик носа.

– Это профессиональный секрет, мадам. Наш девиз – осмотрительность. Через десять дней я смогу вам кое-что показать.

Миссис Клермонт протянула ему руку в перчатке.

– Благодарю вас, вы меня спасли.

«Глупая женщина! – подумал он. – Продать такой прекрасный жемчуг только для того, чтобы создать видимость благополучия! Поддельный жемчуг достаточно просто сделать, лишь бы только его не проверяли на зуб. В свете огня свечей он вполне сойдет за настоящий». После того как она покинула магазин, Эбен прошел к своему рабочему столу, намереваясь подобрать гипсовые бусины, покрытые секретным составом из рыбьей чешуи, перемолотой с перламутром. Эта смесь при работе с ней жутко воняла, но сделанные таким образом «жемчужины» поблескивали на многих театральных костюмах, а также в дешевых брошках и шиньонах. Нанизанные на шелковую нить и подобранные по размеру, фальшивые жемчужины будут похожи на подлинные, но любой ювелир распознает подделку уже по одним просверленным в них отверстиям.

Это задание ему было не очень по душе, но оно сулило солидный барыш, а поскольку выполнять его должен был он сам, то можно было запросить надбавку за секретность. Пословица о том, что не все то золото, что блестит, вполне справедлива в отношении его профессии. Взглянув на часы, он отметил, что мисс Костелло не подала вовремя его ежедневный чай.

Взволнованная, она вошла и поставила чашку на его рабочий стол. При этом смотрела девушка не на нее и немного пролила жидкости на блюдце.

– Простите за задержку, сэр. Так быстро время пролетело!

Она замолчала, наблюдая за тем, как он отбирает жемчужины из ящика.

– Они настоящие? – спросила она, удивленная тем, как неаккуратно он с ними обращается.

– А вы как думаете? – ответил он вопросом на вопрос, положив ей на ладонь одну из жемчужин.

– Теплая, а не холодная. Мистер Абрамс любил свой жемчуг, а вид этих не вызывает никакой радости, простите.

– Правда? Вы очень наблюдательны. Чему еще он вас научил? – Эбену действительно это было интересно.

– Я сидела рядом с ним, когда он отбирал и сортировал жемчужины по размеру. Эти примерно по двенадцать гран? Но блеск у них не такой, каким должен быть.

Она хотела было уйти.

– Подождите, Маргарет. Вы совершенно правы. Эти жемчужины ненастоящие, это имитация. Хорошая имитация.

– Вы торгуете подделками?

– Нет, подделками не торгую. Но в целях безопасности, а также для изготовления красивой, но недорогой бижутерии и бусин для шитья мы можем делать имитации. Некоторые клиенты не решаются носить дорогие украшения, опасаясь воров.

– Но ведь люди, несомненно, поймут, что они не настоящие!

Она устремила на него внимательный взгляд своих синих глаз.

– При свечах не поймут. К тому же людей, которые могут отличить настоящие жемчужины от поддельных, немного.

– Но это же нечестно, разве нет?

– Не все могут себе позволить подлинную вещь. Почему бы любой леди не украсить себя таким ожерельем, если она того пожелает? Предпринимаются попытки выращивать жемчуг в моллюсках в морях Востока. Возможно, придет такой день, когда каждый будет иметь настоящий жемчуг.

Он улыбнулся, глядя на ее удивленное лицо.

– Но тогда ваш жемчуг уже не будет чем-то особенным, – резонно заметила она.

Почему он раньше не замечал, насколько сообразительна эта девушка?

– Чему еще вас научил старый еврей?

– Перед тем как его не стало, я училась нанизывать и закреплять бусины узелками, а раньше он показал мне, как измерять жемчуг с помощью специальных инструментов и взвешивать его на маленьких весах.

– Вы хотите научиться делать это как следует? Хороший специалист по набору жемчуга никогда не останется без работы.

– Но я же веду хозяйство, у меня в доме много обязанностей, – сказала она, зардевшись от такого предложения.

– Служанкам грош цена в базарный день, а хороший наборщик и сортировщик жемчуга – совсем другое дело, особенно тот, кто способен качественно ремонтировать украшения. При продаже каждой подлинной вещи я мог бы также предлагать ее точную копию для повседневного ношения, – размышлял он вслух, попивая чай и пристально глядя на Грету. – Для помощи вам я могу взять еще одну служанку.

– У меня есть сестра Кэтлин, Китти, вы ее один раз видели. Ей нужна работа. Я могу ее всему научить. Она сможет меня заменять, пока я буду учиться, но потерпит ли ваш помощник девушку рядом с собой?

– Об этой договоренности будем знать только мы двое. Поскольку в рекомендации, полученной от Блейков, говорится о том, что вы девушка способная, и я нахожу вашу работу удовлетворительной, возможно, пришло время употребить и другие ваши умения для пользы дела. А помощник будет делать то, что ему велено.

Он замолчал. При воспоминании о той, так понравившейся ему рыжеволосой девушке, у него возникла еще одна идея.

– Если ваша сестра тоже будет на меня работать, то нет никаких препятствий вам обеим жить здесь. Вы можете поселиться наверху, в комнате под крышей. Она вполне сгодится для этого, если оттуда убрать все лишнее. Ну а вы, таким образом, всегда будете под рукой.

– Мне нужно спросить позволения у матери.

Он видел по ее лицу, что она очень рада этому неожиданному предложению.

– А когда же мы займемся украшением витрины, сэр?

– Думаю, завтра вечером. И вы можете навести порядок в вашей комнате, то есть если вы…

– Благодарю вас, сэр. Мы оправдаем ваше доверие.

В тот вечер домой Грета летела, словно на крыльях. Какое-то незначительное событие может так все изменить! Теперь Китти будет под ее присмотром, подальше от дурных компаний, а матери не придется кормить их двоих. И у нее снова появилась возможность стать наборщицей жемчуга. Господь Бог благоволит ей с тех пор, как направил ее к мистеру Абрамсу. Она сможет целый день работать с жемчугом, возможно, будет помогать в магазине, а заодно и следить за тем, чтобы Китти выполняла свои обязанности должным образом.

– Я не буду твоей прислугой! – надулась Китти, услышав эту новость. – Не буду драить полы и скоблить сковородки по твоей команде. Мам, скажи ей! Мои руки превратятся в одну сплошную рану.

– Твоя задница превратится в сплошную рану, сударыня, если ты откажешься от такой возможности, – хлопнула ладонью по столу рассерженная мать. – Стоунгейт – приличный квартал, ты будешь жить там под сенью Кафедрального собора. Грета сделала доброе дело для всех нас, так что будь ей благодарна. Думаю, Богу угодно, чтобы вы были пристроены. В скором времени у нас будет достаточно средств, чтобы снять жилье подальше от этих грязных задворков, и это станет вознаграждением за все наши труды. Тому нельзя оставаться в этих сырых стенах, где ему приходится вдыхать вонючие испарения.

– Нужно думать и о других тоже, не только о себе, – резко бросила сестре Грета, глядя на ее недовольное лицо. – Поверь, тебе понравится жить в квартале, где столько роскошных магазинов.

– Не имея ни гроша, чтобы в них хоть что-нибудь купить… Не думаю, что ты дождешься прибавки к зарплате у этого старого скупердяя.

– Не смей так говорить о мистере Слингере! Он не старый и оказывает нам неоценимую услугу.

– Он себе оказывает услугу.

Китти на всякий случай отскочила в сторону.

– Ох, Китти, не надо все портить! Завтра я буду украшать витрину к Рождеству. Это должно быть нечто особенное, и ты можешь мне в этом помочь.

Грете не терпелось заняться этим, у нее было множество идей, которые ей хотелось поскорее воплотить в жизнь.

– Ха! Не забудь, ты обещала нам чипсы на обратном пути.

С этими словами Китти пулей вылетела за дверь.

– Неблагодарная девчонка! Не знаю, что с ней происходит в последнее время. Ты не представляешь себе, как я рада, что она не будет ошиваться в нашем квартале. Боюсь я за нее, правда, боюсь. Хорошо хоть ты есть, будешь следить, чтобы она пристойно себя вела. – Мать облегченно вздохнула. – Ты хорошая девочка, Грета. Ты заслуживаешь лучшей доли.

– Все, чего я хочу, – это найти жилище поприличнее для тебя и Тома, и не важно, сколько для этого придется трудиться. Мистер Слингер по-своему добр ко мне.

Перестав складывать простыни, мать подозрительно посмотрела на нее:

– Уж не положил ли он на тебя глаз?

Грета расхохоталась:

– На меня? Боже, нет, конечно! Он ничем не интересуется, кроме своего жемчуга и бизнеса. Он странный человек, мне его жаль. Пойми меня правильно, он очень умен во всем, что касается купли-продажи, но что до всего остального… Сомневаюсь, что он знает, какого цвета волосы под моим чепцом.

– Ну, большинство мужчин пялятся на рыжие кудри Китти. Они кружат им головы, и это, боюсь, кружит голову ей. У нее сейчас опасный возраст, но под твоим крылом ей ничего не будет угрожать.

– Не волнуйся, я буду держать ее в узде. Она будет так занята, что у нее не останется времени на глупости. Просто она еще очень юна и хочет развлекаться. В конце концов, это всего лишь магазин, а не угрюмый дом Серенити Блейк с ее постоянными нравоучениями. Там бы Китти точно не задержалась!

– Но парень, ее сын, был добр к тебе.

– Бедный Эдмунд! Не очень-то хорошо все это закончилось для него и для меня. Недавно я встретила на рынке Пейшенс, и она рассказала, что он сбежал от своих учебников, чтобы стать столяром или кем-то в этом роде. А вот Хэймера мне жалко, он остался со своей матерью. Ну, по крайней мере она никогда не явится в магазин, я в этом уверена, – рассмеялась Грета.

На следующий день, как только закрылся магазин, Грета с Китти поднялись по лестнице в мансарду, чтобы прибрать в комнате, в которой им предстояло спать. Китти роптала, пока они отмывали пол, собирали двуспальную железную кровать и снимали паутину в углах комнаты. Грета нашла ночной горшок, кувшин для воды и полотенца для них обеих. Эта мрачная комната нуждалась хотя бы в покраске, но преимущество проживания здесь состояло в том, что им больше не придется тащиться по заснеженным улицам затемно и утром, и вечером.

Когда они закончили, Грета открыла окно, чтобы впустить в комнату немного свежего воздуха. Ее взору открылся великолепный вид на Кафедральный собор в вечерних сумерках. Крыши домов искрились инеем, а дым из печных труб струился вверх в неподвижном воздухе. Было что-то волшебное в этих старинных мостовых, по которым когда-то маршировали римские легионы, направлявшиеся на север. Сейчас же духовой оркестр играл рождественские мелодии на углу улицы и все магазины были украшены праздничными гирляндами. Грета решила, что будет приятно каждое утро, проснувшись, видеть все это, пусть даже колокола Кафедрального собора всю ночь не будут давать им спать.

Позже они сидели с Китти у плиты в кухне цокольного этажа и ели рагу, которое Китти приготовила под надзором старшей сестры. Грета показала ей шкафы для посуды, кладовую и рабочий стол. Она должна будет присматривать за Китти, но этот вечер был исключением, они не придерживались своего нового распорядка.

– Оставайся здесь, пока он не позвонит, а когда он опять позвонит, ты пойдешь и уберешь со стола.

– А ты с ним ешь?

– Нет, конечно. А сегодня я обещала заняться витриной. Ты сможешь выйти на улицу и посмотреть, как это будет выглядеть, когда мы закончим.

– И простудиться? Большое спасибо!

– Китти, это твой шанс, не лишай себя его, даже не приступив к выполнению своих новых обязанностей. Я знаю, что это не то, чем тебе хотелось бы заняться, но хотя бы попытайся ради мамы.

Грета старалась держать себя в руках и говорить спокойно.

– Вот тут список обязанностей, перечисленных по порядку, я их прочту.

– Я умею читать не хуже тебя. Иди наверх, валяй там дурака.

Грета ощутила, как в ней закипает ярость. «Не обращай внимания, не позволяй ей вывести тебя из себя», – сказала себе Грета. Поднимаясь по лестнице, она нервничала. Было такое чувство, будто начинается новый этап ее жизни. И она не позволит Китти ни помешать этому, ни даже испортить ей настроение. Она оделась с особой тщательностью и по такому случаю, для удачи, надела подвеску, которую ей оставил мистер Абрамс. Раньше в этот же день она набрала веток рождественских пихт, выброшенных на рынке, чтобы вставить их в горшок для растений, обернутый серебристой бумагой. Собранные в букет, ветки торчали прямо вверх.

– Я подумала, что с этого можно начать, развесив на ветках ожерелья и браслеты, – сказала она мистеру Слингеру, показывая то, что уже было готово. – Мы можем сделать звезду из связанных вместе брошей?

– Да, подумайте, как это лучше сделать, – ответил Слингер.

Не обращая внимания на ветки, он с интересом рассматривал подвеску на ее шее.

– Красивая вещь на вас.

Прикоснувшись пальцами к цепочке, Грета улыбнулась:

– Мистер Абрамс завещал ее мне. Это была любимая жемчужина его жены, и для меня большая честь носить ее.

– Жемчужина и в самом деле замечательная. У него был хороший вкус.

– Она передавалась по наследству в семье его жены. Абрамсы прожили вместе пятьдесят лет и были счастливы в браке, я думаю. Это ведь очень важно, правда?

– Да, но вам следует быть осторожной. Эта великолепная жемчужина слишком ценная, чтобы носить ее каждый день. Что еще он вам оставил?

– Только это, и я решила хранить ее здесь. И еще я подумала, что вам будет интересно на нее взглянуть. Я надену ее в день своей свадьбы. Надеюсь, она принесет мне счастье.

Грета шагнула к витрине.

– Начнем, если вы не против?

– Столько суеты в связи с украшением витрины! Но вы правы, мисс Костелло, мелочи многое значат. Нас, людей, привлекают блестящие вещицы не меньше, чем галок. Симпатичные побрякушки приведут покупателей в магазин, а значит, в этом есть смысл.

С этими словами он приступил к делу.

– Всем нравятся яркие вещи на Рождество. Я люблю смотреть в витрины магазинов игрушек. В сумрачные зимние дни это поднимает настроение. А как вы, сэр, будете встречать Рождество?

– Так же, как и любой другой день года. Проведу его в магазине, заполню учетную книгу, выпью бокал хорошего портвейна и, возможно, схожу в Кафедральный собор послушать церковный хор.

– У вас здесь нет родственников?

– У меня вообще нет родственников. Ну что, достаточно блестящего?

Улыбнувшись, Грета утвердительно кивнула.

– Когда слишком много, выглядит дешево, правда? Самое главное – не нарушить баланс, но, по-моему, получилось впечатляюще, сэр.

– Надо же, какие слова вы знаете!

– Я хоть и служанка, но грамоте обучалась, – вспыхнула Грета.

Она смутилась от собственной дерзости.

– Разумеется, это я напрасно сказал. Извините.

– Не за что извиняться. Если это все…

Грета помолчала, глядя на результат своих усилий.

– Я обещала Китти дать посмотреть, пока вы не закрыли магазин на ночь. Позвоните, пожалуйста, когда нужно будет нести ужин.

Спустившись в кухню, Грета застала Китти крепко спящей, огонь в печи почти погас.

Грета предвкушала радостное для нее событие – украшение витрины, но мистер Слингер своим высокомерным замечанием испортил ей все удовольствие. Почему мужчины думают, что знают все, при том, что не знают ничего? Она осталась довольна тем, как за стеклами витрины на ветках сверкали каменья. Зеркало напоминало ледяную гладь. Даже Китти, поеживаясь на улице, куда Грета вывела ее оценить результат, нехотя, но признала, что это похоже на сказку. Теперь все украшения нужно было убрать в безопасное место до утра и закрыть ставни.

Лежа на жесткой кровати, Грета слушала храп Китти и бой часов Кафедрального собора и размышляла о том, правильно ли она поступила, приведя сюда сестру. Грета надеялась, что Китти не подведет ее, а она будет зорко следить за тем, чтобы сестра не допускала небрежности в работе. Ведь этот шанс нельзя было упустить. Главное, чтобы мистер Слингер научил ее искусству набирать жемчуг на нить и тем самым дал ей возможность занять более высокое общественное положение, и тогда все усилия будут оправданы.

 

15

В последующие после появления Китти и Рождества недели привычная тихая жизнь Эбена удивительным образом изменилась. Дело было в волосах девушки, которые он не мог не замечать. Она напоминала ему рыжеволосых красавиц с полотен Бёрн-Джонса. Он то и дело бросал мимолетные взгляды на ее золотисто-медные локоны. У нее были белая как жемчуг кожа, острые черты лица и надменно-вопросительный взгляд прищуренных глаз. Эбен знал, что Маргарет покрывает халатность своей сестры, но, странное дело, его это не беспокоило.

Было в Китти Костелло что-то такое, что распаляло его воображение, и в своих снах он видел ее волосы, украшенные нитями жемчуга, чувствовал, как эти шелковистые локоны струятся между его пальцами. Он просыпался возбужденным и стыдился этого, ведь эта девушка была слишком юна, чтобы быть объектом подобных желаний, и была бы оскорблена, узнав, что он ее вожделеет.

Прежде тихий дом теперь наполняли женский смех и болтовня. Маргарет, девушка надежная и ответственная, обладала острым глазом и ловкими пальцами, и она быстро училась, тогда как Китти носилась по дому, забывая о своих обязанностях. Неду, помощнику Эбена, Китти также вскружила голову. Он краснел каждый раз, когда ее видел. Наверное, придется ее уволить.

Эбен сделал смелый шаг: позволил Маргарет помогать ему в магазине в субботние дни в преддверии Рождества, когда покупателей было много. Она надевала черное платье, а волосы заправляла под чепец. Ее обходительность в отношении покупателей приносила его бизнесу немало пользы. Празднично оформленная ею витрина привлекала внимание, и благодаря ей появилось несколько новых клиентов. Под его неусыпным надзором она открывала и закрывала дверцы шкафов, меняла экспозицию в витрине, приносила и уносила предметы из запасов, когда это требовалось. Женщина-ассистент в магазине была тогда в новинку, и такое нововведение требовало от хозяина определенной смелости. На нее можно было полностью положиться, в отличие от ее дерзкой сестры, небрежно и равнодушно относившейся к своим обязанностям. Как могут две сестры быть настолько разными? Повинуясь желанию узнать больше об их семье, он предложил им как-нибудь в воскресенье пригласить свою мать на чай.

– Вы очень добры, сэр, но, боюсь, она будет чувствовать себя скованно. Ведь не принято, чтобы хозяин… – сказала в ответ Маргарет.

– Полагаю, ей следует увидеть, как вы тут устроились, – не дал он ей закончить. – Вы ведь здесь уже не один месяц, и ей, наверное, будет интересно здесь побывать.

Вот так и произошло его знакомство с Сэйди Костелло – увядшей маленькой женщиной, скромно одетой во вдовьи одежды. Сидя в гостиной с прямой как доска спиной, она с усмешкой глядела на обслуживающих ее дочерей.

– Надеюсь, мои девочки как следует выполняют свои обязанности, – сказала она.

– Конечно. Маргарет учится отбирать и нанизывать на нить жемчуг. Кэтлин юна и полна энергии. Она старается как может, – выдавил он из себя, едва не покраснев. – Я благодарен вам за то, что вы позволили им здесь поселиться.

Все чувствовали себя неловко. Миссис Костелло откусывала по чуть-чуть от миндального печенья, а ее дочери топтались рядом.

– Я ими так горжусь! – снова заговорила она. – Они не жалеют сил, чтобы мы с Томом могли подыскать жилье получше вдали от речной сырости, и теперь, благодаря работе у вас… Я вам так обязана, мистер Слингер!

– Ну что вы… – Он смущенно отвел глаза в сторону. – Мы все должны помогать друг другу в этой жизни.

– И я всегда помню, что вы спасли Грету в той истории с золотыми часами. Я буду вечно вам за это благодарна. Я спокойна за своих девочек, они в безопасности под крышей вашего дома.

Когда она ушла, ее похвалы продолжали согревать его сердце, и это было очень приятное ощущение. К такому он не был привычен. Пожалуй, он мог бы помочь этой семье достичь своей цели, мог бы оказать им незначительную услугу, что, вместе с тем, пошло бы на пользу и его бизнесу. Он решил поразмышлять об этом.

– Тебе не кажется, что старик Слингер льстец? – спросила Китти, лежа на кровати. – Он был таким елейным с мамой.

– Я полагаю, он был с ней чрезвычайно учтив и добр, и тебе не следует неуважительно отзываться о своем работодателе, – возразила Грета, складывая одежду в сосновый сундук. – Кроме того, он не старый. Мы должны быть благодарны ему за то, что он нанял тебя. Ты за эти недели, надо сказать, проявила себя не с лучшей стороны.

– Но он, по-моему, пользуется услугами двух работниц за одну зарплату. А ты, помимо того что прислуживаешь в магазине, готовишь и работаешь в мастерской, – не сдавалась Китти.

– Я не против. Я учусь, а когда учишься, денег за это не платят.

Грету начинала злить непочтительность Китти.

– Ну и когда же я выберусь из этого подвала и смогу заниматься тем, чем хочу? Мы тут уже целую вечность, и мне надоело быть служанкой.

– Китти! Почему ты всегда всем недовольна? Мы должны позаботиться о том, чтобы мама с Томом переселились в нормальное жилище, и я все для этого сделаю, и ты тоже.

– О, снова она за свое, эта безгрешная мученица Маргарет из Уэлмгейта! – огрызнулась Китти, натягивая стеганое одеяло до макушки. – Я хочу работать у мадам Миллисент на той стороне улицы. Она говорит, что мое лицо как раз то, что ей нужно для создания ее изделий, а волосы идеально подходят к модным в этом сезоне цветам.

– Украшение шляп – это все, о чем ты думаешь? Ты сама знаешь, что это невозможно. Я не могу жить здесь одна и не могу платить за твое обучение. Что это тебе в голову взбрело?

– Значит, пусть старик Слингер платит за меня. Я нравлюсь ему, и ты тоже, конечно. Ты могла бы влюбить его в себя, и тогда всем было бы хорошо.

Грета швырнула рубаху на кровать.

– Китти! Что ты такое говоришь?! Он мой работодатель, и только. И как тебе в голову приходят подобные мысли?

– Почему нет? Ты же хочешь, чтобы мать была хорошо устроена, а Том окончил школу… Ты можешь этому поспособствовать, если постараешься.

– Но я совершенно не рассматриваю мистера Слингера в таком качестве, – возразила она, чувствуя, что краснеет.

– Да ну? Почему бы тебе не увидеть его в таком качестве? Может, из этого что-то и выйдет.

Пораженная Грета задула свечу.

– Я больше не намерена слушать этот вздор. Давай спи.

Она лежала в темноте с открытыми глазами, и сердце ее обмирало от страха. Если Китти будет продолжать в этом же духе, им обеим придется отсюда уйти. Подумать только, женить на себе Эбена Слингера – какая нелепая идея! Впрочем… Рассуждения Китти были безумны, но вместе с тем и небезосновательны.

Он известный торговец, не старый еще холостяк с положением в обществе, но это и все. Ни его внешность, ни что-либо еще не были для нее привлекательными в ее глазах. К тому же она его служанка, помощница в магазине, стоящая ниже его на общественной лестнице и менее образованная. Эту затею она считала безнравственной и отвратительной. Тем не менее будоражащая мысль о том, что удачное замужество обеспечило бы ее семье благополучное существование до конца жизни, не давала ей уснуть, заставляя всю ночь ворочаться с боку на бок.

Эбен проснулся в поту от увиденного во сне. Нагие, они лежали обнявшись, ее груди кольцами обвивала нить жемчуга, ее кораллово-розовые соски затвердели от его прикосновений, ее ноги были призывно разведены, он погружал пальцы в ее недра, а ее руки ласкали его, доводя до блаженства.

Его жемчужные королевы не шли ни в какое сравнение с живой Китти Костелло, и с этим нужно было что-то делать. Впрочем, они, возможно, ему пригодятся, чтобы добиться ее благосклонности. Такая девушка, как Китти, наверняка мечтает о ярких вещах – шелках, оттеняющих цвет ее волос шляпках, украшенных перламутром домашних туфельках… Он сел на кровати, вдруг осознав, что расположения такой девушки нужно добиваться подарками и побрякушками, если он хочет когда-нибудь перебирать эти локоны своими пальцами. Но это небезопасная затея. Она слишком юна, и Маргарет держит ее в ежовых рукавицах, покрывая все ее промахи. Само ее присутствие в доме уже было для него искушением. Пожалуй, лучше было бы их как-нибудь разлучить.

Однако если он заменит Китти, Маргарет может решить, что она тоже должна уйти, а из них двоих она намного более ценна теперь, когда столькому научилась и вошла в курс его дел. Как ему не лишиться ее и удержать Китти при себе? Эбен глубоко вздохнул. Очевидно, был только один способ этого достичь, хотя это было немыслимо. Женившись на своей работнице, он превратится в посмешище для всего Стоунгейта, но от этого выиграют все. Китти можно будет послать работать к шляпнице, мадам Миллисент, – право же, девчонка все свое свободное время проводит там, примеряя шляпки и любуясь своим отражением в зеркале. А Маргарет пусть продолжает помогать ему в магазине. Китти всегда будет под рукой, всего лишь через дорогу, и он сможет соблазнять ее, задаривая жемчугами и драгоценными каменьями.

Он пребывал в смятении. Смешно отказываться от свободы ради семейной жизни, но Маргарет миловидна и услужлива. Это далеко не худший вариант с учетом его предыдущих неудач с женщинами, которые никогда не соответствовали его требованиям. Даже ее имя подходит как нельзя лучше – Маргарет, жемчужина.

Две недели спустя Эбен шел мимо рядов захудалых лавок, пивных и обветшалых жилых зданий в поисках жилища семейства Костелло. Он был потрясен видом окружающей его нищеты и вонью, заставлявшей его прижимать к носу платок. Мужчины в кепках и без пиджаков пристально на него смотрели, когда он спрашивал у них дорогу. Он с опаской оглядывался, втянув голову в плечи, пока не нашел нужный адрес. Его неожиданное появление всполошило Сэйди Костелло, трущую белье на стиральной доске, погружая руки в мыльную пену. Сняв шляпу, Эбен улыбнулся:

– Миссис Костелло, могу я с вами поговорить?

Она обтерла руки о холщовый передник, откинула волосы со лба и с обеспокоенным видом указала ему на единственный в комнате стул.

– Что-то случилось? Мои девочки…

– Маргарет и Кэтлин выполняют свои обязанности. Я просто хотел поговорить с вами с глазу на глаз.

– Заварить вам чаю? – спросила она, явно испытывая облегчение.

– Нет, благодарю вас. Я ненадолго. Дело, собственно, в том, что я хотел просить вашего позволения обратиться к вашей дочери по вопросу личного характера.

– Понятно. – Она села. – И о какой из дочерей идет речь? Да, я знаю, Китти бывает несносна. Надеюсь, она не доставляет вам неприятностей.

– Нет, – сказал он, подняв руку. – Вовсе нет, но я говорю о Маргарет. За прошедший год я к ней сильно привязался. Я понимаю, она еще так молода, но я хотел бы выразить искреннее восхищение ею и сообщить вам о своем намерении завязать с ней серьезные отношения.

– Вы желаете ухаживать за Гретой? Ну, я даже не знаю. Она славная девочка, лучшей дочери нечего и желать. Не знаю, что бы я делала без нее, сэр.

– Прошу вас, зовите меня мистер Слингер. Она очень способная ученица, у нее доброе сердце. Я не вижу для себя лучшего будущего, чем создать с ней семью, когда придет время. Разумеется, в том случае, если она будет согласна.

Сэйди была ошеломлена.

– А что моя дочь на это сказала?

– Я не стал делать ей предложение до того, как получу ваше разрешение как главы семейства. Хоть она и работает у меня по найму, я знаю, что она из семьи, где блюдут правила приличия.

– Это очень благородно с вашей стороны. Ни для кого не секрет, что некоторые мужчины позволяют себе вольности с работающими у них девушками, но вы, я вижу, истинный джентльмен.

Эбен помолчал, давая ее потрясенному сознанию переварить смысл его слов.

– И, пожалуйста, не переживайте по поводу вашего собственного положения. Я сочту за честь позаботиться о том, чтобы желание Маргарет переселить вас в хороший квартал осуществилось сразу же после нашего бракосочетания. Я уверен, мы сможем подыскать вам жилище получше и по разумной цене, и вы, безусловно, можете рассчитывать на нашу помощь.

Женщина не смогла сдержать слезы.

– Дай Бог вам здоровья! Когда вы взяли мою дорогую девочку на работу, это было для нас таким благословением! Вы столько счастья нам принесли! Как же я могу отвергнуть ваше великодушное предложение? Но вы же будете как следует заботиться о моей Грете?

– Это само собой разумеется, миссис Костелло. Я бы не стал об этом говорить, если бы не считал, что мы с нею станем прекрасными партнерами как в бизнесе, так и в личной жизни.

– Тогда вы получили мое благословение. Если бы в мире было побольше таких, как вы, он был бы гораздо лучше, чем сейчас.

Эбен поднялся, собираясь уйти. Она проводила его к выходу и помахала рукой на прощанье, а он в ответ приподнял шляпу. Перейдя по мосту через реку Фосс, он с улыбкой двинулся дальше, радуясь тому, что грязь и нищета остались за спиной. Неужели его помощница, эта жемчужина, родом из такого убогого квартала? Теперь, когда первый этап его «кампании» был практически завершен, можно было приступать ко второму. Сватовство давало ему возможность стать частью семьи Греты. Да, пришло время обзавестись женой. Никто не догадается о подлинной причине такого его решения, но это, разумеется, поможет всему семейству выбраться из того жуткого места и зажить лучшей жизнью. Китти будет ему бесконечно благодарна, и этот судьбоносный шаг он совершает исключительно ради нее. Он будет ждать столько, сколько понадобится, для того, чтобы сделать ее своей.

 

16

Айова, весна 1883 года

Все долгое путешествие Джем Бейли держал письмо от Джейкоба Аллистера с обещанием поддержки за пазухой. Американский торговец лесом не отказался от своего обещания, когда Джем написал ему письмо, чтобы узнать, по-прежнему ли его предложение в силе. После смерти матери в начале того же года Джем не видел для себя перспектив в поместье, и ему не давала покоя жажда перемен. Получив ответ от «Лесопильной компании Аллистера» с щедрым предложением хорошего места, он продал свой запас жемчуга ювелиру в Перте и купил билет на пароход «Сиркассия», на рейс Глазго – Нью-Йорк.

Тяжко было оставлять за спиной все то, что было для него родным, но, стоя у могильного холма на церковном кладбище, где покоились его родители, он знал, что они бы его благословили. Его мечта о дальних странах осуществлялась невзирая на утрату той драгоценной жемчужины. Что тебе уготовано, того не избежишь, говаривала его мать, и он понимал, что, если он хочет попробовать реализовать себя в другой стране, сейчас для этого самое подходящее время.

Путешествие оказалось не из легких, кроватью ему служила жесткая деревянная скамья, а подушкой – спасательный пояс. Когда пароход медленно входил в Нью-Йоркскую бухту, он, стоя на палубе, стал всматриваться в дальние очертания высоких зданий. До него доносились приветственные крики чаек и гудки буксиров. Прибыв в Нью-Йорк, он по железной дороге отправился в Чикаго, а оттуда в город Клинтон, где Аллистеры держали большой лесопильный завод.

Он был смущен тем, что его, пропылившегося в дороге, сразу же после приезда стали знакомить с матерью Джейка и его миловидной сестрой Ефимией.

Марселла Аллистер усердно потчевала его сладким пирогом и без устали благодарила за спасение Джейка. Джем был очарован этим радушным семейством. Никогда раньше он не бывал в столь богатой обстановке. От сестры Джейка, которую все кратко звали Эффи, невозможно было отвести глаз. Прежде он никогда не встречал девушек с копной золотых кудряшек, которые приплясывали, когда она, смеясь, встряхивала головой.

Их окруженный сплошной галереей, поддерживаемой колоннами, особняк находился за городом. Просторные комнаты с крашенными в белый цвет стенами были обставлены красивой мебелью, диваны и стулья были обиты мягчайшим бархатом. По бокам окон, затененных жалюзи, висели шторы с шелковой бахромой по краям. Погода стояла нежаркая, и Джем радовался тому, что подаренный ими твидовый костюм все еще был ему впору. Аллистеры подыскали ему номер в гостинице, расположенной неподалеку, и пригласили его в местную церковь, своими размерами не уступающую Кафедральному собору. Они познакомили его со своими друзьями и соседями, словно он был им ровней, что его весьма озадачило. Ничего подобного не могло случиться с сыном батрака в Перте.

Ему посчастливилось приехать в новую страну именно в то особое время, когда резко возросла потребность в земле, пригодной для сельского хозяйства, так что недостатка работы по валке леса и расчистке территории не было. Для него стали неожиданностью бескрайние просторы этой страны, поразившей его протяженностью нетронутых лесов и шириной рек, но прежде всего величием могучей Миссисипи, что по извилистому руслу несла свои воды с севера.

Ему предстояло освобождать от леса обширные площади выше по течению от небольшого городка под названием Маскатин. Сев на поезд местного сообщения, он отправился осмотреть свое новое место работы, и тогда он в первый раз увидел гигантские лесопильные заводы, выстроившиеся по берегам реки, в сравнении с которыми лесопилки в Шотландии казались крошечными, а река Тэй – не более чем ручьем при мельнице. Тем не менее у этих двух рек было одно общее достоинство: и здесь, и там моллюски производили отличный жемчуг. Джем улыбнулся при мысли о том, что его охота за жемчугом, возможно, продолжится и что все то, чему его обучил Сэм Бейли, снова может ему пригодиться. Кто знает, какие сокровища таятся в этих отмелях, ожидая, когда их отыщут? И он неожиданно для себя почувствовал себя здесь как дома.

 

17

Йорк

– Вы ходили когда-нибудь в Большой выставочный зал смотреть картины? Там есть один портрет девушки, очень похожей на вашу сестру. Вы, Маргарет, должны его увидеть и убедиться в этом.

Эбен стоял возле рабочего стола с таким видом, как будто хотел сказать что-то еще. Грета покачала головой. Разве у нее было время и разве ей хватило бы смелости пойти в такое изысканное место?

– Я разговаривал с Милли Крокотт, шляпницей с той стороны улицы, – продолжил он, – и она изъявила желание, чтобы Кэтлин поработала у нее моделью при изготовлении нескольких шляп. Еще она спрашивала, могу ли я украсить искусственным жемчугом головной убор для какого-то театрального представления. Возможно, Кэтлин захочет присутствовать на генеральной репетиции.

Грета подняла глаза от жемчужин, которые нанизывала на нить, и улыбнулась.

– Китти будет в восторге. Она мечтает работать в мастерской на той стороне улицы, как вы и сами могли догадаться по тому, что она там проводит все свое свободное время, но без нее я здесь не управлюсь.

– Конечно, но я могу нанять служанку, которая будет готовить и убирать, – высказал он свои соображения.

У нее похолодело внутри.

– Но, сэр, здесь нет места для еще одной кровати, ну разве что она будет ночевать на кухне. Я бы не хотела спать в одной комнате с незнакомкой.

Растерявшись от такой новости, с дрожью в руках, она замолчала в ожидании его ответа.

– Не волнуйтесь, я уверен, выход найдется. Я с недавних пор хочу у вас кое-что спросить.

Он замялся, как будто собираясь с духом, и на его щеках выступил румянец.

– Я собираюсь посетить выставочный зал Общества изобразительных искусств, чтобы посмотреть картины, так не составите ли вы мне компанию? – продолжил он. – У вас для этого будет полдня выходного, разумеется. Мне хотелось бы узнать ваше мнение об этих новых художниках, которых называют прерафаэлитами. Все только о них и говорят. Я уверен, вам понравятся их работы.

Грета едва могла поверить тому, что услышала.

– Благодарю вас, сэр.

Никогда раньше он не просил ее ни о чем, что не было бы связано с магазином.

– Китти будет очень рада взглянуть на свою копию.

– Гм-м… Я думал, в этот раз мы пойдем вдвоем.

– Сэр, я не уверена, что это будет…

– Я говорил с вашей матерью. Она не возражает, – перебил он ее.

– Когда это было?

– Недавно, и она осталась чрезвычайно довольна.

Эта странная секретность смутила Грету еще больше. Мать ничего ей не сказала о его посещении, когда она заходила к ней в воскресенье после церкви.

– Я бы сперва хотела убедиться в этом. Не хочу показаться неблагодарной, но я бы чувствовала себя чрезвычайно неловко без женской компании.

– Не бойтесь, я позже все вам объясню. Вы уже закончили ремонт того ожерелья?

– Да, я прикрепила бирку и отнесла его в шкаф. Полагаю, все готовятся к городским гуляниям, желая предстать в этот день в наилучшем виде. Китти говорит, в шляпном магазине с ног сбиваются из-за наплыва заказов. Я так люблю лето, а вы?

– Лично я предпочитаю сезон балов в Благородном собрании. Летом торговля идет слишком вяло, даже когда приходят поезда с туристами. Мои постоянные клиенты уезжают на скачки и на морское побережье, а в охотничий сезон отправляются в Шотландию. Они не ходят по магазинам в жару. Я с нетерпением буду ждать момента, когда мы отправимся на выставку, Маргарет.

Кивнув, он снова уткнулся в учетную книгу. Грета улыбнулась, думая о том, насколько они разные. Как это неожиданно: она приглашена на особенное мероприятие в таком роскошном здании! Хотя, положа руку на сердце, она бы предпочла пойти на городские гуляния. Как же изменились отношения между ними за прошедший год!

– Вы очень добры, сэр, – сказала она.

Странно, он уделяет ей внимание, не поленился сходить к ее матери, чтобы поговорить с ней. Неужели у них обоих в голове одна и та же мысль?

Для этого неожиданного выхода в свет Грета одевалась с особым тщанием, а когда она застегивала на шее замочек своего украшения, ее руки дрожали. На ней было простое белое ситцевое платье с корсажем, украшенным складками, перешитое из летнего платья Ады. Мать Греты убрала турнюр и обшила подол новой лентой. Выстиранное и накрахмаленное, оно для этого случая годилось. Китти удивленно ахнула, узнав об этом непредвиденном приглашении.

– Ну вот, старый скряга собирается тебя закадрить. Я видела, как он на тебя смотрел, когда принесла тебе обед в мастерскую. Он покраснел, когда я перехватила его взгляд.

– Мы идем туда, чтобы посмотреть кое-какие картины, и это все.

– Хорошо, что пойдешь ты, а не я. А почему он не раскошелился на билеты в Королевский театр или не пригласил тебя на лодочную прогулку по реке? Ты уж позаботься, чтобы он развязал мошну. Заставь его тратиться на тебя. Я бы заставила.

– Не начинай, сестра! Я и так вся изнервничалась.

– Он будет гордиться такой спутницей. Я в том смысле, что писаным красавцем его не назовешь, правда? – Китти хихикнула.

– Хватит уже нести чепуху! Лучше сделай полезное дело – навести за меня маму и проверь, Том занимается учебой или гоняет на улице в футбол.

Она не могла отрицать, что Эбен Слингер не слишком привлекателен, зато он хорошо одет, высокий и весьма представительный. Кто она такая, чтобы перебирать?

– Опять командуешь? Все хлопочешь, как наседка. Иди, развлекайся. Кто знает, чем все это закончится? – Китти рассмеялась и скорчила рожу. – Скоро будем звать тебя миссис Слингер.

Грета швырнула в нее ботинок, но Китти успела юркнуть за дверь.

– Промазала!

Грета открыла рот, войдя в здание Общества изобразительных искусств, в его Большой выставочный зал под сводчатой крышей. Зал был битком набит посетителями, рассматривавшими картины, которыми были увешаны стены, кивая и улыбаясь у одних и галопом проносясь мимо других. Здесь было как внутри Кафедрального собора, только шумно. Грете казалось, что все глазеют на ее простенькое платье и соломенную шляпку, закрепленную на макушке.

Эбен не замечал ее нервозности, так как его внимание было приковано к большому полотну кисти Бёрн-Джонса. Его явно пленяла прекрасная девушка с рыжими волосами до пояса.

– Не правда ли, она прелестна? – спросил он, оборачиваясь к ней.

Грете было неловко смотреть на двойника своей сестры, ведь женщина была почти нага. Улыбнувшись, она кивнула и прошла дальше. Она увидела ту сторону жизни Йорка, о которой прежде не имела никакого представления. Всем этим людям явно нечем было заняться, кроме как прохаживаться здесь, рассматривая картины. Иные полотна казались ей грубыми и безвкусными, на других были изображены изысканные пейзажи неизвестных ей мест. Ее внимание привлекли кое-какие красивые рисунки и портреты, выполненные пером. Сюжеты некоторых творений прерафаэлитов были, по ее мнению, чрезмерно интимными, но Христос с фонарем в руках на картине «Светоч мира» Холмана Ханта тронул ее до слез.

– Я так и подумал, что это вы, – прошептал кто-то у нее за спиной.

Резко обернувшись, она увидела перед собой высокого молодого человека с густой черной бородой.

– Прошу прощения… – произнесла она и покачала головой.

Она не узнала ни этого голоса, ни его владельца, пока он не улыбнулся. Тогда она сразу поняла, кто перед ней.

– Эдмунд Блейк?

Она заметила, что он пришел сюда с группой ярко одетых молодых людей. Она обернулась к своему спутнику и, краснея, представила мужчин друг другу.

– Сэр, это Эдмунд Блейк, сын моего предыдущего нанимателя. Мистер Блейк, это мистер Слингер, владелец «Магазина жемчуга».

Все ли она сказала как надо?

Эбен кивнул:

– А, сын Эразма Блейка! Как поживает ваш отец? В последнее время он не появлялся в моем магазине.

– По правде говоря, даже не знаю, – сказал Эдмунд, поднимая руку с трубкой. – Я учусь в Лондоне. Боюсь, маме это не очень нравится. Ну а Маргарет выглядит великолепно. Я не знал, что вы этим интересуетесь, – произнес он, глядя на нее.

– Да нет, я… то есть… Это была идея мистера Слингера – прийти сюда и увидеть все своими глазами. Сейчас я работаю у него.

А что еще она могла сказать? Эдмунд, будучи юношей, выглядел взрослым и совсем не напоминал прилежного ученика, вынужденного сидеть в своей комнате и все делать под надзором матери.

– Надеюсь, ваши родители здоровы.

– К сожалению, паршивую овцу изгнали из добропорядочного стада Друзей. А Хэймер еще учится в школе-интернате. Мы с ним иногда видимся. А вы как поживаете? Я часто думал, что с вами случилось после той вспышки гнева матери, когда она вас уволила за то, что сбивали меня с пути истинного… Всего-то за аттракционы на ярмарке, – пояснил он Эбену. – Эта несчастная девушка, естественно, ни в чем не была повинна, но мать должна была кого-нибудь наказать за мой бунт.

Эбен никак не отреагировал на услышанное.

– Мисс Костелло учится набирать жемчуг на нить, – сообщил он. – Мы расширяем ее кругозор, знакомим с миром искусства. Пойдемте, Маргарет, нам еще многое нужно посмотреть, а скоро уже будут подавать чай.

Поболтать с Эдмундом, который поднял брови, удивляясь ее покорности, ей больше не удалось, так как она тут же была уведена от его оживленной компании.

– Рад был снова вас увидеть. Берегите себя, – сказал он ей на прощанье.

– И вы тоже, – пробормотала она.

Ей хотелось бы остаться, но ее сюда привел Эбен, и она чувствовала себя обязанной ему. Как жаль, что она не могла провести больше времени с Эдмундом! Чем он жил с тех пор, как они расстались в Маунт-Верноне?

Посмотрев еще несколько картин, Эбен повел ее в «чайную комнату», украшенную пальмами и цветущими растениями в горшках. Грета сидела с выпрямленной спиной, чувствуя себя неуютно в такой богатой обстановке.

– Эти художники сделают себе имя, но вы видели украшения, эти спаянные куски металла с уродливыми жемчужинами, галькой и камнями, не имеющими никакой ценности? Я бы назвал их чрезвычайно примитивными. Неудивительно, что эти люди бедны, как церковные крысы. Кто станет покупать такие изделия в стиле кольчуги?

– К сожалению, я их не заметила, сэр, – ответила Грета.

Встреча с Эдмундом привела ее мысли в смятение. Он сильно изменился, но эта перемена, похоже, сделала его более счастливым.

– Думаю, молодым нравится пробовать что-то новое, но эти оправы, они такие безвкусные… Эти изделия не будут пользоваться популярностью. Но вы довольны тем, что побывали здесь? – спросил он и пристально на нее посмотрел в ожидании ответа.

– Благодарю вас, это чрезвычайно поучительно для такого человека, как я, – ответила она, желая ему польстить.

– Я вот подумал, не будете ли вы против в следующий раз съездить на поезде в Уитби, на морское побережье? Мы могли бы там посетить предприятия по добыче черного янтаря и посмотреть, что у них нового. Мы не должны отставать от времени, моя дорогая.

Он похлопал ладонью по ее затянутой в перчатку руке.

– Я никогда не видела моря, сэр, – сказала она, не убирая свою руку.

Она вдруг осознала, что наступил критический момент и ей надо будет сделать выбор. Она могла бы отказаться от его предложения и тем самым раз и навсегда пресекла бы его попытки ухаживания, не обидев его. Если бы без каких-либо объяснений она отдернула свою руку, он бы ее понял и все закончилось бы прямо сейчас. Вся ее жизнь как будто замерла в неустойчивом равновесии в ожидании ее ответа. Если бы только его очевидные намерения хоть чуточку ее взволновали! Но она осознавала, что ничего, кроме благодарности, к нему не испытывает. Неужели он действительно желает стать ее ухажером? Хоть убей, она не могла понять, в чем причина этого, разве что он хочет пользоваться ее услугами в магазине бесплатно. Однако же она должна заботиться о своих родных, и они были бы рады, если бы она ухватилась за возможность обрести благополучие раз и навсегда. Она позволила его руке остаться на своей и улыбнулась.

– Я бы с удовольствием съездила с вами. Спасибо, мистер Слингер, вы так добры ко мне!

– Во время таких выходов, мисс Костелло, вы должны звать меня Эбен. И могу ли я звать вас Маргарет?

Она кивнула, испытывая облегчение от того, что решение принято, и, будто в подтверждение его правильности, он прибавил:

– Я вам говорил, что за рекой, рядом со станцией, строят много домов? Именно в таком квартале ваша мать, возможно, хотела бы жить, как думаете?

– Но такое жилье нам, вероятно, будет не по средствам, – сказала она тихо.

Эбен улыбнулся и снова похлопал ее по руке.

– Ну почему же? Если есть мечта, найдутся и средства ее осуществить, я полагаю.

Грета улыбнулась в ответ. У нее отлегло от сердца. Может быть, они на самом деле и созданы друг для друга.

 

18

Их поездка в Уитби оправдала все ее ожидания. Впервые в жизни Грета увидела Северное море и была весьма впечатлена его величественным видом. Глядя на эти искрящиеся, серебристые просторы, она чувствовала на щеках соленые брызги и улыбалась качающимся на волнах лодкам. Эбен видел, что воплощение его плана значительно продвинулось. Но работа, конечно же, прежде всего, и они первым делом обошли все мастерские в гавани, занимающиеся обработкой черного янтаря, изучая ассортимент и оптовые цены. Они также посетили все, вплоть до самых малых, торговые точки, подыскивая то, что могло бы хорошо продаваться в Йорке.

Он искал броши, кольца и кулоны с черным янтарем и жемчугом, которые можно было бы продать в качестве траурных украшений, но помимо этого он предложил Маргарет подобрать что-нибудь подходящее для ее матери и небольшой подарок для сестры.

– Кэтлин нужно что-либо из золота, – сказал он, указывая на витрину с серьгами. – Оно хорошо подойдет к ее волосам. Она слишком юна, чтобы носить черное.

Каждый раз, как он думал о ней, его сердце ускоряло свое биение.

– Но они очень дорогие. У меня нет…

Маргарет подняла на него глаза. На эти золотые украшения не хватило бы ее недельной зарплаты.

– Это мой подарок, дорогая, но вы должны выбрать что-нибудь и для себя, – предложил он, понимая, что она не осмелится вводить его в чрезмерные расходы.

Выбранный ею браслет с разноцветными камешками ему не понравился, но она не захотела ничего другого.

– Разве эти камешки не милы? Они так отполированы, что выглядят как драгоценные. Они всегда будут напоминать мне об этой поездке на побережье.

Они поднялись по крутой лестнице к аббатству Уитби, и внезапно налетевший порыв ветра сорвал с головы Греты соломенную шляпку. Эбен побежал ее догонять, и они оба рассмеялись. Он не мог не признать, что с нею вместе весело.

В столовой у пристани они заказали себе на обед рыбу. Ожидая свой заказ, они смотрели на гавань, и Эбен ей рассказывал о своих планах открыть сеть магазинов и стать самым респектабельным торговцем ювелирными изделиями в Йорке.

– Я планирую обзавестись более просторными помещениями и таким ассортиментом, чтобы вся состоятельная публика шла только к нам.

– Но в городе уже столько ювелирных магазинов! – заметила она, озабоченно глядя на него своими синими глазами. – А в Стоунгейте вы вне конкуренции.

– Я хочу открыть магазин в Лидсе, там богатые промышленники, и в Харрогейте, куда едут состоятельные туристы лечиться целебными водами.

Он заметил недоумение на ее лице.

– Вы сможете участвовать во всем этом, Маргарет. Мы с вами будем хорошими партнерами. Мне нужен кто-то, кто разделит со мной успех, и подумайте, как бы ваша мать отнеслась к такому соглашению?

Ему показалось, что она поморщилась, услышав это, но тут же совладала с собой. Возможно, ее потрясло его завуалированное предложение, но он также знал, что она честолюбива – по-своему. Согласившись выйти за него замуж, она обеспечит благополучное будущее своей семье. Он будто воочию видел, как она в уме взвешивает доводы за и против этого неожиданного партнерства.

Эбен любил ее не больше, чем она его. Достаточно было увидеть, как засветились ее глаза при виде того бывшего квакера без гроша за душой, чтобы все понять. Романтические чувства не обязательны в удачном браке, они могут быть, но их может и не быть. Он знал, что по-настоящему любить он всегда будет только жемчуг, а объектом его вожделения оставалась Китти. Слава Богу, женщины не испытывают таких плотских желаний.

Он исполнит свой долг, и она будет в достаточной степени занята его наследником и другими детьми, и тогда он сможет удовлетворять свои тайные желания. Маргарет не в чем упрекнуть, она девушка привлекательная, толковая, преданная и усердная в работе. Она нужна ему для внешней благопристойности. Свои мысли о юной Китти он таил даже от самого себя. Его выбор пал на Маргарет, и это было разумным деловым решением. К тому же она, возможно, немного утолит его страсть к ее сестре. Несмотря на свое более низкое происхождение, она станет ему хорошим партнером, и прислугой, и помощницей в магазине, матерью его детей и домашней хозяйкой. Ее поведение безупречно для работающей девушки, а грубоватый акцент хоть и режет ухо, но его можно будет выправить, преподав ей уроки правильной речи. Он будет так одевать и содержать ее, что никто не упрекнет его за этот выбор и никто не узнает в миссис Эбенезер Слингер прежней Греты Костелло.

Он заметил, что она, глубоко задумавшись, смотрит в окно кафе. Она повернулась к нему:

– Почему вы остановили свой выбор на мне? – Она устремила на него пристальный взгляд своих синих глаз. – Я же всего лишь ваша служанка, которая волею случая кое-что знает о жемчуге.

– Дело не в этом, моя дорогая Маргарет. Вы обладаете другими качествами, которые я ценю. Это преданность семье, ответственность, к тому же у вас есть чутье на то, что приносит пользу, а этому нельзя научиться. Мне не обойтись без ваших разумных советов. Вы мне нужны, чтобы я не отрывался от земли и не прыгал слишком высоко. Вы знаете, что я уже давно и совершенно искренне вами восхищаюсь. Ну и, кроме того, кто сможет оформить витрину лучше, чем вы?

Он протянул ей руку, и она с улыбкой крепко ее сжала.

– Вы согласны! Это событие надо отметить бокалом хорошего вина.

– О нет, я не могу! Я дала обет, – испуганно произнесла она.

– Вот видите, вы уже обуздываете мои вредные привычки.

Они оба рассмеялись. Эбен улыбался, радуясь тому, что все идет по плану. Свой договор о партнерстве они скрепили чашкой чая.

* * *

«Что я делаю?» – думала Грета, глядя в окно поезда, когда они возвращались домой.

Мысль о том, что они теперь помолвлены, вызывала у нее внутри холодок. Она мало что знала о человеке, у которого работала, но он, похоже, полагал, что они подходят друг другу и составят хорошую пару даже при том, что она не принадлежала к его сословию. Отчасти его интерес к ней ей льстил, но, с другой стороны, мысль о том, на что она решилась ради своей семьи, приводила ее в ужас.

Она знала, что ее родные будут рады за нее и довольны тем, что ее брак обеспечит и их будущее. Несомненно, все от этого только выиграют, и все же чего-то не хватало. Она посмотрела на Эбена, но внутри у нее не шевельнулось никакого желания. Возможно, роскошь подобных чувств могут позволить себе только богатые. Правда, одного ее взгляда на черноволосого Эдмунда было достаточно, чтобы она взволновалась больше, чем ей того хотелось бы. Она не была ровней этому молодому человеку во многих отношениях; он образован и талантлив, в то время как она всего лишь окончила школу и ничего не смыслила в искусстве. Лучше уж довольствоваться тем, что ей доступно, и это будет благоразумно и позволит ей и ее родным выбраться из этого болота, коим является Уэлмгейт. Она должна быть благодарна Эбену за предоставленную возможность улучшить свое положение. Умом Грета все это понимала, но ее сердце жаждало большего.

 

19

Йорк, весна 1884 год

В то утро Китти, помогая Грете одеваться для свадебной церемонии, заметила, что вид купленного в магазине наряда, лежащего на кровати, вызывает у сестры дрожь.

– Еще не поздно изменить свое решение, – сказала Китти, вертясь перед большим зеркалом, взятым напрокат у портнихи.

Она любовалась своим платьем подружки невесты с изящным турнюром, сшитым из шелка цвета абрикоса и отделанным серебристо-серой каймой.

– Я сдержу свое слово, и я вполне довольна этим шагом, – не вполне уверенно произнесла Грета.

Предложение Эбена явилось для нее нежеланной неожиданностью, но она свыклась с этой мыслью за время их совместного времяпрепровождения в последние несколько месяцев. С ним бывало интересно, когда он говорил о таинственности и красоте жемчуга и рассказывал ей о том, как его добывают по всему миру.

Основную часть приготовлений к церемонии бракосочетания он взял на себя. Они должны были обвенчаться в англиканской церкви Святой Елены в Стоунгейте. Она бы предпочла миссионерское собрание, но когда Эбен стал настаивать на венчании в Кафедральном соборе, они достигли компромисса, остановив свой выбор на небольшом старинном храме, расположенном неподалеку от их магазина. Каждое воскресенье она сидела рядом с ним, слушая объявление об их бракосочетании, наслаждаясь атмосферой этой древнейшей из церквей. Поначалу ей было нелегко разобраться в требнике, а клятвы, которые им предстояло произнести друг другу, вызывали у нее трепет.

Сдержав свое обещание, Эбен подыскал небольшой дом для матери Греты и Тома поближе к железнодорожной станции, на берегу реки, противоположном тому, где находился Уэлмгейт. Глаза матери светились от счастья при виде этого выкрашенного в светлые тона жилища; в доме были даже кран с холодной водой и канализация, а на заднем дворе – собственная уборная. Так что теперь, когда все родные Греты были устроены, разве у нее могли оставаться какие-либо сомнения? Китти вскоре должна была переселиться к шляпнице, и уже была нанята новая служанка по имени Элси. Радостные перемены ожидали каждого из их семейства, и сомнения Греты развеивались, когда она думала о том, сколько счастья принесет всем ее замужество. Оно влекло за собой множество хороших событий. Том будет сопровождать ее к алтарю в своем новом костюме-тройке. Он теперь был уже крепким пятнадцатилетним юношей, питающим надежды вскоре поступить на военную службу.

Свой наряд Грета выбирала из соображений практичности. В конце концов она остановилась на темно-синей шелковой с серебряной искрой юбке и приталенном жакете из той же ткани, отделанном серебристо-серой тесьмой. Она не собиралась тратить предоставленные Эбеном деньги на белое платье, чем вызвала немалое недовольство Китти.

– Ты бы замечательно смотрелась в серовато-белом шелковом платье. Темное – для вдов.

– Зато оно немаркое, – возразила Грета.

Это был деловой костюм для делового союза, каковым его воспринимали обе стороны. Она считала Эбена добрым человеком, который обо всех них заботится, и не хотела тратить его деньги попусту.

Застегивая на шее свою жемчужную подвеску, она молилась, чтобы они когда-нибудь обрели счастье, каким был отмечен брак Савла и Ады Абрамс. Она не показывалась в этом драгоценном украшении до этого особого дня в надежде, что оно осенит их союз своим благословением.

Единственным роскошным предметом ее убранства была шляпа, идеально сочетавшаяся с ее нарядом, которую изготовила мадам Миллисент или, как они теперь ее звали, Милли. Водруженный на густые черные волосы Греты, этот темно-синий, под цвет ее глаз, головной убор оттенял ее бледную кожу, а серебристая дымка сетчатой вуали должна будет скрывать ее лицо на счастье, когда она войдет в церковь. На палец ее правой руки было надето кольцо, подаренное ей в честь их помолвки. На нем красовалась великолепная жемчужина, окруженная мелкими бриллиантами. Очень необычное, оно было изготовлено специально для нее, о чем ей с гордостью сообщил Эбен.

Увидев его, Нора Уолш ахнула.

– Дорогая, жемчуг к слезам! – предостерегла она Грету, но та лишь отмахнулась, сочтя это ерундой.

Она радовалась тому, что теперь мать будет жить вдали от всех этих суеверий. Жемчуг – это всего лишь жемчуг. Одни говорили, что он приносит несчастья, другие – что он оберегает от безумия и отчаяния, но она никогда не забывала слов мистера Абрамса о том, что жемчуг – дар природы, а свое счастье человек в этом мире создает сам.

Разве он уже не принес ей удачу? Вскоре она станет хозяйкой одного из тех магазинов, на витрины которых глазела будучи девочкой. А теперь она будет жить на улице, о которой могла только мечтать. У нее было столько идей, которыми она собиралась поделиться с будущим мужем: как украсить помещения антикварными вещами, как добавить света в жилых комнатах с помощью зеркал и как сделать магазин еще более привлекательным в глазах проходящих мимо горожан.

Что касается брачного ложа, она знала, что ей предстоит пережить в первую ночь после свадьбы. Все девочки Уэлмгейта слышали разговоры о том, что мужчина имеет право возлечь на свою молодую жену в эту ночь, поначалу причиняя ей боль и вызывая кровотечение. От этих соитий появляются дети, которых она будет заботливо растить, так что она была намерена покориться Эбену в благодарность за все то добро, которое он сделал ее родным.

Этим ее мыслям несколько недоставало радости, но всякого рода тревоги ей было нетрудно отринуть. Да, она выйдет за него замуж, не испытывая к нему любви. Вероятно, такие чувства придут со временем. Грета улыбнулась, опуская на лицо вуаль.

– Ты великолепно выглядишь для служанки, – сказала она себе.

Сегодня она станет супругой респектабельного торговца, имеющего дом на одной из лучших улиц города. Чего еще ей желать, когда все ее детские мечты вот-вот осуществятся?

Эбен был доволен церемонией бракосочетания. Все было обставлено скромно, присутствовали только родственники и приходской священник. Маргарет была очаровательна в своем элегантном костюме и шляпе, но от юной Китти в роскошном шелковом платье абрикосового цвета он не мог отвести глаз. Эбен сожалел, что женится не на ней, но старался об этом не думать. Она была никудышной служанкой, плохой поварихой и ничего не смыслила в ремонте ювелирных изделий. Она годилась только в качестве украшения, как декорация. Ее время еще придет, а сейчас нужно было сосредоточиться на применении способностей его новоявленной жены.

Их утреннее застолье прошло в отеле «Ройал стейшн», и он вздохнул с облегчением, когда все прошло на должном уровне и Маргарет его не опозорила. Он позаботился о том, чтобы она появилась на публике в новом платье. Эбен испытывал глубокое удовлетворение от того, что все идет так удачно. После праздничного стола он планировал повезти свою жену в Харрогейт, где они остановятся в хорошей гостинице. Они обойдут пассажи в поисках подходящего торгового помещения – он намеревался открыть магазин в этом процветающем городе.

Сев в поезд, он откинулся на спинку своего кресла. Жена сидела напротив. Она действительно выглядела достойно.

– Ну что, дорогая моя, это был незабываемый день, не правда ли?

– Спасибо, все было великолепно. Мама так волновалась, а Китти была такая хорошенькая! Даже не верится, что Том так вымахал! – Она удовлетворенно вздохнула.

– Я считаю, что вы все были очаровательны. И я так рад, что ты согласилась стать моей женой! Я понимаю, что мои ухаживания длились несколько дольше, чем я рассчитывал, но зато за эти месяцы мы смогли подыскать твоим родным приличный дом и лучше узнать друг друга. У меня столько планов!

– Как здорово, что мы наконец-то остались одни! – подхватила она. – Я тебя почти не видела в последние недели, да и из магазина приятно вырваться.

– Боюсь, только на два дня. Я не могу держать магазин закрытым дольше, учитывая конкуренцию на нашей улице. По-моему, эти новые немецкие ювелиры что-то замышляют. Нам нужно постараться, чтобы у нас цены были ниже, чем у них. И нам следует поездить по глубинке, посмотреть, какие камни можно там найти на аукционах.

– Давай не будем сегодня говорить о делах, Эбен. Не в день нашей свадьбы, ладно?

Она вздохнула, понимая, что магазин для него всегда будет на первом месте.

– Мы сможем все это обсудить, когда вернемся, – сказала она.

– Да, ты, конечно, права, Маргарет. Я иногда забываюсь. Прости.

– Не пора ли тебе начать звать меня Гретой?

– Я всегда буду звать тебя Маргарет – моей жемчужиной.

– Как хочешь, но Грета мне больше нравится.

Потом они ужинали в молчании, каждый понимал, что скоро придет время отправиться спать, и Эбен должен будет сделать то, что от него ожидается. Он осушил не один бокал вина, чтобы снять напряжение, а Маргарет попивала свой китайский чай, слегка морщась. «Она вполне сошла бы за леди, – подумал он, если бы ее акцент не выдавал ее происхождения».

Он посмотрел на сверкающее в свете пламени свечей обручальное кольцо и обратил внимание, как на ее шее блестит жемчужина на фоне ее светлой кожи. Это был необычайно крупный экземпляр в оправе розового золота. Она выглядела превосходно, но его сердце холодело при мысли о близости с ней. Эбен никак не мог понять, что же в ней его отталкивает. Он испытывал угрызения совести от того, что предложил ей стать его женой, зная, что она никогда не сможет пробудить в нем желания. Вот если бы в его объятиях оказалась Китти, если бы взбалмошная и яркая Китти с жемчужной кожей отдала свое тело в его распоряжение…

Вечером они, держась за руки, поднялись по величественной лестнице. Он разделся в ванной комнате, пока она переодевалась за шелковой ширмой в длинную белую ночную рубашку, распустив упавшие до пояса черные локоны. На мгновение ему захотелось сбежать от девушки, ожидающей его в постели, но он поборол этот порыв.

– Ты устала, моя дорогая? – спросил он, когда решился наконец улечься рядом с ней.

– Немного, но этот день запомнится надолго, – прошептала она.

– Тогда давай спать, а завтра начнем нашу новую совместную жизнь.

Поцеловав ее в щеку, он с облегчением откинулся на пуховую подушку. В конце концов, впереди у них много времени, он еще успеет выполнить свой супружеский долг.

Грета также испытала облегчение и стала устраиваться поудобнее. Заметил ли Эбен ее страх, ее неприязнь и беспокойство? Достаточно и того, что они лежат рядом, как партнеры и компаньоны, в этой роскошной комнате с бархатными портьерами и великолепной мебелью. Ей хотелось насладиться каждой секундой пребывания в столь роскошной обстановке. Ее смущало то, что с ней обращаются, как с леди, но со временем она к этому привыкнет. Она улыбнулась. Понимают ли все эти люди, что она всего лишь скромная служанка, или, может, они подумали, что они на самом деле не женаты и она его любовница?

У них еще будет предостаточно времени для физической близости. Зачем торопиться связывать себя по рукам и ногам детьми? Со временем, когда будет угодно Богу, они появятся. Супружество не исчерпывается производством потомства, сказал священник, мужчина и женщина соединяются для того, чтобы «быть вместе, помогать друг другу и утешать в радости и в горе, болезни и добром здравии, пока смерть не разлучит их».

Эту священную клятву она произнесла на одном дыхании у алтаря после того, как Эбенезер Альфред Слингер принес клятву верности ей, Маргарет Энни Костелло. Какая благодать исходит от этих слов из молитвенника! Она решила регулярно посещать церковь Святой Елены после возвращения в Йорк. Эбен проявил такт, не став домогаться ее этой ночью, но, когда придет время, у него не будет повода ее упрекнуть.

 

20

Айова, Маскатин, 1884 год

Джем Бейли наблюдал за тем, как чернокожие женщины моют речные ракушки в бочке. Он подошел ближе, чтобы посмотреть, как они достают чистые раковины, осматривают их, выскребают мясо моллюска, обнажая внутреннюю поверхность створок, покрытых сияющим всеми цветами радуги драгоценным перламутром, а затем ощупывают плоть в поисках жемчужин.

– Нашла, сэр! – воскликнула одна из них и с широкой улыбкой вынула довольно крупный экземпляр из причудливо изогнутой раковины. – Такие «слоновьи ушки» всегда приносят удачу.

Она быстро сунула жемчужину в рот – спрятала ее за щекой.

– Здесь никому нельзя доверять, сэр.

– Попробуйте сами, – предложила ему ясноглазая красавица, глядя на Джема с интересом.

Но Джем уже пятился, желая оказаться подальше от едкой вони протухающего на солнце мяса моллюсков, сваленного в кучи и предназначавшегося на корм свиньям. Он здесь не для ловли моллюсков, как бы его к этому занятию ни влекло. Его задача заключалась в том, чтобы осмотреть реку и прикинуть, когда она станет достаточно полноводной, чтобы можно было сплавить некоторое количество стволов к ближней к Маскатину лесопилке.

Он оглянулся на сосновый лес и, разведя руки в стороны, полной грудью вдохнул знойный, пахнущий дымом воздух. Он улыбнулся сам себе, наблюдая за ловцами ракушек, занятыми разжиганием огня для приготовления ужина в своем палаточном городке. Здесь, прямо как в Шотландии, на берегах было полно ловцов жемчуга, стремящихся всеми правдами и неправдами выудить как можно больше жемчужин из богатых недр реки. Это зрелище заставило Джема вспомнить его родину и походы с отцом на реку много лет назад. Он что же, просто сменил один лес на другой? «Вовсе нет!» – мысленно воскликнул Джем.

Это совсем не те обособленные шотландские лагеря сплавщиков леса, среди которых было немало желающих поиздеваться над ним, тогда еще ребенком. Нет, здесь собрались такие же, как он, эмигранты со всей Европы и еще более дальних стран, представители всех слоев рабочего класса, от негров и солдат до крепких лесорубов из Германии и великанов из Скандинавии. Каждый из них рискнул всем, что имел, чтобы начать жизнь заново в этих глухих местах Айовы. Он был уже не просто лесником, а начальником, командующим бригадой речных лесорубов.

Уже год он здесь, но так и не смог привыкнуть к огромным деревьям, разнообразию птиц и лесных зверей, имен которых он до сих пор не знал. Река, протекающая через бескрайние дебри всевозможной растительности, огибающая острова, устремляющаяся в каменистые протоки с крутыми берегами, была широкой дорогой для колесных пароходов, рыболовных судов и барж, везущих лес вниз по течению, на юг. Крепкие товарищеские отношения сложились между лесорубами, что трудились бок о бок, валя девственный лес и складывая стволы штабелями, чтобы весной спустить их по реке к лесопильным заводам. Эти люди с готовностью приходили на помощь при строительстве амбаров и бревенчатых домов или расчистке территории, делились ужином, и то и дело кто-нибудь из них что-нибудь отмечал, будь то свадьба или религиозный праздник, с выпивкой и плясками.

Здесь Джем впервые в жизни не чувствовал себя ни одиноким, ни чужаком, потому что здесь все были чужаками со своим собственным, не таким, как у других, прошлым, языком и цветом кожи. Тут был плавильный котел народов и религий, где всех объединяло желание расчистить и застолбить участок земли. Благодаря удачному стечению обстоятельств Джем сразу же вырвался вперед. «Я не останусь навсегда бригадиром лесорубов. Дай мне время и укажи мне правильный путь», – молился он. Если ему и дальше будет везти, как везло до сих пор, то в этом незнакомом новом мире перед ним откроются такие возможности, о которых раньше он и помыслить не мог. Наверное, чтобы дело пошло быстрее, ему следовало заняться и поиском жемчуга.

 

21

– А эта молодая леди – моя старшая дочь, миссис Слингер, супруга владельца «Магазина жемчуга» в Стоунгейте, – представила Сэйди Грету соседям, рассевшимся за столом в ее новом доме.

– Просто Грета, – сказала та, кивнув.

Она заметила, что им нравится ее новый элегантный костюм, отделанный тканью с шотландским клетчатым рисунком, который ей купил Эбен в Харрогейте.

– Ты хорошо себя чувствуешь, дорогая? Ты немного бледна, – подмигнула дочери Сэйди и перевела взгляд на ее живот.

Грета покраснела:

– Я в порядке, мама, спасибо, только очень занята и не могу побыть у тебя подольше. У нас новое поступление товара.

– Она помогает мужу в его делах. Он так добр ко всем нам! И он открывает в Харрогейте еще один свой магазин.

Судя по всему, все они были этим весьма впечатлены, а Сэйди светилась от гордости. Грета терпеть не могла подобные разговоры и, улыбаясь гостям, поспешила распрощаться.

– Я заскочу ближе к концу недели. Не буду больше мешать вашему застолью.

Пятясь, она выскользнула за дверь, расстроенная тем, что не застала мать одну. В доме постоянно было полно соседей или же мать отсутствовала, помогая кому-нибудь стирать белье. Приятно было видеть ее деятельной и счастливой в этой новой для нее части города, но ее намеки при посторонних на то, что Грета может быть в положении, ее совсем не радовали.

Каждый из ее родных стал счастливее благодаря ее замужеству. Китти благоденствовала в шляпной лавке, и теперь у нее был свой круг друзей. Том наконец поступил на службу в армию и с гордостью носил форму. Эбен был занят делами, связанными с открытием магазина в Скарборо, помимо Харрогейта, и ездил туда-сюда на поезде, планируя создать свою торговую империю. Так почему же она чувствовала себя такой несчастной? Ей бы следовало ощущать себя на седьмом небе, но она испытывала лишь разочарование, понимая, что не состоялась как жена. Что-то пошло не так, ей кое-чего недоставало, и она не могла поговорить об этом даже со своей матерью. Как можно было предположить, что в ее чреве растет дитя, если… Грета осознала, что плачет. «Я замужем уже девять месяцев, а Эбен ко мне ни разу даже не притронулся!» Всхлипывая, она от досады пинала осенние листья.

Он ложился поздно, и лишь после того, как проверял каждую из этих несчастных жемчужин, что хранились в шкафчике у его кровати. Он быстро забирался под одеяло и засыпал, а она лежала без сна, жаждая хоть каких-то любовных утех и отчаиваясь из-за того, что ничего подобного не происходило. Хуже всего было то, что она ни с кем не могла поделиться своей горечью и недоумением. Что она делает не так? С одной стороны, она не тяготилась тем, что он не пытался выполнять свои супружеские обязанности, так как он не пробуждал в ней никакого плотского влечения. Но, с другой стороны, ее оскорбляло то, что за девять месяцев совместной жизни он ею так и не заинтересовался. С тем же успехом они могли быть братом и сестрой, целомудренно спящими в одной кровати, и это было противоестественно.

Она понимала, что без акта физической близости брак не считается действительным. В Уэлмгейте была одна пара, чей семейный союз был расторгнут священником, так как жена через несколько лет совместной жизни все еще оставалась девственницей. Об этом тогда судачила вся улица. Не это ли решил проделать с ней Эбен? Неужели он намеревается развестись с ней, когда ему это понадобится?

Как же ей было не чувствовать себя обманутой и одинокой, оказавшись в таком постыдном положении? Их семья была только видимостью, и она должна была играть роль преданной жены, зная, что в его глазах она так и осталась всего лишь помощницей, нанизывающей жемчуг на нить.

Ее терзания усугублялись еще и тем, что, в то время как она страдала, Китти буквально расцвела во вновь обретенной атмосфере свободы. Она забегала к сестре, каждый раз с новыми идеями, между походами в театр со своим последним ухажером. Она носила умопомрачительные наряды, словно сошедшие со страниц модных журналов, и приковывала к себе восхищенные взгляды. Грета в глубине души испытывала к ней жгучую зависть.

«Ты ринулась в это замужество, чтобы им всем угодить, ну а что же ты сама?» – кричало ее сердце. Для нее ничего не изменилось, кроме качества ее одежды и обуви. Башмаки на деревянной подошве сменили ботинки из телячьей кожи, грубое сукно – шелк, но разве это все, к чему можно стремиться? В смятении она бродила по улицам, стараясь выглядеть целеустремленной и преуспевающей, задерживалась у рыночных рядов, где когда-то довольствовалась работой позади палаток. Ее охватило странное желание сходить в старую мастерскую мистера Абрамса в Олдуорке. Перейдя на другой берег реки, она направилась к хорошо знакомой ей улице. А вот и дом мистера Абрамса!

За окном эркера она увидела серебряных дел мастера, который на виду у всех, стуча своим молоточком, изготавливал необычного вида шкатулки, усыпанные полированной галькой. Они были созданы в непривычном, ни на что не похожем стиле. Она остановилась у двери, чтобы получше их рассмотреть.

– Кто придумал такое? – спросила она, проявляя профессиональный интерес к тонкой работе по металлу.

– Жена делает эскизы, а я выковываю их из серебра и пьютера. Она собирает камни и полирует их.

Мужчина поднялся. Ему было около сорока, льняная блуза была надета поверх его рубахи.

– Чем могу служить?

– Такие привлекательные вещицы получаются, – сказала Грета. – Я когда-то здесь работала…

– Ирен! – позвал он, и из жилых помещений в мастерскую вышла женщина, вытирая руки о передник. – Этой леди понравились твои придумки.

Грета покраснела, у нее не было с собой денег, чтобы что-нибудь купить, но она не могла пройти мимо выставленных красивых предметов.

– Это какой-то новый стиль, не так ли?

– Да, мы пытаемся гармонично сочетать металл и камни. Вы слыхали об Уильяме Моррисе и его Движении искусств и ремесел?

– Я в прошлом году ходила на выставку прерафаэлитов, – улыбнулась Грета. В ее сознании вспыхнул образ Эдмунда Блейка. – Я знала одного студента, увлеченного новыми веяниями, когда работала в Маунт-Верноне.

– Не об Эдмунде ли Блейке идет речь, это его вы знаете? Он делает кое-какие интересные вещи на вересковых пустошах, недалеко от Молтона. Там целая гильдия мастеров, изготавливающих мебель для дома традиционными способами. Они часто заходят к нам, когда бывают здесь. Что мне ему сказать, кто им интересовался?

– Просто Грета, то есть теперь я миссис Слингер, – уточнила она, желая сразу внести ясность. – Мой муж ювелир, торговец жемчугом в Стоунгейте. Но мне нравятся ваши работы.

– Ах, проходите! Меня зовут Ирен Пэттон, а мужа – Норман. Простите за беспорядок…

Ирен торопливо увлекла Грету в заднюю комнату, так хорошо ей знакомую. Теперь она встретила ее яркими красками, на мебель были накинуты покрывала с бахромой, на диване были разложены красивые подушечки.

Сняв передник, Ирен осталась в просторном платье наподобие халата, свободно висящем на ее плечах. Грету поразило то, что она была без корсета, хотя и не беременна. Золотистые волосы женщины были тронуты сединой и, собранные в нетугую косу, струились по спине, в точности как у женщин на картинах с той выставки. На шее у нее висел большой кельтский крест, украшенный похожими на стекло камнями.

От Ирен не ускользнул интерес Греты.

– Вам нравится? Я экспериментирую с кварцем и серебром. Я делаю такие же браслеты.

Стол был завален эскизами и коробками с красками, а также маленькими мешочками с полированными камнями. Грета осмотрелась, тоскуя по ушедшим временам.

– Когда-то здесь была мастерская мистера Абрамса. Я помогала ему по хозяйству, а он учил меня работать с жемчугом. Я тут была очень счастлива.

– Нам с Норманом нравится атмосфера в этой мастерской. Мы так и думали, что здесь веками трудились ювелиры. Если вас что-то заинтересовало, мы принимаем заказы.

– Боюсь, я не смогу ничего купить, за меня выбирает муж. Но я знаю одного человека, которому что-то подобное могло бы понравиться, – ответила Грета.

– Мы арендовали киоск на рынке на несколько недель перед Рождеством, там будет кто-нибудь из наших, попытаемся что-нибудь продать. Вы могли бы туда прийти.

Грета кивнула: вскоре уже надо будет подыскивать подарки к празднику.

– Думаю, моей сестре понравится что-нибудь этакое. Когда заработает ваш киоск?

Ирен вручила ей красивый рукописный рекламный листок с изящно обрезанными краями.

– Прекрасно, это тоже в стиле «искусств и ремесел»?

Ирен рассмеялась:

– Все, что вы видите, создано в этом стиле: шрифты, экслибрисы, изделия из стекла, украшения, одежда. Одна моя подруга шьет такие платья из мягких тканей теплых тонов. В них не жарко, и они не стесняют движений, их приятно носить. Приходите, если сможете, и расскажите о наших изделиях своим друзьям.

Грета обвела комнату взглядом, ей не хотелось отсюда уходить.

– Как приятно снова здесь побывать! Надеюсь, я не очень отвлекла вас от вашей работы. Просто было любопытно, кто теперь занимает этот дом, – она не сдержала вздоха.

– Вы нам ничуть не помешали, приходите к нам еще. Вы словно связали нас с прошлым этой мастерской. Не всем нравятся наши работы. Думаю, многих они смущают. Сами видите, мы не очень-то вписываемся в стандарты Стоунгейта.

Идя домой, взволнованная Грета задавала себе вопросы о паре, которая только что так тепло ее принимала, и не находила на них ответов. Было в них что-то особенное, и дело было не в том, что они так преобразили мастерскую старика Савла. Они оба гордились работами друг друга, и каждый радовался успеху другого.

Часы на Кафедральном соборе пробили три часа дня, и Грета резко остановилась – ее внезапно осенило. Вот оно что! Мастерская Пэттонов была живой, наполненной новыми идеями и любовью, как было, должно быть, в лучшие годы Савла, когда Ада была жива.

А она возвращалась в самый обычный магазин, в витрине которого выставлены обычные вещи. Весь товар в «Магазине жемчуга» был разложен рядами на полках за стеклом. Прикоснуться к нему можно было только с позволения хозяев. Здесь все, решительно все находилось на своем месте, словно приклеенное студенистой смесью, как в оконных витринах. Грета медленно шла домой, теперь понимая, что оказалась в клетке, причем она сама себя в нее загнала. Она знала, на что идет, соглашаясь выйти замуж за своего хозяина. Неужели она совершила ошибку, имея благие намерения? Ее мечта осуществилась, но о чем она мечтает теперь?

Остановившись у витрины часовщика, она смотрела на тикающие часы, сокрушенно качая головой. К счастью или несчастью, но она произнесла клятвы пред Богом. Шагая по мостовым, она ощутила, как в душе зарождается безумная надежда. Их сделка так и не была скреплена должным образом. Возможно, чтобы этот брак не прекратил своего существования, нужно немного поторговаться. Пусть дверь закрыта, но она не заперта наглухо. Но хватит ли ей смелости вырваться из ловушки, пока еще не слишком поздно?

Эбен не мог понять, почему изменилось поведение жены, и это вносило сумятицу в его жизнь. Он видел, что она не томится желанием физической близости. В этом отношении она была холодна и спокойно лежала одна в постели до тех пор, пока он не ложился спать. Она была занята ремонтом украшений и нанизыванием жемчуга, разбирала новые поступления и педантично заносила все в учетную книгу, обслуживала покупателей со своей обычной обходительностью.

Ее гардероб не отличался экстравагантностью, но в последнее время она стала вносить в него изменения, надевала какие-то самодельные наряды, которые Китти подняла на смех.

– Зачем ты носишь эти театральные костюмы? – спросил он ее, когда она появилась перед ним в особенно просторном платье.

– Это называется целесообразной одеждой, – пояснила она. – Почему мы всегда должны быть стеснены платьями противоестественной формы? Это вредно для тела.

Прелестная Китти фыркнула:

– Ты в них выглядишь жирной.

Его жена взяла привычку укладывать волосы на затылке в рыхлый пучок, стала носить исключительно безвкусные дешевые бусы из какого-то магазина на окраине города.

– Не появляйся в них на людях, – потребовал он. – Они, дорогая моя, вредят репутации нашего магазина. Носи наш жемчуг.

– Но мне нравятся их яркие цвета, и металлические детали сработаны очень необычно, ты не находишь?

– Нет, я так не считаю. Это дешевая театральная бижутерия. Носи их дома, если тебе так хочется, но ни в коем случае не в магазине. Что подумают наши покупатели?

Грета подчинилась, однако через две-три недели снова стала их надевать, но его голова была уже занята другим, и этот небольшой мятеж был самой меньшей из его забот.

Он собирался приобрести ювелирный магазин в Харрогейте. Бизнес его хозяина потерпел крах, и теперь он стремился побыстрее его продать. Персонал магазина был согласен получать меньшую зарплату, только бы сохранить место. Такую замечательную сделку нельзя было упустить, но она требовала всего его внимания.

К тому же следовало незамедлительно пополнить свои запасы, а клиенты не спешили нести украшения в починку. Помещения требовали ремонта, а покупателей нужно было снова переманивать от других торговцев города. Опять его великолепная жемчужина стала залогом при получении ссуды.

Что касается другого его честолюбивого замысла, то с прелестной Китти Костелло, этой ветреницей с волосами цвета рыжего золота, дело потихоньку продвигалось. Под покровительством Милли она превратилась в стильную кокетку с репутацией амбициозной девицы с большим будущим. В студиях ее фотографировали в шляпках и костюмах, и он ей посоветовал взять напрокат кое-какие его парюры и другие драгоценности, которые можно было использовать для рекламных каталогов. Малышка была очень тщеславна, и, получив от него в подарок ко дню рождения пару расшитых жемчугом домашних туфелек, визжала от восторга.

Маргарет их не одобрила, сочтя это глупым подарком для глупой девчонки. Но она и понятия не имела, какой фантастический наряд он создает поздними вечерами, нечто такое, что предназначалось лишь для его глаз, когда придет время. Он купил темно-вишневую атласную грацию и, ряд за рядом, нашивал на нее жемчуг, используемый для украшения одежды, пока он не покрыл ее полностью. Эбен представлял себе, как он будет при свечах окружать талию Китти сиянием, когда они будут наслаждаться друг другом во время ночных свиданий. Он уже все продумал. Рано или поздно он заманит маленькую плутовку в свои объятия. Это, конечно, будет нелегко сделать, пока рядом жена, но он найдет возможность воплотить в жизнь свои страстные мечты. Он не упустит момента, когда придет пора сорвать этот персик.

 

22

Грета тащила сестру к киоскам с изделиями в стиле «искусств и ремесел», что стояли за пределами рыночной площади.

– Я хочу, чтобы ты увидела эти украшения, и, я полагаю, тебе понравятся их платки и декоративные безделушки.

– Зачем мне нужны безделушки? Только пыль будут собирать. Это так скучно! Ты иди без меня, а мне нужно заняться поисками подарков к Рождеству.

– Ну пожалуйста, один раз сделай то, о чем я тебя прошу!

Китти недовольно фыркала, но шляпница позволила ей лишь ненадолго отлучиться, чтобы она могла в сопровождении сестры сходить на рынок. До Рождества оставалось две недели, и магазины утопали в праздничных украшениях и красивых свечных огоньках. На рынке было полно прилавков с поздравительными открытками ручной работы, витражными панно с изумрудными, лазурными и золотыми узорами, вырезанными из дерева игрушками.

Грета увидела прилавок с украшениями Ирен и Нормана. Пока она к ним пробиралась, Китти переходила от одной палатки к другой, привлекая к себе внимание группы художников с трубками. В конце концов сестры снова сошлись у прилавка с деревянными полочками, маленькими столиками, стульями и вешалками. Эдмунд Блейк демонстрировал покупателю какие-то резные деревянные изделия.

– Это не тот?.. – прошептала Китти, с интересом глядя на молодого человека.

– Да, Эдмунд Блейк из Маунт-Вернона.

– Он изменился, теперь он какой-то… А раньше был таким милым! – вздохнула Китти.

Прежде чем Грета успела ей что-то сказать, Эдмунд посмотрел на них с радостным удивлением.

– А, сестры Костелло! – со смехом произнес он. – Вот уж не ожидал увидеть вас обеих на нашей скромной выставке. Я полагал, магазины Стоунгейта вам теперь больше по нраву.

– О чем это он? – Китти обернулась к Грете. – Чем ему не угодил Стоунгейт?

– Ничем, он просто нас дразнит. Вы уже что-нибудь продали? – спросила Грета у него.

– Боюсь, Йорк пока не готов к нашим творениям, но со временем дело пойдет. А вы как поживаете, мисс Костелло?

Он слегка поклонился Грете в насмешливом приветствии.

– Она теперь миссис Слингер, – ввернула Китти. – А вот я все еще мисс Костелло.

– Это ненадолго, Китти. Я вижу, кое-кто из художников, которые вон там стоят, смотрят на вас как на будущую модель. Ну и как семейная жизнь с ювелиром из Стоунгейта?

На самом деле Эдмунд слышал о замужестве Греты.

Грета кивнула, пропустив его вопрос мимо ушей.

– Мне нравятся вещи, придуманные Ирен Пэттон, в том числе и кованые шкатулки из пьютера. И моей маме понравится что-нибудь подобное.

– Но ведь это не вполне соответствует стандартам Стоунгейта, я прав? Норман, кстати, продает свои товары в лондонском «Либерти».

Почему он так груб и резок с ней?

– У ее мужа два магазина, один из них в Харрогейте, а я ассистентка у мадам Миллисент, – снова вмешалась Китти, чувствуя, что между ними пробежал холодок.

Она в нетерпении отошла к следующему киоску.

– Я слышала, вы работаете на пустошах? – спросила Грета. Она решила остаться.

Когда-то Эдмунд был ее другом, и ей не хотелось, чтобы он думал, будто она стала заносчивой.

– Недалеко от Молтона. Я там работаю над оформлением нового дома на Йоркширских холмах. Его хозяин – дальний родственник Уильяма Морриса. Поместье называется Тэнглвуд, это наш лучший заказ. Мы делаем мебель для столовой и всю деревянную облицовку стен.

Они какое-то время молча разглядывали друг друга. Грета с трудом выдавила улыбку. Она никогда прежде не слышала об этом поместье.

– Думаю, там очень красиво. Я рада, что вы нашли свое призвание. Ваши родные наверняка тоже рады.

– Что вы такое говорите? Вы же знаете их как никто другой!

Это было уж слишком. Грета поправила на плечах шаль и посмотрела Эдмунду в глаза.

– Думаю, семья – это самое важное, что есть у нас в жизни. Наш долг уважать и оказывать поддержку родным прежде всего остального. У моей матери не было и секунды покоя после смерти отца. Теперь же у нее есть уютный дом, а брат служит в армии. Китти счастлива…

Он должен знать о ее успехах. Он должен понять причину ее решения.

– А как же ваши желания? – перебил он ее, не отводя взгляда.

– Я довольна тем местом, которое по воле нашего Господа Бога занимаю в жизни.

Неужели она произнесла эту фарисейскую чепуху?

– Ну да, каждому свое. Желаю вам счастья с вашим ювелиром. Вы когда-то говорили, что вам нравятся яркие вещи.

Эдмунд отвернулся к прилавку, чтобы взять рекламные листки и раздать их проходившим мимо посетителям ярмарки. Его слова были для нее, как удар в солнечное сплетение. Зачем он ей это сказал и почему она испытывала потребность оправдываться? Складывалось впечатление, что он ею разочарован. Что же ей сказать перед тем, как уйти, чтобы последнее слово осталось за ней?

– По крайней мере семья меня не отвергла.

Он метнул на нее полный боли взгляд, заставивший ее устыдиться своих слов. Он не заслужил такой отповеди, порожденной ее душевным смятением. Говоря по правде, лучше бы ему не знать о том, что она вышла замуж за своего работодателя. Ей хотелось бы оставаться в его глазах юной и свободной девушкой, у которой все еще впереди. Если бы он только знал… Подавив обиду, она хотела вернуться и извиниться, но момент был упущен. Толчея была невероятная, и ее, махая рукой, звала Китти.

– Грета, иди сюда, ты должна увидеть эти браслеты! Скажи Эбену, что я непременно хочу себе такой к Рождеству.

Она подняла руку с одним из чудесных изделий Ирен на запястье. Грета устремилась к ней, пробираясь сквозь толпу.

– Я же говорила, тебе стоит прийти посмотреть на них.

Позже они зашли в кафе. Китти что-то щебетала про браслеты, а Грета едва могла проглотить печенье, камнем царапавшее ей горло. Встреча с Эдмундом подняла в ней целый рой эмоций. Ей было стыдно за то, что она обидела его, и она злилась из-за того, что он не проявил к ней должного уважения. Он решился оставить состоятельную семью, чтобы осуществить свои мечты. Эдмунд, возможно, никогда не станет богатым, но, как и для Ирен с Норманом, для него важнее иные ценности. Почему ее это так задело?

В глубине души она знала ответ. «Ты ведь сама на это согласилась!» – корила себя Грета. Уютный дом, процветающий бизнес, благодарная семья и внимательный, но холодный муж.

Пора было возвращаться на свои рабочие места, поскольку перерыв закончился. Сестры торопливо шли по улицам Петергейта, и глаза Греты застилали слезы, жгучие слезы раскаяния.

 

23

Йорк, 1885 год

– Ты же не будешь возражать, если я преподнесу Китти небольшой сюрприз на день рождения, так ведь, Маргарет? Ты ведь в это время будешь в отъезде.

Эбен попросил Грету провести ревизию магазина в Харрогейте и заночевать в квартире над торговыми помещениями.

– Нет, разумеется. Ты что-то для нее сделал?

– Это пока еще не совсем готово, но я подумал, может, я ее куда-нибудь свожу…

– Если это опять украшения, то она будет довольна. Ты же знаешь, как ей нравится в них красоваться, особенно теперь, когда она позирует этому художнику. Она так любит всю эту шумиху! – прибавила Грета.

– Мне не очень нравится то, что она позирует, это не совсем прилично. Удивлен, что ты согласилась. Эти художники считают таких девушек своей собственностью. Тебе следует получше за ней приглядывать. Мы же не хотим, чтобы она заслужила дурную репутацию, правда? Это может отразиться и на нашем положении.

– Вернее, на твоем положении. Китти разумная девочка, и Ирен Пэттон обещала заглядывать в мастерскую во время сеансов. Людей искусства привлекают ее волосы, она в этом не виновата. Это наследство наших ирландских предков.

В последнее время Маргарет не лезла за словом в карман, и это раздражало Эбена. Но она не могла знать, как ему не терпелось надеть на свою музу эту симпатичную грацию. Он прилагал все усилия, чтобы угодить Китти, и даже не возражал против того жуткого браслета, который Маргарет выбрала ей в подарок к Рождеству. Она купила себе такой же, не посоветовавшись с ним. Он был уверен, что за прошедший год Китти стала относиться к нему с большей теплотой.

Когда Маргарет занималась магазином в Харрогейте, он приглашал Китти на ужин под тем предлогом, что в своей маленькой комнатке у Милли она питается кое-как, а Элси он тогда отпускал с полудня. Эбен снова поведет ее ужинать, предвкушая момент, когда эта прелестная девушка будет идти с ним под руку. Он надеялся, что прохожие будут принимать ее за его молодую жену. В прошлый раз она выпила изрядное количество вина, чем он был весьма доволен, потому что благодаря этому в конце вечера он позволил себе поцелуй более жаркий, чем родственный, без всякого сопротивления с ее стороны.

Исходивший от нее запах ландышей вызывал у него такое исступленное желание, что ему приходилось брать с собой в постель специальный расшитый жемчугом палец от перчатки, чтобы хоть немного снять напряжение.

Маргарет не будет одну ночь, за это время он добьется своего. Теперь уже Китти достаточно взрослая, чтобы он мог позволить себе заманить ее и покорить, и достаточно сообразительная, чтобы понимать, какие выгоды ей сулят отношения, которые могут у них сложиться. Благодаря ему она познакомится с миром тайных мужских желаний.

Маргарет нет нужды знать об этой связи. Ее он в таком качестве использовать не собирался.

На следующий день Эбен проводил Грету. Он посадил ее в вагон для леди, где она будет в полной безопасности, и велел ей по прибытии в Харрогейт нанять кеб, чтобы добраться до магазина.

На обратном пути он зашел к парикмахеру, чтобы побриться и подровнять бакенбарды. Ему напомадили волосы, и еще он приобрел красивый жилет с перламутровыми пуговицами.

Вернувшись домой, он удостоверился, что, кроме него, во всем здании никого нет. Отперев комод в своей мастерской, он достал расшитую жемчугом грацию, теперь отделанную по краю черным кружевом и атласной лентой. Его руки дрожали, когда он касался ее. Он принялся закрывать магазин, поглядывая на тикающие на стене часы, нетерпеливо ожидая того момента, когда Китти перебежит улицу от дверей шляпной мастерской к дверям его магазина. Она этим вечером рассчитывает на праздничное застолье с ним и Гретой перед тем, как навестить свою мать, но у Эбена на эту ночь были свои планы.

Зазвенел звонок, и он открыл дверь Китти, пронесшейся через магазин к лестнице.

– Я умираю с голоду. А где наша Грета? Милли сегодня все время чем-нибудь недовольна! Что я ни сделаю, все не так! По-моему, она ревнует ко мне покупателей, которые хотят, чтобы их обслуживала я. Уже нет сил весь день ходить в черном! Когда я позирую, то на мне, по крайней мере, яркие платья. А где Грета?

– Маргарет пришлось уехать в Харрогейт. Я бы поехал сам, но завтра у меня деловая встреча. Элси сегодня выходная, так что мы пойдем куда-нибудь ужинать.

– Ух, замечательно! Куда на этот раз? В «Ройал стейшн»? Мне нравится этот отель, но я не могу туда пойти в таком непрезентабельном виде. Мы можем по пути заскочить к маме?

– Маргарет просила передать тебе, что ты можешь взять ее нарядное платье по случаю твоего дня рождения. А еще ты можешь выбрать что-нибудь из ее шкатулки с украшениями. Она заказала какой-то особенный торт на завтра.

Эбен пошел следом за Китти к двери их с Гретой спальни, но потом остановился. «Спокойнее, не надо так торопиться!» – одернул он себя.

Китти захлопнула за собой дверь. Он разложил на кровати бирюзовое поплиновое платье с оборками на рукавах – скромное, но очень элегантное.

Через несколько минут дверь распахнулась настежь.

– Ну как я в нем, ваше высочество? Вы оба так добры ко мне! Она точно не будет возражать? Она вообще-то не любит, когда я роюсь в ее шкатулке.

– Это будет наш маленький секрет. Она ничего не узнает, если мы потом все аккуратно положим на место.

Эбен удовлетворенно улыбался до тех пор, пока не увидел, что она вертит в руках толстый браслет, один из тех, на приобретении которых для себя и в подарок к Рождеству Китти настояла Маргарет. Еще она взяла меховую пелерину Греты, так как к вечеру похолодало и срывался снег.

– Идем, я умираю с голоду!

Они подозвали конный экипаж, чтобы доехать до отеля, расположенного у железнодорожной станции. Эбен зарезервировал столик, и они ужинали среди пальм и цветов в кадках семгой под соусом «Муслин», за которой последовала клубника с кремом «Шантильи» с шампанским. В тот вечер он не считал денег, ведь с ним была самая обворожительная девушка в зале. Он касался ее руки, и они смеялись, радуясь своему маленькому приключению. Он понимал, что нужно привезти ее в Стоунгейт до того, как улетучится хмель от шампанского.

– Нам, дорогая, пора возвращаться, тебе надо бы переодеться. Ты, я помню, хотела проведать свою мать. И у меня для тебя есть еще один подарок.

У Китти загорелись глаза.

– Как интересно! Бедная Грета, пропустила все веселье!

– Не переживай, ты сможешь отпраздновать день рождения со всеми своими родными, когда она вернется. А сегодня наш… тебя ждет мой сюрприз.

На обратном пути Эбен ощущал, как растет его нетерпение, и предвкушал ее восторг при виде его подарка. Она захочет его примерить, что повлечет за собой… Его плоть твердела от одной этой мысли. Он уже столько раз прокручивал весь ход событий в своем воображении. Китти ляжет на спину, и его мечта наконец сбудется. Они, конечно, будут осторожны. Он подыщет для нее комнаты, где сможет воплощать все свои фантазии. Маргарет будет смотреть на это сквозь пальцы, находя успокоение в исполнении роли безупречной жены. Этой ночью будет положено начало их с Китти отношениям.

Они медленно поднимались по лестнице.

– Надеюсь, тебе понравится мое скромное творение. Я его сделал специально для тебя. У меня ушли месяцы на то, чтобы довести до совершенства эту вещь, которую будем видеть только мы с тобой, дорогая моя.

– Как таинственно! – захихикала Китти. – Где она?

Она изрядно опьянела и то и дело спотыкалась о ступени.

– Ой, я напилась, Грета рассердится. Она никогда не пьет спиртное, правда?

– Это ее дело. Она не знает, что теряет, – ответил Эбен. – Идем в гостиную, и я тебе покажу свой подарок. В доме больше никого нет. Я разрешил Элси заночевать у себя дома.

Он неторопливо открыл дверь, зажег несколько свечей и задернул шторы на окнах, выходящих на улицу. Перевязанная розовой лентой с бантом коробка ожидала на диване. Схватив ее, Китти потянула за конец ленты. Сдвинув оберточную бумагу, она достала из коробки жемчужную грацию.

– Что это? – Она удивленно посмотрела на Эбена.

– Это для тебя… расшито настоящим жемчугом…

– Но для чего это?

Китти держала его подарок двумя пальцами, будто это была половая тряпка.

– Я сделал ее для тебя, чтобы ты надевала ее для меня, когда мы…

– Но это же нижнее белье! Я не могу надеть подобное поверх сорочки.

Эбен придвинулся ближе.

– Это чтобы ты надевала на голое тело и я прикасался к тебе, когда мы будем вместе.

Китти отпрянула, странно на него глядя.

– Больше ни слова!

Но почему Китти швырнула его подарок на пол?

– Это омерзительно! – Она возмущенно уставилась на него. – Ты сделал это для меня, чтобы я нарядилась, как шлюха?

Почему она так себя ведет?

– Ты будешь в ней как богиня, когда распустишь свои волосы.

Подняв свое творение, он поднес его к свету.

– Смотри, как сияет жемчуг на ней!

– Я не распущу волосы ни для кого до тех пор, пока на моем пальце не будет обручального кольца. Как ты только мог подумать, что я на такое соглашусь? Да еще с мужем своей собственной сестры? Ты с ума сошел!

– Но ей не обязательно знать об этом. Как ты думаешь, почему я на ней женился? – Он вздохнул. – Из-за тебя, милая моя девочка. Я мечтал об этой ночи с той самой минуты, как увидел тебя в первый раз. Почему тебе это не нравится?

Китти пятилась к двери, мотая головой.

– Потому что я ненавижу жемчуг, и ты мне тоже совсем не нравишься. Ты думал, я разденусь перед тобой и надену эту ерундовину, чтобы тебя ублажать? – прошептала она. – Выпусти меня отсюда, ты, мерзкий старикашка! Я не хочу здесь оставаться больше ни минуты. Подожди, я вот расскажу сестре, что ты тут собирался делать у нее за спиной. Если кому и пристало надевать эту вещь, то это должна быть твоя жена!

Задыхаясь от негодования, Китти устремилась к двери, но Эбен не дал ей пройти. Все шло не так, как он замыслил.

– Подожди, ты должна понять, какие чувства я к тебе испытываю. Не нужно меня дразнить.

Как она могла его отталкивать после всего того, что он сделал для ее родных?

– Выпусти меня! – закричала она. – Я и матери расскажу!

– Это неразумно. Разве кто-либо поверит твоим словам больше, чем моим? Я видел, как ты выставляешь себя напоказ перед этими художниками, как ты выпячиваешь грудь…

Он разъярился, его ноздри расширялись.

– Эти ребята никогда меня и пальцем не тронули. Подумать только, столько времени ты планировал это, отослал Грету подальше, чтобы она не мешала тебе наброситься на меня! Я слышала о таких, как ты, джентльменах, которые не могут делать со своими женами то, что им хочется, и платят служанкам или работницам, чтобы те их ублажали. Я из Уэлмгейта, я знаю о таких грязных вещах. Неужели тебе не стыдно? А мы думали, что ты приличный человек. Ну подожди, я все про тебя расскажу!

От ее насмешек и упреков Эбен похолодел. От ее угроз его бросило в дрожь.

– Сейчас было бы неразумно раскачивать лодку, так ведь? Ты же не хочешь, чтобы твоя мать лишилась дома? Как ты думаешь, кто платит за его аренду?

– Да ты просто мерзкий… С меня хватит! – взвизгнула Китти, протискиваясь мимо него, но он, протянув руку, ее удержал.

– Я думал, я тебе небезразличен, – заговорил он умоляющим тоном.

Почему она отвергает его ухаживания? В своих мечтах он все не так себе рисовал.

– Отойди от меня! Я не могу находиться с тобой в одной комнате.

Она плюнула ему в лицо и выскочила на лестничную площадку.

– Нет-нет, нельзя это так оставить!

В нем нарастал панический страх. Если она обо всем расскажет, все решат, что он придурок.

– Давай попробуем договориться. Забудь все, что я тебе сказал.

– Я сюда больше никогда не приду и расскажу всем на свете, что ты за тип.

– Не делай глупостей, ночь на дворе, ты не можешь идти по городу одна. Останься, давай поговорим об этом. Надень это всего один раз, для меня, и я больше никогда не стану просить тебя об этом!

Разве она не в долгу перед ним за все его щедрые подарки?

– Хватит! Я ухожу, и не прикасайся ко мне!

Повернувшись к нему спиной, она направилась к лестнице. Эбен осознавал, что может произойти, если он позволит ей сбежать среди ночи после того, как он пытался ее, свояченицу, соблазнить. К тому же Китти намного его моложе. Он станет посмешищем для всего Стоунгейта. Она не может так с ним поступить! Нельзя допустить такого унижения. Раздосадованный и злой, он резко толкнул ее обеими руками в спину.

– Ну и иди домой, безмозглая сука!

Он видел, как она, потеряв равновесие, медленно – боже, как же медленно! – катилась и катилась вниз по ступеням, ударяясь головой, пока в конце концов не остановилась, совершенно недвижима. Ее широко открытые глаза пронзали его полным ужаса и удивления взглядом. Спускаясь к ней по лестнице, он был абсолютно спокоен. Глядя на ее прекрасные кудри, в беспорядке рассыпавшиеся по плечам, он знал, что она мертва.

Словно в кошмарном сне, он поднял ее облаченное в чужое платье безжизненное тело, шатаясь, отнес его назад в спальню, где осталась ее одежда. Он раздел ее с заботливой нежностью, безо всяких эмоций глядя на ее красивое тело, закрыл ей глаза и накрыл лицо полотенцем. Словно тряпичную куклу, он облачил ее в рабочее платье, затем повесил платье жены в шкаф. В зеркале он мельком увидел свое отражение – какой-то призрак с мертвенно-бледным лицом. Выйдя на улицу, он подозвал извозчика.

– Моей служанке нездоровится. Отвезите нас в Скелдергейт, – распорядился он, занеся Китти в кеб и прислонив ее к себе, как будто она заснула у него на плече.

Они переехали по мосту через реку Уз, и он уже знал, что будет делать дальше. Расплатившись, он взял мертвую Китти на руки и будто бы понес ее к ближайшему дому. Удостоверившись, что кеб скрылся из виду, он повернул в другую сторону и спустился по ступенькам к воде. На вид здесь было глубоко. Он набил карманы передника Китти камнями, самыми крупными из оказавшихся поблизости, затем медленно зашел в воду, так далеко, насколько решился зайти. Он нигде не заметил ни огонька, ни единого движения, когда сваливал ее со спины, словно тяжелый мешок, и отталкивал как можно дальше от берега. Раздался всплеск, и в наступившей тишине ее тело погрузилось в грязную воду.

Весь вымокший, Эбен возвращался в Стоунгейт темными переулками, как полуночный пьяница, бредущий неведомо куда. Ошеломленный своим ужасным деянием, все еще не до конца веря в происшедшее, он думал лишь о том, что завтра сделает вид, как будто Китти к нему не приходила, и не было ни ужина, ни отвратительной сцены с ужасным финалом. Завтра он начнет жить заново со своей женой, но прежде всего нужно было срезать жемчуг с грации и уничтожить ее. Только после этого он смог уснуть.

 

24

Грета осталась недовольна тем, как идут дела в их магазине в Харрогейте. Выручка уменьшилась, как и предсказывал Эбен. Гриффин и Сквайрз свое дело знали, а вот к ней они поначалу отнеслись пренебрежительно.

– У нас дела идут хорошо, миссис Слингер. Вам нет нужды утруждать свою головку просмотром учетных книг. Они в порядке.

Но ее такой ответ не удовлетворил, и она потребовала предоставить ей все записи. В тот день только два человека заглянули в магазин. Когда стало ясно, что они так и уйдут, ничего не купив, она решила вмешаться.

– Одну минуту, возможно, то, что вы ищете, есть в нашем магазине в Йорке. Я могу заказать для вас доставку на завтра, – предложила она, но посетители ушли, ничем не заинтересовавшись.

Она обернулась к продавцам.

– Я видела, что вы не предложили им свою помощь.

– А, да это просто праздные гуляки, у нас тут много таких. Мы их сразу определяем по тому, как они воротят нос от выставленного в витринах.

Мистер Гриффин оттянул свой накрахмаленный воротник, не глядя Грете в лицо. Она прошла в складское помещение осмотреть сейф. Он был битком набит хорошим жемчугом и ожерельями.

– Кто это все накупил? Мы не можем держать все эти драгоценности под замком, – сказала она резко.

– Ваш супруг велел нам скупать все, что достойно выглядит, – улыбнулся Сквайрз. – Мы всего лишь выполняли его распоряжение.

Он пытался выставить ее дурой, но она поняла, что тут что-то нечисто.

Без сна она лежала в крошечной спальне наверху. Запас товара здесь был явно слишком велик при недостаточных продажах. При таком положении дел они не смогут покрывать расходы на содержание магазина. Если придется на это тратить доходы от торговли в Йорке, то у них вскоре могут возникнуть проблемы. Ей не терпелось поскорее вернуться в Стоунгейт и поделиться своими опасениями с Эбеном. Он должен собственными глазами увидеть, как тут обстоят дела, оценить прибыли и потери. Это станет для него неприятной новостью.

Домой Грета вернулась в тот же день, ближе к вечеру, и застала простуженного Эбена в постели.

– Давно он в таком состоянии, Элси? – спросила она, видя, что он дрожит от озноба.

– Я не знаю, мэм. Он не вставал с кровати.

– Эбен, что случилось? Элси, беги за доктором в конец улицы.

– Просто немного простудился. Был дождь, и я промок.

– Китти понравился подарок? Ей следовало бы присматривать за тобой.

– К сожалению, она не появлялась. Полагаю, она устала и отправилась к вашей матери, – сказал он, не отрывая головы от подушки. – Тебе придется заниматься магазином, пока я не поправлюсь.

– Разумеется. Надеюсь, Элси приготовила тебе мясной бульон и что-нибудь потогонное, чтобы вытравить из тебя заразу.

Она не захотела огорчать его плохими новостями о положении дел в магазине в Харрогейте. Этот разговор может подождать. В магазине было тихо как никогда, и Грета занялась ремонтом жемчужного ожерелья и проверкой учетных книг, довольная тем, что Эбен не заглядывает из-за ее плеча. Как она и ожидала, здесь также оказались чрезмерные запасы товара, и это ее обеспокоило.

Позже, когда Эбен уснул, она пешком отправилась через мост на ту сторону реки, чтобы навестить мать. Та, явно чем-то встревоженная, починяла старую простыню.

– Я так рада, что ты пришла! – сказала она, подняв на нее глаза, и вздохнула с облегчением. – Я очень беспокоюсь о нашей Китти, она так и не появилась вчера вечером, как обещала, и тут был мальчик, посланный из шляпного магазина спросить, почему она не на работе. Ну, я ей устрою!

– Странно. Она должна была после работы прийти к нам в магазин. Эбен приготовил ей ко дню рождения подарок. Сейчас он лежит в постели с простудой, а она так и не пришла.

– Она наверняка у этих художников в Олдуорке, она постоянно там пропадает. Ты сходи, посмотри, не там ли она застряла. Боюсь, как бы она не взялась за старое. Прости, что беспокою тебя, дочка, ты и так выглядишь изможденной.

Вероятно, она пошла позировать одному из знакомых Ирен и попала у них там на вечеринку. «Ах, Китти, ты так бездумна!» – со вздохом мысленно произнесла Грета, возвращаясь от матери. Восточный ветер приносил холод с реки, остужая ее возмущение. Стоило оставить их всех ненадолго, как все пошло кувырком.

Придя в старую мастерскую мистера Абрамса, Грета нашла Ирен в задней комнате. Та была удивлена приходом Греты, но пригласила ее войти и погреться у камина.

– Ты же совсем продрогла, моя дорогая!

– Китти где-то неподалеку? – спросила Грета, страшась услышать ответ.

– Мы ее уже больше недели не видели, с тех самых пор, когда она позировала для друга Эдмунда, художника Джонни Бэрстоу.

– Я так волнуюсь! Она внезапно исчезла. Они не могли сбежать? – спросила Грета, краснея.

– Бог с тобой, нет, конечно. Джонни не из таких. Она наверняка у своих друзей, – постаралась успокоить ее Ирен.

– Но ее никто не видел, и она не появлялась на работе. Она, конечно, временами слишком много о себе воображает, но работой рисковать не стала бы. Она должна была зайти к Эбену за подарком ко дню рождения, а ты сама знаешь, как Китти любит подарки, но так и не зашла.

Домой Грета возвращалась уставшая и озадаченная. Китти никого не подводила без веских на то причин. Теперь ее охватил страх и гулко забилось сердце, она чувствовала: с ее сестрой случилось что-то ужасное.

– Где ты? – позвала она, но ее крик унес порыв ветра.

* * *

Спустя два дня Эбен все еще лежал в горячке, и за ним требовался уход. Грета отправилась в полицейский участок на Силвер-стрит, чтобы заявить о пропаже сестры.

– Я очень обеспокоена тем, что она не появилась дома и нигде о ней ничего не слышно. Она приличная девушка, мой муж слег из-за переживаний.

Дежурный сержант записал приметы Китти, цвет волос, возраст, место работы.

– Вы в больницу обращались? С ней, возможно, произошел несчастный случай, и она теперь там.

Такой вопрос Грета ожидала услышать.

– Я наводила справки, но никто с такой внешностью в больницу не поступал. Вы полагаете, с ней могло случиться что-нибудь ужасное на улице?

Ее начала бить дрожь.

– Вы не расстраивайтесь, миссис Слингер. Девушки ее возраста, бывает, совершают глупые поступки, сбегают из дому и тому подобное. У нее был среди знакомых молодой человек, может, солдат?

– Насколько я знаю, нет. У Китти, Кэтлин, было много друзей и подруг, в основном это девушки из магазинов и художники. Если бы у нее с кем-нибудь завязались серьезные отношения, она бы мне сказала.

– Вы бы удивились, если бы узнали, что подростки скрывают от своих родных. Мы наведем справки по своим каналам, но я уверен, что все разрешится самым благополучным образом.

Он замолчал, глядя на ее озабоченное лицо.

– Если она не появится до конца недели, мы начнем действовать.

Его предположения ни в малейшей степени ее не успокоили. Вернувшись в магазин, она застала Эбена сидящим у камина с чашкой бульона.

– Что-нибудь узнала, моя дорогая?

Грета разрыдалась.

– Мне сердце подсказывает: что-то случилось.

– Иди сюда, сядь рядом. Мы будем вместе, что бы ни произошло. Я в последнее время уделял тебе мало внимания, поручал заниматься моими делами.

– Меня беспокоит Харрогейт, – начала она, воспользовавшись случаем. – Мы там терпим убытки. Нужно уволить одного из продавцов. Там слишком большие запасы товара, а покупателей приходит мало.

– Глупости, пока еще рано делать выводы. Ты напрасно волнуешься.

Он обнял ее.

– Не знаю, что бы я делал без моей маленькой помощницы.

– Что, если Китти в опасности? Ты же слышал о похищениях красивых девушек с целью продажи их в рабство. Она, может, уже на корабле в Северном море. Ты должен заставить полицейских заняться ее поисками. Эбен, пожалуйста!

– Когда я поправлюсь, схожу в участок. Уверен, констебли делают все, что могут, чтобы ее найти, но девушки иногда сбегают, ты сама это знаешь.

– Но только не Китти! Она не поступила бы так с мамой и, тем более, с тобой после всего, что ты для нее сделал.

Уткнувшись ему в грудь, она снова зарыдала. Он обнял ее крепче.

– Ну, успокойся, не переживай так. Я с тобой, что бы ни случилось, Маргарет.

В эту ночь Эбен, лежа в постели, стал касаться ее, давая ей понять, каковы его намерения. Этот акт любви оказался скоротечным. Лежа в темноте под пыхтящим Эбеном, Грета испытала и боль, и облегчение. Исчезновение Китти их наконец сблизило. По ее щекам текли слезы горя и радости одновременно. Теперь они стали единой плотью, а их брак – настоящим. Перед лицом неизвестного будущего они вместе – муж и жена.

 

25

Жизнь четы Слингер из Стоунгейта изменилась в последующие за исчезновением Китти месяцы. Листки с приметами Китти, развешанные в витринах магазинов и на доске объявлений полицейского участка, поблекли, но никто так и не сообщил никакой информации о ней. Приехавший в отпуск Том обходил все улицы в поисках людей, которые могли хоть что-нибудь знать о его сестре.

Бóльшую часть времени Эбен проводил в Харрогейте, возвращаясь каждый день к ночи, расстроенный состоянием дел там.

– Не могу понять, почему в том магазине все так плохо. Прибыли нет, мы только теряем деньги.

– Ты избавился от запасов в сейфе? – поинтересовалась Грета.

– Конечно нет! Это же наша страховка на случай, если ситуация ухудшится. Ты что, так ничему и не научилась за все это время?

– Я не виновата в том, что у нас расходы превышают прибыль. У нас там сейф полон высококачественного жемчуга и других драгоценных камней. Зачем копить то, что мы не можем продать? Я считаю, мы должны закрыть магазин в Харрогейте. Немедленно. Я не доверяю тем двоим, пока они там без надзора.

Грета с тревогой наблюдала за Эбеном, когда тот, все время хмурясь, внимательно изучал учетные книги. Он едва не подпрыгивал, когда звенел колокольчик на входе в магазин, и бывал иногда резок с посетителями, которые ничего не покупали. Она приписывала это его обеспокоенности снижением доходов и тревоге за Китти. Стали заходить кредиторы, требуя погашения задолженностей по счетам, и когда она отдавала им деньги из кассы, Эбен приходил в ярость.

– Пусть подождут!

– Но ведь они наши соседи, могут пойти слухи о том, что мы неплатежеспособны. Нужно распродать самое дорогое из запасов и выставлять более дешевые вещи, которые быстрее раскупают.

Это было разумное решение, таким образом можно было бы поднакопить денег.

– Я пришел в этот бизнес не с тем, чтобы заниматься дешевыми побрякушками, – резко заявил он. – У нас высококлассный магазин. Просто нам придется урезать накладные расходы. Слава богу, помощник ушел. Нужно уволить Элси, ты сама управишься.

Грета стала навещать мать при малейшей возможности. Сэйди Костелло была раздавлена горем и постоянно думала о пропавшей Китти, и Грета старалась ее утешить. Впрочем, она заметила, что, помимо нее, мать утешает ее новый сосед, вдовец по имени Альберт Лэнгтон, работающий в железнодорожном депо. Грета была очень рада тому, что мать нашла себе опору в это ужасное для них время и теперь не одна, тем более что часть, в которой служил Том, была расквартирована далеко отсюда, в Колчестере.

У Греты сердце разрывалось от того, что с ними нет Китти, энергичной и целеустремленной. Ей не хватало ее шуток и смеха, ее недовольной мины и пререканий по мелочам, когда что-то шло не так, как ей хотелось. Как же она скучала по этим спорам с ней! Отсутствие сестры сделало ее еще более одинокой. Ей страшно не хотелось возвращаться домой, к Эбену, который на глазах терял в себе уверенность. В мастерской он также стал небрежен и не следил за тем, чтобы все было надежно спрятано. В учете заказов на ремонт царил беспорядок. Теперь он позволял ей делать то, чем раньше занимался исключительно сам. Складывалось впечатление, что он потерял интерес к своему бизнесу.

Как-то утром она спустилась в магазин и застала его за покупкой жемчуга у местного комиссионера.

– Мистер Слингер, я должна вам кое-что сказать, – начала она решительно. – Мы не можем это приобрести, – заявила она, с улыбкой обернувшись к дилеру. – Прошу прощения, мистер Бернстайн, но у нас в запасе достаточное количество вашего прекрасного жемчуга, однако в последнее время он плохо продается.

Торговец взглянул на нее с удивлением.

– Это правда? Я думал, что могу тебе доверять, Эбен. Я надеялся, ты справился со своими затруднениями. Твоя жена, похоже, полагает, что ты не совсем со мной искренен. – Он помолчал. – Пожалуй, тебе пора рассчитаться со мной. Ну а в конце месяца ты сможешь вернуть мне кое-какие излишки товара. Доверие должно быть взаимным.

Уходя, он хлопнул дверью.

– Видишь, что ты наделала?! Как ты посмела вмешиваться и такое говорить! Это мой бизнес, и я веду дела так, как считаю нужным. В этом доме я мужчина, и не забывай об этом. Я не хочу, чтобы он подумал, будто мы неплатежеспособны. Это вредит бизнесу.

Ее испугала промелькнувшая на мгновение неприкрытая ненависть в янтарных глазах Эбена.

В ту ночь она снова спала в одиночестве. Происходило что-то неладное, а ее надежда на то, что их недавняя ночь любви даст свои плоды, растаяла со своевременным началом месячных. Как ей заставить Эбена серьезно отнестись к тому, что их долги продолжают возрастать? Теперь это было делом первостепенной важности, и ей становилось дурно при мысли, что их положение все ухудшается и ухудшается.

Спустя две недели Грета вернулась из Харрогейта с плохими новостями:

– Гриффин и Сквайрз воруют деньги. Я сходила в полицию, поделилась своими подозрениями, и там мне посоветовали пометить банкноты, что я и сделала. Когда мы закрыли магазин, полицейские уже ждали снаружи, чтобы обыскать продавцов. У них обнаружили половину нашей выручки в меченых купюрах. Ты можешь в это поверить?

– Ты не имела права делать это без моего ведома! – резко заявил Эбен, чувствуя себя глупцом, позволившим ей пойти на такой риск.

– Но я же хотела как лучше! – взмолилась она. – Нужно было разобраться, почему наш магазин убыточен. Не сердись. Я же говорила тебе, что невозможно уследить сразу за двумя магазинами. Они нас там обирают. Неудивительно, что в учетных книгах не сходятся концы с концами. Но еще не все потеряно, только надо действовать осмотрительно.

* * *

В ту ночь Эбен отпер свой шкафчик с драгоценностями, понимая, что придется продать несколько своих красавиц, но с Мэри, Королевой скоттов, он никогда не расстанется. Он решил не продавать ее, что бы ни случилось, поэтому спрятал Королеву в потайной карман, подальше от глаз жены. За Звезду морей в Лондоне можно будет получить хорошую сумму, и других тоже придется продать. Он сидел и плакал, сжимая в руках своих девочек. В них заключался смысл всей его жизни. Как же он сможет с ними расстаться?

Стоя у окна, Эбен глядел на парящую над крышами города ущербную луну, думая о том, что после смерти Китти его дни в Йорке сочтены. Утопив ее в глубоких водах реки, чтобы спасти собственную шкуру, он навлек на себя проклятие, и теперь все его усилия были тщетными, все, чем бы он ни занялся, оборачивалось неудачей. За тот его страстный порыв Эринии, богини мести, лишили его будущего. Глядя на нависавшую над ним громаду Кафедрального собора, он думал о том, что кары Божией ему не избежать. Он на грани банкротства, вынужден продавать лучшее из своих запасов. Теперь, после увольнения Элси, его жена заняла ее место в кухне в полуподвале, где и начинала работать в этом доме. Тревога и печаль избороздили ее лоб морщинами. Все пришло в упадок, ужасающий упадок. Им, пожалуй, придется бежать от кредиторов. Как он до такого дошел? Неужели единственный выход – это собрать вещи и сбежать, не дожидаясь, когда станет еще хуже?

Может быть, ему следует исчезнуть одному и попытаться все начать заново за границей? А жена пусть разбирается с кредиторами. Но Маргарет ему нужна, с ней у него более респектабельный вид. На рассвете он отправился прогуляться быстрым шагом по городским стенам, чтобы выветрить панический страх из своей воспаленной головы. Он пытался восстановить душевное равновесие, думая о том, что, хорошо это или плохо, но Маргарет поклялась поддерживать его во всем.

Он не мог представить себе, как переживет унижение, если газеты объявят о его банкротстве. Лучше уж сбежать прежде, чем к дверям его дома явятся судебные приставы. Это решение вселило в сердце Эбена надежду. Нужно будет проштудировать журналы по ювелирному делу в поисках вариантов, которые сгодились бы при их незавидном положении.

Спускаясь по ступенькам, чтобы идти домой, он увидел плакат, висящий на древних воротах. Прочитав это рекламное объявление, он вдруг приободрился. Возможно, такое радикальное решение поможет ему избавиться от всех проблем.

– Как ты смотришь на то, чтобы уехать в Америку, моя дорогая?

Грета была занята уборкой – вытирала пыль с полок застекленного шкафа.

– Зачем бы я уезжала из Йорка?

– Послушай, иди сюда, присядь. Ты понимаешь, что нам придется продать наш бизнес?

Потрясенная его словами, она недоумевающе смотрела на него. Он с улыбкой взял жену за руку, спеша ее успокоить.

– Но жизнь на этом не закончится. Я читал о полных жемчуга реках Америки. Для хорошего торговца там найдется работа. У них там несколько лет назад была жемчужная лихорадка, но в последнее время обнаружили множество новых рек, изобилующих жемчужницами. Это будет увлекательным приключением, новым началом для нас. Ты столько всего пережила в последнее время, а это отвлечет тебя от мыслей о…

Он замолчал, не желая произносить имя ее сестры.

– Но здесь мои родные! Как я брошу мать? И мы должны выяснить, что случилось с Китти.

Эбен знал, что она будет поначалу упрямиться, и не собирался отступаться.

– Да, но твоя мать нашла себе нового друга в лице Берта Лэнгтона. Том служит в армии и скоро отправится в Индию. Что касается твоей сестры, то мы, увы, возможно, так никогда и не узнаем, что же с ней произошло. Ты можешь не волноваться о матери и брате и спокойно отправляться в путь. Начать все заново – вот что нужно нам обоим.

Он был уверен, что со временем сможет ее убедить.

– Но я все еще надеюсь отыскать Китти. Где бы она ни была, я верю, что она найдется, – возразила жена.

– Посмотри правде в глаза, моя дорогая, она не вернется. Лучше оставить ее в покое. Думаю, Новый Свет предоставит массу возможностей таким людям, как мы, – трудолюбивым и амбициозным, не боящимся рискнуть. Я видел плакат, рекламирующий рейсы на пароходе из Ливерпуля.

– Но переплыть Атлантический океан – это очень дорого, а еще нам придется на что-то жить, когда мы там окажемся.

– У нас остались кое-какие запасы в сейфе.

О своей любимой жемчужине он ей говорить не собирался. Ее он никогда не пустил бы на погашение долгов. Она его талисман.

– Наши дела все еще так плохи, Эбен? Я думала, мы уже рассчитались почти по всем нашим долгам.

– Ты сама знаешь, что плохи. Бизнес в Харрогейте поглотил все свободные средства. И почему я решил, что там дело пойдет и без надежного персонала? Сама видишь, в каком мы оказались положении. Признаю, я не контролировал должным образом движение средств на своих счетах, излишне доверял работникам, но больше я никогда не совершу подобных ошибок. Теперь, когда ты будешь направлять меня, я не сойду с пути истинного.

Он улыбнулся и снова взял ее за руку, рассматривая кольцо, подаренное им по случаю помолвки. Она заметила его взгляд.

– А если нам там не понравится?

Ей эта идея и открывающиеся перед ними возможности уже не казались неприемлемыми.

– Тогда мы вернемся назад. Подумай об этом. Пароходы преодолевают расстояние быстрее парусных судов. И никто не говорит, что надо уехать навсегда.

После столь неожиданного предложения перебраться в другую страну Грета уже не могла сосредоточиться на уборке. Она была ошеломлена тем, что Эбен готов так легко избавиться от своего бизнеса, но в то же время радовалась, что он наконец признал собственные ошибки. Почему бы им, паре, пережившей немало горя, не начать все заново в другом месте? Он прав, это отвлекло бы ее от размышлений о бедной Китти. Мысль о том, что ее сестра, возможно, мертва, словно камень, давила ей на сердце. Грета уже примирилась с этим за прошедшие месяцы, но слабый огонек надежды все еще теплился в ее душе, и его не так легко было погасить. Но зато теперь Грета чувствовала, что они с мужем сблизились благодаря этой ужасной утрате.

Сортируя жемчуг, который нужно было реализовать, она снова вспомнила, что много лет назад сказал ей мистер Абрамс, показывая свои драгоценности.

«Мы, Маргарита, похожи на жемчуг. Без песка не бывает жемчуга. Горести выковывают твердый характер».

Неужели из этих горестей в ее сердце, как вокруг песчинки, вырастет что-то хорошее?

Вернулся Эбен с чашкой чая для нее, чего никогда прежде не делал.

– На вот, выпей, дорогая. Ты, пожалуйста, пока ничего никому не говори, особенно своей матери. Мы должны держать это в тайне. Я должен все подготовить, чтобы мы могли уехать без суеты и этих отвратительных долгих прощаний. Мы просто в одно утро исчезнем.

– Но я так не могу, это нечестно по отношению к моей матери. Мы не можем взять и сбежать.

– Пусть тебя это не беспокоит, Маргарет. Именно так и надо сделать, если мы хотим начать с чистого листа. Ты сможешь потом написать матери письмо и все объяснишь ей. Дорога займет много времени, а когда мы обустроимся на новом месте, ты сообщишь всем наш адрес. Обещаешь, что никому не расскажешь?

Грета кивнула. Все это ей было трудно осмыслить. Ну а пока нужно было начинать собирать вещи и укладывать чемоданы. Но она не может исчезнуть так же, как Китти, это было бы тяжелым ударом для матери. Как же ей сообщить об этом?

Позже, стоя на крыльце магазина, она смотрела на многолюдную улицу.

«Я люблю это место. Почему я должна уходить отсюда через заднюю дверь?»

В этом было что-то неправильное. Сбежать и бросить свой магазин на произвол судьбы? Ей следует доверять мужу, думать, что он все делает правильно, но почему ей так страшно?

Возможно, если бы дела вела она, такого никогда не случилось бы. Эбен слишком щедр, слишком доверчив и расточителен. Она прошла долгий путь с тех пор, когда была всего лишь его наборщицей жемчуга. Возможно, в будущем ей удастся обуздывать его расточительность, и она снова приведет его к успеху и благополучию. Тогда они смогут вернуться в этот древний город и снова занять здесь свое законное место.

 

26

– Куда ты собралась? – спросил Эбен, глядя на жену, спешащую с сумкой к задней двери.

– Отнесу матери кое-какие вещи Китти. Я ненадолго. Мы не можем оставить их здесь.

– Не говори ей ни слова. Скажи, что мы собираемся поехать в отпуск, если хочешь, но никто не должен знать, куда мы едем на самом деле.

Он не был уверен, что она не выболтает всю правду, заливаясь слезами, теперь, когда все уже было готово к отъезду. В Лидсе он купил билеты на пароход до Нью-Йорка, назвав их вторые имена: Альфред и Энни Слингер. Билеты были второго класса, так что им, по крайней мере, не придется делить каюту с незнакомцами.

Чем больше он обдумывал эту свою затею, тем больше она его воодушевляла. Его целью были реки штатов Огайо и Айова. Он кое-что почитал о тех местах в библиотеке, осторожно расспросил торговцев о том, какого качества и каких размеров жемчуг можно там найти. Некоторые великолепные экземпляры, добытые там, продавались за тысячи долларов в Париже и Нью-Йорке. Достаточно, чтобы повезло всего раз, и он станет обладателем целого состояния.

Он вспомнил, как много лет назад драгоценная жемчужина досталась ему всего за двадцать пять гиней. Вспомнил он и Перт, и свою счастливую поездку перед тем, как обрушился мост через реку Тэй. Его жемчужина будет приносить ему удачу до тех пор, пока он останется ей верен. Он не продаст ее, чтобы рассчитаться с долгами, но им нужны деньги на дорогу. Маргарет еще не заметила отсутствия своего кольца, подаренного ей в честь их помолвки. Скупщик дал Эбену за него приличную сумму. Его подмывало продать подвеску старого еврея, но пока он решил ее попридержать, предвидя, что после приезда на новое место им могут понадобиться дополнительные средства. По его мнению, все имущество жены принадлежало ему, и не важно, что по этому поводу говорилось в Законе об имуществе замужних женщин. Его жена, поистине, была простодушна и доверчива, и он чувствовал себя подлецом, фактически украв у нее это кольцо, но деваться было некуда. Пока она никому не разболтала об их отъезде, им нечего было опасаться неприятностей.

– Я там у нас наводила порядок, – начала Грета, войдя в опрятный дом матери и стараясь казаться спокойной.

Она аккуратно собрала все длинные рыжие волоски, какие только смогла найти, с шали и сумки Китти, плача при воспоминании о прекрасных локонах сестры. Она решила их сохранить, чтобы, когда они с Эбеном обустроятся на новом месте, поместить их в памятный медальон.

– У нас остались некоторые вещи Китти. Я хочу, чтобы они хранились у тебя, и еще тут кое-какая моя одежда, которую ты, может быть, захочешь перешить для себя.

Несмотря на все ее усилия, голос Греты дрожал от волнения.

– И зачем это? Ты выглядишь очень уставшей, девочка моя. Я и Альберту говорила, что моя Грета выглядит как привидение в последние дни. Ты похудела, щеки ввалились.

– Не волнуйся, мы с Эбеном собираемся съездить в отпуск, поэтому я решила немного прибрать дома.

– А кто же будет заниматься магазином?

– Магазин будет пока закрыт. Немного отдохнем в Саутпорте, на побережье, так что не переживай, скоро у меня на щеках опять появится румянец. Еще я подумала, что ты захочешь оставить у себя эти фотографии Китти в ее любимых шляпках.

Грете пришлось собрать всю силу воли, чтобы не разрыдаться и не броситься в объятия матери.

– Она здесь такая счастливая! Не могу поверить, что больше никогда ее не увижу.

– Где-то есть тот, кто знает, что с ней случилось. Я молю Бога, чтобы он испытал все муки ада за то, что сделал.

Мать ударила рукой по столу.

– Бог свидетель, придет день, и он за все заплатит!

– Мам, мы не знаем наверняка, случилось ли с ней что-нибудь плохое.

– Кого ты пытаешься обмануть? Она в могиле, я это сердцем чую. Мое бедное дитя лежит в сырой холодной земле.

Они сжимали друг друга в объятиях, пока Грета не нашла в себе силы отстраниться, вытереть глаза и пойти к двери.

– Мне пора. Нужно еще кое-что сделать до отъезда, но я обязательно тебе напишу.

– Напиши, дорогая, и отдохни как следует. Ты это заслужила.

– Без Китти теперь все будет не так. Мы с ней временами грызлись, как кошка с собакой, но я бы все отдала за то, чтобы она сейчас вбежала в эту дверь. – Грета улыбнулась сквозь слезы. – Я пойду. Увидимся, когда вернусь.

Выйдя из дома, она прислонилась к стене и разрыдалась. Так попрощаться, как ей хотелось, она не могла себе позволить. Ей было противно лгать матери, но она дала Эбену слово, к тому же у него и так достаточно неприятностей. Она медленно прошла по мосту, возвращаясь в центр города, и остановилась у лавки ростовщика на Коуни-стрит, надеясь, что никто из знакомых не увидит, как она туда войдет. Заведением владел старый приятель Савла Абрамса Исаак Джером вместе со своим сыном. Знают ли они, что мистер Абрамс когда-то оставил ей жемчужину по завещанию? Как же у нее поднимется рука это сделать? Но Грета открыла дверь с мыслью, что она тоже должна поспособствовать тому, чтобы их путешествие завершилось благополучно.

Мистер Джером сидел за конторкой с решетчатой передней частью.

– Мне ваше лицо кажется знакомым, я когда-то вас видел, не правда ли? – Он улыбнулся. – Чем могу быть полезен?

Грета достала шкатулку и поставила ее на конторку.

– Я обещала себе никогда не продавать этот подарок мистера Абрамса, но сейчас обстоятельства вынуждают меня это сделать.

– Ах да, вы та девушка, что помогала ему, и вы замужем за торговцем жемчугом из Стоунгейта. Я слышал о состоянии дел Эбена Слингера. Начинать бизнес в Харрогейте – это всегда риск.

Грета вручила ему шкатулку с цепочкой и подвеской, которые он вынул и стал разглядывать жемчужину в монокль. Он достал маленькую линейку, чтобы измерить ее, затем взвесил на специальных весах.

– Это украшение принадлежало его жене, но я не знаю, как по-другому помочь своему мужу.

– Это замечательная жемчужина неправильной формы, красивого цвета и без изъянов. Я могу за нее дать вам пятьдесят фунтов и квитанцию, чтобы вы могли выкупить ее позже.

– Но через какое-то время вы выставите ее на витрину и продадите? – спросила Грета, едва не теряя сознание при мысли, что может лишиться этого подарка.

– Бизнес есть бизнес, моя дорогая. Это прекрасная жемчужина и хорошее золото. Пока я попридержу ее в сейфе из уважения к нашему общему другу или до того времени, когда вы сможете ее выкупить.

Она кивнула с благодарностью.

– Это самое большее, что вы можете сделать. Я не вынесу, если ее лишусь.

На ее глаза снова навернулись слезы.

– Не отчаивайтесь, – сказал ростовщик, видя, как сильно она огорчена, – Слингер найдет возможность решить свои проблемы, я в этом уверен. Он толковый делец, но не рассчитал свои силы. Продавать в Йоркшире по лондонским ценам ни у кого не получится.

Качая головой, он закрыл шкатулку.

– Я не сомневаюсь, что вы вернетесь за ней. Абрамс возлагал большие надежды на свою маленькую помощницу.

Грета взяла пятифунтовые банкноты и торопливо сунула их в ридикюль, сгорая от стыда. У нее было такое ощущение, будто она предала Савла, утешало ее лишь то, что она не продала его подарок, а заложила, и вынудили ее к этому весомые причины. Когда-нибудь она сможет его выкупить, и порукой тому – эта бесценная квитанция, но какой от нее прок, если Грета вскоре окажется на другом конце света?

Проходя по Лендалу, она, к своему ужасу, увидела Эдмунда, выходившего из офиса своего отца. Она хотела было где-нибудь укрыться, чтобы он ее не заметил, но он помахал ей рукой и перешел через дорогу, чтобы поздороваться с ней.

– А, миссис Слингер! Вот так сюрприз! – Он улыбнулся, приподняв шляпу. – Куда это вы так торопитесь? Спешите потратить в магазинах честно заработанные вашим супругом деньги?

– Мы с мистером Слингером собираемся в отпуск, и магазин будет закрыт. Мне жаль вас разочаровывать, но я относила заработанное в банк, – солгала она настолько непринужденно, насколько смогла. – А вы, стало быть, помирились с вашим отцом?

– Да, слава Богу. Папа всегда был на моей стороне и в лучшие, и в худшие времена. – Он сокрушенно покачал головой. – Ирен мне рассказала о пропаже вашей сестры, мне очень жаль. Так ничего и не удалось выяснить?

Он участливо взял ее за руку.

– Спасибо, но мы, увы, ничего о ней не знаем.

Как она могла и дальше притворяться, когда от одного упоминания Китти из ее глаз покатились слезы?

– Грета, позвольте мне угостить вас чашкой чая. Вы так опечалены.

– Нет-нет, Эдмунд, я бы и хотела, но не могу. Так тяжело с тех пор, как Китти… Я должна идти.

Она отняла руку. Еще одна минута рядом с ним – и она не выдержит, выложит ему все свои грустные новости. Собрав воедино всю свою силу воли и гордость, она улыбнулась сквозь слезы:

– Благодарю вас за сочувствие, но мы держимся. Отпуск нам обоим пойдет на пользу. Я рада, что у вас все наладилось, и мне хотелось бы верить, что мы будем друзьями.

У Эдмунда ее последняя реплика вызвала недоумение.

– Я всегда был вашим другом!

– Желаю доброго дня, – сказала она, убегая.

При других обстоятельствах она бы желала с ним чего-то большего, чем просто дружба, но свой выбор она уже сделала, а правильный он или нет, время покажет.

– Просыпайся, Маргарет, нам надо уходить!

Грета сощурилась от света лампы, бьющего в глаза. Ей снилась Китти на качелях на ярмарочных гуляниях, ее волосы развевались на ветру.

– Сейчас ведь еще ночь! Что случилось?

– Поторопись, одевайся! Я потом все объясню, собирай сумку. Нельзя терять ни минуты, иначе опоздаем на молочный поезд до Ливерпуля.

– Ничего не понимаю. Я еще не упаковала наш большой чемодан.

– Поедем налегке, дорогая моя. Возьмем только ручной багаж и верхнюю одежду. Так будет лучше.

– Но я не готова! К чему такая спешка?

Грета теперь совершенно проснулась и была встревожена.

– Не стоит волноваться, если мы сейчас уедем, кредиторы получат лишь мебель и все торговое оборудование, что останется в магазине. Запасы я продал Рашворту. Лучше уедем сейчас, иначе…

– Ну а как же моя мать? Я заложила свою подвеску, надеясь облегчить долговое бремя, и думала, что это даст нам отсрочку. Я знаю, что ты продал мое кольцо. Я вообще-то не была бы против, но лучше бы ты получил мое согласие. Нам обоим приходится чем-то жертвовать, но тот мой маленький браслет с камешками, который ты ненавидишь, его тоже нужно было продать?

Собирая бижутерию, которую для нее делала Ирен, Грета заметила, что исчез ее бирюзовый браслет вместе с кольцом с жемчужиной.

– Мне бы не дали за него и пары пенсов. Да и пятьдесят фунтов за ту жемчужину – это, боюсь, капля в море. Не время сейчас об этом думать, поторапливайся. Приставы придут, чтобы забрать все, что осталось. Я не хочу быть здесь, когда они станут стучать в дверь.

– Но мы себя этим опозорим! Нам следует остаться и покончить с делами. Я не могу так уйти.

– Ты хочешь остаться и увидеть наши имена в «Йорк геральд»? Все двери будут закрыты для нас. Я хочу оградить тебя и твоих родных от подобного позора. Во всем этом только моя вина, я не желаю тебя в это втягивать.

– Но, Эбен…

Грета, оступаясь, натянула на себя одежду, затем сунула ночную рубашку, туалетные принадлежности и шкатулку с украшениями в сумку. Ее перчатки, капор и теплое пальто были в холле. Оставшееся место в сумке она забила чулками и бельем.

Эбен был полностью одет: на нем был его рабочий темный костюм и длинное поношенное пальто, которое раньше она никогда не видела. Он ждал ее на нижней площадке лестницы, от нетерпения переступая с ноги на ногу.

– Скорее, нам еще долго идти до станции! – подгонял он жену.

Словно сомнамбула, шла она в темноте по лендалскому платному мосту, но все же достаточно ясно осознавала, что они, оставив за спиной все, о чем мечтали, ушли через заднюю дверь магазина подобно ночным ворам. Она слышала, как часы на Кафедральном соборе пробили четыре часа утра, и ей стало так горько!

Почему Эбен не предупредил ее заранее? Он не верил в то, что она не проболтается? Слава Богу, она сходила проведать свою мать два дня назад. Точно так же поступали их соседи в Уэлмгейте, когда не могли заплатить за жилье. Они теперь преступники? Может, он так и планировал, чтобы этот побег стал для нее неожиданностью? Неужели она уезжает из родного города, покидает свой дом, своих родных, только по его прихоти? Должно быть, проблемы у них серьезнее, чем она думала. Он этим ее спасает или себя? Несмотря на все странности их брака, она верила, что он это делает для них обоих. Мать ничего не знает об их долгах, и ее не станут привлекать к расследованию, но каково ей лишиться и второй дочери? Сможет ли она это пережить? В голове Греты кружился хоровод мыслей, пока они, придя на вокзал, направлялись к билетной кассе.

– Ты пойдешь за билетами, а я посторожу наш багаж, – сказал Эбен, подняв воротник пальто и пониже надвинув шляпу на лицо.

Она взяла два билета в один конец до Ливерпуля через Лидс. Они сели в вагон второго класса и не раздвигали занавесок на окне, пока поезд не оставил позади платформу, медленно уползая в сумрак раннего утра.

Грета украдкой в последний раз посмотрела на сереющие башни Кафедрального собора, отгоняя страх при мысли, что она и Эбен, подобно ворам, бегут под покровом ночи. Он ведь наверняка знает, что делает, решаясь на столь радикальный шаг. Стало быть, выбора у них не было. Она должна верить в это, и все же в глубине ее души засела заноза сомнения. Не было ли чего-то еще, о чем она не знала, чего-то такого, что вынудило его поспешно сбежать?

Задержка в порту Ливерпуля не была чем-то экстраординарным, но заставила Эбена покрыться потом. Он заполнил декларацию, в которой указал цель поездки, предъявил билеты, но их судно еще не прибыло, так что до его прихода их разместили во вполне пристойном номере гостиницы.

Порт был забит буксирами и трансатлантическими грузовыми кораблями. Эбена предупредили о возможности кражи багажа носильщиками, но, поскольку с ними была только ручная кладь и то, что было на них, вряд ли это могло с ними случиться. Пока они ожидали посадки на корабль, Маргарет предложила пройтись по магазинам, чтобы купить новое белье и предметы первой необходимости.

Эбен просмотрел газеты, но пока слухи об их бегстве от банкротства не просочились в йоркширскую прессу. Довольно скоро заметка об этом появится в «Йорк геральд», но к тому времени они, надеялся он, уже будут пересекать Атлантический океан, находясь вне британской юрисдикции. Чтобы перестраховаться, он не стал поправлять клерка, ошибочно записавшего его фамилию как Стрингер вместо Слингер. Кроме того, он на несколько лет уменьшил их возраст, а жену зарегистрировал под именем Энни Стрингер. Она об этом не будет знать, и ей это не повредит.

Когда корабль медленно двинулся по реке Мерси, направляясь к выходу в Ирландское море, Эбен вздохнул с облегчением – ему удалось вовремя сбежать. Старая жизнь осталась позади, а впереди его ждала новая. Это путешествие избавит его от всех обязательств, а если понадобится, то и от жены. Лучше он продолжит свой путь в одиночестве, но лишь после того, как убедится в отсутствии к нему ненужного внимания.

В соленом воздухе над головой кричали чайки, и его сердце ликовало – он спасен! Он был благодарен посетителю его магазина, забывшему на прилавке свою газету, на второй странице которой Эбен с ужасом прочел: «Вчера из реки Уз были выловлены останки молодой женщины. Личность погибшей еще не установлена, но можно предположить, что это девушка, заявление о пропаже которой поступило несколько месяцев назад…»

Мог ли он подвергать себя опасности, дожидаясь, когда придут полицейские с просьбой опознать труп? Он не хотел, чтобы палач надел ему петлю на шею. Эбен пошарил в укромном кармане своего жилета. Нащупав жемчужину, купленную им много лет назад, он с облегчением вздохнул. Его счастливый талисман снова его уберег, открыв ему дорогу в новую жизнь.