Черный водолазный костюм плотно облегал тело и сильно сжимал его. Почему, черт возьми, не согласовали с морским министерством точные размеры костюма. Под водой, в море, было очень темно и течение настолько сильно, что его то и дело бросало на коралловый риф. Ему придется плыть с большими усилиями, чтобы преодолеть этот риф. Вдруг кто-то схватил его за руку, Кто это, черт возьми!

— Джеймс! Ради бога, Джеймс! — Тиффани отстранилась от его уха и, насколько было сил, встряхнула его окровавленные руки. Наконец глаза Бонда раскрылись, и он, глубоко вздохнув, взглянул на нее.

Она наклонилась над ним, боясь, что он снова ускользнет от нее. Но он, казалось, пришел, наконец, в себя, перевернулся и встал на четвереньки, опустив голову к земле, как раненый зверь.

— Вы можете идти?

— Подождите. — Его собственный голос казался ему незнакомым, и, возможно, она не поняла его.

— Подождите, — снова сказал Бонд и стал изучать свое тело, чтобы понять, что от него осталось. Он ощущал свои ноги и руки, мог двигать головой из стороны в сторону. Бонд видел полосы лунного света на полу. Вероятно, все было в порядке, но он не хотел двигаться. Его сила воли исчезла, и просто хотелось спать или даже умереть, чтобы только не чувствовать боли, которая раздирала его тело. Ему хотелось заглушить воспоминание о двух парах сапог, вонзающихся в его тело, и о реве, доносившемся из-под двух капюшонов.

В тот же миг, когда он подумал о мистере Спенге и обоих гангстерах, желание жить снова появилось в нем, и он простонал:

— О’кей, — и затем снова: — О’кей, — для того, чтобы быть уверенным, что она поняла его.

— Мы находимся в зале ожидания, — прошептала девушка. — Мы должны добраться до конца станции, выйдя из двери налево. Вы слышите меня, Джеймс? — Она протянула руку и откинула его влажные, слипшиеся волосы со лба.

— Надо двигаться, — сказал Бонд. — Я пойду за вами.

Девушка поднялась и открыла дверь. Бонд сжал зубы и выполз на освещенную луной платформу, а когда он увидел на земле темное пятно, злость и жажда мщения придали ему силы. Он с трудом поднялся на ноги, покачивая головой, чтобы отогнать круги перед глазами. Тиффани Кейс обхватила его за талию, и он захромал к концу деревянной платформы, по ступенькам которой они спустились на землю к блестящим рельсам.

Там, на одноколейной дороге, стояла дрезина. Бои остановился.

— Бензин есть? — спросил он.

Тиффани Кейс показала на ряд бочек, стоявших у стены станции.

— Я уже заправила ее, — прошептала она. — Они пользуются дрезиной для проверки исправности желез ной дороги. Я умею управлять ею и уже убрала подпорки. Торопитесь. Следующая станция Риолит.

— Боже мой, вы чудесная девушка, — прошептал Бонд. — Но будет чертовски много шума, когда мы сдвинемся с места. Подождите, я придумал. У вас есть спички? — Он уже почти не чувствовал боли. Дыхание его с шумом вырывалось сквозь сжатые зубы, когда он обернулся, чтобы посмотреть на молчаливые деревянные здания.

На Тиффани были надеты спортивные брюки и блузка. Она сунула руку в карман и протянула ему зажигалку.

— Что вы придумали? — спросила она. — Мы должны двигаться!

Но Бонд прошел к ряду бочек с бензином, стал открывать их и лить их содержимое на деревянную платформу вокзала. Он вылил бензин из шестой бочки и вернулся к девушке.

— Поехали! — Он нагнулся и поднял газету, валявшуюся у рельс. Раздался шум стартера, и застучал мотор.

Бонд щелкнул зажигалкой, газета загорелась, и он бросил ее на платформу. Его самого чуть не охватило пламенем, когда он взбирался на дрезину, но девушка быстро повернула рукоятку, и дрезина тронулась.

Раздался грохот, дрезина закачалась, и они выехали на главную линию. Стрелка спидометра дрожала около цифры 30. От встречного ветра волосы девушки откинулись назад и развевались перед Бондом как золотое знамя.

Бонд оглянулся и посмотрел на большое огненное зарево, которое они оставили позади себя. Ему казалось, что он слышит треск сухих досок и крики людей, выскакивающих из своих комнат. Если бы только пламя добралось до Винта и Кидда, зажгло бы дрова в тендере и краску на пульмановском вагоне и покончило бы с этой гангстерской коробкой с игрушками!

Который был сейчас час? Бонд глотнул прохладный ночной воздух и заставил работать свой мозг. Луна висела низко. Четыре часа? Бонд, согнувшись от боли, прошел по платформе дрезины к двум сиденьям из ведер, каким-то образом перебрался через них и стал рядом с девушкой.

Он положил ей на плечо руку, она обернулась и улыбнулась ему. Потом, стараясь перекричать шум работающего двигателя и перестук колес на рельсах, крикнула ему:

— Джеймс, это был отличный выход, что-то наподобие финала старого Бастора. Как вы себя чувствуете? — Она внимательно посмотрела на его разбитое лицо. — Вы выглядите ужасно.

— У меня ничего не сломано, — сказал Бонд, — и мне кажется, что на 80 процентов это уже неплохо. — Он попробовал улыбнуться. — Все же лучше, когда тебя избивают, чем когда стреляют.

На лице девушки было восхищение.

— Мне пришлось сидеть там и притворяться, что это меня совершенно не трогает. Спенг сидел, слушал и следил за мной. Затем они проверили веревки, перетащили вас в зал ожидания и, довольные, отправились спать. Я выждала час в своей комнате, затем стала действовать. Самым трудным было заставить вас встать.

Бонд крепко сжал ее плечи.

— Я скажу вам, что я думаю о вас, когда боль немного утихнет. Но что будет с вами, Тиффани? Вам придется нелегко, если они нас поймают. И кто же все-таки эти два человека в капюшонах, Винт и Кидд? Что они собираются делать дальше? Мне бы хотелось еще раз увидеться с ними.

Девушка мельком взглянула на разбитые губы Бонда.

— Я никогда не видела их без капюшонов, — искренне проговорила она. — Кажется, один из Детройта. О них ходит множество отвратительных слухов. Они выполняют работу, требующую применения силы, и специальные задания. Сейчас они всей сворой ринутся за нами, но не беспокойтесь обо мне. — Она снова взглянула на пего, и ее глаза заблестели от счастья. — Первое, что надо сделать, — это добраться до Риолита, там мы найдем машину и доедем до Калифорнии через границу. У меня с собой много денег. Потом мы пойдем к врачу, вы примете ванну, мы купим вам костюм и подумаем, что делать дальше. Я захватила ваш пистолет. Один из помощников Спенга принес его после того, как они собирались разделаться с вами там, в Пингатторе. Я за брала его после того, как Спенг отправился спать. — Расстегнув блузку, она вытащила пистолет из-за ремни брюк.

Бонд взял у нее «Беретту» и почувствовал тепло тела Тиффани на металле. Он вынул магазин, в нем осталось три патрона, вставил его на место и поставил пистолет на предохранитель, затем сунул его за ремень брюк. Впервые он вспомнил, что его пиджак исчез. Один из рукавов рубашки был полуоторван. Он оторвал его совсем и выбросил. Потом потянулся за портсигаром, лежащим обычно в правом кармане его брюк. Портсигар исчез. Но в левом кармане все же остались бумажник и паспорт. Бонд вытащил их. При свете луны смог увидеть, что они порядочно измяты. Он проверил наличие денег в бумажнике: деньги были на месте. Он все положил обратно в карман.

Некоторое время они ехали, слыша лишь гул маленького двигателя и стук колес, нарушавших тишину ночи. Впереди них тонкая серебристая линия рельс тянулась к горизонту, обрываясь лишь в одном месте, отмеченном указателем, где железнодорожное полотно поворачивало направо к черной массе гор Спектра. Слева не было ничего, кроме бесконечной пустыни, первые отблески зари начали окрашивать верхушки кактусов в голубой цвет. Дрезина пела свою песню, катясь по рельсам. На ней не было ручек управления, кроме тормоза и газа, на который девушка жала до отказа. Спидометр показывал 30 миль. Пробегали минуты и мили. Бонд, с усилием превозмогая боль, часто оборачивался и рассматривал отдаляющееся и разгорающееся позади них пламя.

Они ехали так уже около часа, когда тонкий гудящий звук заставил Бонда прислушаться. Звук на рельсах или в воздухе? Он снова взглянул через плечо. Было ли слабое мерцание между ними и красным заревом горящего призрачного города? В голове у Бонда звенело.

— Вы что-нибудь видите позади?

Она повернула голову. Затем, ничего не отвечая, выключила двигатель, так что они некоторое время ехали бесшумно. Оба прислушались. Да, звук шел по рельсам. Мягкая дрожь, не более чем отдаленный вздох.

— Это Какканбал, — решительно сказала Тиффани.

Она быстро повернула ручку газа, и дрезина снова ускорила ход.

— Сколько он может давать? — спросил Бонд.

— Может быть, шестьдесят.

— А сколько до Риолита?

— Около тридцати.

Некоторое время Бонд молча размышлял.

— Он должен быть недалеко. Точно трудно сказать, какое расстояние отделяет нас от него. Вы можете выжать что-нибудь еще из этой машины?

— Нет, — мрачно ответила она, — даже если бы мое имя было Кейси Джонс вместо Кейс.

— Все будет хорошо, — сказал Бонд. — Продолжим езду. Может быть, Какканбал взлетит на воздух или что-нибудь еще в этом роде?

— О, конечно, — сказала она, — или пружина, может быть, расслабится, или он оставил ключ от двигателя дома, в кармане пижамы.

В течение пятнадцати минут они ехали молча, и теперь Бонд мог отчетливо видеть свет большого прожектора паровоза, прорезавшего ночь не более чем в пяти милях от них, и столб огненных искр из большой трубы. Рельсы под их дрезиной сильно дрожали, а то, что было отдаленным вздохом, перешло в низкий, угрожающий звук.

— Может быть, у него не хватит топлива? — подумал Бонд и тут же, как бы мимоходом, спросил у девушки:

— Я надеюсь, что у нас достаточно горючего.

— Ода! — ответила Тиффани. — Я заправила целый бак. Здесь нет индикатора, но эти машины могут ехать вечно на одном баллоне с горючим.

Почти опережая ее слова и как бы разубеждая, двигатель закашлял. «Пуф, пуф!» Затем снова весело застучал.

— О боже! — воскликнула Тиффани. — Вы слышите?

Бонд ничего не ответил. Он почувствовал, что его ладони стали влажными.

И снова: «Пуф, пуф!»

Тиффани Кейс осторожно крутила ручку газа.

— О, дорогая маленькая машина, — умоляла она. — Прекрасная, умная, маленькая машина! Пожалуйста, будь доброй!

«Пуф, пуф!» — и дрезина зашипела. И вдруг они покатили в тишине. На спидометре было: 25, 20… 15… 10…

5… Последний резкий поворот ручки газа. Тиффани ударила по ней. Они остановились.

Превозмогая боль и ругаясь, Бонд прохромал по дрезине к баку с бензином. Вытащив свой окровавленный платок из кармана брюк, он опустил его в бак и дотянулся до дна. Потом, вытащив его, понюхал и пощупал: он был совершенно сухим.

— Так и есть, — сказал он девушке. — Теперь нам надо хорошенько подумать. — Он огляделся. Налево никакого прикрытия, и по крайней мере две мили до дороги. Направо, примерно в четверти мили, — горы. Они могли бы добраться туда и спрятаться там. Но надолго ли?.. Это был, казалось, наилучший вариант. Земля под его ногами дрожала. Он взглянул вдоль рельс на сверкающий неумолимый прожектор. Сколько до него? Две мили? Увидит ли Спенг дрезину вовремя? Сможет ли он остановить поезд? Может быть, поезд сойдет с рельс? Но затем Бонд вспомнил о хватающем устройстве, которое сбросит дрезину с рельс, как стог сена.

— Пошли, Тиффани, — сказал он. — Мы должны добраться до гор. Где же вы? — Он захромал около дрезины.

Она бежала обратно по рельсам и, запыхавшись, проговорила:

— Здесь, совсем недалеко, есть другая ветка, — выдохнула она. — Если бы мы смогли откатить туда дрезину и перевести проржавевшую стрелку, он, может быть, проехал бы мимо нас.

— Боже мой, — медленно проговорил Бонд, затем с надеждой в голосе добавил — Дайте мне руку. — Он наклонился и, сжав зубы от боли, стал толкать дрезину.

Когда дрезину сдвинули с места, она стала легко катиться: им надо было только идти за ней и следить, чтобы она не остановилась. Так они дошли до стрелки. Бонд продолжал толкать дрезину, пока они не прошли- еще двадцать ярдов.

— Какого черта? — задыхаясь спросила Тиффани.

— Пошли, — ответил Бонд. Он, спотыкаясь, побежал обратно к тому месту, где была стрелка. — Мы собираемся пустить Какканбала на ответвление.

— О боже! — восхищенно воскликнула Тиффани. И они оба кинулись к стрелке. Мускулы Бонда напряглись, когда он взялся за рукоятку перевода стрелки. Ржавый металл поддавался медленно: впервые за пять-десять лет переводили эту стрелку, и рельсы передвигались миллиметр за миллиметром. Когда все было сделано, Бонд опустился на колени на землю, наклонив голову и стараясь побороть боль, которая снова охватила все тело.

Но вспышки света продолжали неумолимо приближаться, Тиффани наклонилась к нему с немой мольбой. Он через силу встал на ноги, и, спотыкаясь, они побежали к дрезине. Все пространство было заполнено грохотом и звоном колокола, когда большое металлическое животное, из трубы которого огненным снопом летели искры, стало стремительно приближаться к ним.

— Ложись и не двигайся! — закричал девушке Бонд и толкнул ее на землю, за дрезину. Затем он быстро прохромал к другой стороне дрезины, вытащил пистолет и остановился, держа руку с пистолетом как дуэлянт, повернувшись лицом к приближающемуся прожектору.

— Боже, какая громадина! Сможет ли она повернуть и пойти по другой колее! Не ринется ли она на них и Не сомнет ли?

Поезд приближался.

Пуф! Что-то впилось в землю рядом с ним, и он увидел в кабине вспышку. Следующая вспышка — и пуля, ударив в рельс, исчезла.

Крек! Крек! Крек! Теперь он слышал автоматную очередь, перекрывающую рев двигателя. Это прозвучало для него музыкой. Сам он не открывал огонь. У него было только четыре пули, и он знал, когда наступит его очередь.

И вот в двадцати ярдах от него летящий паровоз пошел на поворот, наклонившись так, что пламя из трубы тендера полыхнуло в сторону Бонда.

Раздался лязг металла. Дым и пламя рванули к небу. В кабине, в черно-серебристом костюме, Спенг одной рукой держался за дверь кабины, а другой тянулся к длинной металлической ручке регулятора пара.

Пистолет Бонда выстрелил четыре раза. На мгновение он увидел выражение побледневшего лица, а затем большой черный с золотом поезд промчался мимо к темной стене гор Спектра: луч прожектора все так же прорезал темноту, а колокол продолжал звонить.

Бонд медленно засунул «Беретту» за ремень и стоял, провожая взглядом гроб мистера Спенга. На мгновенье показалась луна.

Тиффани Кейс подбежала к нему, и, стоя рядом, они следили за полыхающим заревом из высокой трубы и слушали, как горы отбрасывали эхо удаляющегося паровоза. Девушка сжала его руку, когда поезд внезапно свернул в сторону и исчез за выступом скалы. Теперь слышался лишь сильный гул в горах и виднелись отблески света от стремительно летевшего паровоза.

А потом полыхнуло пламя и раздался ужасный грохот металла, как будто корабль натолкнулся на риф. До них донеслись отклики эха, и появилось большое зарево. Затем шум стих, и наступила тишина.

Бонд глубоко вздохнул, как будто он только что проснулся. Итак, это был конец одного из Спенгов. Одного из двух жестоких гангстеров, несущих смерть и создавших «Спенгл Моб». В этом гангстере было что-то театральное, и окружал он себя подобными же людьми.

— Пошли отсюда, — проговорила Тиффани Кейс. — С меня хватит.

Когда напряжение прошло, Бонд почувствовал, как боль снова начала охватывать его тело.

— Да, — кратко ответил он. Бонд был рад уйти от воспоминаний о повернутом в его сторону белом лице в красивом паровозе. Он почувствовал в голове какую-то легкость.

— Мы должны добраться до дороги, и нам придется долго идти. Пошли!

Им понадобилось два часа, чтобы пройти две мили, и когда они добрались до дороги, Бонд был почти в бреду. Девушка тащила его на себе. Если бы не она, он никогда не смог бы выбраться на дорогу сам: он бродил бы среди кактусов и камней до тех пор, пока силы не оставили бы его и солнце не прикончило бы.

А теперь она наклонилась и, нежно говоря с ним, вытирала своей блузкой пот с его лица. Взгляд ее все время устремлялся на бетонную дорогу, пустынную в теплых волнах этого раннего утра.

После часового ожидания она вскочила на ноги, заправила блузку в брюки и встала посредине дороги. Низкая черная машина показалась со стороны Лас-Вегаса. Машина остановилась перед ней, и человек с копной волос цвета соломы и пронзительными серыми глазами быстро оглядел ее. Он взглянул на распростертую фигуру у дороги и снова на Тиффани. Затем дружеским техасским говором шофер сказал:

— Феликс Лейтер, мэм, к вашим услугам. Что я могу сделать для вас в это прекрасное утро?