Джеймс Бонд провел большую часть субботы в номере с кондиционером. Он избегал жары. Составляя телеграмму председателю Универсального экспорта, он использовал простой код, основанный на том, что это был шестой день недели, а дата — четвертое число восьмого месяца.
В сообщении говорилось, что алмазная трубка начиналась где-то около Джека Спенга в виде Руфуса В. Сайса и заканчивалась у Серафима Спенга. И основным связующим звеном являлась контора Шеди Трика, от которого, главным образом, и поступали камни в Алмазный дом для последующего их сбыта, на рынке.
Бонд попросил Лондон установить наблюдение за Руфусом Сайсом и предупреждал, что кто-то, известный, как ABC, является непосредственным руководителем контрабандной доставки алмазов для «Спенг Моб», и что Бонд ничего не знает об этом человеке за исключением того, что он, вероятно, живет в Лондоне. И, скорее всего, повторял Бонд, только ABC сможет дать нить к источникам алмазов, расположенным где-то на территории Африки.
Бонд сообщил далее о своем желании продолжить работу по проникновению в алмазную трубку, используя в качестве помощника Тифани Кейс, краткие данные о которой сообщает.
Бонд послал телеграмму через Бостон Юнион, принял четвертый раз за день душ и пошел в соседний ресторан, где заказал две рюмки «мартини», яйца и землянику. Во время обеда он просмотрел программу скачек в Саратого, в которой заметил, что общее предпочтение отдается Перпенть-ютес Стейк и многим другим лошадям, но имя Ши Смайл вообще не было упомянуто.
Потом Бонд вернулся в свой отель и лег спать.
В воскресенье утром, точно в девять часов, к Бонду, стоявшему у своего чемодана на стоянки такси, подкатил черный «студебеккер» и остановился у тротуара.
Когда он бросил чемодан на заднее сиденье, а сам сел рядом с Лейтером, тот поднял верх и повел машину через Центральный парк.
— Это около двухсот миль, — сказал Лейтер, когда они ехали по Парк Лейн, — мы с тобой не торопимся, и потому поедем спокойно, по свободным дорогам. В этом районе скорость ограничена и не должна превышать пятидесяти миль, иначе полицейские свирепеют. И если бы я очень торопился, то смог бы уйти от них. Они не штрафуют тех, кого не могут догнать, и стыдятся появляться в суде и признаваться там в том, что их «индиана» менее быстра, чем другие машины на автостраде.
— Но я думал, что эти «индианы» ездят со скоростью более девяноста миль в час, — сказал Бонд, отметив хвастливость своего друга, которой раньше за ним не замечал. — Не знал, что этот «студебеккер» может давать такую же скорость.
Перед ними был пустынный и прямой участок дороги. Лейтер посмотрел в зеркальце заднего вида и, внезапно переключив скорость, выжал педаль газа до отказа. Бонд втянул голову в плечи и почувствовал, что его вдавило в сидение. Он недоверчиво посмотрел на спидометр — 80 миль. А машина продолжала набирать скорость: 95, 96, 97… Но тут впереди показался мост, и дорога сузилась. Лейтер притормозил двигатель, который взревел, когда они въехали на мост при скорости около семидесяти миль в час.
Лейтер псмотрел на Бонда и успехнулся.
— В запасе у нас было еще около тридцати миль, — гордо проговорил он. — Как-то в Дейсоне я выжал из нее 127 миль.
— Прекрасно, черт возьми! — недоверчиво проговорил Бонд. — Но что же это за машина? Разве же это «студебеккер»?
— Это «студиллак», — ответил Лейтер. — Это «студебеккер» с мотором от «кадиллака». Специальные коробка передач, тормоза и полуоси. Модернизированный вариант. Небольшая фирма, расположенная около Нью-Йорка, выпускает их. Нравится машина?
Когда они подъехали к посту на Хенри Хадсон Бридон, Лейтер сунул руку в левый карман и вынул оттуда монету в десять центов.
— Пока одно из твоих колес не отвалится, — сказал Бонд, отвечая на вопрос Лейтера, когда они уже снова начали набирать скорость, — ты бы остерегся. Такая езда хороша для малышей, которые не могут позволить себе купить настоящую машину.
Они продолжали веселый разговор о спортивных машинах, пока не доехали до контрольного пункта, а затем через минут пятнадцать уже находились на Таконин-стрит, которая тянется на север и переходит в прекрасную дорогу, идущую через сотни миль полян и лесов. Бонд откинулся на сидение, молча любуясь одним из красивейших мест на их пути и думая о том, что в настоящий момент может делать Тифани и каким образом ему после Саратого увидеться с ней.
В 12.20 они остановились позавтракать в придорожной таверне со стандартной обстановкой и высоким прилавком, на котором стояло бренди, лежали сигареты, журналы и прочая мелочь. В помещении находились две официантки, на которых не хотелось даже смотреть.
Но яичницу, сосиски, горячие гренки и пиво им принесли быстро, и все это было достаточно хорошим, так же, как и кофе со льдом. Выпив по второму стакану, они вышли из таверны и продолжили свой путь.
В течение одиннадцати месяцев в году это" место было абсолютно мертво. Сюда приезжали принимать грязевые ванны, и здесь было все, как на обычном курорте. Все ложились спать в девять часов, за исключением, может быть, нескольких стариков, которые не устают спорить о прошлом и о том, какой пол был в отеле «Юнион», из белого или из черного мрамора… И только в августе это место становилось оживленным. Здесь проходили, вероятно, самые значительные состязания лошадей в Америке. Дома, в которых сдаются комнаты, повышаются в цене не менее чем в десять раз. Комитет по скачкам красит трибуны и каким-то образом достает лебедей для пруда в городском парке. На якоря становятся индейские каноэ. Включается фонтан. Никто не может сказать, откуда появляются каноэ, и специальный корреспондент какого-то журнала пришел к заключению, что это связано с индейской легендой.
Бонд рассмеялся.
— А что еще придумал этот тип?
— Тебе самому следовало бы все это знать, — ответил Лейтер. — Когда-то здесь бывало самое большое сборище после английского Дерби. Здесь часто бывала Лилли, ваша Лилли Ленгтрай, примерно в то самое время, когда Новальи побил «Железную маску» в утешительных скачках. Но потом все изменилось, — он вытащил из кармана газетную вырезку — Почитай. Я вырезал эту заметку сегодня утром из «Поста». Этот Джимми Кеннон — их спортивный обозреватель — знает, о чем говорит. Прочти, что он пишет.
Пока «студиллак» ехал по дороге к Трое, Бонд читал заметку. Саратого времен Лилли пропала в прекрасном туманном прошлом и двадцатый век, оскалив зубы в усмешке глянул на него между строк этой заметки.
«Пригород Саратого Спринг, — прочел он под фотографией молодого человека с большими, прямо смотрящими глазами и с улыбкой на тонких губах, — был кроличьим островом преступного мира до тех пор, пока Кифуадер не показал его по телевидению. Это испугало деревенщину и заставило бандитов перебраться в Лас-Вегас.
Но главари шаек еще долго владели Саратого. Это было колонией национальных гангстеров, и они часто показывались там с оружием и битами для бейсбола. Саратого, как это делали другие деревушки, отдала свой муниципалитет под опеку разбойничьих корпораций. Это все еще такое место, куда приезжают наследники фортуны старого времени, чтобы поддерживать в порядке свои конюшни для скаковых лошадей. Но конюшни эти весьма примитивны и годятся разве лишь для ярмарочных состязаний.
Перед тем, как Саратого закрылась, любители автостопа были брошены в тюрьмы полицейскими, которые ввели проездные чеки и перестали брать чаевые с убийц и сутенеров. Пьяные, которые напивались в барах, стали рассматриваться, как угрожающий фактор для общественного порядка. Но убийства все же продолжались, так же, как и рэкет. Существование публичных и игорных домов оставляло преступникам большие возможности.
Профессиональное любопытство заставило меня просмотреть литературу о скачках, в которой журналисты называют Саратого городом «легкомысленной невинности». Но это отвратительный город, там обанкротившиеся дельцы спасаются от кредиторов, а игрок в карты должен быть готов к тому, что проиграет так же быстро, как крупье объявляет ставки. Казино никогда не давало возможности постоянного выигрыша: тот, кому повезло, мог немедленно все проиграть.
На берегах озера среди ночи были видны огоньки таверн: в каждой из них шла игра. По этим местам бродили люди с тросточками, владельцы игорных домов были любителями путешествий. Получая ежедневно крупные суммы, они путешествовали по всей сети игорных домов, начиная от Нью-Йорка и до Майами, а в августе возвращались в Саратого. Большинство из них в свое время учились в Стей-ленвилле, где находились игорные школы. Они были клерками преступного мира и умели быстро собирать вещи и убираться из того места, где становилось неспокойно. Большинство из них поселилось в Лас-Вегасе, где находились их старые боссы.
Трек в Саратого достаточно ветхий, а климат жаркий и влажный. Там есть несколько настоящих спортсменов, профессией которых были скачки. Есть даже несколько приличных тренеров. Им нравится Саратого, и они довольны, что Лаки Лучиано исчезли из города.
Был один человек, которого звали Кид Гаттерс. Он проиграл пятьдесят тысяч долларов, и ему серьезно угрожали в случае неуплаты долга. Кид знал, что Лаки очень искусен в азартных играх, и просил помочь ему. Лаки пообещал, что все будет в порядке и Кида никто не тронет, если он поступит так, как ему скажет Лаки. Репутация Кида не пострадает, и ему будет позволено принимать участие в игре на скачках, но при одном условии, его партнером будет Лаки Лучиано. Они заключили союз, и Лаки был партнером Кида долгое время, пока не умер. Кида оставили в покое и никто никогда его больше не трогал… Это отвратительный город, но, к сожалению, все игорные города такие».
Бонд аккуратно сложил вырезку и положил ее в карман.
— Это, конечно, очень далеко от Лилли Ленгтрай, — сказал он после паузы.
— Конечно, — с безразличным видом ответил Лейтер. — И Джимми Кеннон ничего не говорит о том, что эти мальчики снова здесь. В настоящее время они совладельцы конюшен и лошадей, как и наши друзья Спенги, которые ставят своих лошадей против лошадей Витнея и Вандер-бильда. Они все время выставляют таким быстроногих лошадей, как Ши Смайл. Конечно, некоторые имена в Саратого изменились, как и грязь в ваннах.
Справа от дороги стоял дорожный знак, на котором огромными буквами было написано: «Остановитесь в Саратого!».
И далее: «Комнаты с кондиционированным воздухом, удобными постелями и телевизорами. Всего пять миль от Саратого Спрингс и «Сагамора» предоставит вам первоклассные условия для отдыха и развлечений!»
— Это значит, что мы получим зубные щетки, завернутые в целофан, стерилизованный унитаз, заклеенный бумагой, — прокомментировал Лейтер. — Не думай, что нам предоставят удобные кровати. В мотелях их привинчивают к полу, чтобы не стащили.