Ричард Коуди не был расположен копаться в своих желаниях и амбициях. Он бы, наверное, обиделся, если бы кто-то высказал предположение, что он использует людей в подлых целях или что он кому-то навредил, желая облегчить собственное положение. Однако теперь, оскорбленный неожиданным понижением в должности и тем, что вчера вечером его отвергла какая-то танцовщица, какая-то стриптизерша, он чувствовал: пора действовать решительно. Дело в том, что на нечетком снимке, показанном в теленовостях, он сразу узнал ту самую танцовщицу, и первым его инстинктивным желанием было немедленно выйти на тех людей, с которыми он долгое время не имел ничего общего, но к которым теперь внезапно почувствовал вновь пробудившееся расположение.
Он вытащил из бумажника визитную карточку, которую Ферди Холстейн дал ему накануне, и позвонил, всячески подчеркивая конфиденциальность их разговора и намекнув на то, какую отличную службу это может им сослужить впоследствии, если, конечно, мужчина будет держать язык за зубами.
Ферди Холстейн назвал Ричарду Коуди настоящее имя танцовщицы, выступающей под псевдонимом Кристал, но был вынужден признаться, что больше почти ничего о ней не знает. Если ему и хотелось узнать, по какой конкретно причине Коуди позвонил, то он ничем своего желания не выдал.
– Она типичная одиночка, – сказал Ферди Холстейн, и Ричард Коуди подумал, что он, наверное, тоже видел по телевизору эту съемку, и ему хочется как-то обозначить расстояние между собой и танцовщицей. Потом Ферди прибавил: – И скрытная она. Вот захочешь понять, что у нее на уме, так ни за что не разберешь.
Весь долгий воскресный вечер Ричард Коуди с телефоном в руках слонялся по своему особняку в пригороде Воклюз, пытаясь как-то соединить немногочисленные и не слишком достоверные сведения о жизни Джины Дэвис, которые ему удалось собрать, и словно репетируя тот сюжет о ней, который он непременно впоследствии создаст и предъявит начальству. Он с гордостью вспоминал, как ему удалось заворожить гостей Кейти Моретти фантастическими историями о трех бомбах, о терроризме и о всемирном зле. И ему очень хотелось повторить это – только на сей раз поразить в самое сердце созданным им сюжетом не дюжину людей, а миллионы. И он уже хорошо представлял себе этот материал, видел, как история Джины Дэвис неторопливо разворачивается перед ним на экране плазменного телевизора в гостиной.
И все же, как это всегда бывает в подобных случаях, стоило ему начать обдумывать будущий новостной сюжет, и он понял, что в нем не хватает ключевых драматических элементов, а именно того, что пока что не известно никому: как складывалась жизнь танцовщицы до террориста.
С мужчиной-то практически все было ясно – явно уроженец Ближнего Востока, имя соответствующее, да и прошлое вполне предсказуемое; судя по тому, что уже успели сказать в новостях, он был более-менее известным террористом. А вот танцовщица – совсем другое дело: австралийка, любительница поступать по-своему… Она, скорее всего, тоже преступница, только никому не известная. На самом деле, Ричард Коуди совершенно не сомневался в том, что Джина Дэвис – убийца и террористка. И чем больше он о ней думал, тем более неизбежным и логичным представлялся ему этот вывод. Достаточно было вспомнить вчерашний вечер и то недолгое время, которое он провел в ее обществе: он ведь еще тогда заподозрил, что с ней что-то не так. А как скрытно она себя вела, когда он спрашивал ее о личной жизни! А как злобно и агрессивно отреагировала, когда он сделал ей еще одно, более чем щедрое предложение! «Да уж, – думал Ричард Коуди, – с ней, безусловно, что-то не так, потому она и вела себя странно… даже очень странно».
И чем дальше, тем все больший смысл обретали его предположения; и то, что сперва казалось странноватым – все-таки вряд ли австралийская танцовщица могла оказаться террористкой! – теперь он воспринимал как проявление особой хитрости и коварства, что, естественно, вызывало тревогу. А чем танцы на пилоне – плохое прикрытие? В конце концов, разве Кристин Килерне спала и с русскими, и с Профьюмо? И разве клуб Chairman’s Lounge не популярен среди влиятельных и могущественных людей? Ему, Ричарду Коуди, происходящее представлялось совершенно очевидным, и он чувствовал, что именно он должен раскрыть всем глаза на творившееся вокруг. А какой замечательный получится сюжет! Какие у него будут рейтинги! В этом сюжете покажут все – секс, политику, даже бомбы! «Нет, – думал Ричард Коуди, – она, несомненно, убийца и террористка». И он, взяв в руки телефон, тут же набрал еще один номер. Времени терять было нельзя.