Фрэнку Моретти хотелось участвовать в жизни Сиднея, быть частью местного общества; собственно, эти две вещи были для него нераздельны. И он знал, что это ему удастся – с помощью денег, лжи, подхалимажа, угроз, взяток, обмана, обаяния, решительности и силы духа; ему всегда это удавалось и всегда будет удаваться.

Но сейчас ему явно было не по себе; его подташнивало, а в комнате почему-то было чересчур жарко и душно. Он весь взмок, и ко всем этим неприятным физическим ощущениям прибавлялось неожиданное чувство стыда и сожаления, которое его только злило, и от приступов гнева ему становилось только хуже. Но откуда у него этот страх, это странное чувство вины?

Хотя Фрэнк Моретти весь день старался не заглядывать в газеты, но удержаться все же не смог. Впрочем, ничего нового там не было, и фотографии были все те же, и на этих фотографиях он, Тарик-аль-Хаким, программист, а по совместительству наркокурьер, услугами которого Фрэнк в последнее время не раз пользовался; дважды Тарик привозил ему вещества из Пакистана, а один раз, чрезвычайно удачно, привез большую партию порошка из Куала-Лумпура. Но самое удивительное, что на фотографии рядом с Тариком была стриптизерша Кристал. Вот это, пожалуй, было действительно очень странно. А впрочем, может, не так уж и странно. Кто его знает. Фрэнку Моретти было ясно одно: всего лишь вопрос времени, когда к нему явятся представители соответствующих организаций и начнут задавать вопросы, во всем копаться, устроят обыск, станут просматривать его счета, и в итоге все будет кончено. Он прекрасно понимал, что они очень быстро выяснят, кто он на самом деле такой и чем он на самом деле занимается.

В конце концов, именно Тарик-аль-Хаким, умственное развитие которого значительно превышало его невысокий социальный статус, познакомил его с Ли Муном, которому тоже, по-видимому, поставлял наркотики. А затем уже сам Ли Мун предложил ему, Фрэнку Моретти, взять на себя ту часть операции, которая была связана с сиднейским портом. Операция заключалась в том, что в Австралию контрабандой, прямо в судовых контейнерах, привозили людей, а у Фрэнка Моретти имелись в порту – еще по прежнему бизнесу, связанному с импортом товаров, – прямо-таки идеальные связи, прочные и надежные.

– С женщинами мы поступим иначе, – с улыбкой сказал Ли Мун. И Фрэнк Моретти отлично понял, что это означает: женщин станут ввозить по так называемым студенческим визам и отправлять работать в бордели Ли Муна, в его «курятники», которые он любезно пригласил посещать Фрэнка Моретти в любое время в качестве его персонального гостя.

Сделка была заключена, и тем утром Тарик-аль-Хаким должен был забрать прибывший «груз», но прошел не только весь день, но и большая часть вечера, однако никаких известий от него Моретти так и не получил. Сильно встревоженный, он снова и снова пытался до него дозвониться.