Глава 1

ВСЕМ НУЖЕН ВАСИЛИСК

— Не вертись! — сурово прикрикнул Дитер. — Заколдую!

Я испуганно замерла. Он василиск, он может. Обратит в камень, и буду стоять среди цветущих слив, красивая и вечно молодая. Идеальная натурщица!

Передвинув во рту длинный мундштук, Дитер усмехнулся и выдохнул вместе с дымом:

— Так-то лучше!

Я приняла надутый вид, но хватило меня только на несколько минут. Руки затекли держать белый бумажный зонтик. Полупрозрачный альтарский халатик, расшитый пионами и райскими птицами, так и норовил соскользнуть с плеч. Подпустив в голос слезу, я осторожно осведомилась:

— И тебе совсем-совсем не будет меня жалко?

— Будет, — ответил Дитер, тщательно размешивая голубую краску. — Но только немножко. Совсем. Капельку.

— Жестокий! — возмутилась я. — Разве камень обнимет так нежно, как это сделает живая женщина? Разве утешит, когда плохо? Разве поцелует? Разве родит наследника?

— Тебе мало одного чудовища? — выгнул бровь Дитер, одновременно касаясь кистью натянутого на подрамник холста.

— Мало! — с готовностью закивала я. — Хочу двоих… нет, пятерых маленьких чудовищ! И чтобы все были похожи на тебя!

— Какой ужас! — отозвался Дитер, театрально округляя глаза. — Пять маленьких надутых индюков! Тебе не кажется, что это перебор?

Я задумалась, постукивая ногтем по бамбуковой рукояти зонтика, наконец кивнула:

— И правда, не слишком ли много радости для тебя одного? Пусть дочки будут похожи на меня.

— Капризули с острыми язычками? — Дитер схватился за сердце. — Мне хватает одной!

— Фу, какой же гадкий у меня муж! — фыркнула я. — И почему ты так не любишь детей?

— Я просто не хочу передать свое проклятие, дорогая, — пояснил Дитер, снова переключаясь на картину. — Не хочу той судьбы, что была у меня. Эти косые взгляды… насмешки… презрение… вечный страх!

— Ты теперь можешь управлять силой, — возразила я. — Проклятие снято, нам нечего бояться!

— И все-таки я не уверен, — упрямо проговорил он, сосредотачиваясь на портрете и полностью спрятавшись за ним.

Дитер умел быть нежным и заботливым, когда хотел, но если ему что-то втемяшится в голову, пиши пропало — он становился непреклонен. Типичный характер типичного вояки, которого по-прежнему называли фессалийским чудовищем и боялись смотреть в лицо, особенно когда Дитер был без очков.

— Обещаю, — сквозь зубы продолжил он, нервно грызя мундштук, — скоро я обязательно разберусь с этим вопросом. Я отправил прошение в альтарский монастырь, и как только монахи-отшельники согласятся нас принять, мы узнаем наверняка.

Я вздохнула и опустила ресницы. Конечно, когда выходишь замуж за про клятого генерала, всегда есть вероятность, что твои дети тоже переймут проклятие, и ни мне, ни мужу не хотелось рисковать. Но при мысли о том, что у меня будет ребенок от любимого мужчины, сердце замирало от счастья и я готова была ждать сколько угодно, лишь бы это однажды произошло.

— Ты веришь мне, пичужка? — спросил Дитер, на миг отрываясь от картины.

— Верю, — улыбнулась я, и генерал улыбнулся в ответ.

— Вот и хорошо. А сейчас дай мне спокойно дорисовать волосы!

— Голубой краской? — подозрительно полюбопытствовала я, глядя, как Дитер снова увлеченно заелозил кистью по холсту.

— Не нравится голубой цвет? — Он пожал плечами. — Я могу взять зеленый.

— Ты опять смеешься надо мной!

— Серьезен, как камень. И прекрати вертеться, иначе нарисую тебе красные уши.

— Только не красные уши! — возмущенно пискнула я и взмахнула зонтиком, сбив несколько цветков.

Белые лепестки закружились, осыпая меня как снегом.

— Спокойно, пичужка. Я художник, я так вижу. — Выдув дымную струйку, Дитер отодвинулся от холста, окинул его довольным взглядом и удовлетворенно заявил: — Ну вот, теперь почти готово. Можешь смотреть.

Я сразу отбросила зонт и, придерживая халатик, метнулась к портрету. До этого я видела его картины только в родовом замке герцогов Мейердорфских, наследником которых был мой муж, но при мне Дитер не рисовал. Лишь недавно удалось уговорить его вернуться к любимому хобби, и мне нравилось, каким умиротворенным и возвышенным становился он в такие моменты.

Оттолкнув Дитера плечом, я остановилась перед холстом и неверяще замерла.

— О Дитер! — тихо воскликнула я. — Это действительно талантливо…

Я восхищенно разглядывала собственный портрет, нарисованный нежными акриловыми красками. Дитер изобразил меня в виде альтарской аристократки, неспешно прогуливающейся в весеннем саду, когда солнце только восходит над вершинами гор и золотит облетающие цветы. Мое лицо на картине было немного белее обычного согласно альтарской моде, но тем лучше с фарфоровой кожей контрастировали рыжие волосы, уложенные в сложную многоярусную прическу и подсвеченные солнцем, и нежно-коралловые губы, уголки которых приподнялись в улыбке, достойной Моны Лизы.

— Глаза боятся, а руки делают, — многозначительно проговорил Дитер, глядя не на портрет, а на меня.

Я счастливо вздохнула и поцеловала его в щеку:

— Спасибо, дорогой…

— Нет-нет! — засмеялся он, притягивая меня к себе. — Этого мало! Такой превосходный портрет только из-под пера мастера достоин большего, чем поцелуй в щеку!

— То был задаток, — проворковала я, запуская ладони ему под рубашку. — А теперь — все остальное.

Дитер вытащил мундштук и ответил на поцелуй, обнимая меня властно и нежно, прижимая к себе, водя ладонями по обнаженным плечам, все ниже и ниже стягивая халатик. Я замурлыкала, тая от его ласки, глотая сладкое травяное дыхание, касаясь пальцами крепких, накачанных мышц. Дитер довольно вздохнул и оголил мои груди.

— И правда, — шепнул он прямо в губы, — может, не ждать никаких отшельников, а заняться наследником прямо сейчас?

— Я буду счастлива, мой господин! — ответила я на ломаном альтарском, прижимаясь к мужу всем телом, и тут в самый неподходящий момент хлопнула стеклянная дверь, ведущая из дома в наш уютный маленький садик.

— Ваше сиятельство! — услышала я голос адъютанта Ганса. — Вас там…

— Не видишь, придурок, я занят? — рыкнул генерал, оборачиваясь.

Я сразу же накинула на плечи халатик и выглянула из-за Дитера. Адъютант покраснел до самых корней волос, заплетенных в короткую косичку, отвел взгляд и добавил:

— И вам доброе утро, фрау Мэрион. Прошу прощения за вторжение, но…

— Отставить любезности! — рявкнул Дитер. — Ворвался, так говори!

— Не смел отвлекать, ваше сиятельство, — зачастил Ганс, — но в вашу резиденцию только что прибыл альтарский министр и требует аудиенции!

— Вот как, — спокойно произнес мой генерал, на лице не дрогнул ни один мускул, зато в серых глазах вспыхнули опасные золотые искры. — По какому вопросу аудиенция?

— Не могу знать! — с готовностью сообщил Ганс.

— Раз не можешь, так ступай! — бросил Дитер и снова повернулся ко мне, оглаживая спину: — На чем мы закончили, птичка? Ах да… наследник!

Я тепло взглянула на мужа, но уже понимала, что момент упущен, и просто так Ганс не уйдет. Адъютант был вроде лесного клеща: если вцепится — не отпустит.

— Господин министр сказал, он прибыл по поручению его императорского величества! — на одном дыхании выпалил Ганс.

— Альтарского величества? — уточнил Дитер, рассеянно поглаживая меня по плечам.

— Ясное дело, не фессалийского, — во все зубы улыбнулся адъютант, и я подхватила его ухмылку.

Память о фессалийском короле Максимилиане осталась, скажу честно, нерадостная. Да и могло ли быть иначе, если этот человек шантажировал меня саму, держал в темнице моего мужа и откровенно использовал его в качестве ручного монстра?

— Все равно, — отрезал Дитер. — Передай, что я в отставке. У меня куча незаконченных дел: дописать портрет жены, выпить утреннюю чашку чая, выгулять пса, а еще…

— Ваше сиятельство! — крикнул Ганс, нарушив субординацию, что позволял себе не часто. — С господином министром прибыл господин Ю Шэн-Ли!

Я ожидала, что имя друга вызовет у Дитера интерес, но упрямец только пожал плечами:

— Шэн войдет в наше положение, он подождет.

Лицо Ганса перекосило отчаяние, я вздохнула и, взяв Дитера за руку, мягко произнесла:

— Дорогой, мне тоже жаль, что нас прервали в такой важный момент, но, возможно, у твоего друга и господина министра действительно срочное дело.

— Важнее чая и пса? — нахмурился Дитер.

— Совсем немножко! — Я привстала на цыпочки и чмокнула его в гладко выбритую щеку. — Но ты нужен им.

— Я нужен всем, — скривился генерал, обеими ладонями пригладил свои черные как смоль волосы, привычно тронул седую прядку, оставленную древней магией, и повернулся к адъютанту: — Твоя взяла. Приглашай господ в приемную, я скоро буду. — Подумал, прижал меня к себе и добавил: — Мы скоро будем.

— Мы? — переспросила я.

— Да, моя генеральша, ты идешь со мной, — усмехнулся Дитер и, поцеловав в висок, шепнул на ухо: — Не забудь свой родовой кулон, посмотрим, что на уме у этого министра.

Я понимающе кивнула: кулон-оберег с духом Белого Дракона часто превращался в барометр, нагреваясь в случае опасности, и я понемногу училась управлять его магией, подмечая, врет человек или говорит правду, пришел с дурными намерениями или принес радостную весть.

— Скоро буду, — пообещала я и ответно поцеловала Дитера в краешек губ.

Мой будуар располагался на втором этаже южного крыла нашего уютного особняка, притаившегося в долине провинции Фенг между холмами. В распахнутое окно время от времени задувал легкий утренний ветерок, парусами вздымая занавески, щебетала в клетке канарейка, над головой покачивались яркие бумажные фонарики. Я потянула за витой шнурок, и в глубине дома раздался мелодичный звон.

Распахнув платяной шкаф, я стала разбирать наряды, среди которых были и фессалийские платья, по приказу Дитера доставленные из его родового замка, и альтарские ханьфу, напоминающие длиннополые халаты из атласа или шелка, расшитые драгоценностями и золотом. Признаться, в последнее время я отдавала предпочтение местной моде: выглядели наряды торжественно и красиво, а самое главное — здесь не были приняты корсеты, которые сдавливали ребра и мешали дышать.

— Да, госпожа? Вызывали, фрау? — наперебой прочирикали мои девочки, Жюли и Гретхен.

Обе темноволосые и круглолицые, они походили на сестренок, только Жюли была поживее, а Гретхен — посерьезнее.

— Нужно одеться к встрече с министром, — выпалила я, пихая им в руки облюбованное мной ханьфу нежно-кремового оттенка с серебряным шитьем и алой оторочкой.

Пока Жюли помогала с одеждой, Гретхен расчесала волосы и ловко уложила волнами, заколов резными шпильками из кости буйвола; я меж тем проверила, застегнута ли цепочка, и потрогала черный кулон — раньше он был прозрачно-белым, выполненным из лунного камня, пока не вобрал в себя древнее проклятие. Жюли говорила, что в нем теперь соединились духи Белого Дракона моего рода Адлер-Кёне и Черного Дракона рода Мейердорфов. Несмотря на то что теперь кулон стал непрозрачным как уголь, силу он не утратил, и мне почему-то казалось, что эта сила проявится однажды в совершенно новом, неожиданном для меня ключе.

— Вам хоть сейчас в императорский дворец, фрау! — удовлетворенно заметила Жюли, оглядывая результаты своих трудов.

— Довольно с меня дворцов! — фыркнула я и подмигнула Гретхен. Уж кому, как не бывшей служанке фессалийской королевы, знать, что в некоторых дворцах ложками уксус черпают, а вовсе не мед. — Нам с Дитером и тут хорошо.

— Хорошо-то хорошо, — с осторожностью возразила Жюли. — Только Ганс говорил, что его сиятельству жить спокойно не дадут. И, как видите, оказался прав.

Я слегка нахмурилась, понимая, что девушка права. Сколько времени прошло с тех пор, как мы сбежали из Фессалии и получили убежище в Альтаре? Без малого три недели. Ну а теперь всем снова понадобился василиск.

Вздохнув, я сунула ноги в туфли с открытой пяткой и слегка загнутыми носками, расшитыми серебряными узорами.

Поддерживая подол, чинно спустилась с лестницы, держа голову прямо, будто родилась альтарской аристократкой, и никому было невдомек, что на самом деле я родилась не в Альтаре и не в Фессалии, а в России, в обычном провинциальном городе, и звали меня тоже обычно — Маша, а вовсе не…

— Госпожа Мэрион фон Мейердорф-Кёне! — пафосно возвестил наш пожилой лакей и почтительно поклонился, пропуская меня в приемную.

Она была оформлена в светло-коричневых тонах, в воздухе витал ненавязчивый запах жасмина, едва слышно звучала традиционная альтарская музыка, навевая мысли о покое и расслабленности. Мужчины сидели на расстеленных циновках и передавали друг другу коробочку, наполненную чайными листьями, вдыхали аромат и важно качали головами. Услышав голос лакея, Дитер поднял голову, и я вздрогнула, наколовшись на острый взгляд. Сознание слегка поплыло, лакей сглотнул и спиной вжался в дверной наличник. Мой агатовый кулон кольнул шею, и я ощутила страх нашего пожилого слуги. Но сияние в золотых глазах Дитера исчезло так же быстро, как появилось, и он важно произнес:

— Чайная церемония не терпит суеты, Бруно. Настаиваю отныне не тревожить нас до окончания переговоров.

Лакей вновь склонился и поспешно закрыл за собой дверь. По губам Дитера скользнула улыбка, и он похлопал ладонью рядом с собой:

— Мэрион! Присоединяйся, дорогая. — Тут он повернулся к пожилому альтарцу с тонкими висячими усиками и сложил ладони на груди: — Счастлив представить свою супругу, господин Ван Менг-Ли.

Я повторила его жест, слегка поклонилась и произнесла по-альтарски с акцентом:

— Пусть солнце освещает ваш дом.

Сидевший рядом с Дитером его давний друг, альтарский посол Ю Шэн-Ли, удивленно спросил:

— Как вы успели выучить язык за такой короткий срок? Какая-то магия? Или врожденные способности?

— У Мэрион много талантов, — горделиво похвастался Дитер.

Я стыдливо промолчала, потому что мне действительно помогла магия Белого и Черного Драконов, соединившихся в моем кулоне-обереге. Скинув туфли, я села рядом с мужем, приняла из его рук круглую коробочку с листовым чаем и ощутила свежий аромат.

— Пусть этот напиток наполнит нас силой и гармонией, — проговорил Дитер и принялся лить воду в глиняный заварочный чайник. — А помыслы будут чисты, как эта вода.

— Гармония понадобится, господин Ди-Тер, — заметил пожилой альтарец Ван Менг-Ли. Наверное, это и был министр, который настойчиво добивался аудиенции у моего мужа. — В мире неспокойно.

— Даже в большую бурю есть время для тихого ветра, — миролюбиво отозвался Ю Шэн-Ли, подмигивая мне узким черным глазом. — Для того мы и прибыли сюда, чтобы отгородиться от бури и поразмышлять в тишине.

— И сделали абсолютно верно, — подхватил Дитер, серебряной ложкой снимая образовавшиеся на поверхности пузырьки и всплывшие чайные листья. — Весенний ветер очистит мир от сора и принесет дыхание свежести. Не зря я пригласил на эту встречу свою супругу как олицетворение этого прекрасного времени года.

Теперь оба альтарца с интересом глянули на меня и почти синхронно поклонились.

— Император Солнца, Золотоликий Ли Вэй-Дин, приглашает вас во дворец, господин Ди-Тер, — мягко произнес Ван Менг-Ли, принимая из рук моего мужа чашку с напитком.

Прикрыв веки, он втянул носом аромат и издал долгое удовлетворенное: «А-ах!»

— Зачем я понадобился Золотоликому? — нахмурился Дитер.

Пригубив из чашки, министр причмокнул губами, что в Фессалии выглядело бы моветоном, но в Альтаре считалось знаком высшего расположения, и ответил:

— Вы уже три недели гостите в империи Солнца, господин Ди-Тер, но еще ни разу не выказали его императорскому величеству почтения и благодарности.

Я внутренне сжалась и ощутила, как кулон кольнул шею. Придвинувшись к мужу, взяла его за руку, переводя взгляд с министра на Ю Шэн-Ли, который притворился, будто очень увлечен чаем.

— Я послал императору в благодарность трех лучших породистых скакунов из своей коллекции! — холодно отчеканил Дитер, сжимая мою ладонь. — И не посчитал нужным отвлекать Золотоликого от важных государственных забот.

— Его императорское величество благодарит за щедрый дар, — слегка поклонился Ван Менг-Ли. — Но желал бы видеть вас и вашу супругу у себя на приеме в честь летнего солнцестояния.

— Он врет, — одними губами по-фессалийски произнесла я.

Кулон слегка обжигал кожу, как нагретый на солнце камень. Не знаю, услышал и понял ли мои слова министр, но Ю Шэн-Ли дернул бровью и покосился на меня поверх чашки.

— Мы с супругой польщены приглашением, господин министр, — сказал Дитер, поглаживая мои пальцы. — Но что-то подсказывает — это не единственная причина, по которой меня хочет видеть император.

Ван Менг-Ли отставил чашку. По его гладкому лицу с легкими морщинами вокруг глаз нельзя было сказать, возмущен он или огорчен словами фессалийского генерала. Наш альтарский друг слегка дернул головой и поджал губы, словно осуждая, но Дитер и ухом не повел.

— Признайтесь, — продолжил он, — все дело в конфликте между Фессалией и Кентарией из-за посла, в убийстве которого сначала обвиняли меня.

Ю Шэн-Ли поперхнулся, но чинно отставил чашку и промокнул рот салфеткой.

— Вы прямолинейны, как полет стрелы, мой друг, — осторожно заметил он.

— И так же точно бью в цель, — кивнул Дитер, в глазах заклубилась золотая мгла.

Министр вздрогнул и тотчас опустил лицо. Его подбородок задрожал, и длинные усы качнулись, как шнурки.

— Положение крайне щекотливое, господин Ди-Тер, — забормотал он, пощипывая один из «шнурков». — Назревает война. Фессалийский король желает заручиться поддержкой нашей страны как союзника.

— И просит выдать меня? — усмехнулся Дитер.

— О, нет-нет! — замахал руками министр, словно отгоняя бабочек, проникших сквозь приоткрытое окно. — Об этом не было и речи!

Дитер испытующе посмотрел на меня, будто спрашивая: «Врет?»

Я сжала его пальцы и слегка наклонила голову: «Врет».

Дитер вздохнул и отхлебнул ароматного чая, однако я чувствовала, как напряжены его мускулы. Эта встреча все меньше походила на чайную церемонию и все больше — на пикировку двух хитрецов. Кто кого перехитрит? Хотелось бы поставить на Дитера. После того как генерала едва не казнили по приказу фессалийской монаршей четы, мне не хотелось снова потерять его.

— Допустим, — тем временем проговорил Дитер. — А что насчет войны? Кентарийский вождь уже выдвинул ультиматум?

— Еще нет, — вступил в разговор Ю Шэн-Ли, который до этого предпочитал отмалчиваться, предоставив первое слово старшему по возрасту и чину. — Но война стоит на пороге. Ею пропитался воздух, ею пахнут пожары на приграничных землях, о ней шепчут крестьяне, когда видят кентарийские отряды, топчущие посевы…

— Я бы не стал нагнетать, господин посол, — оборвал его министр и окончательно отставил чашку. — Вы правы в одном: мы должны защитить свои земли наравне с Фессалией. И просим в этом поддержки у господина Ди-Тера.

— Но я в отставке, — напомнил мой муж.

— Знаем.

— И в провинции Фенг хорошо и спокойно.

— До поры до времени, господин Ди-Тер.

— Просит не фессалийский король, мой друг, — тихо произнес Ю Шэн-Ли. — И не только император Альтара. Просят честные граждане моей родины. Прошу и я…

Вздохнув, я сжала в кулаке кулон. Он запульсировал, как живой сгусток, магия потекла, обволакивая теплом. Ю Шэн-Ли говорил правду. Он никогда не лгал. А вот министр явно сидел как на иголках. Что-то скрывал или недоговаривал?

— Мне думается, вы раскрыли не все, — по-альтарски сказала я.

Ван Менг-Ли вскинул голову и процедил сквозь зубы:

— Я сказал достаточно, юная госпожа.

Хотя явно собирался выдать другое: «Не женщинам лезть в дела мужчин!»

Вот уж дудки! Пока альтарцы — гости в нашей резиденции, здесь действуют другие правила.

— Говорите смело, господин Ван Менг-Ли, — поддержал меня Дитер. — Моя супруга достаточно образованна и сведуща в государственных делах и может дать ценный совет.

Альтарцы переглянулись.

— Вы можете сказать, господин министр, — произнес Ю Шэн-Ли. — Я ручаюсь за своих друзей. Это останется в тайне.

Министр крякнул, почесал переносицу, закатил глаза и пошлепал губами, видимо, шепча обращение к местным духам. Дитер молчал, просверливая гостей тяжелым взглядом. Молчала и я, гадая, что такого может случиться на приеме у императора и что хотели утаить альтарцы? Самое дурное, что я могла представить, — это встреча с фессалийским королем и его супругой, которую, я надеялась, король сослал если не на каторгу, то на далекие острова, докуда не доплывет ни один корабль и не доберется ни один ее любовник, в том числе и кентарийский вождь. Да и кому нужна такая любовница с наполовину окаменевшим лицом?

Я поежилась, вспомнив полную ненависти фессалийскую королеву, и понадеялась, что теперь это в прошлом.

— Вы, господин Ди-Тер, — наконец заговорил Ван Менг-Ли, — будете не единственным военным советником, приглашенным на императорский прием. Вместе с вами Золотоликий пригласил лучших воинов Альтара, начиная от высшего командного состава и заканчивая подающими надежду капитанами.

Уголек-кулон обжег снова. Я со значением глянула на мужа. Тот нахмурился:

— Продолжайте, господин министр. Это ведь не все.

— Скажите ему, — мягко посоветовал Ю Шэн-Ли, медленно покачивая головой и улыбаясь одним уголком рта. — Мой друг не отступится, пока не узнает.

Министр снова закатил глаза, очертил над головой круг, совершая охранный ритуал, и выдал на одном дыхании:

— Еще Золотоликий пригласил на прием Оракула, Тысячеглазую и Всевидящую госпожу О Мин-Чжу.

Имя пронеслось по комнате дуновением сквозняка. Я поежилась и плотнее запахнула полы ханьфу. И увидела, как бледнеет мой муж.

— Прекрасно, — сквозь стиснутые зубы процедил он. — Просто превосходно! В преддверии войны его императорское величество не довольствуется советом воинов, а полагается на пророчества колдунов? — Он нервно ухмыльнулся. — Так, может, сразу позвать шарлатанов со всей империи? Ясновидящих, гадалок, прорицателей, чернокнижников всех мастей?

— Госпожа Оракул — не шарлатан, — не согласился Ю Шэн-Ли, и его голос приобрел тяжелые металлические нотки. — Она — мать-основательница горного монастыря на плато Ленг, где растет священное дерево гиш, подпирающее кроной небесный свод и дарующее нектар, столь необходимый в магических ритуалах. Однажды он помог и вам, мои друзья.

Альтарец поклонился, и я вспомнила, как он привез мне зелье подчинения, с помощью которого я смогла освободить Дитера из заточения и раскрыть предательство фессалийской королевы.

Я прижала ладонь к груди, усмиряя пустившееся вскачь сердце.

— Дитер, — слабо позвала я, но муж не услышал.

— Нет, — твердо сказал он. — Я в отставке. Прошу меня простить, господа.

Ю Шэн-Ли цокнул языком, пожилой министр сощурил глаза до темных прорезей на желтоватом, как пергамент, лице.

— Дитер! — позвала я громче и потянула мужа за рукав. — Нам надо поговорить.

— Поговорим потом, пичужка, — механически отозвался генерал.

Я в отчаянии прикусила губу. Ну как он не понимает!

— Давай выйдем, прошу тебя! — взмолилась я по-фессалийски. — Это важно!

Он все же повернул ко мне строгое лицо с прямым носом и упрямо сжатыми точеными губами. В зрачках закручивались золотые спирали, отчего я почувствовала легкое головокружение и вцепилась в спасительный кулон. Заметив мой жест, Дитер расслабился, и золотое свечение слега померкло.

— Хорошо, — кивнул он. Повернулся к альтарцам и слегка поклонился: — Прошу меня простить, нужно посоветоваться с супругой. Дайте нам несколько минут.

— Пусть духи укажут вам правильный путь! — пожелал наш друг Ю Шэн-Ли, а министр разрешающе махнул рукой.

Едва мы вышли за дверь, как я набросилась на Дитера:

— Ну как ты не понимаешь?! Это же такой шанс!

— Какой? — холодно спросил генерал, буравя меня колким взглядом. — Шанс снова стать марионеткой в чужих руках? Я наелся этого за долгие годы, поверь.

— Знаю, мой дорогой! Знаю! — жарко заговорила я, прижимаясь к нему всем телом. — Я боюсь за тебя, страшно боюсь! И не хочу тебя потерять снова!

— И я не хочу, моя пичужка. — Дитер обнял меня в ответ и поцеловал в макушку. — Ну что ты вся дрожишь, милая? Собственная сила теперь в моих руках, меня не напугать простым зеркалом. Я всегда буду рядом, буду защищать тебя и только ради нас с тобой намереваюсь остаться в резиденции… Разве ты не желаешь того же?

— Желаю! — прошептала я, обвивая его шею и заглядывая в лицо. Его зрачки дрожали, как темные озера, в глубине которых вспыхивали золотые огни. — Но еще больше я желаю знать, будет ли у нас ребенок…

Дитер замер, сжав меня в объятиях. Его сердце глухо билось в грудной клетке, брови хмурились, между ними то появлялась, то исчезала глубокая складка.

— Я не доверяю оракулам и магам, — сказал он спустя минуту, тщательно подбирая слова. — С тех пор как мой отец, герцог Мейердорфский, отравил мою мать магическим зельем и обрек меня на пожизненные муки, я совершенно не жажду связываться с магией.

— Оракул — основательница монастыря, — напомнила я. — И разве ты сам не отправил прошение монахам-отшельникам на священное горное плато Ленг?

— Отправил, милая, — вздохнул Дитер. — Но не думал, что ответ придет так скоро…

— Видишь, это знак! — возликовала я, уже чувствуя, что понемногу пробиваю защитный панцирь генерала. — Если гора не идет к супругам Мейердорфским, то супруги Мейердорфские идут к горе!

— Не споткнуться бы по дороге, — проворчал Дитер и поцеловал меня в висок.

— Пока ты рядом, мне ничего не страшно. — Я поймала губами его теплые губы.

Дыхание Дитера пахло чайной свежестью, тепло разливалось между нами, и я снова растворилась в его сильных руках, в его поцелуе, в его ауре, дурманящей и немного опасной.

— Я генерал и привык побеждать на поле брани, — прошептал Дитер, лаская мой живот. — Но всегда проигрываю на поле любви и готов сдаться в плен красивой женщине.

— Любой женщине? — протянула я, на миг отрываясь от поцелуя и глядя в глаза василиска, как в открытый огонь. — Однако, какой вы ловелас!

— Увы, женатый ловелас! — засмеялся Дитер.

— Жалеете? — вскинула я брови, запуская ладонь под его китель и поглаживая мускулы.

— Весьма.

— О чем же?

— Что не могу сделать свою жену счастливой, — усмехнулся Дитер и снова привлек меня к себе.

Я замерла, уткнув лицо в его грудь, вдыхая родной запах и тая от накатившей нежности.

— Ты обязательно сделаешь, Дитер, — прошептала я. — У нас все будет замечательно, я знаю.

— Верю, пичужка, — не стал спорить он. — Ведь ты — моя Звездная Роза, упавшая с неба. А небожителям всегда виднее, как лучше устроить земные дела. — Поцеловав меня, Дитер игриво хлопнул по мягкому месту: — Теперь беги собираться. Завтра мы отправимся в альтарскую столицу.

 

Глава 2

ОРАКУЛ

Утром меня разбудил не нежный поцелуй в щеку, а звук охотничьего рога, протрубившего едва ли не над самым ухом. Я вскочила, в испуге озираясь по сторонам, но увидела только довольно ухмыляющегося Дитера с рогом в руках.

— Ты! — возмущенно вскричала я. — Я могла умереть от испуга!

— Подумаешь, обычная армейская побудка, — пожал плечами супруг.

— Ах «обычная»?! Так получи! — Я запустила в него подушкой.

Дитер поймал подушку и прижал к носу:

— Мм… люблю запах теплой и сонной птички. Она так изящно машет крылышками, когда пугается!

— А еще я изящно машу сапогами сорок второго размера! — в тон ему ответила я и подхватила стоящий у кровати генеральский сапог. — Чей туфля? Твой? Готовься, сейчас будут пули свистеть над головой!

Дитер выставил подушку как щит и принял пафосную позу:

— Фессалийские драконы не сдаются!

— Русские и подавно! — Я швырнула сапог, Дитер уклонился и с рычанием бросился ко мне.

Я пискнула, ныряя в облако перин и подушек. Дитер навалился сверху и просипел:

— Сдавайся, птичка!

— Ни за что! — отказалась я и поцеловала его в губы.

— Вот как! — Он поглядел в упор. В его зрачках закрутились золотые спирали. — Запрещенный прием?

— Еще нет, ваше сиятельство, — улыбнулась я. — Но сейчас будет…

Я провела рукой по его груди, оглаживая напряженные мускулы, чуть выпуклые нити шрамов, круговыми движениями обвела живот. Дитер выдохнул сквозь сжатые зубы и подтянул меня к себе. Его поцелуи обжигали кожу, ладони гладили живот и ноги, задирая подол ночной сорочки все выше и выше, пока я не почувствовала, как бедер коснулась напряженная плоть.

— Вы ненасытны, ваше сиятельство, — с придыханием произнесла я, дрожа от сладкой истомы. — Неужто мало ночи?

— Твой нектар слишком дурманит разум, моя роза, — проговорил Дитер между поцелуями. — Его всегда мало…

Горячая ладонь скользнула между бедрами. Я застонала, откидываясь на подушки, и бесстыдно раздвинула колени. Тело горело, по венам пробегал ток, а может, магия.

— Дитер! — прошептала, выгибаясь ему навстречу.

Внезапно открылась дверь.

— Ваше сиятельство, карета подана! — во все горло прокричал Ганс.

Дитер зарычал, но не от страсти, а от ярости. Я залилась румянцем, но не потому, что оказалась почти обнаженной перед ошарашенным адъютантом, а потому, что услышала отборную и виртуознейшую фессалийскую ругань из уст мужа, где единственными понятными словами были:

— Куда прешь, болван? Не видишь, мы с супругой не одеты?!

Потом в несчастного Ганса полетели второй сапог, оставшиеся подушки и даже медный канделябр. Дверь захлопнулась, и уже тогда послышалось приглушенное извинение:

— Простите, ваше сиятельство! И вы, ваше сиятельство! Но вы приказали подать карету к девяти утра! И вот я…

— Выполнил и свободен! — заорал Дитер и с неудовольствием глянул на часы.

Я проследила за его взглядом и увидела, что минутная стрелка стоит аккурат на двенадцати.

— Опаздываем! — в один голос вскрикнули мы и подскочили с кровати.

Мы разлетелись по комнатам. Жюли уже ждала меня, нервно перебирая гардероб.

— Не смела тревожить вас, фрау! — зачастила она. — Ганс сказал, вы с супругом, поэтому…

— Поэтому нужно скорее собраться! — выпалила я и схватила первое попавшееся платье-ханьфу красивого желтого оттенка. — К нему подойдет красный пояс, как думаешь, Жюли? И вон те прелестные туфли. А волосы мне заколи так…

Второпях я принялась помогать укладывать волосы в прическу, на что служанка поджимала губы и ворчала:

— И откуда только понабрались замашек? Где это видано, чтобы госпожа сама одевалась и сама прически делала? Если так дело пойдет и дальше, то господа скоро сами обеды готовить будут и полы мыть. А на что же тогда горничные?

Она покачала головой, словно укоряя меня в излишней самостоятельности. Я уже почти была готова, когда в будуар заглянул Дитер.

— Ах! — всплеснула руками Жюли. — Ваше сиятельство, нельзя мужчине…

— А супругу можно, — отрезал он и повел пылающим взглядом туда-сюда. — Мэрион, ты готова?

— Почти! — с улыбкой повернулась я, но вместо ответной улыбки увидела плотно сжатые губы.

— С ума сошла! — ничуть не стесняясь Жюли, констатировал муж. — Заявиться к альтарскому императору в желтом ханьфу? Он подумает, что ты собралась узурпировать его трон.

— Что за чушь! — возмутилась я.

— Желтый — цвет солнца, поэтому и носить его можно только Золотоликому, — сообщил Дитер. — Переодевайся, у тебя десять минут.

Дверь хлопнула. Я показала язык и со вздохом развязала пояс.

— Дикая страна и дикие законы, — поддержала меня Жюли, суетливо выбирая новый наряд. — Корсетов не носят, лица белят, губы красят ярко, как куртизанки. Фи!

Она достала из шкафа нежно-изумрудное платье, и я дала добро. Зеленый всегда хорошо сочетался с моими ярко-рыжими волосами, в таком наряде я буду настоящей королевой весны и света.

Снова распахнулась дверь. Дитер, еще суровее прежнего, повел носом и брезгливо сморщился, увидев мой новый наряд.

— А это уже оскорбительно! — фыркнул он.

— Что опять не так? — Я уперла руки в бока и с вызовом глянула на мужа. — Герр Дитер, потрудитесь объяснить свое негодование!

— В Альтаре зеленый цвет считается цветом обмана, — сквозь зубы выцедил генерал, посверкивая золотом из-под нахмуренных черных бровей. — В том числе и супружеского. Здесь все еще в ходу выражение «носить зеленую шапку», что в переводе на фессалийский означает «наставить рога».

Я испугалась и робко вопросила:

— Тогда, может, белый?

— Белый в Альтаре носят только на похороны.

— Черный?

— Привлекает злых духов.

— Да что тогда можно, дракон их раздери? — выругалась я, беспомощно оглядывая гардероб.

Дитер усмехнулся и вытащил из гардероба алый наряд, расшитый серебряными цветами и золотыми лентами.

— Красный, дорогая, — важно ответил он. — И поторопись, через пять минут жду во дворе.

Проклиная всех духов, драконов, придворный этикет и собственную невнимательность, я принялась переодеваться, но в пять минут уложилась с натяжкой и поспешила вниз, на ходу застегивая серьги.

— Ты вовремя, — похвалил Дитер, указывая на песочные часы, установленные посреди нашего дворика. — Еще немного, и будешь собираться не хуже моих подчиненных.

— Бывших подчиненных, — поправила я. — Напомню, ваше генеральское сиятельство, что вы в отставке.

— Скорее в самоволке, — невесело скривился Дитер и поправил темные очки, которые привычно закрепил вокруг головы ремешком.

— Решил вспомнить прошлое? — поинтересовалась я.

— Решил, что ни к чему сеять при императорском дворе панику, — в тон мне ответил Дигер, беря за руку. — Помни, дорогая. Что бы ни говорил император и какие бы песни ни пел, мы чужие в его стране. А я, более того, — захватчик. Ведь не будь меня, альтарские провинции не стали бы фессалийскими колониями. И нельзя сказать, что я сожалею об этом. Я только исполнял долг во благо своей родины.

Мы пошли по аллее, подсвеченной утренним солнцем. Сливовые деревья почти осыпались, скоро на них завяжутся плоды, и я подумала, что тоже подобна этим садам: созрела и расцвела, а теперь пришел срок плодоносить.

Когда мы вышли на лужайку, на солнышко набежало облачко. Дорожку закрыла тень, и я подняла голову, чтобы проверить, не собирается ли дождь. Но так и замерла с запрокинутым лицом.

— Дитер, — прошептала я, в страхе сжимая его ладонь. — Ди…

— Спокойно, милая, — донесся мягкий голос мужа. — Это пэн, ездовая птица.

Я проглотила застрявший в горле комок. Виверны, драконы… да кто угодно! Мне казалось, я уже видела все чудеса этого магического мира, но жизнь не готовила меня к встрече с птицей размером с трехэтажный дом.

— Мы полетим на ней? — с трудом выдавила я, прячась за спину генерала и разглядывая темно-синие перья на исполинской груди, сложенные черные крылья и могучий клюв, нацеленный в небо.

Птица подергивала головой, пытаясь избавиться от сбруи или от шор, закрывающих ее глаза. Медные когти скребли по земле, оставляя глубокие борозды.

— Пэн — самое быстроходное создание, даже виверны не могут соперничать с ней, — сказал Дитер и мягко подтолкнул меня к птице. — Давай, не бойся.

— Сначала ты, — заупрямилась я. — Вдруг эта… этот пэн голоден?

— Думаешь, он соблазнится мной в качестве пищи? Да во мне одни жилы!

— А во мне — кости!

— Ну так иди первой.

— Да вот что-то камушек в туфлю попал… — Я задрыгала ногой, делая вид, что вытряхиваю камень.

Дитер хмыкнул и, отпустив мою руку, подошел к птице.

— Видишь? — Он похлопал ладонью по упругому боку. — Это совсем не…

Птица раскрыла клюв и издала такой ужасающе скрежещущий крик, что все волоски на моем теле поднялись дыбом, я зажмурилась и приложила ладони к ушам, чтобы не оглохнуть. Но даже тогда все еще слышала звенящее эхо.

— Кажется, мне надо переодеться, — пробормотала я, дрожа и оглядываясь по сторонам в поисках путей к отступлению. — Да-да, я только сейчас вспомнила, что хотела надеть совсем другое платье…

— Мэрион, не дури! — строго приказал Дитер и, вернувшись, потащил меня за руку. — Ну что за капризная жена мне досталась!

— Я просто не каждый день летаю на гигантских чудовищах, — попыталась оправдаться я, но осталась неуслышанной.

Дитер подсадил меня на хорошо укрепленную складную лесенку и полез следом, похлопывая по заду и не давая ни малейшего шанса на побег. На мое счастье, птица стояла смирно. У основания ее шеи был закреплен паланкин, перед которым на жестком сиденье держался маленький альтарец в лихо заломленной алой шапочке и алой же куртке с кожаными заплатками. Подав мне руку, он заверещал что-то на своем языке, и я смутно поняла, что меня просят забраться в паланкин, пристегнуться и не высовываться до конца полета.

— Будто я собиралась! — пробормотала я и влезла в деревянную коробку, обшитую бархатом.

Дитер уселся рядом и сразу же проверил, хорошо ли я застегнула кожаные ремни, потом пристегнулся сам.

— Осторожно, двери закрываются, — буркнула я, осторожно выглядывая в окно. — Следующая станция…

— Дворец императора! — подхватил Дитер и сжал мою ладонь.

Земля сначала ударила снизу, потом провалилась вниз. Я изо всех сил стиснула руку мужа и зажмурилась, вжимаясь в бархатное кресло, не слыша ничего, кроме клекота и шума ветра от взмахов исполинских крыльев.

Птица взяла курс на альтарскую столицу.

Все-таки к полету мне было не привыкать. Немного справившись с первым волнением, я выглянула в небольшое окошко. Внизу простирались обширные равнины, засеянные рисом поля, бамбуковые рощи и деревеньки, ютящиеся в долинах и по берегам извилистых рек. Я видела, как работают крестьяне в широкополых соломенных шляпах, как дети бросают игры и задирают головы, что-то крича и показывая на нас пальцами. Тень от птицы утюжила землю, касалась кончиками крыльев горной гряды на юго-востоке. Там, по словам Дитера, высился самый настоящий вулкан. Альтарцы называли его Спящим Мао — при определенном ракурсе вулкан напоминал голову старика. Бытовало поверье, что Мао просыпается перед трагическими событиями вроде кровопролитной войны или эпидемии, поэтому альтарцы щедро задабривали Мао подарками два раза в год: весной — закалывая молодого барашка, а осенью — урожаем с полей.

— Говорят, Спящий Мао едва не проснулся чуть больше тридцати лет назад, — заметил Дитер.

— И что тогда произошло? — спросила я, не отводя взгляда от черной горной вершины.

— Родился я, — усмехнулся генерал и добавил: — На самом деле тогда Фессалия колонизировала некоторые провинции Альтара. С тех пор этот год считается трауром в империи Солнца.

— Это все глупые предрассудки, — рассеянно отозвалась я, но смотреть в окно расхотелось.

Я приникла к Дитеру и прикорнула на плече, слушая, как гигантские крылья вспарывают воздух…

Проснулась от поцелуя и мягкого голоса:

— Вставай, соня. Мы почти прибыли.

Я замурлыкала, потерлась носом о руку мужа и зевнула.

— Так быстро?

— Хорошенькое дело! — отозвался Дитер. — Да ты двое суток проспала как сурок!

— Как «двое суток»?! — Я подскочила и выглянула в окно.

Птица замедляла полет, ее тень накрывала стены из красного камня и изогнутые крыши типичных альтарских построек.

— Ну хорошо, всего два часа, — примирительно сказал Дитер и тут же получил тычок под ребра. — У кого ты брала уроки единоборств?

— У тебя, врунишка несчастный! — напомнила я и надула губы.

Впрочем, быстро оттаяла, потому что птица пошла на снижение, и Дитер сгреб меня в охапку, пока нас обоих трясло и мотало, как горошины в банке. Хорошо, что оба пристегнулись ремнями.

— После такой тряски я буду выглядеть как кикимора, — пожаловалась я, когда птица коснулась земли и нас хорошенько подбросило на мягких сиденьях.

— Тем лучше для меня, — ухмыльнулся Дитер, сверкнув золотыми искрами за стеклами очков. — Меньше будет желающих заглядываться на мою жену.

— А вы, однако, собственник, ваше сиятельство!

— Настоящий тиран, — заверил он, целуя меня в губы.

Я ответила на его поцелуй, обвивая шею и прижимаясь к груди.

— Мне немного страшно, — призналась шепотом. — Как нас примет император? Что скажет Оракул и вообще захочет ли увидеться со мной?

— Захочет, — пообещал Дитер. — У меня все хотят и делают. Добровольно и с песней.

— Суровый генерал, — улыбнулась я. — За что полюбила?

— За красивые глаза, — без запинки ответил Дитер и расстегнул ремни. — Ну вот мы и прибыли, моя генеральша. И даже почти не опоздали.

Возница помог спуститься вниз, и мы очутились во внутреннем дворике, мощенном брусчаткой. Отовсюду с башен щерились разинутые пасти не то львов, не то драконов. Миновав арочные ворота, мы вышли к трехъярусной террасе из белого мрамора. Слева и справа тянулись зеленые аллеи, откуда-то звучала приятная расслабляющая мелодия.

— Зал Высшей Гармонии, — шепнул Дитер, указывая на скульптуру дракона, из глотки которого выкатывалось несколько зеркальных шаров.

Я увидела собственное отражение, искаженное и перевернутое, и сама себе показалась пришельцем из какого-то иного мира… Впрочем, так оно и было.

— Эта скульптура называется Зеркало Истины, — пояснил Дитер, даже не взглянув на дракона. — Говорят, в нем можно разглядеть истинное обличье человека. Если он добр, то будет выглядеть красиво и благородно. Если зол — будет напоминать чудовище.

Не сбавляя шага, Дитер зашагал по лестнице, и мне ничего не оставалось, кроме как последовать за ним. Мой муж не любил зеркал: совсем недавно, когда он еще не умел контролировать силу, собственное отражение могло убить его.

— Ты должна поклониться Золотоликому, — напутствовал Дитер. — Но ни в коем случае не становись на колени, даже если увидишь, что все стоят. Мы, фессалийцы, хотя уважаем альтарские законы, не должны преклонять колен перед проигравшей стороной.

Я послушно кивала, едва поспевая за супругом. Было немного страшно: какой он, альтарский император? Похож ли на надутого Максимилиана? Что скажет, когда увидит меня рядом с фессалийским генералом, и о чем будет вести речь? Торжественная пустота напрягала, а воины, стоящие по бокам лестницы, казались неживыми.

— Они ведь не статуи? — едва слышно спросила я, прижимаясь к Дитеру.

— Если это не те, кого я заколдовал на поле боя, то вполне живые, — усмехнулся генерал.

Почудилось, что один из воинов шевельнулся, и я пригнула голову, стараясь быстрее пробежать под вскинутой алебардой.

Когда мы наконец взошли по лестнице, музыка заиграла громче. Я оглянулась через плечо и восхищенным взором окинула парк с аккуратными садами камней и маленькими пагодами, с бассейнами, в которых плавали пузатые золотые рыбки, и с фонтанами в виде драконов. А впереди слуги уже открывали массивные двери из черного дерева. Я ожидала, что о нашем прибытии возвестят, но ничего подобного не случилось.

От самого порога через всю залу лежала красная ковровая дорожка. По ее правую сторону стояли мужчины, а по левую — женщины. Увидев нас, они поклонились все как один, и у меня зарябило в глазах от обилия алых одежд, которые лишь изредка разбавляли нежно-кремовые, фиолетовые и голубые тона.

Над головой проплывали бумажные фонарики, традиционные в Альтаре, меж колонн возвышались рослые воины, облаченные в доспехи от макушки до пяток. Без шлемов, зато лица одинаково выбелены, как у призраков, нарисованные брови сходились над переносицей, что придавало воинам свирепый и устрашающий вид. Мужчины одеты или в мужской вариант ханьфу — длиннополые халаты с орнаментом, или в шелковые рубашки навыпуск; военных легко отличить по красным френчам с золотыми лычками на рукавах вместо погон. Женщины, разодетые более пестро, прятались за веерами и бросали на нас заинтересованные взгляды черных как угольки глаз.

— Осторожно, Мэрион, — тихо предупредил Дитер. — Ты сейчас сойдешь с ковровой дорожки прямо на полы одежды его императорского величества!

— Как это? — подпрыгнула я, с подозрением глядя под ноги, и не сразу поняла, что золотые ленты, красиво окаймляющие дорожку, тянутся к трону, возвышающемуся у дальней стены зала, и крепятся к золотому одеянию, в которое был завернут, как в панцирь, сухощавый старик с вызолоченным лицом.

— Я думала, это статуя! — изумленно таращась, призналась я.

Дитер слегка ухмыльнулся и, не доходя до трона, сложил ладони на уровне груди и поклонился:

— Пусть солнце освещает твой дом, о Золотоликий!

Застывшие черты старика шевельнулись, и губы сложились в тонкую улыбку. Старик простер правую руку вперед и проговорил дребезжащим голосом:

— Пусть солнце освещает и твой путь, Черный Дракон Фессалии.

Я повторила жест Дитера, поклонившись и произнеся приветствие на альтарском.

Старик качнул головой, отчего круглый диск, укрепленный над его головой и явно символизирующий солнце, тоже качнулся, и от него отразились лучи многочисленных светильников, точно над троном блеснуло настоящее солнце.

— И тебе солнечного пути, наследница Белого Дракона.

— Благодарю за оказанную честь и предоставление политического убежища, Золотоликий Ли Вэй-Дин, — сказал Дитер, смело поднимая голову и спокойно глядя на императора сквозь темные очки.

— Моя страна нуждается в сильных людях, — ответил император. — Небесный Дракон указал мне путь, где сойдутся великие воины и мудрецы нашего времени, и только вместе мы сможем противостоять невзгодам, которые бьют нас, как град бьет посевы, и мучают, как засуха — поля.

— Я буду счастлив стать полезным Альтару, но не в ущерб моей родине, о Золотоликий, — снова поклонился Дитер, и я повторила за ним, краем глаза наблюдая, как некоторые мужчины опустились на колени и жестикулируют, отгоняя злых духов.

Может, суеверно гнали прочь несчастья, а может, слава Дитера бежала впереди него, и появление василиска при альтарском дворе само по себе являлось несчастьем.

— Теперь вы можете присоединиться к церемонии объединения, — провозгласил император, разводя руки ладонями вверх. — Да будут ваши помыслы чисты, дух крепок, а сердце горячо!

— К сожалению, мы должны разделиться, пичужка, — вздохнул Дитер, погладив меня по плечу. — Мужчины идут в зал Воинской славы, а женщины — в сад Безмятежности.

— И тут дискриминация! — возмутилась я, но тут же смягчилась: — Конечно, я подожду, дорогой. Вспоминай обо мне, и тогда я буду чувствовать тебя рядом всегда.

Я намекающе потеребила кулон и поцеловала Дитера в щеку.

Было немного тревожно за него, я отлично помнила, чем закончилась подобная встреча при дворе фессалийского короля. Но война — мужское дело, мне оставалось только ждать своего генерала с переговоров и слушать пустое щебетание альтарских девиц, расположившихся кружком на плетеных циновках под навесом, разрисованным драконами и птицами.

Я присела в сторонке, с благодарностью приняв из рук служанки маленькую глиняную чашечку с ароматным напитком, и принялась прихлебывать его, вслушиваясь в разговоры девушек. Они говорили довольно громко и совершенно не стесняясь, то поглядывая на меня со смешанным чувством любопытства и превосходства, то, наоборот, игнорируя, будто я мебель. Наверное, полагали, что я не понимаю по-альтарски, но ошибались.

— Как же не вовремя эта война! — проговорила одна, томно обмахиваясь веером и с досадой посматривая на дворец. — Мне только сделал предложение любимый Чен, и будет обидно, если его заберут в армию.

— Не ты одна такая, подружка, — поддержала ее другая, с густо подведенными глазами. — Мои братья подали прошение самому императору, чтобы их приняли на воинскую службу. А еще по нашим домам проходили сборщики податей, забирали лишние вещи и рисовые зерна на благо альтарской армии.

— И к нам приходили!

— И к нам! — донеслось отовсюду.

— А хуже всего то, что изъяли новые шелка и платья, которые я только что заказала из северных провинций! — подхватила еще одна девушка, высокая и худощавая, по меркам альтарок. Ее прическу украшали длинные спицы с бриллиантовыми подвесками, и при каждом повороте головы подвески качались и сверкали, как маленькие ледяные сосульки. — Можете себе представить? Шелка они продадут, а на вырученные деньги закупят армейский провиант! Все с ума посходили с этой войной.

«Конечно, — зло подумала я, опуская взгляд в чашку. — Когда вашу страну захватит кентарийский вождь, у вас не будет ни шелков, ни драгоценностей. Для победы уж могли бы и потерпеть! Курицы!»

Ругнувшись про себя, я взяла вторую чашку, и на меня неодобрительно покосилась размалеванная красотка. Придвинувшись к худощавой, она слегка понизила голос:

— Я все-таки надеюсь, что Кентария остережется воевать с Фессалийским Драконом. Говорят, его взгляд обращает в камень…

— И не только говорят, это действительно так, — кивнула худощавая, и подвески в ее прическе подпрыгнули. — Вы видели, он явился в темных очках? Василиск проклят.

— А я слышала, что проклятие снято, — робко заметила скромная девушка, сидящая, как и я, чуть поодаль. Она была наряжена не так богато, как прочие, видно, происходила из незнатного рода. — Разве не с этой женщиной он явился во дворец? — Она указала кивком в мою сторону, и горящие взгляды воткнулись в меня, как шпаги. — Я слышала, это его жена…

— Если это его жена, то я птица пэн, — усмехнулась худощавая. — Фессалийский Дракон любит формы, а эта — сухая и костлявая, как рыба.

Я вспыхнула и едва не подавилась чаем. Да что они себе позволяют?! Глянув поверх чашки, я заметила, что девушки сразу же приняли скучающий вид и заговорили тише.

— Откуда ты знаешь, Сю-Ин? — спросила та, что была с подведенными глазами.

Худощавая надменно улыбнулась.

— Да потому что Фессалийский Дракон сватался ко мне, — жеманно ответила она, и на этот раз я не смогла сдержаться и закашлялась.

Девушки глянули на меня с презрением, но тут же отвернулись.

— Врешь!

— Когда успел?

— Когда только принял чин генерала, — кокетливо сказала Сю-Ин. — Да-да! И не смотри так насмешливо, Мэй-Ли! Василиск правда сватался ко мне, вот только я отказала!

— Почему же, Сю-Ин? — снова спросила та, что сидела в сторонке. — Разве плохая партия?

— Мой отец был против. Сказал, что отрубит василиску руку, если он попытается тронуть меня. — Сю-Ин гордо вскинула подбородок. — А все потому, что его жены после первой ночи обращаются в камень. Нет, отец не хотел мне такой участи. Хотя говорят, что Фессалийский Дракон хорош в постели.

— Кто же говорит?

— Это так, — вмешалась девушка с подведенными глазами. — Братья рассказывали, что по молодости василиск часто посещал весенние дома и развратничал с гунци. Он щедро платил, хотя и не все выживали после связи с ним. Как-то он испортил одну дорогую гунци, и хозяин весеннего дома подал на него в суд, но Фессалийский Дракон откупился золотом.

Девушки заохали, а я сжала кулаки, едва сдерживая крутившиеся на языке колкости. Весенние дома — это, значит, бордели, а гунци — шлюхи. Я понимала, что Дитер вовсе не ангел, но слушать сплетни о его темном прошлом у меня не было ни сил, ни желания.

— Я помню про этот скандал, — важно закивала Сю-Ин. — Поэтому и отказала. Конечно, я приняла подарки и назначила свидание, но не пришла, и тогда он улетел обратно в свою Фессалию.

— Тогда ты разбила ему сердце, Сю-Ин! — закричала веселая Мэй-Ли.

— Ах! — вздохнула та. — Надеюсь, это не из-за меня его сердце окаменело! Мне было бы жаль…

И кокетливо захлопала ресницами.

Этого я уже вынести не смогла. Поднявшись со своего места, в два шага очутилась возле наглой стервы и, нависнув над ней, прошипела на хорошем альтарском:

— Если кто и мог разбить Дитеру сердце, то не такая ощипанная курица!

И, наклонив чашку, вылила весь чай на ее голову.

Девица заверещала и подскочила, размазывая по лицу заварку и белила.

— Ах ты, нахалка! — взвизгнула она и опрокинула на мое платье свою чашку. — Стража, взять ее! Скорее!

Вместе с ней вскочили на ноги и другие, заохали, завизжали наперебой.

— Не забудь умыться, зебра, — сказала я и с достоинством покинула поле боя, не слушая истошных воплей.

Теперь Альтар не казался таким дружелюбным местом. Любой двор, что альтарский, что фессалийский, одинаково отвратителен. Везде найдутся змеи, готовые облить тебя ядом. Я была уверена, что про любовь Дитера эта дрянь наврала, но все-таки кипела от злости, сжимая кулаки и шагая по аллее. Кровь стучала в висках, кулон немного обжигал — наверное, где-то поблизости была магия.

Подойдя к маленькому бассейну, села на край и принялась с ожесточением оттирать испачканный подол.

— Сплетница! — сквозь зубы цедила я. — Гадина!

Если бы я сама обладала даром василиска, то от нахалки не осталось бы и каменной пыли!

Глаза щипало от подступивших слез. Я шмыгнула носом и вытерла глаза.

— Возьми платок, — раздался над ухом незнакомый голос.

С удивлением обернувшись, я увидела пожилую женщину в фиолетовом ханьфу и фиолетовой же накидке с капюшоном, скрывающим лицо. Она протягивала мне носовой платок, и ее пальцы были желтыми, сухими и длинными, точно паучьи лапы.

— Вытри слезы, Мария, — повторила незнакомка своим глубоким голосом, звучащим как будто со дна глиняного кувшина, и сердце тревожно сжалось. — Воину, вступившему на дорогу жизни, не пристало показывать слабость, особенно в самом начале пути.

Эта женщина знала мое настоящее имя! Имя, которое я почти забыла, ведь в новом мире меня никогда не называли Марией — только Мэрион. Откуда она меня знает? Кто она?

Вопросы вихрем пронеслись в голове, но ни один задать я не успела. Женщина резко нагнулась над бассейном и брызнула в меня водой.

— Ай! — воскликнула я от неожиданности и сразу прислонила к щеке протянутый платок.

Меня обрызгали снова, на этот раз холодные капли обожгли шею и плечо.

— Да что вы такое делаете?! — возмутилась я, подскакивая с бортика бассейна.

Незнакомка с невозмутимым видом выпрямилась, но капюшон по-прежнему скрывал ее лицо, и я не могла понять, смеется она или нет.

— Иные невзгоды — как вода, — нараспев произнесла эта особа. — Они холодят тело и душу, но быстро высыхают, и завтра ты уже не вспомнишь про них.

Тут она быстро нагнулась и, подобрав камешек, бросила в меня. На этот раз я успела увернуться, в ужасе прикрывшись веером. Да эта дама сумасшедшая! Бежать! Срочно бежать отсюда! Я заозиралась, выискивая пути к отступлению, а женщина продолжала:

— А иные беды — как камни. Летят в спину и больно ранят, и эти раны долго заживают. Как те, что были на сердце фессалийского генерала. Но ты смогла исцелить его.

— Вы знаете и моего мужа? — Я повернулась к ней, комкая в руках платок.

Эмоции переполняли, сердце трепыхалось в груди, и я не знала, чего мне больше хочется: мчаться сломя голову подальше от этой странной женщины или сесть рядом и заглянуть под капюшон. Но в то же время при одной мысли об этом становилось жутко и слабели колени.

Словно уловив мою нерешительность, незнакомка похлопала ладонью по бортику бассейна:

— Не бойся, дитя. Сядь рядом.

— А вы не будете больше брызгаться водой и швыряться камнями? — с подозрением спросила я.

Капюшон качнулся туда-сюда.

— Сядь! — сказала она так настойчиво, что я невольно подошла ближе.

Я почувствовала, как обжег шею угольно-черный кулон, и, посмотрев вниз, увидела, что он приподнялся, точно его притягивал к себе какой-то магнит. Магнит, которым была странная женщина в фиолетовом одеянии. Она знала мое настоящее имя и прошлое моего мужа.

Оракул?!

Догадка пронзила, подобно молнии. Я плюхнулась рядом, подвернув полы ханьфу.

— В жизни будет еще много невзгод, — донеслось из-под капюшона. — И тех, что холодят, как вода, и тех, что ранят, как камни. Но и тем и другим свойственно заканчиваться. Помни об этом, малютка-воин.

— Почему вы назвали меня воином? — спросила я, заглядывая в черную тень, но снова ничего не увидела, зато услышала сухой смешок.

— Потому что ты уже боролась за свою любовь, — последовал ответ, и желтые цепкие руки снова вынырнули из широких рукавов. В пальцах замелькали длинные красные нити, сплетаясь в тугие узелки. — И придется побороться еще. За любовь, — один узелок появился и повис на плетеном шнурке. — За счастье, — появился и второй узелок. — За благоденствие на земле, — а вот и третий готов. — И за свое дитя.

Она затянула четвертый узелок, внутри меня все заныло и свернулось в такой же узел. Я наконец догадалась, с кем меня свела судьба.

— Что вы знаете?! — с придыханием воскликнула я. — Умоляю, скажите! Ведь я… мы… мы как раз приехали, чтобы выяснить…

— Мне это известно, малютка-воин. Именно поэтому я здесь.

В паучьих пальцах замелькали узелки. Оракул перебирала их быстро-быстро, как четки, бормоча под нос:

— То не узелки, то плод завязывается. Завяжись, не развяжись, с каждым днем прибывай, полней возрастай. Начинаю, приступаю, дитя заклинаю. Волосы как у отца, глаза как у матери, в руках сила, в ногах прыть, сердце призвано любить. От той любви не будет войны, от тех очей утихнет звон мечей. Вижу ясно, слово крепко… — Женщина вздохнула, и меня окатило холодком.

Паучьи лапки перестали мельтешить, теперь в них оказался браслет с узелками.

— Дай руку, малютка-воин, — потребовала провидица.

— Что вы увидели? — испуганно спросила я.

Бормотание еще отдавалось в ушах, я тряхнула головой, пытаясь избавиться от наваждения.

— Все хорошо будет, — заверила Оракул. — Родится дитя, от него и счастье придет, и благоденствие наступит. Войны не будет, горя не будет. Сольется ваша с мужем любовь в один сосуд, и тот сосуд принесет в мир лад и покой.

— А сила василиска? — уточнила я, протягивая руку и слегка касаясь пальцами узелков. — Проклятие не перейдет к ребенку?

— О том беспокоиться не стоит. Духи говорят: сила уже запечатана, не сковырнешь. Будет твое дитя в безопасности.

Изловчившись, она надела на мое запястье браслет. И он волшебным образом стянулся, плотно обхватил мою руку и запульсировал теплом.

— Не снимай его, пока не разрешишься от бремени, — проговорила Оракул. — На тех узелках наговор на дитя завязан.

— Не сниму, — пообещала я и тронула узелки.

Они совсем не мешали и казались крохотными и теплыми, приятными на ощупь.

— И за войну не беспокойся, — продолжила провидица. — Возле двери стоит, но за порог не перекатится. Если только…

— Что? — насторожилась я почему-то шепотом и снова похолодела.

Капюшон качнулся, послышался тяжелый вздох:

— Если только не раскроется Черное Зеркало.

Я с опаской поглядела на небо. Уже знала, что Черным Зеркалом называют созвездие, похожее на овальную рамку, внутри которой клубилась пустота. Легенды гласили, что это портал, и он открывается раз в тысячу лет. Возможно, через этот портал и я попала в Фессалию из своей родной России.

— А если оно раскроется? — еле вымолвила я.

— Что находится за гранью Зеркала, скрыто даже от глаз провидицы, — сказала она и снова вздохнула. — Однако же опасайся черного воина и человека с каменным сердцем.

— Что это значит?

Я содрогнулась. Никакого черного воина в моем окружении нет, а вот человек с каменным сердцем… когда-то говорили, что у Дитера окаменело сердце. Проклятый от рождения своим отцом, он очерствел и замкнулся. Значит, мне нужно остерегаться собственного мужа? Но ведь все закончилось! Дитер изменился, мы любим друг друга…

— Вы уверены насчет каменного сердца? — спросила я с надеждой. — Возможно, вы ошибаетесь?

— Оракул О Мин-Чжу никогда не ошибается! — отчеканила женщина и вздернула голову. Капюшон качнулся и принялся сползать назад. — Я вижу вокруг себя на двенадцать сторон, небо до самых звезд и землю до самых корней. Поэтому меня прозвали Тысячеглазой!

Капюшон упал, и я наконец увидела ее лицо.

Гладкое, почти лишенное морщин, оно было испещрено извилистым узором татуировки, линии которой складывались в маленькие и большие глаза. А самих глаз не было — вместо них я увидела сросшиеся веки, впалые и почерневшие, как грязный пергамент.

Оракул согнула костлявый палец и погрозила перед моим лицом:

— Помни это, малютка-воин! Не открывай Черное Зеркало, иначе…

Я всхлипнула, чувствуя, как виски что-то сдавливает. Появилось ощущение падения, все поплыло перед глазами, горло сдавило, и кулон стал вдруг невыносимо тяжелым, он тянул меня вниз, в беспамятство. Я рванула цепочку и стала заваливаться назад, земля уплывала из-под ног.

Кто-то подхватил меня под руки. А потом щеки обожгло холодными каплями. Я замотала головой и застонала.

Опять! Опять эта странная женщина брызгает мне в лицо! Оракул…

— Оракул! — вслух произнесла я и распахнула ресницы.

Надо мной склонилось встревоженное лицо молодого альтарца. Миндалевидные глаза смотрели с сочувствием, тонкие ноздри трепетали.

— Вы в порядке, госпожа? — спросил незнакомец.

Я застонала и потянулась вперед. Молодой мужчина помог мне присесть на бортик бассейна.

— Может, воды?

Я пролепетала:

— Нет-нет… сейчас пройдет… пройдет. Где она?

— Кто?

— Женщина! — Я в растерянности огляделась по сторонам. Рядом с нами не было ни души. Легкий ветерок перебирал ветки кустарников и будто нашептывал о чем-то. — Здесь была женщина в фиолетовом ханьфу. Оракул!

Незнакомец озадаченно свел брови и мягко возразил:

— Но здесь никого нет. Прошу простить мою дерзость, госпожа. Я вас приметил еще в саду Безмятежности и пошел следом. Вы немного посидели у бассейна, что-то шептали. Я боялся подойти, чтобы не нарушить уединение. А потом вы упали в обморок…

Так это был сон?!

Я схватилась за кулон: цепочка не порвана, кулон на месте, все такой же черный и теплый. Тронула запястье и вздрогнула, ощутив узелки. Нет, не сон. Все это было наяву! И Оракул, и предсказание, и подаренный браслет с узелками. Вот только где она теперь?

Вздохнула, пригладив волосы. Сердце все еще взволнованно билось в груди, и я с раздражением глянула на альтарца:

— А вы кто такой? — Наверное, не очень вежливо, но нервы все еще дрожали натянутыми струнами, и в ушах стоял далекий шепот Оракула.

Альтарец выпрямился во весь рост, одернул портупею на алом военном френче и браво отчеканил:

— Спешу представиться, госпожа! Капитан альтарской армии Фа Дэ-Мин к вашим услугам! И я сражен вашей красотой!

Сражен красотой? Что ж, я сражена пророчествами.

Снова оглядев сад, я подобрала полы одежды и поднялась:

— Рада познакомиться, капитан. Но я бы хотела…

«…догнать ту женщину», — закончила мысленно, но Фа Дэ-Мин ловко ухватил меня за локоть.

— Осторожно! — вскрикнул он. — Вы еще слишком слабы, а на плитах полно воды. Того и гляди поскользнетесь!

Хотела сказать, что я не какая-то альтарская неваляшка, но, как назло, каблуки поехали по влажным плитам, я пискнула и сама ухватилась за плечо Фа Дэ-Мина.

— Видите, — укоризненно проговорил он, сжимая мою руку и поглаживая внутреннюю поверхность локтя. — Вы еще не окрепли. Но кто же налил здесь столько воды? Наверное, какие-то дети…

«Или Оракул Тысячеглазая», — подумала я, с содроганием вспомнив татуированное и безглазое лицо пророчицы.

— Однако, — продолжил капитан, — сразу видно, что вы прибыли из другой страны. Откуда? Из Фессалии?

— Из России, — буркнула я.

После малоприятного диалога с альтарскими курицами мне хотелось хоть немного сохранить инкогнито.

— Что-то такое вертится на языке, — озадаченно нахмурился Фа Дэ-Мин. — Оссия… это ведь та страна, где много…

— Диких ос, — кивнула я, снова предпринимая попытку подняться, а заодно стряхивая вцепившегося в меня капитана. — Это именно она. А теперь простите, мне нужно узнать, закончились ли переговоры у его императорского величества.

— Полагаю, что да, моя прекрасная госпожа, — снова заулыбался Фа Дэ-Мин, и я сморщилась.

Надо же: уже и «его», и «прекрасная». Местные ловеласы столь же прытки, как и фессалийские. Вот только мне прямо сейчас нужно было найти своего мужа. В сознании еще крутились слова Оракула, кулон пощипывал кожу, и все, что говорил капитан, проносилось мимо ушей. Но он не умолкал:

— Для меня честь, госпожа, познакомиться с такой прекрасной чужестранкой, как вы! Я еще никогда не был за пределами Альтара и прибыл в императорский дворец с честолюбивыми помыслами снискать почет и славу. Здесь, — он положил ладонь на эфес шпаги, — сила рода Фа и благословение моего отца. Пределом моих мечтаний было участвовать в боях, победить и получить награду из рук императора. Но теперь… — Он сокрушенно вздохнул. — Теперь я хотел бы получить другую награду.

Фа Дэ-Мин со значением поглядел на меня, ожидая ответа, и я вежливо осведомилась:

— Какую?

— Награду от самой прекрасной женщины, какую я когда-либо встречал на своем пути! — выпалил капитан.

Воспользовавшись моментом, он взял меня за запястье и прижался губами.

— Какая наглость! — вскрикнула я, сразу же вырвавшись из его хватки. — Что вы себе позволяете?!

— Приношу вам во владение свое сердце и воинскую честь! — шустро ответил капитан. — Не было никого в подлунном мире: ни зверя, ни рыбы, ни птицы, ни человека, который произвел бы такое впечатление на меня! — Он прижал ладони к груди и поклонился в пояс. — Ваша красота подобна падающей звезде. Ваши глаза — озера. Ваши губы — как створки раковины. Я буду счастлив служить вам, госпожа. Всего за один поцелуй…

Тут он снова разогнулся и попытался приобнять меня за талию. Я пискнула, вывернулась из его объятий. Бросило в жар, да так, что вспыхнул и кулон, обжигая шею, и браслет с узелками, и я сама. Отбросив со лба волосы, я раздраженно процедила:

— Вы так ухаживаете за всеми женщинами, капитан? Следите за ними, лезете с непрошеными поцелуями? И, кажется, для вас не существует слова «нет»?

— Иногда «нет» означает «да», — лукаво хохотнул Фа Дэ-Мин.

— В моем случае «нет» означает «нет»! — отрезала я, приглаживая рассыпавшиеся локоны. — Не могу сказать, что это знакомство меня порадовало, поэтому позвольте удалиться без лишних расшаркиваний. Я просто…

Запнувшись, пожала плечами и быстро направилась по аллее прочь.

— Позвольте хотя бы проводить вас! — закричал вслед Фа Дэ-Мин.

— Обойдемся без любезностей, — пробормотала я и ускорила шаг.

Но избавиться от настырного альтарца оказалось не так-то просто. Сначала я услышала торопливые шаги за спиной, потом меня снова поймали за локоть.

— Не так скоро! — срывающимся голосом проговорил Фа Дэ-Мин. — Возможно, вы не знаете, что в Альтаре женщина не может отказать мужчине, если он начинает ухаживать за ней!

— Даже если самой женщине это не нравится? — огрызнулась я, смело глядя в темные глаза.

— Если бы тебе не нравилось мужское внимание, крошка, — капитан перешел на «ты», — то никогда не нарядилась бы, как последняя альтарская…

— Кто?! — вспыхнула я, от ярости стало трудно дышать.

— Твои чувственные алые губы говорят об одном, — хрипло проговорил капитан, подтаскивая меня к себе. — А твои глаза… О, твои глаза! Я сразу влюбился в них, как только увидел! Император Солнца охоч до чужеземных наложниц. Он обещал, что в награду лучшим воинам страны достанутся и лучшие девушки. Теперь я вижу, что это так!

Его лицо было совсем близко: все еще красивое, но уже искаженное похотью. Приловчилась и пнула его в колено. Альтарец охнул, сжал зубы, но меня не выпустил. Вместо этого его глаза налились кровью, он еще крепче сжал мою руку и зашипел в лицо:

— Ах, так…

— Отпусти ее! — послышался за спиной родной голос, глухой от сдерживаемого гнева.

Я вся затрепетала, когда поняла, кто пришел на помощь. Хотела выкрикнуть его имя, но все слова разом высохли в горле.

— Отпусти ее, — повторил Дитер, приближаясь медленно и вальяжно.

Но его расслабленная походка меня не обманула: так мог бы двигаться хищник, примеривающийся перед прыжком. За черными стеклами очков вспыхивали и вертелись золотые огни, и я тотчас поняла, что генерал шутить не намерен. Но Фа Дэ-Мин не сразу узнал его.

— С какой стати? — самодовольно выкрикнул он. — Эта наложница обещана мне!

Дитер и бровью не повел.

— Неужели? — холодно осведомился он. — Я только что сидел по левую руку от императора в зале Воинской Славы. Как и дюжина других воинов. Но тебя там не видел. Ты прятался за колонной, птенец?

Фа Дэ-Мин побагровел. Узкие глаза еще больше сощурились, он ослабил хватку, и я, воспользовавшись этим, извернулась и отскочила подальше.

— Или тебя вовсе не пригласили на совет? — продолжал Дитер ровно и размеренно, точно вбивал гвозди. — Конечно, куда тебе! Только вышел из военной академии.

— Но уже капитан! — Фа Дэ-Мин сжал кулаки и вскинул подбородок.

— Благодаря протекции отца, — припечатал Дитер. — Я помню господина Фа, он вел у нас тактику боя. Должно быть, старик совсем сдал, раз послал вместо себя такого желторотого щегла, как ты. И капитанские погоны не спасут, ясно вижу, чего ты стоишь.

— А ну, посмотри! — взвился Фа Дэ-Мин, разом забыв обо мне, и вытащил шпагу. — Давай! Подойди, чужак! Я намотаю твою требуху на эту шпагу! О, она повидала множество фессалийских потрохов!

— Но сегодня затупится о василиска, — отрубил Дитер, и по моей спине россыпью покатились мурашки.

— Не надо! — всполошилась я. — Не смейте!

Но никто из мужчин не обратил на меня внимания. Капитан вдруг побелел и опустил шпагу. Острым концом она прочертила в мощеной тропинке черту и дрогнула в ослабевшей руке.

— Вижу, что узнал, — ровным тоном произнес Дитер и небрежно поправил очки.

Фа Дэ-Мин отшатнулся, точно ему под нос сунули гадюку, поспешно отвел взгляд. Я сама чуть не отвернулась по инерции, хотя ни на минуту не забывала о том, что сила василиска находится под контролем. Но слышали ли об этом другие?

— Узнал, — с трудом вытолкнул слова Фа Дэ-Мин. — Фессалийский Дракон, любитель опиума и шлюх.

Он сказал это так, словно сцедил яд. Во мне все задрожало не то от возмущения, не то от обиды — за Дитера? За себя?

— Я прямо сейчас сниму очки, если ты не уберешься отсюда, — пообещал мой супруг и тронул оправу. — Буду считать медленно и вдумчиво. Итак, раз…

Капитан сглотнул. Сунул шпагу в петлю, обеими ладонями провел по волосам.

— Два…

— Я не хочу разжигать международный скандал, — горделиво выпрямился капитан. — Эта наложница не стоит того.

Круто повернувшись на каблуках и не удостоив меня даже взглядом, Фа Дэ-Мин прошел мимо, выбивая из брусчатки пыль.

— Дитер! — Я радостно кинулась к мужу, но остановилась.

Он все так же стоял на расстоянии, раздувая ноздри, и в его очках клубилась золотая мгла.

— Значит, — неспешно произнес он, — пока я решал важные государственные дела, ты вовсю флиртовала с сомнительными типами?

— Это я-то?! — поразилась я. Уж чего-чего, а подобных обвинений не ждала! Особенно после того, что сейчас услышала от капитана, а еще раньше — от альтарских девиц. — Я едва успела выйти в сад, как…

— Вижу, — перебил генерал. — Птички любят скакать по чужим гнездышкам?

— А сам-то! — вспылила я. Его холодность и несправедливые оскорбления задевали. — Ты сам не прыгал ли по альтарским притонам?

— То было в прошлом! — задрал подбородок Дитер.

— Откуда мне знать? — парировала я. — Та тощая дылда говорила так, будто свидание между вами происходило совсем недавно!

— У меня не было свиданий, пичужка, — с неприязнью ответил генерал.

— И у меня!

Какое-то время мы сверлили друг друга взглядами. В очках Дитера искрились золотые молнии, но я и не думала отводить глаза. Возмущение жгло грудь, я задыхалась от невидимой силы, взявшей меня в тиски. А ведь я хотела рассказать ему про Оракула! Узнать, что сказали на совете… Но теперь ничего от меня не дождется! Ревнивый осел!

— Хорошо, — наконец выдавил Дитер и отвернулся.

Я фыркнула, дрожа от негодования.

— Едем домой, Мэрион, — сказал он устало. — Там поговорим.

И первым пошел по аллее, больше не проронив ни слова.

 

Глава 3

НЕТ РОЗЫ БЕЗ ШИПОВ

Всю обратную дорогу мы молчали, надувшись, как два ежа. Прибыв в поместье, я сразу же уединилась в отдельных покоях, сбросила одежду и попросила Гретхен приготовить ванну. Улыбчивая девушка, взявшаяся было расспрашивать о визите к императору, увидела мою скисшую физиономию и отстала.

На ужин я не спустилась. Мерила шагами комнату, крутила плетеный браслет и шипела под нос:

— Надутый индюк! Ревнивый осел! За что полюбила? Где были мои глаза?!

Мои глаза радостно смотрели с портрета, нарисованного рукой Дитера и до поры до времени установленного на мольберте в спальне. Я остановилась, с возмущением глядя на двойника.

— Чему радуешься, глупая? — спросила строго. — Никаких у тебя забот, вертишься под бумажным зонтиком. Позируешь этому… этому… сатрапу! У-у! — погрозила я кулаком.

Мэрион с портрета улыбалась загадочно, словно знала какую-то тайну. Теперь тайна появилась и у меня, да не одна, а целая куча. Почему меня предупредили о Черном Зеркале? Кто такой черный воин и человек с каменным сердцем? Почему мой ребенок остановит войну? Значит, война все-таки будет?

Я кружила по комнате, ероша волосы и лопаясь от невысказанных мыслей. Поделиться не с кем, не в столовую же спускаться, к этому напыщенному…

Послышались твердые шаги. Так ходят только военные, и на этот раз я сомневалась, что муж пошлет вместо себя Ганса. Я слишком хорошо узнала Дитера, чтобы понимать: некоторые дела он предпочитает решать лично. Например, обуздывать строптивую жену.

— Опять капризы? — с порога вопросил Дитер, растрепанный и хмурый, как воплощение одного из местных духов, например, огня: очков на генерале не было, но я отчетливо видела, как переливаются жидким золотом его зрачки. Оглядел комнату и язвительно произнес: — На этот раз обошлись без баррикад.

— На этот раз я в своем доме, — напомнила я.

Дитер хмыкнул и сложил на груди руки:

— Сколько можно тебя ждать?

— Пока рак на горе свистнет, — сердито ответила я, выдерживая тяжелый взгляд.

— Чудесно, у нас как раз омары на ужин.

— Я на диете. Пусть Жюли принесет мне салат.

— Спустись и возьми.

— Предпочитаю сегодня ужинать в одиночестве.

— Обиделась? — сощурился Дитер.

— Да, — прямо заявила я. — И жду извинений.

— За то, что тебя целовал какой-то прощелыга?

— Не целовал, а цеплялся, как репей!

— Не заметил.

— Так закажи себе новые очки! — посоветовала я и отвернулась к портрету.

Лопатки тут же обожгло горячим взглядом. Кулон на груди тоже жег, и я понимала, что в Дитере сейчас бурлит магия.

— Не спустишься? — послышался его сдержанный голос.

Я упрямо мотнула головой. Не отвечая, генерал вышел из комнаты, нарочито сильно хлопнув дверью.

— Псих! — сказала я портрету.

Мэрион-двойник продолжала улыбаться.

Жюли принесла мне салат и куриные грудки с рисом. Я поблагодарила и задумчиво ела, глядя, как за окном облетают сливовые деревья. Теперь встреча с Оракулом казалась настоящим сном, я трогала узелки, чтобы убедиться в их реальности, и, поужинав, стала готовиться ко сну. Расплела волосы, переоделась в ночную сорочку.

— Вам постелить здесь, фрау? — спросила Жюли.

— Да, пожалуйста, — отозвалась я расстроенно и присела на краешек софы, подперев кулачком подбородок.

— Я знаю, как это бывает, — бросила Жюли как бы невзначай, взбивая перину. — Мы с Гансом тоже иногда ссоримся.

— И кто первым просит прощения? — угрюмо спросила я. — Ты или Ганс?

— В народе говорят, первым извиняется тот, кому дороги отношения, — хитро улыбнулась Жюли. — Мы извиняемся одновременно.

Я печально подумала, что Дитер не станет извиняться никогда. Он генерал, герцог Мейердорфский и фессалийское чудовище. А я? Студентка из России.

За дверью снова послышались чеканные шаги. Потом она распахнулась, бумкнув по стене ручкой. Жюли испуганно подпрыгнула и выронила подушку.

— Ах, ваше сиятельство…

— Ты свободна, Жюли, — резко сказал Дитер, из-под ресниц сверкнули золотые искры.

Девушка опустила голову и глянула на меня.

— Я велел оставить нас! — громче произнес генерал.

Горничная вжала голову в плечи. Но она не хотела бросать меня одну, эта смелая девочка. А мне не хотелось, чтобы у нее были неприятности с герцогом Мейердорфским. Поэтому вздохнула и тоже сказала:

— Иди, Жюли. Хорошей тебе ночи. Мы уж тут разберемся…

Девушка присела в реверансе и мышкой юркнула мимо генерала. Он перешагнул порог и встал, глядя на меня исподлобья. Шелковый халат, расшитый драконами, ощутимо пах вином.

— Снова за старое, ваше сиятельство? — выгнула я бровь.

— Пролил за ужином, — процедил Дитер.

— Скорее залил за воротник.

Я подошла к кровати и стала нарочито неторопливо поправлять одеяло и раскладывать подушки. Дитер молчал, высверливая между моими лопатками артезианскую скважину.

— Когда ты вернешься в нашу спальню? — наконец спросил он.

— После дождичка в четверг, — съехидничала я.

Скважина в моей спине превратилась в Кольскую сверхглубокую.

— Сегодня пятница, — могильным голосом напомнил Дитер.

— Значит, придется ждать еще неделю.

Он подошел ко мне, взял за плечо. Не сильно, но достаточно властно.

— Я. Хочу. Чтобы. Ты. Пошла. Со. Мной, — раздельно произнес генерал.

— Привыкли, что все ваши желания всегда исполняются? — съязвила я, поворачиваясь к нему.

Генерал возвышался надо мной, как разгневанный демон. Золотые огни вспыхивали и гасли, я смотрела без страха, но с саднящей под сердцем досадой.

— Я привык делить супружескую постель, — ответил Дитер.

— Ну так придется отвыкать.

Пальцы на моем плече сжались.

— Не заставляй меня, Мэрион!

— Иначе что?

Вместо ответа генерал вдруг подхватил меня на руки и перекинул через плечо. Я завизжала на все поместье, замолотила ладонями по его спине:

— Отпусти! Оставь меня! Как ты смеешь!

— Смею. Я твой муж, — напомнил Дитер и похлопал меня по мягкому месту, неприлично задранному кверху.

— Ты ревнивый осел!

— А ты упрямая ослица.

Сжав меня в объятиях, генерал пошел к выходу. Пол закачался перед глазами, узор завертелся, как в детском калейдоскопе.

— Индюк! — выкрикнула я.

— Курочка моя, — бесстрастно откликнулся Дитер, упрямо шагая по коридору мимо опешившей Жюли.

Интересно, о чем завтра будут шептаться слуги?

— Домашний тиран! — прохныкала я, понимая, что не удастся вырваться из железных объятий василиска, и покорилась судьбе.

— И это моя самая привлекательная черта, — отозвался Дитер и, захлопнув ногой дверь нашей супружеской спальни, словно мешок с тряпьем, свалил меня на кровать.

Тяжело дыша, я приподнялась на локтях, но сделать ничего не успела. Дитер плюхнулся рядом и навис надо мной, уперев руки в матрас.

— Ты — моя жена! — прошептал он. — В горе и в радости, помнишь?

— А ты — мой муж, — так же шепотом ответила я. — Но почему не слушаешь меня?

Он промолчал, оглаживая ладонью мою ногу. Ткань ночной сорочки терлась о кожу, рождая в теле неясную дрожь.

— Потому что слишком тебя люблю, — медленно проговорил Дитер. — И слишком боюсь потерять…

— Настолько сильно, что сам отталкиваешь меня? — Я заглянула в серые глаза.

В зрачках все еще кружились, вспыхивали и гасли золотые искры, и мой кулон наливался магией и гудел, приятно покалывая кожу крохотными электрическими импульсами.

— Я готов убить любого, кто прикоснется к тебе, — процедил Дитер.

Теперь его ладонь легла на мой живот и начала поглаживать круговыми движениями, мягко лаская и массируя. Я затрепетала от удовольствия. Ткань сорочки теперь натирала кожу и казалась слишком грубой. Ох, как хотелось сорвать ее! И, будто отзываясь на мои мысли, рука Дитера принялась задирать подол, поглаживая мои бедра.

— Наверное, ты права, — продолжил он. — И я действительно ревнивый осел. Прости меня, Мэрион.

Волна удовольствия омыла изнутри. Я обвила шею Дитера руками.

— Прощаю, — выдохнула в его полураскрытые губы. — И ты меня прости за глупые капризы. Я сильно тебя люблю.

Потом поцеловала его.

Дитер застонал и одним движением задрал подол моей сорочки. Я приподняла бедра, чтобы поскорее избавиться от мешающей одежды, и Дитер помог стянуть сорочку через голову, оставив меня обнаженной и открытой.

— Ты так прекрасна, моя роза, — срывающимся голосом проговорил он. — Каждый раз пью росу с твоих лепестков и не могу напиться…

Он переместился вниз, лаская губами мою шею, прихватывая груди и живот. Я застонала и запрокинула голову, растворяясь в его нежности. Кровь потекла быстрее, восприятие стало острее, и я раскрылась перед Дитером, как раскрывается цветок под первыми лучами солнца, озаряющими лепестки.

Теперь он тоже разделся донага и гладил меня меж бедер, до дрожи, до слабости в коленях. Я мяла его плечи, бессвязно шептала слова любви. Его запах будоражил, его ласки сводили с ума. Под моими ладонями скользили упругие мышцы, он был весь мой, а я — его. Дракон и роза, фессалийское чудовище и девушка ниоткуда.

— Хочу тебя, — признался он, прижимаясь все теснее. — Я так тебя…

— Да, Дитер, — простонала я. — Да…

Он приподнял мои бедра, раскрыв меня, как раковину. Было жарко, было хорошо, и я сама подалась навстречу, довольно ощущая, как упругая плоть заполняет изнутри. Дитер начал двигаться, сначала размеренно и мягко, потом все больше наращивая теми. Я взяла его в тиски своих ног и рук, подхватила ритм, вжимаясь в Дитера, растворяясь в нем, становясь с ним одним целым. Еще… не останавливайся…

— Еще! — стонала я, кусая губы, целуя мужа, когда он наклонялся ко мне. — Сильнее! Ох, Дитер!

Воздух вокруг нас наэлектризовался, перед сомкнутыми веками вспыхивали золотые искры, и магия клубилась во мне, набухая, как мыльный пузырь, состоящий из неги и света. Вот сейчас… вот!

Я напряглась, балансируя на грани оргазма. Потом пузырь лопнул.

Меня окатило пьянящей волной. Я задвигалась быстрее, закричала, почти теряя сознание от сладости и восторга, но в последнем порыве прижав Дитера к себе. И сквозь туманную пелену чувствовала, как он пульсирует внутри меня, сотрясаясь и отдавая семя. И это было не сравнимо ни с чем, что я чувствовала ранее. Мне этого так не хватало…

Ночь тянулась патокой, в окне добродушно улыбалась луна, облетали лепестки цветов, а мои тревоги и печали облетали с души. Мы пили эту ночь без остатка, становясь одним целым, потом я уснула на плече Дитера.

Мой сон был спокоен и глубок. Только под утро явился тревожный образ Оракула. Она бормотала под нос непонятные заклинания и сухими пальцами перебирала узелки.

— Черное Зеркало, — едва разобрала я. — Черное Зеркало…

Узелки шелестели и терлись друг о друга, как панцири жуков.

Я неохотно открыла глаза. Меня немного мутило, робкие солнечные лучи проникали сквозь тонкие шторы.

Дитера рядом не было.

Поднявшись рывком на подушках, подтянула одеяло к подбородку и осторожно позвала:

— Дитер?

Никто не отозвался. Тишина пугала, сердце сдавливало тревогой.

— Дитер? — повторила я.

Дверь распахнулась, и на пороге появился мой муж: растрепанный и радостный. Он держал поднос с двумя чашками чая и ароматными булочками. Закрыв дверь ногой, Дитер бодро произнес:

— С добрым утром, моя майская роза!

Тревога сразу же испарилась, и я с облегчением рассмеялась, откинувшись на подушки.

— Дурачок! — пожурила его. — Испугал!

— Да, утром я бываю страшнее, чем на войне. — Дитер задумчиво поскреб щетинистый подбородок, поставил поднос на столик и, наклонившись, поцеловал меня в губы.

— Мм, ты так сладка! — сказал он, проведя рукой по моему животу.

— А тебе все мало! — Я бросила в него маленькой подушкой.

— Драконьи аппетиты, — усмехнулся генерал и передал мне чашку. — Осторожно, не обожгись.

— Спасибо, любимый, — счастливо проговорила я и отпила свежий зеленый чай, который умели заваривать только в Альтаре.

— Как тебе спалось, моя роза? — заботливо спросил Дитер, тоже прихлебывая чай.

После короткой заминки я призналась начистоту:

— Под утро мне приснился неприятный сон…

— Надеюсь, не обо мне, милая?

— Об Оракуле… — Я наморщила лоб, вспоминая ее имя. — Тысячеглазая О Мин-Чжу. Так, кажется, ее называют.

— Да, ты правильно запомнила. — Дигер продолжал улыбаться, но между бровями уже наметилась взволнованная складка. — Она что-то говорила?

— Перебирала узелки… и повторяла: «Черное Зеркало…»

Складка обозначилась резче, Дитер отставил кружку и внимательно поглядел в мое лицо. В зрачках блеснул золотой огонек.

— Черное Зеркало, значит, — повторил он и задумался. — Ты помнишь легенду о нем?

Кивнув так, что рыжие волосы завесили лицо, я откинула их легким движением.

— Да. Зеркало Небесного Дракона, которое он нес в подарок своей Розе, но уронил, и оно разлетелось на осколки. Так появилось великое множество вселенных, и раз в тысячу лет в Черном Зеркале открывается портал, через который к нам могут явиться духи из других миров. — Подумала и добавила: — Наверное, так я и попала в Фессалию.

— Наверное. Пути Небесного Дракона неисповедимы. Но что означают ее слова про Черное Зеркало? Какое-то предостережение?

— Не знаю, — поежилась я.

Сказать или нет про человека с каменным сердцем? А не примет ли Дитер это на свой счет? После того как тебя с детства называют бездушным чудовищем, после стольких лет унижений и ненависти — услышать подобное из уст собственной жены будет ударом… Нет-нет! Лучше скрою до поры до времени, к тому же предсказания всегда очень туманны.

— Жаль, что мы так и не встретили Оракула во дворце, — сказал Дитер, взял мою руку и поцеловал ладонь. — Но ты так надеялась на это, вот и снится всякое.

Я сжала его пальцы и как можно мягче произнесла:

— Любимый, но ведь я встретила ее…

— Как? — Дитер выпрямился, еще не отпуская мою руку и не в силах поверить в то, что я сказала.

— Я. Встретила. Оракула, — ответила ему, глядя прямо в глаза.

Дитер отпустил мою руку и ласково погладил по плечу:

— Успокойся, любимая. Это был сон, всего лишь сон. Вот, выпей чаю, тебе сразу станет легче.

— Ты слышишь, о чем я говорю? — повысила я голос, отводя протянутую чашку. — Мне не приснилось это! Я встретила Оракула в императорском саду, пока ты совещался в зале Воинской Славы.

— Нет, этого не могло случиться, — качнул головой Дитер.

Что-то в его голосе заставило меня вздрогнуть и испуганным шепотом спросить:

— Но почему?!

— Потому что Оракул не приехала на совет, моя пичужка, — пояснил муж.

Я застыла, недоверчиво глядя на него. Рядом будто снова кто-то засмеялся, потом вспомнились слова капитана: «Но здесь никого нет». Так то был сон или не сон?!

— Гонец принес его императорскому величеству извинения, — продолжил Дитер. — Тысячеглазая О Мин-Чжу слишком стара и слаба, чтобы преодолевать такие расстояния. Она теперь навечно привязана к монастырю на горном плато Ленг, и если мы захотим, то можем сами навестить ее.

— Но кого же я встретила тогда?! — воскликнула я и выдернула руку из-под одеяла. — Я видела ее! Оракул слепая, зато у нее татуировки в виде глаз по всему лицу! А это?! — потрясла браслетом. — Это ты как объяснишь? Точно такие узелки Оракул плела и во сне!

Дитер осторожно взял мое запястье и принялся поворачивать туда-сюда, однако не дотрагиваясь до узелков.

— Она сказала про Черное Зеркало, — я захлебывалась эмоциями, — и что у нас будет ребенок! С волосами как у тебя, Дитер, и с глазами как у меня! И что бояться проклятия не надо, потому как малютка положит конец войне…

На этой фразе муж нахмурился еще больше и сжал губы.

— И она дала тебе этот браслет?

— Да-да! — закивала я. — Ты знаешь, что это? Она перебирала их, как четки.

— Это старинный вид пророчества на узелках. Используется и в качестве заговора. Она сплела их при тебе?

Я снова энергично закивала.

— И сказала, что у нас будет ребенок?

— Будет, Дитер! — радостно подтвердила я и прижала ладонь к груди. — Разве не чудесно?

— Чудесно, — улыбнулся Дигер, но как-то бесцветно, и я забеспокоилась:

— Ты не рад?

Дитер наклонился и поцеловал в щеку:

— Ты же знаешь, птичка. Я хочу наследника не меньше тебя. Но сейчас не самое лучшее время. Я должен сказать кое-что и тебе… То, о чем мы говорили в зале Воинской Славы. То, что решили…

Мое сердце замерло.

— Что вы решили? — едва слышно спросила я.

— Положение крайне серьезное, Мэрион. — Генерал выпрямился. — Кентария стянула свои войска к границе с Фессалией. Еще не объявляет войну, но приграничье жалуется, что на их земли совершаются набеги, посевы жгут, скот убивают, по домам ходят мародеры. В Южном море стоят кентарийские корабли. Фессалия просит Альтар выступить союзником в вопросе урегулирования конфликта. И Альтар согласен, потому что Кентария — наш общий враг.

Я ощутила, как внутри меня все переворачивается от страха. Война! Какое жуткое слово. Она проходит катком по людским судьбам и не щадит ни детей, ни стариков.

— Я так и знала, — прошептала, кусая губы от подкатывающих слез. — Так и знала, что они завербуют тебя…

— Меня невозможно завербовать, пичужка, — усмехнулся Дитер. — Есть такая профессия — родину защищать. Я рожден для войны, и вся моя жизнь была войной… правда, пока не появилась ты. Теперь мне есть что терять.

— Так уйдем! — взмолилась я. — Поедем еще дальше, на плато Ленг, в пустынные земли. Куда угодно! Уедем, Дитер!

— И бросим людей на произвол судьбы? — Он крепко сжал мои ладони, и я тоже сжалась, видя, как в глубине его глаз закручиваются золотые вихри. — Я никогда не был ни трусом, ни дезертиром! — пылко продолжал Дитер, и каждое слово падало вниз, как камень, тянуло нас обоих на дно. — Я люблю тебя больше жизни. Но и Фессалию люблю тоже. Ее заливные луга, ее горные кряжи, свое родовое поместье, своих скакунов и виверн. Я не могу допустить, чтобы разорили мой дом, чтобы сожгли портрет моей матери. Чтобы моих соотечественников растерзали кентарийские псы! Я должен предотвратить это все. Ради моей родины! Ради будущего! Ради нашего ребенка…

Он поцеловал меня сначала в левую, потом в правую ладонь. И слезы наконец покатились по моим щекам градом.

— Но ты не на службе, — все еще пыталась возразить я. — Ты больше не генерал…

— Никто не подписывал мою отставку, — сухо напомнил Дитер. Вскочил с кровати, прошел к секретеру и вытащил конверт. — Вот, это передал мне император. А я показываю тебе, Мэрион, потому что открыт и честен перед тобой. Потому что люблю тебя. Прочитай, пожалуйста.

Я взяла конверт дрожащими руками, повернула, ища глазами адресат. Хотя и так знала, кто им являлся. Знакомый вензель на сорванной печати, инициалы с завитушками «М. С.» и крупная цифра «IV».

Максимилиан Сарториус Четвертый. Король Фессалийский.

Я вытащила письмо и принялась читать.

«Его сиятельству герцогу, главнокомандующему фессалийской армией, генералу Дитеру фон Мейердорфу! — так начиналось письмо. Тут же виднелся королевский герб в виде извивающегося дракона, рядом — подчищенная клякса. Мне подумалось, что король Максимилиан наверняка нервничал, когда писал это письмо. Вон и официоза в следующей строчке поубавилось: — Дорогой и возлюбленный кузен! Пишу это письмо с тяжестью на сердце, прошу дочитать до конца…»

Тут снова на бумаге расплывалась россыпь крохотных точек — интересно, Максимилиан Сарториус Четвертый пролил слезы или духи? Судя по аромату, второе.

«Ты знаешь, в какую сложную ситуацию попала Фессалия, — читала я дальше. — Не буду скрывать: в текущем положении дел виноват и я сам. Моя недальновидность и мои амбиции помешали разглядеть пригретого аспида на своей груди, ядовитую кобру в королевском капюшоне, мою супругу, предательницу и отравительницу. Она, она, трижды проклятая Анна Луиза, столкнула кузенов лбами! Убила кентарийского посла! Предала Фессалию! И подвела нас к порогу войны».

Тут я едва сдержалась, чтобы возмущенно не воскликнуть: «Гляди-ка! А вы, ваше величество, весь в белом!»

Я еще хорошо помнила, как он пытался шантажировать меня и обещал освободить несправедливо обвиняемого Дитера в обмен на мои заверения стать королевской фавориткой. Брошенный бумеранг всегда возвращается к тому, кто его бросил. Жалко ли мне было короля? Вряд ли. Верила я ему? Нет. Но все же читала:

«Теперь змея и ведьма выслана из страны и навеки заточена в башне, где не пробегает дикий зверь, не пролетает птица и уж тем более не ступает нога человека. Так, до конца дней мучаясь от вины и справедливого наказания, Анна Луиза умрет, а ее имя станет нарицательным для черных колдунов и предателей Родины. И поэтому повторяю снова и снова: я был несправедлив к тебе, дорогой кузен Дитер. К тебе и твоей супруге Мэрион. За что нижайше прошу прощения. Мне, королю, не пристало смиренно молить, но если бы я стоял сейчас перед вами обоими, то вы бы увидели, как я преклоняю колени. Не оттого, что сам нуждаюсь в жалости и прощении! О нет! А оттого, что болею сердцем за свою Родину, свою Фессалию…»

«Ищи дурака!» — зло подумала я и закусила губу.

«Кентария угрожает войной, — так продолжал писать король, все более поспешно, буквы складывались в неразборчивые завитушки. — Она еще не объявлена, мы изо всех сил пытаемся сдержать натиск врага. Каждый день мои послы отправляются на переговоры, но не приходят ни к чему. Кентарийский вождь опасен и зол, он отрицает, что его армия опустошает приграничные земли. Но мне со всей границы поступают неутешительные сведения, будто некие черные воины, — тут я вздрогнула, и буквы перед глазами качнулись, — вовсю мародерствуют в крестьянских домах и маленьких городках. Все чаще случаются пожары и падеж скота, вода в колодцах оказывается загрязненной, люди мучаются животами и инфекциями, посевы гибнут. Мои солдаты пытались дать отпор черной кавалерии, но те пропадают без следа, словно призраки. Нет никаких опознавательных знаков, никаких доказательств, что мародеры связаны с Кентарией, однако всадники каждый раз появляются со стороны границы, а мои подданные слышали кентарийскую речь. Поэтому фессалийские мудрецы уверены, что черные всадники являются духами или демонами, с помощью магии призванными кентарийским вождем в наш мир с той стороны Черного Зеркала…»

Мои руки затряслись так, что я едва не выронила письмо. Пульс колотился крохотными молоточками, дыхание перехватывало. Я не смела поднять на Дитера глаз, чтобы он не заметил моего волнения, но он все равно чувствовал меня, а я ощущала, как макушку жжет сверлящий золотой взгляд моего василиска.

«Прошу и умоляю, мой дорогой кузен, — дочитывала я, скользя взглядом по прыгающим строчкам, — не я один прошу ради живота своего, а просит вся страна, весь несчастный народ Фессалии: спаси нас! Во имя Родины! Во имя малых и сирых, обиженных и убогих, во имя своих солдат, ждущих командира, который поведет их в бой, и во имя будущего.

Засим раскланиваюсь и припадаю к стопам — трижды несчастный король Фессалии и твой провинившийся кузен Макс».

— Кузен Макс! — повторила я, опуская на колени письмо. — Хорошо же он умеет подольститься! Когда помощь нужна ему — так он любящий кузен, а когда нам — так король, и слово его — закон!

— Он правитель, — сквозь зубы процедил Дитер. — Родился таким.

Я поглядела на мужа снизу вверх: даже в домашнем халате, хмурый, сосредоточенный, с волевым подбородком и расправленными плечами, он не мог скрыть свою принадлежность к военным.

— А ты солдат, — задумчиво проговорила я. — Родился таким.

Все пророчества, выданные Оракулом, вдруг обрели пугающий и очень реальный смысл. Черные воины, пришедшие с той стороны Зеркала, посланники иных миров. Война, конец которой положит мое дитя с большим сердцем, полным любви. И мой Дитер, который всегда будет делать то, что считает правильным, который не предаст своих соотечественников и друзей, который…

— Люблю тебя, пичужка. — Дитер обнял меня крепко-крепко, точно прощаясь, прижал к себе. Я замерла в его объятиях, уткнув нос в грудь, и думала ни о чем и обо всем сразу, слышала, как он говорит нежно и тихо: — Ты появилась словно звезда. Вспыхнула и озарила мой темный мир, в котором не было любви, а только одиночество и холод. Я не помню о прошлом, я без тебя не жил. Но все же я не могу предать Фессалию. Ты понимаешь?

— Понимаю, — всхлипнула я, приподнимая мокрое лицо. — Я тоже была совсем другой… ты не знал меня прежней, Дитер! Какой я была глупой и смешной! И как повзрослела с тобой, раскрылась, как роза, цвела для тебя! Что будет со мной, если ты уйдешь и… никогда… не верне…

Я проглотила окончание слова, слезы душили, стояли в горле комом. Дитер наклонился и принялся осыпать поцелуями мои щеки, ловил своими губами мои губы, пил мои слезы, шептал на ушко:

— Ну что ты, птичка? Успокойся, моя маленькая. Это будет не первая военная кампания, я профессионал, я василиск, гроза и гордость Фессалии. За моей спиной будет весь Альтар, а в моем сердце — ты одна. Что со мной может случиться, пока ты молишься обо мне и ждешь?

— Жду? — Я слегка отодвинулась и нахмурила брови. — Разве ты не возьмешь меня с собой?

— В армию? — в свою очередь нахмурился Дитер. — Какие глупости! Война — это кровь, грязь, постоянные походы. Я не хочу подвергать тебя опасности!

— Почему? — с жаром подхватила я, развивая мысль. — Я могу оставаться при штабе. Могу помогать тебе советом или просто ждать с задания. Только позволь быть рядом! Знать, что с тобой все в порядке!

— Я буду писать письма.

— Письма не посмотрят ласково, так, как ты, — возразила я. — Не обнимут, не поцелуют, не передадут твой запах. Бумага мертва, а мне нужен живой Дитер. Такой, как сейчас!

— Ты не знаешь, чего просишь! — Мой генерал аккуратно отстранился и поднялся на ноги. — Женщине не место в армии, это дурная примета.

— А куртизанки, значит, примета хорошая? — парировала я, тоже вскакивая и упирая кулаки в бока.

— Это совсем…

— Что? — вспылила я, комкая подушку. — Другое? У-у! Только попробуй сказать, что это другое. И получишь подушкой… нет, вот этой чашкой! Нет, подносом по лбу!

Я намекающе постучала по подносу на столике, и Дитер обмяк.

— Прости, — пробормотал он. — Конечно, я не собираюсь изменять тебе, пичужка. Клянусь! Но все-таки не могу рисковать твоей жизнью.

— Обещай хотя бы подумать!

Дитер вздохнул, обогнул кровать и подошел ко мне.

— Обещаю, — едва слышно сказал он, глядя в глаза. — Я обещаю, пичужка. Я слишком тебя люблю…

Мы обнялись и стояли так, вжимаясь друг в друга и слушая, как внизу топочет прислуга, а за окном шумят сады. Я не знала, сколько нам отмерено времени перед расставанием, и не хотела терять ни минуты.

Этот день принадлежал нам. Мы гуляли по тенистым аллеям, держась за руки и переговариваясь о всякой ерунде. Смеялись, играя в салки. Дитер прокатил меня на виверне, и я немного поуправляла Крошкой Цахесом в небе, отдаваясь восторгу полета и стараясь не думать о завтрашнем дне. К ужину небо заволокло тучами, в отдалении порыкивала гроза, Дитер извинился и сказал, что ему нужно навестить Ю Шэн-Ли, так что к ужину его ждать не нужно.

— Лучше погрей мне кровать, дорогая, — ласково попросил он. — Когда я вернусь, то сразу приду к тебе, моя роза.

— Я буду ждать моего дракона, — прошептала я, целуя мужа в губы и приглаживая его непослушную седую прядь за ухом. — Но если ты не вернешься, поднос все-таки познакомится с твоим упрямым лбом, договорились?

— Слушаюсь и повинуюсь, госпожа, — расшаркался Дитер.

Одной мне было не по себе. Вечер тянулся, ливень обходил нас стороной, но где-то далеко посверкивали белые нити молний, а здесь тихонько шуршал дождь, сбивая со сливовых деревьев последнюю цветочную пену. Я легла рано и читала при свете лампы, прислушиваясь к каждому шороху. Дитер не обманул: он явился к полуночи.

— Что сказал Шэн? — спросила я, откладывая книгу и выжидая, пока Дитер разденется.

— Он тоже собирается выступить в составе отряда как переговорщик, — сообщил генерал, юркая ко мне в постель и прижимаясь холодным боком.

Я вскрикнула и оттолкнула его ладони:

— Брр! Лягушонок!

— На улице дождь, мой цветочек, — усмехнулся Дитер. — Согреешь усталого путника?

— Если только усталый путник скажет, что он решил по одному маленькому вопросу, — надула я губы.

Дитер засмеялся и поцеловал их.

— Скажу завтра. Утро вечера мудренее.

— Обещаешь? — Я ответила на поцелуй.

— Обещаю, пичужка, — шепнул он, лаская мое тело, так что вскоре меня бросило в жар.

Я отзывалась на ласки стоном, как хорошо настроенный музыкальный инструмент. Касания Дитера были легки и умелы, страсть и магия снова клубились вокруг, накапливая статическое электричество и покалывая наши тела крохотными молниями удовольствия. Мы снова занимались любовью, сначала размеренно и нежно, потом напористее и грубей. Я кричала, содрогаясь в сладостных судорогах, и ощущала, как внутри меня выбрасывает свое напряжение Дитер. Словно губка, я впитывала его любовь каждой порой на коже и все не могла насытиться. И провалилась в счастливое забытье, обвивая Дитера руками. Наверное, я смеялась во сне, и в ту ночь меня не беспокоило ни Черное Зеркало, ни Оракул, заплетающая узелки.

Разбудил мерный стук по подоконнику. Открыв глаза, я долго не могла понять, почему за окном все еще темно. Большие настенные часы показывали девять утра, за окном едва брезжил серенький рассвет, и стук, разбудивший меня, оказался моросящим дождиком.

— А дождь все идет и идет, — спросонья пробормотала я и повернулась с боку на бок, чтобы приветствовать Дитера поцелуем.

Но рядом на подушке никого не было. Постель оказалась пуста и прохладна: если Дитер и проснулся, то сделал это довольно давно.

— Милый? — позвала я, потягиваясь и протирая глаза.

Наверное, он, как и вчера, уже вышел в гостиную, чтобы налить чая и принести в постель. На сердце потеплело, и я улыбнулась, заплетая в косу растрепавшиеся волосы. Взгляд упал на прикроватный столик, где, придавленная пресс-папье, лежала вдвое свернутая записка.

Расслабленность сразу покинула меня, сердце кольнуло тревогой. Схватив записку, я развернула ее и тут же прижала к груди ладонь: внутри, под ребрами, что-то назрело и лопнуло, обдав слепящей болью.

«Моя дорогая, любимая Мэрион! — начиналось послание. — Я хорошо подумал и принял решение. Я генерал фессалийской армии и останусь им, поэтому сегодня же на рассвете приказал оседлать виверн, и когда ты прочтешь это письмо, мы с Гансом уже будем в альтарской столице. Нет розы без шипов, а любви без разлук, поэтому прости, что дал ложную надежду, но подвергать тебя опасности не хочу. Прости, что уехал так рано, не разбудив тебя, расставание слишком тяжело для нас обоих. Я поцеловал тебя в щеку… да-да, как раз туда, возле ушка, где ты когда-то отрезала локон, чтобы получить у монахов-отшельников зелье гиш. Я остаюсь с тобой навеки душой, а ты приходи ко мне во сне, ладно? Жди, и я обязательно вернусь. Твой сердцем, вечный солдат Фессалии, Дитер».

Записка выскользнула из рук и закружилась, падая на простыню. Я подскочила с кровати, но едва не рухнула от головокружения, ухватилась за подголовник и слабо позвала:

— Жюли… Жюли!

Сначала было тихо, потом за дверью раздались мелкие шаги, и в комнату заглянула не Жюли, а Гретхен.

— Простите, фрау! — испуганно проговорила она. — Она не может подойти, ее муж Ганс утром без предупреждения отбыл вместе с герцогом в неизвестном направлении.

— И Ганс! — в отчаянии проговорила я и закрыла лицо руками. — Что же вы наделали… что же…

Я глубоко вздохнула, утерла выступившие слезы и отчеканила:

— Прикажи конюхам седлать виверн, Гретхен.

Девушка помялась у порога и мотнула головой.

— Виверн нет, — осторожно сообщила она. — Его сиятельство и герр адъютант уехали на них верхом.

— Тогда пусть оседлают коней! — закричала я и откинула косу за спину. Она хлестнула меня по лопаткам, точно подстегнула в спину. — Скорей, Гретхен! Скорей!

— Вы хотите догнать его сиятельство? — всплеснула руками служанка. — Но это невозможно! Виверны слишком быстро летят, а господа слишком рано отбыли, не сказав никому и слова, даже слугам!

— Знаю, — кивнула я. — Поеду в поместье к Ю Шэн-Ли. Мне, как и Дитеру, есть что с ним обсудить.

 

Глава 4

УМНИК И ЗАБИЯКА

На улице было свежо, в карете — душно, на душе — тоскливо.

Я комкала в руках платок с инициалами «Д. М.», от него все еще пахло духами Дитера: крепкими, с табачными нотками. Я подгоняла кучера, умоляя ехать быстрее. Только бы успеть! Только бы Ю Шэн-Ли не умчался вместе с Дитером! Тогда я буду совсем одна, в опустевшем поместье, и мне останется только ждать, ждать, ждать… Бог знает сколько времени! Я не смогу вынести этого постоянного ожидания и одиночества! Я не за это сражалась с фессалийскими монархами и не собираюсь сдаваться!

Пагода Ю Шэн-Ли была заметна издалека. Покатые крыши с золочеными коньками выныривали из облетающей пены садов, на воротах восседал деревянный красно-белый дракон. Посматривал мудрым черным глазом и усмехался в длинные усы, словно спрашивал: «И что ты собираешься делать, пичужка?»

— Сама не знаю, — пробормотала я и вошла в калитку.

Лакей-альтарец покосился на меня вопросительно и немного с недоверием. Наверное, я выглядела слишком воинственно для женщины: растрепавшаяся коса, шерстяное платье для конных прогулок, минимум украшений, максимум напора.

— Дома ли господин? — спросила по-альтарски.

Лакей поклонился, сложив ладони на груди и не поднимая взгляда:

— Дома, госпожа. Но занят сейчас, он собирает вещи к отбытию.

— Так и знала! — с досадой воскликнула я. — Мне нужно его видеть!

— Что доложить господину? — снова поклонился альтарец.

— Что его хочет видеть одна фессалийская птица, — раздраженно ответила я. — Мэрион. Передай, что его хочет видеть Мэрион фон Мейердорф.

Лакей поклонился опять. Я прикрыла веки, подумав, что больше не могу выносить этих поклонов и прочей этикетной мишуры. Но, взяв себя в руки, направилась по мощеной тропинке следом за альтарцем, ругаясь про себя, что лакей идет так медленно. Что ж, в империи Солнца не терпят суеты.

«Наверное, поэтому их и захватили фессалийские драконы!» — хихикнул кто-то над ухом препротивным голосом. Кожу кольнуло на уровне кулона. Я схватилась за него и завертела головой, пытаясь понять, кто говорит? Рядом не было никого, только ветви шелестели под порывами ветра да мелкий дождик моросил и тихонько постукивал в навес.

Показалось… Выдохнув, вошла вслед за лакеем.

Каждый дом — отражение хозяина.

Замок Мейердорфского герцога и моего мужа потемнел от времени и случившегося там пожара, он хранил древнюю историю, местами мрачную, местами романтичную, и благодаря реставрационным работам расцветал на глазах, впуская все больше солнечного света и любви.

Дворец короля Фессалии — нагромождение золота и безвкусицы, слишком богато, слишком броско, снаружи помпезно и пусто внутри.

Дом Ю Шэн-Ли был крепким и очень уютным, обставленным почти аскетично, но с альтарским изяществом. Здесь пахло сандалом и дымом, стены кабинета посла украшали изречения мудрецов в рамках красного дерева и коллекционные кинжалы. Сам Шэн в черно-алом одеянии сидел на циновке, поджав ноги, и пил чай.

— Пусть солнце освещает твой дом, — поприветствовала я.

Ю Шэн-Ли улыбнулся и указал на место рядом с собой:

— Раздели со мной чаепитие, Мэрион. Последнее, которое я совершаю в родном доме, перед тем как снова надолго отправлюсь на чужбину.

Я сняла туфли и опустилась на циновку, принимая из рук красивенькой служанки теплую чашку. Ю Шэн-Ли не был женат, но наверняка сожительствовал с одной из своих прислужниц. А может, и с несколькими, в Альтаре это не возбранялось, поэтому нет ничего удивительного в том, что нахальный капитан принял меня за императорскую наложницу.

— Спасибо, Шэн, — искренне поблагодарила я и отхлебнула ароматный напиток. — Мм, как вкусно!

— Твое наслаждение радует меня, — нараспев проговорил Ю Шэн-Ли.

Он улыбался, но взгляд был сосредоточен и серьезен. Он знал, зачем я приехала, и готовился к неприятному разговору.

— Не будем тянуть. — Я сразу перешла к делу: — Шэн, я здесь, чтобы поговорить о Дитере.

— Разумеется, — ответил альтарец и снова отхлебнул чая.

— Вчера он приезжал к тебе, — продолжила я, следя, чтобы голос не дрогнул. — С утра же собрал вещи и покинул поместье. Я знаю, он уехал в Фессалию.

Сделала паузу и из-под полуприкрытых ресниц взглянула на альтарца: тот сидел, выпрямив спину в струнку, невозмутимый, как гипсовый божок.

— Ты не отговорил его! — Я отставила чашку. Кулон снова кольнул жаром, но я не обратила внимания. — Почему ты не отговорил его?!

— Я не собирался, — качнул головой Ю Шэн-Ли. — Когда родине угрожает опасность, мужчине приходится принимать трудные решения. И Дитер их принял. Он настоящий мужчина и настоящий воин. Это его долг.

— А какой долг у меня? — прошипела я, сглатывая не вовремя подступившие слезы. — Ждать, пока его убьют? Сидеть над рукоделием с утра до вечера? Отсчитывать дни, пока цветы на сливах сменяются плодами, а те потом собирают служанки на варенье?

«Дети, кухня, церковь», — подсказал все тот же ехидный голос, который я слышала раньше в саду. Кулон подскочил, как живой, и я накрыла его ладонью.

«Так что в этом плохого? — возразил другой призрачный голос, мягкий и теплый, отозвавшийся в кулоне легкой вибрацией. — Женщина — очаг, и нашей Мэрион подходит домашний уют».

«Синичке подходит уют, пока орлы не заклюют, — подколол первый. — Черные воины сейчас опустошают приграничье Фессалии, а скоро придут и в Альтар. Как долго нам бегать, скажи, пожалуйста, Умник?»

«А тебе лишь бы воевать, Забияка! — обидчиво парировал мягкий голос. — А что ей остается? Не на войну ведь ехать!»

— Довольно! — вскрикнула я и сжала виски ладонями.

Сердце колотилось, в ушах стоял звон. Ю Шэн-Ли сидел напротив с очень удивленным выражением лица.

— Прости, — пробормотала я, заливаясь краской. — Не пойму, что со мной творится. Видимо, от волнения…

Взяла чашку трясущимися руками и сделала большой глоток.

— Понимаю, — кивнул Ю Шэн-Ли. — Трудно согласиться с выбором, еще труднее решить, что делать самому.

— Не знаю, — выдохнула я и почувствовала, как слезы обожгли веки. — Я не знаю, Шэн. Я так люблю его… и так за него боюсь!

Ю Шэн-Ли поднялся и подошел ко мне, погладил по волосам.

— В Альтаре говорят: разлука для любви как ветер для огня. Слабую гасит, а большую раздувает. Ты справишься, Мэрион. Не зря Небесный Дракон послал тебя Дитеру. Он скоро вернется, обещаю.

— А если нет? — Я подняла заплаканные глаза. — Я знаю про черных всадников. Знаю про угрозу, которую несут посланники с той стороны Зеркала.

При этих словах Шэн побледнел, лоб прорезали морщины.

— Ди рассказал о них? — тихо спросил он.

— Да. И знаю, что если они победят, если прорвут границу, то пройдут еще дальше. Уничтожат и Фессалию и Альтар. От них нигде не спрячешься, ни в Ниэле, ни в Афаде, ни даже в пустынях Канто.

Ю Шэн-Ли молчал, по-прежнему задумчиво гладя меня по волосам. Я ощущала, как напряжены его мышцы, дрожала от предчувствия чего-то важного, что должно случиться вот-вот, и продолжала говорить:

— Когда приходит беда, решения принимают не только мужчины, но и женщины. Я выросла в тех краях, где грудью защищали родину. Где, как один, вставали, чтобы дать отпор врагу. Где матери защищали своих сыновей, а жены — мужей. Где вытаскивали солдат из-под огня, где все стояли бок о бок, потому что защитить свою страну, своих любимых и близких — священный долг каждого!

«Молодец, птичка!» — шепнул в голове колючий голос, тот, что прежде ехидничал. Я отмахнулась от него, как от надоедливого комара, крепче сжала подпрыгнувший кулон.

— Я не могу ждать, Шэн! — с жаром произнесла я, глядя в его посерьезневшее лицо. — Если мне суждено было встретиться с Дитером, я пройду рядом с ним плечо к плечу. Если суждено погибнуть — погибну рядом с ним. Если суждено быть счастливой — буду!

— Ты что-то решила, Мэрион? — негромко уточнил Ю Шэн-Ли.

— Да. — Я поднялась на ноги и стояла теперь вровень, выпрямив спину. Наши взгляды встретились. — Знаю, ты собираешься в Фессалию. И я пришла, чтобы попросить взять меня с собой.

Ю Шэн-Ли смотрел на меня так, словно я говорила с ним на каком-то непонятном языке. Морщил гладкий лоб, двигал губами, точно порывался что-то сказать.

— Прошу, возьми меня с собой в Фессалию.

— Юная госпожа, — наконец осторожно ответил Шэн и продолжил, подбирая слова: — Я — альтарский посол, и хотя еду в Фессалию с мирной миссией, но я тоже мужчина и в случае чего смогу выйти против черных всадников с оружием. Но ты — женщина, Роза, спустившаяся с неба.

— У каждой розы есть шипы, — напомнила я. — Не забывай об этом. Думаешь, я не умею постоять за себя?

Шэн молчал, тогда я заговорила с еще большим жаром:

— Вспомни, как я прикинулась служанкой королевы, когда искала доказательства ее вины в смерти кентарийского посла! Вспомни, как не побоялась подлить зелье подчинения королю, чтобы спасти Дитера. Я не какая-нибудь изнеженная принцесса, Шэн!

— Но ты все же женщина, — вздохнул Ю Шэн-Ли.

Я закусила губу. С этим не поспоришь, ни в альтарской, ни в фессалийской армии женщинам нет места. Даже если Шэн согласится, меня с позором изгонит высшее командование. Как убедить его? Как добраться до Дитера? Прикинуться куртизанкой или… Я посмотрела на развешанные по стенам кинжалы, оценила сложение Ю Шэн-Ли — подтянутый, не слишком высокий.

«Вы почти с него ростом», — поддакнул ехидный голос.

Слегка мешковатая одежда, скрадывающая очертания фигуры, волосы до плеч, всегда стянутые в узел на затылке. Если одеться как альтарец, то вполне могу…

«Уверены?» — шепнул мягкий бесплотный голос.

— Да! — Я вскинула подбородок и смело поглядела на собеседника: — Шэн, я умею ездить верхом, Дитер меня немного научил стрелять из оружия, ты научишь рукопашной схватке. Шэн, я поеду с тобой не как женщина или куртизанка, а как воин и твой ученик.

«Малютка-воин», — вспомнились слова Оракула, и меня обдало ознобом, но кулон успокаивающе запульсировал на груди, и оба голоса одновременно дохнули мне в уши:

«Получится… получится!»

— Это… Небесный Дракон знает что такое, — медленно произнес Ю Шэн-Ли.

Его грудь тяжело вздымалась, он отошел на шаг и оперся ладонями о край чайного столика. Я не понимала, гневается посол или нет, но черные брови хмурились.

— Это плохая идея, Мэрион… — начал Шэн, но я пылко перебила его:

— Это очень хорошая идея! Ведь ты посол, тебе не нужно быть на передовой! И я могу всегда быть рядом. Я не буду бесполезной, о нет! Я умею немного писать по-альтарски и очень хорошо — по-фессалийски, могу исполнять поручения в качестве гонца. Могу готовить, мыть полы, ухаживать за ранеными… да много чего еще! Никто никогда не узнает! Никто не раскроет, если ты согласишься прикрыть меня!

— А если раскроет, мы оба пойдем под трибунал, — мрачно ответил Ю Шэн-Ли, потерев переносицу. — Я обещал другу заботиться о его жене, и вот… Нет-нет! Это безумная затея! Не позволю…

Я вскинула руки в жесте отчаяния, внутри клокотал огонь.

— Тебе известно, что такое любовь? — срывающимся голосом спросила я. — Что значит пустой миг без родного прикосновения, взгляда, без теплого слова? Однажды я чуть не потеряла Дитера и не хочу потерять его снова! Ты должен меня понять, Шэн! Если ты когда-нибудь любил…

Сложив ладони перед собой, я умоляюще поглядела на альтарца. Он молчал, непрошибаемый, как статуя. Его глаза темнели, глубокие, как колодцы. И я почувствовала, что почти проваливаюсь в них. Кулон снова кольнул шею, точно подтолкнул меня к падению. И вдруг границы черноты раздвинулись, и я увидела женщину. Альтарку.

Она сидела в задумчивости под облетающим сливовым деревом, а у ее ног играла девочка, складывая пирамидку из гладко отшлифованных голышей.

— Я маленькое яблочко, — напевала она. — Душистое и сладкое, с красными щечками. Кто любит меня больше всех? Конечно, мама и папа!

«Ее зовут Ю-Мин, — подсказал мягкий голос. — И она похожа на мать».

«Больше на отца, — возразил ехидный голос. — Посмотри-ка на форму подбородка! Такой же острый и упрямый».

— Ю-Мин, — едва слышно повторила я.

Изображение смазалось и исчезло, оставив после себя только легкую зыбь.

— Что? — услышала я как сквозь вату. — Что ты сказала?!

— Она похожа на маму и папу, — сонно произнесла я. — Маленькое яблочко с красными щечками. Кто любит ее больше…

— Откуда?! — вдруг закричал Ю Шэн-Ли.

В какой-то момент показалось, что он накинется на меня и хорошенько встряхнет за плечи. Но я не отступила, а он взял себя в руки и только дышал тяжело, сверля меня отчаянным взглядом.

— Откуда ты знаешь это имя? — снова спросил он, и голос дрогнул.

— Увидела, — ответила я, стряхивая дремотную слабость. — Только что… У нее упрямый подбородок, как у отца… как у тебя, Шэн! Кто она? Твоя… — Догадка кольнула в висок вместе с комментарием: «Его дочь».

Альтарец выдохнул и пригладил ладонью блестящие черные волосы.

— Никто не знает о ней, — сказал он. — Даже Дитер… Я не говорил ему никогда, это моя самая большая тайна.

— Почему? — удивилась я, подходя ближе и заглядывая в лицо. Теперь оно немного осунулось, стало печальным и бледным. — Ты никогда не рассказывал о себе, Шэн. Почему даже Дитер не знает, что у тебя есть дочь?

— Потому что Ю-Мин — мой внебрачный ребенок. — В глазах Ю Шэн-Ли замерцала грусть. — Это давняя история…

— Расскажи? — Я взяла его за руку и приготовилась слушать.

— Давно, когда я еще был совсем молод, — начал Шэн, — я полюбил девушку из очень богатого и очень знатного рода. Мы познакомились на балу, который ежегодно устраивает Альтарская военная академия. Любовь… ты говорила о любви, Мэрион, но ведь и я знаю, что это такое. Она вспыхнула между нами быстро и была слаще меда, крепче вина. О, это был самый чудесный год! — Ю Шэн-Ли улыбнулся, погружаясь в воспоминания.

Я ждала, не выпуская его руку. Мне чудилась тихая-тихая песня, звучащая вдали, виделись силуэты лодок, скользящих по ночной реке, огромная луна, плавающая в черном небе, как желтая круглая рыба. Наверное, я считывала воспоминания Шэна… но как? Пока я не находила объяснений. Я чувствовала только магию, от которой слегка потрескивал кулон, и слышала странные голоса. Наверное, была тут какая-то связь.

— Отец моей возлюбленной не обрадовался, узнав, что его драгоценная дочь путается с простым курсантом, — горько усмехнулся Ю Шэн-Ли. — Он давно нашел ей партию — такого же богатого и знатного государственного мужа, как и он сам.

Шэн замолчал, хмурясь и собираясь с мыслями. Его пальцы подрагивали, но я и так знала, что произошло дальше.

— Ее выдали замуж насильно? — участливо спросила я.

Альтарец согласно кивнул:

— Да. Моя возлюбленная стала женой другого.

— Но вы все равно продолжали встречаться?

Шэн вздернул подбородок. Теперь в его взоре горел непонятный мне огонь. Посол заговорил отрывисто, бросая слова, как отравленные стрелы:

— Ее муж — старик! А она… она молода и прекрасна, как сама луна! Да, мы встречались тайно. Пока она не зачала от меня малышку Ю-Мин. Это самый большой позор и самая сладкая тайна. Я храню ее здесь. — Шэн стукнул себя кулаком в грудь. — Возле самого сердца. И умру с этой тайной! Горе неверной жене! И горе тому, кто соблазнил ее. Мою возлюбленную протащат по самой большой площади столицы, а потом возведут на погребальный костер. Мою малышку… — Он встряхнул головой, и черная прядь выбилась из гладкой прически. — Мою Ю-Мин отправят в рабочий дом, где она будет до скончания веков тачать башмаки или собирать рис на полях богачей. Или сделают гунци…

«Проституткой», — поняла я и содрогнулась, вспомнив милое личико ребенка и нежный голос. По телу пробежала дрожь.

— Шэн, — позвала я. — Я никому не расскажу об этом. Клянусь! Эта тайна останется со мной так же, как до этого она хранилась в твоем сердце. Ты веришь мне?

Ю Шэн-Ли молчал. Что-то плескалось в его темных глазах — надежда? Страх? Любовь к дочери?

«Поклянитесь на крови, — шепнул мягкий мелодичный голос, обладателя которого назвали Умником. — Тогда поверит…»

Я лихорадочным взглядом обвела помещение, заметила нож для вскрытия писем.

— Верь мне! — сказала, быстрым движением схватила нож и полоснула по ладони. — Я знаю, что такое любовь и что значит жертвовать во имя нее.

Короткая вспышка боли!

— Мэрион! — бросился ко мне альтарец.

Закусив губу, я втянула воздух сквозь сжатые зубы, стараясь не смотреть на рану, из которой сочилось что-то теплое.

— Клянусь, — повторила я. — Я не предам! Никогда!

Он остановился рядом, раздувая ноздри и глядя, как в пригоршне собирается алая жидкость. Я держала руку на весу, пристально глядя на альтарца и чувствуя, что еще немного, и упаду в обморок.

— Я… верю, — наконец произнес он. — Спасибо, Мэрион. Теперь я в долгу перед тобой.

Не успела моргнуть глазом, как Ю Шэн-Ли выхватил у меня нож и нанес себе такую же рану.

— И я клянусь, — сказал он, — сделать, как ты просишь. Никто не узнает, юная госпожа. Это мое слово.

Он сжал мою кровоточащую ладонь своей, я глубоко вздохнула и почувствовала, как пол едва не уходит из-под ног. Но вместе со слабостью пришло облегчение: он поверил! Он поможет мне!

— Спасибо, — слабым голосом проговорила я и всхлипнула, сглатывая слезы.

Посол сразу повеселел и, усмехнувшись, произнес нарочито грозно:

— Отставить слезы! Воину плакать не пристало! Беги немедленно умываться! А я прикажу подготовить для тебя альтарскую форму. На сборы, — Шэн сощурился и глянул на настенные часы, — полчаса.

— Милый, милый Шэн! — заулыбалась я.

— Нужно отвечать: «Так точно, господин Ю!» — поправил Ю Шэн-Ли.

— Так точно, господин Ю, — послушно повторила я.

Не обращая внимания на саднящую ладонь, я подобрала юбки и следом за служанкой выбежала из комнаты. В груди разгоралась радость, и мне напевали прямо в уши:

«Получилось, получилось! Мэрион теперь малютка-воин!»

«А ты сомневался? — ехидно поинтересовался Забияка. — А еще называешься Умником».

Задержав дыхание, я влетела в большую, со вкусом обставленную ванную и, захлопнув дверь, выпалила:

— Да кто говорит со мной?!

Напротив оказалось зеркало, и я отразилась в нем вся: заплаканное, покрытое красными пятнами лицо, встрепанные волосы и кулон… теперь он переливался то густым черным, то ослепительно-белым светом. И каждый раз, когда он поворачивался той или иной гранью, из центра вылетало то черное, то белое облачко.

— Я Белый Дракон, прозванный древними предками Умником, — сказало светлое облако, зависнув над правым плечом, постепенно густея и обретая форму крохотного дракончика с витым хвостом и острыми кожистыми крыльями. — Дух-хранитель рода Адлер-Кёне.

— Я Черный Дракон, прозванный древними предками Забиякой, — представилось темное облачко, зависнув над правым плечом и уплотняясь до тех пор, пока не стало похоже на дракончика с рожками и блестящими алыми глазами. — Дух-хранитель рода Мейердорф.

— Мы проснулись, госпожа! — хором произнесли они. — И готовы служить тебе!

— Дожила, — пробормотала я под нос. — Кто-то до чертей допивается, а я доплакалась до драконов.

Помахала окровавленной рукой перед носом, пытаясь разогнать полупрозрачных духов. Черненький оторвался от моего плеча и, вытянув змеиную шею, цапнул за пальцы. Довольно ощутимо цапнул.

— Ай! — не удержалась я от вскрика.

— Мы настоящие, хозяйка, — промурлыкал на ухо белый. — Теперь нет сомнений?

— Ну, теперь-то точно никаких! — кивнула я, хмуро рассматривая покрасневший палец с точками, оставшимися от игольчатых зубов.

Хочется надеяться, что драконы не ядовиты. На всякий случай я скользнула взглядом по полочкам над умывальником.

— Не ядовиты, — хихикнул Забияка, словно прочитав мои мысли. Вполне возможно, что так оно и было. — По крайней мере, для вас, госпожа.

Подлетев снова, он длинным раздвоенным языком лизнул косой надрез. На какую-то секунду пронзила резкая боль. Но быстро прошла. Кровь остановилась, и края ранки принялись покрываться бурой корочкой.

— Откуда вы появились вообще? — все еще озадаченно спросила я. — Нет-нет. Не отвечайте! Я понимаю, что из кулона. Но почему не видела и не слышала вас раньше?

— Потому что раньше мы спали поодиночке, — подал голос Умник, изящно свиваясь в дымную спираль. — А потом соединились в одно целое.

— Я этого не хотел, — фыркнул Забияка, сверкая алыми глазами. — Но кто бы меня спросил?

— А потом вы созрели, хозяйка, — не слушая его, продолжил светлый дракон. — Вы наполнились!

— Наполнилась? — моргнула я. — Но чем?

— Силой, — подсказал Забияка. С каждым словом из его пасти вылетал дымок.

Я промолчала, понимая, что некоторые вещи нужно переварить, сунула ладони под рукомойник, полилась вода. Я сомкнула веки, окунув лицо в эту прохладу, и ощутила, что головокружение постепенно сходит на нет, мысли проясняются, а присутствие духов из кулона уже не кажется таким невероятным.

Вот только если со мной находится дух Белого Дракона Адлер-Кёне и дух Черного Дракона Мейердорфов, то…

— Кто же тогда с Дитером? — Я обернулась.

Оба дракончика висели в воздухе, лениво взмахивая слюдяными крылышками. Забияка глядел с любопытством, Умник — с некоторым снисхождением.

— Господину Дитеру дракон не требуется, — сообщил он и сразу же стал похож на учителя, объясняющего желторотым школьникам сложную задачу. — Он сам дракон.

— Василиск, — поправил Забияка.

Я мотнула головой и твердо заявила:

— Если у Дитера нет хранителя-дракона, им буду я.

Духи переглянулись и синхронно покивали.

— Госпожа столь же мудра, сколь и прекрасна! — облизнулся Умник. — Для меня честь сопровождать вас!

— И для меня тоже! — подхватил Забияка. — Не забывай обо мне, все-таки мы теперь единое целое.

Хвосты обоих драконов переплелись и закрутились в штопор. И тут в дверь деликатно стукнули.

— Госпожа? — раздался из коридора голос служанки. — Разрешите передать вам одежду!

Двухголовое существо немедленно исчезло с легким хлопком, оставив после себя неуловимый аромат ментола и пороха. Столь же странное сочетание, как белое и черное, как роза и дракон. Однако без одного я не представляла себе другого.

Чуть приоткрыв дверь, я забрала у служанки сверток и ответила отрицательно, когда та предложила помочь переодеться.

В конце концов, я немало носила брюки в своей прежней жизни, которая казалась почти нереальной, словно я спала и видела чудесный сон о далекой заснеженной стране. Теперь у меня другая жизнь и другая судьба. И сердце горело от тоски по Дитеру. Где он теперь? В императорском дворце или уже летит в Фессалию на встречу с кузеном? При одной мысли о Максимилиане Четвертом меня передернуло, я сжала зубы и принялась рывком стаскивать платье.

В свертке, который передала служанка, оказалась альтарская военная форма: хлопковая черная рубашка с воротничком-стойкой, темные прямые брюки, сапоги из мягкой кожи и удлиненный однобортный френч, который я сверху перехлестнула широким поясом. Придирчиво оглядела себя в зеркало и сплюнула.

Ряженая женщина, и только! Но делать нечего. В таком виде и вышла к Шэну, спотыкаясь в непривычной обуви и краснея от собственной неуклюжести. Он оглядел меня придирчиво и прокомментировал:

— Никуда не годится.

Обошел сзади, слегка хлопнул по спине:

— Подбородок выше! Держи осанку, плечи прямее! В академии под воротник закалывали иголку острием вверх, чтобы воин умел держать голову.

Вспомнилось, что в той же академии обучали и Дитера, и внутри все заныло. Что, если я не смогу? Но мысль о том, что Фессалийский Дракон тоже прошел через все это, грела душу и придавала сил. Значит, и я смогу!

— Волосы придется обрезать, — припечатал Ю Шэн-Ли.

Я с готовностью сорвала заколку:

— Если надо — режь!

Альтарец присвистнул, круто повернулся на каблуках, хватая со стены первый попавшийся кинжал. Отсвет фонариков блеснул на остро заточенной стали. Я зажмурилась и почувствовала только, как Шэн слегка дернул меня за косу. Взмах! Еще один!

Я вздрогнула, приоткрыв один глаз. Мои рыжие локоны опадали, как скошенная пожухлая трава. Дальше в ход пошли ножницы. Срезанные волоски кололи кожу, по обнаженной шее гуляли мурашки, и когда альтарец поднял чайный поднос, в котором я отразилась, как в хорошем зеркале, то увидела перед собой бледного и немного растерянного паренька с торчащими во все стороны рыжими вихрами.

«Вы похожи на отца, госпожа, — осторожно подал голос Умник. — В те времена, когда он был совсем юным и только мечтал о ратных подвигах…»

«Пока герр Кёне мечтал о подвигах, герр Дитер уже сражался на передовой», — перебил вредный Забияка.

— Но я ни тот, ни другой, — возразила я.

Ю Шэн-Ли отложил ножницы и нахмурился:

— Что?

— Ничего, — испуганно ответила я.

— Ничего… — повторил Шэн и сделал многозначительную паузу.

Я спохватилась:

— Ничего, господин Ю.

— На первый раз пойдет, — удовлетворенно кинул альтарец. — Запоминай: ты — выпускник Альтарской военной академии, а теперь мой адъютант. Будешь выполнять мелкие поручения, держись поблизости, чтобы ни живая душа, ни бесплотный дух не догадались, кто ты на самом деле.

— Так точно, господин Ю.

Так непривычно говорить это, так странно… В какой раз я прикидываюсь тем, кем не являюсь? Сначала притворялась наследницей рода Адлер-Кёне, в теле которой оказалась, теперь — адъютантом альтарского посла. И лишь с Дитером я могла быть самой собой. Настоящей.

— Господин Ю? — обратилась я.

Альтарец стоял рядом, такой знакомый, привычно сдержанный и добрый. И все-таки такой далекий. Теперь не просто друг. Теперь — командир и учитель.

— Разрешите написать письмо Жюли, — попросила я. — Она будет волноваться.

— Только ни слова о том, кем ты теперь стал, — ответил Ю Шэн-Ли, и я задержала дыхание, когда поняла, что альтарец обращается ко мне в мужском роде.

Он распорядился принести бумагу и перьевую ручку. Я жутко волновалась, но старалась, чтобы не дрогнула рука. Буквы выходили четкими, как строй солдат на плацу.

«Дорогая Жюли! — писала я. — Не волнуйся обо мне, я должна послужить на благо Родине так же, как и мой муж. Я не могу тебе сказать, куда я направляюсь, а ты не ищи меня. Просто знай, что я люблю тебя и смогу за себя постоять. Передавай поцелуй подружке Гретхен. Я буду помнить о вас и вернусь, когда враг отступит. Всегда ваша, Мэрион фон Мейердорф».

Я запечатала конверт и отдала его Шэну.

— Сегодня же письмо отправится по адресу, — пообещал он. — А мы выдвигаемся в поход. Осталась лишь самая малость.

— Какая, господин Ю? — напряглась я.

— Придумать тебе имя, — серьезно сказал Ю Шэн-Ли. — По тебе видно, что ты из Фессалии.

— Я ведь могу быть подопечным генерала фон Мейердорфа? — с надеждой посмотрела я. — Вы с ним друзья, и Дитер вполне мог попросить вас, господин Ю, оказать протекцию бедному юноше.

— Вполне, — согласно кивнул Шэн. — Кто тогда? Не внебрачный сын, это очевидно. Может…

«Брат», — шепнул в ухо Умник.

И я повторила машинально за ним:

— Брат. Младший. Такой же бастард, как и сам Дитер. Вынужден прятаться в Альтаре и мечтает хоть когда-нибудь достичь тех же вершин, что и знаменитый василиск.

— И называть тебя следует…

— Мартин! — в один голос с Забиякой произнесла я.

— Хорошо. — Губы Ю Шэн-Ли дрогнули в улыбке. — Собирайся в дорогу, Мартин фон Мейердорф. Сегодня мы должны присоединиться к альтарской армии и принести клятву верности императору.

 

Глава 5

АДЪЮТАНТ АЛЬТАРСКОГО ПОСЛА

Альтарская столица вывесила флаги, и алые драконы извивались на ветру, облизывая огненными языками изогнутые крыши пагод. Вся площадь была запружена солдатами и издалека походила на чешуйчатую спину еще одного дракона, свернувшегося между императорским дворцом и набережной реки Нэй.

Я стояла вместе с Шэном в одном из первых рядов и хорошо видела императора Ли Вэй-Дина. Золотоликий благословлял нас на победу, разбрасывая в воздухе искрящуюся пыльцу. Подхваченная ветром, она летела над нами и оседала на униформе.

«Это похоже на разбрызгивание освященной воды», — ворчливо заметил Забияка.

Я уже научилась различать голоса моих духов-помощников и стала замечать, что когда говорит черный дракон, кулон покалывает кожу с левой стороны, а когда белый — то с правой.

«Ритуалы везде одинаковы по содержанию, — отозвался Умник. — Меняется только форма».

Я не обращала на голоса в голове внимания, стараясь стоять так же ровно и красиво, как прочие альтарцы, как мой друг и учитель Ю Шэн-Ли. К счастью, крой френча хорошо скрывает грудь. Дитер не раз говорил, что ему нравится моя миниатюрность, но никогда я не радовалась ей так, как сейчас. Конечно, оставались и другие чисто женские проблемы, которые наверняка принесут мне определенные сложности, но, как говорится, я перейду по этому мосту, когда доберусь до него.

Император много и пафосно говорил про наш воинский долг. Говорил, что Альтар должен помочь Фессалии, потому что следующими окажемся мы сами. Говорил, что этой борьбой мы можем вернуть суверенитет своим провинциям. Я слушала вполуха, размышляя о том, что если простою на таком солнцепеке лишние полчаса, то превращусь в круто сваренное яйцо. На счастье, патриотическая речь длилась недолго.

— Слава империи! — прокричал дюжий воин, стоявший по правую руку от императора.

И тысячи глоток ответили:

— Слава! Слава!

Толпа задвигалась и потекла, делясь на несколько потоков. Шэн ухватил меня за плечо и рванул за собой.

— Держись рядом, — шепнул он, хотя я и так не собиралась отставать и вилась за ним хвостом. — Мы должны сегодня же нагнать Железную гвардию главнокомандующего Е Бо-Джинга, он выдвинулся днем ранее.

— Разве нельзя полететь сразу в Фессалию? — спросила я.

Шэн качнул головой:

— Надо доставить главнокомандующему бумаги от императора. Я лично прослежу, чтобы Е Бо-Джинг получил их из рук в руки. Потом нам придется держать военный совет. Император подтягивает войска на помощь Фессалии, но не спешит ввязываться в конфликт, надеясь, что все разрешится мирным путем.

На расчищенной полосе, напоминающей взлетную, сидело несколько боевых птиц. Они все издавали низкий угрожающий клекот, и мне казалось, это гудят вертолетные лопасти.

— Мы полетим вдвоем, — сообщил Шэн. — Такова привилегия посла и моего адъютанта.

— Так точно, господин Ю, — отчеканила я, не без основания полагая, что это универсальный ответ на большую часть приказов, вопросов и замечаний.

Шэн удовлетворенно цокнул языком и первым взобрался на птицу, даже не подумав помогать мне. Все правильно: назвался груздем — полезай в кузов. Стиснув зубы, я осторожно поднялась по веревочной лесенке и уселась рядом с Ю Шэн-Ли.

«Интересно, успел ли Дитер добраться до Фессалии? — мелькнула мысль. — Или, как и мы, вынужден ждать, пока его пропустят через границу? Может, мы встретимся с ним в этом Железном полку?»

«И не мечтайте! — фыркнул Забияка. — Макс примет кузена с распростертыми объятиями и первым побежит навстречу, теряя корону».

«И мантию», — подхватил Умник.

«И туфли!»

«И панталоны!»

Я хмыкнула, представив раздевающегося на ходу короля. Получившаяся картинка вышла столь забавной, что я пропустила взлет и только вжалась в сиденье, когда птица пэн набрала высоту.

— Жаль, у нас не было времени на тренировки, — вздохнул Ю Шэн-Ли, глядя мимо меня в окно на проносящиеся крыши и кучевые облака, собирающиеся у горизонта. — Слабый воин подобен надломанной ветке.

— Я буду гибкой веткой, — возразила я. — Такой, что гнется, но не ломается.

— Ты можешь сослаться на травму спины, Мартин, — что-то прикинув, предложил Шэн, называя меня мужским именем, чтобы лишний раз не попасть впросак. — Доктор велел соблюдать постельный режим, но нагрянула срочная мобилизация.

— А еще у меня крайне строгий учитель. — Я поклонилась, сложив ладони. — Не позволит ученику прохлаждаться ни одного лишнего дня.

— Ты хитер, как лис, Мартин, — слегка улыбнулся Ю Шэн-Ли. — Недаром я взял тебя в адъютанты.

Потом мы немного поупражнялись в альтарском письме. Шэн называл иероглифы, а я выводила их карандашом в блокноте, стараясь не запутаться во всех этих палочках и закорючках. После альтарец разрешил немного отдохнуть, и я задремала, убаюканная свистом ветра и мерным покачиванием паланкина. В тягостной дремоте мне снилась Оракул, слепая О Мин-Чжу. Ее татуировки ползали по желтой коже, точно были живыми, нарисованные глаза мигали, а сухие руки перебирали узелки. Ногти терлись друг о друга, издавая шорох. Я вздрагивала от этих неприятных звуков и силилась расслышать, что Оракул шепчет потрескавшимися губами, но не могла разобрать ни слова. Отчаянно пыталась дотронуться до нее, но руки не поднимались. Наконец я сделала над собой усилие, дернулась и едва успела распахнуть глаза и выставить ладони, чтобы не влететь носом в стену паланкина.

— Что такое? — тут же среагировал Ю Шэн-Ли, удерживая меня на месте.

— Так, — пробормотала я, откидывая со лба волосы и удивляясь, почему не могу завести локон за ухо.

В шею дуло, не было тут ни пуховых подушек, ни спящего Дитера. Я вздохнула, потерла виски и только теперь поняла, где нахожусь.

— Подлетаем, — сказал Шэн. — Соберись, Мартин. Иначе при первом же проколе я буду обязан отправить тебя домой.

От этих слов бросило в жар и защемило сердце. Оказаться бы дома рядом с Дитером! Тогда не пришлось бы скрываться и лгать, носить военную форму вместо платья и просыпаться по утренней побудке командира, а не от поцелуя любимого.

«Я справлюсь», — сказала себе строго. Кулон под рубашкой одарил теплом, но духи молчали. Может, тоже дремали в своем заточении и набирались сил.

Птица пэн пошла на снижение. Я крепко ухватилась за поручни и зажмурилась. Это не первый мой полет, но почему-то впервые накатила дурнота. Может, от волнения, а может, от голода, ведь я ничего не ела сегодня, только пила чай в доме Шэна, но сказать об этом не решалась: прощайте, детские капризы!

В приоткрытое окно я видела, как внизу проносятся полосатые шатры, усеивающие долину. Справа от них поблескивала река, на лугу паслись кони, встряхивая подстриженными гривами, и все это стремительно неслось на нас.

Земля мягко толкнула снизу.

Я выдохнула и осторожно приоткрыла веки. Кулон заворочался на груди, как оживший скарабей.

«С прибытием!» — сонно хором зевнули драконы.

Мы спрыгнули на мягкую траву, устилающую долину. В некоторых местах она была уже примята и вытоптана, я слышала журчание реки, ржание лошадей, звон мечей, мужские голоса и смех. Молоденький альтарец возрастом не старше меня принял поводья и поклонился нам обоим.

— С прибытием, господин Ю! — проговорил он, не поднимая взгляда.

— Вольно, солдат, — ответил Ю Шэн-Ли, превращаясь из добродушного посла в жесткого воина со взглядом колким, как рапира. — Пусть доложат главнокомандующему о моем прибытии.

— Так точно, господин Ю, — снова поклонился мальчишка, и я порадовалась, что правильно запомнила универсальный ответ.

Теперь мне придется произносить его особенно часто.

— А ты, Мартин, — обратился ко мне Шэн, почти не коверкая фессалийское имя, — не сиди без дела, напои птицу и задай ей корм.

— Так точно, господин Ю! — лихо отрапортовала я.

На самом деле немного струхнула. Мало того что придется подходить к гигантской птице, рискуя быть проглоченной ею, так еще я впервые остаюсь одна без поддержки. Я долго смотрела вслед другу, пока не поняла, что кто-то, в свою очередь, рассматривает меня. Повернувшись, наткнулась на любопытный взгляд альтарского мальчишки.

— Чего тебе? — не совсем дружелюбно спросила я. — Не слышал, что господин велел?

— Так тебе велел, да? — ответил мальчишка, показывая щербинку между передними зубами.

— Мне, — согласилась я. — Но мы только что прибыли в лагерь. Покажи хоть, где ведра брать и откуда воду носить.

— Штабной, что ли, да? — удивился мальчишка и махнул рукой: — У конюшен всегда ведра, а вода в реке.

«Железная логика! — восхитился Умник. — Вы, госпожа, могли бы и догадаться».

— Умолкни, — посоветовала ему я.

— А? — моргнул мальчишка.

— Ничего. Не стой столбом, привяжи птицу, пока я воду принесу.

— И точно штабной! — снова заулыбался мальчишка. — Не успел приехать, а уже приказывает, да!

Будь я действительно мужчиной, мальчишка тотчас схлопотал бы оплеуху. Но я плюнула, развернулась к нему спиной и побрела к конюшням, надеясь, что ветер, доносящий до меня запахи конского пота и соломы, приведет в нужное место.

Это были наспех сколоченные навесы с крышами из накиданных ветвей лиственниц. Здесь же стояли деревянные ведра, в каждое я могла бы встать обеими ногами, и еще хватило бы места для вредного мальчишки-конюха. О том, чтобы взять сразу несколько, не могло идти и речи, поэтому я подняла одно и, осматриваясь по сторонам, начала спускаться к реке.

На полянке сражались несколько пар альтарцев. Сбросив френчи и оставшись в одних рубашках, солдаты самозабвенно рубились на клинках, только лязгала сталь и солнечные блики скакали по отточенным граням. В редком подлеске стреляли по мишеням, до меня доносились громкие хлопки, пахло порохом и гарью. Я с содроганием подумала, что когда-нибудь и мне придется точно так же тренироваться, и от этих мыслей по коже поползли мурашки.

«Назвался груздем!» — напомнил Забияка.

— Сама знаю, — буркнула я и зачерпнула воды.

Не полное ведро, конечно. Полное я бы не донесла. И не две трети… даже не половину.

«Ничего, — утешила я себя. — Мне не лень сходить и два раза».

Оба дракона хихикнули, но благоразумно промолчали.

Я потащилась обратно в лагерь, и боевой дух, так подстегивающий меня сегодняшним утром, все таял и таял, как облака над головой, которые постепенно истончались и пропускали все больше жаркого летнего солнца. В боку с непривычки покалывало, и я прижимала его ладонью, с шеи уже градом катился пот, поэтому я не увидела, когда навстречу мне из шатра вышел мужчина. Его увидели духи-драконы.

«Поберегись!» — хором завопили они.

Я подскочила, ведро в руках дернулось, и вода плеснула через край прямо на новые, до блеска начищенные сапоги и выглаженные брюки.

— Гляди, куда прешь! — заорал вояка.

— Простите, господин! — испуганно пролепетала я, подняла глаза и застыла.

Я сразу узнала его: надменное выражение лица, френч с иголочки и голос, недавно произнесший: «Император Солнца охоч до чужеземных наложниц. Он обещал, что в награду лучшим воинам страны достанутся и лучшие девушки…»

Капитан Фа Дэ-Мин! Тот самый, из-за которого я чуть не поссорилась с Дитером!

— Так! — припечатал капитан, окатив меня презрительным взглядом с головы до пят. — Теперь помимо первого вопроса — какого демона ты не смотришь под ноги? — у меня появился и второй: что фессалиец делает в Железной гвардии Альтара? Отвечай!

Я открыла рот, набрав в легкие воздуха, но изо рта вышло только тусклое блеяние:

— Я… э-э…

— Что-что? — нахмурился капитан. — Пищишь, как девчонка. А ну, отвечай по уставу!

Я сглотнула и замерла, мучительно соображая, как именно нужно по уставу?

«Адъютант альтарского посла», — напомнил Умник, и я повторила за ним:

— Адъютант альтарского посла Ю Шэн-Ли, господин Фа!

— Капитан Фа, — поправил Фа Дэ-Мин и поморщился: — Где тебя только учили?

— В Альтарской военной академии, капитан Фа! — бодро ответила я, на этот раз голос не дрогнул.

Он пристально рассматривал меня какое-то время, так что мне стало неловко и боязно. А вдруг узнает? Разглядит во мне женщину? Что станет со мной тогда? Что будет с Дитером и Шэном?

— Я видел тебя раньше, — будто подтверждая мою догадку, сказал Фа Дэ-Мин.

Сердце оборвалось. Бросило сначала в жар, потом в холод. Я сжала пальцы в кулаки, пытаясь унять дрожь, и осторожно заметила:

— Конечно, капитан Фа. Если вы закончили ту же академию, вы можете помнить меня.

— Вздор! — хмыкнул капитан и пожал плечами. — Чтобы я помнил всех желторотых кадетов?

— Вы правы, — согласилась я. — Я на несколько курсов младше, где уж упомнить. Но, возможно, вы знали моего брата? Для вас, альтарцев, все фессалийцы на одно лицо…

— Брата? — Капитан вскинул бровь. — Почему ты решил, что я могу знать его?

— Потому что он — довольно известная личность, капитан Фа, — послушно ответила я, глядя невинными, широко распахнутыми глазами. — В Фессалии, да и в Альтаре тоже.

— Известный насколько?

— Настолько, что мне иной раз неловко об этом упоминать. — Я отвечала все смелее и ощущала, как одобрительно загудел кулон под рубашкой.

— И кто же он? — надменно спросил Фа Дэ-Мин.

— Генерал фессалийской армии Дитер фон Мейердорф, — на одном дыхании выпалила я.

Миндалевидные глаза капитана расширились. Какое-то время он тупо глядел на меня, будто переваривая услышанное. Потом поджал губы и сквозь зубы выцедил:

— Вот оно что! Брат василиска… это все объясняет. Как, говоришь, тебя зовут?

— Мартин, капитан Фа, — быстро ответила я.

— Как странно, — заметил Фа Дэ-Мин. — Я слышал, генерал убил своего брата на дуэли.

— Так это какого убил! — присвистнула я. — Старшего! А я младший.

— Странно, — все еще хмурясь, повторил капитан. — И оба — Мартины?

Я вздохнула:

— Оба, капитан Фа. Так принято в нашем роду: называть сыновей через поколение то Дитером, то Мартином.

— Однако, — усмехнулся Фа Дэ-Мин.

В его усмешке промелькнуло что-то нехорошее, и я тут же вспомнила ссору в саду императорского дворца. Как он сказал тогда про Дитера? «Любитель опиума и шлюх». Я скрипнула зубами и тут же поймала заинтересованный взгляд капитана.

— В таком случае, — протянул он, — немудрено, что тебя взял на службу господин Ю. По протекции Фессалийского Дракона, значит. Что ж, этого стоило ожидать. — Он посмотрел так холодно, словно ледяной водой окатил. — Но на месте господина Ю я бы нашел адъютанта получше.

Заложив руки за спину, Фа Дэ-Мин обошел меня кругом, и снова все во мне сжалось от дурного предчувствия.

— Юнец. Хиляк. Рохля, — вбивая слова, как гвозди, проговорил капитан, и от каждого я внутренне сжималась, но не от страха, а от злости. Стычка грозила перерасти в открытую конфронтацию, и только этого еще не хватало. — И таких кадетов выпускает сейчас академия? Позор!

— Я получил травму спины, капитан Фа, — сквозь зубы процедила я, стиснув кулаки.

— Наверняка после какого-нибудь неудачного упражнения или падения с лошади? — с издевкой предположил капитан. — Но если ты вообразил, что в Железной гвардии можешь прохлаждаться и изображать больного, лучше тебе вернуться в альтарский госпиталь, принимать лекарства по расписанию и флиртовать с массажистками. Впрочем, — тут меня опять облили презрением, — ты, кажется, не столь развращен, как твой братец. Не так ли? Держу пари, мальчик, ты еще не познал женщину.

«И он прав, — не вовремя хихикнул Забияка. — Как же тебе познать женщину, госпожа, когда ты сама женщина?»

— А ну, заткнись! — прошипела я.

И сразу же пожалела об этом.

Фа Дэ-Мин услышал.

Резко остановившись, он круто повернулся ко мне на каблуках.

— Что-что ты сказал? — приглушенным от ярости голосом спросил он и, прежде чем я успела опомниться, рванул меня за плечо. Кулон вспыхнул, пробежали электрические импульсы, покалывая кожу и отдаваясь даже в кончиках пальцев. — Как смеешь, ты?! Наглец! Щегол желторотый! — Его лицо приблизилось, искаженное от злости. — Вообразил, что родство с василиском дает тебе какие-то права в Железной гвардии? Не мечтай! — Он встряхнул меня за ворот. — Не дает!

— Пустите, капитан! Вы не так поняли… я никогда…

Я извивалась, пытаясь вырваться. Он поймал мое запястье, прорычав:

— Молчи! Я покажу, что значит армия! — И продолжил встряхивать с каждой новой фразой, отчего меня прокалывало насквозь, точно било током. Казалось, еще немножко — и волоски на коже вспыхнут, как бенгальские свечи. — Для хороших солдат армия — мать родная, а для тебя будет тещей! Будешь со слезами встречать каждый восход солнца и со слезами провожать его! Вот тогда пожалеешь, что не остался в госпитале или штабе, щегол!

Его ладонь соскользнула с моего рукава. Сначала я почувствовала прикосновение к коже — крепкое, сильное. Он мог бы одним сжатием пальцев сломать мне кости, но в тот же миг из-под моей манжеты выскользнула электрическая змейка. Я услышала легкий треск, как будто переломилась сухая ветка, перед глазами вспыхнули белые пятна, а потом меня обожгло. По-настоящему, так, что я вскрикнула, потом меня отбросило назад. Не удержавшись на ногах, шлепнулась на траву и недоуменно следила, как покачивается Фа Дэ-Мин, с удивлением глядя на свою руку, покрытую мелкими красными пятнышками ожога. Он пытался что-то сказать, но с губ слетало только бессвязное «С-с-с…» Может, он хотел спросить: «Что это такое?» — или обругать меня последними словами, только непослушный язык с трудом ворочался во рту, а я отмахивалась от мельтешащих белых искр и судорожно сглатывала слюну, пытаясь вытряхнуть из головы обложивший уши звон.

— Капитан! — донеслось словно издалека. — Господин Фа? Мартин?!

Я ошалело моргнула и только теперь узнала человека, широким шагом спешащего к нам.

— Капитан Фа, — повторил Ю Шэн-Ли, приближаясь. — Вот вы где! Я ищу вас по всему лагерю! А вы, значит, уже познакомились с моим адъютантом?

— Познакомился, — натужно процедил Фа Дэ-Мин, засовывая руку под мышку и слегка поклонившись послу. — Пусть солнце освещает ваш путь.

— И светит вам, капитан, — ответно поклонился Шэн. — Не хотел бы прерывать вашу беседу, но вас требует к себе в шатер командир Е Бо-Джинг.

— Конечно, господин Ю, — с достоинством отозвался Фа Дэ-Мин, снова вытягиваясь в струнку и делая вид, что ничего не случилось. — Я тотчас предстану перед победоносным Е Бо-Джингом.

Сложив ладони на груди, Фа Дэ-Мин коротко кивнул и, не глядя в мою сторону, зашагал прочь. Тогда я тоже поднялась, смущенно отряхивая штаны и не зная, куда девать глаза. Взгляд Шэна сверлил меня насквозь. Говорят, давние друзья становятся в чем-то похожи. Если так, сейчас в альтарце было что-то от Дитера. Тем не менее, когда он заговорил, голос прозвучал спокойно и доброжелательно:

— А теперь, когда мы избавились от капитана, расскажи без утайки, что тут произошло?

Я посмотрела на посла. Ю Шэн-Ли был безмятежен, морщинки разгладились. Если он и сердился, то совсем чуть-чуть, если и волновался — то хорошо прятал волнение за привычным добродушием. Это называлось «держать лицо», и Шэн обладал таким искусством в полной мере.

— Понемногу знакомлюсь с командным составом, господин Ю, — ровно произнесла я, хорошо понимая, что дружба осталась далеко позади, там, где была мирная жизнь, был дом и любимый рядом. Теперь повсюду могли быть наблюдатели.

— Так то было знакомство? А мне показалось, стычка…

Я пожала плечами:

— Как можно, господин Ю! Кто капитан Фа и кто я? Только адъютант, который нес воду для птицы пэн.

— Насколько вижу, не донес, — заметил альтарец.

— Виноват! — вздохнула я, тут же берясь за ручку ведра. — Разрешите исправить?

— Погоди, — осадил меня Ю Шэн-Ли и взял за локоть.

Я вздрогнула, ожидая новой волны электрических импульсов, но кулон лежал на груди сухой и теплый, а болтливые духи затаились. Ну и где они, когда так нужны?

— Я понимаю, — понизив голос, продолжил Шэн, — что не сразу удастся привыкнуть к полевой жизни, Мартин. У тебя могут появиться друзья… а могут — и недруги. Здесь ранние подъемы и большая физическая нагрузка. Я волнуюсь за тебя.

— Если вы хотите снова отправить меня домой, ответ будет «нет»! — выпалила я.

— Я не всегда могу прийти на помощь, — терпеливо объяснил Ю Шэн-Ли. — И может настать время, когда меня вовсе не будет рядом. Кто защитит тебя тогда?

— Не беспокойтесь, господин Ю, — как можно более спокойно ответила я. — У меня уже есть защитники.

Показалось, кто-то хихикнул над ухом. Судя по всему, Забияка. Я тоже улыбнулась и украдкой осмотрела свою ладонь — ту самую, в которую вцепился капитан Фа, перед тем как его ударило током. Из-под манжеты вынырнул браслет с узелками. Ю Шэн-Ли сузил глаза и наклонил голову набок, став похожим на любопытную птицу.

— Защитный браслет? — поинтересовался он, рассматривая его, но не дотрагиваясь. Совсем как недавно Дитер. — Насколько я сведущ в магии монахов-отшельников, подобное плетение не используется при атаке.

— Я и не думала на браслет, — призналась я, аккуратно одергивая рукав. — Мне помог родовой кулон Адлер-Кёне.

— Тот самый? — Ю Шэн-Ли приподнял брови. — Разве он не обуглился, вобрав в себя разрушительную магию василиска?

— Он поменял структуру, — пояснила я, задумчиво поглаживая себя пальцами по груди и нащупывая овальный камешек оберега. — Но он пропитан магией.

— Магией? — переспросил Шэн. — Вот как…

— Да. С ним я вижу, когда человек лжет, а когда говорит правду. А еще он защищает меня… — Вспомнила покалывающие импульсы и поежилась. — Наверное, мне нужно научиться управлять этой силой. Вот только как?

Ю Шэн-Ли покачал головой:

— Увы, я лучше разбираюсь во внешней политике и стрельбе, нежели в магии. Боюсь, тут ничем не смогу тебе помочь, мой юный друг.

Вспыхнувшая надежда погасла, я вздохнула и опустила плечи.

— Конечно, — произнесла вслух, — но тогда вы, господин Ю, научите меня тому, что умеете сами?

Он помолчал, снова осматривая меня, улыбнулся одним уголком рта.

— А вы упрямы, Мартин. Почти как ваш «брат», не так ли?

— О! — ответно улыбнулась я. — Про нас говорят: два сапога — пара!

— В таком случае исполните приказ, а после приходите устраиваться в шатер, — подытожил Ю Шэн-Ли. — Командир Е Бо-Джинг предполагает, что Железная гвардия простоит на границе не одну неделю, у нас будет время для тренировок.

— Спасибо, господин Ю! — расцвела я, подняла ведро и как могла быстро припустила к конюшням, где уже в нетерпении скребла землю птица пэн.

К моему облегчению, здесь никого не было, даже того мальчишки, что опознал во мне «штабного». Меньше народу — меньше расспросов, с меня хватило капитана.

Напоив птицу, оставила ведро и зашагала к одному из шатров, над которым вывесили флаг — три белые звезды на фоне дракона. Родовой герб Ю Шэн-Ли.

Внутри оказалось довольно просторно: стены утеплены войлоком, на земле постелены циновки, плотная и тяжелая занавеска отделяла мою «спальню» от отсека, который предназначался послу.

— Все, что происходит за этой занавеской, — твоя собственная крепость и тайна, — пояснил Ю Шэн-Ли, как только мы остались наедине. — Я не переступлю этот порог, пока ты не позволишь.

— Спасибо, милый Шэн. — Я слегка обняла друга, которого впервые за прошедший день рискнула назвать по имени. — Ты всегда поддерживал нашу семью и стал для меня как сводный брат. Ты узнал что-нибудь о Дитере?

Я отстранилась и с надеждой заглянула в его лицо, но, к моему разочарованию, Ю Шэн-Ли оставался серьезным.

— Ди теперь в Фессалии, — сказал он. — А скоро направится на границу с Кентарией. Я бы хотел быть рядом с ним, но мое прошение только-только отправилось с гонцом. И мне бы не хотелось покидать тебя раньше времени, мой друг. Учитель никогда не бросит своего ученика в начале пути.

— Знаю, — прошептала я и пожала его небольшую, но крепкую ладонь. — И готова ждать сколько угодно! Лишь бы не случилось войны. Лишь бы Дитеру удалось остановить черных всадников…

Тут вспомнилось пророчество Оракула, шорох ее желтых ногтей, извилистые, точно живые узоры, татуировки. Тысяча глаз, внимательно глядящих в прошлое, настоящее и будущее.

Мы пообедали рисом и лепешками, запили простой водой. Потом, сославшись на усталость и получив разрешение Ю Шэн-Ли, я отправилась в свою крохотную комнатушку и легла на топчан, застеленный теплым шерстяным покрывалом.

«Дитер, — подумала я, закрывая слипающиеся веки. — Где ты, любимый?»

И провалилась в сон.

Мне так хотелось встретиться с Дитером хотя бы там. Интересно, что скажет он? Рассердится или щелкнет по носу и проворчит: «Моя ты выдумщица!» Тогда я повисла бы у него на шее и прошептала: «Забери меня в плен, мой генерал!»

Но он не пришел. Не приснился ни Мейердорфский замок, ни резиденция в Альтаре. Я видела лишь белесую пустоту, густую, как туман, и куда бы ни повернулась — земля была пуста, как тьма над бездной. Над головой вращался звездный водоворот, будто кто-то размешивал небо гигантской ложкой, и метеоры горячими каплями срывались из черноты.

— Берегись Черного Зеркала… берегись… — тек в уши глубокий голос Оракула.

В тумане почудилось движение. Я сощурилась, пытаясь рассмотреть, кто приближается ко мне: шли две фигуры, одна побольше, вторая поменьше. Фиолетовые одежды, капюшон, скрывающий лицо… Оракул О Мин-Чжу?

Она остановилась, не дойдя нескольких шагов. Фигура маячила рядом, напоминая набросок углем: лица не разглядеть, лишь неясные очертания. Животное? Карлик? Или… ребенок?

— Я ошиблась, малютка-воин, — проговорила Оракул. — Глаза не те, слабеют… — Она откинула капюшон, и татуировки по лицу поползли, точно черви. — Портал уже открыт, черные всадники саранчой заполняют землю, а я так стара, так слаба, что слышу духов, призывающих меня в мир вечного покоя и гармонии. Но как я могу оставить мир, и так стоящий на краю бездны? Я лишь могу передать свою силу другому. Тому, кто станет сильнее меня в сотни раз, кто будет видеть и землю, и небо, кто будет заглядывать за грань Черного Зеркала, от чьего взгляда не укроется ни живой, ни мертвый, ни дух, ни призрак, ни божество.

У меня пересохло во рту. Я изумленно смотрела, как меняется и дрожит неясная фигурка, как звезды падают, выжигая в черноте огненные дорожки.

— О ком ты говоришь? — спросила я, по привычке хватаясь за кулон.

Он был обжигающе горяч, я видела, как кружатся извилистые тени драконов-духов. Не тех, которых я видела в доме Ю Шэн-Ли, — эти драконы были огромны и быстры, их яростные глаза сверкали, как солнца, их пасти выдыхали горячий пар.

— О той, которой надо помочь явиться в этот мир, — ответила О Мин-Чжу. — О той, чья сила должна взрасти. О той, кто сумеет предотвратить страшное кровопролитие и кто выбрал тебя своим хранителем, Мария.

Туман дрогнул и расступился. Затаив дыхание, я глядела, как из молочной белизны выступает маленькая девочка лет пяти, одетая в простое светлое платье, очаровательная, с пухлыми щечками и вздернутым носиком, с большими зелеными глазами и темными волосами, заплетенными в две косички.

— Дар всеведения передается лишь женщинам, — проговорила О Мин-Чжу. — И вот мир обрел нового Оракула, Мария. Позаботься о ней. И она тоже позаботится о тебе.

Тысячеглазая подвела девочку ко мне и вложила ее маленькую ладошку в мою руку. Я машинально сжала ее и, улыбнувшись, спросила:

— Как тебя зовут, крошка?

— Тея, — ответила девочка и дотронулась второй рукой до моего живота.

По телу пронеслась горячая вспышка. Я проснулась и села на постели, обливаясь потом и бессмысленно глядя в полумрак. Голос девочки отдавался в голове серебряным звоном, в животе пульсировало что-то теплое, невидимое никому, совсем крохотное и живое. Я прижала ладони к телу и повторила шепотом:

— Тея…

 

Глава 6

СОЗРЕВАНИЕ

Я не рассказала Ю Шэн-Ли о странном сне, да вскоре и позабыла о нем: дни понеслись с пугающей быстротой, а сны, подобные этому, больше не снились.

Просыпались по побудке рано утром, вместе с Шэном я делала зарядку, потом наступало время легкого завтрака, а следом нужно было разучивать альтарские иероглифы, чтобы не перепутать «птицу» с «пулей», а «город» — с «быком». Особенно досаждал мне иероглиф «доблесть».

«Внимательнее, хозяйка, — подсказывал в голове невидимый Умник. — Утолщение чернил в этой черточке легко превратит „доблесть“ в „поросенка“».

«А „доблестный воин“ сразу станет „поросячьим“!» — радостно подхватывал Забияка.

— Хрю! — ворчала я, вздыхала и старательно выводила зигзаги и черточки снова.

Кроме занятий правописанием приходилось ездить верхом, драться на кинжалах и стрелять по мишеням из пистолета. И если в рукопашной я оказалась не слишком умела, что налево и направо объясняла травмой спины, полученной еще до мобилизации, то стрельба получалась все лучше и лучше.

— Семь из десяти! Ты делаешь успехи, — хвалил Ю Шэн-Ли.

— Рад стараться, господин Ю! — браво чеканила я и думала, что сказал бы Дитер, если бы увидел свою жену в мужской одежде, да еще и с пистолетом в руках.

В целом жизнь в военном лагере оказалась не особо трудной. На правах адъютанта я отстранялась от тяжелой физической работы, а варить рис или резать мясо на кухне, равно как мыть посуду и чистить конюшни, мне было не привыкать. К тому же в конюшнях я неожиданно подружилась с Ченгом — тем самым мальчиком, который первым встретился мне в лагере. Он оказался бойким и словоохотливым, про себя я звала его сыном полка, и, пожалуй, это был единственный воин в Железной гвардии, который относился к странному фессалийцу по-простому и без предубеждений.

— Эх, если бы у моего отца были деньги, чтобы отправить меня на обучение в академию! — всякий раз вздыхал Ченг, когда разговор заходил о будущей карьере. — Я бы стал уже лейтенантом, а не выгребал конский и птичий навоз. Но есть такие парни, как я, и такие, как ты, Мар-Тин, или как Фа Дэ-Мин.

При имени капитана я морщилась, и Ченг, замечая мою гримасу, сочувственно кивал.

— Да уж, приклеился к тебе, как пиявка, не отдерешь, — бубнил он. — Завидует, что раньше он был самым знатным из нас, не считая главнокомандующего. А теперь появился ты… А правда, что брат пытался убить тебя на дуэли?

— Дуэль была со старшим, — многозначительно поправляла я. — Его тоже звали Мартином.

— Чего только не случается! — удивленно крутил головой Ченг. — А говорят, что василиск может лучами из глаз стрелять. Это тоже неправда?

— Нет. У Дитера обычные глаза, только иногда в них аккумулируется магия, и тогда они становятся золотыми.

— Как у дракона?

— Вроде того.

— И у него тоже вырастает чешуя и хвост?

— Ничего такого нет!

— И он не стреляет ядовитыми шипами изо рта?

— Кто наговорил такой ерунды? — Я хмурилась и не уставала поражаться человеческой фантазии.

Ченг пожимал плечами и отвечал, что ходят слухи.

— Словно мухи, тут и там ходят слухи по домам, — напела я. — А беззубые старухи их разносят по умам. Поменьше слушай всякую дичь, Ченг!

Мальчишка смеялся и в шутку брызгал в меня водой из шланга. Я пищала, уворачивалась и старалась, чтобы не намокла грудь: хоть и утягивала ее эластичным бинтом, а мешковатый френч скрывал женские формы, всегда оставалось опасение…

Особенно когда рядом крутился Фа Дэ-Мин.

— Восемь из десяти? — уничижительно морщился он, вырастая за моей спиной как из-под земли. — Для выпускника академии могло быть и лучше.

— Приглядитесь как следует, капитан Фа! — парировала я. — Две пули попали точно в яблочко! Девять из десяти!

— Бахвальство не украшает воина, — желчно отвечал Фа Дэ-Мин.

— Но я говорю правду!

— А пустые споры делают из воина сварливую женщину.

Спорить мне действительно не хотелось, я молча заносила результаты в лист учета, забирала пистолет и брела в свой шатер, а капитан сверлил меня взглядом, потирал обожженную руку, но притрагиваться опасался. Впрочем, его опасений поуменьшилось бы, знай он, что мне ни разу не удалось повторить этот трюк с электричеством.

«Разве я не могу управлять силой кулона?» — недоуменно спрашивала я духов-хранителей.

«Можете, — успокаивал Умник. — Но пока сила прорывается в минуты наибольшего душевного волнения. Так работает почти вся магия, и чтобы намеренно управлять ею, понадобятся усилия и время».

Я понимающе кивала. В конце концов, и Дитеру потребовалось время, чтобы осознанно управлять силой василиска, иначе стоять бы мне в его саду каменной статуей.

Была на исходе третья неделя.

Ю Шэн-Ли получил весточку из Фессалии, но, к моему разочарованию, писал не Дитер, а министр короля, имени которого я не запомнила. Кентария и Фессалия вели переговоры, и вот уже десять дней как о черных всадниках не было ни слуху ни духу. Фессалийские воины укрепили границу, дважды в день ее объезжал лично сам генерал фон Мейердорф, разговаривал с пострадавшими крестьянами, а кентарийский ярл требовал вернуть ему спорные земли, но войну не объявлял. Обе стороны выжидали, и это ожидание тянулось бесконечно долго, дрожа натянутой струной, вот-вот готовой лопнуть.

Это ощущалось и в альтарском лагере. Офицеры ходили хмурые и напряженные, солдаты бурчали. Мол, уже можно было бы выдвинуться в Фессалию, иначе, когда придет нужда, будет поздно. А я пыталась отвлечься от тягостных мыслей, изнуряя себя тренировками и верховой ездой, совершенно игнорируя ворчливое недовольство хранителей-духов. Но так продолжалось недолго: то ли день выдался слишком жарким и душным, то ли действительно я слишком устала с утра, но после обеда, когда пыталась забраться в седло, мир вдруг подернулся темной пеленой, в ушах зашумело, а ноги подкосились, сделавшись вдруг ватными. Я потеряла бы сознание, если бы не вцепилась в узду, а рядом не оказалось вездесущего Ченга.

— Что такое, эй?! — услышала я сквозь противный внутренний шум. — Мар-Тин! Да что с тобой?

В лицо плеснуло что-то холодным. Я всхлипнула, дернулась и увидела перед собой бледное лицо мальчишки.

— Что-то… голова кружится. Может, солнечный удар? — слабо проговорила я.

Попыталась удержаться на ногах, но слабость пригибала к земле, и больше всего на свете мне хотелось лечь. Желательно в собственную постель, а не на колкую траву.

— Еще бы не перегреться! — понимающе закивал Ченг. — Вон солнце как печет! Небесный Дракон огнем пышет, как из печки, давай провожу до шатра.

Я оперлась о его плечи и, пригибаясь под собственным весом, поплелась в лагерь. Сил не было совершенно, к тому же как-то странно подташнивало, и я с облегчением вздохнула, когда увидела прокалывающий небо родовой флаг учителя.

— Я позову лекаря, — предложил мальчишка, втаскивая меня под тенистый полог. — Вдруг это дает о себе знать твоя травмированная спина?

«Только не лекаря!» — встрепенулся Забияка, и я повторила за ним:

— Нет-нет! Мне уже лучше, правда! Я полчаса полежу, и все пройдет, вот увидишь!

Наверное. Смотрела с такой мольбой и испугом, что Ченг хоть и удивился моему порыву, но все же ответил:

— Хорошо-хорошо! Отдыхай. Если я увижу господина Ю, то сообщу ему, что ты перегрелся на солнце и я отвел тебя в шатер. Так?

— Так, Ченг, — вымученно улыбнулась я, падая на подушку, и слабо пожала его ладонь. — Ты настоящий друг! Ну, теперь беги, командир не похвалит, что ты оставил лошадей без присмотра.

Мальчишка тут же испарился, задернув за собой полог. Я вздохнула и закрыла глаза. Живот немного крутило, тошнота так и не отступала, и в целом состояние походило на похмелье, которое мне приходилось пережить в своей далекой студенческой жизни. Может, и вправду перегрелась на солнце? А может, отравилась походной едой или плохо вымытыми овощами? В следующий раз надо зорко следить за тем, что тащу в рот. Кстати, есть идея — напроситься во внеочередной наряд по кухне и устроить ревизию. Заодно приготовлю что-нибудь стоящее, куда вкуснее пресного риса с рыбой. Чего мне не хватало в местных блюдах, так это соли. Эх, хорошо бы ее да с черным хлебушком… а еще лучше — с малосольным огурчиком из банки, какие делала моя бабушка. При одной мысли об этом у меня потекли слюни, и я даже замотала головой, чтобы избавиться от яркой картинки хрустящих огурчиков на блюде. Но тотчас головокружение вернулось, и я замерла, борясь с приступом. Поэтому с трудом уловила, как снова взметнулся в воздухе отодвигаемый полог. Прошелестели шаги по циновке, и я увидела склонившуюся надо мной фигуру Ю Шэн-Ли.

— Что-то случилось? — тихо спросил он, дотрагиваясь до моего лба.

— Сейчас пройдет, — еле выдавила я, стараясь дышать размеренно и ровно, чтобы снизить позывы к тошноте. — Перегрелась… перегрелся на солнце, господин Ю. Или отравился.

Кажется, мои слова вовсе не убедили Шэна. Он сел на край топчана и озабоченно произнес:

— Я говорил, что в армии будет нелегко. И это только начало, мой друг. Что будет, когда мы выдвинемся в поход?

— Справлюсь, — сквозь зубы процедила я. — Всего лишь недомогание! Пустяки!

— Уверена? — прошептал Ю Шэн-Ли, сделав акцент на окончании слова.

Я вздрогнула и подняла на альтарца непонимающий взгляд. Он не называл меня женским именем даже наедине. Почему же теперь?

«А вы не догадываетесь?» — хмыкнул Забияка.

— Нет! — выдохнула я и только потом осознала, что Шэн воспринял мои слова как ответ на свой вопрос.

— Есть ли у тебя головокружение, слабость? — спросил он и сразу стал похож на заботливого семейного врача. — Может, тошнота?

— Немного, — подтвердила я.

— А как у тебя проходит женский цикл?

Уж к чему-чему, но к этому вопросу я была не готова! Однако же сообразила, чем вызвано беспокойство: в некоторые дни прикидываться мужчиной будет особенно трудно.

— Думаешь, слабость вызвана этим? — озадачилась я. — Нет, Шэн. У меня еще нет…

И запнулась. Мысль понеслась галопом, и я едва могла угнаться за ней. Действительно, когда должны были начаться женские дни? Неделю назад? Две? Да, наверное, две… Здесь время летело так быстро, а дни были так похожи друг на друга, что я потеряла им счет.

— Задержка? — все так же тихо спросил Ю Шэн-Ли.

Разум опалило огнем. Я вспомнила, как в том сне маленькая девочка положила ладонь на мой живот и произнесла имя — Тея.

Будущая Оракул, которая выбрала хранителем меня.

Ребенок, способный остановить войну.

Духи, пробудившиеся сразу после последней совместной ночи с Дитером…

«А вы не слишком догадливы, хозяйка», — насмешливо фыркнул Забияка.

«Люди иногда бывают крайне беспечны, — поддакнул Умник. — Конечно, мы проснулись не просто так».

— Я созрела, — пробормотала я. — Созрела и наполнилась силой. Так вы сказали тогда…

«В яблочко!» — воскликнул Забияка.

«В самое зернышко!» — подхватил Умник.

— Я беременна! — Я ошарашенно уставилась на альтарца. — Я жду ребенка, Шэн! Нашего с Дитером ребенка!

Перевернулся ли в этот момент мир? Не знаю, скорее перевернулось что-то во мне. Нахлынуло теплой волной, обдало радостью, закружило в дурманящем водовороте.

«Спокойнее, госпожа! — предупредил Умник. — Вам теперь нужно меньше волноваться!»

Я заулыбалась. Ах, если бы рядом был Дитер! Я бы так хотела сказать это именно ему! Увидеть, как загораются в зрачках золотистые огоньки, утонуть в нежных объятиях…

Но так вышло, что самую важную новость я сообщила не любимому человеку, а другу семьи, в военном лагере, где прожила почти три недели, переодевшись мужчиной. И вслед за радостью пришла грусть, а вслед за грустью — тревога.

— Тебе надо вернуться, — припечатал Шэн, возвращая меня на землю.

Я обмерла, хотя именно этих слов и нужно было ожидать. Приложила ладонь к животу, убеждая себя, что это мне чудится, но все равно чувствуя теплую пульсацию. Мой малыш…

— Куда? — спросила я и умолкла.

А действительно, куда мне возвращаться?

Мой настоящий дом остался далеко-далеко, за гранью Черного Зеркала. Теперь мое место рядом с Дитером, но и он уехал. А я, как жена декабриста, последовала за ним. Ни в Мейердорфском замке, ни в альтарском поместье не будет покоя, если туда нагрянут черные всадники. Да и слишком одиноко и пусто будет там без мужа.

— Вернешься в Альтар, — ответил Ю Шэн-Ли. — Мэрион, все стало гораздо сложнее. Это уже не игра. Если ты ждешь ребенка, тебе сегодня же надо уехать домой, в резиденцию. Я не могу подвергать тебя такой опасности.

— Поэтому готов подвергнуть опасности еще большей? — невесело усмехнулась я.

Ю Шэн-Ли непонимающе воззрился на меня, и я села на постели, взъерошив остриженный затылок.

— В резиденции безопасней… — начал было альтарец, но я упрямо мотнула головой:

— Разве? Я никого там не знаю, Шэн. Мои служанки такие же чужачки, как я сама. После отъезда Дитера ты единственный человек, кто мог мне помочь. Я буду там одна, совсем одна! Со своими мыслями, с тяжестью на сердце. Здесь мне спокойнее, Шэн. Рядом с тобой мне кажется, я все преодолею! А скоро увижу и Дитера… Я чувствую, что так произойдет! Здесь есть лекари. Здесь я под присмотром все двадцать четыре часа в сутки! Подумай сам!

Ю Шэн-Ли молчал, между бровями темнела привычная вертикальная складка.

— Если начнется война, — продолжила я, — если почувствую, что мне и ребенку грозит опасность, я сама уеду в тыл. А пока — лучше тут. Кто защитит меня там, на чужбине? А здесь… помнишь, как я узнала тайны фессалийской королевы? Я прикинулась ее служанкой! И могла без опасения мелькать перед ее носом. Так и сейчас: будучи воином Железной гвардии, я наиболее защищена от врагов. К тому же, — тут мой голос окреп, — мне не нужно лезть на передовую, пока я твой адъютант, господин Ю. Мальчик с травмированной спиной, штабная крыса…

— И весьма ловкая в придачу, — со слабой улыбкой заметил Ю Шэн-Ли.

Я воспрянула духом и добавила:

— К тому же я готова приносить пользу! Даже беременная, смогу писать и доставлять куда нужно приказы, убираться на кухне и стрелять. Восемь из десяти, Шэн! А скоро будет и все десять. И потом, — я вздохнула и покрутила браслет на запястье, трогая крохотные узелки, — Оракул предсказала, что мой малыш… наш с Дитером ребенок, положит конец войне.

— Так сказала Оракул? — переспросил Ю Шэн-Ли, оживая.

В его глазах загорелся интерес.

— Да. Вот на этот браслет, — я протянула руку, — завязан заговор на моего ребенка. Я не должна снимать его, пока не рожу. И я не знаю, как это произойдет, но малютка положит конец кровопролитию. Так сказала мудрая О Мин-Чжу.

— О Мин-Чжу, — эхом повторил Шэн и как-то странно посмотрел на меня. — Ты все-таки видела ее?

— Да, — кивнула я, решив, что нет смысла подробно рассказывать Шэну о том, что произошло в императорском саду.

— Тогда ты удостоилась великой чести, — произнес Ю Шэн-Ли. — Возможно, была последней, кто видел ее воочию. Тысячеглазая провидица скончалась несколько дней назад.

— Как?! — воскликнула я и замерла, прижав ладони к груди.

Сердце тревожно колотилось, и мне казалось, что бьется не одно сердце, а два.

«Оракул сказала, что передала силу, — пронеслось в сознании. — Неужели она являлась ко мне уже…»

«Духом, — подтвердил Умник. — Да, хозяйка».

— Значит, — прошептала я, — она приходила не только проститься, но и передать силу.

Вздохнула и снова погладила живот. Было немного страшно, и я ждала, что ответит Ю Шэн-Ли. Но он почему-то молчал, задумчивый и серьезный, как статуя в императорском саду. Я ждала. И ждал, казалось, сам воздух, застыв вокруг плотным коконом, не пропускающим звуки внешнего мира.

Но вот в воздухе прошла рябь. Полог шатра качнулся, я сразу же прикрылась покрывалом, а Ю Шэн-Ли приподнялся, загородив меня спиной. Я услышала только, как кто-то позвал моего друга:

— Господин Ю! Приказ главнокомандующего!

— Говори, — позволил Ю Шэн-Ли.

— Приказано сворачивать лагерь и завтра на восходе солнца выдвинуться в Фессалию!

Вот оно! Внутри меня все сжалось, я скомкала одеяло и сидела, не шевелясь, пока солдат не покинул шатра, а Ю Шэн-Ли не повернул ко мне лицо с нахмуренными бровями.

— Слышал? — спросил он. — Армия выдвигается в поход завтра.

Я испуганно кивнула. В висках стучала одна мысль: «Отправит… отправит назад!»

Но что мне сказать еще? Я сделала что могла. Неужели этого недостаточно? Отчаяние билось в грудную клетку, как приливная волна, рубашка намокла от пота.

— Волнуешься? — снова спросил Ю Шэн-Ли.

Я опять кивнула, не понимая, куда клонит посол.

— В твоем положении не нужно волноваться, — напомнил он. — Если слабость прошла, то собирайся.

— Куда, господин Ю? — пискнула я, поднимая наполненные горечью глаза. — Обратно в провинцию Фенг?

— До провинции Фенг два дня пути, — хмыкнул Ю Шэн-Ли. — Или ты думаешь, что главнокомандующий Е Бо-Джинг пожертвует ради какого-то адъютанта своей ездовой птицей?

Я растерянно молчала, не зная, что говорить. Драконы-духи тоже затаились и только изредка возились в кулоне, отчего по плечам разбегались мурашки.

— К тому же, — продолжил Шэн, — я нужен здесь и одну тебя не отпущу. Поэтому нравится мне это или нет, но ты права. В армии рядом со мной ты в безопасности.

— Господин Ю! — задыхаясь, выдавила я, не веря своим ушам. — Но это значит, что…

— Кто я такой, чтобы противиться воле духов и пророчеству Оракула? — Ю Шэн-Ли пожал плечами. — Надо собрать вещи и хорошенько отоспаться перед походом.

— Шэн! — Я радостно взвизгнула, сияя, как начищенный медяк. — То есть господин Ю! Если бы вы знали, как я счастлива! То есть счастлив…

Тут я подскочила и кинулась Шэну на шею, не в силах сдержать порыв. Альтарец чуть слышно засмеялся, хлопая меня по плечам и спине.

— Ну-ну, довольно! — проговорил он, мягко отстраняя меня. — Не хватало еще, чтобы это увидели солдаты, тогда нам обоим придется объясняться перед суровым Бо-Джингом. Знаю, я еще пожалею об этом, но лучше довезти тебя до Ди и сдать из рук в руки.

— Спасибо! — радостно откликнулась я. — Благодарю вас, господин Ю!

— Тогда принеси бумагу и перо, адъютант Мартин, — строго потребовал Ю Шэн-Ли. — Нужно отправить в Фессалию депешу.

Мне снова пришлось вспоминать альтарские иероглифы, и хотя я писала фессалийскому министру о том, что армия союзника выдвигается в поход, мои мысли были далеко-далеко, уже там, на границе Фессалии и Кентарии, рядом с Дитером.

— Ты справишься, любимый, — шептала я, старательно выводя знаки. — А потом мы будем вместе… ты, я и наша доченька.

Интересно, обрадуется ли Дитер девочке? Конечно, любой мужчина мечтает о наследнике, но не в любой семье рождается Оракул. Насколько этот дар тяжел? Тяжелее, чем проклятие василиска? Я вспоминала разрисованное лицо провидицы О Мин-Чжу и ежилась от неясной тревоги…

Наверное, поэтому и сны в ночь перед походом были запутанны и непонятны.

Я видела Тею.

Она стояла посреди пшеничного поля, тоненькая и хрупкая, как колосок. Ветер едва колыхал ее белое платье и темные косички. Над головой вращалось Черное Зеркало, но звезды больше не срывались с неба, они горели, как острые бутылочные осколки. Тея показывала рукой куда-то в сторону, и, глянув туда, я увидела, как на горизонте сгущается тьма, изредка пронизываемая огненными сполохами.

Мне хотелось закричать, позвать мою девочку, но она повернулась и пошла, раздвигая колосья, прямо навстречу сгущающейся тьме. Такая маленькая, такая хрупкая. А впереди бушевала буря — искрила молниями, густела, надвигалась неумолимо, как цунами. Мне хотелось побежать за моей малышкой, догнать, оградить от всех опасностей этого мира! Но ноги тонули в вязкой жиже, а Тея все удалялась, и вот уже тучи перед ней обретали очертания и формы, и вот уже неслись на черных скакунах черные всадники, как стаи саранчи. И имя им было Легион!

— Тея! — закричала я, пытаясь вырваться из трясины.

И проснулась.

От слабости дрожали мышцы, меня мутило, накатывала тошнота. Наспех обернувшись простыней, я выскочила из шатра и согнулась в позыве рвоты. В ушах все еще стоял мой собственный крик, а белые флаги развевались, как оборки на платье Теи.

Мимо пробежал солдат, лишь раз покосившись на меня, но не задержавшись надолго. У других шатров тоже колдовали люди: сворачивали пестрые ткани, спускали флаги, седлали коней и грузили припасы на повозки. То здесь, то там металась юркая фигурка конюха Ченга, и, к моей радости, капитана Фа нигде не было видно. Прокашлявшись и утерев выступившие слезы, я вернулась в шатер, где меня уже встречал Ю Шэн-Ли. Скользнув по мне взглядом, он осведомился:

— Дорога дальняя. Выдержишь?

— Должна, — дрожащим голосом ответила я, смахивая со взмокшего лба налипшие волосы, которые за время нахождения в лагере уже немного отросли.

— Если станет плохо, не стесняйся, говори сразу, — сказал Шэн. — Иногда солдаты получают солнечный удар и травятся рыбой или овощами, так что в твоем недуге нет ничего необычного, Мартин. Только держись поблизости, тогда никакая буря не сломает твою плодоносящую ветвь.

«Кроме черной бури из сна, — подумала я. — Бури, из которой приходят черные всадники…»

«Не думайте сейчас об этом, хозяйка», — шепнул Умник.

«Много будет знать — плохо будет спать», — поддакнул Забияка.

И оба хихикнули.

«Смешно вам! — нахохлилась я. — Существуете в моей голове и ничем не полезны, кроме подковырок!»

«Дайте нам время, — дружелюбно отозвался Умник. — Нам еще предстоит окрепнуть. Но ведь и новый Оракул не больше зерна».

Я слабо улыбнулась и дотронулась до живота. Не больше зерна — а уже теплом веет. Совсем кроха — а уже является во сне. Пусть таком пугающем, зато вряд ли есть в мире женщины, которые на таком сроке знают, кто у них родится и как будет выглядеть. А я запомнила Тею целиком: от пухлых щечек до мягкого подбородочка с крохотной ямочкой, я видела ее улыбку и слышала самый мелодичный голос. Моя девочка… сумеем ли мы выстоять перед бурей?

— Куда деваться с подводной лодки? — пробурчала я и побрела собираться.

Я все еще чувствовала слабость, но была готова платить эту цену. Позавтракать нам не дали, Шэн сказал, что некогда, придется ждать привала. Солнце еще только-только карабкалось на безоблачное небо, и воздух прогревался, но все еще был свежим.

За все прошедшие недели в лагере я не видела столько солдат. Обычно группы делились: кто-то занимался рукопашной, кто-то — на стрельбище, кто-то дежурил по кухне или на конюшнях, да мало ли дел в походной жизни? Но теперь вся Железная гвардия собралась в одном месте, и люди сновали, гудели, как пчелы в улье.

Подтянув лямки походного рюкзака, я направилась к скакунам.

— Эй, Ченг! — замахала я рукой мальчишке. — Подготовил мне Резвого?

Резвый — это мой конь, на котором я тренировалась брать препятствия и к которому успела прикипеть душой. Мальчишка заулыбался:

— Все готовы! Поедешь со мной?

— А ты в каком отряде?

— В четвертом.

— А я в первом, — огорчилась я, зная, что Ю Шэн-Ли как посол наверняка поедет вместе с главнокомандующим.

Главное, чтобы не во втором, которым командовал капитан Фа Дэ-Мин. А вот и он, легок на помине: прошел мимо с выражением крайней спеси на лице.

«Лучше бы под ноги смотрел, не ровен час, споткнется», — буркнул Забияка.

— Если бы! — вслух хмыкнула я. — Такие по приборам летят.

Ченг воззрился на меня с недоумением, но, видимо, уже привык к странному поведению и ничего не сказал.

— Мы поедем в пятом, — раздался за спиной голос Ю Шэн-Ли.

Я обернулась. Посол стоял в походной одежде, легкая броня поблескивала заклепками, волосы были туго стянуты на затылке.

— Почему в пятом? — удивилась я.

В пятом едут обозы с провиантом, оружием, свернутыми шатрами и палатками и прочим скарбом. Конечно, кто-то должен сопровождать и их, но явно не посольский адъютант.

— Не с твоей спиной, — пояснил Ю Шэн-Ли. — Запоминай: повозка под синим флагом, груз — медикаменты.

— Но…

— Никаких но, Мартин! — отрезал посол. — Выполняй!

Я расстроенно ковырнула землю носком. Конечно, дело далеко не в спине, а в моей беременности. Ю Шэн-Ли обещал присматривать за мной и не собирался поступаться своими принципами. Ну что ж, ему виднее, хотя на первых сроках мог бы и позволить мне побыть немного в седле.

Не стала спорить и пошла к обозам, держа спину ровно и ничем не показывая своей досады.

— Что такое? — услышала вдруг. — Мальчика не допускают до мужских игр?

Я продолжала идти, не сбиваясь с шага, надеясь, что это адресовано не мне. Зря.

— Тепло под крылышком посла, — продолжил все тот же насмешливый голос, и, скосив глаза, я увидела капитана Фа.

Держа под уздцы вороного жеребца, он скалился и говорил будто бы с другим офицером, который стоял тут же, но так, чтобы я хорошо слышала.

— Брось цепляться к мальчишке, Дэ-Мин, — добродушно проговорил незнакомый мне офицер. — Я слышал, он получил травму.

— Выпал из гнездышка, да неудачно, — съязвил Фа Дэ-Мин. — Такие никогда не научатся летать.

— А кое-кому нужно крепче стоять на земле, — буркнула я, — а не витать в фантазиях, иначе есть риск свалиться и переломать кости.

— Что-что?! — вскинулся капитан. Он тут же бросил гладить коня по темной гриве и шагнул ко мне. — Ты это мне говоришь, щегол?

— Нет, — отбоярилась я, не сбавляя шага. — Я обращаюсь вон к тому ослу.

— Ослу?!

— Господину послу, говорю! — гаркнула я, и духи-драконы в голове хихикнули. — У вас что-то со слухом, капитан Фа.

— А у тебя не только с позвоночником, но и с головой! — в запальчивости бросил Фа Дэ-Мин. — Думаешь, смог одурачить всех побасенками о госпитале?

Я вздрогнула и споткнулась. Что он имеет в виду? Неужели раскусил…

Меня прошиб пот и медленно пополз по спине, но капитан продолжил:

— Фессалийский василиск наверняка неплохо заплатил золотом, чтобы держать своего молокососа поближе к теплу. Безопасность брата превыше всего, не правда ли? А ну, стой, когда с тобой говорит офицер!

Я остановилась:

— Так точно, капитан Фа. Вы крайне проницательны.

— Я знал! — фыркнул капитан.

— А еще независимы, — продолжила я. — Сами придумали историю, сами сделали вывод.

«И сам распускает сплетни за вашей спиной, хозяйка, когда вы не видите», — поведал Умник.

«Пускай, — мысленно огрызнулась я. — Когда я не вижу, меня можно даже бить».

— Наглец! — зарычал Фа Дэ-Мин, сверкая угольными глазами. — Такой же избалованный и острый на язык, как и брат-чудовище! Но не думай, что сможешь вечно прятаться за его спиной и отсиживаться в штабе! Знаешь, что нас ждет?

— Дэ-Мин, идем! — окликнул второй офицер. — Оставь парня в покое, ради Небесного Дракона! Время!

Капитан только отмахнулся и приблизился ко мне, но все же сохраняя между нами дистанцию.

— Черные всадники, — приглушенным голосом проговорил он. — Посланники небытия. Демоны, вырвавшиеся из недр земли. Как ни прячься, как ни таись, они придут за тобой с карающим огненным мечом. И как ты поступишь тогда, Мар-Тин? — Фа Дэ-Мин жутко усмехнулся. — Убежишь? Или примешь бой?

Во рту пересохло. Сон, виденный прошедшей ночью, снова встал перед внутренним взором. Маленькая девочка в белом платьице, черный водоворот над головой, тысячи всадников…

Струшу я или нет?

— Нет, — прохрипела я. — Не струшу!

— Посмотрим, — жестко ответил Фа Дэ-Мин, будто стегнул по спине кнутом.

— Посмотрим! — повторила я, вскидывая подбородок.

— Мартин! — окликнул Ю Шэн-Ли. Он быстрым шагом шел к обозам и жестом подзывал меня к себе. — Довольно болтать! Был приказ: грузиться в повозки и выдвигаться!

— Так точно, господин Ю! — выкрикнула я и сложила ладони на груди. — Прошу прощения, капитан Фа. Я должен ехать.

— Беги, трус! — сквозь зубы выцедил Фа Дэ-Мин.

Я вздрогнула, сжала кулаки от ярости, но постаралась не подать вида, а лишь ответила как можно более спокойным тоном:

— И все же не витайте слишком высоко в своих фантазиях. Держитесь поближе к земле: с низкого не так страшно падать.

И, не дожидаясь ответа, помчалась к обозам.

Железная гвардия выдвинулась в поход.

 

Глава 7

ТВАРИ ИЗ ТУМАННОГО ЛОГА

Уже шестой день армия медленно углублялась в фессалийские земли.

Меня тошнило по утрам, от слабости постоянно кружилась голова, и я, кажется, съела четверть всех запасов соли, чем вызвала у солдат насмешки и пересуды.

— В Фессалии принято есть пищу посоленее, — как ни в чем не бывало пояснил Ю Шэн-Ли, и он был единственным, кто вселял в меня уверенность в том, что я все-таки дойду.

— Ох и отравился же ты! — с удивлением качал головой Ченг. — Вот так полощет!

— Пройдет, — из последних сил бодрилась я.

Похудевшая, с синяками под глазами, теперь я еще меньше напоминала фессалийскую герцогиню, а все больше — заморыша, такого же грязного и всклокоченного, как и все остальные воины.

Возникшее на пути озеро встретили ликующими возгласами. Здесь решили сделать привал. Главнокомандующий, которого я видела всего пару раз, да и то издалека, — он путешествовал на птице, бросая на свою гвардию тень гигантских крыльев, — приказал развернуть полевую кухню. Шатры разворачивать не стали, довольствуясь ночевкой на свежем воздухе, благо ночи были теплыми. Конечно, вместе со всеми купаться я не пошла и с завистью глядела, как мужчины с мальчишескими воплями прыгают в воду, поднимая кучу брызг.

«Отвернулись бы, госпожа», — устыдил Умник.

— Что естественно, то небезобразно, — парировала я, провожая завистливым взглядом очередного офицера.

«Задница у него тощая, — комментировал Забияка. — Кости выпирают. И фитиль короток».

— Есть с чем сравнивать? — полюбопытствовала я.

«Разумеется, хозяйка, — тут же откликнулся дух. — Вы ведь не снимали кулон, когда кувыркались с василиском».

Вот теперь пришлось густо покраснеть.

— Извращенцы! — возмутилась я и щелкнула ногтем по кулону. — И часто вы наблюдали?

«Как только проснулись, в последнюю ночь, — с радостью поведал Умник. — Она была о-очень жаркой!»

Оба захихикали, и я готова была провалиться сквозь землю.

— Боишься отморозить зад, а, щегол? — Это опять был капитан Фа Дэ-Мин.

Он вытирался полотенцем и фыркал, вытряхивая из ушей воду.

— Боюсь ослепнуть от вашего величия, — пробормотала я, упрямо глядя в землю.

— Снова дерзишь? Лучше колоть кинжалом, чем языком.

— Тогда подождите боя, а не пикируйтесь со мной словесно.

— Тебе не победить ни в пикировке, ни в бою, — усмехнулся капитан, оборачивая бедра полотенцем, и теперь я смогла поднять на него взгляд.

Накачанное тело Фа Дэ-Мина поблескивало от воды, твердые мускулы перекатывались под бронзовой кожей, волосы черным каскадом падали на плечи.

«Не Дитер, конечно, но в целом ничего», — одобрил Умник.

— Вот еще! — фыркнула я и снова уставилась в землю.

— А я говорю, что кишка тонка, — продолжал капитан, считая, что мои слова предназначаются ему. — Давай на спор, щегол? Один заплыв до того берега и обратно.

— У меня напрочь отсутствует соревновательный дух, — поморщилась я, все еще надеясь, что Фа Дэ-Мин сейчас уйдет, но тот не уходил.

— Ставлю на кон свой именной кинжал, — предложил капитан.

— У меня есть собственный.

— Тогда вороного Бурана!

— Мой Резвый куда лучше.

— Еще вино из альтарских погребов!

— Я не пью вина.

Фа Дэ-Мин скривился:

— Ни оружия тебе не надо, ни коня, ни вина. Ну чисто девчонка!

«Угадал», — радостно констатировал Забияка.

Я рывком поднялась на ноги и, не отвечая ничего, поплелась к лагерю. Продолжать разговор не хотелось, да и слова капитана коробили. Узнал или нет? Или ляпнул, лишь бы унизить меня? Перед солдатами, перед Шэном, перед самим главнокомандующим?

Стиснув зубы, я решила дождаться ночи, чтобы тоже искупаться. Может, Шэн мог бы меня прикрыть? Хотя и не пристало послу ходить на озеро со своим адъютантом.

Лагерь долго не засыпал. Солдаты сидели у костров, переговаривались, хлебали чай и травили байки. Я сидела возле Шэна, нахохлившись, как воробей. Он поначалу спрашивал, все ли у меня в порядке, не тошнит ли и нет ли слабости, но я отвечала односложно и только кивала, уверяя, что все отлично, скоро само пройдет. Самочувствие и правда быстро восстанавливалось, токсикоз не был долгим, и я полагала, что этим обязана охранному браслету из узелков. Клонило в сон, но я твердо решила вымыться перед дальнейшим переходом, а потому упрямо ждала, когда основная масса солдат уснет. Ночь густела, разбрасывала пригоршни звездного бисера. Небесный Дракон полетел сквозь пустоту навстречу любимой Розе, и я подумала, что точно так же теперь лечу навстречу моему генералу. Скоро ли воссоединимся? И что я ему скажу, когда увижу? Рассердится ли он?

Так, в думах, я пошла к озеру, оглядываясь по сторонам и надеясь, что никто не идет за мной следом.

Вода блестела рыбными чешуйками. В ней прятался лунный серп, блестящий и острый, точно сделанный из белого металла.

— Умник? Забияка? — окликнула духов. — Можете посмотреть, нет ли кого рядом?

Кулон вспыхнул снежной искрой. Как два бестелесных призрака, от него отделились полупрозрачные силуэты драконов и потекли, свиваясь в змеиные тела, один направо, другой налево. Издалека они казались струйками тумана, наползающего на лог. Глаза драконов посверкивали, как светлячки.

— Никого, лагерь спит, — дохнул сыростью Умник.

— Посторожим, госпожа, — полыхнул пламенем Забияка.

Я поспешно скинула сапоги, потом штаны и френч. Подумала, снимать ли рубашку, но в мокрой одежде потом будет неудобно, да и поди просуши ее над костром. Поэтому скинула и с разбегу нырнула в воду.

— Ух! — Ноги едва не свело судорогой.

Озноб иголочками пронзил разгоряченное за день тело, и чтобы согреться, я поплыла, раздвигая руками кувшинки и водоросли. Плыла медленно, наслаждаясь тишиной. Куда спешить? К тому же боялась, что от холода может скрутить живот, и это навредит ребенку. Подумав так, я повернула к берегу и, нащупав ногами дно, принялась с наслаждением тереть кожу, смывая пот и пыль.

Драконы резвились в зарослях камыша, оставляя в воздухе туманные клочья. Туман сгущался и над озером, насыщаясь молочной белизной и постепенно скрывая все очертания.

— Хозяйка! — вдруг донесся призрачный голос Забияки. — Кто-то идет.

— Кто?! — Я распрямилась, прикрыв грудь руками, и закрутила головой.

В дымке просматривались лес и далекие отблески костров. Но шагов не различить, все тонуло в тягучей тишине. Слышался только стук моего сердца, и, казалось, ребенок в животе тоже тревожно задрожал в ожидании.

— Тшш, успокойся, моя хорошая, — прошептала я и погладила живот.

Еще плоский, но скоро он будет расти, и тогда скрываться будет все труднее, но я надеялась в скором времени встретиться с Дитером, поэтому не слишком волновалась.

— Он уже близко, — предупредил Умник.

И оба дракона растворились над водой, превратившись в дымку.

Я окунулась, оставив над поверхностью воды только голову, и отплыла в сторону, за камыши. Темный человек вышел из тумана и застыл, словно размышляя. Потом наклонился, и я с ужасом увидела, как он поднимает мои штаны.

— Так-так! — произнес знакомый и такой ненавистный мне голос. — Кто-то устраивает ночные купания?

Человек наконец вышел на освещенное луной пятно, и я со стоном разглядела Фа Дэ-Мина. Только его и не хватало!

— По, это ты, пьянчуга? — продолжил капитан, его язык немного заплетался. Наверняка офицеры приложились к походным флягам перед сном. — Решил освежить голову?

Он хохотнул. Я молчала, дрожа всем телом. Становилось зябко, к горлу подкатывала икота.

«Перейди на Федота, — подумала я. — С Федота на Якова, с Якова на…»

— Или ты, Ченг? — снова спросил капитан, подходя к самой кромке воды и всматриваясь в озеро. — Вылезай, маленький поганец! Выпей с нами как мужчина!

Я все-таки икнула и зажала ладонью рот. Фа Дэ-Мин молчал, покачиваясь с носка на пятку.

— Ну хорошо, — с пьяным дружелюбием сказал он. — Сейчас я сам залезу в воду и найду, кто тут плескается. Раз, два, три, четыре, пять, — весело пробубнил он, стягивая сначала сапоги, потом штаны и рубашку, — я иду тебя искать. Кто не спрятался… — Фа Дэ-Мин размял плечи и развел руки в стороны, — я не виноват!

И плюхнулся в воду.

— Ай! — взвизгнула я, укрываясь от брызг.

— Ага! — Фа Дэ-Мин тут же повернулся в мою сторону, и наши взгляды встретились.

«Беги!» — крикнул в голове Забияка.

«Куда, дурак? — возмутился Умник. — Чтобы госпожу сразу рассекретили?»

— А вот и сюрприз, — произнес капитан с гадкой улыбочкой. — Конечно, я должен был сразу догадаться! Малютка Мар-Тин!

Я икнула, уже не сдерживая себя, и двинулась назад по илистому дну. На коже уже выступали мурашки, а зубы выстукивали дробь.

— Решил все-таки сплавать к тому берегу и обратно? — хохотнул капитан.

— Почему бы и нет? — хмыкнула я. — Ночь… теплая.

— Вижу, какая теплая, — лениво отозвался Фа Дэ-Мин.

Он засмеялся и в два гребка очутился подле меня. Его глаза маслено поблескивали, мокрые волосы облепили лицо.

— Значит, брезгуешь нашим обществом, да, щегол? Возле костра не сидишь, вина не пьешь, купаться с нами не ходишь. Считаешь альтарцев недостойными своего общества?

— Нет… вовсе нет! — Я отступила еще, но капитан вдруг подался вперед и схватил меня за плечо.

— А ну, стой! Скрываешь ты что-то, щегол! Говори, зачем притащился в Железную гвардию?!

Я взмахнула руками, отбиваясь от капитанской хватки. Испуг вспыхнул во мне, как бенгальский огонь, опалил внутренности. Если он сейчас дотронется… если узнает! Нельзя допустить!

Кулон прыснул искрами. Они рассыпались по воде, скакнули на кожу Фа Дэ-Мина. Он отдернул ладонь и зашипел от ярости:

— Магия, значит? Ах ты, гусенок!

— Гусь свинье не товарищ! — выкрикнула я.

Капитан зарычал. Я ощутила, как на коже собирается покалывающая магия. Голубые искорки перетекали по пальцам. Я знала, что если Фа Дэ-Мин снова схватит меня, я обожгу его, как медуза.

Но никто из нас ничего не успел сделать.

Со стороны лагеря вдруг послышались истошные крики, потом выстрелы.

— Нападай! Твари… иэх! — донес ветер.

Туман колыхнулся и пополз с озера на берег, перевалившись через камыш, словно молоко через край кувшина.

Снова дикие крики — на этот раз полные ужаса и боли. Я уловила гудение, точно неподалеку заработала электрическая подстанция. Вибрация прошла по воде, и я тоже задрожала.

— Это в лагере! Кто-то напал на нас! — выдохнул капитан.

Повернувшись ко мне спиной, он поплыл к берегу.

Я медлила, трясясь от холода и все еще не решаясь вылезти следом. Туман становился все гуще, и вскоре Фа Дэ-Мин почти полностью пропал с моих глаз. Только тогда я осмелела и неспешно побрела к берегу.

«Уверены, хозяйка?» — спросил Умник.

Крики и пальба — единственное, что доносил ветер. А еще неясный гул, точно в воздух поднялась небольшая вертолетная эскадрилья. От этих звуков сжималось сердце, и я неосознанно держалась за живот, будто хотела защитить свою еще не родившуюся малышку.

«А у нее есть выбор? — фыркнул Забияка. — В этом мареве не видно ни зги, в одиночку и без оружия ее убьют быстрее».

Я вздрогнула. Слово «убьют» прозвучало зловеще и тревожно.

Поняв, что на берегу больше никого нет, я поспешно оделась. Зубы все так же стучали, но я не обращала на это внимания. Ах, если бы рядом был Дитер! Он бы наверняка придумал, что делать! Мне так не хватало его хладнокровия и ироничных советов, с ним было легко и не страшно. А теперь я одна: беременная и без оружия. И туман надвигался со всех сторон, желая поглотить и меня, и всю Железную гвардию.

— Капитан Фа? — прокричала я в пустоту.

Нет ответа, только выстрелы и крики.

— Господин Ю? Шэн!

Я ускорила шаг, потом побежала. Мне тоже нужен мой пистолет! Добраться бы поскорее, но видимость нулевая. Куда бежать? В какую сторону? Я остановилась, споткнувшись обо что-то мягкое и теплое. Нагнулась, с ужасом опознав альтарца. В его груди зияла черная дыра, которая подобно кислоте разъедала грудную клетку. Мертвый.

Я закрыла рот ладонями. Ужас потек по венам, от слез защипало глаза.

Нет-нет! Так не может быть! Пожалуйста, кто-нибудь! Скажите, что я сплю!

«У него оружие! — сообщил Умник. — Давай! Оно надвигается!»

— Что? — хрипло спросила я. — Что надвигается?

Дух не ответил, а меня ощутимо потряхивало. Нагнувшись, выдрала из сведенных пальцев пистолет, зарядила. На мое счастье, не промок. Трясясь, выставила вперед дуло. Непонятное гудение нарастало.

Из тумана вынырнул еще один солдат и, раскинув руки, упал плашмя. На его плечах шевелился горб. Вытаращившись, я наблюдала, как дергается существо на спине альтарца, — теперь я была уверена, что это живая тварь. Суставчатое тело шевелилось, трепетали слюдяные крылья, которые и издавали тот низкий гул, который я услышала еще в воде, тонкие лапы скребли по доспехам воина, стаскивая их вместе с кожей. Я подумала, что еще немного, и сойду с ума. Тут тварь приподняла голову, и я вскрикнула: на меня уставился гигантский овод. Присосавшись к шее альтарца, он пил кровь. Фасетчатые глаза смотрели холодно и злобно.

— Ах ты! Мерзость! Получай! — взвизгнула я и выстрелила.

Голова овода лопнула. Я зажмурилась, охнув от ударившей в руку отдачи.

«Надо бежать! — в панике просипел Забияка. — Хозяйка, вы забрели в Туманный лог!»

— Что это такое? — воскликнула я, затравленно озираясь, опасаясь, что овод встанет и набросится на меня, но он только сгибал и разгибал лапы, а вскоре и затих.

«С туманом приходят твари, — пояснил Умник. — Наверное, их выпустили с той стороны Черного Зеркала. Помните, Оракул говорила, что портал открыт?»

В воздухе почудилось движение. Я нервно вскинула пистолет и прицелилась. Бах! Выстрел пробил туго набитое брюхо овода раньше, чем он дотянулся до меня своими лапами.

— Шэн! — заорала я, уже не думая о субординации. — Где ты, Шэн?! Где все?

Теперь меня по-настоящему трясло от ужаса. Я ожидала чего угодно: черных всадников, солдат, засады. Но все они были людьми или походили на них. Не на мерзких насекомых, при одной мысли о которых сводило живот и желчь подступала к горлу.

— Малышка, — всхлипнула я. — Моя малютка…

Я должна спастись и спасти свою дочь. Любой ценой!

И я побежала.

Откуда-то из тумана пикировали оводы, и я отстреливалась, пока хватало сил. Других звуков не было, кроме гудения крыльев и отдаленных криков, но они звучали разом со всех сторон, и я терялась в пространстве, тонула в молочной мгле. Господи! Пусть это скорее закончится! Пусть я спасусь! Пусть найду Шэна, пожалуйста!

По ногам хлестали папоротники, иссохшие ветки кололи плечи, и голова кружилась от усталости и страха.

— Шэн! — Голос сорвался на хрип.

Я закашлялась, сложившись пополам. И вовремя!

Над головой спикировал овод. Ветер от его крыльев прошелся по волосам, я вскинула пистолет и нажала на спусковой крючок.

— Получи, гад!

Щелк!

И ничего не произошло.

«Перезарядите! — завопил Умник. — Скорее! Скорее…»

Овод заложил крутой вираж и навис надо мной.

Так близко, что я видела раздувшееся пузо, покрытое короткой шерстью. Видела когти, блестящие, как ножи. Я зажмурилась и выставила ладонь, одновременно почувствовав болезненный укол в шею.

Все? Это все?..

По телу разлилась электрическая дрожь. Я тяжело дышала и ждала. Сознание наполнялось гулом, но ничего не происходило.

Чуть разжав веки, я посмотрела вверх.

Овод все так же висел на расстоянии полуметра. А по моей ладони сновали голубые искры. Они оплетали руку точно паутинкой, потрескивая на пальцах, срываясь с ногтей, подобно маленьким звездам. Скользнув взглядом вниз, увидела, что кулон горит, под его угольной оболочкой вспыхивали голубые прожилки.

Овод протянул хоботок едва не в толщину моего запястья. Поводил им из стороны в сторону, в фасетчатых глазах зеркально отразилась я сама и повторилась тысячу раз в каждой ячейке.

— Уходи, — прошептала я, не зная, что сказать еще. — Пожалуйста, оставь нас…

Овод отпрянул. Подпрыгнув в воздухе, как поплавок на волнах, он развернулся и понесся прочь, пока совсем не растаял в тумане.

«Он послушался, хозяйка! — радостно заревел Умник. — Он ушел!»

— Да, — устало прошептала я. — Наверное, послушался…

Голубые искры в последний раз вспыхнули и погасли. И тут же навалилась такая слабость, что голову обложило звоном, колени подкосились, и я упала прямо на влажную траву. И потеряла сознание…

Не знаю, как долго я провалялась в обмороке. Когда очнулась, туман поредел и брезжил рассвет. Мой френч был мокрым от росы, и я долго не понимала, где нахожусь, видя вокруг себя лишь деревья и овраги. Два дымных клочка кружились вокруг меня хороводом и остановились, только когда я окончательно пришла в себя.

— В порядке! — радостно воскликнул Умник.

— Хозяйка справляется и без нас, — похвалил Забияка.

Я поднялась на ноги, хватаясь за молоденькую лиственницу. Меня пошатывало, перед глазами расходились круги.

— Где… все? — едва ворочая языком, спросила я.

Вспомнила оводов и содрогнулась. Но лес хранил тишину: ни стрекота крыльев, ни выстрелов. Пистолет валялся рядом. Я подобрала его и машинально сунула за пояс.

— Не знаю, — сказал Умник.

— Не знаю, — откликнулся Забияка. — Наверное, ушли…

— Как «ушли»?! — не поверила я.

Всхлипывая и спотыкаясь, побрела по лесу.

— Шэн! — звала я. — Ченг! Кто-нибудь!

Тишина. Только с ветвей срывались капли и падали то на макушку, то за шиворот.

— Мы оберегали вас, хозяйка, — поведал Умник. — Твари отступили, но гвардия понесла потери.

Дракон мог бы и не говорить этого: я увидела распростертого на земле человека. Он лежал ничком, и я порадовалась, что не вижу его лица.

— Шэн! — снова крикнула я, уже не ожидая ответа.

На глаза навернулись слезы. Как же так? Бросили одну… Может, посчитали мертвой.

— Здесь! — вдруг отозвался кто-то со стороны.

Я подпрыгнула и завертела головой. Кто это? Откуда звук?

— Эй! — позвала в ответ. — Тут есть кто-нибудь?

— Да, — послышалось из оврага. — Помоги…

Голос сорвался в кашель.

— Сейчас! Иду! — Я припустила, перепрыгивая выпростанные из земли корни.

— Осторожнее, хозяйка! — предупредил Умник. — Не в вашем положении так бегать. Да и потом, мы не знаем, кто это может быть…

— Он говорит по-альтарски! — отмахнулась я. — И ему нужна помощь!

Словно в подтверждение моих слов человек снова напомнил о себе:

— Скорей! — и громко застонал.

Драконы обогнали меня. Свиваясь в дымные штопоры, метнулись вперед и зависли над оврагом, покачиваясь на крученых хвостах.

— Это и правда альтарец, — пробормотал Забияка.

— И вы его знаете, — заметил Умник.

Я подбежала и остановилась на краю оврага.

— Капитан Фа, — растерянно проговорила я.

Фа Дэ-Мин поднял на меня бледное лицо, по лбу и вискам катились крупные градины пота.

— Ты! — выдохнул он. — Щегол…

Я отступила, на всякий случай положив ладонь на рукоять пистолета. Капитан закашлялся, замотал головой и подался вперед.

— Нет-нет! — поспешно сказал он. — Не уходи… Меня ужалила тварь… помоги, Мар-Тин!

Он отнял ладонь от живота. Френч оказался разорван, из чернеющей дыры тонкой струйкой вытекало что-то ядовито-зеленое и густое.

— Ты… один? — снова спросил капитан Фа.

Я неуверенно кивнула и на всякий случай покосилась через плечо, но драконы истаяли, лишь вспыхивали крохотные глазки, похожие на светлячков.

— Все… ушли, — прохрипел капитан. — А мы… заблудились в тумане. Эти твари…

Он захрипел. Мое сердце заныло от жалости. Каким бы вредным ни был капитан, он прежде всего человек, и ему нужна помощь. Вот только что я могла?

— Я уверен, нас будут искать, — терпеливо ответила я. — Или хотя бы дождутся.

— Некогда… ждать, — вздохнул капитан и поднял на меня глаза, подернутые пленкой. — Подумают… что мы погибли… не догоним, не найдем…

Я сочувственно посмотрела капитана. Выживет ли он? Рана не выглядела глубокой, но яд истекал вместе с сукровицей, а у меня нет лекарств, да и ни одной живой души на многие километры вокруг.

Осторожно, чтобы влажная земля не поехала из-под ног, я принялась спускаться в овраг. Капитан попытался двинуться мне навстречу, но тотчас согнулся, хватаясь за живот.

— Вас надо перевязать.

Я опустилась рядом на колени и осторожно отвела его руку. Фа Дэ-Мин поморщился, но ничего не сказал и не вскрикнул. Выглядела рана нехорошо, тут бы противоядие, да где его взять? А главное, как выбраться из этого леса?

— Нечем, — ответил на мой немой вопрос капитан. — Разве что рубаху порвать…

Я промолчала. В другой ситуации порвала бы свою, но не перед мужчиной, который принимает за мужчину и меня.

— Порви мою, — предложил Фа Дэ-Мин и, привстав, принялся расстегивать френч.

Его руки дрожали, лицо перекосила страдальческая гримаса, и я бросилась ему помогать. Пришлось отдирать присохшую ткань, пока капитан кусал пересохшие губы. Его к тому же лихорадило, я ощущала исходящий от кожи жар.

«Позвольте немного помочь, хозяйка?» — попросил Умник.

— Конечно, — пробормотала я, к счастью, капитан пропустил мои слова мимо ушей.

Два дымчатых сгустка отделились от мокрой травы и поплыли к капитану, зависнув на уровне его головы. Фа Дэ-Мин хрипло выдохнул, и драконы выдохнули вслед за ним тоненькие и одной мне видимые струйки прохладного воздуха. Капитан не обратил на это никакого внимания, зато я заметила, как расслабились его мышцы, ему явно полегчало.

— Возьми кинжал и осторожно срежь ткань, — более ровным тоном произнес Фа Дэ-Мин.

— У меня нет его, капитан Фа, — призналась я.

Капитан цокнул языком:

— Штабной! Не успел получить оружие, а уже потерял.

— Зато меня не ранили, — возразила я и сняла кинжал с пояса капитана.

В несколько взмахов раскроила заскорузлую ткань, стянула с Фа Дэ-Мина и промокнула вокруг раны. Он зашипел, как рассерженный кот.

— Потерпите! — строго приказала я. — Я-то штабной, а вы? Наверняка не в первый раз.

— В… первый, — признался капитан и скрипнул зубами, когда я начала аккуратно перебинтовывать его.

Рана и вправду оказалась небольшой, но от нее во все стороны разбегалась почерневшая паутина капилляров.

«Яд, — сказал Умник. — Он покойник».

— Не говори так! — не сдержалась я от окрика, и Фа Дэ-Мин дернулся и поглядел на меня с удивлением.

— Ну да, — кивнул он. — Я еще не был на настоящей войне… только на учениях.

— Значит, вы в какой-то степени тоже штабной, — с улыбкой заметила я, завязывая тугой узел.

— В некоторой степени да, — ответно усмехнулся Фа Дэ-Мин и прикрыл веки. — И в первом же бою… Позор!

— У каждого бывает в жизни черная полоса, — добродушно откликнулась я. — Вот так, теперь готово.

Набросила френч обратно на его плечи. Что теперь?

— Поблизости должна быть деревня, — просипел Фа Дэ-Мин. — Я видел ее на картах.

— Я сомневаюсь, что вы сможете идти, — с сожалением произнесла я. — Надо что-нибудь придумать.

«Сделать волокушу», — подсказал Умник.

— Как? — задумчиво спросила я.

— Что? — Капитан поднял на меня взгляд.

— Сейчас. — Я поднялась на ноги и сделала шаг. — Потерпите немного, капитан Фа.

Он вдруг бросился ко мне, схватился за штанину и захрипел:

— Не уходи! Не бросай. Я не хочу умирать! Я обещал отцу… что буду достойным его! А теперь… первая же битва! Мать умрет от разрыва сердца. Отец отречется даже от памяти обо мне… Капитан Фа погиб от жала твари из Туманного лога! Позор!

Его глаза лихорадочно блестели, плечи сотрясались от озноба. И жалость снова опалила меня, я наклонилась и взяла его влажную ладонь:

— Успокойтесь, капитан. Я вовсе не собираюсь бросать вас. Для меня вы слишком тяжелы, я не смогу нести вас на себе. Поэтому сооружу носилки. Подождите немного, хорошо? Я вернусь, обещаю!

Он подержал меня за руку, словно цепляясь за последнюю соломинку. Отпустил, и взгляд его потух.

— Хорошо, — выдохнул он. — Я… верю тебе, щегол… Мар-Тин…

Веток здесь валялось в достатке. Я выбирала сухие, но достаточно крепкие. Сняла френч, связав рукава между ветками так, чтобы получилось что-то вроде носилок. На первое время сойдет, а там, возможно, удастся дотащить до деревни и заручиться помощью местных жителей.

Когда вернулась, то с удивлением обнаружила, что капитан лежит на краю оврага, пыхтя и обливаясь потом. Он скреб пальцами по земле, подтягиваясь еще на несколько лишних сантиметров, и я сразу же поспешила к нему.

— Вам нельзя! Капитан Фа, вы истечете кровью!

— Я должен… был выбраться, — сквозь стиснутые зубы процедил Фа Дэ-Мин. Растрепавшиеся волосы липли ко лбу черной паутиной. — Я не какой-то… слюнтяй!

— Конечно нет, — успокоила я его и подтащила волокушу. — Сможете забраться сюда?

Не сказав ни слова, капитан с пыхтением пополз вперед, загребая носками сапог размокшую землю. Я помогла ему устроиться удобнее на френче, отбросила волосы с лица. Он поймал меня за руку и слегка пожал.

— У тебя… доброе сердце, Мар-Тин, — тихо произнес капитан.

Потом откинулся в изнеможении на волокуше и прикрыл глаза.

Солнце поднималось над лесом, туман таял, и пейзаж становился все более прозрачным. Драконы-духи летели впереди, указывая дорогу.

«Откуда ты знаешь, куда идти? — ворчал Умник. — Ты тоже видел карту?»

«Нет, но я помню эти места!» — Забияка сверкнул алыми глазами.

«Не может быть!»

«Так это наши родные места! Разве не узнаёшь?»

Я хотела спросить, откуда Забияка знает здешний лес и не является ли он сам выходцем из Туманного лога, но не успела. Откуда-то сбоку донеслись человеческие голоса и треск веток под ногами.

— Там люди! — воскликнула я, оборачиваясь к капитану.

Но он не услышал меня, погрузившись в беспамятство.

— Умник, Забияка! — позвала тогда я. — Посмотрите, кто там?

Духи мгновенно растворились в воздухе, оставив после себя порыв свежего ветра. А я опустила волокушу и изнуренно присела на краешек. Сердце колотилось, дышалось с трудом. Я погладила живот: не тяжело ли малышке? Все ли с ней в порядке? Но ничего тревожащего не почувствовала, моя Тея спала, созревая и набираясь сил.

«Там фессалийские крестьяне, госпожа! — отрапортовал Умник, являясь прямо передо мной и гордо расправляя крылья. — Собирают хворост, а заодно и трупы тварей».

«Зачем им трупы? — растерялась я. В голову скакнул образ распухшей туши, крутящейся на вертеле над огнем. — Фу-у!»

Я затрясла головой, прогоняя мерзкое видение. Нет, есть оводов вряд ли станут.

«Будут жечь их, — пояснил Забияка, — чтобы не осквернять Мейердорфскую землю останками тварей».

— Какую землю?! — вскричала я и подскочила с волокуши как ужаленная.

Не ослышалась ли?

«А вы еще не поняли? — невинно отозвался Забияка, подмигнув алым глазом. — Туманный лог примыкает к долине Водопадов, которая непосредственно находится в Мейердорфском герцогстве. Уж поверьте, недаром я дух Черного Дракона! Я родился в этих краях!»

«А Железная гвардия прокладывает путь вслед за фессалийской, — подхватил Умник. — Не думаете же вы, хозяйка, что его сиятельство пошел бы какой-то другой дорогой?»

От этих слов повеяло теплом. Я снова плюхнулась на волокушу и спрятала лицо в ладонях, чувствуя, как по щекам льются слезы облегчения и радости. Мой новый дом и моя новая родина дождались меня. Шаги стали четче, голоса слышнее. Я смахнула слезы и, сложив ладони рупором, закричала по-фессалийски:

— Сюда! На помощь! Здесь человек ранен!

 

Глава 8

ПРОТИВОЯДИЕ

Пока доктор осматривал капитана, я сидела на крыльце хозяйского дома и чистила пистолет. Небогатые, но славные люди накормили меня чем смогли, а заодно поделились последними сплетнями. Так я узнала, что альтарцы действительно идут по маршруту, проложенному Дитером, сам герцог заезжал в замок за какой-то надобностью, и все были рады его возвращению. А еще шепотом передавали, что стоило его величеству разругаться с герцогом Дитером, как стабильность в стране тут же пошатнулась.

— Раньше Фессалия что? Как крепость стояла! — рассуждал кряжистый немолодой мужчина, задумчиво почесывая щетинистую щеку. — А теперь от Кентарии надвигается ураган, подует ветер — и снесет всех нас, как соломенный домик. Фью-у! — Он вытянул губы трубочкой и покачал головой. — Только на нашего хозяина и надежда.

— Встретились с ним? — украдкой спросила я, посматривая из-под рыжей челки.

Интересно, видел ли он госпожу Мейердорфскую? Узнает ли ее в чумазом мальчишке в мешковатой альтарской форме?

— Нет, — махнул рукой мужчина. — Вихрем пронесся. Ну, оно и понятно, черные всадники ждать не станут. — На мой вопросительный взгляд он уточнил: — Их тут нет. Спасибо его сиятельству, в наши края они не заглядывают. А вот я слышал, что в приграничье спасу от них нет. Думаю, и твари из Туманного лога не просто так появились.

— Почему? — спросила я. — Я думал, они тут не редкость.

— Да, почитай, как его сиятельство титул принял, так и не было этой напасти. А теперь снова… Поговаривают, Черное Зеркало открыли.

Я вздрогнула — об этом и предупреждала меня старая провидица.

— Но кто мог открыть его? — пробормотала я.

Мужчина не ответил. Из дома вышел доктор, вытирая руки мокрым полотенцем.

— Плохо, — сообщил он. — Зовет вас… как, говорите, ваше имя?

— Мартин.

— Как нашего бывшего господина, брата его сиятельства, — заметил мой недавний собеседник и сложил ладони в молитвенном жесте: — Упокой Господь его грешную душу!

— Я пока жив, — холодно отозвалась я и вошла в дом.

Фа Дэ-Мин лежал на лавке, бледный до синевы, укрытый до подбородка лоскутным одеялом. Едва капитан увидел меня, его глаза загорелись лихорадочным блеском, он захрипел, попытался приподняться.

— Лежите-лежите! — прикрикнул доктор.

— Подойди, — просипел капитан, дрожа в лихорадке.

Он уже не казался таким напыщенным и сильным, и только теперь я поняла, что Фа Дэ-Мин не намного старше меня. Как он сказал? Это его первая битва. И в ней капитан проиграл, так глупо и обидно. Я вздохнула и села рядом. Его рука тут же вынырнула из-под одеяла, горячие пальцы сжали мое запястье.

— Мар-Тин, — выдавил капитан. — Спасибо…

Я подняла брови, замерев от изумления. Тщеславный и гордый капитан благодарит меня, штабного щегла? Чудные дела творятся в Фессалийской империи! Но я сейчас же прогнала язвительные мысли, да и расхотелось ехидничать, когда снова взглянула на раненого: в его глазах теперь сквозило отчаяние.

— Спасибо, что вытащил… — повторил капитан, пожимая мою руку. — Могу ли я просить об… услуге, Мар-Тин?

— О какой, капитан Фа? — откликнулась я.

Он провел кончиком языка по губам.

— Когда все закончится… поехать в провинцию Янь. Найти… моего отца, господина Фа… рассказать, что я доблестно сражался за Альтар… что умер… на поле боя, как воин…

— Что вы такое говорите? — воскликнула я, и сердце заныло.

Как бы я к нему ни относилась, сейчас ему плохо, он умирает. И, понимая это, так буднично рассуждает о смерти, что меня саму бросило в жар.

— Я знаю, что говорю! — запальчиво крикнул капитан, вложив все силы в эти слова. Его щеки на мгновение вспыхнули румянцем. — Я не дурак, Мар-Тин! Я знаю, что умру… но ты скажи отцу… я старался быть хорошим воином! Что ж… такая судьба… пусть мама отправит по священной реке… двенадцать плавучих свечей как память обо мне… и сестра… у них еще останется моя сестра! Она обязательно выйдет замуж за доблестного… воина, а может… за государственного мужа… и родит им внуков. Пусть одного… назовет Дэ-Мином…

— Капитан Фа… — Я снова попыталась сказать хоть что-то, но он упрямо мотнул головой и стиснул зубы.

— Не обманывай, Мар-Тин! Я слышу… поступь смерти. Вот она идет! Топ-топ-топ… как тысячи черных всадников! Я хочу… напоследок… — он сглотнул и задрожал снова, — извиниться перед тобой… Я был несправедлив…

— Все хорошо, капитан Фа, — горько улыбнулась я, чувствуя, как щиплет в носу. — Все позади.

Поддавшись порыву, погладила его по руке. Кожа была высохшая и горячая, натянутая, как пергамент.

— У тебя… доброе сердце, — прохрипел Фа Дэ-Мин. — И пальцы… у тебя тонкие пальцы, как у моей… сестры…

Он попытался улыбнуться одним краешком рта. Веки затрепетали и опустились, дыхание все еще с хрипом выходило изо рта.

— Спасибо, — шептал он. — Спаси…

Не договорил, проваливаясь в обморок. Горячая волна омыла меня, ударила в виски, слезы брызнули, как я ни пыталась их сдерживать. Смерть всегда грязна и несправедлива, особенно когда приходит к таким молодым.

— Капитан Фа! — звала его. — Дэ-Мин!

— Он не слышит вас, — мягко произнес доктор, тронув меня за плечо. — Я сожалею, господин…

— Нет! — вскочила я на ноги. — Он не может умереть! Только не сейчас! И не так! Я ведь тащил его по лесу! Я ведь…

— Сожалею, — повторил доктор.

Я сглотнула слезы, утерла щеки ладонью.

— Должно быть какое-то противоядие. Вы говорили, твари появлялись тут и раньше. Неужели все столкновения с ними заканчивались фатально?

— Не-а, — откликнулся хозяин дома, скорбно стоящий в дверях и угрюмо посматривающий на умирающего капитана из-под насупленных бровей. — Не все, господин. Я же говорю, с тех пор как титул принял наш герцог, вздохнули свободнее!

— Но у меня нет противоядия, — возразил доктор. — Если оно и есть, то только в замке его сиятельства. Я слышал, у него коллекция разнообразных снадобий, в том числе и вытяжка из зоба альтарской птицы джэнь.

— Противоядие существует?! — Я шагнула к доктору. — Умоляю, расскажите о нем! Вы говорите, у его сиятельства есть?

— Да-да, — закивал тот. — Вы знаете, наш герцог Дитер фон Мейердорф дружен с Альтаром. Если бы не он, император никогда не послал бы своих воинов в поддержку его величеству Максимилиану.

— В этом не сомневаюсь, — энергично поддакнула я. — Но все-таки птица…

— Да, птица джэнь. Она обитает на священном альтарском плато Ленг, у нее фиолетовый живот, зеленые перья, длинная шея и алый клюв. Она питается исключительно головами гадюки, поэтому мясо птицы токсично, а в зобе содержится вещество, способное растворять камень. Оно может убить человека, едва пройдя через горло и еще не достигнув пищевода. Однако в малых дозах обладает свойством нейтрализовать любой другой яд.

— Я понял, это сорбент.

Мысли понеслись быстрее ветра. Действительно, Дитер — василиск, его беременную мать пытались отравить, убив, таким образом, и ее, и самого Дитера. Ни один яд не действует на него, и он сам хорошо разбирается в этом вопросе. У кого и может быть противоядие, так это только у моего мужа.

— Запрягите мне повозку, — попросила я. — Мы выдвинемся немедленно!

— Вы собрались в Мейердорфский замок? — удивился доктор.

— Да. И чем скорее мы уедем, тем лучше. Вы можете сделать что-нибудь, чтобы капитан перенес эту поездку?

— Я постараюсь предпринять все возможное, — пообещал тот. — Кровопускание и лекарство из коры дерева нут на время оттянут действие яда. Но если вдруг что-то случится… вы понимаете? Надеюсь, вы не будете винить меня за неудачу.

— Клянусь, я не стану! Только немедленно соберите капитана Фа!

— Может, вам нужен проводник, юный господин? — спросил хозяин дома.

Я покачала головой и грустно усмехнулась:

— Спасибо, но я сам из здешних мест. Дорогу в Мейердорфский замок найду с закрытыми глазами.

Я немного кривила душой — герцогство знала не слишком хорошо, зато окрестности отлично знал Забияка. Он и показывал путь, полупрозрачным облачком паря над лошадью. Она пряла ушами, пофыркивала, но слушалась беспрекословно. А Умник все это время кружил над капитаном, обмахивая его крыльями и дуя на пылающие щеки.

Заночевали в подлеске. Дорога здесь становилась круче и извилистее, а это означало, что мы неуклонно поднимаемся в горы. Я напоила лошадь и смачивала водой пересохшие губы Фа Дэ-Мина. Он не приходил в сознание, бормотал что-то неразборчивое по-альтарски. Я спала рядом, укрывшись одеялом и вздрагивая каждый раз, когда Фа Дэ-Мина сотрясали судороги.

«Интересно, что скажет его сиятельство, когда узнает, что вы ночевали в одной телеге с мужчиной?» — задумчиво проворчал Забияка.

— Он не узнает, — твердо сказала я. — А я должна спасти капитана.

«Почему вы так цепляетесь за него?» — изумился дракон.

— Потому что пока есть возможность бороться за жизнь, я буду за нее бороться, — ответила я.

Вдруг представилось, что на месте капитана мог лежать мой Дитер. Такой же бледный, мокрый как мышь. Кто ухаживал бы за ним? Я бы отдала все, чтобы быть в такие минуты с ним. Я бы так же поила его и смачивала лоб влажным платком, прижималась бы к спине, согревая своим телом и ощущая, как бьется его сердце.

Снились тревожные сны. Я снова видела черных всадников, но теперь они были гораздо ближе. Девочка в белом платье, моя маленькая Тея, по-прежнему бежала им навстречу, и я не могла пошевелиться, только с животным ужасом наблюдала, как из кавалькады выскочил вперед рыцарь, закованный в черные латы. Его лицо скрывало забрало шлема, но я видела, как сверкают огнем демонические глаза. Конь под ним выдувал из ноздрей огонь и пар. Я почему-то боялась, что рыцарь сейчас снимет шлем и явит свой лик…

Проснувшись, долго молчала, глядя в рассветное небо, настороженно вслушивалась в прерывистое дыхание Фа Дэ-Мина и поглаживала живот.

— Ты тоже спишь, моя девочка? — шептала я. — Конечно, ты еще совсем крохотная, но я уже тебя люблю. По правде сказать, иногда мне бывает немного страшно… как после этого сна. Я не знаю, как ты остановишь войну. Что может сделать такая кроха? И что делать мне?

Ответа не было, под сердцем царили тишина и умиротворение. Драконы нарезали надо мной круги и торопили в путь.

Мы достигли Мейердорфского замка после полудня.

В воротах открылась бойница, и суровый голос осведомился:

— Кого принесла нелегкая?

«Как грубо! — возмутился Умник. — Хозяйка, можно я плюну в него паром?»

«Не стоит, — весело подумала я. — Не мешай парню делать его работу».

А вслух сказала:

— Пусть солнце освещает твой путь! Я прибыл издалека повидать герра Кристофа. В добром ли здравии старина?

Из-за ворот послышалось сопение, потом тот же голос осторожно осведомился:

— Откуда вы знаете дворецкого Кристофа?

— Как же! — воскликнула я. — Он меня еще на коленях в детстве катал! Доложи ему, что из Альтара вернулся Мартин фон Мейердорф. Да не один, со мной альтарский воин, которому нужна помощь.

Снова сопение. Должно быть, часовой раздумывал, впускать ли незнакомцев.

— Мы держали битву с тварями из Туманного лога, — веско произнесла я. — Отбились от отряда, потерялись в тумане. Наша гвардия под предводительством главнокомандующего Е Бо-Джинга едет к границам, чтобы противостоять черным всадникам. Указ короля Максимилиана гласит, что на протяжении всего пути альтарцам будет оказана любая помощь, какая только понадобится.

— Как, говоришь, твое имя? — уточнил часовой.

— Мартин фон Мейердорф, — прилежно повторила я. — Брат его сиятельства Дитера фон Мейердорфа.

Кажется, часовой икнул. Я услышала топот сапог по брусчатке. Вздохнула и положила ладонь на лоб капитану: Фа Дэ-Мин горел и в сознание не приходил. Что, если я не найду противоядия в замке?

«В любом случае вы пытались», — заметил Умник.

— Конечно, — прошептала я.

Шаги послышались снова, теперь шли двое. Заскрипел ворот, загромыхали замки.

— Быть того не может! — услышала я ворчливый стариковский голос. — Мартин? Ты уверен?

— Так точно, герр Кристоф! — браво отвечал часовой. — Спросите сами.

— Мартина убили много лет назад! — рыкнул Кристоф и распахнул ворота.

Какое-то время мы смотрели друг на друга: я — упрямо из-под челки, он — с недоверием, хмуря кустистые брови.

— А вы ничуть не изменились, Кристоф, — наконец тихо проговорила я.

Старик охнул. Схватился за сердце и выдавил:

— Госпож…

Подбежав к нему, я сгребла его в объятия, не давая закончить фразу, шепнула в ухо:

— Шш! Подыграйте, Кристоф, миленький!

Похлопала его по спине и залихватски расцеловала в обе щеки:

— Как же я рад встрече! Кристоф, старина!

Часовой пялился на нас, на всякий случай крепко схватившись за пистолет. Кристоф тяжело дышал, порываясь что-то сказать, но в последний миг передумал.

— Разве ты не узнаешь Мартина, брата Дитера? — весело подмигнула я. — Помнишь, как ты катал меня на коленях и играл со мной в солдатиков?

— Разве Мартина не убили? — подал голос часовой.

Я махнула рукой:

— Так это старшего убили! А я младший. И оба Мартины.

Засмеялась, и Кристоф неловко подхватил мой смех. Вздохнув от облегчения, я посерьезнела и показала на телегу:

— У меня раненый. Его ужалила тварь из Туманного лога. Скорее отнесите его в замок, мы должны ему помочь.

— Конечно, ваше сиятельство, — почтительно поклонился Кристоф.

Я подождала, пока к часовому присоединятся слуги и загрузят капитана на носилки. Немного отстав, дернула Кристофа за рукав и прошипела:

— Все объясню, обещаю.

— Надеюсь, фрау, — так же шепотом ответил он, как мне показалось, немного язвительно. — Его сиятельство знает, что вы вырядились в альтарца, да еще и обрезали свои чудесные локоны?

— Сомневаюсь, — хмыкнула я. — Но мы скоро встретимся, я собираюсь ехать к нему.

— Уверен, это будет сюрпризом, — пробормотал дворецкий.

Вредные драконы рассмеялись в моей голове, а я дернула подбородком, отгоняя не слишком приятные картины грядущей встречи. Дитер умеет быть несносным, если того захочет. Особенно когда идут наперекор его воле.

— Он был здесь? — поинтересовалась я.

— Нет. Но посылал за снадобьем, ускоряющим заживление ран, — ответил дворецкий.

Я подпрыгнула от радости. Значит, действительно в замке есть коллекция лекарств и противоядий. Только бы найти ее!

— А вам известно, где Дитер держит лекарства и яды? — задала я главный вопрос.

— Нетрудно догадаться, — усмехнулся Кристоф и посмотрел наверх.

Я проследила за его взглядом и увидела рамы, лишь недавно избавленные от глухих ставен и выкрашенные в белый цвет.

Комната, где Дитер хранил портреты родителей. Запретная комната.

Капитана оставили в гостевой, положив на кровать. А мы с Кристофом поднялись наверх. Замок после реконструкции выглядел куда светлее и воздушнее, в стрельчатые окна лился солнечный свет, пылинки плясали в воздухе, как золотые искры — те самые, которые я привыкла видеть в глазах Дитера. Горьковатый коньячный аромат мешался с пряным запахом, и сердце заныло: так пахнет дома.

— Какие еще новости, Кристоф? — с жадностью спросила я, распахивая двери, теперь не запертые на замок.

Книжные стеллажи были вычищены, портрет матери висел напротив портрета отца, и косые раны на холсте оказались теперь аккуратно заклеены. Простил ли Дитер старого герцога? Если и нет, он сумел переступить через свою гордость и все-таки сохранил память о нем.

— Кроме того, что прилетал адъютант его сиятельства? — поскреб подбородок Кристоф, шаркая по паркету. — Пожалуй, никаких. Выжидаем, как в осаде. Слухи разносятся со скоростью молнии, но грохочет пока в отдалении, здесь только эхо. Да вот разве что наш конюх сбежал тогда же, когда арестовали ее величество.

— Конюх? — переспросила я, и меня неприятно кольнула догадка. — Якоб?

Кристоф закивал:

— Ага-ага. Поговаривают, его видели спешащим к фессалийской границе. Может, хотел сбежать в Кентарию, а может, и сгинул без следа. Туда ему, подлецу, и дорога.

— А что сама королева?

— О ней и вовсе ничего не известно. То ли умерла в заточении, то ли сбежала. Поговаривали, будто у кентарийского вождя появилась могущественная ведьма, которая и посылает на наши земли черных всадников.

— Думаете, это королева? — напряглась я.

Кристоф пожал плечами:

— Слухи по ветру носятся, а правда или нет — кто скажет?

Замолчал и, кряхтя, потянул за секретный рычаг. Часть стены отъехала в сторону, открыв темную нишу с многочисленными полочками. Я вспомнила, что похожая конструкция была в королевском дворце. Так я смогла доказать, что королева обладает колдовскими зельями и подливает одно из них королю в пищу.

Колдовской тайник.

— Вы знали о нем, Кристоф? — полюбопытствовала я.

Дворецкий утвердительно кивнул:

— Семье Мейердорфов я служу не первый год, помню еще старого герцога. Большой любитель экзотики, он был помешан на ядах. Выписывал зелья со всех концов земли. Герр Мартин продолжал традицию отца, но недолго. Когда его сиятельство Дитер завладел замком, то хотел опустошить этот тайник, но передумал. Воображал, что с помощью зелий сможет избавиться от проклятия василиска. Но избавился все-таки благодаря вам, фрау Мэрион.

— Не до конца, — рассеянно откликнулась я, осматривая полки. Все снадобья были подписаны: какие-то — убористым, едва ли не женским почерком, какие-то — размашистым, а некоторые — четкими буквами самого Дитера. — Сила осталась, но теперь Дитер умеет ею управлять. Я только беспокоюсь за нашего…

«…ребенка», — чуть не произнесла, но закусила губу. Незачем Кристофу это знать. Так же как и про Оракула, и про вещие сны, и про духов-драконов, затаившихся в моем кулоне и иногда болтающих в моей голове.

— Я слышала, от яда тварей из Туманного лога поможет вытяжка из зоба птицы джэнь… — Я принялась выставлять пузырьки на стол. — Помогите же, Кристоф!

Склянок было много. Пузатые и вытянутые, прозрачные и мутные, всех цветов, размеров и форм.

— «Слизь миррской жабы», — читала я вслух. — Фу! Вот пакость, должно быть! А это? «Толченые корни мандрагоры». «Почки синей ивы». «Язычки василиска»… — Я замерла, разглядывая бурый порошок на дне грязноватого флакона.

«Осторожней, госпожа! — предупредил Умник. — Здесь двойное стекло, но малейшая трещина может грозить вам необратимыми последствиями!»

Я вспомнила окаменевшую руку королевы и быстро поставила флакон на место. А вот на другом, стоявшем в глубине, обнаружила знакомые альтарские иероглифы и под ними дублирующее название: «Вытяжка из зоба джэнь».

— Вот оно! — ликующе воскликнула я и подняла к свету склянку, внутри которой плескалась густая ярко-зеленая жидкость. — Я нашла, Кристоф! Теперь скорее, нужно дать капитану Фа противоядие!

Мы поспешно спустились вниз. Капитан Фа еще дышал, но, увы, в себя не приходил.

«Хозяйка, вы знаете, сколько капель давать больному?» — спросил Забияка.

Я не знала. Доктор говорил о нескольких каплях. Но сколько конкретно?

Стояла в дверях и растерянно крутила в пальцах колбочку с зельем. Солнечный лучик то отскакивал от стеклянных граней, то падал во мрак. Жизнь и смерть. Чего ждать сегодня?

«Не беспокойтесь, хозяйка, — послышался спокойный голос Умника. — Я знаю. Две капли на кончике ножа разведите в стакане воды».

— Спасибо, Умник, — поблагодарила я и распорядилась принести воду.

Зелье окрасило ее в изумрудную зелень. От напитка пахнуло чем-то плесневым и не очень аппетитным, но я надеялась, что мне удастся заставить капитана выпить до дна. Кристоф помог раскрыть больному рот, и я принялась медленно, по несколько капель, вливать лекарство в горло, стараясь, чтобы Фа Дэ-Мин не захлебнулся и не закашлялся.

— Он очень плох, — вслух заметила я, кусая от отчаяния губы.

Не знаю, чего я ждала. Что раненый откроет глаза? Узнает меня? Назовет по имени? Капитан не шевелился.

«Терпение! — сказал Умник. — Оставьте его на пять-шесть часов и ничего больше не давайте. Если спустя это время так и не придет в себя, повторите процедуру».

Я кивнула и, погладив капитана по щеке, отошла от постели.

От усталости ныло все тело, спать хотелось нещадно. Я попросила Кристофа приготовить ванну и постель в моих бывших покоях. Там тоже было пусто, но витал едва ощутимый цветочный запах, и полная Марта, поджидающая меня с махровым халатом в охапке, будто появилась из какой-то прошлой жизни.

— Вы так похудели, фрау! — всплеснула она руками, словно бабушка, встречающая любимую внучку неизменным восклицанием о ее худобе.

Я улыбнулась и ответила, что скоро поправлюсь. Марта хитро посмотрела, но или не поняла намека, или намеренно не стала ни о чем расспрашивать, а принялась аккуратно растирать мою кожу. Только теперь я поняла, насколько соскучилась по горячей воде и благоухающему мылу. Застонав, я погрузилась в воду до горла и прикрыла веки.

— Хорошо, Марта…

— Еще бы не хорошо, — проворчала та. — Вон какие вы пыльные, фрау! Картошку копали, что ли? А уши! Разве можно в приличном обществе показываться с такими ушами?

Я хихикнула с закрытыми глазами:

— В последнее время я вертелась в совершенно неприличных обществах. Сначала альтарские офицеры, потом стая жалящих тварей из Туманного лога, далее фессалийские крестьяне… Сама понимаешь, недосуг следить за внешним видом.

— Ох, беда! — вздыхала Марта, намыливая мне шею. — Ох и егоза вы, фрау. Ох и прыткая ящерка. Немудрено, что наш герцог на вас женился, два сапога — пара. Он в походах — и вы за ним. Вон и кудри свои состригли. Ах, жалость какая!

— Кудри отрастут, — отмахнулась я.

Пользуясь случаем, попросила Марту подровнять прическу. Потом укуталась в халат и прилегла на кровать, наказав, чтобы сразу же сообщили мне, если капитан Фа очнется. Я немного боялась, что мне снова приснится поле и черные всадники во главе с рыцарем, закованным в черные латы, но Забияка шепнул:

«Спите, госпожа, и ни о чем не думайте! Мы будем охранять ваш сон».

Материализовавшись, оба дракона туманными змеями обвились вокруг кровати, зависнув в воздухе, как два полупрозрачных обруча. И я уснула.

На этот раз мне и правда ничего не снилось, и я проснулась отдохнувшая и бодрая, хотя и прошло не больше пяти часов. Драконы все так же висели в воздухе, негромко перешептываясь между собой.

— Давай замеряем! — упрямо просипел Забияка, дрожа острыми гребнями. — Развернемся в полную длину, тогда увидишь, что я длиннее тебя сантиметров на двадцать!

— Только за счет шипов, — возразил Умник. — Ты сбрасываешь их несколько раз в год, а когда они сброшены, то ты короче на пять сантиметров.

— Зато хвост все равно длиннее. Давай посчитаем позвонки?

— Делать мне больше нечего, как позвонки считать! — фыркнул Умник и тут заметил, что я давно не сплю, а гляжу на спорщиков. — Хозяйка!

Оба дракона заметались, то уплотняясь, то растворяясь. Они выглядели так сконфуженно и забавно, что я рассмеялась.

— Ох, мальчишки всегда одинаковы, драконы или люди, — заметила я, утирая слезы. — Хлебом не корми, дай помериться хвостами!

— Хвосты — важный элемент в иерархии драконов! — проворчал Забияка и первым уменьшился до размеров моей ладони.

— Мы не хотели будить, хозяйка, вы так сладко спали, — пропел Умник, уменьшаясь тоже и подлетая к моему плечу. — Полчаса назад заглянул Кристоф и доложил, что альтарец очухался.

— Что ж вы не сказали?! — Я подскочила на постели и укоризненно глянула на духов. — Эх вы! А еще хранители.

Оба уменьшились от стыда до размеров гречишных зернышек и полезли в кулон, отозвавшийся легкой вибрацией.

Я поискала глазами альтарскую форму, но не нашла.

«Марта постирала ее», — пискнул в сознании Умник.

Этого еще не хватало! Не выходить же к Фа Дэ-Мину в платье? В конце концов я запахнула халат и завязала его потуже, растрепала пальцами волосы и только тогда спустилась вниз.

Капитан лежал, глядя в потолок. Все такой же бледный и будто бы безжизненный, но я видела, как трепещут его ресницы, как ровно поднимается и опускается грудь, да и хрипов больше не слышно.

— Мы сделали перевязку. Сейчас он должен пойти на поправку, — доложил Кристоф, и я вздрогнула, ожидая, что он добавит «фрау», и тогда вся тайна насмарку.

Но старый дворецкий не добавил ничего, только отошел в сторонку, пропуская меня к постели больного, а потом и вовсе вышел. Я присела на краешек, с тревогой заглядывая в его лицо.

— Капитан Фа? — позвала я. — Как вы себя чувствуете?

Взгляд Фа Дэ-Мина скользнул вправо-влево. Он вздохнул, пытаясь приподняться на подушках, но в бессилии упал обратно.

— Лежите! — предупреждающе сказала я. — Вам нужно отдыхать.

Не пойму, узнал ли он меня. Оценивающий взгляд стрельнул из-под ресниц, бескровные губы шевельнулись. Я наклонилась, потрогала пальцами лоб. Все еще горячий, но уже не пышущий жаром. Неужели противоядие сработало?!

— Ангел… — произнес Фа Дэ-Мин. Закашлялся и сглотнул тягучую слюну. — Наверное, я умер…

— Еще как живы! — не согласилась я. — А скоро поправитесь совсем.

Я погладила его по волосам. Щемящая нежность наполняла изнутри, рвалась наружу. Это, наверное, гормоны. Ожидая ребенка, я хотела заботиться и ухаживать. А может, мне действительно было по-человечески жалко этого еще молодого парня, пусть и доставившего мне столько хлопот, но все-таки не заслужившего столь бесславной и ранней смерти.

— Когда… мы были маленькими, — проговорил Фа Дэ-Мин и, видя мое недоумение, добавил: — Мы с сестрой… То верили… что в самые тяжелые дни… каждому человеку является его ангел-хранитель. Я никогда не думал… что это правда.

— Но я не ангел, капитан, — слегка усмехнулась я.

— Нет-нет! — Он замотал головой, перехватил мои пальцы и сжал их. — Я видел тебя раньше… твое лицо… глаза… Я запомнил твои глаза! Столь прекрасные… Каких не бывает… ни у одного смертного…

Тревога зародилась под сердцем и кольнула острыми иголочками.

«Ваша красота подобна падающей звезде. Ваши глаза — озера… Я сразу влюбился в них, как только увидел!» — вспомнилось мне. Именно так капитан говорил в императорском саду, когда принял меня за одну из наложниц. Я попыталась выпростать руку, но ничего не вышло.

— Не оставляй! — со страхом воскликнул Фа Дэ-Мин. — Не бросай одного… в темноте! Я не хочу обратно в страну мертвых, где вечная тьма и холод!

— Я не оставлю! — испуганно ответила я и снова погладила его по волосам. — Успокойтесь, капитан Фа. Отдыхайте и ни о чем не думайте. Я не покину вас.

— Никогда? — робко, с какой-то детской надеждой спросил капитан.

— Никогда, — грустно улыбнулась я. — Все хорошо будет, вот увидите. А теперь спите.

Он глубоко вздохнул, прикрыл глаза и вскоре погрузился в сон. Рука безвольно опустилась на кровать, и я заботливо подоткнула одеяло.

— Кристоф! — позвала я. — Подготовьте мне мою комнату, хорошо? Наверное, нам придется пробыть здесь какое-то время.

— Боюсь, это невозможно, — отозвался дворецкий, входя в гостевую.

Вид он имел заполошный и усталый.

— Почему? — машинально спросила я, и тут со двора донесся очень знакомый рев.

Так могло реветь только одно существо — виверна его сиятельства! Сначала я хотела подбежать к окну, но едва поднялась, как у меня подкосились ноги, и я снова плюхнулась на краешек кровати. Живот скрутило узлом, и я погладила его ладонью, прошептав:

— Ну-ну… Успокойся, моя малышка.

Сделав один глубокий вдох и один полный выдох, подняла глаза на Кристофа и совершенно спокойно произнесла только одно слово:

— Дитер?

— Да, — совершенно несчастно подтвердил дворецкий. — Прибыл только что в сопровождении господина альтарского посла. И оба ищут какого-то потерявшегося адъютанта. Вы не знаете, фрау, кто бы это мог быть?

 

Глава 9

НАГРАДА

Перепрыгивая через ступень, я помчалась наверх, во все горло зовя Марту. Та выскочила с выпученными глазами, запыхавшаяся и растерянная.

— Форма! — закричала я. — Форма моя где?!

— Высохла уже, фрау, — отозвалась служанка. — Принести, что ли?

— Немедленно! Сию секунду!

Я скрылась в своих покоях. Марта вскоре явилась следом, отдуваясь и неся на плече наскоро отглаженную одежду.

— Помочь вам, фрау?

— Сама я, сама! — выпалила, спешно натягивая рубашку и брюки.

«Можно бесконечно смотреть на три вещи, — радостно заметил Умник. — Как идет дождь…»

«… как купается красивая девушка», — поддержал Забияка.

«…и одевается наша госпожа».

Оба захихикали.

— Да помолчите вы! — с досадой сказала я и, застегнув френч, подпоясалась.

Конечно, мне хотелось сразу же бежать к Дитеру, кинуться ему на шею, обнять, рассказать взахлеб, как я устала, как ехала за ним через полстраны, как стреляла в ядовитых тварей и тащила на волокуше раненого…

Вот только как он меня примет?

Я сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, успокаивая колотящееся сердце. Закрыла глаза и шагнула на лестницу.

Как в омут головой.

— Герр Мартин фон Мейердорф? — услышала я знакомый голос.

В нем сквозила насмешка.

Я привычно вздернула подбородок, как меня учили в Железной гвардии, и, не глядя на двух стоящих посреди холла человек, отчеканила в пустоту:

— Так точно!

Я нарочно смотрела перед собой. Мне казалось, что если сейчас я увижу выразительные, с золотистыми искрами глаза Дитера, то мои колени подогнутся, я упаду прямо ему на руки и разрыдаюсь от облегчения и счастья. Но мне отчего-то не хотелось показывать слабость. Не для того я ехала за ним, не для того покинула уютное гнездышко в провинции Фенг и не для того носила под сердцем Оракула… И я ждала.

— Любопытно, — сказал Дитер, и его голос резонировал во мне, словно он был камертоном, а я — струной, отзываясь на каждое слово, на каждый взгляд. — У меня был один брат по имени Мартин, я убил его на дуэли.

— Так это вы старшего убили, господин генерал! — отозвался стоявший немного позади Ю Шэн-Ли. — А он младший.

— И оба — Мартины?

— Оба. — Шэн развел руками.

— Откуда же ты взялся такой рыжий? — Дитер обошел меня вокруг, слегка коснулся волос.

Я дрогнула, но выстояла. Даже не повернулась, только ответила:

— В маму, господин генерал.

Он взял меня пальцами за подбородок. Я моргнула и подняла взгляд.

Генерал стоял передо мной: такой родной, такой близкий. Глаза прятались за стеклами очков, и я видела в них свое отражение, обрамленное пляшущими золотыми огоньками. Все было как в первый раз: таинственный Мейердорфский замок, зала, скрытая в тенях, под ногами блестящий паркет, и мы друг напротив друга, тянущиеся друг к другу, но все еще вынужденные соблюдать дистанцию.

— Ослиным упрямством, значит, тоже в тещу, — процедил Дитер.

Я нахмурилась и недовольно засопела, но на лице генерала не дрогнул ни один мускул.

— Ну расскажи, адъютант, почему ты приказ нарушил?

— Какой приказ? — удивленно моргнула я, не ожидавшая такого вопроса.

За спиной Дитера зашевелился Ю Шэн-Ли. Его фигура казалась немного расплывчатой, но я почти физически ощущала исходившую от него вину.

— Ди, — подал он голос, — так получилось, что…

— Я все уже слышал от тебя Шэн, — оборвал Дитер, слегка обернувшись и быстро поклонившись другу. — Теперь хочу услышать от молодого человека. Итак, почему нарушил приказ? Напоминаю: я велел сидеть дома, не высовываться и ждать меня. Чего уж проще для исполнения, не так ли?

Я провела языком по пересохшим губам.

— Так… но…

— Но? — Дитер вскинул бровь.

— Но меня взял на службу господин посол! — выпалила и услышала, как страдальчески выдохнул альтарец.

— Вот как, — сухо произнес Дитер и сложил руки на груди. — Шэн, ты переманил к себе моего возлюблен… ного братца?

— Я уже все объяснил, Ди, — ровно ответил Ю Шэн-Ли. — Остальное мы слышали от солдат и крестьян.

— Действительно, — кивнул Дитер. — Я наслышан о схватке в Туманном логе. Как и о том, что некий адъютант проявил в этой схватке героизм и спас альтарского подданного. Где он, кстати?

— Отдыхает в гостевой комнате, ваше сиятельство, — с готовностью доложил Кристоф.

Дитер скрипнул зубами:

— Ладно, с капитаном мы разберемся позже. А пока… — Он сделал паузу, и я замерла, забыв дышать, а генерал продолжил: — Господин посол! Вы примете к сведению мои рекомендации, не так ли?

— Буду рад, — вежливо поклонился Шэн.

— Тогда, — отчеканил Дитер, — я хочу рекомендовать вам представить этого адъютанта к награде.

Я распахнула глаза, и показалось, что кто-то присвистнул от изумления: может быть, Забияка, а может, и я сама.

— За проявленную доблесть в первом же бою, — продолжал генерал, — а также за спасение капитана альтарской армии.

Мои колени задрожали. Слабость навалилась, потекла по мышцам, и я как сквозь туман слышала голос Шэна:

— Конечно, генерал! Я и сам собирался подать рапорт главнокомандующему Е Бо-Джингу.

— Я… я… я не заслуживаю, — заикаясь, прошептала я.

И сейчас же заработала опаляющий взгляд Дитера.

— Заслужил — носи! — рыкнул он. — Эх, молодежь! Придумают швыряться орденами!

В животе разлилось что-то теплое и приятное, голова закружилась, и на губах, должно быть, появилась совершенно идиотская ухмылка, потому что генерал ухмыльнулся тоже и сказал:

— Теперь, когда весь официоз позади, приступим к основной части.

— К какой, господин генерал? — машинально спросила я, пытаясь унять дрожь.

— К объятиям, глупенькая. — И Дитер прижал меня к своей груди.

Я уткнулась носом в пропахшую порохом ткань, слабея в таких сильных и таких родных руках. Словно после долгих дней холода и одиночества я достигла наконец теплого очага и опустилась возле него, уставшая. Слезы помимо воли потекли по щекам, а Дитер целовал меня в макушку и в лоб, повторяя:

— Ну что ты, маленькая? Вижу, что настрадалась. Скучала по мне?

— Да, — прошептала я и обняла его в ответ. — А ты?

— Очень, — ответил Дитер и, обернувшись через плечо, крикнул другу: — Шэн, располагайся в любой комнате! Сегодня мы оба в увольнительной!

— Втроем, господин генерал, — напомнила я. — Я все еще адъютант.

— Э нет! — качнул головой Дитер. — Сегодня я забираю тебя у Шэна. Придется выполнять мои приказы. Готова?

— Да, мой генерал! — отсалютовала я и поцеловала его в губы.

Возле спальни Дитер подхватил меня на руки.

— Не думаете, что это со стороны выглядит странно? — шутливо вопросила я, обводя пальчиком его подбородок.

— Что может быть странного в том, что я несу на руках свою жену?

— А еще альтарского адъютанта, — промурлыкала я. — Если нас увидит капитан Фа…

— Капитану Фа следует меньше знать и крепче спать, авось и поправится быстрее, — жестко отрезал Дитер.

— Ты сердишься?

— На тебя? Немного.

— И ревнуешь?

— К тому мальчишке? — фыркнул Дитер. — Вздор! Очень надеюсь, что не увижу его до самого отъезда.

— И надолго ты приехал? — улыбнулась я, заглядывая в его очки, но видела лишь собственное отражение и танец золотистых огней.

— Пока не научу уму-разуму одного очень вздорного адъютанта.

Дитер пинком распахнул дверь и вместе со мной упал на кровать. Я замурчала, поудобнее устраиваясь рядом мужем, и провела ладонью по его груди.

— Он плохо себя вел, да?

— Ужасно! — подтвердил Дитер, гладя меня по ноге и играя с поясом. — Его бы хорошенько отшлепать, стервеца.

— Прямо по мягкому месту? — игриво уточнила я, привстав на локтях и выгибая спинку.

— Розгами. Да так, чтобы ни сесть, ни встать не смог.

— Фу, как грубо! — сморщила я нос. — Разве господин посол не рассказал тебе, что его адъютанта нельзя бить розгами?

И вопросительно подняла брови: интересно, знает ли уже Дитер о моей беременности? Кажется, нет.

— Сейчас тобой распоряжаюсь я, малыш, — сказал он и щелкнул меня по носу. — А ну, раздевайся!

Вздохнув, я принялась расстегивать френч.

«Шоу продолжается!» — услышала в голове крайне заинтересованный и звенящий от возбуждения голос Забияки.

Я застыла с поясом в руках. Как же я забыла про своих хранителей? Мне стало столь неловко, что щеки запылали румянцем.

— А ну, брысь! — не разжимая губ, прошипела я. — Вон из комнаты!

— Что? — нахмурившись, переспросил Дитер.

Он снял очки и теперь сверлил меня хмурым взглядом, острым, как меч. Я смутилась вторично.

— Что-то в горло попало! — пробормотала я и закашлялась в кулак. — Кхе-кхе…

Духи в голове рассмеялись.

«Надеюсь, наша помощь вам не пригодится, хозяйка, — сказал Умник. — Если что, мы будем рядом».

«За дверью», — добавил Забияка.

«Подслушивать».

Прежде чем я успела снова возмутиться, драконы отделились от кулона полупрозрачными облачками и тонкими струйками скользнули под закрытую дверь.

— Ну-ка, давай сюда пояс! — тем временем скомандовал Дигер.

Я вздохнула и вложила пояс в его протянутую ладонь. Она была горячей и твердой, пальцы — крепкими и сильными. Я снова заулыбалась, когда мой генерал привычно его свернул и с совершенно бесстрастным лицом велел:

— Теперь снимай штаны!

— Дяденька, не бейте! — захныкала я, но внизу живота уже разливалось щекочущее тепло.

— Поговори мне тут! — Дитер был непреклонен.

Я со вздохом медленно стянула брюки и вызывающе вильнула задом.

— Бей, тиран! — с мрачной обреченностью разрешила я. — Бессердечное чудовище!

— С каменным сердцем, — подтвердил генерал и шлепнул меня поясом.

Это было совсем не больно, но неожиданно.

— Ой! — выдала я.

— Это тебе за то, что не осталась дома, — пояснил Дитер и шлепнул еще раз. — А это за то, что переоделась мальчишкой и полезла в армию… — В третий раз! — А это за то, что не слушалась Шэна.

— Я слушалась! — запротестовала в ответ, повернув обиженное лицо.

Дитер прицыкнул и погрозил пальцем:

— Не слушалась! Иначе бы не отстала от гвардии Е Бо-Джинга!

— Я сражалась! Да ты сам наградил меня медалью!

— Орденом, дорогая, — ответил Дитер. — Орденом за мужество.

И шлепнул в четвертый раз.

— Ай! — Я привстала и потерла нашлепанное место. — А это за что?

— Авансом, — невозмутимо произнес генерал. — Мало ли что ты еще придумаешь? Ну, теперь иди ко мне, пичужка.

Я обиженно сопела, надув губки и глядя на генерала из-под растрепанной челки.

— Не пойду! Поймай, если сможешь.

— Вот егоза! — Дитер отшвырнул пояс и потянулся ко мне.

Я вильнула в сторону, откатившись на кровати, и засмеялась, когда мой генерал упал на подушки.

— Нечестно! — скрипнул зубами он.

— Кто не может использовать силу, пользуется хитростью, — лукаво ответила я и снова ускользнула, а потом напала сзади и поцеловала в ухо: — Бу! На каждую силу всегда найдется другая сила. Учти на будущее, генерал.

— Учту, — ухмыльнулся Дитер и, развернувшись, сгреб меня в объятия, осыпая поцелуями шею, щеки и уши.

Я смеялась, пыталась вырваться, но только упала на кровать и болтала в воздухе ногами, пока он снимал с меня сапоги и расстегивал френч. Стало так легко, так беспечно, будто не было никаких предсказаний и никакой угрозы, а мы наконец находились в своем доме — счастливые и свободные, любящие друг друга.

— Я так соскучилась по тебе, любимый, — прошептала я. — И так боялась, что увижу тебя не скоро.

— И я скучал, — хрипло признался Дитер, гладя меня по обнаженной груди и лаская теплый живот. Мне казалось, под его ладонью оживает моя малышка, вибрирует, наслаждаясь нашим счастьем, нашей негой, и дарит мне блаженство. — Когда Шэн нашел меня… когда рассказал, что взял тебя с собой в качестве адъютанта, я чуть его не пришиб! Ей-богу, ударил кулаком по столу так, что он разлетелся в щепки!

— О, ты всегда был вспыльчивым! — пропела я, оглаживая крепкий пресс и наслаждаясь твердыми мышцами и выраженным напряжением в его паху.

— Я думал, — со вздохом продолжил Дитер, — что ты самая вздорная… непослушная… из всех женщин, которых я когда-либо знал! И так… беспокоился, когда мне сказали… что ты… пропала…

Он застонал, когда я взялась за его горячую плоть и стала гладить медленно и сладко, подаваясь навстречу и целуя красиво очерченные губы.

— Тебе рассказали крестьяне? — спросила я, лаская языком уголок его рта. — Что я… что мы… поехали в замок?

— Да, — выдохнул Дитер и одним резким движением раздвинул мне ноги. — Ох, Мэрион…

— Эй, не раздави меня! — засмеялась я. — Со мной теперь нельзя быть таким грубым.

— Это еще… почему? — сквозь зубы выцедил он.

— Скажу потом, — улыбнулась я, сама приподнимая бедра и разводя их в стороны. — Прошу, любимый… будь нежен!

Мой генерал наклонился и поцеловал меня в губы, я перехватила и умножила его стон, когда Дитер вторгся в меня, уже ожидающую, уже наполненную жизнью. И задвигалась вместе с ним, шепча на ухо нежные слова, вскрикивая, кусая губы, сначала упрашивая быть осторожней и нежнее, потом прося сильнее и глубже, отдавая себя без остатка. Волны блаженства качали нас, подкидывали к теплу и солнцу, мы по капле выдавливали свое одиночество, тоску и страх, насыщаясь любовью и жаром. И потом, на пике наслаждения, когда я почувствовала, как Дитер напрягся, я сжала его ногами и простонала:

— Не бойся… теперь можно… прошу…

И вскрикнула, ощутив горячую пульсацию внутри, а после расцвела сама.

Мы лежали, тяжело дыша. Дрожали от пережитого наслаждения, целовались, не в силах отпустить друг друга. У Дитера были счастливые глаза: я видела себя в его зрачках, и золотые искры сияли над моей головой, точно нимб.

— Ты… уверена, пичужка? — спросил он, гладя меня по животу. — Я имею в виду, что мы и в прошлый раз не предохранялись, и вот теперь…

— Уверена, — улыбнулась я, целуя его в кончик носа. — Я никогда не была столь уверенной, как сейчас.

— И не боишься забеременеть в такое время? — спросил Дитер. — Я ведь снова скоро уеду, и эта война… мы еще ничего не решили с кентарийским вождем, поэтому…

— Волков бояться — в лес не ходить, — перевела я на фессалийский давнюю поговорку. — И я не боюсь, любимый, потому что — уже.

— Ну, тогда все хорошо, — улыбнулся генерал и обнял меня, устремив глаза в потолок. — Ты знаешь, этот вождь очень упрям, но мой кузен не менее упрямый. И, кстати, я так и не встретился ни с одним из черных всадников. Мы стоим в дозоре на самой границе, и еще ни разу… — Тут он моргнул. Повернул ко мне вытянувшееся лицо, глаза стали круглыми и осмысленными, а брови сдвинулись к переносице. — Погоди… что ты сказала только что?

— Я сказала, — терпеливо повторила ему, поглядывая весело и дразняще, — что не боюсь забеременеть, потому что уже беременна. Я жду ребенка, Дитер. Нашего с тобой ребенка!

— То есть ты…

Дитер замолчал, и я замолчала тоже, несмело улыбаясь и не зная, что еще сказать. По его потрясенному виду нельзя было определить, обрадован он или расстроен, и я только слышала, как стучит мое сердце. Ожидание всегда так тревожно и утомительно.

— О господи, Мэрион, — только и сказал наконец муж.

— Ты… не рад? — осторожно спросила я.

— Я не рад?! — вскричал он, приподнимаясь на подушке. — Я — и не рад?!

Тут он вскочил и подхватил меня с кровати. Я верещала, брыкаясь в его объятиях, смеялась, пока он осыпал поцелуями мое лицо, шею, руки. Должно быть, мы забавно смотрелись со стороны — обнаженные, всклокоченные, но такие счастливые!

— Мэрион! — повторял мой генерал. — Неужели это правда, моя пичужка?!

— Это правда! — смеялась я. — Правда! Думаю, это произошло перед твоим отъездом.

— Если бы ты знала, как я тебя люблю! — признался Дитер, останавливаясь и прижимая меня к себе.

Я приникла головой к его плечу и улыбалась, прикрыв глаза. На душе было хорошо и тепло. Мой генерал держал меня легко, как пушинку, и осторожно, как самую хрупкую вазу.

— Я никогда не думал, что у меня будет наследник! — проговорил он. — Это лучшая награда, которую жена может дать мужу! Ты уже решила, как его назвать? Может, Якоб?

— Только не Якоб! — запротестовала я. — Фу! Разве ты не помнишь моего предателя-кузена? Как вспомню, так вся пупырышками покрываюсь!

Я передернула плечами, а Дитер засмеялся и поцеловал меня в ладонь.

— Мне нравится пупырчатая Мэрион, — хитро произнес он. — Тогда, может, Мартин?

— Достаточно с нас Мартинов! — рассмеялась я. — И вообще, с чего ты взял, что родится мальчик?

— А кто же еще?

— Девочка, глупый! — Я щелкнула его по носу.

Дитер качнул головой:

— Девочке будет куда тяжелее, если проклятие все-таки передастся по наследству. Ты уверена, что с ребенком будет все в порядке?

— С ним будет все в порядке, милый, — утешила его я, проведя ладонью по щеке. — Я легко переношу беременность, даже токсикоз прошел очень быстро. Думаю, в этом мне помогает оберег Оракула, который…

— Погоди… — Дитер нахмурился и опустил меня на постель. — Ты говоришь, что забеременела еще перед моим отъездом. Значит, весь этот маскарад… — он широко развел руками, указывая на мой сброшенный френч, — ты решилась на это, зная, что беременна?!

Я села, скрестив ноги, и насупилась:

— Предположим, я сама узнала не сразу, а гораздо позже, когда мы стояли лагерем на границе.

— Значит, еще до похода? — Серые глаза Дитера налились золотым мерцанием.

— Ну да, — пожала я плечами.

— И, зная о своей беременности, ты все равно отправилась в поход?!

Кажется, он начал закипать. Я забралась на кровать с ногами и обернулась покрывалом.

— Дитер, я должна объяснить. Видишь ли, Оракул…

— Это черт знает что! — возмутился генерал и рывком снял со стула халат. — О, как же я был прав, назвав тебя безответственной и упрямой! Подумать только! Прикинуться мужчиной! Обмануть главнокомандующего лучшей гвардии Альтара! Рисковать собственной жизнью и жизнью будущего — нашего! — ребенка! Женщина, что у тебя в голове?!

— Любовь, — огрызнулась я. — Все, что движет мной, — это только любовь. К тебе, Дитер! И к нашей малышке! К стране, в которой ты вырос и которая стала моим домом! Она теперь на пороге войны!

— Вот именно! — сердито ответил генерал и запахнул халат.

Движения его стали отточенными и выверенными, в глазах клубилась золотая мгла, но я все равно смело смотрела на своего супруга. Я не собиралась сдаваться!

— Если ты не хочешь подумать о своей безопасности, — отчеканил Дитер, — об этом позабочусь я. Сейчас же прикажу Кристофу запрячь виверну, и ты покинешь Фессалию. Пусть Ганс отвезет тебя. Нет, лучше Шэн.

— Дитер… — снова попыталась я.

— Нет! — Он ударил кулаком о ладонь. — Я сделаю это сам во имя Небесного Дракона! Да! Я знаю, как ты можешь убалтывать мужчин! Но на этот раз твои фокусы никого не обманут! Я лично прослежу за этим!

— Дитер! — позвала я громче. — Позволь мне объяснить…

— Мэрион, я делаю это ради твоей безопасности! — перебил генерал и, присев на кровать, взял мои ладони в свои. — Послушай, ты не представляешь, что творится на границе. Мы живем сейчас как на вулкане, и неизвестно, когда начнется извержение. Черное Зеркало открыто, кто-то использует очень сильное колдовство, чтобы призывать монстров с той стороны портала. Я не знаю, кто, но планирую это узнать. Скоро состоится совет трех государств, на который приглашен и я. Он пройдет на территории Кентарии, и меньше всего я хочу, чтобы в случае неудачных переговоров первой пострадала моя любимая жена и еще не рожденный малыш. Ты понимаешь?

Я сжала его руки и заглянула в глаза. Голова немного кружилась, не то от колдовства, которым всегда был наполнен Дитер, не то от внутреннего волнения.

— Понимаю, — тихо сказала я. — Поэтому позволь кое-что рассказать. Помнишь, ты не поверил, что я встретилась с Оракулом в альтарском саду? Так это была чистая правда. Ты видел доказательство — браслет, который она мне подарила. Он защищает меня и нашего ребенка. Беременность и правда проходит легко. По крайней мере, пока. Я многому научилась в Железной гвардии, я один из лучших стрелков, и ты сам наградил меня орденом за спасение капитана Фа! Уж кто-кто, а я сумею постоять за нас обоих! И потом, — я сглотнула и облизала пересохшие губы, — ты еще не знаешь главного. Помнишь, я рассказывала тебе, что сама пришла из страны, которая лежит по ту сторону Черного Зеркала? Благодаря этому обстоятельству я помогла снять твое проклятие, Дитер. Оракул знала мое настоящее имя — Мария. И она знала, что твоя сила воплотится в нашем ребенке.

— Ты же сказала, что с ребенком все будет в порядке? — напрягся генерал.

— Да, с ним все будет в порядке. В том смысле, что проклятие василиска не коснется его, но только потому, что она, наша девочка, наша Тея, уже получила другой дар! Дар Оракула!

— О чем… ты… говоришь? — с трудом проговорил Дитер и озадаченно посмотрел на меня.

— Я ношу под сердцем спящего Оракула, — твердо повторила я. — Возможно, самого сильного из всех, кто когда-либо рождался в вашем мире. Дитя иномирянки и василиска… Звездной Розы и Небесного Дракона. Она сможет остановить войну.

— Как? — выдохнул Дитер. — О чем ты говоришь, Мэрион? Ребенок остановит войну?

— Я сама не знаю, как это произойдет, — тряхнула я головой. — Но я верю старой провидице. А еще я вижу сны… пророческие сны! Я видела черных всадников…

— Ты?! — Дитер порывисто вскочил на ноги и заходил по комнате.

Я поднялась следом.

— Нет, не в реальности, только во сне. Я видела их предводителя — рыцаря, закованного в черную броню. И там была наша крошка… Она там совсем одна. Такая маленькая и беззащитная, но уже храбрая. Я не оставлю ее, Дитер! Не оставлю на растерзание врагам! Кто защитит ребенка, как не его родная мать?

— И ты веришь странным снам и заплесневелым пророчествам? — остановившись, усмехнулся Дитер, полоснув по стене золотой молнией.

— Но ты же верил, — возразила я. — Когда пытался избавиться от проклятия. Ты верил до последнего. И ты избавился от него. Так почему ты не веришь, что наша дочь остановит войну и черных всадников?

Дитер устало потер лицо руками, покачал головой.

— Не знаю, — простонал он. — Это все… слишком много новостей, Мэрион. Мое сердце разрывается от любви и от тревоги за тебя. А теперь, когда я узнал, что у нас будет ребенок…

— Поверь, я тревожусь не меньше. — Я подошла и погладила мужа по плечу. — Но мы должны успокоиться и все обдумать. Нельзя вечно убегать от своего предназначения. Что суждено, то произойдет, хотим мы того или нет. Но мы властны немного повлиять на будущее. Мы вместе, Дитер!

Я крепко обняла его, он обвил мою талию и поцеловал в висок.

— Наверное, ты права, — признал супруг. — Нам надо все хорошенько обдумать. Ты знаешь, я голоден, как зверь! Давай спустимся вниз и за ужином ты расскажешь мне подробно и честно все, что узнала от Оракула? Про свои сны и… пророчество.

— Если только ты готов меня выслушать, — мурлыкнула я.

Дитер решительно кивнул:

— Я обязательно подготовлюсь. Да, пожалуй, мне поможет бутылка крепленого фессалийского.

— Мужчины! — хмыкнула я и втайне порадовалась, что жду дочку.

 

Глава 10

СОМНЕНИЯ

Следующие два дня были наполнены счастьем и светом. Дитер был рядом, я видела его каждую минуту, слышала его голос, ощущала тепло рук и сладость поцелуев. Ночи были знойными и яркими, как в наши первые встречи. Иногда я боялась, что он уйдет, пока я сплю, так же тихо, как тогда, в альтарском поместье. Уйдет, даже не попрощавшись, только оставив на подушке записку. Это единственное, что отравляло мне жизнь, но я старалась молчать и не показывать вида. Я была замужем за генералом, чей крутой нрав стал притчей во языцех, и принимала его таким. Должно быть, Дитер чувствовал это, и уверял, что все обдумал и решил.

— Я советовался с Шэном, — сообщил он, удивляя меня тем фактом, что вообще мог с кем-то советоваться. — Согласен, что под моим контролем ты будешь в большей безопасности. В отряде есть хороший военный врач, а это значит, что медицинская помощь всегда будет под рукой. Пусть обследует тебя, хотя он больше привык выхаживать раненых, чем принимать роды.

— Надеюсь, война не начнется, — вздохнула я. — Не хотелось бы рожать на поле боя.

— Этого я не позволю, — нахмурился Дитер и погладил мой живот. — Моей крошке нужна безопасность. Правда, со временем станет все сложнее тебя прятать. В таком случае обещай, что, как только срок окажется слишком большим, ты переедешь в более безопасное место?

— Обещаю, — улыбнулась я и накрыла его ладонь своей. — Знаешь, в том мире, откуда я прибыла, был король, который всюду за собой возил свою жену-королеву. Они были неразлучны, почти как мы. И королева помогала своему супругу советом не только в бытовых вопросах, но и в делах государственных, даже в военных. Была ему и любовницей, и матерью, и родила десятерых детей…

— Десять детей было бы неплохо, — усмехнулся Дитер. — Но теперь я понимаю, откуда у тебя такие странные фантазии и мысли.

— Два сапога — пара, — подмигнула я.

— Единственное, мне не нравится, что ты будешь двадцать четыре часа в сутки находиться среди мужчин, — проворчал Дитер.

— Они и меня принимают за мужчину, — напомнила я.

— Даже тот выскочка-капитан? — с подозрением спросил Дитер. — Он не узнал тебя?

Я замялась. Вспомнила, как Фа Дэ-Мин говорил про мои руки и глаза… Узнал ли он во мне женщину? Ту «наложницу», встреченную им в альтарском саду?

— Думаю, нет, — поразмыслив, ответила я. — Даже если подозревал, так что с того? Женщинам не место в армии, ты и сам знаешь.

— Пусть только попробует поднять на тебя руку, я проделаю дыру у него между глаз! — сурово заявил мой генерал.

Мне хотелось ответить, что я и сама могу за себя постоять. То, что я научилась неплохо стрелять, Дитер уже и сам увидел, когда мы вдвоем палили по бутылкам на одной из полянок замка. А вот продемонстрировать магическую энергию, собирающуюся на кончиках пальцев в минуты особого волнения, у меня так и не вышло. Моих помощников-духов Дитер тоже не видел.

«Нам надо окрепнуть, хозяйка, — с сожалением объяснил Умник. — Пока еще мы столь же малы и слабы, как новый Оракул в вашем чреве. Но мы окрепнем куда быстрее Оракула, чтобы охранять ее в момент рождения».

В остальном дни шли своей чередой, спокойно и размеренно.

Как-то утром я крутилась возле садовника Бруно, помогая ему ухаживать за кустом жасмина. Когда-то я любила возиться с цветами и теперь ощутила, насколько соскучилась по садовничеству. Все слуги в замке уже знали, что меня следует называть Мартином, адъютантом господина Ю Шэн-Ли. Я становилась им, как только покидала пределы нашей с Дитером спальни, и даже наедине меня остерегались называть «фрау» или «хозяйка».

— Бруно, в этом году у вас получились прекрасные розы, — с улыбкой проговорила я, указывая на клумбу с пышными нежно-кремовыми бутонами.

— Благодарю вас, — поклонился тот. — Я назвал этот сорт «Мэрион».

— Ах вот как! — зарделась я от удовольствия. — А есть ли сорт «Дитер»?

— Пока нет, — развел руками Бруно. — Хозяин — не любитель цветов. Вы, кстати, тоже не слишком засматривайтесь на розы. В Фессалии считается, что так делают только женщины. Мужчинам больше по сердцу жасмин. — Он наклонил одну веточку. — Солдаты носят его в петлице, а любовники — за ухом.

— Я буду иметь в виду, Бруно, — поблагодарила я — любая информация в моем положении ценна.

Мурлыкая под нос веселую песенку, я принялась обрезать ножницами куст, не заметив, как кто-то прошел по аллее и остановился за моей спиной.

— Прекрасная погода, не правда ли? — обратились ко мне на альтарском, и только тогда я повернулась, оказавшись лицом к лицу с капитаном Фа.

Он был еще довольно бледен и стоял, опираясь на трость.

— Решили прогуляться, капитан? — дружелюбно ответила я, стараясь не глядеть ему прямо в глаза.

Уж очень настойчиво он разглядывал меня от макушки до сапог, было в этом что-то тревожное.

— Да, горный воздух должен положительно повлиять на мое здоровье, — сказал Фа Дэ-Мин.

Помолчал, словно раздумывая, потер переносицу.

— Я хотел бы поблагодарить тебя за спасение, — наконец негромко произнес он.

Я едва не выронила ножницы. Да, Фа Дэ-Мин многое рассказывал мне, когда бредил. Но помнил ли он хоть что-то из этого? Знал ли, что именно желторотый щегол вытащил его из Туманного лога и напоил вытяжкой из зоба птицы джэнь? Все то время, что я проводила с Дитером, за капитаном присматривали слуги и несколько раз в сутки докладывали о его состоянии. Я не думала, как все будет, когда мы встретимся вот так, один на один. И не понимала, чего ждать теперь. Поэтому просто ответила:

— Пожалуйста, капитан Фа. Это мой долг.

— Слышал, тебя наградили, — продолжил он. — За мое спасение…

— Представили к награде, капитан, — осторожно уточнила я. — Решение будет выносить господин Е Бо-Джинг.

— Думаю, он вынесет правильное, — энергично кивнул капитан.

Ни по его лицу, ни по его тону не было ясно, сердится он или искренен.

Мы снова помолчали. Его поведение вызывало какое-то смутное беспокойство, как бывает, когда кто-то подходит сзади, закрывает ладонями глаза и спрашивает: «Угадай?»

Угадай, что капитан чувствует? Почему он смотрит вот так, словно бы раздевая взглядом? Узнал ли он меня?

«Я тоже не могу понять, госпожа, — шепнул Умник. — Нужно чуть больше времени, из-за болезни эмоции Фа Дэ-Мина туманны».

— Вижу, вы помогаете садовнику, — заметил между тем капитан. — Любите цветы?

— Люблю чем-нибудь занять руки, — пожала я плечами. — Привык к постоянным тренировкам в лагере, теперь мне скучно.

— Я слышал, как вы стреляли с герцогом по бутылкам, — улыбнулся Фа Дэ-Мин.

«Главное, чтобы не услышал кое-чего другого, что доносилось из спальни», — вставил молчавший до этого Забияка, и я густо покраснела.

— Да, я показывал брату, чему научился в академии и в гвардии Е Бо-Джинга, — похвасталась я. — Надеюсь, не сильно вас потревожили?

— Вовсе нет. Я лежал в кровати и думал, что с радостью размялся бы и сам. Это истинное наслаждение: гулять по вашему прекрасному саду, наслаждаясь ароматами цветов и жизнью. Иногда кажется, что жизнь человека — как жизнь цветка. Столь же недолговечна, сколь и прекрасна.

— Довольно поэтическое сравнение, — хмыкнула я.

— Я иногда балуюсь написанием трехстиший, — вдруг сообщил Фа Дэ-Мин. — Вот, послушай.

И, прикрыв глаза, нараспев продекламировал:

— Красиво, — пробормотала я, потирая щеку, на которой, должно быть, все еще цвел румянец смущения.

— Тебе нравятся розы, Мар-Тин?

— Больше жасмин, — вспомнила я слова садовника, отщипнула крохотную веточку от куста и сунула в петлицу.

Фа Дэ-Мин вздохнул. Мне показалось или в этом вздохе послышалось разочарование?

— Я знаю, раньше между нами были разногласия, — медленно, тщательно подбирая слова, заговорил он. — Но в империи Солнца считается: кто спас твою жизнь — тот твой кровный брат навеки, и ты обязан ему тем же.

— Что вы, капитан! — начала я. — Вы вовсе не обязаны…

— Нет-нет, — тряхнул он головой и стукнул по земле тростью. — Мар-Тин, я хочу сказать… давай оставим былые недоразумения? Я буду рад сражаться бок о бок с тобой. И обязательно верну тебе долг. Что скажешь? Мир?

Он протянул руку. Я осторожно пожала ее:

— Мир, капитан Фа.

Его пальцы скользнули по моим: невесомо, едва ощутимо, почти ласково. Я тут же отдернула ладонь.

— Мне надо идти, капитан Фа. Скоро мы снова выдвинемся в путь, надо заготавливать мясо для виверн.

— Конечно, — грустно отозвался он. — До встречи, Мар-Тин.

Пока я шла, Фа Дэ-Мин продолжал смотреть мне вслед. Его пристальный взгляд колол лопатки, подобно рапире.

Я была права: Дитер вскоре распорядился о сборах.

Всё успели подготовить за вечер, а потом была ночь, полная нежности и сокровенных признаний. Наутро мы тепло попрощались с Кристофом и вылетели из замка.

Нас с Дитером везла старая виверна Грета, Ю Шэн-Ли и капитана — Крошка Цахес.

С каким же удовольствием я узнавала знакомые места! Эти луга с пасущимися коровами, эти горные кряжи, прикрытые снежными шапками, эти деревеньки, мелькающие внизу. Ветер бил в лицо, и я прижималась к своему генералу, совершенно не думая о том, что нас могут увидеть те, кто летел сзади. Мы были свободны в этом полете, беспечны и счастливы. И тем сильнее сжалось сердце, когда внизу я различила пестрые шатры с развевающимися флагами Фессалии и Альтара.

Военный лагерь.

Он растянулся по всей равнине гигантской гусеницей. Река текла неподалеку широкой голубой лентой, на берегу которой ютились скромные домики крестьян. Поля вовсю колосились золотой пшеницей, но вместо умиротворения душу наполнила тоска: вспомнился повторяющийся сон, где были малышка Тея и черные всадники, возглавляемые страшным рыцарем в латах.

— От меня ни на шаг, — приказал Дитер.

— Как скажешь, любимый, — проворковала я. — Значит, ты возьмешь меня на переговоры?

Кажется, мой генерал об этом не подумал. Нахмурившись, он долго что-то прикидывал, потом со вздохом ответил:

— Нет. На переговоры взять не могу. Придется тебе подождать в лагере. Вот только на кого оставить? Шэн тоже едет со мной…

— Разве меня обязательно на кого-то оставлять? — приподняла я бровь. — Я взрослая девочка и могу позаботиться о себе.

— Не забывай о ребенке, — строго сказал Дитер.

— О ней я помню всегда. — Я погладила ладонью животик и поцеловала Дитера в гладко выбритый подбородок. — Не волнуйся, любимый. Все будет хорошо.

Первым, кого я встретила в лагере, снова был мальчишка Ченг. Распахнув свои темные глаза, он с завистью прицокнул языком.

— А мы уж думали, ты помер, — протянул он, с завистью переводя взгляд с меня на генерала, который о чем-то уже тихо беседовал с Шэном.

— Какие выживают, те до старости живут! — бодро ответила я. — Спасибо за заботу, Ченг. Не ждали, да?

— Ждали-ждали! — зачастил мальчишка. — Только трудно от тварей отбиться. Жала у них — во! — Он раскинул руки. — Челюсти — во! Всех победили, да?

— Потом расскажу, — засмеялась я. — Отдохнуть бы с дороги.

Действительно, если первые дни похода я переносила более-менее легко, то теперь изматывал даже полет на виверне. И это только месяц срока. Что же будет дальше? Я решила пока не задумываться об этом. Устроилась, как обычно, в шатре Ю Шэн-Ли. Хотя это не слишком нравилось Дитеру, но адъютант у него есть свой, а давать повод для слухов на обе армии нежелательно.

Вечером меня наградили.

Награждал сам главнокомандующий Е Бо-Джинг. Я никогда не видела его так близко: высокого и сильного альтарца, облаченного в блестящие доспехи. Пушки грохнули салютом, солдаты трижды прокричали «вива!», а я не верила, что это все достается мне, и косилась на Дитера, который стоял чуть поодаль от главнокомандующего и прятал улыбку.

«Он гордится вами, хозяйка», — заметил Умник.

От его слов в груди разливалось тепло. И, отдав воинское приветствие, я вернулась в строй, чеканя шаг и слушая, как позвякивает орден. В последний момент поймала взгляд капитана Фа: мне показалось, он хмурится. Считает, что я недостойна награды?

Хм… несмотря на перемирие, с ним нужно держать ухо востро.

После церемонии главнокомандующий, Дитер и Ю Шэн-Ли собрались на переговоры. Отпускать мужа не хотелось. Но сложнее всего было терпеть и не иметь возможности перемолвиться с ним даже словечком.

Я смотрела, как виверны в небе уменьшаются до размера точек, и вздрогнула, когда почувствовала чужую ладонь на своем плече. Подумала, что это вездесущий Фа Дэ-Мин, но, обернувшись, увидела серьезное лицо Ганса.

— Тебя тоже оставили? — грустно улыбнулась я.

— Верно, — усмехнулся он. — И я переживаю не меньше вашего. Про черных всадников слыхали?

— Только про них сейчас и говорят, — сказала я, утаив, что они снились мне несколько раз. — Это правда, что их призвали с помощью магии?

— Полагаю, да, — серьезно ответил Ганс. — У кентарийского вождя появился сильный союзник.

— И кто же?

Ганс испытующе поглядел на меня и какое-то время молчал.

— Не догадываетесь?

Я мотнула головой. Откуда? Я слишком мало пробыла в этом мире и слишком мало знала о дворцовых интригах и магии вообще. Но мысль прозвенела колокольчиком где-то на задворках сознания, и Забияка подтвердил, шепнув: «Вы знаете, госпожа».

— Королева? — еле выдавила я, чувствуя, как немеет язык и по спине рассыпаются мурашки.

— Тсс! — Ганс прижал палец к губам. — Это только предположения.

Я понимающе кивнула. Конечно, фессалийская королева Анна Луиза давно строила козни против своего мужа, надеясь заполучить власть сразу над двумя державами. Ее связь с кентарийским вождем не требовала доказательств, правда, мы с Дитером полагали, что она наказана достаточно и больше никогда не встретится на нашем пути. Неужели ошибались?

— Дитер может оказаться в опасности, — пробормотала я, напряженно глядя в темнеющее небо, где уже и точек виверн не было видно, зато постепенно высыпали белые крапинки звезд.

— Мы все можем, — помял подбородок Ганс и вздохнул. — Я жалею только, что Жюли оказалась не такой непослушной, как вы, фрау.

— Мартин, — поправила я его. — Не забывай, кто я теперь.

Ганс поморщился, но возражать не стал. А я подумала: «Интересно, если бы я предложила Жюли бежать со мной, переодеться в парня и примкнуть к Железной гвардии Альтара, она бы согласилась?»

«Может, да, а может, нет, — мысленно отозвался Умник. — Никогда не узнаешь, пока не попробуешь».

— Я все же надеюсь, с Дитером и Шэном все будет в порядке, — произнесла я вслух.

— Вместе они справятся, — уверенно кивнул Ганс.

Послышались смех и голоса. Мимо прошла компания фессалийцев, потягивая что-то из бутылок.

— Эй, Ганс! — крикнул один из них. — Идем с нами!

— Кот из дома — мыши в пляс? — усмехнулся тот. — Где достали спиртное?

— Места надо знать, — захохотал второй. — Улыбнулся одной селянке, принес воды другой. Теперь у нас несколько литров отличнейшего деревенского самогона! Айда, отпразднуем воссоединение дружественных армий, пока начальство в отъезде!

— И приятеля своего бери! — гаркнул третий. — Обмоем награду!

И все снова захохотали.

Только пьянки мне и не хватало. Я тряхнула головой, обдумывая отказ, и уже собралась озвучить причину: усталость, недомогание, отравление, да что угодно! Но Ганс опередил меня:

— Мартин еще не оправился после битвы в Туманном логе, ему бы отдохнуть.

— Да ладно! — махнул рукой один из компании. — Никто не собирается насильно вливать ему самогон. А вот сыграть за нашу команду он может. Можешь, Мартин?

— Сыграть во что? — уточнила я.

— В катарангу! — с охотой ответили мне. — Фессалия против Альтара. За кого будешь?

«Что еще за катаранга?» — в панике обратилась я к хранителям-духам.

Название было совершенно незнакомо, но Умник с охотой пояснил:

«Настольная игра для четырех игроков, хозяйка. У каждого комплект фигур: красные, черные, белые и желтые. Их надо расставить по обе стороны расчерченной на клетки доски. В комплект входят восемь пехотинцев, два офицера, два коня, две башни, король и его советник…»

— Так это шахматы! — вслух воскликнула я.

— Что? — не понял Ганс.

— Я знаю такую игру у себя на родине, — пояснила я, слегка покраснев, чего в сумерках, на мое счастье, видно не было. — Только у нас играли вдвоем.

«Правила просты, госпожа, — снова шепнул Умник. — Если хотите, я смогу подсказывать. Продемонстрируем этим воякам, как сражаются истинные профессионалы?»

«Это им не из пистолета палить!» — хвастливо поддакнул Забияка.

— Должен сказать, я хорошо играю в катарангу, — заметил Ганс. — Альтарцам точно не победить. — Вот только будь у меня хороший партнер…

Он глянул на меня, и я решилась:

— Идем тогда! Все равно не смогу заснуть, пока думаю… думаю о… как там проходят переговоры, — вывернулась я.

В самом деле, что я теряю?

Игра проходила на свежем воздухе. Ночи были теплыми и ясными, вокруг расположились солдаты с зажженными фонарями; мягкий оранжевый свет падал на лица собравшихся офицеров и на большое клеточное поле, со всех сторон которого стояли шахматные фигуры. Выглядели они немного непривычно, но меня смутило не это.

— Вот и наши чемпионы! — поприветствовал знакомый голос. — Что ж, я не удивлен.

Навстречу нам с трудом поднялся капитан Фа и пристукнул тростью. Пламя фонариков осветило его торжествующее лицо и кривую усмешку. Мне тотчас же захотелось повернуть назад, но зрители все подходили и подходили, плотным кольцом охватывая поле боя. Я слышала голоса, смешки и подбадривания, ощущала острый дух спиртного.

— Два адъютанта против двух капитанов, — продолжил Фа Дэ-Мин, указывая на своего партнера, молодого альтарца, который расставлял желтые фигуры. — Приятно будет снова сразиться.

— Вижу, вы знакомы. — Ганс встал за черные фигуры. — Мы разобьем вас в пух и прах.

— Посмотрим! — хвастливо заявил партнер капитана Фа. — Самогон принесли?

— Полные бутыли! — закричали из толпы.

— Ну так разливайте игрокам!

Зазвенели стаканы. Я ощутила слабость в ногах и тихо произнесла:

— Как… игрокам?

— А что такое? — поднял брови капитан Фа. — Вам ведь известны правила «пьяной» катаранги, не так ли? Тот, чью фигуру съели, выпивает стопку. Выигрывает тот, кто дольше всех продержится на ногах.

— Да! — завопили со всех сторон. — Даешь «пьяную» катарангу!

Я в испуге взглянула на Ганса. Но, кажется, он и сам не ожидал такого поворота.

Отказаться и уйти! Да. Это возможно сделать прямо сейчас. Я уже приподнялась с места, чтобы так и поступить, как вмешался Умник.

«Не волнуйтесь, хозяйка, — подбодрил он. — Мы сейчас обыграем альтарцев всухую! Не посрамим честь фессалийцев!»

«Как это „всухую“? — вылез со своим мнением Забияка. — Решил меня на трезвом пайке держать?»

«Тебе полезно».

«А вот и нет!»

«Да!» — Умник был непреклонен.

«Нет!»

«Да-а…»

— Хватит! — Я хлопнула ладонью по столу, и фигурки подпрыгнули, а Ганс поглядел на меня с недоумением. Я шмыгнула носом и поправилась: — Я имею в виду, не наливайте много…

— Первый стакан — победный! — возразил партнер Фа Дэ-Мина. — До краев и до дна!

— До краев и до дна! — поддержали галдящие наперебой альтарцы.

Рядом шнырял вездесущий Ченг, и кто-то отвесил ему подзатыльник:

— Иди отсюда! Мал еще самогон хлестать!

— Я только посмотреть, — проныл мальчишка и тут же затерялся в толпе, поблескивая восторженными глазами.

— Пожалуй, мы не… — начал Ганс, но Забияка решительно выдохнул через мой рот:

— Будем!

С губ сорвалось крохотное облачко пара. Я икнула и тряхнула головой, в горле запершило. Еще этого не хватало!

«Спокойно, хозяйка, — шепнул Забияка, поудобнее устраиваясь у меня в горле. Это ощущалось, как если бы мне сделали легкую анестезию: язык онемел, во рту разлился ментоловый вкус. — Спирт я беру на себя. Вы даже не почувствуете».

«Пьянь!» — фыркнул Умник.

«Я — огнедышащий дракон, — запальчиво выдал Забияка. — Мне нужно топливо!»

— Вот и хорошо, — сказал Фа Дэ-Мин, приводя собственные фигуры к боевой готовности. — А то можно подумать, не мужчины вовсе.

Я вздрогнула и нахмурилась. Глаза капитана блестели.

«Белые начинают, — подсказал Умник. — Первый ход — е-два».

Я послушно передвинула стилизованную фигурку солдата. Фа Дэ-Мин без размышлений ответил, передвинув свою фигурку. Дальше свой ход сделали Ганс и его противник.

— Ску-учно! — протянул кто-то из толпы и боднул макушкой фонарь, отчего тот закачался, поливая стол густо-оранжевым светом. — Ганс, давай наступление «Крылья ветра»?

— Спасибо, разумник, — процедил адъютант, недобро стрельнув взглядом на подсказчика. — Теперь мне нужно придумывать что угодно, но только не «Крылья ветра».

Альтарцы загоготали. Фа Дэ-Мин тоже усмехнулся:

— Совсем играть не умеете. А ведь ходили слухи, что его сиятельство — один из лучших игроков. Неужели не научил ни своего адъютанта, ни своего брата?

— Это только начало, — спокойно возразил Ганс. — Не торопись судить по первой битве обо всей войне.

Мы сделали следующий ход. И еще.

«Наша задача сейчас — обмануть противника, — шепнул Умник. — Позвольте так, хозяйка…»

На миг моя рука обмякла, а потом помимо моей воли потянулась к фигурке офицера.

— Умно, — заметил Фа Дэ-Мин и выдвинул своего.

— Надо было лошадью ходить, — заметил из-за чьей-то спины вихрастый Ченг.

— Умолкни, малец! — прицыкнули на него.

Ганс поставил вперед фигурку башни, а его противник передвинул солдата, буркнув под нос недовольно:

— Дэ-Мин, тебя сейчас съедят.

— Подавятся, — усмехнулся капитан Фа.

— А ведь и правда, капитан, — подхватила я, аккуратно переставляя свою фигурку. — Я съел вашего солдата.

И смахнула с доски красную пешку.

— Приятного аппетита! — фыркнул капитан и театрально поднял стопку в тосте. — За твое здоровье, Мар-Тин!

И опрокинул в горло.

— Первая чарка крепит, вторая веселит! — радостно изрек кто-то из альтарцев.

— Третья — как милая подруга, четвертая — как суровая жена, — ухмыльнулся Ганс.

— А вы сами женаты, господин адъютант? — спросил Фа Дэ-Мин, стукая стопкой о стол.

— Женат, капитан, — ответил тот, раздумывая над ходом. — А вы?

— Еще никто из прелестниц не смог укорениться в моем сердце и связать брачными узами, — высокомерно поведал Фа Дэ-Мин. — Ого, господин адъютант! Да что ж вы так неосмотрительно пошли? Сейчас и вашего солдата…

— Уже! — довольно отозвался его партнер и убрал с доски пешку Ганса. — Ваша очередь!

Налили и Гансу. Морщась, он выпил до дна.

— Наш пьет — не прольет! Усом не моргнет! — выкрикнули из толпы фессалийцев.

— Как же вас супруга на войну отпустила? — продолжил Фа Дэ-Мин.

Но глядел почему-то не на адъютанта, а на меня.

— Мой долг — защищать родину, — торжественно проговорил Ганс. — Жюли это понимает.

— Хорошо, когда жена слушается своего мужа, — поддакнул партнер Фа Дэ-Мина. — Моя чуть истерику не закатила. Не поедешь, и все! — Вздохнул и передвинул своего коня. — Вас съели, господин Мар-Тин.

— Как? — растерялась я, неуверенно моргая и глядя на доску. — Мой солдат стоял совсем не тут!

«Мошенник! — завыл Умник. — Он подвинул фигуру!»

— Как «не тут»? — нахмурился альтарец, обиженно надувая щеки. — Не хотите ли вы сказать, что я нечист на руку?

Зрители загудели:

— Он пошел правильно! Точно! Я сам видел! У меня все ходы записаны!

Мне подвинули стопку и плеснули самогона, тотчас ударившего в нос острой вонью. Я мысленно застонала: «Не могу! Мне нельзя! Бедная моя малышка…»

«Госпожа, успокойтесь! — зачастил Забияка. — Закройке пальчиками носик и — р-раз! Вы даже не заметите!»

«А ты уверен, что это безопасно для крошки?» — все еще продолжала паниковать я.

«Положитесь на меня», — уверил Забияка.

«И все равно он жулик! — проворчал Умник. — Теперь я буду следить за ним в оба!»

Следи — не следи, а доказать мою правоту не смог никто. Поэтому пришлось зажмуриться и одним махом опрокинуть стопку.

Сначала немного обожгло горло. Я закашлялась, на глазах выступили слезы. Но через секунду слизистую окутала приятная прохлада, и я проглотила уже обычную воду, совершенно без каких-либо примесей и следов алкоголя!

«Ох, — пробормотала я, ошарашенно моргая и облизывая губы. — Хотела бы я научиться такому фокусу в студенческое время…»

«Тогда у вас не было меня, хозяйка», — напомнил Забияка и икнул.

— Ну надо же, — процедил Фа Дэ-Мин. — А я-то думал, мой названый браг и спаситель не умеет пить. Говоришь, в академии выучился?

— Где же еще? — прохрипела я и отпихнула стакан подальше. — Ваш ход, капитан!

Мы снова пошли по кругу. Теперь каждый задумывался над своим действием немного дольше. Мы с Умником вовсю следили за руками хитрого альтарца, но он, если и заметил, не повел и бровью. И хотя отпить самогона успел каждый из игроков, силы пока что были равны.

— Да-а, академия многому учит, — протянул Фа Дэ-Мин. — Не только воевать, но и пить, штурмовать не только крепости, но и девичьи сердца.

— Прошу, не начинай снова рассказывать, какой ты сердцеед! — хохотнул кто-то из толпы. — Мы здесь не меньшие знатоки, а то и поболее! Зато курьезных случаев можем порассказать — хоть отбавляй! Помните, ребята, как наш капитан через забор лез и штанами зацепился, а его потом господа офицеры снимали?

— Так это не я был! — не согласился Фа Дэ-Мин. — Это какой-то другой кадет.

— А когда за голыми девками в бане подсматривал? — подхватили опять. — А они тебя полотенцами отхлестали?

— Да такую байку уже сколько лет рассказывают! — присвистнул капитан. — Я ее еще на первом курсе слыхал!

Я непроизвольно хихикнула, представив, как бравого капитана хлещут полотенцами разъяренные альтарки.

— А когда пьяный в академию возвращался? — припомнил еще кто-то. — Уснул в канаве, а тебя проходящие девицы-гунци подобрали, отряхнули, нарядили в собственное ханьфу и под видом девушки легкого поведения провели в казармы?

Все расхохотались, и я тоже прыснула со смеху. Капитан вздохнул и, почесав переносицу, признался:

— Что с вас возьмешь. Я это был.

Все снова грохнули от смеха. Капитан запальчиво вздернул подбородок и расправил плечи:

— Любовными победами я горжусь не меньше боевых!

— Не знаем, как насчет первого, а со вторым пока неважно, — заметили снова и в очередной раз рассмеялись.

Глаза капитана сверкнули недобрым огнем.

— Не судите обо всей войне по одной битве! — повторил он сказанное Гансом. — Я еще успею заработать свою медаль.

— А Мар-Тин уже заработал, — подал голос Ченг.

Ему ответом был одобрительный гул, а мне захотелось провалиться сквозь землю.

— Да, с доблестью у него порядок! — фыркнул Фа Дэ-Мин, сверля меня взглядом. — Но вот в любовных похождениях он, кажется, не очень. А? Я не прав?

С этими словами он срубил солдата Ганса, и адъютант выпил свой стакан под улюлюканье фессалийцев.

— Мартин больше учился и меньше по бабам ходил, — спокойно ответил Ганс вместо меня.

— А зря, — разочарованно скривился Фа Дэ-Мин. — Что делает мужчину мужчиной, как не первая любовь и победы на сердечном фронте?

— Отчего же? — встряла я, распаленная забавными историями и начиная закипать. Меня обсуждают в моем же присутствии, да еще в подобном тоне! — Пускай я молод, но силу любви уже прочувствовал на себе!

— Да ну! — не поверил капитан. — Куда тебе, щеглу! Ты у девушки колено под ханьфу не найдешь, не то что грудь!

Солдаты снова расхохотались.

— Ах так! — разозлилась я и выдвинула вперед фигурку советника, слопав по пути красного офицера и башню. — Шах вам, господин капитан!

Но Фа Дэ-Мин почему-то никак не отреагировал. Вздохнув, он с философским видом подвинул стопку и выпил под недовольное шипение партнера:

— Мы играем или напиваемся, Дэ-Мин? Не думал, что ты поддаваться будешь!

— Кто поддается? — рыкнул капитан, утирая губы. — Думай, что говоришь!

— Ты и поддаешься! — запальчиво повторил альтарец. — Да и кому? Мальчишке, который толком ни играть, ни пить не умеет!

— Это я не умею? — вскипела я. — А кто мошенничает, а? Вот только что тут моя башня стояла! И где она теперь?

— Я вашу башню на пятом ходу съел, — холодно отозвался альтарец.

— Какой «съел»! — подхватил Ганс, приподнимаясь с места. Его немного покачивало. — Тут она была, я все видел!

— И я видел! — пискнул Ченг. — Стояла она, вон на той клетке!

— А ты за кого болеешь, щенок? — вспыхнул альтарец, поднимаясь во весь рост. — За белых, — он указал на мои фигуры, — или за красных? — Он ткнул пальцем в фигурки Фа Дэ-Мина, ситуация которого была крайне плачевной.

— Я за правду! — заявил Ченг и тут же получил подзатыльник. — Ай, чего деретесь?!

— Умничаешь много! — огрызнулся альтарец. — Нет смысла так играть, когда один юнец поддается, а другие сопляки меня в мошенничестве обвиняют! Не успели из пеленок выползти, а все туда же!

— А ну, за слова отвечай! — прорычал капитан Фа.

Подскочив, он двинул офицера кулаком в бок. Тот взревел и дернул капитана за ворот френча. Фа Дэ-Мин отшатнулся, схватился одной рукой за стол, второй подцепил трость и что есть силы наотмашь хлестнул ею обидчика. Но тот уклонился, и удар пришелся по стоявшему рядом фессалийцу.

— Господа, что же это делается! — закричали по-фессалийски. — Наших бьют!

— Давай!

— Вали!

— Иэх!!

Ганс едва успел дернуть меня за локоть. Кто-то налетел, смял игральную доску. Фигуры фейерверком взметнулись к небу, застучали о землю и о чьи-то головы. Фонарь качнулся и лопнул, рассыпав колкие искры. Я пригнулась, пытаясь обезопасить живот.

— Уходи, уходи! — кричал мне Ганс, но его быстро оттерли в сторону.

Я заюлила между военными, перед глазами мелькали красная альтарская и черная фессалийская формы, драконы что-то кричали в моей голове, но я не разбирала слов. Кто-то подставил мне подножку. Я вскрикнула и взмахнула руками, заваливаясь вперед. Земля завертелась и понеслась к моему лицу, но удара почувствовать не успела: меня рванули за шиворот, помогая удержать равновесие.

— Сюда, щегол! — прошипели по-альтарски. — Курс на часовую башню, зови дежурных офицеров! Пшел!

Подняв взгляд, я увидела перекошенное окровавленное лицо Фа Дэ-Мина. Встряхнув меня, он легким пинком ниже спины придал вектор движения, и я, не успев удивиться, вылетела из толпы и во весь опор помчалась по полю.

— Драка! — вопила я во всю глотку. — Эй, там драка! Скорее!

За спиной слышались крики, грохот и улюлюканье.

 

Глава 11

ЧЕРНЫЕ ВСАДНИКИ

Ночь успела перетечь в слабо розовеющее утро, а мы все еще стояли перед дежурными майорами, оправдываясь за давешнюю драку. Мы — это зачинщики, всего двадцать три человека, к которым приписали Фа Дэ-Мина, его партнера по «пьяной» катаранге, Ганса и меня. Из нас всех наиболее мрачно выглядел генеральский адъютант.

Прожигая во мне дыры осуждающим взглядом, он процедил через губу:

— Представляю, как рассердится его сиятельство…

— Но я ничего такого не делала, — попыталась оправдаться я, уловив момент, пока майор отчитывал очередного провинившегося.

— А азартные игры? — прошипел Ганс. — А самогон? А драка, в конце концов?

— Я не участвовала в драке, — возразила и заработала грубое замечание от майора.

Дернулась и вытянула руки по швам: кажется, у меня начали вырабатываться армейские привычки.

— Никто не будет разбираться, — зло пробубнил Ганс. — А я как его сиятельству объясню? Тоже мне, удалой солдат нашелся!

Он снова фыркнул, а в моей голове радостно и немного пьяно начал горланить песни Забияка.

— Заткнись! — прицыкнула я.

Ганс завел глаза.

— Куда? — вопросил он в пустоту. — Куда делась милая фройлен с речью певучей и нежной? С ласковыми руками? С щечками, алыми, как клубника? Нет ее, пропала. Не узнаю этого грубого солдафона, что пьет деревенский самогон и огрызается на старого друга, как последний неотесанный крестьянин! Чемпион «пьяной» катаранги, пропойца и сердцеед!

Теперь уже майор велел всем заткнуться, а я покраснела.

«Вы хорошо вжились в роль, хозяйка», — одобрил Умник.

«Наша малютка-воин растет, как быстро время летит!» — пропел Забияка и икнул.

Я невольно икнула следом за ним и выпустила изо рта белое облачко пара. Кажется, мои драконы растут вместе со мной. Если так дело пойдет и дальше, скрывать их станет все труднее.

«Как и вашу беременность», — откликнулся на мои мысли Умник.

Он прав, и я молилась, чтобы в наказание меня не отправили на какие-нибудь тяжелые работы. Молитвы были услышаны, но только наполовину. Хорошая половина заключалась в том, что меня отправили на кухню драить кастрюли. Плохая — в том, что кастрюли пришлось драить на две армии — фессалийскую и альтарскую. Невыспавшаяся, сердитая, уставшая, к полудню я чувствовала себя Золушкой. Правда, в мультфильме Золушке помогали какие-то мыши. В моем распоряжении были только два дракона, оба почти бесплотные, а один из них — даже пьяный.

«Ничего, хозяйка. Нам бы немного продержаться!» — подбодрил Умник.

— Почему? — машинально отозвалась я.

«А потому!» — спел мне Забияка и ехидно засмеялся. Я пообещала открутить ему хвост, как только он обретет плоть и кровь, но мои угрозы действия не возымели. Зато такие же несчастные вояки, как и я, занятые уборкой и готовкой, посматривали на меня с нескрываемым уважением и вовсю обсуждали бурную драку, хвалясь кто синяком под глазом, кто выбитым зубом.

Мужчины!

Но, как Умник и предполагал, от работы меня отвлек внезапный пушечный залп. В то же время на кухню вбежал запыхавшийся дежурный и, выпучив глаза, проорал:

— На плац! Срочное построение! Бегом, бегом!

Солдаты закопошились, покидали кто ножи, кто посуду, кто тряпки. Я побежала вместе со всеми, уже привычно придерживая животик.

На свежем воздухе воины спешно выстраивались в ряд. Офицеры покрикивали, грозили наиболее нерадивым. Я увидела Фа Дэ-Мина, ковыляющего по вытоптанной траве. Увидев меня, он улыбнулся краешком рта и поднял вверх большой палец.

«А ведь он правда поддавался, хозяйка», — заметил Умник.

— Откуда знаешь? — шепнула я.

«Сначала он проводил хорошо известную защиту „Бой быков“, а потом совершенно по-дурацки отдал вам свою фигурку».

Залп повторился, едва я успела втиснуться в свой строй. Прозвучала команда, и мы во все глотки трижды прокричали «вива!».

Я почти ничего не видела из-за затылков стоявших передо мной вояк, но чувствовала некоторое напряжение, прокатившееся по рядам.

«Что там такое? — мысленно спросила я у духов. — Кто-нибудь, посмотрите!»

«Я полетел!» — рванул Забияка, и кулон обжег меня так, что я сцепила зубы и зашипела.

«Дурак! — одернул его Умник. — Хозяйку спалишь! Лучше я полечу, ты еще спьяну в шатры врежешься и пожар устроишь».

Кулон вторично кольнул, уже не так ощутимо и больно. От него отделился легкий дымок и поплыл над головами.

«А что там глядеть! — икнул Забияка. — Наверное, его сиятельство вернулся».

При этих словах мое сердце затрепыхалось от радости, и я счастливо выдохнула:

— Неужели!

И заработала удивленный взгляд рядом стоящего лейтенанта.

На какой-то миг на солнце набежала тень. Я задрала голову, пытаясь увидеть, что происходит, но заметила лишь размах гигантских крыльев. Виверны?!

Сердце снова подпрыгнуло, и я нетерпеливо переступила с ноги на ногу.

— Смир-рна-а! — прокатился басовитый приказ. — Его величеству фессалийскому королю Максимилиану Сарториусу Четвертому трижды — вива!

— Вива-а! — заорали тысячи глоток.

А я промолчала и сглотнула слюну.

Король! Не может быть?! Так вот почему грохнули пушки! Генерал Дитер, посол Ю Шэн-Ли и главнокомандующий Е Бо-Джинг вернулись не одни, а в сопровождении столь важного гостя!

«Важного, как индюк!» — согласился со мной Забияка.

А вот и Умник. Я ощутила легкое ментоловое дыхание на своей щеке, и дракон шепнул мне в ухо: «Действительно, это король, хозяйка».

— Да чтоб его! — ругнулась я под нос и вовремя прикусила язык.

Все смолкло. Только было слышно, как цокают копыта. Вытянув шею, я смогла разглядеть троих всадников: на черном коне восседал, конечно, мой генерал. Его парадный китель хорошо контрастировал с лоснящейся шкурой и гривой скакуна. Дитер был в очках, как и положено василиску. Думаю, именно такой вид и вселял ужас в сердца противников. В моем же он вызывал только любовь и негу. Я вздохнула и нехотя скользнула взглядом по альтарскому главнокомандующему, который восседал на рыжем скакуне. Рядом с ним гарцевал белый в яблоках конь, чья пышная грива была заплетена в многочисленные косички.

Он не изменился ни на йоту.

Король, конечно, а не скакун.

Все тот же горделиво приподнятый подбородок. Все те же пышные кудри из-под короны. И осанка, и камзол, и сверкающие перстни на пальцах выдавали во всаднике первое лицо государства.

— Храбрые воины Фессалии и Альтара! — заговорил его величество как можно громче, и его поставленный голос разнесся далеко вокруг. — Я приветствую вас!

— Вива! — снова прокричали мы.

— Фессалийские драконы и альтарские орлы! В первую очередь я хочу выразить вам благодарность за то, что вы доблестно защищаете свой народ! — Максимилиан явно красовался перед солдатами. — Этой ночью мы держали совет с вождем Кентарии, ярлом Элдором! Для этого я отложил наиважнейшие планы…

«Примерку новых панталон», — подсказал Умник.

— …и приехал сюда, на границу страны, — продолжил король. — К сожалению, нам не удалось ничего выяснить насчет так называемых черных всадников. В последнее время налетов замечено не было, но я хочу, чтобы вы держали ухо востро, а глаз пристрелянным. Это затишье — лишь затишье перед бурей. Так будем же готовы к битве!

Тут король обнажил шпагу и вознес ее над головой. Единственная битва, к которой был готов король, — это хватать за задницы придворных фрейлин, но я промолчала, зато драконы услышали мои мысли и хохотнули в две пасти.

«Интересно, он уже в курсе, что тут произошло ночью?» — задумчиво спросил Умник.

«Король, может, и не в курсе, — ответил Забияка. — А генерал вполне».

Я украдкой глянула на Дитера и съежилась, потому что суровое выражение его лица и пляшущие в очках искры не обещали ничего хорошего.

Королевский конь прогарцевал мимо моего взвода и остановился напротив. Я вздрогнула: показалось, что Максимилиан уставился прямо на меня. Его брови озадаченно поползли вверх, и я нагнула голову, тряхнув челкой так, чтобы она завесила лицо, но все равно чувствовала прожигающий взгляд. Увидел или нет? Узнал ли?

Время тянулось медленно, хотя на деле прошло лишь несколько секунд. Всхрапнув, конь зацокал дальше. И я выдохнула: еще повоюем!

На этом торжественная часть закончилась. Мы подождали, пока его величество в сопровождении главнокомандующего скроется в шатре, тогда нас распустили. Солдаты стали расходиться, а я попыталась затеряться в толпе и побрела к кухне, ведь наказания никто не отменял. Но вскоре меня окликнули в спину строгим знакомым голосом:

— Герр Мартин! Вас я попрошу остаться.

Я замерла, точно наткнувшись на невидимую стену. Обернулась и встретилась с горящими глазами Дитера. Дернув подбородком, он указал в сторону генеральского шатра и сухо произнес:

— Прошу за мной.

Судя по его тону, ничего хорошего меня не ожидало.

У шатра вертелся Ганс, но Дитер глянул на него так, что понятливый адъютант сразу шмыгнул в сторону и испарился, оставив нас наедине. Мысленно я попросила покинуть меня и драконов и посторожить у полога.

«А если вам понадобится помощь, хозяйка?» — засуетился неугомонный Забияка.

Я устало потерла лоб и едва слышно ответила:

— Вы сделали все, что могли…

Занавесив полог и только что не вывесив табличку: «Занято. Не беспокоить», Дитер повернулся ко мне, и выражение его лица не предвещало ничего хорошего. По спине пробежали мурашки, и я стушевалась, виски знакомо заломило. Головокружение — самая легкая форма недомогания из всех, что случаются, когда василиск пристально смотрит на тебя и явно ожидает ответа.

— Дитер, — начала я. — Так замечательно, что ты вернулся! Я так волновалась…

— Настолько, что не успел я уехать, как побежала пить с офицерами? — тяжело выдавил мой генерал.

В животе все перевернулось, и я закусила губу.

— Поверь, все совсем не так, как ты ду…

— Думаю, это весело, — хмыкнул генерал. — Пока командир и муж в отъезде, можно делать что угодно. Можно пить, можно драться, не думая о будущем ребенке.

— Дитер, я понимаю твое волнение, — как можно более уверенно проговорила я. Слова мужа звучали обидно, но я чувствовала его негодование, его боль за меня и нашу малышку. — Поверь, я волнуюсь не меньше и не сделаю ничего, что могло бы угрожать ребенку. Моя ошибка заключается только в том, что я села за игральный стол. Но откуда мне было знать, чем все закончится?!

— А должна была знать! — Дитер стукнул кулаком по столу. — Ты — будущая мать! Как можно быть такой беспечной?!

— Меня защищала родовая магия.

— И симпатичный альтарский капитан, который едва дождался, пока останется наедине со смазливым адъютантом?

Я в недоумении воззрилась на мужа. Шутит или нет? Его очки были непроницаемы, золотые спирали раскручивались в зеркальной мгле, на скулах играли желваки.

Не шутит.

— Никто не знает, кто я такая, — напомнила я. — Тем более альтарский капитан. Не надо ревновать, любимый.

— Тогда почему он провожает тебя взглядом каждый раз, когда ты проходишь мимо?! — с жаром воскликнул Дитер. — Смотрит так, как смотрел тогда, в императорском саду?! О, я догадываюсь, что это означает! Так смотрит мужчина на понравившуюся ему женщину. Это взгляд охотника, взгляд, зажигающий сердца!

— Но мое сердце отдано тебе, — возразила я, подходя ближе и беря его за руку. — Любимый, даже если капитан подозревает, что Мартин — не тот, за кого себя выдает, я все равно никогда не буду принадлежать никому, кроме тебя! — Накрыла его ладонь своей и принялась успокаивающе гладить. — А теперь у нас одно сердце на двоих. Оно бьется вот тут, внутри меня. — Я приложила вторую ладонь к своему животу. — Новое сердце, плод любви розы и василиска. Я буду драться за него так же, как дралась за тебя, Дитер. Ты помнишь?

— Помню, — медленно кивнул он, и золотое верчение в очках замедлилось. — Но как же мне больно видеть тебя в окружении других мужчин… Знать, что ты провела долгие дни и ночи с альтарским выскочкой…

— Надеюсь, ты имеешь в виду не Шэна? — улыбнулась я, прижимаясь к мужу.

Его губы дрогнули в ответной улыбке.

— Нет, не Шэна. Я говорю о капитане…

— Так забудь про него, любимый! — Я потянулась и поцеловала Дитера в шею. — Я помогла ему, когда он был ранен, но не чувствовала к нему ничего, кроме сострадания.

— А он? — скрипнул зубами Дитер. — О, я уверен! Этот прощелыга нарочно затеял «пьяную» катарангу, чтобы вывести тебя на чистую воду!

— И сам же поддавался мне.

— Не важно! Если снова увижу его рядом с тобой, клянусь, одним придорожным валуном станет больше!

Я засмеялась:

— Мой герой! Но, пожалуйста, давай не будем принимать поспешных решений? Я слишком соскучилась, чтобы тратить время на ссоры.

Дитер прижал меня к себе и шепнул на ухо:

— Мэрион, я так за тебя боюсь… за тебя и ребенка… не отдам! Никому!

— И не надо… — Я поцеловала его губы, скользнула ладонями по груди.

Дитер ответил с жадностью, словно мы не виделись целый год, а не одну ночь. Его руки оглаживали меня осторожно, боясь навредить, насыщали теплом и возбуждением. Я расстегнула его китель, завела пальцы под ткань рубашки, лаская его живот и опускаясь ниже. Дитер тихо застонал и перехватил мою руку:

— А если… кто-то зайдет? Увидит…

— Увидит что? — мурлыкнула я. — Что фессалийский генерал целует чужого адъютанта?

— Это звучит странно, — признался Дитер.

— А выглядит еще страннее, — рассмеялась я, расстегивая ремень. — Зато на ощупь… — Я нырнула рукой в брюки. — Мм… Неплохо!

— Мэрион! — выдохнул мой генерал. — Подожди…

— Не хочу ждать… — Я снова поцеловала Дитера в губы. — Ведь я провинилась? Значит, пришло время загладить свою вину.

Я скользнула вниз, мягко опускаясь на колени. Дитер был возбужден до предела, его пряный аромат сводил с ума, его упругость ощущалась на языке и в свою очередь заводила меня. Томление нарастало, как приливная волна, в ушах звенело, наше дыхание звучало в унисон, насыщая воздух электричеством и любовью. Я помогала рукой, Дитер гладил меня по волосам, постанывая и покачиваясь в такт моим движениям, но не перехватывал инициативу, позволяя вести эту партию мне. А я не спешила, и от одной мысли о том, что нас могут увидеть в такой пикантной ситуации, адреналин выстреливал в кровь и кожа покрывалась мурашками. Я почувствовала, как напряглись и начали сокращаться его мышцы, но не отпускала до последней сладостной судороги, до разрядки. И только когда в последнем томительном стоне Дитер выдохнул мое имя:

— Мэрион… — я наконец отпустила его, поглаживая и успокаивая. — О, Мэрион, — повторил Дитер и, разомлев, обнял меня.

Я прижалась к нему, все еще пребывая в томительном плену возбуждения. Волны накатывали, омывая изнутри. Наверное, это зрела моя любовь и текла через нас обоих, дарила одно дыхание на двоих, одно сердцебиение на двоих, одну нежность…

— Теперь я прощена, любимый? — лукаво спросила я, глядя на мужа снизу вверх.

Он улыбнулся и поцеловал меня:

— Безусловно. Только теперь моя очередь дарить удовольствие.

— Прямо сейчас? — рассмеялась я, продолжая ластиться к своему генералу. — Вы и вправду ненасытны, ваше сиятельство!

— Когда рядом со мной находится лучшая в мире женщина, я становлюсь настоящим зверем, — признался Дитер.

— В таком случае, — начала я, — нам нужно…

Полог шатра качнулся от сквозняка. Я вздрогнула, машинально отстраняясь от мужа. Дитер поспешно запахнул китель, но никто не вошел, только я заметила, как полупрозрачное облачко подплыло к моему плечу и дохнуло в ухо свежестью ментола:

«Хозяйка, сюда идут…»

— Вот так всегда! — расстроилась я. — Дитер, придется нам в следующий раз. Боюсь, нас сейчас кто-то побеспо…

— Ваше сиятельство! — прокричали снаружи. Кажется, это был Ганс, однако, наученный прошлым опытом, он не спешил входить. — Срочно! Беда!

«Беда…»

Слово обдало меня новой волной, но на этот раз она была холодной и колкой. Как воды северных морей.

— Что такое, Ганс? — ответно крикнул Дитер и застегнулся на все пуговицы. Я тоже привела себя в порядок, пригладила волосы и одернула форму, и тогда генерал крикнул: — Входи же!

Ганс не вошел, а вбежал. Всклокоченный, с лихорадочно горящими глазами.

— Налет! — выпалил он. — Только что поступило донесение! Возле села Набур появились черные всадники!

«Как?» — хотела спросить я и не спросила.

Дитер слегка отодвинул меня плечом и чеканным шагом прошел через шатер.

— Собираем отряд, — отрывисто приказал он. — Немедленно.

Снаружи тревожно и заунывно завыли горны.

Я много раз видела это на учениях: солдаты вооружались до зубов, группировались по отрядам, формировали пехоту и конницу. Но одно дело — учения, и совершенно другое — реальная война.

Битва с тварями из Туманного лога, можно сказать, прошла мимо меня. А теперь предстояло очутиться в самой гуще событий…

Конечно, Дитер бы предпочел, чтобы я осталась в штабе вместе с Шэном. Да и сам Шэн был того же мнения. Вот только человек предполагает, но жизнь обязательно вносит свои коррективы. Возможно, я бы никогда так и не увидела черных всадников, если бы они не явились прямиком в наш лагерь.

Это случилось так.

Дитер выслал отряд к селу Набур, а мы остались готовить подкрепление. Один из моих духов — Забияка — вызвался слетать следом за войском и проследить за битвой.

«Битва в режиме онлайн», — мрачно подумалось мне.

Я не находила себе места и напряженно ожидала вестей. Но ждать пришлось недолго.

«Хозяйка, они несутся сюда!» — Забияка материализовался над моим ухом, и я уловила в его голосе неприкрытое волнение.

— Куда это «сюда»? — не поняла я.

«Сюда, на лагерь!»

Он хвостом указал направление, я выбежала из шатра и замерла.

Горизонт наливался тьмой.

Черные тучи текли, как пролитые чернила, заполняя небо. Издалека доносился нутряной гул, не то отголосок грома, не то топот тысячи копыт. Листья на деревьях дрожали, вода в бадьях шла рябью, и наши кони взволнованно ржали, пытаясь встать на дыбы.

— Они идут, Шэн! — Я метнулась к альтарцу.

Тот находился в компании главнокомандующего Е Бо-Джинга. Вдвоем они переговаривались над картой, исчерканной красными крестиками и зелеными стрелками. Е Бо-Джинг полоснул по мне суровым взглядом, и я поняла, что нарушила субординацию, позволив себе вломиться в шатер без предупреждения, да еще и назвала Ю Шэн-Ли по имени, а не по должности.

— Кто идет? — тем не менее спокойно спросил Шэн.

— Всадники! — выдохнула я. — Вы… вы слышите?

Теперь это слышали и чувствовали все: звуки землетрясения, вибрации земной коры под ногами. Полог шатра колебался, движимый порывами холодного воздуха, и тень ползла, закрывая солнце и марая голубой бархат неба непроглядной тьмой.

— Оставайся в штабе! — прокричал мне Шэн, впиваясь в плечо.

— Но…

— Это приказ!

Я всхлипнула и, развернувшись, поплелась к блиндажу. Туда же двое альтарцев тащили орущего Ченга: мальчишка выворачивался, пробовал кусаться и выл, как бешеный кот.

— Пустите! — орал он. — Я тоже пойду! Я умею! Постреляю гадов!

— Мал еще, — пыхтел один из солдат, встряхивая Ченга за шкирку. — Сиди и носа не высовывай!

Увидев меня, презрительно усмехнулся, а мои щеки покрылись румянцем.

Задира и драчун, значит? Адъютант альтарского посла, значит? Сопляк, которому место в штабе, пока другие проливают кровь?!

«Вы не можете рисковать жизнью Оракула, госпожа», — напомнил Умник.

— Знаю, — ответила я и опустила лицо. — Моя бедная девочка… мы выстоим, правда?

Я погладила живот, и щеку мне пощекотал теплый ветер. Я приложила к лицу ладонь, словно дотронулась до своей малышки. Конечно, она спит и видит во сне пшеничное поле и всадников, несущихся, как лавина.

Я снова обернулась, холодея. На горизонте было черным-черно, воздух полнился лязгом и грохотом, тоскливо пели трубы. Кто-то дернул меня за рукав, и я обернулась, встретившись глазами с хмурым Фа Дэ-Мином.

— Бережет тебя брат, не так ли? — осведомился он, глядя исподлобья и опираясь на трость.

— Бережет, — отозвалась я.

Лицо капитана исказилось в мучительной улыбке:

— И я пропускаю битву… снова.

— Вы еще не оправились после ранения, капитан Фа, — заметила я.

— Грустно быть калекой и неудачником, — скривился он.

Я рассеянно ответила:

— Не везет на войне, повезет в любви.

И тут же со стороны послышалось визгливое:

— Окружают!

Выдернув пистолет, я отпрыгнула и обернулась.

Чернота теперь приняла вид гигантской подковы, занявшей половину неба. Лавина текла не только впереди, но и сбоку. Воздух гудел, земля под ногами тряслась, где-то уже раздавались первые выстрелы.

«Да сколько же их там?!» — мысленно воскликнула я.

«Легион», — мрачно ответил Умник.

Голодные, сверкающие багровыми глазами, жадные до крови, черные всадники походили на тучи саранчи. И эта саранча неумолимо неслась на лагерь.

Первый выскочил прямо из-за блиндажа.

Я услышала только, как заверещал Ченг. Потом захлопали выстрелы, остро пахнуло порохом. Черный скакун с выпирающими ребрами взлетел на крышу блиндажа, словно у него были крылья. Я запрокинула голову и увидела, как из круглых раздувающихся ноздрей вырывается белый пар. Всадник привстал на стременах, его фигура, облаченная в латы, казалась слишком огромной, чтобы принадлежать человеку. Огромный и худой — так мог бы выглядеть Кощей из русских сказок. А лица у всадника не было: вместо него клубилась чернильная тьма, в которой злобно вспыхивали угли.

Я вскрикнула и выстрелила.

Отдача ударила в плечо.

Конь всхрапнул и привстал на дыбы. Кто-то выстрелил рядом. Я видела, как пули попадают в тощую грудь скакуна и… проходят сквозь него, не встречая никакой преграды. Еще выстрел! Всадник лопнул, точно наполненный чернилами шар. Я зажмурилась и прикрылась руками, пытаясь уберечься от летящих во все стороны брызг. Но ничего не почувствовала: и конь и всадник растворились в воздухе черным туманом, надо мной кружил пепел и медленно оседал на траву.

— Это… это какая-то магия, — пробормотал стоявший рядом Фа Дэ-Мин, сжимая пистолет.

Скорее всего, во второй раз выстрелил он.

— Да. — Я положила ладонь на грудь, ощущая под формой спасительный кулон. — Это магия.

Потом черная лавина накрыла лагерь.

«Как их остановить? — прокричала мысленно я, обращаясь к духам. — Как остановить этих тварей?»

«Мы не знаем, госпожа, — виновато ответил Забияка. — Мы никогда не сталкивались с ними раньше».

«Мы не знаем, госпожа, — повторил Умник. — Но можем защитить вас».

Второй всадник вылетел прямо на меня. Я вскинула пистолет и прицелилась, и в тот же миг меня вдруг окутало полупрозрачное белесое облако. Так бывает, когда выходишь из парилки: пар клубился, переливался, как мыльный пузырь, и то здесь, то там в этом пузыре вспыхивали то алые глаза Забияки, то сапфировые — Умника.

Конь ударил по пузырю копытом.

Я видела, как из моей импровизированной защиты тут же выросли шипы. Конь заржал — не так, как ржут наши земные лошади. Это ржание походило на скрип несмазанной телеги, на звук, с каким гильотина опускается на шею преступника. Пронзительный, отвратительный звук!

Шип пронзил и коня и всадника, и оба лопнули, осыпавшись пеплом и сажей.

— Как ты сумел?! — услышала я полный изумления голос Фа Дэ-Мина.

— Я полон сюрпризов, друг мой, — ответила я и решительно рванула обратно к лагерю.

Теперь, когда у меня была защита, я знала, что мне ничего не грозит, а значит, могу помочь и Дитеру.

Густой пороховой дым стлался над травой. Земля содрогалась от тысяч бегущих ног и от стука копыт! Грохотали пушки, люди кричали, к запаху пороха добавился выворачивающий запах крови…

Да, я была уверена, что это кровь. Меня замутило, и я зажала пальцами нос, чтобы не стошнило.

— Дитер! — позвала, оглядываясь. — Дитер!!!

Все ориентиры смазались, утонули в дыму. Я дрожала как в лихорадке, сжимая перезаряженный пистолет. Вот из тьмы показался еще один всадник. Бах! Я разметала его на миллион крохотных черных лоскутков, и они, как конфетти, усыпали землю.

— Дитер!

Глаза щипало и разъедало от дыма. Хотя, должно быть, в пузыре это переносилось куда легче.

«Хозяйка, слышите?» — встревоженно окликнул Умник.

Я завертела головой. Неужели Дитер?!

Кричал кто-то со стороны. Там, где гуще всего был полумрак, куда стекались все силы черного войска, где наверняка бился мой муж!

Я остановилась, тяжело дыша и не зная, что предпринять.

Мой Дитер…

Моя малышка…

Смогу ли я помочь?!

«Сможете», — успокоил Забияка.

И я тут же почувствовала электрическое покалывание в кончиках пальцев. Поднеся руку к глазам, увидела, как вокруг запястья собираются крохотные шарики-молнии. Голубые и яркие, как бенгальские огни.

Я выбросила ладонь вперед. И тут же с нее сорвались тонкие сверкающие нити. Точно рыбачья сеть, они оплели несущегося навстречу черного всадника. Копыта дьявольского коня подвернулись, фигура наездника надломилась и рассыпалась на кусочки мозаики. Хлоп! И нет ничего, только пепел.

— Иду! — выдохнула я и рванула во тьму.

Черные всадники крутили над головами черные хлысты. Они вращались, как крылья ветряной мельницы, цепляя острыми шинами фессалийцев и альтарцев, пехоту и кавалерию. Лошади, все в пене, валились на землю и бились в судорогах, пока черная гуща не накрывала их, как жадный акулий рот.

— Спасите! Спасите! Спаси-и… — визгливо заорал кто-то, корчась в коконе хлыстов.

Черные всадники закручивали человека, как в паутину, неслись по кругу, быстрее, еще быстрее! Пахло потом, порохом и гарью. Вопль был полон муки и страха.

«Хранители, не подведите!» — мысленно обратилась я к драконам и, стиснув зубы, метнулась в самую гущу.

Мой защитный пузырь сразу ощерился шипами. Я вскинула обе руки, и синие искры молний заплясали вокруг. Всадники лопались, превращаясь в черные кляксы. Тугие хлысты рвались и расползались, как гнилые нитки. Фессалиец, подвергшийся атаке, продолжал корчиться на земле даже после того, как последние черные щупальца истончились и исчезли.

— Дитер? — Я подошла и склонилась над лежащим.

Это был не он.

Дитер не стал бы хныкать, сжимая кудрявую голову. И на его кителе нет вензеля «М. С.», вышитого золотом.

— Ваше величество, — прошептала я, не веря своим глазам.

Король Максимилиан Сарториус Четвертый поднял раскрасневшееся лицо с вытаращенными от ужаса глазами.

— Они… ушли? — прохрипел он.

— Ушли, — ответила я, все еще пребывая в шоке.

— Благодарю вас, рыцарь! — Встав на карачки, он проворно подполз ко мне и попытался ухватить за руку, но защитный полог не дал ему это сделать.

Король с шипением отдернул пальцы:

— Ай! Жжется…

— Где Дитер? — спросила я, досадуя, что так жестоко обманулась.

— Генерал? — переспросил он. — Ах, где-то был здесь… он пришел защищать меня, но, кажется, силы были не равны…

— Что это значит?! — закричала я и, повернувшись, побежала сквозь дым и смрад. — Дитер! Ди-и…

Мой крик подхватывали трубы. Уши закладывало, земля уплывала из-под ног.

Он был здесь! Пытался спасти своего слюнтяя-кузена!

Под подошвы стали подворачиваться песок и каменная крошка. Небо светлело, воздух становился все более прозрачным. Всадники уходят? Мы победили?

— Дитер!

— Он там! — услышала я знакомый голос. Кажется, это был Ганс. — Скорее, туда!

Камней становилось все больше. Вон тот булыжник напоминал лошадиную голову. А тот — сгорбленную человеческую фигуру.

«Здесь поработал василиск», — заметил Забияка.

— Дитер!

Я увидела его.

Окруженного черными всадниками, живого, но очень уставшего. Дитер был без очков, и вокруг него полыхали золотые молнии, столь яркие, что я зажмурилась и сбавила шаг. Сердце чуть не выпрыгивало из груди, но в пальцах аккумулировалась сила.

— Умрите! — гаркнула я и выбросила ладони вперед. — Оставьте нас! Убирайтесь откуда пришли!

Синие молнии сплелись с золотыми, воздух нагрелся до немыслимой температуры, треща от накопившегося электричества. Всадники рассыпались крошкой, как трухлявые пни, и истекали тьмой.

Вот черный хлыст обвился вокруг груди моего генерала. Тот рванул его руками, зарычал от натуги, и я поспешила на помощь, постепенно накапливая энергию, чтобы ударить во всю мощь.

И тут мне наперерез выскочил всадник. Крикнув что-то на непонятном языке, он обрушил хлыст на мой пузырь. Искры брызнули во все стороны, и я услышала, как протяжно стонет Забияка. Я покачнулась и едва не упала, поскользнувшись на траве. Озверев, я полоснула по всаднику молниями. Он закрутился в ярко-голубом коконе и рассыпался на части. Я вскрикнула от радости, но тут же издала возглас ужаса.

Дитер тонул в черноте.

Она оплетала его, как жуткий кокон, текла по лицу, залепляя глаза. Дитер пытался оторвать прилипчивую жижу, но пальцы вязли в ней, а над его головой воздух сгущается, наливается мраком и пустотой.

«Черное Зеркало! — воскликнул Умник. — Оно открывается!»

— Нет! — закричала я.

Еще один всадник ударил пузырь, и перед моими глазами образовалась трещина. Пузырь ощетинился иглами, проткнул и этого нападающего, но заминка оказалась роковой.

Из пустоты выхлестнуло щупальце — вдвое толще, чем хлыст всадника, и чернее ночи. Закрутившись вокруг Дитера, щупальце потащило его в открывшийся проем.

Я закричала и бросилась следом, но разве могла успеть?

Чернота сомкнулась вокруг него, словно жадный рот. Земля дрогнула, раздался хлопок, и портал исчез, сжавшись до микроскопической точки. Потом пропала и она.

— Дитер!

Я снова выстрелила молниями, но они пронзили пустоту.

Воздух светлел, небо обретало прежнюю голубизну. Черные всадники уходили, оставляя за собой землю, усеянную гниющими кляксами, тела наших солдат, стонущих раненых…

Они уходили, забрав с собой приз: непобедимого фессалийского генерала, чей взгляд обращал в камень и чье сердце ожило для меня.

Мой Дитер.

Любовь моя…

 

Глава 12

НОВЫЙ ПОВОРОТ

Не знаю, сколько я проплакала на груди у Шэна.

Он успокаивал как мог, поил зеленым чаем для восстановления сил и гладил по волосам, обещая, что все будет хорошо.

— Не будет! — рыдала я. — Ничего не будет хорошо… никогда!

Мне казалось, что это действительно так. Словно кто-то чужой вынул из груди мое сердце и раздавил его сапогом. И теперь рана горела, истекала болью и тоской, не торопясь затягиваться.

— Если бы Дитера хотели убить, — сказал Ю Шэн-Ли, — то сделали бы это сразу.

Он говорил как можно мягче, старательно подбирая слова, но это страшное сочетание «Дитер» и «убить» повергло меня в еще больший шок.

— Однажды мы уже справились, помнишь? — не сдавался альтарец. — Смогли вытащить Дитера из тюрьмы и разрушили все планы ее величества.

— Я уверена, это она подстроила! — воскликнула я и сжала кулаки.

В памяти вспыхнуло красивое и надменное лицо Анны Луизы. Она сверлила меня холодным взглядом, и кожа на щеке покрывалась паутинкой трещин — как раз там, куда упал смертельный взгляд василиска. Если она спаслась из заточения, если смогла заручиться поддержкой своего кентарийского любовника, то можно сказать с уверенностью: бывшая королева непременно намеревалась отомстить Дитеру. И вот время пришло.

— Конечно, — кивнул Ю Шэн-Ли. — Они подстроили это. Королева и кентарийский вождь.

«Если у Анны Луизы была колдовская сила, то она вполне могла открыть портал и призвать демонов, хозяйка», — заметил Умник.

Вспомнилось, как черные всадники кружились возле короля Максимилиана. Как воины спешили на помощь своему монарху, совершенно забыв о генерале. Может, и это был отвлекающий маневр? Проклятье!

В бессильной злобе я стукнула кулаком по коленке.

— Я убью ее. Если она виновата во всем этом, я найду ее и…

Голова слегка кружилась. Может, от слез, а может, от последнего удара черного всадника, расколовшего мой защитный купол. И только теперь обратила внимание, что второй дух, Черный Дракон, не подает голоса.

«Забияка?» — мысленно обратилась я к нему.

Легкий выдох, слабое: «Я слушаю, хозяйка…»

«Жив?»

«Стараюсь, хозяйка».

«Что ему будет», — проворчал Умник.

«Правда, в глазах темно, — продолжил Забияка. — Кости ломит и хвост чуть не отвалился, но в целом терпимо. Надо накопить силы. Если, конечно, в ближайшее время вы не захотите снова участвовать в какой-нибудь драке».

«Надеюсь, что нет, — подумала я. — Сейчас другие задачи».

Духи повздыхали и притихли. Сегодня и они не были склонны к перепалкам и шуткам и в основном молчали.

В шатер заглянул незнакомый мне фессалийский солдат и зыркнул по сторонам.

— Герра Мартина требует к себе его величество! — отрапортовал он.

— О нет! — Я подскочила с места, и солдат вытаращился на меня с явным недоумением.

Можно его понять: когда зовет сам король, нужно бежать сломя голову, держа в зубах тапки и повизгивая от удовольствия. Любая иная реакция расценивается как ненормальность и хуже того — бунтарство.

— Так точно, я сейчас приду, — поправилась я, шмыгая носом и одергивая френч.

Солдат кивнул и скрылся. Я долго сморкалась в протянутый Шэном платок и бурчала, что только Максимилиана мне и недоставало.

— Понимаю, — вторя моим мыслям, произнес альтарец, хмурясь и кусая губы. — Его величество может узнать тебя…

— Боюсь, что уже узнал, — мрачно отозвалась я, вспомнив, как король остановился напротив моего отряда и долго всматривался в лица солдат. — Но разве я могу не подчиниться приказу короля?

— Не можешь, — безрадостно согласился Шэн. — Не маску же на тебя надевать.

По его тону мне показалось, что он готов был надеть и маску.

По полю я шла, не поднимая головы. В воздухе все еще витал запах сражения. Стонали раненые, зеленая трава засыхала там, где чернели язвы, оставленные всадниками.

Его величество был не один. Рядом с ним за переносным столиком сидел главнокомандующий Е Бо-Джинг, угрюмый и осунувшийся. Сколько бойцов он потерял сегодня? Что планирует предпринять теперь?

— Это и есть адъютант господина посла? — услышала я голос Максимилиана.

— Мартин фон Мейердорф по вашему приказанию прибыл! — привычно отчеканила я.

Вытянувшись, смотрела мимо него, надеясь, что отросшая челка достаточно закрывает глаза.

— Это он, ваше величество, — подтвердил Е Бо-Джинг.

— Очень интересно, — лениво протянул король и отпил из хрустального бокала. Красиво жить не запретишь даже в походе. — Подойди ближе, мой мальчик.

Я сделала крошечный шажок вперед и остановилась.

— Ближе, ближе! — Король поманил меня, сверкнули перстни.

Еще пара маленьких шажочков, и достаточно с него.

— Старый пройдоха герцог Мейердорфский был большим ловеласом, — усмехнулся Максимилиан. — Какой сюрприз — спустя столько лет встретить еще одного кузена! И тоже Мартина!

Я упрямо молчала. Молчали и духи-хранители. Забияка зализывал раны, а Умник берег силы на случай, если что-нибудь пойдет не так.

— Ты совсем не в нашу породу, — продолжил король. — И герцог, и его старший сын, и даже бастард Дитер — черные. А ты рыжий.

— В мать пошел, ваше величество, — рискнула все-таки я вступить в беседу.

— Комплекцией тоже, — кивнул король и поднялся.

Я внутренне сжалась в пружину и собрала всю волю в кулак, когда он подошел ко мне и взял пальцами за подбородок. Его лицо оказалось совсем рядом: холеное, красивое, с чувственными губами, растянутыми в улыбку. Он смотрел, едва не прожигая во лбу дыру.

— И лицом, — добавил Максимилиан. — Был бы девкой, все мужчины были бы твоими.

«Обойдется», — проворчал Умник, и кожу под кулоном закололо.

— Не знаю, что сказать, ваше величество, — смиренно ответила я. — Я верно служу его императорскому величеству и моему командиру с тех пор, как выпустился из академии.

— Наслышан о битве в Туманном логе, — сказал Максимилиан и наконец отпустил мой подбородок. — А сегодня и сам стал свидетелем твоей доблести, юноша. Для того и позвал.

— Рад служить, ваше величество! — прищелкнула я каблуком.

Король вздохнул, вернулся к столику и достал из походной деревянной шкатулки усыпанную бриллиантами звезду.

— За доблесть и мужество! — торжественно провозгласил он, выпрямив спину. — И за спасение моего величества! Награждаю тебя, юный Мейердорф, этим знаком отличия! А также рекомендую главнокомандующему альтарской армии повысить тебя до звания… — Он прервался и растерянно обернулся на Е Бо-Джинга.

— Лейтенанта, — подсказал тот.

— Повысить до звания лейтенанта! — довольно подхватил король.

— Вива его величеству! — гаркнула я. — Вива империи Солнца!

Максимилиан приколол мне звезду на френч и на миг задержал на груди ладонь. По спине прокатились мурашки: узнает или нет? Я моргнула, и на лице короля промелькнула довольная ухмылка.

— Поздравляю, лейтенант! — Максимилиан лучился довольством. — Жаль, недолго пришлось воевать.

В животе все перевернулось. Узнал! Сейчас раскроет перед главнокомандующим! Отправит домой! И я никогда, никогда, никогда не найду своего Дитера!

«Тут что-то другое, госпожа, — предупреждающе сказал Умник. — Ждите…»

Король кашлянул, погладил бородку и продолжил:

— Прискорбно об этом сообщать, но вам, мой юный друг, выпала честь узнать об этом первым. Завтрашним днем я заключаю пакт с Кентарийским государством и передаю им спорные территории…

— Как?! — воскликнула я, и Е Бо-Джинг рыкнул и крутанул в пальцах кинжал.

Я испуганно умолкла, но, кажется, главнокомандующий сердился не на меня.

— Так, мой юный друг. — Король развел руками и вздохнул. — Следует признать, что силы наши не равны. Противник слишком жесток и грозен, а мы лишились своего козыря, своего лучшего воина. — Тут голос Максимилиана обрел дрожащие нотки, и я сама внутренне задрожала, когда вспомнила…

«Держите себя в руках, госпожа», — попросил Умник.

— Но мы готовы сражаться! — запинающимся голосом проговорила я. — Это был только первый бой, мы…

— Мы понесли большие потери! — поднял лобастую голову альтарский главнокомандующий. При каждом слове он кривился, словно ему было больно это произносить. — Я не могу рисковать своими ребятами. Должен признать, мы были не готовы…

Я задрожала. Так, значит, что? Отступим? Сбежим, как трусы?! Отдадим свои земли кентарийскому вождю? И забудем про Дитера?

Дитер…

Перед глазами потемнело, на миг стало трудно дышать. Я рванула ворот формы и услышала будто издалека встревоженный голос короля:

— Лейтенант Мейердорф? Мартин? Да что ж такое! Воды!

— Не надо… воды, — промямлила я и попыталась выпрямиться, хотя сознание еще плыло, а на языке чувствовался противный привкус желчи.

— Мой бог, как вы побледнели! — всплеснул руками король. — Должно быть, вам худо?

— Уже лучше, ваше величество, — слабо улыбнулась я. — Я только… я хотел…

Мысли прыгали — не поймать, хоть я и пыталась. Одна, самая настырная, вилась и вилась, как назойливая муха. Я пошла бы за Дитером куда угодно. Хоть в армию, хоть в Кентарию. Хоть к черту на рога!

— Разрешите обратиться, господин главнокомандующий, — волнуясь, обернулась я к Е Бо-Джингу. — Если вы позволите, я поделюсь с вами одной идеей…

Король и главнокомандующий переглянулись.

Его величество поджал губы, и я пала духом. Конечно, этот надутый индюк не выслушает, не позволит мне даже попробовать. Я сжала кулаки, но, на мое счастье, сейчас же послышался усталый голос Е Бо-Джинга:

— Говорите, лейтенант.

— Спасибо! — выпалила я, просияв. — Господин Е Бо-Джинг, я вынужден согласиться, что силы противника превосходят наши, и готов драться не на жизнь, а на смерть, вот только в дело явно замешана магия! Пули черных всадников почти не берут…

— Но позвольте, — мягко возразил Максимилиан. — Я своими глазами видел, как вы, мой юный друг, уложили парочку, когда спасали меня.

Я испуганно отвела взгляд. Что ответить? Не признаваться же, что и мне помогала магия моих хранителей! Кашлянув, я осторожно пояснила:

— Я сказал «почти», ваше величество. К тому же мои пули заговоренные, этим заговорам меня научили монахи-отшельники со священного плато Ленг.

— Тогда вы должны передать это знание и другим воинам, — заметил Максимилиан.

— Конечно, — через силу улыбнулась я. — Но если вы выслушаете меня до конца, то в этом, возможно, не будет необходимости. А идея моя заключается в том, что там, где бесполезна сила, поможет хитрость.

— Хитрость какого рода? — В глазах Е Бо-Джинга появился азартный блеск.

Он приподнял голову, выпрямил плечи. Я увидела, как вздрагивают его ноздри в предвкушении, он весь превратился в слух. Тогда я набрала побольше воздуха и выпалила на одном дыхании:

— Можно создать небольшой отряд разведчиков и послать их в самое сердце Кентарии! Не как военных, не как послов, а как людей, совершенно непричастных к дворцовым интригам и военным действиям.

— Разведотряд? — повторил Е Бо-Джинг и погладил подбородок. — Это довольно привлекательная задумка…

— Отвратительная задумка! — перебил король, покривив рот. — У меня уже есть свои шпионы при дворе, и до сих пор я не получал от них ничего, кроме головной боли.

— Возможно, пришло время поменять людей, — сказала я. — Мы могли бы пройтись по городам и селам, вынюхивать, разузнавать о черных всадниках и… о генерале фон Мейердорфе.

— Забудьте про генерала, мой юный друг, — поморщился Максимилиан. — Он уже наверняка мертв.

В животе у меня заныло, сердце затрепетало от боли. Я стиснула зубы и выцедила:

— Позвольте возразить, ваше величество. Разве так просто убить василиска?

— Обычному солдату — нет, — не стал спорить Максимилиан. — Но черные всадники необычные существа, вы сами это признаете, мой юный друг. Поэтому мне жаль, но о Дитере придется забыть.

— Но он же ваш кузен! — выкрикнула я.

Мир перевернулся в моих глазах, колени снова задрожали.

— Я обещаю справить по нему самую пышную панихиду, — услышала я ровный голос короля.

— Да вы еще не знаете, жив он или…

— …мертв, — закончил за меня король. — Я уверен, что он мертв, мой друг. И я, признаюсь, не желаю следовать за ним. Именно поэтому не могу разбрасываться ни людьми, ни сомнительными идеями.

— А землями можете? — глухо произнесла я, зло глядя на него из-под челки.

— Что, простите? — не расслышал он.

Я тряхнула челкой:

— Ничего.

И опустила глаза в пол. Веки жгло, точно в глаза насыпали песка. Конечно, Дитер не мертв! Король слишком легко отказался от своего лучшего оружия… да что там говорить! Дитер действительно был только оружием в руках этого чванливого глупца! Он всегда манипулировал василиском, держа его на коротком поводке. И когда необходимость отпала, с легкостью избавился от него!

Я заскрежетала зубами, сдерживая отчаянно льющиеся слезы. И вдруг услышала голос Е Бо-Джинга:

— Сколько вам надо людей?

— Что? — непонимающе моргнула я.

Главнокомандующий смотрел прямо мне в лицо.

— Сколько нужно людей, лейтенант? — повторил он.

— Не… — Мой голос задрожал, потом я сглотнула, облизала губы и собралась с духом: — Я еще не считал, господин главнокомандующий. Зависит от легенды. Можно прикинуться мастерами или торговцами…

— Торговцами — это хорошо, — кивнул Е Бо-Джинг. — Дает право разъезжать по городам и незаметно входить в любые дома.

— И даже во дворец вождя, — воодушевленно ответила я, вымученно улыбаясь и сглатывая слезы.

— Можно торговать овощами…

— Овощи быстро портятся, — возразила я. — Может, тканями?

— Лучшими шелками из империи Солнца! — поднял палец Е Бо-Джинг. — Я сейчас же распоряжусь, чтобы в ближайшие дни нам доставили достаточное количество шелков.

— Хотите сказать, что вы и правда рассматриваете столь идиотский план? — прервал нас король.

Е Бо-Джинг перевел на него тяжелый взгляд и спокойно ответил:

— Да, ваше величество. Как говорится в Фессалии? Попытка — не пытка.

Максимилиан тоже расправил плечи, чтобы казаться выше, набрал полные легкие воздуха, но тут главнокомандующий обратился ко мне:

— Вы можете быть свободны, лейтенант. Уверяю вас, я смогу убедить нашего… мудрого короля. А вам пока задание: найти добровольцев. Поняли?

— Есть, господин главнокомандующий! — вытянулась я во фрунт. — В таком случае разрешите выполнять?

— Выполняйте, лейтенант! — улыбнулся Е Бо-Джинг и махнул рукой, давая понять, что разговор окончен.

Я пулей вылетела из шатра. Сердце колотилось от бега, по спине лился пот. Я думала только о том, что о моей идее скажет Шэн? Но его, как нарочно, нигде не было. Тогда я проскользнула в свою половину шатра и с удовольствием растянулась на топчане.

«Может, получится? — крутились в голове шальные мысли. — Ведь должно мне повезти!»

«Обязательно повезет, хозяйка, — ответил все время молчавший до этого Умник. — А теперь отдохните. У вас был тяжелый день…»

И я действительно уснула.

Мне снилась комната без окон. Куда ни взгляни — только каменная кладка, потемневшая от времени. Светильники чадили едва-едва, и я тщетно искала выход, перебирая ладонями по холодным и немного осклизлым камням.

— Мэрион! — слышала я далекий зов.

Голос был знакомым, но каким-то искаженным, словно доносился из-под толщи воды.

— Кто здесь? — откликнулась я, дыша через раз и вслушиваясь в звенящую тишину.

— Мэрион… — теперь немного ближе.

Я обернулась. Тьма пряталась по углам, дрожала, словно живая. В одном углу она была гуще и плотнее прочих, и я отступила, прижав ладони к груди и успокаивая колотящееся сердце.

Поэтому едва не закричала, когда темная фигура шагнула прямо на меня.

А потом все-таки вскрикнула, но уже от радости.

Это был Дитер!

Я бросилась к нему, но остановилась на полпути, все еще не в силах поверить. Неужели он? Не морок? Не кто-то другой?

— Это правда ты? — негромко спросила я, едва удерживаясь на подкашивающихся ногах.

— А это — ты? — эхом отозвался Дитер, неверяще глядя на меня.

Очков на нем не было, и на бледном лице застыло озадаченное выражение.

— С утра была собой, — уверила я его, но на всякий случай оглядела себя, потом хотела ущипнуть себя за запястье, но не стала.

Мне не хотелось, чтобы сон заканчивался. Хотя место выглядело жутковато, зато я видела Дитера — живого и невредимого, только слегка растерянного и измотанного. А в остальном он был в полном порядке.

— Я тоже был собой, — проговорил мой генерал, хмуря брови. — По крайней мере, с утра. А потом… нет, я совершенно ни в чем не уверен.

— И я не уверена…

Тогда он шагнул ко мне. И прежде чем я успела что-либо сказать, наклонился и поцеловал в губы.

Я пискнула, но в ту же секунду меня обдало теплом. Этот поцелуй…

Терпкий, сладостный, такой знакомый… Я расслабилась, растворяясь в ласке, смежив веки и не думая ни о чем, всем телом и душой отдавая себя во власть этих манящих губ, этих сильных рук, этого — одного на двоих — биения сердца.

Это был он, мой генерал! Пусть во сне, но зато таком осязаемом.

Словно наяву.

— Ну вот, — прошептал Дитер, нехотя отрываясь от поцелуя. — Теперь я убедился.

— И я… — шепнула в ответ, заглядывая в его лукавые глаза с искрящимися золотыми точками. — Тоже убедилась… Я так боялась, что потеряла тебя навсегда.

— А я боялся потерять тебя, — вздохнул мой генерал и посмотрел сияющим взглядом.

В нем было столько любви, столько нежности, что мое сердце забилось взволнованно и сладко, и я взяла в руку его шершавую ладонь.

— Дитер, ты помнишь, что произошло? — срывающимся голосом спросила я. — Тебя ведь взяли в плен, когда я находилась буквально в нескольких шагах…

— Взяли в плен?! — Генерал бы явно разгневан. — Какой бред! Никто и никогда не брал в плен василиска! Это невозможно!

Я приподняла брови. Неужели он ничего не помнит?

— Пожалуйста, вспомни, — мягко попросила я. — Была битва, на тебя напали…

Супруг раздраженно играл желваками, но озадаченность с его лица не пропала. Тогда я заметила несколько черных пятнышек на его белоснежном кителе и коснулась их пальцами:

— А это что такое? Ты помнишь?

Он опустил взгляд вниз и поскреб одно из пятен ногтем.

— Похоже на деготь. Сегодня же прикажу Гансу тщательно вычистить мой китель!

— Боюсь, ты его не найдешь, — грустно улыбнулась я. — Ты столь же далек от Ганса, сколь и от меня. Ты помнишь битву?

Дитер все еще хмурился, задумчиво потирая пятно. Потом медленно ответил:

— Припоминаю… Вроде бы объявили, что неподалеку от лагеря видели черных всадников… мы собрали отряд… поскакали туда… все как в тумане!

— Все правильно, дорогой, — подтвердила я, поглаживая его ладонь. — Только они сами напали на лагерь. И мы сражались так доблестно, как только могли.

— Что значит «сражались»? — вспыхнул генерал, отстраняясь от меня и оглядывая с макушки до ног. — Надеюсь, ты не навредила себе и ребенку?!

— О, нет-нет! — успокоила его я. — Все хорошо, не волнуйся, любимый! Со мной все хорошо. А вот с тобой…

— А что со мной?

— Ты разве не помнишь, как черные всадники забрали тебя в Черное Зеркало?

Дитер молчал, наморщив лоб. Я ждала, заглядывая в его лицо.

— Ничего не помню, — наконец признался он. — Говоришь, меня взяли в плен? С помощью какой-то магии?

— Уверена — очень сильной магии! Понять бы только, как тебе помочь, как найти тебя… А ведь ты даже не осознал, что это сон…

— Разве? — криво усмехнулся Дитер, озираясь по сторонам. — А выглядит так достоверно…

— Конечно, сон, — убежденно сказала я. — Ведь ты не знаешь, как очутился здесь, не так ли?

— Меня кто-то позвал… — неуверенно ответил Дитер. — Я был в темном месте… ничего не помню о нем, но потом услышал голос и проснулся. Такой тоненький голосок… кажется, детский.

— Детский?!

— Похож на голос маленькой девочки.

— Тея, — прошептала я и ласково погладила себя по животу.

Зародившееся там тепло убедило меня, что нашу встречу действительно устроила маленькая Оракул.

— Она связана с нами обоими, любимый, — сказала я. — Она крепнет. И позволяет нам видеться, даже когда мы в разлуке… хотя бы во снах…

— Я бы отдал все, чтобы это не было сном, — вздохнул Дитер и снова обнял меня.

Я потерлась носом о ткань его кителя:

— И я, дорогой. Я тоже… Если бы знать, где ты находишься сейчас!

— Если это сон, я обязательно разузнаю все к следующему разу, родная, — пообещал генерал. — Только бы ты приснилась мне еще.

 

Глава 13

ТОРГОВЦЫ ШЕЛКОМ

У нас было два обоза, на которых разместилось пятнадцать рулонов лучшего альтарского шелка, десять рулонов атласа, четыре вида креповой ткани, пять рулонов тафты и пять — органзы, а также множество кружев всех сортов и расцветок. Не то чтобы мы хотели действительно распродать весь товар, но если альтарцы собираются в дорогу, их трудно остановить.

— Эй, Ганс! — услышала я голос капитана Фа со второго обоза. — Возьми вожжи! Твоя очередь!

Мы приостановились, я вытащила походную фляжку и сделала пару глотков. Вода оказалась теплой и невкусной, который день жарило солнце, а в Кентарии не так много родников, откуда можно было бы набрать питьевой воды.

Отправились вчетвером. Во главе нашего скромного отряда стоял Ю Шэн-Ли. Посол прямо сказал, что меня он ни в какую разведку не отпустит, — или с ним, или через его труп. Я спорить не стала, с Шэном было спокойно и хорошо. Ганса я тоже знала давно и к его кандидатуре претензий не имела. Сложнее вышло с капитаном Фа…

Он вызвался добровольцем, и, конечно, у меня не было повода заартачиться. В конце концов, моей была только идея, а состав группы утверждал главнокомандующий Е Бо-Джинг. Да и что плохого я могла сказать о капитане? Что он придирался ко мне в начале нашего знакомства? Это по-детски смешно, да и в последние дни никаких придирок я не замечала. Да, он играл в «пьяную» катарангу, был не прочь поучаствовать в драке и смотрел на меня весьма странно, будто изучая. Но, как говорится, взгляд к делу не пришьешь, а для армии в ближайшее время Фа Дэ-Мин оказался практически бесполезен: ходил он уже без трости, но слабость и головокружение еще давали о себе знать.

— Меня могут отправить в Альтар вместе с остальными ранеными, — сообщил он накануне сборов, явившись прямо в наш шатер и глядя на Шэна бесстрастно, но с некоей скрытой надеждой. — А я еще могу быть полезен. Дайте мне шанс!

Тогда я вспомнила все, что он говорил про свою семью в бреду, вспомнила, как он держал меня за руку и клялся вернуть долг. Долгов, конечно, я бы с него требовать не стала, но обыкновенная женская жалость взяла тогда верх, и я сказала Шэну, что не возражаю против общества капитана. Если, конечно, он будет держать себя в руках и ночевать отдельно от меня.

На том и порешили.

Кентария представлялась мне холодной каменистой пустыней, чуть ли не тундрой. Но мне пояснили, что тундра лежит гораздо севернее, в землях недружественной Тарьи. Названия этих стран часто путают из-за сходного звучания, что, конечно, не нравится кентарийцам.

Они попадались на нашем пути довольно редко: хмурые и неприветливые крестьяне, совершенно не говорящие ни по-фессалийски, ни тем более по-альтарски. Для них мы были кем-то вроде циркачей или диковинных зверушек, и на местном наречии худо-бедно изъяснялся только Ю Шэн-Ли. Да еще я могла внести свою лепту благодаря кулону и помощи духов-хранителей. Но мы особо не распространялись о цели визита, ведь альтарские шелка высоко ценились и в Фессалии и в Кентарии, и опасность нападения была слишком высока.

Вот только разбойников, если таковые осмелятся на нас напасть, ожидает неприятный сюрприз. Под свертками атласов и органзы прятались пистолеты с полным комплектом патронов, коробки с шарами-молниями, в этом мире играющими роль бомб или ручных гранат, а на поясе, в складках одежды, у каждого из нас было подвешено по кинжалу.

Впрочем, отдернув шелка, какой-нибудь проверяющий вместо всего этого добра увидел бы лишь пустые шкатулки и доски. А все потому, что сверху оружие закрывал защитный полог, придуманный Забиякой: на время он покинул мой кулон и, свернувшись калачиком, дремал на обозе, заодно охраняя наш секрет.

— Мартин! — услышала я голос Ганса и сразу вынырнула из задумчивости.

Он спускался с холма, указывая рукой куда-то за спину.

— Впереди город! Скоро сможем поспать на чистых простынях.

Адъютант улыбался, прекрасно зная, что нужно женщине в моем положении.

— Отлично! — возликовала я, сразу размечтавшись о горячем душе и сытном обеде. — Еще бы услышать что-нибудь о черных всадниках.

О них мы узнали совсем немного. Кентарийские земли всадники не трогали, лишь выныривали то здесь, то там, будто призраки, принося с собой бури и грозы. От них хирели посевы, а шквальный ветер часто рвал травяные крыши и разрушал мелкие хозяйственные постройки. Однако вреда людям чудовища не причиняли.

— Надо до столицы добраться, — мрачно сказал Ганс. — Уверен, что всадники — дело рук самого ярла.

— Или его мага, — дополнила я.

«Скорее ведьмы», — заметил Умник.

Я внутренне соглашалась с ним: уверенность в том, что в появлении всадников виновата бывшая фессалийская королева, только крепла.

— Может, в городе узнаем что-то новое, — с надеждой вздохнула я и, приложив руку ко лбу козырьком, с холма рассмотрела тающие в мареве далекие крыши и шпили соборов.

— По крайней мере, сможем найти того, кто говорит по-фессалийски, — проворчал Ганс и побрел к обозам. — Не мешало бы подкрепиться. Кто знает, сколько займет дорога.

— Да уж, на вивернах было бы быстрее, — согласилась я и снова вздохнула.

У обозов уже крутился капитан Фа. Увидев нас с Гансом, он принахмурился, но все же нацепил на лицо дружелюбную улыбку и спросил:

— Проголодались?

— Еще как, — кивнула я, почти не покривив душой.

В последнее время у меня был хороший аппетит, и Шэн шутил, что я могла бы проглотить и быка, вот только предпочтения в еде были специфическими: то я с удовольствием горстями ела кислые, еще недозрелые ягоды, то меня мутило от одного их запаха.

— Чего изволите сегодня, юный господин? — Капитан Фа широким жестом откинул дерюгу, накрывающую свертки с шелками. — Гусиный паштет? Запеченную в яблоках утку? Рагу?

— Будто я не знаю, что из запасов у нас остались только сухари, — весело ответила я и сунула руку в мешок.

Шарила-шарила… и не нашарила ничего.

— Странно…

— Видать, на прошлом привале съели, — развел руками капитан.

Он говорил об этом слишком буднично и легко, будто бы давно знал, что с запасами у нас туго.

— Постой-постой, — нахмурился подошедший Ю Шэн-Ли. — А где половинка сыра, которую мы купили недавно у крестьян?

— И сыр съели, — с готовностью доложил капитан Фа. — Вы, верно, забыли.

— Я ничего не забываю и записываю. — Ю Шэн-Ли достал блокнот и сверился с последними записями: — Полмешка сухарей, головка сыра, связка колбасок… колбаски действительно съели. А где же запасная фляга с водой?

— Затерялась куда-то, — пожал плечами Фа Дэ-Мин и отвел хитрый взгляд.

— Вы что-то скрываете, капитан? — нахмурился Ганс.

— А вы меня подозреваете? — Он гордо вскинул подбородок.

«Чего молчишь, Умник?» — спросила я духа-хранителя, но не получила никакого ответа.

— А ну-ка! — Ганс засучил рукава и с готовностью полез разгребать тюки.

— Осторожнее! — вскинулся капитан. — Вся конспирация насмарку!

— Это какую конспирацию вы имеете в виду? — пропыхтел Ганс, водя руками по дну обоза. Я заметила какое-то шевеление, потом в ухо хихикнул Умник, и следом послышался победный возглас Ганса: — Ага! Поймал!

Он резко выпрямился, вытаскивая улов, и перед нами появилась взлохмаченная мальчишечья голова.

— Ченг! — в один голос воскликнули мы с Шэном: я — удивленно, посол — разгневанно.

Конюх насупился и заголосил:

— А что я?! Я ничего! Я же просился, да? Просился вместе с вами! Я что, виноват, раз вы меня не взяли, да?! Не взяли! Вот сами виноваты!

— Ах, виноваты, — сложил руки на груди Ю Шэн-Ли.

— Вылезай, заяц, — вздохнула я.

Пацан шмыгнул носом и спрыгнул с обоза.

— Так вот что за саранча уничтожает наши запасы, — констатировал Ю Шэн-Ли. — Хорошо прятался. Сам додумался или помог кто?

С этими словами он укоризненно покосился на капитана Фа. Тот сделал вид, что смахивает с одежды невидимые пылинки, и выражение его лица было таким невинным… ну просто чересчур невинным!

Я недвусмысленно глянула на него исподлобья и мысленно вопросила своих драконов: «Что молчим? Умник, Забияка? Кто из вас решил поиграть?»

«Он!» — синхронно ответили духи.

«Понятно».

«Вы только посмотрите на него, хозяйка! — умильно произнес Забияка, и среди тюков сверкнули алые глаза. — Ну вылитый его сиятельство в детстве! Такой же непослушный и растрепанный!»

«И заслуживает порки», — заметил Умник.

«Бить ребенка?! — возмутился Забияка. — Садист!»

Я представила Дитера подростком и прыснула со смеху. Ченг неуверенно улыбнулся и снова шмыгнул носом.

— Оставьте меня, а? — попросил он.

— Посмотрим, — строго ответил Ю Шэн-Ли.

— Что же теперь, мне обратно идти? — Ченг оглянулся и присвистнул, словно прикидывая расстояние до оставленного лагеря.

— А о чем ты думал, когда залезал в обоз? — хмуро осведомился Ганс.

— Я пригожусь! — затараторил мальчишка. — Клянусь духами и Небесным Драконом! Я могу, — он принялся загибать пальцы, — чистить лошадей, носить воду, стирать одежду и белье, готовить, а еще…

— Не много ли дел для такого мальца? — перебил Шэн, щуря глаза, которые теперь стали похожими на запятые.

— Думаете, не справлюсь?! — возмутился Ченг и вытянулся во весь рост.

Капитан по-прежнему пытался делать вид, что он ни при чем: неспешно перекладывал с места на место рулоны, рассматривал что-то под днищем обоза, пинал колеса, будто проверяя на прочность.

«Он тоже знал, да?» — сурово осведомилась я у духов.

«Кто? Фа Дэ-Мин? — быстро спросил Забияка. — Да что вы! Как можно? Откуда?!»

— Ох, не ври мне! — пригрозила я, забывшись.

Ченг подпрыгнул, кинулся ко мне и схватился за руку:

— Не вру! Мар-Тин, ты хоть мне поверь! Честное слово, я отработаю! Буду вам полезен!

Я улыбнулась и потрепала мальчика по руке:

— Верю, Ченг. Но…

— Хорошо, — кивнул Ю Шэн-Ли.

Мальчишка с надеждой уставился на посла, все еще цепляясь за меня, как за последний шанс.

— Оставим тебя, — продолжил Шэн, — с одним условием…

— Я согласен, согласен! — закричал Ченг, подпрыгивая от нетерпения.

— Я не договорил, — улыбнулся Ю Шэн-Ли. — С условием, что один из нашего отряда возьмет над тобой шефство.

— Мар-Тин? — Мальчишка сразу же перевел взгляд на меня.

— Капитан Фа, — поправил Шэн и указал на Фа Дэ-Мина. — Пусть это будет тот, кто тебе помогал прятаться.

Возмущенный капитан открыл было рот, но наткнулся на радостный взгляд Ченга и промолчал, только желваки заиграли на скулах.

Так в отряде торговцев шелками появился подмастерье.

В город мы явились к закату.

Первые же две таверны были отвергнуты Ю Шэн-Ли как «босяцкие».

— Мы уважаемые торговцы, — объяснил он, со значением поднимая указательный палец. — А не какое-то отребье, которое может спать в помещении с клопами и крысами.

— Только не клопы и крысы! — пискнула я, со страхом глядя на покосившиеся домишки.

В узких улочках едва ли можно разъехаться двум экипажам, люди шарахались в стороны, но с интересом провожали взглядами, навесы почти смыкались над нашими головами, архитектура здесь была куда скромнее, чем в Фессалии и тем более в Альтаре, но по-своему красива. И куда ни взгляни — острые шпили, пронзающие небо, которое уже окрашивало в алые тона закатное солнце.

— А вот этот подойдет, — сказал Ю Шэн-Ли и кивнул на вывеску с нарисованным мохнатым зверем в дурацком колпачке. — «Танцующий медведь».

Ганс спрыгнул с повозки и позвонил в колокольчик. Ворота открыл заспанный зевающий парень и впустил нас во двор.

Эта таверна выглядела куда лучше своих предшественниц. Довольно просторно, чистые конюшни, гостевое здание в два этажа, пьяных криков не слышно, и по воздуху не разливается нестерпимый сивушный дух, от которого меня бы наверняка замутило. Хватит с меня «пьяной» катаранги!

Ченг тотчас помчался помогать местному конюху с лошадьми, заодно, видимо, считая, что в первое время ему лучше действительно как можно меньше попадаться на глаза суровому послу. Мы же вчетвером зашли в помещение, где за дальними столиками тихо сидели и переговаривались несколько посетителей, пили пиво из кружек и закусывали жареными колбасками. Хозяин в засаленном фартуке поклонился из-за прилавка, и Шэн, сложив ладони, поклонился в ответ.

— Пусть солнце освещает ваш дом! — сказал он по-кентарийски, но с альтарским акцентом. — Найдется ли у вас пристанище для пяти заезжих торговцев?

— Найдется, отчего же нет! — ответил хозяин, медленно пережевывая тягучую темную смолу. — Сколько комнат изволите?

— Две, — сказал Шэн. — И отдельные кровати, пожалуйста. Но сначала хотелось бы отобедать.

— Выбирайте столик, сейчас вас обслужат, — пригласил хозяин и скрылся в подсобке, крича что-то неразборчивое.

Мы сели за стол, и я с удовольствием откинулась на спинку стула, вытянув гудящие ноги. Все-таки приятно сидеть в тепле, где ничего не трясет и ниоткуда не дует. По правую руку от меня сел Шэн, по левую Ганс, а капитан расположился напротив и принялся осматриваться. Он весьма оживился, когда к столу подошла молоденькая девушка в аккуратном переднике и спросила, чего мы пожелаем на ужин.

— Тебя, моя голубка, — с улыбкой сообщил капитан.

И хорошо, что по-альтарски. Мы выбрали себе по блюду. Я заказала рис с цыпленком и брусничный сок, поймав на себе заинтересованный взгляд капитана.

— Надеюсь, порция не будет большой, ты и так поправился в последнее время, Мар-Тин, — с усмешкой заметил он.

Меня бросило в жар, и я одернула рубаху, скрывая живот.

«Он заметил? — в панике спросила у Умника. — Как думаешь, заметил?»

«Успокойтесь, хозяйка, у вас еще совсем ничего не видно, — развеял мои сомнения дракон. — Но все же будьте начеку, капитан такой хитрец!»

— Последите лучше за своей фигурой, — заступился за меня Ганс. — После ранения вы ходячий скелет.

— В Альтаре это называется стройностью, — парировал капитан.

— То-то вас едва не сдувало ветром, когда появились черные всадники.

— Черные всадники? — воскликнули из-за соседнего стола.

Мы повернулись и увидели мужчину, который пялился на нас и хмурил седые, нависшие над запавшими глазницами брови. Еще удивительнее то, что спросил он по-фессалийски.

— Да брось, Свен, какие всадники, — попытался вернуть его в разговор один из приятелей. — Меньше пива пей.

— Молчи! — Свен стукнул кружкой о стол. — Эти господа говорят, что тоже видели их! Я не безумец, нет!

— Да, мы видели их, — подтвердил Ю Шэн-Ли. — Отряд появился на горизонте, и нам пришлось прятаться в овраге, пока кавалькада не пронеслась мимо. Это было еще в Фессалии, но здесь, насколько я понял, не часто их видят.

— Кто-то не видит, а кто-то встречал, вот, допустим, я, — кивнул Свен и ближе придвинулся к нам. — Они пронеслись совсем рядом! Еще чуть-чуть, и меня бы здесь не было, да! — Он тряхнул косматой головой. — Черные, злые, их глаза горели, как адские угли! А впереди на черном коне летел их предводитель…

— Какой предводитель? — спросила я, и почему-то сердце взволнованно затрепыхалось.

Я видела его во сне, не так ли? Во сне, но не наяву. И в Фессалии ничего не говорили о том, что у всадников есть командир. Интересно, почему?

— Он словно вышел из самого ада, уверяю вас, — поведал мужчина. — Черные латы, черный шлем, из которого горят желтые глаза. И огненный меч! Неподалеку паслась моя бедная Сара, старая лошадь, и рыцарь так рубанул по ней, что от старушки остались одни истлевшие кости.

Свен всхлипнул и тихо зарыдал, жуя неухоженную бороду и утирая воспаленные глаза.

Мне стало жутко. Мы переглянулись и замолчали, слушая только, как в баре разливают по кружкам пиво, а на сковороде шкварчит мясо.

— Вы знаете, откуда всадники приходят? — спросил наконец Ганс.

Мужчина высморкался и покачал головой:

— Никто не знает! Возможно, из пещер или непролазных чащ, что на северо-западе. Но я думаю, они появляются из-под земли. Прямо из пекла!

— Кончай заливать, Свен! — Один из собутыльников хлопнул его по плечу. — В Сару твою молния попала, вот и все!

— Я знаю, о чем говорю! — взвился Свен и рывком отодвинул стул.

Ножки со скрипом проехались по доскам, из щели вдруг выпрыгнуло что-то серое, юркое и метнулось мне под ноги.

Инстинкт сработал мгновенно.

— Мышь! — взвизгнула я.

И, отпрыгнув, сбросила на пол пузатую солонку. Та покатилась по доскам, сверкая белым боком, а мышь кинулась в другой угол, а потом и вовсе пропала из виду.

Мои колени ослабли, и я осела в чьи-то заботливо подставленные руки. Кто-то брызнул в лицо водой. Я приоткрыла веки и увидела перед собой озабоченно склонившихся Шэна и Ганса.

— Все хорошо? — спрашивал альтарец, похлопывая меня по щеке. — Мартин?

— Да, — выдохнула я. — Все…

— Эх ты! Черных всадников поборол, а мыши испугался? — послышался над ухом насмешливый голос.

Я дернулась и обернулась, но капитан не отпустил меня.

— Я… я… — заикаясь, пробормотала вслух, — с детства… боюсь. На мельнице одна… укусила…

— Какая незадача! — качнул головой капитан, его глаза блеснули. — Такой глупый случай, а страх — на всю жизнь. Но теперь-то, надеюсь, все в порядке?

— В полном, спасибо, — выдавила я. — Да отпустите же меня!

— Пожалуйста, — вежливо ответил капитан Фа.

Я встала на ноги, одергивая наряд. Тело горело огнем, колени дрожали, и я не знаю, от чего мне было страшнее: от рассказа о черных всадниках, от своего позора или от того, что Фа Дэ-Мин так нежно придерживал меня за плечи…

— Я… мне надо освежиться, — пробормотала я, решительно шагая к выходу. — Сейчас вернусь.

— Могу проводить! — Фа Дэ-Мин, опередив меня, приоткрыл дверь.

— Не нужно! — Я дернула рукой, словно сбрасывая воспоминание о жарких ладонях капитана.

— Ну, тогда зови, если снова увидишь мышь, — лукаво подмигнул Фа Дэ-Мин. — Если что, я готов защищать тебя от всех мышиных полчищ мира.

— Вот уж спасибо, — скривилась я, но на пороге притормозила, скользнула задумчивым взглядом по капитану.

Он ждал, по-прежнему улыбаясь. Что-то было в его глазах… что-то такое, появившееся тогда, в саду Мейердорфского замка, когда мы беседовали. А может, еще раньше — когда я поила его противоядием.

— Скажите, — запинаясь, спросила я, — ведь это вы прикрыли Ченга, правильно? Почему вы это сделали? Зная, что наказание могло грозить вам обоим.

Капитан пожал плечами:

— Пожалуй, по той же причине, по которой мы все вызвались добровольцами в эту группу. Ты получил две награды, а мы — только погибших товарищей и позорное отступление. Ченг, как и я, хотел сражаться за свою страну. И, как и я, а может, и как ты, Мартин… ведь не зря ты поехал за братом, правда? Мы все хотим доказать другим, но в первую очередь себе, что тоже чего-то стоим.

Комната нам с Шэном досталась небольшая, но уютная. Капитан Фа и Ганс устроились в соседней, Ченг остался на конюшне.

— Будь осторожней, — предупредил Ю Шэн-Ли, едва за нами закрылась дверь. — Иногда один камешек способен обрушить гору. Капитан Фа странно на тебя смотрит, Мэрион.

— Знаю, — удрученно ответила я и устало опустилась на кровать. — Может, к черту этот маскарад?

— Я бы не спешил, — возразил Ю Шэн-Ли. — В Кентарии к иноземной женщине возникнет излишнее внимание, а мне бы не хотелось отбивать от разбойников не только шелка, но и потенциальную рабыню.

— Брр! — поежилась я и шустро забралась под одеяло. — Что за дикарские здесь нравы!

— Какой правитель, такой и народ, — вздохнул альтарец и прикрутил лампу, погрузив комнату в полумрак. — С легкой руки ярла Элдора здесь вовсю процветает работорговля. Женщин с невольничьих рынков поставляют в гаремы Афады и пустынной Канто, их приковывают магическим заклинанием к хозяевам, так что рабыни обречены на вечное служение и становятся игрушкой в чужих руках. Не только сами женщины, но и их дети.

— Шэн, ты меня пугаешь! — взволнованно воскликнула я, поглаживая живот. — Неужели все так плохо?

— Более чем, друг мой, — мрачно сказал Ю Шэн-Ли. — Именно поэтому так важно выиграть войну с Кентарией. Иначе…

Он покачал головой.

«Не бойся, малышка, я никому не дам тебя в обиду», — пообещала дочери.

«И мы не позволим, госпожа», — поддакнул Забияка. После стычки с черными всадниками он понемногу приходил в себя, и я чувствовала, как кулон наливается силой, привычно одаривая теплом.

Меня сморило быстро.

Видимо, после всех переживаний и после разговоров о черной кавалькаде снова приснился этот сон…

Ветер гнал по полю темные волны, и тьмой вспухал горизонт. Они летели из Черного Зеркала — всадники, оставляющие за собой огонь и смерть. И впереди снова был рыцарь в черных латах. Страх опутывал меня липкой паутиной, так что невозможно ни вздохнуть, ни пошевелиться. И я глядела во все глаза, как рыцарь натягивает удила и конь встает на дыбы, выдувая из ноздрей белый пар и огненные искры. А под ним… ох нет! Там была моя девочка! Моя маленькая Тея! Она что-то лепетала, протягивая ручки, и ветер трепал ее темные волосы.

— Назад! — кричала я, но голос тонул в реве непогоды. — Доченька, назад! Не…

Тьма заливала поле, и вот я уже не видела ничего. Сделав над собой усилие, рванула с места и вдруг влетела в чьи-то сильные и заботливые объятия.

— Ну все, уже все кончилось, — шептал знакомый и такой родной голос.

— Тея, — всхлипывала я. — Она…

— Все с ней хорошо, Мэрион, верь мне!

Ладони гладили по плечам, губы касались пульсирующего виска, и я постепенно затихла, обнимая своего Дитера, любимого мужа и отца моей малышки.

— Это правда ты? — шепнула я, поднимая на него заплаканные глаза.

Как и раньше, мы находились в полутемной комнате без окон, тусклый свет лился непонятно откуда, и я сначала подумала, что чернота на скулах и под глазами Дитера — это всего лишь игра теней…

— Правда, — устало улыбнулся он.

Я отступила назад и посмотрела на него в замешательстве. Что они сделали с моим мужем? Лицо в ссадинах, запястья стерты, китель порван в нескольких местах и чем-то заляпан.

— Тебя пытали?! — закричала я, вцепившись пальцами в его рукав. — Кто, Дитер?! Кто, скажи?

Генерал наморщил лоб и рассеянно улыбнулся.

— Ничего не помню, пичужка, — признался он, поглаживая меня по руке. — В прошлый раз попытался узнать, где нахожусь, но теперь у меня ощущение, что я спал все это время и проснулся лишь теперь.

— Но ведь и это сон!

— Знаю, — вздохнул Дитер и устало потер лицо. — И все равно такое ощущение, что именно во сне я просыпаюсь, снова становлюсь собой и вижу… тебя.

— И ты не помнишь, что с тобой происходит все остальное время? — спросила я и погладила его по лицу. — У тебя ссадины.

— Правда? — Дитер схватился за щеку и озадаченно нахмурился, а я закусила губу.

Это явно какая-то магия, что-то ужасное делают с моим мужем, а он ничего не помнит. Даже не знает, кто и за что его бил…

— Любимый… — Я нежно поцеловала его в щеку. — Я вижу, тебя держат взаперти. Но обещаю, что найду тебя.

— Будь осторожна, — попросил он, заключая меня в кольцо своих рук. — И береги ребенка. Это самое дорогое, что у нас… у меня осталось…

— О, я не одна! — заверила его. — Со мной альтарские воины! Никто не даст меня в обиду!

— Ах ты, моя смелая воительница! — тихо рассмеялся Дитер. — Мне тревожно за тебя. Если бы только знал, где ты теперь… если бы мог вырваться из своей темницы!

— Я уже в Кентарии, любимый. Остановились на ночлег в городке Бьерн, а скоро двинемся дальше. Мы перевернем страну вверх дном, пока не отыщем тебя и не выясним, как одолеть черных всадников.

— Если это магические существа, то и бороться с ними нужно магией, — поразмыслив, сказал Дитер.

С этим я была согласна. А еще думала о том, что в появлении всадников наверняка замешана фессалийская королева… Вот только доказательств нет никаких, и надежда на то, что Дитер сможет быть тайным шпионом во вражеском стане, таяла на глазах.

Я обняла его и прижалась щекой к груди.

— Люблю тебя, — прошептала. — И всегда буду. Где бы ты ни был. Просто знай это и жди…

«Госпожа! — услышала я вдруг голос одного из драконов. Кажется, это был Умник. — Просыпайтесь, госпожа!»

— Еще немного, — сонно сказала я, тая в объятиях Дитера. — Пожалуйста… ведь только во сне мы можем видеться…

«Это срочно!»

Голос стал громче и настойчивее. Кроме того, меня подкинуло от электрического удара в плечо. Я разочарованно вскрикнула, ощущая, как Дитер рассыпается в моих руках на крохотные золотые искры. Не поймать в ладонь, не прижать к груди, и слезы помимо воли покатились из глаз.

Любимый! Нет, не уходи!

Комната погрузилась во мрак, только из-под неплотно закрытых ставен сочился желтоватый свет уличного фонаря. Я лежала в кровати, сглатывая слезы, и не сразу услышала едва уловимый скрежет. Замерла. Почудилось или нет?

Я повыше натянула одеяло на подбородок и навострила уши, устремив взгляд на дверь. Кто-то был там, снаружи. Кто-то дышал тихо-тихо, с легкой хрипотцой, и пытался бесшумно повернуть ключ в замке.

— Шэн! — выдохнула я еле слышно, не надеясь, что альтарец услышит.

Страх заворочался в груди, и я до потных ладоней сжала одеяло.

«Умник! Забияка! Там кто-то есть, да?» — спросила мысленно.

«Да, госпожа, — откликнулся Умник. — Осторожно, не спугните его».

«Нужно разбудить Шэна, Ганса и капитана Фа!»

«Я слетаю за ними, — вызвался Забияка и белесым облачком отделился от кулона. — Не паникуйте, госпожа! Пока все под контролем».

«Но кто там?! Всадники?»

«Это не…» — начал Умник, и ключ в замке повернулся снова.

Я замерла, точно парализованная.

— Сиди, — донесся до меня шепот.

Едва не подскочив, я увидела, что Шэн не спит, а смотрит на меня. Прижав палец к губам, он качнул головой, призывая оставаться на месте. Я кивнула и закусила губу, стараясь дышать но-прежнему ровно, как дышит спящий. Тогда Ю Шэн-Ли бесшумно выскользнул из постели и свернул подушки так, чтобы создать впечатление, будто на кровати по-прежнему кто-то лежит. А сам встал возле двери, прижавшись к стене спиной.

Щелк!

Теперь ключ повернулся в последний раз, и дверь, чуть скрипнув, отворилась.

Показалось, что на пороге стоит кто-то черный. Кто-то, похожий на рыцаря из моего кошмара. И не было рядом Дитера, чтобы защитить, а все наше оружие находилось внизу, на конюшне, укрытое тюками с шелками. Что делать мне теперь?!

Я подобралась, готовая дать отпор, если понадобится. Сердце колотилось как сумасшедшее. Я ждала.

Кто-то шагнул в комнату, ступая как можно тише, но все равно шаг оказался достаточно тяжелым, и я почувствовала запах чесночной колбасы и пива. На миг накатило облегчение: всадники так не пахли. Но кто же это тогда?!

Я не успела разглядеть вошедшего. Как только он сделал пару шагов к моей кровати, из-за двери выпрыгнул Шэн.

Стремительной тенью навалившись на незваного гостя, он схватил его за горло. Незнакомец зашатался и замахал руками, пытаясь ослабить хватку альтарца, но не тут-то было!

— Кто ты? — зашипел Ю Шэн-Ли. — Зачем пришел?

Незнакомец хрипел. Я взвилась с кровати, обернувшись одеялом, и зажгла лампу. Свет брызнул по комнате, осветил решительное лицо альтарца и налитые, раскрасневшиеся щеки ночного гостя. Он пытался что-то сказать, но из горла доносились лишь невнятные звуки.

— Говори! — Ю Шэн-Ли слегка освободил горло, но вместо этого заломил руку незнакомца за спину, и тот скривился от боли, с его губ потекла слюна.

— Хрр… — выдавил он. — Я… прост…

Его глаза едва не вылезали из орбит, но я все же узнала этого человека.

— Хозяин таверны! — воскликнула я.

— Я пришел… спросить… не нужно ли чего, — хрипел мужчина, все еще пытаясь вывернуться из захвата.

В коридоре затопали сапоги, дверь снова распахнулась, и в комнату ввалились Ганс и капитан Фа. Оба едва одеты, зато с кинжалами в руках. Они остановились на пороге, изумленные.

— Как бы не так! — тем временем холодно заметил Ю Шэн-Ли. — Добрый друг постучит в дом, и только враг входит крадучись. Мартин, Ганс! — обратился он, и я вздрогнула, не сразу поняв, что обращаются в том числе и ко мне. — Обыщите его!

Все еще завернутая в одеяло, я бросилась к хозяину, но так и не смогла переступить через себя, чтобы дотронуться до потного дрожащего тела. Зато Ганс все сделал вместо меня. Выверенными движениями провел по бокам, груди и спине хозяина таверны и выудил из-за пазухи листок.

— Это что? — спросил он и помахал перед носом хозяина.

Мужчина тяжело дышал, глядя на нас то с ненавистью, то с жалостью. Ганс развернул листок и нахмурился: он оказался исписан кентарийскими рунами.

— Дай сюда! — Ю Шэн-Ли швырнул хозяина таверны на пол, тот плюхнулся на пузо и заворочался, как жук.

К нему тотчас подскочил капитан Фа и наступил на запястье, отчего ночной визитер зашипел, как рассерженная гадюка.

Брови Шэна тоже сошлись на переносице. Я вытянула шею, но ничего не разобрала.

«Я помогу, госпожа, — вмешался Умник. — Там написано, что разыскивается молодая иноземка, уроженка Фессалии, рыжие волосы, зеленые глаза, рост примерно…»

— Переверните, господин Ю! — вдруг сказал капитан Фа.

Посол вздрогнул и машинально крутанул листок. А я замерла: на другой стороне карандашом был изображен… мой собственный портрет!

— Дела! — присвистнул капитан Фа. — Как на нашего Мар-Тина похожа…

— Я не виноват, добрые господа! — почти рыдал хозяин таверны. — Но только что ночная стража принесла этот листок и объявила хорошую награду… а у меня пятеро детей! Больная жена! И неоплаченные долги…

— И ты пришел, потому что мы тоже иноземцы? — холодно спросил Ю Шэн-Ли.

— Да-да! — закивал хозяин таверны, по-прежнему извиваясь под тяжелым сапогом капитана. — Я подумал… один из вас… этот молодой господин… он похож на эту девушку. Возможно…

— Но ты же видел, что Мартин — мужчина, — перебил его Шэн.

Хозяин часто закивал, шмыгая носом и сглатывая слюну.

— Да-да… моя ошибка! Я не хотел…

Ю Шэн-Ли медленно свернул листок и убрал за пазуху.

— Я возьму это с собой, — твердо заявил он. — И сегодня же мы уедем из этой таверны. А если ты хоть словом обмолвишься кому-то, знай, нас защищает альтарская магия. Она настигнет любого, кто попытается посягнуть на наши шелка или наши жизни.

— Я понял, господин, — быстро согласился хозяин таверны. — Никому не скажу… к тому же такая глупая ошибка… простите, господа!

— Твое мнение, Мартин? — Ю Шэн-Ли испытующе посмотрел на меня.

Я сглотнула, тряхнула головой:

— Пусть убирается вон. А мы отправляемся в дорогу. Немедля!

 

Глава 14

НАВАЖДЕНИЕ

На выезде из города Ганс сорвал с ворот точно такой же листок, какой я видела в руках хозяина таверны. Те же каракули рун, обещающие вознаграждение за поимку чужеземки, тот же портрет. Кому могла понадобиться я? И для чего? Как узнали, что я в Кентарии? Все-таки Ю Шэн-Ли был прав, когда говорил, что мне следует до последнего поддерживать маскарад. И скоро ли мы увидимся с Дитером не во сне, а наяву? Жив ли он?

Я рассказала о том, что видела, Шэну. Мудрый альтарец спокойно выслушал, помял подбородок, раздумывая, йотом сказал:

— Сон есть отражение нашей жизни, наших мыслей и желаний. Но точно так и реальность отражает сон. Древние верили, что весь мир — это сон некоего верховного божества. Когда он проснется, тогда и мир исчезнет.

— Вот и я проснулась, а Дитер исчез. Вдруг я больше никогда его не увижу? — Я уныло глядела на дорогу, серпантином проходящую через холмы.

Они становились все выше, бугрились каменными позвонками, в чашах низин зеркально посверкивали озера. Какое-то время мы опасались погони, но ее не было. Забияка бросил охранять обоз с оружием и подался вперед, выглядывая возможную опасность. Умник парил сзади на случай, если нападут со спины. Ганс и капитан Фа спрятали под одеждой по пистолету, я тоже прикрепила к поясу оружие, но чувствовала себя неважно не то из-за недостатка сна, не то из-за волнения, не то из-за беременности. Моя девочка все больше крепла, и хотя не доставляла много хлопот, но мне все равно становилось не по себе, когда я вспоминала собственные сны и пророчество Оракула.

— Не думай о дурном, — посоветовал Ю Шэн-Ли. — Мысли материальны. Но лучше подумай, кто мог знать, что ты в Кентарии?

А действительно, кто?

— Главнокомандующий Е Бо-Джинг, — поразмыслив, сказала я. — Но он знает меня как Мартина фон Мейердорфа, а не как герцогиню Мэрион.

— А его величество? — сощурился Шэн. — Он узнал тебя?

— Кузен Макс? — Я фыркнула, но призадумалась. Действительно, узнал ли? Вряд ли короля обманули короткая прическа и военная форма. Он слишком долго смотрел мне в глаза и слишком хитро улыбался. Поэтому я кивнула и сказала уверенно: — Думаю, он узнал меня. Но почему-то не рассекретил. Как думаешь, почему?

— Кто бы знал, что на уме у правителей! — всплеснул руками Ю Шэн-Ли. — Возможно, его величество ведет свою игру или захотел избавиться не только от генерала, но и от своей жены.

— Или играет одну и ту же партию с Анной Луизой? — хмуро предположила я.

— А вот это вряд ли, — покачал головой Шэн. — После того как он заточил жену в башне и лишил ее престола, вряд ли между ними возможно примирение. Ее бывшее величество будет мстить.

— Значит, ты тоже думаешь, что она выбралась на свободу и теперь находится у правителя Кентарии?

— Я уверен в этом, — твердо заявил Ю Шэн-Ли.

— В таком случае черные всадники — ее рук дело.

— И не только они.

— Дитер?

Ю Шэн-Ли промолчал, но мне и не требовался ответ. Я вспомнила, как Анна Луиза обхаживала Дитера, как он изуродовал ее своим смертоносным взглядом. Конечно, она будет мстить.

— Дитер сказал, он совершенно не помнит, что происходит с ним в реальности. Уверена, его пытают или опаивают каким-то магическим зельем. На такое способен лишь человек, который всей душой ненавидит его.

— Если в этом действительно замешана королева, то она будет делать все, чтобы сломить волю Дитера.

— И найти меня, — мрачно кивнула я.

— Поэтому и спрашиваю, кто может знать, что ты в Кентарии? Кроме Е Бо-Джинга и его величества?

— Больше никто, — качнула я головой. — Только вы и… Дитер.

Я резко выдохнула, вцепившись пальцами в собственный френч. Конечно! Как я могла быть такой глупой?!

— Дитер в плену, Шэн, — прошептала я. — За ним следят. Что, если и сны подсматривают?!

— Есть мудрая альтарская поговорка, госпожа, — сказал Шэн. — Не все говори, что знаешь, но всегда знай, что говоришь. Какой бы сильной ни была твоя любовь, будь осторожна. У нас теперь повсюду глаза и уши.

Я приложила ладони к щекам, пытаясь скрыть подступившие слезы. Так больно и глупо! Так несправедливо — лишить нас даже во сне возможности быть вместе!

— Не волнуйся. — Ю Шэн-Ли похлопал меня по спине. — Пока никто не идет по нашему следу. А если появится опасность, духи предупредят нас, не так ли?

Предзакатный вечер постепенно перетекал в сумерки. Мы спустились в долину между холмами и устроили привал на берегу небольшого, но живописного озера. Его вода была теплой, как парное молоко. Говорят, местные жители так и называли его — Теплое озеро. Улучив момент, когда Ганс, капитан Фа и Ченг занимались приготовлением ужина и разбивкой лагеря, я искупалась под присмотром Забияки и Умника. Низина постепенно наполнялась туманом, и огонек костра едва пробивался сквозь белесую дымку. Но есть мне пока не хотелось, поэтому я устроилась на берегу и покусывала сорванную веточку, задумчиво глядя, как из-за холмов выплывает лунный серп и одна за другой зажигаются звезды.

Он подошел бесшумно, как и все альтарцы. Опустился рядом, скрестив ноги, и протянул бутерброд:

— Возьми.

Я глянула на Фа Дэ-Мина и слегка качнула головой:

— Спасибо, капитан. Мне совсем не хочется есть.

— Поэтому ты такой худой и бледный, — все с той же легкой полуулыбкой ответил капитан. — В походе нельзя отказываться от пищи, боец. Или кушаешь ты, или… кушают тебя. Совсем как в «пьяной» катаранге.

Я ответно улыбнулась и послушно взяла бутерброд:

— Спасибо.

— Другое дело! — подбодрил капитан.

Он какое-то время молча наблюдал, как я медленно откусываю кусок за кусочком, потом сказал:

— Ты так грустен в последнее время, Мар-Тин. Это из-за брата?

— Да, — не стала спорить я. — Мне тревожно за Дитера.

— Мы обязательно его найдем, — пообещал Фа Дэ-Мин. — К тому же он василиск, мало кто сможет противостоять его смертоносному взгляду.

«Черные всадники смогли», — подумалось мне, а вслух сказала:

— Его могут удерживать с помощью магии. Но, не зная ее природу, я не могу придумать, как противостоять этому.

— Понимаю. — В голосе капитана послышалось сочувствие. — На моей родине почитают волшебство и бережно обращаются с сакральным знанием. Фактически им могут пользоваться только мудрецы со священного плато Ленг да еще Оракул.

Я вздрогнула, и показалось, что дочка толкнула изнутри. Неосознанно прижав к животу ладонь, я опустила лицо и едва сдержала порыв расплакаться.

— Понимаю, иногда опускаются руки, — продолжил говорить капитан, слегка погладив меня по плечу. — Кажется, что рушится весь мир. Знаю, о чем говорю. Я сам был на краю гибели, но ведь и со мной произошло чудо. Помнишь, Мар-Тин, как ты привез меня в замок своего брата? Тогда мне снился сон. Я умирал, но к моей постели пришла прекрасная девушка. Она ухаживала за мной и обрабатывала мои раны. У нее были рыжие, как солнце, волосы, и зеленые, как трава, глаза. И она так походила на тебя, Мар-Тин.

Я снова вздрогнула и будто вернулась в реальность, вдруг осознав, что ладонь капитана по-прежнему гладит меня, а сам он приблизился, и теперь его лицо — молодое и серьезное, со сдвинутыми бровями, — очутилось прямо передо мной.

— Там, на озере, — капитан качнул подбородком, — растут кувшинки. Должно быть, ты видел их, когда купался этим вечером.

— Не помню, — пролепетала я в замешательстве. — Уже темнеет, и…

— И они сложили лепестки и спрятались до следующего утра, — закончил за меня капитан Фа. — Глядя на них, кто бы подумал, что среди этой неприглядной ряски прячется чудесный цветок? Так и ты…

— Я?

Наши взгляды встретились. Мой — озадаченный, его — лихорадочно блестящий.

— С тех пор как мы встретились, — срываясь, проговорил капитан, — как я увидел тебя… все будто в тумане! — Он глубоко вздохнул, зажмурился и помотал головой. — Это похоже на наваждение. Я не могу ни о чем больше думать, Мар-Тин! Когда вижу тебя — вижу перед собой не только молодого бойца, который умело играл в «пьяную» катарангу и спас меня от тварей из Туманного лога. Я вижу… кого-то еще. — Между его бровями пролегла страдальческая складка. — Словно передо мною бутон, спрятанный в ряске. Но я знаю, что этот бутон на самом деле — прекраснейший цветок…

— Капитан Фа, — подала я голос и попыталась отстраниться. — Я, пожалуй…

— Не уходи! — Он вцепился в мою руку и подался навстречу. — Умоляю тебя, Мар-Тин! Мне не будет покоя, пока не узнаю! — Он вздохнул полной грудью, будто собираясь с силами, и выпалил: — Кто на самом деле скрывается под видом альтарского лейтенанта?

Эти слова подействовали как холодный душ. Испуг сменился замешательством, замешательство — жалостью. Я видела в глазах капитана мятущийся огонь, он пожирал альтарца изнутри, мучил его, не давал покоя. Я не могла сказать ему правду, но и промолчать не могла.

— Обычный человек, капитан Фа. Из плоти и крови, такой же, как вы.

— Человек, — эхом повторил Фа Дэ-Мин. — Но что за человек? Почему мне кажется знакомым твое лицо? Почему та девушка, которую разыскивает кентарийская стража, так похожа на тебя? — Он крепче сжал мою руку, лицо исказила страдальческая гримаса. — Я хочу знать… Хочу знать, кого… люблю!

Воздух уплотнился и забил мне легкие. Я приоткрыла рот, хватая губами туманную взвесь, перед глазами все поплыло.

«Люблю, люблю…»

Эхо покатилось над холмами. Я слышала эти слова от моего Дитера, тогда мы были счастливы, и звезды над головой сияли, как россыпь бриллиантов, и луна качалась поплавком, а его поцелуи были сладкими и пьянящими. Теперь же звезды кололи, как крохотные иголочки, их свет был холодным и насмешливым. Луна подмигивала белым глазом, точно спрашивая: «И что ты ответишь? Что сделаешь теперь?»

Я наконец отстранилась и провела ладонью по лбу. Кожа была влажная — не то от тумана, не то от пота.

— Вы… что?

— Люблю, — хрипло повторил капитан Фа. Он весь дрожал, сжимал и сжимал кулаки. — И мучаюсь, не зная, кого полюбил: юношу или прекраснейшую из женщин? Все эти невыносимо душные дни и долгие ночи я думаю о тебе и сгораю в лихорадке. Скажи мне, прошу! Умоляю! Сжалься! — Его голос начал срываться, губы пересохли, глаза пылали отчаянием. — Ведь если… если ты окажешься девушкой… я буду самым счастливым мужчиной на свете! Но если окажется, что ты… что я… что я полюбил бойца… мне останется одно!

Он вскочил и выхватил из ножен кинжал. Лезвие блеснуло в сумерках, я вскрикнула и тоже подскочила на ноги.

— Капитан Фа!

— Я не переживу позора! — проговорил он и приставил острие к собственному горлу. — Мой отец не переживет этого! Моя мать… о, никто не узнает, как запятнал себя несчастный Фа Дэ-Мин! Пусть лучше он умрет бесславно и быстро, чем признается, что полюбил мужчину!

Он стиснул зубы и зажмурился.

— Не нужно! — Я бросилась вперед.

Острие прокололо кожу. По шее покатились капли крови, и капитан покачнулся.

— Капитан Фа, не смейте! — Я навалилась на него, выбила из рук кинжал.

Фа Дэ-Мин не сопротивлялся. Кинжал упал на землю и звякнул, ударившись о камень. Капитан застонал — мучительно и долго, точно истекая кровью. А может, так оно и было, я не успела разглядеть.

Где-то далеко-далеко грянул гром.

Звук прокатился над холмами, я почувствовала, как под ногами зашевелилась земля, и гладкая поверхность озера пошла мелкой рябью.

— Люблю, — все еще повторял капитан, не замечая ничего вокруг. — Я люблю тебя…

Звук повторился. На этот раз куда громче, и тучи у горизонта заклубились черной мглой. Она дрогнула и потекла, подминая под себя холмы. Тогда я услышала, как кричит Ганс:

— Мартин! Капитан Фа! Скорее, уходим! Всадники!

Я дернула капитана за рукав:

— Слышите?! Уходим сейчас же!

Он все еще дрожал, на шее алел косой надрез, но рана не была глубокой, кровь постепенно запекалась темной корочкой. Фа Дэ-Мин перехватил мое запястье и сжал:

— Сначала скажи мне!

— Некогда! — взмолилась я. — Вы же видите? Там!

Я ткнула пальцем в горизонт. Черная лавина текла слишком быстро, поглощая все вокруг. Они летели, точно смерч на черных крыльях. Копыта выбивали из земли каменную крошку, глаза коней горели, как миллионы злых огоньков.

— Уходим, прошу! — повторила я и заметила, как к нам со всех ног несется Ченг.

Он размахивал руками и что-то кричал, но его голос тонул в разыгравшейся непогоде. Ветер уже разгулялся вовсю, рвал волосы и одежду.

— Не успеем, — одними губами произнесла я и тотчас почувствовала, как кулон кольнул меня магией.

«Попробуем задержать их, госпожа, — тут же отозвался в голове голос Забияки. — Бегите!»

«Спасибо, Забияка! — мысленно ответила я. — Но тебе и так досталось в прошлый раз».

«Мы справимся, госпожа! — возразил Умник. — На то мы и духи-хранители».

Я различила, как от моего тела точно отделилось два силуэта. Мерцая и переливаясь белым и голубым огнем, они поплыли над землей навстречу неприятелю. Капитан Фа вытаращился и разжал пальцы.

— Небесный Дракон! — выдохнул он. — Это же…

— Магия, — кивнула я. — Идемте!

Подбежал Ченг и сунул нам в руки по пистолету.

— Господин Ю велел сейчас же сниматься с лагеря! — затараторил он. — Здесь неподалеку есть поселение, если успеем добраться, то спрячемся там! Нам помогут!

Мы бросились за ним по направлению к лагерю.

— Ты уверен? — на бегу спросила я. — Помнишь, что случилось в городе?

— Помню, — отдуваясь, ответил мальчишка. — Господин Ю готов хорошо им заплатить, поэтому…

Он запнулся о камешек и едва не полетел вперед носом. Капитан Фа поймал его за шиворот и, оглянувшись, произнес с досадой:

— Не успеем! Слишком быстро…

Я оглянулась тоже и тоже едва не споткнулась: они действительно были уже на берегу озера. Черные фигуры всадников сливались с силуэтами скакунов и неслись прямо над озером, почти не касаясь воды копытами, точно воздух под ними был плотным, как земля, и весь дрожал и потрескивал от извилистых молний. А впереди…

У меня перехватило дыхание и пересохло во рту. Потому что впереди кавалькады летел черный рыцарь, облаченный в доспехи темнее самой тьмы.

Все как в том сне!

Внезапно тело скрутило судорогой. Я охнула и остановилась, сложившись пополам и поддерживая живот ладонью.

«Нет-нет-нет! Пожалуйста, моя доченька…»

Глаза защипало от слез, и в дрожащем мареве видела лишь, как перед черным рыцарем возникли и начали раздуваться и расти очертания драконов. Сейчас же я почувствовала, как кто-то подхватил меня под руки — слева и справа. Кажется, это были капитан Фа и подбежавший Ганс. Мне помогли забраться на повозку, укрыли одеялом, и я повалилась, поскуливая и дрожа от боли.

«Пожалуйста, Господи! Моя Тея!»

Мир поплыл перед глазами, и я отключилась.

— Ма-ри-я… Ма-ри-я…

Голос звал настойчиво из темной пустоты. Тихий голос, детский, проговаривающий мое настоящее имя отчетливо, даже по слогам. Я приоткрыла веки и встретилась с серьезным взглядом девочки.

Моей девочки.

— Тея… — вытолкнула я. Во рту было сухо, в животе пульсировало.

— Не время, — шевельнулись ее губы. — Ты слышишь? Сейчас не время! Вставай!

— Я… так боюсь потерять… тебя…

— Все хорошо, — ответила она и дотронулась ладошкой до моей горячей щеки. — Не время для потерь.

— Но ты…

— Я пришла сказать: он рядом.

— Кто? — простонала я.

— Папа.

Я всхлипнула и обхватила живот ладонями.

— Будь сильной, воин! — продолжила Тея. — Только вместе мы победим! Но ты должна помочь папе.

— Помочь? Но в чем?

— Вспомнить.

Я застонала и попробовала подняться. Лицо Теи пошло рябью и принялось расплываться. Зеленые глаза вспыхнули и погасли, как догоревшие угольки. Я прислушалась к ощущениям: боль не была режущей, скорее застарелой, как бывает, когда удалят зуб. Я только надеялась, что с доченькой все хорошо и это не…

— Он очнулся, очнулся! — услышала я высокий мальчишеский голос.

— Ченг? — Я облизала губы и приподнялась на локтях.

Мир все еще расплывался, но боль уходила. Я пощупала ткань — не мокрая, нет и следа кровотечения. Значит, не выкидыш.

«Не время», — так сказала Тея.

— Хвала Небесному Дракону, я подумал, что тебе крышка! — зачастил Ченг, отчаянно жестикулируя.

— Что… случилось? Где мы?

— Удираем от черных всадников, что же еще! — ответил мальчишка, и только теперь я почувствовала, как меня подбрасывает на мягких тюках, а мимо проплывают холмы. — Мы с капитаном затащили тебя на повозку, а потом вперед кавалькады выскочил этот монстр… Черный рыцарь! Я никогда не видел его раньше! Ух, какой же урод! Он глянул своими огненными глазищами, ты вскрикнул и потерял сознание!

— Мне… что-то нехорошо стало, — пробормотала я и поднялась окончательно.

Холмы убегали назад, луна прыгала в тучах, ветер дарил прохладу и постепенно возвращал к реальности.

— Где господин Ю? Ганс?

— Они задержат всадников, — отозвался капитан Фа, сидящий ко мне спиной и подхлестывающий лошадей. — Нам нужно как можно скорее добраться до ближайшего поселения.

Я села, под руку подвернулось что-то холодное и твердое. Пистолет! Я наморщила нос, борясь с непрошеными слезами.

— А если… если они погибнут?

— Не говори так! — закричал Ченг. — Господин Ю и господин Ганс справятся с кучей всадников! К тому же им помогает магия! Я сам видел!

Магия? Ну конечно, духи-драконы. Они окрепли достаточно, чтобы и посторонние люди теперь видели их. На что еще они способны? Мне оставалось только гадать, и я надеялась, что их силы хватит, чтобы противостоять натиску чудовищ.

— За нами погоня? — спросила я.

— Возможно, — не оглядываясь, ответил капитан Фа. — Но мы почти у цели.

Я заметила, как между возвышенностями в тумане помаргивают теплые огоньки окон. Может, и Шэн с Гансом уже нагоняют нас? Обернувшись, я не увидела ничего, только плотную ночную мглу, поглотившую горизонт. Хоть бы они справились! Господи, пусть у них получится! Пусть получится у нас всех, ведь цель так близка!

Живот снова прострелило болью. Я ахнула и стиснула зубы, передо мной поплыли разноцветные пятна. И вместе с пятнами из темноты нам наперерез вышел черный всадник.

— Тпру! — закричал Фа Дэ-Мин и натянул поводья.

Ченг ловко выхватил пистолет и, прицелившись, выстрелил. Воздух наполнился дымом, я зажмурилась, но в последний момент увидела, что пуля прошла насквозь, не причинив монстру никакого вреда!

Ченг выругался по-альтарски. Если бы рядом была моя Жюли, она бы закрыла уши и покраснела. Как она там? В порядке ли Гретхен? Вся прошлая жизнь казалась красивым и таким далеким сном. Там был любящий Дитер, было солнце, каждое утро всходившее над горами, были сады и свежесть цветов…

Где это все? Над миром сгустилась тьма и, открыв жадный зев, извергла неубиваемых чудовищ.

— Еще! — сквозь сжатые зубы процедила я. — Стреляй еще, Ченг!

Он выстрелил.

Всадник лопнул с тихим треском, обдав нашу повозку хлопьями сажи. Я видела, как капитан Фа, держа поводья одной рукой, а другой зажимая пистолет, пытается зарядить его и тоже сквозь зубы шипит ругательства. А мне нехорошо, все тело сотрясает дрожь, по спине катится пот и крутит живот, не сильно, но довольно неприятно. Может, это волнуется Тея? Может, чувствует что-то? Чье-то приближение?

— Тварь, получай! — зарычал капитан Фа.

Еще один всадник, соткавшийся из тьмы, рассыпался в прах. Наши лошади заржали и уже неслись, не разбирая дороги. Колеса прыгали на ухабах, подбрасывая тюки.

Должны успеть! Должны! Где там мои драконы? Где Ю Шэн-Ли с Гансом?

Быстрее! Еще быстрее!

Следующий всадник вновь выскочил наперерез.

Наши лошади вскинули вспененные морды, сбились с шага. Повозка накренилась и прочертила длинную борозду в земле. Тюки покатились, оставляя за собой размотанные шелковые дорожки. Ченг кубарем вывалился наружу, продолжая что-то кричать.

Еще один монстр выскочил слева. Третий — справа.

Капитан Фа бросил поводья и кинулся ко мне. Он успел в последний момент: сграбастав меня в объятия, сгруппировался, и мы оба полетели вниз, я упала прямо на него, прижав к пожухлой траве. Послышался треск ломаемых оглоблей, разлетелись колеса и борта. Приоткрыв глаза, я видела, как лошади все еще бегут, таща за собой поводья и деревянные обломки.

— Теперь… — прохрипел капитан Фа. — После такой… близости… мы просто обязаны… пожениться.

Я вспыхнула и осторожно сползла с него. Меня трясло, разливалась слабость. Зато капитан бодро вскочил на ноги и вскинул пистолет.

— Уходи! — крикнул он мне. — Беги, Мар-Тин! Пока я жив, ни одна черная сволочь не посмеет приблизиться к тебе!

Выстрел. Снова и снова!

Слишком поздно…

Чернота накатывала океанскими волнами. Может, они уже смяли сопротивление Ганса и Шэна, может, смогли победить и драконов. Хотелось выть от отчаяния и боли. Но вместе с отчаянием в груди кипела ненависть. Нет времени сдаваться! Я вспомнила, что мне сказала Тея.

«Не время для потерь!»

Черное море расступилось, пропустив вперед предводителя.

Он будто летел по воздуху, но земля трескалась под копытами его скакуна. Над черным шлемом вращался облачный водоворот — Черное Зеркало в обрамлении тусклых звезд.

— Подойди ближе, — процедил капитан Фа, — и я накормлю тебя пулями.

— Я… с тобой, — присоединилась я к нему и прицелилась из своего оружия. — Это — за Шэна и Ганса!

Выстрел!

Пуля ушла в молоко. Рука дрожала, и я промахнулась. Досада! Какая же досада!

— За погибших товарищей, — поддержал меня капитан Фа и тоже выстрелил.

Двое всадников, мчавшихся по бокам черного рыцаря, лопнули, как наполненные чернилами воздушные шарики.

— За Ченга!

Еще одну тень разорвало в клочья.

— И за нас с Мар-Тином! — Пуля разбилась о широкую грудь черного скакуна.

Встав на дыбы, он забил передними копытами, выдувая ноздрями серный смрад. Черный рыцарь привстал на стременах и вскинул руку, в ней сверкнул огненный меч. Я почувствовала, как прогревается вокруг меня воздух, идет сухими волнами.

У меня осталась последняя пуля. Не нужно торопиться.

Конь ударил копытами в землю. Она завибрировала, пошла трещинами. Тяжело дыша, я следила, как рыцарь наклоняется надо мной. Его шлем с черным плюмажем был непроницаем и глух, только в прорези для глаз горели желтые огни, как два маленьких солнца. От них кружилась голова, и мир вокруг сжимался.

Душно! Так страшно и душно…

Ватными руками я подняла дуло вверх.

— А это, — прошептала я, — за моего…

Черный рыцарь медленно снял шлем.

Меня точно окунуло в расплавленную лаву. Этого не могло быть! Это какое-то наваждение! Дурной сон! Нереальность!

— Дитер! — закричала я и упала в этот знакомый взгляд, в эти пылающие солнца, в этот жидкий огонь, от которого не было спасения.

И, упав, вспыхнула в нем, как головешка.

— Приказано… взять живым, — безжизненным голосом произнес Дитер и заслонил собой все небо.

Звезды в последний раз вспыхнули и погасли. Черное Зеркало поглотило нас целиком.

 

Глава 15

В ПЛЕНУ

Четыре шага туда, четыре обратно. Под потолком — крохотное зарешеченное окно. Сколько ни пытайся — не допрыгнешь. Сколько ни кричи — никто не придет. И за решеткой глухая темнота.

Как я здесь оказалась, помнила с трудом. Кажется, меня затянуло в портал, а потом я потеряла сознание. Очнулась уже на топчане, плохо застеленном дерюгой. Прямо на полу стояли тарелка с ломтями уже подсыхающего хлеба и стакан воды.

— Кто-нибудь! Эй! — пыталась позвать я, но голос тонул в тишине.

Никого, даже стражников. Почему их нет, если я в тюрьме?

— Умник? Забияка? — попробовала я снова.

В голове тишина, кулон едва теплый и какой-то мертвый. Я накрыла его ладонью и попыталась отогнать страшные мысли. Что произошло во время сражения? Почему никто не откликается? Неужели…

Я подошла к решетке и сжала прутья. Тотчас ладони пронзила острая боль.

— Ай! — Я отдернула руки и отскочила.

В полумраке прутья едва-едва светились. Страх сжал меня тисками. Я погладила живот и прошептала:

— Не время для потерь, не так ли, доченька?

На глаза наворачивались слезы.

Не знаю, сколько я пробыла в полном одиночестве и безмолвии. Временные рамки сгладились, света из окошка поступало ничтожно мало, и я не понимала, что снаружи: день или ночь. Я ходила по клетке, как раненая пантера. Стены давили, неопределенность моей судьбы была худшей из пыток.

Проголодавшись, я съела черствый хлеб, давясь и запивая его водой. Легла на топчан, глядя в потолок. Задремала, словно провалилась в обморок, и не видела снов.

Поэтому не сразу услышала, когда меня позвали.

Не по имени, просто грубо крикнули:

— Эй! Подъем!

И загремели ключами.

Я поднялась с трудом, потерла щеки. Сон не придал мне сил, эта клетка, наоборот, высасывала их. И я глядела на охранника мутным взглядом, не соображая, чего от меня хочет этот человек, одетый не по-фессалийски и не по-альтарски, в странный темный жакет с меховой оторочкой.

— Лицом к стене! Руки за голову! — скомандовал человек, и я осознала, что говорит он по-фессалийски.

— Где я? — вместо того чтобы выполнить приказ, спросила я.

Вопрос, конечно, проигнорировали.

— Лицом к стене, я сказал! — повторил охранник, недвусмысленно хватаясь за пояс, где крепилось оружие.

Возмущение захлестнуло меня. Раскомандовался, гад! Нашел себе узника замка Иф! Но я стиснула зубы и медленно выполнила требование. Охранник прогрохотал по каменному полу подошвами и грубо пихнул меня в спину. Это не особенно больно, но довольно унизительно! Как можно так обращаться с беременной женщиной? В кончиках пальцев защипало, и я насторожилась: может, это просыпалась моя магия, с помощью которой я однажды смогла отбить нападение черных всадников? Но зуд прошел так же быстро, как появился, и, к моему разочарованию, руки мне заломили за спину и защелкнули на запястьях браслеты.

— Следуй за мной, — приказал охранник и развернул меня за плечо.

— Вы так и не ответили мне, куда я попал? — снова попыталась я и снова не получила ответа, только очередной тычок в спину.

«Духи, где вы?» — тоскливо подумала я.

Где Шэн? Ганс? Ченг? Даже капитан Фа?

Вспомнилось, как они доблестно отбивали нападение, и под ложечкой засосало. Может, их тоже взяли в плен? Или…

Я тряхнула головой. Нельзя думать о гибели! Все будет хорошо! Тея сказала, что все будет хорошо, а ей можно верить. Она — Оракул!

Потянулись извилистые коридоры. Эхо шагов отдавалось от стен, с потолка то и дело капала вода, и я встряхивала отросшей челкой и ежилась, когда вода попадала за ворот. Тьму разгонял тусклый желтоватый свет, по левую руку тянулись запертые решетки темниц, но сквозь них ничего не было видно, и я не понимала, пустуют ли они или кто-то из моих друзей, как и я, просыпается сейчас на топчане и не может понять, где находится. От молчаливого спутника добиться чего-либо было затруднительно, а я не хотела новых тычков и поэтому тоже молчала.

Коридор постепенно пошел вверх, и вскоре начались ступени.

Здесь было немного светлее и суше, хотя с каждым шагом идти становилось все труднее, и я невольно замедлялась, отчего мой конвоир недовольно хмурился и все чаще толкал меня в плечо. Но вскоре ступени окончились двустворчатой дубовой дверью. Конвоир ударил медным молоточком, и ему открыл еще один стражник — вдвое выше ростом и шире в плечах. Он прорычал что-то невразумительное, даже кулон не справился с переводом, поэтому я не поняла ничего, только разобрала лаконичный ответ сопровождающего:

— К ярлу.

Гигант кивнул и сграбастал меня широченной лапой. Дальше они конвоировали меня вдвоем, и мысль о побеге, которая вспыхнула в голове, растаяла, как сахар в кипятке.

«От такого не убежишь», — уныло думала я, разглядывая шкафообразную фигуру стражника.

Тем не менее я продолжала подмечать путь, по которому меня вели. Я видела и родовой замок Мейердорфов, и дворец короля в Фессалии, и пышный комплекс в Альтаре. Здешняя архитектура выглядела совсем иначе.

Во-первых, замок был мрачным. Действительно мрачным: минимум света, сырые стены, изъязвленные плесенью, железный и медный декор тронут коррозией.

Во-вторых, изображения драконов здесь встречались не так часто, как в Фессалии. Но те, что встречались, больше напоминали мутировавших чешуйчатых собак. Ощеренные пасти с клыками вызывали чувство гадливости, а выпученные глаза, блестящие, как натертые пуговицы, казались тупыми и бездушными.

В-третьих же, я не видела еще ни одного хозяина, питавшего такую любовь к винтовым лестницам и скругленным углам. Даже зала, куда меня привели, была овальной, сглаженной, а круглые окна, колонны по периметру и даже трон у дальней стены навевали мысли о пещерах и сталагмитах.

Мы остановились посреди залы, и я впервые увидела повелителя Кентарии.

Он был высок, крепко сложен и сутул. Квадратная голова и могучая шея. Меховая мантия покрывала плечи и длинным шлейфом свисала с трона. Маленькие светлые глазки, похожие на булавочные головки, сверкнули из-под черных бровей и уставились на меня в упор.

— Пленник по вашему приказу доставлен, ярл! — отчетливо проговорил первый охранник, тот, который владел фессалийским.

Хищный оскал раздвинул густые черные усы.

— Превосходно! — по-кентарийски ответил повелитель. — Пусть кланяется!

Громила пихнул меня кулаком между лопатками. Удар был такой силы, что я не удержалась на ногах и, всхлипнув, упала на колени, мысленно взмолившись: «Только бы удержаться! Только бы не удариться животом…»

Не ударилась, лишь шумно выдохнула и скрипнула зубами, когда охранник схватил меня за волосы и пригнул голову вниз.

— Кланяйся, чужак! — прорычал он. — Воздай хвалу нашему ярлу Элдору Эл’Варуку!

— Обойдетесь, — сквозь зубы процедила я.

Кажется, меня не услышали или не поняли. Исподлобья я глядела, как повелитель Кентарии довольно ухмыльнулся и опустил косматую голову.

— Чудесно, — сказал он. — Где остальные?

— В казематах, ярл, — с готовностью ответил один из охранников. — Прикажете привести и их?

— Не сейчас. Я поговорю с ним. — Он ткнул в меня пальцем, на котором сверкнул отраженным светом крупный гранат.

И я тут же вспомнила, что похожий видела однажды в шкатулке фессалийской королевы.

— Имя? — спросил ярл Элдор по-фессалийски.

— Мое? — прохрипела я и снова заработала тычок.

— Свое я знать, чужак! — рыкнул ярл.

— Мартин, — выдавила я, решив, что лучше отвечать, чем молчать.

— Фессалиец?

— Да.

— Почему с альтарцами?

— Мы из одной гильдии купцов, — сказала я. — Торговали вместе.

— Лгать! — рявкнул ярл Элдор и стукнул кулаком по колену. — Ты шпион альтарской армии!

Я промолчала. Конечно, шпион. Но что ему известно? Впрочем, не просто так были посланы всадники и не просто так мои портреты развешаны по городам. Повелитель Кентарии искал меня… или Мэрион фон Мейердорф, жену фессалийского генерала. Вот только зачем? И где сам Дитер? Действительно ли я видела его тогда? Или это было сном? Одно радовало: кажется, мои друзья живы, ведь не зря охранники обмолвились и о других пленных.

— Ты шпион, — повторил ярл Элдор. — Что ты успеть вынюхать, чужак?

Я снова не ответила. Да и что сказать? На самом деле удалось выяснить не так уж и много. Надеялась, что смогу прийти к местному повелителю как торговец. Но меня пленили как шпиона вражеского государства. Так что я могла сказать?

— Почему молчишь? — зашипел ярл Элдор. — Говорить! И тогда, может, я продлить твою жалкую жизнь!

— Неслыханная милость, — пробормотала я и решила гнуть свою линию. — Но я не шпион, я обычный торговец, господин.

— Ярл, — поправил громила.

— Ярл, — повторила я. — Мы не сделали ничего дурного, везли шелка на продажу, когда на нас напал отряд черных всадников.

— А под шелками иметь оружие, — сощурился ярл.

Я закусила губу и упрямо ответила:

— Посудите сами, как еще торговцам отбиваться от разбойников? Конечно, у нас было оружие. Но это еще не делает нас шпионами.

— Не заговаривать зубы! — крикнул повелитель и хлопнул в ладоши. — Позвать моего верного рыцаря!

Один из охранников тут же поклонился и вышел из залы. Тогда ярл Элдор снова хищно улыбнулся и, наклонившись с трона, язвительно проговорил:

— Лучше ты рассказать сам! Думай, пока черный рыцарь не пытать тебя. У него все… все рассказывают!

Шаги были тяжелыми и гулкими. Меня колотило, как в ознобе, хотелось действительно обхватить себя руками за плечи, чтобы унять дрожь. Чего ждать? Кто сейчас придет? Мне представлялось огромное чудовище с горящими глазами. Чем ближе слышались шаги, тем четче я различала и другой звук — тихое-тихое поскрипывание колес.

Двери распахнулись, и повеяло сквозняком подземелья. Тем ледяным ветром, что срывается с горных вершин и несет с собой мороз и снегопад.

Скрип колес стал громче. Я неосознанно отпрянула и уперлась лопатками в ладони своего конвоира.

— Ждать! — грубо выцедил он.

Я замерла. Но как же тяжело мне далось молчание!

Имя родилось в сердце, но умерло на губах.

Дитер!

Это и правда был он.

Фессалийский генерал и мой любимый муж, василиск, чей взгляд обращал в камень.

На нем были уже привычные черные очки, да и сама одежда оказалась черна: и доспехи с незнакомым мне гербом, вытравленным на груди, и высокие сапоги, и перчатки. Шлема не было, я хорошо видела его лицо: бледное, словно выточенное из цельного куска мрамора, с заострившимся носом и крепко сжатым ртом. На скуле темнел кровоподтек, какой я запомнила из сна.

— Дитер…

Я произнесла это вслух? Что будет, если повелитель Кентарии догадается, что мы знакомы? Или он уже знает? Да, не может не знать, если объявил меня в розыск. Но я все-таки прикусила язык и тут поняла, что Дитер пришел не один.

Он катил впереди себя каталку, которая при движении и издавала этот противный скрип. В ней сидел человек или нечто, похожее на человека: замотанная с головы до пят фигура. Лица я не увидела вовсе, оно оказалось скрыто за фарфоровой маской. Кажется, правитель не слишком обрадовался такому явлению.

— Что такое? — произнес он по-кентарийски, и я удивилась тому, что даже в отсутствие драконов-хранителей хорошо разбираю иноземную речь. — Разве я звал вас обоих?

Дитер не успел ответить, даже не попытался открыть рот. Вместо родного голоса я услышала другой — шепелявый, как змеиное шипение:

— Не рад встрече, мой друг? Забавляешься без меня?

Он показался мне до боли знакомым, но мне не хотелось думать о том, кого я вижу перед собой. Какая разница, когда рядом мой Дитер? Вот он, только протяни руку. Дотронься до сомкнутых на каталке пальцев, погладь, поцелуй в твердую щеку, прошептав на ухо: «Любимый…»

Мне было физически больно оттого, что я не могу подойти к нему и даже окликнуть. Дитер… почему ты не смотришь на меня? Почему не чувствую твое тепло? Ты столь же холоден, как камень, из которого выложены эти стены, и так же далек, как луна…

— Это шпион, — ответил тем временем повелитель Элдор. — И он опасен.

Короткий сухой смешок.

— Опасен? Ерунда! Всего лишь вздорная девчонка!

Вот как! Я задохнулась, царапая ногтями браслеты на запястьях, докуда могла дотянуться. Боль выжигала изнутри, я не могла понять, почему это существо на каталке кажется знакомым? И почему мой Дитер молчит как истукан? Да живой ли он вообще?

— Вот сейчас и узнаем, — с ответной усмешкой сказал Элдор и лениво махнул рукой в сторону Дитера. — Приступай к допросу!

Пальцы генерала разжались, отпустив ручку каталки. Как заведенный солдатик, он шагнул в мою сторону. Шаг. Другой. Я невольно отпрянула, но сзади меня по-прежнему придерживал стражник. Тогда я стиснула зубы и заглянула в любимое лицо с надеждой и любовью. Пусть я не подам знак словами, но Дитер увидит мои глаза, наполненные слезами и радостью, узнает. Я ведь так ждала этого момента! Я сражалась с черными всадниками! Я прибыла в чужую страну, беременная, скрывающая свою женскую сущность под мужской одеждой! Ты ведь узнаешь меня, правда, Дигер?

Он остановился прямо передо мной. Очки были глухи и черны, я не видела ни проблеска света в их глянцевой глубине, и кулон не отзывался теплом.

«Дитер…» — мысленно позвала я, словно надеясь, что генерал откликнется на мой зов.

Он сжал мой подбородок, заставляя запрокинуть голову вверх.

— Имя! — проскрежетал он.

Я никогда не слышала, чтобы он говорил так! Даже в первые дни нашего знакомства, когда был обижен на весь мир! Даже тогда он не говорил, как механическое существо, как мертвец, который ничего не знал и не хотел знать о своей прошлой жизни.

— Мартин, — шепотом ответила я. — Мартин фон Мейердорф.

— Она лжет! — зашипело со стороны.

Черная фигура заслоняла мне обзор, но я и так понимала, кто говорит, — существо с каталки.

— Она лжет, мой друг Элдор, — продолжил тот же мерзкий голос. — Это фессалийская шпионка.

— Ты женщин? — тут же резко спросил повелитель.

Дитер молчал, только крепче, до боли, сжимал мой подбородок. Я не хотела плакать, но почувствовала, как слезы обожгли веки и потекли по щекам.

— Говорить! — взвизгнул Элдор.

— Говори, — повторил Дитер, и в его очках зажглись огни.

Господи! Пусть бы не зажигались, столь пустыми они были.

Я молчала. И в тот же миг рука грубо сжала меня между ног. Я взвизгнула, дернулась, толкнув Дитера плечом. Он даже не покачнулся, но руку убрал.

— Женщина, — ровно сказал он.

Мои щеки залила краска. Между бедер жгло. Почему он так поступает со мной? Несправедливо и больно! Пожалуйста, Дитер!

— Тварь, — зашипело существо на каталке.

— Лгунья! — крикнул Элдор. — Шпионка! Как посметь?!

Посметь что? Переодеться в мужчину, обмануть правителя или шпионить в Кентарии? Возможно, все вместе.

— Какие быть твои планы?! — продолжил повелитель. — Рассказать немедля!

Я старалась дышать носом, от этого дыхание становилось шумным и сиплым. Закованный в броню Дитер нависал надо мной скалой. Да полноте! Неужели это он?! Может, это пустой двойник? Голем, созданный ужасным магическим ритуалом? Почему он никак не реагирует на меня? Почему я чувствую исходящий от него холод? Что вы сделали с моим мужем! Изверги!

— Говори, — процедил Дитер и сжал мое плечо.

Хватка у него была генеральской, каменной. Я скорчилась, слизывая языком слезы, думая еще и о том, чтобы не навредили моей девочке. В животе уже покалывало, как недавно, когда меня взяли в плен.

Только бы выдержать!

— Будьте вы… прокляты! — процедила я.

— Убить! — завизжало существо на каталке.

Ладонь наотмашь хлестнула меня по щеке. Я откинула голову и зажмурилась, борясь с рыданиями, с разочарованием, с усталостью последних ночей и дней.

— Убить ее! Стереть в порошок! Заколдовать! Окаменить! — продолжала бесноваться тварь.

И за визгом слышался успокаивающий голос Элдора:

— Не спеши, дорогая. Пленники еще нужны.

— Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу!.. — Голос оборвался на высокой ноте.

Я ждала, но ничего не происходило. Я была все еще жива, и пальцы Дитера все еще сжимали мое плечо. А потом я услышала хрипы: так мог хрипеть издыхающий зверь. И, приоткрыв глаза, увидела, как корчится в каталке существо.

— Спаси… — хрипело оно, царапая скрюченными пальцами горло.

Маска перекосилась, из-под покрывала летела каменная пыль. Откуда она там?

— Скорей! — приказал Элдор, соскакивая с трона и подхватывая заваливающееся на бок существо. — Не медли!

Дитер отпустил меня так быстро, что я не удержала равновесие и повалилась на вовремя подставленные руки стражника. А сам подбежал к каталке и подхватил существо с другой стороны. Стянув перчатку с руки, Дитер выхватил нож. Я ахнула, не сдержав вскрика. Лезвие сверкнуло и полоснуло по ладони.

Будто во сне я видела, как Дитер стиснул кулак и опустил его над съехавшей маской. Кровь капала, заливая фарфор, текла по землистому лицу, капала на покрывало.

— Так, — повторял повелитель Элдор. — Так… пои ее, мой раб.

Хрипы перешли в стоны, потом во влажные причмокивающие звуки. Меня едва не вывернуло наизнанку, когда я поняла, что это существо в каталке пьет кровь…

Маска окончательно соскользнула с лица и упала на пол, стукнув фарфоровым боком, но не разбилась.

Во все глаза я смотрела на существо. Сначала мне показалось, что у него нет лица. Вместо этого что-то бугристое, твердое, как камень. Потом я различила нос и один выпученный глаз, волосы, разметавшиеся по плечам. С каждым глотком каменные морщинки разглаживались, мутный глаз наливался блеском, а конвульсии все реже сотрясали тело, пока не прекратились вовсе.

Облизнувшись острым язычком, существо высунуло из-под покрывала белую худую руку и ласково погладило Дитера по щеке.

— Спасибо, мой мальчик, — проворковало оно уже хорошо поставленным женским голосом. — Ты верно служишь мне.

Дитер вынул платок и обернул разрезанную ладонь.

— Рад служить, госпожа, — безэмоционально ответил он.

Женщина засмеялась. Этот смех был мне знаком, порой он являлся мне в самых неприятных снах, и я надеялась, что никогда больше не услышу ни этого смеха, ни этого голоса.

— Узнала теперь? — спросила женщина.

А я не могла кивнуть. Потому что передо мной сидела Анна Луиза, бывшая королева Фессалии.

— Вижу, что узнала, — хихикнула она. — Приятно встретить старых знакомцев на чужбине.

Я дрожала, не в силах справиться с обуявшей меня ненавистью. А Анна Луиза, словно красуясь, развернулась ко мне лицом, наслаждаясь моей реакцией. Господи, я бы предпочла поцеловать лягушку, но не видеть перед собой это отвратительное лицо, едва ли похожее на человеческое. Она выглядела настоящим чудовищем: окаменевшая половина лица была неподвижна, от этого улыбка женщины получалась кривой и жуткой.

— Смотри, друг мой Элдор, — продолжала она, — на этих двух голубков. Вот те, кто поломал мою жизнь, разрушил планы. Она — юная выскочка, вскружившая голову фессалийскому чудовищу. И тот, благодаря которому я стала такой развалиной.

Анна Луиза сухо рассмеялась, и с губ посыпалась пыль.

— Скоро все станет по-прежнему, моя любовь, — вежливо ответил повелитель Кентарии.

— О да! — подхватила женщина. — Тот, кто меня изуродовал, он же и поможет.

И она погладила Дитера по руке. Эта тварь снова погладила Дитера по руке! Я задохнулась, изо всех сил сжимая челюсти. А Дитер стоял как околдованный, безгласный и пустой. Из него выпили жизнь и волю, и я не могла видеть его таким.

— Скоро я стану, как прежде, молодой и красивой, — прошелестела Анна Луиза. — А Дитер, мой мальчик, поможет мне в этом. Кровь василиска для обычных людей — яд, а для меня — лучшее лекарство.

Она снова засмеялась, потом закашлялась, выхаркивая каменную крошку. Я отвернулась, не в силах на это смотреть. Духи-хранители, где же вы?! Дайте мне энергии…

— Я высосу его до капли, — все еще доносился до меня проклятый голос, — а потом раздавлю тебя, чертовка. И тебя. И своего малахольного муженька. О, что может быть слаще мести? Ваша смерть не будет быстрой, о нет! Я наслажусь каждой секундой вашей агонии! А потом, — она высунула из-под покрывала руку и сжала ее в кулак, — я раздавлю Фессалию.

— Это будет хороший подарок! — заулыбался Элдор.

— Лучший подарок для нас обоих, дорогой, — проворковала Анна Луиза.

— Я буду правителем двух королевств!

— Двух королевств и одной империи. Не забывай про Альтар. — Они засмеялись.

— Полагаю, на сегодня можно закончить допрос этой маленькой шпионки, — сказала Анна Луиза, не глядя на меня. — Я чувствую себя гораздо лучше, с каждым днем мои силы прибавляются. И мне так хочется побыть с тобой, моя любовь! Пусть эта девчонка подумает в темнице над своей судьбой, пусть помучается. У нас еще есть время.

— Есть, моя дорогая. — Элдор наклонился, поцеловал ее бледную ладонь и дал отмашку стражнику. — Уведите пленницу! Продолжим после.

— Нет-нет! — вмешалась Анна Луиза. — Пусть ее отведет наш доблестный рыцарь.

Она с нескрываемым торжеством поглядела на Дитера, и тот, как сомнамбула, сделал шаг вперед.

— Отведи пленницу в подземелье, — велел по-кентарийски Элдор. — А потом сразу же езжай в Даррен и хорошенько перетряхни этот городок! Мятежники совсем обнаглели! Перевешать всех до одного! Пусть знают, как подрывать авторитет ярла!

— Как пожелаете, мой господин, — учтиво поклонился Дитер.

Он схватил меня под локоть и потащил к выходу. Я не сопротивлялась, любое сопротивление бесполезно. Да и зачем?

Мы шли темными коридорами обратно в подземелье. Шаги Дитера были тяжелы и размеренны, хватка — все такой же железной. Когда миновали ворота и стали спускаться вниз по крутой лестнице, я подала голос:

— Дитер?..

Он молчал. Огонь светильников отражался в очках, и лицо как никогда казалось каменным, словно когда-то Дитер заколдовал не фессалийскую королеву, а самого себя. Как мне достучаться до него? Как всколыхнуть окаменевшее сердце?

— Ты помнишь меня, Дитер? — снова попробовала я. — Свою пичужку? Так ты называл меня всегда.

Я попробовала поймать его взгляд. Бесполезно. Мое сердце заныло, обливаясь кровью.

— Пожалуйста, вспомни! — Я прижалась к нему, заглядывая в лицо. — Как ты рассказывал мне историю своей семьи. Как мы смотрели на звезды с крыши королевского дворца. Какой сладкой была ночь и какой бесконечной — наша любовь. Дитер…

Я задохнулась, сглатывая слезы. Слышит ли он меня? Но остановиться уже не могла:

— Ты говорил, что я самое важное, что случилось в твоей жизни. Что без меня ты не жил и умер бы за меня. И я тоже готова была умереть за тебя! Слышишь? Ты единственный, ради кого я осталась в этом мире, и если бы мне представилась возможность вернуться, я бы никогда не сделала это — просто потому, что здесь меня ждешь ты. Потому, что тут теперь мой дом. Рядом с тобой! И я не побоюсь ни черных всадников, ни мести королевы, ни войны и до последнего буду сражаться за наше счастье! Даже когда у тебя не будет сил, я смогу биться за обоих! Я справлюсь! Любимый…

Мне показалось, что Дитер сбился с шага. Его черты немного разгладились, брови страдальчески сдвинулись над очками. Мы спустились с лестницы и пошли по коридору, приближаясь к месту моего заточения.

— Мне больно видеть, как ты служишь Элдору, — сказала я.

— Я служу повелителю Элдору, — механически повторил Дитер. — И госпоже Анне Луизе. Я клялся им в вечной верности.

— Они околдовали тебя, — с горечью ответила я. — Не знаю как, но это злое и отвратительное колдовство. Они пользуются тобой так же, как пользовался король Максимилиан. Однажды ты уже смог обрести независимость, так сделай это снова!

Я вздохнула и облизала губы. В горле пересохло, сердце трепетало, и вместе с сердцем в моем чреве, пробуждаясь, дрожала Тея. Моя маленькая девочка… Тебе больно находиться рядом с отцом, когда он служит злу, не так ли? Я постараюсь, чтобы скоро это прекратилось. Как бы там ни было, я защищу нас!

— На тебя надеется фессалийский народ и народ империи Солнца, — продолжала я. — Ты великий полководец, одним своим словом ведущий за собой войска. Если черных всадников не остановишь ты, их не остановит никто.

— Черных всадников невозможно победить, — машинально ответил Дитер, и его пальцы на моем плече дрогнули. — Они пришли с той стороны Черного Зеркала.

— Его открыла Анна Луиза, не так ли? — тут же выпалила я.

На лице Дитера не дрогнул ни один мускул, и он не ответил, но я была уверена, что угадала верно. Как я могла противостоять ей? Вместе с еще нерожденной дочерью, пусть и Оракулом? О, если бы я только знала!

— Поэтому я пришла к тебе на помощь, любимый, — произнесла я как можно мягче и убедительнее. — И пошла бы за тобой в огонь и воду… Почему пошла бы? Потому, что сейчас я отвечаю не только за себя, но и за нашу дочь. Ты помнишь об этом?

Мы подошли к решетчатой двери, и Дитер остановился. Если бы только мои руки были не скованны! Я бы сняла с него эти дурацкие очки и заглянула прямо в глаза, без страха и отвращения, с любовью — так, как могла смотреть только я. Он вспомнил бы тогда!

— Ее зовут Тея, — сказала я. — Пожалуйста, вспомни. Мне с каждым днем все тяжелее оберегать ее, но я держусь ради нее и ради нас с тобой. Потому что вы — мое сокровище! Я люблю тебя, Дитер! И люблю нашу доченьку…

Он глубоко вздохнул. Выражение муки промелькнуло на лице, по телу прошла дрожь, и в очках блеснул знакомый теплый огонек. Губы приоткрылись.

На какое-то мгновение мне показалось, что он хочет что-то сказать. Может, назвать мое имя. Может, признаться, что любит меня и помнит. Может, даже поцеловать…

Теплая ладонь легла на мою щеку, погладила ласково, нежно, совсем как прежде. Я беззвучно заплакала, прижавшись к его руке губами. Дитер отстранился.

— Я служу повелителю Элдору, — глухо произнес он. — И королеве Анне Луизе.

Огонек в очках погас, и лицо снова стало каменным и пустым.

— Приказано доставить пленника в каземат.

С этими словами он втолкнул меня в камеру. Засов лязгнул, точно опустившийся нож, разрезавший мое сердце пополам.

 

Глава 16

ТАЙНА ФЕССАЛИЙСКОЙ ВЕДЬМЫ

Едва стихли гулкие шаги, как я упала на топчан и расплакалась. Невыносимая боль терзала мое тело и душу. Будь проклята эта ведьма! Будь проклят правитель Кентарии!

Я рыдала так горько и безутешно, что в конце концов заболела голова, и я провалилась в бессознательное состояние, в котором не было снов. Очнулась от странного шепотка: призрачный голос доносился со стороны, но что говорил? Не могла расслышать.

«Так и сходят с ума», — мрачно подумала я, вытирая мокрое от слез лицо.

— Подумаешь, спит! — различила я слова одного призрака. — Так разбуди!

— Почему я должен? — огрызался второй. — Ты буди!

— Эй, умолкните! — прошипел третий, чей шепот казался мне реальнее других. — Тут выбираться надо, а не спорить.

— Как же ты выберешься, если над нами Черное Зеркало? — проворчал первый.

Я с усилием приподняла голову с топчана и повернулась в сторону решетки.

— Кто тут? — спросила вслух.

Молчание, возня в темноте. Потом за дверью замаячил темный силуэт и тихий голос произнес:

— Мар-Тин, не пугайся! Это я, Ченг!

Мальчишка вынырнул из темноты. Я подскочила:

— Ченг!

И прикрыла ладонью рот: не услышал ли кто? В два шага пересекла камеру и шмыгнула носом:

— Ты как тут оказался, а? Как же я рад тебя видеть! Это действительно ты?

Мальчишка заулыбался, но к решетке близко не подходил.

— Я, — закивал он лохматой головой. — Капитан тоже удивился, когда увидел меня утром.

— Капитан Фа? — уточнила я, и сердце тревожно стукнуло.

— Он, он, — снова закивал мальчишка. — Его камера не очень далеко, — и неопределенно махнул рукой в сторону. — Но охраняется не так хорошо, как твоя.

— Как моя?

— Да, тут какой-то магический полог… — Он замялся и сморщил нос. — Я его не вижу, конечно. Но твои помощники видят.

— Мои кто?

Воздух возле Ченга заискрился беловатым свечением, уплотнился и превратился в двух дракончиков.

— Умник! Забияка! — обрадовалась я.

На душе стало легче, слезы окончательно высохли, и я бы бросилась к ним, не разделяй нас решетка. Духи-драконы теперь казались выше меня ростом. Развитые лапы скребли от нетерпения камень пола, сложенные крылья топорщились, а в ноздрях Забияки то и дело вспыхивали огненные искры.

— Где же вы были раньше?!

— Там же, где и все, — проворчал Забияка. — Думаете, только на вас действует магия Черного Зеркала?

— Мы сражались с черными всадниками, — поведал Умник. — Наших сил хватило, чтобы задержать их на какое-то время. Потом на помощь пришли господин Ю и Ганс.

— Боже мой! — всплеснула я руками. — Они живы?

— Живы, — успокоил Умник. — И зализывают сейчас раны, думая, как вызволить вас. Включая Ченга и капитана Фа.

— Значит, Шэн и Ганс не в плену? — спросила я.

— Не видел их, — вмешался Ченг. — А это уже моя третья вылазка.

— Они сейчас в городке Виллоб, недалеко от замка, — пояснил Забияка. — Дыра дырой, но хорошее место, чтобы спрятаться.

— Разве мы не в столице? — с недоумением спросила я.

— О, вовсе нет! Этот замок — всего лишь летняя резиденция местного правителя. Замок стоит над обрывом на скале и очень удачно скрыт со всех сторон лесом, из города его практически не видно. Зато с воздуха он как на ладони.

Драконы переглянулись и ухмыльнулись как по команде, блеснули сахарные клыки, и я поежилась. Кажется, мои маленькие помощники действительно набирают силу. Вон как вымахали! Да и не хотела бы я столкнуться с теми, у кого во рту пара натуральных пил.

— Дольше всего мы искали вас. И то не нашли бы, если бы не Ченг. — Умник кивнул в сторону мальчишки.

Тот надул щеки от гордости.

— Как же тебе удалось выбраться? — спросила я.

— Ловкость рук и никакого мошенничества! — подмигнул маленький хитрец. — Ты видел кентарийцев, Мар-Тин?

— Ну… да, — осторожно ответила я, еще не понимая, куда клонит мальчишка.

— Довольно крупные. Широкоплечие. Настоящие медведи, правда?

Я вспомнила правителя Элдора, вспомнила попадавшихся на пути крестьян и завсегдатаев таверн и согласно кивнула.

— Здешние решетки построены с учетом кентарийской комплекции, вот что! — торжествующе закончил Ченг. — А ты посмотри на меня! Я просочился через решетку, как вода сквозь сито.

Он засмеялся, радуясь собственному подвигу. Действительно, альтарцы куда мельче кентарийцев, что уж говорить о подростке? Я теперь поняла, что и сама смогла бы попробовать протиснуться сквозь прутья, если бы не два «но»: я носила под сердцем ребенка и еще слишком хорошо помнила свечение, исходившее от двери, пусть сейчас и не видела его невооруженным глазом.

— А к тебе зайти не могу, — грустно вздохнул Ченг. — И они, — оглянулся на драконов, — не могут.

— Не можем, — подтвердил Забияка и тоже вздохнул.

Из его пасти вырвалась струйка пара и белыми кристалликами осела на прутьях. Они снова засветились мягким светом, подтверждая, что здесь не обошлось без магии.

— Проклятая ведьма, — процедила я сквозь зубы.

— Поэтому и мы не сразу нашли вас, — сказал Умник. — Магия, и довольно специфичная. Такая же, но чуть послабее, защищает камеру капитана Фа. Ни вы, ни он, к сожалению, не выйдете без позволения хозяев замка.

Я вздрогнула. Показалось, будто моя маленькая Тея дернулась в животе, и я погладила ее ладонью. Тшш, маленькая, подожди, мы обязательно разберемся и с этим.

— Дитер тоже заколдован, — медленно проговорила я, отводя взгляд и сглатывая ком в горле. — Я видел его сегодня.

И вкратце рассказала обо всем.

Драконы молчали. Ченг сжимал и разжимал кулаки. Будь его воля, он первым бы бросился сражаться с правителем и его каменной любовницей, но надо отдать мальчишке должное: голос разума остужал горячую кровь, и он терпел. Только спросил тихо:

— Что же нам тогда делать? Меня охраняют не так хорошо, как тебя и капитана Фа, и я мог бы попробовать стащить ключи у стражника. Только не знаю, достаточно ли этого? Да и как помочь генералу?

— Анна Луиза и раньше баловалась магией, — сказала я, вспоминая ее тайник, забитый склянками и зельями. — Думаю, это она открыла Черное Зеркало.

— И оно вращается прямо над замком, — мрачно подтвердил Умник. — Но просто так его невозможно открыть. Должен быть какой-то очень сильный артефакт.

— Например, какой? — спросил Ченг, и его глаза загорелись. — Вот бы его стащить!

— Если б мы знали, — с досадой ответил Забияка. — Обычно артефакт выглядит как украшение. Может, вы видели что-то необычное у ее величества?

Я вспомнила встречу с бывшей королевой. Она была закутана с головы до ног, и никакого украшения я не заметила. Разве что сама каталка или фарфоровая маска, которая упала с лица. Может ли она быть артефактом? Да еще столь мощным, чтобы открыть портал между мирами? Мы этого не узнаем, пока не проверим. Но как?

— Вот если бы, — мечтательно сказал Забияка, — вы смогли выведать тайну этой фессалийской ведьмы…

— О чем ты говоришь! — одернул его Умник. — Разве ты не знаешь, что…

Он не закончил фразу, но выразительно глянул на напарника.

«Госпожа носит Оракула», — услышала я в голове.

— Но ведь получилось один раз, — возразил Забияка вслух. — Получится и во второй.

Они замолчали. Молчал и Ченг, только кусал губы и хмурился. Я вздохнула, приложила пальцы к вискам. Кровь шумела в голове, на щеке горело прикосновение пальцев Дитера. Помнишь, любимый, я сказала, что сделаю все ради вас с дочерью? Ведь если не победим мы, то и Тея не появится на свет. С королевы станется навредить и ни в чем не повинной малышке. Есть ли у меня выбор?

— Это будет нелегко. Но я постараюсь.

Когда Ченг ушел, драконы свернулись возле порога, как сторожевые собачки, и сделались невидимыми. Единственное, что напоминало об их присутствии, — это посверкивающие алые глаза Забияки.

Безмолвный стражник принес мне обед, если можно так назвать безвкусную кашу-размазню и стакан воды. Зато снял браслеты, и я долго растирала израненные запястья. Поев, легла на топчан и отвернулась к стене. Мысли бродили по кругу, я вспоминала то изуродованное лицо Анны Луизы, то текущую по ее подбородку кровь Дитера, то самого Дитера с безучастным лицом и пустотой в очках. Что они с тобой сделали, победоносный генерал? Никто и никогда не мог сломать и подчинить твою волю, и вот теперь…

Чувствуя, что слезы снова вот-вот польются из глаз, я зажмурилась и попыталась вздремнуть. Может, Дитер придет ко мне во сне? Таким же, каким я его помнила: подтянутым, уверенным, ироничным. Но мои ожидания не оправдались.

Во сне я опять увидела черных всадников. Теперь они жгли дома, и пламя лизало небо, где жуткой короной горела оправа Черного Зеркала. Люди бежали в ужасе, бросая годами нажитое имущество, падали под копыта коней и молили о пощаде. Но пощады не было: впереди кавалькады скакал черный рыцарь. Теперь на нем не было шлема, и я хорошо видела его лицо — окаменевшее лицо моего Дитера. Волосы ерошил ветер, и огненный меч пылал в руке, касаясь соломенных крыш, вмиг вспыхивающих от этого прикосновения.

— Дитер! — звала я.

Мой голос тонул в ужасающем реве стихии.

Дитер не откликался: он был глух к моему зову и к мольбам людей, он ослеп от пожара и продолжал сеять вокруг страдания и смерть.

Очнись, любимый! Как же мне достучаться до тебя?!

Я замерла, не в силах пошевелиться и сдвинуться с места, когда снова заметила крохотную фигурку, бегущую наперерез всадникам. Волосы развевались по ветру, подол волочился шлейфом.

— Назад! — закричала я. — Тея, назад!

Она остановилась прямо посреди дороги и вскинула руки.

Конь под Дитером заржал, встал на дыбы. Я видела, как Дитер натягивает поводья, как наклоняется, хмуря брови, словно пытаясь вспомнить. Я не слышала, что говорит Тея, но могла различить, как она протягивает что-то в раскрытых ладонях, Дитер поворачивает голову то влево, то вправо… А после берет из рук моей девочки предмет.

В свете пожара кроваво вспыхнул камень кентарийского граната в золотой оправе.

Перстень!

Я сразу узнала его: точно такой дарил повелитель Элдор своей любовнице, и благодаря ему я смогла доказать королю Максимилиану, что на его груди пригрета настоящая змея.

Мускулы на лице Дитера шевельнулись. Губы разъехались в счастливой улыбке, он опустил руку и погладил Тею по волосам, нежно и ласково, как только может погладить отец своего ребенка. А потом подкинул перстень.

Конь взвился, раскрыв острозубую пасть, и проглотил перстень на лету. А после лопнул и вместе с Дитером рассыпался в пепел. Исчезли и черные всадники, огонь угас, и над крышами потянулся дым. Вскоре погасла звездная оправа, потухло Черное Зеркало, замедлившись, прекратило вращение и растаяло без следа.

И ничего не стало.

Я очнулась мокрая как мышь, глотая сырой воздух и утирая лоб ладонью. Сердце билось как ошалевшее, а в животе тихонько ворочалась Тея.

— Шшш, маленькая, это только сон…

Сон, в котором наконец пропали черные всадники и Зеркало закрылось навсегда. Но почему? Неужели…

Мои пальцы задрожали, комкая край одежды, я резко выдохнула и окликнула негромко:

— Забияка? Умник?

«Да, госпожа?» — откликнулись духи в моей голове. За решеткой мелькнули полупрозрачные морды, одна сгустилась и превратилась в белую, другая почти слилась с темнотой.

«Кажется, я знаю, что за артефакт носит Анна Луиза», — мысленно сказала я.

«Расскажите, госпожа», — попросил Умник.

«Да, не держите в себе», — поддержал Забияка.

Я собралась с мыслями, помассировав виски, потом ответила:

«Думаю, это гранатовый перстень».

Морды за решеткой стали видны еще отчетливее.

«Любопытно!» — выдохнул дым Забияка и сверкнул глазами.

«Аккуратнее, не то своей иллюминацией всю стражу переполошишь, — проворчал Умник. — А что за перстень, госпожа?»

«Я думаю, тот самый, что кентарийский вождь подарил однажды Анне Луизе. Или похожий на него, — поразмыслила я. — Из граната, который добывают только в Кентарии. Возможно, он обладает некими магическими свойствами. И точно такой же я видела на пальце самого правителя Элдора».

«Это может быть парный артефакт, — согласился Умник. — В таком случае сила его удваивается».

«А еще гранат называют кровавиком в этих краях, — сказал Забияка. — Говорят, если его подержать в крови любого существа, наделенного магией, то камень вберет силу этого существа, кроме того, с его помощью можно будет призывать и контролировать этих существ».

— Кровь василиска! — воскликнула я и зажала рот ладонью, поняв, что произнесла это вслух.

Да, все в этой стране завязано на крови. С помощью крови василиска королева мечтала обрести былую красоту и здоровье, с помощью этой же крови смогла подчинить себе Дитера.

— Мне надо выбраться отсюда, — решительно прошептала я. — И завладеть перстнем.

Драконы переглянулись и сдвинули морды. Кажется, о чем-то шептались.

«С вашего позволения, госпожа, мы расскажем об этом Ченгу, — сказал Забияка. — Он поможет».

Я согласно кивнула. Если мальчишка сумел выбраться из клетки несколько раз, сумеет пробраться и к Анне Луизе, а может, и умыкнет перстень. Вот только что он будет делать один, если вдруг его обнаружат?

Я хотела поделиться своими опасениями с духами, но их уже и след простыл. Шустры, глаз да глаз за ними нужен! Мысленно позвав обоих и не получив ответа, я снова улеглась на топчан и задумалась. Можно ли верить сну? Я была уверена в этом: под сердцем у меня спала Оракул и делилась своими снами со мной. Кто, как не моя девочка, может знать о секретах каждого человека в этом мире? Она росла с каждым днем, и ее способности проявлялись все более явно. Сложно представить, какой силой она будет обладать, когда родится на свет. Может, в ее воле не только остановить войну, но и контролировать действие портала? А если она ошибается?

Да нет. Я тряхнула головой и, улыбнувшись, погладила животик. Моя малышка не может ошибаться, правда?

— Я люблю тебя, маленькая, — шепнула я. — И у нас все получится.

Снаружи послышался какой-то шум. Удары по решетке, потом гневные крики. Я приподнялась на локте и испуганно завертела головой.

По коридору послышался топот бегущих ног, потом грозные окрики:

— Молчать! Тишина, я сказал!

— Смерть Элдору! — вопил кто-то на ломаном кентарийском. — Гибель Кентарии! Вива Альтар! Фессалия вива!

— Заткнись или я сам заткну твою пасть! — проревел охранник.

— Что ты мне сделаешь, кентарийская свинья? — насмешливо выкрикнул голос, и теперь я хорошо узнала его.

Капитан Фа! Господи, да что он творит?! С ума сошел, не иначе!

— Это кто свинья?! Кому говоришь, червяк? — ответно лаял стражник.

— Ты, грязная морда! — торжественно возвестил капитан Фа. — Да подойди, подойди! Кишка тонка? Собственных пленников боишься, трус? Погоди, вот выберусь, вспорю тебе жирное пузо по альтарскому обычаю!

— Гляди какой паршивый певец выискался! — окрысился охранник. — Сейчас я заткну тебе рот!

Послышалась грязная ругань, лязг открываемого засова. Я вскочила и подбежала к решетке так близко, насколько позволяла магическая защита, и стояла там ни жива ни мертва. Капитан обезумел! Его же убьют! Как глупо…

— Иди сюда, придурок, — прорычал стражник. — Сейчас я…

Глухой удар. Потом грохот упавшего тела.

— Капитан! Нет! — закричала я, совсем позабыв об осторожности.

Меня затрясло от страха и волнения, зубы застучали. Что я могла сделать? Чем помочь? Я не могу вызволить даже своего мужа, не говоря уже об этом упрямом капитане, чьи подколки поначалу так раздражали и чье откровенное признание стало для меня настоящим шоком. Я не хотела, чтобы он умирал! Только не так!

Забывшись, схватилась за решетки и вскрикнула. Магия полоснула колким электричеством, я отскочила и заплакала от беспомощности и боли.

— Отставить слезы! — вдруг услышала я.

Вскинув голову, сквозь пелену прямо за решеткой увидела улыбающегося Фа Дэ-Мина, а рядом маячил не менее довольный Ченг.

— Капитан?! — воскликнула я, одним движением вытерев щеки. — Но как?

— Ловкость рук и немного безумия, — весело пояснил Фа Дэ-Мин. — Для фокуса нужны двое: пока один отвлекает, второй обшаривает карманы. И — посмотри-ка!

В его руках звякнула и заблестела связка ключей.

— Отдохнули — пора и честь знать, — важно заявил капитан Фа. — Засим объявляю день открытых дверей! Ченг, предоставляю тебе право торжественно открыть ключом эту решетку и выпустить нашего Мар-Тина на свободу!

Не верилось, что наконец-то это произошло! Вот она, свобода!

Ченг бросился обниматься, Фа Дэ-Мин тоже меня приобнял, и я вздрогнула, почувствовав на своем плече теплую мужскую ладонь. Признания капитана еще были свежи в памяти, и я аккуратно отстранилась, на что получила обезоруживающую улыбку Фа Дэ-Мина и дружеский хлопок по плечу.

— Надо торопиться, — сказал он. — Сам понимаешь, у нас всего один шанс.

— А где стражник? — спросила я, крутя головой по сторонам.

— Отдыхает стражник, — засмеялся Ченг. — Капитан его хорошо приложил.

— Не скоро очухается, — усмехнулся Фа Дэ-Мин и дернул меня за рукав. — Ну? Идем!

— Куда? — недоуменно спросила я.

Он приподнял бровь:

— Как — куда? Вызволять генерала Дитера.

«Хороший план», — радостно заметил в моей голове Забияка.

Я согласилась с ним: да, план замечательный. Вот только в нем не хватало кое-каких деталей. Например, как попасть в покои Анны Луизы, украсть перстень у нее, а заодно и у правителя Элдора? И мало того — украсть. Надо проверить, действительно ли это те самые артефакты, которые управляют силой Черного Зеркала.

Драконы снова разделились: на этот раз впереди летел Забияка, подсвечивая путь получше любого факела. Следом за ним бежал Ченг. Мы с капитаном поначалу пытались протестовать, но хитрый мальчишка сказал, что только он может открывать любые замки, поэтому нам лучше подстраховывать его и не выпендриваться.

— Не выпендриваться! — ворчал Фа Дэ-Мин. — Слыхал, Мар-Тин? Ух, оттаскаю я за вихры этого стервеца!

А сам улыбался и явно гордился мальчишкой.

У очередной двери дремал стражник: меховая шапка сдвинута на лоб, грудь мерно поднимается и опускается. Ченг прошмыгнул мимо него, надеясь остаться незамеченным, но споткнулся о выставленные ноги, и стражник подскочил.

— Что? Где?! — выхватил он из-за пояса оружие и, заметив нас, закричал: — Подкрепление! Скорее!

Я похолодела. Пистолетов не было ни у кого из нас, но капитан набросился на стражника с голыми руками и попытался сбить его с ног мощным ударом в челюсть. Удар вышел смазанным, стражник пошатнулся, палец соскользнул со спускового крючка. Медальон кольнул меня электрическим током, и магия заструилась по венам, защипала подушечки пальцев. Повинуясь минутному импульсу, я прыгнула вперед.

От ладоней к стражнику протянулись бело-голубые нити, тонкие и искрящиеся, наполненные силой. Стражник дернулся, словно его ударило током. А может, так оно и было. Я видела, как его тело сотрясают конвульсии, как он падает в беспамятстве на пол и, дернувшись, затихает.

Я опустила руки, дыша тяжело и быстро.

— Он жив? — испуганно спросила я.

К стражнику тут же подскочил Забияка, обнюхал лицо.

— Жив, — проурчал он. — Отличный выстрел, Мартин!

— И я пожимал тебе руку? — опасливо произнес Фа Дэ-Мин и отстранился на всякий случай.

— Не знаю, как это получается, — призналась я, вытирая ладони о штаны и все еще чувствуя легкое покалывание. — Я еще не научился этим управлять.

— Скоро научитесь, — пообещал Умник, восторженно глядя на меня.

Я чуяла, он что-то недоговаривает, мой белый хитрюга. Может, сила зрела во мне так же, как вызревала Оракул? Как крепли сами драконы? Оставалось надеяться, что со временем мы разберемся во всем.

Ченг отпер дверь, капитан Фа забрал у охранника пистолет, и мы проследовали дальше. Я заметила, что и Ченг и Фа стараются держаться от моих духов на расстоянии, видимо еще немного опасаясь их. Зато в такой компании бежать по темным коридорам оказалось не так страшно. Грызла только одна мысль: успеем ли? Найдем ли покои королевы и артефакт?

— Сейчас налево, — сказал Забияка, поворачивая на развилке.

— С чего взял? — возразил Умник. — Я точно знаю, что направо.

— Да тебе откуда знать? — усмехнулся Забияка. — Всю жизнь просидел в поместье Адлер-Кёне и про Кентарию только в книжках читал.

— А ты видел в похмельных снах хозяина, — огрызнулся его напарник. — Здесь планировка типовая, там тронный зал, — он дернул хвостом, — там выход в летний сад, а вон там, значит, покои.

Я вспомнила, что в тронный зал меня вели по тому пути, который указал Умник. Хотя на стенах одинаково светили настенные лампы, но голова собаки-дракона венчала только один свод.

— Решайте быстрее, — нетерпеливо сказал Фа Дэ-Мин, лаская трофейный пистолет. — Мне уже не терпится устроить революцию.

— Хороши революционеры! — грустно усмехнулась я. — Двое мальчишек и раненый капитан.

— Кто раненый? — вскинул голову Фа Дэ-Мин. — А, это? — Он провел пальцами по тонкой ранке на шее и махнул рукой. — Пустяки! На настоящем воине все должно заживать, как на собаке. А хожу я уже без трости, ты заметил, Мар-Тин?

— Вы крепко держитесь на ногах, капитан, — похвалила я.

— К тому же один из этих мальчишек умеет высекать из ладоней искры! — подхватил Ченг. — А другой, — тут он выпятил грудь, — в какую угодно щелку пролезет и любую закрытую дверь откроет! Не верите?!

— Верим! — хором с капитаном сказали мы и не сговариваясь повернули направо, чем вызвали недовольное шипение Забияки.

Пару раз на пути нам попадалась стража, но мы прятались в нишах, чтобы не вызвать лишнего шума, запертые двери исправно открывала отмычка Ченга. Потом нам пришлось замедлить шаг и отправить драконов на разведку. Присев на постамент, предназначавшийся для какой-то статуи, но теперь пустующий, я вытирала пот со лба и прислушивалась к внутренним ощущениям: не перетрясло ли мою малышку от быстрого бега? На меня ни Ченг, ни капитан не смотрели. Вытаращив глаза, оба наблюдали, как духи истончаются до едва заметной дымки и всасываются в стены.

— Ты тоже колдун, Мар-Тин, — покрутив головой, проговорил Ченг. — Где научился?

— Пообщался однажды с Оракулом, — уклончиво ответила я, а сама с тревогой думала, не заметит ли нас охрана?

Не хотелось бы поднимать стрельбу и устраивать драку, тогда весь замок сбежится. А главное, с правителя станется привести с собой Дитера. Поднимет ли он на меня руку? Я старалась не думать об этом, стирая из воспоминаний каменное лицо, и не задавалась вопросом, смогу ли сама поднять на любимого пистолет…

«Мы нашли покои королевы, госпожа», — шепнул в уши голос Забияки.

— Где? — выпалила я, не замечая, с каким удивлением воззрились на меня Ченг и капитан Фа.

«Сейчас поверните налево и пройдите через неприметные двери с драконами на ручках, потом дальше через анфиладу. Там никого сейчас, я прослежу».

«Нет, я! — возразил Умник. — Ты лучше с капитаном ищи покои правителя».

— Да-да, ведь у Элдора тоже был перстень, — подтвердила я.

Кто-то дернул меня за рукав. Я повернулась и увидела удивленный взгляд Ченга.

— Ты чего, а? — осторожно спросил он. — Ты не спятил ведь?

Выражение его лица было таким озадаченным, что я едва не рассмеялась.

— Пока еще нет, — ответила с улыбкой. — Я говорю с духами.

— Мысленно? — Ченг приоткрыл рот.

Я кивнула, и Ченг с капитаном переглянулись.

— Они рассказали, где искать королеву, — сказала я и поправилась: — Бывшую фессалийскую королеву.

— Я с тобой! — подпрыгнул Ченг.

— Мне помогут духи. Вы с капитаном лучше найдите правителя.

— Не рано ли распоряжаешься, лейтенант? — задорно отозвался Фа Дэ-Мин.

— Простите, капитан Фа, — твердо ответила я, — но сейчас не до субординации.

— Без обид, Мар-Тин! — весело усмехнулся капитан Фа. — Ты брат генерала, ты общался с правителем, у тебя, в конце концов, магическая сила.

— Значит, договорились. — Я поднялась с постамента.

— Береги себя, — напутствовал капитан Фа.

Поднял руку, точно хотел дотронуться до меня. Подержал на весу, потом опустил.

Я кивнула:

— Вы тоже.

Повернулась и пошла по коридору. Ченг и капитан скрылись в другом.

Идти одной оказалось страшновато. Оружия у меня не было, только магия и духи-помощники. Справлюсь ли я?

«Обязательно, госпожа», — отозвался Умник на мои мысли.

Он материализовался прямо из стены справа и поплыл над полом.

— Что? — спросила я, нахмурившись.

— Он вас любит, — мягко ответил Умник.

— Кто? Дитер?

— Дитер, само собой. Но я сейчас про капитана Фа.

Мои щеки вспыхнули румянцем, я обеими руками пригладила волосы и вздохнула:

— Знаю… Что мне делать, Умник?

— Жизнь все расставит по местам, — уклончиво ответил дракон и указал кончиком хвоста: — Нам сюда, госпожа.

Мы миновали анфиладу, пройдя под выбеленными сводами, здесь не было ни души, и шаги мои отдавались эхом от каменных стен. Если бы не уверения Умника, я бы никогда не подумала, что здесь живет женщина: все тот же темный камень, все та же аскетическая обстановка, что и в тронном зале. Посреди комнаты кровать под балдахином, возле стены — платяной шкаф и единственное окно, забранное ажурной решеткой.

Где трюмо с зеркалами? Где хрустальные люстры? Где разноцветные пуфики, статуэтки, цветы? Даже вместо теплого запаха духов тут витал сухой и сладковатый запах тления. Не королевская спальня — могильный склеп.

— Как думаешь, Умник, где королева хранит артефакт? — вслух рассуждала я. — Тут должна быть или шкатулка, или потайная дверца.

— Может, в стенах? — предположил дракон. — Либо в шкафу. Вы проверьте второе. А я первое.

Он снова растаял в воздухе, а я подошла к кровати, провела ладонью по шелковому покрывалу: ледяное, словно в комнате долгое время не топили камин. Здесь было холодно, но довольно сухо. Створки шкафа открылись легко, но снова, к моему изумлению, внутри не висело никаких платьев, только бесформенные накидки и ткани, да внизу — пара простеньких туфель. Ни драгоценностей, ни роскоши. Чего ты добилась, Анна Луиза? Желала стать властелином нескольких стран, а прозябаешь в нищете, как монашка.

— В стенах ничего нет, — доложил Умник, являясь за моим плечом. — Ни ходов, ни тайников.

— Странно, — рассеянно произнесла я, вспоминая, как во дворце фессалийского короля нашла тайник за королевским портретом.

Поворошила ткани, ощупала дверцы, потом залезла в шкаф, чтобы исследовать заднюю стенку.

И тут услышала шаги и знакомый скрип колес.

«Прячьтесь, госпожа!» — предупреждающе шепнул Умник, но я уже и так поняла, что скоро в покоях появится их хозяйка.

Что же делать?!

Я прижалась к дальней стенке и закрыла створки, оставив только узкую щель, сквозь которую была видна часть кровати и входная дверь. Умник рассыпался белыми искрами и уселся на моем плече полупрозрачной уменьшенной копией себя.

Я ждала. Сердце колотилось все сильнее, пощипывали пальцы, собирая магическую силу. Если Анна Луиза обнаружит меня и попытается позвать стражу, я ударю ее молниями. Только бы суметь! Но еще лучше дождаться, пока она уснет. Быть может, перстень она держит при себе? Скорее всего так.

Хлопнула дверь. Скрип стал отчетливее, на стенах зажглись ночники, озарив комнату желтушным светом.

— Прикрути лампы! — послышался скрипящий голос Анны Луизы, говорила она по-кентарийски. — Не видишь, глаза режет?

Дробные шаги, шорох, и свет стал приглушеннее.

— Так-то лучше. Теперь помоги…

Снова шорох, кряхтенье, скрежет и сухое пощелкивание. Забыв дышать, я припала к щелке и ждала. Вот комнату пересекла горбатая тень: Анну Луизу вел под руки молодой и крепкий слуга. Даже в таком плачевном состоянии коронованная развратница окружала себя красавцами! Мне стало противно, и я зажала ладонью рот, чтобы не выдать своего присутствия.

Кровать под грузным телом королевы скрипнула и прогнулась, с головы слетел капюшон, и я увидела обезображенное лицо Анны Луизы так близко, что мне пришлось зажмуриться, чтобы справиться с отвращением.

«Каменная горгулья», — вот что приходило на ум.

— Забери маску, — велела тем временем королева. — И помоги лечь. Осторожнее, болван! Сломаешь мне ноги — возьму твои!

Она засмеялась шелестящим смехом, закашлялась, и я видела, как с ее губ слетают облачка пыли. Слуга аккуратно уложил свою повелительницу, принял из ее рук маску и подал стакан воды. Анна Луиза сделала несколько глотков, держа стакан одной рукой. Вторую она прижимала к груди, если, конечно, это бесформенное серое нечто можно назвать рукой. Я вспомнила, как ломались каменные пальцы, когда взгляд василиска полоснул по королеве, и сглотнула.

— Подушки повыше, — командовала Анна Луиза. — И дай мне книгу. Не видишь, дурак? На столике лежит. А сам убирайся.

— Может, желаете массаж? — подал голос слуга.

— Не сегодня, я слишком устала для этого. К тому же, — она хихикнула, — для массажа у меня есть фессалийский монстр. А он тебе не чета!

Вот как! Я вспыхнула от злости. Заставляет делать Дитера массаж? Какая наглость! Какое вопиющее бесстыдство! Грязная старая ведьма с окаменевшим лицом, ты ответишь за все!

Хотелось высказать все это вслух. Но я молчала и смотрела во все глаза.

Слуга поклонился и удалился, оставив каталку у входа. Анна Луиза взяла книгу и какое-то время лежала, держа открытые страницы напротив того, что осталось от ее лица. Грудь тяжело поднималась, дыхание вырывалось с хрипом, и каменная крошка сыпалась на покрывало. Наконец Анна Луиза отложила книгу. Ее губы растянулись в усмешке — ничего более мерзкого я не видела в своей жизни!

— Три, четыре, пять, я иду искать, — медленно проговорила она. — Выходи, ящерка. Довольно игр, я нашла тебя, чертовка.

Она повернулась в мою сторону и, вытянув палец, указала прямо на шкаф.

Я замерла, словно еще на что-то надеялась. Сердце выскакивало из груди, и мне казалось, что если сидеть тихо-тихо, то стану невидимой, а все чудовища обойдут стороной.

Но это было возможно только в детстве, а я давно уже не ребенок, и дворцовые интриги — не детская игра.

— Выходи добровольно! — прикрикнула Анна Луиза, приподнимаясь на подушках. — И ты, и твоя мерзкая ящерица! И поживее, пока я не позвала черных всадников и они не выволокли вас обоих!

Я возмущенно закусила губу, но все-таки приоткрыла дверцы шкафчика и выбралась на свободу — неуклюже, молча и пристыженно.

Здоровый глаз королевы заблестел. Она окинула меня знакомым взглядом, каким окидывают знатные элегантные дамы безвкусно вырядившихся простушек, уголок рта насмешливо пополз вверх.

— Очаровательно, — протянуло это чудовище. — Время идет, а люди не меняются. Ты все так же любишь рыться в чужих вещах и подслушивать, маленькая свинка.

Я запыхтела, порываясь ответить, но перед лицом всплыл полупрозрачный дракон и зажал мне рот хвостом.

— Держите удар, госпожа! — тихонько взмолился он. — Не нужно пороть горячку!

— А ты умен, — похвалила Анна Луиза. — Знаешь, что лучше не спорить с тем, кто заведомо тебя сильнее.

— Легко быть сильной под защитой неубиваемых монстров, — угрюмо проговорила я. — Или, как вариант, чужого мужа.

— Кому муж, а кому давний друг сердца, — все тем же невыносимо елейным голосом ответила Анна Луиза.

— Которого вы зачаровали, обманом и ложью заставив служить себе!

— А разве ты, маленькая свинка, не сделала того же? — хихикнула королева. — Зачаровала своей чистотой, которую я назвала бы неопытностью. Наивностью, которую я бы назвала глупостью. Ты привязала Дитера, как хозяин привязывает собаку к конуре, время от времени бросая ему сахарную косточку. Но Дитер — матерый пес, рано или поздно он поймет, что старые хозяева куда лучше новых.

— Дитер — не пес! — огрызнулась я.

Внутри меня все дрожало от гнева, в ладонях скапливалось электричество.

— Он василиск, — фыркнула Анна Луиза. — А это куда хуже. Он — воин, созданный ради войны. Его жизнь — битва, и мир не для него.

— Вы ошибаетесь! — возразила я.

— Да неужели? — Мерзкая ухмылка снова исказила губы королевы. — Не потому ли ты переоделась мужчиной и поехала за ним на войну? Дай-ка угадаю… услышав об опасности, грозящей стране, его сиятельство не пожелал оставаться в семейном гнездышке. Ты, конечно, была против, и Дитер, конечно, согласился с молодой женой. Но наутро ты не обнаружила его в супружеской постели, только записку: «Прости, любимая. Уехал на войну». А может, и записки не оставил…

Я задыхалась, слушая ее слова. Они били точно в цель, и от этого становилось еще больнее.

— Оставил, — с трудом выдавила я.

Анна Луиза запрокинула лицо и расхохоталась. С подбородка посыпалась серая пыль, покрыв тонким слоем шелковое покрывало.

— Боже, Дитер неисправим! — утирая слезы, сказала королева. — Вот видишь, дитя, я знаю василиска куда лучше тебя. И даю ему то, чего просит его душа. И моя, разумеется. Теперь он слушается меня, захочу — будет целовать землю под моими ногами или… — она недвусмысленно приподняла бровь, — или что-то еще.

Я подскочила, словно меня подбросил удар тока. С пальцев сорвались голубые молнии и разбились о натертый паркет.

— А вот этого не нужно! — прикрикнула Анна Луиза и, подняв руку, демонстративно покрутила перстень с гранатом на золотой цепочке.

Значит, я была права?! Моя Тея не ошиблась?!

— Пока у меня есть эта штучка, настоятельно советую воздержаться от магии, — предупредила Анна Луиза. — И ящерицу держи при себе, иначе я отправлю духа туда, где ему и место, — по ту сторону Черного Зеркала.

Умник, похоже, струхнул. По крайней мере, побледнел, почти сливаясь с воздухом, присмирел и затих.

— И что вы… хотите? — с усилием выдавила я.

— Разве ты еще не поняла? — удивилась королева. — Хочу исцелиться с помощью крови василиска, вернуть себе молодость и красоту. Ну и попутно, — она кокетливо улыбнулась, что с каменным лицом выглядело довольно жутко, — вынудить бывшего муженька подписать капитуляцию и отказаться от трона в мою пользу. Если бы ты знала, — она закатила уцелевший глаз, — сколько я мечтала об этом, сидя в своей темнице, куда меня заточил этот слюнтяй! Как я ненавидела его! Как лелеяла планы мести в своем сердце! О, это непередаваемое ощущение — понимать, что дни твои сочтены, что никто никогда не поможет тебе и ты обречена на вечное страдание, на эту медленную и мучительную смерть!

Я тяжело дышала, слушая откровения королевы, кровь стучала в висках, электрические импульсы покалывали пальцы. Мне нужен был перстень, висящий на ее шее. Эх, если бы могла его взять!

«Ты сумеешь?» — мысленно спросила Умника.

«Попробую, госпожа», — ответил дракон.

И окончательно растворился в воздухе.

— Но потом, — самозабвенно продолжала Анна Луиза, продолжая все яростнее крутить перстень, — мой сердечный друг, ярл Элдор, помог мне сбежать и открыть Черное Зеркало. Мы снова были вместе, он принял меня и такой. Объединив усилия, мы смогли позвать монстров из другого мира. И теперь я готова отомстить всем своим обидчикам!

Тут ее глаз завращался и уставился на меня. Я вздрогнула, втянув носом воздух.

— И главным образом отомстить тебе и Дитеру, — закончила Анна Луиза.

Гранат между ее пальцами вдруг вспыхнул кроваво-красным. Королева вскрикнула и сжала кулак.

«Прости, госпожа! — услышала я скрипящий голос Умника. — Не могу… не получается!»

С громким щелчком он появился из воздуха и, обессиленный, шлепнулся на пол.

— Вор! — зашипела Анна Луиза. — Гадкая тварь! Хотел поживиться моим сокровищем? Не выйдет! Стража! — завопила она во весь голос. — Сюда!

Мои мысли заметались. Может, успею нейтрализовать королеву, пока она одна и беспомощна? Может, удастся вырвать артефакт?

Кажется, в животе шевельнулась Тея, но я не поняла, предостерегает она или подбадривает.

Так, может, рискнуть?..

Я вскинула руки, и на пальцах замерцали крохотные молнии. Но сделать ничего не успела. Распахнулась дверь, и на пороге появился сам правитель Кентарии собственной персоной.

— Стоять! — прорычал он. — Или я убью его!

Он вытолкал вперед перепуганного Ченга, у горла мальчишки блеснуло лезвие ножа.

 

Глава 17

ЧЕРНОЕ ЗЕРКАЛО

— Я знал, что вы пробовать бежать! — произнес Элдор, с ненавистью глядя из-под черных медвежьих бровей. — О, хитрые лисы! Но я ставить на вас капкан!

Он неприятно засмеялся, словно пес залаял, а Ченг всхлипнул. Его руки были связаны за спиной, на скуле наливался синяк.

— Прости, — виновато пробормотал он. — Я пытался, но…

Глаза у мальчишки были несчастными и мокрыми от сдерживаемых слез.

Я понимаю тебя, Ченг! Так понимаю! Мы честно пытались, но враг слишком силен! Удастся ли победить?

Мой дух-дракон все еще лежал на полу и лишь изредка дергал хвостом, показывая, что жив, только сильно контужен. Я мысленно звала его, но Умник не откликался. А где же Забияка? И где Фа Дэ-Мин?

— С ними был третий, — с кровати донесся голос королевы.

Вот ведь проклятая ведьма! Неужели читает мысли?!

— Не было, — возразил Ченг. — Мы вдвоем сбежали.

— Был кто-то еще, — упорствовала Анна Луиза. — Элдор, дорогой, ты сам сказал, что поймали троих шпионов.

— Верно! — согласился правитель. — Лисы быть в клетке, а теперь пойдут на воротник.

И засмеялся снова.

— Если вы про капитана Фа, — вновь подал голос Ченг, — то мы не стали его спасать. Он гадкий человек.

— Не спасать друга? — поднял брови Элдор.

— Какой друг! — дернулся мальчишка, и лезвие кольнуло его кожу. — Нет-нет! Не друг, он командир. Плохой командир, вечно нас гонял, вечно недовольный. Всегда драл розгами, если что не так.

— И всегда насмехался, — подыграла я, при этом не сильно кривила душой, стоило вспомнить наше первое знакомство с Фа Дэ-Мином. — И кормил плохо.

— Я понимать, месть, — оскалился в усмешке Элдор. — Все равно вы умереть!

— Не сразу, дорогой, — промурлыкала Анна Луиза. — Сначала заберем у них нечто, нужное нам…

— Конечно, — прохрипел Элдор и швырнул Ченга на пол, потом подошел ко мне и выкрутил руку.

Я заметила, что на пальце правителя сверкнул точно такой же перстень, что и у Анны Луизы, но не успела ничего сделать и выгнулась от боли, зашипев сквозь зубы. Элдор связал мне запястья шнуром, который сорвал с балдахина.

Анна Луиза прозвонила в медный колокольчик. Эхо откликнулось далеко за дверью, прокатилось по коридорам. Звук срезонировал во мне, и моя малышка, как мне показалось, тревожно заворочалась. Но я не могла ничего сделать и не двигалась, ожидая, что вот-вот произойдет что-то дурное.

И это произошло.

Черный рыцарь, мой заколдованный Дитер, вошел в покои привычно чеканным шагом, и у меня подкосились ноги. Я ничего не могла с собой поделать, я так любила его! Каждый раз при взгляде на пустое лицо меня охватывала неизбывная тоска. Что они сделали с тобой, любимый? Что они сделали со всеми нами?!

— Подойди, — приказала Анна Луиза.

Дитер послушно пересек комнату и склонился над чудовищем, прижался губами к окаменевшей руке.

— Моя госпожа, — ровно проговорил он.

Я отвернулась, сглатывая набухающие слезы. Рядом шумно дышал Ченг, но мне уже было все равно, что он подумает и скажет. Игра заканчивалась, и маскарад вместе с ней.

— Скажи, ты знаешь этих людей? — словно издеваясь, спросила Анна Луиза.

Василиск повернул голову в мою сторону, но в очках не вспыхнуло ни огонька, ни тени заинтересованности.

— Нет, моя госпожа.

Я едва не до крови закусила губу. Малышка в моем животе словно сжалась, и сердце заныло.

— Вспомни, — одними губами прошептала я. — Небесный Дракон и Звездная Роза…

На что я надеялась, глупая? Дитер стоял прямой и неподвижный, как камень.

— О, наши пленники любят звезды! — меж тем хохотнул Элдор. — Готов устроить это сейчас же! Что скажешь, дорогая?

— Я ждала этого так долго, — жутко улыбнулась Анна Луиза и слегка приподняла каменную руку, от которой тут же откололся кусочек и рассыпался в прах. — Дитер, милый! Открой нам Зеркало!

От этих слов меня сковало льдом. Не в силах пошевельнуться, смотрела, как мой любимый крутит спрятанный за балдахином скрипучий ворот. Тут же раздались лязг и скрежет, заработали невидимые шестеренки. Сперва почудилось, что кругом идет голова, но вскоре я поняла — это потолок вращается надо мной и разламывается на две половинки, обнажая черное, без малейших звездных пятен, небо.

Ченг тоже задрал голову и разинул рот, в нем страх боролся с любопытством. Умник вздрогнул, и по его телу пробежали мерцающие искры, он глухо зарычал и тоже поднял морду, все еще не размыкая век.

Зеркало оказалось черным-черным, а его поверхность — жидкой и густой, как нефть. Она медленно закручивалась по часовой стрелке. Внутри дрожали молнии. Не зеркало — небесный водоворот.

— Оно открывается раз в тысячу лет, — услышала я прерывающийся от восторга голос ведьмы. — Но мы, мой друг, смогли открыть его сами! Ты чувствуешь его мощь?

— О да! — довольно захрипел правитель Элдор. — Это сильная магия! Великая мощь!

Меня на время парализовало, словно воздух сгустился, стал вязким и топким, на волосах и пальцах потрескивало электричество. Я тихонько застонала и слегка дернулась, пытаясь заодно вызволить руки из петли шнура. Где же Забияка и капитан Фа? Если их не поймала стража, почему они не идут? Сбежали?

Стало холодно и неуютно. Нет, я не должна думать о предательстве! Такого просто не может быть!

— Мы будем могущественными правителями! — продолжала верещать Анна Луиза, извиваясь на постели и роняя каменную пыль. — Как только я встану на ноги, а с помощью василиска это случится очень скоро, мы будем владетелями сильнейших королевств! А после и богами!

— Когда возьмем силу Оракула, — дополнил правитель Элдор.

Я в неверии воззрилась на него. Не ослышалась ли? За моей спиной раздался мерзкий смех ведьмы.

— А ты не знала? — издевательски спросила она. — Милое дитя, ты думаешь, для чего мы искали тебя по всей стране? Думаешь, ты представляешь для меня хоть какой-то интерес? Нет, милая, ты — не Дитер.

Я задержала дыхание, боясь пропустить хоть слово, и видела, как округлил глаза Ченг. Понимаю, мальчик, для тебя сейчас слишком много сюрпризов. Для меня тоже.

— Оракул, — провозгласила Анна Луиза. — Вот что нам нужно. Сила всевидящей, всезнающей и вечной хранительницы тайн мироздания. Кто бы мог подумать, что эта сила сейчас в твоем чреве, чертовка? Готова отдать на отсечение руку, — она издевательски шевельнула каменными пальцами, — что ты и понятия не имеешь, какая честь тебе оказана, грязная простолюдинка.

— Баронесса, — выдавила я. — А ныне герцогиня Мейердорфская.

Анна Луиза расхохоталась, ей вторил Элдор, и Черное Зеркало пошло рябью, как будто тоже отзывалось на смех.

— Ты можешь обмануть глупого Максимилиана, — сказала ведьма. — Но не обманешь древнюю магию! — Она взяла перстень и приложила к здоровому глазу, глянув на меня сквозь камень. — Я вижу тебя насквозь. Чужеземка, имя которой стерто со скрижалей памяти. Наверное, ты не раз размышляла, для чего тебя призвали в этот мир? Так я скажу. Древние боги посчитали, что ты будешь хорошим сосудом для Оракула, пока та не окрепнет. Чужая кровь и проклятая кровь — вот ингредиенты для зарождения чуда. Но довольно! — Анна Луиза опустила цепочку, и перстень ударился о каменную грудь. — Пора вершить ритуал. Дитер, дорогой. Слушай волю мою: достань нам Оракула из этой дряни! Мои страшные боги будут рады получить такой подарок!

— Нет! — закричала я, изворачиваясь всем телом и теперь еще сильнее дергая узлы. — Дитер, не делай! Пожалуйста!

Он шагнул ко мне, на ходу вынимая нож. Зеркало над головой завращалось быстрее, словно древние боги ждали в нетерпении, предвкушая жертву.

— Нет! — заорал и Ченг, кинувшись наперерез.

Правитель Элдор зарычал и отбросил его пинком. Взвизгнув от боли, Ченг повалился на пол.

— Пожалуйста, любимый! — прошептала я, слезы грозили сорваться с моих ресниц, но никак не проливались.

Даже когда Дитер схватил меня за волосы, заставляя смотреть ему в лицо, даже когда лезвие ощутимо кольнуло ребра.

— Любимый, — произнесла я отчетливо, пытаясь пробить бронь колдовства. — Пожалуйста, вспомни меня! Я Мэрион. Маша! Твоя любимая и жена.

— Я должен выполнить приказ, — мертво процедил Дитер и сжал меня сильнее.

Сердце подскочило к горлу, Тея забилась в животе, и меня пронизало осознание непоправимости происходящего. Я знала, она все понимает, чувствует, что ей грозит. Может, тоже пыталась достучаться до отца, и я поспешила помочь ей.

— Если ты выполнишь приказ, — заговорила я, — то убьешь не только возлюбленную и свою жену. Ты убьешь мать своей дочери. Дитер, пожалуйста, вспомни! У нас есть дочь! — выкрикнула я, усиленно царапая узлы. Показалось или они немного поддались? — Я говорила тебе в Мейердорфском замке, говорю и теперь. Вспомни, может, она появлялась не только в моих снах? Маленькая девочка с темными волосами и зелеными глазами. Она дала тебе перстень!

Дитер дрогнул. Брови сдвинулись к переносице, в очках промелькнул золотой огонек. Он сипло задышал, и я почувствовала, как трясется его рука.

— Не медли! — завизжала Анна Луиза. — Кончай ее быстрее!

— Не делай! — поспешно перебила я. Теперь я слышала его сердце — тук-тук, тук-тук. Оно тревожно билось сквозь броню. Не каменное, живое. — Вспомни, как мы смогли снять проклятие! Наша любовь оказалась сильнее любой магии, любых козней! Сними же очки, любимый! И вспомни меня…

Все еще прижимая ко мне нож, другой рукой он взялся за ремешок, как всегда затянутый вокруг его головы. Я увидела золотистое свечение, но не отвела взор. Какая разница, окаменеть или погибнуть от ножа? Мне не на кого рассчитывать, не у кого просить помощи. Свою судьбу каждый кует сам, и, чтобы стать сильнее, сначала мы должны стать, как расплавленное железо, а потом окрепнуть, как лучшая сталь.

Он снял очки.

Его взгляд был тревожным и болезненным. Золото плескалось в его зрачках. Если Дитер захочет — оно вспыхнет, как солнце. И тогда не станет ни меня, ни Теи. И я смотрела на него так, как может смотреть влюбленная женщина на мужа. И бесконечно повторяла про себя: «Пожалуйста, вспомни. Пожалуйста…»

— Я… помню, — прошептал Дитер.

Лезвие скользнуло вниз. Я не успела ни испугаться, ни вскрикнуть, зато почувствовала, как натянулись и лопнули узлы. Рывок — и руки на свободе! Я прильнула к Дитеру, спрятав лицо на его груди. А он приложил ладони к моему животу и нежно погладил.

— Я помню, — повторил он. — Глупая, как могла подумать, что я забыл про вас?

— Убить! — взвизгнула Анна Луиза. — Стража! Всадники! Убить обоих! Немедля!

— Предательство! — захрипел правитель Элдор.

Потом все произошло слишком быстро.

Элдор бросился на нас. Сверкнуло лезвие ножа, со свистом вспарывая воздух.

Откуда-то с неба донесся рев, словно медведь проснулся в своей берлоге и зарычал, потревоженный неудачным охотником. И снова свист, и еще одна тень, свалившаяся буквально нам на головы.

Метнувшись между мной и Элдором, человек вскинул пистолет. Раздался выстрел. Запах пороха. Потом вскрик. И еще один.

Элдор взмахнул руками. А потом упал. Почти одновременно с тем, кто спас меня и Дитера, загородив собой.

Не веря своим глазам и дрожа как в лихорадке, я видела, как на паркет оседает мой спаситель, мой несносный преследователь и несчастный влюбленный — альтарский капитан Фа Дэ-Мин. Из-под его ладони, прижатой к левому боку, хлестала темная кровь.

Это запечатлелось в моем сознании, точно фотоснимок.

Кровь на полу, посеревшее лицо капитана, его темные, слегка расширенные от удивления и боли глаза.

Я вспомнила, как он умирал от яда тварей из Туманного лога, вспомнила, с каким задором он играл в «пьяную» катарангу. Все это пролетело в мимолетной вспышке, и время словно замедлилось.

Я видела, как левый рукав Элдора тоже краснеет, как гримаса ненависти искажает грубые черты лица. Воздух вдруг сделался совсем вязким, и я с дрожью заметила, как в нем застывает летящий прямо в меня снаряд.

— Беги-и! — услышала я искаженный голос Дитера.

Так же медленно он развернулся, выставив затянутую броней грудь. Его глаза вспыхнули золотом. И я невольно вскинула руку, заслоняясь от невероятного свечения. Но мышцы повиновались с трудом, и сзади меня полыхнуло алое зарево.

Толчок был такой силы, что я рухнула на пол.

В последний миг увидела, как снаряд врезается в броню Дитера…

— Дитер! — закричала я, вкладывая в крик все отчаяние, всю свою любовь.

Меня накрыло свинцовой тяжестью, я едва обернулась назад, чтобы уловить свечение перстня на шее Анны Луизы.

«Неужели конец? — подумалось мне. — Прощай, любимый Дитер. Прощай, смелый Фа… Мы даже не смогли сказать друг другу что-то важное…»

Как жаль, что так вышло. Как жаль, что все кончается вот так. Я не хотела этого. Я все бы отдала, чтобы была возможность повернуть время вспять!

Закрыв глаза и стискивая зубы до боли, я в последней попытке прижала ладони к животу, стараясь уберечь мою девочку от надвигающейся гибели. Пусть знает, что папа и мама до последнего защищали ее…

Мир завертелся, Черное Зеркало выгнулось и опустило в разлом на потолке длинный черный щуп, похожий на торнадо. Я все еще пыталась отползти, но раструб щупа коснулся моей макушки. Я почувствовала еще один толчок.

И меня засосало в черноту, где не было ничего, кроме бездны — ни стен, ни пола, ни потолка, ни звезд. И я качалась в воздухе, как та Алиса, что провалилась в кроличью нору и зависла в бесконечном падении.

Может быть, так и приходит смерть?

Я глубоко вздохнула и закрыла глаза. Тогда пришло ощущение полета, и я распахнула ресницы, пытаясь понять, чудится это мне или происходит на самом деле.

Открыла — и увидела Тею.

Она кружилась рядом со мной, платье вздыбилось колоколом, а распущенные волосы обрамляли лицо, как черное облако. Тея улыбалась:

— Привет, мамочка.

Ее голос был подобен ангельскому колокольчику, зеленые глаза поблескивали.

— Тея, — смогла выдохнуть я. — Мы… умерли?

Как же трудно мне было произнести это страшное слово! Я гнала его, но все-таки звук выстрелов, запах крови, мой Дитер, в грудь которого влетает снаряд, и раненый капитан не шли из головы.

— Нет, — ответила девочка, и будто камень свалился с души, но Тея тут же коварно добавила: — Еще нет. Черное Зеркало открылось, и ты провалилась во временною воронку.

— Что это значит? — с недоумением спросила я, все еще продолжая падать.

Было не страшно, хотя и немного тревожно.

— Это значит, что два камня-магнита активизировались и создали пространственно-временной коридор между мирами и их вероятностями, — начала объяснять Тея, но, поймав мой растерянный взгляд, звонко рассмеялась и легко, как акробат, перевернулась через голову, приблизившись и подмигнув: — Прости, мамочка, я иногда говорю странные вещи. Но если ты собралась меня родить и воспитывать, придется к этому привыкнуть.

— Я поняла… почти, — кивнула ей и тут же уточнила: — А как же Дитер? И капитан Фа, и Ченг, и драконы? Почему они не попали сюда вслед за мной?

— Потому что только ты носишь в животике Оракула, — хихикнула Тея. — Я думала, это очевидно. Иногда, во сне, я могу дотянуться и до папочки. Но сейчас это невозможно. Поэтому ты должна сделать выбор за всех нас.

— Какой выбор? — опешила я.

— Смотри!

Тея очертила рукой дугу. Справа от нее чернота посветлела, расплылась, сквозь пелену проступили очертания города…

Я глянула и ахнула, а кровь побежала живее.

На горизонте вырастали высотки спального района, ближе зеленел сквер с фонтаном и уютными лавочками, покрашенными к лету, улицы, прямые, засаженные тополями, запруженные машинами, тянулись во все стороны, блестели трамвайные пути, мигал трехцветным глазом светофор. Я знала это место!

— Мой родной город, — в великом потрясении проговорила я, жадно всматриваясь в детали.

Прозрачная пленка, точно линза бинокля, приблизила одно из окон. Сквозь прозрачный тюль я различила родительскую квартиру, папу и маму, сидящих за обеденным столом. Линза мигнула и показала мне подругу Юльку, гуляющую под ручку с однокурсником. Оба заливисто смеялись и, кажется, были счастливы. Потом мне показали мой университет, мою новую квартиру, мои цветы, поливаемые соседкой, которой я обычно доверяла ключи.

Острое чувство ностальгии вспыхнуло в груди и потащило с невероятной силой туда, где текла оставленная жизнь. Я вытянула ладони, желая прикоснуться к тому миру, но уперлась в упругую мембрану, которую ни разорвать, ни расцарапать, и от огорчения по щекам потекли слезы.

— Ты хочешь вернуться? — услышала я за плечом детский голосок.

Вздрогнула, моргнула, смахивая слезы.

— А разве это возможно? — жалобно спросила я и обернулась.

Тея больше не улыбалась, смотрела серьезно, понимающе.

— Из этого места возможно вернуться в любую точку мироздания, — пояснила она. — Я показала тебе один путь. Теперь покажу другой. Смотри!

Она провела еще одну дугу, и новая линза возникла уже слева.

Это была Фессалия, прекрасная, как розовый куст в пору цветения. Белоснежный и полностью отреставрированный Мейердорфский замок, холеные скакуны в конюшнях, а на площадке у фонтанчика — маленькая люлька, накрытая кружевным розовым покрывалом. Подошел Дитер, наклонился и поцеловал спящую в ней малышку, и я снова не смогла сдержать слез, сердце забилось раненой птицей, а душа раскололась на части: одна тянулась в прошлое, другая желала остаться здесь.

— Твой выбор, — немного грустно произнесла Тея. — Я показала две вероятности, теперь все зависит от тебя.

— Это слишком жестоко, — прошептала я. — Я не могу выбрать… Ведь если я останусь, родители и друзья будут думать, что я погибла. А если вернусь туда, то никогда не встречу Дитера, не полюблю и не рожу тебя…

— Всегда нужно чем-то жертвовать, — вздохнула Тея. — Капитан Фа пожертвовал жизнью ради тебя, мамочка, даже зная, что ты не будешь принадлежать ему. Наш папочка закрыл тебя от выстрела, понимая, что может не увидеть моего рождения.

— Но если… если я останусь, — дрожащим голосом произнесла я, — ведь можно сделать так, чтобы родители не думали, будто я умерла? Чтобы они… были счастливы.

— О да! — оживилась Тея. — Реальность можно скорректировать. Ты помнишь Мэрион?

— Это мое имя, — с удивлением ответила я.

— Ты позаимствовала его у юной баронессы вместе с титулом и судьбой, — назидательно сказала Оракул, и теперь я заметила, что ее взгляд гораздо мудрее, чем мог бы быть у пятилетнего ребенка.

Она и говорила умно и взвешенно — только так и может говорить величайшая провидица, рождение которой было предсказано духами.

— Бедная девочка пропала, когда ты заняла ее место, мамочка, — продолжила Тея. — Настоящая Мэрион отправилась в место, подобное тому, где сейчас находимся мы. Она спала все это время, но ты можешь дать ей шанс проснуться.

— И что случится тогда? — затаила дыхание я.

— Тогда она вернется в твой мир вместо тебя. Внешне она — полная твоя копия, а по характеру — настоящий кроткий ангел. — Тея задорно рассмеялась. — Она с отличием окончит университет, будет работать переводчиком и познакомится с молодым директором одной развивающейся немецкой компании.

— Она полюбит его всем сердцем и выйдет замуж? — улыбаясь сквозь слезы, поддержала я.

— Обязательно! И родит твоей маме и папе чудесную внучку. Они назовут ее Таней.

Я плакала, уже не скрываясь и не вытирая слез.

— Пусть она скажет, — срываясь, попросила я, — пусть скажет им, что очень по ним скучала, что она сильно их любит…

— Конечно! — Тея ткнула пальчиком в линзу. — Гляди! Она уже звонит в дверь!

Я с замирающим сердцем наблюдала, как мама вытирает испачканные мукой руки о передник и кричит папе, чтобы он открыл. Папа откладывает газету, идет к двери… и застывает на пороге.

— Маша! — говорит он, и мама кидается в коридор.

Девушка, точная копия меня, входит в квартиру и ставит на пол спортивную сумку.

— Я сдала сессию на «отлично»! — тихо, словно стесняясь, говорит она. — И так соскучилась по вам…

Они бросаются в объятия друг друга, тоже не сдерживая слез. Прозрачное окошко наполняется туманом, бледнеет и наконец гаснет. Остается одно — там, где сидит над люлькой коленопреклоненный Дитер.

Я тронула его изображение пальцем, провела по щеке.

— Я так тебя люблю, — прошептала я и обернулась к девочке: — И тебя люблю, моя маленькая Тея.

Она засветилась от радости, заулыбалась до ямочек на щеках и бросилась ко мне — не Оракул, не провидица — обыкновенный пятилетний ребенок.

Я обняла ее, чувствуя запах чистоты и сладостей. Поцеловала в темную макушку, она уткнулась носом в мою шею и засопела, крепко-крепко обнимая ручками.

— Я люблю тебя, мамочка, — прошептала Тея и погладила по волосам. — Но у тебя есть всего десять минут.

— Справлюсь, — ответно шепнула я.

— Тогда… ты готова?

Ответить я не успела. Тея стала таять, уменьшаться в моих руках, одежда исчезала, волосики на голове закручивались в пушок, и вот уже на моих руках не пятилетний ребенок, а младенец. Мирно закрыв глазки, малютка вздохнула и продолжила таять, прижимаясь к моему животу боком, пока не исчезла совсем. Я почувствовала наполнившее меня тепло — моя еще не рожденная девочка вернулась в люльку околоплодных вод, где ей придется проспать еще несколько месяцев.

Только бы успеть!

Чернота снова завертела меня в штопор, дернула вниз, и я почувствовала, как под ногами спружинил и отвердел паркет. Проморгавшись, увидела, что снова нахожусь в покоях Анны Луизы. Зеркало вращалось над моей головой, но уже гораздо медленнее, чем прежде. Над разломом в потолке, свесив удивленную морду, сидел Забияка. Так вот как капитан Фа попал сюда! Наверное, вместе с драконом прошел тайными ходами и явился в самый нужный момент.

Сам капитан стоял на одном мыске, пренебрегая всеми законами физики. Рядом в выпаде склонился Элдор. Лезвие ножа блестело, нацеленное в бок Фа Дэ-Мина.

Я первым делом выбила клинок из рук правителя, скрутила с его пальца перстень и вытащила пистолет. Дитер склонился над полом, защищая меня. Хотелось бы передвинуть его в сторону, но сил не хватало. Тогда я просто сунула ему перстень в ладонь, пистолет вложила в руки Ченга, а сама подняла валяющийся на полу шнур и связала Элдору руки. Потом прошла к постели, где лежала Анна Луиза, сдернула с ее шеи второй перстень и надела на свой палец. Присела над Умником, погладила по морде.

— Теперь мы победим, — пообещала я.

И время истекло.

В воздухе раздался громкий хлопок.

Капитан Фа вскрикнул, падая. Элдор дернул руками и зарычал, обнаружив, что связан.

— Ченг! — закричала я. — Держи его на мушке! Дитер!

Мой генерал полоснул по мне взглядом и все понял без слов. Подскочив, он взял Элдора за горло.

— Испепели его! — верещала Анна Луиза, напрасно ища перстень. — Испепели их всех! Убей! Отдай на корм древним богам и черным всадникам!

— Убью! — прохрипел и Элдор, одним рывком разорвав узлы. О, этот кентариец действительно был силен! — Берегись, тварь!

— Василиск, — холодно отозвался Дитер. — Так называют меня на родине.

Его глаза полыхнули золотом. Я отвернулась, на всякий случай закрывая лицо. Инстинктивно повторив мой жест, отвернулись и Ченг с капитаном Фа. А вот правитель Элдор не успел.

Я слышала, как завопила королева, осыпая всех нас проклятиями. Слышала шорох, с каким обычно катятся камни. Сквозь пальцы различила силуэт дракона, который спикировал вниз. Решив, что теперь можно, я оглянулась и не увидела Элдора — вместо него посреди комнаты стояла каменная статуя.

— О святые духи! — потрясенно прошептал Ченг.

Забияка хлестнул по статуе хвостом, и камень разлетелся крошкой.

— А это — для тебя, госпожа! — насмешливо сказал Дитер, выделив последнее слово.

Последовала еще одна золотая вспышка. Анна Луиза выгнулась и застыла, широко открыв рот, между ее губами стала скапливаться пыль, сами губы окаменели. Я встряхнула руками и прошлась по статуе молниями. Бывшая королева шумно рассыпалась в прах.

Пыль, камень и мусор — все, что осталось от кентарийских правителей.

— Победа! — закричал Ченг.

— Победа! — заорал и капитан Фа.

А Забияка подлетел к Умнику и обнял его крыльями.

— Как ты, приятель? — спросил он.

Умник приоткрыл сапфировый глаз.

— Не дождетесь, — пробурчал он. — Я еще на именинах погуляю.

Я засмеялась и вдруг почувствовала, как накатывает слабость. Колени подогнулись, голова наполнилась звоном, и я провалилась в темноту.

А пришла в себя уже в заботливых объятиях, и такой родной и близкий голос повторял:

— Пичужка? Очнись, родная! Ты в порядке? А малышка?

Я вздохнула и ответно обняла Дитера.

— В порядке, — прошептала я и снова почувствовала, как слезы помимо воли капают из глаз. — Мы правда победили? Правда?

— Правда. — Дитер сжал меня покрепче. — Я так боялся за тебя, любимая. Так боялся потерять тебя и дочку…

— Я тоже, Дитер, — мягко произнесла я. — Смотри!

Мы завороженно наблюдали, как Черное Зеркало вращается все медленнее и медленнее, сереет, почти сливаясь с рассветным небом.

— Нельзя допустить, чтобы портал открылся снова и привел новых монстров, — серьезно сказал Дитер, снял с пальца перстень и покрутил в руках, рассматривая на свет.

— Но теперь мы можем управлять ими! — возразила я, показав свой артефакт.

— Кто знает! — отозвался Умник, встряхиваясь, как пес. — Лучше не искушать судьбу.

Он подлетел ко мне и широко разинул пасть. Раздвоенный язык слизнул перстень с моей ладони, как хлебную крошку.

— Ам! — весело повторил и Забияка, глотая перстень Дитера, и блеснул алыми глазами. — Жжется!

В тот момент, когда драконы проглотили артефакты, Черное Зеркало растаяло совершенно, и небо озарили лучи восходящего солнца. Я счастливо вздохнула и прижалась к груди мужа, прошептав:

— Теперь у нас все будет хорошо. Мы так долго шли к нашему счастью…

— Ты и правда прошла через три страны, — засмеялся Дитер.

— И даже из другого мира, — ответила я и подставила губы.

Он целовал меня долго и сладко. Я зажмурилась от удовольствия, словно опять очутилась в том месте, где не было ни пространства, ни времени. И только услышала удивленный вздох и обескураженный возглас Ченга:

— Ну ничего себе проявление братской любви!

Мы прервали поцелуй и прыснули от смеха. Я покраснела, спрятав лицо на плече мужа.

— Что такое? — проворчал генерал. — Супругам не запрещено целоваться!

— Я подозревал, — грустно проговорил капитан Фа.

Оглянувшись, увидела его, усталого, улыбающегося немного печально. Но в его глазах не было ни злости, ни тоски. Перехватив мой взгляд, он спросил:

— Так как же тебя зовут на самом деле, лейтенант?

— Мария, — ответила я и слегка отстранилась от Дитера. — Прости, я не могла раскрыть свою тайну раньше.

— Понимаю, — кивнул он. — Тогда… Позволите, ваше сиятельство? — обратился он к Дитеру.

Генерал приподнял бровь, но ничего не сказал. Фа Дэ-Мин подошел ко мне, взял ладонь и почтительно коснулся ее губами.

— Простите, что был так несносен, — искренне произнес он. — И простите за мою самоуверенность. Первая любовь, как и иллюзии, иногда больно ранит, но я приму этот урок, как подобает мужчине.

— Я люблю тебя как друга, Фа Дэ-Мин. — Я нежно пожала его ладонь. — Мне хотелось бы, чтобы ты был счастлив.

— Так и будет, — все еще тая в глазах грусть, уверенно ответил он. — Я рад называться твоим другом. И если понадобится помощь, вы оба можете опереться на мое плечо. — Он повернулся к Дитеру и сдержанно пожелал: — Будьте счастливы, генерал. Вы заслужили такое сокровище.

— Будь и ты, капитан, — отозвался Дитер. — Горжусь, что мы сражались плечом к плечу.

«Мы еще найдем ему прелестную альтарку или фессалийку, госпожа», — мурлыкнул в голове Забияка.

«Может, и кентарийку, — подхватил Умник. — В конце концов, теперь вам всем придется проводить больше времени в Кентарии».

— Это еще почему? — вслух спросила я, моргая от удивления.

— Да потому, что стране нужна сильная рука и справедливая власть, — подмигнул Умник. — Ведь король Элдор умер.

— Умер, — подхватил Забияка. — Да здравствует новый король Дитер!

— И наша прекрасная королева!

Оба дракона перевернулись в воздухе, хлопая крыльями и свиваясь хвостами. Глядя на их ужимки, я не смогла сдержать улыбки, хотя щеки заливал румянец.

— Королева… — повторила я и с сомнением посмотрела на Дитера. — Разве это возможно?

— Нет ничего невозможного, моя пичужка. — Он снова притянул меня к себе, погладив по животику. — К тому же не забывай — дочке нужно приданое.

— А Оракулу — мама и папа! — подхватил Умник.

— И новая колыбелька, — продолжила я перечень. — Дитер, ты не представляешь, какую колыбельку я видела в… э-э… во сне. А еще покрывало, расшитое цветами и отороченное кружевом, и…

— Мы займемся этим в ближайшее время, — пообещал Дитер.

Его взгляд светился восторгом и любовью. Я чувствовала, что Тея в моем животе тоже довольна и счастлива.

Спасибо тебе, дочка. Ты помогла мне сделать правильный выбор.

Мое сердце там, где моя семья.

 

Эпилог

Тею клонило в сон. Сегодня она хорошо поела и теперь мирно посапывала, прижавшись пухлой щечкой к моей груди. Теплая, нежная, пахнущая молоком. Такая родная.

— Хотите, я отнесу ее в колыбельку, госпожа? — по-альтарски спросила седовласая Сонг.

Пурпурное одеяние и татуированные кисти рук выдавали в ней монахиню со священного плато Ленг.

Они явились в Кентарию спустя месяц после закрытия Черного Зеркала — пять женщин и пятеро мужчин в монашеских одеяниях, и принесли лаванду, душистую смолу, приправы и четыре кристалла горного хрусталя, которые расставили в каждом из углов моей спальни. А два духа-дракона, каждый из которых вымахал с буйвола, теперь охраняли западную и восточную башни.

— Это убережет вас и новорожденного Оракула от зла, — с поклоном сказала Сонг, которая была у монахов за главную.

Она и принимала роды.

Тея родилась на рассвете, когда в Альтаре еще вовсю зрели плоды, а в Кентарии воду сковывал легкий морозец. Хотя Дитер предлагал вернуться в империю Солнца или хотя бы в Мейердорфский замок, я напрочь отказалась от этой затеи. Пусть климат в Кентарии более суровый, но зато здесь могучие сосновые леса, свежайший воздух, чудесные водопады и люди, которые сначала встречали нас настороженно, но постепенно открывали свои сердца.

У Элдора не оказалось ни наследников, ни родных. Сначала Дитер воспринял в шутку идею стать кентарийским правителем, но вскоре эти слова не выглядели такими уж смешными. Во-первых, Дитер избавил страну от жутких черных всадников, которые пропали вместе с Черным Зеркалом, и граждане Кентарии оценили этот подвиг. Во-вторых, после гибели Элдора в армии начались брожения, и только непреклонная воля василиска могла снова вернуть порядок.

Совет старейшин не без давления со стороны Фессалии и Альтара назначил Дитера наместником кентарийского престола. Страна вовсю готовилась к коронации, а мы готовились к чуду рождения, поэтому не спешили…

Мои верные друзья и помощники вернулись в Альтар. Ганс — к любимой Жюли, Фа Дэ-Мин — к родителям и сестре, а заодно забрал с собой Ченга, о котором пообещал заботиться, на что мальчишка ответил такой хитрой улыбкой, что я поняла: легко не будет.

Шэна мы попросили остаться на время.

— Я знаю, что в Альтаре тебя ждут дела, — сказал Дитер, а я подмигнула, отправив безмолвное: «И дочь». Шэн мягко кивнул и тоже подмигнул в ответ. — Но твоя помощь будет неоценима, особенно в качестве королевского министра.

— Уже примерил корону, Дитер? — приподнял брови Ю Шэн-Ли.

— Плох тот солдат, который не мечтает стать генералом, — рассмеялся Дитер. — Я видел, в каком упадке находится Кентария, как запуганы местные жители, сколько неиспользованных природных ресурсов только и ждут, чтобы ими занялся рачительный хозяин. Так почему бы не попробовать? Тем более когда у меня есть такие мудрые и опытные люди, как ты, Шэн.

— Ну, если я нужен тебе только как специалист…

— И как друг! — тотчас заверил Дитер и протянул руку. — Без друзей и близких мы — пушинки, влекомые ураганом.

— Я буду счастлив работать с тобой. — Шэн пожал протянутую руку, а потом поклонился мне. — И с тобой, лейтенант альтарской армии и новая королева Кентарии.

Это было тогда. Теперь, баюкая на руках мирно посапывающую дочурку, я думала о том, каким точным было предсказание старой О Мин-Чжу: Тея остановила войну и закрыла портал в чужие миры, откуда нам могли грозить бесчисленные беды. Мы все надеялись, что навсегда.

Вдыхая запах дочкиных волос, я слушала, как шумят за стенами сосны, как где-то в глубине нашей резиденции тикают ходики, и сквозь дремоту слышала, как кто-то мягко крадется за спиной. Подходит ближе, обвивает сильными руками, целует в макушку.

— Не хочешь немного поспать, моя королева? — тихонько спросил Дитер, щекоча горячим дыханием.

— Жалко тревожить Тею, — ответно шепнула я, слегка поворачивая голову и утыкаясь носом в колючую щеку. — Мм! Опять всю ночь корпел над своими бумагами?

— Только утром, дорогая. Не волнуйся, я не переутомляюсь. А вот ты…

— Мне помогают Сонг и Марта.

— И все же тебе нужно больше отдыхать.

Он наклонился и слегка коснулся губами лобика Теи. Малышка спала так крепко, что даже не шелохнулась, только чему-то заулыбалась во сне.

— Однажды наша девочка станет величайшей провидицей всех королевств, — вздохнула я. — Но посмотри, какая она сейчас беззащитная и маленькая, правда?

— Пока ее мама воин, а папа — василиск, ей ничего не грозит, — серьезно сказал Дитер и поцеловал меня в губы.

Я ответила на поцелуй, растворяясь в тепле и неге. Так уютно, так хорошо…

— Отдыхайте, мои маленькие птички. Вы обе это заслужили, а беречь ваш покой буду я.

«И жили мы долго и счастливо, — с улыбкой подумала я. — Лучше и быть не могло».