Я не рассказала Ю Шэн-Ли об этом странном сне, да вскоре и позабыла о нем: дни понеслись с пугающей быстротой, а сны, подобные этому, больше не снились.

Просыпались по побудке рано утром, вместе с Шэном я делала зарядку, потом наступало время легкого завтрака, а следом нужно было разучивать альтарские иероглифы, чтобы не перепутать «птицу» с «пулей», а «город» с «быком». Особенно досаждал мне иероглиф «доблесть».

«Внимательнее, хозяйка», — подсказывал в голове невидимый Умник. — Утолщение чернил в этой черточке легко превратит «доблесть» в «поросенка».

«А „доблестный воин“ сразу станет „поросячьим“»! — радостно подхватывал Забияка.

— Хрю! — ворчала я, вздыхала и старательно выводила зигзаги и черточки снова.

Кроме правописания приходилось ездить верхом, драться на кинжалах и стрелять по мишеням из мушкета. И если в рукопашной я оказалась не слишком умела, что налево и направо объясняла травмой спины, полученной еще до мобилизации, то стрельба получалась все лучше и лучше.

— Семь из десяти! — улыбался меня Ю Шэн-Ли. — Ты делаешь успехи.

— Рад стараться, господин Ю! — браво чеканила я и думала, что сказал бы Дитер, если бы увидел свою жену в мужской одежде, да еще и с мушкетом в руках.

В целом, жизнь в военном лагере оказалась не слишком трудной. На правах адъютанта я отстранялась от тяжелой физической работы, а варить рис или резать мясо на кухне, равно как мыть посуду и чистить конюшни мне было не привыкать. К тому же, на конюшнях я неожиданно подружилась с Ченгом — тем самым мальчиком, который первым встретился мне в лагере. Он оказался бойким и словоохотливым, про себя я звала его «сыном полка» и, пожалуй, это был единственный воин в Железной гвардии, кто относился к странному фессалийцу по-простому и без предубеждений.

— Эх, если бы у моего отца были деньги, чтобы отправить меня на обучение в академию! — всякий раз вздыхал Ченг, когда разговор заходил о будущей карьере. — Я бы стал уже лейтенантом, а не выгребал конский и птичий навоз. Но есть такие парни, как я, и такие, как ты, Мар-Тин, или Фа Дэ-Мин.

При имени капитана я морщилась, и Ченг, замечая мою гримасу, сочувственно кивал.

— Да уж, приклеился к тебе как пиявка, не отдерешь, — ворчал он. — Завидует, что раньше он был самым знатным из нас, не считая главнокомандующего. А теперь появился ты… А правда, что брат пытался убить тебя на дуэли?

— Дуэль была со старшим, — с улыбкой отвечала я. — Его тоже звали Мартиным.

— Чего только не бывает! — удивленно крутил головой Ченг. — А говорят, что василиск может лучами из глаз стрелять. Это тоже неправда?

— Нет. У Дитера обычные глаза, только иногда в них аккумулируется магия, и тогда они становятся золотыми.

— Как у дракона?

— Вроде того.

— И у него тоже вырастает чешуя и хвост?

— Ничего такого нет, — возражала я.

— И он не стреляет ядовитыми шипами изо рта?

— Кто наговорил такой ерунды? — я, наконец, хмурилась и внутренне не уставала поражаться человеческой фантазии.

Ченг пожимал плечами и отвечал, что ходят слухи.

— Словно мухи, тут и там, ходят слухи по домам, — напела я, — а беззубые старухи их разносят по умам. Поменьше слушай всякую дичь, Ченг!

Мальчишка смеялся и в шутку прыскал в меня водой из шланга. Я пищала, уворачивалась и старалась, чтобы не намокла грудь: хотя я и утягивала ее эластичным бинтом, а мешковатый мундир скрывал женские формы, всегда оставалось опасение…

Особенно, когда рядом крутился Фа Дэ-Мин.

— Восемь из десяти? — презрительно морщился он, вырастая за моей спиной как из-под земли. — Для выпускника академии могло быть и лучше.

— Приглядитесь лучше, капитан Фа! — возражала я. — Две пули попали точно в яблочко! Девять из десяти!

— Бахвальство не украшает воина, — желчно отвечал Фа Дэ-Мин.

— Но я говорю правду.

— А пустые споры делают из воина сварливую женщину.

Спорить мне действительно не хотелось, я молча заносила результаты в лист учета, забирала мушкет и брела в свой шатер, а капитан сверлил меня взглядом, потирал обожженную руку, но притрагиваться опасался. Впрочем, его опасений поуменьшилось бы, знай он, что мне ни разу не удавалось повторить этот трюк с электричеством.

«Разве я не могу управлять силой кулона?» — спрашивала я недоуменно у духов-хранителей.

«Можешь, — отвечал Умник. — Но пока сила прорывается в минуты наибольшего душевного волнения. Так работает почти вся магия, и чтобы намерено управлять ей, понадобится время и усилия».

Я понимающе кивала. В конце концов, и Дитеру потребовалось время, чтобы осознанно управлять силой василиска, иначе стоять бы мне в его саду каменной статуей.

Шла к концу третья неделя.

Ю Шэн-Ли получил весточку из Фессалии, но к моему разочарованию писал не Дитер, а министр короля, имени которого я не запомнила. Кентария и Фессалия вели переговоры, и вот уже десять дней как о черных всадниках не было ни слуху, и духу. Фессалийские воины укрепили границу, ее дважды в день объезжал лично сам генерал фон Мейердорф, разговаривал с пострадавшими крестьянами, а кентарийский ярл требовал вернуть ему спорные земли, но войну не объявлял. Обе стороны выжидали, и это ожидание тянулось бесконечно долго, дрожа натянутой струной, вот-вот готовой лопнуть.

Это ощущалось и в альтарском лагере. Офицеры ходили хмурые и напряженные, солдаты бурчали. Что уже можно было бы выдвинуться в Фессалию, иначе когда придет нужда — будет поздно. А я пыталась отвлечься от тягостных мыслей, изнуряя себя тренировками и верховой ездой и совершенно не слушая ворчливое недовольство хранителей-духов. Но так продолжалось недолго: то ли день выдался слишком жарким и душным, то ли действительно я слишком устала с утра, но после обеда, пытаясь забраться в седло, мир вдруг подернулся темной пеленой, в ушах зашумело, а ноги подкосились, сделавшись вдруг ватными. Я потеряла бы сознание, не вцепись в узду, и не будь рядом со мной вездесущего Ченга.

— Что такое, эй? — услышала я сквозь противный обложивший уши звон. — Мар-Тин! Да что с тобой?

В лицо брызнуло что-то холодное. Я всхлипнула мотнула головой и увидела перед собой бледное лицо мальчишки.

— Что-то… голова кружится. Может, солнечный удар? — слабо проговорила я. Попыталась удержаться на ногах, но слабость пригибала к земле, и больше всего на свете мне хотелось лечь. Желательно в собственную постель, а не на колкую траву.

— Еще бы не перегреться! — понимающе закивал Ченг. — Вон солнце как печет! Небесный Дракон огнем пышет как из печки, давай, провожу до шатра.

Я оперлась о его плечи и, пригибаясь под собственным весом, поплелась в лагерь. Ноги заплетались, голова гудела, к тому же как-то странно подташнивало, и я с облегчением вздохнула, когда увидела прокалывающий небо флаг с тремя звездами на фоне дракона.

— Я позову лекаря, — предложил мальчишка, втаскивая меня под тенистый полог. — Вдруг это дает знать твоя травмированная спина?

«Только не лекаря!» — встрепенулся Забияка, и я повторила за ним:

— Нет, нет! Мне уже лучше, правда! Я полчаса полежу, и все пройдет, вот увидишь!

Наверное. Смотрела с такой мольбой и испугом, что Ченг хоть и удивился моему порыву, но все же ответил:

— Хорошо, хорошо! Отдыхай. Если я увижу господина Ю, то сообщу ему, что ты перегрелся на солнце и я отвел тебя в шатер. Так?

— Так, Ченг, — улыбнулась я, падая головой на подушку, и слабо пожала его ладонь. — Ты настоящий друг! Ну, теперь беги, командир не похвалит, что ты оставил лошадей без присмотра.

Мальчишка кивнул и испарился, задернув за собой полог. Я вздохнула и закрыла глаза. Живот немного крутило, тошнота так и не отступала, и в целом состояние походило на похмелье, которое мне приходилось пережить в своей далекой студенческой жизни. Может, и вправду перегрелась на солнце? А, может, отравилась походной едой или плохо вымытыми овощами. В следующий раз надо лучше следить за тем, что тащу в рот, а еще лучше напроситься на внеочередной наряд по кухне и устроить ревизию. Заодно приготовлю что-нибудь стоящее, куда лучше пресного риса с рыбой. Чего мне не хватало в местных блюдах — так это соли. Эх, хорошо бы ее да с черным хлебушком… а еще лучше с малосольным огурчиком из банки, какие делала моя бабушка. При одной мысли об этом у меня потекли слюни, и я даже замотала головой, чтобы избавиться от слишком яркой картинки хрустящих огурчиков на блюде. Но тотчас головокружение вернулось, и я замерла, борясь с приступом. Поэтому сначала только услышала, как снова мазнул по воздуху отодвигаемый полог, потом послышались шаги по циновке, а потом только увидела склонившуюся надо мной фигуру Ю Шэн-Ли.

— Что-то случилось? — тихо спросил он, дотрагиваясь сухой ладонью до моего лба.

— Сейчас пройдет, — слабо ответила я, стараясь дышать размеренно и ровно, чтобы снизить позывы к тошноте. — Перегрелась… перегрелся на солнце, господин Ю. Или отравился.

Кажется, мои слова вовсе не убедили Шэна. Он сел на край моего топчана и покачал головой.

— Я говорил, — пониженным тоном произнес он, — что в армии будет нелегко. И это только начало, мой друг. Что будет, когда мы выдвинемся в поход?

— Справлюсь, — сквозь зубы возразила я. — Всего лишь недомогание! Пустяки!

— Уверена? — прошептал Ю Шэн-Ли, сделав акцент на окончании слова. Я вздрогнула и подняла на альтарца непонимающий взгляд. Он не называл меня женским именем даже наедине. Почему же теперь?

«А ты не понимаешь?» — хмыкнул Забияка.

— Нет! — выдохнула я и только потом поняла, что Шэн воспринял мои слова как ответ на свой вопрос.

— Есть ли у тебя головокружение, слабость? — спросил он и сразу стал похож на заботливого семейного врача. — Может, тошнота?

— Немного, — кивнула я.

— А как у тебя проходит женский цикл?

Уж к чему-чему, но к этому вопросу я оказалась не готова! Однако же поняла, чем вызвано беспокойство: в некоторые дни прикидываться мужчиной будет особенно трудно.

— Думаешь, слабость вызвана этим? — я покачала головой. — Нет, Шэн. У меня еще нет…

И запнулась. Мысль понеслась галопом, и я едва могла угнаться за ней. Действительно, когда должны были начаться женские дни? Неделя назад? Две? Да, наверное, две… Здесь время летело так быстро, а дни были так похожи друг на друга, что я потеряла им счет.

— Задержка? — все так же тихо спросил Ю Шэн-Ли.

Живот опалило огнем. Я вспомнила, как в том сне маленькая девочка положила ладонь на мой живот и произнесла имя — Тея.

Будущая Оракул, которая выбрала хранителем меня.

Ребенок, способный остановить войну.

Духи, пробудившиеся сразу после последней совместной ночи с Дитером…

«А ты не слишком догадлива, хозяйка», — насмешливо заметил Забияка.

«Люди иногда бывают крайне беспечны, — поддакнул Умник. — Конечно, мы проснулись не просто так».

— Я созрела, — прошептала я. — Созрела и наполнилась силой. Так вы сказали тогда…

«В яблочко!» — воскликнул Забияка.

«В самое зернышко!» — подхватил Умник.

— Я беременна, — ошарашенно произнесла я и подняла на альтарца глаза. — Я жду ребенка, Шэн! Нашего с Дитером ребенка!

Перевернулся ли в этот момент мир? Не знаю, скорее, перевернулось что-то во мне. Нахлынуло теплой волной, обдало радостью, закружило в дурманящем водовороте.

«Спокойнее, госпожа! — предупредительно шепнул Умник. — Вам теперь нужно меньше волноваться!»

Я заулыбалась. Ах, если бы рядом был Дитер! Я бы так хотела сказать это ему в глаза! Увидеть, как загораются в его зрачках золотистые огоньки, утонуть в нежных объятиях…

Но так вышло, что самую важную новость я сказала не любимому человеку, а другу семьи, в военном лагере, где прожила почти три недели, переодевшись мужчиной. И вслед за радостью пришла грусть, а вслед за грустью — тревога.

— Тебе надо вернуться, — сказал Шэн, возвращая меня на землю. Я вздрогнула, хотя именно этих слов и нужно было ожидать. Приложила ладонь к животу, убеждая себя, что это мне чудится, но все равно чувствуя теплую пульсацию. Мой малыш…

— Куда? — спросила я и умолкла.

А действительно, куда мне возвращаться?

Мой настоящий дом остался далеко-далеко, за гранью Черного Зеркала. Теперь мое место рядом с Дитером, но и он уехал. А я, как жена декабриста, последовала за ним. Ни в Мейердорфском замке, ни в альтарском поместье не будет покоя, если туда нагрянут черные всадники. Да и слишком одиноко и пусто будет там без мужа.

— Вернешься в Альтар, — ответил Ю Шэн-Ли. — Мэри-Он, все стало гораздо серьезнее. Это уже не игра. Если ты ждешь ребенка, тебе сегодня же надо уехать домой, в резиденцию. Я не могу подвергать тебя такой опасности.

— Поэтому готов подвергнуть опасности еще большей? — невесело усмехнулась я. Ю Шэн-Ли непонимающе воззрился на меня и я села на постели, взъерошив остриженный затылок.

— В резиденции безопасней, — начал говорить альтарец, но я упрямо мотнула головой.

— Разве? Я никого там не знаю, Шэн. Мои служанки такие же чужачки, как я сама. После отъезда Дитера ты единственный человек, кто мог мне помочь. Я буду там одна, совсем одна! Со своими мыслями, с тяжестью на сердце. Здесь мне спокойнее, Шэн. Рядом с тобой мне кажется, я все преодолею! А скоро увижу и Дитера… я чувствую, что так будет! Здесь есть лекари. Здесь я под присмотром все двадцать четыре часа в сутки! Подумай сам!

Ю Шэн-Ли молчал, между бровями темнела привычная вертикальная складка.

— Если начнется война, — продолжила я, — если почувствую, что мне и ребенку грозит опасность, я сама уеду в тыл. А пока — рядом с тобой мне спокойней и безопаснее. Кто защитит меня там, на чужбине? А здесь… помнишь, как я узнала тайны фессалийской королевы? Я прикинулась ее служанкой! И могла без опасения мелькать перед ее носом. Так и сейчас, будучи воином Железной гвардии, я наиболее защищена от врагов. К тому же, — тут мой голос окреп, — мне не нужно лезть на передовую, пока я твой адъютант, господин Ю. Мальчик с травмированной спиной, штабная крыса…

— И весьма хитрая в придачу, — со слабой улыбкой заметил Ю Шэн-Ли. Я воспрянула духом и добавила:

— К тому же, я могу приносить пользу! Даже будучи беременной, смогу писать и доставлять куда нужно приказы, убираться на кухне и даже стрелять. Восемь из десяти, Шэн! А скоро будет и все десять. И потом, — я вздохнула и покрутила браслет на запястье, трогая крохотные узелки, — Оракул предсказала, что мой малыш… наш с Дитером ребенок положит конец войне.

— Так сказала Оракул? — переспросил Ю Шэн-Ли, оживая. В его глазах загорелся интерес.

— Да. Вот на этот браслет, — я протянула руку, — завязан заговор на моего ребенка. Я не должна снимать его, пока не рожу. И я не знаю, как это произойдет, но малютка положит конец кровопролитию. Так сказала мудрая О Мин-Чжу.

— О Мин-Чжу, — эхом повторил Шэн и как-то странно посмотрел на меня. — Ты все-таки видела ее?

— Да, — кивнула я, решив, что нет смысла подробно рассказывать Шэну о том, что произошло в императорском саду.

— Тогда ты удостоилась великой чести, — тихо ответил Ю Шэн-Ли. — Возможно, была последней, кто видел ее воочию. Тысячеглазая провидица скончалась несколько дней назад.

— Как?! — воскликнула я и замерла, прижав ладони к груди. Сердце тревожно колотилось, и мне казалось, что бьется не одно сердце, а два.

«Оракул сказала, что передала силу, — пронеслось в голове. — Неужели она являлась ко мне уже…»

«Духом, — подтвердил Умник. — Да, хозяйка».

— Значит, — прошептала я, — она приходила не только проститься, но и передать силу.

Вздохнула и снова погладила живот. Было немного страшно, и я ждала, что ответит мне Ю Шэн-Ли. Но он почему-то молчал, задумчивый и серьезный, как статуя в императорском саду. Я ждала. И ждал, казалось, сам воздух, застыв вокруг плотным коконом, не пропускающим звуки внешнего мира.

Но вот в воздухе прошла рябь. Полог шатра качнулся, я сразу же прикрылась покрывалом, а Ю Шэн-Ли приподнялся, загородив меня спиной. Я услышала только, как кто-то позвал моего друга:

— Господин Ю! Приказ главнокомандущего!

— Говори, — позволил Ю Шэн-Ли.

— Приказано сворачивать лагерь и завтра на восходе солнца выдвинуться в Фессалию!

Вот оно! Внутри меня все сжалось, я скомкала одеяло и сидела, не шевелясь, пока солдат не покинул шатра, а Ю Шэн-Ли не повернул ко мне лицо с нахмуренными бровями.

— Слышал? — спросил он. — Армия выдвигается в поход завтра.

Я испуганно кивнула. В висках стучала одна мысль: «Отправит… отправит назад»

Но что мне сказать еще? Я сделала, что могла. Неужели этого не достаточно? Отчаяние билось в грудную клетку, как приливная волна, рубашка намокла от пота.

— Волнуешься? — снова спросил Ю Шэн-Ли.

Я опять кивнула, не понимая, куда клонит посол.

— В твоем положении не нужно волноваться, — сказал он. — Если слабость прошла, то собирайся.

— Куда, господин Ю? — пискнула я, поднимая наполненные отчаянием глаза. — Обратно в провинцию Фенг?

— До провинции Фенг два дня пути, — хмыкнул Ю Шэн-Ли. — Или ты думаешь, что главнокомандущий Е Бо-Джинг пожертвует ради какого-то адъютанта своей ездовой птицей?

Я растерянно молчала, не зная, что сказать. Драконы-духи тоже затаились и только изредка возились в кулоне, отчего по плечам разбегались мурашки.

— К тому же, — продолжил Шэн, — я нужен здесь, и одну тебя не отпущу. Поэтому нравится мне это или нет, но ты права. В армии рядом со мной ты в безопасности.

— Господин Ю! — задыхаясь, проговорила я, не веря своим ушам. — Но это значит, что…

— Кто я такой, чтобы противиться воле духов и пророчеству Оракула? — Ю Шэн-Ли пожал плечами. — Надо собрать вещи и хорошенько отоспаться перед походом.

— Шэн! — я радостно взвизгнула, сияя, как начищенный медяк. — То есть господин Ю! Если бы вы знали, как я счастлива! То есть счастлив…

Тут я подскочила и кинулась Шэну на шею, не в силах сдержать порыв. Альтарец сухо засмеялся, хлопая меня по плечам и спине.

— Ну, ну, довольно! — проговорил он, мягко отстраняя меня. — Не хватало еще, чтобы это увидели солдаты, тогда нам обоим придется объясняться перед суровым Бо-Джингом. Знаю, я еще пожалею об этом, но лучше довезти тебя до Ди и сдать из рук в руки.

— Спасибо! — радостно откликнулась я. — Благодарю вас, господин Ю!

— Тогда принеси бумагу и перо, адъютант Мар-Тин, — строго сказал Ю Шэн-Ли. — Нужно отправить в Фессалию депешу.

Мне снова пришлось вспоминать альтарские иероглифы, и хотя я писала фессалийскому министру о том, что армия союзника выдвигается в поход, мои мысли были далеко-далеко, уже там, на границе Фессалии и Кентарии, рядом с Дитером.

— Ты справишься, любимый, — шептала я, старательно выводя знаки. — А потом мы будем вместе… ты, я и наша доченька.

Интересно, обрадуется ли Дитер девочке? Конечно, любой мужчина мечтает о наследнике, но не в любой семье рождается Оракул. Насколько этот дар тяжел? Тяжелее, чем проклятие василиска? Я вспоминала разрисованное глазами лицо провидицы О Мин-Чжу и сжималась от неясной тревоги…

Наверное, поэтому и сны в ночь перед походом были запутанны и странны.

Я видела Тею.

Она стояла посреди пшеничного поля, тоненькая и хрупкая, как колосок. Ветер едва колыхал ее белое платье и темные косички. Над ее головой вращалось Черное Зеркало, но звезды больше не срывались с неба, они горели, как острые бутылочные осколки. Тея показывала рукой куда-то в сторону и, повернувшись, я увидела, как на горизонте сгущается тьма, изредка пронизываемая огненными сполохами.

Мне хотелось закричать, позвать мою девочку, но она повернулась и пошла, раздвигая колосья, прямо навстречу сгущающейся тьме. Такая маленькая, такая хрупкая. А впереди бушевала буря — искрила молниями, густела, надвигалась неумолимо, как цунами. Мне хотелось побежать за моей малышкой, догнать, оградить от всех опасностей этого мира! Но ноги тонули в вязкой жиже, а Тея все удалялась, и вот уже тучи перед ней обретали очертания и формы, и вот уже неслись на черных скакунах черные всадники, как стаи саранчи. И имя им было Легион!

— Тея! — закричала я, пытаясь вырваться из трясины.

И проснулась, обливаясь потом.

От слабости дрожали мышцы, меня мутило, накатывала тошнота. Наспех обернувшись простыней, я выскочила из шатра и согнулась в позыве рвоты. В ушах все еще стоял мой собственный крик, а белые флаги развевались как оборки на платье Теи.

Мимо пробежал солдат, лишь раз покосившись на меня, но не задержавшись надолго. У других шатров тоже колдовали люди: сворачивали пестрые ткани, спускали флаги, седлали коней и грузили припасы на повозки. То здесь, то там металась юркая фигурка конюха Ченга, и к моей радости капитана Фа нигде не было видно. Прокашлявшись и утерев выступившие слезы, я вернулась в шатер, где меня уже встречал Ю Шэн-Ли. Скользнув по мне взглядом, он спокойно осведомился:

— Дорога дальняя. Выдержишь?

— Должна, — дрожащим голосом ответила я, смахивая со взмокшего лба налипшие волосы, которые за время нахождения в лагере уже немного отросли.

— Если станет плохо, не стесняйся, говори сразу, — сказал Шэн. — Иногда солдаты получают солнечный удар и травятся рыбой или овощами, так что в твоем недуге нет ничего странного, Мар-Тин. Только держись рядом со мной, тогда никакая буря не сломает твою плодоносящую ветвь.

«Кроме черной бури из сна, — подумала я. — Бури, из которой приходят черные всадники…»

«Не думайте сейчас об этом, хозяйка», — шепнул Умник.

«Много будет знать — плохо будет спать», — поддакнул Забияка.

И оба хихикнули.

«Смешно вам! — мысленно огрызнулась я. — Существуете в моей голове и ничем не полезны, кроме подковырок!»

«Дайте нам время, — дружелюбно ответил Умник. — Нам еще предстоит окрепнуть. Но ведь и новый Оракул не больше зерна».

Я слабо улыбнулась и дотронулась до живота. Не больше зерна — а уже теплом веет. Совсем кроха — а уже снится мне во сне. Пусть таком пугающем, зато вряд ли есть в мире женщины, которые уже на таком сроке знают, кто у них родится и как будет выглядеть. А я запомнила Тею целиком: от пухлых щечек до мягкого подбородочка с крохотной ямкой, я видела ее улыбку и слышала самый мелодичный голос. Моя девочка… сумеем ли мы выстоять перед бурей?

— Куда деваться с подводной лодки? — пробурчала я и побрела собираться.

Я все еще чувствовала слабость, но была готова платить эту цену. Позавтракать нам не дали, Шэн пояснил, что некогда, придется ждать до привала. Солнце еще только-только карабкалось на безоблачное небо, и воздух прогревался, но все еще был прозрачным и свежим.

За все прошедшие недели в лагере я не видела столько солдат. Обычно группы делились, кто-то занимался рукопашной, кто-то на стрельбище, кто-то дежурил по кухне или на конюшнях, да мало ли находилось дел в походной жизни? Но теперь вся Железная гвардия собралась в одном месте, и люди сновали, гудели, как пчелы в улье.

Подтянув лямки походного рюкзака, я направилась к скакунам.

— Эй, Ченг! — замахала я рукой мальчишке. — Подготовил мне Резвого?

Резвый — это мой конь, на котором я тренировалась брать препятствия и к которому уже успела прикипеть душой. Мальчишка заулыбался и махнул в сторону:

— Все готовы! Поедешь со мной?

— А ты в каком отряде?

— В четвертом.

— А я в первом, — огорчилась я, зная, что Ю Шэн-Ли как посол наверняка поедет вместе с главнокомандующим. Главное, чтобы не во втором, которым командовал капитан Фа Дэ-Мин. А вот и он, легок на помине: прошел мимо с выражением крайней спеси на лице.

«Лучше бы под ноги смотрел, не ровен час, споткнется», — заметил Забияка.

— Если бы! — вслух хмыкнула я. — Такие по приборам летят.

Ченг воззрился на меня с недоумением, но, видимо, уже привык к странному поведению и ничего не сказал.

— Мы поедем в пятом, — раздался за спиной голос Ю Шэн-Ли.

Я обернулась. Посол стоял в походной одежде, легкая броня поблескивала заклепками, волосы туго стянуты на затылке.

— Почему в пятом? — удивилась я.

В пятом едут обозы с провиантом, оружием, свернутыми шатрами и палатками и прочим скарбом. Конечно, кто-то должен сопровождать и их, но явно не посольский адъютант.

— Не с твоей спиной, — ответил Ю Шэн-Ли. — Запоминай: повозка под синим флагом, груз — медикаменты.

— Но…

— Никаких но, Мартин! — отрезал посол. — Выполняй!

Я расстроенно ковырнула землю носком. Конечно, дело далеко не в спине, а в моей беременности. Ю Шэн-Ли обещал присматривать за мной и не собирался поступаться своими принципами. Ну что ж, ему виднее, хотя на первых сроках мог бы и позволить побыть мне немного в седле.

Не стала спорить и пошла к обозам, держа спину ровно и ничем не показывая своей досады.

— Что такое? — услышала я краем уха. — Мальчика не допускают до мужских игр?

Я продолжала идти, не сбиваясь с шага, надеясь, что это адресовано не мне. Зря.

— Тепло под крылышком посла, — продолжил все тот же насмешливый голос, и, скосив глаза, я увидела капитана Фа. Держа под уздцы вороного жеребца, он улыбался и говорил будто бы с другим офицером, который стоял тут же рядом, но так, чтобы я хорошо слышала его.

— Брось цепляться к мальчишке, Дэм, — добродушно проговорил незнакомый мне офицер. — Я слышал, он получил травму.

— Выпал из гнездышка, да неудачно, — хмыкнул Дэ-Мин. — Такие никогда не научатся летать.

— А кое-кому нужно крепче стоять на земле, — буркнула я, — а не витать в фантазиях, иначе есть риск свалиться и переломать кости.

— Что, что?! — вскинулся капитан. Он тут же бросил гладить коня по темной гриве и шагнул ко мне. — Ты это мне говоришь, Щегол?

— Нет, — ответила я, не сбавляя шага. — Я обращаюсь вон к тому ослу.

— Ослу?!

— Господину послу, говорю! — гаркнула я, и духи-драконы в голове хихикнули. — У вас что-то со слухом, капитан Фа.

— А у тебя не только с позвоночником, но и с головой! — в запальчивости бросил Фа Дэ-Мин. — Думаешь, смог одурачить всех побасенками о госпитале?

Я вздрогнула и споткнулась. Что он имел в виду? Неужели раскусил…

Меня прошиб пот и медленно пополз по спине, но капитан продолжил:

— Фессалийский василиск наверняка неплохо заплатил золотом, чтобы держать своего молокососа поближе к теплу. Безопасность брата превыше всего, не правда ли? А ну, стой, когда с тобой говорит офицер!

Я остановилась.

— Так точно, капитан Фа. Вы крайне проницательны.

— Я знал! — фыркнул капитан.

— А еще независимы, — продолжила я. — Сами придумали мне историю, сами сделали вывод.

«И сам распускает сплетни за твоей спиной, хозяйка, когда ты не видишь», — заметил Умник.

«Пускай, — мысленно огрызнулась я. — Когда я не вижу, меня можно даже бить».

— Наглец! — зарычал Фа Дэ-Мин, сверкая угольными глазами. — Такой же избалованный и острый на язык, как и брат-чудовище! Но не думай, что сможешь вечно прятаться за его спиной и отсиживаться в штабе! Знаешь, что нас ждет?

— Дэм, идем! — окликнул второй офицер. — Оставь парня в покое, ради Небесного Дракона! Время!

Но капитан только отмахнулся и приблизился ко мне, но все же сохраняя между нами дистанцию.

— Черные всадники, — приглушенным голосом проговорил он. — Посланники небытия. Демоны, вырвавшиеся из недр земли. Как ни прячься, как ни таись, они придут за тобой с карающим огненным мечом. И как ты поступишь тогда, Мартин? — Фа Дэ-Мин жутко усмехнулся. — Убежишь? Или примешь бой?

Во рту у меня пересохло. Сон, виденный мною прошедшей ночью, снова встал перед моим внутренним взором. Маленькая девочка в белом платьице, черный водоворот над головой, тысячи всадников…

Струшу я или нет?

— Нет, — прохрипела я. — Не струшу!

— Посмотрим, — жестко ответил Фа Дэ-Мин, будто полоснул по спине кнутом.

— Посмотрим! — повторила я, вскидывая подбородок.

— Мартин! — окликнул меня Ю Шэн-Ли. Он быстрым шагом шел к обозам и махал мне рукой. — Довольно болтать! Был приказ: грузиться в повозки и выдвигаться!

— Так точно, господин Ю! — крикнула я и сложила ладони на груди. — Прошу прощения, капитан Фа. Я должен ехать.

— Беги, трус! — сквозь зубы выцедил Фа Дэ-Мин.

Я вздрогнула, сжала кулаки от ярости, но постаралась не подать вида, а только ответила как можно более спокойным тоном:

— И все же, не витайте слишком высоко в своих фантазиях. Держитесь поближе к земле: с низкого не так страшно падать.

И, не дожидаясь ответа, помчалась к обозам.

Железная гвардия выдвинулась в поход.