Утренние часы в сияющим сердце Лос-Анджелеса с пригородами, все еще катило множество автомобилей, в которых сидели ранние покупатели, туристы и опаздывающие на работу любители завтракать в постели. Эти последние мчались на всех парах по скоростной полосе, рискуя остаться без водительских прав.
По средней полосе, тютелька в тютельку с верхним пределом дозволенной скорости, катил роскошный «кадиллак», обгоняя авто, лениво скользившие по первому ряду. Пассажиры этих машин бросали завистливые взгляды сначала на лимузин, потом на сидевшую на заднем сиденье молодую женщину в светлом бежевом пальто из персидской замши, шапочке в тон и коричневом шарфе, которым она кутала горло. Некоторые из таращивших глаза и откровенно любовавшихся ее прекрасными, загадочными чертами и модной одеждой, воображали, будто видят перед собой кинозвезду во время съемки. Другие узнавали Ксавьеру и приветливо махали рукой. Когда Ксавьера заметила производимое ею впечатление, граничившее с ажиотажем, она оторвалась от газеты и заулыбалась. Внезапно раздался тихий мелодичный звонок. Ксавьера сняла трубку с мягким виниловым покрытием телесного цвета.
– Алло?
– Это Том, мисс Холландер.
На проводе был Том Уиттейкер, ее секретарь. Бывший телохранитель, в прошлом Мистер Америка и выдающийся культурист, а ныне чемпион штата Калифорния по тяжелой атлетике и классный массажист.
– Доброе утро, Том. Чудесная погода.
– Так точно, и синоптики утверждают, что она продержится еще несколько дней. Я решил предупредить вас, что у парадного собралась толпа газетчиков. – Может быть, вы захотите избежать встречи и воспользуетесь боковым входом?
– Вот как? Интересно, что им нужно?
– Вы просматривали утренние газеты?
Ксавьера мельком взглянула на кипу газет, лежавших на сиденье. Новый скандал в Вашингтоне и имитация бурной деятельности с целью пустить общественное мнение по ложному следу.
– Да. Но им не удастся повесить это на моих девушек. Ни одна из них никогда не работала в Вашингтоне.
– Надеюсь, что так. Однако не исключено, что вас уже начали прощупывать. Ведь вы считаетесь крупнейшим экспертом в этой области.
– Начали прощупывать? – хихикнула Ксавьера. – Что-то я ничего не чувствую… Ну ладно, Том, спасибо за предупреждение. Пожалуй, я им дам какую-нибудь информацию. Лишняя реклама не помешает – если иметь в виду распространение журнала.
– Отлично. Жду вас через несколько минут, мисс Холландер.
– До встречи, Том.
Ксавьера опустила трубку и снова взялась за прессу. Тем временем лимузин переместился в правый ряд, а затем свернул на широкий бульвар.
Водителем был не кто иной, как Тед Мак-Генри, в прошлом чемпион по серфингу, призер многих соревнований по фристайлу, кумир миллионов домохозяек, еженедельно имевших удовольствие лицезреть его на экранах своих телевизоров в какой-нибудь мыльной опере, со сценарием, специально написанным в расчете на то, чтобы максимально продемонстрировать красоту его мускулистого тела и мужественного, покрытого ровным загаром лица. Он также пользовался славой крупного специалиста по водной терапии.
Ксавьера поймала в зеркале вопрошающий взгляд Теда и кивнула. Тот улыбнулся, и машина плавно покатила дальше.
Том припарковал авто на стоянке перед огромным зданием на углу. Здесь действительно собралась целая толпа. Завидев, как шофер открывает перед Ксавьерой дверцу лимузина, репортеры ринулись навстречу. Ксавьера отложила газеты в сторону, натянула бежевые лайковые перчатки и грациозно выпорхнула из машины. Репортеры тотчас обступили ее.
– Что вы думаете о сексуальном скандале в Вашингтоне? – спросил один журналист.
– Последнем скандале, – уточнил другой. Ксавьера рассмеялась, и они, также смеясь, расступились, чтобы дать ей пройти. Она ослепительно улыбнулась в объектив.
– Мальчики, а причем тут я? Меня это совершенно не касается.
– Бросьте, Ксавьера!
– Скажите хоть что-нибудь! Когда речь заходит о сексе, вас это не может не касаться.
Ксавьера ухмыльнулась.
– О'кей, дайте подумать… Все, что объединяет людей, является благом для нации. Это можно будет напечатать?
Последовал взрыв хохота.
– Здорово, Ксавьера, просто блеск! Большое спасибо.
– Ну все, мальчики. – И она направилась ко входу. Двое мужчин уступили ей дорогу. Она улыбнулась и поблагодарила их легким наклоном головы.
Вскоре ее каблучки застучали по кафельному полу. Уборщик возле лифта отсалютовал ей метлой. Ксавьера улыбнулась и ему, и старику в газетном киоске, чистившему яйцо. При виде Ксавьеры он весь так и просиял.
– Протеин, мисс Холландер, – как вы сказали.
– Правильно, Билли. Так держать! – одобрила она.
В этот миг распахнулись створки лифта. Трое мужчин посторонились, чтобы пропустить вперед Ксавьеру. Войдя в кабину, она нажала на кнопку верхнего этажа. Ее попутчики тоже нажали на свои кнопки, двери сомкнулись, и лифт плавно поплыл вверх.
Мужчины стояли у противоположной стены и пялились на Ксавьеру. Один, дружелюбно кивнув на прощание, вышел на третьем этаже. Другой – на пятом.
Третий доехал до восьмого. Ксавьере показалось, будто он хочет, но не решается что-то сказать, – как всякий раз, когда они сталкивались в лифте. Наверное, он принадлежал к тем людям, которые предпочитают незнание знанию. Последнее чревато отказом и крушением иллюзий…
Том ждал у самого лифта, вместе с Венди Роббинс, работавшей у Ксавьеры администратором, и Фрэнком Холлингфортом, одним из редакторов журнала. Венди была миниатюрной, хорошенькой и очень живой блондинкой. Она уже держала наготове блокнот и карандаш, чтобы записывать указания шефа. Фрэнк Холлингфорт, унылый коротышка лет сорока с лишним, с озабоченным видом держал в руках стопку читательских писем. Ксавьера сняла перчатки и протянула Тому.
– Еще раз привет, Том! Доброе утро, Венди, Фрэнк. Те в унисон ответили на приветствие. Снимая пальто, Ксавьера бросила оценивающий взгляд на гофрированную блузку Венди. К одной складочке пристала крошка. Ксавьера щелчком смахнула ее и подмигнула девушке.
– Лакомилась булочкой, а, Венди?
– Вовсе нет. Вчера вечером мне досталось столько сосисок… пожалуй, их лучше назвать сардельками… что сегодня совсем не хотелось есть.
Все расхохотались, кроме Фрэнка. Он немного подождал и нетерпеливо кашлянул.
– Ксавьера, сегодня большая почта.
Она освободилась от шапочки и, вслед за пальто, передала ее Тому. Потом направилась в свой офис. Остальные последовали за ней.
Наконец Ксавьера сжалилась.
– Ну, Фрэнк, валяй!
Тот засуетился, схватил первое попавшееся письмо и прочитал вслух:
– «Дорогая Ксавьера. Я влюблена в одного из сиамских близнецов. Нам просто потрясающе в постели, но когда мы этим занимаемся, его брат подглядывает через плечо. Что делать?» Подпись – «Жертва двойни».
В общей комнате за столами переговаривались сотрудники. Ксавьера тепло поздоровалась со всеми. Потом сняла шарф, отдала его Тому и бросила через плечо:
– Записывай, Венди: «Дорогая жертва двойни. Предложите ему вступить в игру. А если это не поможет, пусть займется мастурбацией».
Она открыла дверь своего личного кабинета.
– Готово?
– Да, записала, – откликнулась Венди.
Все трое пошли вслед за Ксавьерой в кабинет. Здесь было очень светло – благодаря огромному, во всю стену, окну – и очень уютно. На двух других стенах красовались большие фотоизображения влюбленных парочек: одной в позиции тридцать шесть, а другой в позиции девяносто два по Камасутре. Закрыв за собой дверь, Ксавьера повернулась к ней лицом: на внутренней стороне двери находилось несколько книжных полок. На верхней полке стоял комплект из трех одинаковых статуэток в виде обнаженных мужчин; их непомерно большие пенисы служили своего рода крючками для подвешенных к ним табличек с указанием числа, месяца и года. Ксавьера заменила табличку «число».
– Я называю их для себя Рик, Ник и Дик, – усмехнулась Венди. – Рику повезло больше всех: в его жизни каждый день что-нибудь меняется. А вот бедняге Дику приходится год терпеть.
Ксавьера рассмеялась и убрала ненужную табличку.
– Ждать целый год – вы себе можете такое представить? – Она вдруг осеклась, поймав на себе взгляд Тома. У того чуть глаза не выкатились из орбит. Ксавьера машинально сняла кофточку, и теперь на ней не осталось ничего, кроме юбки, трусиков-чулок и туфель на высоких каблуках. Она захихикала и снова надела кофточку. – Пожалуй, так будет лучше. Что там у нас на повестке дня, а, Том?
– Фотограф.
– А что у него?
– Разворот «Пять лучших кол-герлз года».
– Да, эта рубрика влетает мне в кругленькую сумму, – засмеялась Ксавьера. – Но она того стоит. Сейчас спущусь.
Том исчез за дверью. Фрэнк продолжал копаться в ворохе писем. Наконец он прочистил горло и прочитал:
– «Дорогая Ксавьера. Я трахаюсь только с цыпочками, но люблю полизать и парней тоже. Друзья говорят, что, значит, я двуполый. А как ты думаешь?» Подпись – «Язык за Зубами».
Ксавьера приподняла брови.
– «Дорогой Язык за Зубами. Нет, я бы не сказала, что ты – двуполый. Скорее двуязыкий».
Венди со скоростью молнии застенографировала ответ, и Фрэнк перешел к следующему письму.
– «Дорогая Ксавьера. В нашем квартале шесть беременных женщин. Мы решили основать клуб. Не могла бы ты посоветовать подходящий девиз?» Подпись – «Ждущие».
Ксавьера крутнулась на вращающемся стуле и продиктовала:
– «Дорогие Ждущие! Пожалуй, вам подошел бы девиз:
«Лучше кверху ножками, чем кверху ручками!» А вообще-то вам следовало бы обратиться в местную санинспекцию, чтобы они проверили состав воды в квартале: нет ли там чего-нибудь такого, что не положено?» Успела, Венди? Давай, Фрэнк, что там у нас дальше? Тот снова зашуршал конвертами.
– «Дорогая Ксавьера, я влюблена в чистопородного колли, мы живем вместе уже целых пять месяцев. Мои родители не против, а вот его – да. Мы оба хотим от наших отношений чего-то большего. Я мечтаю иметь от него щенков. Что ты скажешь?» Подпись – «Породистая».
Ксавьера покрутилась на стуле, наморщила нос, слегка покачала головой и начала диктовать:
– «Дорогая Породистая…»
– Ни в коем случае! – донесся от двери женский голос. – Могут родиться мутанты, и придется от них избавляться.
Лицо Ксавьеры озарила радостная улыбка.
– Мам!
Элегантная, привлекательная женщина средних лет – мать Ксавьеры – вошла в кабинет и прикрыла за собой дверь.
– Сейчас в городе несколько сезонных распродаж, вот я и решила отправиться за покупками. Дай, думаю, заодно заскочу к дочке. Когда ты в последний раз видела Линду?
– Линду? Да я не встречала ее с тех самых пор, когда она слиняла в Вашингтон.
Мать Ксавьеры достала из-под мышки газету, развернула ее на письменном столе и ткнула пальцем.
– Читай!
Это была какая-то новая газета, издававшаяся на Западном побережье.
Ксавьера видела ее впервые. Она придвинула стул поближе к письменному столу и бегло пробежала глазами статью.
– Здесь пишут, что ее предположительно опознали как женщину, с которой застигли сенатора Чамли. После чего она исчезла. Интересно, как это Линда умудрилась исчезнуть?
– Теперь она не сможет уличить сенаторов во лжи, когда они будут валить на нее вину за соблазнение бедного сенатора Чамли, – едко заметила мать Ксавьеры. – Ее заставили исчезнуть! Ксавьера прикусила нижнюю губу и призадумалась.
– Ну, ты же знаешь, мам, в прежние времена они запросто могли позволить себе терять целые дивизии. Стоит ли удивляться, что они оказались неспособны даже установить последнее место ее работы.
– Ты невнимательно читала, – возразила мать. – Утверждают, что в последнее время она работала у Чамли. Это-то они как раз обнаружили, а вот девушку – нет. И я бы сказала, что не случайно.
Ксавьера печально покачала головой.
– Мам, я всегда учила Линду беречь честь смолоду и держаться подальше от Вашингтона. Ее родители до сих пор убеждены, что она работает у меня. Но эта статья откроет им глаза. Господи, да ведь они от нее отрекутся!
– Сначала ее нужно найти, – резонно заметила мать.
– Я разыщу ее, – задумчиво протянула Ксавьера. – Она была моей подругой, и я сделаю все, что в моих силах.
– Линда переехала в Вашингтон и тем самым оборвала все дружеские привязанности. Ты обязана думать о своей собственной репутации.
– Не будем ссориться, мам.
– Я и не собираюсь, – ответила та, снова наклоняясь над газетой. – Смотри-ка, они образовали специальный подкомитет по расследованию злоупотреблений сексом.
Ксавьера прочла и криво усмехнулась.
– Чертовы лицемеры! Не думаю, что они начнут с себя.
Мать засмеялась.
– И я не думаю. Найдут кого-нибудь поколоритнее.
В это мгновение приоткрылась дверь, и в образовавшейся щели показалась голова Тома.
– Ксавьера, как насчет фотографа? Поторопись, пожалуйста, и не забудь, что дома у тебя назначена еще одна деловая встреча. Вызвать лимузин?
Она с отсутствующим видом кивнула и снова уткнулась в газету.
– Боюсь, что они доберутся до тебя, – озабоченно произнесла мать.
– Что ты имеешь в виду?
– Этот подкомитет. Начнут вызывать свидетелей… Как бы тебе не пришлось ехать в Вашингтон.
– Ксавьера. – Том еще не ушел и продолжал сверлить ее взглядом. – Ты рискуешь выбиться из графика.
Она кивнула, обошла вокруг стола и поцеловала мать в щеку.
– Пока, мам.
Во взгляде женщины сквозила тревога.
– Пока, родная.
Ксавьера ласково потрепала ее по плечу и пружинистым шагом устремилась к выходу.