То ли по причине молчаливого согласия Клиа на то, чтобы они снова начали шпионить, то ли просто в результате долгого вынужденного воздержания Серегил удивил Алека проявлением бурной страсти, как только они остались одни.

— Что это такое? — со смехом воскликнул Алек, когда его не слишком нежно потащили к постели. Частые приступы мрачности и последствия загадочного «падения» Серегила привели к тому, что друг не прикасался к нему уже много дней, если не недель.

— Если тебе приходится спрашивать, значит, и впрямь прошло слишком много времени, — прорычал Серегил, стаскивая с Алека кафтан и возясь с его поясом. Он был нетерпелив и ненасытен, и Алек отвечал ему тем же. Никто из них долго не замечал, что дверь, ведущая на балкон, широко распахнута.

— Должно быть, все в доме от кухни до чердака то краснеют, то ругают нас на чем свет стоит, — со смехом сказал Серегил, когда наконец без сил растянулся на полу рядом с кроватью.

Алек свесил руку и намотал на палец прядь темных волос.

— Если они все еще прислушиваются к тому, что здесь творится, скажи, чтобы кто-нибудь позвал целителя, — вправить мне суставы.

Серегил схватил его за руку и стащил вниз, закряхтев, когда Алек свалился на него.

— Потроха Билайри, тали, да ты состоишь из одних коленей и локтей. — Уткнувшись лицом в шею юноше, Серегил глубоко вздохнул. — Ты так замечательно пахнешь, И почему это я всегда забываю…

Алек отодвинулся и взглянул в лицо другу.

— Я забыл рассказать тебе об одной вещи, которая случилась в ту ночь, когда я был у Юлана. Из-за того, что я услышал там про Форию, я и не вспомнил об одном странном происшествии.

— Ты забыл… — проворковал Серегил, снова давая волю рукам.

Алек поймал руку друга и прижал к груди.

— Да послушай же! Когда я подглядывал за Юланом, я почувствовал сильный запах какого-то благовония — он предупредил меня о приближении стражника прежде, чем тот вошел в комнату, где я прятался.

Эти слова наконец привлекли внимание Серегила.

— Предупредил тебя? Каким образом?

— Запах отвлек меня от Юлана, так что я услышал шаги стражника. Если бы не это, меня наверняка поймали бы. И к тому же такой запах я услышал не в первый раз.

— Вот как?

Алек откатился в сторону и сел.

— Это произошло вскоре после нашего прибытия в Сарикали. Кита повел меня в Дом с Колоннами, и мы наткнулись там на Эмиэля-и-Моранти . — Юноша запнулся, увидев, как угрожающе прищурился Серегил. — Ничего не было, только оскорбления.

— Понятно. А потом?

— Когда мы уходили, я почувствовал сладкий запах и в тот же момент услышал, как кто-то идет за нами. Прошлой ночью случилось то же самое, и это, может быть, меня и спасло.

Серегил задумчиво кивнул.

— С некоторыми людьми так общаются башваи. Суеверный страх пауком пробежал по спине Алека.

— Ты думаешь, это были они?

— Пожалуй Интересный поворот.

— Это один взгляд на вещи, — возразил Алек. — Там, откуда я родом, считается предзнаменованием несчастья, если мертвые начинают тобой интересоваться.

— А там, откуда родом я, говорят, бери то, что посылает Светоносный, и будь благодарен. — хмыкнул Серегил, поднимаясь и укладывая Алека в постель.

— Держи нос по ветру и дай мне знать, если снова почувствуешь тот запах.

Капрал Никидес выразительно подмигнул Серегилу и Алеку, когда на следующее утро встретил их у входа в кухню.

— Хорошо, что траур кончился, правда, благородные господа?

— Ты чертовски прав! — игриво ответил ему Серегил.

— Ох, проклятие! — пробормотал Алек, краснея. Серегил обнял друга за талию.

— Да ладно, не думаешь же ты, что наши отношения — секрет для кого— нибудь? Или ты меня стыдишься, мой маленький напыщенный ханжа далнанец?

На мгновение Серегила охватил страх, что Алек отстранится. Вместо этого он оказался с силой прижат к стене в безлюдном коридоре. Алек уперся руками в камень, наклонился и запечатлел на губах возлюбленного яростный поцелуй.

— Конечно, я не стыжусь тебя, но я и в самом деле был напыщенным ханжой далнанцем, пока не повстречал тебя Так что давай в следующий раз позаботимся о том, чтобы дверь была закрыта.

Серегил с шутливой озабоченностью пощелкал языком.

— О боги, теперь я вижу, что нам с тобой предстоит еще над многим поработать. — Серегил со смехом выскользнул из-под руки Алека и двинулся в сторону зала. — На празднике солнцестояния здесь…

— Я знаю, что творится на этом празднике, — перебил его Алек. — Молю Создателя, чтобы к тому времени мы уже вернулись в Скалу.

В зале оказались Клиа и Теро; они ждали остальных, чтобы отправиться на заседание лиасидра.

— Вы двое выглядите хорошо отдохнувшими, — сухо заметила Клиа

— Как и ты, госпожа, — галантно ответил Серегил, стараясь не рассмеяться при взгляде на смущенного Алека. — Это кстати:

нам всем сегодня придется быстро соображать.

В зале заседаний, по мере того как собирались кирнари и их советники, все больше ощущалось ожидание чего-то. Усевшись вместе с Алеком на свое обычное место позади Клиа, Серегил оглядел лица ауренфэйе и ощутил странное, еле заметное напряжение, которого не было неделю назад. Катмийцы казались необычно жизнерадостными, акхендийцы угрюмыми — и то, и другое не-предвещало ничего хорошего Скале. Тайная интрига Юлана определенно принесла плоды Первым должен был выступить Элос-и-Ориан. Он помедлил, поправляя концы своего коричневого с белым сенгаи, нагнетая напряжение, и заговорил с уверенностью человека, заранее хорошо отрепетировавшего свою речь.

— Клиа-а-Идрилейн, ты выказала величайшее терпение, — приветствовал он поклоном принцессу. — Ты гордость своего народа, а нам ты принесла новое понимание событий в мире. — Элос повернулся к ауренфэйе. — Разве мы, члены лиасидра, не осознаем той боли, которую промедление причиняет нашей гостье и ее людям? В этом зале мы обсудили многое, все могли высказать свое мнение. Что еще можем мы сделать? — Он умолк, давая собравшимся возможность выразить свое одобрение. — Воля Ауры и нашего народа должна быть выполнена. Для этого я предлагаю провести голосование у Вхадасоори через семь дней.

Один за другим кирнари выразили единодушное согласие.

— С тех пор, как мы здесь, они в первый раз оказались в чем-то согласны, — пробормотал Алек.

Принятое решение положило неожиданный конец дебатам. Чинный порядок нарушился, люди свободно бродили по залу, большие и малые кланы смешались между собой. Некоторые, и среди них акхендийцы, поспешно ушли. Другие остались, перебрасываясь шутками и задирая друг друга.

Скаланцы и боктерсийцы вышли вместе и двинулись в сторону своей тупы.

— Юлан проявил большой такт, когда велел своему зятю предложить голосование, — кисло заметила Адриэль.

— Ты думаешь, он рассчитывает извлечь выгоду из тех сомнений, что посеял? — спросила Клиа.

— Конечно, — ответил ей Серегил. — Как ты полагаешь, давно ли он задумал свой маневр? Обрати внимание: Юлан последним дает пир в твою честь.

— В мою честь только формально, — заметила Клиа. — Он пригласил всех, кто ни есть в Сарикали.

— Я бывал на пиршествах, которые устраивают вирессийцы. Они могут вышвырнуть нас из Ауренена, не дав ничего, но сначала всячески ублажат. Ты согласен, благородный Торсин?

Торсин в этот момент опять закашлялся, поэтому ответил не сразу. Вытерев губы платком и улыбнувшись, он проговорил:

— Здесь Юлану не удастся блеснуть чужеземными развлечениями, как обычно, но я не сомневаюсь: этого вечера долго никто не забудет.

— Если он так уверен в том, какое решение примет лиасидра, зачем было заставлять Элоса-и-Ориана предложить провести голосование через неделю? — спросил Алек. — Почему не завтра?

— Обычай не позволяет сделать это быстрее, — объяснил Саабан-и-Ираис. — Вы все уже заметили, что ауренфэйе не любят спешить ни в чем. К тому же семь дней — счастливое число — это четверть лунного месяца, время, которое луна пребывает в каждой из своих четырех фаз.

— Интересно, для кого это число счастливое? — протянула Клиа.

— Одна и та же луна светит всем, — ответила пословицей Мидри.

— Верно, — согласился Серегил. — И дело еще не кончено. По крайней мере у нас есть некоторое время на то, чтобы перетянуть на свою сторону тех, кто еще колеблется. Охота, которую хаманцы организуют завтра, кажется мне счастливым случаем. Назиен-и-Хари уже давно симпатизирует тебе, Клиа. Он был бы очень ценным сторонником. Если Назиен перейдет на нашу сторону, при голосовании его мнение может оказаться решающим.

— Но тогда он лишится поддержки Лапноса и многих членов собственного клана, — напомнил Торсин. — Я не стал бы особенно полагаться на его поддержку.

— По правде говоря, госпожа, мне не очень нравится, что ты отправишься с ними в безлюдные холмы, — пробормотала Бека. Адриэль покачала головой.

— Какая бы кошка ни пробежала между нашими кланами, я уверена: Назиен — человек чести. Он будет присматривать за вашей принцессой так же старательно, как если бы она была гостьей его фейдаста.

— К тому же со мной будете вы с Алеком и целая декурия солдат, — жизнерадостно добавила Клиа. — После целых недель бесконечных формальностей я с таким нетерпением предвкушаю хорошую скачку!

Убывающая луна висела низко над горизонтом, когда скаланцы и члены клана Боктерса двинулись к тупе Вирессы. По совету Серегила все участники разоделись в самые богатые свои одежды.

— Не стоит выглядеть бедными родственниками на пиру, — предостерег он скаланцев, хорошо зная, что ждет их этим вечером. Поэтому Клиа выбрала наряд, которого не постыдилась бы и царица. Когда, опираясь на руку Торсина, она вышла из дома, ее шелковое платье изысканно шуршало, а на шее, запястьях и пальцах сверкало множество ауренфэйских драгоценностей. Золотой обруч с бриллиантовым полумесяцем у нее на голове горел огнем даже в слабом свете луны и звезд. Клиа надела также скромные амулеты, подаренные ей в Акхенди.

Остальные оделись не менее нарядно. Даже Алек на улицах Римини сошел бы за члена царской семьи. Бека, которой предстояло выступать в качестве адъютанта Клиа, выглядела очень элегантно в облегающей военной форме с начищенной цепью на шее и в медном шлеме.

Дойдя до Вхадасоори, гости увидели, что вокруг дома вирессийского кирнари ярко горят огни. Процессия во главе с Клиа и Адриэль обогнула широкий водоем и, пройдя между двумя каменными исполинами, вышла к колоннаде у входа, которую чья-то искусная рука украсила гроздьями волшебных светящихся шаров.

— Тут все выглядит совсем иначе, чем в прошлый раз, — пробормотал Алек.

— По крайней мере на этот раз ты войдешь в дом через дверь, — шепнул ему Серегил.

— Ну какой же в этом интерес?

Гостей встречала жена Юлана, Хатхия-а-Тана, в сопровождении группы детей, украшенных цветами; каждому из прибывших дети вручили маленький бумажный фонарик на сине-красном шелковом шнуре.

— Какое милое волшебство! — воскликнула Клиа, рассматривая переливающийся мягким светом подарок.

— Это всего лишь реозу, — пожала плечами Хатхия, приглашая Клиа войти в дом.

— Реозу совсем не волшебные, — объяснил Серегил. — Это фонарики со светлячками внутри. Помню, как в детстве я делал их летними вечерами. Но я не припоминаю, чтобы здесь, в Сарикали, светляки появлялись так рано весной.

— Их много сейчас на лужайках вокруг Вирессы, — ответила хозяйка дома, предоставив гостям гадать, сколько затрат и трудов понадобилось, чтобы доставить в Сарикали крошечных насекомых просто ради удовольствия сделать реозу.

Клиа и остальные миновали просторный вестибюль и вышли на террасу, ведущую в огромный, полный деревьев и цветов двор в центре дома. Открывшееся перед ними зрелище многих заставило охнуть от восхищения.

Сотни реозу свешивались с цветущих деревьев, окружавших двор Мерцающими огоньками были усеяны и шнуры молитвенных воздушных змеев, шелестящих в вышине. Полотнища алого шелка, которым были завешены стены, мягко колыхал вечерний ветерок, занавеси сверху крепились к карнизам из позолоченных раковин. Из теней под деревьями доносилась нежная музыка цимбал и флейт Толпа гостей уже заполнила двор, но в многочисленные двери входили все новые и новые приглашенные.

Заморские благовония в курильницах наполняли воздух ароматами, которые мешались с аппетитными запахами яств, расставленных на длинных, застеленных яркими скаланскими скатертями столах. Юлан-и— Сатхил открыл двери своего дома перед всеми жителями Сарикали, и изобилие на столах говорило о том, что он собирается оправдать свою репутацию щедрого хозяина.

На блюдах высились олени с рогами, зажаренные целиком, груды фаршированной травами птицы — каждая в собственном оперении; рыба и моллюски с восточного побережья были приготовлены в огромных раковинах, заливные блюда всех разновидностей дрожали и переливались по соседству с розовыми горками икры и толстыми копчеными угрями. На земле рядом со столами в широких корзинах в рост человека лежали ароматные груды посыпанных пряностями хлебцев.

Столы украшали пироги размером с подушку — гордость вирессииских поваров. Им была придана форма фантастических животных, украшением служили вполне съедобные яркие рисунки и позолота. Вина, как жидкое пламя, вспыхивали в огромных резных чашах из горного льда.

Пока гости стояли на террасе, восхищаясь увиденным, к ним подошел Юлан.

— Добро пожаловать, благородная госпожа, я рад приветствовать тебя, твоих родичей и советников. — Он поднес Клиа ожерелье из черных гатвейдских жемчужин размером каждая с ягоду крыжовника.

— Это большая честь для меня, — ответила Клиа. Сняв с головы украшенный бриллиантами обруч, она вручила его Хатхии. Такой щедрый подарок жене хозяина не был оскорбителен; он без слов говорил о том, что Клиа и Юлан — равные. Клиа держалась безукоризненно любезно, ничем не выдавая того, что знает об интригах кирнари.

— Юлан, хоть и противится тому, чтобы Клиа своего добилась, уж точно не экономит на гостеприимстве, — с благоговением прошептал Алек, спускаясь следом за Клиа с террасы.

— Вся эта роскошь — скорее на благо ему самому, чем Клиа, — заметил Серегил, который понял, что Юлан просто демонстрирует влияние, которым пользуется. — Принцесса рано или поздно отправится восвояси, а он останется здесь — вот и пусть все видят, что это сила, с которой нужно считаться на каждом заседании лиасидра.

— Я много слышала о тебе от нашего друга Торсина, — обратилась тем временем Хатхия к Клиа. — Говорят, лучшие черты твоих предков ожили в тебе.

— То же самое говорят о моей сестре, царице, — громко, чтобы это слышали все любопытные гости, ответила принцесса. — Да будет угодно Ауре, чтобы мы обе оказались достойны таких похвал. Ты обладаешь уникальными знаниями о моей семье — ведь ты была знакома с представителями стольких поколений. Юлан-и-Сатхил, я слышала, что ты бывал в Скале еще до принятия Эдикта об отделении.

Глубокие морщины на лице Юлана углубились еще больше, когда он улыбнулся.

— Много раз. Я помню, как танцевал с твоей прапрабабкой Герилейн еще до того, как ее короновали. Это было… сколько же поколений назад?

Он помолчал, словно задумавшись, хотя Серегил заподозрил, что все реплики тщательно отрепетированы.

— Мне кажется, с тех пор сменилось восемь поколений тирфэйе, — сказала Хатхия.

— Да, тали, по крайней мере столько. Мы с Герилейн были тогда еще совсем детьми. К счастью для тебя, — подмигнул он жене. — Ведь Герилейн была так очаровательна!

С прибытием Клиа пир начался. Гостей было слишком много, чтобы они могли рассесться за столами, поэтому каждый наполнял свою тарелку и располагался, где хотел, — на траве, на бортике фонтана или в комнатах вокруг двора. Такое смешение роскоши и свободы было типично для вирессийского гостеприимства.

Одновременно с пиром начались выступления разнообразных артистов: музыкантов, жонглеров, рассказчиков, танцоров и акробатов.

Серегил и Алек сначала оставались рядом с Клиа, прислушиваясь к оживленным разговорам. Одним из первых к принцессе подошел Назиен-и— Хари, и Серегил с удовлетворением отметил, что кирнари на этот раз не сопровождают Эмиэль-и-Моранти и его дружки. Может быть, Назиену наконец надоело, что проводимая им политика публично подвергается сомнению. Возможно также, что слухи об избиении Серегила хаманцами все же дошли до ушей старика и он предпочел не рисковать новым нарушением законов Сарикали. Как бы там ни было, Серегил с облегчением перевел дух, не увидев своих врагов, а Назиен рассыпался в любезностях перед принцессой.

— Погода стоит прекрасная. Надеюсь, завтра мы сможем доставить тебе хорошее развлечение, — сказал он, беря Клиа под руку.

— Хорошая скачка и возможность увидеть еще одну часть твоей страны таким развлечением для меня и будет, — тепло откликнулась Клиа.

Серегил незаметно толкнул Алека локтем и растворился в толпе: Клиа предстояло очаровывать потенциального союзника, а у них с юношей были другие задачи.

— Здесь больше народу, чем где-нибудь еще — с тех пор, как мы покинули Римини, — заметил Алек.

«И как же мне этого не хватало», — подумал Серегил, ловя интересные разговоры вокруг. Как ему казалось, Алек испытывал такие же чувства. Юноша принял скромный и наивный вид, делавший его незаметным на подобных сборищах, но его голубые глаза были внимательны, как глаза гончей, напавшей на след.

Алеку не составило труда помедлить, оставаясь не на виду, рядом с Лхаар-а-Ириэль, пока та выражала свое твердое несогласие с отменой Эдикта об отделении какому-то с симпатией слушавшему ее хаманцу, или прислушаться к расспросам родичами Юлана брикхийки о том, как она отнеслась бы к участию ауренфэйских наемников в войне на севере.

Юноша некоторое время слонялся в толпе, потом вернулся к Клиа и поделился с ней услышанным: многие гости с неодобрением говорили о расточительности кирнари Вирессы.

— Я только что оказался поблизости от Мориэль-а-Мориэль, кирнари Рабази. — Алек незаметно кивнул в сторону женщины; Ниал оживленно что-то говорил ей, показывая на Беку Кавиш. — Она жаловалась лапносцу на то, что мы сейчас пируем на те доходы, которые Виресса получает в ущерб другим благодаря Эдикту об отделении.

— Я и от других слышала то же самое, — пробормотала Клиа. — И все-таки я не могу ее понять. Рабази тоже извлекает прибыль из торговли через восточный порт, хоть это и крохи со стола Юлана, однако Мориэль не раз давала понять, что ее клану не нравится быть от кого-то зависимым. — Клиа просияла, взглянув в сторону парадного входа. — Ах, вот наконец и акхендийцы! Я уже боялась, что они не придут.

— Райшу-и-Арлисандину как будто не очень приятно снова оказаться здесь,

— заметил Алек.

— У него для этого достаточно оснований, — согласился Серегил. Кирнари Акхенди был бледен и невесел, хотя приветствовал хозяина и его жену с обычной любезностью. Его седые волосы под сенгаи были взлохмачены, а скромная одежда — той же самой, что и на утреннем заседании лиасидра.

— Надо его расспросить, — сказала Клиа, направляясь навстречу акхендийцу. Серегил и Алек двинулись следом; по пути к ним присоединился Теро.

Толпа была такой густой, что к тому времени, когда скаланцы приблизились к Райшу-и-Арлисандину, тот уже беседовал с благородным Торсином и кирнари Гедре. Пожимая руку послу, акхендиец уронил свой реозу.

— Ах, вот что значит возраст! — вздохнул он, с трудом опускаясь на колено, чтобы поднять фонарик.

Клиа и Теро оба поспешили на помощь, но принцесса оказалась проворнее. Схватив Райша за руку, она попыталась ему помочь, но старик резко вырвал руку и, шатаясь, поднялся на ноги без посторонней помощи. Увидев, однако, что перед ним Клиа, он низко поклонился.

— Прости меня, моя дорогая, я не видел тебя. — Смущение даже придало немного румянца его бледному лицу.

— А где твоя супруга? — спросила Клиа, с надеждой оглядывая акхендийцев. — Я так по ней соскучилась!

— Последние несколько дней она не очень хорошо себя чувствует, и ее женщины посоветовали ей сегодня остаться дома, — быстро ответил Райш, все еще смущенный. — Она просила меня передать тебе ее почтение. Амали надеется увидеться с тобой завтра, если это позволит ее здоровье. Я и сам здесь не задержусь.

— Конечно. Очень хорошо, что ты все-таки смог заглянуть. Я тоже заметила, что Амали неважно выглядит. Знаешь, скаланские женщины пьют специальный отвар трав, который помогает им от недомоганий беременности. Командир моей охраны может знать, что именно нужно: ее мать — умелая акушерка. — Весело болтая, Клиа взяла кирнари под руку и увлекла его к ледяной чаше с вином.

— Нам пора заняться делом, — намекнул Алек.

— Согласен, — кивнул Теро.

Серегил, подняв брови, взглянул на молодого мага.

— Собираешься отбросить важность и удивить публику? Теро задумчиво оглядел стол.

— Я думал о старых фокусах Нисандера. Перелетная стая жареных перепелок производила впечатление.

— Наш хозяин — аккуратный человек, так что постарайся не очень напачкать.

В начале ученичества Теро ужасала склонность его почтенного наставника к магическим шуткам во время торжественных пиров. Теперь же молодой волшебник собирался сам поразвлечься подобным образом, чем немало удивил Серегила.

Оставив фокусы с едой на потом, Теро занялся реозу. Он подошел к группе вирессийских детишек и поманил фонарики. Несколько десятков маленьких светильников слетели с ветвей деревьев и закружились над запрокинутыми лицами восхищенных малышей. Завладев вниманием детей — и некоторых взрослых,

— Теро придал созвездию реозу человеческую форму и заставил прыгать, словно свихнувшегося акробата.

Когда большинство гостей стало наблюдать за проделками светящейся фигуры, Алек с Серегилом незаметно выскользнули в ближайшую дверь и отправились на поиски личных покоев кирнари.

Бека видела, как они ушли, и стала присматриваться, не последует ли кто— нибудь за ними. Убедившись, что пока друзьям ничего не грозит, девушка снова повернулась к Теро, вокруг которого уже собралась небольшая толпа.

— По-моему, твой приятель лишился рассудка, — усмехнулся подошедший к ней Кита.

— Видел бы ты, что выделывал его старый учитель в подпитии, — ответила Бека, с грустью вспоминая о занятных заклинаниях, которыми развлекал друзей Нисандер.

Некоторые из старших ауренфэйе, похоже, разделяли мнение Киты. Кирнари Акхенди, стоявший рядом с Клиа, с сомнением переводил взгляд с волшебника на принцессу; та весело смеялась, словно в дурачествах Теро для нее не было ничего удивительного.

Отправив фонарики обратно на ветви деревьев, Теро стал извлекать цветы и разноцветный дым из ушей захваченных забавой малышей. Друзьям редко случалось видеть Теро улыбающимся. Его игривость была еще более редким зрелищем.

Знакомый приглушенный кашель заставил Беку обернуться. Благородный Торсин прижимал к губам платок, стараясь делать это незаметно, плечи его тряслись. Бека поспешила к старику и протянула ему свой кубок с вином. Торсин с благодарностью выпил вино и похлопал Беку по руке. Его собственные руки были ледяными.

— Тебе нехорошо, господин? — спросила Бека, заметив свежие кровавые пятна на платке, когда Торсин прятал его в рукав.

— Нет, капитан, это просто старость, — ответил старик с грустной улыбкой. — И как все старики, я устаю быстрее, чем мне того хотелось бы. Пожалуй, я немного прогуляюсь, а потом отправлюсь домой, в постель.

— Я пошлю кого-нибудь проводить тебя. — Бека сделала знак капралу Никидесу, стоявшему неподалеку.

— Не нужно, — ответил Торсин. — Я предпочитаю сам добраться до дому.

— Но твой кашель…

— Он у меня уже давно. — Торсин решительно покачал головой. — Ты же знаешь, как я люблю свои спокойные прогулки под звездами. А после принятого сегодня решения… — Он печально посмотрел вокруг. — Мне будет не хватать Сарикали. Каков бы ни был исход, не думаю, что кто-нибудь из нас его еще увидит.

— Мне будет жаль, если это и правда окажется так, господин, — сказала Бека.

Бросив последний изумленный взгляд на Теро, который теперь пытался оживить пирог в виде дракона, старый посол отправился прощаться с Клиа и Юланом.

Повернувшись, Бека чуть не столкнулась с Ниалом. Он взял ее руку и прижал к губам.

— Мне будет очень грустно, когда ты уедешь. Я ни о чем другом не могу думать с тех пор, как утром было принято решение о голосовании. Мне будет особенно тяжело расстаться с тобой, зная, что ты возвращаешься на войну, тали.

Ниал в первый раз употребил это ласковое обращение, и оно согрело сердце Беке и заставило слезы выступить у нее на глазах.

— Ты мог бы отправиться вместе со мной. — Эти слова вырвались у Беки, прежде чем она успела их обдумать.

— Если Эдикт об отделении будет отменен, ты могла бы остаться, — возразил Ниал, все еще сжимая ее руку.

Такая возможность, как призрак, мгновение висела между ними, потом Бека покачала головой.

— Я не могу бросить свой отряд, да и оставить Клиа не могу. Особенно теперь, когда каждый воин на счету.

— Вот что значит любить солдата. — Ниал провел пальцем по ладони девушки и погладил старые шрамы.

— Мое предложение остается в силе. — Заглянув в печальные прозрачные глаза в поисках ответа, Бека добавила по-ауренфэйски: — Бери то, что посылает Светоносный, и будь благодарен, тали.

Ниал хмыкнул.

— Хоть это и боктерсийская поговорка, я над ней подумаю.

Серегил и Алек пробирались по похожему на лабиринт дому со своей обычной осторожностью, но вскоре убедились, что большинство его обитателей заняты в центральном дворе. Тех немногих, кто им встретился, — это были по большей части занятые друг другом любовники или немногочисленные слуги — оказалось легко миновать незамеченными.

— Тебе тут что-нибудь кажется знакомым? — спросил Серегил.

— Нет, я был в другом крыле.

Серегил когда-то хорошо знал этот просторный дом. Побродив по смутно знакомым коридорам и дворикам, он наконец нашел дорогу к покоям, в которых жил кирнари. Комнаты выходили в маленький сад, заросший пионами и дикими розами, с овальным бассейном посередине, где плавали крупные серебристые рыбы.

— Если мы не найдем бумаг здесь, и не найдем быстро, бросаем эту затею и возвращаемся, — сказал Серегил; он толкнул дверь, которая оказалась незапертой. — Мы должны вернуться прежде, чем нас хватятся. — Он искоса взглянул на Алека, лицо которого слабо осветила луна. — Ты пока никакого запаха не чувствуешь?

— Только аромат цветов.

Их поиски облегчались тем, что в комнатах оказалось очень мало мебели: Юлан и его супруга любили простор. В каждой комнате было только самое необходимое для жизни. Толстые ковры заглушали звук шагов, но не было занавесей, за которыми можно было бы спрятаться, лишь легкий шелковый полог над кроватью.

— Как странно, — прошептал Алек, оставшийся на страже у двери. — Здесь все хорошего качества, но после той роскоши, которой мы сегодня насмотрелись, я ожидал, что Юлану по вкусу более изысканная обстановка.

— И о чем это говорит? — спросил Серегил, заглядывая в сундук с одеждой.

— Может быть, о том, что кирнари не заботится о материальных приметах успеха? Он жаждет власти, и та демонстрация богатства, которую он устроил сегодня, всего лишь ее подчеркивает?

— Прекрасно. Впрочем, есть еще кое-что. Он живет ради своего клана. Не то чтобы он при этом не позаботился о собственном величии, но и власть, и доходы, и торговля, и репутация — это все для Вирессы. Такими и бывают великие кирнари. — Серегил оборвал себя, склонившись над ящиком маленького стола. — Посмотри-ка сюда!

Он бросил Алеку какой-то блестящий предмет: скаланский сестерций, распиленный пополам.

— Готов спорить — я знаю, что это такое, — прошептал юноша, возвращая находку обратно. — Юлан посылает кисточки от сенгаи, а Торсин — половинки сестерция.

— Если ты прав, они встречались по крайней мере пять раз. — Серегил показал Алеку еще несколько таких же вещичек. — Как ты думаешь, зачем Юлан держит их под рукой? Да, о чем я говорил?

— О том, что Юлан — великий кирнари.

— Ах да. Один из самых великих. Поэтому-то он и противится предложениям Клиа — вовсе не потому, что она сама или тирфэйе ему не по нраву. Если бы его клану было выгодно то, что предлагает принцесса, мы бы уже вернулись в Скалу, осыпаемые его благословениями… А вот еще кое— что! Похоже на шкатулку для писем. — Серегил вынул из ящика ларец. Он был как раз подходящего размера, но совершенно гладкий, без всяких признаков замочной скважины.

— Думаю, что то, за чем мы охотимся, — здесь, если, конечно, оно вообще существует. Как бы то ни было, к нам в руки содержимое шкатулки не попадет: она заколдована.

— Нужно было привести с собой Теро… — Алек умолк, заслышав приближающиеся шаги. Прошипев поспешное предостережение, он спрятался за створкой двери. Серегил бесшумно скользнул под кровать, и Алек подумал, что в Ауренене, если заподозришь присутствие чужака, нужно первым делом смотреть именно в этих двух местах. Невидимый посетитель помедлил во дворике, потом вернулся туда, откуда пришел.

— Вот и надейся на твоего заступника-башваи, — пожаловался Серегил, вылезая из-под кровати и отряхивая пыль с кафтана. — Никакого запаха, а?

— Боюсь, что нет. Как ты думаешь, что это значит?

— Кто знает — с башваи ни о чем нельзя сказать наверняка. Серегил перешел в соседнюю со спальней гостиную и через несколько секунд вернулся, с триумфом потрясая мятым листом пергамента.

— Вот это может нам пригодиться, — прошептал он, разглядывая находку с помощью светящегося камня. — Здесь начало письма, но клякса испортила его после нескольких строк. Не так он осторожен, как я думал, — оставить такое!

Алек вытянул шею, чтобы заглянуть на страницу.

— Это не ауренфэйские буквы.

— Пленимарские. — Брови Серегила полезли на лоб, когда он прочел первые строки. — Ну и ну, до чего же тесен мир! Письмо адресовано «достопочтенному Рагару Ашназаи».

— Ашназаи? Родич Варгула Ашназаи?

— О да. В пленимарские семьи очень трудно попасть чужаку, особенно если это семьи влиятельные. Некроманты, шпионы, дипломаты… Приятное, должно быть, общество собирается у них за обеденным столом. — Серегил положил пергамент на то место, откуда взял. — Что ж, это лучше, чем ничего. По крайней мере мы теперь знаем, с кем он водится. Нам пора возвращаться, у Теро, должно быть, уже иссяк запас фокусов. Они ведь, в конце концов, требуют чувства юмора.

Приблизившись к центральному двору, Алек и Серегил расстались и вошли через разные двери.

Серегил явно был прав насчет Теро, подумал Алек. Вокруг мага собралась целая группа — Юлан, Клиа, кирнари Катме, Адриэль и Саабан. Все выглядели взволнованными и напряженными. Лхаар-а-Ириэль грозила Теро пальцем.

— Вот и вы наконец, — пробормотала Клиа, когда Алек подошел к ней. — Бедный Теро нуждается в поддержке.

— Но я сам видел, как ауренфэйе тоже используют магию для невинных развлечений, — оправдывался молодой волшебник. — Уверяю тебя, я никого не хотел обидеть.

— Глупцы и дети, может быть, и используют, — сурово возразила Лхаар. — Сила, дарованная Аурой, священна, и ею нельзя играть.

— Но разве смех — это не дар Ауры, Лхаар-а-Ириэль? — спросил Юлан-и— Сатхил, приходя на помощь своему гостю.

— Конечно! Я сам много раз в дождливые вечера развлекал волшебными фокусами детей у нас дома, — добавил Саабан. Алек спрятал усмешку.

— О боги, Теро, чем ты тут занимался?

Маг подчеркнуто проигнорировал его вопрос.

— Ну, в конце концов, это мой дом, и я утверждаю, что никакого вреда причинено не было, — заключил Юлан. — Разве не должны мы быть терпимы к различиям между нами?

Кирнари Катме бросила на него гневный взгляд и отошла.

Юлан подмигнул Теро.

— Не обращай на нее внимания, Теро-и-Процепиос. Катмийцы смотрят иначе очень на многое. Я почитаю за честь, что ты употребил свои таланты для развлечения моих гостей. Умоляю тебя, не вини в ее резкости хозяев дома.

Теро низко поклонился.

— Если мне удалось хоть в малой мере отплатить тебе за твое несравненное гостеприимство, кирнари, я буду чувствовать себя вполне удовлетворенным.

Группа, собравшаяся вокруг Теро, постепенно разошлась, рядом с магом остался только Алек.

— Я получал настоящее удовольствие от этих проделок, пока катмийка не накинулась на меня, — признался Теро. — Ты помнишь любимое заклинание Нисандера, то, которое заставляло петь кувшины с вином? Мне оно сегодня, удалось довольно хорошо. — Помолчав, волшебник взял юношу под руку. — Ну как, удалось вам?..

Алек кивнул, но тут же застыл неподвижно, ощутив знакомый запах.

— Что случилось? — спросил Теро.

— Я… я не уверен. Запах башваи, если это и раньше был он, сразу исчез.

— Чем это вы тут занимаетесь? — спросил с усмешкой Серегил, подходя к ним.

— Мне показалось, что я снова почуял тот запах — всего на секунду, — пробормотал Алек.

— Что почуял? — снова спросил Теро.

— Некоторые люди видят башваи, — объяснил Серегил. — Алек утверждает, что он их чует.

— Очень похоже на запах сладкого благовония, — сказал Алек, все еще принюхиваясь.

— Правда? — Теро огляделся вокруг. — Мне было бы трудно заметить здесь призрак благовония — вокруг столько ароматов.

— Может быть, это икарнийцы. — Серегил показал на нескольких гостей в черных туниках и сине-зеленых сенгаи. — Они любят очень крепкие духи.

— Может быть, ты и прав, — сказал Алек. — Скажите, вы видели благородного Торсина? Я думал, он рядом с Клиа, но его нигде не видно.

— Он ушел, — сообщил юноше Теро.

— Ушел? И давно? — быстро спросил Серегил.

— По-моему, сразу после того, как вы сами покинули зал.

— Серегил, Алек! — окликнула их Клиа через головы гостей. — Идите сюда! Наш хозяин просит вас спеть. Алек усмехнулся.

— Спеть, чтобы нас накормили ужином? Совсем как в старые времена.